Аргентинское солнце

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Сердце Алессандро билось так сильно, что звук этот, казалось, наполнял все окружающее пространство. Аргентинское солнце было теплым под ее щекой.

Они лежали в серебристой полутьме, и все вокруг снова было тихо. Исчез шум в ушах, звуки громовых раскатов, оркестра и салюта, эхом раздававшихся в ее голове всего лишь несколько мгновений назад. Сейчас она словно качалась на волнах какого-то теплого тропического моря, купаясь в блаженном экстазе, который все еще не покидал ее расслабленное тело.

Алессандро тихо пошевелился, взглянув в ее лицо. Он откинул прядь волос с ее лба и провел ладонью по нежной щеке. В полумраке она увидела, что он нахмурился.

— С тобой все в порядке? Я не сделал тебе больно?

Она покачала головой. Сердце ее дрогнуло, и она побоялась сказать что-нибудь смешное, включающее слово «люблю».

Он вздохнул и снова откинулся на спину, прижав Тэмсин к себе. Рука его скользнула вниз, нежно поглаживая ее кожу. Когда он коснулся ее правой руки, она машинально вздрогнула.

Мгновенно его пальцы замерли.

— Что случилось?

— Ничего, — прошептала она. — Все в порядке.

Он приподнялся на локте и потянул ее за руку.

— Не все. Дай я посмотрю.

— Не надо, — Тэмсин напряглась, но он разогнул ее руку и легонько вывернул наружу.

Даже в смутном лунном свете можно было разглядеть множество шрамов…

— Пожалуйста, Алессандро, — простонала она. — Это безобразно выглядит. — Состояние эйфории улетучилось, остались лишь тревога и стыд.

— Совсем нет, — хрипло сказал он, поглаживая шрамы большим пальцем. — Это всего лишь шрамы. Знаки мужества.

Она вздохнула.

— На твой взгляд. А для меня они — знаки слабости. И для моего отца тоже. Он не может смотреть на них.

Алессандро слегка напрягся. Через секунду он спросил:

— Почему? Почему не может?

Занавески были отдернуты, и сквозь окно Тэмсин видела черное, как бархат, небо. Ей показалось, что она находится в открытом космическом пространстве. Прошлое казалось таким далеким.

— Ну… — сонно промолвила она, — потому что тот несчастный случай произошел по его вине, я думаю.

— Какой несчастный случай?

Тэмсин чувствовала себя такой защищенной в его руках, что смогла говорить без всякой боли.

— Мне было шесть лет, и отец подарил мне на день рождения пони.

Алессандро коротко рассмеялся.

— Ну конечно. И что же?

— Отец понятия не имел, что я боюсь лошадей. Для него страх был признаком слабости, поэтому я старалась скрыть его любой ценой. Но когда привезли эту лошадку, я отказалась на нее садиться.

Голос Тэмсин был грустным и ироничным, но Алессандро уловил нотку боли, скрывавшуюся глубоко внутри.

— Это была ужасная сцена, — тихо продолжала Тэмсин. — Отец решил, что я грубая и непослушная девочка, и принялся меня воспитывать. Он насильно посадил меня на лошадь, но я пришла в ужас, закричала и попыталась спрыгнуть с нее. Одна моя нога застряла в стремени, я стала рваться, отец начал кричать, и бедная лошадка испугалась и рванулась вперед.

Прижав ее к себе, Алессандро услышал трепетный стук ее сердца.

— И далеко она протащила тебя?

— Нет, нет, недалеко. Но локоть мой пострадал больше всего. Связки были сильно повреждены, и мне потом пришлось перенести множество операций. Остались многочисленные шрамы.

Нежные волосы Тэмсин легко коснулись его твердого подбородка.

— А что твой отец? Он извинился перед тобой?

— Нет, — едва слышно выдохнула Тэмсин. — Он больше никогда не упоминал об этом. Пони, наверное, отослали обратно, когда я лежала в больнице. А когда вернулась домой, все было по-прежнему, будто ничего и не случилось.

Алессандро почувствовал боль.

— Боже…

Он вспомнил о том, как заставил ее играть в бильярд. Она держала кий левой рукой! Он вел себя так же, как ее отец, считая Тэмсин избалованной и эксцентричной девушкой.

— И он вынудил тебя прятать эти шрамы…

— Да, и это тоже. — (Алессандро почувствовал, как она непроизвольно прикрыла рукой свой локоть.) — Но он был прав. Они ужасны.

Внезапно Алессандро сел на кровати и навис над ней в темноте. На фоне подушки лицо ее было бледным, как молоко.

— Они не ужасны, — почти прорычал он. — Я сказал тебе, что эти шрамы — знаки мужества. Они показывают, как мы сильны.

Она подняла руку и прикоснулась пальцами к его рассеченной губе.

— У тебя тоже есть шрамы…

— Сотни, — он кивнул головой.

Долгий момент они просто смотрели друг на друга. Алессандро почувствовал, что пульс его снова начал учащаться, а уставшее тело стало наполняться силой. Она пошевелилась, и простыня соскользнула с ее тела, обнажив совершенные груди. Тэмсин была изумительна. Воздушная в полумраке, она привстала перед ним на колени, увлекла его за собой на подушки и погладила его бедро.

— Посмотрим, как много я их найду…

Проснувшись утром, Тэмсин не сразу поняла, виной всему этот туманный серебристый цвет, делавший мир вокруг невероятно прекрасным, или ощущение счастья, переполнившее ее пробудившееся тело.

Взглянув на лицо спящего Алессандро, она почувствовала, как расцвело ее сердце. Было раннее утро. Она не знала, как долго они спали. Ощущала лишь руку Алессандро на своей груди и вкус его губ.

Алессандро пошевелился, приподнял руку и погладил ее грудь. Затем нежно поцеловал изгиб ее локтя.

— Платье, — голос его был сонным и охрипшим. — Вот почему ты не надела платье, которое я тебе купил.

Изогнувшись, Тэмсин склонилась над его грудью и поцеловала вытатуированное солнце.

— Доброе утро, солнышко, — прошептала она с улыбкой, затем взглянула в его глаза. — Да. Прости меня.

— А где оно теперь?

— В моей комнате.

Одним молниеносным движением он вскочил с кровати, схватил полотенце, завязал его вокруг бедер и выскочил из комнаты.

Через мгновение он вернулся обратно, держа в руке пакет. Лицо его было непроницаемым.

— Подними руки, — сказал он, доставая из свертка платье.

Тэмсин, словно загипнотизированная, сделала то, что он велел. Роскошная ткань прикоснулась к ее обнаженному телу.

— Разве ты не видишь, как ты прекрасна? — Он осторожно выпрямил ее руку, исполосованную шрамами. — Каждый миллиметр твоего тела прекрасен.

Она с сомнением взглянула на свои шрамы. Может, они и не столь ужасны? Ведь он смотрел на них, прикасался к ним и целовал их. Тэмсин застенчиво улыбнулась, встретив в зеркале его взгляд.

— Не знаю. Возможно…

Он резко повернулся и подошел к дивану, на котором лежала куча одежды. Найдя в ней бриджи, он натянул их на себя. Затем надел сапоги и взял ее за руку.

— Пойдем со мной.

Они вышли наружу — в мир молочного тумана. Воздух был еще холодным, но влажная голубая дымка обещала дневную жару. Сплетя пальцы, они молча шли по мокрой траве. С каждым шагом Тэмсин ощущала, как тело ее тело, очнувшееся от долгого сна, наполняется ликующим счастьем.

В конце сада, где начинался луг, Алессандро отпустил ее руку.

— Подожди меня здесь.

Тэмсин прислонилась к ограде и закрыла глаза. Откинув голову назад, она вдыхала чистый прохладный воздух. Все вокруг казалось нереальным и слишком совершенным, чтобы быть правдой. Стоя на краю луга, в молочном тумане, она ощущала неизъяснимую гармонию с окружающим миром.

Услышав стук копыт, Тэмсин открыла глаза. Показавшись из предрассветной дымки, на золотистой лошади к ней скакал Алессандро. Он казался принцем из сказки, отправившимся на поиски своей принцессы. При виде лошади Тэмсин охватил знакомый страх, но он был мгновенно подавлен вспышкой желания, возникшей, когда она лишь взглянула на Алессандро.

Он направил лошадь шагом и, медленно подъехав к ней, спрыгнул на землю.

— Алессандро… — произнесла она с укором, но в голосе ее слышалась мольба.

— Ш-ш-ш… — Алессандро прикоснулся к ее губам. — Ничего страшного не случится. Вот. — Он очень осторожно подтолкнул Тэмсин вперед. — Я хочу, чтобы ты познакомилась с ней.

Высокая трава цеплялась за подол платья. Ее окутал теплый запах, исходивший от Алессандро такой знакомый и восхитительный, — когда он взял ее руку и положил на голову лошади.

Тэмсин слегка вздрогнула — лошадь, раздув ноздри, громко фыркнула. Шерсть ее была бархатной на ощупь, а глаза — нежными. Такими же нежными, как пальцы Алессандро, касавшиеся ее шеи.

Сжав в руке гриву лошади, Тэмсин издала тихий стон.

— Ты сможешь преодолеть свой страх перед лошадьми? — прошептал он, касаясь губами ее подбородка.

— Ммм… Я полагаю, мне поможет терапия превосходства. Когда страх подавляется другой, более сильной эмоцией.

— И какую же эмоцию ты имеешь в виду в данном случае?

— Непреодолимое желание заниматься с тобой сексом прямо здесь, в поле.

Он наклонил голову и улыбнулся такой улыбкой, что Тэмсин захлестнула еще одна жгучая волна страсти.

— Не здесь. Мы напугаем лошадей, — сказал он, вставляя ногу в стремя и легко вспрыгивая на седло. — Иди сюда.

Алессандро смотрел на нее сверху вниз, протянув к ней руки.

— Нет. Я… — запротестовала Тэмсин, но он казался таким сильным, таким надежным, таким прекрасным, что она непроизвольно потянулась к нему.

— Хорошая девочка. Не волнуйся, — сказал он, усаживая ее перед собой.

Руки его крепко держали ее за талию. Движение лошади было равномерным и плавным, и Тэмсин восхищенно воскликнула.

— О, Алессандро, это потрясающе! Я еду верхом!

— Если ты отнесешься к этому просто и естественно, то я запишу тебя в команду «Сан-Сильвана», — пробормотал он, и желание затрепетало в Тэмсин подобно ветерку, игравшему ее волосами.

Прикосновение седла к ее обнаженному телу напоминало ей об испытанном недавно экстазе…

Алессандро крепче прижал ее к себе. Тэмсин издала громкий блаженный крик.

Лошадь помчалась быстрее, и ей показалось, что они летят сквозь облака. Тонкое шелковое платье облепило ее обнаженные ноги, волосы развевались на ветру. В утреннем золотистом тумане перед ними, словно сказочный дворец, возник Сан-Сильвана.

Копыта лошади застучали по гравию, Алессандро остановил ее возле крыльца и, бросив поводья, подхватил Тэмсин на руки. Она выгнулась всем телом, обхватив его шею.

— У тебя осталось всего лишь пятнадцать секунд, а потом я сгорю от желания, — изнемогая, прошептала она. — Мы успеем подняться наверх?