Белая камелия

Глава 7

То, что рассказал Серене мистер Чанктон, привело ее в состояние полнейшего недоумения. Девушка совершенно искренне говорила, что пока не хочет видеться со своими родственниками. Она понимала, что причина ее нежелания была в том, что она считала их во многом виноватыми в страданиях своей матери. Ведь они даже не пытались узнать, как она живет.

Но была и другая причина, по которой ей не хотелось знакомиться с мистером и миссис Лоудхэм. По крайней мере, сейчас.

Ей стало ясно, судя по тому, что рассказал мистер Чанктон, что ее мать происходила из знатной семьи. Это ее, конечно, обрадовало, но она боялась, что новость может осложнить их отношения с Ником. Ведь его родители, в отличие от семьи ее матери, были людьми состоятельными, но без всяких претензий на родовитость.

Она раздумывала над этим, все больше убеждаясь, что Ник, пожалуй, почувствует себя уязвленным. Он-то женился на простой деревенской девчонке, а она вдруг оказывается высокородной аристократкой. Нет, ему не стоит ничего об этом знать. Надо будет сказать Джону, подумала она, чтобы не говорил Нику про этого старика.

Но самым печальным для нее было даже не это. Ник, женясь на ней, считал ее безвестной девочкой с фермы в Корнуолле. Только поэтому он и женился на ней. Считай он ее ровней себе, он не позволил бы себе этого сделать.

Она позвонила Джону и, не объясняя причины, попросила его ничего не говорить Нику о том, что к ней приезжал мистер Чанктон.

— Знаю, тебе это может показаться ужасным предательством по отношению к нему, — говорила она в трубку, не скрывая тревоги, — но просто у Ника сейчас и без этого достаточно беспокойства. К тому же я еще не решила, что делать дальше.

— Да, конечно, я понимаю, — согласился верный Джон. — Ты поступаешь правильно. Нику сейчас правда не до этого.

— Да? — заинтересовалась Серена. — Разве что-то случилось?

Джон помолчал.

— Ну, раз он тебе сам ничего не сказал, то мне, наверное, тоже не стоит тебя в это посвящать, — с сомнением произнес он.

— Но если он не просил тебя молчать, то намекни хотя бы, в чем дело. Что такое? Опять Коринна?

— В самую точку, — признался он. — Она так себя ведет, что загубит всю постановку, если не одумается. Ты знаешь, что начались репетиции новой пьесы?

— Да, конечно! Мне показалось, что они идут не очень удачно…

— Не очень удачно! Не то слово. Они вообще не идут. Коринна желает изменить текст своей роли, а Ник уперся и ни в какую — дело идет к тому, что они могут совсем разругаться.

— Но ведь есть и другие актрисы кроме Коринны Чейл, — холодно заметила Серена.

— Это точно. Но она тоже считает, что есть и другие драматурги кроме Ника Ханслоу! Ты об этом тоже не забывай.

— Джон! — ахнула Серена. — То есть она может вообще все ему сорвать, если захочет?

— Да… И боюсь, что она так и сделает. Наша Коринна не из тех, кто прощает пренебрежение к себе.

— Пренебрежение?

— Дорогая моя, Ник должен был умирать от горя, когда узнал, что Коринна поспешно вышла за Марка. А он вместо этого дает ей понять, что ему наплевать на ее замужество. Нет, Коринна никогда не простит этого ни Нику, ни тебе. Вообще на твоем месте я бы был с ней поосторожнее. От нее можно ждать любой гадости.

— Спасибо, что предупредил, Джон. — Серена повесила трубку, чувствуя, что жизнь невыносимо усложняется с каждым часом. Если бы Ник полностью доверял ей… Но об этом не может быть и речи. Он же не может ей пожаловаться, что женитьба на ней стоила ему таких неприятностей.

Так как Серена не могла даже представить, что ей надо делать, она отправилась навестить мистера Чанктона в его конторе, адрес которой он дал ей.

Запинаясь, она бормотала какие-то объяснения под его добрым проницательным взглядом, затем в растерянности умолкла. Через некоторое время мистер Чанктон ласково погладил ее руку.

— Дорогая моя, есть три человека, которым можно говорить все без утайки, — это твой врач, священник и адвокат. Они всегда сохранят в тайне все, что узнают от своих клиентов. Так что, думаю, будет лучше, если ты честно расскажешь мне обо всем, что тебя тревожит. Даю тебе слово, что дальше меня это не пойдет.

Какое-то время Серена молчала, а потом стала торопливо рассказывать ему все с самого начала. Чанктон вскочил со своего места и начал быстро расхаживать по кабинету. Потом он остановился у пыльного окна, выходившего на узкую улицу. Он прекрасно понимал, что она далеко не все ему рассказала. Верность Нику не позволяла ей быть с ним полностью откровенной. Однако для него не составило особого труда восстановить всю картину.

Он подошел и встал рядом с Сереной.

— Хорошо, что ты все мне рассказала, — спокойно сказал он. — Во-первых, очень полезно выговориться. С другой стороны, я думаю, что ты все делаешь правильно. Да, твой муж вел себя неправильно. Более того, он сам это знает, и ему неприятно об этом думать. Нет-нет, — поднял он руку, когда она вздумала возмутиться, — позволь мне продолжать! Не надо думать, что видеть недостатки своих любимых — это предательство по отношению к ним. Сейчас вы оба пытаетесь жить, делая вид, что все идет нормально. Но бесконечно так продолжаться не может. Рано или поздно в ваших отношениях наступит кризис — думаю, впрочем, вы оба это понимаете. Но в данном случае ты лучше отдаешь себе отчет в сложившейся ситуации. И не забывай, что я тебе говорил, — рано или поздно любая ситуация обязательно как-то разрешается. Вот тогда тебе понадобится все твое мужество и мудрость. А пока, если честно, мне тоже кажется, что твоим родственникам лучше ничего не знать о твоем существовании. Кто знает, как они перенесут такое потрясение — встречу со взрослой замужней внучкой. Ты меня понимаешь?

— Да, — медленно протянула Серена. — После того, что случилось с моей мамой, наверное, для них это будет уже слишком.

— В любом случае пока лучше будет держать все при себе и не предпринимать никаких шагов. А я со своей стороны обещаю тебе то же самое. Возьми мою визитку… вот, это мой домашний адрес… А теперь мне придется попросить тебя уйти. С минуты на минуту я жду клиента. До свидания, моя дорогая, удачи тебе!

Ее охватила такая благодарность к этому милому старику, что она порывисто обхватила его руками за шею и чмокнула в худую морщинистую щеку.

— Как жалко, что вы не мой отец, — шепнула она.

— А как мне этого хотелось бы, Серена! — ответил мистер Чанктон.

Когда Серена вернулась домой, Ник был уже там. Он сидел в кресле, вытянув вперед ноги и сунув руки в карманы. Лицо его было сосредоточенным и мрачным. Он едва удостоил Серену взглядом.

— Привет! — буркнул он.

— Привет! — скованно ответила Серена.

Было видно, что-то случилось. Но она уже знала по опыту, что Ник терпеть не может расспросов.

Неожиданно зазвонил телефон.

— Я возьму. — Он сразу же вскочил с места.

— Алло? — крикнул Ник в трубку. — Да, Коринна, да… Что? Но нам нечего обсуждать! Я тебе уже все сказал! С какой стати я должен это менять? Ты что, не понимаешь, что от этого меняется весь сюжет пьесы? Что? Нет, об этом не может быть и речи! Прости, но я не уступлю! Твоя репутация? А как же моя репутация? Ну хорошо, я приду, но мы опять будем спорить до бесконечности! Пока!

Он бросил трубку и какое-то время молча стоял у телефона.

— Вот так штука! — наконец процедил он сквозь зубы. — Коринна хочет со мной поговорить до начала представления. Я ей говорил, что это бесполезно, но она ничего не желает слушать…

— А что… все так плохо, Ник? — осмелилась спросить Серена. — Джон сказал, что…

— Джон и половины всего не знает, — проворчал Ник. — Каждая репетиция хуже предыдущей. К премьере — если она вообще состоится — будет просто кошмар.

Серена помедлила.

— Ник, а ты не будешь против, если я приду посмотреть на репетицию? Завтра, например? — осторожно спросила она.

Он посмотрел на нее исподлобья:

— Если ты вбила себе в голову какую-нибудь глупость вроде того, что сможешь мне подсказать, что идет не так, то даже не вздумай там появляться!

— Нет, что ты, я ни о чем таком не думала, — испуганно залепетала она. — Просто если бы я сама все увидела, я хотя бы понимала, о чем идет речь, вот и все.

— А… ну тогда ладно, приходи. — Он отвернулся от нее.

Серена была немного обижена. Она так надеялась, что он оценит, как близко к сердцу она принимает его работу. Ник тем временем подошел к своему столу, порылся на нем и неожиданно протянул ей рукопись в конторской папке.

— Вот моя пьеса. Почитай, если хочешь.

Хотя говорил он небрежно, Серена сразу же воспрянула духом.

Она пораньше приготовила обед, чтобы Ник мог сразу поехать к Коринне. Когда он ушел, она уютно устроилась в кресле, свернувшись калачиком, и принялась читать пьесу.

Вернувшись, Ник, еще более мрачный, чем уходил, нашел ее все в том же кресле.

Он с размаху швырнул свою шляпу на стол.

— Ну, что скажешь? Разве не замечательную пьесу написал твой муж? Скажи, ведь она обречена на успех? Давай же, будь хорошей женой, поддержи меня.

Серена пропустила мимо ушей горечь в его голосе.

— Не могу сказать, замечательная твоя пьеса или нет, — без затей ответила она. — Мне лично она показалась прекрасной. Но я понимаю, мое суждение ничего не значит. Единственное…

— Ну, что такое? — Он явно вполуха слушал все то, о чем она говорила.

— Все как-то слишком гладко. — Серена наморщила лоб, пытаясь придумать, как получше объяснить ему, что она имеет в виду. — То есть я хочу сказать, каждый персонаж не меняется на протяжении всей пьесы…

— Вот именно! — Ник ударил кулаком по столу. — Вот именно это я и говорил Коринне. Вся пьеса на этом держится. Можно изменить только несколько незначащих слов. Иначе, особенно в роли Джилл, все рухнет. Но все равно…

— Ник, почему ты не хочешь уступить им? — Серена так расстроилась, что даже уронила на пол рукопись.

— Ты забываешь, что я должен думать не только о себе. Есть еще и Джанкин — он мой партнер, — мрачно ответил он.

Серена помолчала. Все это было, конечно, верно.

— И мисс Чейл удалось убедить его, что она права? — спросила она.

Ник пожал в ответ плечами:

— Надеюсь, что нет. Но он смотрит на все исключительно с практической точки зрения. Он вложил в это предприятие деньги и хочет получить их обратно, причем с достаточной прибылью. Кстати сказать, мы с ним и Полом Крейном обедаем сегодня втроем, чтобы обговорить все эти вопросы.

— Понятно, — протянула Серена. — Ник, вы, наверное, пойдете в какой-нибудь ресторан, да?

— Ну разумеется.

— А может быть, вместо этого пригласить их на обед к нам? Нет, подожди! Ты подумай! Пока вы будете здесь, они не станут, просто из почтения ко мне, как к хозяйке, говорить за едой о делах. А потом, Ник, подумай — в твоем доме, за твоим столом — они должны прислушаться к твоей точке зрения…

Ник задумался.

— Да, пожалуй, в этом что-то есть, — согласился он. — А после обеда сваришь нам кофе?

— Конечно.

— Спасибо, Серена. Будь по-твоему!

Мебель из первого акта «Осколков» еще стояла на сцене, когда Серена вошла в зал. Где-то за сценой стучал молоток, но сама сцена была пуста, если не считать пожилой дамы, которая преспокойно вязала носок.

Зазвонил колокольчик, и актеры потянулись на сцену. Сзади всех шел Пол Крейн. Серена про себя молилась, чтобы мистер Джанкин согласился с Ником, а не с Коринной.

Началась репетиция. Серена с восторгом наблюдала, как на ее глазах оживала пьеса, которую она только что читала. Сначала все шло как нельзя лучше. Но стоило выйти на сцену Коринне Чейл, все сразу испортилось.

Серена сидела, сжав кулачки. Она просто кипела от бешенства. Коринна делала из своей роли пародию, но делала это так ловко, что и вся пьеса, и реплики других персонажей тоже делались нелепой карикатурой.

В отличие от предыдущих репетиций сегодня режиссер ни разу не останавливал актеров. Когда прогон закончился, ни он, ни кто-либо из сидящих в зале так и не произнес ни слова. В театре повисло зловещее молчание.

Не дожидаясь, что будет дальше, Серена незаметно проскользнула к выходу и сразу заторопилась домой. Она спешила приготовить задуманный обед для важных гостей.

Правда, мысль пригласить их сюда потом казалась ей уже не такой удачной, как прежде. В ресторане, по крайней мере, атмосферу разряжал бы многоголосый шум. Здесь же некому было нарушить мрачную тишину. К тому же все так торопились поскорее закончить обед и приняться за обсуждение своих дел, что Серене приходилось подавать и убирать блюда как можно быстрее.

Поразмыслив, она не стала мыть посуду, а снова вошла в комнату и тихо присела на диванчик под окном.

Трое мужчин, листая пьесу, сидели за столом. Ник хмурился. Двое других явно чувствовали себя не в своей тарелке.

— Ну, что скажешь, Крейн? — спросил наконец Джанкин.

Пол Крейн кинул на Ника виноватый взгляд.

— Ну, давай, давай, не молчи. Выскажись, — напустился на него Ник.

Крейн пожал плечами.

— Хорошо, я скажу, — уныло сказал он. — У меня не осталось никаких сомнений. Если мы выпустим пьесу в таком виде, в каком она существует сейчас, то нам еще повезет, если мы сумеем продержаться хоть пару недель.

Серена зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Как несправедливо! Неужели мистер Крейн не видит, что дело вовсе не в пьесе?

— А ты что скажешь, Ханслоу? — услышала она вопрос Джанкина, обращенный к Нику.

В душе Серена страстно молилась, чтобы Ник понял, что сейчас время действовать как можно более тактично и осторожно.

Но Ник был явно не настроен идти на компромиссы.

— Текст я менять не буду. Потому что при малейшем изменении сюжет превращается в полный бред, — отрубил он.

Мистер Джанкин недовольно покачал головой.

— Ничего не понимаю, — раздраженно бросил он. — Если у нас тот же автор, та же главная героиня и более-менее тот же актерский состав… Прошлая пьеса прошла с огромным успехом. С этой творится непонятно что — ни о каком успехе и речь не идет. Как деловой человек, я спрашиваю вас: в чем дело?

Все молчали.

— Ну что? — продолжал говорить он, повышая голос. — В чем дело? Я хочу знать! Ханслоу, ты сам-то веришь, что твоя пьеса может иметь успех?

— Верю, — коротко ответил Ник.

— Может быть, у тебя есть претензии к актерам? К мисс Чейл, скажем?

— Разумеется, нет. Какие у меня могут быть к ней претензии? — быстро ответил он. — Она выдающаяся актриса. Я лично считаю, что она отлично справляется с ролью.

Серена невольно покачала головой. Видимо, это движение привлекло взгляд мистера Джанкина, потому что он вдруг повернулся и обратился к ней:

— Миссис Ханслоу, вы сегодня были на репетиции. Скажите, с точки зрения обычного зрителя, что можно сказать о постановке? В чем ее проблемы?

Серена подошла к столу и заняла то место, где сидела во время обеда.

— Мы ждем, — напомнил ей Джанкин.

Серена оглядела всех сидящих за столом.

— Ну, прошу вас… — умоляюще обратилась она к ним. — Вы же все сами прекрасно понимаете, в чем дело.

— Что вы имеете в виду? — выпалил Крейн, глядя на нее в упор.

И в эту минуту Серена наконец нашла в себе мужество.

— Я тоже знаю, в чем дело, — тихо сказала она. — Проблема в том… что мисс Коринна Чейл вообще не актриса. Она не умеет играть.

— Серена! — Ник даже вскочил со стула. Потом он повернулся к Джанкину: — Извини, но ты сам понимаешь, не надо ее слушать!

— Нет, подожди минуту, Ханслоу.

Обиженный и насупленный, Ник сел на место.

— Продолжайте миссис Ханслоу. Объясните нам, почему вы так считаете. Наверное, вам известно, что публика придерживается совершенно другого мнения о мисс Чейл.

— Да, я знаю, — согласилась Серена. — Но сегодня, прежде чем идти в театр, я вспомнила свое впечатление от мисс Чейл, когда впервые с ней познакомилась не на сцене, а в жизни. У Ника тогда была вечеринка, и она тоже там была. И я тогда, помню, подумала, что, видно, она очень вжилась в свою роль, потому что весь вечер она вела себя точно так, как ее героиня, миссис Кондерой. И тогда мне пришло в голову, что, может быть, дело обстоит как раз наоборот. Может быть, она играла не миссис Кондерой, а саму себя, Коринну Чейл? Тогда я пошла в книжный магазин и купила там три последние пьесы, в которых она играла. Просмотрев их, любой зритель мог легко убедиться, что, хотя авторы у этих пьес были разные, характер героинь был тот же самый. До сих пор мисс Чейл не приходилось ничего играть — она была на сцене собой. А теперь, когда ей предлагают роль героини, которая не похожа на нее, она не может с ней ничего сделать!

Наступило изумленное молчание. Первым опомнился Пол Крейн. Он отрезал:

— Полный вздор! Простите, миссис Ханслоу. Но нельзя сбрасывать со счетов ее успех… общественное признание, наконец…

— Я не разделяю такого мнения, — сухо произнес Ник. — Серена, прости, но я вынужден настаивать, чтобы ты извинилась за свои слова.

— Нет, подождите минуту, — задумчиво сказал Джанкин. — Я хочу разобраться. Я видел все пьесы, где играла Коринна, кроме одной. Но зато я видел отзывы на нее. Даже помню фразу из одной рецензии: «Типичная роль Коринны Чейл». Знаете, пожалуй, в этом есть своя правда.

В комнате наступила полнейшая тишина, которую нарушало только нервное похрустывание пальцев Пола Крейна.

— Так, — подытожил Джанкин. — В общем, мне все ясно: самый верный способ заработать — надо ставить пьесу, которая подходит мисс Чейл. Первая твоя пьеса, Ханслоу, как раз такой и была. А роль в новой твоей пьесе «Перекатиполе» ей, по общему признанию, не подходит. Вполне возможно, что сама по себе пьеса хороша и ее можно поставить с другим составом. То есть сейчас я должен принять решение, с кем я буду работать — с тобой, Ханслоу, или с Коринной. — Он встал. — Я сообщу вам свое решение завтра утром. Всего доброго.

— Подождите минуту, — вскинулся Пол Крейн. — Знаете, у нас есть и другой выход. Может быть, Коринна захочет сама высказаться. Я бы на вашем месте подождал, что она скажет, прежде чем принимать окончательное решение. — И, не дожидаясь ответа, он нервно выскочил из комнаты, кубарем скатился по лестнице и выбежал из дома, громко хлопнув за собой дверью.

Мистер Джанкин задумчиво проводил его взглядом.

— Переживает! — заметил он.

— Он ставил все пьесы с участием Коринны. Она даже вписала соответствующий пункт в свой контракт, — объяснил Ник. — Естественно, он хочет, чтобы Коринна играла в пьесе.

— Ну ладно, я тоже пойду, — виновато сказал Джанкин Нику и Серене.

— Подожди меня внизу, я сейчас тоже спущусь, — остановил его Ник.

Они ушли вместе, а притихшая Серена осталась сидеть за столом. Скоро она услышала, как Ник поднимается по лестнице. Она встала и заставила себя посмотреть ему в глаза. Лицо его было совершенно белым, глаза — тусклыми.

— В следующий раз, когда тебе захочется выступить в роли ангела-хранителя, прошу тебя, выбери себе не меня, а кого-нибудь другого, — жестко сказал он.

— Но, Ник, я ведь старалась… — попыталась оправдаться Серена, но он только отмахнулся.

— Я скажу, чего ты добилась, — процедил он сквозь зубы. — Теперь Джанкин уверен, что моя первая пьеса была случайной удачей.

— Но это же не так! — с негодованием воскликнула она.

— А вот он как раз считает, что именно так! — Ник в отчаянии махнул рукой. — Да что толку теперь говорить? Теперь можно ставить пять против одного, что он найдет предлог, чтобы выйти из дела. И я его не осуждаю.

— Ник… — Она протянула к нему дрожащие руки, но он повернулся к ней спиной.

— Я ухожу, — грубо бросил он. — И если кто-нибудь будет спрашивать, можешь отвечать, что не знаешь, когда я вернусь.

Он скатился вниз по ступенькам. Серена не возражала. Она ведь хотела помочь и считала, что сказала чистую правду про Коринну. Но получилось так, что она сделала все, чтобы провалить пьесу Ника, и этим окончательно испортила их с Ником отношения.

Она прилегла на диван у окна и зарылась лицом в подушку. Глаза у нее сильно болели, но слез не было.

Ник отсутствовал не так уж долго, всего около часа. Серена услышала, как в двери повернулся его ключ, и замерла, прислушиваясь. Сердце у нее бешено колотилось. Странно, почему он так быстро вернулся? Неужели еще что-то случилось? Но Ник ничего ей не сказал, он просто не стал с ней разговаривать, сразу же пошел к своему рабочему столу, достал из ящика блокнот и, положив его перед собой, стал перечитывать пьесу.

Серена украдкой наблюдала за ним. Она догадалась, что это может значить только одно: на этот раз ему придется уступить. И она ничего не могла с этим поделать. Она не могла даже утешить его.

Он работал не отрываясь, сосредоточенно. Прошел час, другой, третий. Серена делала обычные домашние дела, стараясь поменьше шуметь. Лицо Ника со временем становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец, он в злобе швырнул ручку на стол.

— Все, больше я ничего сделать не могу! — сказал он с отвращением, как догадалась Серена, не ей, а себе. — Да, гордиться тут нечем. — Он прочитал несколько исписанных страниц и невесело рассмеялся. — Какой же я писатель, если не могу сделать такую мелочь?! Да и вообще, кого интересует автор пьесы? Нет, все лавры получают актеры. А автор так — мальчик за сценой, до которого никому нет дела!

Серена промолчала. Что бы она ни сказала сейчас — это только еще больше разозлило бы Ника.

Оба вздрогнули, когда в гробовой тишине заверещал телефон. Ник снял трубку. Некоторое время он молча слушал, потом тихо сказал:

— Да, Крейн. Очень жалко. Надеюсь, ты передашь Коринне, что я очень расстроен. Спасибо. Прощай.

Он медленно пошел обратно к столу и посмотрел на Серену.

— Это звонил, — сказал он выразительно, — наш старый друг Пол Крейн. Он любезно сообщил мне, что Коринна внезапно заболела час тому назад. Они пока не знают, что с ней. В любом случае, скорее всего, она еще не скоро оправится. Наша Коринна устроила старый добрый трюк!

— Ты думаешь, это неправда? — спросила Серена.

Ник рассмеялся.

— Нет, мое наивное дитя, это неправда, — насмешливо продолжал он. — Просто… Крейн передал твои умные замечания Коринне, и она увидела в этом для себя опасность. Она не будет разрывать со мной контракт, зачем! Но если бедняжка Коринна больна — она ведь не сможет играть в «Перекатиполе». И все. Если бы она официально разорвала контракт, это стоило бы ей больших неприятностей. Не нужно иметь богатое воображение, чтобы понять, что завтра скажет поэтом поводу Джанкин.

— Но, Ник!.. — импульсивно воскликнула Серена и умолкла.

— Что? — резко переспросил он.

— Ник, — уже более спокойно заговорила она. — А ты правда… думаешь… что Коринна могла бы сыграть роль Джилл… хорошо?

Он нахмурился и пожал плечами.

— Не знаю. И теперь никогда не узнаю, — сказал он.

— Но ты уверен, что это вообще ее роль? — стояла на своем Серена.

— Не знаю, я же сказал. Мне сейчас не до этого… — Он закрыл лицо руками. — Но я знаю другое — мне пришел конец!

— Нет! — с воодушевлением воскликнула Серена. — Неужели ты не видишь, что для тебя это шанс! Если бы ты продолжал писать пьесы специально для Коринны… ты бы… просто повторял бы себя, свой первый успех. И это становилось бы все скучнее…

— Вот как? А сейчас, как ты думаешь, какое будущее меня ждет? — издевательским тоном спросил он.

— Ну… — она развела руками, — сейчас перед тобой открыты все дороги! Тебе просто нужно найти актрису, которая сможет справиться с ролью Джилл…

— И если мне удастся убедить Джанкина…

— Да не страшно, даже если ты его не убедишь, — горячо доказывала она. — Ник, ты мог бы и сам все это поставить…

— Серена! — Голос его звучал необычно. Это насторожило Серену. — Ты помнишь, когда Джанкин ушел, я просил тебя не совать больше никогда нос в мои дела?

— Да, но… — Она запнулась, потому что от его ненавидящего взгляда ей стало не по себе.

— Так вот, заруби себе это на носу раз и навсегда. — Он словно выплевывал каждое слово сквозь стиснутые зубы. — В обязанности моей жены не входит поучать меня, как мне строить свою карьеру. Если так будет продолжаться, ты вообще ее загубишь в самое ближайшее время! — Он замолчал, тяжело дыша. Вдруг выражение его лица изменилось. — Да, кстати, ты же все-таки моя жена, — вдруг медленно проговорил он. — Мы как-то об этом забыли.

Он медленно пошел к ней. Серена инстинктивно попятилась.

— Нет… нет! — крикнула она.

Но он не обращал никакого внимания на ее протесты. Вернее, он их просто не слышал, потому что схватил ее в объятия и с силой прижал к себе, впившись в ее губы с остервенением, в котором была лишь ярость и ненависть.

Ник вдруг предстал перед ней таким, каким она его еще никогда не видела, — человеком, единственной целью которого было брать от жизни все, не беспокоясь о том, какую цену придется платить за это другим людям.

Чужим человеком…

Глава 8

На коленях у Серены лежала книжка, которую купил ей в дорогу мистер Чанктон. То чувство отупения, которое поселилось в ней со вчерашнего вечера, постепенно проходило, как проходило действие наркоза после удаления зуба. Она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, — кольца на левой руке больше не было. То, что она отдала все кольца мистеру Чанктону, чтобы они хранились у него, свидетельствовало о ее окончательном решении расстаться с Ником. Но все же она ничего не могла поделать с мучительными воспоминаниями.

Сначала ей просто хотелось убежать подальше и поскорее забыть историю своего замужества как кошмарный сон. Но она быстро поняла, что так просто это ей не удастся. Тень Ника всегда будет омрачать ее жизнь. Та наивная и трепетная девочка, на которой женился Ник, теперь умерла.

Серена прерывисто вздохнула. Какой же она была неопытной! Считала Ника своим героем! А он просто-напросто наглый, жестокий эгоист…

Она ушла из дома рано утром, прежде чем Ник проснулся, и поехала прямиком домой к мистеру Чанктону. Она захватила с собой только маленький чемоданчик с самым необходимым. Оказалось, что старого адвоката нет дома. Чтобы не ждать его под дверью, привлекая к себе ненужное внимание, Серена зашла в привокзальное кафе, где сонная официантка принесла ей чашку отвратительного кофе.

Она вернулась к дому мистера Чанктона, когда он собирался завтракать. Когда ее грустный рассказ подошел к концу, он кивнул:

— Итак, как я понял, ситуация такая: ты окончательно решила уйти от мужа — собственно говоря, ты уже это сделала. И теперь ты все-таки хочешь познакомиться с бабушкой и дедушкой, но не говорить им, что ты замужем, так?

— Да, — сказала она едва слышно. — Конечно, вам, наверное, кажется, что я просто хочу воспользоваться… Но понимаете…

— Вовсе нет, — быстро успокоил он ее. — Ты знаешь, молодая девушка в доме, где живут два старых человека, нуждающихся в заботе, думаю, найдет чем заняться. Ты об этом не подумала?

— Нет, я совсем не против, наоборот, я хочу им помочь, — горячо заговорила она. — Мне нужно все забыть и попытаться начать жизнь заново.

— Да. — Эверетт Чанктон в задумчивости помешивал ложечкой кофе. — Но ты хочешь все начать заново уже во второй раз.

— Вы считаете, что я не должна была этого делать? — с трудом выговорила она. — Что мне надо было остаться… и…

Он покачал головой:

— Послушай, деточка, я не могу сказать, правильно ты поступила или нет. Просто я должен напомнить тебе кое о чем… Прежде всего, твой отец не имел никакого права заставить тебя выйти замуж насильно за вашего соседа, ты была уже совершеннолетняя. Но ты впала в панику и решила сбежать из дома. В результате ты познакомилась на дороге с Ханслоу. Таким образом, ваша встреча стала прямым следствием твоего побега. Поэтому… поэтому я прошу тебя тщательнее обдумывать свои действия. Ты готова к возможным последствиям твоего поступка, какими бы они ни были?

— Да. — Она произнесла это без колебаний. — Другого ничего не остается.

— Сознаешь ли ты до конца, — продолжал упорствовать он, — что, уходя от своего мужа, ты берешь на себя всю вину за это?

— Да, сознаю, — устало согласилась она. — Но… я… не могу с ним оставаться, и все!

Больше он ничего не стал говорить. Вместо этого он начал рассуждать о том, как им лучше подготовить к встрече с ней бабушку и дедушку Лоудхэм.

— Я предлагаю сначала им позвонить, — сказал мистер Чанктон, — и сказать, что благодаря тому, что я увидел на выставке твой портрет, мне удалось разыскать тебя. Больше ничего говорить не нужно. Таким образом, тебе не нужно будет говорить им про мистера Ханслоу. Просто скажи, что тебе удалось скопить денег на дорогу от Бодмина до Лондона.

— Да, — слабым голоском прошептала Серена. — Но как мне им объяснить, каким образом познакомилась с Джоном, то есть мистером Дейном?

— Скажи, что просто пошла в агентство и оказалось, что как раз такой тип, как у тебя, им нужен. Придерживайся самой простой истории, — посоветовал ей мистер Чанктон, — так легче будет запомнить. Теперь еще вот что. Твои родственники живут в Дорсете. Туда можно доехать поездом. Он отходит в одиннадцать тридцать, так что я им позвоню прямо сейчас.

— Да, пожалуйста, — попросила Серена, и тут взгляд ее упал на кольца. — Да, и еще прошу вас, мистер Чанктон… — Она быстро сняла кольца и протянула мистеру Чанктону. Он без слов открыл маленький стенной сейф и положил их туда.

«Вот и конец моему замужеству», — подумала Серена, когда дверь сейфа с легким лязгом закрылась.

Домик в Барфилде, где жили ее родственники, очень понравился Серене. Дом был невелик, и по всему было заметно, что его хозяева совсем не богачи. Но Серена сразу влюбилась в изысканные гобелены и старые ковры на полу.

Родители матери встретили Серену со всем радушием. Но когда мистер Чанктон привел ее в гостиную, она заметила, что старики держатся за руки, и догадалась, что ее визит для них был все-таки тяжелым испытанием. Их взгляд сразу упал на кольцо матери, которое носила Серена, а Серена сразу заметила фотографию матери, стоявшую на секретере.

Почти сразу же их пригласили к столу — это сделала угрюмая служанка, которая открывала им дверь. Миссис Лоудхэм обратилась к Серене.

— Ее зовут Эллен, — сказала она, имея в виду служанку. — Она у нас работает уже четверть века. Поступила как раз перед тем, как… — Губы у старушки задрожали, и Эллен быстро вставила:

— Я знала вашу мать, мисс Серена, вы на нее очень похожи.

— Да, конечно, — осторожно сказала Серена. Мирная тишина, неторопливая жизнь этого дома подействовали на нее благотворно, заставив забыть о мире, откуда она пришла.

После обеда, несмотря на протесты стариков, мистер Чанктон стал собираться.

— У меня сейчас очень много работы. К тому же вам удобнее будет получше познакомиться друг с другом, если я не буду вам мешать!

Они начали бурно возражать, но после его ухода действительно легкая натянутость, которая оставалась между Лоудхэмами и Сереной, сразу исчезла.

— Милый Эверетт, — вздохнула миссис Лоудхэм. — Он такой предусмотрительный. И так часто бывает прав. Ну конечно, не всегда. — В глазах старушки мелькнула веселая искорка. — А теперь идем. Я покажу тебе твою комнату.

Они стали подниматься по старомодной винтовой лестнице. Дойдя до верха, бабушка остановилась.

— Дорогая, ты не представляешь, как мне трудно стало в последнее время подниматься по лестнице! — заметила она, но без намека на жалобу. — Подумать только, когда Ричард впервые привез меня сюда, я поскользнулась и упала. Хорошо, что он стоял внизу и успел меня поймать.

Она открыла дверь в комнату и пригласила Серену войти.

— Это комната твоей матери, — тихо сказала она. — Она осталась точно такой, какой была при ней.

Серена стала озираться. Было видно, что каждый предмет обстановки был выбран тщательно и с любовью.

— Как красиво! — восхищенно произнесла она, сразу вспомнив обстановку в ее родном доме на ферме: обшарпанную старую мебель, скрипучие половицы и протертые до дыр половики, и воскликнула: — Не представляю, как мама могла!.. — Она запнулась, увидев, как исказилось болью лицо старой женщины.

— Как она могла бросить нас и… свой дом? — договорила миссис Лоудхэм за Серену. — Да, сначала у меня это тоже не укладывалось в голове. Может быть, мы были с ней слишком строги. — Миссис Лоудхэм печально покачала головой. — Не знаю… я так часто думала об этом, но никогда не могла этого понять.

Она не расспрашивала Серену об отношениях ее родителей, и Серена была ей за это благодарна.

— Да, трудно представить, что твой ребенок уже сам стал родителем. К тому же я всегда боялась… Понимаешь, дорогая, мы с твоим дедушкой были и остаемся друг для друга всем. Мы очень старались, чтобы твоя мама никогда не чувствовала себя лишней в нашей семье. Думаю, нам это удалось… Но все равно, она выросла очень чувствительной. С одной стороны, она так мало знала жизнь, поэтому в своих представлениях о людях, особенно мужчинах, руководствовалась тем, что видела дома. Она никогда не сталкивалась в мужчинах ни с чем, кроме преданности и тонкости. Поэтому сделала вывод, что все мужчины таковы. Обычно молодые люди боятся, что старшие будут мешать им жить по своему вкусу, и зачастую боятся вполне справедливо. И вот она… пошла туда, куда позвало ее сердце. — Грустный голос бабушки замер.

Серена присела на кровать и взяла старую даму за руку.

— Пожалуйста, прошу вас, не расстраивайтесь так, — нежно сказала она. — Она была такой хорошей матерью и все прекрасно понимала. Я уверена, что, какая бы причина ни удерживала ее от примирения с вами, это была не обида.

Миссис Лоудхэм сжала ее руку.

— Благослови тебя Бог, дитя мое! — с благодарностью прошептала она, а потом весело сказала: — А теперь расскажи мне о себе, деточка. Эверетт нам кое-что рассказывал, но вкратце. А мне интересно узнать все от тебя самой. Расскажи мне, чем ты любишь заниматься, и вообще, какие у тебя вкусы и пристрастия в жизни? Расскажи мне все… есть ли у тебя кто-нибудь…

Серена не хотела обидеть добрую старушку, но в то же время понимала, как нелегко будет ей пройти через эти расспросы, не сказав ничего лишнего. В этот момент снизу, к ее облегчению, раздался голос деда:

— Мадлен! Дорогая, ты не можешь спуститься? Никак не найду мои очки…

Миссис Лоудхэм ласково рассмеялась:

— Вечно он теряет очки — на моей памяти он никогда их еще не мог найти сам. Странно, правда, — такой ученый человек, а такой растяпа. Иду, Ричард! — крикнула она.

Оставшись одна, Серена подошла к окну и постояла, глядя в сад. Наверное, ее мама когда-то часто так стояла и видела то же, что видит сейчас она: деревушку, утопающую в зелени, а по другую сторону — Лондонское шоссе. Но шоссе было довольно далеко от дома, так что шум от дороги сюда почти не доносился. А позади длинного ряда домов виднелись мягкие контуры дальних холмов.

Серена вздохнула. Она никогда еще не видела ничего подобного. Это было не похоже ни на дикую глушь Бодмина, ни на бурлящие, шумные улицы Лондона. Здесь было так тихо, так спокойно. Здесь она сможет забыть свое прошлое и выстроить будущее, которого не надо бояться.

Она скоро убедилась, что не так трудно оказалось забыть ту, прежнюю Серену, которая любила Ника. Здесь все были к ней так добры и приветливы. Ей помогало сознание, что здесь, в этом тихом уголке, Нику просто нет места.

Однако, не прожив в Барфилде и двух недель, однажды утром она вдруг увидела именно Ника!

Разумеется, Ник оказался в Барфилде не случайно. Нельзя сказать, чтобы розыски Серены дались ему легко.

Когда он в первый раз понял, что Серена от него ушла — а короткая записка, которую она оставила, не допускала никаких сомнений в этом, — он был так поражен, что даже не мог ясно соображать.

Серена — и вдруг ушла! Этого просто не могло быть. Он машинально сделал себе чашку крепкого кофе и залпом проглотил ее в надежде, что от этого в голове у него прояснится. Мало-помалу его недоумение сменилось обидой и возмущением.

Ник совершенно ясно понимал, почему она ушла. Он знал, что должен благодарить за это только себя. Конечно, он был свиньей, поступил с ней гнусно, но, черт возьми, он готов извиниться! Стоит ему извиниться — и груз вины сразу упадет с его плеч. Но Серена больше не могла услышать его извинений.

Он не имел ни малейшего представления, где она может быть.

Напряженную тишину вдруг разорвал телефонный звонок. Ник опрометью кинулся к телефону и схватил трубку:

— Алло! — крикнул он. Конечно, это Серена! Сейчас она ему все объяснит.

Но нет, это была не Серена. Звонил мистер Джанкин — он был возбужден не меньше Ника.

— Ник, это правда, что у Коринны приступ аппендицита? — гаркнул в трубку Джанкин.

— Что? Кто? А… Коринна! — Ник потряс головой, чтобы разогнать дурман. — Мне кажется, что вряд ли, но такова официальная версия. В любом случае на вчерашнем спектакле ее заменили дублершей.

— Да знаю, знаю! Мне уже кто только об этом не докладывал, — нетерпеливо перебил его Джанкин. — Ну так вот: ты знаешь, что она имела колоссальный успех?

— Что! — не поверил своим ушам Ник.

— Да, представь себе! Она играла, разумеется, совершенно иначе, по-своему. Но случилось нечто поразительное. Эта… как ее… там, не помню… — спутался Джанкин.

— Мэри Манаккан, — подсказал ему Ник.

— Да! Так вот, она не пыталась подделываться под Коринну. Она решила эту роль совершенно по-своему. И зал буквально аплодировал ей стоя. Представляешь?

— Вот это да, — прошептал озадаченный Ник. — А ведь я совершенно случайно поставил ее в дублерши. Кто бы мог подумать, что она на такое способна? А в чем разница, Джанкин? Тебе никто не говорил?

— Говорят, что она играет намного сдержанней. Ей удалось достоверно сыграть, что она кипит от гнева, но сдерживается из последних сил. Это производит колоссальное впечатление.

— Вот так штука! — Ник взъерошил и без того лохматые волосы. — Джанкин, ты понимаешь, этого я и хотел от главной героини! Этого-то я и пытался все время добиться от Коринны!

— Ну что ж, если у Коринны на самом деле аппендицит… — без малейшего сочувствия к ней сказал Джанкин.

— Не важно, есть у нее аппендицит или нет, — отмахнулся Ник. — Теперь ты видишь, что главная наша задача — оставить все как есть и не вносить никаких изменений. Коринна никогда не сможет сыграть эту роль так, как нужно.

— Она может попытаться… если поймет, что слава достается другой актрисе, — предположил Джанкин.

Ник рассмеялся:

— Дорогой мой, Коринне никогда не придет в голову, что какая-то дублерша может всерьез соперничать с ней. В худшем случае она решит, что мы подстроили это специально.

— Да, ты, пожалуй, прав. А знаешь. Ник, что я заметил? Эта Мэри немного напоминает твою женушку.

— Не знаю, — придушенным голосом ответил Ник. — Мне это как-то не приходило в голову. Впрочем, да, как будто есть некоторое сходство.

— Я тебе точно говорю.

— Да, — отрезал Ник и положил трубку. Он не мог сейчас ни с кем говорить о своей жене.

В душе у него почему-то были пустота и разочарование. Чтобы насладиться вполне радостью от приятной новости, надо было с ней с кем-то поделиться. Чтобы можно было сказать: «Ты представляешь, что случилось?..» Когда-то он мог сказать это Джону. Он отозвался бы на эту новость от всего сердца и порадовался вместе с ним.

Что ж, раз на то пошло, он мог бы сейчас зайти к Джону и все рассказать ему. Или позвонить. А что такого? Он уже поднял было трубку, но потом положил ее.

Нет, Джон не тот человек, который ему сейчас нужен. Конечно, он выслушает его со вниманием. Но он не сможет оценить эту новость по достоинству, потому что не знает, через что Нику пришлось пройти. А Серена знала это…

И Нику вдруг вспомнилось замечание Джанкина насчет сходства Серены с Мэри Манаккан. Это было очень верное наблюдение. Значит, главная героиня «Перекатиполя» была списана с Серены?

Забыв про все на свете, Ник задумчиво сел за рабочий стол. Значит, Серена похожа на Джилл… Нет, скорее наоборот — это Джилл похожа на Серену. А он не понимал, насколько Серена повлияла на него…

Получается, что она стала частью его самого. А он, дурень этакий, думал, что их ничто не связывает, кроме легкой симпатии.

Ник вскочил. Невероятно, но это правда! Он любит Серену. Да, любит, и она нужна ему!

И при этом он понятия не имеет, где ее искать.

И тут вдруг из недавнего прошлого до него донесся глубокий ленивый голос Коринны: «Странно, а я готова была поклясться, что Серена по уши влюблена в Джона».

Кулаки Ника медленно сжались. Джон! Как же он сразу об этом не догадался?! К кому еще могла уйти Серена?

Он торопливо натянул пиджак и побежал к Джону в мастерскую.

Джон сам открыл на его нетерпеливый стук. Он был, как всегда, в старой испачканной блузе, с всклокоченными волосами, весь перемазанный красками.

— Привет! — радушно сказал он. — Что-то ты сегодня с утра пораньше. Эй, что с тобой?

Ник, не говоря ни слова, оттолкнул его от двери и вбежал в большую светлую комнату. Он яростно оглядывался вокруг, словно искал кого-то. Потом он обернулся к Джону.

— Где она? — спросил он страшным голосом. — Говори, врать бесполезно! Я все знаю! Она у тебя?

— Кто? — растерянно спросил Джон.

— Хватит притворяться! — завопил Ник. — Серена, кто же еще! Она от меня ушла!

— Ник! — взволнованно перебил его старый друг. — Выслушай меня! Я ничего не знал. Я был бы рад, если бы она пришла сюда, но ее здесь не было. Можешь сам посмотреть…

Кинув на него подозрительный взгляд, Ник проверил все комнаты в квартире. Серены здесь не было.

— Так, хорошо. Допустим, ее здесь нет. Но ты наверняка знаешь, где она, — продолжал настаивать он.

— Нет, — покачал головой Джон. — Не знаю.

— Она оставила мне записку. — Теперь уже Ник так забеспокоился, что скрывать что-либо было бессмысленно. — Там она писала, что не собирается возвращаться домой в Бодмин. Но вполне может быть, что она написала это нарочно, а на самом деле уехала туда!

— Ты совсем спятил! — возмутился Джон. — Ты же знаешь Серену — она никогда не врет. Раз она так написала — значит, так оно и есть.

— Тогда нам больше негде ее искать, — сказал Ник безнадежно.

Джон положил ладонь ему на плечо. Ник ничего ему не рассказывал, и он не знал толком, что у них произошло, но он совершенно искренне сочувствовал ему, потому что сам любил Серену.

— Слушай, Ник, мы ее обязательно найдем, — сказал он, стараясь говорить как можно увереннее. — В конце концов, должен же найтись какой-нибудь ее след?

— Раньше с ней такое уже случалось, — мрачно заметил Ник. — Она опять сбежала…

— Черт возьми, — задумался вдруг Джон. — Мне почему-то кажется, что было что-то такое, но ни как не могу вспомнить что…

Память вернулась к нему только через неделю. Как-то ночью он разбудил Ника телефонным звонком.

— Вспомнил! — возбужденно заговорил он. — Помнишь, на моей выставке один старый чудак заинтересовался портретом Серены?

— Да, я сам Серене об этом рассказывал…

— Так вот, он потом приходил ко мне. Он сказал, что знал когда-то мать Серены, даже был с ней помолвлен какое-то время, и сразу уловил в Серене сходство со своей бывшей невестой. И вот он захотел найти Серену потому что оказалось, ее бабушка и дедушка — то есть родители ее матери — до сих пор живы! Не представляю, как я мог об этом забыть! Она наверняка поехала к ним!

— Странно, но Серена мне ни словом об этом не обмолвилась, — недовольно пробурчал Ник.

— Да, я знаю. Серена тогда сама еще не знала, хочет ли с ними познакомиться.

— Понятно. Короче — где они живут? — оборвал его Ник.

— В Дорсете, в деревушке под названием Барфилд. Больше я ничего не знаю, — виновато закончил Джон.

— Этого достаточно, — буркнул Ник. — Спасибо, Джон. Я поеду туда.

Так и получилось, что Ник и Серена столкнулись посередине деревенской улицы.

Он заметил ее первым, и сердце его сильно забилось. Почему же он раньше не понимал, как она ему дорога и как желанна?

Он мягко сказал:

— Серена, дорогая! — и только тут она его заметила.

Она не смогла скрыть страха и — Ник должен был себе в этом признаться — даже отвращения. Она отшатнулась от него, но он не собирался сдаваться без боя.

— Серена, милая, не бойся меня, — как можно нежнее сказал он. — Я просто хочу с тобой поговорить…

Серена отвела взгляд.

— Поговорить? — спросила она безразлично. — Что ж, хорошо… но это ничего не изменит…

— Это мы еще посмотрим!

Ник пошел вслед за ней по дорожке, которая вела в открытое поле. Они отошли подальше от улицы.

— Этого достаточно? — машинально спросила она.

Он кивнул.

— Да, отлично, — сказал он, не зная, с чего начать разговор. — Серена… я должен был приехать…

— Вот как? — Она говорила так, словно он был всего лишь ее случайным знакомым. — Почему же?

— Потому что я понял, что вел себя как дурак… — Он попытался взять ее за руку, но она быстро убрала ее за спину. — Серена, Серена, пожалуйста, не надо! — взмолился он. — Неужели ты… неужели ты не можешь меня простить?

— Какое это имеет значение — прощу я тебя или нет? — тихо спросила она, опустив голову.

Ник поморщился, как от боли.

— Для меня — большое, — ответил он также тихо. — Я очень хочу, чтобы ты простила меня, Серена. И… вернулась ко мне.

— Нет! Никогда! Ни за что в жизни! — Она отчаянно замотала головой.

Он обнял ее одной рукой за плечи и, несмотря на ее сопротивление, прижал к себе.

— Дорогая, ну прошу тебя, пожалуйста! — страстно умолял он. — Дай мне возможность все исправить!

На мгновение ему показалось, что она сдается. Но она, упершись руками ему в грудь, яростно вырывалась из его объятий.

— Зачем тебе это, Ник? Зачем ты приехал? — спрашивала она, задыхаясь.

— Как зачем? — Он засмеялся ей в лицо. — Потому что я люблю тебя! Потому что я не могу без тебя жить!

На мгновение время замерло. Потом ловким движением Серена вырвалась из его объятий.

— Нет, Ник! Нет!

— Но почему — нет? Дорогая моя девочка, не бойся ничего…

Но Серена покачала головой с такой решимостью, что одно это движение не оставляло ему никаких надежд.

— Нет, я не могу этого сделать, — сказала она холодно. — Уже поздно!