Артурито

Мы с Юлием сидели в летнем кафе в Мадриде. Стоял умеренно-жаркий день – из тех, которые обманчиво хороши, пока светит солнце, но, стоит ему сесть, как ты жалеешь, что не захватил с собой хотя бы легкой куртки. Оба мы откровенно маялись в этом не самом интересном городе. Юлий – из-за очередного внутреннего кризиса, я – из-за прилипчивого испанского любовника, который за одну совместную неделю успел мне осточертеть, если не сказать хуже.

– Он называет меня Артурито! – жаловался я, прикуривая новую сигарету. – Мне что – десять лет?

– Что-то знакомое, – Юлий нахмурился, глядя мимо меня на залитую солнцем улицу.

– Ок, все круто, впервые в истории не твое, а мое имя! – распалялся я все больше. – И теперь я понимаю, как обидно было тебе в бытность Юли, Юленьки и Юляши, но мне глубоко за тридцать – я вовсе не Артурито!

– Это же местный колорит, – Юлий все еще хмурился, – Федерико, например, Энрико…

– Я же зову его Фернандо, а не Федей ради колорита!

– Вспомнил! – Юлий неожиданно хлопнул ладонью по столу. – Артурито, ну точно! Ты забыл, что ли? Не верю!

И я тут же вспомнил.

Этот Артурито был не первым в моей жизни. Точнее, я-то был первый раз Артурито, а вот имя это уже случалось. Действительно, и как я мог забыть? Мгновенно жаркий и сухой Мадрид сменился у меня промозглым мокрым Питером. Темная арка, жуткий шум от барабанящего по железному козырьку дождя, какое-то неопределенное время суток – то ли вечер, то ли уже ночь, третья распитая бутылка Блейзера, много пива, споры наполовину на английском, наполовину на русском.

Приехавших откуда-то из-за бугра парней принимал Юлий и его дружбаны, я туда затесался случайно – очень хотелось выйти из дома тем вечером. Меня терзала безответная влюбленность, потерянная работа, и вообще все было как-то до обидного паршиво.

У иностранцев был один день. Они мужественно вытерпели Эрмитаж, все достопримечательности, шаверму и вот – после всего этого – выпивку в жутких условиях. Тогда нам, конечно, эти условия таковыми не казались. Была какая-то причина, по которой нельзя было пить в более приличном месте. Скорее всего – отсутствие денег и этого самого места. Не помню. Помню только, что иностранцев было трое, а нас, кажется, четверо. Из этих троих одного я сразу определил как футбольного фаната – у него висел какой-то яркий шарф на шее, а поверх него – еще один – уже Зенитовский. Второй чувак был какой-то тоже типичный – громко ахал, смеялся и вообще выражал эмоции не по-русски. Помню, меня тогда это раздражало сверх меры. Особенно – поведение Юлия, который как-то очень легко европеизировался и ахал, смеялся так же. А еще – перебивал, говорил, не затыкаясь, курил, пил и перетягивал все внимание на себя. Последнее он вообще очень любил, но тогда я не понимал всей прелести такого товарища рядом. Я тогда вообще был не в духе. Юлькины друзья вторили ему, каждый с пивом, которым запивался Блейзер. Все, включая меня, стояли уже не слишком ровно.