Аметистовое ожерелье

Глава одиннадцатая

… На следующее утро Эдвина с удовольствием вспоминала, как она наслаждалась вкусной едой на праздничном ужине у будущего зятя. Элизабет вспомнила, что ела очень мало, и не могла сказать, что именно, смущаясь под жестким взглядом Росса. Она поняла, похолодев от страха, что ее поцелуи не возымели должного действия – Росс все еще не простил ее и не спускал глаз с ожерелья.

Он объявил всем собравшимся, что хочет иметь много детей и благодарит судьбу, что она послала ему такую прекрасную невесту… Только она, Элизабет, знала, что судьба проявила такую благосклонность благодаря наследству, которое ей оставит бабушка. Смысл его откровений был ясен как дважды два: он был счастлив заполучить одновременно и ее тело, и ее приданое. Пока Росс не жаловался…

Она представила церемонию венчания в церкви, и сердце у нее сжалось от боли. А ведь при других обстоятельствах этот день мог бы стать самым счастливым днем в ее жизни. Если бы она могла выбирать себе новых родственников, она выбрала бы его родню. Если бы ей предложили выбирать мужа, она выбрала бы Росса Трилоуни. Она снова – в который раз – отметила, как он потрясающе красив. Сильный… остроумный… вежливый… Любая женщина была бы счастлива стать его женой… но только не она – все это Элизабет считала чудовищным обманом.

Сегодня, впервые за много лет, Хью Клеменсу придется ехать в воскресную школу без нее. Ей придется бросить этих несчастных детей-беспризорников и Джейн с ее сыном на произвол судьбы, потому что она оказалась жалкой, беспомощной трусихой. Все, на что она способна, – смотреть из окна, как коляска Хью свернет за угол и навсегда исчезнет из виду.

С тяжелым вздохом Элизабет отошла от окна и прошла в гостиную. Она еще не давала клятвы в церкви уважать и беспрекословно слушаться мужа, а уже полностью подчинилась ему! Она помолвлена всего-то неполных два дня! Элизабет была возмущена своей безропотной покорностью до глубины души.

– Я буду неприятно удивлен, если узнаю, что вы снова начали – против моего желания – опекать ист-эндских потаскушек, – заявил вчера Росс, когда он, бабушка и Элизабет уединились у окна, где не было гостей. Элизабет пропустила это замечание мимо ушей, считая, что сначала он сам должен перестать опекать своих собственных девиц легкого поведения.

В ней все больше росла решимость осуществить свой опасный план… особенно теперь, когда у нее есть нечто достаточно ценное, что заменит мамино ожерелье и тем спасет его. Элизабет машинально пошевелила рукой, и бриллиант заиграл всеми цветами радуги, хотя казался несоразмерно большим на ее маленьком пальчике.

Честно говоря, она очень удивилась, когда Росс дал ей его. Они возвращались в гостиную из его кабинета, и перед тем, как войти, Росс остановился, достал из кармана кольцо и надел ей на палец. Этот ритуал говорил о неотвратимости ее замужества. Теперь она просто обязана выйти замуж за этого джентльмена-мошенника.

Кольцо было великолепным произведением ювелирного искусства, выполненным в том же стиле, что и гарнитур ее матери: в центре сверкал крупный бриллиант редкой огранки, окруженный восемью аметистами овальной формы. Кольцо было заказано специально для нее и служило доказательством того, насколько глубоко она завладела помыслами этого корнуолльца.

И вот теперь, вместо того чтобы быть с бедными прихожанами Хью Клеменса и с несчастной Джейн Силби, она вынуждена ждать приезда своего сладкоголосого жениха. Вчера он прислал записку, что сегодня заедет за ней в два часа дня и они поедут кататься. Как принято при дворе. Он ни на минуту не сомневался, что она не пойдет в воскресную школу, а будет терпеливо ждать его дома. Именно так она и поступила…

Элизабет сняла обручальное кольцо. Она оставит его в своей комнате. С ее стороны это было довольно смелым вызовом. А завтра… завтра она поедет в Вэппинг и поможет стольким падшим женщинам, скольким захочет!

– Ты разве не переоденешься к приезду виконта? – спросила бабушка, выводя внучку из глубокой задумчивости. – Нельзя принимать жениха в таком простом платье! Ты его надевала, когда отправлялась в трущобы!

– Знаю…

– Ну так не стой как взъерошенная нищенка! – рявкнула Эдвина. – Росс будет здесь с минуты на минуту! Учти, ты впервые появляешься с ним на людях! Ты не имеешь права выглядеть как… как…

– Как женщина, которая преподает в воскресной школе, – подсказала Элизабет. – Я очень рада, что так выгляжу. Именно так я и буду одета сегодня – ведь сегодня воскресенье! Хорошо бы Хью приехал к нам под каким-нибудь предлогом и увез меня в воскресную школу!

Бабушка с удивлением воззрилась на внучку и покачала головой. Потом подошла к окну и посмотрела на улицу.

– Вот и коляска Стрэттона… Похоже, пошел дождь… Но у него коляска с откидным верхом… Быстро возьми свой черный шелковый плащ и надень самый красивый капор…

Сердце у Элизабет забилось сильнее. Он уже здесь, а она еще не готова! Она хотела перед встречей с ним внутренне собраться и сосредоточиться. Она взглянула на свой безымянный палец, потом на кольцо и опустила его в карман своего старого платья.

Не прошло и минуты, как Гарри Петтифер объявил:

– Виконт Стрэттон…

– Я извинюсь за тебя, а ты иди переоденься, – громким шепотом проговорила бабушка.

Но Элизабет уже не слышала слов Эдвины, ее внимание было приковано к высокой широкоплечей фигуре жениха. Что бы Элизабет ни говорила, сердце ее так и рвалось навстречу необыкновенно красивому, стройному виконту.

На нем был черный фрак и темно-коричневые брюки, булавка с «тигровым глазом» украшала кремовый шейный платок. Белоснежный воротник рубашки выгодно оттенял смуглое лицо. Высокие черные сапоги из мягкой кожи завершали наряд. Он был воплощением холодной элегантности, когда поклонился Эдвине, затем повернулся к Элизабет и обвел насмешливым и понимающим взглядом ее поношенное мышино-серое платье. Она покраснела, вздернула подбородок и полжала пухлые губы.

– Мое почтение, леди Элизабет, – сказал он серьезным тоном. – Насколько я понимаю, сегодня решался вопрос, кого вы удостоите своим вниманием: меня или его преподобие. Я рад, что вы были достаточно благоразумны и дали мне возможность выиграть.

– Не обольщайтесь: вы не победили! – возмутилась Элизабет. – Я бы ни за что не пропустила занятия в воскресной школе, если бы не ваш приказ сидеть дома и ждать, когда вы приедете.

– Разумеется, не пропустили бы… Я ни минуты не сомневался в этом…

– Вы стыдитесь меня?

Росс вытянул длинные ноги и откинулся на спинку роскошного сиденья, не выпуская вожжи из большой смуглой руки. Серые в яблоках кони бежали легкой рысцой, и коляска спокойно катилась по мостовой.

– Стыжусь вас?! – словно эхо повторил он.

– Я думала, мы поедем в один из городских парков: Гайд или Сент-Джеймс, но мы катаемся по улицам вот уже битый час, а в парк так и не попали. – Она взглянула в его спокойное смуглое лицо. – Вы намеренно избегаете людных мест? Боитесь, что люди начнут ломать голову, почему безукоризненно одетый джентльмен покровительствует незамужней женщине с подпорченной репутацией… которая стесняется своего старого, дешевого платья? Да простят меня Небеса, но сплетники разнесут по всему городу, что в действительности этот джентльмен – наглый выскочка, рыскавший в поисках богатых невест и нашедший таковую с помощью одной старой хитрой леди…

Коляска резко свернула с мостовой на широкую, заросшую травой грунтовую дорогу, и Элизабет, вскрикнув, в ужасе вцепилась в Росса. С обеих сторон проселочной дороги тянулась бесконечная живая изгородь, вдали виднелся густой темный лес. Это была самая настоящая деревня.

Элизабет охватило тревожное предчувствие, и сердце у нее упало. Она бросила на Росса быстрый вопросительный взгляд, но Росс спокойно правил упряжкой, всем своим видом давая понять, что у нее нет оснований для тревоги и недовольства.

Выглянув из-за его могучих плеч, она увидела скотный двор, где за оградой паслись быки с кольцами в носу.

– Где мы? – спросила она с тревогой и раздражением.

– Во всяком случае, не в Лондоне.

– Не в Лондоне?! – с ужасом воскликнула она. – Сейчас же поворачивайте назад!

Он разразился гомерическим хохотом. Элизабет покраснела и плотнее закуталась в шелковый плащ – она забыла… она ему должна… из-за возвращенного ожерелья… Но не до такой же степени он подлый и мерзкий, чтобы овладеть ею в этом диком месте? Средь бела дня? Она почувствовала на себе его взгляд.

– Вы как-то сказали, что не боитесь меня…

– А почему я должна вас бояться? – с вызовом проговорила она.

– Не знаю, Элизабет, но у меня сложилось впечатление, что вы боитесь меня с первой же встречи… Даже сейчас, несмотря на то, что мы скоро поженимся. Мне тяжело сознавать это. Кому нужна жена, которая боится собственного мужа? – Он положил ей руку на плечо.

– Что вы делаете? – возмущенно воскликнула она и сбросила руку.

– А вы как думаете? – тихо спросил он. – Я хочу поцеловать свою невесту… Мне нужно поговорить с вами, серьезно поговорить. Нам многое надо обсудить наедине, так как это касается только нас двоих. Дело сугубо личное. – Он улыбнулся, пытаясь ободрить ее. – И начну я разговор с ответа на ваш вопрос: нет, я никоим образом не стыжусь вас, Элизабет. Мне абсолютно все равно, что думают о вас и обо мне в высшем свете. У меня есть большая дружная семья и верные друзья.

Меня не волнует и то, во что вы одеты, – поношенное платье не в силах затмить вашу красоту, вы прекрасны в любом наряде… Это выше моего понимания, и вы притягиваете меня все больше. – Он провел рукой по ее белой, как алебастр, щеке. – Теперь ваша очередь. Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о себе. Расскажите мне о самых важных событиях из вашего прошлого. Если хотите, я тоже расскажу вам о своем прошлом. Мы поделимся этими секретами, потому что муж и жена должны знать друг о друге все.

Она опустила глаза, сердце словно замерло от боли, и ей вдруг стало трудно дышать. Она предвидела это и с ужасом ждала, когда наступит страшная минута. Хотя в глубине души тлела слабая надежда, что он не спросит ее о прошлом.

– Я так и знала, что вы спросите меня об этом. Отвратительный, презренный развратник! – выкрикнула она. – Вы ничем не лучше Лайнуса Сэвиджа и других ему подобных, которые готовы были даже заплатить за несколько пикантных подробностей. Вы тоже хотите их услышать? Интересуетесь «клубничкой»? Вы меня удивляете, милорд! Имея такой богатый опыт общения с девицами легкого поведения, неужели вам не хватит фантазии представить мерзкие… мерзкие… – От гнева и страха слова словно застряли у нее в горле. Она стала лихорадочно искать дверную ручку, чтобы выбраться из кареты. Краем глаза она заметила, что он повернулся к ней, и набросилась на него с кулаками. Росс схватил ее за запястья. – Если вы решили побить меня, то делайте это по всем правилам, – спокойно сказал он. – Все эти ваши размахивания руками – пустая трата времени.

– Я убью вас! – крикнула она, пытаясь вырваться. – Клянусь, я вас убью! Вы сделаете огромную глупость, если женитесь на мне и на моем приданом. Я подкрадусь и убью вас, и вы так и не воспользуетесь моими деньгами. Так что вам лучше задушить меня, пока я вас не убила… Оружие у меня есть…

– Интересно, какое?

Элизабет с удивлением уставилась на него, забыв об истерике.

– Что значит «какое»? – переспросила она.

– Дуэльные пистолеты? Охотничье ружье? Что именно?

– Не знаю! – закричала она. – Не все ли равно, из чего я застрелю вас? Или нет, я вас лучше зарежу! У меня есть кинжал в серебряных ножнах. Он принадлежал моему отцу.

Когда мне было четырнадцать лет, я себя ранила им… Он очень острый.

– Да? И куда же? – сочувственно спросил он, едва заметно улыбаясь.

Элизабет закрыла глаза, не выдержав теплого, ласкового взгляда Росса.

– Я выронила кинжал и поранила колено, – прошептала она.

– Так вы и своего отца тоже не слушались! Наверняка он запретил вам трогать его кинжал, – сказал он.

Она тряхнула головой, и он отпустил ее руки. Она тут же положила их на колени и крепко сжала.

– Вот так-то лучше, – улыбнулся он.

– Я ненавижу вас! – крикнула она и гордо вскинула подбородок.

– Нет, не ненавидите. Вы не можете меня ненавидеть. Как сказала моя мама, вы просто созданы для меня.

– Вы говорили обо мне с вашей мамой? – удивленно спросила Элизабет, пристально глядя на Росса.

– А почему бы и нет? Она скоро станет и вашей мамой. Она считает вас просто обворожительной: милая, приветливая, красивая… Именно такая достойна, стать моей женой.

Элизабет покраснела.

– Поблагодарите вашу маму за доброжелательное отношение ко мне. Она мне тоже очень понравилась. Вам повезло, что у вас такая дружная семья.

– Я рад, что они вам понравились. Я надеюсь, что, и вы скоро станете их родственницей. Все присутствующие в один голос сказали, что вы прелестны. А где ваше кольцо? – Он взял ее левую руку и увидел, что на безымянном пальце нет кольца с бриллиантом и аметистами.

– Оно мне великовато, и я положила его в карман, чтобы не потерять. – Элизабет вновь покраснела. – Носить его в Вэппинге, где живет беднота, ютящаяся в трущобах, небезопасно.

– Разумеется. Ходить туда – да еще против моей воли – действительно небезопасно. Верните мне кольцо, я отдам ювелиру, и он сделает его на размер меньше.

Элизабет выдернула руку из его руки, быстро вынула кольцо из кармана и положила его в ладонь Росса.

– Оно вам не понравилось? – спросил он. Элизабет подняла голову, и их взгляды встретились. Он смотрел ей прямо в глаза. Она поняла, что он не отступится, пока не узнает, понравился ли ей его свадебный подарок.

– Разумеется, кольцо мне очень понравилось, но…

– Оно подарено мной, – закончил за нее Росс. – Если бы это кольцо подарил вам лейтенант Хэверинг, вы бы его носили, не снимая!

Элизабет промолчала.

– Вы все еще думаете о нем? – хрипло спросил он, надевая кольцо ей на палец.

– Конечно, нет, – тихо проговорила она, любуясь игрой драгоценных камней.

– Конечно, нет! – повторил Росс. – Я хотел спросить, испытываете ли вы к Хэверингу какие-либо чувства? Почему вы ничем не делитесь со мной? Вы для меня – закрытая книга. Я вижу только маленькую раненую девочку, как броней прикрывающуюся гордостью и высокомерием. Поговорите со мной. Поделитесь со мной своими чувствами, сомнениями…

Безысходное отчаяние слышалось в его голосе, и оно болью отозвалось в ее сердце. Но за десять лет она научилась опускать забрало и отгораживаться щитом.

– Мне больше нравится слушать то, что говорите вы. – Она повела рукой, и бриллиант заиграл яркой радугой огней. – Как я могу узнать, испытываете ли вы какие-нибудь чувства к Сесили Бут, если вы не делитесь со мной? – проговорила она с иронией, перефразируя его слова. – Почему вы ничего не рассказываете о ней?

– А что вы хотели бы узнать?

– Как вы думаете, что я хочу узнать? – Она смело глянула в его ястребиные глаза.

– Ну, – он задумался, – наверное, что она не может похвастаться такой красотой, как у вас, хотя надо признать, что она довольно хорошенькая. Она на несколько лет моложе, но на десятки лет опытнее…

Элизабет пронзила такая же острая боль, как и тогда, в магазине тканей, когда она увидела Росса с Ребеккой…

– Отвезите меня домой… Пожалуйста. Мне нехорошо… У меня разболелась голова… – жалобно проговорила она и закрыла глаза.

– Вам больно?

Да, чуть не крикнула Элизабет. Да, да, да! Она хмуро смотрела, как первые крупные капли дождя поползли по стеклу каретного окна, словно слезы по щеке.

Теплая и сильная рука проскользнула под тугим пучком волос, стянутых на затылке, и Росс мягко потянул ее к себе. Слегка поколебавшись, Элизабет положила голову ему на плечо, и когда он прижал ее сильнее, она не сопротивлялась. Росс наклонил голову и коснулся губами ее пепельно-русых волос.

– Есть одна вещь, касающаяся мисс Бут, которую вы должны знать… Я не собирался говорить вам это, потому что… – (Она по голосу поняла, что он улыбается.), – потому что, о, моя расстроенная, разгневанная маленькая возлюбленная, мне нравится, когда вы ревнуете меня… нравится, что вы ко мне неравнодушны… Верьте мне, Элизабет, – желание заботиться о вас, защитить вас перевернуло всю мою жизнь. Я навсегда порвал с Сесили Бут.

Она посмотрела ему в глаза, и у нее перехватило дыхание – его глаза сверкали от счастья. Он наклонил голову и поцеловал ее. Он целовал так нежно, так трепетно, что Элизабет поддалась его волнующей магии и, как в забытьи, стала страстно целовать его. Она была бы на вершине счастья, если бы он произнес заветные слова, которых она ждала десять долгих лет.

– Я люблю вас, Элизабет… Я люблю вас… – вдруг услышала она горячий шепот.