Астерий #1-#2

– Мечтаю о том счастливом времени, когда мы будем жить с тобой в мире и ты не будешь вспыхивать из‑за моих маленьких шалостей. Просто примешь меня таким, как я есть, – сказал я, испытывая удовольствие от того, что она пришла и даже от огня, бушующего в ней.

– Не мечтай, Райс! Такого никогда не будет! Запомни: ни‑ког‑да! – произнесла она по слогам. – Скорее я тебя убью, чем смирюсь, тем, как ты обходишься со мной! И очень советую: помни, что случилось с твоим приятелем‑капитаном в «Лунном Гонце»! Помни, что Эрок сам ложится мне в руку, когда я злая!

– Иона, сегодня при тебе нет твоего Эрока. Ты и без меча обворожительна. Вижу на тебе очень красивое платье. Синий бархат так соблазнительно облегает голые плечи. Ты в нем принцесса. Надела такое специально, меня покорить? – забыв о Флайме, тихонько стоявшей за стойкой, я с улыбкой любовался эльфийкой, лаская ее слух комплиментами.

– Вот еще! Я даже не думала о тебе! Ты слишком много о себе возомнил, Райс! Чего бы я для тебя что‑то надевала? Просто подвернулась под руку. Все, не хочу тебя больше слушать! – она повернулась и направилась к двери. – Заканчивай беседу со своей бессовестной подружкой и выходи. Мы с Яркусом ждем на улице!

– Она тебя любит! Вижу ее насквозь! – негромко сказала Флайма. – С ума сходит по тебе. И платье это точно для тебя!

– Ты много понимаешь в этих вещах? – как бы в шутку спросил я.

– Да, – она кивнула, румянец так и не сошел с ее щек.

Как и договорились вчера в «Лунном Гонце», я давал сегодня урок сразу и Яркусу, и Салгору. Для этого мы выбрали удобное место за Железным мостом по правому берегу Весты, недалеко от поворота к дому графини Арэнт. Там имелась поляна, скрытая от посторонних глаз зарослями прибрежных кустов. На ней мы и обосновались. Ионэль тоже пошла с нами, весьма пожалев, что надела такое нарядное, но неудобное для подобных прогулок платье – оно цеплялось за заросли, сковывало движения.

К моей неожиданности и другая эльфийка – Талонэль тоже пошла с нами. Она на удивление быстро сдружилась с Салгором, но при этом испытывала явную неприязнь к Тетиве Ночи.

Когда все с удобством расположились на поляне, я начал обучение. С Салгором оказалось все просто. Этот парень хватал мои наставления на лету. Я быстро объяснил ему свой взгляд на защитную магию и указал, что следует делать, чтобы создать шаблон первого магического щита. Конечно, такое за один день освоить невозможно, даже имея значительный магический опыт. Но Салгор талантливый и во многом старательный ученик. Получив от меня задания, он начал над ними работать, почти не беспокоя меня вопросами. Я же занялся Яркусом и сразу столкнулся с серьезной сложностью. Названый брат Ионы никак не воспринимал тонкий план. Вообще. Как я ни старался, подсвечивая наиболее чувствительные области его ментального тела, он их не чувствовал. Даже Иона, из любопытства повторяя некоторые мои указания, без посторонней помощи почувствовала в своем ментале некоторые яркие точки. Яркус же при всех моих стараниях оставался глух и слеп.

Все‑таки я бы не был Астерием, если не смог сдвинуть восприятие Бороды с мертвой точки. Когда уже время обеда прошло, а мы начали мучиться голодом, Яркус все‑таки смутно почувствовал в себе узел света. Очень неуверенно, но все же признал: «там» что‑то есть, и описал свои ощущения. Я дал ему указания все свободное время тренировать этот важнейший навык: держать внимание в той области, которую он только что обнаружил; смотреть в эту точку; чувствовать ее и погружаться в нее. Дал ему несколько самых эффективных техник, открывающий невидимую дверку в тонкий мир.

После этого мы распрощались: Яркус с Ионэль пошли по каким‑то делам, в суть которых решили меня не посвящать, а Салгор собрался провожать Талонэль за городскую стену. Я понимал, что происходит между ними, хотя для меня это было слишком неожиданно и странно. Поэтому, отозвал Салгора в сторону и сказал ему тихо, чтобы не слышала эльфийка:

– Друг мой, вижу все идет к тому, что она может стать твоей первой женщиной. Это очень интересный опыт. Опыт потрясающий, его можно воспринимать как магический. Такое запоминается на всю жизнь. Я бы, не думая, одобрил твой выбор. Тем более Талонэль хоть и выглядит твоей ровесницей, она намного старше тебя и может многому научить. Но…

– Что не так, мастер Ирринд? – мой послушник насторожился.

– Не советую оставаться у нее на ночь. Если появится ее вампир, ты с ним не справишься. Он может убить тебя и ее. Вампиры бывают очень ревнивы. Тем более их жутко злит, если жертва выскальзывает из привязанности к ним. А Зейрон очень даже может появиться. Скажу более: сегодня перед появлением Ионэль, в таверну приходил вампир, – сообщил я, вспоминая все‑то, что почувствовал, когда общался с моей рыженькой подругой. – Я не знаю, кто он и не успел его хорошо разглядеть, однако он спрашивал у Флаймы меня. При этом ко мне не подошел. Будто его цель была что‑то разузнать, разнюхать и уйти. Вполне возможно, что приходивший тот самый Зейрон и он мог следить за Талонэль. Я бы вообще не советовал ни тебе, ни ей ночевать в ее домике на окраине поселения.

– Я поговорю с ней, мастер. Мы что‑нибудь придумаем, – заверил Салгор и поспешил к эльфийке.

Тогда я еще не мог знать, что меня самого в доме графини Арэнт ждет очень неприятный сюрприз.

Пришел я к Ольвии, когда уже стемнело. Предварительно я долго приводил себя в порядок в своем номере. Задержался на полчаса в водной комнате: мылся горячей водой с душистым мылом, опасаясь, что госпожа Арэнт и в этот раз почувствует запах Ионэль. Хотя сегодня я с эльфийкой не целовался и обнимался лишь несколько мгновений.

Графиня сегодня была в прекрасном настроении. За ужином много шутила, пересказывала отрывок какого‑то романа, прочитанного ей недавно, где эльфы выставлялись на редкость глуповатыми, что их мужчины, что женщины. Возле нашего стола снова беспричинно вертелся Шолан, пока я не уперся в него взглядом – это старика смутило и быстро заставило уйти. Потом мы поднялись в покои к графине, и я ее спросил:

– Как насчет тренировки с превращениями сегодня? В комнате это делать скучно. Давай прогуляемся к реке? И там как прошлый раз в траве…

– Что будет там? – Ольвия хитровато посмотрела на меня.

– Там я буду приручать свою любимую волчицу, – я положил ладони на ее бедра, слегка сжал их. – Ты будешь рычать от удовольствия подо мной.

– Райс, – она закрыла глаза и запрокинула голову. – Ты меня заводишь уже сейчас. Раздень меня, пожалуйста. Я же не пойду в этом платье.

Целуя ее в шею, я начал неторопливо разбираться с застежками. Госпожа Арэнт сжала ладошкой мой член и застонала от нетерпения.

В этот волшебный миг, когда платье сползло с плеч Ольвии, раздался частый стук в дверь. Почти сразу одна створка распахнулась, в комнату заглянул Гурвис. Слуга испуганно сказал:

– Ваше Сиятельство! Ваш муж приехал!

Я заслонил графиню собой, слуге бросил:

– Дверь закрой и жди в коридоре!

Ольвия стояла потрясенная, бледная не в силах пошевелиться. Ее платье едва держалось на бедрах, прекрасный торс моей возлюбленной был полностью обнажен.

– Боги! – бледными губами прошептала госпожа Арэнт, и тут ее начало трясти. Трясти так, как это бывает обычно при превращении.

Глава 20

Красные глаза во тьме

Нам сказочно повезло. Ведь и Ольвия, и я были готовы порвать очередную простыню на ее огромной кровати. И не сложно догадаться, чтобы случилось, если бы Малгар ворвался в покои своей жены в этот момент. Я бы мог не успеть отреагировать, и он убил бы меня, и, возможно, Ольвию. Нас спас Гурвис. Мальчишка, возвращая мне должок с торицей, сам сейчас рисковал.

Я успел сдержать превращение Ольвии, заставив ее собрать внимание на узле света. Торопливо помог надеть платье. Пока она застегивалась, выглянул в коридор. Слуга стоял, напряженно поглядывая в сторону лестницы, бледный, напуганный.

– Спасибо, Гурвис! – поблагодарил я. – Ты – настоящий друг. Граф там, внизу? – я изогнул палец в сторону вестибюля.

– Еще не вошел в дом. Я увидел, как въехало две кареты. С ним еще какие‑то люди. Неприятные, я вам скажу, господин, – дрогнувшим голосом отозвался паренек. – Вам нужно скорее отсюда! Прямо бегом!

– Спасибо, Гурвис, – Ольвия появилась за моей спиной. Она слышала последние слова слуги и добавила: – Да, я знаю, кто обычно сопровождает его. Райс, скорее беги в подземелье – вот ключи, – она сунула мне в руку два стальных ключа на короткой цепочке. – Гурвис, открой окна в моих комнатах, переверни чайный столик и неторопливо убирай там. Вазу с цветами тоже переверни.

Я догадался, что моя любовница хочет проветрить помещение от запахов, а разбитой посудой оправдать нахождение слуги в своих покоях в позднее время.

– Дорогая, сейчас у тебя есть возможность, вырваться из лап Малгара. Мы можем вместе спуститься к нему, и ты скажешь, что решила развестись, – предложил я, пропуская Гурвиса в покои графини.

– Ты не понимаешь, что сейчас говоришь! – госпожа Арэнт, по‑прежнему бледная, подтолкнула меня к лестнице. – Быстро вниз! В подвал, если не хочешь убить меня и себя! Те, кто приехали с ним, тоже оборотни! – продолжила она, следуя за мной по коридору. – И все они не такие добрые как я! Они разорвут тебя на части! Я больше за тебя боюсь! И меня они целой не оставят!

– Мы можем бежать вместе! – я остановился за несколько шагов до поворота на лестницу, прислушиваясь. Пока еще в дом никто не зашел, голоса доносились со стороны площадки перед входом и со стороны беседки, где обычно дежурили воины из охраны.

– Скорее в подвал, Райс! Ну скорее! Умоляю! У меня сейчас сердце разорвется! – она нажала на мое плечо.

Самый опасный участок в нашем коротком путешествии – это два этапа лестницы. Широкой лестницы, сходящей прямо в вестибюль. В любой миг в дом мог войти Малгар и увидеть меня, спускавшегося вместе с Ольвией. Конечно, у графини уже была заготовка, объясняющая мое присутствие здесь: я маг, хорошо разбирающийся в ее проблеме, и она собиралась заменить мной магистра Дерхлекса – мы уже это обсуждали с ней. Но сейчас Ольвия была так напугана, что любой, даже самый неискушенный в подобных хитростях мужчина, понял бы, что она лжет.

К пущей неприятности, нам повстречался дворецкий, тут же огласивший с радостным придыханием:

– Ваше сиятельство! Ваш муж пожаловал! С гостями! Как встречать прикажите?

– Как обычно, Шолан, – едва слышно отозвалась Ольвия. И мне шепнула: – Ну быстрее же, Райс! Пожалуйста!

Я спускался обычным шагом, не подавая признаков волнения. Было бы глупо сейчас при дворецком броситься со всех ног к подвалу.

Мы свернули в полутемный коридорчик, спустились. Прошли по освещенному тусклой самосветной колбой помещению между винных бочек и ящиков. Лишь там, дальше, в конце подвала, где я зазвенел ключами, открывая первую дверь в подземелье, графиня вздохнула спокойно.

– Райсмар, дорогой, быстро прощаемся! – она вцепилась в меня, поворачивая к себе. – Надеюсь, этот негодяй задержится во дворе подольше. Он, наверное, разговаривает с воинами охраны и, как всегда, издевается над ними. Сейчас побегу в водную комнату, буду неторопливо мыться с можжевеловым мылом. Малгар не любит этот запах, а мне нравится. Прошу тебя, не приходи сюда сам. Я напишу письмо и передам Гурвисом. Пока Малгар здесь, мы не сможем встречаться у меня, но я буду приходить к тебе сама. Я пришлю тебе деньги, чтобы ты снял жилье в хорошей таверне, где мы будем встречаться.

– Не вздумай! У меня есть деньги! И еще раз, Ольвия! – я встряхнул ее за плечи, призывая подумать над моими словами: – Я тебя очень прошу, бежим со мной! Давай, решись прямо сейчас! Это же так просто! Бросить все и со мной! Если пожелаешь, можем уехать на время из Вестейма! Можно морем в Норсис или на юг, в Аютан! Я тебя люблю и не хочу расставаться даже ненадолго! – говоря это, я не подумал, что у меня нет денег для такого путешествия. Но в эти минуты мне слишком хотелось не отпускать Ольвию, не отдавать ее человеку, который в глазах собственной жены был чудовищем.

– Нет, Райс! Я не могу! Ты многого не понимаешь! Умоляю! Прости, прости, прости! – она принялась покрывать мое лицо поцелуями. – Я тебя очень люблю! Но я не могу сейчас! Я что‑нибудь придумаю! Все, беги! Может я еще успею подняться к себе, не встретившись с ним! – она разжала руки и из ее глаз потекли слезы.

Повернулась и пошла к двери, всхлипывая по пути.

Я стоял еще долго, глядя ей в след. Прислушиваясь, не донесутся ли сверху вопли ее мужа. Горько было на душе. Хотелось подняться за госпожой Арэнт и решить ее непростую проблему раз и навсегда. Однако, сейчас у меня не было уверенности, что в предстоящей битве я выйду победителем. Малгар там не один. Кто эти люди с ним, которые, как я понял, такие же оборотни, как и он? Какова их сила и способности? Если в схватке с одним оборотнем я окажусь победителем гарантировано, то с несколькими гораздо сложнее. Я мог бы рискнуть жизнью своей, но не посмел бы ставить под такой риск Ольвию.

Открыв дверь в подземелье, я не стал брать факела, лежавшие в ящике внизу. Теперь у меня в арсенале имелась довольно удобная магия. Сложив ладони лодочкой, активировал «Светляка». Маленький шарик теплого света возник между ладоней и воспарил к потолку. Я задал ему установку лететь впереди меня на пять шагов и направился по знакомому ходу к реке.

После второго поворота впереди показался отблеск факела, донеслись чьи‑то голоса.

* * *

– У тебя здесь красиво, – Салгор остановился, едва войдя в ее дворик, оглядывая клумбу под окном небольшого деревянного домика. Она была полна ярких цветов, да и сам домик выглядел мило, точно игрушечный. – Именно так он представлял дома эльфов в Элатриле.

– Ты совсем не правильно представлял! – Талонэль рассмеялась, звонко, точно серебряный колокольчик. – Элатриль – большая страна, и дома там разные. Есть огромные, темные, страшнее, чем ваша крепость Алктур. Но мне приятно, что тебе здесь нравится.

– Я никогда не дружил с эльфийкой. Даже разговаривал с ними очень мало. За всю жизнь гораздо меньше, чем мы говорим сегодня с тобой, – Салгор снова остановился, а этот раз в нерешительности у порога. Талонэль нравилась ему настолько, что его пробирал трепет. Сейчас он чувствовал робость, которая в общем‑то несвойственна ему. С детства среди сверстников он отличался отвагой и уверенностью, но, если дело касалось девушки… Здесь в нем что‑то сразу менялось. Вот и сейчас молодой маг опасался сделать что‑то не так, сказать какую‑то глупость. Опасался произвести на эльфийку не то впечатление, которое хотелось ему.

– Теперь ты можешь говорить с эльфийкой сколько угодно. Проходи, Сал. Можно я буду называть тебя «Сал», как это делает мастер Ирринд? – она взяла его за руку, теплую, приятную, по‑юному нежную. Этот мальчишка‑маг был будто прямая противоположность Зейрону, и Талонэль подумала, что если она увлечется им, то мысли о вампире оставят ее гораздо скорее и разрыв с этим кровопийцей она переживет легче. А увлечься она вполне могла, потому что уже чувствовала, как манит ее к нему. Какое‑то особое влечение: как существу, похожему на саму Талонэль; влечение к его юности, трогательной наивности в некоторых вопросах; и влечение к нему как к мужчине, пока не раскрывшегося и не познавшего себя.

– Да, мне так нравится. А можно я буду называть тебя Тали? – Салгор поставил на стол корзину с продуктами, которые они купили по пути на Южном рынке.

– Можно. Я сейчас сделаю чай – уже время к ужину, – эльфийка задержалась у окна, глядя на заходящее за деревья солнце и думая, что скоро стемнеет. Как лучше поступить ей? Она очень хотела, чтобы Салгор остался на ночь. Но если придет Зейрон, то тогда может случиться беда. Можно, конечно, понадежнее запереть двери, придвинуть к ним шкаф. В случае опасности спрятать Салгора в погребе – Зейрон не знал, о люке, прикрытом ковриком.

– У меня очень хороший чай из элатрильских трав – такие не продают на рынке, – продолжила она, выкладывая из корзины сыр, томаты и алусинские кабачки, крошечные и очень вкусные, если их есть сырыми. Еще теплый хлеб, пахнущий так, что Талонэль хотелось отломить кусочек, но она сдержалась. – Я вот чего опасаюсь, Сал. Скоро стемнеет, а после темноты ходить по этим местам небезопасно. Очень хотела бы, чтобы ты остался у меня, но может прийти Зейрон.

– Я тебя не брошу. Было бы правильным, если бы ты взяла свои вещи и хотя бы на время переселилась в город. Прошу, давай так и сделаем утром. Я отдам тебе свою комнату в «Вечерней Звезде», – говоря это Салгор, подумал, что сам может на какое‑то время вернуться в ночлежку в Румусе. Но при этом он лелеял надежду, что его подруга согласится разделить с ним комнату в таверне. Правда такое сказать ей он пока не решался.

– Хорошо. Мне нравится, как ты придумал. Мы так и сделаем. Я не против пожить немного в городе. Заберу собой все туники, которые остались, и будем мне работа, выручу за них немного денег чтобы… – она не договорила.

– Деньги заработаю я, – прервал он ее. – Я же маг. Правда начинающий. Но в городе найдется работа и для меня.

– Сал, ты такой молодой. Очень молодой, – эльфийка смотрела на него с умилением. – Вот сколько тебе лет? Правду скажи.

– Мне уже восемнадцать. Я совсем не мальчишка, – уверенно произнес он.

– Правда? У тебя уже были девушки? – видя его заминку Талонэль добавила: – Хотя бы одна?

– Ну я был слишком занят, работал… – уклончиво ответил он.

– Ты целовался хоть раз? – эльфийке захотелось рассмеяться. При чем в ее порыве была вовсе не насмешка над этим мальчиком, а чистое выражение радости, что он такой юный, наивный, простой. Ему 18! Да по эльфийским меркам он совсем ребенок!

– Почти нет, – Салгор почувствовал себя неловко, отвернулся, кровь прилила к лицу.

– Сал, что значит «почти нет»? Как можно почти не целоваться? – Талонэль подошла к нему вплотную, касаясь груди мага своей небольшой, похожей на остренькие холмики. – Ну‑ка посмотри на меня? Хочу знать всю правду о тебе.

Он подчинился, посмотрел в ее светлые, голубые глаза, которые были рядом. Их даже не портили тени под нижними веками, придававшие Талонэль болезненный вид. Салгор понимал, что так она выглядит из‑за Зейрон – проклятого вампира, пьющего ее жизнь.

Талонэль смотрела на него с минуту, будто изучая лицо мага, изгладывая прямо в зрачки. Затем потянулась к Салгору и прижалась своими губами к его, при этом руки эльфийки сложились на спине совсем сбитого с толка мальчишки. Раздался звук поцелуя.

– А сейчас, Салгор, ты целовался? – спросила она, не отпуская его.

– Да… Сейчас это было… – он произнес это шепотом, сдерживая себя. Иначе эти слова Салгор мог бы прокричать – настолько необычно было произошедшее. И сердце билось в груди часто‑часто. – Можно еще раз, Талонэль? – спросил он.

– Да. Только теперь это сделай сам. Представь, что девушка перед тобой – твоя добыча. У тебя не должно быть вопроса можно или нельзя. Просто делай все так, как ты бы этого хотел, – эльфийка прикрыла глаза и теснее прижалась к нему.

Салгор обнял ее. Поцеловал сначала в щеку, потом в краешек губ. Потом в губы, наклонив голову чуть набок, сливаясь с ее ртом. Почувствовав ее язык, вздрогнул от неожиданности и необычных ощущений.

– Рот и губы расслаблены, но при этом полны желания, – шепнула ему Талонэль. – Руки, дай им больше свободы.

– Да, моя принцесса. Так, можно? – он положил ладони на ее ягодицы.

– Девушка всегда добыча. У добычи не спрашивают, – пояснила эльфийка, чувствуя, как его член, большой, твердый давит на живот. Так быстро и неожиданно она раздразнила этого мальчишку и завелась сама! Талонэль испугалась, что тело сейчас перестанет слушать ее, и она позволит Салгору все. Совсем все. Может даже сама подтолкнет к этому.

– Ты прекрасна, Тали! Не думал, что это может быть так! Боги! – шептал он, целуя ее в губы, ладони юного мага то сжимали ее ягодицы, то с жаром гладили спину.

Губы Салгора опустились ниже, впились в шею эльфийки. На какой‑то миг он испугался этого, подумав, что такой поцелуй напомнит его подруге вампира, память о котором она желала стереть. Тогда Салгор опустился еще ниже, целуя эльфийку в ключицу, потираясь подбородком о ее небольшую, остренькую грудь. Под тонкой тканью туники сосок отвердел, и маг поймал его губами, сжал прямо через ткань.

– Ты очень горячий, мой мальчик! Сал, я боюсь!.. – простонала Талонэль. – Я боюсь сгореть! Твое тело – огонь! Поцелуи – пламя! – шептала она, лаская его спину, запуская пальцы в густые, темные волосы.

– Я хочу видеть твое тело! – часто дыша воскликнул маг. – Очень хочу! – помня слова эльфийки, что девушка в такие минуты – добыча, решительно и высоко поднял низ ее туники.

– Но Салгор! Так быстро нельзя! – Талонэль почти не сопротивлялась. Она не хотела останавливать его, и через минуту он ласкал ее бледное, голое тело. Потом подхватил на руки и понес на диван.

Салгор опустился на пол рядом с эльфийкой, с восторгом и изумлением глядя на голую грудь. Прикоснулся к ней, тронув кончиком один сосок, потом второй. Накрыл грудь ладонью. Талонэль лежала, закрыв глаза и часто дыша. Молодой маг повел рукой ниже, гладя нежную, светлую кожу эльфийки. Палец попал в лунку ее пупка и пополз к лобку, вовсе лишенному волос. Ноги Талонэль были тесно сжаты, и Салгор, слегка нажимая на ее колени, развел их. Не слишком, но так, чтобы видеть ее лоно.

С минуту он смотрел туда, водя пальцем по лобку.

– Что там? Тебе так интересно, мой мальчик? – приоткрыв глаза, прошептала эльфийка.

– Да… – произнес маг, проведя пальцем по ее щелочке.

Талонэль вздрогнула, разведя чуть шире ноги.

– У тебя здесь мокро. Это потому, что тебе приятно? – он провел пальцами там снова, теперь смелее, с легким нажимом.

– Очень приятно, Сал. Но мы не должны были спешить делать так. Это я виновата. Я поступила глупо, но теперь уже поздно. Иди ко мне, – эльфийка потянула край его туники.

– Я очень хочу это попробовать, Тали! Очень! – произнес маг, спешно скидывая с себя одежду.

– Попробуешь, мой милый мальчик. Это в самом деле приятно. Так что можно сойти с ума, – Талонэль позволила ему лечь на себя. На диване было тесно, но желание стало столь мучительным, что эльфийка даже думать не могла о кровати.

Она сжала рукой его горячий член, помяла чуть‑чуть, мысленно восхищаясь его упругостью и нежной кожей, под которой проступали крупные вены. Замерла, направив к своему входу.

Салгор почувствовал, как кончик его воина прикоснулся к чему‑то очень нежному и трепетному. Это было похоже на поцелуй, первый настоящий поцелуй, который он недавно пережил. Только еще нежнее, горячее и желаннее.

Пальцы Талонэль не отпускали его, придерживая, направляя.

– Смелее, – прошептала она, поцеловав своего любовника в мочку уха. – Я твоя добыча. Сама хочу ей стать. Делай со мной все, как тебе хочется.

От слов эльфийки по телу молодого мага пошел жар. Он двинулся вперед, чувствуя, как его воин входит в мокрое лоно и его сжимают нежные стеночки. Талонэль вскрикнула, с желанием подавшись на встречу.

– Тебе больно⁈ – Салгор принялся целовать ее лицо.

– Мне очень… хорошо! Очень… мой милый… мальчик! – она ловила его губы своими. – Я буду кричать… от удовольствия! Не останавливайся!

Салгор подхватил ее под ягодицы, полностью погружаясь в эльфийку так резко и сильно, что она судорожно дернулась под ним и вскрикнула еще громче. Его охватил такой дикий восторг. Он сам выкрикнул, сжал свою добычу и принялся вынимать и вонзать в нее огненного бойца.

За окном совсем стемнело. Они все еще лежали на диване, прижавшись друг к другу, не имея сил пошевелиться.

– Боги, как же это здорово! Ты права, можно сойти с ума, – произнес Салгор целуя грудь Талонэль.

– Я все‑таки сделаю чай и нужно поужинать. Тебе и мне нужны силы. А потом пойдем в мою постель. Хорошо? – она поцеловала любовника в подбородок, выбралась их под него. Подхватила с пола тунику.

Проснулась Талонэль после полуночи. Спала она совсем немного, наверное, меньше часа. Во рту еще был вкус семени Салгора. Очень приятный вкус, теплый с едва уловимой сладостью – в противоположность Зейрону. У того семя холодное и горькое. Если бы вампир не заставлял ее сосать член, она бы сама никогда не пожелала такого. И сейчас… Талонэль подумала, что вспомнила она о вампире именно сейчас не зря. Нахлынула тревога. Такая же, как в первые дни, когда он ходил вокруг ее дома, и она еще не пускала его к себе.

Салгор безмятежно спал рядом, улыбаясь во сне и чуть посапывая. Какой же он все‑таки мальчика! Талонэль особо трогала его юность. Может быть поэтому ей очень хотелось делать ему приятное. Ей хотелось отдаваться ему так, как никому и никогда. Хотя в ее жизни было не так много мужчин: муж, который ее бросил, Зейрон и вот теперь Салгор.

Эльфийка вздрогнула – ей показалось, что кто‑то поскреб в окно. Хотя дверь она надежно заперла и попросила Салгора ее подпереть шкафом, все равно Талонэль начал пробирать страх. Ведь если вампир пожелает, он может ворваться в окно. О силе вампиров она знала не только из книг, но испытала кое‑что на самой себе: когда Зейрон занимался с ней любовью, он сжимал ее так, что казалось, сломаются кости.

Талонэль снова послышались звуки за окном: шорох и будто шаги. И снова кто‑то поскреб в окно. Звук такой, будто когтями по раме, затем по стеклу. Сердце замерло и холод прошел по спине. Эльфийка тихонько встала, подошла к окну и отодвинула край шторы.

И отшатнулась. Возле окна стоял Зейрон. Глаза его были злы. Талонэль никогда не видела таких глаз у бывшего любовника. Они светились в темноте рубиновым отблеском.

– Открывай, Талонэль! Немедленно открывай! Иначе я разобью окно! – прорычал Зейрон.

Глава 21

Вампиры и вампирши

Талонэль быстро задернула штору, подхватила тунику, лежавшую на табуретке, и крикнула:

– Мне надо одеться! – ее слабый, дрогнувший голос, Зейрон мог не услышать.

Эльфийка подумала, что ей нужно выиграть хотя бы немного времени, чтобы разбудить Салгора и спрятать его в погребе. Кое‑как облачив свое бледное, дрожащее тело в тунику, эльфийка метнулась к кровати. Салгор спал, улыбаясь и посапывая. Спал, как милый, счастливый мальчишка.

Талонэль чуть не закричала от мысли, что будет с ним, если Зейрон разобьет окно и ворвется в спальню.

– Сал, дорогой, пожалуйста, проснись! – эльфийка потрясла его за руку.

– Талонэль, открывай! – вампир ударил кулаком по подоконнику.

Эльфийка, вздрогнув от резкого звука, обернулась. Как хорошо, что она задернула штору. Иначе бы увидела его глаза, злые, светящиеся во тьме, и сердце тогда точно бы остановилось от ужаса.

– Сал, умоляю, проснись! – Талонэль дернула его за руку.

Это помогло. Юный маг открыл глаза, приподнялся. В этот миг раздался сильный удар в окно. Голос Зейрон превратился в рычание зверя:

– Открывай, дрянь! Я знаю, с кем ты! Шлюха! Грязная подстилка! Если сейчас же не впустишь меня, я убью вас двоих!

Салгор вскочил с постели, как был, голый.

– Сал, дорогой, скорее сюда! – она потянула его за руку и прошептала: – Спрячу тебя в погребе! Он не знает о нем!

– Зейрон⁈ Там Зейрон⁈ – только теперь Салгор окончательно расстался со сном и до молодого мага начало доходить произошедшее.

– Да! – сдавленно произнесла она. – Умоляю, скорее! Он разобьет окно!

Будто в подтверждение ее слов раздался сильный удар, зазвенели осколки стекла. Талонэль тоненько взвизгнула и протянула Салгора в коридор. Тут ей пришла на ум другая идея:

– Скорее! – срывающимся голосом прошептала она. – Открою окно на кухне! Это с другой стороны дома! Ты тихонько выйди со двора в обход сарая и беги в город!

– Открой окно это! – потребовал Салгор, указывая на окно спальни. – Открой, Тали! Слушай меня! Я – мужчина! – твердо настоял он.

– Нет! Сал! Нет! Я умоляю! Он убьет тебя! – ее лицо задрожало, из глаз потекли слезы.

– Немедленно открой, Тали! Так надо! Поверь, я знаю, что делаю! – Салгор решительно и неожиданно грубо подтолкнул ее к окну. – Открывай! И сразу отскакивай в сторону!

– Сал, погубишь себя! – эльфийка сделала нерешительный шаг к окну и добавила: – И меня…

– Скорее открывай! – юный маг приподнял руки, держа их на уровне груди, направляя магическую силу к ладоням. Зазудели плечи, затем все тело. Волосы встали дыбом, и холодок пошел по позвоночнику.

Талонэль откинула штору и дернула рычажок запора оконной рамы. Зейрон ударил кулаком, ломая перемычку рамы. Стекла со звоном полетели в комнату, мелкими кусочками кольнули грудь и руку эльфики. От удара окно распахнулось.

В тот момент, когда вампир был уже готов ворваться в комнату, комнату озарили вспышки яркого голубого света. Извилистые линии электрических разрядов сорвались с пальцев Салгора и ударили вампира. Ученик мастера Ирринда вложил в эту атаку всю свою силу.

Зейрон даже не смог вскрикнуть, дыхание застряло в груди, мышцы скрутило в узлы беспощадной боли. Край оконной рамы, который вампир сжимал пальцами, тут же рассыпался, превратившись в щепки. Когда Зейрон упал наземь под окном, его тело еще несколько секунд вспыхивало, сыпало электрическими искрами. Самого вампира нещадно корежило, так что ни руки, ни ноги не слушались его. Едва он смог встать, как бросился к распахнутой калитке. Возле клумбы вампира догнал еще один электрический удар, но он был намного слабее, чем первый. Зейрон устоял на ногах и с рычанием побежал по улице, проклиная свою любовницу и мага. Думая, что обязательно сведет с ними счеты, но не сегодня.

Талонэль стояла в потрясении у разбитого окна. Рот ее был приоткрыт, казалось, она не дышала. Вдруг жизнь немедленно вернулась в эльфийку, она подбежала к Салгору и принялась покрывать поцелуями его по‑прежнему голое тело. Потом прижалась к нему, обхватила худыми руками и заплакала.

– Все хорошо, Тали. Видишь. Мы справились. Запомни, я – мужчина, и ты должна полагаться на меня, – гладя ее волосы, сказал молодой маг. – Завтра утром соберешь вещи, и мы переселимся в город. Будем жить вместе. Если согласишься, я буду считать тебя своей женой.

* * *

Услышав голоса впереди, я снова обеспокоился о госпоже Арэнт: догадается ли она спуститься в подвал и запереть дверь за мной на засовы? Хотя путь из подземелья в ее дом преграждало две надежные двери, на одну из которых было наложено заклятие, все равно Ольвии стоило перестраховаться. С такими соседями, что жили в темных проходах и залах под крепостью Алкур, было чего опасаться. Правда теперь за безопасность особняка Арэнт отвечал великий и ужасный Малгар, вернувшийся так не вовремя и неожиданно. Черт бы его побрал! От мыслей о муже Ольвии, о том, что теперь этот оборотень владеет дорогой мне женщиной, стало холодно и что‑то сжалось в солнечном сплетении. Я знал, что так реагирует чакра‑Манипура – она отвечает за наши желания и связанные с ними эмоции нижнего уровня.

Идя дальше, по подземному ходу, первые минуты я даже не думал, кто там впереди и что меня ждет – настолько я был потрясен, расставанием с Ольвией и пониманием, что она, увы, передала себя воле графа Малгара. Оставалось надеяться, что в ближайшие дни, может быть даже завтра, госпожа Арэнт найдет возможность прийти ко мне в таверну, и тогда я смогу уговорить ее сделать решительный шаг – раз и навсегда порвать с тем, кого она не любит и побаивается.

Голоса в подземелье уже звучали рядом. Я вложил в левую руку магический щит, пока не раскрывая его. В правую, как обычно, кинетику, и подумал, что зря оставил посох в таверне. Замедлив шаг, перенес часть внимания на тонкий план и дал новую установку светляку: лететь впереди шагов на 12–15.

Голоса впереди, скорее всего, принадлежали вампирам. Я их распознавал по характерной хрипотце, холодной, как хруст снега, но при этом едва различимой. Такая особенность придавала голосам вампиров необъяснимую, но вполне ощутимую соблазнительность. Я прислушался. Хотя голоса были тихими, распознал несколько фраз: говорили о южном поселении за городской стеной, обсуждали что‑то произошедшее на берегу Весты. Наверное, они также пользовались проходом к реке, как и Ольвия.

Едва мой светляк вылетел в зал, голоса тут же стихли.

И зазвучали снова.

– Теплая кровь близко… Иди сюда, мой хороший! – услышал я, сделав еще несколько шагов.

– Что может быть вкуснее крови мага! – вторил другой голос, он был мужским.

– Вкуснее крови мага может быть только кровь Райса Ирринда, – услышал я знакомый голос из темноты под аркой.

Тут же несколько темных фигур двинулись ко мне, вышли из густой тени – их осветил висевший под сводом светляк.

Я увидел двух незнакомых мне вампиров, с ними Аманду и Лургира. После моего недавнего урока он явно еще не пришел в себя: стоял скрючившись; красные глаза его глубоко запали в глазницы.

– Не вздумайте тронуть его! – раздался голос, знакомый мне гораздо больше других.

Последней из‑под арки вышла Флэйрин. Мне показалось, что сегодня она еще прекраснее, чем в ту ночь, когда мы с ней познакомились.

– Райс, я не верю своим глазам! Волчица тебя отпустила сюда одного⁈ – протиснувшись между вампиром в сером плаще и Амандой, Флей подошла ко мне.

– Так вышло, дорогая. Я же не маленький мальчик, чтобы каждую ночь ходить за руку, – я не без удовольствия разглядывал вампиршу, которую три дня назад побаловал глотком своей драгоценной крови. Кажется, сегодня Флэйрин была еще прекраснее, чем в ту ночь. Тогда я не разглядел Флэй достаточно хорошо, потому что рядом была Ольвия, да и стычка с Лургиром забрала много моего внимания. Сегодня ее изящную фигуру облегало черное платье. Очарование голых плеч лишь подчеркивали тонкие бретельки; крупный кроваво‑красный камень украшал застежку воротничка‑ошейника – не девушка, а роковая мечта! Глаза Флэй, голубые с едва покрасневшими белками, казались невинными, если бы не опасная рубиновая искра, таившаяся в ее зрачках. Я знал: эта искорка может превратиться в жуткое пламя.

– Эй, проходи своей дорогой! Мы не трогаем тебя – ты не трогай нас, – хрипло произнес Лургир.

– Не трогаем лишь по просьбе нашей принцессы, – донесся из густой темноты за аркой женский голос, он был похож на скрип.

– Чего уставился, Райс? Влюбился, в мою подругу? – хохотнула Аманда. – Осторожнее с ней! Знаешь, сколько душ она погубила? Посмотри лучше на меня.

– Аманда, помолчи, – с недовольством негромко отозвалась Флэйрин.

– Но я тоже хочу. Не только все тебе. Райс, может и меня угостишь кровью? Флэй ты уже баловал – меня нет, – не унималась Аманда. – Не бойся – я не кусаюсь.

Из темноты раздался смех, шелестящий, похожий на звук морозного ветра.

– Раз ты без нее сегодня, может составишь мне компанию на охоте? – не слушая подруг, спросила Флэйрин.

Я ответил не сразу. Сначала хотел отказаться, но подумал, что мне следует отвлечься от мыслей об Ольвии и ее муже. Возможно, ночная прогулка со свежими впечатлениями – это то, что пойдет мне на пользу, как и знакомство с Флэйрин, к которой меня очень влекло.

– Могу составить. Только если охота будет по моим правилам, – сказал я.

– Хорошо, Райсмар Ирринд, я принимаю твои правила, – Флэй сделала еще шаг и взяла мою руку своей прохладной ладошкой.

– Флэй, он тебе не сказал какие правила! – возмутилась Аманда. – Где же твоя голова⁈ Ты очень рискуешь! Маги коварны! – брюнетка сделала страшненькое лицо, обнажая клыки, в зрачки ее превратились горящие угольки.

– Ты собиралась идти с нами за стену, – напомнил Флэйрин вампир в сером плаще. – Или собираешься тянуть этого мага за собой?

– Сегодня, Вэлтис, без меня. Вас и так слишком много для тихой вылазки, – ответила Флейрин, слегка сжав мои пальцы, и спросила, обращаясь, ко мне: – Идем? У тебя же есть ключ от двери к реке?

– Идем, – согласился я.

Мы пошли по уже известному мне ходу. За спиной я слышал недовольный ропот вампиров.

– Почему они тебя называют принцессой? – спросил я, искоса поглядывая на вампиршу – ее серебряные волосы и красивое лицо освещал летевший впереди светляк.

– Так меня называют немногие. Лургир, Вэлтис, старуха Карлен, еще кое‑кто, – отозвалась она. – Однажды мы нашли сундук со всяким хламом в дальних подземных залах. Там была диадема из черной бронзы. Я надела ее ради веселья и Карлен сказала, что в ней я – принцесса. Так и прилипло.

– Я думал потому, что ты очень красива. Твоя великолепная внешность вполне под стать самой прекрасной из принцесс, – польстил ей я, хотя в мои слова мало отличались от правды.

– Райс! – она дернула меня за руку и остановилась. – Спасибо Райс, пожалуй, никто еще не делал так тепло моему сердцу. Теперь я понимаю, как ты опасен!

Она наклонилась ко мне. Ее глаза были совсем рядом, а губы еще ближе.

– Хочешь меня поцеловать? – шепотом спросила она.

Я молчал, хотя желал этого. Вспомнилось мое прощание с Ольвией, ее взгляд, ее поцелуй, столь горячий, страстный, долгий, словно он должен был стать последним в нашей жизни. Все это вспомнилось так ярко, что я покачал головой.

– В твоих глазах по‑прежнему графиня. Вижу, как в них отражается эта волчица. Мне немного обидно, но я надеюсь, когда‑то в них буду так же отражаться я, – произнесла Флэйрин.

Не думаю, что я на самом деле мог так быстро проникнуть в сердце вампирши. Скорее всего, ее слова были обычной уловкой. Эти девы ночи умеют обольщать, они любят играть в любовь и наслаждаться этой игрой так же, как и вкусом крови. Но если всерьез, то покорить холодное сердце вампирши очень трудно. С другой стороны, некоторое число жизней назад меня начало сопровождать свойство, которому я не могу дать толкового объяснения. Я назвал его «флюиды Астерия». Оно в том, что женщины, которых я хочу по‑настоящему, очень быстро сами начинают тянуться ко мне, почти без усилий с моей стороны. Будто какая‑то неведомая сила делает их доступными для меня, и они часто влюбляются самым серьезным образом.

– Ты на самом деле этого хочешь? Подумай, Флэй, – я провел пальцем по ее губам. – Ты очень красива. Но я знаю как вы, девы с прохладным телом, любите играть в чувства с обычными смертными. Твоя подруга Аманда сказала, что ты погубила много душ. Сколько? В глазах скольких мужчин отражался твой облик, и сколько их погибло, шепча твое имя перед смертью.

– Ты веришь в эти сказки о вампирах? Или веришь Аманде? Она большая шутница. Райс, просто поцелуй меня и пойдем дальше, – она лизнула мой палец, который я держал у ее рта.

– Не здесь. Не люблю подземелья, – ответил я и пошел дальше.

Со старым замком, открывавшим путь к реке, мне пришлось повозиться. Наконец ржавый механизм скрипнул, за ним громко и жалобно заскрипели петли двери, и мы вышли на свежий воздух.

За редкими ветвями кустарника блестели воды Весты, освещенные двумя половинками лун: желтой – Мельдой, и льдисто‑голубой – Андрой.

– Ты говорил о правилах охоты, и я, не зная их, согласилась. Думаю, время рассказать о правилах, – произнесла вампирша, стоя за моей спиной.

Я же, налюбовавшись видом на реку и ночное небо, прикрыл глаза. Переместил часть внимание назад на мою новую подругу, слегка пощупал ее ментальное тело. Магические способности у нее имелись, неразвитые, неведомые ей и не слишком выраженные, но я легко читал их. Например, у нее великолепная связь физического тела с ментальным. Это свойственно всем вампирам – именно в этом секрет быстроты их движения и реакций.

– Райс, у тебя будто глаза на затылке, произнесла она, стоя все так же позади меня, чуть слева. – Ты смотришь на реку, а кажется, что на меня. Почему ты не ответил, какие правила?

Вот и подтверждение ее способностям – она сразу почувствовала направление моего внимания.

– Правила просты: при мне ты не будешь нападать на хороших людей, – ответил я, понимая, что слово «хорошие» слишком размыто и в нашей ситуации даже нелепо.

– Вот как? – она рассмеялась. – Райс, а как я отличу, хороших от плохих?

– Отличный вопрос, моя прелесть. С этим и у меня часто возникают проблемы. Но я не хотел бы, чтобы после нашей ночной прогулки, какая‑то милая малышка не дождалась домой маму, – сказал я, направляясь к реке.

– Я не охочусь на женщин. Это скучно и даже глупо. И я никогда не убиваю, если, конечно, обстоятельства не заставляют меня, – вампирша догнала меня, беззвучно и быстро обогнув колючий кустарник.

– Мы сделаем проще. Я знаю место, где можно встретить не очень хороших людей, – говоря это, я подумал о переулке возле Южного рынка, где по ночам обитали парни из банды Медной Руки. Иногда там появлялся сам Барон. – Может слышала о таких… меднорукие? – спросил я.

– Это вроде какая‑то банда за стеной с юга? – Флэйрин нахмурилась, а потом рассмеялась: – Ах, поняла: ты хочешь моими зубками решить свою проблему с ними.

– Нет, Флэй. Свои проблемы я стараюсь решать сам. И меднорукие для меня вообще не проблема. Я лишь хочу, чтобы твое пиршество принесло пользу городу, – пояснил я. – Охота на охотников – это же намного интереснее, чем на беззащитную жертву. И если ты будешь хорошей девочкой, то получишь от меня подарок.

– Мой мальчик, ты умеешь увлечь даму. Я с радостью принимаю твои правила – они мне нравятся. А подарок какой? Серебряное колечко? – она снова рассмеялась, в этот раз своей шутке.

– Позже узнаешь. Могу обещать, что подарок будет очень полезным, – пообещал я. – Любой вампир из вашей стаи мечтает о таком.

– Для меня будет полезно, если ты позволишь сейчас маленький глоток своей крови. Можно, Райс? Только не из руки, пожалуйста? – ее голубые глаза, как всегда, были невинны, она обняла меня, прижимаясь грудью.

– Хорошо. Только глоток один и маленький, – я чуть запрокинул голову, подставляя ей шею.

– Мне кажется, я люблю тебя, Райс. Правда… – Флэй лизнула меня там, где пульсировала вожделенная жилка.

Вампирша прижалась ко мне теснее, я обнял ее. От поцелуя этой прекрасной кровопийцы по телу поползли мурашки и пришло возбуждение, нарастающее толчками. А потом я почувствовал ее острые как бритвы зубки. Было больно и одновременно приятно, так что мурашек стало больше, они побежали по позвоночнику, по всему телу. Мне захотелось выкрикнуть: «Флэйрин! Ты прекрасна!». Я порывисто сжал ее прохладное, гибкое тело, в котором таилась нечеловеческая сила и страсть.

– Райс, ты очень хочешь меня, правда? Не сдерживай себя, мой мальчик. Не думай о своей волчице. Ты скоро поймешь, что я лучше ее. Никто тебе не может дать так много, как я, – ее язычок лизнул ранку на моей шее, щекотно, волшебно.

Флэй, не скрывая желание, потерлась о мое каменное возбуждение.

Глава 22

Игры по правилам Флэй

– Ты очень соблазнительная девочка, – искренне признал я, при этом ощущая, как вот‑вот затрещит ткань моих штанов. – Не хочешь вернуться к вопросу о подарке? Могу подарить его даже раньше, чем состоится наша охота.

– Райс, ты меня еще больше дразнишь. У тебя же здесь скоро случится беда, а ты пытаешься говорить о чем‑то совсем неважном. Ну какой подарок, можешь мне предложить беспощадной кровопийце‑Флэй? – она прижалась сильнее, томно и тихо застонала. – Единственная ценность для меня это ты. Подари мне себя, – она снова лизнула ранку на моей шее и прошептала: – Я уже схожу с ума, от мысли, как хорошо будет нам друг с другом.

– Какая же ты заводная сучка! – я сжал ее ягодицы. Флэйрин была права – у меня сейчас там могла случиться беда, и идти на охоту в мокрых штанах не особо приятно. – Это нам не нужно делать, Флэйрин, – возразил я, думая о госпоже Арэнт. С моей стороны было бы нехорошо, едва расставшись с ней, предаться страсти с вампиршей. Хотя на ум пришло оправдание, мол, неизвестно чем сейчас занимается Ольвия с вернувшимся после долгой разлуки мужем, я отклонил его. Оно было продиктовано в большей степени слабостью прежнего Райса, который просто умолял меня немедленно повалить Флэйрин в густую траву.

– Чертов Райс, да ты никак боишься свою волчицу? Боишься? – ее пальцы расстегнули мои штаны.

Я попытался остановить ее руку, но она уже добралась до моего члена, вытянула его на свободу и произнесла: – Отвечай, ты такой, потому что боишься Ольвию⁈

– Дело не в страхе, – хрипло произнес я, чувствуя, как нежная и сильная игра ее ладони сейчас доведет меня до взрыва, – я не хочу обманывать ее.

– А ее не надо обманывать. Можешь ей честно сказать, что ты сделал это со мной. И это будет справедливо, ведь я знаю, что приехал ее муж, – шепот вампирши, сейчас был похож на шелест листьев и задевал какие‑то особые струнки души. Лаская мой член, она продолжила: – Ее муж, который давно ее не видел. Представь, что сейчас Малгар делает с ней в постели? Представил… Но гораздо больше тебе нравится то, что делаю я.

Она сжала мою твердь, подергивая ее, и я зарычал, от острых и диких ощущений. Член судорожно забился в ее ладони, стреляя горячими струями семени.

– Вижу, ты в восторге, Райс. Ты теперь доволен, а я – нет, – сказала Флэйрин, вытирая руку о мою одежду.

– Прости, Флэй. Так вышло и сегодня, увы, именно так, – я поцеловал ее в губы.

Вампирша отвернулась, явно недовольная моими словами, как и моими действиями.

– Флэй, не сердись. Пойми, у меня есть свои принципы. Независимо, приехал ее муж или нет, она остается моей любимой женщиной, – я направился к реке и уже на берегу, присев на корточки, обернулся к вампирше и сказал. – Ты же с самого начала знала, что я с ней. Здесь просто нет повода для обид. А ты… Ты мне очень нравишься. Для меня ты в самом деле принцесса.

– Как это трогательно. Но сейчас я чувствую себя не принцессой, а маленькой девочкой, которой дали конфетку из сладких слов, – она подняла голову, глядя на голубую луну. С минуту молчала, потом сказала: – Ты упустил свой шанс с принцессой. Думаешь, я настолько доступна, что меня легко получить в любое время? Нет, Райсмар. У меня было сегодня именно такое настроение. И я не уверена, что с тобой оно когда‑то вернется. Это знаешь, как вспышка горючего порошка алхимиков. Бах и все – больше нет ничего.

Я промыл край камзола и руки. Встал. Подошел к ней сзади, положив руки на ее бедра.

– Флэйрин, пожалуйста, не сердись, – я поцеловал ее в шею, лизнул как это делала она.

– Давай, укуси еще, – произнесла она, откидывая серебристые волосы рукой.

– Хочешь еще моей крови? – я втянул ее кожу губами – она вздрогнула от удовольствия. – Могу дать больше. Сколько ты хочешь? Для тебя не буду жадничать.

– Я хочу, чтобы ты полюбил меня, – произнесла она, подставляя моим губам шею. – Знаю, что это будет очень сильно, как у меня не было еще никогда. И я… – она замерла. – Я уже люблю тебя.

Конечно, она лгала. Даже флюиды Астерия не могли столь быстро зажечь пламя в холодном сердце вампирши. Она играла мной. Хотя я не был в этом уверен.

Стоя так, прижавшись друг к другу мы молчали. Я чувствовал стук ее сердца, придерживая ладонью ее левую грудь. Стук сердца вампирши совсем не похож на биения сердца людского: в груди Флэйрин оно вздрагивало редко, судорожно.

– Ладно, давай свой подарок, – сказала она, убирая мою ладонь со своей груди.

– Он не материальный. Подарок в том, что я научу кое‑чему. Думаю, это окажется гораздо полезнее, чем какая‑то дорогая побрякушка, – я отпустил ее.

– Научи, – ее голос стал бесцветным, она по‑прежнему смотрела на луну.

– В тебе есть кое‑какие магические таланты. Я хочу немного развить один и научить полезной магии. Согласна? – я перенес часть внимания на тонкий план.

– Давай, Райс, учи. А то я останусь сегодня голодная и могу сыграть не по твоим правилам охоты, – она повернулась ко мне, голубизна в ее глазах стала холодной как лед.

Она по‑прежнему оставалась принцессой, только теперь неприступной, полной безразличия. Какая разительная перемена лишь за несколько минут!

– Флэй, твои глаза прекрасны, но закрой их сейчас, – попросил я. – Смори как бы внутрь себя. Я сейчас укажу на одну важную область в твоем ментальном теле и помогу ее связать с магическим шаблоном. У тебя есть все данные, чтобы этот шаблон заработал. При чем он будет работать лучше, чем у меня. Называется он «Усы Тигра». Давай, детка, смотри в себя!

Я направил немного энергии на оранжевое пятнышко в ее ментальном теле, делая его намного ярче других.

– Сюда, смотри сюда, Флэй, – призвал я. – Видишь?

– Да, – сухо отозвалась вампирша. – Теперь прочувствуй это место в себе. Погрузись в него вниманием, – я дал ей пару минут, потом спросил: – Что ты чувствуешь?

– Легкость и волнение. Волнение, как при охоте, когда добыча может сбежать, – ответила она с чуть большим интересом.

– Отлично. Теперь выйди отсюда. Открой глаза. Снова закрой и найди это место сама, без моей помощи, – я пока не выходил из второго внимания, но снял подсветку с оранжевого пятнышка, видя, как оно изменилось. Из него выросли тонкие нити ментальных связей, а значит, Флэйрин делала все правильно.

– Молодец, Флэй. Ты очень способна, – я едва не сказал: «так же, как и Ольвия», но вовремя осекся. – А теперь снова найти эту область в себе, дай ей название «Усы Тигра» – я помогу закрепить его как название магического шаблона. Название важно, потому что с ним ты можешь переходить в это состояние намного быстрее, не погружаясь в себя.

Я потренировал ее минут десять, и когда понял, что Флэй готова, предложил ей испытать «Усы Тигра» так, словно вампирша вышла на охоту. Это занятие ей понравилось куда больше. Почти мгновенно она исчезла в прибрежных кустах. Появилась лишь тогда, когда я позвал ее и начал искать, направившись вверх по течению Весты.

– Мне нравится, Райс! – воскликнула Флэйрин, часто дыша и поправляя взлохмаченные волосы. – Я стала быстрее, наверное, раза в два. Может быть я стала самой быстрой в нашей стае. Но этого, слишком мало, чтобы я простила тебя.

– Что я должен сделать еще, Флэй? – я попытался ее обнять, но вампирша ловко вывернулась из моих рук.

– Пусть тебе подскажет твое сердце. Я же больше не дам подсказки ни одной, – ответила вампирша, когда она это говорила, я пытался разглядеть хотя бы тень улыбки на ее лице, но ее не было.

По берегу Весты мы добрались до Железного моста и там свернули к Южному рынку. Намеренно пошли безлюдной улицей, где вряд ли можно было столкнуться с городской стражей. Стражников не опасалась ни Флэйрин, ни я, но таких улочках гораздо чаще нападают грабители – именно они были нашей целью. Не доходя жертвенника Волгарта, Флэйрин остановилась, схватив меня за руку. Минуту‑другую она вглядывалась в темноту улочки, потом сказала:

– Райс, я хочу к твоим правилам охоты добавить свои. И даже это требую. Согласен?

– Скажи, какие? – спросил я, пытаясь разглядеть, что же там рассмотрела вампирша впереди. Мне виделась лишь улица, левую сторону которой слабо освещал краешек Мельды – большую ее часть скрывала набежавшая туча. Вторая луна и вовсе исчезла за облаками. Дело шло к дождю.

– Нет, я не скажу. Или ты трус? Ведь я приняла твои правила сразу, даже не выслушав их. Ответь мне взаимностью. Докажи, что ты, как и я готов рискнуть, – она ткнула указательным пальцем в ямочку на моем горле, и я почувствовал ее острый ноготь, хотя лучше сказать коготь.

– Скажи хотя бы в общих чертах. Флэй, в чем проблема? Мне интересно, что ты задумала, – я готов был рискнуть, я это делаю часто и люблю риск – он дает один из самых ярких вкусов жизни, однако я не люблю играть по чужим, тем более неизвестным правилам. Но, с другой стороны, Флэйрин была права: я ей как бы задолжал.

– Нет, Райс. Я скажу, лишь тогда, когда ты согласишься. Боишься? Ты же не трус. Могу обещать, что твое правило охоты будет соблюдено, – ее ноготок нажал сильнее, вонзаясь в ямочку в моем горле.

На северо‑западе, где‑то за дворцом Альгера сверкнула молния – на мгновенье в небе, рассеченном молнией, мелькнули черные силуэты башен.

– Так да или нет? – поторопила меня с ответом вампирша.

– Хорошо. С тобой я согласен на все. Похоже, ты берешь меня в плен, – шутливо признал я.

– Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, чем Райс, разгуливающий за ручку с госпожой Арэнт. Сейчас ты сделал важный шаг, чтобы заслужить мою благосклонность, – она перестала вонзать коготок в мое горло.

– Это прекрасно. Я счастлив, Флэй, – улыбнулся я, понимая, вампирша потихоньку начинает увлекать меня. – Теперь поясни, чем твое правило охоты?

– Оно очень простое, как и твое. Если я выбираю жертв, то ты не вмешиваешься, чтобы не случилось. Идет? – она ждала ответа.

– Хорошо, дорогая. А если ты переоценишь свои силы и дела твои пойдут совсем плохо? – после небольшой паузы спросил я.

– Райс, это мое дело. Ты не вмешиваешься, чтобы ни случилось. Обещай, что так ты поступишь, как договорились! – потребовала она.

– Хорошо, принцесса, обещаю, – согласился я. – Только не переиграй в свою странную игру.

Сверкнула молния уже ближе, может где‑то над западными окраинами Вестейма. На миг вспышка осветила лицо Флэй, сделав его серебряным, как и волосы.

– Можем попасть под дождь, – заметил я. – Разумнее пойти, куда предлагал я. Если накроет ливень, можно переждать в кабаке. Я угощаю: вместо крови томатный сок.

Вампиршу моя шутка не развеселила. Набегавшие с северо‑запада тучи полностью закрыли луну, и стало совсем темно. Только редкий свет в окнах ближайших домов освещал улицу и вспышки приближавшейся грозы.

– Люблю ночную грозу, – ответила Флэйрин. – Люблю, когда сверкают молнии, грохочет гром и хлещет ливень. Я часто гуляю в такую погоду. Но с еще большим удовольствием я бы отдалась тебе в самый разгар этой стихии. Представь: наши голые тела хлестали бы холодные струи ливня; лица, полные страсти освещали вспышки молний; и мы бы кричали от восторга, перекрикивая гром. Но ты все испортил, Райс. Я будто чувствовала, что встречу тебя сегодня. Но не думала, что ты проявишь столько капризов.

– Флэй, хватит уже. Я объяснил тебе и извинился. Идем. Чего здесь стоять? – я сделал шаг вперед в сторону Южного рынка.

– Идем. Я уже выбрала жертв. Их трое – они там. Не доходя поворота к мясной лавке. Видишь впереди мерцает фонарь? Они за тридцать шагов до него, высматривают запоздалых прохожих. Когда подойдем, не вздумай использовать магию – иначе отпугнешь их. И сам не забудь разыграть испуг. Я хочу поиграть. Обычная охота неинтересна, – вампирша опередила меня, двигаясь бесшумно и быстро.

– Не хочешь свернуть направо, там дальше возле кабака «Эль и Гусь» мы наверняка встретим медноруких, – сказал я, мои последние слова слились с громовым раскатом.

– Нет. Я уже выбрала жертв. У меня есть старый счет именно к этому месту. Вспомнилось именно сейчас. Я давно не была здесь. Потом расскажу в чем дело, – отозвалась она. – Важно, чтобы они сразу не поняли, что я – вампир. Могут догадаться по температуре тела.

– Так ты не давай прикасаться к себе, – ответил я.

Она промолчала. Подул ветер, и стало прохладно, даже холодно, как бывает перед сильным ливнем. Зашелестела листва на деревьях, росших между домами.

– И еще у тебя светятся в темноте глаза, не так как у вашего Лургира, но заметно особенно вблизи. Если думаешь, что они примут тебя за обычную девушку, то вряд ли, – предупредил я.

– Светятся они пока. Ну‑ка посмотри на меня, – вампирша остановилась. – Сейчас светятся? Нет. Нужно лишь не вглядываться в темноту, расфокусировать зрение, – пояснила она. – Меня этому научила старуха Карлен. И вообще в подобные играх я не первый раз. Проблема лишь одна – температура тела.

Мы пошли дальше. Через шагов двести, я тоже разглядел: впереди кто‑то есть. Удивительно, что Флэйрин заметила с такого расстояния. Вампиры прекрасно видят в темноте, но я не думал, что они различают детали на большом расстоянии. Таким зрением могла похвастаться лишь Иона.

– Возьми меня под руку, – шепнула вампирша. – Мы – милая пара. Если угодно я – твоя девушка или жена. Тебе как больше нравится?

– Мне рано еще жениться. И вообще, я не пригоден для семейной жизни, – я взял ее под руку.

Поднявшийся ветер толкал нас в спину. Раскаты грома слышались ближе. Вспышка молнии на миг осветила улицу. Теперь и я видел три мужских фигуры: двое сидели на перевернутых ящиках между двух домов; третий стоял, прислонившись к дереву, и поглядывая в сторону освещенного перекрестка.

– Порассуждай о семейной жизни еще. Мне интересно, – сказала Флэйрин, переходя с шепота на обычный голос.

– Семья, детка, это скучно. Ты сама должна понимать. Я уверен, что женятся только идиоты, не нашедшие себе более достойного применения, – начал произносить я первые пришедшие на ум мысли.

– Но, Райс, как ты можешь так рассуждать! Любая женщина желает иметь уютный угол, своего мужчину и рожать ему детей! – возразила мне вампирша, и мне показалось, что она сейчас затрясется от смеха от собственных слов. – Ты невыносим! После таких мыслей…

– Какие интересные люди гуляют тут по ночам! Ты посмотри, Хенс! – раздался насмешливый голос из закутка между домами. Один из сидевших на ящиках встал.

– О, да! Здесь красотка! Эй, Герлен, ну‑ка дай нам света! – отозвался стоявший возле дерева.

Парень возле ящиков защелкал огнивом, разжигая светильник.

И тут я понял, что лиходеев не трое, я четверо: еще один появился позади нас, отрезая пути к отступлению. Флэйрин это поняла чуть раньше меня и тихо произнесла:

– Все так, как договорились, – потом громче несколько театрально воскликнула: – Что вам нужно? Мы просто идем домой!

– А мы вас проводим домой, госпожа! До самого порога! – расхохотался тот, рослый, которого называли Хенс.

– Поверьте, с нами намного безопаснее, чем с вашим несчастным кавалером! – с издевкой заверил тот, коренастый, что первый встал с ящиков. И тут же грубо крикнул мне: – Ну‑ка прижался к стене! Только, сука, дернись – кишки выпущу!

Острие его ножа ткнулось мне в живот. Я мог бы легко увернуться, и положить этого крепыша тут же без всякой магии, но вынужден был терпеть игру Флэйрин, которая была неумной и все меньше нравилась мне. В добавок пришла совсем невеселая мысль: ведь этот скот мог не пугать меня ножом, а на самом деле пырнуть в живот.

Тот, что отрезал нам путь назад, тоже подскочил ко мне. Страхуя своего приятеля, прижал к моему горлу тесак. Его левая рука сноровисто нашла мой кошелек, висевший на ремне слева.

– Ого! Тяжеленький! – осклабился он.

– Ах, госпожа! Какая госпожа! – восхитился Герлен, освещая испуганное лицо Флэй масляным фонарем.

– Помогите! Стража! – закричала вампирша, когда второй рослый в рваном бардовом камзоле заломил ей руку и повалил на ящики.

– Не ори сучка! Трахнем тебя по разу и отпустим! Ясно⁈ – тот, что рослый отпустил ей пощечину.

Сверкнула молния, высвечивая черные силуэты домов и деревьев и грянул гром.

– Пожалуйста, не надо! Нет! Умоляю! Я дам вам деньги! – Флэйрин, пыталась вырваться из двух пар сильных мужских рук.

Глен задрал ей юбку, и вампирша завизжала, когда его рука проникла ей между ног.

– Заткнись сука! Сейчас сосать будешь! – рослый снова отвесил ей пощечину.

Я дернулся, понимая, что игра зашла слишком далеко. Коренастый ткнул меня ножом. Острие прорезало камзол. Второй, уже срезал с моего ремня кошелек. Его тесак предостерегающе вернулся к моему горлу. Пожалуй, никогда не был в более идиотской ситуации, чем сейчас. Несколько минут назад я мог бы заставить этих негодяев ползать на коленях. Но сейчас, подыграв своей подруге, уже не был уверен, что вывернусь из рук налетчиков раньше, чем кто‑то из них проткнет меня ножом.

Когда рослый, тот, что Хенс спустил штаны и пристроился к Флэйрин, она закричала. И теперь мне казалось, что она уже не играет.

Глава 23

Кровь Элли

Порывы ветра принесли первые капли дождя, редкие, но крупные, холодные. Небо расчертили извилистые линии молний. От близкой вспышки на миг стало светло как днем. И снова нахлынула тьма. Только фонарь, стоявший на ящиках, освещал Флэйрин и пытавшихся справиться с ней насильников.

Я решил нарушить обещание вампирше, но здесь важно было не просчитаться, сделать задуманное быстро и точно. Если активировать кинетику в две руки, и перед двойным ударом правильно расположить ладони, то я смог бы отбросить лиходеев сразу двоих – они бы не успели пусть в ход ножи. Вот только с Флэйрин сложнее. Я не мог с ходу атаковать державших ее мерзавцев, не зацепив вампиршу.

В тот момент, когда я уже был готов пустить в ход магию, моя подруга неожиданно извернулась и вцепилась в руку, державшую ее за волосы. Вцепилась так, что ее зубки царапнули кость и разорвали вены. Герлен отскочил, заорал – за его воплем не было слышно грома.

– Она – не человек! Вампирша! – вскрикнул Хенс, который пристроился между раздвинутых ножек Флэйрин.

– О, да! – расхохоталась Флэй, прыгнула на своего неудачливого насильника, выпуская коготки, хватая его, вгрызаясь в шею.

Тот, что держал тесак возле моей шеи, сразу отпрянул, повернулся и бросился со всех ног. Коренастый, среагировал через пару секунд. Я резко ушел в бок, перехватил его руку, заламывая запястье вместе с ножом. И вышло так, что лезвие воткнулось в живот ему почти без моей помощи. Он крякнул точно утка, молния на миг осветило его изумленное лицо, открытый рот и выпученные глаза. Оседая наземь, крепыш еще пытался удержать меня за край камзола, за что получил ногой в нос, резко и крепко. Отскочив от него, я ударил кинетикой по ногам Герлену. Тот отлетел к стене соседнего дома, не прекращая вопить. Теперь к боли от разорванной руки ему добавилась боль в сломанных ногах, по крайней мере одной.

Был острый порыв бежать за мерзавцем, унесшим мой кошелек, но попробуй, найди его в районе, где он наверняка знает каждую щель. И первые минуты я не был уверен, что Флэйрин не нужна помощь. Да она сцепилась с этим, Хенсом – кажется так его звали. Но он – крепкий мужчина. Вампирше могло прийтись несладко. Однако, подойдя к ним я понял: моей кровавой подруге помощь не нужна. Хенкс обессиленно повалился на ящики, хотя был еще жив. Его руки подергивались в тщетных попытках стащить с себя вампиршу. Когти Флэйрин, теперь гораздо более опасные, удлинившиеся раза в полтора, вонзились в его тело. Моя подруга не скрывая наслаждения, пила кровь из его разорванной шеи.

Завидев меня, она оторвалась от своего ужина и сказала шелестящим голосом:

– Присоединяйся, Райс! Я угощаю – это вкусно! – ее зрачки светились, точно крошечные огоньки.

Я не ответил, опустил взгляд на тело Хенса, обнаженное ниже пояса. Странно, но член его до сих пор боевито топырился, будто он получал удовольствие, от того, что делала с ним Флэйрин.

– Он все‑таки трахнул тебя? – спросил я, смахнув с лица капли дождя – они падали все чаще.

– А как бы тебе хотелось? Тебя это сильно дразнит? – ее лицо осветила молния.

– Дорогая, мне вообще не хотелось оказываться в такой ситуации. Ответь, я же спросил тебя, а потом я отвечу на твои вопросы, – я обернулся на возню справа: тот, коренастый встал и попытался незаметно улизнуть. Я не стал его задерживать. Пусть проваливает: получить собственным ножом в брюхо – достаточное наказание.

– Пока для тебя это останется загадкой. Но признаюсь, я это сделала для тебя, Райс. Хотела тебя задеть, посмотреть, как ты отреагируешь. Ведь я не безразлична тебе, признайся? – не сводя с меня светящийся глаз эта хищница снова принялась пить кровь. Хенс захрипел, слабо, будто с нежностью прижал ее к себе.

– Я уже говорил: ты мне очень нравишься Флэйрин. Что еще нужно? Если хотелось меня подразнить, то тебе это удалось, хотя в этом много неприятного. Напивайся скорее и пойдем. Сейчас хлынет ливень, – оставив ее я подошел к парню, которому сломал ногу кинетикой и сказал: – Эй, давай сюда свой кошелек! Твой приятель убежал с моим – обмен не равноценный, но все же хоть что‑то.

Он испуганно замычал, попытался отползти. Вряд ли страх ему внушала потеря нескольких медяков. Скорее всего это был иррациональный страх перед мной и вампиршей после кровавой драмы с самым непосредственным его участием. Отползти далеко я ему не дал, схватил за ремень, притянул к себе и отвязал болтавшийся там холщовый мешочек – в нем что‑то звякнуло, не более четырех‑пяти монет.

Когда я вернулся к Флэй, она уже закончила кровавый ужин. Встала, вполне довольная, приводя себя в порядок, вытирая губы обрывком сорочки Хенса. Душа ее жертвы, наверное, отлетела в грозовое небо и ожидала суд богов. В кошельке Хенса тоже оказалось немного монет. Я пересчитал из любопытства возле фонаря – 11 гинар и 75 стеций в основном медью. Хватит на скромный ужин на двоих. Хотя я не был голоден, начавшийся дождь вынуждал искать укрытие где‑нибудь в кабаке или таверне близ Южного рынка. Можно было, конечно, направиться в «Вечернюю Звезду», но это далековато.

– Много денег забрали? – Флэйрин наклонилась, глядя на монеты в моей ладони, сверкнувшие от вспышки молнии. Грянул громовой раскат, и дождь превратился в ливень.

– Если ты про мои, то больше шести ста гинар, – отозвался я. – Идем! Вымокнем к черту!

Быстрым шагом я поспешил к перекрестку. Там дальше, сходилась дорога от Луврийских ворот и моста Арака. На их пересечении находился неплохой кабак и таверна «Око Ворона» – стоило поспешить туда. Однако далеко мне не ушли: ливень ударил с такой силой, что я решил переждать и спрятался под небольшим навесом у входа в какой‑то богатый дом. Флэйрин тут же присоединилась ко мне.

– Прости. Я не подумала, что ты можешь лишиться денег, – продолжила она прерванный разговор, вжавшись между мной и стеной ниши. Ее мокрое от дождя тело казалось холоднее, чем обычно.

– Ладно. Не будем о деньгах – их заработаю, – сказал я, подумав, что завтра придет Яркус с Ионой и нужно будет спросить насчет работы у них. Если нет, то обратиться к Бурухе Хазбулу – давно к нему не заглядывал. Или посмотреть доски объявлений. Мысль снова выпотрошить Юрлака я тут же отверг – такие вещи нельзя делать часто.

Чуть отодвинувшись, я обхватил Флэйрин и прижал ее к стене, словно закрывая собой от хлеставшего ливня.

– Ты злишься на меня, да, Райс? – она откинула мокрые волосы с лица. Оно снова было чистым – дождь смыл с него кровь. – Я хотела поиграть с ними и с тобой. Разве тебе не нравится, когда охота действительно похожа на охоту, а не на издевательство над несчастными. Настоящая охота, это когда не знаешь, чем она закончится, когда много риска и нервы напряжены. И сегодня…

– Что сегодня? – спросил я, в общем‑то разделяя ее мысли.

– Сегодня, когда ты понял, что сейчас кто‑то другой будет обладать мной – женщиной, которую тебе хочется самому, разве тебя это не задело? Это же сильно дернуло твои нервы?

– Да, – тихо отозвался я.

– И сейчас ты меня хочешь еще сильнее, чем раньше. Да? – не унималась она.

– Да, – отпираться было бессмысленно – мой член снова стремился разодрать штаны.

– Хочется… Но это невозможно – ты упустил шанс. Ты меня очень обидел. И я пообещала сама себе, что между нами этого не будет. Не будет до тех пор, пока ты не раскаешься. Увы, сегодня так, мой дорогой, – она поцеловала меня в шею и мне показалось, что ее клыки поцарапали мою кожу. – Ты очень хотел сохранить верность своей волчице. Сохраняй, Райс. Видишь, я тебе помогаю в этом. На меня не претендуй.

– Я же извинился, Флэй, – подняв пальцем ее подбородок, я заглянул в глаза вампирши. Они больше не светились, как несколько минут назад, когда она с наслаждением терзала своего неудавшегося насильника. Но едва заметная хищная искра сохранилась в ее зрачках. – Что за стерва живет в тебе? Тебе нравится трепать нервы? Ведь ты же сама страдаешь от этого.

– Ты извинился, но не раскаялся, – заметила она, будто не слыша моих слов и потерлась лобком о мой член.

– Флэй, не надо меня дразнить, – я задрал ей юбку, подхватил свою подругу под ягодицы и оторвал от земли. Мой отвердевший воин почувствовал вход в нее даже через штаны.

– Нет! – засопротивлялась она, вспышка молнии сверкнула в ее глазах.

– Ты же сама этого хочешь. Я чувствую, как мокро там у тебя, – я поцеловал ее в губы, она лизнула своим языком мой.

– Это от дождя, мой мальчик. Мы уже оба вымокли насквозь. Нет смысла здесь стоять. Пойдем дальше – не будем друг друга дразнить, – она двинула бедрами, вырываясь из моих рук и, когда я отпустил, добавила: – По пути расскажу, что влекло меня в это место.

– Ладно, идем, – нехотя согласился я, не видя смысла прятаться от ливня, вжавшись в нишу под дверью. Мы вымокли там под косыми струями дождя ничуть не меньше, чем если бы просто продолжили свой путь. – Пойдем в «Око Ворона» – там поприличнее, – сказав это, я спохватился, задумавшись: хватит ли у меня на это «поприличнее» денег? В кошельке, который я снял с жертвы Флэй нашлось всего 11 гинар. У другого – парнишки разорванной рукой вряд ли звенело что‑то кроме медяков. Мне на ужин как бы вполне хватало. А вот Флэйрин… Она, извините, дама и может пожелать недешевое вино и, конечно, непрожаренное мясо. Вдобавок у меня возникла этакая нехорошая, но навязчивая мысль: снять комнату в «Око Ворона» и провести там с Флэй всю ночь. Только снова вопрос: а где взять на это удовольствие деньги? Ведь самую дешевую комнату со скрипящей кроватью не хочется, а нормальная – еще плюс 10–15 гинар.

По пути вдоль крайних лавок Южного рынка Флэйрин попыталась рассказать какую‑то историю, чтобы я понял, отчего ее привлекло место, лишившее меня кошелька. Но из‑за грома и шума ливня, слова ее почти не были слышны, вампирше приходилось выкрикивать их и она не смогла рассказать толком ничего. Я лишь понял, что у нее была сестра, которую изнасиловали в том самом месте. К этой истории Флэй обещала вернуться уже в таверне. К «Оку Ворона» мы добрались промокшими насквозь. При чем Флэй была довольна прогулкой, я нет. Вода так и стекала с меня потоками, когда я вошел в обеденный зал таверны.

Зал оказался полон, все столики были заняты и много люда стояло вокруг длинного очага в центре зала. Там развели огонь, многие стремились к теплу поближе, чтобы просохнуть и согреться. На камнях, из которых был сложен очаг, стояли в ряд сапоги и башмаки. Кто‑то, рискуя спалить свою одежду, умудрился пристроить там плащ и колет; возле сапог лежали чьи‑то штаны.

Я с Флэйрин пробился ко второму общему столу. С края на лавке имелось немного места, чтобы разместиться одному, но, если подвинуть соседей, мы вполне могли устроиться вдвоем. Правда от очага там было далековато, а значит мне предстояло еще долго терпеть мокрую, прилипшую к телу одежду.

Мы поместились на лавке: я рядом с длинноусым толстяком, шумно хлебавшим эль, осоловело и довольно поглядывавшим по сторонам. Его даже не пришлось просить – сам подвинулся как мог, едва соприкоснувшись с моим мокрым камзолом.

– Эй, парень! – позвал я подавальщика, проходившего по другую сторону стола. – Давай, рассказывай, что там у вас из еды и питья! – спросил я, когда он подошел.

– Имей в виду, мы важные гости, – улыбнулась ему Флэй. – Нам нужно подавать все самое лучшее и быстро. Ты понял?

– Да, госпожа, – парнишка отвесил ей поклон так, будто на самом деле почувствовав в вампирше очень необычную гостью. Затем начал перечислять самые ходовые блюда и напитки.

– Мне ягненка по‑стейлански и… – на миг задумался и решил взять вместо вина что‑то погорячее, чтобы быстрее согреться: – и двойной брум. Да, еще лепешку с пряными травами. Позже, может, горячий чай. Госпожа сама скажет, что желает.

– Два бокала… Впрочем, нет. Давай мне малый кувшинчик вина… «Кровь Элли», – сказала Флэйрин, хитровато улыбаясь. – На закуску жареные томаты с баклажанами и ягненка, желательно мясо лопатки. Непрожаренное. Совсем непрожаренное. Держать на сильном огне три минуты.

Мальчишка даже растерялся немного:

– Именно так, госпожа? Три минуты на сильном огне?

– Именно так. Если не будет крови – рассержусь, – больше не улыбаясь сказала Флэй и повернулась ко мне: – Дорогой, у нас хватит денег? А то я не взяла свои.

– Посчитай на сколько мы заказали, – попросил я подавальщика, нащупав на ремне то, что стало моим кошельком.

– Если не считать ваш особый заказ с ягненком, то… – парень воздал взор к люстре, мерцавшей огоньками, и начал загибать пальцы: – Двойной брум – гинар, лепешка и свинина по‑стейлански – три шестьдесят, томаты с баклажанами – полтора гинара. Итого шесть гинар десять стеций. А за особый заказ повар накидывает еще пару гинар. В общем, одиннадцать гинар с вас.

– Идет, – я отвязал с ремня холщовый мешочек, в котором соединилась моя скорбная добыча. Расширил горловину и высыпал монеты на ладонь. Высыпал и не поверил глазам: помимо меди и двух серебряных кругляшей в руке заблестели три золотых монетки и кольцо с красным камнем. При чем монеты эльфийские – лекры, каждая из которых охотно шла здесь по 50 гинар. Так вот чего боялся тот парень! Наверное, для оборванца это были очень большие деньги и вряд ли он заработал их честно.

– Видишь, Райс не так плохо, – шепнула мне вампирша, от внимания которой не укрылись эльфийские монеты. – Конечно это не твои утерянные шестьсот.

Я расплатился с подавальщиком, накинув ему гинар сверху и спросил, сколько стоит в таверне приличная комната.

– Смотря какая, господин. Из‑за ливня, все что подешевле разобрали. Точно не знаю, но слышал, остались лишь по 18 гинар, – ответил он и тут же убежал, исполнять заказ.

Вино, брум и лепешку нам подали почти сразу. Я налил Флэй полбокала пунцово‑красной жидкости немного похожей на кровь, сам сделал два глотка брума, от которого тут же запекло в желудке, быстро по телу разлилось тепло. Отломил кусок лепешки и сунул в рот.

– Райс, а знаешь… меня почти никто не водил по кабакам. Мне это очень приятно, я ценю, – маленькими глотками она отпила большую часть вина в бокале. Потом прижалась ко мне и шепнула на ухо: – Спасибо, Райс. Теперь я боюсь, что могу не устоять и отдаться тебе.

– Флэй, не надо мучить себя, – рассмеялся я, обнял ее и поцеловал в губы.

– О, мастер Райсмар Ирринд! – услышал я очень знакомый голос справа.

Повернулся и увидел Иону.

– Мастер, мастер… Мастер соблазнения и вранья! – продолжила она негромко, но так что каждое ее слово я услышал так же ясно, как раскаты грозы, бушевавшей за окном.

Тетива Ночи оперлась о край нашего стола и пронзительно смотрела на меня. В этот миг зрачки ее глаз, казались остриями стрел. Повисла болезненная пауза, затем Ионэль произнесла:

– Познакомь нас что ли, Райс. Ты ее тоже любишь, как и меня? Или как госпожу Арэнт? Вообще, открой секрет: кого ты любишь больше? Скажи, с кем ты спишь чаще?

Флэйрин, до сих пор прижимавшаяся ко мне, чуть отодвинулась. Вряд ли ее смутили или испугали слова эльфийки, просто льнуть сейчас друг к другу стало неуместным.

– Иона, зачем ты все портишь? – я одним глотком допил брум и отставил рюмку. Желая перевести разговор на другую тему, сказал, подняв взгляд к эльфийке: – Ты знаешь, возникла серьезная проблема. О ней важнее поговорить, чем о всяких глупостях. Проблема такая: неожиданно вернулся граф Малгар Арэнт. Сама понимаешь, чем это может обернуться. И я тебе еще раз очень советую исчезнуть из города вместе с Яркусом на некоторое время.

– Ах вот в чем дело! Малгар вернулся! Теперь все стало на свои места: Ольвия сейчас очень занята, и ты решил быстренько окрутить еще кого‑нибудь. Эй, красотка, посмотри на меня! – Тетива Ночи наклонилась ближе к Флэйрин, заглядывая ей в глаза и сказала: – Ты вообще знаешь, кто этот человек, сидящий рядом с тобой? А знаешь, сколько сейчас стоит у алхимиков мозг и печень вампиров? Эти вещи в хорошей цене. Ты какой дорогой ходишь в свое логово?

– Так, все, Райс! Не ищи со мной встречи! Думаю, тебе хватит твоей волчицы и этой длинноухой дряни! – отталкивая меня Флэй вскочила из‑за стола. Неожиданно схватила кувшин вина и обрушила его на голову Ионэль. – Если тебя, сука, интересует мой мозг, то явно у тебя нет мозгов своих. Если что – Райс знает где меня найти.

Тетива Ночи не успела даже ничего ответить. Стояла, опешив, стирая с лица багровые потеки, похожие на кровь. Осколки глиняного кувшина застряли в ее мокрых волосах.

– Флэй! Постой! – я вскочил, чтобы ее догнать.

Глава 24

Прощальное письмо

Малгар вошел в ее покои, как всегда, порывисто, словно сейчас он был не человеком, а зверем, в которого превращался на некоторое время. Ольвию особо удивило, что в этот раз он зашел не один, а с виконтом Кагиаром Дронгом – вечным спутником ее мужа, почти всегда участвующим в самых жестоких развлечениях. Прежде Кагиар не смел появляться в покоях графини.

– Ты знаешь, что случилось с бароном Харсом? – спросил Малгар, глядя на раскрытое настежь окно и принюхиваясь.

– Да, я слышала. Его убили недалеко от замка возле мельницы, – отозвалась Ольвия, понимая, что разговор будет не только неприятным, но и опасным. И добавила, то, что без сомнений уже знал ее муж: – Говорят его убили люди, которые охотятся за ингредиентами для алхимиков.

– И эти люди прибыли в Вестейм. Скорее всего в тот же день, когда появилась здесь ты. Что ты знаешь еще, Ольвия? – он подошел к ней ближе, поморщил нос. – Почему здесь так воняет можжевельником? Ты намеренно моешься этим мылом, чтобы сделать мне неприятно?

– Вряд ли я знаю о том, что случилось Харсом больше, чем ты, – отозвалась она, чувствуя, как нарастает волнение. – В городе много слухов на этот счет, но я не имею привычки к ним прислушиваться.

– Иногда стоит. Они могут быть отражением правды, – прищурившись, сказал виконт Дронг. Ухмылка делала его похожим на злого лиса.

– Где бы эти люди не были, я найду их. Варгум будет отмщен, они погибнут самой страшной смертью, – сказал Малгар, повернувшись к своему другу.

Тот кивнул и добавил:

– Завтра же пошлю своих людей по лавкам алхимиков и по рынкам. Думаю, как раз слухи, которые так не любит Ольвия, выведут нас на их след, – виконт бросил взгляд на госпожу Арэнт и как бы извиняясь слегка пожал плечами.

– Ольвия, мне не понравилось, как ты меня встретила. Впрочем, ты никогда не встречала меня с должным теплом, но сегодня… – Малгар подошел к ней вплотную, сжал пальцами ее подбородок и повернул лицо так, чтобы лучше видеть ее глаза, – ты превзошла сама себя. Ты не вышла во двор, даже не спустилась вниз. Я специально не торопился зайти в дом, дожидаясь, когда ты соизволишь появиться. И этот запах… он меня раздражает. Мне хочется тебя убить.

– Тебе не кажется, что после таких слов во мне не может появиться тепла к тебе, – Ольвия с вызовом смотрела в его темные, недобрые глаза. В ней закипала злость. Графиня подумала, что сейчас не надо никаких усилий, чтобы ей обернуться зверем. Сдерживая себя, она перенесла внимание на узел света так, как учил Райс – ее Райс, которого она любила с каждым днем сильнее.

– Значит мне придется растопить лед в твоей душе. Иди отмой этот запах, если не хочешь еще больше разозлить меня. Ведь знаешь, в постели я могу стать очень жестоким. Будь готова – приду через полчаса, – сказал Малгар Арэнт и направился к двери.

Виконт Кагиар Дронг, обернувшись с улыбкой на графиню, последовал за ним.

Проснувшись поздно утром, Ольвия с ужасом вспомнила прошедшую ночь. На простыне была кровь – ее кровь. Она знала, что Малгар царапает ее специально. Он боялся, что она снова начнет принимать средства от оборотничества на которые в первый год их совместной жизни потратила немалые средства. Это гадкое зелье не помогало, разве что превращения становились реже, но сущность зверя оставалась в ней. Райс совершенно прав на этот счет: однажды поселившуюся в тебе сущность зверя нельзя изгнать, но ее можно обуздать. Ольвия не сомневалась, что сделает это, как ни царапали бы ее когти Малгара.

И еще ее любовник, мысли о котором грели сердце, прав в том, что не надо рассматривать сущность зверя в себе как проклятие. Для мудрого человека это скорее полезный дар. Вот, к примеру царапины, оставленные ее мужем, почти исчезли, хотя он ушел всего‑то несколько часов назад.

Ушел… но в следующую ночь придет снова, потом еще и еще. Малгар сам сказал, что теперь он с ней надолго. Значит каждую ночь, каждое утро ее будет преследовать этот жуткий запах. Да, у Ольвии тоже с трудом переносила некоторые запахи. Кроме аромата духов эльфийки, с которой встречался Райсмар, сюда добавился запах ее мужа и особенно, вонь его семени. В эту ночь оно было повсюду: и в самой госпоже Арэнт, и во всех частях ее постели, и даже на диване в библиотеке. Раньше Ольвия не слишком обращала внимание, на эти запахи, хотя ясно чувствовала их, но с прошедшей ночи они стали для графини особо неприятны. Этот человек, вернее, зверь по имени Малгар забрал у нее все: когда‑то забрал ее девичью честь, потом свободу и ее счастье. Он забрал даже ее фамилию – Арэнт, тем самым избавляясь от своего родового имени, которое в Торгате и Арсисе для некоторых добрых людей звучит как проклятие.

Прежде Ольвия просто терпела Малгара. Иногда ей даже нравилось некоторые его черты: например, мужественная внешность, решительность и необычность, тайны, вечно окружающие его. Но сегодня утром графиня ясно осознала, что от прежнего небольшого очарования мужем, не осталось и следа. Теперь она ненавидит этого человека всей душой, и каждый день прожитый с ним, делает ее все более несчастной. Может быть прав был Райсмар Ирринд, просивший ее порвать с Малгаром решительно раз и навсегда? Но, с другой стороны, бросить вызов мужу, тем более, когда он окружен своими спутниками – в большинстве такими же жестокими негодяями как он сам – это было бы бессмысленным самоубийством.

Да, ее Райс прекрасный маг. Невзирая на юный возраст, он, наверное, лучший в Вестейме. Но пылкая юность толкает его на необдуманные поступки. Даже если Райс так уверен, что может справиться с Малгаром, то нечего и думать, будто он может победить всю его свиту, в которой тоже есть маги и поклонники нубейской богине Калифы – они наделены особой силой. Вчера, провожая Райса в подземелье, Ольвия едва ли не согласилась с доводами своего возлюбленного и могла бы бежать с ним. Бежать, не оглядываясь, из своего древнего родового дома от своего мужа. Все‑таки вчера страх и голос разума остановили ее. При чем этот страх был не столько за свою жизнь, сколько за жизнь Райсмара. Ведь как бы они далеко не бежали, Малгар непременно найдет и накажет их самой жестокой смертью.

Ольвия встала, глядя в зеркало на свое обнаженное, измученное тело. Ее слегка пошатывало. Эта ночь в самом деле забрала очень много сил. Если, проснувшись после ночи страсти с Райсом, госпожа Арэнт чувствовала себя окрыленной и источник силы, живущей в ней, казался бесконечным, то сейчас она чувствовала наполовину мертвой. Подойдя ближе к зеркалу, Ольвия заплакала, шепча как молитву имя мастера Ирринда. Быть может добрые боги услышат ее и снова соединят с возлюбленным.

* * *

С утра болела голова, хотя я выпил не так много бурума. К головной боли помешалось скверное настроение. Конечно я, как Астерий, мог избавиться от всего этого легким движением воли мага, только это не в моих правилах. Я проживаю эти жизни, не делая их искусственно приятными. Меня интересует лишь самая настоящая жизнь с ее горестями и радостями в самой полной мере.

Нехорошо вчера вышло с Флэйрин. Она ушла, и я не смог ее остановить. Иона… да сука она. Эгоистичная стерва, возомнившая будто, имеет на меня какие‑то права. Я жалел, что не защитил Флэй с той короткой склоке, которая вышла между строптивыми дамами вчера. В общем‑то Флэй верно сделала, что освежила голову эльфийки кувшином с вином – остроухой такое полезно.

После этого происшествия я ни слова не сказал Ионэль, хотя она стояла с минуту возле меня, явно ожидая сочувствия или хотя бы каких‑то слов от меня. Я демонстративно занялся своим ужином, заказал еще двойной брум. Яркус подходил ко мне, возмущался, мол, моя подруга так нехорошо поступила с его сестрой. Я отпил глоток брума и когда праведный огонь пьяного напитка разлился по моему телу, сказал Бороде так:

– А как бы поступила Ионэль, если бы вампирша заговорила с ней о ценности для алхимиков эльфийских ушек и глаз?

– Она бы перерезала ей горло! – возмущенно пробасил Яркус.

– Так вот, пусть Ионэль радуется, что моя подруга, не перегрызла ей горло. Хотя вполне могла, – перед Яркусом я намеренно назвал Флэйрин своей подругой, делая акцент на эти слова и зная, что он в точности передаст их Тетиве Ночи. Пусть так: Иона перешла все допустимые границы, и я больше не собирался терпеть особые проявления ее ненормального характера.

Яркуса эти слова задели тоже. Он ничего не сказал, но я понял это по блеску его темных глаз. И еще я понял, что он вряд ли придет на очередную тренировку контроля над его оборотничеством. Впрочем, дело его. Нравится – пусть пляшет под дудку своей, так сказать, сестры. В ту ночь эльфийка меня очень задела. Возможно раздражение ее претензиями, которые поначалу казались забавными, ее ревность и упрямое желание повернуть отношения со мной удобной ей стороной, дошли до такого предела, что сегодня утром я сказал себе: «хватит!».

Быстро ополоснувшись в водной комнате, одел сухую одежду – вчерашняя еще была влажной – и спустился вниз, собираясь позавтракать. Вернее, просто выпить травный чай с лепешкой. За стойкой распорядителя моей знакомой – Флаймы не оказалось, увы, утро даже не порадовало ее солнечной улыбкой. Вместо нее там стояла, какая‑то строгая видом девица.

Я прошел мимо нее в обеденный зал и устроился за столиком рядом с большим цветочным горшком – в нем росли разноцветные ирисы. Заказал завтрак и, поглядывая в окно, вернулся к невеселым мыслям. Теперь они были вовсе не об эльфийке, и даже не о Флэйрин, хотя вампирша очень раздразнила меня вчера. Я думал о госпоже Арэнт. Ну, почему, почему, она не приняла мое предложение порвать раз и навсегда с Малгаром⁈ Ведь это решило бы сразу все ее проблемы! Да, это тяжело, во многом рискованно, однако назвать Ольвию дамой нерешительной, тем более трусливой никак нельзя. В некоторых вопросах Ольвии была свойственна излишняя осторожность, она старалась избегать острых углов, что делало ее прямой противоположностью Ионы. Но эта осторожность превратила ее в пленницу человека‑оборотня, которого она с каждым днем ненавидела все больше.

Я снова вспомнил вчерашний намек Флэйрин, о том, что эту ночь Ольвия проведет с Малгаром в постели, разделяя его страсть после разлуки. От этой мысли стало особо больно, ведь Ольвия – единственная женщина в этом мире, отношения с которой остались чисты и почти безоблачны, если не считать препятствия возникшего между нами. Именно в это утро, я осознал, что в моем сердце она занимает самое большое место. Осознал, что очень хочу скорее видеть ее, хочу вернуть себе целиком.

Когда я думал об этом, в зале появилась Флайма. Это имя очень подходило моей новой знакомой: флаймами называли рыжевато‑красные цветы, что распускались весной в северных областях Арленсии. И дело вовсе не в веснушках и цвете волос Флаймы, ведь волосы у нее русые с легким оттенком рыжины. Но дело в том, что улыбка редко сходит с ее лица, и сама она с первых минут знакомства умела поднять настроение.

– Райс! У меня выходной. Даже два дня, – она села напротив меня. – Сейчас переоденусь и наконец пойду домой, хоть маме покажусь.

– Рад за тебя. Где ты живешь? – я на миг повернулся, завидев подавальщицу с моим завтраком. – Кстати, перекусишь со мной? Угощаю, чем пожелаешь.

– Нет, уже ела, но отломлю у тебя кусочек лепешки, – она прикоснулась пальчиком к горячей, блестящей от масла лепешке. – Живу за городом в южном поселении. Но правильнее сказать, живу я здесь. За городом дом родителей, и бываю у них очень редко. Ты чего такой мрачный? Райс, ты мне таким нравишься меньше. Ну‑ка улыбнись! Улыбнись, я сказала! – она шутливо притопнула ножкой под столом.

Это было так забавно, что я тут же улыбнулся.

– С девушкой что‑то ли поссорился? – продолжила она, отламывая кусок лепешки.

Я кивнул, не посвящая ее в сложности отношений с моими дамами.

– Ясно. Между прочим, она мне не очень понравилась. Да, она красивая, почти как принцесса. Хотя эльфийки почти всегда красивые. Но она…

Флайма замолчала задумавшись.

– Что «она»? – мне стали интересны рассуждения этой девчонки.

– Она вот такая, – Флайма изо всех сил постаралась разыграть высокомерие на лице, но вышло так, что моя улыбка едва не превратилась в смех. – Слишком она нос задирает, – пояснила моя рыженькая подруга. – Не переживай слишком, Райс. Я когда‑то тоже грустила за своим парнем, он нашел кого‑то поинтереснее, чем я. Я даже плакала, а потом послала мысленно его к чертям, и решила, что для меня мир без него даже еще лучше. Вот сделай так и сразу станешь прежним Райсом.

– Спасибо, Флай, твой совет чудесен. Так и сделаю, – сказал я, тоже отломив кусок лепешки. – Ты обещала прийти убрать у меня в номере. Придешь?

– Да, но только завтра. Сегодня хочу попасть домой. Кстати, вон твои друзья, – она кивнула на вход в обеденный зал.

Я повернулся и увидел Салгора и Талонэль. Они шли почти в обнимку. Сияли как два солнышка. Вот еще один приятнейший повод улыбнуться – видеть своего ученика и эту милую эльфийку такими.

Чуть раньше, чем они дошли до моего стола, я увидел, как в зал вошел Яркус.

* * *

Малгар со своими шакалами уехал в город сразу после завтрака. Довольно позднего завтрака – на больших часах в столовой стрелки давно миновали Час Василиска. Но даже уезд мужа не радовал Ольвию: тревога в сердце сменилась страхом – она знала, что граф Арэнт начал поиски убийц своего двоюродного брата. И прежняя очень беспокойная мысль обрела новую силу: вдруг Малгар узнает, что в смерти барона Харса замешен Райс? Сердце барона продала Ирдемсу эльфийка, но все равно Малгар способен докопаться до всех деталей, произошедшего в ту роковую ночь. И еще, глядя на дно пустой чайной чашки, Ольвия подумала о магистре Дерхлексе. После последнего разговора с ним, ее отношения с магистром как‑то разладились. Понятно, что причиной всему здесь Райсмар. Хотя Гархем Дерхлекс прежде был предан ей и никогда не выдавал ее секреты Малгару, Ольвия со страхом подумала, что в этот раз все может случиться вовсе не так, как она того ожидает. Едва подумав об этом, графиня решила немедленно позвать Гархема и серьезно поговорить с ним, заплатить ему приличную сумму за молчание.

Когда она уже встала из‑за стола и хотела послать Гурвиса за магистром, то увидела, что Дерхлекс стоит у дверей ее дома.

Магистр зашел и после обычного сдержанного приветствия, сказал:

– Ваше сиятельство, нам нужно поговорить. Разговор очень важный, и лучше уединиться в ваши покои.

– Что случилось, Гархем? – насторожилась госпожа Арэнт.

– Не здесь. Прошу, не здесь, – он огляделся по сторонам, завидев в коридоре служанку, тихо сказал: – Пока нет вашего мужа. Это очень важно лично для вас.

Ольвия чувствовала, что все дело в Райсмаре. Еще поднимаясь по лестнице, она испытала нарастающее смятение. В какой‑то миг ей захотелось наброситься на магистра и сказать, чтобы он не смел лезть в ее отношение с господином Ирриндом. Затем это яростное желание сменил прямо противоположный порыв: воззвать к совести Дерхлекса, напомнить, сколько она для него сделала: ведь его дом, школа магии, где он преподает, да и сама его репутация – все это он получил благодаря ей. И уж если этот хитрец, дождавшись приезда ее мужа, решил этим воспользоваться, отодвинув в сторону ее возлюбленного, то он не смеет так поступать! Открывая двери в свои покои, госпожа Арэнт даже начала прикидывать какую сумму уместно предложить ему за молчание, но голос Грахема оборвал ее мысли. Ольвия сразу поняла, что ее самые скверные предчувствия оказались верны.

– Госпожа Арэнт, очень прошу выслушать меня спокойно. Знаю, что все сказанное мной будет вам крайне неприятным. Но я должен это сказать. Мы вместе должны решить этот вопрос до того момента, пока ваш возлюбленный супруг вернется от алхимика Ирдемса. Да, да, он сразу направился к нему, и уже поверьте, вовсе не по моему совету, – в подтверждение Дерхлекс кивнул и неприятно улыбнулся. – Вопрос, который я хочу с вами обсудить, касается Райсмара Ирринда.

– Присаживайтесь, – графиня небрежно махнула рукой на кресло, сама села на диван.

– Госпожа Арэнт, вы прекрасно знаете, что я очень зависим от работы на вас. И вы так же знаете, что если я лишусь места вашего личного мага, то за этим я лишусь возможности покупать у алхимиков необходимые мне зелья, а значит очень скоро лишусь своей относительно свежей внешности, затем и жизни. Жизнь – это самое ценное, что есть у меня, да и каждого из нас. Мы с вами это прекрасно понимаем, и так же оба мы понимаем, что вы желаете видеть на моем месте некого Райсмара Ирринда – прежде человека мне неприятного, а с некоторого времени моего заклятого врага, – магистр замолчал, старясь распознать, какое впечатление произвели на графиню его слова.

Лицо Ольвии стало вовсе мрачным, она отвернулась к окну.

– Я вам оставлю деньги, достаточные на покупку зелий, при определенных условиях, Гархем. И уже если у нас столь прямой разговор, то учтите, это будет моей милостью. Сколько я вам оставлю денег, зависит от вашей благоразумности и умения держать язык за зубами, – сказала она, не желая смотреть в его сторону.

– Вот видите, госпожа Арэнт, вы желаете сделать так, чтобы моя жизнь зависела лишь от вашей милости. Заметьте, речь не о какой‑то мелочи, а о жизни – моей жизни. А я, как ни странно, собираюсь за нее побороться. Хочу, чтобы она зависела от меня, а не от вас или какого‑то другого человека. Например, того же Райсмара, который ненавидит меня и может в любой момент повлиять на ваше решение. Именно поэтому я пригласил вас на этот неприятный разговор, – Дерхлекс поморщился, будто этот разговор доставлял ему боль. – Прошлый раз мы уже немного говорили об этом. Тогда вы меня не совсем поняли, но сейчас я хочу, чтобы вы поняли меня в самой полной мере и сделали кое‑что для меня.

– Что сделала? – Ольвия нахмурилась.

– Вы напишите письмо Райсмару. Но об этом чуть позже. Я хочу, чтобы место вашего личного мага осталось за мной навсегда. Это должно быть незыблемо и не подлежать пересмотру. И еще я хочу, чтобы Райс больше никогда не появлялся возле вас, – твердо произнес магистр.

– Что вы себе позволяете! – графиня резко повернулась к нему. – Вздумали меня шантажировать⁈

– Я лишь борюсь за свою жизнь, Ольвия. Любой бы на моем месте поступил бы также. В ваших интересах сейчас выслушать меня до конца. У меня есть два варианта. Я хотел бы, чтобы остался самый простой и приятный для вас и для меня. Тот, когда мы с вами остаемся в хороших отношениях, вы мне так же исправно платите деньги, увеличив мое жалование на треть. И при этом рядом с вами больше нет Райсмара. При чем его нет больше никогда, а не только в те дни и ночи, когда рядом ваш супруг. И другой вариант, самый неприятный для всех: не найдя с вами понимания, я обращаюсь к вашему мужу, скажу, что между мной и вами случился конфликт. В этом случае Райсмар гарантированно исчезает из вашей жизни, потому что Малгар убьет его в тот же день. Убьет потому, что именно он принес в лавку алхимика когти его убитого брата, – говоря это Дерхлекс видел, как расширились от ужаса глаза Ольвии. – Да, да Ольвия, я не слепой и не глупый человек. Я умею делать выводы. И вы должны понимать, что мне ничего не стоит убить вашего любовника, сказав Малгару лишь несколько слов. После этого, ваш муж будет доверять мне намного больше. Тогда, вероятно, уже он будет платить мне деньги, чтобы я присматривал за вами. А вы представляете, что будет, если Малгар узнает, что Райсмар Ирринд – тот самый Райсмар, принявший участие в убийстве барона Харса, теперь ваш любовник⁈ Ведь этому есть свидетели!

Графиня приоткрыла рот. Ее вид был такой, будто она собирается закричать. Но она не закричала, а лишь негромко произнесла:

– Вы чудовище! – закрыла глаза и закусила губу пытаясь не заплакать.

– Нет, госпожа Арэнт, – Гархем покачал головой. – Я лишь человек, борющийся за свою жизнь и место под солнцем. Если бы я был чудовищем, то я бы убил Райс с помощью вашего мужа. Вы бы даже не узнали, что это я навел Малгара на его. И поверье, это было бы самым простым и надежным решением моей проблемы. Но я не пошел на это. Я пришел к вам, чтобы решить столь тяжелый вопрос по‑доброму, оставшись с вами в хороших отношениях, и оставив жизнь человеку, который принес мне много бед. Он дважды унизил меня, отнял часть моих учеников, подорвал репутацию моей школы и занял мое место возле вас. Так что я не чудовище.

– Гархем, я дам вам денег! Достаточно денег, чтобы вы могли покупать нужные зелья! Я буду вам выплачивать нужную сумму и потом! Пожалуйста, не надо трогать Райсмара! Я прошу! Я очень прошу! – все‑таки Ольвия не сдержалась, заплакала. Поначалу тихо.

Слезы потекли по ее щекам. Всхлипывая, она закрыла лицо руками. И почему она не подумала, что может случиться именно так раньше? Ведь это же очевидно было, что Дерхлекс не смирится с тем, что Райсмар занимает его место! И откуда он может знать, что те когти именно барона Харса? Откуда он может знать, что Райс ее любовник? О каких свидетелях он говорит? Шолан, Иветта, Гурвис? Кто‑то еще из прислуги донес ему, что Райс оставался на ночь в ее покоях?

– Гархем! Пожалуйста, не надо так со мной поступать! Вы убьете меня! Я не могу потерять Райса! – содрогаясь от рыданий причитала Ольвия.

– Госпожа Арэнт, пожалуйста успокойтесь! Малгар может вернуться в любой момент! Вам будет очень трудно объяснить причину своих слез! – магистр встал и, подойдя к графине, коснулся ее плеча. – Прошу, будьте благоразумны! Если вы хотите сохранить жизнь своему любовнику, то примите мои условия! Все, хватит! Вытрите слезы! – когда Ольвия чуть успокоилась, он потребовал: – Идите к столу и пишите ему письмо. Объясняйтесь, что вы любите своего мужа. Напишите, что было между вами просто мимолетное увлечение. И обязательно напишите, чтобы он больше никогда не искал встречи с вами!

– Гархем! Я не могу написать такое! Пожалуйста, не требуйте этого! – от последних слов Дерхлекса Ольвию снова начали душить рыдания. Она подумала, что, спасая жизнь Райсу, сама она обречена погибнуть. Дерхлекс убивает ее.

– Это необходимо, госпожа Арэнт! Будьте благоразумны! Если вам дорога его жизнь, то сделайте то, о чем я прошу! – настоял магистр.

– Нет! Нет! Нет! – Ольвия вскочила и заходила по комнате, мокрые глаза бросали гневный взгляд на Дерхлекса.

– Тогда, извините, госпожа Арэнт, я очень хотел найти понимание с вами и сделал для этого все, – магистр встал и направился к двери.

– Гархем! Постойте! – выдавила чрез рыдания Ольвия.

Он обернулся.

– Пожалуйста, не говорите Малгару о Райсе!.. Я напишу письмо. Я согласна, – будто в жутком сне графиня направилась к письменному столу, села и не совсем отдавая себе отчет, открыла чернильницу.

Слезы упали на лист бумаги, которую подсунул ей Гархем.

Глядя на ее терзания, магистр Дерхлекс возрадовался: он великолепно отомстил ей, за то, что графиня посмела думать, что можно так обойтись с ним. Однако кое‑что его беспокоило: у этой чертовки слишком сильна связь с Райсмаром, и самым правильным будет все равно его убить. Сделать это, конечно руками Малгара, потому как Райс заслужил не просто смерть, а жестокую смерть. Только нужно будет все повернуть так, чтобы остаться чистым перед Ольвией. И он сделает это чуть позже.