Беременность в подарок

Глава 11

Я замираю в центре комнаты. Меня охватывает растерянность.

— Сейчас приду, — смеется Захар.

Хочу уже скинуть, но заставляю себя этого не делать. Вспоминаю отель.

— Извини. Так, чтобы ты там ничего себе не придумала и не скрылась опять, говорю сразу, что это жена друга.

Неопределенно мычу.

— Понятно.

— Юль, я серьезно, — голос и правда становится серьезным — решили собраться с мужиками после трудовых будней.

— Я верю.

Он замолкает. Как будто о чем-то задумывается.

— Так, давай я завтра за тобой заеду, и мы кое-что обсудим? Не по телефону. Не хочу по телефону.

— Хочешь, чтобы я умерла от любопытства?

Захар тихо смеется, и этот смех пробуждает дрожь. Вот как он так на меня действует? Обычный его смех — и я готова превратиться в лужицу.

— Не-е-е-е-ет, я совершенно точно не хочу, чтобы ты умирала от любопытства. Но не хочу обсуждать это вот так. Не видя тебя.

Приходится смириться. Хотя внутри все замирает в ожидании. Интересно, что именно он хочет обсудить?

— Хорошо, буду ждать встречи.

— Целую, Красная Шапочка. Точно не приедешь? — его голос становится настолько проникновенным, что снова во мне просыпается желание сорваться с места.

Но тошнота напоминает о себе. И моментально эта мысль растворяется под натиском прелестей беременности.

— Точно. До завтра.

Отключаюсь. Пока Захар меня не додавил.

Интересно, о чем он со мной хочет поговорить?

Весь день как на иголках, постоянно смотрю на время и мысленно умоляю стрелки двигаться быстрее.

Но не работает, а я никак не могу сосредоточиться. Постоянно думаю, о чем же будет разговор с Захаром. Что такого он хочет обсудить, что решил при личной встрече?

Едва на часах появляется цифра восемнадцать, я подскакиваю и выглядываю в окно. Машины Захара нет. И это слегка меня тормозит. С чего вдруг я так рвусь к нему?

Нужно как-то справляться со своим рвением и спокойнее относиться к нашим встречам!

Но тут взгляд цепляется за знакомую фигуру. Мужчина выходит из машины, на этот раз белоснежной, и облокачивается на капот. Запрокидывает голову, и мне в какой-то момент кажется, что он сразу же видит меня.

Снова решил, что я за ним шпионю. Отскакиваю от окна и прислоняю прохладные ладошки к щекам.

Одеваюсь в ускоренном режиме. Не хочу задерживать Захара. Не хочу, чтобы он ждал. Не люблю я в эти игры играть.

Мариновать. Хитрить. Хочется быть самой собой и не изображать девушку, которая на завтрак питается мужскими сердцами.

Но я заставляю себя замедлить шаг перед выходом.

Пока спускалась, успел начаться снег. И теперь приходится прятаться под капюшоном, чтобы не простудиться.

Нахожу глазами Захара и чуть ли не спотыкаюсь.

Стоит весь такой красивый. Снежинки в волосах запутаны, сам щурится, смотрит прямо на меня. Глаз не сводит.

Расправляю плечи и изображаю уверенность, хоть за ребрами колотится сердце. Подхожу к Захару, и он тут же сгребает меня в объятия.

— Привет, — выдыхает в губы, дарит тягучий поцелуй, — как день прошел?

— Долго, — шепчу первое, что пришло на ум.

Правду, конечно же.

Захар хмыкает.

— Я тоже ждал встречи, Красная Шапочка.

Морщу нос.

— Может, хватит меня так называть?

Захар выгибает бровь. Мотает головой, и с его волос на меня падают снежинки.

— Так будет слишком неинтересно. Просто Юля, — недовольно морщит лоб, — а так — изюминка.

Сверкает глазами и подмигивает.

И мне мысленно приходится согласиться. Это придает нашим зарождающимся отношениям какую-то отличительную черту. Особенность.

— О, Волчара, какими судьбами? — за спиной голос шефа.

Вжимаю голову в плечи и прикрываю глаза. Захар видит мои потуги слиться с ним и прижимает к себе сильнее.

— Да вот, у тебя тут девчонки красивые, прибрал к себе в пещеру. Решил одну украсть.

— Кого это? — голос Сергея Витальевича звучит грубовато.

— А что, какие-то под запретом твоим личным? — стебется Захар, а мне хочется укусить его за шею, которая открывается в вороте рубашки.

— Ты бы свои подъе… — откашливается босс, — подколы засунул себе куда подальше.

Захар продолжает издеваться над боссом, а мне самой становится интересно, за кого это он так переживает. Наш неприступный шеф.

Помню, он всегда был против служебных отношений.

— Да реально, Серега, ты чего в стойку-то встал? Я же только одну. Юлю, которая свадьбу Назара оформляла.

За спиной слышится облегченный выдох Сергея Витальевича, от которого у меня на лоб лезут глаза.

Вот это да…

Адке рассказать, что, по ходу, шеф с кем-то из наших шашни крутит — Адка поржет.

— Хорошего вечера вам, — наконец-то отходит шеф, а я выдыхаю.

Захар отпускает меня.

— А что ты так напряглась? Стыдишься, что ли, меня? — притворно грозно хмурится.

— Не привыкла выставлять личную жизнь напоказ, — пожимаю плечами.

Захар окидывает меня задумчивым взглядом и хмыкает.

— Ну, ну. А может, есть что скрывать?

Вскидываю на него взгляд и вижу, что он просто шутит. В уголках глаз прячутся лучики от улыбки.

— Конечно, у меня гарем, вот сейчас выбираю младшего мужа, — решаю поддержать его шутку.

— А чего это младшего? — возмущается. — Я хочу быть старшим и главным.

— Ну не знаю, — постукиваю себя по подбородку, изображая задумчивость, — это надо заслужить.

— Я тебе сейчас так заслужу, сесть не сможешь, — смеется.

Надуваю губы.

— Какие мы строгие. Ты долго меня морозить будешь на улице? — ежусь.

Открывает дверь и подталкивает меня в салон.

— Теплее? — нажимает на кнопки на панели, и я чувствую, как сидение начинает теплеть.

Угукаю.

— Новая машина? — осматриваю салон.

— У меня их много, — равнодушно пожимает плечами Захар, — могу и тебе одолжить.

— Я не умею водить, — мотаю головой, — пробовала один раз, но как-то не задалось.

Бывший пытался меня научить, но закончилось тем, что он наорал и обозвал меня тупицей, когда я наехала на бордюр.

— Ну, значит, побуду твоим водителем, — трогаемся с места.

Меня окутывает приятное тепло, и веки становятся тяжелее. Вообще, усталость стала как-то ощутимее в последние дни.

Видимо, беременность выжимает все силы. Но я очень даже не против, если это полезно для малышей. Готова отдать им всю себя.

И да, я осознала в один миг, что я хочу стать матерью! Хочу! Даже если Захара не будет. Я стану самой лучшей мамой для малышей.

Но я все же надеюсь, что Захар будет…

Глаза открываются через раз, хоть я и стараюсь держать их открытыми.

— Кажется, ещё немного — и я усну.

Захар бросает на меня быстрый взгляд.

— Не боишься, что увезу куда-нибудь к себе в пещеру и не выпущу?

Мотаю головой не отрывая затылка от подголовника. Довольно жмурюсь. Хорошо и тепло. И рядом мужчина, который нравится.

— Не-а, не боюсь.

Захар выгибает брови.

— А что, так можно было? — его лицо вытягивается от удивления.

Смеюсь и толкаю его в бок.

— Смотря какие цели ты преследуешь, Серый Волк.

Он хмурится, и между бровями появляется небольшая складочка.

— Ну как? Сожрать, конечно же. Можно и не один раз.

— Фу-у-у-у-у, — морщу нос, — меня сейчас стошнит. Каннибалы не в почете.

Доезжаем до набережной.

— Предлагаешь прогуляться? — смотрю на медленно бредущие по набережной парочки.

— Против? — поворачивается ко мне лицом.

— Нет, совсем не против.

Захар хмыкает.

— Да расслабься, какой погулять? По юности нагулялся, когда денег не было.

— А сейчас ты стал слишком стар и теперь только в випках сидишь?

Захар наклоняется ко мне почти вплотную и всматривается в глаза. Словно хочет что-то увидеть. Прочитать меня.

— А сейчас, — копирует он мой тон, — у меня достаточно финансов, чтобы пригласить понравившуюся девушку, куда я захочу.

И опять деньги. Куда бы ни повернул разговор, Захар постоянно пытается показать, что он состоятельный. Но это и так видно: по его одежде, машинам, поведению.

Да мне это и не важно, сколько у него там денег. Я не за этим с ним познакомилась.

— Рада за тебя.

Кивает на высокое здание:

— Вон там, на крыше, крутой ресторан. Предлагаю полюбоваться видом на наш любимый город.

— А, я слышала про него. Ещё не доводилось там побывать, но очень интересно. Пригодится для работы.

Тянусь к дверной ручке, но Захар перехватывает меня и дергает на себя.

— Ещё один поцелуй, — впивается в мои губы.

Сразу же погружаюсь в ласку, теряя все связные мысли. Не нахожу сил сопротивляться. Да и нужно ли это делать?

Отрываюсь первая, когда не могу уже дышать от его натиска.

— Пойдем? — не даю ему сориентироваться и выхожу из машины.

Слышу недовольный рык в спину:

— Не даешь джентльменом побыть, — выходит следом и разминает плечи.

А я снова даю себе возможность засмотреться на его фигуру: красивый разворот плеч, узкие бедра, плоский живот, который вырисовывается под черной рубашкой.

Мать моя, и за что мне такой подарок?

— Кажется, ты меня сейчас тоже в мыслях уже солью посыпаешь, — ржет этот гад и переплетает наши пальцы.

Боже, такими темпами я через парочку встреч втрескаюсь по полной.

Садимся за столик, и у меня перехватывает дух: перед глазами весь город как на ладони.

— Круто, — удивленно выдыхаю, всматриваясь вдаль, — красота какая. Надо будет советовать молодоженам. Им должно понравиться.

Захар молчит, и я поворачиваюсь к нему. Он как-то задумчиво потирает подбородок и не сводит с меня потемневшего взгляда.

Теряюсь при виде его серьезного лица. Начинаю неуверенно ерзать в кресле.

— Ты чего? — решаю нарушить молчание между нами.

Захар моргает, и серьезность слетает. На лице снова обольстительная улыбка.

— Нравится? — кивает на окно.

— Да, очень захватывающе.

— Я рад.

К нам подходит официант. В этот раз мне кусок в горло не лезет и я ограничиваюсь салатом и фруктовым чаем.

— Юль, — Захар облокачивается на стол и прикусывает нижнюю губу.

Вопросительно выгибаю бровь. Даю понять, что я его внимательно слушаю.

— О чем я хотел поговорить с тобой, — он сцепляет пальцы в замок.

— О чем? — эхом повторяю, и внутри меня появляется волнение.

Сердце ускоряется. Ладони потеют, и я пытаюсь незаметно вытереть их о юбку. Мне перестает нравиться разговор.

Какое-то напряжение взрывается в воздухе.

Захар будто бы о чем-то вспоминает и тянется в карман.

— Это тебе. Ну, телефон ты отвергла. Подумал, может, такое понравится.

Небольшая коробочка с логотипом известной ювелирной компании.

— Открывай, что ты растерялась?

Прокашливаюсь. Медлю.

— Юль, я же старался, выбирал. А ты сейчас меня обижаешь своими сомнениями.

Ну да… как будто мне впервые подарки дарят. Пересиливаю себя и беру коробочку в руки. Кручу, изучаю.

Резким движением открываю и распахиваю рот от удивления.

Браслет. С замочком. Довольно массивное изделие, но такое красивое, что глаз не оторвать.

— Нравится? — отслеживает мою реакцию.

Не могу произнести ни звука и просто киваю.

— Захар, я не могу принимать такие дорогие подарки.

Он цокает.

— Посмотри на меня, — дергает меня за подбородок, встречаемся глазами, — можешь. Я хочу показать тебе свою симпатию. Могу только вот так пока. Возьми, пожалуйста.

Прикусываю губу.

— Ну что мне перед тобой на колени встать, чтобы ты взяла?

Усмехается, а я в панике мотаю головой.

Бред какой.

— Спасибо, — все же нахожу в себе силы выдавить благодарность.

— Так-то лучше. Давай помогу надеть, — берет украшение, и я протягиваю руку.

Ловко справляется с застежкой, как будто делал это не один раз.

— Так вот, — продолжает, а я сосредотачиваю взгляд на нем, — я хотел сразу все обговорить и прояснить.

Сглатываю. В горле образуется неприятный ком.

— Что именно?

— Наши отношения.

Вздергиваю бровь.

— А они есть? — отстреливаю ответ.

Прояснить, оно, конечно, неплохо. И мне бы тоже хотелось все сразу прояснить. Что и как дальше?

— Вот я и хочу предложить тебе формат, который мне нужен.

Он выделяет голосом слово «мне». И от этого я напрягаюсь ещё сильнее, но заставляю себя продолжать слушать его. Сглатываю, потому что чувствую, что тошнота на подходе, а она сейчас ой как не вовремя.

— И какой же?

Захар проводит большим пальцем по губе.

— Ты мне нравишься, Юль.

Почему-то в такой момент эти слова не радуют, а вызывают настороженность.

— Взаимно, Захар. Ты мне тоже нравишься.

Он выдыхает и улыбается одним уголком губ.

— Это радует. И, помнится, ты проболталась, что у тебя никого не было давно. Так?

Киваю. Не понятно, куда он клонит.

— А после ночи в отеле? — продолжает допрос.

Вздергиваю брови. Но и тут не вижу смысла врать. Не хочется, чтоб он подумал, что я легкомысленная девка.

— Нет, никого. Зачем тебе это все знать, Захар? — складываю руки в замок.

Он пожимает плечами.

— Мужские тараканы, — его тихий смех ударяет по перепонкам, — чувство собственника и все такое.

— И что дальше? — не могу ждать, пока он продолжит, сама толкаю на следующие слова.

— Я могу предложить тебе только редкие встречи. Секс, верность, финансовую поддержку полную. Безлимитную карту, рестораны, все ништяки встречи с обеспеченным дядей.

Стараюсь не подать вида, что меня шокируют его слова.

— А взамен?

Захар пожимает плечами. Переводит взгляд в окно, и это дает мне возможность сделать несколько выдохов, чтобы хоть немного напряжение ослабить.

Низ живота неприятно напрягается, и я стараюсь незаметно погладить его, чтобы отпустило. Но чувство неприятное. Стараюсь сильно не окунаться в нервяк, напоминая себе о малышах. Им это не на пользу.

Но я уже на подсознании понимаю, что мне не понравится продолжение разговора. Сердце болезненно сжимается в груди.

Захар возвращает на меня взгляд.

— Взамен никаких попыток выскочить за меня замуж. Случайных, — берет в кавычки это слово, — залетов. И попыток забеременеть в принципе.

Ба-бах! Надеюсь, Захар не слышит этот звук. Сердце разлетается на куски. Сглатываю, пытаюсь смочить пересохшую глотку.

— А если все же получится так, что я забеременею?

Черт! Мне важен именно этот ответ! От него зависит практически все. Будущее наших детей как минимум…

Захар пожимает плечами.

— Придется решать эту проблему.

— Каким образом?

Он недовольно сжимает губы.

— Юль, ну ты что как маленькая? Медицина сейчас на высоте, так что проблем с этим нет…

— Аборт?

Он цокает и качает головой.

— Ну для чего вот это?

Делаю вдох, пытаюсь протолкнуть в легкие воздух, которого резко становится мало. В ушах начинает шуметь кровь, а я сжимаю до боли кулаки, чтобы не разреветься.

— Ну я просто пытаюсь выяснить все нюансы.

И в этот момент я благодарна, что меня не выдает срывающийся голос и все такое прочее. Наоборот, голос звучит ровно, да я и сама остаюсь спокойной, хоть внутри происходит чуть ли не конец света.

Захар наклоняется ещё ближе.

— Юль, мне сейчас не нужна семья и дети. Поэтому да, если беременность случится, то я отправлю тебя на аборт.

Он серьезно! Он, мать его, серьезно! У него даже ни один мускул на лице не дергается, когда он это говорит.

А мне хочется в воздухе раствориться, чтобы не видеть его.

— А если я откажусь? — продолжаю бороться за наших малышей.

Глаза Захара темнеют. И я чудом не отшатываюсь. Держу спину ровно.

— Не откажешься. Я тебя поэтому предупреждаю сразу, на берегу: никакой семьи и детей. За это ты купаешься в моем внимании и бабках.

— Купить меня решил? Превратить в содержанку?

Скалится.

— Нет, зачем? Предлагаю выгодную сделку.

— И в чем моя выгода?

Я реально не понимаю в чем… в деньгах?

— Ты будешь со мной.

Угукаю.

— Подумай, Красная Шапочка, — гладит меня по щеке, а мне становится мерзко.

Отстраниться хочу. Отмыться от этого прикосновения.

— Подумаю, Серый Волк.

Тошнота становится ощутимой.

Вскакиваю с кресла и хватаю сумочку.

— Извини, мне нужно отлучиться.

Не жду от него ответа и выбегаю в коридор, ведущий в уборные.

В последнюю секунду успеваю закрыться в кабинке, и меня сгибает над унитазом. Выворачивает так, что все кости превращаются в вату.

Меня трясет, все тело содрогается от приступов рвоты. Нащупываю бутылку с водой и делаю спасительный глоток.

— Ничего, крошки, я вас не дам в обиду, — хватаюсь за живот, а по щеке стекает слеза.

Усаживаюсь на крышку унитаза и жду, пока перед глазами перестанет все плыть. Выхожу, придерживаясь за стенку.

— Вам плохо? — на меня испуганно смотрит незнакомая девушка.

Мотаю головой. Выдавливаю улыбку.

— Видимо, съела что-то не то.

— Ох, бывает, — усмехается.

Подходит ко мне и поддерживает.

— Давайте, умойтесь прохладной водой. Должно полегчать.

— Спасибо, — стараюсь выдавить улыбку.

— Вы с кем-то? Может, кого-то позвать.

— Нет, — слишком быстро почти выкрикиваю.

Девушка слегка вздрагивает. А я мысленно даю себе подзатыльник.

— Просто, понимаете, я с парнем на свидании. Ну и вот, представляете, он меня вот такой увидит.

Она усмехается.

— Ну да, такое себе. Извините, мне пора, меня там тоже ждут.

— Да, конечно, спасибо вам за помощь.

Она пожимает плечами.

— Поправляйтесь.

Упираюсь руками в раковину и поднимаю взгляд на зеркало. Бледная, под глазами начинают проявляться синяки. Ополаскиваю лицо прохладной водой и стараюсь глубоко дышать.

Мне начинает названивать Захар. Сбрасываю и заставляю себя выйти.

Я не собираюсь сейчас сбегать. Это не решит проблему, и Захар может меня искать, чтобы переубедить или ещё что-то.

А мне это не нужно. Решать, так конкретно все.

Возвращаюсь к нему.

— Извини.

Он окидывает меня взволнованным взглядом.

— Все в норме?

Прислоняю ладонь к щеке.

— Немного давление подскочило. У меня бывает.

Кивает.

— Так, может, тебе лучше домой? Отлежишься.

— Да, было бы здорово. Извини, что порчу вечер. Видимо, устала сильнее, чем я думала.

Доезжаем в полном молчании. Я не начинаю разговор, да и Захар не спешит нарушить тишину.

Подвозит к дому и поворачивается, как обычно. Окидывает взглядом.

— Может, в больницу, Юль? Ты какая-то бледная.

Мотаю головой.

— Ну прям уж. Буду я ещё кататься в больницу из-за каждого недуга. Завтра буду огурцом. Не забивай голову, — стучу по его виску.

Он перехватывает моё запястье, а я боюсь дернуться и выдать себя. Выдать, что мне не нужны эти прикосновения. Хотя я сама виновата. Чего полезла к нему?

Прижимается губами к тыльной стороне моей руки и смотрит прямо в глаза.

— Подумай над моим предложением. Уверен, нам будет хорошо вместе.

Улыбаюсь. Точнее, изображаю улыбку и выхожу.

Машу ему вслед, жду, пока его машина скроется из виду. Ноги отказываются послушно держать мое тельце, и я падаю на заснеженную лавочку.

Из меня вырывается всхлип. Зло вытираю слезы, но они не желают прекращаться.

Достаю телефон.

— Ад, — голос дрожит, — ты сейчас занята?

— Юлек, что стряслось?

— Занята? — уже почти скулю в трубку.

Боль разрывает все тело. Всхлипы становятся сильнее.

— Еду. Ты дома?

Угукаю.

Часто-часто глотаю слюну, чтобы меня снова не вырвало. Беру в руку горсть снега и сжимаю его.

Жду подругу и не решаюсь встать на ноги. Боюсь, сразу грохнусь на притоптанный снег.

Машина Адки тормозит, но скользит по легкому гололеду, останавливаясь чуть подальше моего подъезда.

— Ты дурная?! — орет подруга на весь двор. — Ты какого черта голой жопой на холодной лавке сидишь?!

Подбегает ко мне, периодически поскальзываясь, и сдергивает меня с лавки.

Я чуть ли не повисаю у неё на руках, пока она продолжает отчитывать меня:

— Совсем башкой не думаешь! Ты какого фига такой опасности детей подвергаешь! А если простынешь, ты хоть подумала, чем может обернуться это твое сидение на холодном? Юля!

Она встряхивает меня как куклу и заглядывает мне в лицо.

— Боже, что с тобой?

Всхлипываю.

— Ну-ка, домой.

Заталкивает меня силой в подъезд, чуть ли не волоком дотаскивает до квартиры. Роется в сумке в поиске ключей.

Заботливо раздевает.

— Так, чай горячий! — кричит из кухни, пока я растекаюсь на диване. — Ванну нельзя, душ тоже. Опасно! Так что чаем буду отпаивать, пока не лопнешь.

Забегает в гостиную, заворачивает меня в плед и вручает большую кружку с ароматным чаем.

Сама усаживается на пол и смотрит на меня так пронзительно, что снова слезы подкатывают.

— О, горе ты мое, ну что такое? Что могло случиться за несколько часов, пока мы не виделись?

— Он сказал про аборт, — вышептываю непослушными и одеревеневшими губами.

Адка удивлённо хлопает глазами.

— Ты ему сказала? — пищит и закусывает губу.

Мотаю головой.

— А как тогда? Юль, постарайся не плакать, милая, — поглаживает меня по ноге.

Обхватываю кружку и не чувствую тепла. Кажется, я промерзла вся изнутри после разговора с Захаром.

— Он сказал, что ему не нужна семья. Никаких случайных залетов, да и неслучайных тоже. Дети ему не нужны.

— Так, и ты сказала, что ты забеременела? — продолжает разбираться подруга.

Мотаю головой. Опять.

— Нет, я спросила: а если я все-таки забеременею?

— И?

Адка меняется в лице. Скорее всего, до неё доходит, что именно было дальше.

— Он сказал, что отправит на аборт решать проблему.

— Охренеть, — выдыхает подруга, — вот же козел.

Ударяет кулаком по своему бедру и стискивает зубы.

Угукаю. Глаза снова наполняются слезами.

— Слушай, а если ему сказать?

В ужасе округляю глаза и в панике трясу головой.

— Только через мой труп он узнает о беременности, — резко отставляю стакан, и часть чая расплескивается, — не вздумай никому говорить.

Хватаю Адку за рукав и сжимаю ткань в руке.

— Ты меня слышишь, Ада? Не вздумай даже! — повышаю голос.

Подруга кивает.

— Юль, я никому, ты же знаешь. Но мало ли, вдруг когда он узнает, то передумает.

Встряхиваю подругу.

— Ада, ты меня слушала? Он ясно дал понять, что отправит меня на аборт! Аборт!

Всхлипываю и складываюсь пополам.

— Все, все, извини, Юль, — гладит меня по волосам, — никто не узнает, пока ты сама не решишь по-другому. Выдыхай, милая.

— Это только мои дети. Захар пусть катится к черту.

Адка вздыхает.

— Ты что-то решила уже, да?

Знает меня. Знает, как я могу быстро принимать решения.

Киваю.

— Поделишься?

— Сначала надо с ним встретиться и отказаться от всяких отношений. Поработаю, пока живот не будет виден, у Сергея Витальевича, денег накоплю. Квартиру эту продам.

— И куда?

— К крестной поеду. Она меня звала, у них там оранжерея огромная открылась, флористы нужны позарез.

Хоть она и звала меня месяцев семь назад, но, надеюсь, местечко найдется.

— Уедешь? — скулит подруга. — А я?

Поднимаю голову и смотрю на неё.

— Поехали со мной.

Адка закусывает губу.

— Ты же знаешь, у меня мама.

— Да, прости. Но я не вижу другого выхода. Сергей Витальевич знает Захара, да и сам Захар может заявиться в компанию и узнать, что я родила. А я не хочу.

Мотаю головой. От одной мысли, что он узнает о детях, меня бросает в дрожь.

— Да, конечно. Ну ты хоть будешь приезжать?

Смеюсь сквозь накатившие слезы.

— С двумя детьми? Ад, ты как это представляешь? Лучше ты ко мне.

Подруга тоже смеется, и я вижу в её глазах слезы.

— Ад, ну что мы тут разводим. Ну у нас ещё месяца три есть, пока не начнет расти живот. Я не могу так рисковать. Мало ли что ему в голову взбредет, если он узнает про детей, Ад.

Она кивает.

— Да, я понимаю. Боже, я даже не могла подумать, что он такой бездушный.

Пожимаю плечами.

— Зато он сразу сказал все честно. А не изображал из себя принца на белом коне.

— Я же вижу, что тебе неприятно и тяжело, Юль.

— Конечно мне тяжело, Ад.

А смысл скрывать от неё? Смысл изображать из себя несокрушимую скалу? Если внутри все в холод окунулось.

— Я хотела, как любая мать, чтобы у детей был отец. Но навязывать детей, которых мужчина не хочет, — это ещё хуже.

Адка сжимает губы и кивает.

— Да, это так. Ни к чему хорошему это не приводит.