Бароны и баронессы

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Часам к пяти участники похорон покинули станцию – на самолетах, вертолетах, грузовиках, автобусах и прочем четырехколесном транспорте. Кэтрин и Сара тоже уехали. Перед этим они несколько часов беседовали со Стивом обо всем: об ужасной трагедии, унесшей жизни их отца и брата, о семейных делах, о его и их жизни. То, что Стив оказался в семье, не уменьшало для сестер боль утраты, но было само по себе радостью. Он вызывал большую симпатию. К тому же они понимали, что он возьмет на себя управление Эврокой и остальными станциями, а это для них огромное облегчение.

– Бог знает, что было бы, не приведи тебя Судьба в лоно семьи, – сказала Кэтрин.

У каждой из сестер было по две дочери, к которым они торопились вернуться. Они не взяли дочерей на похороны их деда и дяди, чтобы не прерывать школьных занятий, но, по правде говоря, погибшие не слишком интересовались ими, ведь они девочки. Печальный жизненный факт, и Мередит говорила об этом: некоторые отцы видят мало пользы от дочерей.

– К счастью, наших дочерей отцы обожают, – сказала Кэтрин.

– Мне бы хотелось познакомиться с вашими семьями при первой же возможности, – искренне сказал Стив.

– О, они полюбят тебя, – сказала Сара, смахивая навернувшуюся слезу.

Мередит и Стив, проводив сестер, вернулись в опустевший дом в полной тишине. Им очень непросто было вдвоем. Они, можно сказать, ходили на цыпочках, чтобы не открыть своих сердец и не обидеть другого. Удивительно, как любящие люди могут мучить друг друга из страха натолкнуться на равнодушие. Какая это мука – любовь.

Мередит остановилась у балюстрады и засмотрелась вдаль. Над ней было раскаленное добела небо с гигантскими перьями штормовых туч немыслимых цветов: пурпурного, фиолетового, цвета индиго, черного с полосками серебра. Сквозь тучи пробивались лучи солнца. Это было фантастическое зрелище в сочетании с пирамидами ярко-красного песка, которые окружали станцию с севера и юго-востока. На горизонте разыгрывал свои трюки мираж. Силуэты высоких тонких деревьев, лагуны со свежей прохладной водой в тени пышных пальм, суетящиеся люди. Из-за миражей в давние годы освоения Австралии погибало множество людей. Если им везло, они встречали племя аборигенов, которые знали дорогу из пустынь, знали, где есть вода, и всегда охотно помогали встречным. Ей было известно о многих пионерах, жизнь которых спасли аборигены. И ее семью в том числе.

Дом, в котором последние годы жил только Гевин Ланкастер со своим сыном Брэдом, производил странное впечатление. В его архитектуре английский ампир сочетался с викторианским стилем. Внутри были просторные комнаты с правильными пропорциями. Но дом явно нуждался в ремонте и в том, чтобы его любили, чтобы им интересовались. Тогда он производил бы благоприятное впечатление, в нем появилась бы аура. А пока он пугал своей заброшенностью.

– Скажи мне, наконец, что я здесь делаю? – спросила Мередит у Стива, когда он завел ее внутрь.

– Это же очевидно – составляешь мне компанию, иначе ты бы уехала с семьей.

Стив, как и всю предшествующую неделю, двигался словно во сне. Они шли по огромному пустому и неуютному дому. Мередит затаила обиду на Стива, она была здесь с ним совершенно одна, поэтому предприняла некоторые шаги для своей защиты. Они вошли в гостиную.

– Итак, дом в Эвроке, здесь жил мой отец. Довольно мрачный старый дом, да? Не удивлюсь, если здесь есть привидения, – он оглядывался вокруг себя.

– Да, и в нем жуткий холод, – кивнула она, содрогнувшись.

– Нет женщины. Не чувствуется прикосновения женской руки. Когда умерла его жена?

– Думаю, лет двадцать назад. Твои сестры вышли замуж в очень раннем возрасте, – Мередит знала истории семей.

– Наверное, спешили удрать отсюда.

– Теперь это твое место. Обычно у одиноких мужчин все разрушается. У дома запущенный вид, но все можно поправить.

– Он не просто запущенный, он неестественно тихий.

Действительно, их шаги были не слышны, потому что на полу лежал персидский ковер.

– Дом понял, что одна эра закончилась и началась новая, – произнесла Мередит в полнейшей тишине.

– Может быть, он не одобряет меня. Я полностью изменился, или это все же я?

Мередит не требовалось думать над ответом:

– Ты изменился.

– Как?

– Ты теперь коровий барон и держишься соответственно. Вернее, ты получил возможность стать самим собой.

Он сжал губы.

– Возможно, вас это удивит, мисс Маккендрик, но я всегда был самим собой.

– Ой, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Я имела в виду, что деньги дают уверенность.

– Тебе деньги уверенности не дали.

– Хочешь мне отомстить?

– Да, немножко, – он криво улыбнулся. – Это место нервирует меня. Как можно жить здесь?

– Сможешь, – она продолжала оглядывать все вокруг.

Он мог бы пригласить ее дизайнером, так хорошо, до мелочей, она представляла, как можно здесь все устроить. Благо тут немало по-настоящему красивых вещей, дорогих произведений искусства.

– Все можно привести в порядок и сделать очень красиво. И оригинально. Я люблю смешение разных стилей… Сегодня ужасный, очень тяжелый день. – В другое время она могла бы рассказать ему подробно, что нужно сохранить, что заменить, что переделать.

– Да, жуткий день, – Стив глубоко вздохнул. – Я похоронил отца и брата, с которым был незнаком. Мой брат мог бы постараться встретиться со мной, как ты думаешь?

Мередит чуть не заплакала, так горько он произнес это.

– Мы же слышали, каким странным и тяжелым человеком был Гевин Ланкастер. Уверена, он был тираном в семье. Наверное, не разрешал никому видеться с тобой, хотя все знали о твоем существовании, – ей очень хотелось утешить его.

– Я рад, что сестры пожелали встретиться со мной. Но все могло быть совсем иначе. Да что об этом говорить!

– Вмешалась Судьба. Тебе суждено было вернуться в свой дом.

– Дом? Ты говоришь, Эврока – это дом? – Мередит кивнула.

– Ты не можешь проклинать отца за все. В конце он вернул тебе свой долг. Теперь твой долг – все сохранить. Судьба, Стивен. Давай не будем об этом.

Они перешли в другую комнату.

– А тебе не кажется, что кто-то из прошлых веков идет за нами?

– У тебя слишком богатое воображение, – коротко ответила Мередит, хотя ей стало страшно и захотелось взять его за руку.

– Ты ведь тоже это чувствуешь.

Ему было не по себе, но ей, наверное, еще хуже. Стив знал, что стоит ему взять ее за руку или только притронуться к ней – и он не даст ей идти дальше.

На стене комнаты, в которую они вошли, висели семейные портреты.

– Посмотри, ты унаследовал фамильное лицо, – заметила Мередит.

– Я слышу это многие годы, – с оттенком сарказма ответил Стив.

– Очень красивое лицо. Могло быть и гадким.

– Лицо не беспокоило бы меня. Мне нужно было имя.

– Все это очень печально, но в прошлом. Сейчас имя у тебя есть.

– Да, и мой новый статус имеет огромное значение для твоих родителей.

– Где бы найти что-нибудь попить? Не отказалась бы от стакана вина.

Нервы Мередит были напряжены. Она понимала, что не устоит против его желания. Чувствовала, что ее трепещущее тело принадлежит ему. Разве это не доказательство любви к нему?

Они долго бродили по огромному пустому дому в поисках питья и еды – оба здорово проголодались.

– В какой комнате ты хочешь спать? – спросил Стив.

Мередит еще днем располагалась в комнате Кэтрин. Она сказала, что эта комната ей подойдет. О предстоящей ночи они говорили просто, словно двоюродные брат и сестра. Стив решил ночевать в комнате напротив, чтобы быть поближе.

– Ты не признаешься, что нервничаешь и побаиваешься, но я знаю, это так, – объяснил он.

– Я ведь в незнакомом доме. К тому же в такие дни все нервничают.

Стив кивнул, и они продолжили свой обход. Случайно они обнаружили обжитую и приятную комнату в подвале – отделанную и обставленную в деревенском стиле, с камином и двумя большими кожаными креслами. Там еще был длинный узкий обеденный стол и восемь стульев в стиле эпохи короля Якова I. И даже реалистическая картина над камином, изображавшая стадо у ручья.

– Лучшая комната в доме, – Стив удивленно осматривал помещение.

– Здесь кто-то проводил много времени, – заметила Мередит.

В подвале они обнаружили вино, как выяснилось, очень неплохое, и холодильник с продуктами: яйца, овощи, грибы, масло и бекон. Мередит приготовила яичницу с беконом. Некоторое время они ели, потом еще посидели, попивая вино и неспешно беседуя. От резкого порыва ветра распахнулась дверь, ведущая из подвала прямо наружу.

– Будет дождь, – сказал Стивен, закрывая ее, – я точно знаю. Все приметы и прогнозы предвещают сильную грозу. Если будет страшно, не жди приглашения, заходи.

– Извини, Стивен, ты не забыл, что я приехала из Коронационных Холмов?

– Может быть, это удивит вас, мисс Маккендрик, но здесь грозы намного страшней.

Молнии освещали комнату таким сильным и резким белым светом, что становилось больно глазам. Но ей не хотелось задергивать шторы, не хотелось остаться в кромешной тьме. Она прятала голову в подушках. Было холодно, возможно, надо пойти поискать одеяло. Почему бы и нет? Стивен не собирался приходить к ней. Он ждет, чтобы она низко поклонилась ему. Не может простить ее отказа.

Поехала бы, если бы любила меня.

А если нет, я исчезну из твоей жизни.

И вот что следует из всего этого. Что она сделала? Постаралась встретиться с ним. Это ее ошибка. А он? Попросил ее остаться с ним здесь, а потом держался с ней очень холодно.

Спокойной ночи, Мередит.

Спокойной ночи, Стивен. Она была несчастна, произнося это, но постаралась, чтобы голос звучал спокойно.

Оба были голодны, ни крошки не осталось на тарелках. Они нашли еще мороженое и консервированные персики. Когда выпили вино, Стивен приготовил кофе. Затем они говорили о том, как вести финансовый учет на станции. Мередит хорошо в этом разбиралась, она сделала несколько ценных предложений. Он шутливо пригласил ее работать у него. Поговорили о том, кто и как сможет заменить его в Джинголе. Говорили о многом, только не о своих отношениях.

Он не мог не понимать, что она не сумела бы сразу уехать с ним из Коронационных Холмов, у нее как-никак обязательства перед родными, да и ее дела на станции требовали завершения. Стивен с детства был лишен родительского внимания. По отношению к нему ни у кого не было никаких обязательств. Такой ужас для ребенка! Ее ответ да все бы для него изменил. Где-то в подсознании он считал, что она бросила его, хотя умом понимал ее обстоятельства.

А это его требование сегодня – чтобы она не возвращалась с родителями? Он же не мог думать, что для нее столь важно изменение его положения? Но она решилась выйти из-под родительского контроля. Судьба вмешалась и помогла ей.

Около трех часов ночи начался сильный ливень. Налетевший порыв ветра распахнул окно в ее комнате, через него хлынул поток дождя, заливая штору и пол. Мередит зажгла лампу у кровати и встала, чтобы закрыть окно. Это оказалось трудным делом, ее сразу залило водой, насквозь промочив пижаму, которую оставила ей Сара. Неожиданно разбилось стекло в средней створке окна, она отскочила, чтобы не порезать босые ноги.

– Мередит? – Стивен встревоженно стучал в дверь.

– Открыто.

Стив ворвался в комнату без рубашки, в наспех натянутых джинсах.

– Не двигайся, – он сразу оценил ситуацию.

– Ты тоже босой, – предупредила она.

Он сорвал штору, быстро собрал ею осколки на полу и отодвинул всю кучу в угол. Затем одной рукой приподнял ее и перенес подальше от окна.

– Ты совсем промокла.

– Ты тоже.

– Пойдем, у меня есть полотенца.

Она пошла за ним в ванную, мокрая пижама прилипла к ней, как вторая кожа. Он накинул на нее большое банное полотенце.

– Сними-ка все мокрое.

– Извини, но не под твоим взглядом.

– Я отвернусь.

– А что будем делать, там ведь вода льется в окно? – спросила Мередит, стягивая с себя мокрую одежду.

Обернув вокруг тела полотенце, она старалась успокоиться, но все в ней было напряжено до предела.

– Мы должны молиться, чтобы ураган кончился или ветер сменил направление. Либо я как-нибудь заделаю окно. Можно повернуться?

– Да.

– Я бы мог и в зеркале тебя увидеть. – Она вспыхнула от этих слов.

– Да я пошутил. Правда, сегодня мне совсем не до смеха. Ох, у тебя кровь на ноге.

– Я не знала, – она не заметила пореза.

– Дай мне посмотреть.

– А мы не собираемся заделать окно? – она понимала, куда обстоятельства могут их завести, но не отказалась бы от этого даже из-за торнадо.

– Подождем, когда дождь кончится, а сейчас я посмотрю твою ногу Сядь. А, маленький порез, заклею пластырем, только сначала остановлю кровь.

Присев на корточки, Стив бережно взял в руки ее ступню. Взглянув на нее с искорками в глазах, он добавил:

– Пальчики на ногах у тебя такие же красивые, как на руках.

Вероятно, это был лучший комплимент в ее жизни, потому что Мередит показалось, что ее всю охватило пламя. Он поднял ногу повыше, прижал губы к чувствительной коже на подъеме и нежно провел языком до кончиков пальцев.

Она простонала:

– Стивен!

– Боже, как ты красива! – он сказал это так нежно, что она заплакала.

– Мередит! Что ты? Что с тобой? – он был трогательно озабочен и расстроен.

Она опустила голову ему на плечо и глубоко вздохнула.

– Я так скучаю по тебе. Господи, как мне тебя не хватает. Я хочу тебя обратно.

– И я хочу тебя обратно, – он встал и прижал ее к себе. – Скажи, что любишь меня, иначе не отпущу.

Она приникла к этому удивительному стройному телу, волосы на его груди щекотали ее щеку. Удовольствие, которое она испытывала в его объятиях, было безмерным. Все хорошо. Здесь я счастлива. Здесь я на своем месте. Она сладостно вздохнула, утопая в своей любви.

– Но я собираюсь отнести тебя в постель. В мою постель, – его глаза стали совсем темными.

– Ты хочешь спать со мной? – она подняла к нему лицо.

– Значительно хуже. Я сделаю это.

Стив посмотрел на ее плечи, потом на ложбинку на груди, почти скрытую полотенцем.

– Не слишком ли много на тебе надето? – хрипло спросил он.

Ей почему-то захотелось пошутить, подурачиться, ни в чем не сдерживаясь.

– А можно я не буду снимать полотенце, пока не задам тебе вопрос?

– Давай. Спроси что-нибудь, – он крепко прижал ее к себе.

– Каковы твои намерения, Стивен Ланкастер? – это получилось со смехом, ей не удалось сохранить серьезность.

– Дьявольщина! Ты, конечно, все знаешь! Я хочу тебя. Я никогда не переставал хотеть тебя. Я хочу жениться на тебе, – он гладил ее плечи, все тело, его пальцы мягко играли в складках полотенца.

Она смущенно опустила голову. Все так чудесно!

Он взял ее за подбородок.

– Посмотри на меня. Ты приехала бы ко мне, не случись это несчастье? Или смелости не хватило бы?

Серьезный вопрос, он требовал правдивого ответа. Ей пришлось собраться с силами.

– Да, да! Все было так ужасно. Я знаю, тебе казалось, что я оставила тебя, предала. Не говори ничего. Ты так думал. Но я не могла мгновенно… Я собиралась приехать. Ты как будто околдовал меня. Тело и душу. Клянусь. Я не позволила бы тебе пропасть, – она сомкнула руки на его шее. – Пожалуйста, верь мне. Никто и ничто не остановило бы…

Его поцелуй не дал ей закончить. Он целовал и целовал ее, ошеломляя своей страстью. Полотенце упало и лежало теперь мягкой грудой вокруг их ног. Он крепко прижимал ее к себе. Потом чуть отодвинул и стал любоваться ею. Мередит никогда не представляла себе, что возможны такие чувства, от них ничего не стоит задохнуться, их нельзя удовлетворить. Она привстала на носочки. А он поднял ее, поднял так легко, словно она была перышком.

Она лежала в его постели, а он, положив руки ей на плечи, страстно смотрел в ее лицо, отыскивая в нем ответное желание и страсть. И любовь. Да, она его желала, любила его. Дикие его мечты, несбыточные надежды вдруг стали осуществимыми. Он сделал величайшее открытие: Мередит – любовь его жизни, он хочет обладать ею и полностью отдать ей себя, быть в ее абсолютной власти.