Бессердечный

Глава 16

Клэйтон Харкорт вошел в кабинет Джастина в его доме на Брук-стрит. Он не видел друга уже больше недели. Джастин не пришел на их еженедельную встречу в клубе, а на следующий день прислал записку с извинениями. Больше никаких известий от него не поступало, и Клэй встревожился.

Если не случилось беды, маловероятно, чтобы Джастин пренебрег деловыми интересами. Клэй нашел его работающим за письменным столом. Он поднялся навстречу другу, но при виде него Клэй остановился как вкопанный. Джастин был бледным, лицо его приобрело землистый оттенок. Он сильно похудел. Щеки его слегка запали. У него был вид человека, еще не оправившегося от тяжелой болезни. Но не это поразило Клэя. Все дело было в выражении его глаз. Когда Клэй увидел в них пустоту и полное отсутствие чувств, у него сжалось сердце, и он тотчас же понял, что случилось что-то, имеющее отношение к Эриел Саммерс.

– Приятно тебя видеть, – сказал Джастин, вставая из-за стола и протягивая другу руку. Клэй ответил на рукопожатие. – Мне жаль, что наша встреча не состоялась… Случилось нечто неожиданное.

– Я счел за лучшее проведать тебя. Не в твоих правилах откладывать важные дела.

– Да, мне жаль, что не удалось их обсудить. Я подписал все необходимые бумаги. Мы можем покончить с вопросом о копях в любой момент, как только ты пожелаешь.

Клэй в ответ только кивнул. Он не мог вынести этого пустого взгляда.

– Очевидно, что произошло что-то серьезное, – сказал он мягко. – По-видимому, это связано с той девушкой.

Джастин отвернулся:

– Я бы предпочел не говорить об этом, если не возражаешь. Достаточно сказать, что я уже передумал жениться.

– Все дело в этом?

Джастин пожал плечами:

– Да. Едва ли я гожусь на роль хорошего мужа.

– Где она?

Джастин потянулся к стопке бумаг на углу стола и принялся шелестеть ими.

– Я полагаю, что сейчас она уже нашла другого покровителя.

Клэя не обманули беспечные слова друга. Он увидел в глазах Джастина такую боль, что воспринял это как удар. Он хотел снова спросить, что случилось, но понимал, что нажимать на Джастина и требовать от него ответа будет бессмысленно и не приведет ни к чему хорошему. У его экономки, миссис Дэниелс, были друзья среди челяди Джастина. Он попросит ее узнать, что стряслось.

– Ты уверен, что все в порядке? – спросил Клэй. – Ты выглядишь не очень хорошо.

Только раз в жизни он видел друга таким замкнутым и отрешенным, таким болезненно погруженным в себя. Это случилось, когда он застал мисс Симмонс в постели с Филиппом Марлином. Марлин? Конечно, нет. Бог не может быть таким жестоким. Но ведь у Эриел было нечто вроде романа с Марлином, когда Джастин впервые увидел ее, а Филипп всегда умел улестить женщину.

– Со мной все хорошо, – сказал Джастин. – Я просто немного устал.

Судя по его виду, это было по меньшей мере преуменьшением. Клэй улыбнулся через силу:

– Если ты снова свободен, не пойти ли нам к мадам Шарбоннэ?

Он задал этот вопрос, только чтобы проверить реакцию друга. Губы Джастина изогнулись в такой холодной и презрительной усмешке, какой Клэй никогда не видел на его лице.

– Отличная мысль. Я должен ненадолго уехать из города, но, как только вернусь, составлю тебе компанию. В конце концов, чем одна женщина хуже другой, если оказывается лежащей на спине под тобой?

От этих горьких слов, грубых даже для Джастина, у Клэя побежали по спине мурашки. Если и прежде Джастин был человеком холодным и недоверчивым, то теперь он казался просто состоящим изо льда. Клэй подумал об Эриел Саммерс и испытал желание стиснуть руки на ее стройной шейке и выдавить из нее жизнь. Поступить с ней точно так же, как она поступила с его другом.

Холодные осенние ветры свистели в маленькой чердачной комнатке, врываясь сквозь щели в стенах трактира «Золотая куропатка». Эриел дрожала от холода и тщетно пыталась согреться. Ее деньги давно кончились, но хозяин согласился взять ее в прислуги. И теперь она помогала на кухне, заменяя Дейзи Гиббонс, скверно чувствовавшую себя на последнем месяце беременности. Но с деньгами у нее было туго, оплата была скудной, потому что хозяин гостиницы не страдал от недостатка в рабочей силе. Да и эта работа была временной, потому что после рождения ребенка Дейзи должна была приступить к своим обязанностям и Эриел пришлось бы покинуть трактир.

– Что мне делать? – спрашивала она скорее себя, чем Агнес Бриммс, кухарку, скобля закопченное днище гигантского котла. – Мистер Драммонд помог мне, но теперь со дня на день Дейзи может родить, а она нуждается в деньгах. Она вернется на работу, как только сможет подняться с постели. Я отвечаю на объявления в газетах, я стучала во все двери, пытаясь найти работу через агентов по трудоустройству. Я сделала все возможное. Никто не хочет нанимать меня без рекомендаций.

– Это при твоем-то образовании. Ты можешь быть отличной гувернанткой у одного из этих денежных мешков из Уэст-Энда. Просто стыдно говорить об этом.

– Я должна что-нибудь найти. И не важно, какой будет работа. Я готова взяться за любую.

Агнес подняла густую седую бровь. Это была низкорослая женщина плотного телосложения с пучками волос на подбородке и добрыми голубыми глазами.

– Есть одна вещь, которую ты могла бы попробовать.

Эриел подняла голову:

– И что это, Эгги?

– По субботам в парке на углу бывает ярмарка служанок. Ты могла бы попытаться найти работу там.

– Ярмарка служанок? Боюсь, я не имею ни малейшего представления ни о чем подобном.

– Ну, это ярмарка, где люди, желающие пойти в услужение, предлагают взять их на работу. Те, кому нужны слуги или работники, заглядывают туда. Когда им кто-нибудь приглянется, они могут нанять его на год. А если ты им угодишь своей работой, то они могут взять тебя на постоянную службу.

Эриел улыбнулась, надежда возродилась в ней.

– О Эгги, это отличная идея! Конечно, кому-нибудь там может понадобиться хорошая служанка.

– Я уверена, что так и будет, дорогуша.

Агнес передала ей еще один тяжеленный горшок, чтобы Эриел его отчистила, но даже тяжелая работа не могла стереть улыбки с ее лица. Она не сомневалась, что на этот раз найдет работу.

В пятницу Дейзи Гиббонс вернулась на свой пост в кухне, а в субботу Эриел уложила вещи в саквояж, покинула свою продуваемую сквозняками комнатку на чердаке и отправилась на ярмарку. Она надела простую коричневую юбку и белую блузку, а также самые крепкие башмаки и оказалась в числе первых прибывших на место. Она подумывала о том, чтобы надеть что-нибудь понаряднее, может быть, платье из мягкой серой шерсти, одно из двух праздничных, которые оставила себе в надежде, что найдет место гувернантки, где могла бы применить свое столь тяжко выстраданное образование, но инстинкт подсказал ей, что без рекомендательных бумаг ее шансы получить такое место будут более чем скромными и что ей легче найти работу, если она оденется просто.

К середине утра «ярмарка швабр» была в полном разгаре. На одном конце травянистой лужайки возвышался помост. Вокруг него собралась толпа. Некоторые из посетителей выглядели респектабельно и, судя по всему, явились сюда нанять прислугу. Остальные же были одеты просто. Соискатели взбирались по лестнице на помост, чтобы наниматели могли их разглядеть получше.

Это походит на ярмарку домашних животных, коров или свиней, подумала Эриел, подавляя невольную дрожь. Было унизительно стоять здесь, но выбора у нее не было. Кое-кто из желающих найти место носил одежду определенного вида или какой-нибудь знак, свидетельствующий о принадлежности к определенной профессии. Например, на шляпах грузчиков красовалась веревка, а у кровельщиков – клок соломы, какой покрывают крыши.

Она не знала, какой знак должен носить человек, желающий получить работу домашней прислуги, и потому решила подождать еще. Она окинула взглядом толпу в надежде углядеть кого-нибудь, желающего нанять гувернантку, но тщетно. Потом взобралась на помост вместе с группой молодых женщин, претендующих на место горничной, но все они имели опыт работы или рекомендации, и ее никто не выбрал. Она еще дважды взбиралась на помост, надеясь получить место помощницы кухарки или экономки, но каждый раз повторялось одно и то же. Наконец вперед вышел человек, занимавшийся поисками горничной. Стараясь не поддаться отчаянию, Эриел снова взобралась на эту Голгофу. Хорошо одетый мужчина с редеющими темными волосами тщательно оглядывал каждую молодую женщину, пришедшую сюда в поисках работы. Эриел обходили столько раз, что она только молча и недоуменно заморгала, не веря себе, когда этот джентльмен указал на нее и сделал ей знак подойти ближе.

Она подчинилась, стараясь унять сердцебиение. Она была уверена, что он спросит ее, как долго она проработала горничной, но, похоже, на этот раз ее неопытность не могла стать помехой.

– Сколько вам лет? – спросил он.

– Девятнадцать.

– Откуда вы?

Эриел нервно облизала губы. Ей было негде ночевать, и деньги у нее кончились. Она произнесла про себя молитву в отчаянной надежде получить работу.

– Я родилась в коттедже фермера возле деревушки Гревилл.

– А семья ваша в Лондоне?

Эриел покачала головой.

– В таком случае вам нужно место, обеспечивающее стол и кров?

– Да, сэр.

Он кивнул, как ей показалось, удовлетворенно.

– Берите свои вещи, – бросил он коротко.

– Вы даете мне работу?

Почти не веря в свою удачу, она поспешила спуститься по лестнице с помоста, чувствуя, как участился пульс.

– Работу вам дает лорд Хорвик. А я только его дворецкий Мартин Холмс. – Он указал ей на открытый экипаж: – Подождите меня там. Когда я покончу с другими делами, я отвезу вас на место и устрою.

– Да, сэр. – Она поспешно сделала книксен. – Благодарю вас, сэр.

Эриел ощутила огромное облегчение. По крайней мере у нее будет крыша над головой и она не останется голодной. Не исключено, что у лорда Хорвика есть дети или он знает кого-нибудь, у кого они есть. Со временем, если она оправдает его надежды, она получит работу гувернантки. Она приободрилась, пока шла к коляске, и это настроение не покидало ее до тех пор, пока она случайно не услышала реплику женщины, которой она шепотом обменивалась с подругой.

– Бедная девчушка. Она ничего не знает о лорде Хорвике. Не пройдет и пары месяцев, как этот старый греховодник задерет ей юбки на голову и сунет свой пирог в печь.

Эриел вспыхнула, но продолжала идти. Каким бы ни был лорд Хорвик, ей была нужна эта работа. Если возникнут осложнения, она просто скажет ему, что она горничная, а не уличная девка.

Воспоминания о попытке Филиппа Марлина совершить над ней насилие вызвали в памяти образ Гревилла. Ей пришлось иметь дело с худшими людьми, чем этот похотливый стареющий аристократ. Если у Хорвика на уме было нечто большее, чем работа горничной, ей не потребуется много времени, чтобы разубедить его.

Джастин опирался о спинку банкетки, обитой парчой, в доме свиданий мадам Шарбоннэ. Клэй сидел рядом с ним на стуле, положив ногу на ногу. Они оба наблюдали за парадом красивых и почти обнаженных женщин, дефилировавших мимо. Клэй выбрал высокую рыжеволосую красотку с легким французским акцентом. Теперь она стояла у него за спиной, легонько массируя его затылок, пока он допивал бренди и ждал, когда Джастин выберет себе подружку.

– Как насчет вон той шатенки? – предложила Селеста Шарбоннэ. Это была высокая дама лет тридцати, темноволосая и элегантная, отличавшаяся отменным вкусом во всем, начиная с одежды и кончая французскими винами. Она сделала состояние на понимании вкусов и предпочтений мужчин, и женщины, которые у нее служили, были самыми красивыми и талантливыми в искусстве любви. – У Габриэль кожа гладкая, как у младенца, а руки… Такие прекрасные руки могут удовлетворить вкусам самого разборчивого мужчины.

Проходившая мимо женщина с каштановыми волосами была и в самом деле очень хороша, но Джастин покачал головой:

– На этот вечер мне больше подойдет блондинка.

Габриэль приняла отказ с улыбкой. В доме было полно мужчин, и ей не составило бы труда найти партнера на ночь.

Внимание Джастина теперь было обращено на портьеры из золотистого бархата. Они раздвинулись, пропустив молодую светловолосую женщину. Она была небольшого роста, с соблазнительными пышными формами и обольстительной улыбкой. Женщина направилась к нему. На ней было почти прозрачное одеяние из лилового шелка, ниспадавшее с плеч и доходившее до ягодиц.

Джастин нахмурился:

– Она слишком малорослая. Я предпочитаю кого-нибудь повыше ростом.

В эту минуту в зале появились две блондинки, близнецы-норвежки. Они были красивыми, крепкими, но изящного телосложения.

– Две женщины – двойное наслаждение, – сказала Селеста.

Но в них было нечто, вызвавшее его протест. Возможно, все дело было в цвете глаз. Он не мог точно сказать, что именно это было. Просто понимал, что они не могли удовлетворить его нынешней ночью.

– Я хочу кого-нибудь постройнее, с синими глазами и…

Джастин замолчал, недосказав фразы. Слова разбегались, как и мысли. С ужасом он осознал, что хочет невозможного. Он бросил отчаянный взгляд на Клэя и заметил, что его друг нахмурился.

Джастин закрыл глаза и услышал, как Селеста щелкнула пальцами, и в комнату вошла еще одна блондинка, прелестная маленькая английская роза, обнаженная до пояса, в белых шелковых чулках и синих атласных подвязках. Она была совершенством во всех отношениях, но Джастин тотчас же понял, что и она ему не подойдет. Она не была Эриел Саммерс. Джастин поднялся с диванчика, проклиная себя, проклиная Эриел за то, что она сделала с ним.

– Возможно, эта идея не была такой уж хорошей, – сказал он Клэю, с беспокойством наблюдавшему за ним, забывшему о рыжеволосой красавице, сидевшей у него на коленях и касавшейся обнаженной грудью его груди.

– Наверное, это так, – сказал Клэй, снимая девушку с колен и ставя ее на пол. Сам он тоже поднялся.

– Я не хочу портить тебе вечер. Для тебя нет причины уходить отсюда.

– Все в порядке. Я тоже сегодня не в настроении.

Клэй улыбнулся мадам Шарбоннэ.

– Может быть, в следующий раз. – Он положил тяжелый кошелек в ее изящную руку с длинными пальцами. – Чтобы девушки не забывали нас.

– Не беспокойтесь, месье. Они не забудут ни одного из вас. Можете не беспокоиться на этот счет.

Почти не сознавая, что сказала дама, Джастин двинулся к двери и распахнул ее. Он остановился на пороге, с жадностью вдыхая ночной воздух.

– Прошу прощения, – обратился он к Клэю. – Я не хотел разочаровывать тебя. Не знаю, что со мной случилось.

– Я-то знаю, – мягко возразил Клэй. – Но это не важно. Мы вернемся сюда как-нибудь в другой раз.

Джастин только кивнул в ответ. Он пытался выбросить Эриел из головы, и по большей части это ему удавалось. Но иногда, как, например, нынче вечером, он вспоминал женщину, которой имел глупость поверить. Он вспоминал ее тихий смех, ее ум, вспоминал нежную невинную девушку, какой он представлял ее по письмам. Он вспоминал и женщину, с которой занимался любовью, которой он доверял, как никакой другой, и неведомая ему прежде и ни с чем не сравнимая боль пронзила его сердце. Он стиснул зубы.

– Я устал немного сильнее, чем предполагал. Если не возражаешь, я отправлюсь домой.

– Нет, – ответил Клэй, – не возражаю. Береги себя, друг мой.

Джастин кивнул и повернул к дому, ненавидя себя за то, что пришел сюда, и жалея, что увидел хорошенькую маленькую блондинку, так напомнившую ему Эриел, которая, очевидно, была такой же шлюхой, как любая из девушек мадам Шарбоннэ.

Работа у графа Хорвика оказалась тяжелой. В его огромном доме было мало прислуги. В старом особняке, полном пыли, гуляли сквозняки, и его трудно было содержать в чистоте. Хорвик был требователен к слугам, заставляя их работать с утра до ночи, кормили же их почти несъедобной пищей. Но самое скверное, что граф оказался сластолюбивым, как и говорила женщина на ярмарке рабочей силы. Это был омерзительный маленький человечек, тучный и толстогубый. От него всегда пахло виски и сигарами. Он дважды попытался прижать к стене и поцеловать Эриел, встретив ее в коридоре. Каждый раз ей удавалось ускользнуть от его непрошеных ласк.

Эриел было ненавистно оставаться в его доме, работать на него и в течение многих недель отражать его поползновения. Нужно было найти другое место, но она уже слышала, как он вел себя с девушками-служанками, пытавшимися уйти от него. Он не давал им рекомендации и распространял о них гнусные сплетни, а это лишало их возможности найти другое место. И Эриел копила деньги, чтобы не остаться на мели, и в каждый выходной день занималась поисками нового места. Она не теряла надежды уйти, как только найдет что-нибудь приемлемое.

– Нам надо перестелить постели в четырех гостевых комнатах восточного крыла, – сказала экономка миссис О’Грейди, провожая Эриел через холл. – Леди Хорвик приезжает завтра из загородного дома. Она собирается давать вечера, как обычно, и особенно торжественный бал по случаю дня рождения племянницы. Прибудет толпа родственников и гостей.

– Я займусь этим немедленно, миссис О’Грейди. – Эриел сделала книксен полной пожилой ирландке, домоправительнице графа Хорвика, умевшей сводить концы с концами на те скудные средства, которые граф отпускал для этих целей.

Эриел нравилась эта полная пожилая леди, которую она считала почти другом. Она взяла швабру и направилась наверх в надежде на то, что графа Хорвика не окажется поблизости, радуясь, что домой приезжает леди Хорвик. Конечно, этот старый греховодник не посмеет приставать к ней, когда дома будет его жена. Эриел трудилась все утро и значительную часть дня. В отличие от жилых, постоянно используемых комнат гостевые спальни и гостиные были обставлены роскошно, и мебель в них не обнаруживала ни малейших признаков изношенности. Эриел только что закончила уборку в последней из гостевых спален, когда дверь открылась и вошел малорослый бочкообразный хозяин.

– Привет, моя дорогая, – сказал Хорвик. – Я искал вас. Надеялся найти вас здесь.

Сердце Эриел упало.

– Искали меня? Что вам угодно?

Хорвик нахмурился:

– Вы ведь не боитесь меня? Если боитесь, то совершенно напрасно. Сейчас вы, вероятно, поняли, насколько привлекательной я нахожу вас.

– У меня полно работы, – сказала Эриел, осторожно отстраняясь, когда он попытался приблизиться к ней.

– Да, я понимаю. Но в этом отношении я мог бы вам помочь. Если бы вы стали чуть посговорчивее, у вас тотчас же поубавилось бы работы.

– Я не имею ничего против работы. – Она пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в туалетный столик розового дерева. Хорвик сделал шаг вправо, поэтому она, уклоняясь, шагнула влево в надежде ускользнуть от него. – Я выполняю работу, ради которой меня наняли.

– Да, конечно, это так, и должен признать, выполняете ее отлично. Но может быть, небольшая прибавка к жалованью сделает вас чуть приветливее… – Он снова сделал движение, стараясь загородить ей путь к отступлению, и Эриел замерла на месте.

– Я всего лишь горничная, милорд. Для меня немыслимо быть… сговорчивее по отношению к человеку вашего положения. А теперь прошу меня извинить…

Она рванулась влево, но при всей своей полноте он двигался стремительно и легко и оказался прямо на ее пути и стоял там, расставив свои короткие толстые ручки и пытаясь поймать ее, как паук ловит в паутину муху. Эриел вскрикнула, когда короткопалая лапа ущипнула ее за ягодицу. Он хихикнул, но она ухитрилась вырваться, бросилась к двери и выбежала из комнаты с такой скоростью, будто ее преследовали гончие. Лицо ее пылало от стыда и негодования. Она потерла уже появившийся синяк там, где он ущипнул ее. Черт бы побрал этого старого мерзавца! В следующий раз, когда он попытается схватить ее, она… она… А что она могла сделать? Ей была нужна эта работа, по крайней мере на некоторое время. Ей необходимо было найти способ избежать его поползновений. Эриел вздохнула и направилась вдоль по коридору, мысленно награждая графа Хорвика самыми нелестными эпитетами. Она работала до позднего вечера.

На следующий день приехала леди Хорвик. Эриел была безмерно рада этому обстоятельству, надеясь, что присутствие хозяйки избавит ее, хоть на некоторое время, от домогательств ее супруга. В связи с прибытием леди Хорвик и предполагаемыми торжествами количество ее работы удвоилось. Когда леди Хорвик наконец сочла, что дом готов к приему гостей – близких друзей ее мужа, а также его деловых партнеров, Эриел была в полном изнеможении. Но даже после изнурительного дня хозяйка потребовала от Эриел, чтобы она помогла сервировать стол и подавать закуски. Эриел заправила локон под чепчик, и из уст ее вырвался тяжкий вздох. Она слышала, как небольшой оркестр настраивает инструменты в музыкальной комнате. Гости съезжались. К моменту, когда один из престарелых родственников графа Хорвика кончит играть на фортепьяно, в прилегающую к музыкальному салону гостиную следовало подать холодные закуски. Эриел вышла из кухни с серебряным подносом, нагруженным блюдами с холодным мясом разных сортов, и уже дошла до двери в гостиную, когда дворецкий объявил о прибытии еще одного гостя.

– Разрешите вашу шляпу и плащ, милорд.

– Благодарю вас.

Услышав этот немногословный ответ, Эриел замерла, стоя посреди холла и резко повернув голову на звук знакомого низкого голоса. Она увидела высокую импозантную фигуру в черном, и сердце ее мучительно сжалось. Ей захотелось бежать, но ноги не слушались ее. Исчезнуть, скрыться, растаять, как облачко дыма, чтобы он не увидел ее в этой простой черной юбке и белой полотняной блузке с дурацким чепчиком, криво сидящим на голове!

Отчаянным напряжением воли она подавила желание бежать и пошла по коридору. Чуть не налетев на лакея, сунула ему в руки поднос с закусками и поспешила на кухню. Ей почти удалось добраться до кухни, когда она услышала тяжелые мужские шаги за спиной.

– Эриел! Это вы, Эриел?

Она продолжала идти, миновала кухню, направилась к черному ходу и вышла в ночь, залитую лунным светом, в надежде все-таки избежать встречи. За ее спиной хлопнула дверь, потом послышался хруст гравия под ногами, и длинные пальцы схватили ее за руку, заставив обернуться. Густая черная бровь изумленно поднялась, будто он не мог поверить своим глазам.

– Это вы, – сказал он мрачно. – Что вы здесь делаете?

Он мгновенно пробежал глазами по ее фигуре, отметив ее скромное платье горничной, и нахмурился:

– И почему вы одеты как прислуга?

У нее возникло желание расхохотаться ему в лицо и одновременно заплакать. Но вместо этого она подняла голову и вздернула подбородок, заставив себя посмотреть ему в глаза.

– Я здесь, потому что служу в этом доме. Я одета как прислуга, потому что я прислуга.

Он нахмурился еще сильнее:

– А как же Марлин? Я предполагал…

– Вы предполагали… что? – В ее голосе прозвучал гнев, и она не могла совладать с ним. Впрочем, и не пыталась. – Умоляю вас, скажите, милорд. Мне очень хотелось бы узнать, что вы предполагали.

– Давайте не будем играть в прятки, Эриел. Я видел вас вместе с Марлином в ту ночь, когда у вас было свидание в конюшне. Я видел вас из окна.

С минуту она не могла понять, о чем он говорит. Потом до нее дошло, что он считал – у нее интрижка с Марлином, и горло ее сдавила спазма. Из ее груди рвался истерический смех, но она сумела подавить его. И тотчас же ее охватил гнев. Это было нечто большее, чем гнев. Это была ослепляющая ярость.

– Ах, вы видели меня той ночью? Неужели и вправду видели? Вы видели, как мы оба вошли в конюшню? Вы это хотите сказать? Как жаль, что вы не можете видеть сквозь стены! Как жаль, что вы не могли видеть то, что произошло внутри! Если бы могли, то увидели бы, что я сказала ему, чтобы он оставил меня в покое. Вы также могли бы увидеть, как это разгневало его. Он обезумел и пытался сорвать с меня одежду. Он настолько обезумел, что пытался… – Она с трудом сглотнула образовавшийся в горле комок. – Он пытался овладеть мною силой. Если бы не мистер Маккаллок, ваш грум, он мог бы добиться своего. А теперь прошу меня простить. Я должна вернуться в дом. У меня много работы.

Она попыталась пройти, но Джастин загородил ей дорогу.

– Вы лжете!

Она снова вздернула подбородок. На глаза навернулись гневные слезы.

– Ах, я лгу? Это вы лжец, Джастин. Все, что вы делали, все, что вы говорили, было ложью. Я рада, что вы выкинули меня из своего дома. Только Господу Богу известно, скольким еще лживым словам я поверила бы.

Она круто повернулась, смахнула застилавшие глаза слезы и бросилась в дом по черной лестнице. На полпути Эриел остановилась, ожидая стука захлопнувшейся двери, что означало бы, что Гревилл вернулся в дом. Но стука не последовало. Должно быть, граф удалился, так и не повидавшись с лордом Хорвиком, но она не стала проверять, так ли это. Она не хотела думать о нем. Ни теперь, ни в будущем. Она не желала вспоминать, как он стоял в лунном свете, такой высокий и неправдоподобно красивый, как он побледнел, когда она сказала ему, что случилось в ту ночь в конюшне.

Экипаж прогромыхал по аллее, ведущей к конюшне, взрывая пыль и палые листья. Джастин выпрыгнул из него, прежде чем он остановился. Был поздний час, но это не удержало Джастина. Он направился прямо к конюшне.

– Где Маккаллок?

Подняв с постели одного из молодых грумов по имени Мики, Джастин нетерпеливо ждал ответа испуганного молодого человека, начавшего заикаться при виде мрачного лица хозяина.

– Он… он… – бормотал Мики. Не в силах закончить фразу, он сглотнул слюну, потом продолжал: – Он, вероятно, наверху, в своей комнате.

Джастин уже направился было наверх, когда услышал голос шотландца:

– Я здесь, милорд.

Крепкий мускулистый мужчина вышел к нему из плохо освещенного фонарем денника, вытирая руки тряпкой, которую снял с седла. Он только что закончил натирать его оливковым маслом.

– Вы хотели меня видеть?

Джастин огляделся: несколько молодых грумов выглядывали из-за дверей своих комнат.

– Мне надо перекинуться с вами парой слов наедине по… личному делу.

Шотландец знаком показал на лестницу:

– Мы можем подняться в мою комнату.

Джастин кивнул:

– Отлично.

Они поднялись, и только когда дверь в комнату Маккаллока была закрыта, Джастин заговорил:

– Я хочу знать, что случилось ночью, когда мисс Саммерс была здесь с Филиппом Марлином.

Лицо шотландца приняло настороженное выражение.

– Я бы… лучше хотел, чтобы девчушка рассказала сама.

– Мисс Саммерс здесь больше нет, как вы, возможно, слышали. И я прошу вас рассказать, что случилось.

Маккаллок почесал рыжую поросль на подбородке и с явной неохотой подчинился.

– Было поздно… Мне не спалось. Я услышал вроде бы шум внизу и подумал, что стоит посмотреть, что там.

– И что же вы там увидели?

– Увидел их двоих – ну этого… Как его? Блондина – Филиппа. Она так его называла, девчушка, мисс Саммерс. Она говорила с ним приветливо, со всем уважением, сказала, что ей жаль, старалась ему втолковать, что, мол, не любит она его, что не может его любить, как он хочет. Сказала, будет лучше, коли он уйдет, потому как вам не понравится, коли вы узнаете, что он сюда приходил.

– И что еще?

– Она ему сказала, девчушка то есть, сказала, что любит вас.

Джастин не поверил своим ушам. Это было невозможно. Такого просто не могло быть. Но, взглянув в бесхитростные глаза шотландца, Джастин понял, что тот говорит правду. Ему показалось на мгновение, что сердце его остановилось. Ему показалось, что сейчас его стошнит.

– Вы уверены, что она сказала именно так?

– Да, сэр. Так и сказала: мол, я люблю его. Это то, что сказала девчушка.

Джастин вспотел. В конюшне было холодно, но его рубашка взмокла.

– И что же случилось дальше?

– Я уж пошел было наверх. Ведь это вроде не мое дело? Верно? Я не хотел подслушивать-то… ну, как девчушка с ним ведет речь. Потом услышал, как он, ну, тот-то блондин, и говорит, я это расслышал… Говорит, что он все равно будет с ней, с девчушкой-то, и, мол, ему все равно, хочет она или нет. – Конюх покачал головой. – Я не тот человек, кого не колышет, ежели другой берет то, что девчушка не хочет давать. – Джастин закрыл глаза, боль пронзила его грудь, как осколок стекла. – Я стащил его с нее, – продолжал шотландец, – поддал ему, ну он и с катушек, а девчушке сказал, чтобы она в дом возвращалась. – Он улыбнулся во весь рот. – Потом еще наподдал ему.

Если бы Джастин не разучился улыбаться, он бы сейчас развеселился, но граф был уверен, что никогда не сумеет улыбаться снова.

– Благодарю вас, мистер Маккаллок, за то, что вы рассказали мне правду… и за то, что… позаботились о ней. – Он повернулся было к двери, но задержался. – Последний вопрос!

– Да, сэр?

– Почему вы никому не рассказали?

– Этот-то сказал, что он графский сын. Он мне пригрозил, что меня бросят в тюрьму за то, что я наподдал ему. Девчушка-то, она ему сказала, чтобы он лучше ни слова не проронил, а то она всем расскажет, что он сделал. Она велела, чтобы никто из нас ничего не сказывал. И я так и делал, пока вы, сэр, не пришли сегодня сюда.

Джастин только кивнул в ответ. Эриел пришла сюда поговорить с Марлином, сказать, что любит другого. Зная ее, он понимал, что она считала своим долгом быть с Филиппом честной. И за свою порядочность она чуть не подверглась насилию, а он, вместо того чтобы защитить ее, вместо того чтобы спросить, почему она согласилась повидаться с Марлином, он вообразил, что она предала его, и выбросил ее из дома. Но Эриел не предавала его. Она никогда его не предавала: ни в самом начале, ни в ту ночь, когда встретилась с Марлином. Это он, Джастин Бедфорд Росс, был предателем. Это он воспользовался ее невинностью, это он гнусно овладел ею в то утро в своем кабинете, это он растоптал ее – только что распустившийся цветок, наступил на нее сапогом.

Джастин остановился на дорожке, ведущей к дому. На лбу его выступила испарина. Его затошнило. Он обернулся, потом сделал несколько шагов в сторону от дорожки… опустил голову, и его вырвало под розовым кустом.