Бегство от свадьбы

Глава вторая

Анабель проснулась на следующее утро от звона церковных колоколов. Семь утра. С противоположного берега озера доносилось эхо, или это колокола другой церквушки соперничали с перезвоном? Несколько мгновений девушка лежала неподвижно, с тревогой припоминая бессвязные сны, преследовавшие ее всю ночь, — жесткое смуглое лицо Бена, его губы, жар тела, руки…

Пот выступил у нее на лбу. С тихим стоном Анабель приподнялась на постели и огляделась. Побеленные стены комнаты прошлой ночью выглядели голыми и какими-то жалкими, но утром солнце потрудилось на славу, и теперь они казались золотисто-розовыми. Анабель не закрыла с вечера ставни и оставила окно слегка приоткрытым. Легкий ветерок едва шевелил белые тюлевые занавески.

Девушка выскользнула из кровати и, как была в тоненькой полупрозрачной ночной рубашке, вышла на балкон. И застыла, пораженная красотой открывшегося вида. Она стояла недвижно широко раскрыв голубые глаза и впитывая окружающую красоту, — девушка не ожидала увидеть такого. Взгляд ее зачарованно скользил по горам, их очертания казались размытыми, нечеткими в голубоватой утренней дымке, вершины позолотило утреннее солнце; тут и там вспыхивали белые островки снега, а над всем — голубое, ни облачка, небо. И все это розовато-голубое и золотистое великолепие отражалось в прозрачной воде озера.

Озеро не было большим, что придавало ему особую уютную прелесть. Девушка ясно могла разглядеть другой берег и белые домики с красными черепичными крышами, сады, в которых росли элегантные кипарисы и аккуратно подстриженные пихты, ленту дороги, вьющейся вдоль берега, движущиеся по ней машины.

Гостиничный сад сбегал прямо к озеру, у берега которого был выстроен деревянный причал. На нем маячили человеческие фигурки — мужчины, читающие газеты, школьники, затеявшие игру, домохозяйки с большими корзинами для продуктов. К пристани на черепашьей скорости приближался паром. Девушка смотрела, как он причаливал, стукаясь о доски пристани вывешенными за борт старыми автопокрышками. Матрос выкинул трап, и люди поднялись на борт, приветствуя команду в синей униформе как старых друзей — да, наверное, они и были таковыми.

Суденышко отчалило и неспешно направилось в обратный путь. Анабель лениво проводила его взглядом. Она могла понять, почему местные жители предпочитали пользоваться паромом, если надо перебраться на другой берег. Ездить на машине по узенькой, петляющей вдоль берега дороге даже в ярком свете дня для нее, например, было бы чистым самоубийством.

Так я и сделаю, подумала девушка. Оставлю машину около гостиницы и поплыву на пароме.

Она услышала веселые голоса в коридоре, жужжание лифта — очевидно, постояльцы спускались в ресторан. Это напомнило Анабель, что она заказала завтрак в номер на восемь утра. В последний раз окинув взглядом пейзаж, она повернулась и вошла в комнату.

Девушка быстро приняла душ, завернулась и пушистый белый халат, висевший на двери ванной, и присела на край постели, чтобы высушить феном длинные шелковистые волосы. Обычно это занимало довольно много времени, и, устав водить рукой с феном вдоль волос, Анабель оставила их распущенными, чтобы они сохли сами. Потом оделась в легкое льняное платьице блекло-голубого цвета и сунула ноги в белые босоножки на небольшом каблучке типа греческих сандалий — тонкие полоски кожи перекрещивались сзади и застегивались сбоку на щиколотках.

Через несколько минут в дверь постучал официант — совсем молоденький, почти мальчик, стройный как тополек, в белой, без единого пятнышка, форменной куртке. Он одобрительно взглянул на Анабель газельими глазами с неправдоподобно длинными ресницами — несмотря на молодость, мальчик был настоящим южанином, вид хорошенькой девушки явно доставлял ему удовольствие.

Ваш завтрак, синьорина, — улыбнулся он девушке.

Спасибо, — ответила она, жестом показывая, что собирается расположиться с завтраком на балконе, — поставьте поднос на маленький белый стол.

Чудесное утро, — произнес официант таким тоном, будто это было его заслугой. Черные глаза снова с одобрением скользнули по гостье, от длинных черных волос до самых пят. Было очевидно, что парень не очень торопится.

Да, и я никогда не видела ничего прекраснее. А куда идет этот паром? — спросила Анабель, указывая на пристань, где небольшая толпа пассажиров опять поднималась на паром.

Этот? — Официант безразлично взглянул в ту сторону, куда она показывала. — Куда захотите, туда и приплывете.

— У всех паромов один и тот же маршрут?

— Конечно нет, некоторые ходят до дальнего конца озера… Вы у нас впервые?

Путешественница улыбнулась.

— Я остановилась здесь вчера ночью совершенно случайно — слишком устала, чтобы вести машину дальше. Я даже названия этой гостиницы не знаю, едва не проехала мимо.

Еще один официант показался внизу на ступеньках террасы. Он задрал голову и резко свистнул. Юноша посмотрел вниз, увидел рассерженный взгляд товарища и торопливо направился к двери.

— Извините, мисс, мне надо идти… Парень исчез, как будто его ветром сдуло.

Анабель наконец села за стол. Завтрак был великолепен — высокий стакан с апельсиновым соком стоял в специальной вазочке с колотым льдом, кофе дымился в серебряном кофейнике, на тарелочках разложены свежие булочки и пирожные, отдельно стояло масло в хрустальной масленке, баночка с вареньем, ваза со спелой вишней и золотым прозрачным виноградом.

Девушка не притронулась к пирожным, но съела рогалик, немного вишен, с удовольствием выпила сок и пару чашек кофе. Завтракая, она смотрела на озеро, следя за постоянно меняющимся отражением в воде, пока волны от проходящей лодки не покрыли рябью всю поверхность. Люди на пристани продолжали весело болтать, теплый ветерок доносил их голоса. Анабель подумала, что, наверное, замечательно жить в таком маленьком городишке, где все знакомы с детства; в большом Лондоне иногда чувствуешь себя coвершенно одинокой.

Резкий звук, разрезавший тишину комнаты, заставил ее подпрыгнуть на стуле. Девушка повернула голову и в ужасе посмотрела на столик с телефоном.

Кто может сюда звонить? Никто ведь не знает, где она. Сердце бешено заколотилось, спина покрылась мурашками, как от холода. Девушка дрожала. Она вскочила, опрокинув стул, на котором сидела. Телефон продолжал звонить; может быть, это портье, интересующийся, останется ни она еще на одну ночь? Медленно, как во сне, Ан пересекла комнату и трясущейся рукой сняла трубку.

Да. — От волнения голос звучал хрипло.

Синьорина?

Да. — Она с тревогой ожидала продолжения.

— Вас спрашивает джентльмен.

Анабель судорожно перевела дыхание. Это наверняка Петер, он уже получил ее открытку и понял скрытый смысл послания. Не зря девушка надеялась, что он поймет все сразу, — Петер всегда соображал быстро.

— Ах, да… мой кузен; скажите ему, что я сейчас спущусь.

Она внесла поднос с остатками завтрака в комнату, закрыла балконную дверь и почти слетела в вестибюль. Петер ждал ее в холле, выходящем на цветущую террасу.

Вестибюль казался огромным, с высоким потолком, с которого свешивались сверкающие люстры, чей свет отражался в плитах роскошного мраморного пола. В уютных нишах стояли глубокие белые диваны. Одна стена была полностью стеклянной, от пола до потолка. Через прозрачные белые занавеси, такие же, как у Анабель в комнате, виднелся сад, спускавшийся к озеру. Солнце наполняло всю комнату мягким светом. Петер вполоборота стоял у окна. Девушка остановилась, чтобы рассмотреть его получше, пока друг не успел ее заметить. Он не слишком сильно изменился с тех пор, когда они в последний раз виделись, хотя определенно стал более мужественным и выглядел старше. Петер по-прежнему оставался худощавым и стройным, резко выделялись высокие скулы, кожу покрыл темный загар, длинные черные волосы небрежными волнами спадали на плечи. Его нельзя назвать красавцем, а вот привлекательным — безусловно. Одет с элегантной небрежностью в безупречно скроенный, из дорогих, бледно-голубой летний костюм. Интересно, давно ли он стал позволять себе так одеваться?

Как будто почувствовав ее присутствие, молодой человек обернулся, глаза их встретились, и лица осветились улыбками.

— Ага, вот и ты! — произнес Петер, протягивая обе руки. Девушка бросилась в его объятия.

— Я так и знала: когда получишь открытку, ты поймешь, на что я намекаю.

— Конечно. — Он отстранился. Проницательный взгляд миндалевидных глаз остановился на лице Анабель. — Ты выглядишь не так ужасно, как я предполагал. Хорошо спала?

Она утвердительно кивнула, но, должно быть, и глазах ее промелькнула тень при воспоминании о ночном кошмаре, потому что Петер нахмурился.

Какие-то постояльцы вошли в вестибюль, бросая на парочку любопытствующие взгляды. Анабель открыла дверь в сад.

— Давай прогуляемся до озера. Ужасно хочется посмотреть на него поближе. Оно прекрасно, правда?

Девушка быстро спускалась по каменным ступенькам к озеру, Петер едва поспевал за ней.

— Ты расскажешь мне, что произошло?

Она остановилась на пристани, облокотилась на деревянные поручни. Взгляд Анабель был устремлен на городок, раскинувшийся на противоположном берегу.

А что там? — спросила она, указывая рукой.

Маленький прелестный городок, — ответил Петер, понимая, что Ан пытается избежать откровенного разговора.

Туда стоит съездить?

Там великолепные сады. Мы будем и дальше обсуждать пейзаж или ты мне все-таки наконец расскажешь, почему сбежала?

Девушка продолжала рассеянно смотреть на озеро и не отвечала. Петер вытащил из кармана сложенную газету и молча протянул ей. Нахмурившись, Анабель взглянула на название. Нервы ее напряглись до предела. Газета оказалась английской.

— На пятой странице, — подсказал Петер.

Дрожащими руками она перевернула страницы и увидела свое лицо на нечетком газетном снимке. Девушка не могла вспомнить, когда сделана фотография — они с Беном на театральной премьере. Ан лихорадочно пробежала глазами по строчкам. Заметка была короткой — автор выражал сочувствие Бену, брошенному невестой у алтаря.

Непонятно почему, но журналист описал ее как секс-бомбу, охотницу за большим кошельком, сбежавшую скорее всего потому, что подвернулся кто-то еще богаче, хотя прямо это не утверждалось. В заметке также говорилось, что обманщица и не подумала вернуть жениху обручальное кольцо, стоившее сотни тысяч фунтов, и другие драгоценности, подаренные им.

Девушка скомкала газету и взглянула на друга глазами загнанного зверька.

— Ты купил ее здесь?

Он утвердительно кивнул.

— Здесь есть киоск, где продаются иностранные газеты. Это единственная английская. Продавец сказал, что у него осталось еще шесть экземпляров. Посмотри на число — вчерашнее.

Побледнев, Анабель коротко спросила:

— Значит, кто-нибудь уже мог ее прочесть?

Петер мрачно кивнул и взял у нее из рук смятые листы. Разгладил страницы и принялся внимательно изучать лицо Бена на фотографии. — Он здесь похож на себя?

Девушка взглянула на жесткое лицо с выступающими вперед скулами, с холодными серыми тазами, упрямым подбородком. Легкая дрожь пробежала по ее телу.

— Да.

Петер скомкал газету и швырнул ее в ближайшую урну.

— Что он тебе сделал?

Беглянка судорожно вздохнула.

Ничего, абсолютно ничего. Бедняга, он, должно быть, ужасно удивился и обиделся. Но поверь, я не могла себя заставить встретиться с ним перед отъездом.

Значит, не могла себя заставить… — произнес Петер без всякого выражения. Девушка вздрогнула — он что, осуждает ее? Она слегка смутилась.

Я знаю, знаю, что должна была встретиться, но, повторяю, не смогла. Как бы я с ним разговаривала? Он все равно ничего бы не понял, если бы я умолчала… а я не могу говорить об этом, Петер! Я до сих пор не могу говорить!

Да, да, — сказал он, подавляя вздох. — Понятно.

Девушка повернулась и посмотрела на друга; глаза ее блестели от непролитых слез.

— Ох, ты всегда так быстро все понимаешь! Поэтому я и приехала сюда. Тебе ничего на надо объяснять и разжевывать все по двадцать раз.

Петер дотронулся до ее щеки кончиком пальца.

Я подозревал, что именно та история за всем этим и кроется, но прошло ведь уже много лет… Тебе следовало пройти курс психотерапии, посоветоваться со специалистами, выговориться, в конце концов.

Я не могла. В любом случае ничего не произошло. Я ведь не стала жертвой ужасного преступления. — Розовые губы девушки были упрямо сжаты, скорбь залегла в уголках рта. Ветер бросил прядь волос ей на щеку, и Ан сердито откинула волосы назад.

События, оставляющие такие шрамы на сердце, могут иметь роковые последствия.

Девушка тяжело вздохнула. Тень пробежала по лицу Петера.

— Хорошо. Расскажи, как ты познакомилась с этим парнем — Беном Блаттом. И вообще — расскажи мне о нем. По телефону, как я успел тебе сказать, он не произвел на меня приятного впечатления.

Анабель отвернулась и пошла вдоль берега озера по аллее цветущих магнолий. Белые цветы казались большими птицами, присевшими на зеленый глянец листьев.

Бен возглавляет большую компанию, занимающуюся недвижимостью. «Блатт компани»… вряд ли ты слышал о такой.

Представь себе, слышал. — Петер бросил на приятельницу короткий взгляд. — Только я думал, что это международный консорциум.

На самом деле так оно и есть, но Бен держит контрольный пакет акций.

Тогда твой жених должен быть очень богатым. Его компания — одна из немногих удержавшихся на плаву несколько лет назад, когда цены на недвижимость резко пошли вниз. Другие лопнули. Мой приятель купил квартиру в доме, который они построили, — проект, скажу тебе, просто потрясающий… Думаю, что в такой квартирке неплохо жить. Там восхитительный ландшафт — прекрасно разбитые сады, удачно вписан бассейн… — Петер остановился, не закончив фразу, и усмехнулся. — Прости, ты знаешь, что я помешан на дизайне.

Я помню, — улыбнулась Ан в ответ. — А знаешь, я тоже люблю свое дело. Мне жаль тех людей, которые не получают удовольствия от работы.

А Бен Блатт получает удовольствие от своей?

Петер не позволил ей уйти в сторону от интересующей его темы. Девушка криво улыбнулась.

— Бен просто живет работой, у него редко когда бывает время для чего-то другого.

— И для тебя тоже, я так понимаю.

Анабель отвернулась и снова взглянула на озеро.

Для меня он находил время. Когда вспоминал о моем существовании.

И ты злилась из-за того, что не всегда вспоминал…

Злилась? — Она опешила от такой неожиданной постановки вопроса. — Почему я должна злиться?

Но разве ее не обижало, что у Бена почти не было свободного времени и они виделись так редко? Хотя в то же время Анабель это устраивало, потому что она боялась, что Бен станет слишком близким для нее человеком. Слишком необходимым. Боялась и его, и себя.

Почему я такая трусиха? — подумала девушка вслух. — Почему всегда всего боюсь?

У него репутация жесткого парня, не так ли? — тихо проговорил Петер, внимательно вглядываясь в ее напряженное лицо.

Девушка отвернулась, сорвала с куста веточку и стала растирать листочки холодными пальцами, вдыхая пряный аромат растения.

— Ну, он очень удачливый. Мне кажется, многих удачливых людей можно назвать довольно жесткими.

Петер задумчиво кивнул.

Он всего добивался сам, сам себя сделал? Мне показалось именно так, судя по нашему разговору.

В двадцать лет получил в наследство от дяди маленькую строительную фирму и сумел поднять дело на сегодняшнюю высоту.

Сколько ему сейчас?

Тридцать шесть.

— Тебя не беспокоит разница в возрасте?

Анабель отрицательно покачала головой.

— Мне никогда не нравились ровесники, я предпочитаю мужчин постарше. — Девушка запнулась, поймав взгляд Петера, потом внезапно покраснела и быстро зашагала по дорожке. Другу пришлось ее догонять.

Через несколько мгновений он нарушил молчание:

Но ведь ты же боишься Бена, правда?

Его нельзя не бояться.

Тогда, ради Бога, объясни, почему ты согласилась выйти за него замуж?

Не знаю, — простонала девушка и страдальчески сморщилась.

Анабель, но ты ведь знала, на что шла? — Голос Петера звучал раздраженно, как будто он сердился на нее, и от этого стало еще хуже. Девушке всегда было не по себе от громких сцен, когда на нее смотрели обвиняющим взглядом, подозревали в чем-то. Слезы покатились из глаз.

Я чувствовала себя… в безопасности… С ним…. — прошептала она.

Петер секунду молчал.

— И что изменилось?

Анабель отвела глаза и не ответила. Петер медленно произнес:

— Как я понимаю, он в тебя влюблен?

Ветер опять кинул ей в лицо длинную черную прядь волос, но в этот раз девушка не стала ее отбрасывать. Глаза были скрыты завесой волос, когда она прошептала:

— Я не знаю.

В голосе друга зазвенел металл:

— Ну ладно, прекрати! Не могла же ты не чувствовать, как он к тебе относится?

Она точно знала, что Бен хотел ее как женщину: это стало вполне очевидно, когда он потерял контроль над собой и пытался овладеть ею с таким пугающим жаром. Раньше жених никогда себя так не вел. Что же с ним случилось в ту ночь?

Но Анабель знала что. Она сама виновата!

Петер все больше мрачнел, наблюдая, как девушка меняется в лице.

— О Господи, не переживай, все, может быть, не так плохо!

«Не так плохо?» — думала Анабель, глядя на залитые солнцем белые вершины гор и вспоминая свое состояние в тот последний вечер…

…Она стеснялась, чувствовала себя неуверенно, была раздражена, но всеми силами старалась скрыть это, потому что они с Беном были почетными гостями на предсвадебной вечеринке, которую устроила старшая сестра Бена, Долорес в своем великолепном доме. Сорокалетняя дама являлась женой высокопоставленного правительственного чиновника. Анабель виделась с ней до этого всего пару раз, и та ей нравилась, даже несмотря на властную манеру держаться. Хоть в этом они с Беном похожи. Внешне — нет. Долорес — невысокого роста хорошенькая женщина с ясными голубыми глазами. Бен говорил, что сестра пошла в мать. Младшая сестра, Энн, вышла замуж за испанца и жила в Мадриде, но приехала на свадьбу и тоже присутствовала на вечеринке, хотя Ан ее почти не видела. Никогда не встречалась до того вечера и с племянником Бена, Грэгори. Из всей многочисленной публики знала лишь нескольких друзей жениха.

— Расскажи мне, — попросил Петер.

Лицо девушки смертельно побледнело, в глазах застыло потерянное выражение, как у несчастного ребенка. Он коротко выдохнул:

— Ради Христа, что могло произойти, если ты смотришь сейчас такими глазами?

Девушка покачнулась, и Петер едва успел поддержать ее.

— Пошли присядем, — предложил он, ведя Ан к деревянной скамейке.

Да, чтобы унять дрожь в ногах, надо присесть. Девушка откинулась на спинку скамьи и прикрыла глаза. Спустя мгновение она хрипло произнесла:

— Понимаю, что звучит это глупо, да я и вела себя глупо с Беном. Поверь, я его почти не знаю.

Мне не стоило соглашаться на эту свадьбу, и, честно говоря, Петер, я не знаю, что он чувствует ко мне. Не помню, чтобы Бен когда-нибудь говорил, что любит меня.

Петер недоверчиво посмотрел на девушку.

— Даже когда делал тебе предложение?

Она кивнула.

С самого начала у нее сложилось двойственное чувство к Бену. Не до конца ясны и их взаимоотношения. Иногда Анабель сомневалась, стоит ли вообще с ним встречаться. Хотя с Беном скучно не было никогда. Время пролетало незаметно, но потом, однако, трудно вспоминалось, о чем они говорили или что происходило. Вспоминая эти вечера вдвоем, девушка видела лицо жениха, серые глаза, слышала его приглушенный глубокий голос.

Если Бен уезжал по делам и они не виделись неделю или больше, она все время думала о нем. Анабель не понимала Бена, но не могла забыть и, хотя все время обещала себе перестать видеться с ним, продолжала встречаться. Когда он приглашал куда-нибудь, всегда соглашалась, если не была занята, а Бен знал, в какие вечера она работает, и звонил лишь будучи уверенным, что девушка свободна.

На свое тридцатишестилетие он пригласил ее в изысканный ресторан, шеф-повар которого слыл волшебником. Еда была чудесной, Ан выпила больше обычного и слегка «поплыла». Бен смотрел на нее через стол, полуприкрыв глаза тяжелыми веками. Девушку заворожил этот пристальный взгляд, и она пребывала в какой-то сонной истоме, пока они потягивали превосходный кофе.

— Ты замечательно выглядишь в этом платье, тебе надо чаще носить белое.

Девушка зарделась от комплимента и смущенно опустила глаза. Бен протянул руку через стол и накрыл ее ладонь, нежно поглаживая большим пальцем запястье Ан.

— Анабель, мне исполнилось тридцать шесть лет, пора остановиться и подумать, куда идет моя жизнь. Я всегда был слишком занят делам, чтобы задуматься о женитьбе, но с тех пор как мы встретились, я понял, как много потерял за это время. Холостяцкая жизнь в моем возрасте — это уже ненормально, но я всегда был так занят, что не хватало времени понять, насколько я одинок.

Девушка в замешательстве смотрела на него. О чем он говорит? Может быть, предлагает жить с ним, делить постель, переехать в его роскошные апартаменты? Не может же Бен делать ей предложение? Анабель никогда не понимала толком, почему этот баловень судьбы продолжает с ней встречаться. Что находит в ней? Чего от нее ждет? Вопросы закономерные, но не выскажешь же их вслух. Глупо, конечно, но она надеялась, что их отношения такими и останутся впредь — эдакое нетребовательное, уравновешенное знакомство.

Когда Бен сделал ей предложение, иллюзии развеялись, хотя в тот момент Ан даже не пришло в голову, что с этого вечера все изменится. Она была слишком ошарашена.

— Мне будет сорок через несколько лет, а время бежит все быстрее. Я хочу иметь семью, пока еще достаточно молод, чтобы получать от этого удовольствие, — спокойно продолжал мужчина. — Как ты относишься к детям? Я видел, как ты возилась с сынишкой твоей кузины, мне покачалось, что тебе это очень нравилось. Ты хочешь иметь детей?

Глаза девушки загорелись. Она обожала Джонни, сына своей двоюродной сестры Кары, и поэтому ответила инстинктивно, не раздумывая:

— Я очень люблю детей, особенно пока они еще маленькие. Мне нравится держать их на руках, от них чудесно пахнет — молочком и детской присыпкой. Я немножко завидую Каре, ведь у нее есть Джонни. Она говорит, что не хочет иметь больше детей — это слишком тяжело, — но я мечтаю по меньшей мере о четверых. Я ведь была единственным ребенком в семье и всегда чувствовала себя одинокой. Вот тогда и пообещала себе, что у меня обязательно будет много детей.

Сейчас Анабель думала: «Зачем я все это ему рассказывала? Ведь понимала, что Бен собирался сказать. Почему не соврала, не убедила его, что совсем не люблю детей, и тогда он сделал бы предложение кому-нибудь еще. Почему тараторила о детях с таким жаром и позволила Бену сделать неправильные выводы? Может быть, подсознательно я мечтала выйти за него замуж? Или, может быть, это все тот же рок, та же беда, преследующая меня всю жизнь, — неспособность распознать опасность, предотвратить катастрофу?»

Бен взял ее руки в свои и легонько сжал их, наблюдая, как оживает лицо девушки, когда она говорит о детях, как загораются прелестные голубые глаза. И когда Анабель наконец остановилась, чтобы перевести дыхание, спросил:

— Значит, ты выйдешь за меня замуж?

Ан взглянула на Петера и, глубоко вздохнув, произнесла:

— Я думала, Бен хотел жениться на мне, потому что ему нужна семья.

Брови молодого человека поползли вверх.

— А потом ты поняла, что придется с ним спать?

Она вспыхнула:

— Да, но…

Понимать что-то разумом — одно дело, но почувствовать, осознать до конца — совсем другое. Все зависит от того, как человек оценивает ситуацию. Бен спросил, хочет ли она иметь детей, и Анабель ответила «да»; она мечтала иметь собственного ребенка и снова стать членом настоящей нормальной семьи. Результат близости ее устроил бы, а вот сама близость… Девушка намеренно исключала подобную тему из своих мыслей. Именно поэтому, когда Бен потерял над собой контроль и обрушил на нее всю свою страсть, девушка испытала шок и запаниковала. Если бы он повел себя так в тот вечер, когда сделал ей предложение, то Ан бежала бы от него как от огня. Но тогда он мягко сказал: «Я сделаю тебя счастливой, Анабель!», и она слепо радовалась этой нежности. Обручилась с ним, не понимая, в какой омут бросилась, позволила надеть кольцо себе на палец, назначить день свадьбы, сидела и молча соглашалась со всеми его предложениями.

Самые близкие родственники Анабель умерли, но осталось несколько дальних. Подружками невесты должны были быть племянница Бена и две подруги Ан, соученицы по колледжу. Каре предстояло выполнять роль посаженой матери. Для этого события она заказала шелковое платье прелестного персикового цвета. Остальные гости в огромном списке приглашенных являлись друзьями и коллегами жениха — некоторые из них были богатыми и влиятельными людьми. Что они могли подумать о случившемся? Что скажет им Бен? Наверное, все решат, что невеста сбежала с другим мужчиной.

— Жених подозревает, что ты сбежала с другим мужиком, — сказал Петер озабоченно.

Он и раньше иногда читал мои мысли, подумала Ан о друге. Между ними существовала какая-то телепатическая связь, еще с тех времен, когда они были детьми. Мысли перелетали от одного к другому, как электрические разряды.

Девушка встревоженно посмотрела на собеседника.

Он так сказал?

Нет, я понял по его голосу. Милая, он очень ревнивый мужчина, ревнив как черт — я даже по телефону почувствовал запах серы и жар адского пламени.

Анабель вздрогнула. Да, возможно, Бен подозревает, что она скрылась с кем-то другим. Когда невеста сбегает со свадьбы, то обычно это происходит для того, чтобы выйти замуж за другого. Но сказать, что Бен ревнивый? Да, видимо, Петер прав.

Я ведь почти не знаю его, подумала девушка. Без пяти минут муж остался для меня такой же загадкой, как и в первый день знакомства.

— Он потребует объяснений, ответов на все свои вопросы, предупреждающе заметил Петер. — И лучше, чтобы они у тебя были. Ан, я сильно подозреваю, что этот настырный тип станет разыскивать тебя независимо оттого, сколько времени это может занять.

Девушка поднялась со скамейки и быстро пошла в сторону гостиницы, как будто снова убегала. Теперь, когда Бен отыскал Петера, он может нанять частного детектива, чтобы проверить, не скрывается ли беглянка где-нибудь поблизости. Но, во-первых, были еще и другие места, куда она могла бы поехать, а, во-вторых, Бен понятия не имел о том, насколько они с Петером близкие друзья. Конечно, сначала примется искать ее где-нибудь еще.

Сколько ты рассчитываешь здесь пробыть? — спросил Петер, снова читая ее мысли, и девушка пожала плечами.

Может быть, все лето. Я собиралась найти какую-нибудь работу. В таком курортном месте и в такое время года, должно быть, несложно найти работу. Ты не знаешь здесь какой-нибудь ресторан или гостиницу, где нужен повар?

Он покачал головой.

Сразу ничего в голову не приходит, но могу поспрашивать. Я знаю здесь несколько человек, может, они что подскажут. Поехали обедать ко мне на виллу.

Петер, ты — золото. Спасибо, но давай в другой раз. Мне надо немного побыть одной. Разговор с тобой мне очень помог. Я хочу покататься на пароме. Будет время подумать. За последние несколько месяцев я слишком редко это делала. Стоит прояснить свои мысли и понять, что же я действительно чувствую.

Хорошо, тогда поужинаем вместе?

С удовольствием.

— В восемь часов тебя устроит? Мне ужасно хочется показать тебе одну потрясающую виллу. Сначала стоит посмотреть на нее при свете дня. Там великолепный сад — люди приезжают с других концов света, чтобы увидеть его. А дом просто мечта — фантазия девятнадцатого века, построенная специально для некоей красавицы, а она возьми и умри через несколько месяцев после окончания строительства. При знакомстве представлялась Хеленой, хотя, возможно, это сценический псевдоним. Хелена была танцовщицей, возлюбленной князя, строившего для нее этот дом. Человек женатый, многодетный, вдруг безумно влюбился в прелестную балерину. К тому времени она уже болела, но его сиятельство надеялся, что ей удастся поправить здоровье здесь, на озере, в горах с их чистым целебным воздухом. Влюбленный постарался сделать эту виллу настоящим раем, но у них было слишком мало времени — туберкулез беспощаден. Ее похоронили на местном кладбище — с того места виден и дом, и озеро…

Слезы снова навернулись на глаза:

— Какая печальная история, не рассказывай мне таких грустных вещей!

Петер бросил на девушку нежный взгляд:

— Грустная, но прекрасная. Как и ты! Ладно, увидимся в восемь.

Когда он ушел, Анабель поднялась в свою комнату, взяла легкий летний жакет и пошла на пристань. Там купила билет и отправилась на пароме на другой берег озера. Остаток утра девушка осваивала новые места, гуляла по узким улочкам, зашла в несколько магазинчиков — чтобы добраться до иных лавчонок, приходилось подниматься по крутым ступенькам, вырубленным в горе. Она с интересом перебирала кожаные вещи, разглядывала драгоценности, шелковые шарфы, стеклянные абажуры. Ан обнаружила маленькую парикмахерскую справа от лестницы; через большое окно можно было видеть двух женщин за работой — одна красила клиентке волосы, вторая с помощью фена творила посетительнице прическу. Девушка зашла. Младшая из парикмахерш спросила, чего дама желает. Дама желала подстричься.

Парикмахерша застыла в изумлении.

Отрезать это? — повторила она, пропуская длинные шелковистые волосы Анабель сквозь пальцы. — Вы говорите серьезно? Это ведь настоящее преступление. Хотела бы я иметь такие роскошные густые длинные волосы.

Они мне надоели, я хочу подстричься. — Ан подняла ладонь к плечу, показывая желаемую длину. — Вы можете сделать мне каре?

Старшая парикмахерша — невысокая полноватая женщина лет сорока, скорее всего, владелица салона — подошла ближе и тоже начала уговаривать посетительницу.

Но вам идут длинные волосы. Поверьте мне, вам лучше с длинными — у вас такой тип лица.

Вам несколько лет придется отращивать волосы до такой длины, подумайте хорошенько, прежде чем решаться, — сказала младшая. Ее волосы были почти такой же длины, как у Анабель.

Я все прекрасно понимаю, но устала от длинных волос. Хочу поменять прическу, вообще изменить свой облик, — упрямилась Ан. — Хочется чего-то новенького.

Женщины обменялись короткими лукавыми взглядами.

Надеюсь, этот парень хотя бы стоит такой жертвы, — заметила старшая, пожала плечами и вернулась к клиентке, которая с нескрываемым любопытством прислушивалась к разговору.

Ни один мужчина этого не стоит! — уверенным тоном заявила дама. Выглядела она довольно комично — голова покрыта фольгой, желтые клочки волос эдаким нимбом стоят над затылком. — Роман закончится раньше, чем отрастут волосы, и тогда вы пожалеете, что подстриглись. Не делайте этого!

Закусив губу, чтобы не рассмеяться, Анабель повернулась к девушке, стоявшей за креслом.

— На уровне плеч, пожалуйста, — настойчиво повторила она.

Но все-таки пришлось признать, что ощущения, которые Ан испытала, наблюдая, как тяжелые черные пряди бесшумно подают на пол под клацанье ножниц, были довольно противоречивыми. Парикмахерша быстро смела волосы в угол, пока Анабель сушила теперь уже короткие волосы.

Ан чувствовала какую-то необъяснимую легкость и сначала даже не узнала себя в зеркале. Ее черные волосы приобрели форму изящного колокольчика, кончики, закрученные резко вверх, красиво обрамляли лицо. Она все время ловила свое отражение в стеклянных витринах магазинов и каждый раз слегка вздрагивала от неожиданности.

Девушка заказала ленч в небольшом ресторанчике недалеко от пристани. С террасы она могла видеть золотисто-кремовый фасад своей гостиницы на другой стороне озера и наблюдать за швартующимися у пристани паромами, снова отправлявшимися в путь через несколько минут уже с новыми пассажирами на борту. Девушка попросила официанта принести расписание паромов и решила вернуться в гостиницу около четырех. Но перед этим еще раз прогуляется вдоль берега озера, причем пойдет по самой кромке воды и заглянет на живописную виллу, что стоит на горе. Величественное здание кремового цвета скрывалось в тени деревьев роскошного большого сада, обойти который дня бы не хватило. Анабель провела там несколько часов, медленно гуляя по дорожкам среди рододендронов и изысканных камелий, благоухающих магнолий и азалий с их розовыми, золотистыми, ярко-красными цветами. Воздух был напоен ароматом цветущих роз, слышалось деловитое жужжание пчел, перелетавших с цветка на цветок.

Пройдя по аллее, обсаженной кустами, она вышла к небольшому садику, деревья в котором были подстрижены по прихоти искусного садовника — шары, пирамиды и треугольники вечнозеленых тисов скромно темнели на фоне гордых кипарисов, языками зеленого пламени взметнувшихся в голубое небо. Ан надо было спешить, если она хотела успеть на паром. Весь день прошел в красоте, спокойствии и умиротворении; девушка испытывала легкую приятную усталость, но душа ее как будто напилась живительной влаги после долгой жажды.

Приятно облокотиться на поручни судна и наблюдать, как берег медленно исчезает из виду. Потом Ан обернулась и стала смотреть, как приближается ее отель. Над поверхностью воды заклубилась легкая молочная дымка. Все вокруг вдруг стало терять реальные очертания, маленькие деревушки и городки на берегу появлялись и внезапно исчезали, как по мановению волшебной палочки.

Когда Ан в гостиничном холле подошла к стойке, портье уставился на нее расширенными от удивления глазами.

Ваши волосы… Они… Вы обрезали свои чудесные длинные волосы!

Вы абсолютно правы, — холодно ответила девушка, забрала ключ и поторопилась уйти, прежде чем тот еще что-нибудь произнесет.

Вернувшись в номер, она приняла душ и переоделась в одну из обновок, купленных специально для медового месяца, — в платье из тяжелого кремового шелка, чью немалую цену лишь подчеркивала простота покроя. Приятно ощущать прохладную ткань обнаженной кожей!

Петер приехал чуть раньше, но Анабель уже ждала внизу. Молодой человек смотрел, как она поднимается с кресла и направляется к нему, и вдруг резко затряс головой, будто не веря своим глазам.

— Какого черта?.. Анабель, ради всего святого, что ты сделала с собой?

Девушка по-детски выпятила нижнюю губку.

— Отрезала волосы! Мне надоело ходить с длинными — с ними так много возни! Для того чтобы их вымыть, высушить, причесать и уложить, требуется уйма времени… По горло сыта этим, слишком долго с ними мучилась. Мне давно надо было поменять стиль. — Она понимала, что несет вздор, но ничего не могла с собой поделать.

Петер посмотрел на приятельницу с усмешкой и пожал плечами:

— Все понятно. Это символический поступок, да, дорогая?

В ответ она скорчила недовольную рожицу.

— Петер, прекрати умничать. Мы идем наконец?

Взяв кавалера под руку, Анабель заметила:

— Между прочим, ты выглядишь сногсшибательно.

Он действительно был хорош — в превосходном белом смокинге, с черным галстуком-бабочкой и в черных отутюженных брюках. Это сочетание подчеркивало его южную стать, стройную фигуру и золотистый загар. Многие женщины, проходя мимо них в ресторан, бросали на молодого мужчину жгучие взгляды, но он, кажется, не обращал на это ни малейшего внимания.

Петер с улыбкой взглянул на спутницу:

— Да, дорогая, теперь ты пытаешься запудрить мне мозги откровенной лестью! Я всегда с сожалением буду вспоминать твои чудесные длинные волосы. Еще один счет стоит предъявить твоему так называемому жениху! Пошли, я припарковался на улице.

Они вышли на улицу, и Ан застыла от изумления, увидев, на какой машине приехал Петер. Низкая, длинная, сверкающая белой краской «феррари» стояла прямо перед входом в гостиницу, и вокруг уже собралась небольшая толпа почитателей этого чуда техники, состоящая из портье, швейцара и нескольких официантов.

Увидев молодых людей, зеваки разом отпрянули от машины. Ан узнала надменного портье, который с такой неохотой вселял ее в отель прошлой ночью. Теперь же, завидев девушку, он заулыбался и даже изогнулся в угодливом поклоне. Позади него вертелся паренек, приносивший утром завтрак. Анабель тепло улыбнулась юноше, предпочитая не замечать, с каким выражением лица он посмотрел на новую прическу. Только его комментариев не хватало!

Петер церемонно помог девушке усесться на место рядом с водителем, и вся гостиничная обслуга могла наблюдать за тем, как изящные длинные ноги Ан исчезли в машине, прежде чем Петер захлопнул дверцу.

Они как раз отъезжали с автомобильной стоянки, когда подъехала другая машина, и Петеру пришлось притормозить. Анабель взглянула на темно-зеленый «роллс-ройс» последней модели и похолодела. У Бена машина такого же редкого цвета!

Случайное совпадение? Не может быть, чтобы тут оказалась машина Бена! У него не хватило бы времени приехать. Взгляд ее перебежал на номерной знак, и сердце чуть не остановилось в груди — он!

Мужчина, сидящий за рулем, повернул голову, и девушка задохнулась от ужаса. Она вжалась и сиденье, надеясь, что так сможет остаться незамеченной.

Через мгновение Петер выехал со стоянки и надавил на акселератор; «феррари» пулей рванула по пустому шоссе, теряющемуся вдали в перламутровой туманной дымке. Молодой человек краем глаза заметил, что Анабель изо всех сил вцепилась в сиденье, костяшки пальцев аж побелели от напряжения.

— Я слишком быстро еду? Но вечером здесь ни одной машины. Обещаю сбросить скорость, когда кто-нибудь появится. Так что можешь не беспокоиться, милая.

— Это был он, — выговорила девушка дрожащим голосом.

— Что? — Петер сдвинул брови.

— Бен — в зеленой машине. Это был он.

Петер выглядел ошарашенным.

В зеленой… — Он понял, о чем шла речь. Ты имеешь в виду машину на стоянке возле гостиницы? Да не одна же такая машина на свете. Ан, у тебя типичная мания преследования — солнышко, ты не боишься, что скоро тебе будет казаться, что Бен выглядывает из-за каждого угла?

Я видела его, — сердито возразила девушка. — Петер, я не совсем сошла с ума, и галлюцинаций у меня тоже нет. Я прекрасно знаю эту машину. Но как он смог добраться сюда так быстро? Ведь ты сказал, что Бен звонил из Лондона прошлой ночью.

Я сказал, что он позвонил мне прошлой ночью, но понятия не имею откуда. Он вполне мог приехать на поезде.

Невозможно, это была его машина, я же сказала. Я видела номера.

Дорогая, машину с таким же успехом можно отправить поездом.

Это не приходило Ан в голову.

— Да, конечно, можно, — с отчаянием произнесла она, в изнеможении откидываясь на сиденье.

Бен нашел ее, выследил. Какое-то мгновение девушка чувствовала себя так, будто ее сбили с ног. Состояние унылой безнадежности сменилось лихорадочной решимостью.

— Петер, мне надо исчезнуть! Придется оставить все вещи в гостинице и машину тоже… Я не могу вернуться за ними — Бен будет поджидать меня там. Но у меня с собой сумочка, и в ней паспорт и все мои деньги. Придется снова бежать. Мне надо успеть на поезд… Так, куда же мне поехать? Может быть, в Испанию? Ведь это не очень далеко, правда?

Петер, напряженно вглядываясь в зеркало заднего вида, не отвечал.

— Петер, ты поможешь мне? — спросила Анабель с мольбой в голосе, и друг быстро взглянул на нее.

Молодой человек старался казаться хладнокровным, когда произнес:

— Мне очень жаль, дорогая, но боюсь, что твои шансы удрать равны нулю. Бен едет прямо за нами, и с каждой секундой он все ближе.