Беспощадный

Глава пятая

Рейф не знал, зачем протянул ей руку. Особенно когда она так презрительно отвергла предложенную помощь. Дело в нем самом? В клейме?

А чего, собственно, он ожидал?

Она выглядела такой печальной, когда на нее упал луч света. Солнце отражалось от ее мягких каштановых волос, словно вокруг головы девушки сиял ореол. И отчего он решил, что она простушка? В эту минуту она казалась чрезвычайно хорошенькой. И испуганной, стоило ему приблизиться. Он глубоко ненавидел себя за то, что вызывал в ней страх. Но тут нельзя ничего изменить. Он должен поддерживать в ней страх, чтобы она боялась его больше всего на свете. Вот почему ему обязательно нужно отыскать в хижине Абнера. Ну кто, в самом деле, станет опасаться человека, который завел себе мышонка? Позже он найдет Абнера и будет держать его в кармане или в сарае.

Тайлер нахмурился, чтобы девушка заметила его недовольство.

— И не мечтайте, что сумеете пройти вдоль ручья, — сказал Рейф. — Он берет начало высоко в горах, а впадает в крутой водопад. Хода здесь нет ни по течению, ни против. А в лесах полно зверья — медведей, волков, горных львов, гремучих змей — и ловушек. Бежать некуда.

Несмотря на тревогу в глазах, ее голос звучал почти ровно, когда она заговорила.

— А вы разве позволите мне бежать?

— Нет, — резко ответил он. — Но я не хочу, чтобы вы даже думали о побеге. Вы уйдете отсюда, когда я разрешу, не раньше.

— Кажется, я предпочту настоящего дикого медведя.

— Это оттого, что вам еще не приходилось с ним встречаться.

— Зато я встретилась с вами, — колко заметила Шей.

— И вы предпочли бы любого дикого зверя? — ухмыльнулся Тайлер, но она не ответила и не отвела взгляд, словно молча подтвердила его догадку. — Я на вашем месте не стал бы убеждаться в этом на личном опыте, — сказал он дружелюбным тоном, который она уже начала ненавидеть. — Я не имею обыкновения рвать на куски тех, кто попадает ко мне в руки.

— А как вы с ними поступаете?

— Я укрощаю их, — произнес он, слегка искривив рот, но снова в его тоне не было и намека на то, что он шутит. Только угроза.

— Я не поддаюсь дрессировке.

Голос его посуровел, в нем зазвучали зловещие нотки.

— Укротить можно любого, мисс Рэндалл.

Шей понимала, что ступает на рискованный путь, но должна была продолжить начатое.

— Включая вас?

— Мы сейчас говорим не обо мне. И никогда говорить не будем. Вот вы — другое дело.

Шей очень не понравился выпад, прозвучавший в его голосе, своего рода напоминание, что он не потерял бдительности, и одновременно грубая насмешка, которая должна была разозлить и побольнее уколоть. Укол действительно оказался болезненным. Но Шей ни за что бы не доставила ему удовольствия, выдав, как ей стало больно. Она вздернула подбородок:

— И вы всегда морите их голодом?

— Иногда, — ответил он. — Это соответствует моему отвратительному характеру. В конце концов, чего можно ждать от бывшего заключенного, вора с клеймом?

Несмотря на беспечность тона, она уловила в его словах муку, отчаянную боль, несколько остудившую ее собственный гнев. Интересно, а понял ли он, что выдал свою тайну? Тайну, знание которой можно было бы обратить в оружие против него, но она, видимо, никогда ею не воспользуется.

Шей встряхнула головой, чтобы забыть минуту слабости. Придется воспользоваться любым способом, который подвернется, чтобы совершить побег.

Он не сводил с нее глаз, видимо ожидая ответа на вопрос.

— Ничего, — наконец произнесла Шей. — Я ничего не жду.

— Хорошо. Значит, не будете разочарованы, — протянул он. — Но я все-таки накормлю вас. Вам, похоже, не помешает как следует заправиться. Мне не нравятся худышки.

Последняя колкость ясно доказала ей одно: он прекрасно сознает, что выдал свою боль и теперь наказывает Шей за это.

— В таком случае я буду голодать, — бросила она. Он пожал плечами:

— Как угодно.

Тайлер спустился к ручью и наполнил ведро, отвернув от девушки лицо. Ей как никогда захотелось убежать, но и теперь она знала, что он догонит ее в два прыжка. Он тоже это знал, и та небрежность, с какой он обращался с ней, возмущала Шей до глубины души. Его уверенность раздражала. Больше чем раздражала.

Унижала.

Тайлер выпрямился, и она подумала, что лучше бы у него была не такая примечательная внешность. Одежда подчеркивала мускулистость его фигуры, в нем чувствовалась скрытая энергия, которая электризовала воздух. Электризовала и ее.

Шей перевела дух. Ей не верилось, что она способна на такие мысли. Раньше она знала и более красивых мужчин, но в их обществе оставалась равнодушной, испытывая облегчение, когда они уходили. Такая холодность вселяла тревогу, и она даже старалась переломить себя.

Рафферти Тайлер, кем бы он ни был, не оставлял ее равнодушной.

Он обернулся, и его удивительные сине-зеленые глаза встретились с ней взглядом. Шей попыталась представить, как бы они выглядели, если бы зажглись от смеха; сейчас они решительно отталкивали любого, кто пытался в них заглянуть.

— Вы все еще здесь?

— А вы хотели бы, чтобы я попыталась бежать?

— Это было бы любопытно.

— Ну так вот, у меня нет ни малейшего намерения развлекать вас, мистер… — она замолчала на полуслове, не зная, как назвать его.

— Вы действительно быстро постигаете науку, мисс Рэндалл, — сказал он. — Я удивлен.

— Смотря чему вы хотите меня научить, — сказала она, не желая, чтобы ее тюремщик думал, будто окончательно запугал ее. — Я знаю, когда выбрать подходящий момент, и подозреваю, что сейчас он еще не настал.

На его лице промелькнуло что-то похожее на восхищение, правда всего лишь на долю секунды, а затем он вновь нахмурился.

— Такого момента вам не представится, мисс Рэндалл. Говоря, что эти горы таят опасность, я не пытался запугать вас. Сейчас я единственная ваша защита.

— Это должно меня успокоить?

— Нет, — ответил он, чуть скривив рот, но не в улыбке. Шей даже подумала, что он вообще не способен улыбаться. — Вам лучше бояться меня, и тогда мы прекрасно поладим.

— А я не хочу ладить с вами.

— Мне наплевать на то, что вы хотите, мисс Рэндалл. Свое пребывание здесь вы можете сделать чуть тяжелее или легче. Выбор за вами.

— Вы негодяй, — процедила она сквозь зубы.

— Запомните эти слова, — сказал он. — Если вам нужно сходить в лесок, сделайте это сейчас. Но так, чтобы я все время видел вашу голову.

Она покраснела до кончиков волос. Телесные нужды — тема, которую не обсуждают, да еще так бесцеремонно, тем более мужчина и женщина.

— Вы разве не будете следить?

Он снова скривил рот.

— Только за вашей головой, мисс Рэндалл. Я еще не совсем доверяю вашему здравомыслию.

Природа боролась с гордостью и скромностью. Природа победила.

— Надеюсь, отец… — она замолкла, не зная точно, что хочет сказать.

— Убьет меня?

— Вернет вас в тюрьму, — неосторожно бросила она.

— Вы считаете это меньшим наказанием, чем смерть? — спросил он, странно сверкнув глазами, что должно было ее предостеречь, но она кинулась дальше, ни о чем не думая.

— Гораздо меньшим.

— Быть может, когда вы сами его распробуете, то измените свое мнение, — колко заметил он. Шей задохнулась.

— Я ничего не совершила.

— А я совершил? — спросил он, блеск его глаз стал еще более зловещим.

— Мне известно, что вы грабили здешние почтовые экипажи.

— Вот, значит, что вам известно, — произнес он с новой издевкой. — А почему вы так уверены?

Шей собралась было отвечать, но остановилась. Действительно, почему? Потому, что когда-то его осудили как вора? Потому, что клерк в Кейси-Спрингс рассказывал о грабежах по всей округе? Потому, что он держит ее здесь против ее воли? Ну а что, если ее пленение не имеет ничего общего с грабежами?

Наверное, она сделала скороспелые выводы. А что с ним было раньше? Что, если он был тогда невиновен? А вдруг он и сейчас невиновен? Но тут его рот опять искривился, и она все поняла. Он провел ее, как дурочку. Увидел, что она сомневается, и подыграл ей. А теперь потешается над ней, теперь показывает, что он и в самом деле тот злодей, за которого она его поначалу приняла.

— Это вы нападали на экипажи, — наконец произнесла она неуверенным голосом.

— Разумеется, — беспечно ответил он.

В ней вновь закипал гнев. Раньше ей никогда не приходило в голову кого-нибудь ударить, но именно это желание у нее сейчас возникло.

— Зачем же вы позволили мне сомневаться?.. Подобие улыбки исчезло с его лица.

— Это не важно, мисс Рэндалл. А теперь я даю вам ровно четыре минуты, прежде чем мы вернемся в хижину.

Наблюдая за тем, как Шей направилась к густым зарослям кустарника, Рейф пожалел, что жестоко с ней обошелся. Он не предполагал, что так выйдет. Думал, она швырнет ему в лицо то старое обвинение, услышав вопрос, откуда ей известно, что именно он грабил экипажи. Но тут в ее глазах промелькнуло сомнение, будь оно проклято, тронувшее его так, что даже вспоминать об этом не хотелось. Он чуть было опять не стал человеком, и в груди его затеплилась надежда. Но ему не нужны ее сомнения. Не нужна ее жалость. Только не от той, которая носит фамилию Рэндалл.

И поэтому он раздавил ее, как давят насекомое, — бездумно и небрежно. И причинил ей боль.

А теперь он глаз не сводил с головы девушки, с тонких каштановых волос, похожих на шелк. Так он наказывал самого себя. Вряд ли она попытается сейчас бежать. Слишком умна для этого. Она дождется удобного момента, и тогда, как он подозревал, никакие дикие звери не смогут ее удержать.

Рейф проклинал себя, проклинал чистоту и незащищенность девушки, выбившие его из равновесия. Он твердил себе, что это всего лишь игра, и сам тому не верил. Господи, до чего ему хотелось узнать о ее отношениях с человеком, которого он презирал всей душой, а она так ничего и не рассказала. Потому что знала: он использует ее рассказ, чтобы навредить Джеку Рэндаллу.

Тайлер закрыл на секунду глаза, стараясь укрыться от неприятной правды. Ради справедливости он готов использовать эту девушку и вообще кого угодно. Ни о чем другом он думать не может, особенно о том, что на сей раз он сам попирает справедливость. Если и были у него сомнения, то они рассеялись, стоило ему взглянуть на свою руку.

Рейф почувствовал приближение девушки. Его чувства обострились с той минуты, как она здесь появилась. Даже не взглянув на нее, он поднял ведро и направился к хижине, зная, что у пленницы только один выход — последовать за ним.

Шей наблюдала, как он мечется по комнате. Сердце подсказывало ей, Тайлер хочет здесь остаться, и она решила, что это из-за нее. Она взглянула на единственную кровать и забеспокоилась.

Тайлер, не обращая на нее внимания, быстро выбрал несколько банок с едой и вынул нож, висевший в ножнах у пояса. Потом распахнул окно, но уже наступили сумерки, и окутавшие Тайлера тени сделали его еще больше отстраненным и загадочным.

Шей жалела, что так плохо его понимает. Ей до сих пор не встречались такие замкнутые, непроницаемые типы. Ни его лицо, ни глаза почти ничего не выдавали, а ведь она всегда отличалась хорошей прозорливостью в отношении знакомых. Пару раз ей почудилось, что в нем промелькнула искорка юмора, которую он сразу же загасил. Возможно, ее просто подвело воображение, уж очень ей хотелось увидеть, как светлое чувство взяло верх над глубоким, неукротимым гневом, который он даже не пытался скрыть.

И сейчас он тоже не прятал его под вежливой маской, пока вскрывал ножом банки и подчеркнуто мягко ставил их на стол, словно сдерживаясь, чтобы не грохнуть их со всего маху. Он напоминал Шей злобного раненого тигра. Насмешливо поклонившись, он протянул девушке ложку, а сам повернулся и вышел вон, захватив с собой несколько банок Но в комнате все равно ощущалось его присутствие, оно подавляло Шей, как подавлял гнев, который исходил от него. Ей захотелось последовать за ним, нарушить его одиночество, но гордость не позволила ей сделать этого.

Чтобы разогнать тьму и в комнате, и в собственной душе, Шей зажгла свечу и села за стол, поставив ее перед собой. На столе стояли открытые банки с персиками и бобами. Рядом лежали кусочки вяленого мяса. Шей любила персики, и при других обстоятельствах они показались бы ей чудесными, но сейчас она ела, только чтобы поддержать в себе силы: ведь ей предстояло перехитрить и обставить своего тюремщика. При мысли о нем и о предстоящей ночи ей становилось не по себе. Столько всего произошло за последние двенадцать часов, столько всего изменилось с того времени, когда она отправилась в путь на встречу с человеком, который приходится ей отцом.

Шей вспомнила о мышонке. Наверное, нужно оставить ему еды.

А может быть, это не мышонок, а мышка?

Шей подошла к распахнутой двери и выглянула наружу. От солнца, скрывшегося за горизонтом, осталось всего лишь розовое сияние. Она не увидела своего мучителя, зато увидела саквояж и этюдник. Дверь в сарай была открыта, и Шей даже подумала, не подходящая ли это минута, чтобы попытаться бежать. Она подошла к саквояжу, подняла его с земли, все еще не осмеливаясь ничего предпринять. Похолодало. Ночью будет еще холоднее, и ей понадобится что-нибудь теплое, чтобы не окоченеть в своей легкой рубашке.

Когда она уже почти отважилась кинуться к лесу, и будь что будет, из сарая неторопливо показался Тайлер, словно специально ждал этой минуты, когда она примет решение.

— Далеко собрались? — поинтересовался он, растягивая слова.

— Я замерзла, — сказала она. — Надеюсь, вы не против, чтобы я переоделась в собственные вещи?

— Нет, если сначала я посмотрю, что в саквояже.

Мысль о том, что он начнет рыться в ее белье, была невыносимой, но она решила не затевать спора, в котором наверняка проиграет.

— Доставьте себе удовольствие, — с издевкой произнесла она, хотя понимала, что этого делать не следует.

Он недовольно выгнул брови, потом пожал плечами:

— Думайте что хотите.

— Я не вожу с собой оружие.

— Не менее опасным может оказаться зеркальце, — сказал он.

— В ваших руках — вполне вероятно, — язвила она.

— Вы противница насилия, мисс Рэндалл?

Ей захотелось, чтобы он перестал мурлыкать как тигр перед прыжком. Он все время почему-то напоминал ей тигра, готового наброситься на нее.

Шей вздернула подбородок:

— Да.

— Тогда у вас не будет никаких проблем, — сказал он.

— Но вы тем не менее не отказываетесь от своего намерения обыскать мои вещи?

— Как я уже говорил, мне трудно поверить одному из Рэндаллов.

— Отчего?

Он покачался на каблуках.

— Вы в самом деле не знаете вашего отца?

Шей растерялась. Не известно, поможет ли ей правда или навредит, сделав ее оружием в руках Тайлера. Если он узнает, что Рэндалл даже не подозревает о ее существовании, то, возможно, и отпустит ее. Хотя сюда она попала совсем по другой причине. Он держит ее в плену из-за того портрета, который она по глупости набросала с Бена, и это уже никак не изменить. Но все-таки стоит попробовать.

— Да, — сказала Шей.

— Что — «да», мисс Рэндалл?

— Да, в самом деле. Я никогда его не видела, и он даже не знает о моем существовании, так что есть я или нет — его совершенно не заботит.

— Не объясните ли поподробнее?

— Нет.

— А придется. Раз уж начали — договаривайте до конца. Старый закон Запада.

— Но вы же не верите в законы, — отрезала она.

— Верю, когда они мне на пользу, — лениво парировал он. — Итак, рассказывайте.

— Мне нечего рассказывать.

— А мне кажется, есть, мисс Рэндалл. Дочь никогда не знала своего отца и тем не менее проезжает тысячи миль, чтобы повидаться с ним.

— Я даже не уверена в том, что он мой отец, — в отчаянии призналась Шей, очень сожалея, что приоткрыла ящик Пандоры. Ей претила мысль рассказывать ему о своей жизни или жизни матери. — Просто я так думаю.

— А почему вы так думаете? — Он не знал жалости в своих расспросах, как и в ненависти, перед которой она почувствовала себя совершенно беспомощной.

— Из-за писем. Вы их видели, — добавила она не без презрения.

— Это все? — Было заметно, что он не поверил ей. — И вы решились пуститься в такое долгое путешествие всего лишь из-за нескольких писем?

— Еще были деньги. — Она тут же пожалела о сказанном, увидев, как сузились и ожесточились его глаза.

— Сколько денег?

— Неважно сколько.

— Для меня важно, мисс Рэндалл.

— Почему? У меня их с собой нет. Вы ничего не сможете украсть.

— Я могу украсть что-то другое, если вы будете продолжать испытывать мое терпение, — произнес он опять охрипшим голосом, едва шевеля губами.

Шей поняла, что зашла слишком далеко. Она наклонилась и подобрала этюдник. Его рука остановила ее.

— Существует несколько правил, мисс Рэндалл.

Она взглянула на него снизу вверх. Жаль, что он такой высокий. Жаль, что у него такие яркие глаза. Жаль, что в его присутствии она чувствует себя… распутной. Жаль, что она не понимает природу этого странного тепла, которое разливается по ее телу. Скорее всего это страх, решила она с лихорадочной надеждой. Наверняка страх.

— Каких правил?

— Больше никаких портретов людей, которые приезжают сюда.

— А как насчет вас?

— Хотите оставить себе на память? — ухмыльнулся он.

— Я хочу увидеть, как вас повесят, — дерзко ответила она. — Возможно, рисунок поможет это осуществить.

— Несколько минут назад вы хотели увидеть меня в тюрьме, — продолжал насмехаться над ней Тайлер.

— Это было давно. Целых несколько минут назад.

— Мне казалось, вы не сторонница насильственных мер.

— Вы заставляете меня пересматривать свои принципы.

Он покачал головой:

— Какие нестойкие принципы.

— По крайней мере, они у меня есть.

— В тюрьме теряешь все принципы, мисс Рэндалл.

— Полагаю, вы потеряли гораздо больше, — сказала она. Подбородок его напрягся, на щеке заиграл желвак. Можно было подумать, она нанесла ему сильный удар.

— Очень проницательно, мисс Рэндалл. Что еще обо мне скажете?

Шей понимала, что это прямая дорога в ад. Поэтому промолчала.

— Опять осторожничаем? — произнес он с таким самодовольством, что ей захотелось дать ему пощечину. Этого-то он и ждал — повода отплатить той же монетой. Шей не понимала, зачем ему нужен этот предлог, но, видимо, был нужен.

— А вы разве не ждете от своих поднадзорных послушания?

Он нахмурился:

— Черта с два от вас дождешься послушания.

— Отчею же?

— Оттого, леди, что я побывал на вашем месте. Вы все время думаете о побеге. Каждую секунду. И готовы рискнуть по-крупному.

— А вы поступили так же?

Он промолчал. Ему и не нужно было говорить. Она достаточно о нем узнала, чтобы самой ответить за него утвердительно. Неудача, должно быть, совсем опустошила его.

— Не сравнивайте меня с собой. Я другая.

— Разве? — спросил он. — И вы не чувствуете ни капли отчаяния?

Чувствовала. И гораздо больше, чем прежде, потому что он явно читал ее мысли.

— А вам это доставляет удовольствие?

— Как от осмотра ваших вещей? Не слишком большое. Я люблю получать более конкретные удовольствия.

Лицо ее вспыхнуло от такого намека. Все тело охватил огонь, и ей не удалось справиться с этой внезапной волной тепла. Воздух между ними наэлектризовался как перед грозой, штормовой ветер принес с собой соблазн. Она была уверена, что Тайлер тоже почувствовал это. Он не сдвинулся с места, словно оцепенел, как и она. На его щеке пульсировал желвак, а она ощутила трепет в сокровенной глубине, трепет до сих пор ей неведомый, пробудивший в ней сладостно-горькое желание. И страх. Из всех мужчин на свете только не этот должен был вызвать в ней такие бурные и страстные чувства.

Он протянул левую руку, коснулся ее щеки, и чувства усилились, желание обострилось. Ей тоже захотелось коснуться его, посмотреть, сумеет ли она разгладить суровые горестные морщины на его лице, но она понимала, что этого делать нельзя, иначе она погибнет. Он может воспринять ее жест как приглашение, а ведь здесь в горах на этой поляне их всего двое. О безопасности можно забыть. Никто не вмешается. Никто не скажет, как глупо она поступила.

Она сама себе это скажет, хотя не было в ее жизни более трудной задачи. Собрав всю силу воли, какая у нее была, Шей отпрянула от его руки.

Он сразу опустил руку и отступил назад все с тем же бесстрастным выражением на лице, но в его удивленных глазах засияли огоньки. Она не поняла — то ли от гнева, то ли от желания. Да и не хотела понимать.

— Бывшие заключенные не в вашем вкусе? — Он весь как будто напрягся, и ей почему-то вдруг показалось, что она ранила его.

Наверное, это было смешно.

— Похитители людей не в моем вкусе, — ответила она.

— Я не похищал вас.

— Но вы держите меня здесь против моей воли.

Он несколько расслабился.

— Лучше скажем, я не хочу, чтобы в этих горах с вами что-нибудь случилось.

— Вам все равно, что со мной случится, — бросила она в полном смятении. Ее одолевали противоречивые чувства. На минуту ее охватила жалость, оттого что она, быть может, причинила ему боль.

Она обязана причинить ему такую же боль, какую он причинил ей.

Он задумался над ее обвинением, начал было что-то говорить, а затем замолчал, плотно сжав губы. Наконец он просто пожал плечами:

— Думайте так и дальше, мисс Рэндалл, и мы с вами прекрасно поладим.

— Я не хочу с вами ладить.

— Придется. Если только у вас не возникнет желания оставаться взаперти день и ночь. Я не намерен попусту тратить время на споры с вами. Делайте, как вам велят, иначе останетесь в хижине… без альбома.

Она посмотрела на этюдник, который все еще сжимала в руках.

— Вы так и не ответили, можно ли мне нарисовать ваш портрет.

— Мне на это наплевать. Я не против, чтобы Рэндалл узнал обо мне. К тому же, — добавил он, беспечно пожав плечами, — как вы знаете, с меня уже рисовали портрет.

— Вы будете мне позировать? — спросила Шей. Она и так зашла далеко. Можно попробовать шагнуть дальше.

— Вот что, мисс Рэндалл, вы запрашиваете чересчур много.

— У вас интересное лицо.

— В самом деле? — скривился Тайлер. — С чего бы это?

— Не знаю, — задумчиво произнесла Шей. — Вот поэтому оно и интересно.

— Расскажите, когда узнаете.

Он отвернулся, словно устав от разговора.

— Я…

Он вновь обернулся:

— Что?

— Я не знаю, как называть вас.

— «Мистер Тайлер» вполне сойдет, — ответил он, — или «сэр».

Она посмотрела ему в глаза. Былой страх немного отступил, потому что она раздразнила Тайлера и осталась жива.

— Идите вы… — она замолкла, не желая договаривать, но не из страха, а из чувства приличия. — К черту, — наконец произнесла она.

— Вы же сами спросили. Я так обращался к моим охранникам в тюрьме. Теперь я сам стал охранником для вас, мисс Рэндалл, и, думаю, нам следует соблюдать заведенный порядок.

— Прекрасно, — сказала она, — мистер Тайлер.

Она постаралась произнести последние слова столь же оскорбительно, как он произносил «мисс Рэндалл». На его лице появилась жестокая усмешка.

— Вот теперь вы все поняли.

Он вновь повернулся и на этот раз не останавливался, пока не исчез за дверью своего жилища.