Белые волки. Часть 3. Эльза

Где-то на Раскаленых Островах Тридцать пять лет со дня затмения

— Ну пожалуйста, ну разреши мне тебя укусить, — капризно протянула Северина, нежась на бамбуковом шезлонге в широкой тени террасы, пока молоденькая рабыня разминала с ароматическими маслами пальчики ее ног.

Она приспустила с носа очки от солнца, глядя на мужа, который развалился в соседнем шезлонге, потягивая коктейль из бокала, и не без удовольствия наблюдал, как пальмы качают листьями на морском берегу.

— Нет, дорогая, и не проси, — за обманчивой улыбкой Яна крылась его обычная непреклонность, — мне только не хватало каждый месяц в полнолуние на сутки выпадать из жизни. Кто будет вести бизнес в это время, а?

— Ну Эльза же мне писала, что Алекс работает над изобретением какого-нибудь эликсира или заклинания этих, как их там, истинных, чтобы уменьшить зависимость бурых от фазы луны.

— Вот когда он изобретет этот эликсир или заклинание, вот тогда и поговорим. А пока — нет.

— Ну ты совсем меня не любишь, — Северина пустила в ход всю тяжелую артиллерию, то есть надула губки и притворилась обиженной.

— Конечно, я тебя не люблю, — не стал спорить Ян. — Вот эта вилла на теплом океанском берегу, которая стоила мне кучи денег, целый штат слуг и рабов, твоя личная яхта, твои платья и украшения, которые я покупаю тебе каждую неделю — это все прямое доказательство моей к тебе холодности и презрения.

Она еще больше скорчила гримаску, а затем они оба рассмеялись. Северина взяла руку мужа, поцеловала ее, с любовью заглядывая в глаза.

— Ладно-ладно, старый хрыч, но рано или поздно я все равно тебя уговорю. Я умею добиваться того, что мне нужно.

Он приподнял бровь.

— Попробуй, волчица.

Северина бросила лукавый взгляд на занятую делом рабыню и коварно ухмыльнулась.

— И я даже знаю как. Что, если сегодня в спальне я немного поиграю с этой девочкой, а ты посмотришь?

Ян тут же заерзал в своем шезлонге и облизнулся.

— А может, это я с ней поиграю, а посмотришь ты?

— Может…

Взгляды, которыми они обменивались, становились все горячее, воздух между ними накалялся сильнее, чем в полдень на песчаном берегу, и неизвестно, чем бы все закончилось — а подобные ситуации заканчивались обычно тем, что хозяин виллы тащил свою жену в спальню, прикрикивая на рабов, чтобы не путались под ногами, — но в этот момент в кустах цветущей розалии раздался треск, и на дорожку перед террасой выскочил каурый лохматый пони. Следом за животным бежал раб-конюший, а ездоком оказался юный белый волк.

Мальчик легко соскочил с пони и взбежал по ступеням к матери. Она невольно залюбовалась его стройной фигуркой, черными густыми волосами и гладким благородным лицом — от отца он взял самое лучшее.

— Ты видела, как я научился, мама? В следующий раз попробую взять барьер повыше.

В этом был он весь: всегда стремился делать что-то больше, выше или лучше, чем умел до этого. Учителя, приглашенные на виллу, не могли на него нахвалиться, но Северина понимала, что даже если бы он родился ленивым и глупым, она бы все равно без ума любила его.

— Пожалуйста, только не надо рисковать, Марсель, — попросила она сына, — еще не хватало, чтобы ты сломал себе шею.

— Ничего он себе не сломает, — тут же возразил ей муж, а мальчику подмигнул: — Давай, сынок, ты же волк, ловкий и сильный. Я верю, что у тебя все получится.

— Где ты так перемазался? — спохватилась Северина. — Иди умойся. Нет, сначала иди, я тебя обниму и поцелую.

Мальчик скривился.

— Дядя Ян, скажи маме, зачем она постоянно меня тискает и зацеловывает, как девчонку? Я — мужчина.

— Вот если ты мужчина, значит относись с пониманием к чувствам матери и терпи, — Ян умел одинаково справедливо относиться к обоим своенравным членам своей семьи. — Она — слабая женщина, а женщин надо беречь и носить на руках.

— Ну родите вы уже мне сестренку и целуйте ее, — проканючил мальчик, но тем не менее послушно подошел к матери и позволил себя обнять и поцеловать.

Получив свободу, он резво убежал в дом.

— Слышал? — приподняла бровь Северина. — Он хочет сестренку. И я тоже хочу еще много-много детей. Ну дай тебя укусить, а, Ян?

— Я подумаю, — ловко ушел тот от ответа.

Северина вздохнула и посмотрела в сторону, куда убежал сын.

— До сих пор не верю, что я сумела сохранить его, — с грустью произнесла она. — Иногда по ночам просыпаюсь от кошмара, что снова лежу на полу в своей спальне, после того как карга Ирис ударила меня магией, и умираю. Интересно, кто же был тот человек?

Ян только пожал плечами. Истинного они так и не нашли. Просто в момент, когда Северина уже почти простилась с жизнью, в комнату вошел какой-то старик в черной шляпе и представился знахарем. Он присел возле умирающей, положил руки на ее грудь, из-под ладоней разлилось слабое свечение, а затем черное, пожирающее плоть волчицы пятно словно втянулось в них и исчезло. Беременность тоже удалось спасти. Пока Северина и Ян от радости плакали в объятиях друг друга, старик испарился, как будто его и не было.

— Раньше я считала, что Димитрий планировал наказать меня этим ребенком, — задумчиво проговорила Северина, — а теперь все больше склоняюсь к мысли, что он дал мне его, чтобы облегчить страдания. Вся моя привязка, вся моя нерастраченная любовь перекинулись на сына, и теперь, когда Димитрий погиб, я вспоминаю его со светлыми чувствами, простила все наши былые ссоры, и ощущаю себя свободной от него. Частичку Димитрия я всегда буду любить в его ребенке, и большего мне теперь не надо.

Она быстро взглянула на мужа.

— Прости. Тебе, наверное, неприятно это слышать?

— Ну почему же? — Ян тоже стал задумчивым. — Наверное, мы с тобой, волчица, оба любим в нашем ребенке одно и то же. И нашли одинаковое утешение после потери.