Почтительного вида дом в стиле Тюдоров находился в конце улицы, скрытой развесистыми кронами величественных дубов. Сбавив скорость, Корки въехала на извилистую подъездную дорожку и затормозила перед входом. На миг ей показалось, что она перенеслась из Южной Каролины в старую добрую Англию.
Немного волнуясь, Корки осмотрелась вокруг. Двор, освещенный лучами заходящего солнца, был пуст.
Она заглушила мотор, прислушиваясь. Но все было тихо. Никто не вышел, никто не окликнул ее. И все-таки старинная усадьба по-своему отреагировала на ее появление. Корки показалось, что цветы камелий отвернули от нее свои нежные головки, а окна фасада сердито блеснули, словно давая понять, что она здесь непрошеный гость.
Царственный и уединенный дом Кристофера Шмидта, ученого-антрополога, которым Корки восхищалась с тех пор, как впервые прочла его труды, идеально воплощал личность своего владельца.
Интересно, каков г-н Шмидт на самом деле? Корки доводилось видеть его фотографии в журналах и несколько телевизионных интервью, но она так и не составила себе мнения, что за человек профессор Шмидт. Он был красив, это несомненно, но за внешней сдержанностью трудно было разглядеть его истинное лицо.
Хорошо, если он окажется человеком прямым и доброжелательным. Тогда, возможно, он не вышвырнет ее, как бездомного котенка. Но если профессор строг, рассеян да еще курит трубку, тогда ее дела плохи.
А, все это глупости! Корки упрямо тряхнула головой и полезла в сумочку за расческой. В конце концов, ей уже двадцать шесть лет, она успела многое повидать и не собирается отступать на полпути.
Корки взглянула на себя в зеркало заднего обзора. Каштановые волосы вились в полном беспорядке даже после того, как она провела по ним расческой, глаза цвета лесного ореха поблескивали от возбуждения. Пожалуй, утонченные леди так не выглядят, со вздохом безнадежности отметила Корки. Но, с другой стороны, она не претендует на большее, чем уровень обычной американки, в поте лица добывающей свой хлеб и время от времени имеющей скромные радости в жизни.
Корки бросила взгляд на джинсы и изрядно полинявшую олимпийку — свой повседневный наряд. Всего какой-то час назад этот классический образ слушательницы Калифорнийского государственного университета казался ей вполне уместным. Теперь же она сожалела, что не оделась более тщательно.
Корки жила недалеко, всего в нескольких милях отсюда. Можно было бы вернуться и переодеться.
— Не трусь! — одернула она себя вслух. — Ты целую неделю собиралась с духом, чтобы явиться сюда. Теперь нужно это пережить.
Корки стала быстро перебирать книги и кипы бумаг, сваленных на заднем сиденье. Это были книги по кулинарии, присланные издателями для газеты «Фулертон уикли ревью», письма от читателей с полезными советами по домоводству для ее рубрики «Советы Корки». Куда же оно запропастилось… ах, вот же, письмо декана факультета антропологии.
Корки вышла из машины и энергично хлопнула дверью, но кипа книг соскользнула с сиденья. Вот тебе раз! Не она ли два месяца назад напечатала заметку о том, как поддерживать порядок в салоне машины? Почему всегда бывает трудно пользоваться собственными советами?
Корки пересекла двор, поднялась на крыльцо и нажала звонок. Сердце ее бешено колотилось. Она прислушалась к негромким звукам где-то в глубине дома. Шаги приблизились, и дверь распахнулась…
— Вы ко мне? — Профессор удивленно смотрел на нее сверху вниз.
Корки никак не ожидала, что Кристофер Шмидт произведет на нее столь ошеломляющее впечатление. Наверное, потому, что ее кумир стоял перед ней во плоти и крови.
Ростом он был высок, кожа — бронзовая от многолетней работы под палящим солнцем, темно-русые волосы слегка выгорели. А глаза были просто необыкновенные, цвета небесной лазури. Одет профессор был в свитер толстой вязки и вельветовые джинсы, плотно облегавшие длинные стройные ноги.
Он осмотрел Корки с головы до ног, и ее словно обдало океанской волной. Умение профессора глубоко проникать в суть явлений было совершенно сверхъестественным, Корки поняла это из его книг. И не было бы ничего удивительного в том, если в этот момент Шмидт читал бы ее самые сокровенные мысли.
— Меня зовут Камилла Коркоран, или просто Корки, — сказала она, заметно волнуясь. — Я оставляла вам записку на кафедре антропологии.
— К сожалению, в связи с переездом у меня еще не было времени заняться почтой. — Корки показалось, что он хотел спросить ее о чем-то, но, по-видимому, передумал. — Если вас интересуют занятия, то подождите до следующей недели, когда начнутся лекции. Вы сможете найти меня в присутственные дни. — Профессор начал закрывать дверь.
Корки инстинктивно вставила ногу в проем и вскрикнула от боли, когда дверь прищемила ей пальцы.
— С вами все в порядке? — обеспокоенно спросил Шмидт, вновь приоткрывая створку.
Корки, нагнувшись, растирала ногу.
— Кажется, трансплантация конечностей в наши дни проходит успешно?
Он даже не улыбнулся в ответ на ее неуклюжую шутку.
— Вы очень неосторожны! Чего мне меньше всего хотелось бы, так это наносить увечья молодым легкомысленным особам вроде вас. — Корки еще раз заметила на себе его оценивающий взгляд. — Думаю, было бы нелишне сделать рентгеновский снимок.
Господи, какой у него голос! Глубокий, проникновенный, с едва заметным английским акцентом. Корки заметила искреннюю озабоченность в глазах профессора, но не стала принимать это на свой счет. А может, он опасается судебного иска?
Корки все еще стояла на одной ноге, как цапля, но, наконец опомнившись, опустила и вторую ногу.
— Видите ли, профессор Шмидт, на самом деле я не студентка университета, но мне бы очень хотелось прослушать ваш курс лекций. На факультете мне сказали, что набор уже закончен.
— Тогда боюсь, что ничем не смогу помочь.
Но Корки не собиралась сдаваться.
— И все-таки… я надеюсь… Мне сказали, что я смогу быть слушателем, если получу ваше разрешение. Страшно подумать, что кто-то меня опередит. Я уже много лет восхищаюсь вашими трудами, и потом, вы ведь здесь только на один семестр.
Кристофер Шмидт молчал, но, во всяком случае, не пытался захлопнуть дверь перед ее носом.
— Буду с вами откровенен, — начал он уже более приветливо. — Я планировал перебраться сюда еще в прошлом месяце, но возникли непредвиденные обстоятельства, и поэтому я приехал только три дня назад. Сегодня четверг, занятия начинаются с понедельника, и у меня, честно говоря, голова идет кругом.
Профессор не спускал глаз с Корки, и от его взгляда у нее по спине побежали мурашки. Интересно, подумала Корки, так должно быть или, как говорил Гамлет, в этом есть нечто сверхъестественное?
— Мне нужна только записка от вас. — Корки протянула письмо. — Взгляните сами, декан пишет, что нужно лишь ваше письменное согласие, это не займет много времени.
Кристофер Шмидт прислонился к косяку, внимательно глядя на Корки.
— А вам известно, что вы уже четвертый посетитель, обратившийся ко мне за эти три дня?
Корки судорожно сглотнула. Что ж, сама виновата, не следовало тянуть с визитом.
— Вы хотите сказать, что уже набрали полный состав слушателей?
— Нет, это были студенты факультета. — Профессор провел рукой по густой шевелюре, слегка взъерошив ее. — Одного интересовало, расширяю ли я свой кругозор, двое других хотели знать, требую ли я выполнения зачетных работ в конце семестра. По-моему, ответы пришлись им не по душе, и я едва ли увижу этих охотников до знаний в своей аудитории.
Стало быть, он еще не набрал слушателей! Корки решила, что самое время пустить в ход дар убеждения, в неотразимости которого она, правда, сильно сомневалась. Но, черт побери, получила же она работу в «Уикли ревью», не имея никакого опыта!
— Не стану утверждать, что из меня получится самый блестящий студент, — сказала она с обезоруживающей откровенностью. Я закончила только два курса университета во Фресно Стейт.
Не стоило объяснять, что она бросила учебу ради замужества с Мэтом Лидсом, которого, как Корки ошибочно полагала, по-настоящему любила. И это после всех ее усилий стать образцовой женой и хозяйкой дома! Но муж, войдя в мир деловых людей в качестве исполнительного директора крупной рекламной компании, решил, что нуждается в более изысканной подруге жизни. Тут ему и подвернулась эта выпускница Стэнфорда с фигурой топ-модели. Но такую знаменитость, как Кристофер Шмидт, едва ли заинтересует банальная история неудавшегося брака и навеки разбитого сердца незнакомой провинциалки.
— Так получилось, что преподаватели не особенно способствовали моему стремлению к знаниям. Наверное, в том была и моя вина, — поспешила уточнить Корки, — но я любила сидеть в библиотеке, копаться в книгах и вот однажды нашла «Возмущение в Самоа» Маргарет Мид.
— И с тех пор вы тоже мечтаете однажды отправиться куда-нибудь в тропики и открыть для людей рай на Земле? — немного сухо спросил профессор. По выражению его глаз можно было судить, что он вполне представляет Корки в одеянии из пальмовых листьев или, скорее, вообще без одежды, ритмично покачивающую бедрами под монотонный стук тамтамов.
— Нет, что вы! — Корки нервно закашлялась. — Я не настолько наивна. Просто после этого я начала читать запоем другие книги по антропологии, в том числе и ваши. И вашей жены, хотела добавить она. Но вовремя удержалась. Несомненно, трагическая гибель Элинор Шмидт в автокатастрофе год назад была еще слишком свежа в памяти профессора.
— И все же я не совсем понимаю, почему вам хочется прослушать курс именно по — как там его называют? — введению в социальную антропологию?
Корки едва поняла смысл вопроса. Она все еще пребывала в странном состоянии, словно преодолела пространственно-временной барьер или приземлилась на другой планете. Неужели она действительно беседует с самим Кристофером Шмидтом, словно с обыкновенным смертным? Это, должно быть, галлюцинация.
И все-таки это была реальность. И Шмидт был таким же человеком, как и все остальные. Нет, не таким. Корки поняла это сразу же, как только взглянула на него, не говоря уже обо всем, что читала о его научной карьере в книгах и журналах. В его облике чувствовалось превосходство в сочетании с какой-то необъяснимой мягкостью. Вот и сейчас он смотрит на нее, ожидая ответа, словно это действительно что-то значит для него.
— Верите вы мне или нет, но я просто хочу учиться, — наконец ответила Корки и быстро добавила: — У меня своя колонка в местном еженедельнике: советы хозяйкам, рецепты и всякое такое.
Хотя, если честно признаться, ее попытки наводить в доме порядок в итоге напоминали поле брани. Нельзя сказать, что она не старалась, но ее мысли постоянно где-то блуждали, ее руки действовали сами по себе.
— Боюсь, что мои лекции не принесут много пользы в интересующей вас области. — Тон профессора ясно говорил о том, что он достаточно развлекал собеседницу и полностью удовлетворил собственное любопытство.
— Но поймите, антропология очень увлекает меня! — Теперь Корки почти умоляла его. — Мне кажется, я смогу достичь многого в этой области. Прошу вас, дайте мне шанс! — Она замолчала и, затаив дыхание, ждала ответа. Больше всего Корки боялась, что профессор просто посмеется над ней. Как нелепо она, должно быть, выглядит в глазах такого ученого человека!
Однако антрополог, задумавшись на минуту, видимо, принял решение и, сделав шаг в сторону, сказал:
— Раз уж ваше желание учиться столь серьезно, думаю, мы сможем что-нибудь предпринять. Проходите!
Корки шагнула через порог и словно оказалась в совершенно ином мире, где все говорило о давно исчезнувших цивилизациях, далеких странах и неизведанных таинствах науки.
Она еле поспевала за широким шагом профессора, стараясь не особенно пристально глядеть по сторонам, но не могла не восхищаться бесценной антикварной мебелью, персидскими коврами, китайскими вазами и подлинниками живописи, стоящими вдоль стен, ожидая своей очереди, чтобы занять подобающее им место. Интересно, что из этих богатств принадлежит Шмидту и что осталось от прежних хозяев?
Странно, но ничто в доме не указывало на то, что профессор был женат. Корки лишь однажды видела фотографию Элинор в журнале «Нэшнл джиогрэфик». Со страницы на нее смотрела блондинка, холодная красота которой отдавала некоторой надменностью, хотя, скорее всего, случайный кадр создавал неверное впечатление. Как, должно быть, он тоскует по ней, если убрал все, что напоминает об их совместном прошлом. Или, скорее всего, он собрал все самое дорогое в своей комнате и предается воспоминаниям, когда остается один.
Пройдя коридор и поднявшись по лестнице на второй этаж, они вошли в рабочий кабинет, который украшали различные дипломы в рамках, книжные полки от пола до потолка и стол в стиле чиппендейл. На стенах висели фотографии, на которых Кристофер Шмидт был изображен с двумя президентами США, а также с Маргарет Тэтчер, Индирой Ганди и Анваром Садатом. Ничего себе знакомые у господина профессора!
На некоторых фотографиях была запечатлена Элинор. Она являла собой смесь элегантности и холодности, стоя рядом с Кристофером, принцем Чарльзом и принцессой Дианой; а еще на одной фотографии она была рядом с Маргарет Мид, возвышаясь над ней на целую голову!
Корки отвела глаза от фотографий, когда Кристофер остановился у стола, держа в руках серебряную авторучку и глядя на нее. Наверное, все-таки решил написать записку.
Корки сцепила руки, чтобы не было заметно, как они дрожат от волнения. Близость этого человека странным образом волновала ее — мужское обаяние профессора, казалось, заполняло атмосферу комнаты. Корки не могла не заметить, как свитер слегка обтягивает его сильные широкие плечи, а запах лосьона щекочет ей ноздри, возбуждая чувственность.
Корки казалось, что даже воздух между ними вибрировал от какой-то странной напряженности. Интересно, ощущает ли он то же, что и она? Однако не следовало забывать, что Кристофер Шмидт не был обычным мужчиной. Она снова перевела взгляд на фотографии и увидела улыбающиеся лица Пьера Трюдо, Жака Кусто и Глории Стейнэм. Это был его круг общения.
Вдруг Корки почувствовала что-то вроде страха при мысли, что им придется встречаться каждый вечер по вторникам в течение всего семестра. Ведь она всего лишь дочь водителя грузовика и официантки и, как не сумела в свое время соответствовать запросам Мэта, тем более не сможет соответствовать уровню требований научного светилы. Этот человек, которым она так восхищается, может, сам того не ведая, уничтожить все ее благие порывы, но во второй раз она этого не выдержит.
Она вдруг почувствовала, что сгорбилась, и инстинктивно расправила плечи, словно готовясь дать отпор невидимому противнику. Ее зовут Камилла Маргарет Коркоран, и она никому не позволит подавлять себя. И неважно, что для этого придется предпринять.
— Я так признательна вам за внимание, — сказала она вслух. — Уверяю вас, я буду много работать.
— Посмотрим. — Кристофер Шмидт поджал губы. — Но, боюсь, у меня не хватит времени нянчиться с дилетантами, мисс Коркоран. Или вас следует называть миссис Коркоран?
— Мисс. — Она была в нерешительности: с одной стороны, не хотелось казаться навязчивой, а с другой — невежливой. — Если я в свою очередь могу чем-то… я имею в виду, что вы недавно в Оранж Каунти, так что…
— Вы предлагаете мне экскурсию в Диснейленд? — Бровь профессора насмешливо поползла вверх.
Корки залилась краской смущения.
— Нет, конечно, я не это имела в виду. Просто я могла бы порекомендовать хорошего дантиста или еще что-то…
Профессор впервые открыто улыбнулся.
— Стало быть, дантиста?
— Даже у великих людей бывает кариес, — оживилась Корки и тут же внутренне застонала, осознав всю нелепость своего предложения. Только слепой не заметил бы, что ровные белоснежные зубы профессора были в безупречном порядке.
Кристофер Шмидт облокотился о край стола.
— Что ж, благодарю вас за заботу… Корки вдруг резко обернулась — она почувствовала запах горелого.
— Вы что-то готовите?
— Что? — В следующее мгновение профессор все понял. — О Боже! — Он поспешил в кухню. Корки последовала за ним. — Я совсем забыл! — Он схватил с плиты сковородку.
Корки взглянула на содержимое.
— Говядина с бобами?
Он молча кивнул.
— Вот видите, мисс, — можно испортить даже консервированные продукты. За такие подвиги следует давать награды, ибо тут требуется беспримерное отсутствие каких-либо навыков. — Кристофер Шмидт рассматривал содержимое сковородки со смешанным выражением гордости и отвращения. Можно было подумать, что он обнаружил червя в бутылке с текилой.
Корки никогда не слышала, чтобы подгоревшие консервы стали поводом для столь возвышенной тирады.
— Это моя вина, — сказала она, — я отвлекла вас, не следовало приходить в обеденное время.
— Ерунда. — Кристофер Шмидт пожал плечами. — Просто придется снова пообедать в ресторане. По правде говоря, последние несколько месяцев я ни разу не ел дома и на сегодняшний вечер был намечен большой эксперимент.
— Консервированное мясо с овощами?
— Видите ли, я обнаружил это сокровище в кладовой и подумал, что никогда не ел ничего подобного. Своего рода приключение. — Профессор соскреб остатки подгоревшего блюда в мусорный бачок. — Но вчера вечером мне действительно удалось организовать себе обед: английские вафли, сыр и икра. Очень вкусно, но едва ли разумно питаться подобным образом каждый день. — Он одарил холодильник взглядом, полным немого упрека, словно тот уклонялся от обязанности самостоятельно готовить пищу.
— А вы случайно не умеете готовить?
Корки показалось крайне неприличным предлагать этому человеку бурду собственного приготовления. Кроме того, едва ли в холодильнике найдется все необходимое. И потом, профессор привык к семейному укладу жизни — Элинор, вероятно, была отменным кулинаром или имела хорошую прислугу.
Все же это неожиданное проявление беспомощности профессора заставило Корки почувствовать нечто похожее на материнскую заботу. Или это совсем иное чувство?
— Представьте, я могу зажарить газель на костре, но в доме для этого нет подходящих условий. — Профессор немного помолчал. — Но, мне кажется, кулинария ваш конек? Вы что-то упоминали о вопросах домоводства для газеты. Не откажетесь дать мне несколько уроков по приготовлению пищи на кухне?
— Да, конечно, — выпалила Корки не подумав.
По рекомендации местного благотворительного центра Корки однажды вызвалась давать уроки кулинарии. К ее стыду, ученики оказались искуснее учителя, и с первых же дней занятий уже взбивали какие-то немыслимые суфле, посрамив ее незатейливо запеченного цыпленка.
Должно быть, я просто выжила из ума, если решила, что могу учить самого Кристофера Шмидта, как готовить обеды! — мысленно запаниковала Корки. Это означало бы проводить вдвоем каждый вечер в его доме, думать, как поддержать разговор, и каждый раз вздрагивать, когда он нечаянно заденет ее, проходя мимо.
Кристофер Шмидт принадлежал к тому типу мужчин, которые отпугивали Корки. Но она уже чувствовала, что с точки зрения физиологической привлекательности профессора была уязвима. Кристофер был живым воплощением ее фантазий. В своих прежних мечтах она видела себя прекрасной кинозвездой, которую преследовали шпионы и международные гангстеры. Но, разумеется, в конце концов являлся благородный рыцарь и спасал ее. И рыцарь этот сильно смахивал на Кристофера Шмидта.
Корки, конечно, хорошо сознавала, что ей далеко до блистательной звезды экрана или даже до жены профессора. Но при ее чувствительной натуре она способна кинуться в омут любви. И все это ради того, чтобы еще раз увидеть прекрасный сон? Прекрасный, но мимолетный? Нет уж, в этой жизни ей хватит одного разочарования!
— Вы же пишете о кулинарии, — продолжал настаивать профессор, — даете всякие советы по домоводству, мои же навыки в этой области оставляют желать лучшего.
Корки широко распахнула глаза, как всегда, когда ее заставали врасплох. Ей никогда не пришло бы в голову, что ее скромные познания могут иметь какую-то ценность для такой знаменитости. Уж не смеется ли он над нею?
— Простите, профессор, но я вам не верю, — наконец ответила она, стараясь сохранить бодрый тон. — Такой человек, как вы, должен быть талантлив во всем, в том числе и в борьбе с домашним хозяйством.
— Нет, серьезно, — профессор развел руками, — я совершенно беспомощен в этих вопросах. Может, нужно закончить специальные курсы или достаточно обладать вашей красотой?
Красотой? Это что, неудачная шутка?
— Я получила степень магистра по переездам семьи с места на место и защитила докторскую по мелкому ремонту. — Слова застряли у нее в горле. Почему он так пристально смотрит на нее?
Словно не замечая смятения Корки, Кристофер Шмидт повел ее обратно в кабинет.
— Я буду вам весьма признателен за помощь. Все, что мне нужно, это скромная овощная запеканка или жареный цыпленок.
— Я… я, право, не знаю. — Все, что смогла вымолвить Корки, щуря глаза под ярким лучом света, бьющим из окна. — Мне кажется… что, будучи вашей студенткой… хотя я понимаю, что вы не станете выделять меня… — Она замолчала, окончательно смутившись. Почему бы ей просто не отказать ему?
Корки не знала, как разговаривают люди его круга, никогда прежде не встречала таких мужчин. Наверное, профессор привык к общению с остроумными и образованными женщинами, способными не только поддержать содержательную беседу, но одновременно взбить аппетитный омлет или приготовить коктейль. Корки могла легко представить в этой роли Элинор, но только не себя.
Кристофер Шмидт глядел на нее как-то странно. Можно было подумать, что он… желал ее. Господи, что могло его привлечь во мне? — недоумевала Корки. Не может быть, чтобы у такого мужчины не было женщины…
Шмидт заметил ее смущение.
— Это все солнечный свет. Последний луч пробился сквозь шторы и осветил ваше лицо, когда вы что-то говорили.
Сначала Корки показалось, что он имеет в виду кого-то другого. До сих пор мисс Камилла Коркоран с ее взлохмаченными волосами и веснушками на носу никого не вдохновляла на поэтические экзерсисы.
— Я… я даже не знаю, с чего начать наши уроки, — сказала она волнуясь. — Кстати, вы не могли бы все же написать для меня это письмо? Мне действительно очень хочется прослушать ваш курс.
— Да-да, сию минуту. — Отвернувшись, он что-то быстро написал на листе бумаги и протянул ей.
Корки поняла, что пора уходить, и все же что-то удерживало ее. Не в ее характере было оставлять человека в беде.
Разумеется, ты внушила себе, Корки, что совсем не помышляешь просто о возможности подольше побыть в обществе этого человека, а думаешь только о том, чтобы помочь, а то он возьмет да и помрет голодной смертью!
— Вот что мы сделаем, — сказала Корки вслух, — у меня в машине есть поваренная книга для начинающих. Пойду принесу ее.
И прежде чем Кристофер Шмидт смог что-то возразить, она, стараясь не хромать, кинулась прочь из комнаты к входной двери и далее во двор к машине. Она зарылась в кипу разбросанных книг и наконец достала то, что было нужно…
Стоя в гостиной, Крис — так Корки уже называла его про себя — с любопытством перелистывал страницы книги.
— А это что такое? — спросил он, указывая на сокращение ч. л.
— Чайная ложка, — пояснила Корки, — а вот столовая ложка.
Неужели он и в самом деле не знает этого? Или только подсмеивается над ней? Трудно сказать! Видимо, профессор на славу потрудился над непроницаемым выражением лица, чтобы случайно не задеть чувства обидчивых вождей племен.
— Кажется, у меня где-то есть набор ложек. — Крис опустил книгу. — Видите, какой я невежда? Мне в этом никак самому не разобраться. Чего доброго, еще устрою в доме пожар. А вы будете прекрасным преподавателем, я в этом нисколько не сомневаюсь.
— Я еще не дала согласия, — напомнила Корки. — Не подумайте, что мне это в тягость, просто на практике я сама не грешу избытком умения.
Правда в том, что я до смерти боюсь его, подумала она про себя. Эта птичка не моего полета.
— Меня не смущает ваша квалификация, — настаивал Крис. — Я ведь дал вам разрешение посещать свои лекции. Конечно, я не хочу сказать, что вы обязаны отплатить мне за это. Но я действительно был бы вам очень признателен за помощь, и к тому же это было бы по-соседски.
И снова он посмотрел на нее этим странным пристальным взглядом, словно хотел запомнить каждое ее движение.
— Кроме того, мисс Коркоран, вы очаровательны. В вас столько жизнерадостности, энергии, молодости. Вы меня совершенно обезоружили. Неужели вы откажетесь уделить мне несколько часов, причем по столь уважительной причине?
Корки поняла, что ее отказа не примут. Она уже готова была сдаться, только бы продлить время общения с этим человеком, но тут же одернула себя. Надо выбираться из этой истории, и как можно быстрее.
— Вы все-таки сначала прочтите книгу, возможно, после этого вам не понадобятся уроки. — Корки поспешно вынула какой-то клочок бумаги из набитого бог знает чем кошелька и написала на нем свой адрес и телефон. — Вы можете позвонить, как только книга будет не нужна, и я подъеду за ней, или отдадите мне ее перед лекцией во вторник.
Корки протянула записку, и их руки встретились. Она невольно отпрянула, застигнутая врасплох странным ощущением, похожим на волну тепла, прошедшую от его руки по всему ее телу.
Ей показалось, что их прикосновение вызвало что-то напоминающее электрический разряд, а расстояние между ними было заполнено чем-то более плотным, чем воздух. Поистине этот мужчина таил в себе много сюрпризов.
Их глаза встретились. И его небесно-голубые властно притягивали к себе ее светло-карие. «Очаровал», нашла Корки верное слово, будучи не в силах отвести свой взгляд. Почему все-таки он так изучающе смотрит на нее? Взгляд Криса скользил по ее полным губам, слегка вздернутому носу, доставшемуся в наследство от ирландских предков, по небольшой ямочке на подбородке.
Наконец ей удалось отвести глаза.
— Я, пожалуй, пойду.
Крис ответил не сразу.
— Хорошо, Корки. До скорой встречи.
Она повернулась и направилась к двери.
— Увидимся в аудитории. Тогда и вернете книгу. Хотя можете подержать ее дольше, если будет нужно.
— Не исключено, что мы увидимся гораздо раньше, — сказал ей вслед профессор, как бы не замечая ее желания побыстрее сбежать из его дома. — Кстати, вы уже обедали?
— Сегодня? Да, конечно.
Это была неправда: по дороге сюда Корки наскоро проглотила один гамбургер.
— Может, вы свободны в эти выходные? — продолжал настаивать профессор. — Не знаю, сколько я еще смогу переносить ресторанную пищу. Зеленые бобы по-французски скоро полезут у меня из ушей.
— У меня назначены кое-какие встречи. В субботу ко мне придут коллеги из редакции. А вы можете пользоваться книгой сколько нужно. Мне она не к спеху. — Боже, что она несет! — Так я побежала? — И Корки выпорхнула из комнаты, подтвердив тем самым, что она человек слова.
Уже у двери ей послышалось, как профессор пробормотал: «До свидания, солнечный зайчик». Но… но этого просто не могло быть!
Этот человек опасен, размышляла Корки, заводя машину и выруливая на подъездную аллею. Он как омут — манит своей темной глубиной.
С другой стороны, может, не стоило спешить с отказом? Ведь он действительно не умеет готовить. А потом, когда еще у нее будет случай побыть рядом и поговорить с человеком, собеседниками которого были принцы крови, президенты и премьер-министры?
Даже такой рядовой случай, как подгоревший ужин, в изложении Кристофера Шмидта приобретал краски необычного приключения. Мир молодел в его присутствии, и Корки находила это восхитительным. Более того, она была очарована его умом, энергией и… невероятной притягательностью.
Вот так-так, думала Корки, теперь я знаю, что чувствует мотылек, порхая вокруг пламени. Но я не мотылек, и ни один мужчина больше не ранит меня.
Корки знала, как поступить. Она встретится с ним перед лекцией, но не в джинсах, а в своем самом изысканном платье. И тогда она покажет ему — в этот момент насмешливое лицо Мэта непрошено возникло в памяти, — что мисс Коркоран вполне светская женщина.