Башня Рассвета

Глава 1

Шаол Вэстфол, бывший капитан королевской гвардии и, теперь, верный недавно коронованному королю Адарлана, решил, что он не мог выносить одного звука.

Грохота колёс.

В частности, их шум, когда они ехали по доскам корабля, на котором он пробыл последние три недели, путешествуя по штормовым водам. И теперь они прибыли в Антику, а именно — в удивительный дворец Кагана Южного Континента. Колёса грохотали по сверкающему зелёному мраморному полу, выложенному мозаикой.

Ничего не делая, он сидел в инвалидном кресле, которое, как считал он, был и оковами, и единственным способом увидеть мир.

Шаол внимательно рассмотрел большущий дворец, располагающийся на одном из бесчисленных холмов столицы. Каждый материал был добавлен в честь какой-то части могущественной империи кагана: тот идеально отполированный зелёный мрамор, по которому стучали колёса, был добыт из карьеров на юго-западе континента. Красные колоны, похожие на древние деревья, сверху разветвлялись, простираясь над куполообразным потолком — высоко-высоко над просторным приёмным залом. Материал для них добыли с северо-восточных песчаных пустынь.

Мозаики на стенах были собраны мастерами из Тиганы — еще одного из богатых городов кагана на горном южном краю континента. Каждая из них изображала сцену из богатого, дикого, славного прошлого кагана: столетия, проведённые в кочевых племенах на травянистых степях восточных земель континента; появление первого кагана — главнокомандующего, который объединил враждующие племена в сокрушающую силу, которая захватила континент по частям. Обладая хитростью и блестящим стратегическим мышлением, они построили могущественную империю. А затем изображались события трёхвековой давности — различные каганы, которые расширяли империю, распределяли богатство по землям, строили бесчисленные мосты и дороги, чтобы объединить всех, с точностью и ясностью управляли большим континентом.

Возможно, мозаика показывала каким бы мог быть Адарлан — размышлял Шаол, когда между резными колоннами и позолоченными куполами впереди, показался собранный за века Двор. То есть, если бы Адарланом не управлял человек, которого контролировал король-демон, что хотел превратить этот мир в пир для своих чудовищ.

Шаол обернулся, чтобы посмотреть на Несрин, которая везла его инвалидное кресло. Только её тёмные глаза выдавали заинтересованность к богатому дому кагана — они метались к каждому лицу, колоне и окну.

Сегодня они одели лучшую одежду, что только была с собой.

И недавно назначенная форма капитана королевской гвардии выглядела блистательно — в золотисто-малиновых цветах. Где Дорин откопал одну из униформ, которую Шаол когда-то носил с такой гордостью, он понятия не имел.

Сначала стража хотела носить чёрный, просто потому, что это были цвета… Он никогда не чувствовал себя комфортно в иных цветах, кроме красного и золотистого — цветов своего королевства. Но на прислужниках Эравана была чёрная униформа, когда они терроризировали Рафтхол. Когда пытали и убивали их людей.

А затем привязали их трупы на дворцовых воротах.

Он едва замечал стражу Антики, когда они проезжали по городу, как на улицах, так и в этом дворце, стоящих настороже гордо и верно. У них было хорошее вооружение: мечи за спиной и ножи по бокам. Даже сейчас он противился желанию взглянуть туда, где они наверняка будут наблюдать — куда бы он распределил своих людей, когда бы прибыли эмиссары из иностранного королевства.

Несрин встретила его взгляд. Эти чёрные глаза были хладнокровными и внимательными, чёрные волосы до плеч качались с каждым шагом. На прекрасном, гордом лице не мелькала нервозность. Будто ей было всё равно, что они собираются встретиться с одним из самых влиятельных людей в мире — человеком, который смог бы изменить судьбу их родного континента, поглощённого войной, которая, несомненно, вспыхнула между Адарланом и Террасеном.

Шаол посмотрел вперёд, не сказав ни слова. У стен и колон были уши и глаза — предупредила она его.

Только эта мысль не позволила Шаолу возиться с одеждой, которую он с трудом подобрал для сегодняшней встречи: светло-коричневые брюки, коричневые сапоги по колено, белая шёлковая рубашка, в основном скрытая тёмным пиджаком. Камзол выглядел достаточно простым, но его стоимость выдавали прекрасные латунные пряжки и сверкающие золотистые нити, которые украшали высокий воротник и края. На его поясе не висел меч, что было очень непривычно. Отсутствие его веса заставляло Шаола нервничать.

Как и отсутствие веса ног.

Два задания. Здесь у него было два задания и он всё еще не был уверен, что хоть одно будет выполнимым.

«Первое — убедить Кагана и его шесть потенциальных наследников помочь в войне против Эравана. Второе — найти целителей в Торре-Кэсме, которые могли бы найти какой-то способ заставить его ходить вновь» — подумал он, невзирая на отвращение.

Как он возненавидел это слово. Почти также сильно, как и грохот колёс.

Исцелиться.

Даже если это то, что он попросит у легендарных целителей, это слово всё еще раздражало.

Он прогнал мысли из разума, когда Несрин последовала за бесшумной толпой слуг, которые вывели их из доков, сквозь извилистые и пыльные улочки Антики, по всему склону, к куполам и тридцати шести минаретам самого дворца.

Полоски белой ткани — от шёлка до фетра и льна — висели на бесчисленных окнах, фонарях и дверных проёмах.

«Вероятно, из-за смерти какого-то человека, что заключил с ними официальный союз», — пробормотала Несрин.

Ритуалы прощения с погибшими были разнообразными и часто брали своё начало из бесчисленных королевств, которые теперь были под властью кагана. Но белая ткань была древней традицией из веков, когда люди бродили по степям и оставляли своих мёртвых покоится под открытым небом.

Город был угрюмым, когда они шли к дворцу. Люди спешили куда-то в самых различных одеждах, продавцы хотели поскорей продать товар, жрицы следовали к храмам из дерева или камня — у каждого бога был дом в Антике. Несрин восхищённо рассматривала их — они манили всех, кто был на улице. Всё это, даже дворец, уступали в красоте сверкающей, бледного цвета башне, которая расположилась на одном из южных холмов.

Торрэ. Башня, в которой находились лучшие смертные целители в мире. Шаол пытался не слишком долго смотреть на неё сквозь окна кареты, даже если массивное сооружение можно было увидеть почти на каждой улице. Никто из прислуги не упомянул о ней, не указал на башню.

Нет, слуги вообще не говорили, даже когда и заметили траурные ткани, развивающиеся на ветру. Все молчали — как мужчины, так и женщины. Их тёмные волосы были прямыми, каждый носил свободные брюки и лёгкие пиджаки цвета кобальта с окаймленными краями кроваво-красного и бледного золота. Слуги, которым выплачивались деньги, хотя они и были потомками рабом, которые когда-то принадлежали кагану. До тех пор, пока предыдущий каган, дальновидный и умный, не отменил рабство поколение назад. Это было лишь одно из многочисленных улучшений в империи. Каган освободил своих рабов, но те всё равно работали, только уже за плату. Они будут работать здесь, а потом их дети, дети их детей…

Ни один из них не выглядел несчастным или голодным, никто не показывал страха, пока они сопровождали Шаола и Несрин с корабля во дворец. Нынешний каган, казалось, хорошо относился к своим слугам. Он надеялся, что и наследник тоже будет так относиться к ним.

В отличии от Адарлана или Террасена, наследником империи станет тот, кого выберет каган, в независимости от того, кто старше. Чем больше было детей, тем больший выбор. И соперничество среди королевских детей… это были почти кровавые состязания. Все они предназначены для того, чтобы доказать родителям кто самый сильный, мудрый и наиболее подходящий для правления.

Кагану, по закону, требовалось написать кто будет наследником, а затем запечатать в скрытом конверте, на случай, если смерть заберёт его до того, как тот объявит официального наследника. Выбор можно было изменить в любое время, но он был для того, чтобы избежать внутренней войны.

Этот древний каган был мудр. Ни разу за триста лет не было внутренних войн.

Когда Несрин провезла его мимо изящных слуг, которые остановились у двух огромных колон, перед ними показался пышный, богато украшенный тронный зал, где десятки людей собрались вокруг золотого трона, сверкающем в полуденном солнце. Шаол спросил сам себя: какая из этих пяти фигур, стоящих пред троном, будет избрана для управления этой империи?

Единственные звуки — шуршание одежды сорока человек. Шаол посчитал тех, кто заслонил собой вход.

Шуршание одежд, грохот и скрипение колёс. Сегодня утром Несрин смазала их маслом, но недели на море оказали на металл не очень хорошее влияние.

Но он всё равно держал подбородок высоко, сидел ровно.

Несрин остановилась на расстоянии от трона — от стены из пяти детей королевской семьи, которые были в расцвете сил. Защита их императора — вот первая обязанность принца или принцессы. Самый простой способ доказать свою верность. И пять человек перед ними…

Шаол всё еще удерживал нейтральное выражение лица, когда опять посчитал. Всего пять. Но должно быть шесть.

Но он не осматривал зал, ища пропавшего наследника, когда поклонился в пояс.

Он тренировал движение вновь и вновь, на протяжении этой последней недели в море. Сделать такое в кресле было достаточно сложно, но Шаол низко поклонился, уставившись на свои бесполезные ноги и безупречные коричневые сапоги.

Услышав шорох одежды слева от него, понял, что Несрин стала рядом и тоже поклонилась.

«Нужно подождать три вздоха», — говорила Несрин.

Шаол сосредоточился на этих вздохах, чтобы успокоится, чтобы забыть о весе, который лежал на плечах их обоих.

Он когда-то умел быть убийственно спокойным. Долгие годы служил отцу Дорина, выполнял приказы, не подумав дважды. И до этого пережил воспитание своего отца, чьи слова были такими же резкими и болезненными, как и кулаки. Теперь он был настоящим Лордом Аньеля.

Титул лорда перед именем Шаола был издевательством. Издевательством и ложью, которые Дорин отказался убирать, несмотря на протесты.

Лорд Шаол Вэстфол, Правая Рука Короля.

Он ненавидел этот титул. Больше, чем грохот колёс. Больше, чем ноги, которые не чувствовал.

Он был Лордом Ничего. Лордом Нарушителей Клятв. Лордом Лжецов.

И когда Шаол поднял голову и встретил взгляд светловолосого мужчины с загорелой кожей, сидящего на троне, когда губы искривились в маленькой, хитрой улыбке… Шаол задумался, знал ли об этом и каган.

Глава 2

Несрин разрывалась на две части.

Первая часть — часть, которая теперь была капитаном королевской гвардии Адарлана, которая дала обет своему королю, что увидит, как человек в инвалидной коляске рядом с ней будет исцелен, которая пообещала, что уговорит человека, сидевшего на троне перед ней, дать им войско, — высоко подняла голову и расправила плечи. Но руки всё еще были близко к красиво украшенному мечу на её бёдрах.

И есть другая её часть.

Часть, которая увидела все эти многочисленные красоты Города Богов, сверкающую башню Торре и гордилась всем этим, проглатывая слёзы. Часть, которую душил запах паприки и имбиря, звала сладость тмина… Глубоко в душе, эта часть Несрин знала, чувствовала в костях, что она дома. Да, она служит Адарлану и умрёт за него, за свою семью, которая еще там, но это место, где когда-то жил её отец и мать, родившаяся в Адарлане… Тут был её народ.

Кожа различных оттенков коричневого, эти сияющие чёрные волосы — её волосы. Глаза оттенка чёрного дерева и каштана, более редкие ореховые и зелёные. Её народ.

Несколько королевств, собранные вместе, но… Здесь не было черноты на улицах. Здесь не было трясущихся от страха брошенных детей. Здесь дети её сестры не чувствовали бы себя чужими. Нежелательными.

Из-за всего этого… несмотря на её расправленные плечи и высоко поднятый подбородок, её колени действительно дрожали.

Несрин не посмела сказать отцу куда и зачем она уходит. Только то, что она уехала по приказу короля Адарлана и не вернётся какое-то время.

Её отец не поверил бы в это. Несрин не верила в это сама.

Рассказы о кагане шептали у кроватей перед сном в зимние ночи, рассказывали легенды о его детях, выпекая хлеб для их пекарни. Сказки на ночь их предков либо убаюкивают, либо держат в глубоком ужасе всю ночь.

Каган был живым мифом. Как одно из тридцати шести божеств, раньше правящих этими землями.

Было много храмов для таких богов в Антике, можно было дать дань уважения различным каганам.

Они назвали этот город Городом Богов для них — и для живого бога, сидящего на троне из слоновой кости, который стоял на золотом помосте.

Как говорилось в легендах, это было чистое золото.

И шесть детей кагана… Несрин могла назвать их всех.

После тщательного исследования, которое провёл Шаол, пока они плыли на корабле, он, несомненно, тоже мог.

В течении нескольких недель она рассказывала бывшему капитану о своей родине, а он поведал ей о королевском дипломатическом этикете. Да, он редко принимал в этом участие, но был свидетелем, слушал короля.

Наблюдал за игрой, в которой он должен был стать главным игроком. С неимоверно высокими ставками.

Они молчали, ожидая пока заговорит каган.

Она старалась не слишком заметно рассматривать дворец, пока они шли. На протяжении многих лет она никогда не ступала сюда, когда посещала Антику. И её отец тоже. И его отец… ни один из её предков. В Городе Богов это был самый святой из храмов. И самый смертоносный из лабиринтов.

Каган не двигался.

Этот трон был новым, более широким, хотя ему насчитывалось более ста лет. Седьмой каган выкинул старый, поскольку его большое тело не вписывалось в него. Он объедался и напивался до отказа, доведя так себя до смерти, утверждает история, но, по крайней мере, ему хватило ума назвать своего Наследника, прежде чем умереть… прямо на этом троне.

Урусу, нынешнему кагану, было не больше шестидесяти, и он в гораздо лучшем состоянии. Хотя его тёмные волосы уже давно покрылись мудрой сединой, шрамы украшали его морщинистую кожу в качестве напоминания о том, что он сражался за этот трон в последние дни жизни своей матери… Его глаза цвета оникса были яркими, как звёзды. Осознанные и всевидящие.

На его седой голове не было короны. Для богов среди смертных не нужны знаки отличия.

Позади него на ветру развевались полоски белого шёлка, привязанные к открытым окнам, напоминая всем, что душа умершего — кто бы то ни был — теперь вернулась к Вечному Синему Небу и Дремлющей Земле. К тем тридцати шести богам, хотя граждане сами выбирали кому поклонятся.

Или к любым другим богам, если их территории были достаточно новыми, чтобы еще не привыкнуть к их богам. Таких территорий должно быть несколько, поскольку за три десятилетия правления, человек, сидящий перед ними, присоединил к своим границам несколько королевств.

Кольца с красивейшими драгоценными камнями, которые символизировали королевства, украшали его пальцы, покрытые шрамами.

Воин в нарядных украшениях.

Эти руки скользнули на колени и скрылись под полосами золотого и синего шёлков. Краситель цвета индиго добывали в пышных землях на западе. Из Балруха, откуда происходила семья Несрин, прежде чем любопытство заставило прадеда уехать на засушливый север.

Фалюки уже давно были торговцами. Простые, хорошие ткани и бытовые специи. Её дядя всё еще торговал всем этим, и, благодаря различным прибыльным инвестициям, стал богатым человеком. Его семья живёт в красивом доме в этом самом городе. Дядя не хотел быть пекарем, в отличии от её отца.

— Не каждый день новый король посылает кого-то такого важного на наши берега, — наконец, сказал каган на их языке, а не на Халха — языке южного континента. — Полагаю, это честь для нас.

Его акцент был таким же, как и у её отца. Но в этом тоне не было ни тепла, ни юмора. Тон человека, который управлял своей жизнью и сражался, чтобы заработать корону. Его брат и сестра оказались больными. Выжившие трое… один отправился в изгнание, а двое других поклялись служить своему брату, потому, что целители Торре сделали их бесплодными.

Шаол склонил голову:

— Моё почтение, мой Великий Каган.

Не Ваше Величество — этот титул был для королев и королей. Нет титула, который бы подходил величественному человеку, сидящему на этом троне. Разве что титул, который носил первый его предок — Великий Каган.

— Ваш, — задумчиво произнёс каган, тёмные глаза скользнули к Несрин. — А кто ваша спутница?

Несрин поборола желание поклониться вновь. Она подумала, что Дорин Хавильярд был противоположностью этого человека. Аэлина Галантия… Несрин задумалась, сколько у молодой королевы общего с каганом. Возможно, она это узнает, если Аэлина будет жить достаточно долго. Если она доберётся до трона.

Несрин оттолкнула эти мысли, когда Шаол посмотрел на неё. Ему сегодня очень тяжело, ведь Шаол не привык сидеть в присутствии таких великих людей.

Несрин чуть склонила голову:

— Я Несрин Фалюк, капитан королевской гвардии Адарлана. Лорд Вэстфол раньше занимал эту должность, но король Дорин назначил его своей правой рукой этим летом.

Она была благодарна, что годы, проведённые в Рафтхоле, научили её не улыбаться и не съеживаться — вообще не проявлять эмоций, даже если её колени дрожали.

Несрин продолжила:

— Моя семья родом отсюда, Великий Каган. Антика всё еще в моей душе. — она положила руку на сердце, на тонкие нити золотисто-красной униформы цветов империи, из-за которой её семья столько страдала. — Быть в Вашем дворце величайшая честь.

Пожалуй, это действительно так.

Если она найдёт время, то навестит свою семью в тихом доме в квартале Рунни.

Губы кагана растянулись в лёгкой улыбке:

— Тогда позвольте приветствовать вас в вашем истинном доме, капитан.

Несрин больше почувствовала, нежели увидела раздражение Шаола. Она не уверена, то ли это из-за упоминания о её родине, то ли из-за нового титула, который перешёл к ней.

Несрин вновь поблагодарила кагана.

Он сказал Шаолу:

— Я предположил, что вы здесь, чтобы побудить меня присоединиться к вашей войне.

— Мы здесь по воле моего короля. — в глазах сверкнула гордость за это слово. — Начать то, что, как мы надеемся, станет новой эрой процветающей торговли и мира.

Одна из детей кагана — молодая женщина с волосами, подобными тёмной ночи, и глазами, похожими на тёмный огонь, — обменялась взглядом с братом слева. Он, возможно, был старше её на года три.

Хасар и Сартак. На них были свободные брюки и вышитые туники, кожаные сапоги до колен. Хасар не была красавицей, но эти глаза… пламя танцующие в них…

Сартак был командиром всадников его отца. Ракинов.

Воздушная кавалерия его народа долго жила на возвышающихся горах Таван: огромные птицы, похожие на орлов, достаточно большие, чтобы уносить скот и лошадей. Без явного разрушительного веса драконов Железнозубых, но быстрые и умные, как лисицы. Идеальный транспорт для легендарных лучников, которые вылетали на них в бой.

Лицо Сартака было торжествующим, широкие плечи расправлены. Мужчина, возможно, чувствовал себя также неловко в этой праздничной одежде, как и Шаол.

Нерин подумала, что его ракин, Кадара, сидел на одном из тридцати шести минаретов дворца, глядя на смущающихся слуг и стражей, нетерпеливо ожидая возвращения своего хозяина.

Если Сартак здесь… тогда они уже знали, что она с Шаолом прибыла. Этот взгляд между Сартаком и Хасарой сказал Несрин достаточно: они, по крайней мере, обсудили что может принести им этот визит.

Взгляд Сартака скользнул к Несрин.

Она молчала. Его коричневая кожа была темнее, чем у других — возможно, из-за переизбытка времени прибывания на солнце, когда он летал в небесах. Его глаза чёрные. Глубокие и не читаемые. Чёрные волосы распущены, только маленькая коса была заплетена у уха. Остальные же волосы рассыпались по его плечам к мускулистой груди. Он насмешливо склонил голову.

Адарлан послал сброд. Покалеченный бывший капитан и нынешний. Возможно, первоначальные слова кагана о чести были скрытым упоминанием о том, что он воспринял это как оскорбление.

Несрин делала вид, что не замечала внимания принца, даже когда чувствовала пристальный взгляд Сартака, как призрачное прикосновение.

— Мы прибыли с подарками от Его Величества, короля Адарлана. — сказал Шаол и обернулся на своей инвалидной коляске, чтобы подозвать слуг.

Королева Георгина и её двор практически опустошили королевскую казну, прежде чем сбежали в горное поместье этой весной. И бывший король забрал оставшуюся часть.

Несрин всё еще помнила грязные проклятие Дорина, когда он обнаружил всего лишь пару золотых монет.

А у Аэлины, как обычно, был план.

Она открыла сундуки в своих комнатах. Украшения подходящие для королевы — Королевы Ассасинов, — сверкнули внутри.

Аэлина сказала Дорину, что у неё пока достаточно средств, когда он начал возражать.

С тех пор Несрин задавалась вопросом, была ли Аэлина рада избавиться от того, что она купила на кровавые деньги. Драгоценности Адарлана, похоже, не поедут в Террасен.

И теперь слуги принесли четыре маленьких сундука — они разделили сокровища на две части, чтобы казалось, что подарков больше, как и предложила Аэлина.

Они открыли крышки, показывая украшения затихшему двору.

Внутри сверкали драгоценные камни, золото и серебро.

— Подарок, — сказал Шаол. Даже сам каган наклонился вперёд, чтобы рассмотреть лучше. — От короля Адарлана, Дорина Хавильярда и Аэлины Галантии, королевы Террасена.

Глаза принцессы Хасар резко метнулись к Шаолу, когда он произнёс второе имя.

Принц Сартак только посмотрел на отца. Старший сын, Аргун, нахмурился.

Аргун — политик среди них. Стройный и высокий, он был учёным. Аргун торговал не монетами и украшениями, а знаниями.

Князь Шпионов — называли они его. В то время, как братья стали лучшими воинами, Аргун оттачивал свой ум и теперь наблюдал за визирями своего отца.

Ожерелья с бриллиантами и рубинами. Браслеты из золота с изумрудами. Серьги, украшенные сапфиром и аметистом. Изящно выкованные кольца с драгоценными камнями, размером с яйцо ласточки. Расчёски и заколки. Кровью завоёванные, кровью купленные.

Самая младшая из детей кагана, изящная благородная женщина, наклонилась ближе всех. Дува. Толстое серебряное кольцо с сапфиром почти непристойного размера украшало её руку, которая лежала на животе. Возможно, она была беременна уже полгода, хотя лёгкое платье цвета пурпура могло исказить это. Наверняка, это её первый ребёнок, результат её брака с принцем, родом из заморской территории на дальнем востоке, южном соседе Доранеллы. Они заметили как взбушевалась их королева Фэ и хотели обеспечить защиту империи.

Наверняка, всех интересовал каган, который значительно расширил свои владения в качестве союзника.

Несрин не позволяла себе слишком долго смотреть на эту жизнь, расцветающую под рукой.

Если один из братьев Дувы станет каганом, первая задача нового правителя, после того, как её или его дети появятся на свет, устранить любых других конкурентов на престол. И начать с потомков братьев и сестёр.

Она думала о том, выдержит ли Дува это. Только если будет достаточно мудра, чтобы не полюбить младенца. Только если отец ребёнка сделает всё, что в его силах, чтобы защитить семью.

Каган, наконец, откинулся назад. Его дети резко выпрямились, рука Дувы скользнула на бок.

— Драгоценности, — объяснил Шаол, — сделанные лучшими мастерами Адарлана.

Каган и сам играл с кольцом на руке.

— Если они принадлежали Аэлине Галантие, я не сомневаюсь, что это так и есть.

Тишина повисла в зале. Они ожидали, что у кагана есть шпионы в каждой стране, даже если их разделяет море. Как и ожидали то, что прошлое Аэлины могло поставить под сомнение союзничество.

— Вы не только Правая Рука Адарлана, — продолжил каган, — но и посол Террасена. Не так ли?

— Да, Вы правы. — просто сказал Шаол.

Каган поднялся с трона, дети немедленно отступили, пропуская его.

Самый высокий из них — сильный и, вероятно, вспыльчивый — осмотрел их, оценивая угрозу. Его звали Кашин. Четвёртый ребёнок.

Если Сартак командовал ракинами в небесах, Кашин контролировал армию на суше. В основном, пешие солдаты и несколько верхом на лошадях. Аргун властвовал над визирями и, по слухам, Хасар принадлежал флот.

Кашин красив, но выглядел утомлённым такой ответственностью.

Каган спустился с помоста, его одежды кобальтового цвета зашуршали по полу. И с каждым шагом по зелёному мрамору, Несрин понимала, что этот человек когда-то командовал всем: ракинами в небесах, армией на земле и флотом в океане.

Урус и его старший брат были вынуждены сражаться за свой трон по воле своей матери, которая умирала от ужасной болезни. Даже целители Торре не смогли исцелить её. Сын, который уйдёт живым, стал бы каганом.

У предыдущего кагана была странная симпатия к различным зрелищам. Поэтому, для последней битвы между двумя наследниками, избрали именно великий амфитеатр в центре города. Двери были открыты для всех желающих посмотреть. Люди сидели даже на арках и ступеньках, тысячи толпились на улицах. Ракины и их всадники наблюдали, восседая на столбах.

Битва наследников длилась шесть часов.

Они сражались не только друг против друга, но и против ужасов, подготовленных их матерью: большие кошки выпрыгивали из скрытых клеток под полом, железные копья заряжали во мраке входов.

Отец Несрин был среди той толпы, слушал крики о происходящем от тех, кто сидел на колонах.

Последним ударом послужила не жестокость или ненависть.

Старший брат нынешнего кагана, Орда, был ранен железным копьём. После шестичасового поединка удар сильно поразил его.

И Урус отложил меч. На арене повисла абсолютная тишина. Урус протянул окровавленную руку своему падшему брату, чтобы помочь.

Но Орда бросил скрытый кинжал, намереваясь попасть прямиком в сердце Уруса.

Он промахнулся всего на два дюйма.

И Урус, вытащив из своей груди злосчастный нож, с криком на устах, вонзил его в своего брата.

Он не промахнулся.

Несрин думала о том, что шрам, вероятно, всё еще омрачнял грудь кагана.

Он подошёл к ним, внимательно рассматривая Шаола и драгоценности.

Интересно, плакала ли мать нынешнего кагана за своим падшим сыном, убитого тем, кто станет носить её корону? Или, возможно, она не позволила себе полюбить детей, зная какая участь их ожидает?

Урус, каган Южного континента, возвышался над Несрин на добрых две головы. Но она всё еще не позволяла плечам поникнуть и держала спину ровно.

Он наклонился и подобрал ожерелье с бриллиантами и сапфирами. Оно сверкало, как река на солнце, в его покрытых шрамами руках.

— Мой старший, Аргун, — сказал каган, указав подбородком в его сторону, — недавно сообщил интересную информацию о королеве Аэлине Галантие Ашерир.

Несрин ожидала удара, Шаол просто смотрел на Уруса.

Но в тёмных глазах кагана — как и у Сартака — танцевало пламя, когда он сказал Шаолу:

— Королева в свои девятнадцать лет наводит много шума. Дорин Хавильярд, хотя бы, был обучен править с рождения. Но Аэлина Галантия…

Каган бросил ожерелье в сундук. Грохот был таким громким, будто бы сталь ударилась о камень.

— Полагаю, кто-то считает, что десять лет практики в качестве ассасина — достаточный опыт, чтобы править.

Огненные глаза Хасар почти светились. Лицо Сартака оставалось совершенно безразличным. Возможно, он научился этому у брата, чьи шпионы были достаточно опытными, чтобы узнать о прошлом Аэлины. Сам же Аргун, казалось, изо всех сил старался не показать самодовольную улыбку.

— Мы можем быть разделены Узким морем, — сказал каган Шаолу, чьё лицо оставалось неподвижным, — но даже мы слышали о Селене Сардотин. Вы принесли мне драгоценности, несомненно, из её лично коллекции. Тем не менее, они для меня, хотя моя дочь Дува, — он посмотрел на беременную, милую девушку, — еще не получила свадебного подарка от нового короля или королевы, в то время как каждый правитель отправил их почти полгода назад.

Несрин старалась скрывать свои чувства. Она не смела показывать их здесь. Шаол тоже молчал.

— Но, — продолжил каган, — независимо от подарков, которые вы бросили мне под ноги, как мешки с зерном, я бы предпочёл этому правду. Особенно после того, как Аэлина Галантия разрушила стеклянный замок и убила бывшего короля.

— Если у принца Аргуна есть информация, — сказал Шаол холодно, — возможно, вам и не нужно слышать от нас ничего.

Несрин со всех сил попыталась не съежится.

— Да, — сказал каган. — Но я думаю, что вам захочется услышать кое-что от меня.

Шаол незаинтересованно произнёс:

— О?

Кашин насторожился. Аргун только обменялся взглядами с визирем и растянул губы в змеиной улыбке.

— Вот почему я думаю, что вы пришли именно за этим, лорд Вэстфол, Права Рука короля.

Только чайки, парящие высоко над куполом, осмелились нарушить тишину.

Каган закрыл крышку сундука.

— Вы пришли, чтобы убедить меня присоединиться к вашей войне. Адарлан разрушен, у Террасена нет и надежды. Вряд ли кто-нибудь захочет сражаться за неопытную королеву, которая десять лет купалась в богатстве Рафтхола, покупая эти драгоценности кровавыми деньгами. Ваш список союзников короткий и хрупкий. Силы Герцога Перингтона ничем не отличаются. Другие королевства на вашем континенте разрушены и отделены от вас вражескими армиями. Именно поэтому вы прибыли сюда так быстро, как только ветры могут нести, чтобы просить о помощи. Убедить меня проливать кровь за бесполезное дело.

— Некоторые считают, что это благородное дело, — ответил Шаол.

— Я еще не закончил. — сказал каган и поднял руку.

Шаол замолчал. Сердце Несрин забилось так громко, будто гром в небесах.

— Многие будут спорить, — сказал каган, указывая рукой на визирей, Аргуна и Хасару, — чтобы мы остались вне этой войны. Или станем союзниками с той силой, которая выиграет, и получим выгодную сделку о торговле.

Он махнул рукой на остальных визерей, Сартака, Кашина и Дуву:

— Некоторые скажут, что мы рискуем встретиться с Перингтоном в наших гаванях в один прекрасный день. Что королевства Эйлуэ и Фенхарру снова могут стать богатыми и наполнять нашу казну хорошей прибылью от торговли. Я не сомневаюсь, что вы пообещаете мне, что так и будет. Еще предложите особые сделки и вообще что угодно. Но вы в отчаянии и нет ничего, что бы я не мог забрать, если бы захотел.

Шаол крепко сжал губы, даже когда его карие глаза кипели от злости.

Каган заглянул в последний четвёртый сундук. Драгоценные гребни и кисти, богато украшенные бутылки, изготовленные лучшими стеклодувами Адарлана.

— Я думаю, что это не единственная причина вашего прибытия.

Шаол смутился, но не дрогнул. Несрин заставила сделать себя то же самое.

— Аргун сообщил мне, что ваши травмы новы. Что вы получили их тогда, когда взорвался стеклянный замок. Похоже, королева Террасена не слишком беспокоилась о здоровье своих союзников.

Шаол сжал зубы, мышцы зашевелились на его челюсти, когда все, от наследников до слуг, посмотрели на его ноги.

— Поскольку ваши отношения с Доранеллой сейчас напряжены, также благодаря Аэлине Галантие, я предполагаю, что единственный путь к исцелению — Торре-Кэсме.

Каган пожал плечами:

— Моя любимая жена сильно расстроится, если я откажу человеку дать шанс исцелиться. — императрицу нигде не было видно. — Поэтому я, конечно, разрешаю вам войти в Торре. Согласятся ли целители работать с вами — зависит от них. Даже я не контролирую волю Торре.

Башня Торре. Она была видна с каждого уголка Антики. Возвышалась на вершине самого высокого холма и спускалась к бирюзовому морю — дань Сильбе, богине целителей, которая подарила им такой дар. Из всех богов империи Сильба была королевой.

Шаол выглядел так, будто глотал горячие угли, но милостиво сумел склонить голову:

— Благодарю за Вашу щедрость, Великий Каган.

— Я сообщу им, что завтра вы будете готовы. Если не можете прийти к ним, они придут к вам. Если согласятся.

Шаол сопротивлялся тому, чтобы сжать пальцы в кулаки. Несрин затаила дыхание.

— Я в их распоряжении, — сказал Шаол.

Каган закрыл последний сундук:

— Можете оставить свои подарки, Правая Рука короля и посол Аэлины Галантии. Они сейчас совсем не уместны.

— Почему?

Несрин едва не съежилась вновь. Такой тон против человека, который правил всем здесь, в глазах которого танцевали огни.

Но сейчас в глазах кагана отразилось возмущение и грусть, когда он обменялся взглядами с детьми.

Желудок перевернулся, когда пришло понимание. Белая ткань повсюду не просто так.

Она пересчитала наследников еще раз.

Не шесть.

Пять.

Этот народ не уходил в траур — не так, как они в Адарлане. Даже когда погибал кто-то из королевской семьи. Жизнь продолжалась, мёртвые не были зарыты под землёй и не томились в каменных катакомбах, а лежали под открытым небом в священном заповеднике в далёких степях.

Несрин посмотрела на наследников. Пять присутствовали.

И Тумелун, самой молодой, которой едва исполнилось семнадцать, не было в зале.

Каган сказал Шаолу:

— Ваши шпионы действительно бесполезны, раз вы не слышали.

Он пошагал к своему трону, позволяя Сартаку шагнуть вперёд и сказать:

— Наша любимая сестра, Тумелун, неожиданно погибла три недели назад.

О боги. Сколько всего они нарушили, прибыв сюда, требуя помощи на войне…

Шаол встретил взгляд каждого наследника и сказал, разрушая тишину:

— Примите мои самые глубокие соболезнования.

Несрин выдохнула:

— Пусть северные ветра перенесут её на благословенные равнины.

Только Сартак склонил голову, принимая слова, а остальные стали холодными.

Несрин бросила предупреждающий взгляд на Шаола, запрещая спрашивать о смерти.

Он прочёл выражение лица и кивнул.

Каган сел на трон из слоновой кости, тишина была очень тягостной и печальной.

— Мы были в море в течении трёх недель, — мягко сказал Шаол.

Каган сказал:

— Это также объясняет, почему вы не слышали другие новости. Эти драгоценности могут быть более полезны вам. — губы кагана растянулись в мрачной улыбке. — Сегодня утром шпионы Аргуна сообщили, что королевская казна Рафтхола недоступна. Герцог Перингтон и драконы захватили Рафтхол.

Пульсирующая тишина наполнила Несрин. Она не была уверена, что Шаол вообще дышит.

— У нас нет новостей о местонахождении короля Дорина, но он уступил им Рафтхол. Убежал ночью, если верить слухам. Город пал. Всё к югу от Рафтхола принадлежит Пергинтону и его ведьмам.

Несрин привиделись лица племянников.

Лицо её сестры. Отца. Затем и кухня, пекарня, пирог…

Дорин оставил их. Оставил их всех… зачем? Чтобы найти союзников? Выжить? Убежать к Аэлине?

А если бы королевская гвардия осталась сражаться? Кто-нибудь вообще боролся за спасение невинных в городе?

Руки задрожали, но ей было плевать. Как и то, что эти богатые люди ухмыльнулись.

Дети её сестры — единственная радость в жизни…

Шаол посмотрел на неё. Ничего не отразилось на его лице. Никакого сокрушения, шока.

Золотисто-красная форма душила её.

Ведьмы и драконы. В её городе. С железными зубами и когтями. Потрошение людей, кровь, мучения… боги… её семья…

— Отец, — Сартак шагнул вперёд. Глаза цвета оникса скользнули между Несрин и каганом. — Это было долго путешествие. Политику в сторону. Мы всё еще гостеприимный народ. Пусть они отдохнут несколько часов, а потом присоединятся к нам за ужином.

Хасар подошла к Сартаку и хмуро посмотрела на Аргуна.

— Пусть ни один гость не уйдёт из нашего дома, не узнав его уюта.

Несмотря на то, что слова были дружелюбными, тон Хасар не предвещал ничего хорошего.

Их отец согласился:

— Действительно, — Урус махнул рукой, призывая слуг у колон. — Проводите их в комнаты. И отправьте посланника в Торре с просьбой пригласить Хафизу.

Несрин почти ничего не слышала. Если ведьмы захватили город, то Валг, с которым они сражались этим летом… никто не будет бороться против него. Никто не защитит её семью.

Если они выжили.

Она не могла дышать. Не могла думать.

Несрин не должна была уходить, не должна была принимать эту должность.

Они могут быть мёртвыми или страдать прямо сейчас. Мёртвыми.

Мёртвыми.

Она не заметила служанку, которая подошла к инвалидной коляске Шаола и руку, которую он ей протянул.

Несрин поклонилась кагану и ушла.

Она не могла перестать видеть их лица.

Дети.

У её сестры были милые, счастливые дети.

Несрин не должна была уходить.

Глава 3

Несрин была в шоке.

И Шаол не мог подойти к ней, обнять и успокоить. Поддержать.

Не тогда, когда она быстро шла к своей комнате, как привидение. Будто ей казалось, что никого в мире больше не существует.

Он не винил девушку.

Шаол позволил слуге, молодой женщине, вести его в комнату. Каштановые волосы падали на плечи и узкую талию тяжёлыми кудрями.

Комната была поистине достойной королевского замка. Вид на прекраснейший сад фруктовых деревьев и сверкающие фонтаны. Неимоверное количество розовых и фиолетовых цветов, свисающих с горшков, закреплённых на балконе выше — они создавали живые шторы.

Служанка пробормотала что-то о том, что подготовит ванну, стараясь говорить как можно понятнее. Но её адарланский был ужасен в сравнении с правильной речью кагана и его детей. Шаол не мог судить девушку — он и сам едва мог говорить на каком-то другом языке.

Она повезла его к резным раздвижным дверям, которые, без сомнения, вели в ванную. Шаол взглянул на закрытые двери спальни Несрин.

Они не должны были уходить.

Он не мог ничего исправить, но… знал, что неизвестность сделает с Несрин. Что уже сделала.

Дорин не умер, повторял он себе. Он выжил, убежал. Если бы был схвачен Перингтоном-Эраваном, они бы узнали. Принц Аргун узнал бы.

Его город захвачен ведьмами. Он размышлял о том, возглавила ли нападение Манона Черноклювая. Шаол пытался понять — уплачены ли все долги между ними? Аэлина пощадила Манону в храме Темис, но ведьма рассказала важную информацию о Дорине, захваченном Валгом. Должны ли они еще что-то друг другу? Или, возможно, они уже союзники?

Зря надеяться, что Манона пойдёт против Мората. Но он помолился всем богам, которых знал, и попросил, чтобы они защитили Дорина, чтобы вывели его к безопасности.

Дорин слишком умён, чтобы попасться. Других вариантов не было — Шаол не принял бы этого. Дорин был жив и в безопасности.

Или на пути к безопасности.

Когда у Шаола будет время, он собирается разузнать информацию у старшего принца. В трауре он или нет. А потом попросит чтобы служанка порасспрашивала про Аэлину. Где она сейчас? Что делает?

Он сжал зубы, услышав стук в дверь комнаты. Дверь открылась и перед ним оказался высокий, широкоплечий мужчина.

Принц Кашин один и не вооружён, хотя и двигался с лёгкостью человека, уверенного в своей силе и возможностях.

Так, вероятно, и Шаол ходил по замку в Рафтхоле.

Шаол склонил голову в знак приветствия, когда принц закрыл дверь и осмотрел его — как воин воина. Когда карие глаза принца встретились с Шаолом, он сказал на адарланском:

— Травмы, подобные твоим, не редкость здесь. Я видел многих раненных, особенно среди племён, которые постоянно ездят на лошадях. Людей моей семьи.

Шаолу совершенно не хотелось разговаривать о травмах с принцем, или вообще с кем-либо, поэтому он только кивнул.

Кашин поднял голову и посмотрел на Шаола. Тёмная коса скользнула по его мускулистому плечу. Взгляд предупреждал Шаола не соваться в это дело.

— Мой отец действительно хочет, чтобы вы оба присоединились к нам за ужином. И, более того, чтобы так было всегда.

Это была странная просьба для посланников другого королевства, и для него это была бы честь, но отправить сына, чтобы сообщить об этом… Шаол внимательно обдумал все слова, после чего выбрал самый очевидный вопрос:

— Зачем?

Разумеется, семья хотела быть вместе, потеряв младшего ребёнка. Но приглашая незнакомцев присоединиться к ним…

Челюсть принца сжалась. Он не привык скрывать свои эмоции, как его старшие братья и сёстры.

— Аргун сообщает, что наш дворец не может быть во власти шпионов герцога Перингтона. Я не верю. И Сартак… — он поморщился, будто не хотел ввязывать своего брата. — Была причина, по которой я решил жить среди воинов. Двойные игры этого двора…

Шаол боролся с искушением сказать, что понял. Но вместо этого спросил:

— Вы думаете, что силы Перингтона проникли в этот двор?

Знали ли они всю правду о силах Перингтона — о короле Валге, который носил его кожу? Или о армиях, которых нельзя представить даже в кошмарном сне? Но эта информация будет полезной позже.

Кашин потёр шею:

— Я не знаю, Перингтон это, или кто-то из Террасена, Мелисанды, Вендалина. Всё, что знаю, так это то, что моя сестра теперь мертва.

Сердце Шаола глухо стукнулось о рёбра. Но он осмелился спросить:

— Как это произошло?

Горечь мелькнула в глазах Кашина.

— Тумелун всегда была немного дикой, безрассудной. Поддавалась настроению. В один день счастлива, как никогда, а в другой безнадёжная. Они… — его горло дёрнулось. — Говорят, что из-за этого она выпрыгнула с балкона. Дува и её муж нашли Тумелун позже той ночью.

Любая смерть в их семье была бы ужасной, разрушительной, но самоубийство…

— Простите, — тихо сказал Шаол.

Кашин покачал головой, солнечный свет танцевал на его чёрных волосах.

— Я не верю в это. Моя Тумелун не пригнула бы.

Моя Тумелун. Слова достаточно сказали о близости принца к его младшей сестре.

— Вы подозреваете, что это чьи-то игры?

— Всё, что знаю, это то, что, в независимости от настроения, Тумелун… Я знал её. Как знаю своё собственное сердце, — он положил руку на сердце. — Она бы не прыгнула.

Шаол ответил:

— Мне очень жаль, что вы потеряли её, но… есть ли у вас причины подозревать, почему иностранному королевству нужно было рисковать, подстроив это?

Кашин подошёл на пару шагов:

— Никто в наших землях не был бы достаточно глуп, чтобы сделать это.

— Ну, никто из Террасена или Адарлана никогда не сделает этого.

Кашин изучал его пару мгновений.

— Даже королева, которая когда-то сама была убийцей?

Шаол не позволил гневу пробраться наружу:

— Она действительно была убийцей, но у Аэлины есть жёсткие правила, которые она ни за что не нарушит. Одним из них является запрет убивать или причинять боль детям.

Кашин подошёл к комоду:

— Я знаю. Читал об этом в отчётах брата. Подробности об убийствах, — принц вздрогнул, когда добавил:

— Я вам верю.

Конечно же. Иначе принц даже не разговаривал бы с ним.

Кашин продолжал:

— И это оставляет не так много других иностранных королевств, которые могли бы это сделать. И Перингтон на вершине этого краткого списка.

— Но зачем убивать вашу сестру?

— Не знаю, — Кашин шагнул еще на пару шагов вперёд. — Она была молодой, бесхитростной. Ездила со мной среди Драгана — клана воинов. У неё не было собственных целей… Даже собственной судьбы… Все в клане поддерживают одну традицию. Мы заплетаем косы из гривы наших любимых лошадей и завязываем на рукояти меча. Наши предки верили, что там, куда они улетают, если случайно отцепятся, ожидают наши судьбы. Некоторые по-прежнему верят в такие вещи, но, даже те, кто считает это простой традицией… Мы проводим такие ритуалы повсюду. Мы с братьями часто слушаем ветер. Но на счёт смерти… — в глазах появилась тень печали. — Это единственный предмет от человека, который сохраняется после смерти. Они несут душу драганского воина в вечность, а отпускают их на вершине степей в священном месте. — принц прикрыл глаза. — Теперь её душа будет блуждать по ветру.

Шаол повторил:

— Мне жаль.

Кашин открыл глаза:

— Некоторые не верят в Тумелун. Некоторые верят. Наш отец пока не решил… А мать не покидает свою комнату от горя. — он потёр челюсть. — Итак, я убедил отца, чтобы вы присоединились к нам за ужином в качестве дипломатического жеста. Но я хотел бы, чтобы вы посмотрели посторонними глазами. Возможно, увидите то, чего не вижу я.

Помочь им… и, возможно, получить помощь взамен. Шаол пожал плечами:

— Если ты доверяешь мне настолько, что рассказал всё это, то почему бы не присоединиться к нам в этой войне?

— Я не могу приказывать армии. Отец приказывает — мы слушаем.

Если силы Перингтона уже здесь, если Морат действительно убил принцессу… Было бы слишком просто убедить кагана начать войну. Перингтон умнее этого.

Но если Шаол сможет убедить командира…

— Я не играю в эти игры, лорд Вэстфол, — сказал Кашин, прочитав все мысли в глазах Шаола. — Можете попытаться убедить остальных, но не меня.

Шаол постучал пальцем по перилу кресла:

— Совсем все слушают его приказы?

Кашин фыркнул, чуть улыбнувшись:

— Другие королевства, побогаче вас, тоже мечтали заключить с нами союз. Некоторые преуспели, некоторые — нет, — его взгляд метнулся к ногам Шаола, в глазах мелькнула жалость. — Пожелать удачи — это всё, что я могу вам предложить.

Затем принц пошагал к дверям.

— Если у Перингтона есть шпионы, — окликнул его Шаол, — тогда вы уже знаете, что всё в этом дворце находится в серьёзной опасности. Вы должны принять меры.

Кашин остановился, положив руку на дверную ручку и посмотрел через плечо:

— Почему, по-твоему, я попросил иностранного лорда помочь?

Затем принц исчез, его слова повисли в воздухе. Тон не был жестоким или оскорбительным, но эта откровенность…

Шаол изо всех сил пытался спокойно дышать, даже когда мысли закружились в голове. Он не видел чёрных колец и ошейников, но тогда он и не искал их. Даже не подумал, что тень Мората может проникнуть так далеко.

Шаол потёр грудь. Нужно быть осторожным во дворе. С тем, что он сказал публично — и в этой комнате тоже.

Шаол всё еще смотрел на закрытую дверь, обдумывая всё, о чём говорил Кашин, когда появилась служанка. Она переоделась в лёгкую ткань из тончайшего шёлка, завязанную в виде платья.

Это не оставляло ничего для воображения.

Он сдержал желание убежать и попросить Несрин помочь ему.

— Только покупайте меня, пожалуйста, — сказал он, как можно яснее и твёрже.

Она не нервничала и не дрожала. Он знал, что она делала это раньше, бесчисленное количество раз, когда спросила:

— Разве я тебе не по душе?

Это был суровый, честный вопрос. Ей хорошо заплатили за услуги — за все услуги.

Она предпочла быть здесь.

— Ты, — сказал Шаол, не отводя взгляда от её глаз, — очень красивая. Но я хочу просто покупаться. Больше ничего от тебя не потребуется.

Он ожидал «спасибо», но служанка только кивнула, невозмутимо. Даже с ней он должен быть осторожен.

За закрытыми дверями спальни Несрин не было ни звука, ни намёка на движение.

И её тоже не было.

Поэтому он жестом пригласил служанку подтолкнуть стул в ванную.

Комнату с белой и синей плиткой заполнял пар.

Инвалидное кресло скользило по коврам и плитке, обходя всю мебель. Несрин сама выбрала это кресло, у лучших лекарей Рафтхола.

Легко и изящно, большие колёса вращались, даже когда он сам вёл их. В отличии от большого количества других, которые он видел, это кресло было оснащено двумя маленькими колёсиками, благодаря которым он мог поворачиваться в любом направлении.

Масла блестели на поверхности воды, разбросанные лепестки цветов. Маленькое окно, высоко на дальней стене, показывало зелень сада. Свечи красиво сверкали золотом.

Роскошно. Полная роскошь в то время, как его город пострадал так сильно. Пока жители умоляли о помощи, которая не пришла. Дорин хотел бы помочь, только абсолютное поражение побудило его уйти. Шаол подумал, получилось ли у него научиться управлять своей магией. Помочь кому-то.

Дорин нашёл свой путь к безопасности, к союзникам. Он знал это в своих костях, хотя страх всё равно крепко схватил за горло. Он ничего не может сделать — только заключить этот союз. Даже когда каждый инстинкт кричал возвращаться в Адарлан, найти Дорина.

Шаол едва заметил, что служанка сняла его обувь. И, пусть он мог сделать это сам, девушка сняла пиджак, рубашку. Но он вышел из бесконечных размышлений, когда она начала снимать брюки. Он наклонился, чтобы помочь. Когда девушка потянулась к нижнему белью, Шаол схватил её за запястье.

Он и Несрин всё еще не касались друг друга, не считая тренировки на корабле пару дней назад. Однако, Шаол очень этого хотел. Больше всего, когда они разделяли одну кровать в каюте. Но мысль о том, чтобы сделать это не так, как он мог раньше… удушала любую наглую похоть. Даже несмотря на то, что та часть его тела всё еще продолжала работать, в отличии от ног.

— Я могу сделать это сам. — сказал Шаол и прежде, чем служанка успела что-либо сделать, он собрал силы в руках и начал слезать с кресла. Это был ужасный процесс, которому он тренировался в течении долгих дней в море.

Сначала он защёлкнул механизм, который не позволял креслу ездить. Потом подлез к краю кресла, снял ноги на пол. Правой рукой схватился за край кресла, левый кулак он положил на плиты. Слишком скользкие…

Служанка положила полотенце под его руку и отступила. Он подарил ей благодарную улыбку, а потом опять оперся о левый кулак.

Глубоко вздохнув, Шаол опускался на пол.

Наконец, он был на полу. Благо, не свалился, как в прошлые разы.

Осторожно, он подполз к ванне и положил ноги в воду. Служанка залезла в воду, изящная, как цапля. Её руки были нежными, когда она схватила его под руку и помогла ему забраться в ванную полностью.

Шаол посмотрел в окно, пока девушка потянулась за маленьким подносом, который оставила у края ванны. Масла, мочалки, полотенца. Шаол сбросил нижнее белье, пока она отвернулась.

Несрин всё еще не возвращалась в комнату.

Итак, Шаол закрыл глаза, подчинившись заботе служанки.

Он задумался над тем, какого чёрта он собирается делать дальше.

Глава 4

Из всех комнат в Торре-Кэсме Ирэн Тауэрс больше всего любила именно эту.

Возможно потому, что она расположена на самой вершине бледной заброшенной башни и отсюда чудесно видно закат над Антикой.

Или потому, что это место, где она впервые почувствовала себя в безопасности за десять лет. Место, в котором она услышала от женщины, которая в данный момент сидела за столом, заваленным бумагами и книгами, заветные слова: «Добро пожаловать, Ирэн Тауэрс».

С тех пор прошло уже больше двух лет. Два года работы и жизни здесь, в этой башне и городе соединённых народов.

Это было всё, о чём она мечтала. И она ловила каждый шанс, каждое задание обеими руками. Изучала и слушала, практиковалась и спасала жизни, пока не поднялась на вершину навыков целительства. До тех пор, пока неизвестную дочь целительницы из Фенхарру не посещали старые и молодые, приходя за её советом и помощью.

Магия помогала. Великолепная, прекрасная магия, которая забирала много жизненных сил — иногда Ирэн не могла встать с кровати несколько дней. Магия требовала платы от пациента и целителя. Но девушка всегда готова платить, если бы это означало спасение жизни. Сильба подарила ей этот дар и молодая девушка в последний её вечер в Иннише два года назад. Ирэн не собиралась всё это попросту тратить.

Она молча ждала, пока Хафиза читала какие-то письма за столом. Несмотря на все усилия слуг, на старинном столе из розового дерева всегда царил хаос: мало того, что он разрисован различными формулами и заклинаниями, так еще и заставлен бесконечными флаконами и баночками.

Сейчас там стояли два таких флакона на серебряных ножках, очищающиеся от солнечного света.

Хафиза, Целительница Торре-Кэсме, взяла один из флаконов и осмотрела голубое содержимое, хмурясь.

— Этот проклятый процесс постоянно занимает больше времени, чем я ожидаю, — небрежно сказала она, поставив флакон обратно.

Ирэн спросила:

— Почему такая спешка?

Девушка наклонилась вперёд, чтобы изучить содержимое флакона. Каждая встреча с Хафизой была уроком — возможностью научиться чему-то новому.

Ирэн подняла флакон с подставки и осмотрела на золотистом свете заката.

— Кому-то срочно нужно лекарство?

— Десятилетняя девочка заболела сухим кашлем шесть недель назад. Врачи осмотрели её и посоветовали пить медовый чай, побольше отдыхать, дышать свежим воздухом. На какое-то время ей стало лучше, но она вернулась неделю назад с более сильными симптомами.

Врачи Торре-Кэсме лучшие в мире. Они отличались от целителей башни тем, что не обладали магией. Они — первая линия проверки заболевшего человека, прежде, чем подпускать их к целителям. Магия слишком драгоценна, её требования тоже дороги. Врачи исследуют пациента первым, чтобы не тратить время и магию целителей, если их можно вылечить обычным способом.

Однако и магия не могла исцелить всё. Не могла остановить смерть или вернуть кого-то из того мира. Девушка убеждалась в этом вновь и вновь за последние два года и раньше.

Ирэн наклонила флакон рассматривая со всех сторон:

— Тоник может долго готовиться из-за жары. Она плохо влияет даже на нас.

Даже через два года Ирэн не могла привыкнуть к безжалостной жаре Города Богов. К счастью, какой-то изобретатель создал систему проветривания, чтобы свежий воздух попадал в комнаты ниже. Даже были подземные каналы, которые превращали горячий ветер в прохладный бриз. Город был полон небольших башен, которые выглядели, как тысяча копий, направленных в небо, маленьких домов из глиняных кирпичей и больших куполообразных особняков. Полным полно затенённых дворов и бассейнов.

К сожалению, хотя на верхних уровнях и установлены хитрые вентиляции, которые охлаждали нижние этажи, было много дней, когда Ирэн жалела, что какой-нибудь архитектор не сделал еще вентиляций.

Ирэн добавила:

— Ты можешь положить её на нижние этажи, где холоднее. И, если нужен солнечный свет, просто принеси зеркала. Поймай солнечный свет через окно и сосредоточь на флаконе. Регулируй несколько раз в день, следуя траектории движения солнца. Более прохладные условия и солнечный свет могут ускорить тонирование.

Женщина довольно кивнула. Ирэн всегда безумно радовалась этим кивкам, блеску в карих глазах.

— Скорость лечения спасет жизни чаще, нежели волшебство, — ответила Хафиза.

Ирэн благодарно склонила голову и поставила флакон обратно.

— Итак, — сказала Хафиза, складывая руки на столе, — Эретия сообщила мне, что она считает, что ты достаточно обучена, чтобы покинуть нас.

Ирэн выпрямилась на стуле. Тот же, на котором она сидела в первый день, когда появилась здесь и просила разрешения учиться. Девушка почувствовала унижение, когда свалила на стол Хафизы золото и выпалила, что ей всё равно какова будет цена, только бы можно было учиться.

Но Хафиза не брала денег с учеников. В течении своей жизни, работая в таверне «Белая свинья», Ирэн страдала от бесконечных унижений, но никогда не была настолько унижена, как тогда, когда Хафиза приказала убрать деньги. Ирэн думала, что лучше бы прыгнуть с окна, нежели услышать, как её выгонят.

С тех пор очень многое изменилось. Ужасное, старое платье и худощавое тело исчезло. Бесконечные лестницы Торре помогали поддерживать вес, который девушка набирала благодаря огромным кухням Торре, рынкам и магазинам.

Однажды Ирэн потерпела неудачу, пытаясь разгадать что думает Хафиза. Женщина оказалась единственным человеком, которого ей не удавалось читать. Целительница ни разу не проявляла никаких эмоций, не повышала голос, что нельзя было сказать об остальных. У Хафизы было всего три выражения лица: довольное, нейтральное и разочарованное. Ирэн всегда нервничала, замечая последние два.

Но наказаний никогда не было. Ничто не угрожало девушке здесь, в отличии от «Белой свиньи», где Нолан уменьшал её зарплату, когда она ошибалась или была слишком грубой с клиентом. Или если он ловил её за тем, как девушка оставляла объедки для ежей, которые часто бродили по улицам Инниша.

Она приехала сюда, думая, что здесь будет также: люди заберут её деньги, а затем будут увеличивать долг, придумывая глупые причины, не позволяя уйти. Она провела год, работая в «Белой свинье», а некоторые женщины работали куртизанками на улицах. Так что, та ужасная таверна была лучшей альтернативой.

Тогда она свалила золото на стол Хафизы, ожидая, что продаёт себя, но была готова на всё, только бы начать учиться.

Хафиза даже не думала о таком. Ирэн всё еще помнила первые слова, произнесённые Хафизой с акцентом. Те же слова говорила когда-то её мать. «Мы не виноваты, что Сильба, Богиня Целителей, одарила нас».

В стране многих богов, Сильба всё еще осталась прежней.

Еще одна мудрая вещь, которую совершил каган, завоевав королевства: сохранил всех богов. В том числе и Сильбу, чьё господство над целителями появилось еще давно.

Ирэн мысленно произнесла молитву богине, и всем богам, которые могли бы услышать, когда сказала:

— Да, я готова.

— Чтобы уйти от нас? — спокойно и терпеливо спросила Хафиза. — Или ты рассматривала и второй вариант, который я тебе предложила?

Она думала об этом две недели с тех пор, как Хафиза вызвала её в этот кабинет и произнесла слово, которое заставило её сердце сжаться.

«Оставайся».

Оставайся и продолжай учиться, посмотри как может развиться эта сила.

Ирэн приложила руку к сердцу, будто она всё еще чувствовала ту тяжесть.

— Война вновь пришла в мой дом — северный континент, — она тяжело сглотнула. — Я хочу быть там, чтобы помочь тем, кто борется против Адарлана.

Сейчас Адарланская империя была раздроблена, если верить слухам. Часть континента принадлежала Дорину Хавильярду, а часть герцогу Перрингтону. Дорина поддерживала Аэлина Галантия — давно потерянная королева, которая достаточно подросла для мести, судя потому, что она сделала со стеклянным замком и его королём. По слухам, Перрингтон управлял ужасом, каким-то тёмным кошмаром.

Но если это был единственный шанс вернуть свободу Фенхарру…

Ирэн может помочь, каким бы то ни было способом. Она всё еще чувствовала запах дыма поздней ночью. Дым от огня, который зажгли эти адарланские чудовища, огня, который сжёг её мать. Она всё еще слышала её крики и чувствовала как угольки тлеют под ногами, когда девушка бежала по краю Задубелого леса. Её мать убила того солдата, чтобы купить время для Ирэн.

Прошло уже десять лет. Почти одиннадцать. И хотя она пересекла горы и океаны… Ирэн иногда чувствовала, как стоит там, в Фенхарру, наблюдая за тем, как солдаты сжигали её дом.

Дом, в котором прожило несколько поколений целителей.

Только кольцо на руке было доказательством того, что на протяжении сотен лет, на юге Фенхарру существовал род одарённых женщин-целителей. Это кольцо Ирэн не продавала и никогда не продаст.

Хафиза не ответила, поэтому Ирэн продолжила, солнце опускалось всё дальше к нефритовым водам гавани:

— Даже теперь, когда магия вернулась, многие целители не могли пройти подготовку, если кто-нибудь вообще выжил. Я могу спасти много жизней.

— Война может забрать и твою жизнь.

Она это знала. Ирэн приподняла подбородок:

— Я знаю насколько это рискованно.

Тёмные глаза Хафизы смягчились:

— К сожалению, как никто другой.

В течении многих лет Ирэн не плакала — еще с того дня, как её мать превратилась в пепел. И всё же тогда, когда рассказывала об этом Хафизе… девушка спрятала лицо в ладонях и заплакала. Тогда Хафиза утешила её, поглаживая по спине.

Хафиза часто заботилось о них. О них всех.

И для Ирэн стала второй матерью. Теперь, когда осталась только неделя до двадцати двух лет, она сомневалась, что найдёт кого-то, подобного ей.

— Я сдала экзамены, — сказала Ирэн, хотя женщина уже знала это. — Я готова.

Она получила самый высокий бал.

— Действительно, ты готова. И всё же я все еще поражаюсь тем, чему бы ты научилась через пять или десять лет, если ты уже столькому научилась за эти года.

Ирэн слишком искусна в целительстве, чтобы начинать с низов работать в Торре.

Она училась медленно, на протяжении многих лет, как это делали все целители её рода. В одиннадцать лет Ирэн знала больше, чем большинство из них в двадцать. И даже когда девушка притворялась обычной, когда работала на ферме кузины матери, когда знала, что Адарлан может уничтожить их всех… Ирэн спокойно практиковалась.

Не слишком много, незаметно. В те годы друзья сдавали друг друга власти, заметив даже маленький намёк на магию. И хотя магия исчезла, забрав и дар Сильбы, она всё равно старалась притворяться обычным ребёнком, чья бабушка немного научила её нескольким исцеляющим приёмам.

В Иннише она смогла практиковаться больше, используя деньги, которые редко появлялись, чтобы покупать травы. Но она не часто решалась на такое — не тогда, когда Нолан и Джесса, его любимая официантка, наблюдали за ней днём и ночью. Так что за последние два года она хотела научиться как можно больше. Но также эти годы были полны свободы после стольких лет лжи, секретов.

Ирэн вздохнула:

— Однажды я смогу вернуться сюда, чтобы продолжить учёбу. Но, со всем уважением, я теперь целитель.

Светлые брови Хафизы взметнулись вверх, контраст на её тёмной коже:

— А что с принцем Кашином?

— А что с ним?

— Вы были когда-то хорошими друзьями. Он по-прежнему любит тебя и это совсем не то, что можно просто так игнорировать.

Ирэн посмотрела в глаза целительницы.

— Может ли он помешать моим планам уйти?

— Он принц и получает всё, что захочет. Возможно, он не потерпит твой уход.

Холодок пробежал по спине, страх поселился в костях.

— Я не хотела, чтобы так произошло. В прошлом году я много думала об этом.

Это настоящая катастрофа — все моменты между ними.

И началось всё через несколько месяцев после того, как она прибыла в Антику, когда заболел один из слуг Кашина. К её удивлению, принц очень переживал и следил за её действиями в течении долгих часов. Когда завязался разговор, Ирэн он понравился и девушка улыбнулась. Она вылечила слугу и сам Кашин провожал её к воротам Торре. После этого между ними возникла дружба.

Более лёгкая, нежели та, которая завязалась у неё с Хасар. Хотя Ирэн со всех сил пыталась найти друзей в Торре, не нашла. Поэтому принц и принцесса стали для неё лучшими друзьями. Как и любовница Хасар, милая Рения.

Они образовали странную компанию, но… Ирэн нравилось их общение, обеды. Кашину всегда удавалось найти способ сесть поближе к ней и привлечь к разговору. В течении многих месяцев всё было хорошо и становилось только лучше. И тогда Хафиза привела Ирэн в степи, в родной дом кагана, чтобы она наблюдала за исцелением. Кашин сопровождал их.

Высший целитель теперь изучала Ирэн, слегка нахмурившись:

— Может быть, твоё безразличие вызвало еще большее желание.

Ирэн потёрла виски пальцами:

— С тех пор мы едва разговаривали.

Это правда. Хотя в основном из-за того, что Ирэн теперь избегала его.

— Принц не похож на человека, которые легко сдаются — особенно, в вопросах сердца.

Она это знала. Именно целеустремлённость понравилась девушке в Кашине. Пока он не захотел того, чего она не могла ему дать.

Ирэн застонала:

— Тогда мне придётся убежать, как преступник, посреди ночи?

Хасар никогда её не простит. Хотя, наверняка, Рения попытается её успокоить. Если Хасар была неконтролируемым пламенем, то Рения спокойной, как вода.

— Если ты решишь остаться, не придётся вообще об этом беспокоиться.

Ирэн выпрямила спину:

— Ты действительно использовала бы Кашина, чтобы задержать меня здесь?

Хафиза рассмеялась:

— Нет, но прости попытку старой женщины схватить любой шанс убедить тебя остаться.

Гордость и вина сдавили её сердце. Но Ирэн ничего не сказала — не знала что ответить.

Если девушка вернётся на северный континент, то ничего не найдёт. Её никто не ждёт. Кроме неумолимой, ужасающей войны и тех, кому нужно спасение от неё.

Она даже не знала куда идти, чтобы найти армии и раненных. Она путешествовала очень долго и утомительно, прячась от врагов, убегая от убийц. При мысли, что придётся сделать это вновь… Некоторые могут подумать, что молодая целительница сошла с ума.

Девушка много думала об этом.

Но ни один день не прошёл без того, чтобы Ирэн с тоской смотрела на море у города, на север. Будто могла видеть все красоты родного континента, а вместе с тем и ужасы войны.

Внимание девушки действительно ускользнуло от высшей целительницы к окнам за спиной — к далёкому горизонту.

Хафиза сказала немного мягче:

— Не нужно спешить. Войны длятся много лет. Или, даже, десятилетий.

— Но мне нужно…

— Есть одно дело, которое я бы хотела поручить тебе, Ирэн.

Девушка успокоилась и вслушалась.

— Какое?

— Во дворец прибыл гость — особый гость кагана. Я попрошу тебя помочь ему, прежде, чем ты решишь, стоит ли покидать эти берега.

Ирэн склонила голову. Хафиза очень редко передавала дело от кагана кому-то другому.

— Каков его недуг?

— Ему двадцать три года. Всю жизнь был здоров во всех отношениях, но, этим летом, перенёс тяжёлую травму позвоночника, что парализовало его ноги. Он не чувствует их и не может шевелить. С тех пор в инвалидном кресле.

Мозг Ирэн вскипел. Это очень длительный процесс. Лечить позвоночник было ужасно — можно зацепить разум, который находился достаточно близко. С таким исцелением нельзя допустить ни одной ошибки.

Нужно найти нужные места и каналы, которые повреждены, и залечить их определённым количеством магии. Это заставляло мозг вновь посылать сигналы в позвоночник, вниз по этим сломанным каналам. Она заменит повреждённые, самые маленькие частички в организме, новыми. И вдобавок к этому… начнёт учить его ходить вновь. Это продлится около нескольких недель.

Возможно, месяцев.

— Он активный молодой человек, — сказала Хафиза. — Похожая травма была у воина, которому ты помогла прошлой зимой в степи.

Девушка исцеляла воина, который упал с лошади и повредил позвоночник. Это не было какой-то необычной травмой среди Даргана. Они часто полагались на целителей Торре. Работая с раной воина, она впервые применяла свои навыки в этой сфере — именно поэтому Хафиза отправилась с ней.

Ярость закипела в венах, но то, как Хафиза посмотрела на письмо, заставило Ирэн остановиться. Она спросила:

— Кто он?

— Лорд Шаол Вэстфол. — Хафиза добавила, посмотрев Ирэн в глаза:

— Он был капитаном королевской гвардии старого короля, а теперь верен новому королю Адарлана.

Тишина.

Ирэн молчала, безмолвие и в её сердце, в разуме. Только крик чаек заполняли комнату.

— Нет. — резко сказала девушка.

Тонкие губы Хафизы сжались.

— Нет, — вновь сказала Ирэн. — Я не исцелю его.

В лице Хафизы больше не оставалось ни мягкости, ни заботы, когда она сказала:

— Ты дала присягу при входе в эти залы.

— Нет. — единственная мысль, которая оставалась в её голове.

— Я понимаю, что тебе трудно…

Её руки задрожали:

— Нет.

— Почему?

— Ты знаешь почему, — прошептала Ирэн. — Т-ты знаешь.

— Если ты увидишь умирающих адарланских солдат, пройдёшь мимо?

Это самый жестокий разговор с Хафизой, который когда-либо был.

Ирэн провела пальцем по кольцу:

— Если бы он был просто капитаном — это одно. Но… он работал на человека, который… — слова покатились по её щекам, стало трудно дышать. — Он выполнял его приказы.

— И теперь верен Дорину Хавильярду.

— Даже если Дорин Хавильярд и не участвовал в этих ужасах, он молча наблюдал за этим. — каменные стены душили на неё, воздуха казалось слишком мало. — Знаешь ли ты, что он делал в те годы? Что делали его армии, солдаты, стражи? И ты просишь меня исцелить человека, который командовал ими?

— Это реальность того, кем мы есть. Каждый целитель должен сделать выбор.

— И ты часто это делала? В мирном королевстве?

Лицо Хафизы помрачнело. Она погрузилась в воспоминания:

— Меня однажды попросили исцелить человека, который был ранен, избегая захвата стражей. После того, как он совершил ужасающее преступление. Стража рассказала мне какое именно прежде, чем я вошла в его темницу. Они хотели, чтобы мужчина заплатил сполна, чтобы выжил еще достаточно долго, чтобы почувствовать все пытки. Он был бы казнён — были доказательства его преступлений. Сама Эретия была свидетелем. — горло Хафизы дёрнулось. — Они связала его в камере, и он был настолько ранен, что… я знала, что смогу создать внутреннее кровотечение и никто не заметит. Утром мужчина погибнет и никто не посмеет расспрашивать меня. В тот момент я была ближе к убийству больше всего. Мир был бы лучше без него. Я уже положила руки на его грудь — была готова сделать это. Но вспомнила. Вспомнила присягу, которую дала, и вспомнила, что они попросили оставить его в живых, чтобы жертвы нашли справедливость. Их семьи. — она встретилась со взглядом Ирэн. — Это было не моё убийство.

— Что случилось дальше?

— Он пытался оправдываться, но был монстром. Они осудили его и наказали на рассвете следующего дня.

— Ты смотрела на это?

— Нет. Я вернулась сюда. Но Эретия видела. Стояла перед толпой и оставалась до тех пор, пока не увезла труп в телеге. Затем она вернулась сюда и мы вместе долго плакали.

Ирэн выдохнула, руки больше не тряслись:

— Итак, я должна исцелить этого человека, чтобы он мог найти справедливость в другом месте?

— Ты не знаешь его истории, Ирэн. Я предлагаю выслушать её перед тем, как судить.

Девушка покачала головой:

— Он достаточно хитер, чтобы оставаться у власти так долго. Я знаю, как заведено в Адарлане.

Хафиза долго смотрела на неё:

— В тот день, когда ты вошла в эту комнату, покрытая пылью сотен дорог… Я никогда не ощущала большей радости. Я посмотрела в твои глаза и поняла, что это дар.

В её голосе прозвучали нотки разочарования.

— Я думала, — продолжала целительница, — Где эта девушка пряталась? Какой бог хранил её и направлял к моему порогу? Твоё платье было лохмотьями, но ты вошла как благородная дама. Как будто ты была наследником самой Камалы.

До тех пор, пока Ирэн не свалила золото на стол и не развалилась на кусочки минутой позже. Она сомневалась, что высший целитель когда-нибудь видел такое.

— Даже твоя фамилия — Тауэрс. Может быть, намёк на давнюю связь твоих прародителей с Торре. Я подумала в тот момент, что я, возможно, нашла себе наследницу.

Ирэн почувствовала, как слова физически ударили её. Хафиза никогда так не намекала…

Высшая целительница предложила осиаться. Чтобы не только продолжить учёбу, но и заменить её однажды.

Но Ирэн не хотела, чтобы когда-то эта комната принадлежала ей. Не тогда, когда её родной дом, нуждающийся в помощи, был за Узким морем.

— Я спросила, что ты хочешь делать со знаниями, которые я тебе дам, — продолжила Хафиза. — Помнишь, что ты мне сказала?

Она не забывала об этом ни на мгновение:

— Я сказала, что хочу использовать их для того, чтобы сделать что-то хорошее для мира. Чтобы моя бесполезная, потраченная впустую жизнь, помогла хоть чем-то.

Эти слова вели её по пути все годы — вместе с запиской, которую она носила с собой каждый день. Слова от таинственной незнакомки, возможно, богини, которая носила кожу потрёпанной жизнью молодой женщины, чей подарок привёл её сюда. Спас.

— Так и будет, Ирэн. — сказала Хафиза. — Однажды ты вернёшься домой и будешь творить добрые чудеса, но прежде, чем ты это сделаешь, выполни мою просьбу. Помоги этому человеку. Ты уже исцеляла подобные травмы. Сделай это вновь.

— Почему ты не можешь?

Она никогда не казалась угрюмой или неблагодарной, но сейчас…

Хафиза чуть улыбнулась:

— Не мне необходимо это исцеление.

Ирэн тяжело сглотнула.

— Это душевная рана, Ирэн. И пусть это мучило тебя все эти годы, я не могу позволить тебе так всё и оставить.

Губы девушки дрогнули, но она сжала их.

— Ты прошла тесты лучше всех целителей, которые когда-либо заходили в эту башню, — тихо сказала Хафиза. — Но пусть это будет последним испытанием для тебя, прежде, чем ты отправишься на войну. Чтобы я знала… — женщина приложила руку к сердцу. — Знала, что повсюду, куда бы дорога не привела, какой бы тёмной она не была, с тобой всё будет в полном порядке.

Ирэн сглотнула всхлип и посмотрела на заходящее солнце. Через открытые окна в комнату пробрался ночной бриз, охлаждая их лица.

Ирэн протянула руку в карман её бледно-голубого платья, пальцы обхватили знакомый кусочек пергамента. Она часто так делала, когда нервничала.

Записка, написанная незнакомкой, которая спасла ей жизнь и подарила свободу. Ирэн не узнала её имени, этой молодой женщины, которая носила шрамы, как некоторые дамы носили их прекрасные драгоценности. Молодая девушка, которая была обученной убийцей, но мечтала стать целителем.

С той ночи произошло много всего хорошего. Иногда Ирэн на самом деле интересовал вопрос — случилось ли это на самом деле. Возможно, девушка поверила бы, что ей приснилось, если бы не записка в кармане. Как и вторая вещь — рубиновая брошь, стоимость которой была просто заоблачной. Цветок Адарлана. Ирэн никогда не знала откуда взялась та девушка, которая подарила ей полезный урок. Но она говорила об Адарлане то же, что и Ирэн. Что и все дети, которые потеряли семьи из-за адарланских чудовищ, которые оставили после себя лишь кровь, пепел и руины.

Ирэн провела пальцем по записке, вспоминая слова, написанные там:

«Идти туда, куда нужно идти, а затем и к остальным. Мир нуждается в целителях».

Ирэн вдохнула ночной бриз, а затем оглянулась на Хафизу.

Девушка пожалеет, если откажется. Хафиза уступит, но потом Ирэн всё равно пожалеет.

Даже если этот человек и служил Адарлану, даже если служил этому монстру…

— Я встречусь с ним. Оценю, — согласилась Ирэн, голос слегка дрогнул. — А потом решу, буду я его исцелять или нет.

Хафиза тихо сказала:

— Справедливо, девочка, — задумчиво прошептала она, — Справедливо.

Ирэн вздохнула:

— Когда я его увижу?

— Завтра. — сказала Хафиза и Ирэн вздрогнула. — Каган попросил тебя завтра прийти в палаты лорда Вэстфола.

Глава 5

Шаол едва спал. Не мог заснуть из-за неумолимой жары, из-за этого семейства шпионов, из-за подозрений о Морате и, конечно, из-за того, что случилось в Рафтхоле.

Из-за встречи, которая будет через пару минут.

Несрин ходила по гостиной его комнаты туда-сюда. Низкие кушетки и множество подушек заполняли пространство вокруг, сверкающие полы укрыты коврами замысловатого плетения — плетения искусных рук ремесленников с запада. Искусство и сокровища из разных уголков империи кагана украшали всё вокруг, ярко сверкая в солнечных лучах.

Вчера, за ужином, старшая дочь кагана сообщила, что целительница прибудет в десять утра.

Вообще, ужин прошёл достаточно спокойно. Принцесса Хасар вела себя равнодушно, но и немного жестоко. Милая молодая девушка сидела рядом с ней — единственный человек, которому Хасар улыбалась. Вероятно, её любовница или жена, судя по частым взглядам и прикосновениям.

Когда принцесса сообщила о том, что прибудет целитель, то подарила ему жестокую улыбку. Это заставило Шаола задуматься — почему? Он всё еще не знал как вести себя с этими людьми, в этом месте. Этом городе высшего образования, сочетания многих культур и истории, разных народов, мирно проживающих вместе… Совсем не похоже на разбитые и бушующие души людей Адарлана, живущих в ужасе и не доверяющие друг другу.

Аргун спрашивал об убийстве рабов в Калакулле и Эндовьере. Принц высокомерен и совсем не знает границ.

Он спрашивал о том, почему бывший король Адарлана решил поработить своих же людей, а потом, как животных, зарезал их. Почему он не пытался захватить южный континент, на котором, в сравнении с их родным, был рай.

Шаол кратко отвечал, очень стараясь не грубить. Сартак, как и Кашин, единственные, кто не допрашивал его. Почему? Он был слишком занят расспросами, чтобы обращать внимание на их поведение.

Шаол наблюдал за остальными, ища кольца или ошейники; странное поведение.

Он еле заметно кивнул Кашину, когда не обнаружил всего этого. Принц сделал вид, что ничего не заметил, но в его глазах вспыхнуло: «Продолжай искать».

Итак, Шаол едва обращал внимание на еду, контролируя каждое слово, взгляд окружающих.

Несмотря на смерть их младшей сестры, наследники не утратили жажду жить, разговор активно шёл. В основном, на языке, который Шаол не знал.

Самая молодая принцесса — Дува — пришла с темноволосым, грустным принцем с далёких земель, который держался близко с беременной женой и мало говорил. Но всякий раз, когда Дува мягко улыбалась ему… Шаол не думал, что свет, наполнявший лицо принца, был притворным.

Однако Несрин не было никакого оправдания. Она молчала. Шаол только знал, что она была в ванной до того, как он вернулся, из-за крика и громкого хлопка дверью. С её комнат вышел худой мужчина-слуга.

Каджа, служанка, назначенная Шаолу, помогла ему одеться на ужин, а затем раздеться перед сном. Даже принесла утром завтрак — сразу после того, как он проснулся.

Каган, конечно, питался по-королевски.

Изящно приправленные мясные блюда, безумно нежные, рис разных цветов, лепёшки с маслом и чесноком, богатые вина и другие спиртные напитки. Шаол решил отказаться от последнего, приняв только бокал, когда каган сказал тост. Это было намного теплее, чем ожидал Шаол.

Несрин только глотнула напитка, съела пару кусочков, а затем попросила вернуться в комнату. Он согласился с ней и тоже ушёл. Но когда в комнате спросил, хочет ли она поговорить, девушка ответила «нет». Она хотела спать.

У него хватило сил спросить Несрин хочет ли она разделять с ним комнату. Закрытие двери перед его носом послужили ответом.

Поэтому Каджа помогла ему переодеться в одежду для сна.

Шаол ворочался всю ночь из-за жары и неудобства. Даже хитрые вентиляции не помогали.

Он и Несрин больше не говорили. Пытались, но, как правило, это плохо заканчивалось.

Шаол снова и снова проклинал себя за то, что не справился со всем. Что не пытался быть лучше.

Она едва смотрела на него в течении последних десяти минут, пока они ожидали прибытия целителя. Лицо уставшее. Несрин даже не надела форму, а обычную синюю тунику и чёрные брюки. Как будто бы она не могла ходить в цветах Адарлана.

Каджа снова одела его. В её работе замечалась тихая гордость, совсем не похожая на робость и страх слуг Рафтхола.

— Она опаздывает, — пробормотала Несрин. Действительно, часы показывали, что целительница опоздала на десять минут. — Может, спросить приедет ли она вообще?

— Дай еще немного времени.

Несрин остановилась и нахмурилась:

— Мы должны начать немедленно. Нельзя терять время.

Шаол вздохнул:

— Я понимаю, что ты хочешь вернуться к своей семье…

— Я не буду тебя торопить. Но даже один день важен.

Он заметил её сжатые губы и подумал, что он, наверное, выглядит точно также. Не думать о том, что с Дорином, было очень сложно.

— Как только целитель прибудет, можешь отправиться в родной город, если хочешь. Возможно, они слышали какие-то новости от твоей семьи в Рафтхоле.

Она махнула рукой:

— Я могу подождать, пока ты не излечишься.

Шаол поднял брови:

— И нервничать всё время?

Несрин села на ближайший диван:

— Я пришла сюда, чтобы помочь тебе. Я не сбегу из-за собственных потребностей.

— А что, если я прикажу тебе?

Она показала головой. И прежде, чем он смог приказать, послышался стук в дверь.

Несрин сказала какое-то слово на языке халху, что, вероятно, означало «войдите».

Они услышали тихие шаги, а затем Шаол заметил красивые глаза медового цвета. Ярко-золотые карие, которые, казалось, светятся изнутри. Каштановые волосы с некоторыми прядями тёмного золота ниспадали по её плечам к узкой талии, слегка закручиваясь на конце.

Она двигалась грациозно и легко, обутая в практичные чёрные тапочки.

Молодая — может, на год или два старше двадцати.

Но эти глаза… намного старше.

Целительница одета в бледно-голубое платье. На несколько дюймов ниже Несрин, похожей фигуры, но черты девушки были немного выразительнее.

— Ты из Торре-Кэсме? — спросила Несрин на адарланском.

Целительница уставилась на неё. Удивление и гнев вспыхнули в этих замечательных глазах.

Она скользнула рукой в карман платья, будто хотела что-то вытащить, но этого не произошло. Она просто прикоснулась к предмету в нём.

Шаол удержал её холодный взгляд.

Несрин что-то спросила на халху — вероятно, повторила вопрос.

Тонкий шрам виднелся на шее целительницы. Около трёх дюймов в длину.

Он знал, какое оружие могло подарить ей этот шрам. И все причины почему это произошло были неприятными.

Несрин молча наблюдала за ними.

Девушка повернулась на каблуках и подошла к столу, села и взяла пергамент.

Какими бы не были целители, каган был прав — они не подчиняются ему.

Она нашла перо и приготовилась писать:

— Имя?

У неё не было акцента этих земель.

— Шаол Вэстфол.

— Возраст?

Этот акцент из…

— Фенхарру!

Её перо замерло:

— Возраст.

— Ты из Фенхарру?

Что она здесь делает — так далеко от дома?

Целительница бросила на него холодный взгляд. Шаол сглотнул и сказал:

— Двадцать три.

Она записала.

— Опиши, откуда начинается рана.

Было ли оскорблением, что прислали девушку именно к нему? Судя по злой улыбке Хасар, целительница не была добренькой.

— Как вас зовут? — спросила Несрин, её лицо стало напряжённым.

Девушка немного успокоилась, когда заметила её:

— Ты отсюда родом?

— Мой отец, — сказала Несрин. — Он переехал в Адарлан и женился на моей матери. Теперь моя семья живёт и тут, и здесь. — она впечатляюще скрывала страх. — Меня зовут Несрин Фалюк. Я — капитан королевской гвардии Адарлана.

Целительница вновь посмотрела на Шаола. Она знала, кто он. Кем был раньше. Имя, возраст… зачем? Вряд ли этот вопрос последний.

Женщина из Фенхарру, которая встретилась с двумя людьми адарланского двора…

Не нужно было много думать, чтобы понять, что она пережила. Откуда этот шрам появился на её горле.

— Если ты не хочешь быть здесь, — грубо сказал Шаол, — тогда пусть отправят кого-нибудь еще.

Несрин повернулся к нему.

Целительница только посмотрела на него:

— Больше никто не должен этого делать.

В глазах сверкала недосказанная фраза «Прислали самую лучшую».

Он и не сомневался.

Она вновь спросила:

— Откуда начинается ранение?

Резкие шаги послышались в гостиной. Шаол проклял себя за то, что не услышал их раньше.

Но это была принцесса Хасар, одета в зелёно-золотистые одежды. Она ухмылялась, как кошка:

— Доброе утро, лорд Вэстфол. Капитан Фалюк.

Хасар подошла к целительнице, поцеловала в щечку:

— Обычно ты не такая сердитая, Ирэн.

Вот и имя.

— Сегодня утром я не пила кахве.

Приправленный горький напиток, которым Шаол чуть не подавился во время завтрака.

Принцесса сказала:

— Вчера вечером ты не пришла на ужин. Кашин расстроен.

Плечи Ирэн ссутулились:

— Я должна была подготовиться.

— Ирэн Таэурс заперла себя в Торре и работала? Я могу умереть от шока. — Хасар посмотрела на него. — Всё еще в инвалидной коляске?

— Исцеление требует времени, — мягко сказала Ирэн. — Мы только начали.

— Значит, ты согласилась?

Ирэн резко сказала:

— Мы оцениваем травму лорда. — она кивнула на дверь. — Я найду тебя, когда мы закончим.

Несрин шокировано посмотрела на Шаола. Целительница выставила за дверь принцессу самой могущественной империи в мире.

Хасар взъерошила волосы Ирэн:

— Если бы ты не была благословлена богами, я бы самолично вырезала твой язык.

Слова — медовый яд. Ирэн только рассмеялась, а Хасар обратилась к нему:

— Не волнуйся, лорд Вэстфол. Ирэн исцеляла травмы и хуже. Она вернёт тебя на ноги в мгновение ока.

С этими словами, принцесса исчезла.

Они подождали несколько минут, пока дверь закрылась.

— Ирэн Тауэрс. — сказал Шаол.

— И что?

Ладно. Он будет играть по её правилам:

— Я ничего не чувствую от бедер.

— Способны использовать мужество?

Он попытался не дрогнуть. Даже Несрин моргнула от неожиданного вопроса.

— Да, — сказал он, надеясь, что не покраснел.

Она посмотрела на них двоих, оценивая.

— Вы уверены?

Он сжал губы:

— Это так важно?

Ирэн записала что-то.

— Что ты пишешь? — потребовал он, проклиная, что не может вырвать этот пергамент с её рук.

— Ничего важного.

Он зарычал:

— Полагаю, ты спросишь о моих привычках в ванной?

— В списке есть и этот вопрос.

— Они не изменились, — выдохнул он. — Если вам не нужна Несрин, чтобы подтвердить. это.

Ирэн обернулась к Несрин:

— Вы видели?

— Не отвечай, — прорычал Шаол ей.

У Несрин было хорошее умение оставаться спокойной.

Ирэн встала из-за стола. Утренний солнечный свет сверкал на её волосах.

Она опустилась на колени у его ног.

— Ты можешь снять сапоги или мне?

— Я сам.

Она откинулась на пятки, следя за тем, как он двигается. Еще один тест.

Шаол стиснул зубы, когда схватил колено и снял ногу с деревянной подставки и наклонился вперёд. Когда он снял и второй, спросил:

— Брюки тоже?

Шаол знал, что должен быть добрым и умолять помочь ему, но…

— Разве что после пары бокалов выпивки, — только и сказала Ирэн. Затем посмотрела через плечо на Несрин:

— Сочувствую.

— Почему это?

— Я полагаю, ей не повезло разделять постель с тобой.

— Что я тебе сделал?

Казалось, она задумалась. Но затем просто сняла носки и бросила к сапогам:

— Ничего.

Ложь.

Но он наблюдал за тем, как Ирэн подняла ногу и сжала. Шаол не мог сказать — сжимала она со всей силы или слегка.

Кольцо украшало её безымянный палец на правой руке — обручальное.

— Твой муж отсюда?

Или, может, жена.

— Я не…

Серебряное кольцо было простым украшением с маленьким рубином. Вероятно, она носила его для того, чтобы люди не беспокоили её.

— Ты чувствуешь здесь? — она сжала пальцы.

— Нет.

Она сделала также на второй ноге.

— А тут?

— Нет.

Раньше он проходил похожий тест в замке.

— Сначала позвоночник был ранен полностью. Но наш друг знал кое-что в исцелении и исцелил настолько, насколько смог. Он вернул движение верхней части тела.

— Как ты получил такую травму?

Её руки двигались по его ноге, постукивая и сжимая.

Шаол не сразу ответил, не хотел вспоминать те моменты ужаса, боли и ярости.

Несрин открыла рот, чтобы ответить, но Шаол перебил её:

— Битва. Я получил удар по спине во время боя. Магией.

Пальцы Ирэн продолжали двигаться выше, он ничего не чувствовал. Её брови нахмурились:

— Твой друг, должно быть, одарённый целитель, если сделал так много.

— Он сделал всё, что мог. И посоветовал прийти сюда.

Он наблюдал с растущим ужасом, как её руки скользили выше и выше. Затем Ирэн подняла голову и встретила его взгляд.

Так близко её глаза казались золотым пламенем. Не похожи на холодное золото глаз Маноны Черноклювой, не взгляд хищника, а… пламя в зимнюю ночь.

— Мне нужно осмотреть твою спину, — сказала Ирэн. — Ложись на кровать.

Прежде, чем Шаол мог напомнить ей, что это не так уж и просто, Несрин повезла его в комнату. Каджа оставила на столе букет оранжевых лилий. Ирэн поморщилась от запаха, будто это было неприятно. Он воздержался от вопроса.

Отмахнулся от Несрин, когда она хотела помочь ему встать.

Кровать была достаточно низкой, так что Шаол смог бы справиться.

Ирэн задержалась в дверном проёме, наблюдая, как он положил одну руку на кровать, другую на кресло и вылез в сидячее положение на кровати.

Затем снял пиджак и рубашку.

— Предполагаю, лицом вниз?

Ирэн кивнула.

Шаол подтянул ноги на матрас. Судороги овладели ногами.

— Спазмы в ногах это нормально с такой травмой. Всё будет нормально со временем.

Она махнула рукой, напоминая, что нужно перевернуться.

Шаол вновь сел, положил одну ногу на другую, снова лёг на спину, а затем перевернулся.

Если целительница и была впечатлена, ничего не сказала.

Сложив руки под подбородком, посмотрел через плечо и наблюдал за её приближением.

Он не чувствовал никакой магии. Ни малейшего намёка. у Дорина лёд и ветер; у Аэлины бушевало пламя… Видно ли внешне магию целителей? Или её могут почувствовать только кости и кровь?

Он когда-то даже боялся думать о том, что кто-то однажды прикоснётся его магией.

На мгновение Ирэн стояла над ним, положив тёплые руки на спину. Затем скользнула к месту между лопаток:

— Попали сюда, — тихо заметила она.

Был шрам. Слабый, еле заметный. Дорин показал ему это в зеркалах.

— Да.

Её руки скользнули вниз по позвоночнику:

— Здесь тоже измельчено и разрушено.

Слова не для него. Будто она говорила с самой собой, пребывала в каком-то трансе.

Шаол сражался с воспоминаниями.

— Ты можешь это узнать? — спросила Несрин.

— Мой дар говорит мне, — рука Ирэн остановилась на средине спины, продолжая осматривать. — Тебя поразила ужасная сила.

— Да.

Её руки спускались вниз. Шаол прошипел сквозь зубы предупреждение.

Ирэн проигнорировала его и коснулась нижней части спины. Он уже не чувствовал.

Она провела пальцами по спине, словно подсчитывая позвонки:

— Чувствуешь?

— Да.

Она опустила руку чуть ниже:

— А здесь?

— Нет.

Она нахмурилась, мысленно отмечая место. Затем продолжала водить по спине, спрашивая чувствует ли он.

Затем сказала перевернуться.

Шаол смотрел на потолок, пока Ирэн прикасалась пальцами к его груди, животу и рёбрам. Она дошла до мускулов, исчезающих под брюками, продолжая двигаться ниже.

— Серьёзно?

Ирэн недоверчиво посмотрела на него:

— Тебя что-то очень смущает?

Шаол удержал её взгляд.

Ирэн фыркнула:

— Я и забыла, что люди с северного континента настолько интеллигентны и культурны.

— А здесь нет?

— Нет. Тела не стыдятся показывать. Мужчины и женщины.

Это объясняло внешний вид служанки.

— Они были одеты за обедом.

— Подожди вечеринок, — холодно возразила Ирэн. Но всё-таки убрала руки. — Если ты не заметил никаких проблем, тогда мне незачем осматривать.

Он чувствовал себя мальчиком тринадцати лет, который впервые пытается поговорить с красивой девочкой, когда сказал:

— Хорошо.

Ирэн отступила шаг назад и протянула ему рубашку. Шаол сел и оделся.

— Ну? — спросила Несрин.

Ирэн покрутила локон:

— Нужно подумать. Поговорите с моей начальницей.

— Я думала, ты лучшая, — осторожно сказала Несрин.

— Одна из многих, — признала Ирэн. — Но высшая целительница назначила меня на это задание. Я хочу поговорить с ней.

— Всё плохо?

Ирэн посмотрела на неё:

— Ты знаешь, что плохо.

— Но ты можешь помочь ему?

— Раньше я исцеляла такие раны. Но сейчас…не знаю. — сказала она, встречая её взгляд.

— Когда ты узнаешь?

— Когда подумаю.

Она будет решать помочь ли ему, понял Шаол.

Он вновь взглянул на Ирэн, позволяя понять, что он понял.

Для Несрин целители были безупречными. Святые.

— Когда вернёшься? — спросила она.

Никогда, почти ответил Шаол.

Ирэн скользнула рукой в карман:

— Я отправлю вам письмо. — сказала она и ушла.

Несрин уставилась на неё.

Шаол ничего не сказал.

Несрин выпрямилась и бросилась в гостиную. Послышался шорох бумаги, а затем она передала ему записку от Ирэн:

— Что это вообще значит?

На бумаге написано четыре имени.

Олгниа.

Марте.

Розан.

Джозефин.

Последнее имя написано несколько раз и подчёркнуто.

Джозефин. Джозефин. Джозефин.

— Может, это другие лекари Торре, которые могут помочь, — солгал он. — Может, она не хотела, чтобы шпионы подслушали.

Несрин сказала:

— Давай посмотрим, что она скажет, когда вернётся. По крайней мере, Хасар может поговорить с ней.

Или Кашин.

Шаол вновь изучил записку.

Это подчёркнутое имя… Будто Ирэн нужно было напоминать себе об этом в его присутствии.

Он встречал еще одну талантливую целительницу из Фенхарру. Его король любил её достаточно, чтобы хотеть убежать куда-то с ней. К лучшей жизни. Шаол знал, что произошло в Фенхарру. Знал, что случилось с Соршей и что она пережила в Рафтхоле.

На протяжении многих лет он путешествовал по травянистым лугам Фенхарру. Видел сожженые и заброшенные дома, владельцев которых либо забрали в рабство, либо убили. Либо они скрылись в другом месте. Далеко-далеко.

Шаол понял, что если он держит эту записку, Ирэн Тауэрс не вернётся.

Глава 6

Она знала его возраст, но всё равно не ожидала, что бывший капитан будет выглядеть таким… молодым.

Она вошла в эту комнату и увидела его красивое лицо. И отражение смешанных осторожности и надежды на закалённых жестокостью, широких чертах лица. Именно эта надежда и причиняла ей боль. Также на его щеке был тонкий, едва заметный шрам.

В самых ужасных смыслах она сегодня вела себя крайне непрофессионально. Никогда не была такой грубой и жестокой в отношении к пациентам.

К счастью, Хасар немного сгладила ситуацию. Да и сама девушка, касаясь этого человека, думая о возможных путях помощи… Немного остудилась.

Она не собиралась записывать список имён последних четырёх поколений женщин-целителей из рода Таэуерс. И записывать имя матери вновь и вновь, делая вид, что записывает какие-то данные по поводу излечения. Это вовсе не помогло избавиться от оглушающего рёва в голове.

Потная и пыльная, Ирэн ворвалась в кабинет Хафизы почти через час. Прогулка от дворца через узкие улочки, а затем по самих зданиях башни, казалось, длилась вечность.

Она опоздала — и вот первая ошибка. Девушка никогда не опаздывала раннее. В десять минут она стояла в нише коридора, обхватив лицо руками, чтобы успокоиться.

Но он не был таким грубым, как Ирэн ожидала.

Он говорил нормально, не так, как солдат. Хотя его тело, безусловно, показывало, что он всё-таки был воином. Она исцеляла хваленных воинов кагана, так что знала, каково это — ощущать мышцы под пальцами. И шрамы на теле лорда Вэстфола доказывали, что эти мускулы были заработаны честным трудом. Это здорово помогло ему справиться с этой инвалидной коляской.

И травма его позвоночника…

Когда Ирэн остановилась у порога кабинета высшей целительницы, рядом с Хафизой сидела новенькая целительница.

— Нам нужно поговорить, — твёрдо сказала Ирэн, прислонившись к дверному косяку.

— Хорошо, но когда мы закончим. — просто ответила Хафиза, протягивая платок плачущей девушке.

Редко встречались и мужчины-целители, но большинство тех, кто обладал даром Сильбы, были женщины.

Этой девушке было, вероятно, не больше четырнадцати… В то же время Ирэн работала на ферме и мечтала попасть сюда.

Ирэн вышла, закрывая за собой дверь, и прислонилась к стене в узком коридоре.

Здесь были еще две двери: одна вела в личную мастерскую Хафизы, а вторая в спальню. Бывший высший целитель вырезала на дверях сову — символ Сильбы. Эти совы были повсюду, вырезанные на дереве или выкованные в камне. Иногда в очень даже неожиданных местах с глупыми маленькими фразами, как будто какой-то давний целитель выгравировал их как тайную шутку.

Но сова на дверях частной мастерской высшего целителя…

Несмотря на то, что она взгромоздилась на корявую ветвь, крылья широко распахнулись, готовые поднять её в небеса… Сова казалась бдительной. Будто следила за теми, кто проходил мимо этой двери.

Ирэн всегда смеялась над шепотом других, которые считали, что внутри мастерской находились древние, полузабытые знания и формулы — какие-то неестественные вещи, которые лучше держать взаперти. Ирэн никогда им не рассказывала, что ей и некоторым другим избранным было позволено присоединиться к работе Хафизы в этой мастерской. По правде говоря, она и не стояла всех этих сплетен. Но загадка высшего целителя сохранялась веками — еще один миф, который передавали от целителя целителю.

Ирэн вновь почувствовала клочок пергамента в кармане. Она задумывалась о том, заметил ли лорд, как часто она прикасалась к записке незнакомки. Или думал, что она тянется к оружию. Он замечал всё, каждый вздох.

Лорд тренировался этому, если служил королю. Как и Несрин Фалюк, рождённая на этом континенте. Была какая-то связь между ними, но Ирэн не знала какая именно. Может, романтическая. Но насколько сильная… это не имело значения. Капитан могла исцелить лорда морально. Он вряд ли привык выражать свои чувства — в особенности боль.

Дверь в кабинет Хафизы открылась и молодая целительница пробормотала какие-то извинения, посмотрев на Ирэн.

Ирэн вздохнула и улыбнулась. Хафиза всех успокаивала и находила время для утешений тех, кто тоскует по дому, даже если был куда более важный разговор.

Девушка вспомнила первые дни в Торре. Тогда она ела в столовой в полном одиночестве. И предпочитала есть в одиночестве в библиотеке, прячась от библиотекарей.

Ирэн вернулась в столовую только тогда, когда нашла друзей. Их лица и улыбки заставили девушку покинуть библиотеку.

Ирэн положила руку на плечо целительницы и сказала:

— Повар приготовил очень вкусное миндальное печенье. — она подмигнула. — Скажешь ей, что возьмёшь шесть для меня, но оставишь четыре себе. Два можешь оставить в моей комнате.

Девушка просияла и кивнула. Повар была первым другом Ирэн. Проследив за тем, что девушка ела, повар оставляла в её комнате разные вкусности. В прошлом году Ирэн отплатила ей, спасла её внучку от коварной болезни лёгких, которая подкралась внезапно. Повар иногда плакала, когда они сталкивались, и Ирэн приходилось раз в месяц проверять её внучку.

Если она уйдёт, придётся попросить кого-нибудь позаботиться о девочке. Было непросто оставлять всю это жизнь.

Ирэн смотрела, как молодая целительница тихо спускалась по спиральной лестнице, затем глубоко вздохнула и вошла в кабинет Хафизы.

— Будет ли молодой лорд ходить вновь? — спросила она вместо приветствия, подняв брови.

Ирэн скользнула на стул:

— Будет. Травма почти такая же, которую я исцеляла прошлой зимой. Но это будет сложно.

— Исцелять его или для тебя?

Ирэн покраснела:

— Я вела себя… плохо.

— Этого следовало ожидать.

Ирэн вытерла пот со лба.

— Я смущена, чтобы рассказать тебе насколько сильно.

— Тогда и не надо. Веди себя лучше в следующий раз и прими это как еще один урок.

Ирэн опустила взгляд, рассматривая красно-зелёный ковёр. Он очень старый, но Хафиза отказывалась покупать новый.

Ирэн откинулась на спинку кресла, осматривая безоблачное небо.

— Я думаю, что смогу исцелить его, — сказала девушка больше себе, нежели Хафизе. — Если он будет сотрудничать, я смогу заставить его ходить вновь.

— И он будет сотрудничать?

— Я была не единственной, кто плохо себя вёл, — сказала целительница. — Хотя, он из Адарлана — может, это такой врождённый минус в характере.

Хафиза рассмеялась.

— Когда ты вернёшься к нему?

Ирэн засомневалась и нахмурилась.

— Ты ведь вернёшься, не так ли? — с нажимом спросила высшая целительница.

— Трудно было смотреть на него, слышать акцент и… Но ты права. Я… попытаюсь. Может, Адарлан не будет против меня.

— Ты ожидаешь этого?

— У него есть важные друзья, которые точно будут помнить. Тем более, его спутник — новый капитан королевской гвардии. Её семья родом отсюда, но… она служит им.

— И что это тебе говорит?

Всегда проверки, маленькие уроки.

— Это говорит мне, что… — Ирэн вздохнула. — Что я не знаю столько, сколько предполагала. Но это не прощает им никаких грехов.

Тем не менее, она встречала много плохих людей в своей жизни. Жила серди них, служила им, как, например, в Иннише. Но когда девушка посмотрела в карие глаза лорда Вэстфола, то поняла, что он не был одним из них. Как и его спутница.

И его возраст… лорд был мальчиком, когда были совершены те ужасные злодеяния. Он всё еще мог быть очень виноватым, ведь за последние года тоже случилось не мало, но…

— Рана в позвоночнике, — сказала Ирэн. — Он утверждает, что какая-то ужасная тёмная магия сделала это.

Её магия отшатнулась от шрама.

— Да?

Она вздрогнула:

— Я никогда… не чувствовала ничего подобного. Как будто она была гнилой и пустой одновременно. Холодной, как зимняя ночь.

— Я поверю тебе на слово.

Ирэн фыркнула, благодарная за этот юмор, который разрядил обстановку. Действительно, Хафиза никогда не видела снега. С теплым климатом Антики круглый год, самая близка к зиме погода была тогда, когда лёгкая корочка мороза покрыла цветы и лимонные деревья.

— Это было… — Ирэн отмахнулась от воспоминания. — Я не сталкивалась с такой магией.

— Это повлияет на исцеление?

— Не знаю. Я еще не пыталась исцелять его, но… дам знать.

— Я в твоём распоряжении.

— Даже если это моя последняя проверка?

— Хороший целитель, — сказала Хафиза с улыбкой, — знает, когда обратиться за помощью.

Ирэн рассеяно кивнула. И когда она уплывёт домой, на войну и кровопролитие, к кому она обратится?

— Я вернусь, — наконец, сказала Ирэн. — Завтра. Хочу изучить некоторые книги в библиотеке.

— Я скажу повару, где тебя найти.

Ирэн ухмыльнулась:

— Ничто не утаить от тебя, да?

Хитрый взгляд Хафизы не успокоил.

Целительница не вернулась в тот день. Несрин ждала час, а затем и два, пока Шаол читал в гостиной. Затем она объявила, что идёт к семье.

Прошли годы с тех пор, как она видела своих тётю, дядю и их детей. Девушка молилась, чтобы они остались жить в том же доме, где и раньше.

Она едва смогла заснуть. Едва чувствовала голод или истощение, благодаря терзающим мыслям, что так и грозились уничтожить девушку изнутри.

Целительница с неопределёнными ответами не успокоила её.

Учитывая, что на сегодня не запланировано встреч с каганом и его детьми…

— Я могу сам развлечься, знаешь ли, — сказал Шаол, откладывая свою книгу на колени, когда Несрин уже в который раз посмотрела на дверь. — Я бы присоединился к тебе, если бы мог.

— Скоро сможешь, — пообещала она.

Целительница казалась достаточно мудрой и знала своё дело, несмотря на загадочный отказ подарить им надежду.

Если эта женщина не сможет помочь, Несрин найдёт другую. Будет находить до тех пор, пока не вылечат Шаола.

— Иди, Несрин, — приказал Шаол. — Ты не успокоишься, пока не сделаешь этого.

Она подошла к нему, облокотившись на инвалидное кресло. Их лица слишком близко. Его глаза, казалось, сверкали.

— Я вернусь, как только смогу.

Он чуть улыбнулся:

— Не торопись. Увидишься со своей семьёй.

Он не видел свою мать и брата уже как несколько лет, рассказывал Шаол. А об отце — ни слова.

— Может, — тихо сказала она, — мы сможем найти ответ на вопрос целительницы.

Он несколько раз моргнул.

Несрин пробормотала:

— Когда я вернусь.

Очень быстро свет в его глазах погас.

Девушка не стала долго ждать и отошла. В прошлый раз он остановил её, когда Несрин практически прыгнула на него. Видеть его без рубашки, эти мускулистые мышцы… Она почти попросила целительницу самой провести «осмотр».

Это достаточно жалко. Хотя она ужасно себя чувствовала, стараясь не замечать притяжения между ними. Она начала спать с ним этим летом потому, что не видела смысл сопротивляться желанию.

Правда сейчас она слишком сильно заботилась о нём и переживала.

Несрин провела рукой по волосам:

— Я вернусь к обеду.

Шаол махнул рукой и вернулся к чтению книги. Девушка вышла из комнаты.

Они не давали никаких обещаний, напоминала она себе. Но этим летом, когда рухнул замок… Несрин еще никогда не чувствовала такого страха. Она никогда не молилась богам, но тогда…

Капитан отогнала мысли о тех ужасных днях, пока шла по огромным залам, смутно вспоминая, как найти выход в город.

Она оставила свою семью, хотя должна была быть там, чтобы защитить детей, своего старого отца, сестру…

— Капитан Фалюк!

Несрин остановилась, услышав приятный голос. На это звание она еще не привыкла отзываться.

В конце коридора, который разделял их, был Сартак.

Праздничную красивую одежду заменил плотно облегающий костюм из кожи и лёгкие доспехи: пластины находились на запястьях, коленях и голени. Никакого нагрудника. Длинные чёрные волосы собраны в хвост.

Несрин поклонилась. Он был ниже остальных детей кагана, но, по слухам, имел больше всех шансов стать Наследником и союзником Адарлана.

Если они выживут.

— Вы, кажется, куда-то спешили, — сказал Сартак.

— У меня есть в городе семья. Хотела их увидеть, — она добавила нежно:

— Если только Ваше Высочество не нуждается во мне.

Усмешка растянулась на его губах, и капитан поняла, что говорила на своём родном языке — их языке.

— Я катаюсь на Кадаре, моём ракине. — прояснил он на том же языке.

— Я знаю, — ответила девушка. — Я слышала о вас.

— Даже в Адарлане? — он удивлённо поднял брови.

Воин и заклинатель. Опасное сочетание, но Несрин не смогла вспомнить ни одного упоминания о супруге. Действительно — на его пальце не было кольца.

— Даже в Адарлане, — ответила капитан. Конечно же, не на самих улицах, но в доме. Отец рассказывал о неком Крылатом принце.

— Могу ли я вас сопровождать? Улицы — это настоящий лабиринт. Даже для меня.

Это было очень щедрое предложение, но…

— Я бы не хотела отбирать вас у неба.

Хотя бы по той причине, что не знала как разговаривать с такими людьми — рождёнными править, шпионить и умело выигрывать в дворцовых играх.

— Кадара привыкла ждать, — сказал Сартак. — По крайней мере, позвольте провести вас к воротам. Сегодня заступает новая смена стражников, нужно предупредить, чтобы пустили вас обратно.

Потому что с её одеждой и отсутствием украшений… Наверное, охранники не пропустили бы её. И это было бы жутко унизительно.

— Спасибо, — сказала она.

Они молчали, пока проходили мимо белых тканей, развевающихся на ветру. Вчера Шаол рассказал ей о том, что беспокоило Кашина. Вряд ли смерть их младшей сестры не была частью чьей-то игры. Может, даже Перрингтона. Этого вполне достаточно, чтобы страх поселился в её мыслях. Чтобы она рассматривала каждое лицо, с которым сталкивалась, заглядывала в каждую тень.

Несрин посмотрела на Сартака. Принц кивнул нескольким визирям.

— Неужели их все тридцать шесть?

— У нас есть особые значения чисел, так что, да, — фыркнул он.

— Мой отец тоже считал, что гнев богов страшнее, нежели политические последствия.

— Лорд Вэстфол встретился с целителем?

Не было никакого вреда в этой правде, решила она, поэтому сказала:

— Да. Ирэн Тауэрс.

— Ах. Знаменитая Золотая Леди.

— Да?

— Она потрясающая, разве нет?

Несрин чуть улыбнулась:

— По-моему, ты пользуешься своим расположением.

Сартак ухмыльнулся:

— О, я бы не посмел. Мой брат Кашин убил бы меня за это.

— У них есть какие-то отношения?

Хасар, казалось, намекала на это.

— Они были друзьями. Теперь не говорили несколько месяцев, но кто знает? Хотя я думаю, что знаю не больше, чем королевские сплетники.

— Полезно знать с кем работаешь.

— Что она сказала на счёт лорда Вэстфола?

Несрин пожала плечами:

— Она не решилась подтверждать, что вылечит его.

— Многие целители могут сделать это. Им просто не нравитмя дарить надежду, а потом убивать её. Хотя я также скажу, что сама Ирэн исцеляла одного из даргановских воинов прошлой зимой с похожей травмой. Она знает, что делает.

Несрин спрятала надежду, которая расцвела, куда-то подальше и посмотрела на открытые двери выхода в город.

— Как долго вы летали на ракине, принц?

— Я думал, ты слышала рассказы. — юмор танцевал в его глазах.

— Только сплетни. Я предпочитаю правду.

Тёмные глаза посмотрели на неё изучающе. Несрин почувствовала тяжесть и тревожность. Взгляд орла — взгляд ракина. Острый и пронзительный.

— Мне было двенадцать, когда мой отец привёл нас в горы. И когда я пробрался к ракинам и забрался на ракина капитана, хотел взмыть в небо и полететь… Мой отец сказал мне, что я бы только запачкал камни. И заслужил бы умереть за свою глупость. Как наказание, он заставил меня жить среди ракинов, пока я не смогу доказать, что не был полным дураком тогда.

Несрин тихо рассмеялась, они вышли в большой двор.

Изысканные арки и столбы украшены флорой и фауной, дворец остался позади.

— К счастью, я не умер от глупости. И вместо этого полюбил езду на ракинах, превратил это в свой образ жизни. Это было адски сложно, так как я был принцем, но я доказал свою силу достаточно быстро. Кадара появилась на свет, когда мне было пятнадцать лет и я сам её воспитал. С тех пор у меня не было другого ракина.

Гордость и привязанность сверкнула в глазах цвета оникса.

И всё же Несрин и Шаол просили его, умоляли, взять этого возлюбленного ракина в битву с драконами в несколько раз больших за орлов и с бесконечно грубой силой. С ядом на хвостах.

Её желудок перевернулся.

Они добрались к главным воротам. Небольшая дверь оставалась открытой, позволяя входить и выходить из замка по каким-то поручениям.

Несрин не шевелилась, пока Сартак представил её тяжело вооруженным охранникам, приказывая предоставить ей неограниченный доступ. Солнце сверкнуло на рукоятях мечей, когда стражники поклонились.

Сартак провёл её через небольшую дверь на широкую улицу, которая впадала в лабиринт остальных улочек.

Прекрасные дома и стража выстроились вдоль улиц, где жили богачи, которые хотели жить в тени дворца.

Тут множество людей толпились из-за бизнеса или просто развлечения. Некоторые путешественники пытались заглянуть через ворота во дворец. И сейчас с интересом разглядывали дверь, через которую только что вышли Сартак и Несрин. Похоже, что никто не узнал принца. Хотя капитан знала, что стражники на улице уже контролировали каждое их дыхание и слово.

Она бросила взгляд на Сартака и заметила, что принц также хорошо понимал всё это.

Нужно будет пройти час или немного больше, чтобы добраться до дома её семьи. На карете или лошади это заняло бы еще больше времени из-за переполненных улиц, по которым не проехать.

— Вы уверены, что вам не нужен сопровождающий?

Полуулыбка растянулась на губах Несрин, когда она увидела, что он смотрит на неё.

— Я могу справиться, принц, но благодарю вас за честь.

Сартак посмотрел на неё, теперь уже оценивая, как воина.

— Если у вас будет время или желание, можем отправиться на прогулку. Есть некоторые места, где народу поменьше.

Несрин поклонилась:

— Думаю, мне это понравится.

Она чувствовала на себе взгляд принца, пока шагала по освещённой солнцем улице, уклоняясь от тележек и транспорта.

Девушка не осмелилась обернуться. И не знала почему.

Глава 7

Шаол подождал по уходу Несрин тридцать минут, прежде, чем вызвал Каджу. Она ждала его в коридоре и вошла в комнату, услышав своё имя. Шаги девушки были тихими и быстрыми, глаза опущены.

— У меня есть одна просьба, которую я хочу попросить тебя выполнить. — сказал он медленно и чётко, проклиная себя за то, что не изучил язык халху.

Она кивнула.

— Мне нужно, чтобы ты спустилась в доки и узнала есть ли какие-то новости о нападении в Рафтхоле. — Каджа вчера была в тронном зале — и, несомненно, слышала об этом. — Как думаешь, ты смогла бы сделать это?

Каджа, наконец, подняла глаза.

— Да.

Он знал, что девушка, скорее всего, шпионила для одного из королевских дворов или визирей этого дворца. Но его просьба не была угрозой делу. И если они сочтут его слабым или глупым за то, что Шаол заботиться о своём королевстве, они могут катиться в ад.

— Хорошо, — сказал Шаол. — И еще кое что.

Просто потому, что Несрин ушла к своей семье, не означало, что он должен сидеть без дела.

Но когда Каджа отвезла его в покои Аргуна, бывший капитан королевской гвардии задумался, не было ли это ошибкой.

Коридор перед входом в покои принца был таким же большим, как вся комната Шаола. Комната овальной формы, дальняя дверь вела во внутренний двор, украшенный безупречным фонтаном и несколькими живыми белыми павлинами. Шаол наблюдал, как они раскрывают перья.

— Они прекрасны, не так ли?

Резные двери слева открылись, показывая холодные глаза принца.

— Потрясающие, — признал Шаол, ненавидя то, что должен был поднимать голову вверх, чтобы посмотреть человеку в глаза. Если бы он мог стоять, то был бы на четыре дюйма выше принца. Если бы он мог стоять…

Он не позволил себе закончить эту мысль. Не сейчас.

— У этой парочки есть даже дети, — сказал Аргун на адарланском совершенно свободно.

Шаол не знал как ответить и задумался над тем, как бы ответили Аэлина или Дорин. Не найдя достойного ответа, он решил сказать просто:

— Уверен, они прекрасны.

— Если игнорировать их крики в определённые моменты года.

Шаол сжал зубы. Его люди умирали в Рафтхоле, или уже мертвы, но всё же эти слова о кричащих птицах… наверное, те люди тоже кричали.

Он не знал было ли это намёком от принца, но Аргун перебил его размышления:

— Полагаю, вы здесь для того, чтобы узнать новости о вашем городе.

Холодный взгляд принца скользнул к его глазам. Битва взглядов, сейчас, пожалуй, единственная битва, в которой может выиграть Шаол.

— Вы предоставили информацию вашему отцу. Я хочу знать кто рассказал вам о нападении.

Веселье сверкнуло в темно-карих глазах принца.

— Один глупец.

— Мои люди страдают. Я хотел бы знать больше.

— Хорошо, — сказал Аргун. — Я ничего не могу вам сказать.

Шаол моргнул.

Аргун продолжил, махнув рукой на внешние двери:

— Слишком много глаз смотрят, лорд Вэстфол, и наш разговор отправляет сообщение. В зависимости от того, о чём мы говорим, оно меняет отношения в лучшую или худшую сторону. Поэтому, хотя я и рад вашему визиту, попрошу вас уйти.

Слуги, которые подошли, вероятно, собирались увезти его.

Шаол прорычал:

— Не надо.

Даже если этот человек и не понимал его языка, ясно понял выражение лица.

Шаол обернулся к принцу:

— Вы действительно хотите играть в эту игру?

— Это не игра. — просто сказал Аргун, направляясь к своему кабинету. — Информация верна. Мои шпионы не придумывают истории для развлечения. Хорошего дня.

И затем дверь в кабинет принца закрылась.

Шаол хотел бы ударить Аргуна кулаком по лицу, но… двое слуг ждали. Наблюдали.

Он встречал достаточно много придворных в Рафтхоле, чтобы понять, когда они лгут. Даже если это немного подводило его с Аэлиной. С остальными. Со всем.

Но Шаол не думал, что Аргун лжёт.

Рафтхол захвачен. Дорин пропал без вести. Судьба его народа неизвестна.

Он не сопротивлялся слугам, когда они увезли его обратно в комнату. И это злило его больше всего на свете.

* * *

Несрин не вернулась к обеду.

Шаол не позволил кагану, его детям и визирям заметить его беспокойство, которое с каждой минутой заставляло его надеяться, что она вот-вот войдёт в зал. Но нет.

Даже Каджа вернулась за час до обеда, хотя ничего и не узнала о нападении на Рафтхол. Она только подтвердила информацию Аргуна. Нападение действительно было. Но ничего точного не говорили. Вся торговля с континентом была приостановлена. Ни слова о том, где может быть Дорин.

Всё это тревожило его, но потом он начал нервничать по другому поводу — Несрин не возвращалась. Что-то могло случиться. Что-нибудь. Особенно если предположения Кашина относительно смерти его сестры были правильными. Если бы шпионы Мората были быть здесь, то, узнав о прибытии Шаола и Несрин, уже начали бы охоту.

Он должен был думать об этом до того, как она ушла.

Шаол едва мог есть, едва слушал разговоры. Дува спрашивала о музыке и танцах в его землях, а слева от него сидел Аргун, который спрашивал про торговые пути. Шаол не ответил на некоторые вопросы, а принц улыбнулся.

Тем не менее, Несрин не появилась.

Но Ирэн — да.

Она вошла в зал, одетая в тонкое просто платье цвета аметиста, которое заставляло её золотистую кожу светиться. Хасар и её возлюбленная поднялись, приветствуя целителя. Принцесса выгнала визеря, чтобы найти место для Ирэн.

Ирэн поклонилась кагану, который ответил ей лишь взглядом. Аргун тоже проигнорировал девушку, а Дува радовалась приходу целительницы, её муж чуть улыбался. Только Сартак склонил голову, а последний брат, Кашин, улыбнулся ей, встречаясь взглядом.

Кашин смотрел на девушку слишком долго, и та отвернулась от него. Шаол вспомнил, как принцесса дразнила Ирэн в тот день.

Но Ирэн не улыбалась в ответ, а лишь кивнула. Она говорила с Хасар и Ренией, последняя уговорила девушку съесть мясо. Действительно — целительница выглядела слишком худой, бледной и уставшей. Ирэн приняла еду с улыбкой и благодарностью. Умышленно не смотрела на Кашина. И на Шаола тоже.

— Я слышал, — сказал мужской голос на адарланском, — что Ирэн была назначена вам, лорд Вэстфол.

Он нисколько не удивился, заметив, что голос принадлежит Кашину.

И вовсе не удивился, заметив в глазах предупреждение.

Похоже, Ирэн не очень ценила принца. Хотя он мог только удивляться почему. Кашин был самым красивым из братьев и сестёр. Шаол был свидетелем того, как женщины буквально падали перед ногами Дорина, чтобы привлечь внимание. Кашин самодовольно посмотрел на него — и это напомнило Шаолу Дорина.

Когда-то давно он был таким. Целую жизнь назад. До того, как стал убийцей, до того, как ошейник сомкнулся на его шее.

Охранники, расставленные по залу, раздражали его. Шаол даже отказывался смотреть на них. Особенно на ближайшего, который стоял на расстоянии двадцать футов от стола. Прямо как Шаол — перед другим королём, в другом дворе.

— Так и есть, — всё, что смог ответить Шаол.

— Ирэн — самая лучшая в своём деле, если не считать высшую целительницу. — продолжал Кашин, посмотрев на неё.

Девушка не обращала на него внимания и была полностью отвлечена разговором с Ренией, как бы подчёркивая то, что Кашин ей не интересен.

— Да, я слышал.

— Она получила самые высшие баллы на экзаменах за все времена. — что-то вроде боли мелькнуло на лице принца. Ирэн продолжала игнорировать его.

— Посмотри, как ей плевать на тебя, — пробормотал Аргун.

Дува схватила руку Аргуна, как бы говоря заткнуться.

Кашин сказал Шаолу:

— Она здесь уже более двух лет.

Еще полезная информация. Похоже, Ирэн не долго здесь.

Шаол обнаружил, что Ирэн наблюдает за ним из-под опущенных ресниц. Предупреждение не вовлекать ее в разговор.

Он взвесил достоинства каждого из вариантов: мелкая месть за ее издевательства раньше или…

Она помогала ему. Или думала о помощи, по крайней мере. Было бы глупо отдалять ее.

Поэтому он сказал Кашину:

— Я слышал, вы обычно задерживаетесь в Балрухе и смотрите за сухопутными армиями.

Кашин выпрямился:

— Да. В течение большей части года я нахожусь там и наблюдаю за подготовкой наших войск. Если меня там не нет, значит я выхожу в степи с конными лордами.

— Вот и слава богам, — пробормотала Хасар из-за стола, смотря на Сартака.

Затем она закатила глаза и что-то прошептала в ухо возлюбленной, что заставило Рению засмеяться ярким, серебристым звуком.

Ирэн все еще смотрела на него, как на урода, и он мог поклясться, что досада мелькнула на ее лице — как будто простого присутствия Шаола за этим столом было достаточно, чтобы заставить ее сжать челюсти.

Кашин начал рассказывать про различные дни в своем городе на юго-западном побережье и контрастной жизни среди племен в степи.

Шаол ответил Ирэн столь же недовольным взглядом, как только Кашин сделал паузу, чтобы сделать глоток вина, а затем задал вопрос князю о его жизни. Шаол понял, что тот рассказывает полезную информацию об их армии.

Он не был единственным, кто это осознал. Аргун оборвал брата посредине рассказа о кузницах, которые они построили возле северных краев:

— Давай не будем обсуждать дело за ужином, брат.

Кашин закрыл рот, как хорошо обученный солдат.

И Шаол быстро понял, что Кашин не рассматривался как претендент на трон. Не тогда, когда он повиновался своему старшему брату как любой обычный воин. Хотя он казался порядочным. Лучшая альтернатива, чем ухмылка и отстраненность Аргуна или волчица, подобная Хасар.

Хотя это не совсем объясняло потребность Ирэн держаться на расстоянии от Кашина. Не то, что бы это было его дело или у него был интерес к этому… Конечно, не тогда, когда губы Ирэн сжались, и она повернула голову в направлении Шаола.

Возможно, она понравилась бы ему. Но если Кашин отдал предпочтение ей, тонкие отказы Ирэн наверняка не были бы мудрым шагом.

Звуки шагов раздались сзади, но это был только подчиненный визиря, который что-то пробормотал ему на ухо, прежде чем исчезнуть.

Не Несрин.

Шаол вновь посмотрел на выходы, ища капитана. Затем взгляд вернулся к столу, и Ирэн это заметила. Воинственность и раздражительность сверкали в её золотистых глазах, но… предупреждение тоже.

Она знала, кого он ищет взглядом. Отсутствие какого человека уничтожало его изнутри.

К его удивлению, целительница покачала головой. «Не показывай этого», — сказала она.

Он уже это знал, но всё равно кивнул девушке.

Кашин пытался привлечь Ирэн к разговору, но она отказывалась, отвечая коротко.

Возможно, презрение целительницы к Шаолу в то утро было просто её характером, а не ненавистью к людям Адарлана. Или, может, она просто ненавидела мужчин. Трудно не замечать шрам на горле девушки.

Шаолу удалось досидеть тут до десерта, но потом он вежливо ушёл.

Каджа уже ждала его.

Ирэн не сказала ни слова прощания и не обещала вернуться на следующий день. Она даже не посмотрела на него.

Но Несрин не было в комнате, когда Шаол вернулся. И если бы он искал её, то привлёк бы внимание. Так просто было бы использовать её против них…

Поэтому он ждал. Слушал шум фонтана в саду, песню соловья и тиканье часов.

Одиннадцать. Двенадцать. Он сказал Кадже идти спать — что он позаботиться о себе сам. Она не ушла.

Когда дверь открылась, был почти час ночи.

Несрин тихо проскользнула в комнату. Шаол это понял, потому что узнал её шаги.

Девушка заметила свечи в гостиной и вошла.

Её щеки покраснели, глаза сверкали

— Мне жаль, что я пропустила обед.

Его голос был низким:

— Ты хоть представляешь, как я переживал?

Она остановилась рядом:

— Я не знала, что должна докладывать о своих передвижениях. Ты разрешил мне идти.

— Ты ушла в чужой город и не вернулась тогда, когда обещала. — каждое слово острое, как лезвие.

— Для меня это не чужой город.

Он ударил ладонью по подлокотнику инвалидного кресла.

— Одна из принцесс была убита несколько недель назад. Принцесса. В собственном замке.

Она скрестила руки на груди:

— Мы не знаем, было ли это убийство. Кашин, кажется, единственный, кто так думает.

Это совершенно неважно.

— Я даже не мог искать тебя. Не мог показать им, что мне тебя не хватает, — сказал Шаол слишком тихо.

Она моргнула.

— Моя семья была рада видеть меня, если ты спросишь. И вчера они получили письмо от моего отца. Они спаслись. — Несрин начала расстёгивать пиджак. — И сейчас могут быть где угодно.

— Я рад это слышать, — сказал Шаол сквозь зубы, хотя и понимал её тревогу. Он сказал как можно спокойнее:

— Скажи в следующий раз, если ты поменяешь планы.

— Я была у них дома и потерялась во времени. Они умоляли меня остаться с ними.

— Можно было бы как-то предупредить меня.

— Мне нечего бояться в этом городе.

Она сказала это достаточно остро, чтобы он понял, что девушка имела ввиду. В Рафтхоле она постоянно была в опасности, а сейчас…

Он ненавидел себя за это чувство. Но всё же…

— Разве это не то, за что мы боремся? Чтобы наши земли могли быть такими же мирными и безопасными в один день?

Её лицо помрачнело.

— Да.

Она сняла пиджак, а затем начала расстёгивать рубашку.

— Я иду спать. Увидимся утром.

Она не дождалась его ответа, ушла в комнату и заперла дверь.

Шаол долго сидел в гостиной, ожидая, что девушка вернётся. Но потом всё-таки позволил Кадже перевезти его в комнату и помочь подготовиться ко сну. Затем девушка тихо ушла, потушив свечи.

Шаол ждал, пока откроется дверь.

Но Несрин не вошла. И он не мог пойти к ней — не будет же он так издеваться над бедной Каджой, которая только заснула.

Шаол всё еще ждал Несрин, когда сон поглотил его.

Глава 8

На следующее утро Ирэн решила прийти к лорду. Она не отправляла слово о том, что прибудет, но готова была поставить все свои деньги на то, что лорд Вэстфол и капитан будут ждать в десять.

Хотя из-за сомнений на лице Шаола, которые она заметила за ужином, девушка поняла, что тот не верит, что целительница придёт. Путь думает что хочет.

Она ужинала со всеми до одиннадцати, а потом Рения и Хасар утащили её с собой что-нибудь выпить. Ну, точнее, Ирэн смотрела, как они пьют, но решила не пить сама. В итоге, девушка вернулась в комнату в Торре около двух часов ночи. Хасар предложила остаться во дворце на ночи, но, учитывая, что ей было очень трудно избегать Кашина, который встретился с ними в тихом магазинчике в квартале Роз, Ирэн не хотела рисковать.

Не все еще восстановились после смерти Тумелун, а Хасар отказывалась об этом говорить. Ирэн едва знала самую маленькую принцессу, ведь она большую часть времени проводила с Кашином среди Даргана в степях и в окружённых стенами городах. В первые дни после смерти девушки Хафиза подтвердила, что та действительно прыгнула с балкона, и у Ирэн было желание утешить Кашина.

Ирэн знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что, несмотря на лёгкий, невозмутимый образ, хотя он и представал перед миром как дисциплинированный солдат, который подчиняется каждому приказу отца и бесстрашно командует армиями… за его улыбкой скрывалось целое море боли и горя.

Отношения между Ирэн и Кашином стали ужасными, но… она всё еще переживала о нём. Но девушка не отвечала ему на попытки сблизиться, не желая открывать ту дверь, которую она месяцами пыталась закрыть.

Она ненавидела себя за это, часто думала. В особенности тогда, когда смотрела на белые ткани, развевающиеся по ветру. И на ужине… она изо всех сил пыталась не смущаться, когда игнорировала Кашина, терпела похвалы, слушала ту гордость, которая всё еще осталась в его голосе, когда принц говорил о целительнице.

Эретия называла её не раз дурой, когда Ирэн рассказала об их отношениях, когда они вместе занимались исцелением зимой. Ирэн знала, что Эретия права, но у девушки были свои планы. Опасно было любить Кашина — до того, как все займут свои звания и всё успокоится.

Ей хотелось, чтобы возвращение лорда Вэстфола не совсем зависело от неё.

Ирэн постучала в дверь. Любезная слуга быстро открыла и пропустила целительницу.

Во дворце их было так много, что Ирэн знала имена только нескольких. Эту девушку она когда-то встречала.

Целительница кивнула и вошла.

Слугам хорошо платили и относились к ним тоже достаточно хорошо, чтобы люди почти дрались за эту работу. Хотя получить её могли только так или иначе связанные с уже работающими. Каган и его суд считали своих слуг людьми с правами и признавали законы для их защиты.

В отличие от Адарлана, где многие жили и умирали в кандалах. В отличие от рабов, которые томились в Калакулле и Эндовьере, которым никогда не позволяли видеть солнце или дышать свежим воздухом.

Весной этого года она слышала о том, что были совершены массовые убийства в шахтах. Бойня. И воспоминания об этом заставили исчезнуть нейтральное выражение её лица, когда девушка дошла к роскошной гостиной. Она не знала, заключили ли они какие-то сделки с каганом, но он, конечно, умел заботиться о своих гостях.

Лорд Вэстфол и молодой капитан сидели точно там же, где и прошлым утром. Но они уже не выглядели счастливыми.

Действительно — даже избегали взглядов друг друга.

Ну, по крайней мере, ни один из них не решил притворяться любезным сегодня.

Лорд уже, без сомнений, заметил Ирэн, и её синее платье, которое она уже надевала прошлый раз, ту же обувь.

У Ирэн было всего четыре платья. Фиолетовое, которое она надевала на ужин, — самое красивое. Хасар всегда обещала купить для неё одежду, но постоянно забывала. Не то, что бы девушку это беспокоило. Если бы она приняла подарок, то была бы обязана посещать дворец чаще. Хотя и были некоторые одинокие ночи, когда она задавалась вопросом, о чём, чёрт возьми, она думала, отталкивая Кашина, напоминая себе, что большинство девушек убиваются за него и приглашение во дворец, но она не осталась бы здесь надолго. Не было смысла начинать отношения.

— Доброе утро, — сказала Несрин.

Женщина казалась более спокойной, хотя напряжение между ней и лордом Вэстфолом росло.

Это не её дело. Только если это не будет мешать исцелению.

— Я говорила с высшим целителем. — ложь. Но, технически, она ведь говорила с Хафизой.

— И?

До сих пор ни единого слова от лорда. Тени под его глазами стали чуть заметнее, а кожа бледнее. Если он и был удивлён её возвращению, то не показал этого.

Ирэн собрала верхнюю часть волос в хвост, оставив нижнюю половину распущенной. Ей нравилась такая причёска.

— Я хотела бы вновь вас осмотреть, лорд Вэстфол.

Никаких эмоций не появилось в глазах лорда. Тем не менее, Несрин откинулась на подушки и спросила:

— Большая ли вероятность того, что вы вылечите его?

— Раньше я исцеляла травмы позвоночника. Хотя это был всадник, который упал с лошади, а не ранен в бою. И не от магии. Я сделаю всё возможное, но ничего не гарантирую.

Лорд вновь ничего не сказал.

«Скажи что-нибудь», — потребовала она, встречая его холодный и усталый взгляд.

Его глаза скользнули к её горлу — к шраму, который она не позволила Эретии исцелить.

— Нужно ли мне присутствовать? — слова Несрин были какими-то плоскими.

— Я думаю, — сказала Ирэн Несрин через плечо, — что если у вас есть другие дела, капитан, то пока я с ним, можете уходить. Я пошлю за вами, если понадобитесь.

— А что на счёт его перемещений?

Глаза лорда сверкнули.

И хотя Ирэн недолюбливала его, сказала:

— Я могу помочь. И считаю, что лорд Вэстфол более чем справляется с этим.

На его лице мелькнула благодарность. Шаол сказал Несрин:

— И я могу сам спросить, если нужно будет.

В выражении лица Несрин было заметно чувство вины, но девушка кивнула и закусила губу. Затем прошептала Шаолу:

— Меня вчера пригласили. И я планирую принять предложение.

Умно — не говорить о своих перемещениях.

Шаол серьёзно кивнул:

— Только на этот раз отправь сообщение.

Вчера вечером, когда капитан не явилась на ужин, Ирэн заметила беспокойство в глазах лорда.

Человек, который не привык, что те, кто ему дороги, уходят и он не может их найти. Не так, как мог раньше.

Несрин попрощалась и ушла.

Ирэн подождала пока закроется дверь.

— Мудро было не говорить о своих планах.

— Почему?

Первые слова, обращённые к Ирэн за всё это время.

Она кивнула на открытые двери фойе:

— Даже у стен есть уши. Все слуги подкуплены детьми кагана. Или визирями.

— Я думал, каган платит им всем.

— О, так и есть. — сказала Ирэн, подходя к сумке, которую оставила у двери. — Но его дети и визири покупают преданность слуг другими способами. Одобрения или какие-то дополнительные удобства взамен на информацию. На твоём месте, я была бы осторожна с той, кто назначена тебе.

У самой маленькой змеи может быть самый смертоносный яд.

— Вы знаете, кто… владеет ими?

Он сказал это слово так, будто ему было жутко неприятно это говорить.

Ирэн просто ответила:

— Нет.

Она взяла из сумки жидкость цвета янтаря, некоторые другие ингредиенты и несколько полотенец. Он следил за каждым движением.

— У вас есть рабы в Адарлане? — Ирэн задала вопрос мягко, незаинтересованно.

— Нет.

Она положила чёрный блокнот на стол, прежде, чем поднять брови:

— Ни одного?

— Я считаю, что правильно платить за работу людям. И верю, что у каждого есть неотъемлемое право на свободу.

— Я удивлена, что ваш король позволил вам жить, если вы так думали.

— Держал свои мысли при себе.

— Мудрый ход. Лучше сохранить свою шкуру и спокойно сидеть, а не говорить о тысячах порабощённых.

— Вся работорговля была закрыта и остановлена. Теперь строго запрещена. Это один из законов, которые выдал мой король. Я лично видел, как он составлял документ.

— Новые законы для новой эры? — слова были остры, как ножи, которые она носила с собой для операций.

Он неуверенно посмотрел на неё:

— Дорин Хавильярд не похож на отца. Именно ему я служил все эти годы.

— И всё-таки были почётным капитаном королевской гвардии бывшего короля. Стало удивлением, что дети кагана не требуют от вас поделиться секретом, как вам удалось столько времени хорошо играть в королевские игры.

Его руки сжались на подлокотниках инвалидного кресла.

— В прошлом я сделал много ошибок, — сказал он, — о которых я жалею. Но я могу только двигаться дальше и пытаться их исправить.

Бороться, чтобы убедиться, что не совершит их снова. Он кивнул на лекарства, которые она только что достала из сумки:

— И я не могу этого сделать в инвалидном кресле.

— Вы, конечно, могли бы сделать это и так. — сказала Ирэн.

Он не ответил. Хорошо.

Если он не хочет говорить об этом… целительница, конечно же, тоже не хотела.

Ирэн кивнула на длинный диван:

— Ложись на живот. Без рубашки.

— Почему не на кровать?

— Капитан Фалюк была здесь вчера. Я не войду в твою спальню без её присутствия.

— Она не моя… — он замолчал. — Это не будет проблемой.

— И всё же ты видел вчера вечером, что это может оказаться проблемой для меня.

— С…

— Да. — она резко посмотрела в сторону двери. — Давай, на диван.

Она видела как себя вёл Кашин с капитаном за ужином. Ей хотелось сползти со стула и спрятаться под столом.

— У вас нет к нему симпатии, если не секрет? — спросил он, скользнув к кушетке, расстёгивая пиджак.

— Я не ищу для себя такой жизни.

Не тогда, когда риски были такими высокими.

Охота на неё, мужа и детей, если Кашин не станет каганом. В лучшем случае он окажется бесплодным — как только новый каган произведёт достаточно наследников, чтобы обеспечить продолжение родословной.

Кашин отмахнулся от её переживаний той ночью в степи, отказался понимать её. И это поставило между ними непреодолимую стену.

Шаол кивнул, вероятно, хорошо понимая это. Кашин никогда не станет наследником — не тогда, когда есть лучшие претенденты, такие, как Сартак, Аргун или Хасар.

Ирэн добавила, чтобы больше не было вопросов:

— И это не твоё дело.

Он посмотрел на неё. Не так, как другие мужчины или Кашин, а… как будто оценивал врага.

Ирэн скрестила руки на груди. Стабильная, оборонительная позиция, которой её научила таинственная незнакомка.

Готовая противостоять кому угодно.

Даже лорду Адарлана. Казалось, он заметил это и сжал челюсть.

— Рубашка, — повторила она.

С испепеляющим взглядом, он снял рубашку, аккуратно положив её на место, где уже сложил пиджак. Затем Шаол быстро снял сапоги и носки.

— Брюки тоже. — сказала она ему. — Но нижнее бельё не снимай.

Его руки скользнули к поясу и заколебались.

Он не мог просто так снять брюки — без посторонней помощи. По крайней мере, в инвалидном кресле.

Она не позволила жалости проявиться на её лице, когда махнула рукой:

— Приляг, я помогу.

Он вновь засомневался.

Ирэн положила руки на бёдра:

— Хотя я и хотела бы сказать, что ты мой единственный пациент, — солгала она, — у меня есть и другие дела.

Он сильнее сжал челюсть, но пересел на диван.

Сила в его движениях была достойна восхищения. Так легко мышцы на руках, спине и груди подняли его вверх. Будто он делал так всю жизнь.

— Ты тренировался с тех пор… а сколько времени прошло с момента получения травмы?

— Это случилось летом. — он полностью пересел на диван. — И да, я не хотел сидеть без дела и не вижу смысла останавливаться.

Этот человек был с каменной силой воли. Рана его чуть потревожила, но не сломала. Она задумалась, знает ли он это.

— Хорошо, — просто ответила Ирэн. — Упражнения — как для верхней части тела, так и для ног — очень помогут.

Он вглядывался в ноги, когда их схватили слабые судороги:

— Шевелить ногами?

Целительница жестом велела перевернуться.

Он повиновался.

Ирэн несколько раз вздохнула, осматривая его. Ростом Шаол был около шести футов (182,88 см). Если он сможет встать на ноги, то будет выше Ирэн.

Целительница сняла с него брюки.

Когда она осматривала бёдра, то чувствовала, что в них всё еще есть мышцы, но присмотревшись лучше…

Они начали атрофироваться. Им уже не хватало жизненной силы.

Она положила руку на одно бедро, ощупывая мышцы. Её магия прошла сквозь кожу к костям и начала исследовать.

Да, действительно.

Ирэн убрала ладонь и застала лорда, смотрящим на неё.

— Они начинают крошится, да?

Она удерживала каменную маску на лице:

— Атрофированные части тела можно восстановить. Но да. Мы должны будем пытаться удерживать их от полного атрофирования, на протяжении всего исцеления. Чтобы когда вы стояли, то как можно больше было поддержки именно в ногах.

— Значит, это будет не просто исцеление, но и тренировка.

— Ты сказал, что не любишь сидеть на месте. Есть много упражнений, которые можно сделать при травме позвоночника, которые заставят кровь вновь течь к ногам, что поможет в процессе исцеления. Я буду наблюдать за тобой.

Она избегала слова «помогу».

Лорд Шаол Вэстфол не был человеком, который может рассчитывать на помощь других людей. Кого угодно

Она осмотрела позвоночник еще раз — и этот странный шрам чуть ниже затылка.

Даже теперь невидимая сила, которая обволокла её ладони, казалось, отшатнулась.

— Что это за магия?

— Это имеет значение?

Ирэн махнула рукой и сжала зубы.

— Это помогло бы мне узнать что могло превратить кости и нервы в сплошной хаос.

Он не ответил. Типичный упрямый адарланец.

Ирэн надавила:

— Это был огонь?

— Нет. Не огонь.

Магическая травма, сказал он. Полученная летом. Она слышала, что в те дни магия вернулась на северный континент, что она была освобождена Аэлиной Галантией.

— Ты сражался с магами, к которым вернулся их дар в тот день?

— Нет. — резко сказал он.

Ирэн посмотрела в его глаза — увидела твёрдый, упрямый взгляд.

Что бы там ни случилось, это было ужасно. Достаточно ужасно, чтобы оставить такие тени на его лице, сделать его более холодным и сдержанным.

Она исцеляла людей, которые пережили ужасы. Кто не мог ответить на вопросы, которые она задавала. И он, возможно, хотя и служил этому убийце… Ирэн попыталась не скорчить гримасу. Девушка поняла, что Хафиза предложила это исцеление потому, что часто целители исцеляют не только физические раны, но и душевные. Не с помощью магии, а… обычных разговоров. Прогулок с пациентом. Они вместе шли по тем тёмным дорожкам ужасов прошлого и избавлялись от них.

Но помочь лорду… Ирэн отбросила эту мысль. Она подумает об этом позже.

Закрыв глаза, целительница послала маленький, нежный отголосок магии, положив руку на этот шрам.

Холод врезался в неё, словно шипами. Это чувство обожгло кровь и кости.

Ирэн отскочила назад, как будто от физического удара.

Холод и тьма, гнев и агония…

Она сжала челюсть, пытаясь вернуться обратно в себя. Будто бы кто-то послал тонкую нить власти над её сознанием — откуда-то из темноты.

Боль была просто невыносимой.

Ирэн оттолкнулась от холода — холода и чего-то потустороннего.

Это магия из другого мира. Ничего естественного или хорошего. Она никогда с таким не сталкивалась и ничего не знала о ней.

Её магия начала сопротивляться этой нити, пытаясь что-нибудь сделать…

— Ирэн, — его слова были так невыносимо далеки, а ветер, тьма и пустота кружили вокруг девушки…

И тогда это эхо небытия, казалось, успокоилось.

Холод наполнил целительницу, сжигая всё внутри.

Ирэн бросила свою магию в эту тьму, как спасительный факел. Свет был чистым и ярким.

Тьма отступила, паук уполз в свой угол. Достаточно далеко, чтобы девушка отдёрнула руку и отступила назад на несколько шагов.

Шаол смотрел на неё.

Руки Ирэн дрожали. Присутствие чего-то древнего и страшного…

Она приказала собственной магии согреть её кости и кровь, чтобы чуть успокоиться. Даже когда она удержала эту потустороннюю силу, невидимая рука погладила её спину, успокаивая.

Ирэн рассмеялась:

— Скажи мне, что это такое.

Потому что всё, что она видела и чувствовала, казалось незнакомым.

— Это внутри меня? — настоящий страх сверкнул в его глазах.

О, он знал. Знал, как магия создала эту рану, что может скрываться внутри. Знал об этом достаточно много, чтобы бояться. Если такая магия существовала в Адарлане…

Ирэн тяжело сглотнула:

— Я думаю… Думаю, это всего лишь отголосок чего-то большего. Как метка или… знак. Он не живой, но… — она согнула и разогнула пальцы. Как такое может вообще быть? — Скажи мне что это. Если я собираюсь иметь дело с этим, мне нужно знать. Всё, что можешь рассказать.

— Я не могу.

Ирэн открыла рот, но лорд посмотрел на открытую дверь — повторение её предупреждения про то, что даже у стен могут быть уши.

— Тогда попытаемся это обойти. — заявила она. — Сядь. Я хочу осмотреть твою шею.

Он повиновался. Целительница наблюдала за ним. Хорошо, что у него было столько терпения и силы.

Ирэн старалась держась себя в руках, пока шагнула на подкашивающихся ногах к столу, где оставила лекарства, и взяла бутылочку с эвкалиптом. Девушка открыла её и села рядом с лордом на диван. Успокаивающий запах окутал их обоих.

Сидя на этом диване, лорд действительно был выше девушки. Он был сильным и мускулистым, а сейчас девушка это заметила больше всего. Кто бы мог подумать… она сидит рядом с лордом Адарлана.

Ирэн не позволила себе продолжить эти мысли, налив немного масла на руки, и растёрла. Он глубоко вздохнул, а Ирэн без предупреждения опустила руки на спину лорда. Целительница начала массировать плечи и спину Шаола. Он застонал. Этот звук отразился в ладонях, а затем исчез.

— Мне жаль, что так получилось.

Она проигнорировала извинения, сильнее надавив на спину. Еще один стон. Возможно, это заставило её стать жестокой и забыть о смущении. Девушка наклонилась вперёд и продолжила массаж.

Она направила свою магию на создание магического щита, чтобы та ужасная сила вновь не вернулась.

— Расскажи, что знаешь. — пробормотала она ему на ухо, касаясь щекой его щеки. — Сейчас.

Он подождал немного, слушая нет ли кого поблизости. И когда руки Ирэн скользнули к его шее, разминая мышцы, лорд Вэстфол начал говорить.

К чести Ирэн, её руки не дрогнули, когда Шаол рассказал ей на ухо об ужасах, которые не мог придумать даже сам тёмный бог.

Про Врата Вэрда. Камень Вэрда. Гончих Вэрда. Валгов и Эравана, о принцах и ошейниках. Даже для него это больше казалось сказкой, которые когда-то шептала его мать во время долгих зимних ночей в Аньеле, когда дикие ветры кружили на улице.

Он не сказал ей о ключах. О короле, который был порабощён Валгом на два десятилетия. О порабощении Дорина. Он не сказал ей, кто именно напал на него и о личности Перрингтона. Только магия Валгов могла противостоять им. Что демоны на стороне Перрингтона.

— Итак… Один из демонов сделал это. Именно его сила поразила тебя здесь, — задумчиво сказала Ирэн.

Она не смела прикоснуться к шраму, опасаясь почувствовать то же чувство вновь. Он едва удерживался от стона, когда целительница продолжала массажировать его напряжённые плечи и шею.

Он и не знал, что тренировки так сильно напрягли его.

— Да, — сказал Шаол, наконец. — Он хотел убить, но… кое-кто меня пощадил.

— Что?

Страх давно исчез из голоса девушки, руки не дрожали.

Шаол наклонил голову назад и сжал зубы:

— Талисман, который защищал меня от такого зла.

На самом же деле — милость короля, который пытался помешать демону совершить это. Не только из доброты к нему, но и из жалости к Дорину.

Волшебные руки Ирэн остановились. Она отстранилась, посмотрев в его лицо:

— Аэлина Галантия разрушила стеклянный замок. Вот почему она это сделала — поэтому захватила Рафтхол? Чтобы победить их?

«И где был ты?» — висел в воздухе недосказанный вопрос.

— Да, — Шаол обнаружил, что шепчет в её ухо. — Она, Несрин и я работали вместе. С многими другими.

О ком он не слышал новостей, понятия не имел где они. Они дрались за свои земли, за своё будущее, пока он сидел здесь. Не смог получить частную аудиенцию с принцем, не говоря уже о кагане.

— Эти ужасы, связанные с Перрингтоном, — тихо сказала Ирэн. — Какие-то армии будут сражаться с ним?

Страх вернулся, исказив черты её лица, но он сказал правду:

— Да.

— И ты… ты будешь сражаться с ними?

Он горько улыбнулся:

— Если ты сможешь вылечить меня.

«Если ты сможешь сделать невозможное».

Ирэн сидела на диване, осторожно оценивая. На мгновение Шаол подумал, что она что-то скажет или спросит, но девушка только покачала головой.

— Мне нужно некоторое время. Прежде, чем я осмелюсь пойти дальше.

Она указала на его спину и Шаол осознал, что сидит только в нижнем белье.

Лорд наклонился за одеждой:

— Есть ли риск для тебя в этом исцелении?

Если бы был…

— Я не знаю. Действительно раньше никогда такого не встречала. Я хотела бы изучить это, прежде, чем начну лечить тебя и составлю режим упражнений. Нужно провести исследование в библиотеке Торре сегодня вечером.

— Конечно.

Если эта травма может нанести вред им обоим в процессе исцеления, он бы отказался. Не знал бы какого чёрта он будет делать дальше, но отказался бы позволять ей прикасаться к нему.

— Ты никогда не говорила сколько стоит лечение.

Это должна быть безумная сума. Если они прислали лучшую из лучших…

Ирэн нахмурилась:

— Если ты хочешь, можешь пожертвовать любую суму на содержание Торре и его персонала, но нет никакой цены и я даже не жду никакой платы.

— Почему?

Девушка встала и скользнула рукой в карман.

— Сильба одарила меня своей магией. Неправильно брать плату за то, что я получила бесплатно.

Сильба — богиня исцеления.

Он знал еще одну молодую особу, благословлённую богами. Неудивительно, что обе они обладали столь ярким огнём в глазах.

Ирэн взяла бутылочку с приятным запахом эвкалипта и начала собирать сумку.

— Почему ты решила вернуться, чтобы помочь мне?

Ирэн остановилась и напряглась. Затем обернулась к нему.

Ветер пробрался в комнату из сада, развивая пряди её волос.

— Я думала, что отказ может плохо повлиять на моё будущее.

— Мы не планируем жить здесь.

Независимо от того, что она подразумевала.

Ирэн пожала плечами:

— Я тоже.

Она собрала сумку и направилась к двери.

Он остановил её своим вопросом:

— Ты планируешь вернуться?

В Фэнхарру? В ад?

Ирэн посмотрела на дверь, на слугу, ожидающую в фойе:

— Да.

Она хотела не просто вернуться в Фенхарру, но и помочь в войне. В этой войне отчаянно понадобятся целители. Неудивительно, что девушка побледнела от ужасов, которые он прошептал ей на ухо. Не только о том, с чем они столкнуться, но и о том, что может её убить.

И хотя её лицо оставалось бледным, когда целительница заметила удивлённо поднятые брови, добавила:

— Это правильно. Тех, кто мне много чего дал, тех добрых людей, которые помогли мне добраться сюда, я не оставлю.

Он хотел поспорить и убедить её остаться — в безопасности. Но Шаол заметил настороженность в её глазах и ожидание ответа. Другие, скорее всего, уже предостерегали её на счёт войны.

Поэтому лорд вместо этого сказал:

— Мы с капитаном Фалюк не такие люди, которые будут обижаться на вас или попытаются наказать.

— Ты служил человеку, который делал так.

И, вероятно, действовал от его имени.

— Могла бы ты поверить мне, если бы я сказал, что он оставлял свою грязную работу другим людям, не подчинённым мне, и часто не посвящал в детали?

Её выражение лица сказало лорду достаточно. Девушка потянулась к дверной ручке.

— Я знал, — сказал он тихо. — Что он делал ужасные вещи. Знал, что многие пытались сразиться с ним, когда я был маленьким, и он разбил их в щепки. Чтобы стать капитаном, приходилось много в чём уступать. Я делал это охотно, потому что сосредоточился на защите будущего Адарлана — на Дорине. Даже будучи маленьким, я знал, что он не похож на своего отца. Знал, что с ним у нас всех будет лучшее будущее, если он сможет достаточно долго прожить — эмоционально и физически. Но ему нужен был союзник, друг, в этом дворце гадюк. Ни один из нас не был достаточно сильным и взрослым, чтобы бросить вызов его отцу. Мы видели, что случалось с теми, кто даже просто думал о восстании. Я знал, что если Дорин ошибется, то король убьёт его, наследник или нет. Поэтому я ждал и пытался обезопасить принца.

Лицо Ирэн не изменилось.

— Что случилось?

Наконец, он потянулся за рубашкой.

— Мы встретили кое-кого. Того, кто направил меня на ложный путь, против которого я боролся, пока это не стало безумно рискованным — как для меня, так и для других. Слишком рискованным. Поэтому ты можешь смотреть на меня с неприязнью, Ирэн Тауэрс, и я не буду обижаться. Но, поверь, в Эрилее нет никого, кто ненавидит меня больше, чем я сам.

— За тот ложный путь?

Он надел рубашку и потянулся за брюками.

— Мне нужно исцеление для борьбы с последствиями этого пути — с ошибками, которые я совершил, шествуя по нему.

— И какой путь ты хочешь выбрать сейчас? Что Правая Рука Адарлана будет делать в будущем?

Никто не спрашивал об этом у него. Даже Дорин.

— Я всё еще учусь… решать всё, — признался он. — Но, определённо, сначала что я прогоню Перрингтона и Валгов с наших родных земель.

Она поймала это слово — «наших». Ирэн закусила губу.

— Что случилось в ту летнюю ночь?

Он расплывчато рассказывал. Не сказал ей об атаке, днях и месяцах, ведущих к ней. И последствия тоже.

Эта комната мелькнула у него в мыслях — как голова катилась по мрамору, как кричал Дорин. Это смешивалось с другим моментом — Дорин, стоявший рядом с отцом, выглядит холодно, как смерть и жестоким, как любой уровень царства Эллады (богиня смерти, дарующая смерть от насилия или сожжения; царство Эллады — Ад).

— Я рассказал тебе, что случилось, — просто ответил Шаол.

Ирэн изучала его, играя с ремешком сумки:

— Решить эмоциональные последствия травмы тоже часть процесса исцеления.

— Мне не нужно ничего решать. Я знаю что произошло до, во время и после.

Ирэн стояла совершенно неподвижно, эти слишком мудрые глаза не показывали волнения.

— Мы посмотрим позже.

Проблемы и тьма тех дней, повисшая в воздухе между ними, стала пеплом на языке Шаола, когда Ирэн повернулась на каблуках и ушла.

Глава 9

Через два часа Ирэн, прислонив голову к ванне, смотрела в темноту, скрывающуюся высоко над ней.

В середине дня Вомб был почти пуст. Её единственной компанией был поток воды подземных горячих вод, протекающих через дюжину ванн, встроенных в пол пещеры, и капель воды из зубчатых сталагмитов, которая приземлялась на бесчисленные колокола, подвешенные между столбами из белого камня.

Свечи горели в специально построенных нишах и вокруг ванн, золотя пар и высеченные на стенах совы.

Ткань смягчала поверхность ванны, Ирэн вдыхала горячие пары, наблюдая за тем, как они поднимаются и исчезают в темноте, нависшей над головой. Вокруг эхом отзывался высокий, сладкий звон, изредка прерываемый ясными нотами.

Никто в Торре не знал, кто первым принёс колокольчик из серебра, стекла или бронзы в комнату для молитв Сильбе. Некоторые колокола были там так давно, что покрылись минеральными отложениями. Их звон, когда вода капала на них, теперь был не больше, чем еле-еле слышный. Но это была традиция: каждый целитель Торре подвешивал колокол. Имя и дата входа в Башню была высечена не нём. Колокол символизировал вечность, а также дарил музыку всем целителям, которые приходили сюда. Голоса любимых сестёр вечно пели им.

И, учитывая, сколько целителей прошло через залы Торре, смотря на это количество колоколов, больших и маленьких, которые заполняли почти всё пространство… вся комната, размером с тронный зал кагана, была наполнена эхом. Эти звуки наполняли душу Ирэн и кости.

Древний архитектор обнаружил горячие источники внизу под Торре и построил несколько ванн, встроенных в пол, чтобы сквозь них текла вода. Ирэн протянула руку к одному из отверстий в боковой части ванны, вода протекала сквозь пальцы к отверстию с другой стороны, чтобы вновь вернуться в дремлющее сердце земли.

Ирэн сделала еще один глубокий вдох, откидывая влажные волосы, прилипшие ко лбу.

Она искупалась перед тем, как войти в ванны — все должны были сделать это перед входом, чтобы очистить себя от пыли, крови и прочей грязи. Служанка ждала её с лёгким халатом цвета лаванды, чтобы девушка могла носить его тут. Ирэн вошла в воду, обнажённая, если не считать кольца матери.

Девушка подняла руку перед собой и начала рассматривать кольцо, — и то, как свет свечей играл на металле. Повсюду звенели колокола, смешиваясь в капелью воды.

Элемент Сильбы — вода. Ирэн знала, что она не единственная, кто почувствовал, будто находится в объятиях Сильбы в этих ваннах.

И темнота над ней… она отличалась от той, которая была в ране лорда Вэстфола. Противоположна этой черноте, которая была олицетворением дара, покоя и мыслей.

Ирэн вглядывалась в неё, будто в саму душу Сильбы. И могла бы поклясться, что чувствовала, что кто-то смотрит в ответ.

Целительница обдумывала то, что сказал Шаол.

Твари из древних кошмаров — из другого мира. Демоны. Тёмная магия.

Даже в успокаивающих, тёплых водах, кровь Ирэн похолодела.

На тех северных, далёких полях боя она ожидала, что будет лечить раны от стрел или разрушенные кости. Любые болезни, которые проявлялись бы в холодные месяцы.

Но точно не раны от тварей, которые разрушали душу и тело. Они использовали когти, зубы и яд. Тёмная сила, которая находилась в травме позвоночника… это не треснутая кость или запутанные нервы. Ну, технически, да, но магия была привязана к нему.

Она всё еще не могла освободиться от чувства, что внутри темноты что-то пошевелилось. Проснулось.

Звон колоколов и воды затухал, усыпляя её разум.

Сегодня вечером она пойдёт в библиотеку. Посмотрит была ли какая-то информация о том, что рассказал лорд, если, возможно, кому-то уже встречались такие магические травмы.

Она слишком много предложила взамен на возможность уйти. Сражаться с тем, что находится внутри лорда…

— Как?

Ирэн произнесла слово в пар, темноту и звон.

Она всё еще могла ярко видеть ту картину — как её магия отшатнулась, чувствовать то отвращение от демонической силы. Противоположность тому, какой была её магия. В темноте, парящей над головой, целительница всё еще это видела.

Эта тьма… манила. Как бы говорила:

«Ты должна войти туда, куда боишься».

Ирэн тяжело сглотнула. Войти в ту гнилую магию, которая поселилась в спине лорда…

«Ты должна войти», — прошептала сладко тьма, и вода пела вместе с ней.

«Ты должна войти», — вновь повторилось бормотание, и темнота, казалось, приблизилась на дюйм.

Ирэн позволила это. Пусть она посмотрит глубже в темноту.

Но бороться с той ужасной силой внутри Шаола, рисковать собой ради испытания Хафизы, ради сына Адарлана, когда её народ подвергаются нападениям и сражениям в этой далёкой войне и каждый день умирает много людей…

«Я не могу».

«Ты не хочешь», — тьма бросила ей вызов.

Ирэн отказалась. Хотя и пообещала Хафизе исцелить его… То, что целительница почувствовала сегодня… Исцеление займёт слишком много времени. Если она найдёт способ помочь ему.

Девушка обещала, но эта травма…

Тьма, казалось, отступила назад.

«Я не могу», — настаивала Ирэн.

Никто ей больше не ответил. Далеко, будто в другом мире, послышался чистый звон.

Ирэн моргнула и вернулась в мир.

Она вглядывалась в темноту, но обнаружила только гладкую, чёрную вуаль. Абсолютно пустую. Как будто она оттолкнула этот голос, разочаровала.

Голова Ирэн чуть опустилась, когда девушка села. Ноги немного занемели. Сколько же она здесь сидит?

Сердце быстро билось, когда девушка бросила еще один взгляд в темноту, ища еще какой-то способ. Другой вариант.

Но никого не было.

Звук открывающейся двери прогромыхал сквозь пещеру, а затем послышался дрожащий вздох.

Ирэн обернулась, вода стекала с волос, которые выскользнули с прически, и заметила, что какая-то девушка вошла внутрь и направилась к ванной.

С этим паром вокруг было очень сложно узнать её, хотя, Ирэн, конечно, не знала имени каждого целителя в Торре.

Ирэн потянулась за полотенцем, а затем надела халат.

Это место было создано для уединения, молчания. Целители входили в воды, чтобы вновь соединиться с Сильбой или сосредоточиться.

Некоторые искали совета, некоторые прощения, а некоторые хотели освободить свои эмоции, которые не могли показать пациентам и другим людям.

И хотя Ирэн знала, что лучше было бы уйти…

Плечи женщины дрожали, послышался еще один всхлип.

Почти бесшумно, Ирэн подошла к целительнице в ванной. Чуть загорелая кожа и золотистые волосы — почти как у Ирэн.

Рыжеватые глаза женщины были мрачными, когда она смотрела на темноту высоко над собой, слёзы катились по щекам и падали в воду.

Были раны, которые невозможно исцелить. Некоторые болезни, которые не могла исцелить даже магия. Если люди немного опоздали или не заметили симптомов.

Целительница не смотрела на неё, когда Ирэн молча села рядом с ванной и взяла руку девушки в свою.

После невыносимо бесконечных пары минут, женщина в ванной пробормотала:

— Ей было три года.

Ирэн сжала влажную руку целительницы. Не было слов, которые могли бы успокоить.

— Я хочу… — голос женщины сломался, всё её тело била крупная дрожь. — Иногда я хочу, чтобы у меня не было этого дара.

Она, наконец, обернулась к Ирэн:

— Ты когда-нибудь такое чувствовала?

Такой неосторожный вопрос.

Нет. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Ни разу. Даже когда дым от смерти её матери обжигал глаза, и она знала, что не сможет ничем помочь. Девушка никогда не ненавидела дар, который ей подарили, потому что она никогда не была одна за все эти годы благодаря ему. Даже когда магия ушла с родины, Ирэн чувствовала это — как тёплую руку, сжимающую её плечо. Поддержку. Напоминание о том, кто она и живая связь с бесчисленными поколениями женщин-целительниц Тауэрс, которые прошли этот путь до неё.

Целительница искала в глазах Ирэн ответ, который был ей нужен. Ответ, который девушка не могла ей дать.

Поэтому она просто сжала руку женщины и уставилась в темноту.

«Ты должна войти туда, куда боишься».

Ирэн знала, что ей нужно делать. Но жаль, что она этого не сделает.

* * *

— Неужели Ирэн не исцелила вас?

Сидя за высоким столом в большом зале кагана, Шаол обернулся туда, где принцесса Хасар заняла несколько мест. Охлаждающий ветерок, пахнущий надвигающимся дождём, пробрался в комнату сквозь открытые окна, развивая белые ткани, свисающие на верхних рамах.

Кашин и Сартак посмотрели в их сторону — последний с неодобрением нахмурился.

— Ирэн очень талантлива, — осторожно начал Шаол, понимая, что многие подслушивали. — Но мы находимся только лишь на начале длительного пути. Она ушла сегодня днём, чтобы провести исследование в библиотеке Торре.

Губы Хасар скривились в ядовитой улыбке:

— Какое счастье, что вы еще долго будете радовать нас своей компанией.

Как будто бы он добровольно согласился бы остаться здесь хоть на минуту.

Но Несрин ответила:

— Любой шанс пообщаться нашим двум народам — большая удача.

— В самом деле, — ответила Хасар.

Её любовницы не было видно, но ни одна из них не была с Ирэн. Страх целительницы он чувствовал даже в воздухе. Разумеется, она хотела сохранить хладнокровие, но всё равно.

Действительно, какая-то небольшая часть его надеялась, что Ирэн останется в стороне, хотя бы для того, чтобы избежать душевных разговоров.

Он ясно дал бы понять ей завтра, что сам сможет исцелить свою душу.

В течении долгих минут затянулась тишина, и Шаол заметил слуг, проскользнувших мимо, охранников у окон и арок.

Еда в животе превратилась в свинец при виде униформы, на то, как они стояли прямо и гордо. Сколько времени он сам охранял короля? Сколько ругал своих людей за то, что они говорили или нарушали другие правила?

Один из стражников кагана заметил его и коротко кивнул.

Шаол быстро отвернулся, его ладони вспотели. Но он заставил себя продолжать наблюдать за окружающими его лицами, тем, что они носили, как двигались и улыбались.

Никакой злой силы не было. Пока что он её не заметил.

Аэлина говорила, что от Валга плохо пахнет, и их кровь чёрная, а не красная. Было бы куда проще ранить всех здесь и проверить.

На самом деле, это была не плохая идея. Можно было бы предложить такую идею кагану.

Встреча с каганом, чтобы рассказать об этой опасности, и, возможно, добиться определённого прогресса в договорённости. Чтобы те, кто сидели рядом с ним, никогда не носили ошейник Вэрда. Чтобы их близкие не узнали какого это, смотреть и видеть ничего, кроме древней жестокости, ухмыляющейся в ответ.

Шаол вздохнул и наклонился вперёд, посмотрев на кагана. Он беседовал с визирем и Дувой.

Теперь самая маленькая принцесса, казалось, больше слушала, чем участвовала в беседе, и, хотя её милое личико было украшено сладкой улыбкой, глаза следили за всем. Только когда визирь глотнул вина, Дува повернулась к своему спокойному мужу, Шаол прочистил горло и сказал кагану:

— Еще раз спасибо, Великий Каган, за то, что вы позволили мне воспользоваться услугами ваших целителей.

Каган скользнул усталым взглядом к нему:

— Они принадлежат мне ровно столько же, сколько и вам.

Шаол ответил:

— Я надеялся, что мне будет предоставлена честь встретиться с вами наедине.

Несрин вцепилась в подлокотники стула, предупреждая. Шаол не отводил взгляд от кагана.

Урус только сказал:

— Вы можете обсудить это с моим главным визирем, который складывает мой ежедневный график встреч. — он указал подбородком на мужчину, который внимательно следил за всем. — Моё же внимание сосредоточено на том, чтобы помочь моей жене пережить траур.

Блеск печали в глазах кагана не был притворным. Действительно, за столом не было никаких признаков жены кагана, даже свободного места.

Сейчас не время настаивать. Человек скорбит о потерянном ребёнке… Он был бы дураком, если бы настаивал.

Шаол опустил голову:

— Простите меня за вторжение в это трудное время.

Он проигнорировал ухмылку Аргуна. Дува подарила ему милую улыбку, как бы говоря дать ему немного времени.

Шаол еле заметно кивнул принцессе, прежде чем вернуться к еде.

Возможно, были и другие способы передать ему информацию.

Он посмотрел на Несрин. Она рассказала ему утром, что когда вернулась перед обедом, ей не удалось найти Сартака. И вот, когда принц сидел напротив них, потягивая вино, Шаол спросил:

— Я слышал, что ваш легендарный ракин, Кадара, здесь, принц.

— Злобный зверь, — сердито пробормотала Хасар, чем заслужила полуулыбку от Сартака.

— Хасар всё еще помнит то, как Кадара пыталась съесть её при первой встрече. — сказал принц.

Хасар закатила глаза, хотя там сверкнул юмор.

Кашин сказал:

— Вы могли слышать даже в Адарлане её визжание.

К удивлению Шаола, Несрин спросила:

— Принцессы или ракина?

Сартак рассмеялся, холодные глаза загорелись. Хасар только сердито посмотрела на Несрин, прежде, чем заговорить с визирем рядом с ней.

Кашин ухмыльнулся Несрин и прошептал:

— Обе.

Шаол тихо засмеялся. Несрин тоже улыбнулась и склонила голову, как бы извиняясь перед принцессой.

Тем не менее, Сартак внимательно наблюдал за ними.

Шаол спросил:

— Ты много летаешь здесь на Кадаре?

Сартак кивнул:

— Как можно чаще, обычно на рассвете. К счастью, я успел вернуться к обеду.

Хасар пробормотал Несрин, не отрываясь от разговора с визирем:

— Он никогда не упускал возможности поесть за всю свою жизнь.

Кашин рассмеялся, и даже каган оглядел всех за столом. Аргун нахмурился. Когда они в последний раз смеялись после ухода сестры?

Сартак перебросил длинную косу через плечо и погладил свой живот:

— Почему, думаешь, я так часто возвращаюсь домой, если не ради вкусной еды?

— За планом и схемой? — ласково спросила Хасар.

Улыбка Сартака дрогнула:

— Если бы у меня было время для остальных вещей.

Тень, казалось, промелькнула на лице Сартака, и Шаол заметил, что взгляд принца скользнул к белым тканям. Он, вероятно, пожалел, что у него было так мало свободного времени для общения с сестрой.

Несрин тихо спросила:

— Ты летаешь каждый день, принц?

Сартак оторвал взгляд от смертельных тканей, чтобы оценить её. Скорее как воин, нежели придворный, но он кивнул — в ответ на невысказанный вопрос.

— Да, капитан.

Когда Сартак обернулся, чтобы ответить на какой-то вопрос Дувы, Шаол обменялся взглядом с Несрин — это всё, что ему было нужно, чтобы передать свой приказ: будь готова на рассвете и узнай на чьей он стороне в этой войне.

Глава 10

Летняя буря продлилась до полуночи.

Даже в библиотеке, Ирэн чувствовала и слышала гром.

Ветер пробирался сквозь трещины в белом камне, задувая свечи на своём пути.

Большинство из них были в стеклянных футлярах, чтобы они не могли случайно зажечь книги и свитки. Но ветер нашёл их и там. Он качал стеклянные фонари, свисающие с арочных проёмов.

Сидя за дубовым столом, находящимся в нише библиотеки, подальше от ярких огней и более оживлённых участков, Ирэн смотрела на металлический фонарь. Звёзды и полумесяцы были вырезаны на нём, и заполнены цветным стеклом, от чего каменные стены превратились в живое море света.

Гром вновь прозвучал, так громко, что целительница вздрогнула, а старый стул жалобно заскрипел.

Несколько женских взвизгов послышалось и с других уголков, а потом хихиканье.

Студентки готовились к своим экзаменам.

Ирэн рассмеялась, в основном с себя, и покачала головой, вновь сосредоточившись на текстах.

Ирэн и главный библиотекарь не были хорошими друзьями, и девушка не просила бы Ноушу о помощи, если бы не встретила её в столовой. Ноуша свободно говорила на пятнадцати языках, некоторые из них были уже мёртвыми. Девушка обучалась в знаменитой Библиотеке Парвани на западном побережье, расположенной среди пышных и богатых на специи земель за пределами Барлуха.

Если Торрэ-Кэсме был знаменит целителями, то Парвани — знаниями. Даже большая дорога, которая связывала Балрух с Дорогой Сестёр, которая тянулась через весь материк, от Антики до Тиганы, называли Дорогой Учёных.

Ирэн не знала что привело Ноушу сюда, но девушка была бесценным источником знаний. И часто помогала целительнице, независимо от того, насколько её просьба была глупой.

Женщина не была довольна, когда Ирэн прервала её ужин, но девушка быстро извинилась и подождала пока Ноуша поест.

Затем выслушала запрос: раны от демонов. От тёмной магии. От потусторонних сил. Которые оставляли след и продолжали наносить ущерб жертве.

Ноуша нашла информацию. Много книг и свитков. Молча положила их на стол и ушла. Несколько были на языке халху. Некоторые на родном языке Ирэн. Другие на эйлуэйском. А третьи…

Ирэн посмотрела на свиток, придавиленный с двоих сторон гладкими камнями из оникса, которые она взяла в банке, стоящей на каждом столе библиотеки.

Даже Ноуша призналась, что не узнала этого языка.

Ирэн провела пальцем по символам перед ней, проследив каждую линию.

Пергамент был очень старым, так что Ноуша даже угрожала сжечь Ирэн живьём, если она замарает его. Ему было больше сотни лет — может, даже больше.

Ирэн съёжилась над свитком и убрала камни.

Ни одна из книг на её родном языке не принесла ничего полезного.

Ничего похожего на то, что описал лорд Вэстфол.

Слабый, отдалённый стук послышался во мраке справа от неё, и Ирэн подняла голову, всматриваясь в темноту, готовая прыгнуть на стул при любом признаке мыши.

Казалось, даже любимые Кошки Бааст, которые жили в библиотеке — ровно тридцать шесть штук — не могли уничтожить всех паразитов, несмотря на их тёзку — богиню-воина.

Ирэн вновь посмотрела на мрак справа, поёжившись. Жаль, что она не может призвать одну из кошек.

Но никто и никогда не мог подозвать их. Они появлялись тогда, когда хотели. И настолько, насколько хотели.

Кошки Бааст жили в библиотеки с тех пор, как она начала существовать, но никто не знал как они здесь оказались. Каждая из них была индивидуальна, за исключением того, что у всех них были белые глаза.

Некоторые целители могли поклясться, что видели как кошки проходили сквозь тени, появляясь на другом уровне библиотеки; другие, что поймали кошек за тем, как они сидели над открытыми книгами, вглядываясь в текст — читали.

Ну, конечно, было бы полезнее, если бы они меньше читали и больше охотились.

Но коты не отвечали ни перед кем, кроме, может, их тёзки-богини. Оскорбить одну кошку — означало оскорбить всех и богиню в придачу.

Ирэн любила большинство животных, исключая некоторых насекомых, и поэтому относилась к кошкам любезно, изредка оставляя для них кусочки пищи.

Но не было никаких признаков белых глаз или бегущей мыши, поэтому Ирэн вздохнула и отложила в сторону древний свиток, аккуратно положив его на край стола.

Следующая книга была обтянута чёрной кожей и очень тяжёлая. Она знала немного эйлуэйский благодаря маме. Конечно же, не от отца, которого она ни разу не видела.

Ни одна из женщин Тауэрс не выходила замуж, предпочитая либо любовников, которые оставляли их с подарочком, который появлялся через девять месяцев, или которые уходили через пару лет. Ирэн никогда не знала своего отца, и ничего не спрашивала. Было достаточно знать, что он был путешественником, который на ночь остановился в домике её матери, ища убежище от дикой бури.

Ирэн проследила пальцем по золотистым буквам, пытаясь разобрать слова, которые она не вспоминала годами.

Она постучала пальцем по названию. Ей следовало бы попросить о помощи Ноушу, но она уже и так обещала перевести некоторые другие тексты. Девушка вздохнула.

— Стихотворение… лирика… Песня! — выдохнула она. — Песня о… Начале.

Песня о начале.

Демоны — Валги — были древними, если верить лорду Вэстфолу. Они ждали вечность, чтобы ударить сейчас.

Были частью давно забытых мифов, немного большим, нежели страшными сказками.

Ирэн открыла книгу и присмотрелась к буквам. Книга была рукописной. Может, на каких-то забытых диалектах.

Пронёсся звук грома, и Ирэн вздрогнула, когда продолжала листать страницы.

Книга по истории. Вот и всё…

Взгляд целительницы зацепился за страницу, и она остановилась. Иллюстрация.

Она была нарисована рукой мастера — к тому, что было написано внизу.

Ужасная тёмная скала, армия солдат в тёмных доспехах, стоящих на коленях перед ней.

Перед тем, что было на вершине.

Высокие, большие врата. Никакой стены, прилегающей к ним. Как будто кто-то построил врата из чёрного камня просто так.

Внутри даже не было дверей, только пустота. Из этой пустоты появлялись непонятные лучи, падая на солдат, стоящих на коленях.

Она прищурилась, пытаясь увидеть то, что за буквами на переднем плане. Их тела были людскими, но когтистые руки сжимали мечи.

— Валги. — прошептала Ирэн

Гром отозвался на её слово.

Ирэн хмуро посмотрела на раскачивающийся фонарь.

Она пролистала еще несколько страниц, к следующей иллюстрации. Три фигуры стояли всё перед теми же воротами, достаточно далеко, чтобы разобрать всё, что закрывали их мужские, высокие тела.

Она провела пальцем по надписи ниже и перевела:

Оркус. Мантикс. Эраван.

Три короля.

Обладатели Ключей.

Ирэн прикусила нижнюю губу. Лорд не упомянул об этом.

Но если были ворота…тогда был и ключ. Или несколько.

Если книга не лгала.

Стрелка часов уже подбиралась к полночи.

Ирэн вновь листала страницы, ища еще одну иллюстрацию. Эта была разделена на три картинки.

Она, конечно, верила лорду, но это… было доказательством.

На первой картинке, молодой человек, привязанный к алтарю из тёмного камня попытался освободиться, испугавшись приближения коронованной тёмной фигуры. Что-то кружилось вокруг руки этой самой фигуры — какой-то тёмный туман и злая мысль.

На второй картинке… Ирэн съёжилась.

Ибо этот молодой человек открыл рот в крике, глаза широко открыты и полны ужаса, когда тварь прикоснулась к его горлу.

От последней картинки кровь девушки похолодела.

Опять прозвучал гром.

Лицо молодого человека стало бесчувственным. Его глаза… Ирэн посмотрела на первый рисунок и финальный. Его глаза были серебряного цвета на первых двух, а в конце… стали чёрными. Всё еще похожими на человеческие, но вместо серебра — чернота.

Не мёртвый. Потому что они показали, как мужчина поднимается, цепи исцезают.

Что бы они не вложили в него….

Гром вновь сотряс её кости, а за ним последовало еще больше криков и хихиканья. Наряду с шагами студентов, уходящих обратно в комнаты.

Ирэн осмотрела книгу перед ней, остальные.

Лорд Вэстфол говорил об ошейниках и кольцах, которые позволяли Валгам держаться в человеке. Но даже после того, как это было уничтожено, он сказал, что они могут задержаться.

Ошейник или кольцо — всего лишь приспособление для порабощения, и если она оставались там слишком долго…

Ирэн покачала головой. Человек на рисунке не был порабощён, — он был заражен. Чьей-то магией.

И опять послышался гром.

Затем раздался еще один стук — слабый и пустой — справа от неё. Намного ближе, чем раньше.

Ирэн вновь посмотрела во тьму, холодок пробежал по спине.

Это не мышь. И даже не кошка.

Она никогда не боялась, с тех пор, как вошла в эти стены, но сейчас… Что-то находилось в темноте.

Девушка оглянулась за плечо.

Полный полок коридор вёл прямо в большой коридор, а затем три минуты ходьбы — и девушка вновь окажется в ярком главном зале. Максимум пять минут.

Только тени, кожа и пыль окружали целительницу, свет мигал от качающихся фонарей.

Исцеляющая магия не предлагала никакой защиты.

Но в таверне «Белая Свинья» она научилась слушать. Читать комнату, ощущать перемещения воздуха.

Ворчащее эхо грома исчезло, и только молчание повисло в зале.

Тишина… и скрип фонарей, раскачивающихся на ветру. Никаких других звуков.

Глупо — очень глупо было читать о таких ужасных тварях так поздно ночью. Еще и во время шторма.

Ирэн тяжело сглотнула. Библиотекари не хотели, чтобы люди выносили книги с библиотеки, но…

Она закрыла книгу «Песня о начале», положив её в сумку. Остальные книги либо бесполезны, либо на других языках. Нужные Ирэн тоже решила забрать. Осторожно положила свитки в карманы плаща, пряча их от глаз.

Девушка всё еще продолжала наблюдать за тьмой за её плечом.

Ты не должна мне ничего, ты просто использовала здравый смысл, — сказала в ту роковую ночь молодая незнакомка после того, как спасла жизнь Ирэн. Слова задержались в сердце девушки. Как и другие уроки, которые преподала ей незнакомка.

И хотя Ирэн знала, что утром посмеётся с этого, что это, возможно, была одна из Кошек Бааст, она решила прислушаться к страху, которые пробежал по её позвоночнику.

Хотя она могла бы сократить пусть через тёмный коридор, девушка держалась ближе к огням. Она расправила плечи и держалась уверенно — как и советовала незнакомка.

Её сердце колотилось так дико и громко, что она чувствовала пульс в руках, в горле. Но Ирэн крепко сжала губы, глаза были яркими и холодными.

Она заставила себя выглядеть раздражённой чем-то.

Ближе и ближе приближалась к этому широкому главному коридору. Туда, где всё еще сидели студенты.

Она прочистила горло, готовая закричать.

Не изнасилование, не кража — не то, от чего спрятались бы трусы. Огонь — пожар, говорила незнакомка.

О какой-то угрозе для всех. Если на тебя нападают, кричи о пожаре.

Ирэн так много раз повторяла эти инструкции за последние два с половиной года. Многим женщинам. Как и приказала незнакомка. Ирэн не думала, что придётся повторить их для себя.

Девушка поспешила к ступенькам. У неё не было оружия, не считая маленького ножа, который она использовала для очистки ран или разреза повязок. Но он сейчас завален книгами — на самом дне сумки.

Она обмотала кожаные ремни вокруг запястья — хороший удар мог бы задержать нападающего.

Ближе и ближе к безопасности…

Краем глаза она увидела это. Ощутила.

Кто-то шёл параллельно с ней, через одну полку. Она не смела смотреть туда.

Глаза Ирэн сверкали, даже когда она боролась с ужасом и страхом.

Мрачные тени и тьма преследовали её. Охотились.

Ускоряли свой ход, чтобы схватить её и забрать в темноту.

Здравый смысл подсказывал — беги. Но преследователь тогда наверняка рискнёт действовать прямо сейчас.

Сто футов до входа в коридор, огоньки стали драгоценными островками в темноте.

Она могла прикоснуться к чужим пальцам, когда они потянулись за книгами по другую сторону полки.

Поэтому Ирэн подняла подбородок и улыбнулась, глядя на дверь:

— Мэдди! Что ты делаешь здесь так поздно?

Она поспешила к ней, а преследователь замедлился.

Нога Ирэн врезалась во что-то мягкое, но всё же твёрдое — и девушка прикусила губу до крови, чтобы не закричать.

Ирэн наклонилась, рассматривая кто это. Целительница.

Шаги прозвучали снова — преследователь продолжил свой путь.

Щеки целительницы превратились в усохшую шелуху, глаза пустые, девушка была очень бледной. Её губы потрескались, а платье ужасно сильно свисало с худой фигуры. Будто что-то высосало с неё жизнь.

Она узнала это изуродованное лицо. Золотисто-каштановые волосы.

Целительница, которую она успокаивала в ваннах.

Пальцы Ирэн дрожали, когда она попыталась найти её пульс.

Нет. Ничего. И не было никакой частички жизни, которую бы можно было спасти. Вообще.

Шаги уже слишком близко.

Ирэн устояла на дрожащих коленях, успокаивая дыхание, когда заставила себя вновь идти.

Принудила покинуть эту мёртвую целительницу в темноте, взять сумку, будто ничего не случилось.

— Решила взять немного книжек на ночь, — сказала она невидимому спасению. Она помолилась Сильбе, чтобы её голос не дрогнул. — Повар ждёт меня за последней чашечкой чая. Хочешь присоединиться?

Сказать, что кто-то ждал её: еще один трюк.

Ирэн прошла еще пять шагов, прежде, чем поняла, что, кто бы не преследовал её, купился на уловку.

Ирэн, наконец, дошла к коридору. Заметив толпу студентов, только что появившихся из-за полок, помчалась к ним.

Их глаза расширились при приближении Ирэн, и всё, что она прошептала, было:

— Уходите.

Три девушки, которым едва было больше четырнадцати, заметили слёзы ужаса в её глазах, бледность. И не смотрели на то, что находилось за Ирэн.

Девушки не ослушались. Они были в её классе и тренировались с ней несколько месяцев.

Студентки увидели намотанный на руку ремень сумки.

Ирэн улыбнулась, будто ничего не случилось:

— Уходите на кухню, чтобы выпить чай, — сказала им Ирэн, борясь с тем, чтобы не закричать о смерти целительницы. — Она ждёт меня.

И поднимет тревогу, если я не приду.

К их чести, студентки не дрожали, когда направились к главному залу. Когда наконец пришли к главному залу с яркими огнями.

На одном из стульев у камина сидела Кошка Бааст. Она вскочила и зашипела. Не на Ирэн или студенток… нет. Эти белые глаза смотрели на то, что было за ними.

Одна из девушек сжала руку Ирэн. Но ни одна из них не отошла от неё, когда они приблизились к столу главного библиотекаря.

Ирэн пробормотала женщине средних лет:

— Целительница была серьёзно атакована в том зале. Выгоните всех и призовите королевскую гвардию. Сейчас же.

Женщина не задавала вопросов. Не дрогнула. Она только кивнула и позвонила в колокол три раза. Для постороннего это ничего бы не значило.

Но для тех, кто жил здесь, это означало сигнал.

Первый звон: внимание.

Второй: слушайте сейчас же.

Библиотекарь позвонила в третий раз, громко и ясно, в каждом тёмном углу отозвалось эхо звука.

Третий звон: бегите.

Эретия рассказывала ей значение в первый день здесь, после того, как взяла клятву, что девушка никому больше не расскажет.

Тогда Ирэн спросила зачем это нужно.

Давным-давно, прежде, чем каган завоевал Антику, этот город переходил из рук в руки, стал жертвой десятков завоеваний и правителей. Некоторые армии были доброжелательными к жителям. Другие нет.

Туннели внизу всё еще существовали на крайний случай, но теперь заколочены.

Но предупреждающий звон остался. И в течении тысячи лет Торре хранило этот секрет. Для того, чтобы если что-нибудь случилось бы, они могли спастись.

Третий звон эхом отбивался от камней, кожи и дерева. Ирэн могла поклясться, что слышала, как из-за стола быстро вскочили и убежали.

Бегите, умоляла она. Держитесь за свет.

Но Ирэн и остальные молчали, считая секунды. Минуты. Кошка Бааст немного успокоилась.

Одна из девушек рядом с Ирэн бросилась к охраннику у ворот Торре. Они, скорее всего, уже слышали звон и бежали сюда со всех ног.

Ирэн слышала так много быстрых шагов и шуршащей одежды. Она и библиотекарь осматривали и запоминали каждое лицо, которое появлялось — каждое испуганное до ужаса лицо.

Студенты, целители, библиотекари. Никого подозрительного.

Кошка Бааст тоже, казалось, осматривала их — возможно, белые глаза кошки видели такие вещи, которые были вне понимания Ирэн.

Послышался звук громких шагов и Ирэн удержалась от облегчённого всхлипа, когда вошли охранники Торре.

Студентки оставались с Ирэн, пока она объясняла всё страже. В то время как охранники призвали подкрепление, библиотекарь-наследник вызвала Ноушу, Эретию и Хафизу.

Студентки всё еще крепко держались за дрожащие руки Ирэн.

Они не отпускали.

Глава 11

Ирэн опаздывала.

Шаол ждал её в десять, хотя девушка и не сказала когда именно придёт. Несрин ушла задолго до того, как он проснулся, чтобы пойти к Сартаку и ракину, оставляя его искупаться и ждать.

И ждать.

Спустя час, Шаол начал изучать какие упражнения ему удастся делать самостоятельно, не в силах выдерживать тишину, тяжёлую жару и шум воды в фонтане. Мысли о Дорине и бесконечные размышления.

Целительница говорила об упражнениях. Вот он сейчас и попытается сделать это.

Его руки дрожали от напряжения, когда часы показывали полдень. Пот скользнул по его позвоночнику, лицу, когда ему удалось вернуться в кресло. Он собирался попросить Каджу принести кувшин с водой и прохладную ткань, когда на пороге появилась Ирэн.

Он слышал, как девушка вошла в гостиную и остановилась.

Она сказала Кадже:

— У меня есть одна просьба.

Тишина.

— Лорду Вэстфолу нужен тоник от сыпи, которая появилась на ногах. Вероятно, из-за какого-то масла, которые вы обычно наливаете в его ванну. — слова были спокойными. Шаол нахмурился. Сегодня он такого не заметил, но, конечно, ничего не мог почувствовать. — Мне нужна кора ивы, мёд и мята. В кухне это должно быть. Никому ничего не говори. Я не хочу, чтобы появились слухи.

Молчание… и стук закрывающейся двери.

Он смотрел на открытые двери в гостиную, на Ирэн, которая ждала, пока уйдёт служанка. Потом тяжело вздохнула.

Девушка выглядела так, будто прошла через настоящий ад не земле.

— Что случилось?

Слова слетели с языка прежде, чем он смог вспомнить, что не имел права задавать такие вопросы.

Но загорелое лицо Ирэн теперь казалось бледным, глаза красные от слёз, а волосы взлохмачены.

Она только произнесла:

— Ты тренировался.

Шаол посмотрел на свою пропитанную потом рубашку.

— Казалось, это был хороший способ убить время.

Её шаги к столу были медленными.

Лорд повторил вопрос:

— Что случилось?

Но она подошла к столу и положила сумку. Шаол сжал зубы, подъезжая ближе.

— Если ты хочешь тренироваться, может, будет лучше делать это в казармах. — она бросила взгляд на пол. — Вместо того, чтобы пачкать потом бесценные ковры кагана.

Его руки сжались в кулаки.

— Нет.

Вот и всё, что он мог ответить.

Она подняла одну бровь:

— Ты был капитаном королевской гвардии, разве нет? Возможно, тренировка с дворцовыми стражами будет полезной…

— Нет.

Она посмотрела на него через плечо. Шаол не отшатнулся, даже когда его сердце, казалось, рассыпалось на кусочки с каждой секундой всего этого ада.

Он не сомневался, что целительница это заметила. Часть его всё еще ненавидела девушку за это и себя за то, что он показывал свои чувства. Ирэн просто отвернулась от стола и подошла к нему.

— Прости, если теперь ходят слухи о сыпи на твоих ногах. Но если Каджа умна настолько, насколько я думаю, она побеспокоится, чтобы это осталось тайной. Ведь это её вина.

Хорошо. Она всё еще отказывалась отвечать на его вопрос.

Поэтому Шаол спросил:

— Почему ты хотела, чтобы Каджа ушла?

Ирэн села на золотистый диван и потёрла виски:

— Потому что вчера кто-то убил целительницу в библиотеке, охотясь на меня.

Шаол спросил:

— Как?

Девушка бросила взгляд на окна и двери. Никого — кроме пения птиц и бурлящей воды в фонтане.

— Я читала. О том, что ты рассказал мне, — произнесла Ирэн, веснушки на её бледной коже сильно выделялись. — И я почувствовала, что кто-то приближается.

— Кто?

— Я не знаю. Я не видела… А целительница… Я нашла её тело, когда убегала. — горло девушки дёрнулось. — Мы прочесали библиотеку сверху донизу, но никого не нашли.

Она покачала головой, сжав губы.

— Прости, — сказал он искренне. Не только за потерю жизни, но и за потерю безмятежности. — Какого рода травмы убили её?

Часть его не хотела знать.

Ирэн откинулась на диванные подушки, вздохнув, глядя на потолок.

— Я видела её раньше. Девушка была молода, чуть старше меня. И когда я нашла её тогда… целительница выглядела как будто с неё высосали жизнь. Не было крови, признаков и травм. Просто… осушена.

Его сердце споткнулось при этом слишком знакомом описании. Валг. Он бы мог поставить всё, что у него было, на то, что это действительно был Валг.

— И тот, кто сделал это, оставил тело прямо там?

Ирэн кивнула. Её руки дрожали, когда девушка поправила волосы, закрывая глаза:

— Я думаю, что они поняли, что напали не на того человека и быстро ушли.

— В смысле?

Она повернула голову, открывая глаза, в которых виднелось истощения. Страх.

— Она… очень похожа на меня. — прохрипела Ирэн. — Одежда, волосы, глаза. Кто бы это ни был… я думаю, они искали меня.

— Почему?

— Потому что я читала некоторые книги прошлой ночью, о источнике силы, которая ранила тебя… И оставила несколько на столе. Когда стражи обыскали этот район, книги исчезли. — она снова сглотнула. — Кто еще знал, что вы приедете сюда?

Кровь Шаола похолодела.

— Мы не скрывали этого. — он потянул руку к мечу… но его там не было. Он выбросил его в Айвери несколько месяцев назад. — Не объявляли всему миру, конечно, но каждый мог бы узнать. Еще задолго до того, как мы ступили сюда.

Это происходило вновь. Сейчас. Валг пришёл в Антику — в лучшем случае низшего ранга, и принц в худшем. А может быть и тот, и тот.

Рассказ Ирэн был очень похож на рассказал Аэлины о тех трупах, которые она и Рован нашли в Вендалине — жертвах принца Валгов. Люди превращались в шелуху, словно Валг выпил их жизни.

Он обнаружил, что прошептал:

— Принц Кашин подозревает, что Тумелун убили.

Ирэн села, и посмотрела на него с застывшим лицом.

— Тело Тумелун не было высушено. Хафиза — высшая целительница — объявила, что это самоубийство.

Конечно, могло быть и так. И часть Шаола молилась об этом.

— Тебе нужно предупредить кагана, — сказала Ирэн, прочитав его мысли.

Он кивнул.

— Конечно. — проклятье. Эта ситуация оказалась делом Валгов — как и боялся Шаол. — Мне жаль, что я впутал тебя в это. Вы повысили безопасность в Торре?

— Да. — выдохнула девушка, вытирая лицо.

— А ты? Ты пришла со стражей?

Она нахмурилась.

— При дневном свете? В центр города?

Шаол скрестил руки на груди:

— Валг очень хитёр.

Она махнула рукой:

— Я не буду ходить по тёмным коридорам в одиночку. Никто из целителей Торре не будет. Стражи расставлены в каждом зале. Я даже не знаю откуда их столько взялось.

Валгские демоны могли подчинить всех, кого пожелают, но их принцы были достаточно высокомерными, так что Шаол сомневался, что они выбрали бы себе образ скромного стража. Не тогда, когда они предпочитали красавчиков.

У него в глазах мелькнуло воспоминание об ошейнике Вэрда и холодной улыбке.

Шаол глубоко вздохнул.

— Я действительно сожалею, что это произошло с той целительницей

Особенно если это его присутствие как-то повлияло на нападение, если они преследовали Ирэн только из-за помощи ему.

— Ты должна быть на стороже. Постоянно.

Она проигнорировала предупреждение и осмотрела комнату, ковры.

— Девушки — молодые ученицы — напуганы.

«А ты?».

Раньше он бы вызвался стоять на страже, охранять дверь, расставлять стражей. Но он не был капитаном и сомневался, что каган и его люди будут склонны прислушаться к словам чужака.

Но лорд не мог остановить себя, когда спросил:

— Чем я могу помочь?

Взгляд Ирэн метнулся к нему, оценивая. Он не отвёл взгляд.

— Я учу одну группу. Раз в неделю. После прошлой ночи они очень устали, поэтому я позволила им выспаться. Сегодня вечером у нас будут похороны для целительницы, которая погибла. Но завтра… — она прикусила губу, прежде, чем добавила:

— Я хочу, чтобы ты пришёл.

— Что учишь?

— Студенты не платят за учёбу деньгами, а просто помогают в приготовлении пищи, уборке. Когда я пришла… Хафиза спросила что еще я умею кроме этого. И я рассказала ей, что… — она прикусила губу. — Что кое-кто однажды научил меня самообороне. Как защитится от злоумышленников. Обычно мужского рода.

Было сложно не посмотреть на шрам не её горле.

Ирэн вздохнула:

— Я дала обещание тому, кто научил меня, что я буду учить этому как можно больше женщин. Так что раз в неделю я обучаю студенток и всех желающих.

Эта нежная женщина… Действительно, сила может быть скрыта под миленьким личиком.

— Девушки глубоко потрясены случившимся. В Торре никогда не было подобного. Я думаю, что это пойдёт на пользу, если ты поможешь мне завтра — научишь их тому, что знаешь.

Долгое время он просто смотрел на неё, моргая.

— Ты понимаешь, я ведь в инвалидном кресле…

— Но ты можешь объяснить словами.

Он снова моргнул:

— Не думаю, что они будут видеть во мне того, кто смог бы защитится от кого-либо…

— Нет, они, вероятно, будут падать в обморок и вздыхать, смотря на тебя, так что забудут о страхе.

Он мрачно улыбнулся. И задумался над тем, будет ли его улыбка когда-то счастливой.

— Шрам добавляет тебе таинственности, — сказала она, прежде, чем он вспомнил о нём.

Он изучал девушку, когда та встала с дивана, чтобы забрать сумку:

— Тебе действительно хотелось бы, чтобы я был там завтра?

— Нам нужно будет как-то доставить тебя туда, но это не должно стать проблемой.

— Я просто могу приехать на карете.

Она напряглась, оглянувшись через плечо:

— Сохрани этот гнев для обучения, лорд Вэстфол.

Она вытащила флакон с маслом и положила на стол.

— И ты не возьмёшь карету.

— Тогда меня понесут слуги? — он скорее поползёт сам.

— Конь. Слышал когда-нибудь о таком?

Он сжал руки в кулаки:

— Для этого нужны ноги.

— Значит, тебе повезло, что у тебя есть целых две. — она вернулась к изучению флаконов в сумке. — Сегодня утром я поговорила с начальницей. Она видела похожие травмы. Такие люди приезжали к нам на лошадях, пристёгнутые специальными ремнями. Их уже делают для вас в мастерской, пока мы разговариваем сейчас.

Он позволил словам остаться в его сердце.

— Итак, ты предполагала, что я поеду с тобой завтра.

Наконец, Ирэн обернулась:

— Я предполагала, что тебе захочется перемещаться, не завися ни от кого.

Он мог только молча смотреть на её приближение. На лице было раздражение. Что же, это лучше, чем страх.

— Думаешь, такое возможно?

— Я знаю. Приду на рассвете, так что у нас есть достаточно времени, чтобы разобраться в механизмах. Урок начинается в девять.

Ездить, даже если он не мог ходить, кататься…

— Пожалуйста, не давай мне этой надежды впустую и не разрушай её потом, — сказал он хрипло.

Ирэн поставила пузырёк на маленький столик и жестом велела приблизится.

— Хорошие целители так не делают, лорд Вэстфол.

Сегодня он не одел пиджак. Сбросив рубашку, он быстро расстегнул пуговицу брюк.

— Шаол, — сказал он через мгновение. — Меня зовут Шаол. Не лорд Вэстфол. — он хмыкнул, когда сел на диван. — Лорд Вэстфол — мой отец.

— Ну, ты тоже лорд.

— Просто Шаол.

— Лорд Шаол.

Он посмотрел на неё.

— Я думал, я тебе всё еще противен.

— Если поможешь мне завтра, я передумаю.

Судя по блеску в этих золотистых глазах, это была ложь, но полуулыбка растянулась на его губах.

— Еще один массаж?

Он почти бы готов её просить об этом. Мускулы сильно болели от тренировки.

— Нет, — Ирэн жестом показала ему лечь на живот. — Я собираюсь начать исцеление.

— Ты нашла информацию?

— Нет. — она помогла ему снять брюки. — Но после вчерашней ночи… не хочу откладывать.

— Я могу… — он сжал зубы. — Мы найдём способ защитить тебя.

Он ненавидел эти слова.

— Кажется, они это знают. — тихо сказала она и растёрла масло по спине. — Я не думаю, что они не хотят, чтобы я узнала что-то.

Его желудок перевернулся. Она проводила руками по спине, задержавшись возле шрама.

— И что же они тогда хотят?

Он уже подозревал, но хотел услышать.

— Может, они не хотят, чтобы я исцелила тебя.

Он вытянул голову, чтобы посмотреть на неё.

Целительница только молча смотрела на шрам на позвоночнике. Он сомневался, что девушка вообще спала.

— Если ты слишком устала…

— Нет.

Он сжал зубы.

— Ты можешь поспать здесь. Я присмотрю за тобой.

Хотя это было бы бесполезно.

— Или поработаешь со мной позже…

— Теперь я буду исцелять тебя. И не позволю им отпугнуть меня от этого.

Её голос не дрогнул.

Девушка добавила более спокойно, но не менее яростно:

— Я когда-то жила в страхе перед другими людьми. Позволяла другим людям вытирать об меня ноги, потому что слишком боялась последствий отказа. Я не знала как отказать. — её рука опустилась на позвоночник. — В тот день, когда я добралась до этих берегов, я стала другой. И пусть буду проклята, если вновь позволю себе бояться. Если позволю кому-то решать что делать с моей жизнью. Это только мой выбор.

По спине пробежал холодок от кипящего гнева в её голосе. Женщина из стали, но внутри неё были тлеющие угли. Тепло действительно вспыхнуло под её ладонью, когда она скользнула по позвоночнику, к этому шраму.

— Давай посмотрим, что магия скажет на это, — выдохнула она.

Ирэн положила руку прямо на шрам. Шаол открыл рот, чтобы сказать…

Но вместо этого послышался крик.

Глава 12

Ужасная, адская боль вонзила в его спину свои когти.

Шаол изогнулся, закричав от боли.

Ирэн мгновенно отошла, раздался грохот.

Шаол, попытавшись вдохнуть воздух, привстал на локтях, чтобы посмотреть ничего ли не случилось с Ирэн. Она сидела на низком столике, флакон с маслом опрокинулся. Она уставилась на его спину, где секунду назад была рука девушки.

У него не было слов.

Ирэн посмотрела на свои руки, будто видела их в первый раз.

— Этой тьме не просто не нравится моя магия, — выдохнула она.

Его руки сжались в кулаки. Он вновь опустил голову на подушки, всё еще не отводя от неё взгляда, когда девушка заявила:

— Тьма ненавидит мою магию.

— Ты сказала, что это эхо тёмной магии не связано с травмой.

— Я была не права.

— Рован исцелил меня без каких-либо проблем.

Её брови поднялись вверх, когда он назвал имя. Шаол мысленно проклинал себя за это.

— Ты был в сознании?

Он задумался:

— Нет. Я был почти мёртв.

Затем целительница заметила пролитое масло и тихо выругалась.

Ирэн бросилась к её сумке, но он двинулся быстрее, схватив свою рубашку и вытер лужу, прежде чем та накапала на бесценный ковёр.

Ирэн посмотрела на рубашку и его руку.

— Либо то, что ты находился без сознания, не давало тебе почувствовать боль, или, то, что бы то ни было, тогда немного успокоилось.

Его горло дёрнулось:

— Ты думаешь, что я сумасшедший?

То, что было внутри короля, творило такие ужасные вещи…

— Нет. Но эта боль…

— Мой позвоночник даже не ранен?

— Нет, ранен. — сказала она и то, что сжимало его сердце, отпустило. — Я почувствовала разорванные и запутанные нервы. Но чтобы исцелить это, чтобы они вновь могли посылать сигналы твоему мозгу, мне нужно пройти мимо этого тёмного эха. Или чтобы ты успокоил его, чтобы я могла работать. — её губы сжались. — Эта тень, которая преследует тебя и твоё тело, будет бороться со мной на каждом шагу, бороться, чтобы ты сказал мне остановиться. Из-за боли. — её глаза были ясны. — Ты понимаешь, о чём я говорю?

Его голос был низким и грубым, когда Шаол произнёс:

— Если тебе удастся добиться успеха, мне придётся переносить такую боль. Не один раз.

— У меня есть травы, которые могут усыпить тебя, но с такой травмой… Думаю, что я буду не единственной, кто будет бороться против той магии. И если ты будешь без сознания… я боюсь, что он может попытаться сделать с тобой что-то. С твоей психикой или… разумом.

Её лицо побледнело.

Шаол сжал её руку:

— Делай всё, что потребуется.

— Будет больно. Как сегодня. Постоянно. Или даже хуже. Придётся прокладывать путь вниз косточка за косточкой, прежде, чем я доберусь до самого шрама. Буду бороться с тьмой и исцелять тебя одновременно.

Его рука сжала её руку еще сильнее. Такая маленькая — в сравнении с его ладонью.

— Я выдержу, — тихо сказал он.

— И ты, ты тоже должен будешь сражаться.

Он кивнул.

Ирэн продолжала:

— Всему живому необходимо питаться. Если эта тварь питается твоей жизнью… То ты был бы мёртв. — она указала не его тело. — Но ты жив. Значит, оно ест что-то другое. Что-то внутри тебя.

— Я ничего подобного не чувствую.

Она посмотрела на их руки, а затем чуть отстранилась.

— Возможно, нам стоит обсудить это.

— Что обсудить?

Она погладила его по плечу.

— То, что случилось — и чем ты можешь кормить эту тварь.

— Обсуждать нечего.

Ирэн долго смотрела на него.

— Думаю, обсуждать есть что. Последние несколько месяцев твоей жизни, например. Кажется… это было ужасное время. Ты сам говорил недавно, что нет никого, кто ненавидит тебя больше, чем ты сам.

— И ты так хочешь об этом услышать?

Она не дрогнула:

— Если это то, что понадобится для того, чтобы исцелить тебя и уехать.

Его брови поднялись вверх:

— Ну, хоть в чём-то мы с тобой схожи.

Лицо Ирэн было нечитаемой маской.

— Я предполагаю, что ты не хотел бы остаться здесь навсегда, когда на, как ты назвал, нашей родине, война.

— Разве это не наша родина?

Ирэн молча поднялась и схватила сумку:

— Я не хочу разделять слово «родина» с адарланцем.

Он понял о чём говорит девушка. Возможно, именно поэтому он всё еще не рассказал ей что именно это за тьма.

— И ты, — продолжила Ирэн. — Избегаешь этой темы. Тебе придётся поговорить об этом, рано или поздно.

— При всём уважении, это не твоё дело.

Её глаза испепеляюще посмотрели на него:

— Ты был бы удивлён, узнав бы, насколько сильно исцеление физических ран связано с исцелением душевных.

— Я принял то, что произошло.

— Тогда что в твоём позвоночнике?

— Я не знаю.

Ему было всё равно.

Наконец, она вытащила что-то из сумки и шагнула к нему. Желудок Шаола перевернулся.

Небольшой кусочек, который нужно было закусить в зубах, чтобы не кричать, был изготовлен из тёмной кожи. Неиспользованный.

Она предложила его, не сомневаясь. Сколько раз она передавала это другим пациентам? Было ли кому-то еще больнее?

— Когда захочешь рассказать, что произошло в последние месяцы, только скажи, — сказала Ирэн, поморщившись. — И я остановлюсь.

Шаол молча лёг на живот и сжал кожу в зубах.

* * *

Несрин смотрела на восход солнца.

Она нашла принца Сартака. Он стоял на открытой крыше, одетый в кожу.

Кадара была прекрасна.

Каждое из золотых перьев ракина сияло, как отполированный металл, перья на груди были такими белыми, как снег. И её золотые глаза уставились на Несрин — прежде, чем Сартак повернулся.

— Капитан Фалюк, — сказал принц в знак приветствия. — Вы рано.

— Шторм не давал спать. Надеюсь, что не побеспокоила вас.

— Напротив. — его губы растянулись в ухмылке. — Я собирался отправиться на прогулку.

Кадара щёлкнула огромным клювом, способным откусить голову человеку за секунду. Неудивительно, что принцесса Хасар опасалась птички.

Сартак похлопал по перьям ракина:

— Не хотите присоединиться?

После этих слов, Несрин почувствовала, как здесь высоко. И как будет страшно взлететь на Кадаре в небеса. Где ничего не удержит её от смерти…

Но у принца могла быть важная информация для них.

— Я не особо люблю высоту, принц, но это честь для меня.

Сартак приказал ей переодеться в запасную кожаную броню, сложенную в сундуке у дальней стены. Он вежливо отвернулся, когда девушка переодела брюки. Её волосы постоянно падали на плечи, но принц бросил ей кожаный ремешок, чтобы она стянула их в хвост.

— Всегда ношу запасной, — сказал он ей. Иначе ей пришлось бы неделю пытаться расчесать волосы.

Кадара опустилась, как курица, на крышу. Он забрался на неё за одно движение и протянул руку Несрин. Она осторожно положила ладонь на рёбра Кадары, удивляясь прохладным перьям, гладким, как лучший шёлк.

Несрин ждала, когда ракин нападёт, но Сартак поднял её в седло перед ним.

Сартак пристегнул их обоих в седло с помощью трёх кожаных ремней. Затем он прищёлкнул языком и…

Несрин знала, что не вежливо сжимать руки принца так сильно, что кости, вероятно, сломаются. Но она сделала так, когда Кадара расправила свои блестящие золотые крылья и прыгнула.

Прыгнула.

Её глаза заслезились, совсем не видя дороги. Ветер терзал её, пытаясь выбросить из седла, Несрин так сильно сжала Сартака за руки, что он усмехнулся ей.

Появились бледные здания Антики. Кадара была будто звезда, падающая с небес…

А затем ракин распустил свои крылья и устремился вверх, в небеса.

Несрин радовалась, что отказалась от завтрака.

За несколько взмахов крыльями, Кадара устремилась к горизонту, который окрасился розовыми цветами.

Антика под ними становилась всё дальше и дальше, когда они поднимались ввысь.

Несрин уже могла видеть оливковые рощи и пшеничные поля недалеко от города. Сельские усадьбы и небольшие городки, странные дюны северной пустыни. Яркую, реку, которая сверкала в восходящем солнце.

Сартак ничего не говорил.

Он позволил Кадаре нести их куда та пожелает. Ракин поднял их еще выше.

О, это чувство полёта! Свобода!

Совсем не бесконечное море, утомительные волны и тесный корабль.

Это как будто наконец вдохнуть воздух, которого так не хватало… Это было просто волшебно.

Какие красивые земли раскинулись перед ними! Земли, завоёванные чужой нацией, но любимые и ухоженные.

Её земля. Её дом.

Солнце и волнистые луга манили вдали. Дикие джунгли и рисовые поля на западе; песчаные дюны и пустыни на северо-востоке. Она никогда не видела ничего подобного. Весь мир перед глазами.

Несрин не могла понять, почему отец уехал.

И почему остался там, когда тень тьмы пала на Адарлан. Почему жил в том ужасном городе, где так редко можно было почувствовать свежий ветерок, который не пахнул Айвери или мусором.

— Вам не страшно? — спросил принц.

Несрин призналась на халху:

— У меня нет слов, чтобы описать это.

Она почувствовала улыбку Сартака рядом с её ухом.

— О да, это чувство незабываемо. И в самый первый раз, и в последующие.

— Я понимаю, почему вы захотели остаться в лагере. Но почему вернулись?

Тишина.

— Меня так легко читать?

— Так ты не хотел возвращаться?

— Некоторые считают, что дворец моего отца самый лучший в мире.

— Да, это точно.

Его молчание подтолкнуло её продолжить говорить:

— Дворец в Рафтхоле был не таким прекрасным. Он не был частью земель.

Сартак напевал какую-то песенку. Затем тихо сказал:

— Смерть сестры была очень тяжёлой для матери. Ради неё я и остаюсь.

— Мне очень жаль.

Некоторое время только быстрый ветер гудел в ушах.

Но потом Сартак сказал:

— Так что там с замком Рафтхола?

— Вы слышали, что с ним случилось — разрушение стеклянной части.

— Ах. Разрушенный королевой Террасена. Твоей… союзницей.

— Моей подругой.

Он наклонился вперёд, чтобы посмотреть в её глаза.

— Серьёзно?

— Она хорошая женщина, — сказала Несрин и действительно так считала. — Трудная, да, но… это можно сказать о любом человеке королевских кровей.

— И она убила бывшего короля Адарлана.

— Этот человек был монстром и угрожал всей Эрилее. Его Второй, Перрингтон, так и остаётся угрозой. Она спасает свои земли.

Сартак натянул поводья, когда Кадара начала медленно спускаться к долине реки.

— Она действительно такая сильная?

Несрин задумалась какой результат даст ответ.

— Они с Дорином обладают достаточно сильной магией. Но я бы сказала, что именно их интеллект является самым главным оружием. Без стратегии сила бесполезна.

— И опасна.

— Да, — согласилась Несрин, сглотнув. — Есть… Есть ли какая-то угроза во дворе, из-за которой нам нужно говорить на небесах?

Он вполне мог быть угрозой, напомнила она себе.

— Ты достаточно общалась с моими братьями и сёстрами. Видела, какие они. Если бы я договорился о встрече с тобой, это послужило бы сообщением. Я готов услышать твою просьбу, возможно, надавить на отца. Они будут учитывать риск и выгоду. Или попытаются присоединиться к моей стороне.

— А ты? Хочешь нас выслушать?

Сартак долго не отвечал.

— Да. Я бы послушал о том, что с вами обоими случилось. Я не так сильно влияю на отца, но он знает, что армия ракинов предана мне.

— Я думала…

— Что я его любимец? — он низко, горько рассмеялся. — Возможно, у меня есть шанс стать Наследником, но каган не выбирает его по любви. Тем не менее, я уверен, что большая часть его сердца принадлежит Дуве и Кашину.

Сладкая, милая Дува — понятно. Но…

— Кашин?

— Он предан моему отцу. Никогда не отступал, никогда не ошибался. Я делал иногда такое, чтобы получить то, что хочу. Но Кашин… Он может командовать, быть жестоким, когда потребуется, но с моим отцом всегда честен. Никогда не было более любящего и верного сына. Когда погибнет наш отец… я переживаю, что другие смогут сделать с Кашином, если он не подчинится, или, еще хуже, что смерть отца сделает с самим Кашином.

Она посмела спросить:

— Что бы ты с ним сделал?

Убил, если бы он не поклялся в верности?

— Остался бы посмотреть, какую угрозу он мог бы создать. Только Дува и Аргун собираются сыграть свадьбу, а Аргуну еще нужны наследники. Хотя Кашин, если у него будет выбор, выбрал бы ту молодую целительницу.

Ирэн.

— Странно, что она не заинтересована в нём.

— Она умная. Нелегко полюбить потомка кагана.

Кадара метнулась к реке. Этими огромными когтями она могла легко схватить рыбу. Но это была не та добыча, которую искал ракин.

— Кто-то ворвался в библиотеку Торре прошлой ночью, — сказал Сартак, наблюдая за ракином. Туман поцеловал лицо Несрин, но холод в его словах стал более заметным. — Они убили целителя. С помощью какой-то мерзкой силы, которая превратила тело в сухую оболочку. Мы никогда не видели подобного в Антике.

Желудок Несрин перевернулся.

— Кто? Зачем?

— Ирэн Тауэрс подняла тревогу. Мы искали несколько часов, но не нашли ничего, кроме отсутствующих книг со стола, где она читала. Ирэн напугали, но сейчас она в порядке.

Шаол вчера рассказал ей, что Ирэн планировала провести исследование о ранах от демонов.

Сартак небрежно спросил:

— Ты не знаешь что изучала Ирэн, раз это создало такой мрачные интерес и кражу её книг?

Несрин молчала. Это может быть интересная уловка — он раскрыл чуть личного про свою семью, чтобы усыпить бдительность, и она рассказала ему свои секреты. Несрин и Шаол ничего не говорили о ключах, Валгах и Эраване кагану и его детям. Они оценивали кому можно доверять. Ибо если их услышат враги…

— Нет, — солгала она. — Но, возможно, это какие-то враги, которые хотят запугать её и не позволить исцелить капитана. То есть, я имею ввиду, лорда Вэстфола.

Тишина. Кадара скользнула ближе к поверхности реки, словно кралась за какой-то добычей.

— Должно быть, это странно, получить новое звание, учитывая что его бывший владелец ваш друг.

— Я была капитаном всего лишь пару недель, прежде, чем мы ушли. Полагаю, мне придётся учиться, когда вернусь.

— Если у Ирэн всё получится. Среди остальных возможных побед.

Например, привести с собой армию на континент.

— Да, — согласилась Несрин.

Кадара вдруг резко и быстро двинулась вниз. Сартак обнял её за бёдра крепче. Несрин позволила ему это, ведь он удерживал их в седле, пока Кадара погрузила морду в воду и схватила что-то. Чуть позже она вынырнула, держа в клюве какую-то странную тварь. Она сражалась с ракином, но…

Послышался хруст. А потом тишина.

Ракин успокоился, а затем отряс кровь с груди и шеи. Несколько капель упали на ботинки Несрин.

— Будь осторожна, капитан Фалюк, — сказал Сартак, когда Несрин посмотрела на тварь, которой теперь пировал ракин.

Это было огромное чудовище, почти пятнадцать футов (4,572 м). Его кожа покрыта чешуйками, толстыми, как доспехи. Похоже на болотных тварей Эйлуэ, но более громоздкое.

— В землях моего отца есть полным полно красоты, — продолжил принц. — Но под ней скрывается многое.

Глава 13

Дыхание Ирэн сильно сбилось, она растянулась на полу, опираясь о диван, на котором еле дышал Шаол.

Во рту пересохло, как в пустыне, а руки сильно дрожали.

Шаол выбросил кожаную полоску на пол.

И взревел. Так же страшно, как сама магия.

Это была пустота. Новый, тёмный ад.

Её магия была пульсирующей звездой, которая вспыхивала у стены темноты. Ирэн знала, что если она обойдёт тьму, та всё равно окружит её. Но она продолжала пробираться. Дальше и дальше, пыталась оттолкнуть тьму.

Но она не двигалась.

Казалось, тьма смеялась, тихо и пронзительно, с древним холодом и злобой. Она бросила свою магию к стене, тысячи белых огоньков врезались в неё. Волна за волной, но ничего не происходило.

И только потом, когда её магия не смогла найти никаких уязвимых мест, чтобы проскользнуть дальше… тогда тьма… изменилась.

Превратилась во что-то другое.

Магия Ирэн совсем ослабла. Гнев, который поглотил её чувства после смерти той целительницы, чуть успокоился. Девушка не осмелилась взглянуть на то, что скрывалось во тьме.

Эта сила была жива. Показывала изображения, одно за другим. Как будто она смотрела чьими-то глазами. Но не лорда Шаола.

Крепость из тёмного камня, стоящая посреди бесплодных гор. Башни острые, как копья. За ним, покрывая долины и равнины, распространилась армия. Так много костром, что она не могла даже сосчитать.

И она знала что это за место. Услышала в мыслях, словно гром среди ясного неба.

Морат.

Ирэн вырвалась в настоящий мир. К свету и жаре.

У тьмы была память. Все те тёмные ужасы были всего лишь иллюзией, но…

Не реальное в этой комнате, но если действительно такая армия существует там…

Это то, с чем она столкнётся.

То, что ждало её дома.

Нельзя думать об этом сейчас. Напоминать ему о том, с чем предстоит столкнуться, что поджидает его друзей, пока они сидят здесь…

Не стоит говорить ничего.

Поэтому Ирэн молча сидела на коврике, стараясь успокоиться, глубоко вдыхая. Шаол тоже еле дышал на диване, но ни один из них не сказал ни слова.

Нет, это не обычное исцеление. Возможно, оно задерживало её возвращение домой, но могло быть полезным. На поле боя могут быть похожие травмы. Иди хуже. Нужно научиться исцелять их, терпеть, смотря на этот ужас и боль.

Да, исцеление будет полезным и для неё. Если она сможет выдержать эту тьму вновь. Найти способ её уничтожить.

Иди туда, куда боишься.

Действительно.

Она закрыла глаза. В какой-то момент вернулась девушка-служанка. Посмотрела на них двоих и исчезла.

Казалось, это было не несколько часов назад, а дней.

Голод скрутил узлы в её животе, странное чувство, в сравнении с часами борьбы с этой ужасающей темнотой. За всё это время она едва ощущала, что прикасается к его спине, но остальной мир будто исчез.

Он ни разу не попросил её остановиться. Не попросил передохнуть.

Дрожащие пальцы коснулись её плеча:

— Ты… — каждое слово ему давалось трудно. Нужно принести ему чай с мятой. Она должна сказать слуге… — Ты в порядке?

Ирэн открыла глаза, когда его рука опустилась на её плечо. Не из-за какого-то беспокойства, а потому что у него не хватало сил держать её на весу.

Она тоже не могла набраться сил, чтобы отодвинуться.

— Это я должна спрашивать, — сказала она хрипло. — Ты чувствуешь что-нибудь?

— Нет. — абсолютно безэмоционально. Он повторил спустя сердцебиение:

— Нет.

Она вновь закрыла глаза. Это может занять недели. Месяцы. Особенно, если она не найдёт способ оттолкнуть эту стену тьмы.

Она попыталась встать, но не смогла даже пошевелиться.

— Я должна…

— Отдохнуть.

Рука сжалась на её плече.

— Останься, — сказал он снова.

— Больше ничего на день. — сказала она. — Никаких дополнительных упражнений.

— Я имею ввиду, останься, чтобы отдохнуть.

Ирэн посмотрела на большие часы в углу комнаты. Несколько раз моргнула.

Пять.

Они были здесь пять часов…

И он выдерживал адскую боль всё это время. Пять часов ада…

Ирэн собрала силы и опёрлась о стол. Она еле держалась на ногах.

Шаол попытался подняться.

— Не надо, — возразила она.

Он всё равно сел.

Ирэн пробормотала:

— Тебе нужен чай.

— Каджа.

Имя было чуть больше, нежели дыхание, но служанка всё равно появилась слишком быстро.

Ирэн внимательно изучила её. Та слушала, ожидала.

Целительнице не хотелось улыбаться, когда она сказала:

— Чай из перечной мяты. И много мёда.

Шаол добавил:

— Два.

Ирэн посмотрела на него, но потом села на диван рядом. Подушки бысли слегка влажными от пота.

Девушка опять закрыла глаза на несколько секунд.

Она не понимала, что это всё-таки затянулось на намного дольше, до тех пор, пока Каджа не поставила перед ними две чашки и маленький чайничек, дымящийся в центре стола.

Женщина налила в обе чашки и щедро добавила мёда. Ирэн даже не сказала ей отановиться, хотя зубы точно начнут болеть от сладости.

Служанка подала чашку Шаолу.

Он передал её Ирэн.

Девушка слишком устала, чтобы возразить, поэтому обхватила её руками, пытаясь собраться с силами, чтобы поднять её к губам.

Казалось, он это понял.

Шаол сказал Кадже оставить чашку на столе и уходить.

Ирэн смотрела, будто со стороны, как Шаол взял чашку из рук и поднёс к её губам.

Она чуть отодвинулась.

Да, она будет с ним работать, и он не был монстром, которого она подозревала во многих грехах, но она не могла позволить ему быть так близко…

— Ты можешь выпить, — сказал он низким голосом, — или мы можем сидеть так в течении нескольких последующих часов.

Она посмотрела ему в глаза — и встретила его ровный взгляд, несмотря на истощение

Ирэн ничего не сказала.

— Ты можешь помочь мне, но я не могу вернуть тебе доброту. Или сделать что-то такое, что выходит за рамки твоего представления о том, кто… кто я.

Он был более проницателен, чем остальные. У неё было ощущение, что настойчивость во взгляде его прекрасных карих глаз отражалась и в её собственных.

— Пей, — приказал он. — Можешь возмущаться сколько хочешь, но выпей этот чёртов чай.

Едва заметное беспокойство виднелось в его взгляде.

Да, человек, привыкший командовать, но и заботиться о остальных. Он не мог взять в руки меч или драться за неё, — единственное, чем он мог отплатить, так это заботой.

Ирэн приоткрыла губы, молчаливо подчиняясь.

Нежно, он наклонил фарфоровую чашку к её губам. Ирэн глотнула чая.

Он пробормотал что-то в знак одобрения. Она вновь глотнула.

Целительница так устала — как никогда в жизни…

Шаол в третий раз наклонил чашку, и она выпила больший глоток.

Достаточно. Он нуждался в её помощи больше, чем она…

Он почувствовал её гнев и молча допил оставшийся в чашке чай.

Затем взял другую и вновь протянул ей выпить первой, прежде чем допил остатки.

Невыносимый человек.

Ирэн, должно быть, пробормотала это в слух, потому что полуулыбка растянулась на его губах.

— Ты не первая, кто говорит мне это, — сказал он гладко. Менее хрипло.

— И не буду последней, я уверена, — пробормотала она.

И вновь на губах Шаола появилась полуулыбка. Он наклонился и наполнил чашки. И добавил чуть меньше мёда, чем Каджа — ровно столько, сколько нужно.

— Я могу сама пить чай, — попыталась возразить Ирэн.

На этот раз Ирэн удалось взять чашку в свои руки. Шаол удостоверился, что она достаточно много выпила, прежде, чем он поднёс вторую чашку к своим губам.

— Я должна идти.

Мысль о выходе из замка, не говоря уже о том, чтобы дойти к Торре и подниматься по лестнице в свои комнаты…

— Отдохни. И поешь. Ты ведь голодная.

Она посмотрела на него:

— А ты нет?

Он тяжело тренировался перед её приходом.

— Я тоже. Но не думаю, что могу дождаться обеда. Ты можешь присоединиться ко мне, если хочешь.

Одно дело — исцелять его, работать с ним, позволить ему налить чай. Но обедать с ним — человеком, который служил этому убийце, работал на него, пока тёмная армия собиралась в Морате… Девушка почти могла почувствовать запах дыма, звук треска пламени и крик.

Ирэн наклонилась вперёд, чтобы поставить чашку на стол. Потом встала. Каждое движение сопровождалось болью.

— Мне нужно вернуться в Торре, — сказала она, колени подгибались.

— Будь аккуратной с приходом заката.

Девушка, покачиваясь, направилась к двери.

— Я оставлю тут вещи для лечения.

Потому что тащить тяжёлую сумку…

— Позволь организовать для тебя транспорт.

— Я могу попросить у передних ворот, — сказала она.

Если кто-то охотится на неё, ехать в повозке будет лучше.

Она опиралась на мебель, пока проходила, чтобы удержаться в вертикальном положении. Расстояние до двери казалось бесконечным.

— Ирэн.

Она едва стояла у двери, но остановилась и оглянулась:

— Увидимся на уроке завтра. Где ты хочешь, чтобы я тебя встретила?

За пять часов муки лорд не сломался.

Возможно, только поэтому она отказалась от обеда. Она боялась начать видеть в нём кого-то другого. Не монстра, который служил королю.

— Я встречу тебя в главном дворе на рассвете.

Она собрала силы, чтобы идти. Шаг за шагом.

Шаол молча смотрел ей вслед.

Пять часов мук. И не просто физической боли.

Она почувствовала, когда тьма изменилась, что он тоже видел те видения.

Иногда появлялись воспоминания, но девушка не смогла их разглядеть. Они оба их чувствовали. Кошмары.

Но он не просил её остановиться.

И часть Ирэн задумалась, когда она шла по дворцу, что, возможно, Шаол не просил её остановиться не только потому, что он научился терпеть боль, но и потому, что он чувствовал, что заслужил это.

* * *

Всё болело.

Шаол не позволил себе думать о том, что видел. Эти проблески воспоминаний, когда боль разбивала его на части снова и снова. Что… и кого он видел. Тело на кровати. Ошейник на горле. Голова, катящаяся по мрамору.

Он не мог убежать от этого, пока Ирэн работала.

Боль разрывала его на куски, он вновь и вновь видел ужасные картины.

Он кричал.

Девушка остановилась только тогда, когда у неё закончились силы держаться и она сползла на пол.

Осталась пустота.

Она всё еще не хотела тратить на него минуты своего свободного времени и Шаол её не винил. Да и это не имело значения. Хотя, напомнил он себе, она попросила его помочь завтра.

Каким бы то ни было образом.

Шаол поел, продолжая сидеть там, где Ирэн оставила его, всё еще только в нижнем белье. Каджа, похоже, не замечала или не переживала на этот счёт. А он слишком устал, чтобы беспокоиться о скромности.

Аэлина, вероятно, посмеялась бы, если бы увидела его сейчас. Человек, который выскочил из её комнаты от смущения после того, как она сказала, что у неё тогда были «те самые» дни. Теперь он сидит в этой комнате, практически голый, и совсем не заморачивается по этому поводу.

* * *

Несрин вернулась перед закатом. Волосы растрепались от ветра, щеки покраснели. Один взгляд на её улыбку сказал ему достаточно. По крайней мере, она успешно поговорила с Сартаком. Возможно, ей удастся сделать то, что казалось, он сам не смог: уговорить кагана отправить армию и вернуться домой.

Сегодня он собирался поговорить с каганом — об угрозе, о которой напомнила атака прошлой ночью. Он уже запланировал эту встречу, и было поздно её отменять.

Он едва слушал Несрин, когда она прошептала о возможном сочувствии к Сартаку. Она рассказала о полёте на ракине.

Шаол так устал, что едва мог открыть глаза, даже когда он обдумывал то, что ракины могут посражаться с драконами Железнозубых ведьм.

Но ему удалось отдать приказ — «Иди на охоту, Несрин».

Если бы один из Валгов действительно прибыл в Антику, время не служило им союзником. Каждый шаг может стоять победы Эравана. И если они преследуют Ирэн, либо из-за чтения о Валгах, либо из-за исцеления Правой Руки Короля Адарлана… Он не доверял никому здесь достаточно, чтобы поручить это задание. Никому, кроме Несрин.

Несрин просто кивнула. Поняла, почему он практически выплюнул этот приказ — ему было сложно позволить ей рисковать своей жизнью, охотится на что-то столь опасное.

Но она делала это раньше в Рафтхоле. И девушка напомнила ему об этом.

Сон манил, превратив его тело в чужое и тяжёлое, но ему удалось сказать последнюю просьбу — он попросил её быть осторожной.

Шаол не сопротивлялся, когда она помогла ему сесть на инвалидное кресло, а затем повезла его в комнату. Он попытался и не смог подняться на кровать, и только смутно помнил, как Каджа помогла.

Ирэн никогда не делала так. Она не помогала, если он мог сделать это сам.

Он задавался вопросом, почему именно.

Несрин сказала, что уходит. Он задумался, слышали ли слуги, как из-за двери её комнаты прозвучал звук точения лезвий.

Он уснул прежде, чем девушка ушла из комнаты. Часы в гостиной пробили семь.

* * *

В тот вечер никто не обращал на Несрин внимания. Даже когда она надела свои боевые ножи, меч, лук и колчан со стрелами, а потом проскользнула на улицы города.

Даже жена кагана.

Когда Несрин шла по каменному саду, возле дворца, она заметила фигуру.

В мгновение ока она схватила нож.

Одетая в белые шелка и с распущенными тёмными волосами, Великая Императрица гуляла, молчаливая и грустная, как привидение. Только лунный свет и тени заполняли пространство. Она шла одна и незаметно, простое платье шлейфом тянулось за ней, словно фантомный ветер.

Белый цвет горя — цвет траура.

Лицо Великой Императрицы не было накрашено, кожа была бледнее, нежели у её детей. Никакой жизни или радости не притаилось в её чертах. Ничего.

Несрин задержалась в тени столба, наблюдая, как женщина уходит дальше, как будто блуждает по дорожкам среди снегов. Или, может быть, среди какого-то пустого личного ада.

Несрин задумалась, была ли она похожа на женщину в первый месяцы после смерти её матери. Интересно, была ли пища золой на языке Императрицы, и сон был одновременно полным кошмаров и долгожданным.

Только когда жена кагана исчезла за большим валуном, Несрин продолжила идти. Но сейчас каждый шаг давался немного труднее.

Антика в полнолуние сверкала бирюзой и серебром, прерываемые золотым сиянием фонарей, свисающих с здания таверн и телег продавцов. Несколько уличных музыкантов играли мелодии на лютнях и барабанах, такие талантливые, что заставили Несрин захотеть остановиться и послушать, но хитрость и скорость были её союзниками сегодня вечером.

Она скользила сквозь тени, сквозь звуки города.

Различные храмы были достаточно заметны среди обычных зданий: первые построены из мраморных столбов, вторые из разрисованных колон под деревянными крышами, а другие очень просторны, с бассейнами и каменными садами. Тридцать шесть богов наблюдали за этим городом — и было в три раза больше храмов для них, разбросанных по всему городу.

С каждым шагом, Несрин задавалась вопросом, спускаются ли с небес эти боги, наблюдают ли за этими людьми.

Она умоляла их всех направить её на правильный путь.

Если шпион Валгов пришёл на этот континент, или, что еще хуже, возможно, принц Валгов…

Несрин осмотрела крыши и гигантскую башню Торре. В лунном свете она красиво мерцала, словно маяк.

Шаол и Ирэн сегодня не продвинулись вперёд, но всё было в порядке. Несрин снова и снова повторяла себе это. Исцеление займёт время, но всё будет хорошо, даже если у Ирэн… есть некая личная неприязнь к прежней роли Шаола в Адарлане.

Несрин остановилась у входа в переулок, группа молодых гуляк шла, пошатываясь и напевая пошлые песни, которые наверняка заставили бы её тетушку наругаться на них. Вскоре гул компании исчез.

Когда Несрин осматривала улицу, её внимание привлекла вырезанная сова на одной из стен. Спокойная сова, крылья сложены, большие глаза смотрят прямо. Возможно, не более, чем вандализм, но она провела рукой в перчатках, прослеживая линии, выгравированные на стене здания.

Совы Антики. Они были повсюду, как дань богине, почитаемой, возможно, больше остальных. Ни один бог не правил на южном континенте, но Сильба… Несрин вновь посмотрела на могущественную башню, которая казалась ярче дворца. Сильба здесь царила безраздельно. Если кто-то и ворвался бы в Торре, чтобы убить целителя, он должен был бы быть отчаявшимся. Или совершенно безумным.

Или Валгом, которого не страшит гнев богов — только ярость хозяина, если они потерпят неудачу.

Но если бы она была Валгом… где бы спряталась?

Каналы проходили под некоторыми домами, но это не была такая обширная сеть, как в Рафтхоле. Но, возможно, если бы она изучила стены Торре…

Несрин опять бросила взгляд на башню.

Факелы мерцали вдоль большой стены, охранники располагались каждые несколько футов. И на вершине. Королевские стражи, судя по цветам формы, и стражники Торре в их синем и жёлтом. Их было так много, что невозможно войти незамеченным. Несрин изучала ворота, которые были заперты на ночь.

— Были ли они открыты прошлой ночью — стражи не хотят отвечать.

Несрин резко обернулась.

Принц Сартак прислонился к стене здания в нескольких шагах от неё, его взгляд устремлён на Торре. Длинные мечи выглядывали из-за его широких плеч, и ножи свисали с пояса. Он переоделся в кожаную броню для полёта, снова укреплённую сталью на плечах. Серебряные рукавицы на руках, чёрный шарф на шее.

Нет, не шарф, а ткань, чтобы закрыть его рот и нос, которые не смог утаить тяжёлый капюшон его плаща. Ему нужно было оставаться незамеченным.

Она положила кинжал в ножны:

— Ты следил за мной?

Тёмные глаза принца сверкнули.

— Ты не очень старалась быть незаметной, когда уходила через главные ворота, вооружённая до зубов.

Несрин повернулась к Торре.

— У меня нет причин скрывать то, что я делаю.

— Думаешь, тот, кто напал на целителей, будет просто прогуливаться здесь? — он ступал почти бесшумно, когда подошёл ближе.

— Я думала осмотреть тут всё и понять как они вошли. Или найти места, где они могли спрятаться.

Пауза.

— Ты говоришь так, будто знаешь многое о своей добыче.

И не подумала сказать мне это во время нашего полёта, — висело недосказанное в воздухе.

Несрин бросила взгляд на Сартака.

— Хотела бы я солгать, но, да, ты прав. Если нападение совершено тем, кого мы подозреваем… Я потратила большую часть весны и лета, охотясь на них в Рафтхоле.

Сартак долго смотрел на стены. Затем тихо сказал:

— Насколько всё плохо?

Несрин тяжело сглотнула, когда воспоминания мерцали в её голове: тела людей, канализационные трубы, взрыв стеклянного замка, и тонны стекла, летящие на неё…

— Капитан Фалюк.

Он сказал это мягко, успокаивающе.

— Что сказали ваши шпионы?

Сартак сжал зубы, тени показались на его лице, прежде чем принц сказал:

— Они сообщили, что в Рафтхоле полным полно ужасов. Люди, которые на самом деле не люди… Твари из самых мрачных мечтаний Ванз.

Ванз — богиня мёртвых. Её почетаение в этом городе предшествовало даже целителям Сильбы, её поклонниками была тайная секта, которую боялись и уважали даже каган и его предшественники. Ритуалы отличались от их, и не вели к Вечному Синему Небу. Несрин быстро прошла мимо тёмного каменного храма Ванз, вход в который был просто ониксовыми ступеньками вниз — в подземную комнату, освещённую свечами.

— Похоже, это не кажется тебе странным или необычным, — сказал Сартак.

— Год назад может и казалось бы.

Сартак посмотрел на её оружие:

— Значит, ты действительно столкнулась с такими ужасами.

— Да, — признала Несрин. — Но это не было очень полезно, учитывая, что город в настоящее время принадлежит им.

Слова такие же горькие, как и чувства.

Сартак сказал:

— Большинство бы убежало, предпочитая не столкнуться с этим вообще.

Ей не хотелось отвечать на это, и утешения слова тоже не принесли. Хорошее усилие того человека, которому не нужно делать такие вещи.

— Я… я видела твою мать сегодня. Она гуляла по саду.

Сартак прикрыл глаза.

— Да?

Осторожный вопрос.

Несрин думала о том, что лучше бы ей держать язык за зубами, но всё равно продолжила.

— Я просто упоминаю об этом на случай… если это как-то будет полезно для тебя.

— Был ли с ней охранник? Или служанка?

— Нет, насколько я могла видеть.

Волнение отразилось в его чертах, когда принц прислонился к стене здания:

— Спасибо за информацию.

Это было не её дело. Но Несрин всё-таки сказала тихо:

— Моя мать умерла, когда мне было тринадцать. — она посмотрела на практически светящуюся Башню. — Старый король… ты знаешь, что он делал с магами. Целителями, одарёнными магией. Поэтому не было никого, кто мог бы спасти мою мать от ужасной болезни, которая подкралась совершенно неожиданно. Целитель сказал, что это появилась какая-то опухоль у неё в груди. Она могла бы вылечить её, когда магия всё еще не была запрещена.

Она никогда не рассказывала эту историю никому за пределами семьи. И даже не знала почему сейчас говорит ему всё это, но продолжила:

— Мой отец хотел посадить её на корабль, чтобы привезти сюда. Отчаялся. Но война разрывала наш континент на части. Корабли были призваны в службу Адарлана, и она была слишком больна, чтобы идти по земле к порту Эйлуэ. Мой отец изучил каждую карту, каждый торговый маршрут. К тому времени, когда он нашёл торговца, который согласился плыть вместе с ними в Антику… Мать была слишком больна для путешествия. Она бы не выдержала, даже если бы они и добрались до корабля.

Сартак смотрел на неё с нечитаемым выражением лица.

Несрин засунула руки в карманы.

— Итак, она осталась дома. И мы все были там, когда… когда всё закончилось. — горе сжало её горло, слёзы жгли глаза. — Мне потребовалось несколько лет, чтобы вновь почувствовать себя живой. — сказала она через мгновение. — Я начала обращать внимание на солнце, чувствовать вкус еды, вновь наслаждаться жизнью. Мой отец спас нашу семью. Мою сестру и меня. Если он и грустил, но не позволял нам это видеть. Он наполнял наш дом радостью, как только мог.

Она замолчала, не зная что еще сказать.

Сартак, наконец, промолвил:

— Где они сейчас? После нападения в Рафтхоле?

— Не знаю, — прошептала она, вздохнув. — Они ушли, но… я не знаю куда они бежали и получится ли у них выжить там, с таким количеством ужасов, наполняющих мир.

Сартак молчал долгую минуту, а Несрин каждую секунду жалела, что вообще начала говорить об этом.

Затем принц сказал:

— Я отправлю посланника незаметно. — он оттолкнулся от стены. — Прикажу моим шпионам следить за семьёй Фалюк и помогать им, если они будут идти куда-то, чтобы они могли найти безопасное место.

Её сердце больно сжалось, но она смогла вымолвить:

— Спасибо.

Это было очень щедрое предложение.

Сартак добавил:

— Я сожалею твоей потере. Это было так давно. Я… Как воин, я вырос, идя рука об руку со Смертью. И всё же смерти дорогих тебе людей… намного тяжелее вытерпеть, чем другие. И горе моей матери, наверное, еще больше, нежели моё собственное. — он покачал головой, лунный свет танцевал на его чёрных волосах. — Почему ты думаешь, что мне так захотелось бежать за тобой посреди ночи?

Несрин, несмотря на всё, слегка улыбнулась ему в ответ.

Сартак поднял брови:

— Хотя это поможет узнать, что именно я должен искать.

Несрин раздумывала о том, что можно ему сказать. И то, почему он здесь.

Он тихо рассмеялся, когда её сомнения были слишком долгими.

— Думаешь, я тот, кто напал на этого целителя? После того, как я рассказал тебе об этом утром?

Несрин склонила голову на бок.

— Я не говорю, что подозреваю тебя, — даже после того, как она видела другого принца, порабощённого этой весной, практически стреляла в королеву, чтобы спасти его жизнь. — Твои шпионы абсолютно правы. В Рафтхоле… Я бы не хотела, чтобы в Антике случилось то же горе.

— И ты убеждена, что атака в Торре только начало?

— Возможно.

Тишина.

Несрин добавила:

— Если кто-то, знакомый или чужой, с чёрным кольцом или ошейником, или хочет одеть это на тебя… Не сомневайся. Ни одной секунды. Быстро и резко убей его. Обезглавливание — единственное, что поможет. Человек внутри ушёл. Не пытайся их спасти, или тебя тоже поработят.

Внимание Сартака метнулось к мечу, луку и колчану. От тихо сказал:

— Расскажи мне всё, что знаешь.

— Я не могу.

Отказ мог стоить ей жизни, но Сартак задумчиво кивнул:

— Тогда расскажи то, что можешь.

Она так и сделала. Стоя в тени стен Торре, она рассказала всё, что могла, кроме информации о Ключах и Воротах, порабощении Дорина и бывшего короля.

Когда она закончила, лицо Сартака не изменилось, хотя он задумчиво потёр челюсть.

— Когда ты собиралась рассказать об этом отцу?

— Как только он предоставил бы нам частную встречу.

Сартак выругался, низко и креативно.

— Смерть моей сестры… для него была тяжелее всех. Он вряд ли прислушается к моему совету. Или кого-либо.

Беспокойство слышалось в тоне принца — и печаль. Поэтому Несрин сказала:

— Мне жаль.

Сартак покачал головой.

— Я должен подумать о том, что ты рассказала мне. В некоторых местах континента, недалеко от родины моего народа… — он потёр шею. — Когда я был мальчиком, они рассказывали истории о подобных ужасах. Возможно, пришло время навестить маму. Послушать её истории снова. И как давным давно люди решили эту проблему. Особенно если сейчас всё возвращается.

Упоминания о Валгах… здесь? Её семья никогда не рассказывала ничего подобного. Если всадники ракинов что-то знали о Валгах или даже сталкивались с ними…

Следы послышались на улице, и они прижались к стене переулка, схватив мечи. Но это оказался просто пьяница, который шёл домой, приветствуя стражников Торре, расставленных вдоль стены. Стражи посмеялись с него.

— Есть ли здесь какие-то туннели, которые соединяются с Торре? — её вопрос был не громче шёпота ветра.

— Не знаю, — признал Сартак спокойно. Он мрачно улыбнулся, указав на старую решётку в переулке. — Но для меня будет честью помочь тебе узнать.

Глава 14

Ирэн не заботилась о том, что кто-то придет убить ее во сне.

К тому времени, когда торжественное празднование при свечах во внутреннем дворе Торре закончилось, Ирэн еле ползла к своей комнате недалеко от вершины Торре, а две целительницы поддерживали ее. Она рухнула у основания лестницы, не беспокоясь ни о чем.

Повар принесла ей обед в постель. Ирэн удалось поесть немного до того, как она потеряла сознание.

Девушка проснулась за полночь с вилкой на груди и пряной курицей на тарелке, оставившей пятно на ее любимом голубом платье.

Она застонала, но почувствовала себя немного более живой. Достаточно для того, чтобы сесть в почти темной комнате башни и подняться, чтобы позаботиться о своих потребностях и передвинуть крошечный стол к двери. Она сложила на нём все книги и различные предметы, которые она смогла найти, дважды проверила замки, и свалилась обратно в постель, все еще полностью одетая.

Она проснулась на рассвете.

Точно тогда, когда Ирэн сказала, что встретит лорда Шаола.

Чертыхаясь, она перетащила письменный стол обратно, разложила книги, открыла замки и бросилась вниз по лестнице в башне.

Она приказала, чтобы седло для лошади было привезено прямо во двор замка, и оставила свои вещи в его комнате еще вчера, поэтому ничто не могло выдернуть девушку за пределы ее собственного «я», когда она мчалась по бесконечной спирали ступенек Торре, хмурясь на резных молчаливых сов. Девушка летела на всей скорости к дверям, начавшим открываться, чтобы показать сонливых лекарей и помощников, моргающих от удивления.

Ирэн поблагодарила Сильбу за восстановленную способность крепко спать без сновидений, когда бежала по запутанным садам, мимо лавандовых дорожек, через только что открывшиеся ворота.

Пробуждающаяся Антика, благоприятно тихие улицы, а она мчалась ко дворцу, взгроможденном на другой стороне. Она пришла во внутренний двор на тридцать минут позже, задыхаясь.

Лорд Вэстфол начал без нее.

Глотнув воздуха, Ирэн задержалась возле возвышающихся бронзовых ворот, тени все еще густо скрывали некоторые места, несмотря на низкое солнце на горизонте, и посмотрела на разворачивающуюся посадку на лошадь.

Как она приказала, кобыла была с более короткими ногами — идеальная высота для того, чтобы подняться на седло Шаолу. Что он в данный момент и делал, заметила Ирэн с небольшим удовлетворением. Но все остальное…

Похоже, он решил не использовать деревянную рамку, которую она также заказала, вместо ступенчатой подставки. Посадочная рамка сейчас все еще находилась около конного загона напротив восточной стены двора — как будто он вообще отказался даже приблизиться к ней. Чтобы сесть на кобылу самостоятельно.

Это не удивило ее.

Шаол не смотрел на кого-либо из охранников, собравшихся вокруг него — по крайней мере, больше, чем это было необходимо. По их спинам она могла назвать только одного-двух по имени, но…

Один шагнул вперёд, чтобы позволить Шаолу облокотиться одной рукой на его плечо, а другой рукой на седлу, когда лорд подтолкнул себя вперёд. Кобыла терпеливо стояла, когда его правая рука схватила рожок седла, чтобы уравновесить себя…

Она шагнула вперед в то время, как лорд Вэстфол оттолкнулся от плеча стража и сел в седло. Страж подошел вплотную, когда он это сделал. Ему удалось сесть в седло, но Шаол по-прежнему не поблагодарил охранника больше, чем жестким кивком.

Вместо этого он молча изучил седло перед ним, оценивая, как он должен перебросить одну ногу по другую сторону лошади. Румянец окрашивал щеки, челюсть была сжатой. Охранники задержались, и он напрягался, все сильнее и сильнее…

Но затем Шаол снова двинулся, откинулся назад в седле и вытащил правую ногу над рогом. Охранник, который помог ему, бросился поддержать его спину, второй — с другой стороны, чтобы он не упал, но торс Шаола остался твердым. Непоколебимым.

Его мышечный контроль был экстраординарным. Человек, который тренировал это тело, чтобы оно повиновалось ему, несмотря ни на что, даже сейчас.

И он был в седле.

Шаол пробормотал что-то охранникам, чтобы те ушли в то время, как он наклонился к обеим сторонам, чтобы пристегнуть ремни вокруг ног. Они были установлены в седло — идеальный вариант, основанный на расчетах, которые она дала женщине в мастерской, — чтобы стабилизировать его ноги, а также удерживать его бедра, чтобы он оставался неподвижным. До тех пор, пока он не привыкнет к езде. Он мог бы не нуждаться в них вообще, но… лучше было обезопасить эту первую поездку.

Ирэн вытерла потный лоб и подошла к нему, благодаря охранников, которые теперь возвращались обратно на свои посты. Тот, кто лично помогал лорду Вэстфолу, повернулся в ее сторону, и Ирэн широко улыбнулась ему, когда сказала на халху:

— Доброе утро, Шен.

Молодой охранник улыбнулся ей в ответ, продолжая идти к маленьким конюшням в дальних тенях двора, подмигнув ей, когда проходил мимо.

— И тебе доброе утро, Ирэн.

Она обнаружила, что Шаол сидит прямо в седле, но когда целительница снова посмотрела — эта жесткая поза и сжатая челюсть исчезли, когда он наблюдал за ее приближением.

Ирэн расправила платье, осознав только тогда, когда она подошла к нему, что она все еще носит вчерашнюю одежду. Теперь с огромным красным пятном на груди.

Шаол оглядел пятно, потом ее волосы — ох, боги, ее волосы — и только сказал:

— Доброе утро.

Ирэн сглотнула, все еще тяжело дыша.

— Мне жаль, что я опоздала.

Вблизи, ремни действительно сливалась настолько, что большинство людей и не заметят. Особенно с тем, как он себя вел.

Он сидел высоко и гордо на этой лошади, квадратные плечи, волосы все еще мокрые после утренней ванны. Ирэн снова сглотнула и склонила голову к неиспользованной посадочной рамке по ту сторону внутреннего двора.

— Ты знаешь, это тоже предназначалось для использования.

Он поднял брови.

— Я сомневаюсь, что она будет доступна на поле боя, — сказал он, скривив губы. — Поэтому я должен научиться самостоятельно садиться в седло.

В самом деле. Но даже несмотря на хрупкий золотой рассвет вокруг них, то, что она увидела в его ране, армия, с которой они могли столкнуться, вспыхнула перед ней, растягивая длинные тени…

Ее взгляд поймал движение, напомнив Ирэн об осторожности, поскольку Шен привел маленькую белую кобылу из тех же самых теней. Оседланную и готовую для нее. Она нахмурилась.

— Если еду я, — просто сказал Шаол, — то и ты.

Возможно, именно это он пробормотал охранникам, прежде чем они разошлись.

Ирэн пробормотала:

— Я не могу, я ездила в последний раз очень давно.

— Если я позволил четырем мужчинам помочь мне залезть на эту проклятую лошадь, — просто сказал он, румянец все еще цвел на его щеках, — тогда ты тоже можешь.

По тону она знала, что это должно быть неловко. Сейчас она увидела выражение его лица. Он это сделал. Скрежеща зубами, но сделал это.

И с охранниками, помогающими ему… Она знала, что существует множество причин, по которым он едва мог взглянуть на них. То, что это было не просто одинокое напоминание о том, кем он когда-то был, заставлявшее его напрягаться в их присутствии, отказаться даже рассмотреть возможность обучаться с ними.

Но это был не тот разговор, который должен был быть сейчас — не здесь, и не со светом, начинающим возвращаться в его глаза.

Поэтому Ирэн схватила подол платья и позволила Шену помочь ей сесть на лошадь.

Юбки ее платья поднялись достаточно, чтобы показать большую часть ее ног, но она видела гораздо более открытые наряды здесь. В этом самом дворе. Ни Шен, ни какие-либо другие охранники, даже не взглянули на нее. Она повернулась к Шаолу, чтобы приказать ему идти вперед, но обнаружила, что он смотрит на нее.

На ногу, обнаженную от лодыжки до середины, бледнее, чем большая часть ее золотисто-коричневой кожи. Она легко темнела на солнце, но прошло несколько месяцев с тех пор, как она купалась и грелась на солнце.

Шаол заметил ее внимание и поднял глаза на нее.

— Ты хорошо справилась, — сказал он ей.

Ирэн раздраженно посмотрела на него, прежде чем поблагодарила Шена и подтолкнула ее лошадь на шаг. Шаол щелкнул поводьями и сделал то же самое.

Она пристально смотрела на него в то время, как они подъезжали к воротам двора.

Скоба держалась. Седло держалось.

Он смотрел вниз, затем на ворота, на город, просыпающийся перед ними, башню, возвышающаяся над всем, словно маяк.

Солнечный свет пробился сквозь открытую арку, позолотив их обоих, но Ирэн могла поклясться, что было гораздо больше, чем рассвет, то, что сияло в карих глазах капитана, когда они ехали в город.

* * *

Он снова шёл самостоятельно, и это было лучше, чем инвалидное кресло.

Намного лучше.

Скобка была громоздкой, расходясь со всеми его инстинктами всадника, но… она держала его крепко. Шаол позволил Ирэн вести его через ворота, целительница хваталась за седло время от времени, полностью забывая о поводьях.

Хорошо, он нашел одну вещь, в которой она была не уверена в себе.

Эта мысль заставила его немного улыбнуться. Особенно, когда она поправляла юбки. Для всех она упрекнула его в своей скромности, но сверкнув ногами, она сделала паузу.

Мужчины на улицах — рабочие, торговцы и городские стражи — засматривались.

Пока они не замечали его взгляд и не опускали глаза. И Шаол удостоверялся, что они больше не смотрели.

Точно так же, как он убедился, что охранники во дворе были вежливы, когда она вбежала, задыхаясь и пыхтя, освещенная солнцем и покрасневшая. Даже с пятном на одежде, даже во вчерашнем платье и покрытая слабым блеском пота.

Было унизительно, что ему помогли в седле, как неуправляемому багажу, после того как он отказался от посадочной рамки — унизительно видеть этих охранников в идеальной форме, броню на плечах и рукоятки их мечей, сверкающие ранним утренним солнечным светом, все наблюдали за ним. Но он справился с этим. И тут обнаружил, что забыл об этом только благодаря взглядам, которые охранники бросали на нее. Ни одна леди, красивая или простая, молодая или старая, не заслужила такого внимания. А Ирэн…

Шаол держал свою кобылу рядом с ней. Ловил взгляд каждого человека, который глядел на них, в то время как они подъезжали к возвышающемуся шпилю Торре, а камни бледнели как крем в утреннем свете. Каждый человек быстро находил что-то еще, достойное внимания. Некоторые даже выглядели извиняющимися.

Заметила ли Ирэн, он не понимал. Она была слишком занята, выпадая из седла при любых неожиданных движениях лошади, слишком занята морщась, когда кобыла увеличивала свой темп вверх по особенно крутой улице, заставляя ее качаться и скользить в седле.

— Поднимись вперед, — посоветовал он ей. — Балансируй свой вес.

Он делал то же самое — насколько позволяла скоба.

Их лошади медленно шагали по улице.

Ирэн резко посмотрела на него.

— Я знаю все это.

Он поднял брови, взглянув на неё:

— Могла бы обмануть меня.

Она нахмурилась.

Шаол спал, как мертвый, когда Несрин вернулась поздно вечером, но она будила его достаточно долго, чтобы сказать, что она ничего не обнаружила в отношении потенциального Валга в городе. Никаких канализаций, связанных с Торре, и с тяжело-вооруженной охраной у стен, ничего такого. Ему удалось достаточно долго продержаться в сознании, чтобы поблагодарить ее и услышать обещание продолжить охоту сегодня.

Но этот безоблачный, яркий день… определенно не предпочтительнее тьме Валга. Аэлина рассказала ему, как принцы Валги могут вызвать тьму для себя — тьму, которая уничтожает любое живое существо на его пути, истощая их насухо. Но даже один Валг в этом городе, независимо от того, был ли он принцем или обычной пешкой…

Шаол выбросил эту мысль из головы, хмурясь на гигантское сооружение, которое становилась все более внушительным с каждой улицей, которую они пересекали.

— Тауэрс, — размышлял он, глядя на Ирэн. — Это совпадение или твои предки были родом из Торре?

Ее костяшки побелели от того, что она сильно схватила луку, словно поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.

— Я не знаю, — призналась она.

Он размышлял над ее словами в то время, как она щурилась на яркий столб башни впереди, не встретив его взгляд. Ребенок Фенхарру. Он не посмел спросить, почему она может не знать ответа. Где ее семья.

Вместо этого он дернул подбородком на кольцо на ее пальце.

— Действительно ли фальшивое обручальное кольцо работает?

Она осмотрела старое, потрепанное кольцо.

— Хотела бы я сказать иначе, но это не так.

— Ты сталкивались с таким поведением?

В этом чудесном городе?

— Очень, очень редко. Но это старая привычка из дома.

На мгновение он вспомнил ассасина в кровавом белом платье, рухнувшую у входа в его комнату. Вспомнил отравленный клинок, который ранил её — и был использован на многих других людей до этого.

— Я рад, — сказал он через мгновение, — что тебе не нужно бояться таких вещей здесь.

Даже охранники, несмотря на все их кокетство, были почтительными. Она даже обратилась к одному по имени — и его возвращенная теплота была подлинной.

Ирэн снова сжала рожок седла.

— Каган удерживает всех людей, подотчетных правилу закона, будь они слугами или князьями.

Это не было новой идеей, но… Шаол моргнул:

— Действительно?

Ирэн пожала плечами.

— Насколько я слышала и видела. Лорды не могут откупиться от совершённых преступлений и не могут полагаться на их фамилии, чтобы спастись. И потенциальные преступники на улицах видят строжайшую руку правосудия и редко осмеливаются соблазнить ее. — Пауза. — Ты…

Он знал, что она не могла спросить.

— Мне было приказано освободить или найти другой путь для дворянства, совершившего преступления. По крайней мере, те, кто имеет ценность во дворе и в королевских армиях.

Она изучала луку перед собой.

— А твой новый король?

— Он другой.

Если он был жив. Если он сбежал из Рафтхола. Шаол заставил себя добавить:

— Дорин долго учился и восхищался каганатом. Возможно, он введет некоторые идеи в свою политику.

Долгий, оценивающий взгляд.

— Как вы думаете, каган будет союзничать с вами?

Он не сказал ей об этом, но было довольно очевидно, зачем он пришел, как он полагал.

— Я могу только надеяться.

— Разве его силы сильно повлияют на… те силы, о которых ты говорил?

Шаол повторил:

— Я могу только надеяться.

Он не мог заставить себя говорить правду — что их армии были немногочисленны и рассеяны, если они вообще существовали. По сравнению с армией Мората…

— Что случилось в эти месяцы?

Тихий, осторожный вопрос.

— Попытка выманить эту информацию в разговоре?

— Я хочу знать.

— Нечего рассказывать.

Его история ничего не стоила. Ни одна ее часть.

Она замолчала, цоканье копыт их лошадей было единственным звуком. Затем:

— Тебе нужно будет поговорить об этом. В какой-то момент. Я… увидела проблески воспоминаний вчера.

— Разве этого недостаточно?

Вопрос был острый, словно лезвие.

— Нет, если это то, что тебя гложет внутри. Нет, если участие может помочь.

— И ты так уверена в этом?

Ирэн выпрямилась в седле:

— Травма любого повреждения требует некоторого внутреннего обдумывания во время исцеления и последствий.

— Я не хочу этого. Не нужно. Я просто хочу снова встать на ноги.

Она покачала головой.

Он сказал:

— А как на счёт тебя? Как на счёт того, чтобы мы заключили сделку: расскажи мне все свои глубокие, темные секреты, Ирэн Тауэрс, и я скажу тебе свои.

Возмущение зажглось в этих замечательных глазах, когда она посмотрела на него. Капитан посмотрел прямо в глаза.

Наконец, Ирэн фыркнула, слегка улыбнувшись:

— Ты такой упрямый козёл.

— Меня звали хуже, — возразил он, губы растянулись в улыбке.

— Я не удивлена.

Шаол усмехнулся, поймав улыбку на ее лице, прежде чем она наклонила голову, чтобы скрыть это. Как будто поделиться ей с сыном Адарлана стало бы преступлением.

Тем не менее, он долго смотрел на нее — насмешливость задержалась на ее лице, тяжелые, мягко завитые волосы, развивались от утреннего бриза с моря. И он все еще улыбался, когда что-то, сжимающее его сердце, начало ослабевать.

Они молча проехали весь путь до Торре, и Шаол откинул голову назад, когда они приблизились, идя по широкой солнечной аллее, которая наклонялась вверх к вершине холма.

Вблизи Торре еще больше подавлял.

Он был широким, больше, чем всё, но все еще круглым. Здания окружали его боковые стороны, соединенные на более низких уровнях. Все окружено высокими белыми стенами, железными воротами, похожими на сову с широко распахнутыми крыльями. За ними — лавандовые кусты и цветники, выстилающие песчаные дорожки с гравием. Не цветники. Лечебные травы.

Запахи их, открывающиеся утреннему солнцу, наполняли его нос: базилик и мят, шалфей, много лаванды. Даже их лошади, цокая копытами по дорожкам, будто вдыхали аромат, когда они приближались.

Охранники в форме, как он предполагал, цветов Торре — васильковом и желтом — позволили им пройти без вопросов, и Ирэн с благодарностью склонила голову. Они не смотрели на ее ноги. Не решались или не склонялись к неуважению. Шаол отвернулся от них, прежде чем он мог встретить их вопросительные взгляды.

Ирэн взяла на себя инициативу, направляя их через арку в сложный внутренний двор. Окна трехэтажного здания, окружающего двор, сверкали светом восходящего солнца, но внутри самого двора…

За пределами ропота пробуждающейся Антики, снаружи, за пределами топота копыт их лошадей по белому гравию, было только бульканье двух фонтанов, закреплённых напротив параллельных стен двора — их носики, похожие на визжащих сов, извергающие воду в глубокие бассейны ниже. Бледно-розовые и фиолетовые цветы заполняли стены между лимонными деревьями, аккуратные травы, оставленные расти, как растения.

Это было одним из самых спокойных мест, которое он когда-либо видел. И наблюдая за их приближением… на них уставились две дюжины женщин в платьях каждого возможного цвета.

Они стояли аккуратными рядами на гравии, чуть-чуть старше, чем дети, некоторые в расцвете сил. Несколько человек были пожилыми.

В том числе одна женщина, темнокожая и беловолосая, которая шагала в передней линии и широко улыбалась Ирэн. Она не была красивой, но в глазах женщины был свет — доброта и безмятежность, которые заставляли Шаола удивиться.

Все остальные смотрели на нее, как на ось, вокруг которой они были упорядочены. Даже Ирэн, которая улыбнулась женщине, когда она спешилась, выглядела благодарной, отойдя от кобылы. Один из охранников, который их привел, пришел, чтобы вернуть лошадь, но заколебался, когда Шаол остался верхом.

Шаол проигнорировал мужчину, когда Ирэн пальцем причесала ее запутанные волосы и заговорила со старой женщиной на его языке.

— Я обязана вам за эту хорошую публику сегодня утром?

Легкие слова — возможно, попытка притвориться, что у них нормальная жизнь, учитывая то, что произошло в библиотеке.

Старуха улыбнулась — с такой теплотой. Она была ярче, чем солнце, выглядывающее над стенами.

— Девочки услышали слух о том, что красивый лорд придет учиться. Я была практически растоптана толпой внизу лестницы.

Она криво усмехнулась трем девушкам с покрасневшими щёчками, не старше пятнадцати лет, которые виновато смотрели на свои туфли. И затем короткий взгляд из-под ресниц.

Шаол подавил смех.

Ирэн повернулась к нему, оценивая скобу и седло, когда хруст приближающихся шагов на гравии заполнил двор.

Веселье угасло. Демонстрация перед этими женщинами…

Довольно.

Слова звучали внутри него.

Если бы он не смог вынести этого перед группой лучших целителей мира, то он заслужил бы страдание. Он предложил свою помощь. Он сделает это.

Действительно, сзади было несколько более молодых девушек, которые были бледны. Переминавшихся с ноги на ногу. Нервничающие.

Это святилище, это прекрасное место… Тень прокралась в него.

Он сделал бы все, что мог, чтобы оттолкнуть ее.

— Лорд Шаол Вэстфол, — сказала ему Ирэн, указывая на старую женщину, — это высшая целительница Торре-Кэсме — Хафиза.

Одна из покрасневших девушек вздохнула при упоминании его имени.

Глаза Ирэн плясали от веселья. Но Шаол склонил голову к старухе, когда она протянула ему руки. Кожа была морщинистая — настолько, насколько ее улыбка теплой. Она крепко сжала его пальцы.

— Так же красив, как сказала Ирэн.

— Я так не говорила, — прошипела Ирэн.

Одна из девушек хихикнула.

Ирэн бросила на нее предупреждающий взгляд, и Шаол поднял брови, прежде чем сказать Хафизе:

— Это честь и удовольствие познакомиться с Вами, леди.

— Такой привлекательный, — пробормотала одна из девушек.

«Подожди, ты еще не видела, как я слезаю с лошади», — почти сказал он.

Хафиза снова сжала его руки и опустила их. Она повернулась к Ирэн. Ожидая.

Ирэн только похлопала в ладоши и сказала собравшимся девочкам:

— У Лорда Вэстфола тяжелая травма нижнего отдела позвоночника и прогулка выдалась сложной. Вчера Синдра в мастерской приготовила для него это седло, основанное на рисунках конных племен, которые долгое время занимались такими травмами своих всадников.

Она махнула рукой, чтобы указать на его ноги, скобу.

С каждым словом его плечи напрягались. Все больше и больше.

— Если вы столкнулись с пациентом в подобной ситуации, — продолжала Ирэн, — свободная верховая езда станет приятной альтернативой карете или носилкам. Особенно, если они пользовались определенным уровнем независимости. — Подумав, она добавила:

— Или, даже если у них были проблемы с передвижением всю жизнь, это может обеспечить положительный результат, пока вы их исцеляете.

Чуть больше, чем эксперимент. Даже краснеющие девушки перестали улыбаться, когда они изучали скобу. Его ноги.

Ирэн спросила их:

— Кто хотел бы помочь лорду Вэстфолу перебраться на инвалидное кресло?

Поднялись десятки рук.

Он попытался улыбнуться. Попробовал и потерпел неудачу.

Ирэн указала на нескольких, которые уже помчались. Никто не смотрел на него выше талии или даже не сказал «доброе утро».

Ирэн повысила голос, когда они собрались вокруг нее, чтобы убедиться, что собравшиеся во дворе тоже слышат.

— Для пациентов, которые полностью обездвижены, это может быть не вариант, но лорд Вэстфол сохраняет способность двигаться выше талии и может управлять поводьями лошади. Разумеется, равновесие и безопасность вызывают опасения, но еще он может пользоваться и чувствовать свое мужское достоинство, что также является препятствием относительно комфорта использования самой скобки.

Одна из младших девушек хихикнула, но большинство только кивнуло, глядя прямо на указанную область, как будто у него не было никакой одежды. Покраснев, Шаол сдержал желание прикрыть себя.

Двое молодых целителей начали развязывать скобу, некоторые изучали пряжки и стержни. Тем не менее они не смотрели ему в глаза. Как будто он был новой игрушкой — новым уроком. Некоторой странностью.

Ирэн просто продолжала:

— Имейте ввиду, не слишком толкайте его — осторожно.

Он пытался сдерживать свои эмоции, обнаружив отсутствие стражи из дворца. Ирэн дала девушкам четкие, твердые инструкции, когда они вытащили его из седла.

Он не пытался мешать помощникам или помочь им, когда они потянулись к его плечам, кто-то удерживал его за талию, мир наклонялся, когда они тащили его вниз. Но вес его тела был слишком велик, и он почувствовал, что скользит все дальше из седла, падая на землю, солнце светило на его кожу…

Девочки хмыкнули, кто-то пошел на другую сторону, чтобы помочь перекинуть его ногу через лошадь, или он так подумал. Он знал это только потому, что видел, как ее кудряшки выглядывали из-за лошади. Она толкнула, вытянув его ногу вверх, и она свесилась, три девочки скрежеща зубами, пытались опустить его ногу, а остальные наблюдали молча.

Одна из девушек не удержала и ослабила хватку на его плече. Мир полетел вниз…

Сильные, решительные руки поймали его, его нос был всего в половине фунта от бледного гравия, в то время как другие девушки ерзали и кряхтели, пытаясь снова поднять его. Он освободился от лошади, но его ноги теперь растянулись под ним, настолько далеко от него, словно вершина Торе, возвышающаяся над ним.

Вопль заполнил его голову.

Беззащитность навалилась на него. Хуже, чем часами сидеть в трусах. Хуже, чем ванна со слугой.

Ирэн сжимала его плечо с того самого момента, когда она едва успела поймать его вовремя, сказав целителям:

— Могло быть лучше, девочки. Гораздо лучше, по многим причинам. — Вздох. — Мы можем обсудить, что не так позже, но пока переместите его в кресло.

Он едва мог стоять, чтобы ее услышать, вися между этими девушками, большинство из которых были в половину его веса. Ирэн отступила в сторону, чтобы позволить девушке, которая опустила его на место, резко свистнуть.

Неподалеку просвистели колеса по гравию. Он не потрудился взглянуть на инвалидное кресло, которое помощник придвинул ближе. Не удосужился говорить, когда они устроили его в нем, и стул содрогнулся под его весом.

— Осторожно, — снова предупредила Ирэн.

Девочки задержались, остальная часть двора все еще смотрела. Прошло несколько секунд или минут с тех пор, как началось это испытание? Он сжал руки в кресле, пока Ирэн давала некоторые указания и наблюдения. Сцепил руки сильнее, когда одна из девушек наклонилась, чтобы коснуться его обутых ног, чтобы устроить их.

Слова рвались из его горла, и он знал, что они вырвутся из него, он знал, что он может сделать немного, чтобы остановить вопль, когда пальцы помощника приблизились к пыльной черной коже…

Морщинистые руки приземлились на запястье девушки, остановив ее в нескольких дюймах.

Хафиза спокойно сказала:

— Позволь мне.

Девочки отступила назад, когда Хафиза наклонилась, чтобы помочь ему.

— Приготовьте дам, Ирэн, — сказала Хафиза через тонкое плечо, и Ирэн повиновалась, вернув их в свои ряды.

Руки старой женщины задержались на его сапогах — его ногах, в настоящее время указывающие в противоположные направления.

— Могу я помочь, лорд, или вы бы хотели сами?

Слова подвели его, и он не был уверен, что может воспользоваться своими руками, чтобы они не дрожали, поэтому он дал женщине одобрение.

Хафиза выпрямила одну ногу, дожидаясь, пока Ирэн отойдет на несколько шагов, и начнет давать инструкции дамам.

— Это место для обучения, — пробормотала Хафиза. — Старшие ученики учат младших. — Даже с ее акцентом он прекрасно ее понимал. — Это был инстинкт Ирэн, лорд Вэстфол, показать девушкам, что она сделала со скобкой, чтобы позволить им узнать для себя, что значит иметь пациента с аналогичными трудностями. Чтобы получить это обучение, самой Ирэн пришлось отправиться в степи. Многие из этих девушек, возможно, не имеют такой возможности. По крайней мере, несколько лет.

Шаол, наконец, встретил взгляд Хафизы, обнаружив, что понимание в них еще более убийственно, чем вытаскивание с лошади группой девушек вполовину его веса.

— Она хорошо учит, моя Ирэн.

Он не ответил. Он не был уверен, что сможет вымолвить хоть слово.

Хафиза поправила другую ногу:

— У неё есть много других шрамов, лорд. Не только на шее.

Он хотел рассказать старушке, что он знает.

Но оттолкнул эту мысль, вырывающийся вопль в голове.

Он дал этим дамам обещание учить их, помогать им.

Казалось, что Хафиза читает это — чувствует. Она только похлопала его по плечу, прежде чем поднялась в полный рост, немного застонала и вернулась к месту, оставшемуся в толпе.

Ирэн повернулась к нему, потянулась и проверила его. Как будто затянувшееся присутствие Хафизы показало то, что она пропустила.

Ее глаза опустились на его суставы.

«Что не так?».

Он проигнорировал вопрос в ее взгляде, некоторое беспокойство. Оттолкнул то, что он почувствовал глубоко внутри, и подкатил к ней стул. Шаг за шагом. Гравий не был идеальным, но он стиснул зубы. Он дал этим дамам свое слово. Он не откажется от этого.

— На чём мы закончили последний урок? — спросила Ирэн девушку впереди.

— Глаза, — сказала она с широкой улыбкой.

Шаол чуть не задохнулся.

— Правильно, — сказала Ирэн, потирая руки. — Кто-нибудь продемонстрируйте мне.

Он молча смотрел, как руки поднимаются, а Ирэн выбрала одну — маленькую девочку. Ирэн заняла позицию нападавшего, с удивительной силой схватив девушку впереди.

Но тонкие руки девушки направились прямо к лицу Ирэн, большими пальцами надавливая в уголки ее глаз.

Шаол начал катить кресло вперёд — если девушка не отступила бы.

— А потом? — просто спросила Ирэн.

— Закручиваю так большие пальцы, — девушка сделала движение в воздухе между ними, чтобы все могли увидеть. — И потом ПУМ.

Некоторые из девушек тихо засмеялись над звуком, который издала девушка своим ртом.

Если бы Аэлина была здесь, она бы ликовала.

— Хорошо, — сказала Ирэн, и девушка снова встала на свое место.

Ирэн повернулась к нему, и её взгляд снова вспыхнул, когда девушка увидела все, что было в его глазах, и сказала:

— Это наш третий урок в этом квартале. До сих пор мы рассматривали только атаки напрямую. У меня обычно есть охранники, которые приезжают в качестве желающих жертв, — некоторые захихикали… — но сегодня я хотела бы, чтобы вы сказали нам, что вы думаете, что дамы, молодые и старые, сильные и хрупкие, могут сделать против любого нападения. Ваш список лучших маневров и советов, будьте добры.

Он тренировал молодых людей, готовых пролить кровь, а не излечивать людей.

Но защита была первым уроком, который он преподавал, и научил этих молодых охранников.

Прежде, чем их повесили у ворот замка.

Измученное, невидящее лицо Рэсса мелькнуло у него в голове.

Какая польза от этого?

Никто… Ни одна из тех основных групп, которым он доверял и тренировал, работал годами… никто не выжил. Брулло, его наставник и предшественник, научил его всему, что он знал, — и чем им отблагодарили за это? Любой, с кем он столкнулся, кого он коснулся… они пострадали. Жизни, которые он поклялся защищать…

Солнце блекло, бульканье двух фонтанов было далёкой мелодией.

Какая польза его городу, его людям, когда его уволили?

Он поднял глаза, чтобы обнаружить, как женщины смотрят на него, с любопытством на их лицах.

Они ждали.

Был момент, когда он бросил меч в Айвери. Когда он не мог выдерживать его вес на боку, в руке, и бросил его, и все, что означало быть капитаном королевской гвардии в темные, вихревые воды.

С тех пор он тонул и тонул. Задолго до его травмы позвоночника.

Он не был уверен, что он даже пытался выплыть… С тех пор, как этот меч попал в реку. С тех пор, как он оставил Дорина в той комнате с отцом, рассказал своему другу — брату, — что он любит его и знал, что это слова прощания… Он… ушел. Во всех смыслах этого слова.

Шаол заставил себя перевести дух. Пытался.

Ирэн подошла к нему, когда его молчание затянулось, снова выглядя такой озадаченной и обеспокоенной. Как будто она не могла понять, почему… Он выкинул эту мысль. И другие тоже.

Подтолкнул их ко дну Айвери, и теперь этот меч с орлиной рукояткой лежал, забытый и ржавый.

Шаол поднял подбородок, глядя каждой девушке, женщине и старухе в лицо. Целители и слуги, библиотекари и повара, говорила Ирэн.

— Когда на вас нападут, — сказал он наконец, — то, скорее всего, попытаются переместить вас куда-то еще. Никогда не позволяйте им сделать это. Если вы это допустите, то где бы они ни находились, это будет последним местом, которое вы увидите. — Он отправлялся на расследование достаточного количества мест убийств в Ратфхоле, прочитал и изучил достаточно дел, чтобы удостовериться в этом. — Если они попытаются переместить вас из вашего текущего местоположения, вы сделаете это своим полем битвы.

— Мы это знаем, — сказала одна из краснеющих девушек. — Это был первый урок Ирэн.

Ирэн серьезно кивнула ему. Он снова не позволил себе взглянуть на ее шею.

— Нападение сверху? — он едва мог обращаться к Ирэн.

— Первый урок, — ответила та же девушка.

— Как насчет того, насколько эффективным является удар по паху?

Они кивнули… Ирэн, конечно же, знала достаточно маневров, чтобы поделиться.

Шаол мрачно улыбнулся:

— А как насчет того, чтобы перевернуть на спину в два шага человека размером с меня или даже больше?

Некоторые девушки улыбались, покачивая головой… Это не успокаивало.

Глава 15

Ирэн почувствовала, как гнев закипает в Шаоле, словно тепло струится из чайника.

Не на женщин и девушек. Они обожали его. Ухмылялись и смеялись, даже когда были сосредоточены на детальном, точном уроке, даже когда события в библиотеке нависали над ними и Торре был подобен серому савану. Вчера вечером было много слез на молитвах — и сегодня утром до сих пор было несколько красных глаз в залах, когда она пронеслась мимо.

К счастью, не было никаких признаков этого, когда лорд Шаол позвал трех охранников, чтобы добровольно отправить их к девушкам, чтобы опрокинуть их на гравий. Вновь и вновь.

Мужчины согласились, возможно, потому, что знали, что любым травмам будет уделено особое внимание и окажут помощь лучшие целители за пределами Доранеллы.

Шаол даже отвечал улыбкой на улыбки дамам и, к удивлению Ирэн, охранникам.

Но Ирэн… она не получила ни одной из них. Ни одной.

Лицо Шаола только становилось строже, глаза сверкали от мороза, всякий раз, когда она вмешивалась, чтобы задать вопрос или посмотреть, как он совершает движение к помощнику. Он командовал, его безжалостное внимание ничего не пропускало. Если кто-то ставил ногу в неправильной позиции, то он всё поправлял.

Часовой урок закончился тем, что каждый из них перевернул охранника на спину. Бедные люди хромали, широко улыбаясь. В основном потому, что Хафиза пообещала им бочку с элем каждому — и ее самый сильный лечебный тоник. Это было лучше, чем любой алкоголь.

Женщины разбежались, когда колокола пробили десять, некоторые — на уроки, другие — на работу, а третьи — к пациентам. Несколько глупых девушек задержались, моргая ресницами лорду Вэстфолу, и одна даже стремилась сесть к нему на колени, прежде чем Хафиза сурово напомнила ей о куче стирки.

Когда целительница ушла, Хафиза посмотрела на Ирэн с предупреждением.

— Что же, — сказала Ирэн Шаолу, когда они снова остались одни, несмотря на то, что девушки смотрели на него из окон Торре. Они заметили взгляд Ирэн и втянули головы назад, захлопнув окно со смехом.

Пусть Сильба спасёт её от девочек-подростков.

Она никогда не была такой — как они. Такой беззаботной. Она даже не целовала мужчину до прошлой осени. Конечно, не хихикала над ним. Она хотела этого; желала многих вещей, которые заканчивались пирами и факелами.

— Прошло лучше, чем ожидалось, — сказала Ирэн Шаолу, который хмуро смотрел на нависший над ними Торре. — Я уверена, что они попросят меня на следующей неделе, чтобы ты вернулся. Если тебе будет интересно, конечно.

Он ничего не сказал.

Она сглотнула.

— Я бы хотела попробовать еще раз, если ты не против. Ты предпочёл бы, чтобы я нашла комнату здесь, или мы вернемся во дворец?

Тогда он встретил ее взгляд. Глаза у него были темные.

— Дворец.

Ее живот скрутило от ледяного тона.

— Хорошо, — только удалось ей сказать, и она ушла искать охранников и их лошадей.

Они вернулись молча. Они были молчаливы во время поездки, но это было… подчеркнуто. Тяжело.

Ирэн забыла о том, что она могла сказать во время урока — что она могла забыть. Возможно, видя, настолько активных охранников, напоминало ему о том, чего у него нет. Возможно, просто наблюдая, охранники сами поставили его на этот путь.

Она размышляла над этим, когда они вернулись во дворец, в то время как ему помогал Шен и еще один охранник. Он поблагодарил их сдержанной улыбкой.

Лорд Шаол посмотрел на нее через плечо, утренняя жара поднялась настолько, что заставляла двор задыхаться.

— Ты собираешься подтолкнуть инвалидное кресло, или я могу сам?

Ирэн моргнула.

— Ты можешь перемещать его самостоятельно, — сказала она.

— Возможно, ты должна попросить одну из помощниц сделать это. Или пятерых из них. Или любого другого, которого вы сочтете подходящим, чтобы иметь дело с лордом Адарлана.

Она снова моргнула. Медленно. И не предупредила, когда она зашагала быстрее. Не утруждая себя ожиданием, чтобы убедиться, что он последовал за ней, или как быстро он это делал.

Колонны, залы и сады дворца промелькнули, как пятно. Ирэн так стремилась добраться до комнат, что едва заметила, как кто-то позвал ее по имени.

До тех пор, пока это снова не повторилось, она узнала голос и съежилась.

К тому времени, как она повернулась — Кашин, одетый в доспехи и потный, что показывало, что он, вероятно, тренировался с дворцовыми стражами — подошёл к ней намного ближе.

— Я искал тебя, — сказал он, и его карие глаза немедленно посмотрели на ее грудь. Нет — на пятно на платье. Кашин поднял брови. — Если ты хочешь отправить это в прачечную, я уверен, что Хасар может одолжить одежду, пока его чистят.

Она забыла, что она все еще в нем — запятнанном платье. На самом деле она не чувствовала, что до сих пор была такой же неопрятной. Не чувствовала себя как животное скотного двора.

— Спасибо за предложение, но я справлюсь.

Она сделала шаг, но Кашин сказал:

— Я слышал об убийце в библиотеке. Я организовал дополнительную охрану, которая будет приходить в Торре после заката каждую ночь и будет оставаться до рассвета. Без нашего предупреждения никто не пройдет.

Это было великодушие — в каком-то роде. Таким он всегда был с ней.

— Спасибо.

Его лицо оставалось серьезным, когда он сглотнул. Ирэн готовилась к словам, которые он бы озвучил, но Кашин только сказал:

— Пожалуйста, будь осторожна. Я знаю, что ты ясно дала понять, но…

— Кашин.

— Это не меняет того факта, что мы есть или были друзьями, Ирэн.

Ирэн встретила его глаза. Заставила себя сказать:

— Лорд Вэстфол упомянул твои… мысли о Тумелун.

Кашин на мгновение взглянул на белые ткани, струящиеся из соседнего окна. Она открыла рот, возможно, чтобы наконец-то, предложить свои соболезнования, попытаться исправить ту вещь, которая сломалась между ними, но принц сказал:

— Тогда ты понимаешь, насколько ужасной может быть эта угроза.

Она кивнула.

— Я знаю. И я буду осторожна.

— Хорошо, — просто сказал он. На его лице появилась легкая улыбка, и на мгновение, Ирэн пожелала, чтобы она почувствовала что-либо помимо простой дружбы. Но с ним никогда не было так, по крайней мере, с ее стороны. — Как исцеление лорда Вэстфола? Вы достигли прогресса?

— Некоторого, — она сомневалась. Оскорбление принца, даже того, кто был бывшим другом, не было благоразумным, но чем дольше продолжался этот разговор… Она вздохнула. — Я хотела бы остановиться и поговорить…

— Тогда останься. — Улыбка стала шире. Кашин был действительно красивым человеком. Если бы он был кем-то другим, рожден с другим титулом…

Она покачала головой, пытаясь скрыть улыбку.

— Лорд Вэстфол ждет меня.

— Я слышал, что ты поехала с ним сегодня утром в Торре. Он не вернулся с тобой?

Она попыталась сдержать умоляющее выражение лица, пока она делала реверанс.

— Мне нужно идти. Еще раз спасибо за беспокойство — и охранников, принц.

Над ними висел титул, похожий на удар колокола.

Но Ирэн ушла, чувствуя взгляд Кашина, пока она не зашла за угол.

Она прислонилась к стене, закрыла глаза и глубоко выдохнула. Дура. Многие девушки назвали бы ее дурой…

— Я почти чувствую себя плохой для этого человека.

Она открыла глаза, обнаружив Шаола, затаившего дыхание, с горящими глазами, катящего себя за угол.

— Конечно, — сказал он, — я был достаточно далеко, чтобы слышать тебя, но я, конечно, видел его когда он ушел.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — мягко сказала Ирэн, и снова направилась к комнатам. Помедленнее.

— Не нужно делать темп медленнее ради меня. Ты и так сегодня прекрасно меня показала.

Она посмотрела на него:

— Я чем-то обидела тебя сегодня?

Его ровный взгляд ничего не показал, но его мощные руки продолжали работать колесами стула, подталкивая себя вперед.

— Да?

— Почему ты отталкиваешь принца? Кажется, вы оба были близки.

Было не время и не место для этого разговора.

— Это не твое дело.

— Побалуй меня своим ответом.

— Нет.

Он легко поддерживал ее темп, когда она увеличивала скорость. Весь путь к дверям его комнаты.

Каджа стояла снаружи, и Ирэн дала ей глупое задание:

— Мне нужен сушеный тимьян, лимон и чеснок, — что вполне могло быть одним старых рецептов свежей форели ее мамы.

Служанка исчезла, и Ирэн распахнула дверцы комнаты, держа одну дверцу широко открытую для него.

— Просто чтобы ты знал, — прошипела Ирэн, когда она громко захлопнула за собой дверь, — твоё безразличие ничему не помогает.

Шаол хлопнул по стулу в середине фойе, и она вздрогнула от того, что он, должно быть, сделал со своими руками. Он открыл рот, но промолчал.

Вдруг дверь в другую спальню открылась, и появилась Несрин, волосы мокрые.

— Мне было интересно, куда ты ушёл, — сказала она ему, затем кивнула Ирэн. — Да еще и в такую рань.

Ирэн потребовалось несколько ударов пульса, чтобы уловить изменения в комнате, с Несрин теперь в ней. Ирэн не была главным… человеком. Она была помощью, подчиненной… в любом случае.

Шаол встряхнул руками — действительно, красные царапины остались на них — но сказал Несрин:

— Я отправился в Торре, чтобы помочь девочкам с уроком защиты.

Несрин посмотрела на кресло.

— Верхом на лошади, — сказал он.

Глаза Несрин теперь смотрели на Ирэн, яркие и большие.

— Как?

— Особое седло, — пояснила Ирэн. — Мы собирались продолжить исцеление.

— И ты действительно мог ехать?

Ирэн почувствовала внутреннюю дрожь Шаола, главным образом потому, что она тоже вздрогнула. От недоверия.

— Мы не пробовали ничего, кроме быстрой прогулки, но да, — спокойно сказал он. Абсолютно спокойно. Как будто он ожидал таких вопросов от Несрин. Привык к этому.

— Может быть, завтра я попробую рысь.

Хотя без рычагов на ногах, подпрыгивая… Ирэн прошлась по своим мысленным архивам с травмами паховой области. Но она осталась спокойной.

— Я пойду с тобой, — сказал Несрин, темные глаза загорелись. — Я могу показать тебе город — возможно, дом моего дяди.

Шаол только ответил:

— Хотелось бы, — прежде, чем Несрин поцеловала его в щеку.

— Я увижусь с ними сейчас на час или два, — сказала Несрин. — Затем встреча… ты знаешь. Я вернусь сегодня днем. И продолжу… то дело…

Осторожные слова. Ирэн не винила ее. Не с оружием, уложенным на столе в спальне Несрин, едва видимой через приоткрытую дверь. Ножи, мечи, несколько луков и колчанов… У капитана был небольшой оружейный склад в комнате.

Шаол только хмыкнул одобряя, слегка улыбнувшись, когда Несрин подошла к дверям. Капитан остановилась на пороге, ее улыбка была шире, чем раньше, чем когда-либо видела Ирэн.

Надежда. Полная надежды.

Несрин закрыла дверь со щелчком.

Один на один, снова в тишине, все еще чувствуя себя незваным гостем, Ирэн скрестила руки на груди.

— Могу я добиться от тебя что-нибудь, прежде, чем мы начнем?

Он просто направился в свою спальню.

— Я бы предпочла гостиную, — сказала она, схватив ее сумку с припасами, которую Каджа поставила на столе в фойе.

— Я предпочел бы быть в постели, находясь в агонии.

Он добавил через широкое плечо:

— И, надеюсь, на этот раз ты не упадешь в обморок.

Он легко переместился со стула на кровать и начал расстегивать куртку.

— Скажи мне, — сказала Ирэн, задерживаясь в дверях. — Скажи мне, что я сделала, что расстроило тебя.

Он снял пиджак.

— Ты имеешь в виду то, что показала меня как какую-то сломанную куклу своим ученицам, и заставила их вытаскивать меня с лошади, как какую-то варенную рыбёшку?

Она застыла, вытаскивая нужные лекарства, прежде чем положить сумку на пол.

— Много людей помогают тебе здесь, во дворце.

— Не так много, как ты думаешь.

— Торре — это место обучения, и люди с твоей травмой не приходят часто — не тогда, когда мы обычно должны прийти к ним. Я показывала помощникам вещи, которые могут помочь с бессчётным числом пациентов в будущем.

— Да, твой ценный, разбитый пациент. Посмотри, насколько я сломлен. Как послушен.

— Я не это имела в виду, и ты это знаешь.

Он сорвал рубашку, почти разорвав ее по швам, когда он поднял ее над головой.

— Это было какое-то наказание? За службу королю? За то, что я из Адарлана?

— Нет. — Он считал, что она может быть такой жестокой, непрофессиональной. — Это именно то, что я только что сказала: я хотела показать им.

— Я не хотел, чтобы ты им показывала!

Ирэн выпрямилась.

Шаол задыхался сквозь зубы.

— Я не хотел, чтобы ты меня провоцировала. Позволив им ухаживать за мной. — его грудь вздымалась, легкие под мышцами работали как гармоника.

— Ты хоть представляешь на что это похоже? Чтобы прийти к, — он ​​махнул рукой на нее, ее тело, ноги, спину — к этому?

У Ирэн было ощущение, что земля ускользнула из-под ног.

— Я знаю, что это сложно…

— Наверное. Но ты сделала это еще сложнее сегодня. Ты заставляешь меня сидеть здесь в основном голым в этой комнате, и все же я никогда не чувствовал себя более обнаженным, чем сегодня утром. — он моргнул, как бы удивившись, что он это озвучил, — удивился, что признался в этом.

— Я… я сожалею.

Это все, что она могла придумать, что сказать.

Его горло подпрыгнуло.

— Все, что я думал, все, что я планировал и хотел… Исчезло. Все, что у меня осталось, это мой король, и этот смешной, тонкий клочок надежды на то, что мы переживем эту войну, и я смогу сделать что-то из этого.

— Из чего?

— Из всего, что разрушилось в моих руках. Всего.

Его голос надломился.

В его глазах читалась острая боль. Позор или печаль, Ирэн не знала.

И она не хотела знать, что это было или что с ним случилось. Что вызывало боль в его глазах. Она знала, знала, что ему пришлось столкнуться с этим, пришлось говорить об этом, но…

— Прости, — повторила она. Целительница холодно добавила:

— Я должна была учитывать твои чувства по этому поводу.

Он долго смотрел на нее, затем снял ремень с пояса. Затем снял сапоги. Носки.

— Ты можешь оставить штаны, если… если хочешь.

Он снял их. Потом ждал.

Все еще полный гнева. Он все еще смотрел на нее с таким негодованием в глазах.

Ирэн сглотнула один раз. Два. Возможно, ей надо было позавтракать.

Но, уйти, даже из-за этого… У Ирэн было такое чувство, что если она уйдет от него, если он увидит, что она повернула назад…

Целителям и их пациентам нужно доверие. Связь.

Если бы она повернулась к нему спиной и ушла, она не думала, что эту трещину можно будет починить.

Поэтому она жестом предложила ему переместиться в центр кровати и повернуться на живот, затем села на край кровати.

Ирэн провела рукой по позвоночнику.

Она не учитывала — его чувства. Что он может иметь их. То, что преследует его…

Его дыхание было быстрым. Затем он сказал:

— Чтобы внести ясность: ты обижаешься на меня или на Адарлан в общем?

Он уставился на отдаленную стену, вход в комнату для купания, закрытую деревянным резными дверями. Ирэн крепко держала руку, опустив её на спину, даже когда стыд пронзил девушку.

Нет, она была не в лучшем виде в последние несколько дней. Даже близко.

Этот шрам на верхушке его спины был резким в предутреннем свете, тень ее руки на его коже.

Тварь, которая ждала в этом шраме… Ее магия снова отшатнулась в непосредственной близости. Она слишком устала прошлой ночью и была слишком занята этим утром, чтобы даже подумать об этом. Созерцать то, что она могла видеть, могла сражаться — и то, что он мог бы вынести.

Но он выполнил слово, дал указания девочкам, несмотря на ее глупые, бесчувственные ошибки. Она предположила, что может только вернуть благосклонность, делая то же, что и обещала.

Ирэн застыла. Не было никакой подготовки к этому, она не знала. Не хватало крепкого дыхания, чтобы сделать это менее мучительным. Для любого из них.

Ирэн тихо предложила Шаолу кусок кожи.

Он стиснул зубами и сжал.

Она уставилась на него, его тело сжалось от боли, лицо не читалось.

Ирэн сказала тихо:

— Солдаты из Адарлана сожгли мою мать, когда мне было одиннадцать.

И прежде, чем Шаол смог ответить, она положила руку на шрам.

Глава 16

Здесь была только тьма… И боль…

Он взревел, отдалённо осознавая, что во рту у него кусок кожи, а горло воспалилось от криков.

Сожгли заживо. Сожгли заживо. Сожгли заживо.

В пустоте вокруг него вспыхнул огонь. Появилась женщина с золотисто-коричневыми волосами и кожей похожего цвета, которая надрывалась в крике, взывая к небесам. Также он видел сейчас изуродованное тело на пропитанной кровью постели. Отрубленную голову, покатившуюся по мраморному полу.

Ты это сделал. Ты это сделал. Ты это сделал.

Теперь же он смотрел на девушку с глазами цвета синего пламени и волосами из чистого золота, что нависла над ним с кинжалом в руке, который поднялся вверх и наклонился под нужным углом, чтобы пронзить его сердце.

Он думал об этом. Иногда он даже мечтал о том, чтобы она не остановилась. Шрам на его лице… Он остался с тех самых пор, когда она ударила его рукой и впилась в кожу ногтями. Тогда она впервые ударила его. Это было жалкое желание, о котором он думал, когда смотрел в зеркало. Он вспомнил тело, лежащее на кровати, холодную комнату и тот крик. Ошейник на загорелой шее, и улыбку, что никак не могла появиться на лице, которое он любил. Сердце, предложенное им и упавшее на деревянный настил речных доков. Ассасина, что уплыла в далёкое королевство, и королеву, что вернулась оттуда. Хороших людей, висевших на воротах замка.

Все эти воспоминания находились внутри этого тонкого шрама. Всё, что он не мог простить или забыть.

Пустота вокруг него показывала ему всё это снова и снова. Она набросилась на его тело раскаленными кнутами с острыми наконечниками, заставляя его переживать всё это вновь и вновь.

Она показала ему его мать. Его брата. И отца.

Всё, что он оставил. Провалил. Всё, что он ненавидел и то, кем он стал.

Границы между последними двумя почти стёрлись.

А ведь он пытался. Пытался все эти недели и месяцы…

Пустота внутри него не хотела этого знать. Огонь чёрного цвета заструился по его кровеносным жилам, стараясь загасить эти мысли.

Полыхающая роза, оставленная на туалетном столике. Последние объятия его короля.

Он старался. Старался не терять надежды, но всё же…

Девушки, ростом с детей, снимавшие его с лошади. Показывая в его сторону пальцем и толкая его.

Вспышка боли, где-то глубоко в нижней части позвоночника, и он уже не может дышать, не может даже вскрикнуть…

Полыхнул белый свет.

Трепетание. Где-то далеко-далеко.

Не золотое и не красное, и не цвета синего пламени. Но белое, как солнечный свет, яркий и чистый.

Мерцание сквозь темноту, похожее на молнию, дугой вспыхивающую в ночном небе…

Затем боль вновь сходилась в одной точке.

Глаза его отца — полыхающие гневом глаза его отца, когда он объявил, что уходит в королевскую гвардию. Кулаки. Его мать умоляет остаться. Страх, отразившийся на её лице в тот день, когда он видел её в последний раз, когда он покинул Аньель. Тот день, когда он в последний раз видел свой город, свой дом. Своего брата, маленького и жмущегося позади отца.

Брат, которого он продал. Брат, которого он оставил.

Тьма сжалась, превращая его кости в пыль.

Это убьет его.

Всё это убьет его, эта боль, эта… бесконечная пустота, уходящая в никуда.

Возможно, это является милосердием. Он не был полностью уверен, что его присутствие… его присутствие там чем-то поможет. Этого недостаточно, чтобы пытаться и дальше. И вообще возвращаться.

Тьме нравилось это. Казалось, что она пирует этими мыслями.

Даже когда она сжала его кости в тиски. Даже когда она заставляла его кровь вскипать в жилах, и он стонал и стонал от боли…

Белый свет врезался в него. Ослепил.

Заполнил эту пустоту.

Темнота вскрикнула, отступая назад, а затем, как волна, поднялась вокруг него…

Только чтобы отскочить от сердцевины того белого света, который обернулся вокруг него, подобно скале, с которой тьма справиться уже не смогла.

Свет в бездне.

Он излучал тепло, тишину и доброту. Он не бросился в темноту.

Как будто он долго жил в такой темноте и понимал, как это работает.

Шаол открыл глаза.

Рука Ирэн соскользнула с его позвоночника.

Она уже отворачивалась от него, пытаясь дотянуться до его отброшенной в сторону рубашки, лежащей на ковре в спальне.

Он успел заметить кровь, прежде чем она смогла скрыть её.

Выплюнув изо рта кусочек кожи, он схватил её за запястье, чувствуя, как же громко он дышит.

— Тебе больно.

Ирэн вытерла нос, рот и подбородок, прежде чем повернулась к нему лицом.

Однако следы крови, которая сейчас впитывалась в её платье, нельзя было скрыть.

Шаол резко поднялся.

— Святые боги, Ирэн…

— Я в порядке.

Слова были сказаны сердитым тоном, а из её носа все ещё капала кровь.

— Такое… Такое у тебя в порядке вещей? — он наполнил свои лёгкие воздухом, чтобы позвать кого-то, кто смог бы привести ещё одного целителя.

— Да.

Лгунья — она ответила не сразу, и он распознал ложь. Видел он ложь также в том, что она хотела встречаться с ним взглядом. Шаол открыл рот, но она положила свою руку на его, опустив окровавленную рубашку.

— Я в порядке. Мне просто нужен… отдых.

Она предстала перед ним с кровью, текущей из её носа и окрашивающей в алый цвет её подбородок и рот.

Ирэн снова прижала рубашку к носу, когда из носа потекла новая струйка.

— По крайней мере, — сказала она сквозь ткань, — предыдущее пятно теперь подходит моему платью.

Жалкая попытка перевести всё в шутку, однако он мрачно улыбнулся.

— Я думал, что это часть платья.

Она одарила его измученным, но ошеломленным взглядом. — Дай мне пять минут, я смогу вернуться туда и…

— Ложись. Прямо сейчас.

Он подвинулся, освобождая ей место на матрасе.

Ирэн обследовала взглядом подушки, приметила кровать, достаточно большую даже для четверых людей, которые могли спокойно спать на ней рядом друг с другом. Со стоном она прижала рубашку к лицу, упала на подушки, отбросила свои туфли и подняла ноги вверх. Она задрала голову вверх, чтобы остановить кровотечение.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил он, наблюдая, как она безучастно смотрит на потолок. Она сделала это, помогая ему, несмотря на всё паршивое настроение, в котором он пребывал ранее…

Ирэн только покачала головой.

В тишине он наблюдал, как она прижимает рубашку к носу. Снова и снова просматривалась кровь. Пока, наконец, не замедлилась. Пока не остановилась.

Её нос, рот и подбородок были красными от крови, её глаза затуманились либо болью, либо истощением. Возможно, и тем, и другим.

Поэтому он и не заметил, как спросил у неё:

— Как?

Она знала, что он имел в виду. Ирэн посмотрела на пятно крови в области грудной клетки.

— Я дотронулась до шрама, и он был таким же, как и раньше. Стена, на которую не действует моя магия. Я думаю, эта тьма показала мне… — Её пальцы сжались на рубашке, когда она прижала её к кровавому пятну, что просачивалась сквозь ткань платья спереди.

— Показала… Что?

— Морат… — выдохнула она. Он мог поклясться, что даже птицы в саду замолкли. — Я увидела некоторые воспоминания, запертые глубоко в тебе. Увидела огромную крепость чёрного цвета, наполненную ужасами. Армию, что ждёт своего часа в окружающих её горах.

Его кровь застыла в жилах, когда он понял, чьи воспоминания могут находиться внутри него.

— Это было реальностью или… просто какими-то манипуляциями, способными ввести тебя в заблуждение? — Именно так были использованы его собственные воспоминания.

— Я не знаю, — призналась Ирэн. — Но потом я услышала твой крик. Не здесь, но… там.

Она снова вытерла нос.

— И я поняла, что моя атака этой сплошной стены было… Я думаю, что это было своего рода отвлечением. Манёвром. Поэтому я последовала за звуками твоего крика. К тебе.

В это место глубоко внутри него.

— Это существо было так сосредоточено на том, чтобы разорвать тебя на части, что не увидело моё приближение.

Она вздрогнула.

— Я не знаю, помогла ли я чем-нибудь, но… Я не могла этого вынести. Не могла смотреть на это и слушать твои крики. Я напугала его своими действиями, но я не знаю, будет ли оно ждать меня в следующий раз. Вспомнит ли оно меня. У этого существа есть… сознание. Оно не живое, а как будто чья-то освобождённая память.

Шаол кивнул, и между ними повисла тишина. Она снова вытерла нос, теперь его рубашка была вся покрыта кровью, а затем положила её на стол рядом с кроватью.

В течение нескончаемых минут солнечный свет скользил по полу, а ветер шевелил пальмовые ветви.

Тогда Шаол сказал:

— Я сожалею. О твоей утрате…

Размышляя о том, когда это случилось, Шаол пришёл к выводу, что всё это, вероятно, произошло через несколько месяцев после того, как в жизни Аэлины случился её собственный кошмар.

Как же их много — детей, в чьей памяти Адарлан оставил такие глубокие шрамы. Если Адарлан вообще оставил их живыми.

— Она сочетала в себе самые лучшие качества, какие только могут быть, — сказала Ирэн, повернувшись на бок, чтобы посмотреть на окна сада за кроватью. — Она… я поняла это, потому что она…

Ирэн замолчала.

— Она сделала то, что сделала бы любая мать, — закончил он за неё.

Девушка кивнула.

Как целители, они были одними из первых жертв. И продолжали быть гонимыми даже после того, как исчезла магия. Адарлан всегда безжалостно охотился на одаренных магией целителей. Возможно, их продавали Адарлану даже собственный народ, просто чтобы получить из этого какую-то лёгкую наживу.

Шаол сглотнул. После одного удара сердца он сказал:

— На моих глазах король Адарлана жестоко убил женщину, которую Дорин любил, и я не смог ничего сделать, чтобы остановить это. Чтобы спасти её. И когда король собрался убить меня за все мои действия по его свержению… Дорин вмешался. Он завладел вниманием своего отца и купил мне время на побег. И я побежал… Я побежал, потому что… больше не было никого, кто смог бы продолжить восстание. Чтобы рассказать обо всём этом людям, которые в этом нуждались. Я позволил ему остаться с отцом и столкнуться с последствиями, и я… просто убежал.

Она молча наблюдала за ним.

— Хотя бы сейчас он в порядке.

— Я не знаю. Он свободен… Он жив… Но в порядке ли он? Он страдал. Много страдал. Причём так, что я даже не знаю, с чего начать… — его горло сжалось так, что стало больно. — Это должен был быть я. В моих планах должен был страдать я, а не он.

Слеза покатилась по её переносице.

Шаол стёр её пальцем, прежде чем эта солёная капелька смогла попасть на другую сторону.

Ирэн долго смотрела на него, не отводя взгляда. Из-за слёз её глаза сияли на солнце. Он не знал, сколько времени прошло. Сколько ей понадобилось сил на то, чтобы пробиться сквозь эту темноту… Хотя бы чуть-чуть.

Дверь в комнату открылась и закрылась, причём достаточно тихо, и он сразу понял, что это Каджа. Однако её появление заставило Ирэн отвести от него взгляд. Без её взгляда ему стало холодно. Спокойно и холодно.

Шаол сжал кулак, эта слеза, что пустила Ирэн, просочилась сквозь его кожу, и он едва сдержал себя от того, чтобы повернуть её лицо к себе вновь. Прочитать все её мысли, смотря ей в глаза.

Её голова поднялась вверх так быстро, что чуть не ударила его в нос.

Золото в глазах Ирэн вспыхнуло.

— Шаол, — выдохнула она, и он подумал, что, возможно, впервые она назвала его по имени.

Но она смотрела вниз, буквально заставив его сделать тоже самое.

Её взгляд был устремлён не на его обнажённый торс, не на голые ноги.

А на пальцы.

На пальцы ног, которые медленно сжимались и разжимались. Словно пытались вспомнить движение.

Глава 17

Кузены Несрин ушли в школу, когда она постучала во входную дверь прекрасного дома ее тети и дяди в квартале Руни. С пыльной улицы все могли видеть, что за высокими, толстыми стенами дома были резные дубовые ворота, укрепленные железом.

Но когда двое охранников их распахнули, одновременно поманив ее, они открыли затененный обширный внутренний двор из бледного камня, окружённый колонами, ползущей пурпурной бугенвиллеей, и оживленный фонтан, инкрустированный морским стеклом, журчащий в центре.

Дом был типичным для Антики — и людей Балруха, у которых воспитывались Несрин и ее семья. Приспособленный к пустынному климату, всё здание было возведено вокруг солнца и ветра: наружные окна никогда не размещались вблизи южной жаркой стороны, ветряные узкие башни на вершине здания, повернутые от заполняющего песком восточного ветра, чтобы оградить от проникновения в комнаты, которые они охлаждали. Ее семье повезло не достаточно, чтобы иметь канал, проходящий под домом, как это делали многие из более богатых в Антике, но с возвышающимися растениями и резными деревянными навесами, тень сохраняла общественные нижние уровни вокруг двора достаточно холодными на протяжении дня.

Действительно, Несрин глубоко вдохнула, проходя через красивый внутренний двор, ее тетя поприветствовала ее на полпути:

— Ты уже поела?

Она поела, но Несрин сказала:

— Я берегла аппетит для твоего стола, тетя.

Это было обычное приветствие халху, среди семей — никто не посещал дом, особенно в семье Фалюк, без еды. Хотя бы один раз.

Ее тетя — все еще фигуристая красивая женщина, чьи четверо детей не затянули ее вниз, — одобрительно кивнула.

— Я сказала Брахиму сегодня утром, что наш повар лучше, чем те, что находятся в этом дворце.

Фырканье послышалось из окна, отделанного деревом, выходящего во внутренний двор. Рабочий кабинет ее дяди. Одна из немногих общих комнат на обычно закрытом втором уровне.

— Осторожно, Захида, или каган может услышать тебя и доставить милого старого повара в свой дворец.

Тетя закатила глаза на фигуру, едва видную сквозь декоративный деревянный экран, и обхватила руку Несрин:

— Проныра. Всегда подслушивает наши разговоры здесь».

Ее дядя усмехнулся, но больше ничего не сказал.

Несрин ухмыльнулась и позволила своей тете отвезти ее к великолепно оформленному дому, мимо пышной статуи Инны, Богини мирных домашних хозяйств и народа Балруха, ее руки были подняты в знак приветствия и защиты.

— Возможно, плохой повар во дворце — это то, почему королевские семьи настолько тощие.

Тетя вздохнула, поглаживая живот.

— И, без сомнения, почему я прибавила так много в эти годы. — Она подмигнула Несрин. — Возможно, я должна избавиться от старого повара.

Несрин поцеловала мягкую щеке тети.

— Ты сейчас прекраснее, чем когда я была ребенком.

Она это имела в виду.

Тетя отмахнулась от нее, но продолжала сиять, когда они вошли в тусклые, прохладные интерьеры дома. Колоны поддерживали высокие потолки длинного коридора, деревянные балки и мебель, вырезанную и вылепленную в соответствии с пышной флорой и фауной их далекой, давней родины. Ее тетя вошла в дом глубже, чем большинство гостей когда-либо видели, прямо во второй, меньший двор сзади. Только для семьи, большая часть которого занята длинным столом и глубокими стульями под тенью нависающего навеса. В этот час солнце было на противоположной стороне дома — именно поэтому ее тетя выбрала его.

Тетя посадила ее на сиденье рядом с главой стола, на почетное место, и поспешила сообщить повару, чтобы подал прохладительные напитки.

В тишине Несрин слышала ветер, шумящий сквозь жасмин, ползущий по стене, к балкону, висевшему выше. Дом безмятежен настолько, насколько она видела — особенно по сравнению с хаосом в доме ее семьи в Рафтхоле.

Боль сжала грудь, и Несрин потерла ее. Они были живы; они выжили.

Но не было ответа, где они сейчас. Или с чем они могут столкнуться на этом континенте, наполненном множеством ужасов.

— Твой отец выглядит так же, когда он слишком много думает, — сказал ее дядя из-за спины.

Несрин повернулась в своем кресле, слегка улыбаясь, когда Брахим Фалюк вошел во двор. Ее дядя был ниже, чем ее отец, но более худым — в основном потому, что не выпекал кондитерские изделия, чтобы получить средства к существованию. Нет, ее дядя все еще был неплох для человека его возраста, его темные волосы, чуть приукрашенные серебром, возможно, из-за купеческой жизни, которая держала его настолько активным.

Но лицо Брахима… это было лицо Саида Фалюка. Лицо ее отца. Менее, чем два года разницы, многие думали, что они близнецы. И видя все еще настолько красивое лицо, горло Несрин сжалось.

— Кажется, это одна из немногих черт, которые я унаследовала от него.

Действительно, когда Несрин была тихой и склонна к раздумью, смех ее отца был таким же постоянным в их доме, как веселое пение и хихиканье ее сестры.

Она почувствовала, как дядя изучает ее, когда он сел напротив нее, оставив место во главе стола Захиде. Мужчины и женщины управляли домохозяйством вместе, их совместное правление рассматривалось как закон их детьми. Несрин, несомненно, составляла исключение, хотя ее сестра… Она все еще слышала крики боев между ее сестрой и отцом, когда Делара стала старше и стремилась к независимости.

— Для капитана Королевской гвардии, — размышлял ее дядя, — я удивлен, что у тебя есть время часто посещать нас.

Тетя вздрогнула, положив поднос с охлажденным мятным чаем и очками.

— Тише. Не жалуйтесь, Брахим, или она перестанет приходить.

Несрин улыбнулась, глядя между ними, когда тетя дала каждому из них стакан чая, поставила поднос на стол между ними и села на сиденье во главе стола:

— Я думала прийти сейчас — пока дети в школе.

Еще один из многих замечательных указов каганата: каждый ребенок, каким бы бедным или богатым ни был, имел право посещать школу. Бесплатно. В результате почти все в империи были грамотными — гораздо больше, чем Несрин могла заявлять об Адарлане.

— И вот я здесь, — сказал ее дядя, криво усмехаясь, — надеялся, что ты вернешься, чтобы спеть для нас еще. С тех пор, как ты ушла на днях, дети воют твои песни, как уличные кошки. У меня нет сердца, чтобы сказать им, что их голоса не совсем соответствуют тем же стандартам, что у их уважаемой кузины.

Несрин усмехнулась, даже когда к ее лицу прилил жар. Она пела очень мало — только для ее семьи. Она никогда не пела для Шаола или других, и даже не упоминала, что ее голос был… лучше, чем хороший. Это не было тем, что можно упомянуть в разговоре, и боги знали, что последние несколько месяцев не способствовали пению. Но однажды ночью она спела своим кузенам — одну из песен, которой ее научил отец. Колыбельная Антики. К концу песни, ее тетя и дядя собрались вокруг, тетя вытирала слёзы, и… ну, нельзя возвратиться назад, не так ли?

Ее, вероятно, будут дразнить, пока она не откроет свой рот опять.

Но если бы она приехала сюда только для пения. Она немного вздохнула, одёргивая себя.

В тишине ее тетя и дядя обменялись взглядами. Тетя тихо спросила:

— Что?

Несрин отхлебнула чай, обдумывая ее слова. Ее тетя и дядя, по крайней мере, сделали ей подарок, ожидая пока она заговорит. Ее сестра уже требовала бы ответа.

— На днях на Торре напали. Молодой целитель был убит злоумышленником. Убийца еще не найден.

Независимо от того, что она и Сартак пробрались через несколько канализационных каналов и каналов под Антикой прошлой ночью, они не нашли ни единого пути к Торре; ни каких-либо признаков гнезда Валга. Все, что они обнаружили, было типичными, ужасными городскими запахами и крысами, снующими под ногами.

Ее дядя ругнулся. Но даже тетя потерла сердце, прежде чем спросить:

— Мы слышали слухи, но… ты пришла, чтобы предупредить нас?

Несрин кивнула.

— Атака связана с методами врагов в Адарлане. Если они здесь, в этом городе, я боюсь, что это может быть связано с моим приходом.

Она не посмела рассказать своим тете и дяде слишком много. Не из-за отсутствия доверия, а из-за страха перед тем, кто может услышать. Поэтому они не знали о Валге, или Эраване, или Ключах.

Они знали о ее стремлении поднять армию, потому что это не было секретом, но… Она не рискнула рассказать им о Сартаке. То, что он и его ракин могут стать путем получения поддержки от кагана, что его люди могут что-то узнать о Валге, или о том что с ним связано. Она даже не рискнула сказать им, что было на ракине принца. Не то чтобы они действительно этому поверили. Хорошо, может быть, что ее семья шла после королевской по богатству. Ее дядя сказал:

— Будут ли они нацелены на нашу семью, чтобы добраться до тебя?

Несрин сглотнула.

— Я не верю в это, но не пропущу ничего мимо них. Я все еще не знаю, было ли это нападение связано с моим приездом или мы спешим с выводами, но если есть шанс, что это правда… Я пришла, чтобы предупредить вас, чтобы нанять больше охранников, если сможете. — Она посмотрела между ними, положив свои руки ладонями вверх на стол. — Мне жаль, что я привела это в свою семью.

Еще один взгляд между ее тетей и дядей, затем каждый взял ее за руку.

— Нечего жалеть, — сказала ее тетя. А дядя добавил:

— Неожиданно увидеть тебя было высшим благословением.

Она прекратила говорить. Это — это то, что Эраван был готов уничтожить.

Она найдет способ поднять эту армию. Либо спасти свою семью от войны, либо не пустить ее на эти земли.

Тетя заявила:

— Мы найдем больше охранников, будем сопровождать детей в школу и из школы. — она кивнула мужу. — И везде куда бы мы не пошли в этом городе».

Дядя Несрин добавил:

— А что ты? Проезжаешь по городу самостоятельно.

Несрин махнула рукой, хотя их беспокойство согрело ее. Она воздержалась от того, чтобы сказать им, что неделями она охотилась за Валгом в канализационных коллекторах Ратфхола, что прошлой ночью она преследовала их через канализационные трубы Антики. И, безусловно, воздержалась от того, чтобы рассказать им, как она была связана со взрывом стеклянного замка. Она не хотела видеть, как ее дядя опрокинется в стуле, или увидеть, как красивые волосы тети седеют.

— Я могу справиться сама.

Тетя и дядя не были так уверены, но все равно кивнули. Как только появился повар, широко улыбаясь Несрин, маленькие тарелки охлажденных салатов были в его иссохших руках.

В течение долгого времени Несрин ела все, что ее тетя и дядя навалили на ее тарелку, которая была так же хороша, как и всякая еда во дворце. К тому времени, когда она была набита до отказа, к тому времени, выпила свой чай оставив только осадок, ее тетя лукаво сказала ей:

— Я надеялась, что ты приведешь гостя, знаешь ли.

Несрин фыркнула, убрав волосы с лица.

— Лорд Вэстфол довольно занят, тетя.

Но если бы сегодня утром Ирэн вывела его на лошадь… возможно, она действительно привела бы его сюда завтра. Представит его своей семье — четверым детям, которые наполнили этот дом хаосом и радостью.

Тетя ласково потягивала чай.

— О, я не его имела в виду. — Озорная усмешка между Захидой и Брахимом. — Я имела в виду принца Сартака.

Несрин радовалась, что допила чай.

— Что?

Эта лукавая улыбка не исчезла.

— Слухи утверждают, что кто-то, — острый взгляд на Несрин. — Вчера на рассвете был замечен на ракине вместе с принцем.

Несрин вздрогнула.

— Я… да.

Она молилась, чтобы никто не видел ее с ним прошлой ночью — эти слова не дошли до ушей агента Валгов, на которого они охотились.

Ее дядя усмехнулся.

— И ты планировала рассказать нам? Дети были вне себя от волнения, что их любимая кузина ездила на самой Кадаре.

— Я не хотела хвастаться.

Ужасное оправдание.

— Хммм, — все что ответил ее дядя, в его взгляде плясали озорные искорки.

Но тетя бросила на Несрин взгляд, сталь в ее карих глазах, как будто она тоже вспомнила в это мгновение семью, которая осталась в Адарлане и, возможно, теперь пыталась убежать на эту землю. Тетя просто сказала:

— Ракины не будут бояться драконов.

Глава 18

Сердце Ирэн билось в диком ритме, когда она села на колени рядом с Шаолом на кровати и посмотрела на то, как его пальцы шевелятся.

— Ты… чувствуешь это?

Шаол просто смотрел, будто не мог в это поверить.

— Я… — слова застряли у него в горле.

— Можешь их контролировать?

Казалось, он сконцентрировался. Его пальцы остановились.

— Хорошо, — сказала она, внимательно наблюдая. — Теперь пошевели ими.

Он вновь сосредоточился, а затем…

Два пальца пошевелились. Затем три на второй ноге.

Ирэн улыбнулась — широко и искренне. Всё еще улыбаясь, она посмотрела в его глаза.

Шаол уставился на неё. Эта улыбка…

Этот взгляд заставил её замереть на месте.

— Как? — спросил он.

— Может быть, когда я пыталась добраться к тебе, моя магия немного поранила тьму… — это было ужасно. Найти его внутри пустоты, холода, адской боли и ужаса. Она отказывалась признать, что стена появлялась в её сознании вновь и вновь: эта страшная стена, которая ждёт возвращения целительницы. Она отказывалась принять всё это, а потом ударила по стене, даже не смотря на то, что магия Ирэн умоляла девушку остановиться, уйти.

Пока… пока она не услышала его крик. Далеко и глубоко.

Она слепо бросилась за этим звуком. И он был там — или что бы это ни было. Преграда, мешающая ему исцелиться.

Магия целительницы обернулась вокруг него, обнимая, убаюкивая, когда темнота пыталась прорваться снова и снова. Она послала огонёк силы в пустоту. Факел в ночь. Этого оказалось достаточно.

— Это хорошо, — заявила Ирэн, хотя они оба это знали. — Это просто замечательно!

Шаол все еще не отрывал от неё взгляд, когда сказал:

— Да.

Девушка вспомнила о своём состоянии — и о крови.

— Давай начнём с этого, — сказала она. — Сделай несколько упражнений.

То, что она рассказала ему о матери… Она поведала эту историю только Хафизе, как только вошла в Торре. Никому другому. С тех пор, как просила у кузины убежища.

Она задавалась вопросом, как долго его собственная история сжимала сердце Шаола.

— Позволь сначала заказать еду, — решила Ирэн. Она посмотрела на деревянные резные двери, ведущие в комнату для купания, а затем на пятно на груди. — Пока мы ждём… я могу попросить тебя использовать ванну? И еще взять какую-то одежду.

Шаол всё еще смотрел на неё тем сосредоточенным, спокойным взглядом. Он выглядел… лучше. Будто то, что часть этой темноты исчезла, действительно ему помогло, возвращая прежнего Шаола… С которым Ирэн не была знакома.

Она не знала что с этим делать. С ним.

— Всё, что хочешь. — сказал ей Шаол, голос был низким.

Когда она встала с кровати и забрала с собой испорченную рубашку, поспешила в ванную. Именно из-за кровопотери, сказала она себе.

Даже когда улыбалась такой роскошной ванне.

* * *

— Знаешь, я не могу сказать, что чувствую себя пренебрежительной, — протянула Хасар, глядя на карту, разложенную на столе. Ирэн не осмелилась спрашивать о ней.

Она могла только наблюдать, как Хасар перемещает фигурки из слоновой кости, её тёмные брови нахмурены.

— Рения, конечно, — продолжила Хасар, — говорит, что я не должна так долго ждать, но, возможно, я потратила эти два года впустую.

Ирэн пила мятный чай, и никак это не комментировала. Принцесса вызвала её сюда, узнав, что Ирэн весь день исцеляет лорда Вэстфола, и отправила слугу принести ей вкусную еду. И, действительно, так и есть. Но вот только это не совсем помогло ей отдохнуть.

Они подружились с принцессой совершенно случайно. На одном из первых уроков Ирэн, Хафиза привела её к принцессе, которая вернулась из своего приморского дворца на северо-востоке, чтобы вылечиться от неумолимой боли в желудке. Они были примерно одного возраста, и в течении часов, когда Хафиза исцеляла её, Хасар приказала Ирэн говорить с ней.

Итак, у Ирэн была возможность рассказать о своих уроках, изредка упоминая о более ужасных моментах своей жизни — например, работе в Белой Свинье. Хотя принцесса особенно наслаждалась её рассказами о грязной таверне. А её любимая, которую она приказала Ирэн рассказать трижды, — о молодой незнакомке, которая спасла жизнь Ирэн, научила её защищаться и оставила сокровища.

Ирэн считала это обычным разговором между подчинённой и принцессой, и не ожидала, что Хасар даже вспомнит её имя, как только исцеление закончится. Но через два дня её позвали в комнаты принцессы, где Хасар была занята тем, что восполняла потерянный вес деликатесами.

«Слишком худая, — сказала она Ирэн вместо приветствия. — Нужна толстая задница, чтобы любовнику было за что хватать тебя ночью».

Ирэн рассмеялась — в первый раз искренне и по-настоящему, чего у неё не было в течении очень долгого времени.

Хасар только ухмыльнулась, и предложила Ирэн копченую рыбу.

Возможно, это была не дружба на равных, но принцесса, похоже, наслаждалась её компанией и Ирэн не могла отрицать этого.

Принцесса часто звала Ирэн во дворец, а потом познакомила с Ренией. Девушка была более требовательной и острой, но ревнивая собственница Хасар убедила Рению жить подальше от дворца и потенциальных претендентов на её чувства.

Не то, чтобы Рения давала повод для ревности — нет. Девушка была чуть старше Ирэн, но смотрела только на принцессу. Она любила её с непоколебимой преданностью.

Хасар подарила ей титул Леди, предоставила Рении земли на своей территории. Однако Ирэн слышала от других целителей, что когда Рения впервые пришла в жизнь Хасар, то попросила Хафизу тайно исцелить её. Похоже, у неё есть какие-то неприятности из прошлой жизни, — бывшей профессии, видимо. Ирэн не спрашивала Хасар о деталях, но, учитывая, как предана Рения принцессе, она часто задавалась вопросом, была ли причина, по которой Хасар так нравилась история о таинственном спасителе. Может, она тоже однажды увидела страдающую девушку и протянула руку помощи.

— Ты сегодня улыбаешься больше обычного, — сказала Хасар. — Несмотря на эту ужасную одежду.

— Моя одежда была принесена в жертву для исцеления лорда Вэстфола, — сказала Ирэн. — Он был достаточно любезен, поэтому одолжил свои вещи.

Хасар ухмыльнулась:

— Некоторые смотрят на тебя и предполагают, что ты потеряла одежду по гораздо более приятной причине.

Ирэн покраснела.

— Надеюсь, они помнят, что я профессиональный целитель из Торре.

— Это делает сплетни еще более интересными.

— Я думаю, у них есть дела получше, чем распускать слухи о целителе.

— Ты неофициальная наследница Хафизы.

Ирэн не рассказала, что собирается уйти. Она так долго беспокоилась о Кашине, но Хасар точно не отпустит её.

— Ну, несмотря на всё это, у меня нет никаких планов по поводу лорда Вэстфола.

— А следует задуматься. Он очень привлекательный. Даже меня искушает.

— В самом деле?

Хасар рассмеялась:

— Нет. Но я могу понять, почему тебя может.

— Он и капитан Фалюк вместе.

— А если бы не были?

Ирэн глотнула чая.

— Он мой пациент, и я его целитель. Есть много других красивых мужчин.

— Например, Кашин.

Ирэн нахмурилась.

— Это ты продолжаешь говорить своему брату, что у него всё еще есть шанс?

Хасар приложила руку к сердцу:

— У Кашина не было проблем с женщинами до твоего появления. Вы двое были такими близкими друзьями. Почему бы мне не хотеть, чтобы мой дорогой друг и брат не стали чем-то большим?

— Потому что, если каган выберет тебя, ты можешь убить нас, если он не подчинится.

— Его, возможно, да, если не подчинится. Но если ты докажешь, что не беременна, я позволю тебе жить.

Такие простые слова. Из-за таких ужасных методов империя не развалилась на части. Она хотела, чтобы Кашин слышал это, и, наконец, понял.

Ирэн спросила:

— А как ты поступишь с созданием потомства?

С Ренией, будущей императрицей, Хасар нужно будет найти способ произвести на свет наследника по крови.

Хасар вновь начала перемещать фигуры:

— Я уже сказала отцу, а тебя это не касается.

Правильно. Ибо, если бы она выбрала какого-то мужчину для выполнения этой работы… слишком опасно. Её братья и сёстры могут очень постараться уничтожить всех, кому Хасар и Рения могут доверять достаточно, чтобы об этом попросить. Или заплатят, чтобы узнать, кого именно они выбрали на эту роль.

Хасар вдруг сказала:

— Я слышала, что убийца в библиотеке охотился на тебя. — серьёзность появилась в её чертах. — Почему ты не пришла ко мне?

Прежде, чем Ирэн ответила, Хасар милосердно продолжила:

— Они сказали, что ту целительницу убили необычно.

Ирэн попыталась заблокировать воспоминание, но всё равно увидела это уставшее, несчастное лицо.

— Да.

Хасар глотнула чая.

— Меня не волнует, было ли это преднамеренным нападением именно на тебя, или совпадение, — она поставила чашку на стол. — Когда я найду того, кто сделал это, я лично обезглавлю виновного.

Принцесса постучала ногтями по ножнам, оставленным на краю стола.

Ирэн не сомневалась в этом. Но сказала:

— Мне сказали, что это очень… опасно.

— Я не позволю, чтобы на моих друзей охотились, как на зверей. — голос не принцессы, а королевы-воина. — И не позволю, чтобы целителей Торре убивали или терроризировали.

Хасар была верна тем, кто дорог её сердцу. Очень немногим.

И это согревало Ирэн. Она действительно имела в виду то, что говорила. Хасар обезглавит убийцу, если ему не повезёт встретиться с ней.

Ирэн обдумала всё, что знала о потенциальном убийце, и едва сдержалась, чтобы сказать, что обезглавливание, по сути, и было единственным способом справиться с Валгом.

Если только не ты не сталкиваешься с ним внутри кого-то. В этом случае… Как ужасно, изнурительно это было. Поскольку сегодняшнее исцеление Вэстфола прошло успешно, она уже проанализировала обрывки информации, которую получила.

Не только для его исцеления, но и если она столкнётся с тьмой Валга вновь — на полях сражений. Даже если придётся увидеть тех демонов во плоти…

Глотнув еще чая, Ирэн спросила:

— Разве ты не обеспокоена тем, что, это, возможно, не случайно, что война идёт на северном континенте, а теперь враги оказались и здесь?

Она не осмелилась упомянуть о смерти Тумелун.

— Возможно, Вэстфол и Фалюк привезли своих шпионов, чтобы найти тебя.

— Это невозможно.

— Ты так уверена? Они в отчаянии. А отчаяние пробуждает в людях тёмную сторону, — они готовы сделать всё, что угодно, чтобы получить то, что им нужно.

— И что им тогда нужно от меня?

Хасар поманила Ирэн пальцем. Ирэн поставила чашку и подошла к столу перед окнами. Вид за ними был очень красивым — залив: чайки, корабли и Узкое море.

Хасар указала на карту перед собой:

— Что ты здесь видишь?

Горло Ирэн сжалось, когда она узнала земли. Северный континент — её дом. И все фигуры на нём… красные, зелёные и чёрные…

— Это армии?

— Это силы герцога Перрингтона, — сказала Хасар, указывая на чёрные фигуры, тянущиеся как стена через середину континента. Несколько фигур на юге.

И на севере: небольшая зелёная фигурка. И одинокая красная чуть выше Рафтхола.

Хасар сказала:

— В Террасене есть небольшая армия. — она кивнула на зелёные фигуры, сгруппировавшиеся в Оринфе.

— А в Адарлане?

Хасар подняла красную фигуру, протягивая её между двумя силами.

— Нет армии. Только Дорин Хавильярд. Будет он бежать на север или на юг? Или, возможно, убежит просто за горы?

— А это кто? — спросила Ирэн, заметив золотую фигурку.

Хасар подняла и её.

— А это Аэлина Галантия. Тоже пропала без вести.

— Она не в Террасене? Не с армией?

— Нет. — Хасар посмотрела на доклады. — Последние новости сообщают, что королеву Террасена не могут найти в её собственном королевстве. Или в любом другом. — она чуть улыбнулась. — Возможно, тебе стоит спросить своего лорда.

— Я сомневаюсь, что он мне скажет. — она воздержалась о того, чтобы сказать, что он не её лорд.

— Тогда, возможно, ты должна его уговорить.

— Зачем?

— Потому что я хотела бы знать.

Ирэн пыталась понять — зачем именно. Хасар хотела получить информацию — быстрее отца и братьев и сестёр.

— С какой целью?

— Когда разрушительная сила, которая с лёгкостью захватывает королевства, пропала без вести, это не является поводом для празднования. Особенно когда она разрушает замки и захватывает города по собственной прихоти.

Страх. Хорошо скрытый, но, Хасар рассматривала возможность того, что Аэлина Галантия могла захотеть расширить свои владения.

Но играть в шпиона для Хасар…

— Ты думаешь, атака в библиотеке имеет к этому какое-то отношение?

— Я думаю, что, возможно, Лорд Вэстфол и капитан Фалюк знают, как играть в игру. И если они думают, что угроза Перрингтона среди нас, почему бы нам не согласиться с ними?

Ирэн не думала, что они вообще играют в эти игры.

— Думаешь, они делают это, чтобы помочь Аэлине Галантие? Или потому что она пропала, и они боятся потерять самого могущественного союзника?

— Это то, что я хотел бы знать. И местонахождение королевы тоже. Хотя бы их догадки.

Ирэн заставила себя посмотреть на принцессу:

— И почему я должна помочь тебе в этом?

Улыбка Хасар была похожа на улыбку Кошки Бааст.

— Помимо того, что мы друзья? Что бы ты хотела?

— У меня есть всё, что нужно.

— Да, но тебе стоит помнить, что корабли — мои. Узкое море — моё. И его пересечение может быть очень трудным для тех, кто об этом забывает.

Ирэн не осмелилась отвести взгляд.

Хасар знала. Или догадывалась, что Ирэн хочет уйти. Если она не поможет принцессе… У Ирэн не было сомнений в том, что принцесса выполнит обещание.

— Я посмотрю, что можно узнать, — сказала Ирэн, ни капли мягкости или тепла в голосе.

— Хорошо, — сказала Хасар и сдвинула все фигуры с карты, закидывая их в ящик. — Для начала, почему бы тебе не присоединиться ко мне на празднике Тахомы послезавтра? Я могу держать Кашина подальше.

Её желудок перевернулся. Она забыла, что праздник морской богини пройдёт через два дня. Честно говоря, праздники были практически каждую неделю, и Ирэн участвовала как могла, но этот… С её флотом, Хасар, несомненно, относится с уважением к Тахоме. И каганат не упустил бы возможность прославить Леди Великих Глубин.

Поэтому Ирэн не смела возразить. Не позволила себе даже засомневаться, пока пронзительные глаза Хасар смотрели на неё.

— Если ты не возражаешь, что я надену то же платье, что и в прошлый раз, — сказала она так небрежно, как могла, хмурясь на рубашку.

— Не нужно, — возразила Хасар, широко улыбнувшись. — Я уже выбрала кое-что для тебя.

Глава 19

Шаол продолжал двигать пальцами ног после того, как ушла Ирэн. Он извивался в сапогах, не совсем чувствуя их, но достаточно, чтобы знать, что они двигаются.

Однако Ирэн сделала это…

Он не сказал Несрин, когда она вернулась перед ужином, сообщив, что никаких признаков присутствия Валга. И он только тихо объяснил, что добился достаточного прогресса с Ирэн и хочет отложить завтрашний визит к ее семье до следующего дня.

Казалось, она чуть-чуть удивилась, но согласилась и ледяная маска вернулась на ее лицо после нескольких мгновений. Он поцеловал ее, когда она шла обедать.

Он схватил ее за запястье, притянул ближе и поцеловал. Коротко — но аккуратно.

Она была сильно удивлена.

— Приготовься, — сказал он ей, указывая на свою комнату.

Несрин повиновалась, взглянув на него, с полуулыбкой на губах.

Шаол несколько минут смотрел на нее, двигая пальцами в сапогах.

В нём не было тепла — в поцелуе. Не было настоящего чувства.

Он этого ожидал. В течение этих недель он практически оттолкнул ее. Он вовсе не винил ее за удивление.

Он все еще сгибал пальцы ног в сапогах, когда они пришли на ужин. Сегодня вечером он попросит у кагана аудиторию. Еще раз. Траур или нет, протокол или нет. И тогда он предупредит людей о том, что знал.

Он попросит ее до приезда Ирэн — на случай, если они потеряют время зря. Казалось, что это событие. Сегодня прошло уже три часа. Три.

Его горло все еще саднило, несмотря на медовый чай, который Ирэн заставила его выпить, пока ему почти не стало плохо. Затем она сделала ему упражнения, большинство из этих движений ей пришлось помочь ему: вращать бедра, перекатывать каждую ногу из стороны в сторону, вращать лодыжки и ноги по кругу. Все они предназначены для того, чтобы кровь текла в мышцы, начинающие атрофироваться, и все они предназначены для воссоздания связи между его позвоночником и мозгом, сказала она.

Она повторяла набор упражнений снова и снова, пока не прошел час. Пока она снова не покачивалась на ногах, и этот стеклянный взгляд не появился в глазах.

Истощение. Ибо, пока она вращала ноги, приказывая ему время от времени шевелить пальцами, она посылала тиски своей магии в ноги, полностью обходя его позвоночник. Маленькое покалывание в его пальцах ног, словно светлячки приземлились на них. Это было все, что он чувствовал, даже когда она продолжала пытаться восстановить те связи в его теле.

Это немногое, что она могла сделать, с небольшим успехом несколько часов назад.

Но все это волшебство… Когда Ирэн начала качаться после своих последних упражнений, он позвал Каджу. Приказал приготовить экипаж для целительницы.

Ирэн, к его удивлению, не возражала. Целительница почти спала на ногах, когда уходила, Каджа поддерживала ее. Ирэн только что-то пробормотала о том, чтобы снова сесть на лошадь после завтрака и ушла.

Но, возможно, счастье, которое он испытал в тот день, было последним.

Через несколько часов у кагана не было ужина. Они сказали, что он обедает наедине со своей любимой женой. Недосказанность лежала в словах: траур шел естественным путем, и политика была отложена. Шаол попытался как можно лучше понять это.

По крайней мере, Несрин, похоже, добилась прогресса с Сартаком, даже если другим членам королевской семьи уже стало скучно в их присутствии.

Поэтому он обедал, поэтому он продолжал двигать пальцами в сапогах и никому не говорил, даже Несрин, после того, как они вернулись в свою комнату, и он упал спать.

Он проснулся на рассвете, обнаружил, что… хочет умыться и одеться. Казалось, что он ел завтрак так быстро, как только мог, а Несрин только подняла брови.

Но она тоже ушла рано, чтобы встретить Сартака в одном из тридцати шести минаретов дворца.

Завтра состоится какой-то праздник, чтобы почтить одного из тридцати шести богов, представленных этими минаретами. Их морская богиня, Тахома. Будет церемония на рассвете у доков, и все королевские семьи, даже каганат, возложат венки на воду. Несрин сказала, что это подарки для Леди Великих Глубин. Затем торжественный праздник во дворце на закате.

Ему были безразличны праздники в Адарлане, он считал их устаревшими обрядами, чтобы чтить силы и элементы, которые его предки не могли объяснить, и все же жужжание деятельности, возложение венков из цветов и ракушек во дворце, чтобы, наконец, заменить белые ткани, аромат моллюсков, кипящих в масле и специях… Заинтриговали его. Заставило его видеть яснее и ярче, когда он пробрался через оживленный дворец во двор.

Сам двор был столпотворением прибывающих и уезжающих продавцов, носящих еду и украшения, и, выглядевшими, как трюкачи. Все, чтобы сделать их богиню милосерднее, поскольку позднее лето уступило место ежегодным сильным штормам, которые могли бы разорвать на кусочки корабли и целые города на побережье.

Шаол осмотрел внутренний двор в поисках Ирэн, согнув пальцы ног. Он заметил свою лошадь и ее кобылу рядом с ней у восточной стены, но… никаких признаков ее.

Вчера она опоздала, поэтому он подождал, пока не станет тише, прежде чем он направил твердые руки, чтобы помочь ему встать. Но вчера был охранник — тот, кто помог ему больше всего — кто вышел вперед, когда кобылу вернули. Шен, так Ирэн его назвала; она поздоровалась с охранником, как будто хорошо знала его.

Шен ничего не сказал, хотя Шаол знал, что каждый охранник в этом дворце говорил на множестве языков за пределами халху. Шаол вернулся, прежде чем молча поднялся, его руки напрягались, пытаясь вытащить себя вверх. Но он сделал это, может быть, легче, чем вчера, получив то, что он мог бы поклясться, было ободряющим подмигиванием Шена, прежде чем охранник вернулся на свой пост.

Шаол пристегнул ремни на своей скобе и осмотрел шумный двор и открыл ворота. Стража проверяла каждый фургон, каждый лист бумаги, который подтверждал, что был сделан королевский заказ.

Хорошо. Независимо от того, говорил ли он с каганом лично, по крайней мере, кто-то предупредил охранников, чтобы они были осторожными — может быть, Кашин.

Солнце поднималось выше, поднимая тепло вместе с ним. Ирэн не приходила.

Часы пробили во дворце. Прошел час.

Кобыла казалась безмятежной, нетерпеливой под ним, и он погладил ее густую, потную шею, бормоча.

Прошло еще пятнадцать минут. Шаол изучал ворота, улицу за ее пределами.

Из Торре не вышло ни слова тревоги, но она все еще была, просто ждала здесь…

Он схватил поводья, постукивая по флангу лошади, чтобы пустить ее на прогулку.

Он отметил путь, по которому вчера шла Ирэн. Возможно, он наткнется на нее по дороге сюда.

Антика двигалась вместе с продавцами и людьми, настроенными на завтрашний праздник. И те, кто уже поднимают тосты за Леди Великих глубин, наполняют таверны и принимают пищу в комнатах, выстраивающие улицы, музыканты играли на каждой из них.

Ему потребовалось почти в два раза больше времени, чтобы добраться до украшенных совами ворот Торре, хотя часть этой медлительности была связана с его поиском Ирэн на каждой переполненной улице и переулке. Но он не нашел признаков целителя.

Он и его лошадь вспотели, когда они въехали через ворота Торре, охранники улыбались ему — лица, которые он отмечал на вчерашнем уроке.

Сколько раз он видел такое приветствие в Адарлане? Является ли это обязательным?

Он всегда без колебаний двигался за черными железными воротам в стеклянный дворец, не делая больше, чем отмечая тех, кто был там, и кто не смотрел. Он тренировался с этими людьми, узнавал о семьях и их жизнях.

Его люди. Они были его людьми.

Так что собственная ответная улыбка Шаола была напряженной, и он мог встретить их горящие глаза только мимолетным взглядом, когда вошел во внутренний двор Торре, запах лаванды окружил его.

Но он сделал паузу через несколько шагов, повернул свою кобылу и спросил ближайшего охранника:

— Сегодня у вас останавливалась Ирэн Тауэрс?

Как и во дворце кагана, каждый из охранников Торре свободно владел, по крайней мере, тремя языками: халху, язык северного континента и язык земель на востоке. Посетители со всей Эрилеи, те, кто у ворот Торре, должны были свободно говорить на трех общих языках.

Охранник перед ним покачал головой, пот скользил по его темной коже.

— Еще нет, лорд Вэстфол.

Возможно, было грубо искать ее, когда она, вероятно, слишком занята другими вещами, чтобы немедленно прийти к нему. В конце концов, она упомянула о других пациентах.

Поблагодарив стража, он снова повернул кобылу в сторону Торре и собирался направиться к внутреннему двору слева от него, когда старый голос сказал снизу:

— Лорд Вэстфол. Рада тебя видеть.

Хафиза. Высший целитель стояла в нескольких футах от него, на ее тонкой руке висела корзинка, и два лекаря средних лет окружали ее. Охранники поклонились, и Шаол склонил голову.

— Я искал Ирэн, — сказал он в знак приветствия.

Белые брови Хафизы поднялись.

— Неужели она не пришла к тебе сегодня утром?

Тревога сжала его живот.

— Нет, хотя, возможно, я пропустил ее…

Один из целителей Хафизы шагнул вперед и пробормотал Высшему Целителю:

— Она в постели, моя леди.

Хафиза подняла брови на женщину.

— До сих пор?

Кивок.

— Она вернулась вчера как выжатый лимон. Эретина проверила ее час назад — она ​​спала.

Губы Хафизы сжались, хотя у Шаола было ощущение, что он знает, что она собирается сказать. Он чувствовал себя достаточно виноватым, прежде чем она заговорила.

— Наши силы могут делать великие дела, лорд Вестфол, но они также требуют больших затрат. Ирэн была… — Она подбирала слова, либо не используя свой родной язык, либо чтобы избавить его от дальнейшей вины. — Она спала в карете, когда приехала прошлой ночью. Ее нужно было отвезти в ее комнату.

Он съежился.

Хафиза похлопал его по ботинку, и он мог поклясться, что почувствовал это ногами.

— Это не важно, милорд. День сна, и завтра она вернется во дворец.

— Если завтра будет праздник, — сказал он, — у нее может быть выходной.

Хафиза усмехнулась.

— Вы не очень хорошо знаете Ирэн, если считаете, что она считает эти праздники выходными днями. — Она указала на него. — Хотя, если вы хотите взять выходной, вы должны обязательно сказать ей, потому что она, вероятно, будет стучаться в вашу дверь на восходе солнца.

Шаол улыбнулся, даже глядя на башню, нависшую над головой.

— Это восстановительный сон, — сказала Хафиза. — Совершенно естественно. Не позволяй тебе обременять тебя.

Взглянув последний раз на бледную башню высоко над ним, он кивнул и повернул лошадь к воротам.

— Могу я вас провожать где-нибудь?

Улыбка Хафизы была яркой, как полуденное солнце.

— Вы, конечно, можете, лорд Вэстфол.

Высшую целительницу останавливали группы тех, кто хочет просто прикоснуться к ее руке, или коснуться их.

Неприкосновенная. Святая. Возлюбленная.

Потребовалось тридцать минут, чтобы пройти полдюжины кварталов Торре. И хотя он предложил подождать, пока Хафиза и ее спутники войдут в скромный дом на тихой улице, они отмахнулись от него.

Улицы были достаточно забиты, чтобы удержать его от изучения, поэтому Шаол вскоре отправился обратно во дворец.

Но даже когда он направил свою лошадь через толпу, он обнаружил, что смотрит на эту бледную башню — маяк на горизонте. Целительница спит внутри.

* * *

Ирэн спала полтора дня.

Она не собиралась этого делать. Едва смогла подняться достаточно, чтобы позаботиться о своих потребностях и отмахнуться от Эретии, когда та пришла, чтобы толкнуть ее, чтобы убедиться, что она еще жива.

Вчерашнее исцеление — два дня назад, поняла она, смотря на серый свет перед рассветом — уничтожило ее. Этот кусочек прогресса, кровотечение из носа, принесло свои плоды.

Но его пальцы двигались. И пути, по которым она послала свою магию, плывущую вдоль него, пробивающиеся точки света… Поврежденный, да, но если бы она могла начать медленно заменять в нем те изношенные, тонкие связи… Это было бы долго и тяжело, но…

Ирэн знала, что вина была не только в том, что она рано встала в День Тахомы.

Он был из Адарлана — она ​​сомневалась, что он беспокоиться о выходном.

Рассвет едва закончился к тому времени, когда Ирэн проскользнула во внутренний двор Торре и остановилась.

Солнце кралось над сложными стенами, пронзая пурпурные тени несколькими пучками золотого цвета.

На его каштановых волосах сверкали золотом солнечные лучи…

— Проснулась, — сказал лорд Шаол.

Ирэн подошла к нему, гравий громко хрустнул.

— Ты приехал сюда?

— Сам.

Она только выгнула бровь, посмотрев на белую кобылу рядом с ним.

— И ты привел другую лошадь?

Она скрестила руки на груди, нахмурившись на то, где он сидел.

— Получилось?

Утреннее солнце осветило его глаза, превратив карие почти в золотые.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ответь на мой вопрос, пожалуйста.

— Ответь на мой.

Она уставилась на него. Сердито.

— Я в порядке, сказала она, махнув рукой. — Но ты уже чувствовал…

— Получила ли ты все, что тебе нужно?

На этот раз Ирэн на мгновение взглянула на него.

— Да. — она нахмурилась. — И это не твоя забота…

— Определённо моя.

Он сказал это так спокойно. С таким мужеством.

— Я знаю, что в Адарлане женщины кланяются всему, что говорят мужчины, но здесь, если я говорю, что это не твоё дело, тогда это не твоё дело.

Шаол слегка улыбнулся.

— Итак, мы вернулись к агрессии сегодня.

— Мы не вернулись ни к чему. Я твой целитель, и ты мой пациент, и я спросила тебя о статусе твоего…

— Если ты не отдохнешь, — сказал он, как будто это была самая рациональная вещь в мире, — тогда я не позволю тебе приблизиться ко мне.

Ирэн открыла и закрыла рот.

— И с чего ты так решил?

Медленно, его глаза рассматривали ее. Каждый дюйм.

Её сердце заколотилось от долгого взгляда. Беспощадный взгляд.

— Тебе идёт этот цвет, — сказал он. — Хорошая осанка.

— Я не какая-то призовая лошадь, как ты сказал вчера.

— Два дня назад.

Она прижала руки к бедрам.

— Я в порядке. Теперь, как ты?

Каждое слово было подчеркнуто.

Глаза Шаола плясали.

— Я чувствую себя хорошо, Ирэн. Спасибо, что спросила.

Ирэн. Если бы она не хотела прыгнуть на лошадь и задушить его, она могла бы увидеть, что то, как он сказал ее имя заставило ее сжать пальцы.

Но она прошипела:

— Не ошибись насчет моей доброты из-за глупости. Если у тебя были какие-либо успехи, я об этом узнаю.

— Если это твоя доброта, тогда мне не хотелось бы видеть твою плохую сторону.

Она знала, что он говорил в шутку, но… Ее спина напряглась.

Казалось, он понял это и наклонился в седле.

— Это была шутка, Ирэн. Ты была более, чем щедра… Это была шутка.

Она пожала плечами, направляясь к белой лошади.

Он сказал, возможно, чтобы вернуть нейтральную атмосферу:

— Как другие целители после атаки?

Дрожь прошла по ее позвоночнику, когда она схватила поводья кобылы, но не двинулась вверх. Ирэн предложила помочь с похоронами, но Хафиза отказалась, сказав ей сохранить силы для лорда Вэстфола. Но это не остановило ее от посещения палаты смерти под Торре два дня назад — от того, чтобы увидеть высушенное тело, выложенное на каменной плите в центре горной палаты, истощенное лицо, кости, которые торчали из тонкой кожи. Она помолилась Сильбе, прежде чем уйти, и вчера не проснулась, когда они похоронили ее в катакомбах далеко под башней.

Теперь Ирэн нахмурилась на башню, нависшую над головой, ее присутствие всегда было таким успокаивающим, и все же… С той ночи в библиотеке, несмотря на все усилия Хафизы и Эретии, в залах, в самой башне была тишина. Как будто свет, который заполнил это место, содрогнулся.

— Они борются за то, чтобы сохранить чувство, что все нормально, — наконец сказала Ирэн. — Я думаю, что это противоречит… против того, кто это сделал. Хафиза и Эретия показали пример, сохраняя спокойствие, сосредоточенно улыбаясь, когда могут. Я думаю, что это помогает другим девушкам не окаменеть.

— Если ты хочешь, чтобы я помог с другим уроком, — предложил он, — мои услуги в твоем распоряжении.

Она рассеянно кивнула, проведя большим пальцем по уздечке.

Молчание повисло надолго, наполненное запахом лаванды и горшечных лимонных деревьев. Тогда…

— Ты действительно планировала забежать в мою комнату на рассвете?

Ирэн отвернулась от пациента к белой кобыле.

— Кажется, ты не спишь в такую рань. — она подняла брови. — Хотя, если вы и капитан Фалюк будете…

— Ты можешь прийти на рассвете, если хочешь.

Она кивнула. Хотя она обычно любила поспать.

— Я собиралась проверить пациента до того, как я посещу тебя. Поскольку мы склонны… потерять время. — Он не ответил, и она продолжила. — Я могу встретиться с тобой во дворце через два часа, если ты…

— Я могу пойти с тобой. Я не против.

Она бросила поводья. Изучив его. Его ноги.

— Прежде чем мы отправимся, я хотела бы сделать с тобой некоторые упражнения.

— На лошади?

Ирэн подошла к нему, гравий шуршал под ее туфлями.

— На самом деле это успешная форма лечения для многих, а не только для травм позвоночника. Движения лошади во время езды могут улучшить сенсорную обработку и есть другие преимущества. — Она расстегнула скобу и вытащила ногу из стремя. — Когда я была в степи прошлой зимой, я исцелила молодого воина, который упал с лошади на изнурительной охоте — рана была почти такой же, как у тебя. Его племя разработало скобу для него, прежде чем я добралась туда, так как он был менее склонен оставаться в помещении, чем ты.

Шаол фыркнул, провел рукой по волосам.

Ирэн подняла ногу и начала вращать ее, следя за лошадью, на которой он сидел.

— Привлечение его к упражнениям — терапия — было испытанием. Он ненавидел быть запертым и хотел почувствовать свежий воздух на лице. Поэтому, чтобы получить минутку покоя, я позволяла ему сесть в седло, немного поехать, и тогда мы будем выполнять упражнения, когда он вернется. Только в обмен на последующие более сложные комплексные упражнения в палатке. Но он добился такого прогресса, несмотря на то, что это стало основной частью нашего лечения. — Ирэн осторожно наклонилась и поправила ногу. — Я знаю, ты не можешь чувствовать себя намного выше своих пальцев…

— Ничего.

— Но я хочу, чтобы ты сосредоточился на движениях. Столько, сколько сможешь.

Сосредоточься на своих ногах, пока я это делаю.

Он замолчал, и она не стала смотреть вверх, когда она двигала его ногой, делая те упражнения, какие она могла с лошадью под ним. Веса его ноги было достаточно, чтобы вспотеть, но она держала ее, растягивала и изгибала, поворачивала и катала. И под его сапогами толстая черная кожа изменилась… его пальцы действительно извивались и толкались.

— Хорошо, сказала ему Ирэн. — Держись. Не сдавайся.

Его пальцы снова напряглись.

— Степи — это то, откуда люди кагана изначально родом?

Она сделала еще один полный набор упражнений, следя за тем, чтобы пальцы ног двигались все время, прежде чем она ответила. Откинув ногу назад в скобу и стремя, давая лошади много места, она обошла ее и расстегнула другую ногу, сказав:

— Да. Прекрасная, первозданная земля. Вечно травянистые холмы прерывались только редкими сосновыми лесами и несколькими лысыми горами. — Ирэн проворчала над весом ноги, когда она начала тот же набор упражнений. — Знаешь ли ты, что первый каган завоевал континент только сотнями тысяч человек? И что он сделал это за четыре года? Она смотрела в пробуждающийся город вокруг них, удивляясь. — Я знала об истории своего народа, о Даргане, но когда я пошла в степи, Кашин рассказал мне…

Она замолчала, желая вернуть последние слова.

— Принц поехал с тобой?

Спокойный, случайный вопрос. Она постучала ногой, молча прося его держать пальцы ног согнутыми. Шаол повиновался, смеясь.

— Кашин и Хафиза пошли со мной. Мы были там в течение месяца. — Ирэн согнула ногу вверх и вниз, делая повторяющиеся движения с медленной, обдуманной заботой. Магия помогла исцелить, да, но физический элемент играл важную роль. — Ты двигаешься так, как можешь?

Фырканье.

— Да моя госпожа.

Она спрятала улыбку, растягивая ногу так, как позволяло его бедро и вращала ее маленькими кругами.

— Я предполагаю, что поездка в степи была тогда, когда принц Кашин излил тебе свое сердце.

Ирэн чуть не уронила ногу, но вместо этого взглянула на него, увидев эти яркие карие глаза, полные сухого юмора.

— Это не твое дело.

— Ты действительно любишь говорить это, для кого-то, кто кажется настолько настойчивым, требуя, чтобы я рассказал ей все.

Она закатила глаза и отвернулась, согнув ногу в колене, растягиваясь и расслабляясь.

— Кашин был одним из первых друзей, которых я здесь встретила, — сказала она через долгое время. — Один из моих первых друзей где угодно.

— Ах. — Пауза. — И когда он хотел больше, чем дружба…

Наконец Ирэн опустила ногу Шаола, вернув ее обратно в скобу и вытирая пыль с сапог и с рук. Она положила руки на бедра, когда она посмотрела на него, прищурившись от восходящего света.

— Я не хотела большего. Я сказала ему это. И это все.

Губы Шаола дернулись в улыбке, и наконец Ирэн подошла к ожидающей кобыле и села в седло. Когда она выпрямилась, устроив юбки своего платья, она сказала ему:

— Моя цель — вернуться в Фенхарру, чтобы помочь тем, кому я больше всего нужна. Я не чувствовала ничего такого, чтобы Кашин мог помешать этой мечте.

Понимание наполнило его глаза, и он открыл рот — как будто он мог что-то сказать об этом. Но только кивнул, снова улыбнулся и сказал:

— Я рад, что ты этого не сделала. Она подняла брови, и его улыбка стала шире. — Где бы я был здесь без тебя, без твоих приказов?

Ирэн нахмурилась, подняла поводья и направила лошадь к воротам, когда резко сказала:

— Дай мне знать, если ты начнешь чувствовать какой-либо дискомфорт или покалывание в этом седле — и постарайся, чтобы твои пальцы двигались так часто, ты сможешь.

К его чести, он не возражал. Только сказал с полуулыбкой:

— Веди, Ирэн Тауэрс.

И хотя она сказала себе, что не… маленькая улыбка появилась на губах Ирэн, когда они поехали в пробуждающийся город.

Глава 20

Большая часть горожан спустилась вниз, к докам, для церемонии почтения Тахоме, поэтому улицы были тихими. Шаол предположил, что сегодня будет трудно уснуть, так как люди начнут шуметь и праздновать ночью.

Они приблизились к небольшому домику на солнечной, пыльной улице, и его вовсе не удивило, что их поприветствовал сильный кашель.

Шаол остался верхом на лошади, а Ирэн спешилась, не комментируя. Она привязала лошадь и шагнула к дому.

Он постоянно шевелил пальцами ног — так часто, как только мог. Даже такая маленькая возможность двигаться была подарком. Требовалось много концентрации.

Пожилая женщина открыла дверь дома, и сказала что-то медленно на халху. Ирэн ответила и вошла в дом, оставляя дверь приоткрытой.

С улицы он мог видеть маленькую кровать, подвешенную под подоконником, будто для того, чтобы давать пациенту побольше свежего воздуха.

На кровати лежал старик — источник такого кашля.

Ирэн поговорила с женщиной, прежде чем подойти к старику, присаживаясь на стул рядом.

Шаол погладил лошадь по шее, а Ирэн взяла морщинистую руку мужчины в свою, а другую приложила к его лбу.

Каждое движение было мягким, спокойным. А её лицо… на нём расцвела маленькая, мягкая улыбка. Ту, которую он никогда раньше не видел.

Ирэн что-то сказала, а потом откинула одеяло, осматривая мужчину.

Шаол съежился, увидев его грудь и живот. Даже старуха.

Но Ирэн даже не моргнула, её безмятежное лицо не изменилось, когда она подняла руку перед собой. Белый свет появился в руке.

Старик, хотя и был без сознания, втянул воздух, когда целительница положила руку ему на грудь. Прямо на самую худшую рану.

В течении долгих минут она просто удерживала светящуюся руку там.

И когда она отпустила… старуха плакала. Целовала руки Ирэн. Девушка только улыбнулась, поцеловала щёку женщины и попрощалась, сказав несколько инструкций по уходу.

Только после того, как Ирэн закрыла за собой дверь, улыбка исчезла. Она изучала пыльные булыжники, сжав губы. Как будто она забыла, что он всё еще здесь.

Его лошадь фыркнула, и её голова поднялась.

— С тобой всё в порядке? — спросил Шаол.

Она только села на лошадь и прикусила нижнюю губу, когда они начали медленно идти вперёд.

— У него болезнь, которая так просто не пройдёт. Мы боремся с ней уже пять месяцев. На этот раз была сильная вспышка… — она разочарованно покачала головой.

— Лекарства не помогают?

— Другим пациентам — да, но некоторым… он слишком стар. И даже когда я думаю, что исцелила эту болезнь, она возвращается. — она вздохнула. — В этот момент мне кажется, что я просто продлеваю его мучения, не давая ему права выбора.

Он изучал напряжённость её челюсти. Она всегда требовала от себя совершенства, хотя не ожидала его от других. Даже не надеялась.

Шаол не заметил, как сказал:

— Есть ли другие пациенты, которых нужно проведать?

Она нахмурилась.

— Мы можем вернуться во дворец…

— Мне нравится быть на улице, — выпалил он. — Улицы пустые сейчас. Позволь мне…

Он не мог закончить это предложение.

Тем не менее, Ирэн поняла.

— В городе есть одна молодая мать. — долгое путешествие. — Она оправилась от тяжёлых род две недели назад. Я бы хотела навестить её.

Шаол попытался не слишком радоваться:

— Тогда вперёд.

* * *

И они пошли туда. Улицы оставались пустыми из-за церемонии.

Несмотря на то, что боги империи были совершенно разными и совмещёнными вместе, большинство людей принимало участие во всех праздниках.

Религиозная толерантность, по словам Ирэн, была чем-то, что ввёл еще самый первый каган, и все поддерживали, кто пришли после него. Угнетение различных религий привело бы только к раздорам внутри империи, поэтому он соединил их всех в одну религию. Некоторых буквально, соединяя двух богов в одного. Но он всегда позволял людям выбирать, и делать это без страха.

Шаол, в свою очередь, рассказал о том, что слышал, что из-за жестокого обращения к религиозным меньшинствам было много желающих пошпионить.

Она уже это знала — и спросила его, не использовал ли Шаол шпионов лично для себя.

Он сказал ей, что нет. Хотя некоторые его люди и работали тайно, они никогда не были похожих на шпионов, которых наняли Эдион и Рен Альсбрук. Да и он сам работал таковым в Рафтхоле этой весной и летом. Но его бывшие люди… он замолчал.

После этого она оставалась спокойной, как будто ничего и не произошло.

Она привела его в часть города, где были маленькие сады и парки, скромные дома, но достаточно богатые. Средний класс. Это напомнило ему о Рафтхоле, но всё же здесь было чище. Ярче.

Сегодня утром, бродя по этим тихим улочкам, он вновь жил.

В особо элегантном домике, где они остановились, девушка заметила их из окна выше и поспешила спустится.

Парадная дверь открылась, и женщина появилась с маленьким пухлым ребёночком на руках.

Мать остановилась, заметив Шаола, но он просто вежливо ей кивнул.

Женщина красиво улыбнулась ему, но улыбка превратилась в коварную, когда она посмотрела на Ирэн и подняла брови.

Целительница рассмеялась, и звук… этот красивый звук, как и улыбка на её лице, были искренними. Радостными. Он еще никогда не видел улыбки прекраснее.

Ирэн спешилась и взяла пухленького ребёнка на руки.

— О, она такая милая, — пробормотала она, погладив пальцем круглую щечку.

Мать просияла.

— Пухлая, как свинка, — она сказала это на адарланском, поскольку Ирэн говорила с ней именно на нём. — И ест тоже как свинка.

Ирэн рассмеялась, покачивая ребёнка на руках.

— С кормлением всё нормально?

— Да, ей очень нравится молоко, — сказала мать, нисколько не смущаясь обсуждать при нём такие вещи.

Ирэн усмехнулась, и её улыбка стала еще шире и ярче, когда малышка обхватила руками её палец.

— Она выглядит здоровой, — заметила целительница. Потом посмотрела на мать. — А ты?

— Я соблюдаю режим, который ты мне прописала — и ванны помогли.

— Нет кровотечения?

Она покачала головой. Затем она посмотрела на Шаола, и он неожиданно обнаружил, что здания дальше по улице крайне интересны.

— Как долго я не смогу…? С моим мужем.

Ирэн фыркнула.

— Еще семь недель.

Женщина возмущённо хмыкнула.

— Но ты исцелила меня.

— И ты плохо чувствовала себя после этого. — эти слова не убедили женщину. — Другие целители сказали бы подождать даже восемь недель, но попробуйте семь. Если есть дискомфорт…

— Я знаю, знаю, — сказала женщина, махнув рукой. — Просто… прошло некоторое время.

Ирэн рассмеялась, и Шаол обнаружил, что смотрит на неё, когда целительница сказала:

— Ну, ты можешь подождать еще немного.

Женщина усмехнулась, когда забрала ребёнка обратно к себе на руки.

— Я надеюсь, хотя бы ты наслаждаешься, пока я не могу.

Шаол поймал многозначительный взгляд женщины.

Ирэн моргнула и покраснела.

— Что!? Ох. Нет.

То, как она выплюнула это «нет»… не обрадовало его.

Женщина только рассмеялась, направляясь в свой дом.

— Конечно.

Дверь захлопнулась.

Всё еще краснея, Ирэн повернулась к нему, не встречая взгляда.

— Она слишком самоуверенна.

Шаол усмехнулся:

— Это точно.

Она села на лошадь:

— Я не разделяю кровать с пациентами. И тем более, ты с капитаном Фалюк, — быстро добавила целительница. — И ты…

— Не могу удовлетворять женщин сейчас?

Он был потрясён, что сказал это. Но был рад увидеть, как её глаза вспыхнули.

— Нет. — сказала Ирэн, еще больше краснея. — Нет, конечно. Но ты…. ты…

— Я стараюсь не обижаться.

Она махнула рукой, указывая на всё вокруг них.

— Если ты понимаешь, о чём я.

То, что он был человеком из Адарлана, который служил королю. Но он решил её помиловать:

— Ладно, я пошутил, Ирэн. Я… с Несрин.

Она тяжело сглотнула:

— Где она сегодня?

— Несрин пошла на церемонию вместе со своей семьёй.

Несрин не пригласила его, и он понял, что и про прогулку она тоже не вспомнит.

Ирэн кивнула.

— Собираешься на праздник сегодня вечером в замке?

— Да. А ты?

Девушка вновь кивнула.

Тишина немного затянулась.

— Я боюсь работать с тобой сегодня, а то мы можем опять потерять счёт времени и пропустить праздник.

— Было бы так ужасно, если бы это произошло?

Она посмотрела на него:

— Это оскорбило бы некоторых. И саму Леди Великих Глубин. Я не уверена, что меня больше пугает.

Он рассмеялся, а Ирэн продолжила:

На её лице промелькнула какая-то тень. И он собирался спросить об этом, но девушка сказала:

— Хочешь небольшую экскурсию по городу?

Он уставился на неё.

— Я признаю, что плохо знаю историю, но могу попробовать.

— Да, — выдохнул Шаол. — Да.

Ирэн чуть улыбнулась.

Целительница провела его по городу, улицы медленно начинали быть людными, когда время церемонии закончилось и началось празднование. Все смеялись и улыбались, музыка слышалась отовсюду, запах пищи и специй кружил вокруг них.

Он забыл о жаре и безжалостном солнце, о том, что нужно постоянно шевелить пальцами, когда они ехали по извилистым кварталам города. Шаол восхищался куполообразными храмами и бесплатными библиотеками, Ирэн показала ему бумажные деньги, которые они здесь используют — из коры тутового дерева с оборотом из шёлка — вместо громоздких монет.

Она купила свои любимые угощения, кондитерские изделия, и улыбалась всем, кто смотрел на неё. Но ему — редко.

Не было ни одной улицы, на которой девушка чувствовала бы себя неуютно. Город Богов — да, а также город знаний, света, комфорта и богатства.

Когда солнце достигло зенита, она привела его в пышный сад. Они поехали по лабиринту дорожек, сад был почти пуст благодаря празднику.

Навесные клумбы переполнены различными цветами, папоротники качались от прохладного морского бриза, птицы пели песни друг другу.

— Как думаешь… — сказала Ирэн после долгих минут молчания. — Однажды… — она прикусила нижнюю губу. — У нас может быть такое место?

— В Адарлане?

— Где-нибудь в Эрилее. — сказала она. — Но да, в Адарлане, в Фенхарру. Я слышала, что города Эйлуэ были такими же прекрасными, до того как…

До того как тень опустилась на них.

— Так и есть, — сказал Шаол, отгораживаясь от мыслей о принцессе, которая жила там, о её подданных, которые называли её Светом Эйлуэ. Даже когда шрам на его лице, казалось, загорелся огнём. Но он задумался над её вопросом.

Из тени его памяти вспыли слова Эдиона Ашерира:

«Интересно бы знать, что жители других континентов думают о нас. Как ты думаешь, они ненавидят нас за издевательства над ближними? Или питают к нам брезгливую жалость? Возможно, и там дела обстоят не лучше. Может, даже хуже. Но делать то, что делаю я; пробираться через дерьмо, через которое я пробираюсь… Я просто обязан верить, что где-то жизнь устроена не так погано, как здесь».

Он задумался о том, сможет ли он когда-нибудь сказать Эдиону, что он нашёл это место.

Возможно, он расскажет Дорину о том, что здесь видел. Поможет восстановить руины Рафтхола, чтобы превратить его во что-то подобное.

Он понял, что не ответил. Ирэн всё еще ждала.

— Да, — сказал Шаол наконец. — Я считаю, что мы сможем построить это для себя в один прекрасный день. Если переживём эту войну.

Если он сможет уехать отсюда с армией, чтобы бросить вызов Эравану.

Время давило на него. Нужно быстрее действовать.

Ирэн посмотрела на него.

— Ты очень любишь свой народ.

Шаол кивнул, не в силах найти слова для ответа.

Она открыла рот, будто собиралась что-то сказать, но передумала.

Он сказал:

— Даже Фенхарру не было таким безупречным в своих действиях в последнее десятилетие.

Шаол попытался не смотреть на шрам на её горле. Если это был…

Она вздохнула, изучая цветы вокруг.

— Мы должны вернуться. Иначе потом будет очень сложно пройти.

Он задумался, что она хотела сказать минуту назад, но передумала. Что заставило эту тень поселиться в её глазах.

Но Шаол только молча последовал за ней, все слова висели в воздухе между ними.

* * *

Они разошлись во дворце. Залы были заполнены слугами, готовящимся к празднику. Ирэн пошла к Хасар, а Шаол вернулся в свои комнаты, чтобы переодеться тоже.

Никаких признаков Несрин не наблюдалось, но позже она вернулась и сообщила, что будет в своих комнатах, закрывая дверь.

Он подобрал одежду и ждал Несрин в гостиной. Когда она пришла, то была одета в камзол цвета аметиста и брюки. Он не видел её в форме достаточно долго. И не хотел ничего спрашивать, когда сказал:

— Ты выглядишь красиво.

Несрин улыбнулась, её волосы были всё еще влажными после ванной.

— Ты тоже не хуже.

Она, казалось, заметила какой-то свет на его лице и спросила:

— Ты был сегодня на солнце?

Её лёгкий акцент углубился из-за разговоров на халху.

— Я помогал Ирэн с некоторыми пациентами по всему городу.

Несрин улыбнулась, направляясь в коридор:

— Я рада это слышать.

Ни слова о поездке в дом её семьи — вряд ли девушка даже помнила об этом.

Он всё еще не рассказал о том, что может шевелить пальцами.

Позже. Они поговорят обо всём этом позже.

Большой зал дворца был настоящим чудом. И никакое другое слово не подходило для описания этой красоты.

Гостей было не так много, как он предполагал, а всего лишь на несколько человек больше, чем в обычное время.

Тут был настоящий пир.

Он был в шоке, да и Несрин тоже, поскольку их посадили у высокого стола — это была большая честь. Каган и его жена не присоединятся к ним, сказала Дува. В последние дни её мать не слишком хорошо себя чувствовала, и хотела, чтобы её муж побыл с ней наедине.

Несомненно, то, что эти траурные ткани сняли, было трудным. И сегодня вечером, вероятно, не было времени на то, чтобы говорить с каганом о союзе.

Еще несколько гостей пришли вместе с Хасар и Ренией, которые привели с собой и Ирэн.

Целительница выглядела не очень хорошо, когда они разошлись во дворце, её кожа блестела от пота, она была вся в пыли, волосы лохматые. Платье помялось от езды.

Но сейчас она выглядела совсем иначе.

Он почувствовал, как почти все сидящие за столом, посмотрели на Хасар — на Ирэн — как только они вошли вместе с двумя девочками-служанками. Хасар усмехалась, Рения была совершенно ошеломляющей в рубиново-красном платье, но Ирэн…

Её плечи были распрямлены, спина прямая, но улыбка, которая навсегда останется в его памяти, давно исчезла.

Хасар одела Ирэн в платье цвета кобальта, которое подчёркивало цвет её кожи и заставляло каштановые волосы мерцать, как будто они были позолочены. Принцесса даже нанесла немного косметики на лицо Ирэн — или, может, её веснушки подчеркнул цвет платья. Оно было обтягивающим до пояса, и хорошо показывало её фигуру.

Обычные платья Ирэн, конечно, не скрывали её тело, но это… Он не совсем понимал, насколько тонкая у неё талия, и как выражены бёдра. И кое-что чуть выше.

Он был не единственным, кто осмотрел её несколько раз. Сартак и Аргун даже наклонились вперёд, когда их сестра подвела Ирэн поближе к столу.

Волосы Ирэн были распущены, но две пряди по бокам были сколоты сзади золотыми гребнями.

— Она выглядит по-королевски, — пробормотала Несрин.

Ирэн действительно выглядела как принцесса, хотя и направлялась сюда так, будто на виселицу. Какой бы радостной она не была, когда они разошлись два часа назад, всё счастье испарилось.

На этот раз принцы поприветствовали Ирэн по очереди. Сначала поднялся Кашин.

Наследница Высшей Целительницы. Женщина, которая, вероятно, будет обладать значительной властью. Казалось, они это понимали. Аргун в особенности.

Он увидел слово во взгляде Аргуна: желанная добыча.

Челюсть Шаола сжалась. Ирэн не хотелось внимания от самого красивого из принцев, — и он не мог себе представить, что она была бы рада вниманию от двух других.

Аргун открыл рот, чтобы пригласить Хасар сесть рядом, но принцесса направилась прямо к Шаолу и Несрин, пробормотав капитану на ухо:

— Подвиньтесь.

Глава 21

Несрин моргнула от просьбы Хасар.

Принцесса холодно улыбнулась:

— Не вежливо сидеть со своим спутником. Придётся вас немного разделить.

Несрин посмотрела на него. Все смотрели, а Шаол не имел понятия что сказать. Ирэн смотрела на пол.

Сартак прочистил горло:

— Присоединяйтесь ко мне, капитан Фалюк.

Несрин кивнула, Хасар просияла. Принцесса похлопала по спинке сиденья.

Несрин встала и сказала Ирэн:

— Ты можешь сесть здесь.

Ирэн бросила на Шаола взгляд, который, возможно, был мольбой, но он удерживал на лице нейтральное выражение лица и чуть улыбался.

Несрин села рядом с Сартаком, который попросил визиря уступить ей место, а Хасар, довольная, что её послушали, выгнала двух визирей возле Аргуна и села вместе с Ренией.

Ужин возобновился, и Шаол посмотрел на Ирэн. Визирь с другой стороны не смотрел на неё. Слуги подали пищу и напитки.

Шаол пробормотал себе под нос:

— Хочешь что-то сказать?

Ирэн посмотрела на еду на золотистой тарелке.

— Нет.

Он был готов поспорить, ведь она хотела что-то сказать, но…

Он посмотрел на Несрин, которая внимательно наблюдала за ними, наполовину слушая Сартака, но Шаол не мог слышать что именно говорил принц из-за грохота посуды и разговоров.

Он бросил ей извиняющийся взгляд.

Несрин бросила взгляд в ответ, говоря быть осторожным.

— Как пальцы? — спросила Ирэн, аккуратно начиная есть. Он видел, как она проглотила коробку конфет, когда они прогуливались. Изящно есть здесь — просто представление для остальных.

— Активные, — сказал он с полуулыбкой. Не важно, что прошло всего два часа с тех пор, как они виделись в последний раз.

— Ощущения?

— Покалывания.

— Хорошо. — её горло дёрнулось, шрам вместе с ним.

Он знал, что за ними следят. Внимательно слушал. Она тоже.

Костяшки пальцев Ирэн стали белыми, когда она сжала вилку, спина напряжена. Никакой улыбки. Так мало света в её глазах.

Если принцесса устроила всё так, чтобы они сели рядом, может, ей нужно было что-то узнать или подтолкнуть Кашина к действиям. Принц действительно смотрел, даже когда говорил с двумя визирями.

Шаол пробормотал Ирэн:

— Роль пешки тебе не подходит.

Эти золотисто-карие глаза сверкнули:

— Я не знаю, о чём ты говоришь.

Слова не были предназначены для него. А для других.

Он решил заговорить о чём-то другом.

— Когда твой следующий урок с дамами?

Некоторое напряжение ушло, и Ирэн сказала:

— Через две недели. Обычно, через неделю, но у многих из них будет экзамен, и они будут сосредоточены на учёбе.

— Упражнения и свежий воздух полезны.

— Это так, но для них эти тесты — вопрос жизни и смерти. Они, конечно, и для меня так много значили.

— У тебя не будет их больше?

Она покачала головой, её драгоценные серьги сверкнули:

— Я сдала последние две недели назад. Я уже официальный целитель Торре.

В её глазах танцевал юмор.

Он поднял свой бокал:

— Мои поздравления.

Пожав плечами, она кивнула.

— Хотя Хафиза хочет испытать меня в последний раз.

Ах.

— Итак, я действительно эксперимент.

— Нет. — быстро сказала Ирэн. — Это последнее неофициальное испытание для меня.

Он хотел спросить об этом, но на них смотрели слишком многие.

— Тогда я желаю тебе удачи. — сказал он формально.

Ужин тянулся долго, их разговор был немного неловким и странным.

После того, как десерты были съедены, Аргун хлопнул в ладоши и позвал развлечения.

— Без отца, — Шаол услышал голос Сартака, — у нас, как правило, более… неформальные торжества.

Действительно, из пространства между колон вышла группа музыкантов. Барабаны, флейты и трубы объявили о прибытии главного события — танцоров.

Восемь танцоров, мужчины и женщины, — как объяснял Сартак, это священный номер, когда улыбающаяся Несрин кивнула на шторы между колон.

Шаол задержал дыхание.

Они были одеты в золотые одежды, украшенные драгоценными камнями и ремнями.

Их тела были гибкими и молодыми, пик молодости. Бёдра сильно выражены, спины прямые, руки крутились воздухе над ними, когда они начали свой танец.

— Я же говорила, — пробормотала ему Ирэн.

— Я думаю, Дорину понравилось бы это. — пробормотал он и с удивлением понял, что уголки его губ тянутся вверх.

Ирэн посмотрела на него, приподняв брови, но в её глазах отразился свет. Люди начали оборачиваться и крутиться, чтобы было получше видно танцоров.

Совершенные, точные движения, их тела — только лишь инструменты музыки. Красивые, будто нереальные, и всё же… настоящие. Аэлине, понял он, тоже понравилось бы. Сильно.

Пока танцоры выступали, слуги принесли стулья и диваны, устраивали подушки и столы. На них лежали чаши с травами, запах сладкий и приторный.

— Не подходи слишком близко, если хочешь, чтобы твои чувства не были затуманены, — предупредила Ирэн, когда мужчина-слуга понёс еще одну чашу к столу. — Это умеренный опиат.

— Они действительно отрываются по полной, когда родителей нет.

Некоторые визири ушли, но многие покинули стол чтобы подойти к мягким сидениям.

Слуги, хорошо ухоженные и одетые в шелковистый богатый шёлк, вышли из-за занавесок. Мужчины и женщины, все прекрасные, сели либо на подлокотники, либо на чьи-то колени.

Он видел развязные вечеринки в стеклянном замке, но ему было неуютно.

Формальность и чувство, что такие вещи были скрыты за какими-то закрытыми дверями. Дорин иногда приглашал его на такие. В Рафтхоле и Бельхэвене были мероприятия и более раскованные, чем у королевы Георгины.

Сартак оставался за столом рядом с Несрин, которая восхищённо смотрела на танцоров, но другие члены королевской семьи…

Дува, положив руку на живот, попрощалась с мужем и ушла. Дым не будет полезным для её младенца, и Ирэн одобрительно кивнула, хотя на неё никто не смотрел.

Аргун сел на кушетку, вдыхая дым. Придворные и визири соперничали за места рядом с ним.

Хасар и её любовница сели на маленький диванчик, руки принцессы зарылись в чёрных волосах Рении. Через мгновение её губы опустились на шею. Ответная улыбка Рении была медленной, широкой — её глаза сверкали, когда Хасар что-то прошептала в её кожу.

Кашин подождал пару минут, пока Ирэн и Шаол наблюдали за ними.

Ирэн покраснела, она пристально смотрела на её кахве в маленькой чашке.

— Ты видела такое раньше? — спросил Шаол.

— Дайте им час или два, и они все разойдутся по кроватям — и, конечно, не одни.

Казалось, принц Кашин ждал её. Потом открыл рот, собираясь что-то сказать, и смотрел прямо на целительницу. Шаол прочитал предложение в его глазах, прежде чем мужчина заговорил.

У Шаола была секунда чтобы решить. Чтобы увидеть, как Сартак пригласил Несрин сесть с ним на пару стульев в дальнюю часть комнаты, подальше от дыма. Она кивнула Шаолу, её шаги были неторопливыми.

Кашин наклонился вперёд, чтобы всё-таки озвучить приглашение, но Шаол повернулся к девушке и сказал:

— Я хотел бы сесть с тобой.

Её глаза расширились:

— Где?

Кашин закрыл рот, а у Шаола появилось чувство, что прямо на его сердце теперь была мишень.

Но он взглянул на Ирэн и сказал:

— Где тише.

Осталось всего несколько кушеток — близко к дыму. Но была одна, скрытая в тени возле ниши.

— Побыть здесь вместе будет выглядеть лучше, чем уйти вместе. — она понимала каким посланием это будет. — И я не хотел бы, чтобы ты ходила одна.

Ирэн молча поднялась, мрачно улыбнувшись:

— Тогда давай расслабимся, лорд Вэстфол.

Она указала на кушетку.

Она позволила ему увести себя. Держала подбородок высоко, юбки её платья тянулись за ней, когда она направилась к этой нише.

Задняя часть платья была в основном гладкой, немного показывала безупречную кожу её спины. Платье достаточно облегающее, чтобы он могу увидеть её талию — как будто какой-то бог вылепил её фигуру.

Он чувствовал все взгляды, когда она села на диване.

Шаол удерживал её взгляд, когда доехал к кушетке и быстрее, чем слуги могли подойти, пересел с кресла на кушетку. Он кивнул слуге, который отодвинул стул.

Теперь им было видно всё: представление танцоров, места отдыха и вообще всё развлечение.

Его желудок неприятно перевернулся.

— Они не принуждают слуг делать это, — тихо сказала Ирэн. — Слуги стремятся поднять своё звание, и знают какую привилегию им может принести то, что они проснуться завтра утром с кем-то.

— Но если им платят, — возразил он, — если они боятся потерять положение, отказавшись, то как это может быть добровольно?

— Не совсем. Каганат обеспечил возрастные ограничения. Право отказаться. Наказание даже для членов королевской семьи, которые нарушают эти правила.

Молодая женщина и мужчина расположились по обе стороны от Аргуна, одна целовала его шею, а другой вырисовывал круги на его бедре. Всё это время принц разговаривал с визирем, совершенно невозмутимо.

— Я думал, у него есть жена, — сказал Шаол.

Ирэн посмотрела в его глаза:

— Так и есть. Она остаётся в его доме. И слуги не считаются изменой. Это просто… как принять ванную. — в её глазах танцевал юмор, когда она сказала:

— Я уверена, ты заметил это в первый же день.

Его лицо покраснело.

— Я был… удивлён.

— Каджа хотела угодить тебе.

— Я не склонен к такому. Даже если она хотела добровольно.

Ирэн посмотрела на Несрин, которая была увлечена разговором с Сартаком:

— Тогда ей повезло иметь такого верного спутника.

Он ждал, что нахлынет ревность, когда он увидел улыбку Несрин, предназначенную принцу. Но этого не произошло. Может, из-за того, что он доверял ей.

Шаол обнаружил, что Ирэн смотрит на него. Её глаза сверкали словно янтарь в темноте.

— Я встретилась со своей подругой вчера вечером, — сказала она, чуть опустив ресницы. Не более, чем девушка, убаюканная дымом. Даже его голова стала… легче, было так туманно. Тепло. Уютно. — И перед этим ужином тоже.

Хасар.

— И?

Он обнаружил, что смотрит на лёгкий завиток волос Ирэн. Его пальцы потянулись вперёд, словно желая прикоснуться.

Ирэн подождала, пока не пройдёт слуга, несущий поднос с засахаренными фруктами.

— Она сказала, что мой друг пропал без вести. И сетка была натянута по центру стола.

Он моргнул, думая над словами.

Армии. Армии Перрингтона, словно сетка, растянулись по всему континенту. Неудивительно, что это принесло в глаза такие тени.

— Где?

— Горы.

Он вспомнил карту Эрилеи. От Ферианской впадины до Рафтхола. Святые боги.

— Ты в этом уверена?

Кивок.

Он чувствовал, что на них смотрят время от времени.

Ирэн тоже. Он попытался не нервничать, заметив, что она положила свою руку на его. Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц, глаза сонно приглашали.

— Мне сказали кое-что узнать, и я не могу отказаться.

Ей угрожали.

Он сжал челюсть.

— Мне нужно место. Направление, — пробормотала она. — Куда может пойти твой друг.

Аэлина.

— Она… где она?

— Они не знают.

Аэлина пропала. Её не заметили даже шпионы каганата.

— Не дома?

Она покачала головой. Сердце Шаола начало дико стучать. Аэлина и Дорин — оба пропали без вести. Если Перрингтон ударит…

— Я не знаю, что она собиралась делать. Или куда пойдёт. — он положил свою руку на её. — Её план состоял в том, чтобы вернуться домой. Получить свою корону.

— Но её там нет. И я не сомневаюсь в ясности глаз шпионов.

Шпионы Хасар. И другие.

Аэлины не было в Террасене. И в Оринфе тоже.

— Убери это выражение лица, — пробурчала Ирэн, её рука коснулась его руки, взгляд был тяжёлым.

Он изо всех сил старался сделать это, но сумел подарить ей сонную улыбку:

— Разве твой друг думает, что они попали в чьи-то лапы?

— Она не знает. — Ирэн провела пальцами вверх по его руке — легко, неторопливо. Это простое кольцо всё еще было на её руке. — Она хочет, чтобы я спросила у тебя. Узнала.

— Ах. — её тонка рука скользнула еще выше. — Поэтому и настояла, чтобы ты села рядом.

И поэтому Ирэн так часто пыталась сказать, но не решалась.

— Она сделает мою жизнь очень трудной, если я не растоплю лёд между нами.

Он остановил её руку на своём плече, слегка коснувшись пальцами. Возможно, это из-за сладкого, приторного дыма, окутывающего их, или из-за музыки и танцоров, но Шаол сказал:

— Я думаю, ты уже сделала это, Ирэн Тауэрс.

Он смотрел, как свет появляется в её лице. Золото в её глазах сверкало ярче.

Опасно. Опасно и глупо, и…

Он знал, что другие смотрят. Знал, что Несрин сидела с принцем.

Она поймёт, что это было для шоу.

Он сказал себе именно это, когда продолжал смотреть на Ирэн, прижимать её руку к его плечу. Продолжал смотреть как её щеки краснеют. Она увлажнила губы.

Шаол и за этим наблюдал.

Его сердце окутало тяжёлое, успокаивающее тепло.

— Назови любое место.

Ему потребовалось несколько ударов сердца, чтобы понять, о чём она спрашивает.

— Зачем вообще лгать? Я бы сказал тебе правду, если бы знал.

— После урока с девушками, — пробормотала она, — я должна тебе кое-что.

И это раскрывает интересы Хасар.

— Будет ли она мешать союзу?

Ирэн осмотрела комнату, и Шаол заметил, что его рука потянулась к ней. Он положил руку на её обнажённое плечо.

Её кожа была мягкой, словно бархат. Его большой палец погладил её горло, очень близко к этому тонкому шраму, и целительница прикрыла глаза.

В её взгляде было предупреждение, но это было не связано с ним.

Ирэн выдохнула:

— Она… — он не мог удержаться, и погладил её горло еще раз. Она тяжело сглотнула. — Она обеспокоена возможной угрозой пожара.

И страх может быть мотивом, который уничтожит любые шансы на альянс.

— Она думает… думает, что вы виноваты в атаке в библиотеке.

Он фыркнул, его палец остановился прямо на её пульсе.

— Она слишком хорошо о нас думает, — но тревога вспыхнула в глазах Ирэн. — А ты что думаешь, Ирэн Тауэрс?

Она положила руку на его, но не сделала никакого движения, чтобы убрать его прикосновение.

— Я думаю, что твоё присутствие могло призвать другие силы к действию, но я не думаю, что ты такой человек, который играет в эти игры.

Даже если их текущая позиция заявляла об обратном.

— Ты идёшь к тому, чего хочешь, — продолжила Ирэн, — и преследуешь это прямо. Честно.

— Раньше я был таким человеком, — ответил Шаол. Он не мог отвести от неё взгляд.

— А теперь? — её слова были еле слышны, пульс участился.

— А теперь, — сказал Шаол, наклонившись к ней, достаточно близко, чтобы почувствовать её дыхание на своих губах, — интересно, должен ли я был слушать отца, когда он пытался научить меня всему этом.

Взгляд Ирэн скользнул к его губам, и каждый инстинкт сосредоточился на этом движении.

Он поправил пиджак. Этот дым убаюкивал сознание и здравый смысл.

Ирэн всё еще смотрела на его губы, словно это был кусок плода, который ей очень хотелось, её дыхание сбилось.

Он заставил себя убрать руку с её шеи. Откинуться назад.

Несрин должна была смотреть. Интересоваться, какого чёрта он только что делал.

Ирэн заслуживает лучшего, и то, что он сделал…

— Бухта Черепов, — бросил он. — Скажи, что огонь можно найти в Бухте Черепов.

Однажды он слышал её рассказ о «несчастном случае» с Рульфом. Будто разрушение его города и кораблей были еще одной забавой. Это будет последнее место, которое посетит Аэлина, после того, как Пиратский Лорд обещал убить её, как только увидит.

Ирэн моргнула, словно возвращаясь в реальность. Вспоминая ситуацию, которая привела их к этой кушетке, колено к колену, нос к носу.

— Да, — сказала она, отстраняясь. Она нахмурилась, глядя на тлеющие угли в металлической чаше на столе. — Достаточно.

Она отмахнулась от дыма.

— Мне нужно идти.

В её глазах вспыхнула дикая паника. Как будто она тоже поняла, почувствовала это…

Она встала, поправляя юбки платья. Теперь он не видел устойчивую, серьёзную женщину, которой она была до того, как села на эту кушетку. Теперь перед собой Шаол видел девушку лет двадцати, одну в чужом городе, жертву капризов королевских детей.

— Надеюсь… — сказала она, посмотрев на Несрин. Позор, стыд и чувство вины взвалились на её плечи. — Надеюсь, ты никогда не научишься играть в эти игры.

Капитан была слишком сосредоточена в разговоре с Сартаком, не проявляя никаких признаков знания о том… что здесь произошло.

Он был ублюдком. Проклятым ублюдком.

— Увидимся завтра, — это было всё, что он смог сказать Ирэн. Но он выпалил, когда она ступила пару шагов:

— Позволь мне проводить тебя.

Потому что Кашин наблюдал за ними, сидя на диване, на его коленях сидела служанка. И это было… о, это было холодное насилие в лице Кашина, когда он заметил внимания Шаола к Ирэн.

Остальные могут подумать, что всё это было приглашением. Но Кашин… он не был таким уж глупым. Он хорошо знал людей и мог читать их.

И возбуждение, атмосферу между ними…принц понял, что это было подлинным. Но вина Шаола была слишком заметной.

— Я попрошу Хасар, — сказала Ирэн, направляясь к принцессе.

Он остался на кушетке, наблюдая, как Ирэн подошла к женщинам. Хасар смущённо моргнула. Похоть затуманила лицо принцессы.

Ирэн наклонилась и прошептала на ухо Хасар, когда прощалась с ней, целуя в щеку. Шаол прочёл движение губ даже через всю комнату.

Бухта Черепов.

Хасар медленно улыбнулась, затем щёлкнула пальцами, подзывая ожидающего охранника. Шаол наблюдал, как она, несомненно, угрожает ему смертью или даже хуже, если Ирэн не вернётся к Торре благополучно.

Ирэн только подарила принцессе раздражённую улыбку, прежде чем пожелать ей и Рение спокойной ночи и последовать за охранником. Она оглянулась, посмотрев на него.

Даже через почти сто футов мрамора и высоких столбов пространство между ними было натянутым.

Как будто этот белый свет, который он увидел внутри себя два дня назад, был живой нитью.

Ирэн чуть кивнула и ушла, юбки кружились вокруг неё.

Когда Шаол вновь посмотрел на Несрин, она обратила на него своё внимание. Её лицо было пустым, она слегка кивнула ему, понимая всё.

Дым всё еще цеплялся за ноздри Шаола, его волосы, пиджак, когда он и Несрин вернулись в комнату через час. Он присоединился к ней и Сартаку в их тихой обстановке, наблюдая, как гости убираются в свои комнаты или чужие. Да, Дорин наверняка полюбил бы этот двор.

Сартак проводил их к комнате, и пожелал спокойной ночи.

Он держался более сдержано. Шаол не винил его. Все всё видели.

Даже если сам принц смотрел в основном на Несрин, он мог заметить.

Шаол и капитан вернулись в их комнаты.

Гостиная была тёмной, освещением служил единственный цветной стеклянный фонарь, который Каджа оставила. Двери в их спальни выглядели как ущелья пещеры.

Пауза затянулась надолго.

Несрин молча направилась в свою комнату.

Шаол схватил её за руку.

Медленно, она оглянулась через плечо. Её тёмные волосы сверкнули, словно полуночный шёлк.

Сердце Шаола быстро билось, но он ждал.

Наконец, капитан сказала:

— Я думаю, мне нужно будет уйти из дворца.

Он крепче сжал её руку:

— Мы не можем обсуждать это здесь.

Горло Несрин дёрнулось, но девушка кивнула. Она хотела повезти его кресло, но он поехал вперёд как можно быстрее, направляясь в свою спальню. Позволяя ей следовать и закрыть дверь за ними.

Лунный свет проник через окна в сад, освещая комнату. Каджа не зажгла свечи. Но в темноте, в жужжании этих цикад в садовых деревьях…

— Ты мне нужна, — сказал Шаол.

— Уверен? — честный вопрос.

— Я… мы должны были сделать это.

Она покачала головой.

— Пути меняются. Ты знаешь это как никто другой.

Это действительно так. Но…

— Куда ты собираешься пойти?

— Сартак упомянул, что хочет спросить у своих людей о Валгах. Я хочу пойти с ним, если он позволит. Чтобы узнать ответы. И, может, я смогу уговорить его пойти против приказа его отца. Или поговорить с ним от нашего имени.

— Пойти куда? К наездникам ракинов на юге?

— Может быть. Он упомянул на вечеринке, что уедет через несколько дней. Может, я смогу улучшить наши шансы на сотрудничество с принцем, найти ценную информацию. Если шпион Эравана находится в Антике… Я доверяю страже кагана, они могут защитить этот дворец и Торре, но мы с тобой должны собрать все силы, которые можем, прежде чем Эраван сможет направить угрозу на нас. — она сделала паузу. — И ты… ты добиваешься хорошего прогресса. Я бы не стала вмешиваться в это.

Недосказанные слова висели в воздухе.

Шаол вздохнул. Принять, что она уйдёт…

Он выдохнул:

— Давай подождём утра. Ничего хорошего не следует из выбора, сделанного поздним вечером.

Несрин замолчала, когда он пересел на кровать, снимая пиджак и сапоги.

— Посидишь со мной? Расскажешь мне о своей семье — о сегодняшнем праздновании с ними.

Он получил только пару предложений в рассказ об этом, и, возможно, вина теперь душила его, но…

Их глаза встретились в темноте, песня соловья послышалась в саду. Он мог поклясться, что увидел на её лице понимание.

Несрин подошла к кровати, снимая пиджак и положив его на стул. Затем сняла и сапоги. Она легла на матрас, подушка прогнулась под её весом.

Я видела, — прочитал он в её взгляде.

Я знаю.

Но Несрин рассказала о церемонии, о том, как её четыре маленьких кузена пускали цветочные венки в море, а затем о том, как чайки украли маленькие миндальные пирожные из их рук. Она рассказала о своём дяде Брахиме и тёте Захиде, об их прекрасном доме с многочисленными дворами и прекрасными цветами.

С каждым взглядом невысказанная фраза постоянно повторялась.

Я знаю.

Я знаю.

Шаол позволил Несрин говорить, слушал, пока её голос не усыпил его, потому что он тоже знал.

Глава 22

Ирэн думала о том, стоит ли ей вообще показываться Шаолу на глаза завтра.

То, что произошло между ними на диване прошлым вечером…

Она вернулась в свою комнату, будучи разгорячённой и чересчур эмоциональной, и не могла привести свои мысли в порядок. Стащив с себя платье и драгоценности, что любезно одолжила ей Хасар, она с непонятной дрожью в руках аккуратно сложила их на стуле. Затем она пододвинула свой одёжный сундук к двери, на случай, если тот демон с убийственными намерениями видел, как она вдохнула в себя невообразимо большое количество этого дыма и решил, что это подходящий момент, чтобы свести её с ума.

Учитывая тот факт, что она уже была не в себе. Она совершенно точно потеряла рассудок. Все, о чём она могла думать, это тепло, тот аромат и его успокаивающее присутствие — вспоминались его мозолистые пальцы, касающиеся её кожи, и то сумасшедшее желание почувствовать их прикосновение к другому участку своего тела. Она также вспомнила, как продолжала смотреть на его губы, и это всё, что она могла сделать, чтобы не пройтись по каждой чёрточке его рта своими пальцами. Её губами.

Она ненавидела такие вечеринки. Дым, который заставлял любого человека отринуть даже подобие здравого смысла. Замедлял твою реакцию. Возможно, именно поэтому богачи и титулованное дворянство любили делать такие мероприятия достоянием общественности, но…

Ирэн мерила шагами свою комнатку в башне, проводя руками по своему лицу, пока не размазала всю ту косметику, которую ей наносила Хасар.

Она трижды умыла своё лицо. Надела свою самую лёгкую ночную рубашку, чтобы потом плюхнуться в постель и ворочаться в ней, чувствуя, как ткань липнет к её потной, горящей коже и натирает её.

Она лежала в постели и считала часы и минуты, пока хватка дыма не ослабела. Пока она не очистилась от его воздействия.

Дым не отпускал так уж легко. И только в самые тихие, самые тёмные минуты ночи Ирэн брала всё в свои руки.

Сегодня вечером была применена более сильная доза дурмана, чем обычно. Возникло ощущение, что дым ползает по ней, касаясь её кожи своими когтями. А лицо, видение которого он вызвал в её голове, руки, которые в её воображении касались всего её тела…

Освобождение от наваждений дурмана оставило ее вяло-неудовлетворенной.

Занялся рассвет, и проснувшаяся Ирэн нахмурилась, глядя на своё изможденное отражение в зеркале, висящем над умывальником.

Хватка опиата исчезла после нескольких часов сна, которые ей удалось похитить у самой себя, но… Что-то извивалось где-то у неё внутри.

Она постирала, почистила и уложила в просторную сумку одолженную Хасар одежду и драгоценности. Это оказалось самым простым делом. Она вернет принцессе её наряд и драгоценности. Хасар была явно довольна собой, и похожа на египетскую богиню Бастет, как только получила информацию, которую ей дала Ирэн. Она скормила ей ложь, умело поданную Шаолом.

Она не собиралась говорить ему этого, но даже до воздействия дыма, до наступления этого безумия… Когда он предложил ей сесть с ним, чтобы избежать отказа Кашину, после дня, проведённого вместе с ним в неспешной прогулке по городу, она приняла решение. Довериться ему. А затем окончательно потеряла свой рассудок.

Ирэн едва могла смотреть на стражников, слуг, визирей и представителей знати, как только вошла во дворец и направилась к покоям лорда Вэстфола. Не было никакого сомнения в том, что кто-то из них видел их вчера, сидящих вместе на диванчике. А те, кто не видел… Обязательно слышали об этом.

Она никогда себя так не вела во дворце. Ей надо рассказать об этом Хафизе. Дать возможность верховной целительнице Торре услышать о её неслыханном поведении из собственных уст, нежели из слухов.

Не то, что бы Хафиза стала ругать её, но… Ирэн не покидало чувство, что ей надо кому-то всё рассказать. Чтобы сделать всё правильно.

Сегодня она проведет короткий сеанс лечения. Ну или попытается сделать всё как можно быстрее, когда потеряет всякое чувство времени и места в тёмном, бушующем аду его раны.

Она будет вести себя, как профессионал своего дела.

Ирэн вошла в его покои, направляясь к спальне Шаола, и на ходу говоря Кадже:

— Мне нужны имбирь, куркума и лимон.

Каджа, судя по всему, хотела что-то возразить, но Ирэн проигнорировала всё это и открыла дверь в спальню.

Она остановилась так быстро, что служанка почти что запнулась.

Сначала она увидела смятые простыни и подушки. Затем заметила его обнаженный торс, его бёдра, едва прикрытые полосой белого шелка.

Затем приметила голову, покрытую тёмными волосами. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, что лежала рядом с ним. Ещё спит. Видимо, устал.

Глаза Шаола мгновенно распахнулись, и всё, что удалось сказать Ирэн, было тихое восклицание:

— Ох…

Шок и… какая-то неведомая ей эмоция промелькнули в его глазах, его рот раскрылся.

Несрин распростёрлась рядом с ним, её брови были нахмурены, а рубашка помялась.

Шаол скомкал простыни по обоим бокам, сжав их в руках, мускулы на его груди и животе перекатились, когда он поднялся на локтях…

Ирэн просто взяла и вышла из спальни.

Она ждала его на золотистом диване в гостиной, её колено подрагивало, когда она смотрела в сад, на цветы, вьющиеся вдоль стоящих за стеклянными дверьми столбов и только-только открывающиеся на встречу солнцу.

Даже мелодия журчащего фонтана не совсем заглушила звуки сонного бормотания проснувшейся Несрин и тихое шлёпанье босых ног от его спальни к её собственной, сопровождаемое звуком закрывшейся двери.

Секундой позже послышался скрип колёс, и появился он. В своих штанах и рубашке. Волосы всё ещё были в полном беспорядке. Как будто он запускал туда пальцы и взъерошивал их. Или это систематически делала Несрин.

Ирэн обняла себя руками, комната показалась ей непривычно большой. Пространство между ними было слишком огромным. Ей следовало позавтракать. Следовало сделать хоть что-то, чтобы не допустить этой лёгкости. Этой пустоты в её желудке.

— Я и не думал, что ты придёшь сюда так рано, — мягко произнёс он. Она могла поклясться, что голос его был наполнен виноватыми нотками.

— Ты сам сказал, что мне можно прийти на рассвете, — ответила она тихо, ненавидя себя за нотку обвинения, прозвучавшую в голосе, и быстро добавила: — Мне надо было предупредить тебя о своём приходе.

— Нет, не надо было. Я…

— Я могу прийти позже, — сказала она, встав с диванчика. — Дам вам двоим возможность спокойно позавтракать.

Вдвоём. Наедине.

— Нет, — произнёс он резко, останавливаясь около диванчика, на котором они обычно сидели. — Сейчас всё хорошо.

Она не могла посмотреть на него. Не могла встретиться с ним взглядом. Или даже объяснить причин всего этого.

— Ирэн.

Она проигнорировала командную нотку, прозвучавшую в его голосе, когда он произнёс её имя, подошла к столу и села за него, радуясь, что их двоих разделяет резное дерево. Чувствуя твёрдость этого материала под ладонью, она открыла свой наплечный мешок, оставив его там же, где она его положила, когда пришла сюда, и начала аккуратно доставать оттуда всевозможные предметы. Флаконы с маслами, которые ей не были нужны. Журналы.

Книги… Те самые, что она взяла из библиотеки. Вместе с ними была и «Песнь начала времён». Также были древние, весьма ценные свитки. Она и не думала, что есть какое-то место, безопаснее, чем это. Чем то место, где жил он.

Ирэн произнесла почти шёпотом:

— Я могу сделать противозачаточное снадобье. Для неё. Если это необходимо. Я имею в виду, если это нужно. Если вы его не хотите.

Она не могла заставить себя произнести слово «ребёнок». Вчера она видела, как он широко улыбнулся, смотря на малыша с пухлыми щёчками. Так, как будто это был подарок судьбы, радость, которую в один прекрасный день он мог бы захотеть…

— И я могу приготовить ежедневное средство для тебя, — добавила она, запинаясь, и буквально вытаскивая из себя каждое слово.

— Она уже принимает подобное снадобье, — проговорил он. — С тех пор, как ей исполнилось четырнадцать.

Если быть более точным, то принимать она его стала с того самого момента, как у неё начались месячные. Для девушки, живущей в таком городе, как Рафтхол, это было мудрым решением. Особенно если учитывать то, что она планировала пожить некоторое время для себя.

— Хорошо, — это всё, что сейчас могла сказать Ирэн, которая всё ещё складывала свои книги в одну стопку. — Это умное решение.

Он доехал до стола, пока его колени не уперлись в один его конец.

— Ирэн…

Она с шумом укладывала одну книгу поверх другой.

— Пожалуйста.

Это слово заставило её поднять свой взгляд на него и встретиться с его глазами цвета освещённой солнцем почвы.

Соединение двух слов, что она прочитала в его взгляде — Прости меня, заставили её снова подняться из-за стола. Пройтись по комнате. Открыть двери в сад.

Здесь не за что было извиняться. Абсолютно не за что.

Они были парой, а она…

Ирэн стояла у дверей, выходивших в сад, пока дверь спальни Несрин не открылась и не закрылась. Пока она не услышала, что Несрин заглянула в гостиную, пробормотала Шаолу слова прощания и ушла.

Ирэн попыталась оглянуться через плечо, чтобы изобразить на лице вежливую улыбку для капитана Фалюк, но она притворилась, что её здесь нет. Притворилась, что занимается исследованием бледно-фиолетовых цветов, раскрывающихся на встречу утреннему солнечному свету.

Она сама толкнула себя в пустоту. Она не чувствовала себя такой маленькой… ничтожной уже в течение довольно длительного промежутка времени.

Ты — наследница Хафизы — верховной целительницы Торре-Кэсме.

Ты ничего не значишь для этого мужчины, а он ничего не значит для тебя. Придерживайся своего плана. Помни, Фенхарру — твой дом. Не забывай всех тех, кто живёт там. Все они нуждаются в твоей помощи.

Помни о всём том, что ты обещалась сделать. Кем ты обещала быть.

Её рука скользнула в карман, водя в нём пальцами по клочку бумаги.

Миру нужно больше целителей.

— Это не то, что ты подумала, — проговорил Шаол, находясь у неё за спиной.

Ирэн буквально на несколько секунд прикрыла свои глаза.

Сражайся… Сражайся за свою жалкую, бесполезную, напрасно прожитую жизнь.

Она повернулась к нему, натянув на лицо вежливую улыбку.

— Всё это вполне естественно. И даже помогает здоровью. Я рада, что ты уже чувствуешь себя… способным к таким действиям.

Судя по раздражению, мелькнувшему в его глазах, и напряженности его челюсти, Шаол, возможно, себя так вовсе и не чувствовал.

Миру нужно больше целителей. Миру нужно больше целителей. Миру нужно больше целителей…

Закончив его лечение, исцелив его, она сможет покинуть Хафизу и Торре с высоко поднятой головой. Она сможет вернуться домой, к войне и кровавым сражениям, и совершать добрые дела, как и обещала. Совершать добро, благодаря свободе, что подарила ей незнакомка той давней ночью в Иннише.

— Мы можем приступить к процедурам?

Сегодня весь процесс лечения будет проходить здесь. Потому что перспектива сидеть на той смятой постели, которая, возможно, всё ещё пахла ими…

Ей было тяжело говорить и дышать, она не могла не вздрагивать, независимо от того, сколько вдохов она сделала.

Шаол изучал её. Оценивал её голос. Слова. Выражение её лица.

Он видел это… Слышал… Эту тяжесть и ломкость её голоса.

Я и не ждала от тебя ничего, хотела она сказать. Я… Я — пустое место.

Пожалуйста, не спрашивай ни о чём. Не дави на меня. Пожалуйста.

Похоже, что Шаол считал и эти эмоции с её лица. Он сказал тихо:

— У нас ничего не было.

Она не стала говорить, что всё в его спальне свидетельствовало против его слов.

Шаол продолжил говорить:

— Мы с ней болтали до самой поздней ночи, а затем уснули. Ничего не было.

Ирэн не обратила внимание на то, как её грудь приподнялась, а затем облегчённо опустилась, отреагировав на его слова. Она не разрешила самой себе говорить, пока информация не уляжется в её голове.

Как будто чувствуя её желание вдохнуть воздуха, Шаол начал поворачиваться в сторону дивана, однако его внимание привлекли книги и свитки, сложенные на столике.

Его лицо резко побледнело.

— Что это? — рявкнул он.

Ирэн подошла к столу, подняла пергамент и осторожно развернула его, чтобы, в итоге, показать ему весьма странные символы.

— Ноуша, главный библиотекарь Торре-Кесмэ, нашла их для меня той ночью, когда я попросила её найти информацию о… о том, что ранило тебя. В связи со всем этим… хаосом… Я забыла про них. Они стояли на полках рядом с книгами из Эйлуэ, поэтому она на всякий случай положила их туда. Я думаю, что книги эти древние. Им, как минимум, восемь сотен лет.

Она болтала без умолку, но не могла остановиться, поскольку была готова обсуждать любую тему, кроме той, в части которой он был так близок к победе.

— Я думала, что это рунический язык, но, однако, нигде не видела ничего подобного. Также, как и Ноуша.

— Это не руны, — произнёс Шаол хриплым голосом. — Это знаки Вэрда.

И, если исходить из рассказанного ей, Ирэн знала, что за этим скрывалось нечто большее. Настолько большее, что он не мог ей об этом рассказать. Она провела рукой по тёмной обложке книги под названием «Песнь начала времён».

— Эта книга… В ней упоминались врата. И ключи. А также три короля, что владеют ими.

Она не была уверена в том, что он дышит. Затем Шаол сказал еле слышно:

— Ты прочитала об этом. В той книге.

Ирэн открыла книгу, пролистав до иллюстрации, где были изображены три фигуры, стоящие перед упомянутыми ранее воротами. Приблизившись к нему, она держала эту страницу открытой, чтобы и он мог разглядеть то, что там было нарисовано.

— Я многого не смогла прочитать. Книга написана на древнем эйлуэйском языке, но, — она перелистнула книгу до следующей иллюстрации с изображённым на ней молодым человеком, который был атакован тёмными силами, лёжа на алтаре. — Это то… То, что они, действительно, делают с людьми?

Его руки сжались по бокам его кресла, пока он смотрел на эту картинку, где у молодого юноши был абсолютно холодный взгляд чёрных глаз.

— Да.

В этом слове было больше боли и страха, чем она могла себе представить.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он предупреждающе посмотрел на неё, стараясь совладать с собой.

— Спрячь её, Ирэн. Спрячь все эти книги. Сейчас же.

Яростное биение сердца отозвалось в её груди, её конечностях, но она схватила книги. Свитки. Он следил за дверьми и окнами, пока она прятала их под подушки и внутрь некоторых больших ваз. Однако свиток… Он был слишком ценной вещью. Слишком древним, чтобы с ним так небрежно обращаться. Даже его разглаживание могло повредить целостность бумаги и чернил.

Он заметил, как она беспомощно смотрит по сторонам, сжимая в руках свиток.

— Можешь использовать мои ботинки, Ирэн. — сказал он обыденным тоном. — У меня есть вторая пара, и именно их я сегодня надену.

Точно. Точно.

Ирэн поспешила из гостиной в спальню, уцепившись взглядом за смятое постельное белье, которое так глупо ввело её в заблуждение и выставило её полной дурой в сложившейся ситуации…

Она метнулась в гардеробную скромных размеров, приметила его ботинки и аккуратно просунула в горловину одного из них свиток. Затем взяла их и положила в ящик комода, прикрыв стопкой полотенец.

В гостиной она появилась спустя несколько секунд.

— Я не смогла найти их. Возможно, Каджа отправила их на чистку.

— Очень плохо, — обыденным голосом произнёс он, уже успев снять ботинки. Рубашки на нём тоже уже не было.

Её сердце всё ещё скакало в груди, когда он опустился на золотой диван, но не лёг на него.

— Ты умеешь их читать? — спросила она, вставая перед ним на колени и удерживая его обнажённую ногу в своих руках.

Знаки Вэрда?

— Нет.

Как только она начала осторожно вращать его лодыжку, пальцы на его ногах пришли в движение.

— Но я знаю человека, который умеет это делать, и сделает это для меня, когда я попрошу, — осторожная, завуалированная фраза для всех тех, кто может их подслушивать.

Ирэн начала заниматься его ногами, выпрямляя, сгибая их, и повторяя свои действия снова и снова, в то время, как он двигал своими пальцами на ноге столько, сколько мог.

— Мне следует показать тебе библиотеку, — сказала она. — Возможно, там ты сможешь найти то, что придётся по вкусу тебе… И тому человеку, который перескажет тебе суть книги.

— Там много текстов, которые столь же интересны, как и тот, о котором ты мне рассказала?

Она опустила его левую ногу и начала работать с правой.

— Я могу узнать. Ноуша знает абсолютно всё.

— Когда мы закончим процедуры. И после того, как ты отдохнёшь. Прошло очень много времени с тех самых пор, когда я в последний раз встречал книгу, которая могла бы… настолько заинтересовать меня.

— Для меня будет величайшей честью сопровождать Вас, милорд.

Он поморщился при упоминании официального титула, пока Ирэн разрабатывала его правую ногу, делая с ней всё то же самое, что и с левой, пока не заставила его лечь на диван. Они молча делали необходимые процедуры, пока она разрабатывала его бёдра, пытаясь сделать так, чтобы он мог двигать ими по собственному желанию, пока она сгибала и выпрямляла его ногу в силу своих возможностей.

После минутного молчания она произнесла едва слышно:

— Ты рассказал только об Эраване.

При упоминании этого имени его глаза встревоженно вспыхнули.

— А что ты можешь сказать об Оркусе и Мантиксе?

— О ком?

Ирэн начала делать новый комплекс упражнений для его ног, бёдер и нижней части спины.

— Это два других валгских короля. В той книге, что я читала, упоминались их имена.

Шаол перестал двигать своими пальцами на ногах; она же слегка щёлкнула по ним, напоминая о том, что он должен делать. От его продолжившихся действий воздух вокруг вновь начал со свистом двигаться.

— Они были повержены в первой войне людей против валгов. А затем их то ли отправили прямиком в свой мир или же убили. Не помню.

Ирэн, размышляя вслух, опустила его ногу на диван, буквально заставляя его лечь на живот:

— Я уверена, что и ты, и твои спутники хорошо разбираетесь во всей этой теме спасения мира, — задумчиво произнесла она, услышав в ответ лишь фырканье.

— Но будь я на вашем месте, то убедилась бы в том, что именно с ними сделали.

Она окинула взглядом небольшой кусочек диванной подушки золотистого цвета, что ещё не занимало его тело.

Шаол повернул к ней голову, от этого движения мышцы на его спине перекатились.

— Зачем?

— Потому что, если их просто изгнали в своё царство, то кто может быть уверен в том, что они больше не дожидаются возвращения в наш мир?

Глава 23

Взгляд Шаола сделался пустым, как только вопрос Ирэн повис в воздухе между ними. Его лицо вновь побледнело.

— Чёрт, — пробормотал он. — Чёрт.

— Ты не можешь вспомнить, что произошло с двумя другими королями?

— Нет… Вовсе нет. Я предполагал, что они были уничтожены, но… Почему бытует мнение о том, что они выбрали это место из всех возможных?

Она покачала головой.

— Мы можем узнать это… Заглянуть во всё это глубже.

Его челюсть напряглась, и он тяжело выдохнул.

— Тогда именно это мы и сделаем.

Он протянул свою руку к ней в безмолвной просьбе. В просьбе исцелить ещё одну его часть, поняла она.

Ирэн вновь изучающе осмотрела его челюсть и щёку, а также кипящие в нём гнев и страх. Это было не самым лучшим состоянием для начала исцеляющего сеанса. Так что она попыталась разрядить обстановку:

— Кто наградил тебя этим шрамом?

Плохой вопрос.

Его спина напряглась, а его пальцы вцепились в диванную подушку, что сейчас находилась под его подбородком.

— Тот, кто имел на это полное право.

Это не было ответом.

— Что произошло?

Он ещё дальше протянул свою руку к ней.

— Я не дам тебе своей руки, — сказала она, её лицо застыло, словно неподвижная маска, когда он пристально посмотрел на целительницу. — И уж тем более я не собираюсь начинать сеанс лечения, пока ты в гневе.

— Если я буду в гневе, Ирэн, ты сразу это поймёшь.

Она закатила глаза.

— Скажи мне, что не так.

— Тебе сказать, что не так? Да всё не так! Я едва могу шевелить пальцами, и к тому же вполне возможно, что нам будет противостоять не один король Валгов, а целых три. Если мы проиграем эту битву, если мы не сможем… — он успел взять себя в руки прежде, чем произнёс всё то, что крутилось у него на языке. Прежде, чем успел обмолвиться о плане действий, который был настолько секретным, что он едва осмеливался думать о нём.

— Они уничтожат всё… Всех… кто встанет у них на пути, — закончил Шаол свою фразу, смотря на подлокотник дивана.

— Это они одарили тебя этим шрамом? — она сжала свои пальцы в кулак, чтобы подавить желание дотронуться до него.

— Нет.

Но она наклонилась вперед и вместо этого провела пальцем по крошечному шраму на его виске, едва спрятанному волосами.

— А это? Откуда этот шрам?

Выражение его лица сделалось жёстким и отстранённым. Но ярость, нетерпеливая, неистовая энергия… Она немного притухла. Стала холодной и отстранённой, однако смогла сосредоточить его. Каким бы ни был этот старый гнев, он снова успокоил его.

— Этот шрам оставил мне на память мой отец, — сказал Шаол тихо. — Я тогда был ещё мальчишкой.

Её пронзил ужас, но это был ответ на вопрос. Это было признание.

Девушка больше не давила. Больше не требовалось. Нет, Ирэн просто сказала:

— Когда я проникну внутрь раны…

Её горло дёрнулось, когда целительница стала изучать его спину.

— Я постараюсь снова найти тебя. Если эта сущность поджидает меня там, мне, возможно, придётся найти другой способ связаться с тобой… — задумчиво произнесла она. — И, возможно, также придется найти нечто более эффективное, нежели поджидание этого существа в засаде. Но там посмотрим, я полагаю.

И хотя уголок её рта, слегка приподнятый вверх, изначально должен был служить, как успокаивающая улыбка целителя, она знала, что он заметил её ускорившееся дыхание.

— Будь осторожна, — это было единственное, что Шаол сказал ей.

Ирэн, в конце концов, предложила ему свою руку, прислоняя свои пальцы к области его рта.

Его губы коснулись её пальцев, когда она положила кусочек кожи в его зубы.

Несколько мгновений Шаол смотрел на её лицо.

— Ты готов? — выдохнула она, когда вновь появилась вероятность столкнуться с этой коварной тьмой.

Лорд поднял руку, чтобы сжать её пальцы в тихом ответе.

Но Ирэн аккуратно освободила свои пальцы от его хватки, буквально заставив его руку безвольно опуститься на диванные подушки.

Он всё ещё изучал её, то, как она глубоко вдохнула, то, как положила руку на шрам на его спине.

Тёмная метка заставила его вспомнить тот день, когда он сообщил своему отцу, что покидает Аньель. Что он отрекся от своего титула наследника и собирается присоединиться к королевской гвардии Рафтхола.

Его отец вышвырнул его.

Он толкнул его так, что Шаол кубарем покатился прямо по передней лестнице крепости.

Он ударился виском о серый камень, и прикусил зубами губу. Умоляющие крики его матери эхом отозвались от скалы, когда он проскользил по покрытой льдом лестничной площадке. Он не почувствовал боли в голове. Он чувствовал только острые кусочки льда, что оцарапали его обнажённые ладони, прорезали его штаны, оставив колени мокрыми от воды.

Были слышны только мольбы матери к отцу, да свист ветра, чьи порывы не прекращались здесь даже летом. Ветры рвали небо на части вокруг крепости, стоящей на горной вершине, с которой открывался вид на Серебряное озеро.

Этот ветер теперь рвал его на части, дергал за волосы… которые были длиннее, чем обычно. Чем сейчас. Порыв ветра швырнул ему в лицо пару снежинок, летящих из серого неба. Швырнул их в сторону мрачного города, стоящего внизу, который располагался по берегам огромного озера, в точности копируя его изгибы. На запад, к могучим водопадам. От которых осталось одно название. Дамба давно заставила их «замолчать», вместе с рекой, текущей прямо от Белоклычьих гор, которая завершила своё течение прямо у порога их города.

В Аньеле всегда было холодно. Даже летом.

В этой крепости, построенной прямо на изгибе горы, всегда было холодно.

— Ничтожество, — выплюнул отец слово, в то время, как ни один из стражей, стоящих с каменными лицами, не осмелился помочь ему подняться.

Его голова кружилась и кружилась, пульсируя. Теплая кровь просочилась из ранки на его виске и застыла на морозе.

— Раз ты принял такое решение, добирайся до Рафтхола сам.

— Пожалуйста, — прошептала его мать. — Пожалуйста…

Последнее, что удалось увидеть Шаолу, это то, как отцовская рука схватила её чуть повыше локтя и потащила в крепость из окрашенной древесины и камня. Её лицо было бледным, на нём застыло выражение муки, а её глаза… как и его глаза… Блеснули серебром также ярко, как озеро, находящееся далеко внизу. Его родители скрылись в небольшой тени открытого прохода в крепость.

Террин.

Его младший брат осмелился сделать шаг к нему. Чтобы рискнуть помочь, несмотря на опасно заледеневшие ступени.

Резкий, грубый отклик от отца, прилетевший из темноты холла, остановил Террина.

Шаол стёр кровь со своего рта и молча покачал головой, обращаясь к своему брату.

И ужас… неприкрытый ужас отразился на лице Террина, когда Шаол поднялся на ноги. Вне зависимости от того, понимал ли он или нет, что титул правителя только что перешел к нему…

Ему было тяжело на это смотреть. На тот страх, что отразился на круглом юном личике Террина.

Так что Шаол повернулся, сжал свою челюсть, чтобы перетерпеть боль ноющего колена, которое уже припухло и стало весьма неловким в движении. Кровь и лёд слились воедино, просачиваясь из его сбитых ладоней.

Ему пришлось хромать вплоть до лестничной площадки. Затем вниз по ступенькам.

Один из стражей, стоявших у подножия лестницы, протянул ему свою серую шерстяную мантию. А также свои меч и нож.

Другой привёл ему лошадь и указал нужное направление.

А третий вложил ему в руки мешок с припасами, который включал в себя съестное и складной шатёр, повязки и целебные мази.

Они не сказали ни слова. И не задержали его больше, чем требовалось.

Он не знал их имён. Спустя много-много лет Шаол узнал, что отец наблюдал за этим, стоя внутри одной из трёх башен крепости. Он видел их.

Его отец потом рассказал лорду, что случилось с теми тремя мужчинами, которые осмелились помочь ему.

Их выгнали. В самый мороз. Изгнали в Белоклычьи горы вместе с их семьями.

Три семьи были сосланы в дикие места. И только две из них дожили до лета.

Доказательство. Это было доказательством, понял он вскоре после того, как убедил себя не убивать своего отца. Доказательством того, что его королевство изобиловало коррупцией, с плохими людьми, наказывающими хороших людей за самую обычную порядочность. Доказательством того, что покинуть Аньель было правильным решением. Правильным решением также было то, что он оставался верен Дорину… чтобы держать его вне опасности.

Чтобы защитить эту надежду на лучшее будущее.

Он всё равно отправил тогда своего самого незаметного посланника, чтобы тот смог найти оставшихся в живых людей из тех семей. Ему было всё равно, сколько лет прошло. Он послал человека с золотом.

Посыльный так и не нашел их и вернулся в Рафтхол спустя несколько месяцев со всем тем золотом, что дал ему Шаол.

Он сделал выбор, и у этого выбора была своя цена. Он сделал выбор и столкнулся с последствиями своего решения.

Тело, неподвижно лежащее на кровати. Кинжал, чьё остриё нацелено прямо ему в сердце. Голова, покатившаяся по полу. Ошейник, обвившийся вокруг шеи. Меч, медленно тонущий в глубинах Авери.

Боль его тела была второстепенной.

Никчёмный. Бесполезный. Все, кому он пытался помочь… Он только сделал их ситуацию хуже.

Тело на кровати… Нехемия.

Она лишилась жизни. Да, возможно, она сама и организовала её, но… Он не рассказал об этом Селене… Аэлине. Не предупредил стражей Нехемии о предостережении короля. Такое чувство, что он сам убил её. Аэлина, может, и простила его, убедилась в том, что он не был виновен в сложившейся ситуации, но он знал правду. Он мог сделать гораздо больше. Быть лучше, чем он есть. Присматривать за принцессой гораздо тщательнее.

Когда Нехемия погибла, те рабы взбунтовались. Погасший Свет Эйлуэ стал для них сродни боевому кличу.

Тогда король уничтожил и их.

Калакулла. Эндовьер. Женщины, мужчины и дети.

И когда он предпринял действия, когда он выбрал его сторону…

Кровь, чёрный камень и беснующаяся магия.

Ты знал… Ты знал… Ты знал…

Ты больше никогда не будешь моим другом… Моим другом… Моим другом…

Тьма набилась ему в горло, вызывая у него удушье, медленно убивая его.

Он позволил ей это сделать.

Он почувствовал, как широко раскрыл рот, чтобы позволить ей проникнуть дальше.

Возьми, сказал он тьме.

Да, проурчала она ему.

Да.

Сущность внутри него показала ему Морат в его непревзойденных ужасах; показала ему то самое подземелье под замком из стекла, где лица людей, которых он знал, умоляли о милосердии, которого им не суждено было испытать. Также тьма показала ему загорелые руки молодого мужчины, которые даровали эти агонии людям, как будто они стояли рядом бок о бок и собирались сделать это вместе…

Он знал. Догадался, кого заставили мучить своих же людей, чтобы, в конце концов, убить их. Они оба знали.

Он почувствовал, как тьма увеличивается в размерах, готовясь наброситься на него. Чтобы заставить его по-настоящему кричать.

Но потом она исчезла.

Поблескивающие под солнцем золотые поля простирались под безоблачным голубым небом. Маленькие сверкающие потоки воды пробивались сквозь них, извиваясь вокруг редкого для такой местности дуба. Справа от него местность менялась на запутанную, мелькающую зелень Задубелого леса.

Позади него расположился небольшой домик с соломенной крышей, его стены, сделанные из серого камня, поросли зеленым и оранжевым лишайником. В нескольких футах от него находился старый колодец, ведро для набора воды аккуратно пристроилось на самом краю каменной окантовки колодца.

За ним обособленно расположился маленький садок с блуждающими в нём курами, пухлыми и полностью сосредоточенными на земле перед ними.

А за всем этим..

Сад.

Не официозно и красиво оформленный. Но обычный сад за низкой каменной стеной. Деревянные ворота, являющиеся входом в него, были открыты.

Две фигуры расположились среди тщательно высаженных рядов растений. Он направился к ним.

Он узнал её по золотисто-коричневым волосам, которые казались ещё ярче в свете лучей летнего солнца. Её кожа была покрыта красивым ровным загаром, а её глаза…

Это было детское лицо, сияющее от радости. Она смотрела на женщину, стоящую на коленях в грязи, и указывающую на бледно-зеленое растение с узкими фиолетовыми бутонами цветов, раскачивающимися на теплом ветру.

Женщина задала вопрос:

— А это что за растение?

— Шалфей, — ответила девочка, которой на вид было не больше девяти лет.

— И для чего его используют?

Девочка лучезарно улыбнулась и, гордо подняв голову, повторила по памяти:

— Шалфей улучшает память, внимательность и настроение. Также помогает при отравлении и способствует детородной функции, а в виде мази может помочь лишить кожу чувствительности. — Прекрасно!

Благодаря широкой улыбке девчушки он заметил, что у неё отсутствует три зуба.

Женщина… Её мать… Взяла её кругленькое личико в свои руки. Её кожа была темнее, чем у дочери, а волосы были более густыми и сильнее завивались. Но их телосложение… Когда девочка вырастет, её фигура будет такой же, как и у матери. Она унаследует от неё веснушки. А также нос и губы.

— А ты быстро учишься, моё смышлёное дитя.

Женщина поцеловала свою дочь во влажный от пота лобик.

Он прочувствовал этот поцелуй… Любовь, сквозившую в нём… Даже несмотря на то, что он был всего лишь призраком, стоящим в воротах сада.

Ибо это была любовь, которая затмила здесь весь мир, позолотила его. Любовь и радость.

Счастье.

Со своей семьёй он этого никогда не ощущал. Или с кем-либо ещё.

Девочку любили. Глубоко. И беззаветно.

Это было счастливое воспоминание… Одно из немногих таких.

— А что за куст растёт там около стены? — вновь спросила женщина девочку.

Её лоб наморщился от раздумий.

— Крыжовник?

— Правильно. А что мы делаем с ягодами крыжовника?

Девочка упёрла свои руки в бёдра, её простое платье развевалось в сухом тёплом порыве бриза.

— Мы… — она топнула ножкой в нетерпении… Её память не отзывалась. Такое же раздражение он видел у неё снаружи дома того пожилого мужчины в Антике. Её мать подкралась к ней со спины, обнимая её и целуя в щёку. — Мы делаем пирог из ягод крыжовника.

Визг восхищения девочки эхом отдавался через янтарные травы и прозрачные ручьи, распространяясь даже в запутанное, древнее сердце Задубелого леса.

Возможно, он дошёл даже до самих Белоклычьих гор, где на их краю разместился город.

Он открыл глаза.

И обнаружил, что вся его нога упирается в диванные подушки. Он чувствовал царапание шёлка и вышивки по обнажённому своду стопы. Его пальцы.

Чувствовал.

Он подскочил, обнаружив, что Ирэн нет рядом с ним.

Её не было рядом.

Он уставился на свои ноги. Чуть ниже лодыжки… Он двигал и вертел своей ногой.

Он чувствовал свои мышцы на ногах.

Слова застряли у него в горле. Его сердце скакнуло в груди.

— Ирэн… — прохрипел он, ища её взглядом.

Её не было в покоях, но…

Его привлёк солнечный свет, отразившийся на чём-то золотисто-коричневом. В саду.

Она сидела там. Одна. В тишине.

Его не волновало, что он был одет лишь наполовину. Шаол поднялся на своё кресло, удивляясь ощущению гладких деревянных опор под его ногами. Он мог бы поклясться, что даже чувствовал в своих ногах… лёгкое покалывание.

Он устроился в своём кресле и направился в маленький квадратной формы сад, не переводя дыхание и широко раскрыв глаза. Она вылечила ещё одну часть его ног, ещё одну…

Она устроилась на вычурной маленькой скамье, расположившейся перед водной гладью небольшого пруда круглой формы, её голова опиралась на руку, сжатую в кулак.

Сначала он подумал, что она заснула на солнце.

Однако при приближении к ней он поймал взглядом блеск света на её лице. Влагу на нём.

Не кровь, но слёзы.

Они текли бесшумным бесконечным потоком, пока она смотрела на гладкую водную гладь пруда, на розоватые лилии и изумрудного цвета кувшинки, покрывающие большую часть водоёма.

Она смотрела на них так, как будто не видела их. Не слышала его.

— Ирэн.

Очередная слеза покатилась по её лицу, исчезая в складках бледно-розового платья. Вот и ещё одна солёная капелька.

— Ты ранена? — спросил Шаол хрипло, колёса его коляски хрустнули под бледно-белым гравием садовых дорожек.

— Я запамятовала, — прошептала она, губы её дрожали, пока она смотрела и смотрела на пруд. Она даже не повернула головы в его сторону. — Я забыла, как она выглядела. Чем пахла. Я забыла… Звук её голоса.

Его грудь напряглась, как только она поморщилась. Он остановил своё кресло рядом с ней, но не коснулся девушки.

Ирэн тихо сказала:

— Мы приносим клятвы… никогда не забирать чужую жизнь. Она нарушила эту клятву в тот день, когда пришли солдаты. Она спрятала в своем платье кинжал. Она увидела, как солдат схватил меня, и она… она прыгнула на него. — целительница прикрыла глаза. — Она убила его. Чтобы купить мне время на побег. И я сделала это. Я оставила её. Я побежала, оставив её одну, и я наблюдала… Я из леса видела, как они строили этот костёр. И я слышала, как она кричала и кричала…

Её тело содрогнулось.

— Она была хорошим человеком, — прошептала Ирэн. — Она была хорошей, доброй, и любила меня, как никто другой.

Она до сих пор не стёрла с лица слёзы.

— А они забрали её у меня.

Человек, которому он так преданно служил… Он забрал у неё мать.

Шаол спросил мягко:

— Куда ты направилась после всего произошедшего?

Дрожь её тела стала заметно меньше. Она вытерла свой нос.

— У моей матери была двоюродная сестра, которая жила на севере Фенхарру. Я направилась туда. Этот путь занял у меня две недели, но я всё-таки сделала это.

В одиннадцать лет. Фенхарру раздирали сражения. Она находилась в самом их центре. А она сделала это… Когда ей было всего одиннадцать.

— Семья маминой сестры содержала ферму, и, когда я осталась там, то работала у них на протяжении шести лет. Старалась быть нормальной. Не высовывалась. Лечилась травами тогда, когда бы это не вызвало подозрений. Но этого было недостаточно. Это… Там была дыра. Во мне. Было такое чувство, что мне чего-то не хватает.

— И так ты оказалась здесь, да?

— Я покинула их. Собиралась попасть сюда. Я прошла Фенхарру насквозь. Затем Задубелый лес. А после… После я перебралась через горы… — её голос сорвался на шёпот. — Всё это заняло у меня около шести месяцев, но, в конце концов, я сделала это… Добралась до порта в городе Инниш.

Он никогда не слышал об Иннише. Возможно, этот город находился где-то в Мелисанде, если она пересекла…

Целительница пересекла горы.

Эта хрупкая женщина рядом с ним… Она совершила переход через горы, чтобы оказаться здесь. Сделала это сама.

— Я отдала последние деньги, чтобы пересечь горы. Поэтому я осталась в Иннише. Нашла работу.

Он избегал желания взглянуть на шрам, пересекавший её горло. Избегал опасного вопроса, связанного с той работой…

— Многие девушки промышляли на улицах. Инниш был… и сейчас является не самым лучшим местом для жизни. Но я нашла таверну в доках, а её собственник нанял меня. Я работала, как девушка за барной стойкой, и как официантка. В итоге я осталась там. Я собиралась поработать в этой таверне всего месяц, но осталась на целый год. Позволила хозяину таверны забирать мои деньги, мои чаевые. Увеличивать плату за моё жильё. Переселить меня в комнату под лестницей. У меня не было ни гроша, чтобы пересечь морские воды, к тому же я думала… Я думала, что здесь мне придётся заплатить деньги за своё обучение. Мне не хотелось появляться в Торре без денег на учителя, поэтому… я осталась.

Он изучал её руки, которые сейчас крепко сжимали друг друга, лёжа на её коленях. Представил, как они держат ведро и швабру, представил её с тряпками и грязными тарелками. Увидел их влажными и ноющими от боли. Воображение нарисовало грязную гостиницу и её жителей — то, что они, должно быть, видели и жаждали сделать, когда замечали её.

— Как ты очутилась здесь?

Губы Ирэн превратились в тонкую ниточку, её слезы высохли. Она вздохнула.

— Это долгая история.

— У меня достаточно времени, чтобы её выслушать.

Но она снова покачала головой и, наконец, посмотрела на него. На её лице отразилось… понимание. Эти глаза…

Она не дрогнула, когда сказала:

— Я знаю, кто нанёс тебе эту рану.

Шаол мгновенно затих.

Человек, который забрал у неё мать, которую она так любила, человек, из-за действий которого она была вынуждена бежать и пересечь полмира.

Он кивнул, подтверждая её мысли.

— Это дело рук адарланского короля, — вздохнула Ирэн, снова изучая водоём перед ней. — Он был… одержим?

Слова были чуть больше, чем шёпот, и даже он едва их слышал.

— Да, — сказал он вынужденно. — В течение целых десятилетий. Я… прости, что не рассказал тебе. Мы находим эту тему… весьма деликатной.

— Ибо всё это может вызвать вопросы в части пригодности вашего нового короля к правлению.

— Да, и привести к вопросам, которые лучше всего забыть.

Ирэн коснулась рукой своей груди, её лицо было обеспокоенным и мрачным.

— Неудивительно, что моя магия испытывает ужас от соприкосновения с тёмной материей.

— Прости, — снова сказал он. Это все, что он мог сейчас сказать.

Эти глаза скользнули взглядом по нему, и какая-то мутная пелена в её взгляде пропала.

— Это дает мне дополнительные основания для борьбы с ним. Чтобы навсегда стереть последнее воспоминание о нём. Сейчас это существо ждало меня. Снова насмехалось надо мной. Мне удалось добраться до тебя, но затем темнота вокруг нас стала слишком плотной. Такое чувство, что это существо сделало своего рода… раковину, где и спряталось от меня. Я могла видеть всё… всё, что оно показывало тебе. Твои воспоминания и его.

Она потёрла лицо.

— Тогда я и узнала. Что это было… кто нанёс тебе эту рану. И я увидела, что он с тобой сделал, и все, о чём я могла думать, это как остановить его, как уничтожить его и совершить…

Она поджала губы, как будто они снова начали дрожать.

— Немного добра, — закончил он её фразу. — Ты создала воспоминание о свете и добре.

У него не было слов, чтобы выразить ей свою благодарность за то, что она воссоздала эту память о своей матери в отместку демону, который её убил.

Ирэн, казалось, читала его мысли и сказала:

— Я рада, что именно воспоминание о ней заставило тьму отступить ещё немного.

Его горло сжалось, и он сглотнул.

— Я видела твоё воспоминание, — тихо сказала Ирэн. — Там был… Мужчина. Твой отец.

— Он — редкостный мерзавец.

— Во всём случившемся не было твоей вины. Ни в чём из этого.

Он воздержался от комментариев.

— Тебе повезло, что твой череп остался в целости и сохранности, — произнесла она, изучая его бровь. Шрам был едва заметен, поскольку был прикрыт его волосами.

— Я уверен, что мой отец думает по-другому.

В её глазах вспыхнул тёмный огонь. Однако Ирэн лишь добавила:

— Ты заслуживал лучшего.

Эти слова задели что-то животрепещущее — то, что он запер внутри себя и не исследовал в течение довольно длительного промежутка времени.

— Благодарю, — сказал он, выдавливая из себя слова.

Они сидели в тишине в течение долгих минут.

— Какой сейчас час? — спросил он по прошествии какого-то времени.

— Три часа пополудни, — сказала она.

Шаол вздрогнул.

Но взгляд Ирэн остановился на его ногах. На его ступнях. На том, как они двигались вместе с ним.

Её рот безмолвно приоткрылся.

— Ещё немного прогресса в исцелении, — сказал он.

Она улыбнулась… вяло улыбнулась, но… всё это было реально. Не похоже на ту улыбку, которую она нацепила на лицо несколько часов назад. Когда она вошла в его спальню и увидела его там с Несрин, а он почувствовал, как мир выскользнул из-под ног, как только лорд разглядел выражение её лица. И когда она отказалась встретиться с ним взглядом, когда она обняла себя руками…

Ему жаль, что он не мог ходить. Поэтому она могла бы увидеть, как он ползёт к ней.

Он не знал причины этому. Почему он чувствовал себя худшим человеком в мире. Почему он едва мог взглянуть в сторону Несрин. Хотя он и был уверен в том, что всё это не укрылось от проницательности капитана. Между ними было заключено молчаливое соглашение касательно прошлой ночи — ни слова о том, что произошло. И эта причина сама по себе…

Ирэн ткнула пальцем его босую ногу.

— Ты чувствуешь моё прикосновение?

Шаол сжал пальцы.

— Да.

Она нахмурилась.

— Я нажимаю на ногу сильно или не очень?

Она опустила палец ниже.

— Больно, — проворчал он.

Её палец перестал давить на его ногу так сильно.

— А сейчас?

— Нормально.

Она повторила тест на другой ноге. Потрогала каждый из пальцев.

— Я думаю, — заметила она, — что загнала тёмную сущность… где-то в середину твоей спины. Метка всё та же, но это похоже на…

Она покачала головой.

— Я не могу объяснить.

— Тебе и не надо этого делать.

Это была её радость… Неразбавленная радость от воспоминания… Что отыграла у тьмы это небольшое движение. То, что она открыла, то, от чего она отказалась, чтобы оттолкнуть тьму этой раны.

— Я голоден, — сказал Шаол, пихнув её локтем. — Отобедаешь со мной?

К его удивлению она ответила согласием.

Глава 24

Несрин знала.

Она знала, что это был не просто интерес, который заставил Шаола попросить её поговорить с ним прошлой ночью.

С ней всё хорошо, заверяла капитан себя. Она была заменой — не одной, а двум женщинам в его жизни. А теперь и третьей. Несрин в полном порядке, повторяла она себе, когда шла по улицам Антики, без каких-либо признаков Валгов, и вошла в дворцовую зону.

Несрин подняла голову, глядя на дворец. Она не совсем была готова вернуться в свои комнаты, и не могла выдерживать эту зверскую жару.

Она заметила фигуру на крыше, и девушка мрачно улыбнулась. Она запыхалась, пока дошла к крыше, но, к счастью, Кадара была единственной, кто стал свидетелем этого.

Ракин щёлкнул клювом в знак приветствия, и вернулся к своему обеду.

— Я слышал, что ты направляешься сюда, — сказал Сартак с лестницы позади неё.

Несрин обернулась:

— Да?

Принц улыбнулся и подошёл ближе. Кадара быстрее начала есть, словно ей не терпелось взлететь в небеса.

— Этот дворец кишит шпионами, и некоторые из них — мои. Ты что-то хотела?

Он осмотрел её — лицо, которое было слишком усталым и бледным. Несчастным. Тётя и дядя вчера накормили её, а потом настояли, чтобы она отвела детей в доки, и выбрала рыбу для ужина. Они хотели как-то помочь.

«Всё еще бледная, — говорила Захида. — Твой взгляд слишком тяжел».

— Я… — Несрин посмотрела на город, в полном разгаре жизни во второй половине дня. — Я просто хотела немного тишины.

— Тогда я пойду, — сказал Сартак и собирался уйти.

— Нет, — выпалила она, подходя ближе. Она тут же опустила поднятую ладонь, приближающуюся к кожаной куртке. Никто не прикасался к принцу. Никто. — Я не хотела, чтобы ты уходил. Я… я не против твоей компании. — после она быстро добавила:

— Ваше Высочество.

Губы Сартака дёрнулись в усмешке:

— Немного поздно добавлять мой причудливый титул, тебе так не кажется?

Она умоляюще посмотрела на него. Но имела в виду именно то, что сказала.

Прошлой ночью, когда они поговорили на вечеринке, и за пределами Торре несколько ночей до этого… Она не чувствовала себя спокойной, отчуждённой или странной. Не чувствовала холода и отдалённости. Он подарил ей такую честь, уделяя столько внимания, и сопровождая вчера её и Шаола в комнаты. Она не возражала против всех тех чувств, ей нравилось быть рядом с другими… Но иногда…

— Я провела большую часть дня с семьёй. Они могут быть… утомительными. Требовательными.

— Я понимаю, — сухо сказал принц.

Улыбка коснулась её губ:

— Полагаю, что да.

— Но ты их всё равно любишь.

— А ты нет? — такой смелый, наглый вопрос.

Сартак пожал плечами:

— Кадара — моя семья. Ракины моя семья. А мои кровные узы… Трудно любить друг друга, зная, что когда-нибудь мы будем жаждать смерти друг друга. Любовь не может существовать без доверия. — он улыбнулся своему ракину. — Я доверяю Кадаре свою жизнь. Я бы умер за неё, и она за меня. Могу ли я сказать то же о своих братьях и сёстрах? Родителях?

— Это печально, — призналась Несрин.

— По крайней мере, у меня есть она, — сказал он ракину. — И всадники ракинов. Они тоже мои друзья — и семья. Жалей лучше моих братьев и сестёр, у кого нет больше никого.

Он был хорошим человеком.

Она шагала по открытой крыше с видом на город далеко внизу.

— Я скоро уеду. В горы ракинов. — тихо сказал Сартак. — Чтобы найти ответы по поводу того, что мы обсуждали той ночью в городе.

Несрин посмотрела через плечо, пытаясь найти нужные слова.

Его лицо оставалось нейтральным, даже когда он добавил:

— Я уверен, что твоя семья будет переживать, но… ты бы не хотела поехать со мной?

Да, хотела она сказать. Но вместо этого капитан спросила:

— Как долго?

Ибо время не было на её стороне. На их стороне. И нужно было охотиться за ответами, особенно в то время, когда собралось множество угроз…

— Несколько недель. Не больше трёх. Мне нравится держать всадников под строгим контролем, и если я уйду на слишком долго, они начнут взбучку. Полагаю, путешествие будет служить двум целям.

— Мне нужно будет поговорить… с лордом Вэстфолом. — она обещала ему вчера вечером. Что они рассмотрят этот вариант, взвесят позитивные и негативные стороны. Они всё еще были командой в этом отношении, всё еще служили под одним и тем же знаменем.

Сартак кивнул, словно мог прочесть всё это на её лице.

— Конечно. Но скоро я уйду.

Затем она услышала шаги слуг, поднимающихся по лестнице. Они приносили вещи для путешествия.

— Ты уходишь сейчас, — сказала Несрин, заметив копье, стоящее у далёкой стене возле скамей. Его сульдэ[1]. Прядь рыжих волос, привязанная под лезвием, развевалась на ветру. Тёмная деревянная основа отполированная и гладкая.

Ониксовые глаза Сартака, казалось, потемнели еще больше, когда он шагнул к сульдэ, взвешивая в руках, прежде чем положил на сумки.

— Я…

Она впервые видела, что он не знал, что сказать.

— Ты не собирался попрощаться?

Она не имела права предъявлять такие требования, ожидать их.

Но Сартак собрал свои тёмные волосы:

— После вечеринки прошлой ночи, я думал, что ты… будешь занята.

С Шаолом.

Её брови поднялись от удивления:

— Весь день?

Принц подарил ей усмешку, и снова взял копье.

— Я был бы занят весь день.

По милости какого-то божества, Несрин была спасена от ответа слугами, которые принесли еще сумки. В некоторых сверкало оружие, в других были еда и одеяла.

— Насколько это далеко?

— Лететь сегодня до вечера, потом весь день завтра, а потом еще пол дня, чтобы добраться к первому гнезду в горах Таван. — сказал Сартак, передавая сульдэ слуге. Кадара терпеливо позволила им загрузить её сумками.

— Ты не летишь ночью?

— Я устаю. И Кадара тоже. Глупые всадники уже совершали эту ошибку — и провалились сквозь облака.

Она прикусила губу:

— Через какое время ты уедешь?

— Через час.

Час размышлений…

Она не сказала Шаолу. То, что она видела, как его пальцы на ногах шевелятся во сне. Она видела.

Несрин плакала, тихие слёзы радости скользили по подушке. Девушка не рассказала ему. И когда он проснулся…

«Несрин Фалюк, ты же любишь риск. Давай рискнем?» — говорил он ей в Рафтхоле. И за этим она тоже плакала.

Но, возможно… возможно, никто из них не видел путь впереди. Развилки в нём.

Она могла ясно видеть еще один путь.

Честь и преданность всё еще не сломлены. Даже если это задушило его. И её тоже. Она… не хотела быть утешительным призом. Жалеть его или отвлекать.

Но этот другой путь, развилка, которая появилась, через луга и джунгли, реки и горы… Это пусть к ответам, которые могут им помочь, или ничего не сделать. Изменить ход войны, если ракины им помогут.

У неё было бы приключение. Для неё. Один раз. Несрин увидела бы родину, почувствовала бы её запах. Посмотрит на неё сверху, будет мчаться так же быстро, как и ветер.

Она хотела этого.

Возможно, она и темноглазый принц смогут найти что-то, что спасёт их от Мората. И, возможно, она приведёт армию с собой.

Сартак всё еще ждал, его лицо было нейтральным, последний слуга поклонился и ушёл.

Его сульдэ был привязан чуть ниже седла, в пределах досягаемости, если принцу понадобится оружие. Прядь волос развивалась на ветру, в сторону юга. Будто тянулась к этой далёкой, дикой земле Таванских гор, которая манила к себе духовные знамёна, вела их к неизвестному горизонту.

Несрин тихо сказала:

— Да.

Принц моргнул.

— Я пойду с тобой, — объяснила она.

Маленькая улыбка появилась на его губах.

— Хорошо.

Сартак кивнул на арку, где исчезли слуги.

— Еще можно загрузить пару сумок, но это уже почти предел.

Несрин покачала головой, заметив лук и колчан в сумках.

— Мне нечего принести.

Сартак долго смотрел на неё:

— Конечно, ты хочешь попрощаться…

— Нет. — сказала она. Глаза принца сверкнули, и она добавила:

— Я оставлю записку.

Сартак кивнул.

— Когда мы приедем, нужно будет переодеться. Возле дальней стены есть бумага и чернила. Оставь письмо в коробке у лестницы, один из посланников придёт и заберёт.

Её руки чуть дрожали, когда она повиновалась. Не от страха, а от… свободы.

Она написала два письма. Первое, для её тети и дяди, было полн любви, предупреждений и добрых пожеланий. Второе… быстрое, короткое.

Несрин положила оба письма в ящик, и переоделась в кожу, которую она надевала для полёта в прошлый раз.

Сартак ждал её уже верхом на Кадаре.

Принц протянул мозолистую руку, чтобы помочь ей подняться в седло. Она, не колеблясь, приняла руку и позволила затянуть её в седло впереди него.

Он пристегнул их, проверил три раза. Потом приказал Кадаре взлетать.

Сартак прошептал на ухо Несрин:

— Я молился Вечному Небу и всем тридцати шести богам, чтобы ты согласилась.

Она улыбнулась, даже если он не мог этого увидеть.

— Я тоже, — выдохнула Несрин, когда они взмыли в небеса.

Глава 25

Ирэн и Шаол поспешили в библиотеку Торре сразу после обеда. Шаол легко поднялся на свою лошадь, Шен сердечно похлопал его по спине в знак одобрения. Какая-то часть Ирэн засияла, заметив, что Шаол встретил глаза мужчины, выражая благодарность.

И когда они прошли через белые стены, когда над ними поднялся массив Торре, а запах лимона и лаванды наполнил нос Ирэн… какой-то ее части стало легче в его присутствии. Она вспомнила первый день здесь, то как она сразу же увидела башню, возвышающуюся над городом, в то время как корабль наконец приблизился к берегу. Башня была похожа на бледную руку, направленную к небу в знак приветствия.

Как бы говоря ей:

«Добро пожаловать, дочь. Мы ждали тебя».

Библиотека Торре расположена на нижних уровнях, большинство ее залов заполнено катящимися тележками, которые библиотекари использовали для транспортировки книг и чтобы собирать все тома, забытые неосторожными помощниками.

Было несколько лестниц, заставлявших Ирэн стискивать и разжимать зубы.

Он смотрел на нее, когда девушка это делала. И когда она спросила, почему, он сказал, что в первый раз она коснулась его стула. Перемещала его.

Она предположила, что так оно и есть. Но целительница предупредила, чтобы он не привыкал к этому, и позволила самому продвигаться по ярко освещенным коридорам Торре.

Несколько девушек из ее реабилитационного класса заметили их и остановились, чтобы посмотреть на лорда, который побаловал их кривой улыбкой, заставившей их уйти, хихикая. Сама Ирэн улыбнулась им, когда они ушли, покачав головой.

Или, может быть, хорошее настроение было связано с тем, что вся его нога от лодыжки была восстановлена, способна чувствовать и двигаться. Она заставила его вынести еще один комплекс упражнений, прежде чем прийти сюда, сидя на ковре, помогала ему двигать ногой по кругу, растягивала ее, вращала. Все предназначено для лучшего кровообращения, в надежде пробудить его ногу больше.

Прогресс был достаточным, чтобы Ирэн улыбалась, пока они не дошли до стола Ноуши, где библиотекарь в настоящее время швыряла несколько томов в ее тяжелую сумку. Сборы на день.

Ирэн взглянула на колокол, который прозвучал всего несколько ночей назад.

Шаол принес меч и кинжал, и ее загипнотизировало то, с какой эффективностью он их закреплял. Лорду едва нужно было смотреть, пальцами управляла чисто мышечная память. Она могла это представить — каждое утро и ночь он надевал и снимал этот меч с пояса.

Ирэн наклонилась над столом и сказала Ноуше, которая оценивала Шаола, а он также оценивал ее:

— Я хотела бы посмотреть, где вы нашли эти тексты из Эйлуэ. И свитки.

Белые брови Ноуши поднялись:

— Это принесет неприятности?

Ее взгляд скользнул к мечу, который Шаол положил на колени, чтобы он не стучал об стул.

— Нет, если я помогу, — тихо сказала Ирэн.

Позади них, свернулась в кресле в большой гостиной перед потрескивающим очагом, белоснежная Кошка Бааст, наполовину дремавшая, ее длинный хвост рассекал воздух, как маятник, когда он бил по краю подушки. Несомненно, кошка слышала каждое слово, вероятно, чтобы сообщить своим сестрам.

Ноуша резко вздохнула, Ирэн не раз видела это, но махнула рукой на главный коридор. Она рявкнула приказ на халху соседнему библиотекарю, чтобы тот смотрел за столом и пошла.

Когда они начали идти, белая кошка Бааст открыла зеленый глаз. Ирэн была уверена, что она сделала поклон головой в знак почтения. Кошка просто заснула, довольная.

В течение долгих минут Ирэн наблюдала, как Шаол осматривал цветные фонари, теплые каменные стены и бесконечные стопки.

— Если бы библиотека в Рафтхоле развивалась, то была бы такой же как эта, — заметил он.

— Так много книг?

— Да, но, может быть, было даже больше. Старее, определенно.

В его глазах танцевали тени прошлого, и она подумала, не увидит ли в следующий раз это воспоминание при работе.

Сегодняшняя встреча… Она оставила боль и неуверенность.

Но слезы всё очистили. В каком-то смысле она не знала, что ей нужно.

Вниз и вниз, они шли по главному коридору, который пересекал все уровни. Они проходили библиотекарей, откладывающих книги, помощников, которые сидели за столами одни или группами, целителей, внимательно изучающих ветхие тома в комнатах без дверей, и кошек Бааст, растянувшихся поверх полок, или уходящую в тени или просто сидевшую на перекрестке, ожидая их.

Тем не менее, они пошли глубже.

— Как ты узнала, что они здесь, внизу? — спросила Ирэн, обращаясь к Ноуше.

— У нас хорошие записи, — сказала главный библиотекарь.

Шаол взглянул на Ирэн, будто говоря: «У нас тоже есть капризные библиотекари в Рафтхоле».

Ирэн закусила губу, чтобы не засмеяться. Ноуша могла учуять смех и веселье, как ищейка по запаху. И прекращала, так же угрожающе.

Наконец они достигли темного коридора, который вонял камнями и пылью.

— Вторая полка снизу. Не разрушьте ничего, — сказала Ноуша, и, попрощавшись, ушла, не оглядываясь.

Брови Шаола поднялись вверх, а Ирэн проглотила смешок.

Усилий не требовалось, чтобы найти полку, на которую указала библиотекарь. Груды свитков лежали под книгами, чьи корешки сверкали языком Эйлуэ.

Шаол издал низкий свист сквозь зубы.

— Сколько лет Торре?

— Пятнадцать столетий.

— Эта библиотека давно здесь?

Она кивнула.

— Все было построено одновременно. Подарок древней королевы целителю, который спас жизнь ее ребенка. Место для целителя, чтобы учиться и жить рядом с дворцом, — и приглашать других учиться.

— Таким образом развивался каганат.

— С тех пор каганы являются последними в длинной очереди завоевателей. Самыми доброжелательными со времен той первой королевы, конечно. Даже сам дворец не выдержал так хорошо, как Торре. То, где ты сейчас стоишь… они построили его на руинах замка королевы. После завоевателей, которые пришли за поколение до того, как каганат разрушил его дотла.

Он выругался, низко и заковыристо.

— Целители, — сказала Ирэн, просматривая полки, — пользуются большим спросом, являешься ли ты нынешним правителем или вторгнувшимся. Все остальные должности… возможно, не нужны. Но башня, полная женщин, которые могут удержать тебя от смерти, даже если ты висишь на волоске…

— Более ценно, чем золото.

— Возникает вопрос, почему последний король Адарлана… — она почти сказала ваш король, но это слово странно прозвучало в ее голове. — Почему он чувствовал необходимость уничтожить тех из нас, кто был одарен на своем континенте?

Она не сказала, почему нечто в нем нуждалось в этом.

Шаол не встретил ее взгляда. Не от стыда.

Он что-то знал. Что-то другое.

— Что? — спросила она.

Он просмотрел тусклые стеллажи, а затем прислушался, нет ли кого поблизости.

— Он был действительно… поглощён. Захвачен.

Это было потрясением, осознать, что она сражалась с чьей-то темной силой в его ране — шок, и даже сплошной крик ее магии. Как будто туман был очищен, какая-то завеса страха, и все, что осталось внизу, было ослепительной яростью и печалью, неизменной, когда она бросалась в темноту. Но… тогда король был одержим. Все это время.

Шаол вытащил книгу с полки и перевернул ее, не прочитав страницы. Она была уверена, что он не знает, как читать на Эйлуэ.

— Он знал, что с ним происходит. Человек внутри него боролся против него, как мог. Он знал, что их вид… Валги. — Они нашли людей с даром… заманчивыми. — Знал, что их вид хочет победить одарённых. Чтобы захватить.

Поглотить их, как короля. Это было изображено в рисунке — в книге «Песня начала».

Желудок Ирэн перевернулся вверх дном.

— Таким образом, человек в состоянии выдержать контроль достаточно долго, чтобы приказать подавить магов. Казнить, а не использовать против него. Нас.

Он превратился в носителя для этих демонов и превратился в оружие.

Ирэн прислонилась к стопке за ними, рука скользнула к горлу. Пульс стучал под пальцами.

— Это был выбор, который он ненавидел. Но видел, что необходимо это сделать. Наряду с тем, чтобы те, кто в состоянии контроля, не могли использовать магию. Или найти тех, у кого она была. Не без их желания. Или те, кто хочет продать их за деньги — мужчины, которым он приказал выследить.

Магическое исчезновение не было естественным.

— Он… он нашел способ изгнать…

Резкий кивок.

— Это долгая история, но он остановил ее. Перекрыл. Чтобы те завоеватели не имели хозяев, которых они хотели. И затем охотились на остальных, чтобы убедиться, что их меньше.

Король Адарлана подавил магию, убил одарённых ею, отправил свои силы, чтобы казнить её мать и бесчисленное множество других… не только из-за слепой ненависти и невежества, но чтобы таким странным способом спасти их?

Ее сердце стучало по всему телу.

— Но целители — у нас нет силы, чтобы использовать ее в битве. Ничего кроме того, что ты видишь от меня.

Шаол был совершенно неподвижен, когда посмотрел на нее:

— Я думаю, что у вас может быть что-то, чего они хотят очень сильно.

Волосы на руках поднялись.

— Или хотят, чтобы вы не слишком много знали.

Она сглотнула, чувствуя, как кровь покидает ее лицо.

— Как твоя рана.

Кивок.

Она неуверенно выдохнула, подойдя к стойке перед ней. Свитки.

Его пальцы сжались в кулаки.

— Я не позволю им причинить тебе вреда.

Ирэн почувствовала, что он ждет, когда девушка возразит. Но она поверила ему.

— Это те символы, что я показала тебе раньше? — сказала она, кивнув головой на свитки. Он назвал их Знаками Вэрда.

— Да.

И у него был друг, который мог их прочитать. Использовать их.

— Нам лучше быть быстрее, — сказала она, все еще заботясь о любых возможных слушателях. — Я уверена, что книга, которая мне нужна для твоего исцеления, здесь где-то внизу, и я голодна.

Шаол недоверчиво посмотрел на нее. Она попыталась извиниться в ответ.

Но смех танцевал в его глазах, когда он начал тянуть книги к себе на колени.

Лицо и уши Несрин онемели от холода к тому времени, когда Кадара спустилась на скалистый выступ на вершине небольшого горного хребта серого камня. Ее конечностям едва ли было лучше, и было достаточно больно, что она вздрогнула, когда Сартак помог ей спуститься.

Принц поморщился.

— Я забыл, что ты не привыкла ездить так долго.

Это действительно не было грубо или жестоко, но ее мочевой пузырь…

Сцепив ноги, Несрин осмотрела лагерь, который ракин счел подходящим для своего хозяина. Он был защищен с трех сторон валунами и колоннами серого камня с широким навесом от стихий, но никакой возможности скрыться. И, спросив у принца, где удовлетворить свои потребности…

Сартак указал на кучу валунов.

— Если тебе нужно уединиться.

Покраснев, Несрин кивнула, не встретив его взгляд, так как она поспешила туда, куда он указал, проскользнув между двумя валунами, чтобы найти еще одно небольшое пространство, которое открывало вид на скалы и реку далеко, далеко внизу. Она выбрала маленький валун, который защищал от ветра и не теряя времени, расстегнула штаны.

Когда она снова появилась, все еще морщась, Сартак убрал большую часть мешков с Кадары, но оставил седло. Несрин подошла к могучей птице, которая пристально посмотрела на нее, подняв руку к первой застежке…

— Не надо, — спокойно сказал Сартак, поставив последний мешок под навес, его сульдэ стояло у стены позади них. — Мы оставляем седла во время путешествия.

Несрин опустила руку, рассматривая могучую птицу.

— Зачем?

Сартак разложил два спальных мешка и положил их на землю.

— Если мы попадем в засаду, если есть какая-то опасность, мы должны быть в состоянии попасть в небо.

Несрин осмотрела окружающий горный хребет, заходящее солнце окрашивало небо в розовый и оранжевый цвета. Асимильские горы — небольшой, одинокий хребет, если ее память об этих землях не изменяла. Еще дальше, дальше к северу от Таванских гор ракинов. В течение часа им не попалась ни одна деревня или какой-либо знак цивилизации, и среди этих пустынных вершин: оползни, внезапные наводнения… Она полагала, что существует множество опасностей.

Предполагалось, что единственными, кто мог бы до них добраться, были другие ракины. Или виверны.

Сартак вытащил банки с консервированным мясом и фруктами вместе с двумя маленькими буханками хлеба.

— Видела ли ты их — горы Мората?

Его вопрос был почти заглушен завыванием ветра за стеной скал. Откуда он узнал, что ее мысли были далеко, она не предполагала.

Кадара уселась рядом с одной из скал, плотно сложив крылья. Раньше они останавливались, чтобы покормить Кадару, и чтобы они могли удовлетворить свои нужды, поэтому ракинам не нужно было искать обед в этих бесплодных горах. Живот все еще полон, Кадара теперь казалась довольной.

— Да, — призналась Несрин, сдернув кожаный ремешок вокруг основания ее короткой косы и причесывая волосы. Ее все еще замерзшие пальцы запутались в узлах ее волос, она была признательна, что задача не давала ей содрогаться от воспоминаний о ведьмах и их горах. — Кадара, вероятно, две трети от половины размера виверны. Может быть. Она большая или маленькая, для ракина?

— Я думал, ты слышала все истории обо мне.

Несрин фыркнула, встряхнув волосами в последний раз, затем она подошла к постели и пище, которую он разложил для нее.

— Ты знаешь, что они называют тебя крылатым принцем?

Тень улыбки.

— Да.

— Тебе нравится титул? — она села на спальный мешок, скрестив ноги под собой.

Сартак передал ей банку фруктов, предлагая поесть. Она не удосужилась дождаться его, набросившись на еду, виноград был холодным благодаря часам проведенным на свежем воздухе.

— Нравится ли мне титул? — размышлял он, отрывая кусок хлеба и передавая его ей. Капитан взяла его с благодарностью. — Похоже, это странно. Стать легендой, пока ты еще жив. — осторожный взгляд на нее, пока он ломал хлеб. — Ты сама окружена живыми сказками. Как они к этому относятся?

— Аэлина, конечно, пользуется этим. Она никогда не встречала другого человека с таким количеством имен и званий, и ей очень нравилось обсуждать их. Другие… Я не думаю, что знаю их достаточно хорошо, чтобы предполагать. Хотя Эдион Ашерир… он похож на Аэлину. — она положила еще один виноград в рот, ее волосы качнулись, когда она наклонилась вперед, чтобы положить еще немного в ладонь. — Они двоюродные брат и сестра, но больше походят на брата и сестру.

Оценивающий взгляд.

— Волк Севера.

— Ты слышал о нем?

Сартак положил кусочки консервированного мяса, позволив ей выбрать, какие кусочки она хотела.

— Я сказал тебе, капитан Фалюк, мои шпионы хорошо выполняют свою работу.

Продуманный ход, подталкивающая его к потенциальному альянсу. Показать свое желание, хвалить ее спутников слишком много, и она станет открытой, но ничего не делать… Это против ее природы. Даже будучи в городской страже, в ее выходной, она отправлялась искать что-то, что-то делать, будь то прогулка по Рафтхолу или помощь отцу и сестре в приготовлении товаров на следующий день.

Бродящий ветер, так мать ее когда-то назвала.

«Не в состоянии оставаться неподвижной, всегда идёшь туда, куда ветер зовёт. Куда он отправит тебя в один прекрасный день, моя роза?»

Так далеко, куда ее позовет ветер.

Несрин сказала:

— Тогда я надеюсь, что шпионы сказали тебе, что Беспощадные Эдиона — опытный легион.

Неопределенный кивок, и она знала, что Сартак предвидел все ее планы. Но он доел свою часть хлеба и спросил:

— А что насчет сказок, которые они рассказывают о тебе, Несрин Фалюк?

Она жевала соленую свинину.

— Никто не знает обо мне.

Это ее не беспокоило. Слава, известность… Она ценила другие вещи больше.

— Даже история о стрелке, которая спасла жизнь оборотню? Невозможный выстрел с крыши?

Она наклонила голову к нему. Сартак только отхлебнул воды всем видом говоря, я говорил, что мои шпионы хороши.

— Я думала, что Аргун был тем, кто занимался тайной информацией, — осторожно сказала Несрин.

Он поставил бурдюк.

— Аргун — тот, кто хвастается этим. Я бы не назвал это тайным.

Несрин выпила несколько глотков воды и подняла брови.

— Но это так?

Сартак усмехнулся.

— Полагаю, ты права.

Тени становились все глубже, длиннее, ветер поднимался. Она изучала камень вокруг них, мешки.

— Ты не отважишься на костёр.

Кивок головой, его темная коса раскачивалась.

— Это был бы маяк. — он нахмурился, глядя на ее броню, мешки, расположенные вокруг них. — У меня есть толстые одеяла — где-то там.

Они молча ели, пока солнце не исчезло, и звезды не начали мерцать на последней яркой синей полоске неба. Сама луна появилась, заливая лагерь достаточным светом, когда они закончили, принц запечатал банки и убрал их обратно в мешки.

Кадара начала храпеть, глубокий храп пронесся сквозь скалу.

Сартак усмехнулся.

— Извини, если это заставит тебя проснуться.

Несрин только покачала головой. Лагерь размещенный с ракином, в горах высоко над травянистыми равнинами внизу, Крылатый принц рядом с ней… Нет, ее семья не поверит.

Они молча наблюдали за звездами, не собираясь спать. Одна за другой, остальные звезды появились, ярче и яснее, чем она видела в те недели, на корабле. Другие звезды, потрясенно осознала она, другие чем на севере.

Разные, и все же эти звезды горели в течение многих веков над ее предками, над самим отцом. Было ли ему странно оставлять их? Он пропустил их? Он никогда не говорил об этом, каково это — перемещаться на земли с иностранными звездами — как он чувствовал себя по ночам.

— Стрела Нейта, — сказал Сартак после бесконечных минут тишины, откидываясь на камень.

Несрин оторвала свой взгляд от звезд, чтобы найти его лицо, освещенное лунным светом, серебро танцевало по чистому ониксу его косы.

Он положил свои предплечья на колени.

— Так мои шпионы прозвали тебя, так я прозвал тебя. Стрела Нейта, — в честь богини стрельбы из лука и охоты, которая изначально была родом из древнего песчаного царства на западе, теперь превратившегося в обширный пантеон каганата. Уголок его рта дернулся вверх. — Поэтому не удивляйся, если теперь легенды о тебе уже путешествуют по миру.

Несрин долго наблюдала за ним, воющий горный ветер смешивался с храпом Кадары. Она всегда преуспевала в стрельбе из лука, гордилась своей непревзойденной целью, но она не знала, не жаждала славы. Она делала это, потому что ей это нравилось, потому что это дало ей направление, цель, предопределенные ветром. И всё же…

Сартак убрал остатки еды и быстро проверил, был ли лагерь в безопасности, прежде чем исчезнуть за валунами.

Только чужие заезды были свидетелями улыбки Несрин.

Глава 26

Шаол пообедал на кухнях Торре, где женщина, которая представилась как повар, заставила его съесть жаренную рыбу с хрустящим хлебом, печёными помидорами и мягким сыром, а потом и хрустящее печенье с мёдом и фисташками.

Ирэн сидела рядом с ним, скрывая улыбку, когда повар продолжила насыпать всё больше и больше еды на их тарелки, пока он буквально не попросил её остановиться.

Шаол настолько наелся, что даже обычное движение казалось сложной задачей. Даже Ирэн просила повара помиловать их.

Женщина всё-таки смягчилась, а потом обратилась к рабочим на кухне, рассказывая о ужине на этаже выше.

Они с Ирэн сидели в тишине, наблюдая за хаосом, разворачивающемся вокруг них, пока солнце не поднялось за широкие окна кухни.

Несмотря на все объяснения, что ему уже достаточно хорошо удаётся сесть на лошадь, Ирэн и повар всё равно настояли на том, чтобы он остался здесь на ночь и прекратил спорить.

Так лорд и сделал. Он отправил записку во дворец через целителя, который направлялся туда.

И когда ему и Ирэн удалось успокоить свои переполненные желудки, они последовали в комнату. Торре в основном состоял из лестниц, сказала она без жалости. Да и комнат для гостей не было. Но комнаты для больных пациентов, которым нужен постоянный уход — есть.

Она открыла дверь, показывая маленькое, но чистое пространство. Узкая кровать стояла у одной стены, стул и маленький столик — перед окном. Достаточно места для тренировок.

— Позволь мне снова посмотреть, — сказала Ирэн, указывая на его ноги.

Шаол поднял ногу руками, растягивая её. Затем пошевелил ступнями.

Она сняла сапоги и носки, опустившись на колени перед ним.

— Хорошо. Нужно сделать несколько упражнений.

Он посмотрел на сумку с книгами и свитками, которые они взяли из библиотеки. Он не знал зачем, чёрт возьми, они забрали столько, сколько могли унести. У них могло и не быть еще одного шанса.

Ирэн подумала, что свитку, который она спрятала в своих комнатах, было восемьсот лет. Но учитывая возраст Торре…

Он не сказал ей, что думает, что он намного древнее. Полный информации, которая, возможно, даже не сохранилась на их землях.

— Я могу найти для тебя какую-то одежду, — сказала Ирэн, просматривая маленькую комнатку.

— Не нужно. — Шаол добавил, не глядя на неё:

— Я сплю без одежды.

— Ах.

Молчание повисло между ними, и девушка, без сомнения, вспомнила, как она увидела его в постели этим утром. Неужели это было всего несколько часов назад? Она, должно быть, устала за день.

Ирэн указала на свечу на столе:

— Нужно еще света?

— Всё в порядке.

— Могу принести еще воды.

— Всё в порядке, — повторил он, уголки его губ дёрнулись вверх.

Она указала на фарфоровый горшок в углу:

— И там…

— Я справлюсь.

Цвет окрасил её щеки:

— Правильно. — она прикусила нижнюю губу. — Ну тогда… спокойной ночи.

Он мог поклясться, что она ищет еще повод задержаться. И он позволил бы ей, но…

— Уже поздно. Ты должна вернуться в свою комнату, пока люди еще ходят по коридорам.

Потому что несмотря на то, что Несрин не обнаружила следов Валгов в Антике, атака всё-таки произошла в библиотеке Торре. Он не хотел, чтобы целительница рисковала.

— Да, — сказала Ирэн. Она уже потянулась за ручкой, чтобы закрыть дверь за собой.

— Ирэн.

Девушка остановилась, склонив голову.

Шаол удерживал её взгляд, лёгкая улыбка появилась на его губах.

— Спасибо. — он сглотнул. — За всё.

Она только кивнула и отступила, закрывая за собой дверь. Но лорд всё равно заметил проблеск света, который появился в глазах девушки.

* * *

На следующее утро у его двери появилась женщина по имени Эретия, которая сообщила ему, что у Ирэн встреча с Хафизой, и она должна была провести его в замок.

Шаол только удивился, почему она пригласила именно старуху, которая недовольно постукивала ногой, пока он собирал своё оружие, книги, и щёлкала языком при каждой незначительной задержке.

Но поездка по крутым улочкам с Эретией не была ужасной; женщина удивительно хорошо ездила на лошади. Тем не менее, она не предложила никаких приятных сюрпризов, и только попрощалась, прежде чем оставить его во дворце.

Стражи менялись сменами, утренняя смена задерживалась, чтобы обсудить что-то между собой. Он уже достаточно запомнил их, чтобы получить несколько приветственных кивков. И ответил им тем же. Его инвалидное кресло привезли пара крепких рук.

Он не успел вытащить ногу из стремена и приготовился к долгому процессу, когда Шен подошёл к нему, чтобы помочь.

Шаол моргнул. Шен остановился перед ним и надел перчатку на руку.

Или, как предполагал лорд, на руку. Потому что то, что он увидел под перчаткой и рукавом униформы Шена, устремлялось до локтя… Настоящий шедевр — металлическая рука.

И только теперь, когда он заметил это, то смог проследить и контуры, где она была привязана к телу.

Шен заметил его взгляд, поскольку Шаол засомневался принимать ли его помощь.

Страж сказал на адарланском:

— Я помогал вам и до того, как вы узнали об этом, лорд Вэстфол.

Что-то вроде стыда, возможно, намного глубже, проскользнуло на его чертах.

Шаол приложил руку на плечо мужчины — где была металлическая рука. Нашёл силу быть непоколебимым, пока Шен помог ему сесть в кресло.

И когда лорд уже сидел, глядя на стража, тот объяснил:

— Я потерял руку полтора года назад. Было нападение, угрожающее жизни принцу Аргуну, пока он посещал имения визиря. Я получил эту травму во время боя. Когда вернулся, Ирэн работала над исцелением, и я был одним из её первых значительных работ. Ей удалось исцелить руку отсюда вверх, — он указал на локоть, потом на плечо.

Шаол изучил руку, которая была очень реалистичной в перчатке — настолько, что он бы не заметил разницы, если бы не знал.

— Целители могут делать много чудес, — сказал страж. — Но растущие конечности из ниоткуда… — он мягко рассмеялся. — Это выше их мастерства, даже такой прекрасной целительницы, как Ирэн.

Шаол не знал, что сказать. Извиняться было бы нелепо, но…

Шен улыбнулся ему — никакого сожаления на лице.

— Мне потребовалось много времени, чтобы победить это, — сказал он тихо.

Шаол знал о чём он говорит.

А страж добавил:

— Но знай, что я не добился этого в одиночку.

Негласное предложение сияло в карих глазах Шена. Этот человек перед ним был попросту нерушимым. Он нашёл способ пережить всё это.

И остался на страже. Стал одним из самых элитных охранников во дворце. Не от жалости других, а от его собственных заслуг.

Шаол всё еще не мог найти правильные слова, чтобы передать его эмоции.

Шен кивнул, будто понимал какого это.

Шаол долго ехал обратно в комнату, не замечая лиц, звуков и запахов в залах.

Он вернулся в гостиную и нашёл его записку для Несрин. Не прочитанную.

Этого было достаточно, чтобы тысячи ужасных мыслей прокрались в его голову.

Сердце билось громко и быстро, руки дрожали, когда он поднял записку… и заметил письмо под ней. Адресованное ему.

Он разорвал его, прочитав короткие строки.

Один раз. Второй. Третий.

Шаол положил его на стол и уставился на открытую дверь спальни. Тишину, которая поселилась в этих стенах.

Он был ублюдком.

Именно он привёл её сюда, по его вине девушка чуть не умерла в Рафтхоле очень много раз…

Он не позволил себе закончить это мысль. Шаол должен быть лучше.

Неудивительно, что Несрин полетела к ракинам с Сартаком, чтобы найти информацию о истории Валгов на этой земле.

Чёрт.

Чёрт.

Она писала ему, что не нужно держать никаких обещаний, но… он держался за них.

И он позволил этому чувству между ними продолжаться, использовал её, как какой-то костыль…

Шаол вздохнул, и смял письмо Несрин в кулаке.

* * *

Возможно, он плохо спал в этой крошечной комнате, привыкший к гораздо более крупным, — сказала она себе днём. Это объясняет его немногословие и отсутствие улыбки.

Девушка, улыбаясь, вошла в комнаты Шаола после обеда. Она рассказала о своём прогрессе Хафизе, и женщина была очень довольна. Даже позволила Ирэн поцеловать её в лоб, прежде чем уйти.

А сейчас… он был таким тихим.

— Ты в порядке? — спросила Ирэн, прячя книги, которые он привёз с собой этим утром.

— Да.

Она прислонилась к столу, чтобы посмотреть на Шаола, сидящего за золотой кушетке.

— Ты не тренировался несколько дней. — она наклонила голову. — Остальное твоё тело, я имею ввиду. Нужно сделать это сейчас.

Для людей, привыкших к физической активности каждый день, столь долго времени ничего не делать, было сравнимо с тем, как если бы забрать у наркомана наркотик. Дезориентация, беспокойство. Он продолжал упражнения для ног, но остальное… возможно, это беспокоило его.

— Всё в порядке.

Его глаза были остекленелыми, далёкими.

— Здесь, или в одном из учебных пунктов охранников?

Но Шаол сказал вновь:

— Всё в порядке.

Она попыталась опять:

— Возможно, тренироваться рядом с другими охранниками будет полезно…

— Всё в порядке.

Затем он сел на пол, откидывая своё тело от дивана.

— Мне нужно, чтобы ты подержала ноги.

Ирэн была раздражена из-за этого тона, прямого отказа. Но всё-таки сказала, когда опустилась перед ним на колени:

— Мы действительно опять вернулись в эту точку?

Он проигнорировал её вопрос и начал упражняться. Один, два, три… Она потеряла счёт около шестидесяти.

Шаол не встречал её взгляда каждый раз, когда поднимался над согнутыми коленями. Это было естественно, потому что эмоциональное исцеление было таким же трудным, как и физическое. Были тяжёлые дни — тяжёлые недели. Но он улыбался, когда она оставила его прошлой ночью, и…

— Скажи мне, что произошло. Сегодня что-то случилось.

Её тон, пожалуй, не был таким нежным, каким должен бы быть.

— Ничего не случилось.

Он продолжил двигаться, пот скользил по его шее и белой рубашке.

Ирэн сжала челюсть.

Шаол в конце концов перевернулся на живот и начал еще одно упражнение. Вверх и вниз, вниз и вверх. Гладкие мышцы его спины и рук передвигались.

Он прошёл все шесть упражнений, а затем заново начал все.

Ирэн держала ноги и смотрела на него в полной тишине.

Пусть у него будет время побыть одному. Пусть он обдумает всё, если это то, что он хочет.

Шаол закончил еще один набор упражнений, его дыхание было рваным, грудь сильно вздымалась, когда он смотрел в потолок.

На его лице мелькнуло что-то резкое, словно в молчаливом ответе на что-то. Он пошевелился, чтобы начать всё заново…

— Достаточно.

Его глаза сверкнули, наконец, встретившись с её.

Ирэн не нравилось выглядеть приятной или понимающей.

— Ты сделаешь себе травму.

Он посмотрел на то, где она держала его согнутые колени.

— Я знаю свои пределы.

— Я тоже, — отрезала она. — Ты можешь повредить спину, если будет делать так.

Он обнажил зубы — достаточно злобно, чтобы она отпустила. Его руки поднялись, поднимая тело, и он скользнул назад, но Ирэн бросилась к нему и схватила за плечи, предотвращая падение.

Его рубашка, пропитанная потом, скомкалась под её пальцами, его дыхание чувствовалось возле её уха.

— Я сам могу справиться, — прорычал он.

— Простите меня, если я беспокоюсь, — отрезала она, оценивая для себя, что он действительно может поддержать себя, прежде чем отошла.

Они молча смотрели друг на друга.

— Упражнения для твоего тела жизненно важно, — сказала целительница, её слова были рваными, — но ты принесешь больше вреда, чем пользы, если слишком сильно будешь нагружать себя.

— Я в порядке.

— Ты думаешь, я не знаю, что ты делаешь?

Лицо Шаола было непоколебимой маской, пот скользил по его груди.

— Это было твоё святилище, — сказала она, указывая на его отточенное тело. — А когда что-то было не так, когда ты расстраивался, злился или грустил, то терял себя в тренировках. До тех пор, пока мышцы не станут умолять тебя остановиться. И теперь ты не можешь делать этого, как раньше.

Гнев вскипел на его лице.

Девушка удерживала своё лицо холодным и неподвижным, когда спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Не думай, что ты можешь спровоцировать меня на разговоры.

— Как ты себя чувствуешь, лорд Вэстфол?

— Ты знаешь как это, Ирэн.

— Расскажи мне.

Когда Шаол отказался отвечать, она напевая сказала:

— Ну, так как ты, похоже, настроен на тренировку, я могу поработать над твоими ногами.

Она задумалась о том, сможет ли он почувствовать ту уверенность, что теперь была в её сердце, и яму, которая появилась в её животе, когда Шаол был таким тихим.

Но Ирэн стала на колени, и начала упражнения, предназначенные для лучшего кровообращения, для того, чтобы пути между его разумом и позвоночником вновь появились.

Некоторые он мог бы делать и сам, но всё равно стиснул зубы после десятого упражнения.

Но Ирэн продолжала. Игнорировала его бурлящий гнев, сохраняя на лице сахаристую улыбку.

Только когда она потянулась к его бёдрам, Шаол остановил её рукой. Встретил её взгляд и отвернулся, сжав челюсть, когда сказал:

— Я устал. Уже поздно. Встретимся завтра утром.

— Я не возражаю начать исцеление.

Возможно, с помощью сегодняшних упражнений, завтра будет лучше.

— Я хочу отдохнуть.

Это была ложь. Несмотря на то, что он тренировался, глаза всё еще были яркими от гнева.

Она взвесила его возражение:

— Отдых совсем не в твоём стиле.

Его губы сжались.

— Уходи.

Ирэн фыркнула, услышав приказ.

— Ты можешь командовать слугами, лорд Вэстфол, но я не обязана слушать тебя.

Тем не менее, она встала на ноги. Прижав руки к бёдрам, она уставилась на него:

— Я принесу еду. Ту, которая поможет укрепить мышцы.

— Я знаю, что есть.

Конечно. Он оттачивал это великолепное тело уже много лет. Но девушка только поправила юбки платья:

— Да, но я действительно изучала этот вопрос.

Шаол ничего не сказал. Отвернулся, глядя на ковёр.

Ирэн подарила ему еще одну милую улыбку:

— Я приду завтра рано утром, лорд…

— Не называй меня так.

Она пожала плечами:

— Думаю, я буду называть тебя так, как захочу.

Его глаза вспыхнули от гнева. Она хотела с помощью словесной атаки заставить его поговорить, но он только повторил еще раз:

— Уходи.

Он указал на дверь.

— Я хотела бы сломать этот проклятый палец, которым ты указываешь, — огрызнулась Ирэн, направляясь к двери. — Но сломанная рука заставила бы тебя задержаться.

Шаол оскалился, гнев всё еще кипел в нём.

— Уходи.

Ирэн мило улыбнулась еще раз и закрыла за собой дверь.

Она шла через дворец со злостью, пальцы сжимались по бокам в кулаки.

У пациентов были плохие дни. Они имели на это право. Это было естественной частью процесса.

Но… они так много работали. Он рассказал ей много чего, да и она тоже.

И они так хорошо общались вчера…

Она обдумала каждое слово, сказанное накануне вечером. Возможно, он рассердился из-за Эретии. Женщина была известна своей твёрдостью. Ирэн искренне удивлялась, когда женщина терпела кого-то, не говоря уже о том, чтобы помогала. Она могла рассердить его. Оскорбить.

Или, может быть, он зависел от постоянного присутствия Ирэн, и прерывание этого дезориентировало его. У пациентов часто были такие ситуации.

Но он не проявлял никаких признаков. Даже скорее наоборот.

Дыхание было неравномерным, когда Ирэн искала Хасар.

Принцесса только что пришла с уроков по фехтованию. Рения ушла за покупками в город, сказала Хасар, положив влажную от пота руку Ирэн на плечо. Они направились к комнатам.

— Сегодня все заняты, — хмыкнула Хасар. — Даже Кашин с моим отцом на какой-то там встрече по поводу войск.

— Есть какая-то причина?

Хасар пожала плечами:

— Он не сказал мне. Хотя, вероятно, он и не чувствовал себя склонным к тому, чтобы рассказывать что-либо после того, как Сартак уехал в своё гнездо на несколько недель, ничего не сказав.

— Он ушёл?

— И взял с собой капитана Фалюк. — она криво усмехнулась. — Я удивлена, что ты не утешаешь лорда Вэстфола.

Ох.

— Когда они ушли?

— Вчера днём. По-видимому, она не сказала ему об этом ни слова. Даже не брала с собой вещи. Просто оставила записку и исчезла. Я и не думала, что Сартак может быть таким заклинателем.

Ирэн не улыбнулась в ответ. Она могла бы поставить хорошие деньги, что причиной злости Шаола было именно это.

— Как ты узнала, что она оставила записку?

— О, посланник рассказал всем. Не знал, что внутри, но записка с именем лорда Вэстфола ушла в его комнаты. Вместе с еще одним письмом — для её семьи.

Ирэн мысленно отметила больше не отправлять письма во дворец. По крайней мере те, что имели значение.

Неудивительно, что Шаол был в таком настроении, раз Несрин исчезла.

— Ты подозреваешь, что это нечестная игра?

— От Сартака? — спросила Хасар.

Вопрос был достаточным ответом.

Они дошли к комнатам принцессы, слуги молча открыли дверь и отошли в сторону. Немного больше, чем тени, только созданные из плоти.

Но Ирэн остановилась в дверном проёме, когда Хасар попыталась ввести её.

— Я забыла дать ему чай, — солгала она, отпуская руку Хасар.

Принцесса только улыбнулась ей:

— Если услышишь какую-нибудь лакомую, интересную информацию, ты знаешь, где меня найти.

Ирэн кивнула и развернулась на каблуках.

Она не вернулась в свои комнаты. И сомневалась, что настроение Шаола улучшилось за десять минут, пока она бродила по дворцовым залам. Если она увидит его, то не сможет удержаться от вопроса о Несрин. От того, чтобы надавить на Шаола, пока контроль не разобьётся. И она не могла догадаться как это повлияет на их отношения.

Но у неё был дар. И теперь гнев взревел в её крови, придавая уверенности, благодаря ему.

Она не могла сидеть на месте. Не хотела возвращаться в Торре, чтобы читать или помогать другим в работе.

Ирэн покинула дворец и направилась по пыльным улочкам Антики. Она знала дорогу. Трущобы никогда не менялись, — только росли или уменьшались, в зависимости от правителя.

На ярком солнце не было места страху. Это были не плохие люди — просто бедные. Забытые и унылые. Такое было и в Иннише.

Ирэн последовала за кашлем.

Глава 27

К тому времени, когда солнце зашло, Ирэн исцелила шесть человек, и только после этого она покинула трущобы.

У одной женщины была опасная опухоль в легких, которая убила бы ее. Она была слишком занята работой, чтобы навестить целителя или врача. В очень тесном доме, где мать рыдала в отчаянии, у троих детей был жар от лихорадки. Потом благодаря волшебству Ирэн, все успокоилось, устроилось и очистилось. Один человек сломал ногу неделю назад и посетил нищего врача в трущобах, потому что он не мог позволить себе экипаж, чтобы добраться до Торре. И шестая…

Девочке было не больше шестнадцати. Сначала Ирэн заметила ее синяк под глазом. Затем разбитую губу.

Ее магия колебалась, колени дрожали, но Ирэн провела девушку через дверной проем и исцелила ее глаз. Губы. Трещины в ребрах. Исцелила огромные синие отпечатки пальцев на ее предплечьях.

Ирэн не задавала вопросов. В любом случае, она видела все ответы в наполненных ужасом глазах девушки. Видела, что девушка думает, сможет ли она исцелить худшие травмы, чтобы вернуться домой здоровой.

Поэтому Ирэн оставила посинения. Оставила видимость синяков, но исцелила все под ними. Оставляя только верхний слой кожи, возможно, немного нежный, чтобы скрыть восстановленный урон.

Ирэн не пыталась заставить ее убежать. Независимо от того, была ли это ее семья или любовник или что-то еще, Ирэн знала, что никто, кроме самой девушки, не решит выйти за эту дверь. Все, что она сделала, это сообщила ей, что если она когда-нибудь понадобится, дверь в Торре всегда будет открыта. Не было задано ни оного вопроса. Никакой платы не требовалось. И они удостоверились, что никто не позволит ее вытащить, если она этого не пожелает.

Девушка с благодарностью поцеловала костяшки пальцев Ирэн и поспешила домой в темноте.

Сама Ирэн поспешила вслед за мерцающим столпом Торре, ее маяком.

Желудок ворчал, голова пульсировала от усталости и голода.

Осушена. Она чувствовала себя достаточно опустошённой.

И все же… Та преследующая, беспокойная энергия все еще билась. Все еще толкалась.

Больше, больше, больше.

Она знала, почему. Что осталось нерешенным. Все еще волновавшим.

Поэтому она изменила курс, устремившись к дворцу.

Она остановилась у любимого продовольственного ларька, позволив себе запеченного барашка, которого она съела за несколько минут. Редко девушке приходилось есть за пределами дворца или Торре, из-за ее напряженного графика, но когда она это делала… Ирэн потирала ее сытый живот, направляясь во дворец. Но затем заметила открытый магазин кахвэ и сумела найти место в животе для чашечки. И для медового печенья.

Безделье. Беспокойство, сердитость и глупость.

Недовольная собой, Ирэн, наконец поторопилась во дворец. С летним солнцем, садящимся так поздно, было уже за одиннадцать, когда она зашла в темные залы.

Возможно, он спал. Может быть, так будет лучше. Она не знала, зачем пришла. Можно было подождать до завтра, чтобы отчитать его.

Вероятно, он спал.

Она надеялась, что спал. Вероятно, было бы лучше, если бы его целитель не врывался в его комнату и не беспокоил просто так. Определено, Торре не одобряет такое поведение. И Хафиза.

И все же она продолжала идти, увеличивая темп, шагая по мраморным полам. Если бы он хотел сделать шаг назад, то все было бы в порядке. Но ей, конечно, не нужно было позволять ему это делать — не попытавшись.

Ирэн промчалась через длинный, тусклый коридор. Она не была трусом; она не откажется от этой битвы. Она оставила эту девушку в Иннише. И если он дулся на Несрин, то имел на это право. Но отменить их занятия из-за этого…

Неприемлемо.

Она просто скажет ему это и уйдет. Спокойно. Рационально.

Ирэн хмурилась сильнее с каждым шагом, бормоча слова между выдохами.

Неприемлемо.

И она позволила ему выгнать ее, независимо от того, что говорила себе.

Это было еще более неприемлемо.

Дура. Она пробормотала и это.

Настолько громко, что она чуть не пропустила звук.

Царапанье по камню — прямо позади нее.

Это задержавшиеся слуги, вероятно, возвращались в комнаты своих хозяев, но…

Вот оно. Это чувство, покалывание снова.

Только тени и камни, подсвеченные лунным светом в коридоре.

Ирэн поторопилась.

Она снова услышала это — шаги позади. Небрежная, преследующая походка.

Во рту пересохло, сердце загремело. У нее не было сумки, даже маленького ножа. Ничего в карманах, кроме этой записки.

«Быстрее», в ее ушах зазвучал голос. В голове.

Раньше она никогда не слышала этого голоса, но иногда чувствовала его теплоту. Её магия проснулась. Он так же хорошо знакомо ей, как собственный голос, ее собственное сердцебиение.

«Поспеши, девочка».

Настойчивость сквозила в каждом слове.

Ирэн увеличила свой темп, срываясь на бег.

Впереди был угол — ей нужно только обойти его, пробежать тридцать футов по этому залу, и она будет в его комнате.

Был ли замок на двери? Будет ли она заперта — или наоборот сможет удержать кого бы то ни было?

Беги, Ирэн!

И этот голос…

Это был голос ее матери, который взревел в ее голове, сердце.

Она не переставала думать об этом.

Ирэн пустилась бежать.

Ее обувь скользила по мрамору, а человек, что позади нее — он тоже побежал.

Ирэн повернула за угол и заскользила, так сильно, что ударилась о противоположную стену, ее плечо взорвалось болью. Заставив ноги бежать, она пыталась восстановить темп, не смея оглядываться назад…

Быстрее!

Ирэн увидела его дверь. Она могла видеть, что свет пробивается из-под нее.

Рыдание вырвалось из ее горла.

Эти быстрые шаги позади нее прекратились. Она не решилась рискнуть равновесием, оглядываясь.

Двадцать футов. Десять. Пять.

Ирэн схватилась за ручку, сжимая ее всеми силами, чтобы не проскользнуть мимо, когда она толкнула ее.

Дверь открылась, и она крутанулась, ноги заскользили под ней, когда она врезалась всем телом в дверь и нащупала замок. Их было два.

Она справилась с первым, когда человек с другой стороны постучал в дверь.

Дверь содрогнулась.

Ее пальцы тряслись, ее дыхание было прерывистым из-за рыданий, а она боролась со вторым, более тяжелым замком.

Она закрыла его, когда дверь снова затряслась.

— Что, черт возьми…

— Иди в свою комнату, — выдохнула она Шаолу, не осмеливаясь отвести глаз от двери, когда она содрогнулась. Когда ручка загрохотала. — Иди.

Затем Ирэн взглянула на него на пороге своей спальни, с мечом в руке. Взгляд направлен на дверь.

— Кто это, черт возьми?

— Иди, — сказала она, ее голос надломился. — Пожалуйста.

Он прочитал ужас на ее лице. Прочитал и понял.

Он направился назад в комнату, держа дверь для нее, а затем закрыл ее за собой.

Входная дверь взломана. Шаол щелкнул дверью своей спальни. Только один замок.

— Комод, — сказал он, и его голос стал бесцветным. — Можешь передвинуть его?

Ирэн повернулась к комоду возле двери. Она не ответила, бросилась к нему, туфли снова скользнули по полированному мрамору.

Она сняла туфли, обнажив кожу, которая лучше держалась на камне, когда она, напрягшись, кряхтя, толкнула…

Комод переместился к двери спальни.

— Двери в саду, — приказал Шаол, закончив их запирать.

Они были полностью из стекла.

Страх и паника скрутили ее кишки, дыхание вырывалось сквозь горло.

— Ирэн, — равнодушно сказал Шаол. Спокойно. Он взглянул на нее. Держа ее. — Как далеко до ближайшего входа в сад из внешнего зала?

— Двухминутная прогулка, — ответила она автоматически. Доступ был только из внутренних комнат, и поскольку большинство из них были заняты… Им нужно было пройти зал до самого конца. Или рискнуть пробежать по соседним спальням, которые… — Или одна.

— Посчитай.

Она оглядела всю спальню. Рядом со стеклянными дверьми стоял шкаф, возвышающийся над ними. Слишком высокий, слишком тяжелый…

Но подвижная ширма в ванной…

Ирэн пронеслась по комнате, Шаол вытащил набор кинжалов на тумбочку.

Она схватила тяжелую деревянную ширму и перетащила ее, разражаясь проклятиями, когда она зацепилась за ковер. Но она сдвинулась — передвинулась. Девушка распахнула дверцы шкафа и втиснула ширму между ним и стеной, несколько раз встряхнув его. Сделано.

Она бросилась к столу, сбросив с него книги и вазы. Они разбились на полу.

Успокойся; Оставайся сконцентрированной.

Ирэн подняла стол на деревянную ширму и перевернула его на бок с грохотом. Она толкнула его на баррикаду, которую она сделала.

Но окно…

Внутри комнаты было одно. Высокое и маленькое, но…

— Оставь, — приказал Шаол, вставая перед стеклянными дверьми. Наклоненный меч и кинжал в другой руке. — Если они попробуют здесь пройти, то из-за маленького размера окна они замедлятся.

Достаточно долго, чтобы он его убил — кем бы тот ни был.

— Подойди сюда, — тихо сказал он.

Она подошла, глаза метались между дверью спальни и садовыми дверьми.

— Глубокий вдох, — сказал он ей. — Сосредоточься. Страх позволит тебя убить так же легко, как оружие.

Ирэн повиновалась.

— Возьми кинжал на кровати.

Ирэн замешкалась.

— Сделай это.

Она схватила кинжал, металл был холодным и тяжелым в руке. Громоздкий.

Его дыхание было спокойным. Его внимание было непреклонно, поскольку он контролировал обе двери. Окно.

— Ванная комната, — прошептала она.

— Окна слишком высокие и узкие.

— Что, если это что-то не в человеческом теле?

Слова прозвучали хриплым шепотом. Иллюстрации, которые она видела в той книге…

— Тогда я задержу его, пока ты не убежишь.

С мебелью перед выходами…

Она осмыслила его слова.

— Ты не сделаешь этого…

Дверь спальни содрогнулась под ударом. Еще раз.

Ручка дрожала и дрожала.

О боги.

Что бы то ни было, оно не брало в расчет сад. Решило выбить передние двери.

Еще один удар, от которого она вздрогнула. Еще.

— Устойчивая, — пробормотал Шаол.

Кинжал Ирэн дрожал, в то время как его лезвие, направленное на дверь спальни, было непоколебимо.

Еще один взрыв, сильный и неистовый.

Потом — голос.

Мягкий и шипящий, ни мужчины, ни женщины.

— Ирэн, — прошипело оно сквозь щель в дверь. Она слышала улыбку в голосе. — Ирэн.

Ее кровь застыла. Это был не человеческий голос.

— Чего ты хочешь? — сказал Шаол, его собственный голос был похож на сталь.

— Ирэн.

Ее колени так сильно тряслись, что девушка едва могла стоять. Все уроки обучения, которая она проводила, вылетели из головы.

— Убирайся, — прорычал Шаол двери. — Прежде, чем пожалеешь о том, что остался.

— Ирэн, — прошипел он, смеясь. — Ирэн.

Валг. В ту ночь он действительно охотился на нее и снова пришел к ней сегодня вечером.

Зажав ладонью рот, Ирэн опустилась на край кровати.

— Не беспокойся впустую, боясь труса, который охотится на женщин в темноте, — огрызнулся Шаол.

Тварь с другой стороны двери зарычала. Дверная ручка грохотала.

— Ирэн, — повторило оно.

Шаол только смотрел на нее.

— Твой страх дает ему власть над тобой.

— Ирэн.

Он подошел к ней, опустив на колени кинжал и меч. Ирэн вздрогнула, собиралась попросить его не опускать оружие. Но Шаол остановился перед ней. Взял лицо целительницы в ладони, полностью повернувшись спиной к двери. Ирэн знала, что, несмотря на это, он следил за каждым звуком и движением за ней.

— Я не боюсь, — сказал он мягко, но не слабо. — И ты тоже не должна.

— Ирэн, — прорычало по другую сторону двери и врезалось в нее…

Она съежилась, но Шаол крепко сжал ее лицо. Не позволил разорвать взгляд.

— Мы столкнемся с этим, — сказал он. — Вместе.

Вместе. Выживут или умрут здесь, но вместе.

Ее дыхание успокоилось, их лица были так близко, что его дыхание коснулось ее губ.

Вместе.

Она не думала использовать это слово, чувствовать что оно значит… Она не чувствовала этого с тех пор…

Вместе.

Ирэн кивнула. Один раз. Второй.

Шаол внимательно посмотрел в ее глаза, его дыхание касалось её губ.

Он поднял ее руку, все еще державшую кинжал и поправил хватку.

— Под углом, не прямо. Ты знаешь, куда бить. — Он положил руку ему на грудь. Над сердцем. — И другие места.

Головной мозг. Через глазное гнездо. Горло, рубяще, чтобы с кровью выпустить и жизнь. Все различные артерии, которые можно поразить, чтобы обеспечить быстрое кровотечение.

Вещи, которые она изучала, чтобы спастись. Не конец.

Но эта тварь…

— Обезглавливание работает лучше всего, но сначала попытайся его измотать. Достаточно долго, чтобы отрубить голову.

Он делал это раньше, поняла она. Он убивал этих тварей. Одержал триумф против них. Сделал это без магии, только своими неукротимыми волей и мужеством.

И она… она пересекла горы и моря. Она сделала это сама.

Ее рука перестала трястись. Дыхание выровнялось.

Пальцы Шаола сжались вокруг её, тонкая металлическая рукоятка надавила на ладонь.

— Вместе, — сказал он в последний раз, и отпустил, чтобы снова поднять свое оружие.

Смело посмотрел на дверь.

За ней была тишина.

Он ждал, рассчитывая. Оценивая. Хищник готовился ударить.

Ирэн держала кинжал устойчиво, когда поднялась на ноги позади него.

В гостиной раздался грохот, за которым последовали крики.

Она вздрогнула, но Шаол вздохнул.

Он узнал звуки, прежде чем это сделала она.

Крики охранников.

Они говорили на халху, крича через дверь спальни, спрашивая об их состоянии. Вы в безопасности? Вам больно?

Ирэн ответила на адарланском языке, что они были целыми и невредимыми. Охранники сказали, что служанка увидела сломанную дверь и прибежала за ними.

В гостиной никого не было.

Глава 28

Принц Кашин прибыл очень быстро, вызванный стражей по просьбе Ирэн, прежде чем она или Шаол осмелились убрать мебель, закрывающую дверь. Любой из других членов королевской семьи потребовал бы слишком много объяснений, но Кашин… он знал об угрозе.

Шаол довольно хорошо знал мнение принца об этом. Поэтому когда он появился у дверей, кивнул ей, позволяя убрать баррикаду.

Не было шанса выжить. Не для неё. В инвалидном кресле против Валга он был также хорош, как падаль, хотя он и подумал, что бросок его кинжала или меча может купить им время. Это был его лучший вариант — метание.

Шаол не заботился о себе — не совсем. Его больше волновало то, сколько времени он может выиграть для неё.

Кто-то охотился на целительницу. Предположительно, чтобы убить. Терроризировать или мучить её. Возможно, даже хуже, если бы это был действительно Валг из Мората.

Он не смог разобрать голос — мужчина это или женщина.

Ирэн оставалась спокойной, когда наконец открыла дверь, показывая дикие глаза Кашина, который тяжело дышал. Принц осмотрел её с ног до головы, коротко взглянул на Шаола и вновь вернулся к целительнице:

— Что случилось?

Ирэн стояла рядом с Шаолом, когда сказала с удивительным спокойствием:

— Я возвращалась сюда, чтобы принести лорду Вэстфолу тоник.

Ложь. Гладкая, лёгкая ложь. Вероятно, она вернулась для того, чтобы еще раз «позаботиться» о нём — чего Шаол и ждал весь вечер.

Ирэн подошла к креслу, чтобы быть настолько близко к нему, чтобы чувствовать тепло его плеча.

— И я была почти здесь, когда почувствовала кого-то позади.

Затем Ирэн рассказала дальше, время от времени бросая взгляд на комнату, словно кто-то вот-вот выпрыгнет из тени. И когда Кашин спросил, не подозревает ли она, почему кто-то хочет причинить ей вред, девушка взглянула на Шаола. Их взгляды встретились в безмолвном разговоре: скорее всего, это должно было отпугнуть её от помощи Шаолу. Но принцу она сказала, что не знает.

Лицо Кашина сжалось от ярости, когда он изучил потрескавшуюся дверь в спальню Шаола.

Он сказал стражникам через плечо:

— Я хочу, чтобы четверо из вас стояли в гостиной. Еще четыре в конце зала. Десять в саду. И еще шесть на разных перекрёстках коридоров.

Ирэн вздохнула с облегчением.

Кашин услышал это и, положив руку на рукоять своего меча, сказал:

— Замок уже обыскивают. Я планирую присоединиться к ним.

Шаол знал, что это не для Ирэн. Знал, что у принца были веские причины присоединиться к охоте — это белое знамя, свисающее с его окон.

Преданный. Вот какими должны быть принцы. И, возможно, он стал бы хорошим другом для Дорина. Если всё получится.

Кашин, казалось, тяжело дышал. Затем тихо предложил Ирэн:

— Прежде, чем я уйду… может, провести тебя обратно в Торре? Разумеется, с вооружённой охраной.

В глазах принца было достаточно беспокойства и надежды, так что Шаол нашёл охранников более интересным предметом для наблюдений.

Но Ирэн обняла себя и сказала:

— Я чувствую себя здесь безопаснее.

Шаол попытался не моргнуть от удивления при этих словах.

С ним. Здесь она чувствовала себя безопаснее.

Он придушил резкое желание напомнить ей, что он был в этом инвалидном кресле.

Взгляд Кашина теперь переместился к нему — будто тот вспомнил, что лорд есть в комнате. Разочарование теперь ожесточило его взгляд — и предупреждение.

Шаол встретил взгляд принца.

Он будет держать себя в руках. Пусть и не мог перестать думать о письме Несрин весь день.

Когда он не обдумывал то, что сказал ему Шен, что находится под рукавом формы стража.

Но принц просто склонил голову, положив руку себе на грудь:

— Пошли слово, если что-нибудь понадобится.

Ирэн едва успела поклониться Кашину. Это было достаточно пренебрежительно, что Шаол почти посочувствовал этому человеку.

Принц медленно посмотрел на девушку, некоторые стражники разошлись по постам. Шаол наблюдал за дверями сада.

— Спальня Несрин пуста, — сказал он, когда они остались одни.

Он ждал вопроса почему это так, но осознал, что Ирэн не так много упоминала Несрин сегодня, когда вбежала сюда. Да и не пыталась её разбудить во время атаки. Пошла прямо к нему.

Поэтому неудивительно, что девушка ответила:

— Я знаю.

Дворцовые шпионы или сплетни — ему было всё равно.

— Я… я могу остаться здесь? Я буду спать на полу…

— Ты будешь спать в постели. Сомневаюсь, что сегодня вечером смогу заснуть.

Даже с охранниками снаружи… он видел, что один Валг мог сделать против нескольких мужчин. Он видел, как Аэлина двигалась — одна убийца в поле людей. И убила их всех за одно лишь сердцебиение.

Нет, он не уснёт.

— Ты не можешь сидеть в этом кресле всю ночь…

Его взгляд сказал обратное.

Ирэн сглотнула и исчезла в ванной. Когда девушка быстро искупалась, он оценил охранников снаружи, целостность замка в спальне. Она вышла всё еще в том же платье. Целительница помедлила перед кроватью.

— Они поменяли простыни, — тихо сказал Шаол.

Она не смотрела на него, когда ложилась в кровать. Каждое движение было хрупким.

Ужас всё еще держал её в своём плену. Хотя она и хорошо держалась. Он не был уверен, сможет ли девушка переместить этот комод, но чистый страх дал ей силу. Он слышал рассказы о том, как матери поднимали целые вагоны, чтобы спасти своих детей.

Ирэн скользнула под одеяло, но не легла на подушку.

— Какого это — убивать?

Лицо Кэйна вспыхнуло в голове.

— Я… новичок в этом, — признался Шаол.

Она наклонила голову.

— Я убил в первый раз… сразу после Ильмаса в прошлом году.

Её брови сузились.

— Но ты…

— Я тренировался. И сражался. Но никого не убивал.

— Ты был капитаном королевской гвардии.

— Я же говорил, — сказал он с горькой улыбкой, — это было сложно.

Наконец, Ирэн сказала:

— Но ты делал это несколько раз с тех пор.

— Да. Но этого недостаточно, чтобы привыкнуть. Против Валга легко, да, но люди, которых они поглощают… Некоторые теряются навсегда. Некоторые всё еще там, внутри, угнетённые демоном. Узнать, кого убивать, а кого можно пощадить… Я не умею различать. Мёртвые не говорят.

Её голова скользнула на подушку.

— Я дала клятву перед своей матерью. Когда мне было семь. Никогда не убивать человека. Некоторые исцеления… она сказала, что иногда предлагать смерть будет милостью. Но это не резня.

— Да.

— Думаю, я могла бы попытаться убить того, кто напал на нас сегодня вечером… Я была… — он ждал, что она скажет — напугана. Напугана оказаться одной в комнате против него — да еще и с единственным защитником в инвалидном кресле. — Я была против того, чтобы бежать. Ты сказал, что выиграешь для меня время, но… я не могу это сделать. Не снова.

Его сердце сжалось:

— Я понимаю.

— Я рада, что не сделала этого. Но… кто бы это ни был…

— Может, Кашину повезло в поисках.

— Я сомневаюсь в этом. Оно уже ушло до прибытия охранников.

Он замолчал. А через мгновение сказал:

— Надеюсь, тебе никогда не придётся использовать этот кинжал — или любой другой, Ирэн. Даже в качестве милосердия.

Скорби её в глазах было достаточно, чтобы выбить из его лёгких весь воздух.

— Спасибо, — сказала она тихо. — За то, что готов принять эту смерть на себя.

Никто никогда не говорил с ним об этом. Даже Дорин. Селена — Аэлина — была благодарна за убийство Кэйна, но она ожидала, что он однажды совершит убийство.

Аэлина убила больше, чем он, поэтому его хватка была… не прочной.

С тех пор он много убивал. В Рафтхоле. Но Ирэн… она не делала этого.

— Мне жаль, что Несрин ушла, — пробормотала Ирэн в тусклом свете.

Я не требую никаких обещаний. И не прошу тебя ждать.

— Я обещал ей приключение, — признался Шаол. — Она заслуживает того, чтобы продолжить.

Ирэн промолчала, и он отвернулся от дверей сада, посмотрев на девушку. Она улеглась в его кровати, внимание полностью сосредоточено на лорде.

— Как на счёт тебя? Чего ты заслуживаешь?

— Ничего. Я ничего не заслуживаю.

Ирэн изучала его лицо.

— Я совсем не согласна с этим, — пробормотала она, закрывая глаза.

Лорд вновь посмотрел на выходы. Через несколько минут добавил:

— Мне дали достаточно, и я всё растратил.

Шаол посмотрел на девушку, но лицо Ирэн смягчилось ото сна, её дыхание было равномерным.

Он долго смотрел на неё.

Когда проснулась рассветная заря, Ирэн всё еще спала.

Шаол прикрывал глаза на несколько минут, но не мог позволить себе заснуть.

Когда солнце прокралось сквозь шторы, освежило его лицо. Убрало сон с глаз.

Ирэн не шелохнулась, когда он вышел из комнаты в гостиную. Стражи были именно там, где Кашин приказал им остаться. И они рассказали ему куда идти, когда он встретил каждый их взгляд и спросил направление.

И затем сказал, что если Ирэн причинят вред, когда он уйдёт, он сломает каждую косточку в их телах.

Через несколько минут он обнаружил, что Ирэн была права — стражи учились во дворе.

Двор уже был полон охранников, некоторые смотрели на него, а некоторые — игнорировали. Некоторых он узнал. Шен кивнул ему.

Один из незнакомцев подошёл к нему, более старший, чем остальные.

Как и Брулло, его бывший инструктор и Мастер Оружия.

Он уже мёртв. Повешен — на тех воротах.

Шаол заблокировал воспоминание, заменяя его картиной спящей целительницы в его постели. Как она уверенно заявила принцу, всему миру, что с ним ей безопаснее.

Он заменил боль, которая пульсировала в его костях при виде стражи, тренировки, так похожей на ту, в которой он провёл столько часов своей жизни, видом металлической руки Шена. Непоколибимой, тихой силой, которую он чувствовал, когда страж поддерживал его при посадке на лошадь.

— Лорд Вэстфол, — сказал седой страж на своём языке. — Что я могу сделать для вас в этот час?

Человек казался достаточно проницательным, чтобы понять, что это связанно с атакой, но не мог обсуждать это здесь. Нет, этот человек знал, что Шаол приехал сюда не просто для того, чтобы исцелится, и читал его напряжённость в теле не как источник тревоги, а интриги.

— Я много лет тренировался с мужчинами своего континента, — сказал Шаол, поднимая меч и кинжал, которые принёс с собой. — Учился их мастерству.

Брови старшего охранника поднялись вверх.

Шаол встретил взгляд мужчины:

— Я хотел бы научиться вашему.

* * *

Старший страж — Хашим — тренировал Шаола до тех пор, пока тот едва дышал. Даже в инвалидном кресле.

Хашим был рангом ниже капитана и следил за обучением стражи. Он нашёл способ тренировать Шаола в таком состоянии.

Он действительно работал с Шеном год назад — как и многие из охранников. Они объединились вместе, помогая Шену каким-либо образом. Тренировали новый способ его борьбы с такой травмой.

Поэтому никто не пялился и не смеялся. Никто не шептался.

Они были слишком заняты, слишком уставшие, чтобы думать об этом.

Солнце поднялось над внутренним двором, и всё же они продолжали работу. Хашим показал ему новые способы ударить клинком. Как обезоружить противника.

Новый способ мышления, убийства. Защиты. Другой язык смерти.

Они практически дрожали от усталости за завтраком.

Шаол держался. Не потому, что имел много сил, а потому, что он хотел.

Ирэн ждала его, когда он вернулся в комнаты и искупался.

Потом они на шесть часов потерялись в темноте. В итоге боль разрушила его, Ирэн дрожала от усталости, но в его ногах проснулось еще чуть осознания. Чуть выше лодыжек. Как будто онемение медленно отступало.

Ирэн вернулась в Торре в ту ночь в сопровождении стражей, а он погрузился в глубочайший сон своей жизни.

Шаол ждал Хашима во внутреннем дворе перед рассветом.

И перед следующим рассветом.

И следующим.