Авантюристка

Глава 6

— Мэнди!

Она сонно пошевелилась, постепенно пробуждаясь от сна, затем резко открыла глаза.

— Роман?

— Идем со мной. — Он стоял, наклонившись над ее спальным мешком, почти неразличимый в предрассветной тьме.

Сев, Мэнди посмотрела на неподвижно лежащего у костра Джакто. Завернувшись в одеяло, он, казалось, крепко спал, но Мэнди знала, что это скорее всего не так. Поспешно натянув на ноги теннисные туфли и проведя рукой по спутавшимся волосам, она встала и молча двинулась вслед за Романом.

— Куда мы идем? — спросила Мэнди, когда они прошли несколько шагов. — В твой трейлер?

— Нет, я хочу тебе кое-что показать. — Он шел быстро, и Мэнди приходилось то и дело ускорять шаг.

— Ты мог бы подождать, пока я переоденусь. — Мэнди окинула взглядом свои белые шорты и блузку. — Я ужасно выгляжу.

— Ты выглядишь прекрасно. — Роман не смотрел на нее, но его голос звучал вполне искренне. — Ты всегда выглядишь прекрасно. — Они уже подошли к джипу, стоявшему на границе месторождения. — Садись. Здесь недалеко.

Машина рванулась вперед прежде, чем Мэнди успела как следует устроиться на сиденье.

В лицо дул прохладный утренний ветерок. Вспомнив о предыдущей поездке в пустыню, Мэнди почувствовала прилив радостного возбуждения.

Она посмотрела на Романа. Ей показалась, что он как-то неуловимо изменился, хотя, в общем, выглядел как обычно. Привычная одежда — облегающие бежевые джинсы и армейского образца зеленая рубашка с короткими рукавами; большие руки уверенно лежат на руле. Мэнди невольно вспомнила о том, что эти руки проделывали с ней совсем недавно, что заставляли чувствовать…

— Ты что-то сказала? — повернувшись к ней, вдруг спросил Роман.

Мэнди была уверена, что не произнесла ни слова. Наверно, просто дыхание непроизвольно участилось, стало слишком шумным.

— Нет, — быстро сказала она. — Мы уже почти на месте?

— Да, только подъедем к краю. — Взгляд Романа устремился к горизонту, который уже начал окрашиваться в золотисто-розовые тона. — Пожалуй, мы успели вовремя.

— Что за таинственность? К чему все… О боже мой! — Перед ней открывалась удивительная по своей красоте, волшебная картина. — Невероятно!

— Да. — Остановив машину, Роман оперся о руль. — Я натолкнулся на это место только вчера и собирался использовать в качестве декорации для натурных съемок. — Он помолчал. — Но сегодня ночью передумал и решил подарить тебе. Тебе нравится, Мэнди?

— Нравится? Это просто замечательно!

На пологом склоне горы стояла массивная синевато-серая скала, словно гигантским молотом аккуратно расколотая посредине. Казалось, она стоит здесь с начала времен и простоит еще вечность. Однообразную серую поверхность камня оживляли многочисленные выходы минералов, отливавшие оранжевым, зеленым и сиреневым цветом.

Край скалы озарило восходящее солнце, и Мэнди вскрикнула от восхищения. Среди вкраплений минералов, как оказалось, были и крошечные кристаллы кварца, которые теперь ослепительно сверкали в солнечных лучах, заставляя сиять яркими Красками и все прочие камни.

— Я никогда не видела ничего прекраснее! — И тут она заметила еще одно чудо. — Цветы!

Выпрыгнув из джипа, Мэнди побежала вперед. Дикие цветы были повсюду, покрывая разноцветным ковром унылую песчаную почву пустыни.

Это были маргаритки — нежно-розовые, бледно-лиловые, девственно-белые. Питая своей влагой этот созданный природой сказочный сад, через него протекал негромко журчащий кристально чистый ручей. А вокруг лежала безжизненная бурая пустыня.

— Как же такое могло случиться? Это просто чудо.

— Да, чудо, но у него есть вполне естественное объяснение. Здесь в почве, дожидаясь своего часа, сидят миллионы семян. Стоит только условиям измениться и…

— Буря? — догадалась Мэнди.

— Буря. — Роман медленно двинулся к ней. — С тех пор как мы встретились, я ничего тебе не давал, только брал. Я уже боялся, что забыл, как это делается. — Он остановился. — Это мой первый подарок тебе, Мэнди.

— Неплохое начало, — неуверенно улыбнувшись, сказала она.

— Я причинил тебе боль. — На лицо Романа легла тень. — Я знаю, что не смогу так вот сразу загладить свою вину, но, может быть, ты положишь этот подарок на чашу весов и позволишь мне надеяться на лучшее?

— Ох, Роман! — В этот миг она любила его так сильно, что, казалось, могла, не выдержав, разлететься на несметное количество сверкающих осколков. Обернувшись, она крепко прижалась к нему. — Тебе вовсе не надо надеяться на лучшее. Лучше не будет, и не надо.

— Нет. — Он осторожно, почти робко, взял ее за плечи. — Мне пришлось пройти долгий путь, но, возможно, это только начало. Прошедшей ночью я многое обдумал и кое-что решил. И прежде всего решил принять то, что со мной случилось. — Он отстранил Мэнди от себя и заглянул ей в глаза. — Я люблю тебя, Мэнди Делани. И, наверно, буду любить всю жизнь.

У Мэнди закружилась от счастья голова.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она. — Я так тебя люблю, Роман!

Он медленно покачал головой.

— Ты любишь не меня. Сейчас ты влюблена в свое самое великое приключение. Но может быть, я смогу когда-нибудь…

— Нет, я правда… — прервала она его, но Роман тоже не дал ей договорить, прикрыв рот рукой.

— Тс-с, все в порядке. Это еще придет. Нужно только время и нужно подрасти.

— Но ты ошибаешься! Я люблю тебя. Я…

— Ты хочешь выйти за меня замуж, Мэнди?

Ее глаза широко раскрылись от удивления.

— Я никогда об этом не думала. Губы Романа дрогнули.

— Не сомневаюсь. Но, может быть, ты думала о том, чтобы рожать моих детей и быть со мной рядом в горе и в радости? О том, чтобы вместе мечтать и вместе превращать эти мечты в реальность?

— Все это очень ново для меня, — нерешительно сказала Мэнди. — Дай мне немного времени, чтобы подумать.

— А вот мне время не понадобилось. Как только я понял, что люблю тебя, я понял и то, что мне все это нужно. — Он погладил ее по щеке. — Тем не менее я дам тебе столько времени, сколько понадобится. Мне тоже надо кое-что утрясти. Я не слишком доверчив, вдобавок, как ты уже видела, у меня неважный характер. — И он нежно поцеловал Мэнди. — Только не убегай от меня. Я с этим справлюсь. Я с чем угодно справлюсь, пока ты рядом.

— Я буду рядом, — сказала Мэнди. Голос ее звучал тихо, но лицо сияло. — Тебе от меня не избавиться. — Она схватила его за руку. — Пойдем прогуляемся среди цветов. Я хочу их потрогать, вдохнуть их запах. Кто знает, будут ли они здесь завтра?

Как и ты сама, с болью подумал Роман. Впрочем, где бы она ни была, он сумеет ее разыскать. Он крепче взял ее за руку.

— Цветы будут здесь. Разве что снова спрячутся в землю. И будут ждать. — Он мягко улыбнулся. — Но когда-нибудь это ожидание закончится, и они снова расцветут.

— Но я не хочу ждать! Они так прекрасны! Словно сказочный остров в океане. — Она внезапно рассмеялась. — Остров. Я наконец нашла свой сказочный остров.

— Остров?

Мэнди кивнула.

— Когда мне было семь лет, я решила, что больше всего на свете хочу построить плот и на нем сплавиться по Муррею к морю. Но одной мне отправляться не хотелось, и я уговорила Эдди и Сидни отправиться со мной. Это было нелегко. Они намного старше меня и гораздо практичней.

— Но ты их все-таки уговорила?

— О да! Я придумала историю о сказочном острове, который лежит как раз к югу от Австралии. Этот остров покрыт экзотическими цветами, и там могут происходить всякие чудеса. — Мэнди больше не смеялась, взгляд ее стал задумчивым и отрешенным. — Остров, где каждый день нас ждут новые приключения и где у нас есть все, что мы хотим. Единорог для Эдди, черные лебеди для Сидни. — Словно пытаясь освободиться от воспоминаний, она встряхнула головой. — Я не думаю, что Сидни и Эдди действительно мне поверили, но все-таки они позволили себя уговорить.

— Может быть, они хотели тебе поверить. Детям не часто предлагают реализовать свои мечты. Ты же предоставила им такую возможность.

— Но ненадолго. Плот сел на мель, и отец нашел нас прежде, чем мы смогли снова сдвинуться с места. — Она скривилась. — Мы отсутствовали больше суток, и папа, отправившись на поиски, обшарил все окрестности. Ему явно все это не понравилось.

— Могу себе представить! Вас наказали? Мэнди кивнула.

— Ну конечно! Он отдубасил нас за милую душу.

Слабая улыбка коснулась губ Романа.

— Как-то мне не верится, что это могло тебя остановить. Вы не пытались снова бежать?

— Нет. — В голосе Мэнди прозвучала нотка сожаления. — Я не смогла убедить сестер. Для них это приключение закончилось, а я не хотела плыть одна.

— Да, ты же говорила мне, что не любишь быть одна.

— Жаль, что тогда я тебя не знала, Роман. Ты ведь поплыл бы со мной?

— Поплыл бы.

— И мы добрались бы до моря?

— Добрались, — мягко сказал Роман. — И нашли бы остров твоей мечты, Мэнди.

Где бродят единороги, летают черные лебеди и каждый день наполнен приключениями и чудесами. Я подарил бы все это тебе. Она посмотрела на него с нежностью.

— И ты еще говоришь, что я тебя не люблю. Как я могу не любить человека, который может подарить мне мечту?

Рассветное солнце озаряло ее волосы, придавая им золотистый блеск. Роману внезапно захотелось зарыться руками в это шелковое пламя и забыть обо всем на свете. Если цветы цветут — надо ими наслаждаться. Восемь лет назад у него не возникло бы никаких колебаний.

Нет, он уже не тот, что прежде. Поднеся к губам руку Мэнди, Роман поцеловал ее в ладонь.

— Чтобы убедиться в том, что ты и вправду находишь меня совершенно неотразимым, я не стану предлагать тебе взятку.

Мэнди ощутила легкое беспокойство. Что-то в его словах было не так. И тут же постаралась оттолкнуть эту мысль от себя. Потом. Беспокоиться она будет потом. А сейчас светит солнце, цветы издают головокружительный аромат, и Роман здесь, с ней. В таком мире, как этот, не может быть ничего плохого.

Она опустилась на землю и притянула Романа к себе.

— Поговори со мной. Я уже рассказала тебе о своих детских шалостях, и было бы только справедливо, если бы ты ответил мне тем же. Ты тоже был озорником?

— Нет. — Он посмотрел вдаль. — Напротив, я был очень даже воспитанным ребенком. — Его губы дрогнули. — Наверно, в это трудно поверить, поскольку ты видела, каким я стал теперь.

— Лучше скажем, что я не могу представить тебя образцовым мальчиком.

— Ну, положим, образцовым я не был. — В словах Романа звучала горькая ирония. — Даже и близко к идеалу не приближался. Сколько я ни пытался, мне удавалось достичь лишь первой ступеньки. Для своей матери я был сплошным разочарованием.

— Не следует ожидать от ребенка совершенства. Если бы мой отец питал в этом отношении какие-либо иллюзии, он был бы горько разочарован. — Ее улыбка исчезла. — Наверно, ты ошибаешься. Пусть даже родители и возлагают на своих детей большие надежды, они прекрасно понимают наши достоинства и недостатки.

— Некоторые понимают. Но только не моя мать. — Он пожал плечами. — Я ее не виню. Я теперь даже ее понимаю. Она из тех людей, кто не может терпеть рядом с собой ничего уродливого или неполноценного. Я часто думаю, что она и разошлась с моим отцом именно потому, что сочла замужество чем-то неэстетичным. Видишь ли, она коллекционировала красивые вещи. У матери в Перте была картинная галерея, для которой она очень тщательно подбирала экспонаты. Поэтому вполне резонно, что в своей личной жизни она была согласна только на нечто совершенное.

— Резонно? — переспросила Мэнди. — К любви между родителями и детьми это понятие неприменимо.

— Ну конечно же! — В улыбке Романа были и нежность, и печаль. — Но эту истину я понял очень не скоро. Я не понимал, что просто имею право любить. Я всегда считал, что должен заслужить это право, став самым умным, самым воспитанным — самым-самым. Я знал, что моя физическая непривлекательность играет для матери главную роль, но все же считал, что смогу кое-что исправить, если буду очень стараться. У Мэнди перехватило горло.

— И что же?

— Не смог. — Он оторвал взгляд от пустыни и посмотрел ей в глаза. — У меня не было ни единого шанса. — Он провел рукой по шраму на щеке. — А потом я вернулся из Вьетнама вот с этим. Приехав в Перт, я навестил мать. Я сидел в ее идеальном доме, в ее идеальной гостиной и пил чай из ее идеального веджвудского чайного сервиза. Она разговаривала вежливо, но ни разу не посмотрела на меня. Ни разу. Больше я туда не приходил.

— Боже мой! — прошептала Мэнди. Спокойствие Романа ее не обмануло. — Мне так жаль, Роман! — В голосе ее зазвучали яростные нотки. — Какая она глупая женщина! Неужели она не поняла, что ты совсем особенный? Ты умный, отзывчивый и…

— Перестань! — засмеялся Роман. — Я рассказал тебе об этом совсем не для того, чтобы ты меня пожалела. К тому же все это было давно.

Тем не менее оставшиеся шрамы болели до сих пор.

— Мне хочется ее задушить! Он покачал головой.

— Это не ее вина, а моя. Нельзя изменить натуру человека. Я был слишком упрям, чтобы это признать. Я должен был сделать выводы. — Он улыбнулся. — Тем не менее мне нравится, что ты так меня защищаешь. Это воодушевляет.

Мэнди почувствовала, что к глазам подступают слезы, и быстро заморгала, чтобы их удержать. Ей хотелось обнять Романа и баюкать его, оберегая от всех напастей. Столь сильного прилива материнских чувств она еще никогда не испытывала.

— Эй! — нахмурившись, сказал Роман и указательным пальцем осторожно дотронулся до ее мокрых ресниц. — Я же сказал тебе, что не хочу, чтобы меня жалели. Я рассказал тебе о своем — детстве только потому, что почувствовал себя в долгу. — Он усмехнулся. — Считай это еще одним подарком. И весьма редким. Я еще ни перед кем вот так не обнажал душу. Даже как-то не по себе.

— Роман, я…

— Не думай об этом. — Он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться на ноги. — Пойдем, нам пора возвращаться в лагерь. Сегодня надо снять две сцены с этими проклятыми верблюдами, и будет просто счастье, если мне удастся с ними покончить. Черт возьми, я еще не видел более капризных и взбалмошных животных. Разве что в зеркале! — со смехом добавил он.

Всю дорогу к джипу Мэнди хранила молчание и выглядела необычайно подавленной.

— Что-нибудь не так? — спросил Роман.

— Нет, все в порядке. — Не отрывая взгляда от цветов — подарка Романа, она села на пассажирское сиденье. Сегодня он сделал ей и другие, не менее дорогие подарки, однако Мэнди испытывала сейчас странное беспокойство. Ведь она ничего не дала ему взамен. Она всегда была беспечной, даже слегка легкомысленной, но теперь эта черта ее характера беспокоила Мэнди. Ну ничего, этот раз не последний. Повернувшись к Роману, она улыбнулась ему. — Я просто подумала о том, какая я счастливая.

— Черт побери, Роман, я не могу с ними работать! — Голос Брента звучал приглушенно, потому что в этот момент он с величайшей осторожностью прижимал к своему распухшему носу пузырь со льдом. — Ради вашей картины я готов мириться с жарой и скукой, готов даже хранить обет безбрачия, но верблюды — это выше моих сил! Хорошо, если удастся обойтись без хирургической операции. Черт побери, да перестаньте же ржать!

Роман героическим усилием подавил смех.

— Извините, — серьезно сказал он и присел на кушетку. — Я понимаю, что вам пришлось нелегко, но взгляните на это дело вот с какой стороны: возможно, верблюдица вас всего лишь любовно покусывала. Мы ведь прекрасно знаем, каким успехом вы пользуетесь у женского пола.

— Любовно покусывала, говорите? — с возмущением воскликнул Брент. — Да эта сука пыталась напрочь откусить мне нос! А вчера ее приятель, заметьте, мужского пола, опрокинул меня на спину. Что, скажете, он тоже пытался таким образом выразить свою любовь?

— Ну, в этом я не уверен. — Роман задумчиво склонил голову набок. — Неужели существуют верблюды-гомосексуалисты?

— Черт возьми, Роман, мне не до шуток!

— Нужно заглянуть в ваш контракт. Как известно, там есть пункты об ответственности за падение с края мира и удушье от пыли, но вряд ли вы предусмотрели там нападение со стороны любвеобильных верблюдов.

Глубоко вздохнув, Брент отвел в сторону пузырь со льдом и зло посмотрел на Романа.

— Сейчас я вас убью. Что мне терять? Да и убийца из меня получится вполне приличный.

— А я не стану этого дожидаться и натравлю на вас своих верблюдов.

— Подождите, когда завтра на съемках вы подойдете ко мне поближе, это не покажется вам таким забавным.

— Дело того стоит. — Роман был уже не в силах сдерживать улыбку. — Пожалуй, за последние десять лет я еще ни разу так не смеялся. Следующая моя картина будет о Джимми Дуранте, а вас я готов взять на роль Шноза. Конечно, вам может составить некоторую конкуренцию старый носатик Боб Хоуп, но, я думаю, у вас получится лучше. Нужно только держать наготове верблюда.

— Да, из меня получился бы вполне приличный убийца, — вновь приложив пузырь к носу, сказал Брент. — К сожалению, вы сегодня какой-то размягченный. Лучше бы вы снова были в обличье мистера Хайда — тогда уж я точно не примирился бы с вашим насмешливым отношением к жуткому надругательству над моей мужественной красотой.

Роман посмотрел на него с удивлением. Сам он и не подозревал, что внешне как-то изменился, но, очевидно, Брент оказался более проницательным, чем можно было себе представить. Нельзя сказать, что Роман чувствовал себя «размягченным», особенно во время работы с донельзя капризными верблюдами, но сейчас он действительно был спокойнее обычного. Возможно, рассказав Мэнди о своем прошлом и своих переживаниях, он избавился от накопившегося за многие годы запаса желчи.

— С верблюдами нам осталось сниматься лишь один день, но, может быть, на них можно надеть намордники. Я поговорю с дрессировщиком.

— Как вы добры! — мрачно сказал Брент. — С моим везением наверняка найдется какой-нибудь закон, запрещающий намордники как проявление жестокого обращения с животными.

В этот момент раздался отрывистый стук в дверь. Прежде чем Роман успел ответить, дверь распахнулась, и на пороге появился Деннис.

— Роман, я подумал, что вы захотите взглянуть вот на это, — Деннис вошел и положил на кофейный столик сложенную газету. — Она пришла с почтой, которую я привез из Сиднея сегодня утром. Вам скорее всего не понравится, что там написано.

— Вот и хорошо! — сказал Брент. — Он заслуживает неприятностей после того, как столь пренебрежительно отнесся к моей личной трагедии.

— Я слышал об этом инциденте, — усмехнулся Деннис. — Отвратительные существа! А вообще поделом вам, приятель, за то, что вы пытались навесить их на меня и мою «Сессну».

— Это была всего лишь шутка. Тем не менее, если вы не перестанете ухмыляться, я уступлю свою долю Роману только ради того, чтобы убедить его заставить вас отвезти их обратно в Сидней. Я испытываю удовлетворение при одной мысли о том, как этот горбатый каннибал будет щипать вас за ухо, в то время как вы пытаетесь посадить свою драгоценную «Сессну». Я уже вижу, как… — Услышав яростные ругательства Галлахера, он замолчал. Взгляд Романа был прикован к раскрытой газете, на одной из страниц которой красовалась целая серия фотографий. — Кажется, Деннис оказался прав — вам это не понравилось. В чем там дело?

С трудом скрывая раздражение, Роман бросил ему газету.

— Вот в чем. Как они ухитрились заполучить эти снимки?

Взглянув на фотографии, Брент тихонько присвистнул.

— Вот это да! Они засняли всех. Даже проклятых верблюдов. — Он нахмурился. — По правде говоря, эта гнусная верблюдица вышла лучше, чем я. Надо же — сумела меня обскакать! — Он вслух прочитал заголовок:

«Эксклюзивные фотографии со съемок нового блокбастера Романа Галлахера».

— Вы не давали на это разрешения?

— Черт возьми, конечно, нет! Я же говорил вам, что во время съемок никогда не допускаю на них репортеров.

— Вот почему такого рода снимки и являются конкурентоспособным товаром, — вставил Деннис. — Тот, кто вас продал, неплохо заработал.

— Вы думаете, кто-то из съемочной группы решил подзаработать? — задумчиво сказал Брент.

— А кто же еще? — мрачно ответил Роман. — У нас тут не было потока визитеров.

— Это верно. — Брент медленно сложил газету. — Но как он смог вывезти пленку с Гребня Мертвеца? В почтовой сумке?

— Вы думаете, он с обычной почтой послал материал в одну из крупнейших австралийских газет? — Деннис с сомнением покачал головой. — Вряд ли. Хотя, с другой стороны, я не представляю, как это еще можно было сделать. Единственный, кто покидал Гребень Мертвеца после начала съемок, — это Мэнди. Нет, наверно, отправляли по почте.

Мэнди.

У Романа сжалось сердце. В свое время Мэнди была репортером; три дня назад она ездила в Мельбурн. В Мельбурн или в Сидней? Мэнди говорила, что Киллару находится в Новом Южном Уэльсе. Что за семейные дела могли привести ее в Мельбурн, который находится в Виктории?

— Когда напечатана статья? — медленно спросил он.

Брент посмотрел на газету.

— Позавчера.

Все логично, отдельные фрагменты сложились в целостную картину.

— Хотите, чтобы я слетал в Сидней и привез детективов, чтобы они с этим разобрались? — спросил Деннис.

Роман не ответил.

— Роман!

— Что? — Галлахер покачал головой. — Нет, пока не надо. Может быть, это случайность. Не хочу пока беспокоить группу. Подождем, посмотрим, что будет в следующем мешке с почтой. — Встав, он подошел к двери. — Пожалуй, я пойду пройдусь. Мне нужно немного подумать.

— Может быть, все-таки привезти детективов? — нахмурился Деннис. — Они могли бы…

— Я сказал — нет! — оборвал его Роман. — Пока не надо.

— Ладно, ладно! — Деннис в шутливом жесте поднял руки вверх. — Как скажете. Я не посягаю на вашу власть.

— Извините, — открывая дверь, сказал Роман. — Я немного не в себе. Увидимся позже.

— Второй визит за день в наш жалкий лагерь! — улыбнулась Мэнди. — Я уже собралась к тебе, но сначала хотела выкупаться. — Проведя рукой по своим пыльным волосам, она скривилась. — Я ужасно грязная. Ну, раз уж ты здесь, я хочу познакомить тебя с Джакто. — Оглянувшись по сторонам, она нахмурилась. — Черт возьми, куда же он запропастился?

— Он сбежал, когда увидел, что я сюда иду. Очевидно, он не хочет со мной знакомиться.

— Обидно. В последнее время Джакто ведет себя очень странно. — Мэнди пожала плечами. — Ну ничего, в конце концов он обязательно расскажет мне, в чем дело.

— Мэнди, что все-таки ты тут делаешь? — вдруг прямо спросил Роман.

Улыбка Мэнди погасла.

— Ты ведь знаешь, что я не могу тебе этого сказать. Верь мне и подожди еще немного.

— Как ты помнишь, я не слишком доверчив. — Роман поджал губы. — Но я все-таки постараюсь, черт возьми. Ты что, занимаешься чем-то незаконным?

— А что ты сделаешь, если да? — с любопытством спросила Мэнди.

— Найму тебе адвоката, а потом так отшлепаю, что ты месяц не сможешь сидеть.

— Ничего незаконного я не делаю, — засмеялась Мэнди, — но я ценю то, что ты не собираешься сдавать меня жандармам.

Роман медленно покачал головой.

— Нет, я никогда так не поступлю. Что бы ты ни сделала.

— Ты ведешь себя так же странно, как и Джакто. Что-нибудь случилось?

— Нет. — Он все еще пристально смотрел на нее. — Мэнди, если тебе нужны деньги — приходи ко мне. Я дам тебе столько, сколько нужно.

«Пятьсот тысяч долларов?» — печально подумала Мэнди. Он не понимает, о чем говорит. Она никогда не станет просить у него такие деньги.

— Я ценю твое предложение, но предпочитаю сама решать свои проблемы. Если передумаю, то дам тебе знать.

— Обязательно. Мэнди, я… — Он замолчал, словно затрудняясь подобрать слова.

Мэнди посмотрела на него с недоумением.

— Да? Ты что-то хотел сказать?

— Нет, ничего, — отвернувшись от нее, пробормотал Роман. — Я пойду к себе в трейлер. Приходи сразу, как только сможешь.

— Бегом? — с усмешкой спросила она.

Увидев его взгляд, Мэнди перестала улыбаться. В нем были отчаяние, гнев, желание. И еще страх.

— Да, — с усилием сказал Роман. — Бегом.