Анатомия страсти

Глава 4

Корки прижимала к груди тетрадь, спеша к высокому современному зданию учебного корпуса, где располагалась кафедра социальных наук.

Подойдя ближе, она увидела, что много людей идет в том же направлении. В основном это были студенты, идущие парами или небольшими группами, и люди постарше, шагавшие солидно, с чувством собственного достоинства.

Перед зданием было еще более оживленно. Прямо на траве стояла машина местной студии кабельного телевидения.

— Что происходит? — спросила Корки важного седовласого господина с носом, напоминающим птичий клюв.

— Сегодня профессор Шмидт читает здесь лекцию! — Он посмотрел на Корки с видом явного неодобрения.

— Я знаю, просто не думала, что соберется так много желающих его послушать.

— Надеюсь, мисс, вы убедились. А теперь прошу извинить, хочу занять место поудобнее. И господин с выдающимся носом поспешил вперед.

Как странно! Тот самый Кристофер Шмидт, который еще совсем недавно пил кофе у нее в доме, поднимал ее с пола и чуть было не стал ее любовником, вызвал такой прилив энтузиазма у респектабельного пожилого мужчины. И тот, в свою очередь, почти бежал к зданию университета, словно лекцию читал сам Иоанн Богослов!

Корки неподвижно стояла на ступеньках, а мимо нее, толкаясь, шли люди. Что она делает среди этой ученой братии? Корки оглядела свое платье из светло-серого хлопка, черные босоножки на высоких каблуках. Единственным украшением служила тоненькая золотая цепочка вокруг шеи. Слава Богу, она не выделялась из общей массы слушателей.

Но это утешительное обстоятельство не изменило ее внутреннего самочувствия. Она безумно волновалась при мысли, что во время лекции Крис будет глядеть на нее, и она выдаст себя каким-нибудь нечаянным жестом. И тогда уже вся аудитория уставится на нее, как на идиотку.

А, глупости все это! Корки преодолела робость и последовала за общим потоком в большой лекционный зал. В дверях она вздохнула поглубже. Трудно было не стушеваться при виде амфитеатра, заполненного по меньшей мере двумя сотнями людей.

У Корки мелькнуло желание повернуться и убежать. Еще было время выйти из аудитории, навсегда уйти из жизни Криса.

Но о чем она, собственно, беспокоится? Разве он заметит ее в такой толпе?

Половину аудитории составляли представительницы слабого пола, и большинство из них пребывало в состоянии нервного возбуждения — постукивали ручками по столам, накручивали волосы на пальцы и с пристальным вниманием смотрели на кафедру.

Корки заметила двух работников телевидения. У одного на плече была камера, другой устанавливал микрофон.

Кто-то сел рядом с Корки. Она обернулась и ахнула — Берениса!

— Как интересно, правда? — Репортерша сияла. На ней было аляповатое платье, лиловое с желтым.

— Ты пришла на лекцию?

Корки не удивилась бы, если бы эта особа забрела не в ту аудиторию, и важный господин с улицы ошибся, и все собрались просто на очередной показ мод. Тогда присутствие здесь Беренисы было бы объяснимым.

— Конечно нет! — Берениса махнула рукой с такой беззаботностью, как будто вся антропология вкупе с другими науками не стоила и секунды ее внимания. — Я хочу написать статью. Разве Гарри не говорил тебе об «Апельсиновом соке»?

— Говорил, — подтвердила Корки, — но какое отношение имеет эта рубрика к Кристоферу Шмидту?

— Я собираюсь взять у него интервью. — Берениса извлекла блокнот и шариковую ручку. — Думаю, Шмидт прекрасный объект для новой серии, ты согласна?

— Что еще за серия?

— Ты что, с луны свалилась? Статья с последующим продолжением. Это же тянет на приз городского Пресс-клуба. Так что, надеюсь, в моей коллекции появится новинка.

— Не сомневаюсь.

Корки была неприятна мысль о том, что о Кристофере будет писать эта самоуверенная, взбалмошная и недалекая бабенка.

— Значит, именно поэтому ты интересуешься антропологией? Тогда тебе, вероятно, придется прослушать весь курс лекций. — И регулярно приставать, чтобы я подвезла тебя до дому, с досадой подумала Корки.

— Глупости, — беззаботно ответила Берениса. — Какое дело обывателю до первобытных племен? Послушаю лекцию, и этого будет достаточно. Меня интересует сам профессор, а не его наука! Все о нем — привычки, привязанности. А смерть его жены? Да на одном этом факте я напишу потрясающую статью!

Потрясающую статью? Корки ужаснулась. Она тут же вспомнила, как Крис замкнулся при упомянутом ею вскользь имени Элинор. Что будет с ним, когда Берениса, эта беспардонная охотница за сенсациями, станет донимать его вопросами?

Но размышления Корки были прерваны внезапно наступившей полной тишиной. Открылась боковая дверь, и в аудитории появился Кристофер Шмидт.

Вокруг зашептались. Он даже красивее, чем на фотографиях! Как только удалось уговорить его приехать к нам? Вы читали его последнюю книгу, ту, что выдвинута на соискание премии? Это же настоящий переворот в науке!

Женская часть аудитории, словно сговорившись, начала прихорашиваться. В ход пошли пудра, расчески, губная помада. Как наседки, завидевшие петуха, недовольно подумала Корки и тут же одернула себя. Какое она имеет право ревновать Кристофера Шмидта? Он ей не принадлежит!

Крис взошел на кафедру, и разговоры мигом стихли.

— Добрый вечер. — Его голос заставил Корки поежиться. — Меня зовут Кристофер Шмидт. Я прочту вам курс введения в социальную антропологию. — Он сделал паузу. — У многих антропологи почему-то ассоциируются с далекими джунглями, звуками барабанов в ночи, таинственными ритуалами в бликах пламени костров. В таком случае я вправе ожидать увидеть что-либо подобное в окрестностях вашего университета.

По аудитории прокатился смех.

— Дело в том, что нам придется иметь дело с обычными людьми, — продолжал Крис. Он сошел с кафедры, взял в руки микрофон и принялся ходить, обращаясь то к одному, то к другому студенту.

Ответная реакция последовала незамедлительно. Слушатели наклонились вперед, хотя и так было слышно каждое слово. Никто даже кашлянуть не смел. Атмосфера была словно наэлектризована.

— В действительности, если как следует подумать, то легко убедиться, что социальные структуры, о которых вы никогда не подозревали, существовали всегда, а вашими действиями руководили подсознательные желания. Так кто же мы? И почему мы такие, какие есть? Сколько в нас своего личного, а что сформировано окружением?

Время летело незаметно. Корки сидела, словно погруженная в транс. Шмидт был одновременно и чародеем, и актером, безусловно, большим ученым и блестящим оратором, способным удерживать внимание сотен людей.

Корки, заслушавшись, не делала никаких записей, но скрип ручки Беренисы напомнил ей, что она не в театре.

Крис обрисовал в общих чертах содержание курса и рассказал о своих требованиях к студентам. Каждый должен был избрать свою сферу для наблюдения.

— Это может быть что-то из повседневной жизни, — напомнил он. — Сомневаюсь, что многие из вас могут позволить себе отправиться в Перу.

Кто-то поднял руку.

— А что интересного может быть в нашем городе? — спросил молодой человек в водолазке. — Антропология в товарной лавке?

— Почему бы и нет? — подхватил Крис. — Вам никогда не приходило в голову, что люди, делая покупки, ведут себя особым образом? А каково их поведение в лифтах или в ресторанах быстрого обслуживания? Вот видите, сколько объектов исследования!

Далее он посоветовал не брать в качестве объекта собственную семью или учебную группу, так как это слишком ограниченная сфера. В остальном выбор оставался за студентом с условием, что тема будет предварительно оговорена с преподавателем.

— Надеюсь, никому не придет в голову выбрать нашу редакцию, — проворчала Берениса. — Представляешь, если за нами будут наблюдать, словно за какими-то дикарями? Хорошенькое дельце!

Действительно, усмехнулась про себя Корки. А почему бы и в самом деле не выбрать редакцию? Где еще она бывает изо дня в день?

Корки снова переключила внимание на Криса. Неужели он целовал ее? Губы Корки дрогнули при этом воспоминании. Неужели она дотрагивалась до него, ощущала запах его одеколона?

Самым невероятным казалось то, что этот вот профессор Шмидт был в ее спальне и видел ее тело, едва прикрытое легкой ночной рубашкой. Грудь Корки тут же напряглась, сердце учащенно забилось, и, к своему полному отчаянию, она залилась краской. Искоса глянув на Беренису, Корки убедилась, что та ничего не заметила. Потребовалось несколько минут, чтобы ее возбуждение улеглось.

Мощная аура Криса, захватившая аудиторию, действовала и на Корки. Она поймала себя на том, что думает о Крисе как-то отстраненно, словно о каком-нибудь киногерое, с той лишь разницей, что ее уважение к живому человеку, его уму и таланту было несравненно выше. Но ясно было одно — она никогда не сможет вписаться в его избранный круг.

Она улыбнулась своим мыслям, записывая требования Криса к оформлению курсовых работ. Интересно, провел ли кто-нибудь из присутствующих хоть один день на стоянке грузовиков? Знают ли они, каково это, часами слушать, как незнакомые люди рассказывают о своей тоске по дому и семьям?

Крису, наверное, и в голову не могло прийти, что в такой среде мог появиться человек, интересующийся проблемами антропологии.

В ее семье не привыкли сдерживать свои чувства, не умели красиво говорить. Интересно, что сказал бы профессор Шмидт, избрав объектом своих исследований ее родных и близких?

Сдержанная манера поведения в ученых кругах была чужда Корки, отчасти даже страшила ее. Правда, она несколько изменилась в журналистской среде, но не хотела расставаться с тем, что составляло ее сущность.

Крис напоминал ей далекую звезду, сияющую на небосклоне, яркую, завораживающую, но абсолютно недостижимую.

Корки с грустью подумала, что сегодня вечером он получит столько приглашений на ужин, что никогда не вспомнит об уроках кулинарии.

Когда лекция закончилась, слушатели окружили Шмидта. Берениса тоже вскочила с места.

— Мне нужно оговорить с профессором время интервью. Похоже, он будет очень занят.

— Хорошо. — Корки бросила грустный взгляд на высокую фигуру, возвышавшуюся над студентами. Вспомнит ли он когда-нибудь о ней?

И вдруг ее обожгла вспышка голубого пламени — Крис взглянул наверх. Он вернулся к микрофону.

— Мисс Коркоран, подойдите к выходу из аудитории, пожалуйста.

Ничего не соображая, Корки оглянулась, чтобы посмотреть, к кому обращался Крис, но в следующее мгновение поняла, что слова адресованы ей. Боже! Неужели она что-то не так сделала?

Он наблюдал за ней, и Корки почувствовала, что ведет себя глупо. Она поспешила спуститься.

Берениса опередила ее и подошла первой, чтобы представиться.

— Кажется, мы уже встречались как-то вечером у дома мисс Коркоран, — сказал Крис. — Вы антрополог?

— Нет, я репортер. — Берениса произнесла это так, словно ее род занятий был очевиден с первого взгляда.

— Ах вот как. — Крис посмотрел на Корки. — Это одна из ваших сотрудниц?

Он коснулся рукой ее запястья легким, едва ощутимым движением, реакция же Корки была совершенно неадекватной — ноги вдруг ослабли, а кровь горячей волной прихлынула к щекам.

Пока Берениса что-то говорила о своей статье, Крис не спускал глаз с Корки. И взгляд этот был равен физическому прикосновению.

Непостижимым образом Крису удалось воспламенить Корки на виду у всех своих почитателей, которые и не подозревали, что творится у них под носом.

Корки поднесла руку к пылающей щеке. Температура, повышенное давление и еще целый ряд симптомов могли бы в этот момент обеспечить ей бюллетень недели на две. А небесно-голубые глаза продолжали держать ее в плену.

— Я хочу рассказать о том, чего не знает никто. — На Беренису снизошло вдохновение. — Мне хотелось бы знать, что в действительности происходило во время ваших путешествий по Африке, Индии, Пакистану. Что вы видели, чем питались, как сумели выжить в таких условиях.

— Преимущественно с помощью «Белой лошади», — ответил Крис. Кто-то из стоящих рядом хихикнул.

— Извините, не поняла? — Берениса застыла, занеся ручку над блокнотом.

— Переваривать местную пищу мне помогала «Белая лошадь»[1], — пояснил Крис, стараясь подавить усмешку. Корки закашлялась, чтобы не рассмеяться.

— Понятно, а теперь, пожалуйста, несколько слов о вашей жене, — продолжала напирать Берениса.

Корки почувствовала, как Крис напрягся. Боже правый, надо же было додуматься при всех задавать такой вопрос! И только потому что Берениса сочла тему подходящей для «Апельсинового сока»!

— Я никогда не обсуждаю тему личных взаимоотношений на публике, — ответил Крис ледяным тоном.

— Но прошел уже год со дня гибели госпожи Шмидт! — не унималась Берениса. — Видите ли, дорогой мой, иногда приходится начинать жизнь сначала. Я сама вдова, но не отказываюсь говорить о своем муже в любое время.

— Тогда вам лучше взять интервью у себя самой, — резко сказал Крис и направился к выходу.

— Похоже, он не склонен говорить о жене, — пробормотала Берениса, бросив вслед профессору недовольный взгляд. — Но господин Шмидт, читатели имеют право знать! — завопила она, бросаясь следом.

Крис круто повернулся.

— Запомните раз и навсегда: читатели имеют право знать о моей работе, не более того. И прошу вас впредь не отнимать у меня время своими вопросами. — Он схватил Корки за руку и потащил через боковую дверь в спасительную тишину пустого коридора.

— Я сожалею о случившемся. — Корки тяжело дышала — то ли от поспешного бегства из лекционного зала, то ли от близости Криса. — Берениса всегда была несколько бестактной, но сегодня она превзошла самое себя.

Крис отпустил ее руку и принялся вышагивать взад-вперед по коридору. Чувствовалось, что он кипит от бешенства. Корки вдруг подумала, что он похож на льва, запертого в клетке.

— Обычно я не уклоняюсь от вопросов журналистов. — Крис успокоился немного, остановился и прислонился к стене. — В числе прочих вещей, происходящих в мире, пресса освещает и мою работу. Но иногда репортеры заходят слишком далеко. Популярность не означает, что ты теряешь право на личную жизнь.

— Конечно нет. — Корки было трудно соединить два образа Криса: одинокого человека, горюющего в своем изысканном доме по погибшей жене, которая так много значила в его жизни, и выдающегося ученого, лекции которого во всем мире слушали затаив дыхание.

Вдруг оба почувствовали, что стоят совсем близко друг от друга и рядом никого нет.

— Спасибо, что пришла. — Крис провел пальцем по щеке Корки. — Я очень боялся, что ты не придешь. От его прикосновения Корки охватило странное чувство, словно она была озером, по глади которого, гордо выгнув шею, плыл одинокий лебедь.

— Почему же я не должна была прийти? — спросила Корки шепотом. Она стояла, также прислонившись к стене, и Крис склонился над ней, словно согнутый бурей мощный ствол дерева.

— Иногда я невольно отпугиваю людей. — Он наклонился еще ниже и легко коснулся губами ее шеи. — Но на тебя я так не действую, правда?

— Как это?

— Ты ведь не боишься меня? — Пальцы Криса коснулись ее висков, прошлись по волосам легким движением. — У тебя не возникает чувства, что я подавляю тебя, лишаю собственной воли?

— Лишаешь меня воли? — Корки поняла, что повторяет слова Криса, словно заезженная пластинка. Да, пожалуй, именно это он и делал, касаясь губами ее щеки и медленно приближаясь к губам.

— Ты не чувствуешь себя подавленной, правда? — Прежде чем Корки успела ответить, губы Криса достигли цели. Он целовал ее медленно, как бы смакуя сладость ее губ.

Затем он обнял ее, лаская плечи, спину, проводя ладонями по изгибу талии, бедрам, и вдруг прижал ее к себе изо всех сил.

Подавлял… да, да, он подавлял ее, и это было прекрасно! Даже пытаясь отстраниться, Корки почувствовала, что провоцирует его на новый взрыв страсти. Крис осыпал ее лицо и шею поцелуями.

— Ты удивительная… — прошептал он ей на ухо.

— Может… не следует делать этого здесь? — Корки меньше всего хотела, чтобы у Криса возникли проблемы с руководством университета. Ведь наверняка существовали какие-то правила, запрещающие преподавателям флиртовать со своими студентами. И в то же время оторвать ее от Криса сейчас могло бы только землетрясение, да и то не наверняка.

— Хочешь, пойдем куда-нибудь? — Он поцеловал ямочку у основания ее горла. Корки поежилась, словно от озноба. — Мы могли бы погулять или покататься на машине. Я угощу тебя коктейлем собственного приготовления — амаретто со сливками.

Я сплю, и мне снится сон, подумала Корки, прижимаясь щекой к мягким густым волосам Криса. Неужели это правда, и Кристофер Шмидт действительно целует меня в коридоре университета? И это ради меня он пренебрег толпой почитателей?

Нет, неправда. Он ушел ото всех, потому что Берениса донимала его расспросами об Элинор. Но тогда зачем эти объятия? Или он пытается найти радость в настоящем, чтобы забыть прошлое?

Корки замерла в горьком прозрении. Как она могла быть такой близорукой? Желание быть рядом с этим мужчиной лишило ее здравого смысла. Кристофер Шмидт любил и любит другую, ту, что даже после смерти жила в нем, в каждой клеточке его существа. А что она, Корки? Не более чем средство забыться! Разве она не дала себе слова больше не сближаться с ним?

Крис почувствовал ее сопротивление и выпрямился.

— Иногда я бываю несдержан, дорогая. — Он выглядел несколько смущенным. — Извини.

— Все в порядке. — Корки рассеянно оправила платье, хотя в этом не было никакой необходимости. — Который час?

Крис взглянул на часы.

— Почти половина одиннадцатого. Наверно, тебе нужно завтра рано встать и отправиться на работу, как всем нормальным людям?

— Боюсь, что так.

— Я провожу тебя до машины.

Корки была рада его предложению: студенческий городок уже опустел, а идти в темноте одной было не очень-то приятно. Здания университета возвышались вокруг, словно космический город, холодный и оторванный от мира.

Корки очень бы хотелось разобраться в своих чувствах к этому необыкновенному мужчине. Одна ее половина стремилась ему навстречу, говорила: доверься, рискни отдаться любви. Другая же страшилась будущего. Кем он был на самом деле? Чего ожидал от нее? Почему переселился именно в этот город, где Корки родилась и выросла, где все было для нее знакомым с детства? Наверное, он был для Криса очередным объектом наблюдения, еще одной ступенью на пути к славе и признанию.

Парковочная площадка пустовала, было очень темно, и Корки поежилась от ощущения неясной тревоги. Она поспешила открыть дверцу машины.

— Ты не обиделась на меня, девочка? — спросил Крис. — Ты была сегодня так… неосмотрительно хороша, что я не устоял.

Корки пристально посмотрела ему в глаза, чувствуя, что снова теряет почву под ногами.

— Было немного странно чувствовать себя частью толпы. Все от тебя в восторге. Я не исключение.

— Что же ты делаешь со мной, маленький бесенок? — Крис улыбнулся. — Я не слышал твоих лекций, но почему-то тоже в восторге от тебя.

Он снова обнял ее и слегка прижал к дверце машины.

— Побудь со мной еще немного, — прошептал он Корки на ухо, и в следующее мгновение уже целовал ее страстно, неистово, увлекая все глубже в омут страсти. Корки чувствовала, как внутри у нее вспыхнул костер, разогнавший темноту ночи и зажегший на небе мириады сверкающих звезд…

Она прильнула к широкой груди Криса.

— Да, да, да… — услышала она свой голос и в следующий миг словно растворилась в его объятиях.

Крис взял ее губы в свои, слегка втянул, словно пробовал на вкус какое-то экзотическое блюдо. Затем кончик его языка осторожно и медленно проник ей в рот. Поцелуй длился бесконечно, прерываясь на краткий миг и возрождаясь вновь.

С Мэтом это было не так. Он относился к поцелуям, как к прелюдии перед чем-то более важным и приятным. Крис же откровенно наслаждался тем, что возбуждал ее все больше и больше.

Возбуждал? Неужели это слово объясняло и удивительный огонь внутри, и волшебное притяжение, которое сплело их тела в единое целое?

И Корки в отчаянии поняла, что все ее существо с первой их встречи тянулось к Крису. Это незнакомое чувство было сродни голоду.

— Я… я, пожалуй, поеду. — Корки не могла бы сказать наверняка, произнесла ли она это вслух или только подумала. В любом случае Крис понял ее.

— Завтра вечером я заеду, чтобы взять первый урок по кулинарии. Мне нужно привезти что-нибудь для этого?

— Урок? — Отказаться было уже невозможно. — Может, начнем с чего-нибудь несложного? Например, спагетти?

Разум Корки наотрез отказывался функционировать в нужном русле. Какая разница, что он привезет? Ей все равно кусок в горло не полезет.

— Я позабочусь обо всем, — пообещал Крис, с явной неохотой разжимая объятия, — найду какой-нибудь интересный рецепт и куплю необходимые ингредиенты.

Корки смотрела на него затаив дыхание.

— Ты уверен, что… хочешь прийти? Сегодня в аудитории было столько привлекательных женщин. Я подумала, что ты будешь ангажирован до конца семестра. Корки делала над собой невероятные усилия, чтобы говорить беззаботно.

Крис рассмеялся.

— И ты даже не подумала о том, что я предпочитаю тебя? — Он смотрел ей прямо в глаза. — Неужели ты столь невысокого мнения о себе? — Бархатный голос Криса буквально обволакивал ее.

— Почему же? Я знаю себе цену. Но мы ведь едва знакомы. Я имею в виду, что мы мало знаем друг друга. И ты, надо полагать, здесь не задержишься.

— Где? В городе или на земле? — смеясь, спросил Крис. — К сожалению, жизнь коротка, и даже когда люди говорят, что хорошо знают друг друга, бывает совсем наоборот.

Говоря это, Крис смотрел в глаза Корки, но мыслями был далеко. Элинор? Может быть, он хочет сказать, что и ее знал недостаточно хорошо?

Скорее всего, Крис имел в виду другое: любая женщина была для него чужой после близости, которую он познал с женой. Эта мысль больно кольнула Корки в самое сердце.

Послышались шаги. Кто-то приближался к парковочной площадке. Крис отстранился.

— Профессор Шмидт? — Незнакомец подошел. На нем был твидовый пиджак с кожаными заплатами на локтях, он курил трубку. Корки не удержалась от улыбки. Человек с трубкой имел типичный облик ученого и, по всей видимости, старательно держался в рамках этого образа.

— А, доктор Лангли. — Крис представил Корки декану факультета гуманитарных наук.

— Я хотел поговорить с вами сразу после лекции, — сказал декан, — но пришлось принимать поздравления от коллег. Мы очень рады, что заполучили вас на этот семестр.

В докторе Лангли было что-то неприятное. Корки он показался человеком неискренним, скрывающим истинную натуру за искусственным дружелюбием.

— Думаю, вашим коллегам надо повременить с поздравлениями, — заметил Крис, — ведь лекции только начались. Половина слушателей может отсеяться меньше чем через неделю.

— Дорогой коллега, я немного послушал вашу первую лекцию и должен сказать: это впечатляет! — поспешил заверить доктор Лангли. — Вы не только человек обширных знаний, но и прекрасный оратор, а этого, к сожалению, не хватает многим из нас. Ваш вклад в общеобразовательный курс по антропологии трудно переоценить. Повторяю, мы счастливы, что вы с нами, и уверен, что студенты разделяют это мнение.

Рука Криса сильнее сжала талию Корки. Вероятно, ему порядком надоели излияния декана.

— Благодарю вас, — сдержанно сказал Крис, — комплименты всегда приятны, даже если ты их не заслужил.

Когда Крис представлял Корки доктору Лангли, тот едва взглянул на нее. Очевидно, вежливость не относилась к числу его достоинств, обиженно подумала она.

Но, с другой стороны, что может думать о женщине известный ученый, если она попала в фокус его внимания только потому, что стояла рядом с Кристофером Шмидтом?

Корки поняла, что для таких людей звание «доктор» перед именем было своего рода визитной карточкой. Остальные же были просто толпой.

— Господин Шмидт, я хотел бы пригласить вас на обед, который я и моя жена устраиваем для небольшого круга друзей. — Доктор откашлялся. Говоря о приглашении, он даже не взглянул в сторону Корки. — Мы были бы рады видеть вас у себя.

— Что ж, мы с удовольствием придем. — Крис непринужденно поклонился. Он включил ее в приглашение, словно это подразумевалось с самого начала. Значит, он тоже заметил бестактность доктора. Корки почему-то почувствовала большое облегчение, хотя не знала, чем это объяснить.

— Да, конечно. — По лицу доктора Лангли пробежала легкая тень досады, хотя справедливости ради нужно заметить, что это могла быть игра ночных теней.

Декан уточнил время встречи. Обед должен был состояться вечером в пятницу. Супруги Лангли жили в Анахейм Хиллз, в районе дорогих новостроек.

— Очень любезно с вашей стороны пригласить нас. — Крис попрощался с деканом за руку.

— Не стоит благодарности. — Лангли коротко кивнул обоим и направился к своему «мерседесу».

— Извини, дорогая, с моей стороны было очень самонадеянно сказать, что мы придем вдвоем, но пойти туда одному было бы выше моих сил, — сказал Крис.

— Боюсь, я буду чувствовать себя не в своей тарелке. — Корки посмотрела на свои руки. — Не буду знать о чем говорить. — Или скажу какую-нибудь глупость, подумала она, снова чувствуя, как в ней закипает возмущение при воспоминании о докторе Лангли.

Крис улыбнулся, и Корки сразу почувствовала облегчение.

— Не думаю, что это будет официальный прием. Людям необходимо иногда расслабиться. Даже антропологи любят поговорить о бейсболе и политике.

Корки вздохнула. Ее не вдохновляла перспектива общения с людьми, которых боготворил Мэт, карьеристами и снобами, но потом она подумала, что, возможно, несправедлива. Наверняка не все в этой компании походят на господина Лангли.

— Спокойной ночи, дорогая, увидимся завтра. — Крис снова поцеловал ее.

Корки не хотелось уезжать, но она заставила себя сесть в машину и, уже высунувшись из окна, сказала:

— Возьми все необходимое для салата. Не забудь зелень и маринованные артишоки, и еще нужна пара баночек томатного соуса.

— Вино, — предложил Крис, наклонившись, чтобы убрать локон с ее глаз.

— И штопор. А то Мэт забрал их все с собой.

— Штопор я возьму в первую очередь.

— Вот и прекрасно! — Кто бы мог подумать, что г-н профессор Шмидт способен на такие шутки? Может, эти слова сорвались у него нечаянно? Или смысл был более тонким, а она не поняла?

Корки завела мотор и наблюдала за Крисом в зеркало бокового обзора, пока он не сел в свою машину.

Должно быть, она сошла с ума. Подумать только, согласилась пойти с ним на вечеринку, договорилась об уроке по кулинарии и немедленно теряет разум, стоит Крису прикоснуться к ней!

По дороге домой Корки пыталась представить себе, как это было между Крисом и Элинор, как он ухаживал за ней.

Она где-то прочла, что Крис и Элинор встретились на последнем курсе Колумбийского университета.

Наверно, они занимались вместе в библиотеке, обменивались конспектами, спорили, мечтали… Интересно, и в постели они говорили об антропологии?

Корки покраснела и была рада, что никто ее не видит в этот момент. Господи, что за глупости лезут ей в голову?

Ставя машину в гараж, Корки вдруг вспомнила, как отреагировал Крис на требование Беренисы рассказать о жене. Он разозлился и тут же замкнулся. Очевидно, память об Элинор была для него настолько священна, что ее не должны касаться посторонние.

С чего вдруг втемяшилось Беренисе писать об Элинор?

И тут Корки с ужасом поняла, что это могло случиться, когда Берениса увидела Кристофера у ее дома среди медиков и пожарных. Стало быть, отчасти в этом есть и ее, Корки, вина.

Почему же тогда намерение Беренисы так тревожит ее? Ведь Крис отказался отвечать на вопросы, стало быть, и статьи не будет.

Но Корки знала, что Берениса не отступит. Она обожает сплетни и считает себя ищущим репортером, хотя все ее искания сводятся к сбору скандальных подробностей и пикантных деталей из жизни местной знати.

Остается надеяться, что «Апельсиновый сок» в самом начале своего существования не опустится до кухонного уровня.

Корки мысленно отмахнулась от тревожных мыслей. Не стоит расстраиваться из-за пустяков!