Аномалия-5, или Улитка на склоне Фудзиямы

Алана Инош

Аномалия-5, или Улитка на склоне Фудзиямы

Аннотация: Будь вдумчивым, как улитка на склоне Фудзиямы. Созерцай реальность сквозь тормознутый фильтр своего восприятия. Магия существует и работает, но сахарная зависимость будет существовать всегда, как ни колдуй. «Кролик Энерджайзер» действительно дарит страсть, но в правильных дозах. А если аннотация пока мало о чём сказала читателю, это нормально. Это фича, а не баг.

Кленовая крона сияла золотым шатром в солнечных лучах. Резной жёлтый лист, выписывая в прозрачном сентябрьском воздухе кружевную, замысловатую траекторию, опустился прямо у ног Лоры. Она зажмурилась, встряхнула пухлыми кулачками и шёпотом сказала:

— Да!

Несколькими секундами ранее она спросила... но не у ясеня, а у вот этого клёна, стоит ли ей приглашать к себе Марту. Она попросила дерево дать какой-нибудь знак, и оно уронило лист. Знак ли?.. Лора решила, что это утвердительный ответ от Вселенной. Она была очень романтичной особой.

Впрочем, романтичный склад характера не мешал ей быть владелицей небольшого кафе-кондитерской и обладательницей пышных и округлых, как сдобная булочка, форм. Удачная это была «выпечка», скажу я вам!.. И весьма аппетитная, как лимонно-ванильный кекс с посыпкой из сахарной пудры. Не поскупилась природа на ингредиенты и вложила в неё всё самое лучшее: доброту, отзывчивость, озорной звонкий смех, любовь к вкусной и душевной еде. Лора и себя была не прочь побаловать, и людей любила порадовать кулинарными и кондитерскими шедеврами. Она была невысокой брюнеткой с густыми и длинными волосами, большими голубыми глазами, точёным носиком и весьма соблазнительными губками. При улыбке на её розовых гладких щёчках вскакивали весёлые ямочки. Уверенно умеющая подчёркивать достоинства деликатным, изысканным макияжем, всегда источающая вкусные кондитерские ароматы, с великолепной густой копной шелковистых волос, на работе всегда убранных в тяжёлый узел, она была очаровательна просто до неприличия. В своём заведении она каждый день носила безукоризненно чистый фартук, свежую блузку и излучала гостеприимство и радушие. У посетителей возникало ощущение, что они пришли не в учреждение общественного питания, а в гости к прекрасной и искусной хозяйке.

Кленовый лист лежал у носков её кокетливых туфелек-лодочек, намекая: нужно сделать шаг! Решиться наконец. Кивнув своим мыслям, Лора энергично застучала каблуками по направлению к своему кафе.

Марта частенько заходила в её заведение, а точнее, заезжала. Её спортивная красная машина, «прокачанная» для гонок, выглядела великолепно — настоящий железный зверь, способный развить сумасшедшую скорость. Марта носила короткую стрижку, поставленную дыбом с помощью укладочного мусса, кожаную куртку и облегающие джинсы. Высокая, стройная, с пирсингом в ноздре и татуировкой на шее, она была весьма успешной владелицей довольно пафосного автосалона и по совместительству крутой автогонщицей. Парни её не интересовали, а вот девушки — даже, пожалуй, слишком. И у неё было всё, чтобы очаровывать (если и не всех, то многих) — так сказать, максимальная комплектация, «полный фарш»: красота, успешность, крутая тачка и неотразимое, слегка стервозное, чуть надменное обаяние.

Лора пала жертвой этих чар. Но влюблённость не мешала ей оценивать Марту вполне объективно, видя и её надменность, и пресыщенность женским вниманием, тщеславие и поверхностность. И всё-таки — любовь зла. Видя все недостатки Марты, Лора всё равно не могла противостоять этому проклятому обаянию.

— Лора, солнышко, мне эспрессо и лимонное пирожное, — с ласковой хрипотцой произносила Марта, и Лора самолично бежала обслуживать дорогую клиентку, хотя у неё работали официантки.

Часто Марта приходила с девушками, и сердце Лоры молчаливо страдало и пылало огнём ревности. Если бы её глаза обладали способностью испепелять, от очередной пассии Марты осталась бы горстка золы. О, каким жгучим голубым пламенем горели они! Но и спутницу Марты ей приходилось обслуживать: не могла же она демонстративно отказаться! Просто делала она это с каменным выражением на своём хорошеньком круглом личике.

Марта и с Лорой слегка флиртовала: то розу преподносила, то конфетку «Рафаэлло», то отпускала на ушко какой-нибудь пошлый комплимент. Осознавая всю его пошлость и дешевизну, Лора всё равно пылала румянцем, как та роза.

Чудесное, тёплое и солнечное осеннее утро лилось в окна кафе. Как всегда, Марта зашла, чтобы выпить кофе с пирожным. Под чашку Лора сунула записку: «Приглашаю тебя сегодня к 10 вечера ко мне на чай с тыквенным тортом. Лора. P.S. Если согласна, отправь SMS на мой номер». В конце записки, конечно, она написала свой телефон.

С колотящимся сердцем Лора наблюдала за Мартой. Вот она нашла записку, прочитала, и на её бруснично-красных губах проступила усмешка. Лора внутренне сотню раз умерла и воскресла, пока не увидела, как Марта достаёт свой телефон и что-то набирает.

От звука пришедшего сообщения Лора вздрогнула, как от выстрела. Марта прислала ей gif-картинку — губы, делающие сочный и сладострастный поцелуй-чмок. «Сегодня я занята, моя сладкая булочка. Но завтра в это же время буду рада попробовать твою божественную выпечку».

Что ж, это было даже к лучшему. Лоре пришла в голову одна интересная мысль... Не мысль — бомба!

Чуть дальше по улице располагался магический салон, хозяйкой которого была мадам Беатриса, в миру — Муза Арнольдовна Украдикобыла. Эта дама очень весомых достоинств регулярно заказывала у Лоры выпечку и торты.

Звякнул над дверью колокольчик. Лора робко вошла в приглушённо освещённое помещение салона. Там царил загадочный полумрак, сияли магические шары, а на стене висел портрет хозяйки — необъятной дамы с монументальным бюстом и тремя подбородками. И, конечно же, гипнотическим взглядом проницательных глазок, несколько терявшихся на лице на фоне щёк. Но где-то над щеками глаза определённо должны были находиться, зритель интуитивно об этом догадывался, верил в это и надеялся. Ведь не могла же природа-матушка допустить такой промах, чтоб их совсем не было!..

Но Лору встретила только Виолетта, помощница мадам Беатрисы — худая, высокая девушка с гладко зачёсанными чёрными волосами и большими карими глазами. Её тёмные брови с драматическим изгибом придавали её бледному лицу выражение какой-то постоянной внутренней борьбы. Эту Виолетту Лора знала: она приходила делать заказы для мадам Беатрисы и забирать их, а порой и сама выпивала чашку кофе с пирожным. Виолетта постоянно носила кожаные браслеты и серебряные перстни, тяжёлые ботинки и причёску с выбритыми на висках узорами. Музыку она слушала тоже тяжёлую, а по вечерам после работы выступала в клубе со своей метал-группой. Творчество было её отдушиной и призванием, которое, впрочем, большого дохода ей не приносило, а у мадам она зарабатывала основные средства к существованию: и музыкант, и поэт тоже хочет есть. Один раз Лору случайно занесло в клуб, где как раз шло выступление. Тексты у ребят были полны готической тёмной романтики, мистики и мрачных метафор, от которых мурашки бегали у Лоры по... в общем, ниже спины. Виолетта была автором текстов и гитаристкой. Причём существовали две Виолетты: одна — на сцене, вторая — в жизни. Первая была брутальной, необузданной, с мрачным горящим взором, а вторая — тихая, скромная, застенчивая и замкнутая, слегка не от мира сего. Именно вторая приходила в кафе Лоры забирать очередной заказанный торт или коробку с пирожными для мадам-сладкоежки. Но в воображении Лоры её появление всегда сопровождалось соответствующей музыкой, в тяжёлом, бронебойном ритме которой ступали ноги девушки в ботинках на толстой рифлёной подошве. В обычной жизни она порой чуть заметно заикалась, а на сцене, во время исполнения песен — никогда.

Когда Лора вошла, Виолетта за столом что-то писала. Судя по расположению и длине строчек, она трудилась над стихами, а вдохновляла её тяжёлая музыка в наушниках, поэтому девушка не сразу заметила Лору. Та, подождав немного, наконец не вытерпела и постучала, но не в дверь, а прямо по столу.

— Извините, — пробормотала Виолетта, вытаскивая наушники и прикрывая свою работу журналом. Лора успела прочесть только последнюю строчку: «Сгореть в безумии осеннего пожара». — Мадам Беатриса сейчас в отпуске за границей, вернётся только через две недели.

— Здравствуйте, Виолетта, — улыбнулась Лора, сама как следует не понимая, почему нежность всегда озаряла её сердце изнутри при виде этой девушки — безотчётная, тёплая, как яблочная шарлотка. Что-то трогательное проступало сквозь этот бунтарский облик, что-то хрупкое и очаровательное, отчего Лоре хотелось замурлыкать и обвиться пушистой кошкой, согревая и убаюкивая. Эту девушку ей хотелось обнять, потискать и накормить до отвала вкусненьким.

Ответная застенчивая улыбка тронула тонкие светло-розовые губы Виолетты.

— Здравствуйте... Чем могу помочь?

— Даже не знаю, — задумчиво проговорила Лора. — Я-то надеялась попасть на приём к мадам Беатрисе, а её, оказывается, нет на месте... Ну что ж, придётся изложить своё дело вам, потому что помощь мне в самом деле нужна.

Лора хотела бы получить что-то вроде любовного снадобья, которое разожгло бы в сердце ветреной Марты страсть к ней. Об этом она и сказала — конечно, не называя имени вожделенной особы.

— Позвольте попросить у вас изображение человека, для которого предназначено средство, — сказала Виолетта.

— А это... обязательно? — смутилась Лора.

— Да, средство работает адресно, и чтобы оно подействовало, нужно «привязать» его к этому человеку заранее, — объяснила Виолетта.

У Лоры была на телефоне фотография Марты — её она и показала девушке. Трагические брови Виолетты дрогнули и нахмурились, губы сжались, и сердце Лоры кольнуло странное беспокойство.

— В чём дело? Что-то не так? — пробормотала она.

— Нет, ничего, всё в порядке, — сухо ответила Виолетта. — Сбросьте мне на телефон эту фотку, пожалуйста.

Лора выполнила эту просьбу, после чего Виолетта ушла за снадобьем в соседнее помещение. Минут через пять она вернулась и протянула Лоре флакончик из тёмного стекла с напечатанной на обычном офисном принтере этикеткой, которая гласила: «Кролик Энерджайзер».

— Кхм, интересное наименование, — проговорила Лора.

— Да, мадам Беатриса даёт своим снадобьям такие... креативные названия, — усмехнулась уголком губ Виолетта. — Вам же страсть нужна, да? Вот... Это оно самое.

— Кхм, кхм, — ещё раз смущённо откашлялась Лора. — И сколько я вам должна?

Виолетта, помолчав, ответила тихо:

— Для вас — бесплатно.

Лора стала настаивать на оплате, но девушка наотрез отказалась. Так и ушла Лора с флакончиком, весьма озадаченная. К средству прилагалась инструкция: «Десять капель в любую жидкость или на кусочек сахара. Важно! Принимать только самому объекту чувств. Клиенту принимать средство вместе с ним воспрещается».

Тыквенный торт Лора испекла рано утром и убрала в холодильник, после чего отправилась на работу, внутренне дрожа от предвкушения свидания. Марта в кафе весь день не появлялась, и в душу Лоры начал закрадываться холодок тревоги: не собиралась ли дерзкая гонщица её обмануть? В половине десятого вечера она закрыла кафе и направилась пешком домой: жила она недалеко от работы, всего в десяти минутах ходьбы.

Она шагала по озарённой фонарями аллее, дыша пронзительной вечерней свежестью воздуха, по-осеннему чистой и грустноватой. Под ногами шуршал лиственный ковёр... И вдруг рёв мотора оглушил Лору, и на аллею лихо ворвалась, дерзко нарушая все правила, знакомая машина. Обогнав Лору и подняв вихрем листья, она резко развернулась к ней и затормозила. Дверца открылась, и показалась Марта собственной персоной, но какая!.. Сегодня она была одета в приталенный смокинг с белоснежной рубашкой и галстуком-бабочкой. Узкие брюки великолепно подчёркивали красоту её длинных стройных ног.

— Ну что, пончик мой сладенький, прокатимся? — двинула она многозначительно бровью.

Обомлевшая Лора, чувствуя себя в сказочном сне, села в машину, дверцу которой Марта перед ней галантно открыла. Уже в салоне та вручила ей букет роз тёмно-винного цвета. Сначала они прокатились по вечерним улицам; мимо плыли огни фонарей, подсвеченные фасады зданий, натянутые между деревьями гирлянды светильников. Блестели дорогие часы на изящном запястье Марты, её рука лежала небрежно сверху на руле, и казалось, будто автомобиль слушается малейшей её мысли. Лора никогда прежде не сидела в такой шикарной и действительно крутой машине, поэтому чувствовала себя Золушкой на балу. Букет был вызывающе-роскошен, сама Марта — сногсшибательна, со своей неотразимой дерзкой чертовщинкой в насмешливо-ласковых глазах.

— У тебя мило, — сказала она, когда они вошли в квартиру Лоры. — И пахнет выпечкой... Чудесное, действительно уютное жилище.

Лора, охваченная дрожью, поставила букет в воду, украсив им стол.

— Присаживайся, чувствуй себя как дома, — звонким от волнения голосом сказала она. — А я пока заварю чай и принесу торт.

Но не успела она сделать и шага в сторону кухни, как очутилась в крепких до пьянящей слабости сердца объятиях. Марта поймала её и, прижав к себе, взяла за пухленький подбородок.

— Чёрт, Лорочка, да ты сама — как торт, — страстно промурлыкала она. — Так и съела бы тебя, р-р-р! До последнего кусочка, м-м-м!

И её губы горячо защекотали шею Лоры. Та со сдавленным смешком принялась высвобождаться из рук Марты.

— Погоди, постой... Не так быстро! Давай сначала выпьем чаю, а потом...

— К чёрту чай, я хочу тебя прямо сейчас! — урчала Марта, атакуя Лору поцелуями.

Кажется, в снадобье не было большой необходимости, но вот перевести дух у Лоры необходимость была, и ещё какая. Её в жизни так не трясло.

— Погоди, Марта... Мне... немножко не по себе, — призналась она.

— Не бойся, моя сладкая, — томно мурчала ей на ушко Марта. — Всё будет супер. По высшему разряду.

— Я... не привыкла к такой стремительности, — ужом вывёртываясь из объятий, пропищала Лора. — Давай всё-таки начнём с чая!!!

— Как скажешь, моя пироженка, — согласилась Марта со смешком.

Заварки Лора в растрёпанных чувствах бухнула в чайник целую горсть — получился напиток дикой крепости. Для верности она всё-таки накапала предписанную дозу «Кролика Энерджайзера» в чашку Марты. Марта и без всяких снадобий была та ещё зажигалочка, но Лора хотела быть уверенной на все сто процентов. А ещё ей хотелось верить, что зелье зажжёт в сердце Марты страсть не на одну лишь ночь, а надолго...

Она принесла в комнату поднос с чаем и порциями торта на тарелочках, внимательно следя за тем, чтобы не перепутать чашки. Чашку с «Кроликом» она поставила перед Мартой. А та достала из кармана пластиковую коробочку:

— Я пользуюсь вместо сахара подсластителем. Не возражаешь?

— Конечно, конечно, — пролепетала Лора, а у самой вспыхнула в голове идея.

Идею эту она тут же претворила в жизнь. Бросив пару таблеток себе в чай, Марта поставила упаковку рядом с чашкой, а Лора, поправляя одну из роз в букете во внезапном приступе перфекционизма, как бы нечаянно смахнула подсластитель на пол.

— Ой, какая я неловкая! Извини, сейчас достану!

Благодаря ловкости её рук подсластитель закатился под стол так глубоко, что ей пришлось лезть под него. Там она быстренько вскрыла ногтем упаковку и натрясла туда ещё капель тридцать «Кролика» — прямо на таблетки. Средство не размочило их, а впиталось с лёгким шипением и дымком. Так Лора надеялась продлить страсть Марты. С каждой выпитой чашкой чая или кофе с подсластителем её снова будет охватывать влечение к Лоре. Вернув на место крышечку упаковки, Лора выбралась из-под стола, слегка раскрасневшаяся, с озорным блеском в глазах. А Марта проговорила с томной пеленой во взгляде:

— А ты огонь, Лорочка. Готова спорить на что угодно, что ты проделала это, дабы продемонстрировать себя с самой... прекрасной стороны! — Пока Лора воплощала под столом свой коварный план, Марта любовалась её торчащими из-под скатерти округлыми прелестями.

Отправив в рот кусочек торта, Марта отхлебнула глоток чая.

— М-м, божественно! Ты изумительная мастерица, Лорочка.

Лоре кусок в горло не лез, и свой чай она едва пригубила, зато Марта воздала должное и чаю, и торту. Лора включила приятную расслабляющую музыку.

— Потанцуем? — обернулась она к Марте.

Та уже устремилась к Лоре, как коршун на голубку. Но в каком-то шаге от цели Марта вдруг застыла... Выглядело это так, будто кто-то невидимый нажал на кнопку «пауза» в воспроизведении реальности. С музыкой тоже творилось что-то странное: она стала жутко замедленной, растянутой, звуки тяжело чавкали, гудели басом.

— С у-у-удо-о-о-во-о-ольстви-е-ем, Ло-о-о-рочка-а-а, — таким же растянутым басом протянула Марта, продвигаясь к Лоре со скоростью несколько миллиметров в секунду.

— Что, чёрт возьми, происходит?!

Лора в ужасе кинулась к окну: снаружи всё было нормально, прохожие шли по улице с обычной скоростью, секундная стрелка часов тоже шла в обычном темпе. Лишь с Мартой творилась какая-то чертовщина. Это было и жутко, и смешно. Марта стала похожа на ленивца из мультфильма «Зверополис».

— Ло-о-оро-чка-а-а, ку-у-у-уда-а-а ты-ы-ы уско-о-ольза-а-ае-е-е-ешь? — заторможенно недоумевала она.

Видимо, в её замедленной реальности Лора носилась со скоростью метеора. А музыкальное сопровождение-то что вытворяло! Оно прямо-таки жгло напалмом! «Уы-ы-ы-а-а-а, бум-м-м-бум-м-м-м... ты-дым-м-м, ты-дым-м-м-м», — как резина, тянулись звуки, от которых Лоре хотелось истерически расхохотаться, что она и сделала. И в то же время её охватывали мурашки столь же истерического ужаса.

— Ха-ха-ха-ха! — надломленно-звонко вырвалось у неё, в то время как её округлившиеся, широко распахнутые глаза сверкали запредельным потрясением.

Выражение «медленный танец» приобрело особый смысл. Точнее, его истинная суть раскрылась. Это был самый медленный танец, в котором Лоре доводилось участвовать. Ей хотелось как-то ускорить Марту, но ничто не помогало. Двигаться с её скоростью тоже было непросто, да и речь Лоры Марта воспринимала, по-видимому, как очень быстрое лопотание. Приходилось разговаривать, точно так же растягивая звуки.

А потом Лора вспомнила, что в планах у них была ночь любви. С такой скоростью загрузки и фильм не скачаешь, что уж говорить обо всём остальном! Лора была, в принципе, не против экзотики, но «всё остальное» с ленивцем — как-то слишком уж экзотично.

— Трындец, — сорвалось с её губ.

До неё начало доходить... Ну точно, иначе и быть не могло! Она достала из кармана виновника всего этого сумасшедшего сюрреализма — флакончик с «Кроликом Энерджайзером». Похоже, Виолетта что-то перепутала и дала ей какое-то другое снадобье. «Для вас — бесплатно», — прозвучал в памяти Лоры голос девушки. И лицо у неё было такое мрачное, решительное. А ещё она так странно посмотрела на фотографию Марты... Со скоростью кометы пролетело перед мысленным взглядом Лоры всё то, что прежде она замечала лишь мельком, не придавая значения: смущение Виолетты при их встречах, драматический надлом её бровей и глаз, брошенный сверху на листок со стихами журнал...

Нет, не случайно она перепутала снадобья. Совсем не случайно.

— По-о-о-до-о-ожди-и-и ме-е-еня-я-я зде-е-е-есь ми-и-и-ину-у-уто-о-очку-у-у-у, — как можно медленнее протянула Лора, чтобы Марта смогла её понять.

Она бегом бросилась к магическому салону, но тот был, конечно, уже закрыт. Запыхавшаяся Лора перевела дух у запертой двери, а потом вспомнила, где по вечерам можно было найти Виолетту.

Конечно, та выступала в клубе. Вход был свободный, и Лора вошла, очутившись в толпе народу. Мощно рокотали гитары, Виолетта находилась на сцене, настолько непохожая на себя обычную, что Лора невольно замерла, сражённая могучим потоком тяжёлой музыки и энергии, которую излучала в зал Виолетта. Она играла с трагическим вдохновением — на струнах не гитары, но своей души. Лора снова ощутила мурашки пониже спины. Всё пространство вибрировало, дрожало и её нутро. А Виолетта, заметив её, подошла к микрофону и сказала:

— А следующая вещь посвящается одной... одному замечательному человеку.

Вступление зазвучало удивительно мягко, гитары уже не ревели брутально, они нежно мурлыкали. Приблизив губы к микрофону и закрыв глаза, Виолетта запела.

Наш путь был долог сквозь дожди и прах времён,

Чудес прекрасных этот путь был полон,

И взгляд твой нежный был любовью озарён,

И поцелуй от слёз счастливых сладко-солон.

Сиял нам лета ослепительный зенит,

Зима пыталась нам сердца засыпать снегом.

Не каждый храм под небом вечность простоит,

Лишь храм живой любви не разрушает время.

Замолкнет песня струн, умрёт последний звук,

И тут же новая начнётся вдохновенно,

Прах прошлого, родная, отряхни ты с рук:

Грядущий светлый день идёт ему на смену.

Все битвы отгремели, смыта кровь с клинка,

Отпеты все, кто пал на поле тяжкой брани,

Но неизменно лишь одно — твоя рука,

Что с нежностью мне перевязывает раны.

Над полем горький дым уносит ветерок,

И с каждым мигом нам становится яснее:

Из всех нелёгких и людьми не хоженых дорог

Мы выбрали свою, и нет её вернее.

Так отряхни же прошлое и смой его с лица —

Лица, которого вовек не тронет старость.

В мечте единой будут вечно петь сердца —

Сгореть в безумии осеннего пожара*.

Эти проникновенные слова катились на волнах ласкового гитарного рокота, сдержанного и размеренного, но по-прежнему полного внутренней электрической силы. Они врывались в сердце Лоры нежно и мощно, и даже дыхание замерло на её губах, унесённое красотой и высотой полёта этой песни. За неё она была готова простить всё. Она уже простила.

Они встретились на крыльце клуба, куда Лора, охваченная новым светлым волнением, вышла вдохнуть свежего осеннего воздуха. Виолетта молчала, лишь её брови были как никогда трагичны.

— И что за зелье ты мне подсунула? — с улыбкой спросила Лора.

Виолетта молча опустила руку в карман и вынула этикетку с весьма поэтичной надписью: «Улитка на склоне Фудзиямы».

— И зачем? — всё так же улыбаясь, задала Лора вопрос, хотя ответ на него уже и сама чувствовала.

— По-моему, песня уже обо всём сказала, — двинула бровями Виолетта. — Эта... мартовская кошка не стоит и мизинца твоего. Она частенько бывает в клубе, и девушки у неё меняются, как перчатки. Она морочит девчонкам головы и некрасиво их бросает. Хорошо, если те изначально понимают, с кем имеют дело, а ведь есть среди них наивные и доверчивые — им больнее всего. Ничего, кроме боли и разочарования, она тебе не принесёт. Я не могла допустить, чтобы делали больно женщине, которую я...

Девушка замолчала и отвернулась, скрестив руки на груди. Лора вздохнула. Ей сейчас как никогда сильно хотелось обнять Виолетту и потискать её от избытка нежности, но она лишь прислонилась к ней сзади и прижалась к спине. У них была большая разница в росте, макушкой пухленькая приземистая Лора доставала худой и высокой Виолетте до плеча.

— Моё ж ты солнышко, — закрыв глаза, улыбнулась она. — А словами через рот сказать о своих чувствах нельзя было? Ох, горе ты моё луковое... И что вот теперь с Мартой делать? Её ж надо как-то... расколдовать. Есть какое-то противоядие? Ускоритель?

— Ускорителя нет, само по себе через час отпустит, — глухо проговорила Виолетта. — Но если хочешь, можешь сама принять снадобье, оно безвредно для здоровья. И ваше свидание продолжится на одной скорости.

— Нет уж, испытывать на своей шкуре действие этого «Кролика», а вернее, «Улитки» мне как-то не хочется, — хмыкнула Лора. — Да и всё равно уже настроения нет. Расхотелось что-то.

— Ну извини, что испортила тебе свидание, — пробурчала Виолетта.

Лора вздохнула, погладила её по плечу.

— Думаешь, я сама не видела, что она из себя представляет? Да всё я видела прекрасно. Но это было просто... как наваждение какое-то. Необъяснимое. Будто я и впрямь какое-то зелье приворотное выпила. И чуть не стала одной из...

— Из коллекции покорённых ею девушек, — договорила за неё Виолетта, повернулась и взяла Лору за плечи. — Лор, я тебя люблю. Ты — самая красивая, самая лучшая. Я боялась тебе это сказать. Но теперь не боюсь. — И с милой застенчивостью, которая всегда пробуждала в сердце Лоры приступ жажды обнимашек, спросила: — Скажи, а... А тебе понравилась песня?

— У меня от неё мурашки по попе бегали, — смущённо призналась Лора.

— Для меня это высшая похвала, — засмеялась Виолетта. — Значит, цель моего творчества достигнута.

Возвращаться домой не хотелось. Марта-ленивец вдруг стала смешной и совсем чужой, растеряв всё своё неотразимое обаяние. Лора сама себе удивлялась, не понимая, как она могла мечтать о ней, страдать от ревности. Дверь квартиры она, уходя, закрыла на ключ — ради безопасности Марты, чтоб та в таком состоянии не вышла на улицу и не села в машину. Чай и торт у Марты там были, с голоду не умрёт. Да и ждать, пока её отпустит, оставалось уже меньше часа. Лора решила остаться в клубе и досмотреть выступление Виолетты и ребят.

— Вся попа в мурашках, — описала она свои впечатления.

Дома её ждала недоумевающая и негодующая Марта. Действие зелья бесследно кончилось, и она расхаживала из угла в угол, как тигр в клетке. Телефон Лоры остался дома, поэтому набирать её номер было бесполезно.

— Что вообще происходит? — возмущалась она. — Заперла меня, а сама ушла куда-то! Знаешь, дорогуша, это ни в какие ворота! И что за дурь ты мне подсыпала? У меня такого прихода ещё никогда не было! Глюки — просто высший класс!

— Марта, прости, у нас ничего не получится, — твёрдо сказала Лора. — Извини, дурацкая получилась ситуация. Я, конечно, поступила не очень красиво, оставив тебя одну, и я ничуть не оправдываюсь и не отрицаю своей вины. Ты можешь идти. Продолжения не будет, это была моя ошибка. Глупо всё вышло, но... тем не менее, вот так. Ещё раз приношу самые искренние извинения.

— Какое, нафиг, продолжение? — сердито фыркнула Марта. — Ещё чего! Я и в кафе к тебе больше ни ногой — мало ли, что за дрянь ты в свои пирожные кладёшь! Уж очень быстро на них... подсаживаешься!

— Свои пирожные я делаю на совесть! И единственный вызывающий зависимость порошок, который я в них кладу — это сахар, — с обидой за свою продукцию сказала Лора. — Вот на него люди и подсаживаются, если ты не в курсе. А силой в моём кафе я никого не держу. Всего тебе хорошего.

— Адьёс, пампушечка, — хмыкнула Марта. И, желая уязвить Лору напоследок, добавила: — Похудеть тебе, кстати, не мешало бы, прежде чем хоть кого-то на свидание приглашать.

И, сделав прощальный жест рукой у виска, она стремительно побежала по ступенькам вниз. Взревел двигатель машины, и та растворилась в осеннем сумраке улиц.

А спустя несколько дней Лора получила от Виолетты приглашение посмотреть на автогонки. У ударника из её группы был друг — гонщик, он-то и пригласил всех ребят в качестве болельщиков. Лора хотела отказаться, зная, что там будет и Марта, но и обижать Виолетту не хотелось. Это могло стать для них первым выходом «в свет» уже в новом качестве: Виолетта предложила Лоре встречаться, и та согласилась. К обнимательной нежности, переполнявшей её сердце, добавилось и восхищение талантом Виолетты.

— Солнышко ты моё, — сказала она, когда Виолетта зашла за ней, чтобы вместе отправиться на гонки.

И с этими словами Лора принялась чмокать её, а та жмурилась от смущения и счастья под её быстрыми поцелуями.

И вот — они были на гонках. Конечно, машину Марты, броскую и вызывающе-красную, Лора заметила издалека, но не повела и бровью. Колкость насчёт пухлой фигуры, отпущенная Мартой напоследок, упала на неплодородную почву: за плечами Лоры ангелом-хранителем стояла любовь Виолетты.

В машине Марты бухала ритмичная музыка: она любила слушать что-нибудь бодренькое в процессе гонки, подстёгивать себя, да и просто для удовольствия. На её шее висела какая-то девица, и они миловались на глазах у всех. Девица заботливо поднесла Марте чашечку кофе перед стартом.

Прозвучал сигнал. Машины, ревя моторами, рванулись с места, и только шикарное красное авто Марты не двинулось... Вернее, оно о-о-о-че-е-е-ень ме-е-е-едле-е-е-енно-о-о-о поползло-о-о-о... А ритмичная музыка в салоне превратилась в тягучее «бум-м-м-м... бом-м-м-м... бдыщ-щ-щ... уо-о-о-о-о-а-а-а-а-ы-ы-ы...» Под это жутковато-унылое звуковое сопровождение машина Марты и начала свою гонку со скоростью улитки на склоне Фудзиямы.

— Чёрт, — пробормотала Лора.

Они с Виолеттой переглянулись и фыркнули. Лора устремилась к новой пассии любвеобильной гонщицы.

— Девушка, отдайте мне подсластитель Марты, — сказала она решительно.

— Что? — не поняла та.

— Просто отдайте мне этот чёртов подсластитель!!! — рявкнула Лора.

Девушка испуганно отдала коробочку, и Лора зашвырнула её в кусты. К стыду своему, она совсем забыла про эти сладкие таблетки, из головы вылетело. А поклонники Марты в ужасе наблюдали за её улиточным движением.

— Катастрофа! Это катастрофа! Марта, что с тобой?! Взбодрись!

Увы, сегодняшняя гонка для Марты была обречена на провал. А Лора шепнула Виолетте:

— Пойдём-ка отсюда... от греха подальше.

Они скрылись в летнем кафе под открытым небом, которое ещё работало, несмотря на осень — ну, так ведь на то оно и бабье лето, чтобы радовать погожими и солнечными, тёплыми деньками и сиять лучами в стаканах золотистого пива, которое Лора с Виолеттой себе взяли.

— Тебе от мадам Беатрисы не попадёт? — хихикнула Лора. — Может, лучше вернуть «Улитку» на место? Я сохранила флакончик. Он выглядит почти нетронутым, я всего-то, наверно, капель сорок и использовала.

— Да, пожалуй, надо вернуть, — усмехнулась Виолетта. — Муза Арнольдовна через неделю приезжает из отпуска.

Два жёлтых листка клёна, кружась парой, как две влюблённых бабочки, пролетели мимо них. Они проследили за ними взглядом, а потом улыбнулись друг другу. Ладонь Виолетты накрыла лежавшую на столике пухленькую ручку Лоры.

20-21 октября 2018 г

_______________

*источник вдохновения — композиция Xandria «The Dream Is Still Alive», некоторые поэтические образы и строчки — из её текста. Строго говоря, это не полный художественный перевод, а стихотворение по мотивам оригинала, с большой долей авторской отсебятины.

https://youtu.be/FN_PI_Bno6Q