Белая камелия

Глава 1

Подъехав к перекрестку, Ник Ханслоу вдруг заметил, что на дороге намного темнее, чем ему казалось. Тусклый свет, просачивающийся сквозь низкие тучи, затянувшие все небо, словно пропадал в тусклом пурпуре зарослей вереска и ржавой зелени, выжженной зноем травы.

Ник сбросил скорость, жалея, что решил свернуть с главной дороги Бодмина, чтобы срезать путь. Он почему-то был уверен, что легко найдет потом выезд на главное шоссе.

На развилке Ник увидел указатель, но из пяти стрелок осталась только одна, и та указывала туда, откуда он приехал. Он остановился, вытащил дорожную карту и включил в машине свет, чтобы ее рассмотреть. Карта моментально затрепыхалась у него в руках. Ах да, здесь, в горах, всегда так ветрено. Ник с раздражением сложил карту и стал размышлять, что делать дальше: вернуться на главную дорогу или попытать счастья и ехать дальше.

Он все еще размышлял над этим, когда услышал вдалеке шаги. Ему повезло. Встретить кого-нибудь на пустынной дороге в такое время — большая удача. Но вскоре он понял, что в приближающихся шагах есть что-то странное.

Прежде всего — шаги были женские. К тому же он понял, что женщина бежит, и бежит отчаянно, потому что хотя она время от времени останавливалась, чтобы перевести дыхание, но вскоре снова набиралась сил и бежала дальше. Когда она была совсем уже близко, ему стало слышно ее прерывистое дыхание.

Из сумерек, спотыкаясь, выскочила высокая фигура. Несмотря на мглу, он догадался, что это совсем молодая женщина; когда она вышла на свет, Ник заметил, что она вне себя от ужаса, как кролик, за которым гонится собака.

Женщина вдруг остановилась. Ник понял, что она заметила его машину, только когда оказалась в слепящем свете ее фар, а до тех пор, обезумев от страха, бежала, ничего не различая.

В свете фар он увидел полупрозрачную бледность пальцев ее рук, вцепившихся в дверцу машины.

— Впустите меня… пожалуйста! — выдохнула она.

— Конечно, но… — заколебался он. — А куда вам нужно ехать?

— Куда угодно — только увезите меня отсюда! — Она ударила кулачком по машине. — Прошу вас… пожалуйста! Скорее — или будет поздно!

— Вы от кого-то бежите? — прямо спросил он.

— Да… — Она испуганно обернулась через плечо. — Он все узнал раньше, чем я думала! Он гонится за мной!

— Ваш муж? — Ему вовсе не улыбалось наткнуться на разъяренного мужа, который наверняка не потерпит его вмешательства в их семейные дела.

— Да нет… нет! Я не замужем. Мой отец!

Он старался быстрее сообразить, что делать.

— Послушайте… — Он придал голосу властный тон. — Вы должны мне все объяснить, если хотите, чтобы я, человек абсолютно посторонний, вам помог. Что случилось?

— Ничего! — заторопилась объяснить она. — Просто мой отец… Мама умерла полгода назад. С тех пор он совсем спятил. Весь в долгах — он задолжал очень много другому фермеру, старику. И хочет выдать меня за него замуж.

Как банально! Однако наверняка ужасно для этой молодой девушки. Он вдруг почувствовал, что тронут ее несчастьем.

— Залезайте! — быстро крикнул он, открывая ей дверцу машины.

Девушка, не теряя времени зря, забралась на сиденье. Ник коротко спросил ее:

— Мне нужно выбраться на Бодминскую дорогу ближе к Лондону. По какой дороге ехать?

К счастью, она не растеряла от страха соображение и сказала:

— По правой.

Машина рванулась с места.

Целых двадцать минут он не проронил ни слова, но чувствовал, что его пассажирка делает робкие попытки привести себя в порядок. Она постаралась незаметно пригладить волосы, смущенно наклонилась и протерла носовым платком ботинки. Он заметил, что в руках у нее был небольшой бумажный пакет, который она бережно держала на коленях. Он даже невольно подумал, какие такие сокровища она там хранит. Потом мысли его устремились в другую сторону.

— А ваш отец не может устроить за вами погоню?

Она подумала.

— Да, он может попытаться, — призналась она. — Но у него машина совсем старая, он вряд ли вас догонит.

— Ах, вот как! Интересно, — сухо отозвался Ник. — И куда же вас отвезти? — Он сразу почувствовал, как она сжалась от страха. — Я еду в Лондон, — продолжал он. — Но…

— Очень хорошо, — покорно согласилась она.

— Вот как? А у вас есть там друзья? — продолжал расспрашивать он. — Вы знаете, Лондон — место не слишком гостеприимное. Никто вас там не будет ждать с распростертыми объятиями.

— О… у меня там есть друзья, — поспешно уверила она его. — Если бы вы высадили меня где-нибудь около… около Черинг-Кросс?

— Отлично. — Он почувствовал одновременно облегчение и разочарование. Такое приключение, и закончится — на Черинг-Кросс! Никакой романтики! — А пока попытайтесь успокоиться и немного поспать. Мне нужно добраться до города до завтрашнего утра, так что спать вам придется прямо в машине.

— Да, — благодарно сказала она, потом добавила: — Простите, что я навязалась вам.

— Ничего, — успокоил он ее. — Только постарайтесь не болтать, потому что мне надо кое-что обдумать.

— Это насчет меня? — спросила она, тревожно заглядывая ему в лицо.

— Нет, моя милая, вы тут ни при чем! — усмехнулся он. — Как только я доставлю вас до Черинг-Кросс, я за вас больше не отвечаю. У меня есть заботы и поважнее.

Да, ему было о чем подумать! Второй акт новой пьесы никак не выстраивался. Через две, самое большее через три страницы он опять начинал грезить о чудесном маленьком коттедже, который снял в Фалмауте на все лето. Он возвращался в Лондон — возможно, там его все-таки посетит вдохновение.

Вдруг он почувствовал, что девушка на соседнем сиденье не спит — дыхание у нее было неровное, руки нервно теребили пакет.

— Что с вами? — спросил он недовольно.

— Нет-нет, ничего. Не беспокойтесь, — торопливо ответила она.

— Перестаньте, — сказал он уже добродушнее. — Я же все вижу.

— Ничего, просто… я очень хочу есть, — неохотно призналась она. — Я захватила с собой еду, но пока бежала, поскользнулась и выронила сумку.

— Остановимся у первой же закусочной, которая попадется нам на дороге, — пообещал он. — Подождите-ка… — Он порылся в кармане. — Вот, шоколадка осталась. Правда, она маленькая, но все-таки…

— Конечно, — благодарно откликнулась она.

Однако он заметил, что, несмотря на голод, она не накинулась сразу на шоколад, а жевала каждый квадратик неторопливо и тщательно.

— Как вас зовут? — небрежно спросил он, даже не глядя на нее.

Она немного замешкалась.

— Серена Барбрук.

Он засмеялся. Все они такие, эти современные девицы, помешанные на кино. Придумывают себе звучные имена, словно у героинь фильмов, и думают, что это кого-то обманет.

— Слушайте, перестаньте! Я вас серьезно спрашиваю.

— Так стал называть меня отец после смерти мамы. Ее тоже звали Серена.

Серена. Да, нечасто встретишь такое имечко в деревенской глуши.

Ник вдруг понял, что слишком возбужден неожиданным приключением и не может сосредоточиться на пьесе. Надо подождать, пока станет ясно, в чем загвоздка со вторым актом. А пока он не меньше своей нечаянной спутницы ждал, когда наконец им повстречается по дороге кафе.

Но пришлось проехать еще миль десять, прежде чем он заметил вдали манящие огоньки и призрачные силуэты двух или трех грузовиков у обочины — их водители, видимо, пошли перекусить.

Он остановил машину, и девушка сразу встрепенулась.

— Мы уже приехали? — Она выпрямилась на сиденье.

— Да, это кафе, — коротко ответил он. — Идемте.

Он открыл ей дверцу, но не стал помогать выйти. И когда она вышла, то наткнулась на него.

— Простите, — робко извинилась она. — Я такая неловкая, просто ноги затекли.

— Да, разумеется. — Он поддержал ее рукой, чтобы она не упала. — Теперь все в порядке?

— Да.

— Тогда идемте.

Ник не оборачиваясь пошел вперед. Она покорно трусила следом. Около вращающейся двери кафе он на минуту задержался и оглянулся. Все-таки надо было соблюдать осторожность — кто знает, вдруг этот ее папаша позвонил в полицию. Впрочем, теперь уже поздно было об этом беспокоиться. К тому же старик все равно не мог ничего с ними сделать. Он открыл дверь перед девушкой. Некоторые посетители повернулись к ним, окинув их любопытным взглядом. Но по этой дороге ездило так много ночных путешественников в город и из города, что они едва ли смогли пробудить какой-то особый интерес к себе.

Ник заказал чай и бутерброды. Серена тихо сидела и ждала, сложив руки на коленях и чуть склонив голову. Бедный ребенок, пронеслось у него в голове, вид у нее совсем измученный. Но ничего, крепкий горячий чай ее взбодрит.

Сейчас он в первый раз мог как следует разглядеть ее. У нее было удивительное тонкое, даже изысканное лицо. Ее темные волосы не были изуродованы новомодными начесами или дурацкими кудряшками; они мягко падали на плечи. Разумеется, думал Ник, она так бледна от усталости и нервного напряжения. Вдруг девушка, словно почувствовав на себе его взгляд, подняла глаза, и, как ни странно, он, взрослый мужчина, светский лев, смутился от ее взгляда.

Ник был рад, когда они вышли из кафе и он смог полностью сосредоточиться на дороге — под этим предлогом можно было не поддерживать с ней разговор. Она тоже как будто не имела желания беседовать. Но вдруг, когда они проезжали район Бэгшот, она вдруг точно опомнилась и спросила:

— А как вас зовут?

Он сразу не представился скорее по лени, чем из предосторожности — маловероятно, чтобы она оказалась искательницей приключений.

— Николас Ханслоу, — громко и четко произнес он и понял, что она слышит его имя впервые.

Она вежливо сказала:

— Красивое имя, не правда ли?

— Не знаю, — коротко бросил он, злясь на себя, потому что его задело, что она понятия не имела, кто он такой.

Она снова погрузилась в молчание, потом тихо, так, что он сначала даже решил, что ослышался, сказала:

— Я сказала вам неправду, мистер Ханслоу!

— Что? — обернулся он в ее сторону.

— Я сказала вам неправду, — повторила она чуть громче.

— Вот как? — На этот раз он расслышал ее отлично. — И в чем же эта неправда?

— Я вам сказала, что у меня есть друзья в Лондоне… — произнесла она едва слышно.

— А на самом деле?

— На самом деле у меня никого нет. Никого на свете!

— Так, — мрачно сказал Ник, — давайте-ка разберемся во всем по порядку! Это значит, когда мы приедем в Лондон, вы на самом деле не имеете представления, что будете делать?

— Нет, — призналась она.

— Но тогда скажите, ради бога, зачем вам понадобилось туда ехать? — воскликнул он, не скрывая раздражения.

— Просто вы туда ехали, а мне надо было как можно дальше уехать от отца, — объяснила она, и Ник тихо рассмеялся.

— А если бы я сказал, что еду к черту на куличики, вы сказали бы, что у вас и там есть друзья?

— Да, конечно, но вы ведь понимаете, что я… что мне пришлось это сделать, мистер Ханслоу?

— Что ж, пожалуй, так. Но все равно, у вас должен быть какой-то план действий.

— Я решила… что, когда мы доедем туда, вы мне как-нибудь поможете, — доверчиво выпалила девушка.

Теперь Ник готов был проклясть себя. Надо же, он попался как последний дурачок.

— Знаете что — если бы у меня было время и бензина достаточно, я отвез бы вас сейчас обратно и выбросил там! — сурово заявил он.

Но даже после этих слов она не спросила, что же он собирается делать с ней дальше. Он не мог понять почему — то ли она все же была попросту ловкой авантюристкой, то ли у нее хватило ума понять, что с ним ей ничего не грозит. Что ж, это можно легко выяснить. Надо будет только отвезти ее кое к кому, и уж там — он мог поспорить на что угодно — ее в два счета выведут на чистую воду!

Было почти шесть часов утра, когда они остановились перед чопорным пригородным домом. Ник с силой потряс девушку за плечо.

— Просыпайтесь, пора выходить, — сказал он.

— Это ваш дом? Вы здесь живете? — спросила Серена, еще не до конца проснувшись.

— Боже упаси! — процедил он. — Нет, здесь живет один человек, которому больше пристало с вами разбираться, чем мне. Только, ради всего святого, не болтайте лишнего.

Она поплелась за ним, и они вошли в удивительно неуютный дворик. Ник нажал ярко блестевший медный звонок с таким чувством, словно подносил огонь к фитилю бомбы.

Через пару минут дверь открылась. На пороге стояла пожилая дама в опрятном черном платье и фартуке, который буквально топорщился от крахмала.

— Николас, мальчик мой! — искренне обрадовалась она. — Что-нибудь случилось?

— Ничего страшного, — сказал он, обнимая ее за плечи и звонко чмокая в обе щеки.

— Заходи, — позвала она. — О… — В этот миг она увидела Серену. — Кто это?

— Посмотри, Эмма, это моя подопечная, — сказал Ник. — Я очень прошу — помоги ей. Понимаешь, ей пока негде остановиться…

— Мистер Ханслоу слишком любезен, называя меня своей подопечной, — вежливо сказала Серена. — Но… это не совсем так. Мы только сегодня вечером познакомились. Но он был так добр…

Эмма бросила насмешливый взгляд на Ника, потом снова посмотрела на Серену.

— Идемте со мной, остальное расскажете мне в доме. Я не хочу, чтобы соседи нас подслушивали.

Она провела их через прихожую, которая вполне соответствовала уродству дворика. Потом их проводили в комнату, которая, если не считать нескольких фотографий и календарей, была обставлена строго в стиле викторианских времен.

— Ну что же, — обратилась Эмма к Серене. — Я хочу услышать от вас всю историю.

— Я убежала из дому, потому что мой отец пытался выдать меня замуж за… за человека, который мне отвратителен. Он старый и вообще… ужасный. Если бы не мистер Ханслоу, мне бы оттуда никогда не выбраться. А когда он узнал, что мне некуда идти, он привез меня сюда… — Она замолчала. — Но я вполне пойму, если вы…

— Можете остаться, — перебила ее мисс Твист и повернулась к Нику: — А ты не так безнадежен, как я думала.

— Я заеду сегодня днем или ближе к вечеру, если успею, — сказал Ник Серене на прощание. — С Эммой вы будете под надежной защитой. Вы ей понравились, а это уже немало. Всех благ!

— А вы еще приедете? — наивно спросила Серена. — Вы не… не исчезнете?

— Конечно нет, — бездумно пообещал он. — Честное слово джентльмена.

Но прошло целых три дня, прежде чем они снова увидели Ника.

— Я самый счастливый человек в мире, — радостно заявил он. — У меня никак не получался второй акт. Но теперь я его переделал, и он стал лучшим во всей пьесе.

— В пьесе? — переспросила Серена, переводя взгляд с Ника на мисс Твист и обратно.

— Николас — драматург, — объявила Эмма.

— То есть вы пишете пьесы?.. — недоверчиво протянула девушка.

— Ну, пока только одну написал, — честно признался Ник. — Но надеюсь, что когда-нибудь поставят еще одну мою пьесу.

— Вот это да! — восторженно ахнула Серена.

Интересно, что ее так восхитило? — подумал Ник.

— А что такое? — спросил он.

Она повернулась, глядя на него сияющими глазами.

— Я просто подумала: это должно быть потрясающе интересно — придумывать людей, а потом видеть, как они оживают на сцене, — объяснила она.

— Да, это верно, — серьезно сказал он. Его поразило, как глубоко понимает это такая простая деревенская девчонка.

— А я еще не видела ни одной пьесы, — призналась Серена. — Только кино… но в кино все ненастоящее.

— Я тебя как-нибудь возьму посмотреть мою пьесу — пообещал Ник.

Но вместо того чтобы обрадоваться, Серена спросила с тревогой:

— Но ведь в театр, говорят, ходят в специальной одежде?

— Ты имеешь в виду вечернее платье? Да. А у тебя такого нет?

Она засмеялась:

— Нет, конечно. Что бы я в нем делала на ферме?

— Ничего страшного, — весело сказал он. — Я тебе куплю.

— И не думайте, мистер Николас, — строго одернула его мисс Твист. — Чтобы джентльмен сам покупал платье барышне! Это неслыханно! Нет, я сама куплю платье для мисс Серены!

— Ну хорошо, хорошо, — недовольно пробурчал Ник. — Только, ради всего святого, купи ей что-нибудь посовременнее. Я не могу позволить себе показаться на людях с девушкой, одетой как чучело.

Губы у Серены дрогнули. Она еще не слышала, чтобы он так грубо разговаривал.

Но через несколько минут, когда мисс Твист ушла готовить чай, Ник снова пришел в хорошее расположение духа.

— Извини меня, — обратился он к Серене. — Я не хотел тебя обидеть, просто мне казалось, что я выберу для тебя кое-что получше, чем Эмма с ее чудовищной старомодностью.

— Это потому… потому, что вам хочется сделать мне подарок, или потому, что вы боитесь, что я могу опозорить вас перед всеми? — спросила она, глядя прямо ему в лицо.

— Потому, что хочу сделать тебе подарок, разумеется, — заверил он ее.

— Мисс Твист?

— Да, дорогая?

Они ехали на верхней открытой площадке автобуса, направляясь к дому Ника. Серена молчала с того самого времени, как они вышли из дому.

— А вам разве не нравится… мистер Ханслоу?

— Конечно же нравится, — возмутилась мисс Твист.

— Но иногда вы так говорите, как будто сердитесь на него…

Старая экономка немного замялась.

— Да, ты знаешь, временами он выводит меня из себя, — согласилась она. — Видишь ли, он из тех людей, которым всегда везет. Ребенком он жил в одном из самых богатых и блестящих домов Лондона. Его родители обожали своего единственного сына. К тому же они могли позволить себе все, что душа пожелает, и Ника, разумеется, избаловали.

— Значит, он избалованный? — серьезно спросила Серена.

— Нет, дело в другом. Он просто привык жить по высшему классу. Потом, когда ему было двадцать пять, его постигло первое настоящее горе: умерли его родители. Он очень долго горевал. С другими людьми постоянно происходят такие вещи, но он не понимал, как это могло случиться с ним. Вот он и ушел с головой в сочинительство. Это смогло его утешить и отвлечь от горьких мыслей.

— И его пьеса имела успех? — с нетерпением спросила Серена.

— О да, — равнодушно откликнулась мисс Твист. — Она идет в театре уже около года, и зал полон каждый вечер.

— Как замечательно, — мечтательно произнесла Серена. — Как бы мне хотелось посмотреть эту пьесу.

— Хм! — задумчиво отозвалась мисс Твист. — Пожалуй, верно. Впрочем, должна сказать, что мне самой это не очень по вкусу. Все же есть вещи, которые не пристали порядочной леди, а мисс Чейл, которая там играет…

— Мисс Чейл? — Серена захлопала глазами.

— Да, она играет главную героиню, — объяснила мисс Твист. — Поговаривают… — Она помолчала. Потом с неохотой продолжила: — Ходят слухи, что они с мистером Николасом…

— О! Они что — обручены? — воскликнула Серена.

— Нет, дело еще не зашло так далеко. Но… они, так сказать, увлечены друг другом.

— О! — Серена снова захлопала ресницами. — А как вы думаете — его новую пьесу тоже ждет успех?

— Да, мисс Серена, я в этом не сомневаюсь, — твердо сказала мисс Твист. — Я же вам говорила: ему всегда везет!