Бессмертие души

Она вернулась! Громкий стук в парадную дверь, за которым последовал звук удаляющихся шагов, не мог означать ничего другого.

Эрик Бромли, седьмой граф Фаррингтон, с проклятием поднялся на ноги, вышел из гостиной и сердитой размашистой походкой зашагал по коридору.

Он не гадал, кто приехал. Сомневаться в этом не приходилось. Личность посетителя была ясна как божий день. Никто не смел посещать поместье Фаррингтон с тех пор, как пять лет назад его хозяин стал отшельником.

Эрик пнул ногой стоявший на дороге стул. «Шератон» с решетчатой спинкой ударился о стену с такой силой, что чуть не разлетелся в щепки. Грозный воин с огнем в глазах двигался к крепостным воротам, чтобы отразить нападение заклятого врага.

Он распахнул дверь настежь и помахал рукой, разгоняя облако пыли, оставленное быстро удалявшимся экипажем. То был второй экипаж за месяц... и двадцать второй за четыре года.

Пыль осела, и Эрик машинально опустил гневный взор на чертенка ростом в метр. Ему ответил дерзкий взгляд сапфировых глаз, в котором не было и намека на стыд или раскаяние.

— Привет, дядя. Мы с Пушком вернулись. – Она держала под мышкой облезлого кота. — Миссис Лоули велела сказать тебе, что мне нет... нет, — она сморщила носик, — совокупления.

С этими словами она поставила дорожную сумку, сняла капор и пальто, швырнула их на пол и пулей пролетела мимо Эрика.

— Искупления, — проворчал Эрик, глядя на брошенную одежду. — Тебе нет искупления. Проклятье!

Не успел он промолвить эти слова, как по всему дому разнесся грохот.

Эрик круто повернулся и направился к источнику шума, который обнаружился в зеленой гостиной. Племянница стояла у нерастопленного камина. У ее ног лежала разбитая античная ваза.

— Пушок хотел сидеть с этой стороны стола. — Она показала рукой на освободившееся место. — Здесь стояла твоя ваза. Вот я и отодвинула ее. Пушок не любит тесноту.

— Ноэль, — Эрик стиснул кулаки, — что ты натворила у Лоули? Почему они прислали тебя обратно?

Она небрежно пожала плечами.

— Их пес хотел укусить Пушка. А я сама его укусила.

— Ты укусила их со...

— За хвост. Все равно пес толстый и противный. Такой же, как его хвост.

— Лоули были последней приличной семьей в этом приходе! — прорычал Эрик, пытаясь не показать боли, от которой сжималось сердце. Запрокинутое лицо Ноэль было копией материнского. — И что мне теперь с тобой делать, черт побери?

— Не поминай черта, не то попадешь в ад. На виске Эрика запульсировала жилка.

— Конечно, если ты не пришел оттуда. Так говорит миссис Лоули. Она называет тебя самим дьяволом. Это правда?

Тут у дядюшки лопнуло терпение. Он, наконец решился изменить клятве никогда не выезжать из Фаррингтона.

— Иди-ка сюда, Ноэль! — велел он.

— Зачем? — В ее взгляде не было страха. Только любопытство.

— Затем, что я приказываю.

Явно заинтересованная, она выгнула бровь.

— Мы не можем никуда ехать. Ты не вылезаешь из Фаррингтона.

— Сегодня вылезу. С тобой. Мы едем в деревню. Настало время раз и навсегда решить, где ты будешь жить. Следуй за мной. — Он шагнул к двери, но остановился у порога. — И только попробуй не послушаться! Если придется повторять, я за себя не ручаюсь!

Ноэль сложила руки на груди.

— Даже если ты меня стукнешь, я никуда не поеду без Пушка!

— Ладно! — рявкнул Эрик. — Забирай свою косматую игрушку! Я пошел за фаэтоном!

Подбородок Ноэль тут же задрался вверх, и на мгновение Эрик подумал, что она откажется подчиниться. Но она опустила веки, пожала плечами, взяла своего ободранного кота и вслед за Эриком молча вышла в коридор.

Эрик боролся с гневом, заливавшим его темной удушливой волной. Пытке нужно положить конец. И ради этого он поедет куда угодно. Хоть в ад.

— Вы понимаете, о чем просите?

Руперт Каррен схватился за край деревянной скамьи и поднял глаза к потолку церкви, не то, умоляя Господа, не то, предупреждая его.

— Викарий, кажется, я высказался достаточно ясно, — откликнулся Эрик. — Нечего дрожать или молить о пощаде так называемые высшие силы. Я не собираюсь убивать ни вас, ни ваших прихожан. Как было сказано, моей племяннице требуется хорошая гувернантка. Работа будет щедро оплачена. Кроме того, в благодарность я пожертвую церкви пять тысяч фунтов, в которых она, — тут Эрик покосился на обшарпанные стены храма, — явно нуждается.

— Милорд, возможно, некоторых людей можно подкупить. — Каррен поднялся на ноги. На лице старика была написана досада. — Меня — нет. Материальные блага не значат ничего, если ради них нужно принести в жертву молодую женщину.

Темная бровь поднялась вверх.

— Принести в жертву? И кто же, по-вашему, ее убьет? Я или Ноэль?

— Вопрос риторический.

— И все же хотелось бы получить ответ. Поскольку я давно порвал связи с миром, мне любопытно знать, чья репутация хуже — моя или племянницы.

— Милорд, ваша племянница — дитя, — с отвращением ответил викарий. — Я убежден: если бы в течение четырех лет девочка видела любовь и заботу, она была бы счастливой, уравновешенной, и весь этот разговор не имел бы смысла.

— В самом деле? Тогда скажите мне вот что, викарий. Если для счастья Ноэль требуется лишь забота, то почему же каждая достойная семья в приходе возвращает ее через... Сейчас сосчитаю. — Эрик задумчиво побарабанил пальцами. — Самый долгий срок составляет шесть месяцев. Столько она прожила у Уиллеттов. Если на свете действительно существует Царствие Небесное, я уверен, что эти добрые люди заслужили лучшее место в раю. С другой стороны, Филды терпели ее лишь полтора дня, пока она чуть не сожгла кухню... вместе с кухаркой. В общем, средняя продолжительность пребывания моей племянницы в одном доме составляет около трех месяцев.

— Для подобного поведения у Ноэль есть причины, — тихо ответил Каррен. — Но такой человек, как вы, никогда не поймет их. Так что нет смысла объяснять.

— Прекрасно. Поскольку Ноэль тут ни при чем, я делаю вывод, что ужас в сердца ваших прихожан вселяет моя репутация.

Несколько мгновений викарий молча смотрел на алтарь, а затем ответил:

— Лорд Фаррингтон, вы не выезжали из своего поместья пять лет. А до того... Нет нужды напоминать вам, как ошеломила прихожан смерть Лайзы и как напугала их роль, которую вы сыграли в ее безвременной кончине. Большинство ваших бывших слуг все еще бледнеет, вспоминая о событиях тех недель. В нашем тихом маленьком приходе никогда не было более трагического происшествия. Говоря прямо, вся деревня боится вас. Даже самый последний бедняк не согласится отдать свою дочь в ваши руки.

При упоминании о сестре лицо Эрика словно окаменело.

— Не согласен, викарий. За хорошие деньги люди сделают что угодно. Даже вступят в сделку с «самим дьяволом».

Каррен покачал головой.

— Вы ошибаетесь, милорд. Тем не менее, есть другое серьезное препятствие, о котором нам придется поговорить. В поместье Фаррингтон нет ни души, за исключением вас... а теперь и Ноэль. Вы рассчитали слуг сразу после смерти Лайзы и, насколько я знаю, никем не заменили их.

— Да. И я не собираюсь отступать от этого правила.

— Решать вам. Однако я полагаю, что гувернантка Ноэль будет жить в Фаррингтоне.

— Гувернантки обычно живут в домах своих воспитанников.

— Верно. Но тут речь идет не об обычной ситуации. Вы считаете возможным, чтобы уважаемая женщина жила в одном доме с неженатым мужчиной без компаньонки и без единого свидетеля, не считая четырехлетнего ребенка? Даже если бы ваше прошлое было безупречным, а репутация безукоризненной, ни одна порядочная женщина не согласилась бы на такое неслыханное предложение. Эрик нахмурился.

— Об этом я не подумал. А должен был. — Внезапно направление его мыслей изменилось. — Прекрасно. Я делаю вам другое предложение. Сумма, жертвуемая церкви, возрастает с пяти до десяти тысяч, но вместо гувернантки вы подыщете мне жену.

— Жену? — Каррен рывком поднял голову и обеими руками пригладил седые волосы. — Я не ослышался?

— Нет, не ослышались. — Эрик встал. — Не сомневаюсь, вы знаете, что я по-прежнему чрезвычайно богатый человек. Ситуация за последние пять лет сильно изменилась. Хотя я сомневался в этом, но сумел вернуть свое состояние. Моя жена будет иметь к нему доступ. Я не стану ограничивать ее в тратах. Ей не придется отчитываться передо мной, поскольку я сам не имею привычки к роскоши. Она сможет покупать все, что захочется: драгоценности, одежду — проклятье, хоть целый гардероб! — и все остальные дурацкие безделушки, которые требуются женщинам.

Честно говоря, мне наплевать на то, что она будет покупать... и что делать. Если она не станет покидать пределы поместья и будет оставаться одна, когда Ноэль спит. Не стоит говорить, что ее поведение должно быть безупречным, учитывая, что ей надлежит стать для Ноэль единственным примером... и единственной собеседницей. Женщина, претендующая на эту роль, должна понимать, что Ноэль будет находиться исключительно на ее попечении. Ей придется не только приглядывать за моей племянницей, но — скажу честно — держать девочку, как можно дальше от меня. И еще одно: особа, которую вы мне подберете, не должна быть тщеславной. Никаких вылазок в Лондон, никаких балов, приемов и выездов в свет. Короче говоря, я не делаю и шагу из Фаррингтона, и моей жене придется жить так же.

— Иными словами, она будет вашей пленницей.

Глаза Эрика блеснули.

— Нет, викарий, она не будет моей пленницей. Она будет сторожем при Ноэль. А это работа тяжелая. Хотите верьте, хотите нет.

— А как быть с родственными узами молодой леди?

— Они должны быть разорваны. Никому не разрешается посещать Фаррингтон.

— Но почему ей нельзя будет навещать родных? С Ноэль, конечно. Согласитесь, ребенку полезно время от времени менять обстановку.

— Нет! — Эрик так грохнул кулаком по деревянному сиденью, что от стен отдалось эхо. — Я не желаю иметь никаких связей с миром, даже косвенных! Жизнь обитателей Фаррингтона останется прежней. А для смены обстановки в распоряжении Ноэль будут сотни акров угодий. Этого вполне достаточно даже для нее. — Он провел рукой по волосам и заставил себя успокоиться. — Итак, учитывая не слишком выгодные условия сделки, к кому вы посоветуете обратиться?

Каррен удивленно заморгал.

— Я не могу вот так сразу назвать вам имя будущей жены... Если смогу вообще. Вы должны дать мне срок.

— А на это время вы оставите такого закоренелого грешника, как я, наедине с Ноэль? — с ледяной усмешкой спросил Эрик. — На вашем месте я бы этого не допустил.

Не успел викарий открыть рот, как церковь потряс истошный вопль.

— Будь она проклята! — прошипел Эрик, стремительно оборачиваясь в сторону дверей.

— Лорд Фаррингтон, — со справедливым негодованием возгласил викарий, — позвольте напомнить, что вы в обители Господа!

— Снаружи которой находится демон, грозящий разрушить ее священные стены. — Эрик устремился к выходу. — Этой негодяйке было велено оставаться на лужайке и поиграть во что-нибудь, пока я поговорю с вами. Не сомневаюсь, что она уничтожила ваш сад вмести со всеми, кто там был!

— Но ведь ей нет еще и четырех. — Несмотря на почтенный возраст, Каррен резво, хотя и не слишком ловко, устремился следом. — Ее нельзя оставлять без присмотра.

— Она и не останется... если вы исполните мою просьбу.

Он был у дверей, когда ужасающий вопль прозвучал снова. За ним последовали крики «тпру!» и громкий топот копыт.

Эрик вылетел из церкви и увидел, что парализованная ужасом Ноэль скорчилась на дороге, а на нее несется виляющая из стороны в сторону карета, кучер которой безуспешно пытается сдержать лошадей.

— О Боже! — Эрик в два прыжка одолел лестницу, зная, что уже не успеет спасти девочку.

Вдруг с противоположной стороны дороги стрелой вылетело какое-то цветное пятно, схватило Ноэль и отпрянуло. Лошади заржали — раз, другой — и протестующе замотали мордами.

Карета остановилась. Воцарилось молчание. Оно нарушалось только фырканьем лошадей и хриплым дыханием Эрика, боровшегося с диким взрывом эмоций.

Откуда-то сзади донеслось еле слышное бормотание викария:

— Слава Богу...

Смертельно бледная Ноэль подняла голову и уставилась на девушку, которая держала ее на руках. Эта девушка только что спасла ей жизнь. С диким криком девочка стала вырываться и колотить кулачками по плечам своей спасительницы:

— Пусти меня! Там Пушок! Я должна найти его! Та и глазом не моргнула.

— Перестань, — спокойно велела она, поймав запястья Ноэль. — Ты не смогла бы спасти своего Пушка, если бы лежала под колесами кареты. — Она легонько сжала руки девочки, умеряя ласковым жестом суровость тона, потом подняла голову и негромко обратилась к мокрому от пота кучеру, который был похож на привидение: — Все в порядке. Ребенок не пострадал. Но я буду благодарна, если вы немного задержитесь. Это возможно?

Тот задумчиво кивнул.

— Спасибо. — Все еще не выпуская ребенка, девушка принялась отряхивать пыль с ее простенького розовато-лилового платья. — А теперь, — продолжила она, обращаясь к девочке, — будь добра сказать, что за животное твой Пушок. Потом мы отправимся на поиски.

— Он кот! — воинственно задрав подбородок, заявила Ноэль с мятежным блеском в глазах. — Паршивый кот!

— Отлично. Теперь я знаю, кого искать. — Ничуть не шокированная выражениями малышки, девушка деловито кивнула. Затем, держа Ноэль на одной руке, подошла к карете, присела и заглянула под колеса. — Он желтовато-коричневый?

— Да. — Ноэль попыталась вырваться. — Ты его видишь? Он там?

— Там. Жив и невредим. Удивительно счастливый кот. — Спасительница посмотрела в лицо брыкающейся девочке. — Предлагаю сделку. Если пообещаешь вернуться на ту кучу листьев, где ты играла, я достану Пушка. Но если ты не дождешься меня и снова убежишь на улицу, я за Пушка не отвечаю. Договорились?

Ноэль посмотрела на девушку как на сумасшедшую.

— Ты слышала, что я сказала? Пушок паршивый!

— Слышала. Ну, так что, договорились? Последовал медленный удивленный кивок.

— Да.

— Вот и хорошо. — Девушка поставила Ноэль на землю и слегка подтолкнула. — Ступай.

Ноэль побежала на траву. Ее спасительница довольно улыбнулась, заправила за уши непокорные каштановые пряди и без всяких церемоний опустилась на колени. Затем осторожно залезла под карету, предусмотрительно держась подальше от колес — на случай, если лошади дернут. Наконец она остановилась и стала шарить под повозкой.

Через считанные секунды из-под кареты появился Пушок, схваченный за шкирку твердой рукой.

— Замечательно, — с улыбкой сказала девушка. Но когда она увидела бегущую навстречу Ноэль, улыбка тут же исчезла. — Стой! — вытянула она ладонь. — Мы договорились, что ты останешься на лужайке. Еще один шаг, и Пушок снова отправится под карету.

Ноэль остановилась как вкопанная. Улыбка вернулась на место.

— Чудесно. Обожаю людей, которые держат слово. — Девушка обернулась к кучеру: — Спасибо, сэр. Можете продолжать путь.

Еще не пришедший в себя возница вытер лоб грязным платком.

— Благодарю вас, — прохрипел он.

— Нет, это я благодарю вас, сэр. — Она помахала ему рукой и направилась к Ноэль.

Шум удаляющейся кареты, наконец вывел Эрика из состояния паралича. Внутри поднялась волна ярости. Он шагнул к дороге, как раз в тот момент, когда спасительница Ноэль сунула Пушка в руки девочки.

— Вот и мы! — весело сказала она. — Пушок пережил приключение без всякого вреда для себя.

Ноэль схватила своего любимца. Ее глаза по-прежнему были круглыми и недоверчивыми.

— Меня зовут Бриджит, — представилась девушка и погладила Пушка по драной голове. — А тебя?

Последовало секундное молчание, после которого прозвучало:

— Ноэль.

— Ну, Ноэль, ноги у тебя быстрые, поэтому я не сомневаюсь, что под карету ты не попала бы. Но вот Пушок... Ради него я советую тебе на будущее быть осторожнее.

— Я постараюсь. — Ноэль подняла глаза и увидела устремившегося к ней дядю. — Сейчас мне дадут вз...бычку.

Бриджит перестала улыбаться.

— Это кто же собирается устроить тебе... — Тут она тоже заметила нависшего над ними Эрика и прикусила язык.

— Ноэль, я велел тебе не выходить за церковную ограду! — прогремел он. — Какого черта ты делала на середине улицы?

Ноэль бросила на него осуждающий взгляд.

— Второй раз за утро, — провозгласила она. — Дядя, я думаю, тебе лучше не поминать дьявола. Даже у Господа есть предел терпению.

Спасительница Ноэль издала сдавленный звук, безуспешно пытаясь сдержать смешок.

— Вы настолько дерзки и безрассудны, чтобы смеяться над чужой бедой? — зарычал он, давая выход гневу.

К изумлению Эрика, незнакомка вздернула подбородок, ничуть не испуганная его яростью.

— Безрассудна? О нет, лорд Фаррингтон. И не дерзка — по крайней мере, в обычном значении этого слова. Однако в данном случае должна признаться, что нахожу замечание Ноэль забавным по форме, но верным по содержанию.

Гнев сменился удивлением. Брови Эрика сошлись на переносице.

— Вы знаете, кто я такой?

— Да.

— Откуда?

— У меня хорошая память, милорд. А пять лет не такой уж долгий срок. Хотя ваша внешность слегка изменилась, — сказала девушка, посмотрев на его небритые щеки и нестриженые волосы, — в целом она осталась той же.

— Я вас не помню.

Последовала все та же неотразимая улыбка.

— Это естественно.

Эрик придирчиво осмотрел ее.

— Раз уж вы знаете, кто я такой, то вам должно быть известно и мое темное прошлое, и мое затворничество.

— О да, я знакома с вашей репутацией.

— И, тем не менее, вы не боитесь меня?

— Нет, милорд, не боюсь.

— Почему?

Лукавые искорки, загоревшиеся в глазах девушки, сделали их золотисто-карими.

— Наверное, по глупости. Но, видите ли, последние полтора года я учила детей — две дюжины сорванцов в возрасте от четырех до четырнадцати лет — и теперь меня трудно чем-нибудь удивить или напугать. Даже такому отъявленному злодею, как вы.

— Бриджит! — прервал ее тревожный голос викария, наконец добравшегося до дороги. — Ты цела? — Старик взял ее руки и стиснул их в ладони.

— Да, дедушка, — мягко заверила она. — Вся в пыли, растрепана, но цела. — Бриджит потерла испачканную щеку. — Как и Ноэль с Пушком.

Дедушка? Эрик прищурился, посмотрел на ее лицо и наконец вспомнил.

Малышка с копной темных волос, не отходящая от викария во время церковной службы. Худенькая девочка в поношенном платье, одаривающая мелочью и сладостями приходских ребятишек, расходящихся после рождественской мессы. Гадкий утенок, застенчиво улыбающийся ему, Эрику, при встречах на улице и смотрящий на Лайзу, как на ангела.

Внучка викария. Сколько было этой девочке, когда он видел ее в последний раз? Двенадцать. В крайнем случае, тринадцать.

Что ж, с тех пор прошло пять лет. Худенькой девочки и гадкого утенка больше не было. Вернее, в стоявшей перед ним вполне сложившейся девушке с носом, испачканным пылью, сохранялось некоторое сходство с прежним ребенком. Стройная, маленькая, с гривой каштановых волос, она была ростом ему по грудь. Черты ее лица тоже были смутно знакомыми, особенно нежный подбородок, аккуратный носик и широкие точеные скулы. Ее манера одеваться, вызванная бедностью, как догадывался Эрик, тоже не изменилась: синее платье, покрытое свежей грязью, было таким же простеньким и поношенным, как прежние наряды.

И все же Эрик, продолжавший свой придирчивый осмотр, должен был признать, что вылинявший затрапезный наряд не мог скрыть великолепные формы; формы, полностью отсутствовавшие пять лет назад и вопиюще противоречившие поведению девчонки-сорванца, свидетелем которого он только что был.

Кто мог ждать столь стремительной метаморфозы от девочки, которую он едва помнил?

— Милорд...

Эрик вздрогнул, понял, что к нему обращаются, быстро поднял глаза и увидел на ее лице странное выражение.

— Что?

— Я просто заметила, что вы немного расстроены. Это понятно, учитывая, что Ноэль была на волосок от гибели. Могу я вам что-нибудь предложить? Чашку чаю?

Решение пришло к нему внезапно и стремительно.

— Да, можете, — произнес граф. — Но не чаю. — Он схватил девушку за локоть и повлек к церкви, не обращая внимания на попытки сопротивляться. — Мисс Каррен... Вы действительно мисс, верно? Я не вижу на вас обручального кольца.

Бриджит с удивлением смотрела на руку, стиснувшую ее предплечье. Внезапно Эрик отпустил ее.

— Я не собираюсь причинять вам вред, — саркастически бросил он. — Наоборот, мои намерения невероятно честны. А теперь к делу. Вы замужем или нет?

— Нет, милорд, — призналась она, не скрывая своего изумления.

— Отлично. Может быть, обручены? Просватаны? Кому-то обещаны?

— Лорд Фаррингтон, вы ошибаетесь, — вмешался викарий. — Все это напрасные хлопоты и потеря времени. Ответ будет отрицательным.

Эрик выгнул бровь.

— Хотите сказать, что у вашей внучки нет жениха?

— Нет. Я хочу сказать, что она не будет вашей женой.

Бриджит ахнула.

— Женой? Можно узнать, о чем речь?

— Можно. — Эрик отмел возражения викария одним взмахом руки. — Достаточно. Ваша внучка — взрослая женщина. Пускай решает сама. — Затем он переключил внимание на Бриджит: — Мисс Каррен, я буду краток. Я только что сделал вашему дедушке деловое предложение, очень выгодное, как для церкви, так и для всего прихода. Но мне кажется, он не хочет его принимать.

— Какое предложение, милорд?

— Я предложил десять тысяч фунтов за то, что он найдет подходящую гувернантку для моей племянницы. Однако, учитывая, что этой женщине придется жить в Фаррингтоне, где нет никого, кроме нас с Ноэль, я согласился ради соблюдения приличий жениться на избранной для данной цели молодой особе. Она станет графиней Фаррингтон. Ей будут принадлежать особняк, титул — правда, запятнанный — и богатство, о котором она не смела мечтать. — Эрик сделал небольшую паузу и продолжил: — В свою очередь, она должна будет взять на себя тяжелый и неблагодарный труд по присмотру за Ноэль, которая, как вы только что убедились на собственном опыте, настоящий чертенок. Сплетни распространяются быстро, поэтому вы наверняка знаете, что Ноэль брали в дома самых уважаемых прихожан, но очень быстро возвращали. На сегодняшний день список достойных семей исчерпан. Поэтому я нуждаюсь в быстром и решительном ответе. Честно говоря, я никогда не видел, чтобы кто-то справлялся с Ноэль лучше вас. Вы упомянули, что имеете опыт работы с детьми. Поскольку вы внучка викария, я уверен, что ваше поведение выше всяких похвал. С учетом сказанного я готов предложить вам упомянутое место. Оно вас интересует?

С каждым услышанным словом глаза Бриджит становились все шире и шире.

— Вы готовы дать десять тысяч приходу и жениться на женщине, которую не знаете и не любите, только для того, чтобы она заботилась о Ноэль?

— Именно так.

— А почему бы вам не позаботиться о племяннице самому?

— Это мое дело, а не ваше, мисс Каррен, — процедил Эрик сквозь зубы.

— А что, если придет время, когда вы найдете ту, которую искренне полюбите? Вы никогда не сможете дать ей свое имя, потому что оно будет принадлежать гувернантке вашей племянницы.

Эрик насмешливо хмыкнул.

— Об этом можете не беспокоиться. Сегодняшний день — исключение. Я не собираюсь покидать Фаррингтон и выезжать в свет. Таким образом, я не буду иметь возможности встретить предполагаемую даму моего сердца. Так, что вы мне ответите?

Бриджит побледнела.

— Прямо сейчас?

— Да, сейчас. Не вижу смысла медлить и усложнять дело ненужными раздумьями. — Внезапно Эрику пришла в голову мысль, заставившая его нахмуриться. — Надеюсь, вы не питаете романтических иллюзий насчет того, что браки следует заключать только по любви? Не поэтому ли вы задали смешной вопрос о том, что будет, если я встречу свою прекрасную даму?

Бриджит опустила ресницы.

— Я не питаю таких иллюзий, сэр. По правде говоря, я вообще не собиралась выходить замуж.

— Это еще почему?

Ее ресницы поднялись, но выражение глаз осталось скрытным.

— Отвечу вашими же словами: это мое дело. Услышав столь смелый ответ, Эрик невольно восхитился.

— Как хотите. Оставим в покое ваши секреты и придем к решению. Вы по-прежнему желаете остаться незамужней или готовы принять мои условия? Да или нет?

— Лорд Фаррингтон, мы говорим о браке, а не о сделке.

Эрик пожал плечами.

— В данном случае это одно и то же. Я сделал вам предложение на определенных условиях. Если обе стороны не возражают, мы заключим деловое соглашение.

— Даже так?

— Именно так, — ответил Эрик, не обращая внимания на ее насмешливый тон. — После этого общаться нам будет незачем. Вы станете занимать Ноэль и держать ее, как можно дальше от меня. А я продолжу наслаждаться одиночеством. Так что, мисс Каррен, у вас не будет ни малейшей причины для страха.

В глазах Бриджит зажегся странный свет.

— Вы намерены и дальше тешить себя этой иллюзией? — мягко спросила она.

Эрик окаменел.

— Что это значит, черт побери?

— Третий раз! — встряла Ноэль. — Ты сказал плохое слово в третий раз за день!

Фаррингтон отвел изумленный взгляд от Бриджит и бессмысленно уставился на племянницу.

— Ноэль... — Бриджит присела на корточки и окончательно ошеломила Эрика, сумев в мгновение ока заставить девчонку прикусить язык. — Твой дядя — взрослый. Дети не имеют права ни осуждать взрослых, ни делать им замечания.

— Почему? Он ругался!

— Согласна. И, тем не менее, правило, о котором я сказала, остается в силе даже тогда, когда взрослый бывает не прав. Знаю, это не слишком справедливо, но закон есть закон, и его надо соблюдать.

Ноэль надулась и стала ковырять землю ногой.

— Ты сердишься. Я тебя не виню. Я тоже сержусь, когда мне приходится соблюдать правила, с которыми я не согласна.

Эти слова заставили девочку поднять голову.

— Но ведь ты взрослая и можешь делать все, что хочешь.

— Ох, если бы... — Бриджит вздохнула и покачала головой: — Увы, это не так. Хочешь, я тебе что-то скажу? Взрослые тоже вынуждены соблюдать правила. Но нам это дается намного труднее. А если мы не слушаемся, нас наказывают куда суровее, чем детей.

— Правда? — с любопытством спросила Ноэль.

— Правда. Вот тебе пример. Если твой дядя будет продолжать богохульствовать, мы с тобой не сможем остановить его. Но кое-кто сможет. — Бриджит подняла глаза к небесам, а потом сурово посмотрела на Эрика. — На месте лорда Фаррингтона я бы придержала язык. А вдруг в этот момент Бог следит за нами и все слышит?

Такая перспектива сильно обрадовала Ноэль.

— Бриджит, — вмешался викарий, — прежде чем обдумывать странное предложение лорда Фаррингтона, учти одну подробность, о которой он еще не упомянул. Женщине, на которой он женится, будет запрещено покидать поместье, как с Ноэль, так и без нее. Она станет пленницей в доме, который больше похож на мавзолей, чем на человеческое жилище. Я знаю твою доброту и сердобольность лучше, чем кто-нибудь другой, но знаю и то, что иногда сердобольность заставляет человека брать на себя непосильное бремя. Поэтому я по-прежнему говорю «нет».

— Мы уже несколько раз слышали и ваш ответ, и ваше мнение, — с ледяной иронией ответил Эрик. — Но поскольку предложение сделано не вам, я бы предпочел услышать ответ вашей внучки. Что скажете, мисс Каррен? — Он опустил взгляд на Бриджит, все еще прижимавшую к себе Ноэль, и принялся ждать.

Бриджит обвела глазами графа, деда и наконец Ноэль, которая резко опустила голову и начала что-то шептать Пушку. Казалось, именно последнее обстоятельство заставило девушку принять решение. Она поднялась на ноги.

— Я принимаю ваше предложение, лорд Фаррингтон. — Тут она стиснула руку деда, — то ли стремясь подбодрить его, то ли веля молчать. — Но с некоторыми условиями.

Настороженность Эрика сменилась облегчением.

— Назовите их.

— Я буду рада заботиться о Ноэль и выполнять свою часть договора. Я даже соглашусь на не слишком приятное требование после свадьбы не покидать пределов Фаррингтона. Однако я отказываюсь порывать с моим дедушкой.

У Эрика на скулах проступили желваки.

— А я отказываюсь мириться с нарушением моего уединения. Кроме того, я отказываюсь позволять вам с Ноэль ходить в деревню и разносить сплетни о жестоком негодяе, с которым вы вынуждены жить под одной крышей.

Золотистые глаза Бриджит снова загадочно вспыхнули, а на губах появилась лукавая улыбка:

— А как же быть с посыльными? Их визиты не нарушат вашего уединения?

— Простите, не понял...

— Посыльные. Они станут прибывать в Фаррингтон толпами. Иначе, как же новоявленная графиня получит свои покупки?

Эрик откашлялся, не обращая внимания на явное ехидство.

— Понятно... — За этим последовала пауза. — Ладно, мисс Каррен, — наконец произнес он, приняв приемлемое решение. — Дедушка может посещать вас раз в месяц, но только он один. Поскольку никому не разрешается входить в мавзолей, — тут он бросил насмешливый взгляд на викария, — вы будете видеться в саду. Разумеется, это правило не распространяется на посыльных. Их вы сможете принимать с черного хода.

Уголки губ Бриджит снова приподнялись.

— Это справедливо.

— Однако я надеюсь, что во время этих визитов вы не забудете о своих обязанностях. Ноэль должна всегда быть рядом с вами и находиться под присмотром. — Эрик кисло усмехнулся: — Смотрите на это дело таким образом: вы заботитесь о благополучии Ноэль, а дедушка тем временем заботится о вашем.

Улыбка Бриджит исчезла.

— Даю слово не спускать с Ноэль глаз. Этого достаточно?

— Вполне.

— Благодарю вас, — серьезно сказала она. — Еще одно. До отъезда в Фаррингтон мне нужно провести несколько часов в деревне. Во-первых, я хочу посетить учеников и объяснить причину моего внезапного отъезда. Во-вторых, договориться с подругой, которая до сих пор учила детей на дому, а теперь заменит меня в школе. Честно говоря, это единственный человек, которому я могу доверить моих учеников.

— Вас так заботит их судьба? — Да.

— Прекрасно. Считайте, что два первых условия приняты.

Теребя складки платья, Бриджит вздернула подбородок. Эрик насторожился: судя по этому признаку, следующее условие должно было стать не таким легким для исполнения.

— Вы сказали, что я могу тратить деньги по собственному усмотрению. Честно говоря, мне самой ничего не нужно. Но приходу требуется намного больше тех десяти тысяч фунтов, которые вы предлагаете. Поэтому дайте слово, что я смогу заботиться о нуждах церкви, детей, деревни — короче говоря, обо всех сторонах жизни прихода, которые я сочту достойными этого. Причем не только сейчас, но всю мою жизнь.

— Слово? — бесстрастно повторил он.

— А я дам вам свое.

— Что заставляет вас думать, будто я сдержу его?

— Интуиция.

Последовало секундное молчание.

— Что ж, тогда даю слово. Вы сможете заботиться о приходе, как и когда, сочтете нужным. Назовите остальные условия.

— Их всего два. Во-первых, я хочу обеспечить будущее своему дедушке. Пусть место в церкви останется за ним до конца его жизни. Это приемлемо?

Эрик кивнул.

— Приемлемо.

— Тогда последнее. Мне бы хотелось, чтобы этот договор благословила Ноэль.

— Всего-навсего?

— Всего-навсего. — Бриджит опустила глаза и заправила за ухо девочки прядь смоляных волос. — Ноэль...

— Что? — пробормотала та, зарывшись лицом в шерсть Пушка.

— Как ты относишься к тому, что я буду жить с тобой и твоим дядей?

Девочка неопределенно пожала плечами.

— Я бы помогала тебе выручать Пушка из беды. Ноэль подняла голову, и ее сапфировые глаза настороженно уставились на Бриджит.

— Наверное...

— Значит, ты согласна?

— Наверное...

— Вот и отлично. Эрик откашлялся.

— Значит, решение принято?

— Принято.

— Прекрасно. — Он развернулся и зашагал к двери, с двух сторон сопровождаемый Бриджит и удрученным викарием. — Я буду ждать вашего возвращения. После чего ваш дедушка совершит церемонию. — Он сделал паузу и, стоя спиной к Бриджит, добавил: — Мисс Каррен...

— Да?

— Спасибо за то, что спасли Ноэль жизнь.

— Нет. Никаких разговоров. Ты не сделаешь этого ужасного шага из ложно понятого чувства долга передо мной и твоими учениками. Ты никому не поможешь, связывая себя с таким бессердечным животным, как Фаррингтон.

Облокотясь о комод, викарий следил за тем, как Бриджит укладывает свои скромные наряды в стоящую на кровати дорожную сумку.

Исполненные боли слова заставили девушку бросить свое занятие, подойти к старику и погладить его по щеке.

— Дедушка, граф вовсе не бессердечное животное. Мы оба знаем это. Если не умом, так сердцем. И мое решение продиктовало не только чувство долга. Я искренне хочу выйти замуж за лорда Фаррингтона.

— Почему? Из-за романтической детской влюбленности? Бриджит, неужели это чувство еще живет в тебе?

— Разве это странно? — Она запрокинула голову и посмотрела деду в глаза. — Вспомни, каким он был до того... до того...

— Да, до того, — мрачно повторил викарий. — Конечно, помню. Но это было много лет назад. А потом последовали трагическая смерть Лайзы и добровольное затворничество графа, куда более разрушительные, чем время. Теперь лорд Фаррингтон вовсе не тот человек, о котором ты грезила в детстве.

— Знаю. Но это только добавляет мне решимости. — Бриджит едва заметно покачала головой, прося деда помолчать. Как заставить его понять, если он не знает самого главного? Она никогда не делилась со стариком некоторыми воспоминаниями, слишком болезненными, чтобы говорить о них даже с любимым человеком, который вырастил ее. — Дедушка, прихожане проделывают несколько миль, чтобы получить твой совет и облегчить ношу, разделив ее с тобой. Почему? Потому что у тебя доброе сердце и непредвзятый ум. Пожалуйста, дедушка, отнесись ко мне так же! Викарий вздохнул:

— Попробую, дитя мое. Но это нелегко. Наверное, я слишком люблю тебя.

— Знаю. Я тоже слишком люблю тебя. И нашу церковь. Одного этого было бы достаточно, чтобы принять предложение графа. Но если бы я призналась, что мной руководит только это, я солгала бы... — Она подняла взгляд к потолку, словно советуясь с небесами, а потом посмотрела викарию в глаза. — Я понимаю твою тревогу и люблю тебя за это. Но графу плохо. И Ноэль тоже. Я нужна им. Помочь им излечиться — мой долг... Нет, — вполголоса поправилась она, — высокое предназначение. — Бриджит с любовью стиснула руки деда. — Сколько раз мы говорили о причине моего беспокойства? Сколько размышляли над тем, почему я чувствую такую пустоту внутри, словно забыла цель, ради которой родилась на свет?

Лицо викария исказилось от боли.

— Я думал, ты перестала ощущать эту пустоту, когда начала учить детей.

— Частично. Но не полностью. Нет, мне нравится учить детей, — торопливо добавила она. — Очень нравится. И я действительно нужна им. Но Нора справится с этим делом не хуже. Когда она дважды приходила в школу, дети буквально липли к ней. Она настоящая учительница и очень ответственная. Под ее руководством мои ученики достигнут многого. В то время, как Ноэль... — Голос Бриджит дрогнул под напором чувств, заполнивших душу. — Ты всегда говорил, что, когда жизнь человека становится невыносимо мрачной, Господь непременно посылает ему луч надежды. Возможно, именно такой момент настал для графа и Ноэль. Возможно, Господь позволяет мне вернуть им радость, помочь им стать родными друг другу. И может быть... может быть, пробудить в сердце лорда Фаррингтона любовь. Ноэль отчаянно нуждается в нем. Мы с тобой понимаем, что за внешностью нахального чертенка, скрывается брошенный ребенок.

— Верно. Но способен ли граф дать Ноэль то, что ей нужно? Можно ли научить любви его холодное сердце?

— Сердце лорда Фаррингтона нужно разбудить, а не научить. Дедушка, вспомни, как ты рассказывал мне о том, что граф сам растил Лайзу!

Викарий отвел взгляд и мысленно вернулся на двадцать с лишним лет назад.

— Верно... Правда, это было очень давно, — наконец пробормотал он. — Когда их родители утонули в море, Лайза была младенцем, а граф — подростком. Но лорд Фаррингтон отказался отдать сестру на воспитание, хотя желавших, взять ее было хоть отбавляй. С помощью слуг он заботился о девочке, учил ее...

— ...и любил, — закончила Бриджит. — Даже я помню это. Конечно, не с самого начала, потому что Лайза была на два года старше меня. Я помню ее лет с шести-семи. Лорд Фаррингтон привозил ее в церковь каждую неделю, бывало, еще до начала службы. Ох, с каким нетерпением я ждала их приезда! Я следила за ними с благоговением. Это были принцесса и ее страж из волшебной сказки. В лорде Фаррингтоне было все, о чем могла мечтать принцесса. Он был заботлив, предан... и так красив, что не оторвать глаз. Больше всего мне запомнилась его улыбка. Она начиналась в глазах, лишь потом достигала губ и была такой ослепительной, что могла растопить зимний снег. — Воспоминания заставили глаза Бриджит вспыхнуть. — Каждый год во время рождественской мессы он незаметно опускал подарок в карман пальто Лайзы. Она обнаруживала это только по окончании службы, начинала пищать от восторга и обнимать его, а он заливался своим чудесным рокочущим смехом... — Тут голос изменил ей.

Викарий взял внучку за подбородок и посмотрел ей в глаза.

— Твоя влюбленность в графа началась раньше, чем я думал.

— Да, пожалуй. Но влюбленность тут ни при чем. Я излагаю факты. Лорд Фаррингтон был примерным братом. Он обожал Лайзу. Такого человека не нужно учить любви.

— Бриджит, — тихо сказал викарий, — с тех пор все изменилось. Потеряв состояние, граф стал совсем другим человеком. Боюсь, эта метаморфоза необратима. Я имею в виду не только его внешность, хотя было бы достаточно и этого. Нестриженые волосы и небритое лицо — еще полбеды. Но его глаза пусты. И душа тоже. Сколько раз мы слышали о его запоях? О том, что в поместье царит мерзость запустения? Наконец, о вспышках его чудовищной ярости? Ничего удивительного, что через два месяца Лайза сбежала оттуда.

— Если она так боялась брата, то, что заставило ее вернуться? — спросила Бриджит.

— Одиночество и беременность. Ей больше некуда было податься. Она нашла убежище в Фаррингтоне и на Рождество родила там Ноэль. Судя по рассказам слуг, последовавшие за этим недели были мучительными для нее. Мучительными и полными оскорблений.

— Дедушка, Лайза умерла не в Фаррингтоне.

— Знаю. Но, что заставило ее снова бежать из поместья? Не страх ли? А вдруг граф действительно так страшен в гневе, как утверждают слуги? Не эти ли вспышки ярости заставили Лайзу бежать и в конечном счете привели ее к смерти?

— Я не верю этому. Лорд Фаррингтон никогда не причинил бы Лайзе вреда. Разве ты не видишь, с какой болью он каждый раз смотрит на Ноэль? Дедушка, это не чувство вины, это боль, невыносимая боль! И именно поэтому он не может видеть девочку! Ноэль — копия матери. Он не может примириться с потерей сестры.

— Даже если и так, Ноэль сейчас тяжелее, чем ему.

— Согласна. Ноэль видит только то, что дядя сторонится ее, но не видит его страданий. Она слишком мала, чтобы понять это. Но я могу понять. И хочу помочь. Пожалуйста, дедушка, позволь мне сделать это! В глубине души я знаю, что так нужно. Кроме того, это позволит мне раздобыть деньги, без которых приход не выживет. И эти деньги будут всегда.

Дед пригладил ей волосы.

— Дитя мое, даже если бы лорд Фаррингтон не внушал мне никаких опасений, это все равно не облегчило бы мою задачу. Ты не имеешь представления об обязанностях жены. Я никогда не готовил тебя к...

— Я знаю, что это значит, — негромко прервала его Бриджит. — Но твоя тревога напрасна. Лорд Фаррингтон ясно сказал, что ему нужна женщина, которая разделит с ним имя, но не постель.

— И все же ты красивая девушка. А граф — мужчина. — Каррен нахмурился. — Я должен был ждать этого дня и лучше подготовиться к нему. Но годы прошли незаметно. Только что ты была застенчивой маленькой девочкой и вдруг стала взрослой восемнадцатилетней девушкой, готовой начать собственную жизнь... — Он удивленно покачал головой. — Как же я ничего не заметил? Неужели некоторые джентльмены уже проявляли к тебе интерес?

— Нет, — решительно ответила Бриджит. — Во всяком случае, никто из них не вызвал моего интереса.

— Из-за лорда Фаррингтона?

— Да, — чистосердечно призналась она. Викарий умолк, гадая, почему его хваленой мудрости не присущ дар предвидения. Сейчас он был необходим ему как никогда. Разрываясь между чувством и разумом, он обратился за советом к высшим силам.

Скорее всего, его убедила не столько Божья воля, сколько умоляющее выражение лица Бриджит.

— Ладно, дитя, — неохотно сказал он. — Я обвенчаю тебя с лордом Фаррингтоном. Остается надеяться на Господа, что я поступил правильно. Иначе это плохо кончится. И для тебя, и для Ноэль.

— Ты поступил правильно! — Бриджит стиснула его в объятиях. — Спасибо, дедушка. Нужно поскорее уложить вещи и посетить трех учеников. А потом я буду, готова.

— Я буду ждать тебя в церкви. — В глазах викария блеснул намек на улыбку. — Конечно, если договор остается в силе. Граф с Ноэль уехали несколько часов назад. За это время от поместья могло не остаться камня на камне.

— В таком случае мы вернем его к жизни, — улыбнулась Бриджит.

— Вернуть к жизни человека намного труднее, чем дом.

— Верно. Но и почетнее. — Бриджит нежно поцеловала деда в щеку. — Не волнуйся, — прошептала она. — Я отправлюсь в Фаррингтон не одна. Со мной будут твои самые драгоценные дары: любовь, решимость и вера. Разве с таким оружием можно проиграть битву?

Через два часа уверенность Бриджит в себе подверглась первому серьезному испытанию. Перед девушкой лежало поместье Фаррингтон — тягостное свидетельство ошибочности сделанного ею выбора.

Сняв пальто, она обвела взглядом свой новый дом. Холл был пуст. Если не считать валявшегося на полу стула и дорожной сумки, наверняка принадлежавшей Ноэль. Высокий потолок, полутьма, голые стены...

Нужно будет решить, чем их заполнить.

Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох и напомнила себе, что нет невыполнимых задач. Душа у Фаррингтона была. Просто она заснула, и ее требовалось пробудить.

Вот только как это сделать?

— Вы с Ноэль можете делать все, что хотите, — заявил Эрик, сунув пальто в ближайший чулан. — Как видите, дом достаточно велик. В саду тоже места хватает. Большую часть времени я провожу в своих покоях. Таким образом, можно не беспокоиться, что наши дорожки пересекутся. — Он нагнулся и взял за ручку единственную сумку Бриджит. — Я отнесу ее в вашу спальню. — С этими словами граф направился к лестнице.

— Подождите!

Плечи Эрика напряглись. Он повернулся лицом к молодой жене.

— В чем дело?

— Прежде чем вы уйдете, я хотела бы задать вам несколько вопросов. Во-первых, где моя спальня? А заодно и спальня Ноэль. Не говоря о кухне и классной комнате. — Все это время Бриджит не снимала успокаивающей ладони с плеча девочки, чувствуя и понимая состояние своей подопечной. Бедняжке пришлось терпеть несколько часов: сначала она ждала в церкви вместе с Эриком, потом присутствовала при венчании и, наконец, смирно сидела в экипаже по дороге домой. Теперь она была готова взорваться. Но если бы это случилось... О реакции Эрика можно было только догадываться.

— Милорд, я не займу у вас много времени, — промолвила Бриджит, подхватив свободной рукой сумку Ноэль. — Вы сами сказали, что дом очень велик. Если у вас нет карты, мне понадобятся некоторые пояснения.

Эрик пристально посмотрел на нее, но выражение его лица было непроницаемо.

— Ладно. — Он сделал шаг назад и забрал у Бриджит сумку Ноэль. — Следуйте за мной.

— Мы с Пушком не заходим в розовую комнату, — заявила Ноэль, когда они миновали площадку первого этажа. — Она некрасивая, и Пушок ненавидит ее. Зеленая комната ему тоже не нравится. Там полно всяких дурацких статуй, с которыми нечего делать. Только разбивать.

Единственной реакцией Эрика на слова племянницы были напрягшиеся мышцы шеи. Бриджит пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

Они шли по коридору, казавшемуся бесконечным.

— Больше всего я люблю голубую комнату, — продолжала Ноэль. — В ней большое окно и длинные шторы. Когда мне скучно, я спускаюсь по ним в сад.

— Во время твоего прошлого пребывания они приказали долго жить, — ледяным тоном заметил Эрик. — Ты разрезала их на лоскутки, чтобы сшить зимнее пальто для этой драной твари. — Не умеряя шага, он кивком головы указал на Пушка.

— Пушок не тварь! Он кот!

— Тем не менее, штор больше нет. Их остатки утащили другие животные. Попроси свою гувернантку купить новые. — Фаррингтон резко остановился. — Голубая спальня, — заявил он, открывая дверь и ставя на пол сумку Ноэль.

Бриджит заглянула внутрь.

— Красиво, — пробормотала она, увидев кровать под балдахином и улыбнувшись при виде широких окон, дерзко лишенных штор. — Прекрасно. Если это спальня Ноэль, тогда я займу комнату напротив.

— Нет! — с силой вырвалось у Эрика. Пораженная Бриджит отпрянула и удивленно раскрыла глаза.

— Эту комнату трогать нельзя! — рявкнул он, выходя в коридор. — Никогда! Она заперта. И так будет всегда. Ясно?

Бриджит молча кивнула.

— Вот и хорошо. Если хотите быть ближе к Ноэль, возьмите спальню рядом. — Эрик схватил девушку за локоть и подвел к следующей двери. — Надеюсь, она вам понравится. Если же нет, выбирайте любую из дюжины других. Какая-нибудь наверняка придется вам по вкусу.

Бриджит перевела дух и спросила:

— А где ваши покои?

Фаррингтон приподнял брови; гнев уступил место удивлению.

— Они в другом крыле. А что?

— Я хочу точно знать, в каких помещениях нам с Ноэль лучше не появляться, чтобы избежать вспышек гнева, свидетелями одной из которых мы только что стали.

В темных глазах Эрика что-то промелькнуло — уж не восхищение ли?

— Справедливо. Мои покои находятся в дальнем конце коридора восточного крыла. За исключением спальни, у дверей которой вы стоите, и, разумеется, моей собственной, вы можете заходить в любую комнату. — Он откашлялся. — Чувствуйте себя здесь как дома.

— Спасибо, — серьезно ответила она, изучая словно вырубленное из камня лицо Фаррингтона. — А теперь скажите мне, где кухня, и я больше не буду вас беспокоить. Мы с Ноэль и Пушком пойдем устраиваться и знакомиться друг с другом.

— Может быть, сходим в сад. Иначе Ноэль непременно разобьет ту красивую лампу на тумбочке, которую она только что отодвинула в сторону, чтобы Пушку было, где покувыркаться. Чтобы этого не случилось, мы проведем день, собирая опавшие листья. Правильно, Ноэль?

Мысль о том, что Бриджит следит за каждым ее поступком, заставила девочку вздрогнуть.

— Откуда ты знаешь, что мы делали? — спросила она, глядя на профиль гувернантки. — Ты смотрела на дядю.

— Я хитрая, — улыбнулась Бриджит и повернулась к ней лицом. — Как и ты. Согласись, было бы глупо тратить остаток замечательного осеннего дня на то, чтобы подбирать осколки той самой лампы, при свете которой я хотела почитать тебе на ночь. Согласна, фокусы Пушка очень забавны. Но стоят ли они того, чтобы ради них лишиться прогулки и чтения интересной книжки? Выбор за тобой, маленькая буря. И, конечно, за Пушком.

Глаза Ноэль стали огромными как блюдца.

— Так ты не будешь меня наказывать?

— За что? Ты ничего не сделала — по крайней мере, пока, — с видом заговорщика подмигнула Бриджит.

Ноэль медленно переставила лампу на прежнее место.

— Пушку нравится прыгать, — сообщила она, накручивая локон на палец. — Но кучи листьев он любит больше, чем лампы.

— Это я понимаю. Кувыркаться в листьях намного веселее и безопаснее. Там куда просторнее, чем на тумбочке. — Увидев улыбку Бриджит, девочка расцвела. — Если ты дашь мне минутку поговорить с твоим дядей, я обещаю помочь тебе собрать такую кучу листьев, которой ты еще никогда не видела. Она произведет впечатление даже на Пушка. Ну, что, согласна?

Ноэль энергично кивнула.

— Отлично. Я горжусь тобой, — с неподдельным удовольствием сказала Бриджит. — Это было решение взрослого, ответственного человека. Пушку повезло с хозяйкой. — Затем она повернулась к Эрику и чуть не расхохоталась, увидев его ошеломленное лицо. — Итак, милорд, где кухня?

— Что? Ах да, кухня... — Он провел рукой по своим густым волосам. — Она сразу за чуланами, которые находятся справа под лестницей. Продукты доставляют раз в месяц — так же, как уголь, дрова и все остальное, что я заказываю. Надеюсь, вы умеете готовить?

— Конечно.

— Вот и славно. Потому что я ем отдельно. Мои собственные потребности скромны. Однако я хорошо плачу посыльным. Поэтому можете заказать им все, что нужно для вас с Ноэль. Они привезут.

— Отлично. — Глаза Бриджит лукаво блеснули. — А теперь можете идти, милорд.

У Эрика слегка приподнялись уголки рта.

— Еще бы я не мог!

Он загадочно посмотрел на Бриджит, потом на племянницу, повернулся и пошел по коридору, направляясь в восточное крыло.

— Ты ему нравишься, — нараспев произнесла Ноэль.

— Что?

— Ты понравилась дяде! Бриджит сложила руки на груди.

— В самом деле? С чего ты взяла? Девочка пожала плечами.

— С того, как он смотрел на тебя. И хотя ты разозлила его, он чуть не улыбнулся, когда устраивал тебе взбычку.

— Ага... Ясно.

— Он тебе тоже нравится, правда? Бриджит печально посмотрела в спину удаляющемуся Эрику.

— Да, Ноэль. Очень.

— Как у тебя выходит не врать?

— Что? — Бриджит с новым интересом посмотрела на свою необычную воспитанницу.

— Взрослые всегда врут.

— Ну, не все. И далеко не всегда.

— Нет, ты другая, — возразила Ноэль. — Ты не врешь. Ты не говоришь со мной так, будто я глупая и ничего не понимаю. Ты не ругаешь Пушка. И меня не ненавидишь.

— Ненавидеть тебя? — От этих слов у Бриджит чуть не разорвалось сердце. — За что людям ненавидеть тебя? Ты умная, толковая и сообразительная.

Последовало еще одно пожатие плечами.

— Папа ненавидел меня. Миссис Лоули говорила, что он даже не захотел меня видеть. Она и сама меня ненавидела. И те, кто отвозил меня обратно в Фаррингтон. А дядя? Он ненавидит меня больше всех. Он никогда не держит меня здесь больше одного дня, а потом находит другую семью. Но они отвозят меня назад, и все начинается сначала. — Ноэль уставилась на мыски своих туфель. — Мама не ненавидела меня. Я видела ее портрет. Она была слишком красивая, чтобы ненавидеть меня. Но она умерла. Наверное, поэтому мне нет совокупления. — Ноэль подняла ресницы и недоуменно покачала головой: — Что такое «совокупление»?

Бриджит едва не лишилась дара речи, поняв, что девочка имела в виду.

— Искупления! Кто сказал, что тебе нет искупления?

— Миссис Лоули. Что это значит?

— Это значит, что миссис Лоули очень строго судит о людях, — выдавила Бриджит, пытаясь прийти в себя.

— А ей тоже нет совокупления?

— Искупления, Ноэль. Надеюсь, есть. Хотя сейчас я в этом не уверена.

— И ее псу тоже. Он хотел укусить Пушка, — пояснила Ноэль. — Что бы ни значило слово «совокупление», наверное, это очень плохая вещь.

Слава Богу, что Ноэль так мала, подумала девушка, с трудом удерживая смешок. Ох, с каким наслаждением Бриджит ворвалась бы в дом миссис Лоули и дала этой безмозглой дуре пощечину! И не только ей, но всем членам якобы приличных семей, в которых Ноэль прожила все свои четыре года. С этим удивительным ребенком обращались, как с никому не нужным существом. Ей давали лишь еду, одежду и крышу над головой. Слабая замена любви, заботе и одобрению...

Внезапно Бриджит поняла, что ей делать.

— Плохое это слово или хорошее, оно не имеет к тебе никакого отношения. — Она взяла Ноэль за руку и повела в голубую спальню. — Давай-ка подберем тебе подходящую одежду для прогулки.

Девушка села на корточки, открыла дорожную сумку и стала перебирать скудный гардероб ребенка. На самом деле одежда была для нее только предлогом.

— Знаешь, Ноэль, дядя вовсе не ненавидит тебя, — непринужденно сказала Бриджит. — Мне кажется, он любит тебя, но сам не знает этого. Точнее, любит куда больше, чем хочется ему самому.

Эти слова вызвали у девочки такой интерес, что она опустилась на ковер рядом с Бриджит.

— Ты о чем это? Дядя не любит меня. Он никого не любит.

— Ошибаешься. И не только в отношении себя. Твой дядя любил кого-то еще. И очень сильно.

— Кого?

— Твою маму.

— Мою маму? — Глаза Ноэль превратились в два огромных мерцающих сапфира. — Правда?

— Правда. — Бриджит выпрямилась и перестала делать вид, что рассматривает одежду. — Ты права, твоя мама была необыкновенно красивая. И ты очень на нее похожа.

— Миссис Уиллетт говорила то же самое. У Уиллеттов я жила дольше всех. Я даже нравилась миссис Уиллетт. Она говорила, что я смышленая. Но мистеру Уиллетту не нравились умные девочки. Он хотел мальчика. Они очень кричали друг на друга. Особенно когда думали, что я сплю. И миссис Уиллетт начинала плакать. А потом они отвезли меня в Фаррингтон. Когда мы ехали в карете, она и сказала, что я похожа на маму. Но она сказала это просто так. Если бы я была такая, как мама, меня не отдали бы обратно.

— Нет, — возразила Бриджит, борясь с невыносимой душевной болью. — Она сказала правду. У тебя глаза Лайзы, ее тонкий носик и подбородок. Даже волосы у тебя того же цвета — черные как ночь.

— Ты знала ее?

— Да, знала, — осторожно ответила Бриджит. — Собственно говоря, я знала и твоего дядю. Он не помнит меня, потому что я была маленькая. Но я его помню. И особенно помню то, как он любил твою маму. — Во многом это было правдой. — Бриджит взяла девочку за руку. — Милая, тебе трудно это понять. Бог свидетель, ты умнее многих взрослых, но тебе всего четыре года.

— Три года и десять месяцев. Мне будет четыре на Рождество.

Бриджит улыбнулась:

— Спасибо, что поправила. Значит, почти четыре. Ладно, попробую объяснить. Твой дядя был старшим братом твоей мамы. Он заботился о ней всю ее жизнь. Вместе с ней умерла и часть его души. Не снаружи, а внутри. Это понятно?

Ноэль кивнула.

— Я чувствовала то же самое, когда миссис Лоули унесла Пушка. Она сказала, что мне больше нельзя с ним спать, потому что он слишком грязный, и что я не должна с ним играть, потому что я уже большая. В ту ночь я плакала так сильно, что у меня заболел животик. Когда все засыпали, я тихонько спускалась вниз и вынимала Пушка из корзины с тряпками. — Она надула губы. — Но дядя не мог этого... я хочу сказать, сходить за мамой. Наверное, у него до сих пор болит животик.

— Именно. — Слезы жгли Бриджит глаза. Ресницы стали мокрыми. — Да, Ноэль, я думаю, у него до сих пор болит животик. А от всего, что напоминает о ней,— животик у него болит еще сильнее.

Последовал еще один кивок.

— В тот вечер, когда миссис Лоули унесла Пушка, служанка услышала, что я плачу, и принесла мне другую игрушку. Я не захотела ее взять, потому что она напоминала мне о Пушке. Дядя чувствует то же самое, когда видит меня?

— Думаю, да. Разница в том, что для тебя новая игрушка была чужой. А для лорда Фаррингтона, ты — часть Лайзы, оставленное ею чудесное наследство. О да, это больно. Может быть, так больно, что он не может этого вынести. Но его боль вызвана любовью, а не ненавистью. Он любит тебя, Ноэль. Просто не знает, как отделить эту любовь от боли, которая всегда приходит вместе с ней. Наша задача — помочь ему. У нас все получится. Я знаю, что получится!

Ноэль окинула Бриджит быстрым пытливым взглядом, потом резко опустила глаза и стала гладить Пушка.

— А потом ты уйдешь?

Бриджит следовало ждать этого вопроса. В данном случае это было только естественно. Ответ был под стать вопросу.

— Нет, милая, не уйду. Теперь я замужем за твоим дядей и Фаррингтон — мой дом. Я останусь здесь с тобой и Пушком.

На лице Ноэль отразилось облегчение.

— Это хорошо. — Внезапно на ее лбу появилась тонкая морщинка. — А как же твои мама и папа? Они не будут по тебе скучать?

— Они будут следить за мной в Фаррингтоне так же, как делали это до сих пор, — тихо ответила Бриджит. — Они на небе. Вместе с твоей мамой.

Ноэль подняла голову.

— Ой! А я думала, что твой папа — викарий...

— Почти, но не совсем. На самом деле он папа моего папы, то есть мой дедушка. Он растил меня так же, как твой дядя растил твою маму.

— Ты помнишь своих родителей?

— Только отца, да и то смутно. Мама умерла, когда я родилась.

— Так же, как моя мама!

В это мгновение Бриджит действительно ненавидела Лайзу за то, что та покинула это чудо. Чудо, которого не заслуживала.

— Да, Ноэль, так же. А когда мне было два года, отец погиб в перевернувшейся карете. Дедушка стал мне и папой, и мамой. Он чудесный человек. Мне очень повезло.

— Я слышала, как дядя сказал, что викарии может приходить к тебе в Фаррингтон.

— Верно. Когда вы познакомитесь поближе, — держу пари, вы с Пушком полюбите его так же, как я. — Бриджит поднялась и вынула из сумки простое свободное платье. — Кстати, о Пушке. Кажется, мы обещали ему развлечение. Переодевайся, и пойдем в сад искать подходящее место для огромной кучи листьев. А потом Пушок прыгнет в самую ее середину.

До покоев Эрика доносились взрывы смеха, вторгаясь в обитель темноты и уединения, которыми он окружал себя многие годы.

Бриджит Каррен... Черт бы побрал эту глупую девчонку, нарушившую ход его жизни! Она должна была приглядывать за Ноэль, а не осквернять святилище, которое принадлежало только ему одному!

Что их так насмешило? Ноги сами собой понесли его к окну. Эрик отодвинул тяжелую штору и выглянул наружу. Отсюда была полностью видна часть сада, окружавшая восточное крыло дома.

Долго искать не пришлось. На нижнюю ветку ближайшего дуба по очереди взбирались его племянница и молодая жена и прыгали в огромную кучу листьев, облепивших обеих с ног до головы.

Молодая жена... Эрик отпустил штору, точно обжегшись. Что за чертовщина? Чем вызваны его непонятная реакция на Бриджит Каррен и желание, не отрываясь смотреть на то, как она играет, словно ребенок? Чертовски красивый ребенок. Трепетный и одухотворенный, проказничающий с маленькой девочкой, как две капли воды похожей на Лайзу.

Тут же воскресли давно похороненные воспоминания. Воспоминания... и чувства. Все внутри сжалось.

Эрик знал, что прошлое будет пугать его — по крайней мере, до тех пор, пока Ноэль путается под ногами. Поэтому он и женился на Бриджит. Чтобы избавиться от необходимости каждый день видеть дочь Лайзы. Бриджит была самой подходящей кандидатурой на эту роль: ни с кем не связанной, неискушенной и не вызывающей никаких фальшивых ожиданий и призрачных надежд. Кроме того, Бриджит отнеслась к Ноэль так, как он себе и представить не мог.

Однако Эрик не ожидал, что она сможет вызвать в нем столь сильные эмоции. Его одолевали не только воспоминания, но и мысли о том, что могло быть.

Бриджит была лучом света в кромешном аду. Кроме того, она была его женой.

Только по названию, хмуро напомнил себе Эрик. Рассчитывать на что-то большее — безумие.

Бриджит не из числа тех дорогих куртизанок, за которыми он время от времени посылал. Ходячая невинность, не умеющая отличить физическую потребность от платонической любви. Лечь с ней в постель было бы неслыханной жестокостью.

И все же до чего хороша! Красивая, цветущая, нежная и пылкая. Была бы она пылкой в его объятиях?

Эрик приглушенно выругался и ударил кулаком в стену, отгоняя от себя мучительное видение. Разве они пара? Стоит им оказаться в постели, как это начнет угрожать не только психическому здоровью Бриджит, но и его собственному. Он уже получил то, чего хотел: гувернантку для Ноэль и покой для себя. Все остальное — бред.

Фаррингтон отошел от окна, мысленно заткнул уши и приказал себе не слышать громких криков и взрывов хохота.

Они вернулись к Эрику ночью. В кошмарном сне.

— Приближаются два больших праздника, — сообщила Бриджит, стоя на коленях рядом с ванной.

— Какие праздники? — Носик Ноэль, следившей за тем, как Бриджит вынимает Пушка из воды, сморщился от сосредоточенности. Девочка бережно приняла его из рук в руки и досуха вытерла полотенцем. — Пушок очень красивый, — заявила она, поднимая кота вверх и любуясь им. — Теперь даже миссис Лоули не скажет, что он грязный!

Бриджит немало удивилась вопросу Ноэль.

— Как это, «какие праздники»? Твой день рождения и Рождество. Разве ты забыла, что на носу декабрь?

Ноэль застыла на месте.

— Ноябрь начался только неделю назад...

— Да, но в конце этого месяца начнется рождественский пост. До него осталось меньше трех недель. А еще через четыре недели будет Рождество и твой день рождения. Нам придется готовиться. Печь пироги, выбирать подарки, принимать гостей...

— Пушок не любит праздников, — прервала Ноэль, завязывая ленточку на шее кота. — Ему нравится проводить их со мной. Да и дядя не пустит гостей в Фаррингтон. Сама знаешь, он ни с кем не водится.

— Слишком хорошо знаю, — вздохнула Бриджит, обескураженная тем, что до сих пор не смогла найти подхода к Эрику.

За две недели, прошедшие с ее прибытия в Фаррингтон, хозяин не сделал ни одной попытки увидеться с молодой женой. Хуже того, он не виделся и с Ноэль. Они пробовали подстеречь графа, но столкнулись с ним всего трижды, да и то случайно. Заметив их присутствие, Эрик тут же ускользал. Он вообще не заходил в их крыло. Даже тогда, когда проделки Ноэль заканчивались оглушительным грохотом, который разбудил бы и мертвого.

Бесценную китайскую вазу она использовала как молоток для игры в крокет. Целая стая фарфоровых птичек разбилась на площадке второго этажа, где девочка пыталась проверить, умеют ли они летать. Кроме того, произошло еще с полдюжины «инцидентов», сопровождавших медленное, но неуклонное превращение кошмарного ребенка в нормальную толковую девочку, которой не требуется крушить обстановку, чтобы привлечь к себе внимание. Теперь это внимание — естественный результат любви Бриджит — было ей обеспечено. Оно с успехом заменило выговоры многочисленных приемных родителей.

Но это превращение шло бы куда быстрее, если бы несговорчивый дядюшка согласился впустить ребенка в свою душу.

И все же, несмотря на отсутствие помощи со стороны Эрика, Бриджит твердо решилась сделать детство своей подопечной счастливым. Нельзя было лишать ребенка праздников.

Придя к такому выводу, девушка повернулась к Ноэль.

— Хотя твой дядя предпочитает сидеть взаперти, это не помешает нам устроить свой собственный маленький праздник. Мы накроем чай с пирожными в саду — даже на снегу, если понадобится. А потом устроим кукольный спектакль. Ты не представляешь себе, какой великолепный кукольник мой дедушка...

Испуганная Ноэль прижала кота к груди.

— Пушок не будет куклой! Никому нельзя трогать его, кроме меня!

— Конечно, никто его не тронет. Он будет гостем. Какие пирожные ему по вкусу?

Ответом было молчание. На Бриджит словно вылили ушат холодной воды.

— Ноэль, ты что, никогда не отмечала свой день рождения?

Девочка зарылась лицом в кошачий мех.

— Ноэль... — Почувствовав жгучую боль, девушка погладила темные волосы ребенка. — Как и где ты встречала эти четыре Рождества?

Последовало пожатие плечами.

— В первое Рождество я родилась, — пробормотала Ноэль. — Наверное, я встречала его в Фаррингтоне. Следующее я не помню. Наверное, была у кого-нибудь в доме. Когда мне исполнилось два года, я была у Редлингтонов. Они отправили меня в детскую без обеда, потому что я раздавила несколько подарков, когда играла в гостиной. В три года я была у Боллисонов. Я выщипала иголки с их елки и до конца дня просидела в чулане... Ты обещаешь, что викарий не прогонит Пушка?

— Обещаю, милая. Никто его не прогонит. — У Бриджит сжалось сердце. За две недели она думала, что привыкла ко всему. Оказывается, нет.

Девушка мокрым пальцем приподняла подбородок Ноэль и приступила к допросу, в ходе которого ее подозрения полностью подтвердились.

— Ты никогда не украшала елку? Не пекла праздничный пирог? Никому не посылала рождественских открыток? Не ходила петь гимны? — Видя, что девочка качает головой из стороны в сторону, Бриджит тяжело вздохнула. — А что с твоими днями рождения? Неужели семьи, в которых ты жила, никак их не отмечали?

— Они не знали, что это мой день рождения. Знал только дядя. Но раз меня зовут Ноэль, то я и сама могла догадаться. Он не хотел говорить. Я приставала к нему, пока он не сдался. Но больше он ничего мне не рассказывал. А праздники... Дядя никогда их не отмечает. Особенно день, когда я родилась. Он хочет его забыть.

Ну, хватит! У Бриджит лопнуло терпение.

— Ноэль, вам с Пушком пора отдыхать. — Она отложила полотенце и отвела девочку в голубую спальню, по дороге задернув новые шторы. — Утренние занятия кончились, начинается «мертвый час». Он пойдет вам с Пушком на пользу. Особенно Пушку. Первая ванна в жизни — тяжелое испытание. Наверное, он очень устал.

Ноэль устроилась под покрывалом, сонно моргая огромными глазами.

— Ты хочешь пойти к дяде, правда? Неужели она надеялась обмануть этого ребенка?

— Да, Ноэль. Я должна поговорить с ним.

— Вы не разговаривали уже две недели. Мы видели его всего три раза. А он нас — намного больше.

Бриджит свела брови.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала, — терпеливо повторила Ноэль. — Мы видели его только три раза. Один раз у черного хода, когда мы получали у посыльных продукты, и два раза на кухне, когда готовили обед. Ты же помнишь, он уходил сразу, как только замечал нас. — Она прижала к щеке Пушка. — Знаешь, ты была права. Пушок намного красивее, когда чистый. И купаться ему понравилось больше, чем я думала.

— Очень рада. — Бриджит присела на край кровати. — Я знаю, что мы видели твоего дядю только трижды. Мне интересно, с чего ты взяла, что он видел нас чаще.

— С того, что это правда. Он всегда смотрит на нас из окна, когда мы играем в саду.

У Бриджит напряглась спина.

— Ты уверена?

— Конечно, уверена. Я слежу за ним все время. А он только иногда. Глянет на нас и отойдет.

— Так он... — Мозг Бриджит лихорадочно заработал. Значит, Эрик вовсе не так равнодушен к девочке, как старается показать?

— Спасибо, Ноэль. Ты дала мне в руки сильное оружие.

— Оружие? — нахмурилась сбитая с толку девочка. — Это ружья и пушки?

— Не всегда, — возразила Бриджит. — Иногда так называют и другие вещи. — Она наклонилась, накрыла ребенка до подбородка и нежно поцеловала в лоб. — Приятного сна. И тебе, Пушок, тоже.

Ноэль кивнула и закрыла глаза.

— Удачи тебе, — прошептала она. — И не слишком пользуйся оружием, когда он задаст тебе взбычку. На самом деле ты ему ужасно нравишься...

Пять минут спустя Бриджит получила возможность проверить правоту Ноэль.

— Я предупреждал, чтобы вы никогда не вторгались в мои покои! — рявкнул Эрик, стоя на пороге.

— А я в них и не вторгалась. Я постучала. Мне нужно было видеть вас. Где мы будем разговаривать, выбирайте сами.

Его глаза замерцали, как два куска обсидиана.

— Встречи и разговоры нашей сделкой не предусмотрены.

— Тем не менее, я собираюсь сделать это. — Бриджит смотрела на Эрика снизу вверх. Буйный характер и внушительный рост Фаррингтона могли бы нагнать страху на кого угодно. Однако грубость и неряшливость графа были лишь видимостью. Внутри этого резкого, язвительного незнакомца все еще жил человек, о котором она мечтала с самого детства. — Милорд, вам не удастся запугать меня, — заявила девушка. — Я не боялась вас раньше, а теперь и подавно. Поэтому лучше впустите меня. Мне нужно сказать вам кое-что важное, и я не уйду, пока не выговорюсь.

Сбитый с толку Эрик распахнул дверь.

— Только покороче.

Девушка впервые перешагнула порог его спальни, но была слишком взволнована, чтобы чувствовать из-за этого неловкость.

— Это касается Ноэль.

— В таком случае это не касается меня. До свидания.

— Перестаньте притворяться, лорд Фаррингтон. Это бессмысленно. Кого вы хотите одурачить?

— О чем вы говорите, черт побери?

— О вас. О том мнимом отвращении, которое вы якобы питаете к Ноэль. И о том, что вы почему-то считаете нужным оправдывать сплетню, которая изображает вас злодеем и тираном. — Она сделала паузу, чтобы перевести дух. — Вы обманщик, милорд! Обманщик и глупец! Но это ваше дело. Если бы, прячась от жизни, вы вредили только себе, я не стала бы вмешиваться. Но вы вредите главным образом Ноэль. Поэтому я не могу ждать, когда вы одумаетесь.

Эрик не верил собственным ушам.

— Вы что, с ума сошли? — прогремел он и хлопнул дверью так, что затряслись стены. — Неужели двух недель, проведенных с моей племянницей, хватило, чтобы лишить вас рассудка? С кем поведешься, от того и наберешься?

— Напротив, милорд. Эти две недели полностью рассеяли мои опасения. Она поразительно умный ребенок... но откуда вам это знать? — Бриджит вознесла короткую молитву и рванулась напролом. — Вы ведь и представления о ней не имеете!

— И не собираюсь иметь! Послушайте, вы, дерзкая...

— Я спросила Ноэль, как лучше отпраздновать ее день рождения, — прервала его Бриджит. — Оказывается, что она не имеет об этом никакого понятия!

Эрик саркастически усмехнулся:

— Ничего удивительного. Разрушение очередного дома, в котором ее поселяли, не оставляло ребенку времени на праздники.

— И кто в этом виноват?

Челюсть Фаррингтона напряглась так, что едва не сломалась.

— Советую вам выбирать выражения, мисс Каррен!

— Милорд, прошу прощения, но в данный момент ваши советы меня не интересуют. Меня интересует Ноэль и ее благополучие. Ей нужна нормальная жизнь. Не учеба, а семья, прогулки в парке, игры с другими детьми. Как вы думаете, почему она так привязана к Пушку? Разве вам не ясно, что этот кот — ее единственное утешение? С самого рождения ее передают из дома в дом как какую-то ненужную вещь. Сейчас она живет в Фаррингтоне на положении заключенной. А ей нужен настоящий дом — друзья, смех... и любовь!

— Вы закончили? — бросил Эрик. Бриджит отчаянно замотала головой.

— Значит, ни шагу назад? Собственная боль вам дороже жизни маленькой девочки?

Внутри у Эрика что-то лопнуло.

— Празднуйте ее чертов день рождения! — зарычал он, пересек комнату и взял с письменного стола бокал, до половины наполненный бренди. — Приглашайте викария. Пеките пирог. Прыгайте в листья хоть с восхода до заката. Меня это не касается. А теперь уходите!

— А Рождество?

Бокал со стуком опустился на крышку стола.

— Нет.

— Нет? Что — нет? Ни церкви, ни елки, ни подарков, ни...

— Никакого Рождества. — Он развернулся к ней лицом. — И никаких разговоров. Для меня Рождества не существует. Его отменили пять лет назад.

— Милорд, я понимаю вашу боль. Но Ноэль — ребенок. Я уверена...

— Нет! — рявкнул Эрик и запустил бокалом в стену.

Бриджит шарахнулась, совершенно неготовая к такому повороту событий. Она попятилась, ошеломленно глядя на осколки хрусталя, мерцающим водопадом хлынувшие на восточный ковер.

И тут она впервые обратила внимание на здешнюю обстановку. Погашенные лампы, мебель в чехлах, глухие плотные шторы... Дедушка был прав, в оцепенении подумала Бриджит. Это действительно мавзолей. Если бы не стопка книг на тумбочке и смятые простыни на кровати, никто не подумал бы, что эта комната обитаема.

— Вы испуганы, мисс Каррен? — угрожающе произнес Эрик. — Или просто рассматриваете мои покои? На вашем месте я бы очень испугался.

Его язвительные слова достигли цели. Бриджит подняла глаза, но посмотрела на него не с тревогой, а с состраданием. Он отвергает меня, думала девушка. Хочет побольнее ранить. Пытается защититься.

Эта мысль заставила пробудиться все ее детские мечты. Но сейчас к ним добавились сочувствие и интуиция взрослой женщины.

— Нет, милорд, я не испугана, — возразила она, надменно вздернув подбородок. — И я не «мисс Каррен», потому что перестала быть ею.

Эрик прищурился, сделал шаг вперед и навис над ней, как башня.

— Еще бы! Вы графиня Фаррингтон. Моя жена.

— Да. Так оно и есть.

— Только по названию, — напомнил он. — По крайней мере, так было до сих пор.

Инстинктивно почувствовав, что от ответа зависит не только ее будущее, но и будущее Эрика, Бриджит бросила вызов судьбе.

— Милорд, это был ваш выбор, а не мой! Лицо Фаррингтона исказила боль.

— Будьте вы прокляты! — сквозь зубы процедил он. — И будь проклят я, за то, что хочу вас!

С этими словами граф протянул руки, схватил Бриджит и прижал ее к своему мускулистому телу. Затем Эрик силой заставил девушку поднять подбородок и прильнул к ее губам с такой страстью, что она не могла дышать, не то, что сопротивляться.

Физическое ощущение этого яростного поцелуя пронзило Бриджит. Казалось, ее захлестнул девятый вал. Она застонала и покорилась — нет, с радостью приняла напор Эрика. Сколько ночей она мечтала об этом! Но никакая фантазия не могла сравниться с явью. Его жадные губы обжигали, влекли, возбуждали. И все же это были поцелуи не разгневанного мужчины, а утопающего, который хватается за соломинку.

Чтобы успокоить его, Бриджит придвинулась ближе. Пальцы девушки легли на грудь Эрика и стали поглаживать рубашку, усмиряя бешено колотящееся сердце.

— Эрик, — прошептала она, не отрываясь от его губ. — Ох, Эрик...

Казалось, эти простые слова пролили бальзам на его измученную душу. Фаррингтон вздрогнул, его мертвая хватка ослабла, кулаки разжались, ладони начали ласково поглаживать спину Бриджит. Он привлек девушку к себе; поцелуй стал нежнее и медленнее, губы настойчиво просили, чтобы она приоткрыла рот.

Бриджит поняла эту просьбу. С естественным и невинным пылом она уступила и задрожала от ожидания, когда язык Эрика столкнулся с ее собственным... А потом губы Эрика алчно овладели губами девушки и принялись изучать каждый уголок ее рта, пробуждая чувства, которые доселе спали. Ошеломленная новым ощущением, Бриджит встала на цыпочки, закинула голову, чтобы Эрику было удобнее, и прижалась к его мощному телу.

Тихий стон вырвался из груди Эрика. Он воспользовался предложением так, как Бриджит не снилось в самых откровенных снах. Его руки скользнули вниз, сжали ягодицы девушки, оторвали ее от пола, а твердая восставшая плоть вонзилась в нее так глубоко, как позволяла одежда.

Бриджит ощутила головокружительное наслаждение. Если бы не объятия Эрика, девушка непременно, упала бы, потому что ее не держали ноги. Словно прочитав мысли Бриджит, Эрик поднял ее, понес к кровати и опустил на простыни. Мгновение спустя ее разгоряченная кожа ощутила приятное прикосновение прохладного воздуха.

— Бриджит...

Он впервые назвал ее по имени, и от этого звука у девушки растаяло сердце.

— Что? — Ее ресницы затрепетали и поднялись.

— Ты уверена? Уверена? Она знала это всегда.

— Да. Уверена. Тяжело и часто дыша, Эрик оперся на локти и склонился над ней.

— Ты понимаешь, что сейчас будет? Разве мужчина с жестоким сердцем способен быть таким нежным?

— Да, понимаю. Фаррингтон проглотил комок в горле. Мышцы на его шее сводило от желания.

— Если передумала, скажи сейчас. Потому что, когда я лягу в постель, и ты окажешься подо мной, будет поздно.

Она протянула руку и погладила его щетинистую щеку.

— Я не хочу передумывать. Люби меня. Его гипнотические глаза сузились, превратившись в две обсидиановые щелки.

— Любить? Это не имеет ничего общего с любовью, — предупредил он и со свистом втянул в легкие воздух. Следовало, как можно быстрее овладеть собой. Однако это было уже не в его власти.

Эрик сокрушенно покачал головой и капитулировал.

— Будь я проклят за то, что собираюсь сделать с тобой. — Он жадно погрузил пальцы в ее волосы. — Ты — прекрасная, романтичная, невинная девушка, которая верит, что все происходящее диктуется неким небесным чувством. Это не так, Бриджит. То, что сейчас произойдет, продиктовано всего лишь физической потребностью. Я хочу тебя. Схожу с ума от желания. Я захотел тебя с того самого мгновения, когда увидел у церкви. Моему телу не терпится оказаться внутри твоего и целую вечность утолять свою жажду. Но, моя добросердечная, наивная молодая жена, это похоть, а не любовь. Поэтому я повторяю: уходи, пока не поздно. Потому что, если ты останешься, это все равно ничего не изменит. Ни нашу жизнь, ни разделяющие нас барьеры. Ничего. Даже после того, как мы испепелим друг друга в постели.

По жилам Бриджит струилось жидкое пламя.

— Испепелим друг друга? Это так называется?

— Да.

— Покажи мне. — Руки Бриджит обвили его шею, пальцы стали поглаживать длинные волосы на затылке. — Остальное меня не волнует.

— Потом пожалеешь.

— Если и так, эта ноша будет моей. И решать тоже мне. — Она подняла глаза и увидела доброго, хорошего человека, которого Эрик пытался похоронить в себе. — Я твоя жена. Никто не сможет осудить тебя за то, что ты сделаешь меня женщиной. А поскольку на неверность я не способна и не хочу жить, не изведав страсти, ты единственный мужчина, с которым я могу ее познать. Пожалуйста, Эрик! Я знаю, что делаю.

— В самом деле? — спросил Эрик, опускаясь на нее. — Тогда помоги мне Бог, потому что я этого не знаю.

Его губы стали пламенными, руки лихорадочно расстегнули платье и стянули его с Бриджит. Меж тем неумелые пальцы девушки, так и не справившись с пуговицами его рубашки, раздвинули полы и принялись изучать теплую, поросшую завитками волос грудь.

Фаррингтон сдавленно чертыхнулся, отвел ладони Бриджит, стащил с себя рубашку, бросил ее на пол и несколькими сильными, яростными движениями раздел девушку полностью. Он отстранился лишь на мгновение, чтобы сбросить с себя остатки одежды, и окинул Бриджит жадным взглядом, который заставил ее действительно почувствовать себя прекрасной.

Затем Эрик опустился на нее и вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение к ее обнаженной коже. Блаженный стон Бриджит был заглушен новым поцелуем.

Физическое ощущение было столь сильным, что она потеряла способность связно мыслить и стиснула Эрика в объятиях, отчаянно стараясь доставить ему наслаждение, но, не зная, как это сделать.

Фаррингтон поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз.

— Учи меня! — попросила она, не столько умоляя, сколько требуя.

Хищное выражение его глаз смягчилось. В их чернильной глубине зажегся странный свет.

— Тебя не нужно учить. Ты и так свела меня с ума.

— Но...

— Молчи. — Он по очереди коснулся губами уголков ее рта и пробормотал: — Не двигайся. — Руки Фаррингтона сжали ее упругие груди; когда он ощутил невольный трепет девушки, в глубине его тела эхом отдался довольный стон. — По крайней мере, это я могу тебе дать. Лежи спокойно. Я хочу следить за выражением твоих невероятных золотых глаз в тот момент, когда ты совершишь открытие. — Губы Эрика отыскали пульсирующую жилку на ее шее. — Хочу почувствовать, как ты вздрогнешь от наслаждения, которое считала недостижимым. Бриджит...

Она пыталась что-то ответить, но в этот миг кончики больших пальцев Эрика коснулись ее сосков и начали легонько поглаживать их. Вскоре Бриджит потеряла способность думать, говорить и даже дышать. Отдавшись чувству, девушка раскинулась на кровати, закрыла глаза и позволила Эрику делать с ней все, что угодно.

Он тут же воспользовался этим. На смену пальцам пришли губы. Когда Эрик лизнул сосок, обхватил его губами и начал ритмично сосать, Бриджит едва удержалась от крика.

— Эрик... — еле слышно всхлипнула она. Он не ответил. Вернее, ответил, но не словами, а тем, что передвинулся и начал ласкать ее левую грудь так же, как только что ласкал правую. Ладони Эрика опустились и начали гладить ее талию и бедра, наслаждаясь нежной кожей. Затем колени мужчины раздвинули ей ноги...

При первом прикосновении кончиков его пальцев к внутренней стороне бедер в Бриджит проснулось желание. Она отказалась слушать тоненький внутренний голосок, называвший ее развратницей, раздвинула ноги еще шире и жалобно всхлипнула, когда руки Эрика начали эротично поглаживать ее тело.

— Открой глаза, Бриджит. Подчинившись приказу, она подняла ресницы и сделала открытие, еще более потрясающее, чем его прикосновения. Эрик тоже был охвачен страстью. Влажные пряди свешивались на его мокрый от пота лоб, черты лица заострились от желания. Но поразительнее всего было адское пламя, горевшее в его глазах, — пламя, не имевшее ничего общего с гневом.

— Я хочу следить за тобой, — хрипло пробормотал он, продолжая поглаживать ее бедро. — Хочу видеть красоту твоей расцветающей страсти.

В ответ Бриджит схватила его руки, потянула их вверх и встретилась с ним лихорадочным взглядом. Этого было достаточно. Когда пальцы Эрика коснулись бархатистого лона, у него вырвался низкий раскатистый стон.

— Чудесно... — тяжело и часто дыша, вымолвил он.

Прикосновение его руки заставило Бриджит судорожно забиться и вскрикнуть от наслаждения, крошечными иголочками покалывавшего тело. Эрик, внимательно следивший за ней из-под прикрытых век, начал ласкать ее более страстно. Он откуда-то знал, что следует делать, чтобы довести ее до экстаза. Изнемогающая от блаженства Бриджит откинула голову на подушку, зная, что вот-вот умрет, и ничуть не боясь этого. Небеса были совсем рядом.

И вдруг он остановился.

— Эрик... — Сбитая с толку девушка заглянула ему в лицо, пытаясь понять причину.

— О Боже, я больше не могу ждать. — Эрик дрожал, его бедра двигались сами собой. — Бриджит, мне придется причинить тебе боль...

— Мне все равно. — Она обвила руками влажную спину Эрика и притянула его к себе. Требования ее неопытного тела были сильнее страхов, одолевавших мозг.

Лицо Эрика отразило еще одно непонятное чувство, которое тут же исчезло, уступив место выражению нескрываемой алчности.

Он вошел в Бриджит медленно и неторопливо, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы дать ей время привыкнуть к этому проникновению. Достигнув плевы, Эрик остановился и так пытливо заглянул в глаза Бриджит, что она невольно задумалась, когда он проник глубже.

— Клянусь, дело того стоит, — прошептал Эрик, приподнял ее бедра, рванулся вперед и одним могучим толчком лишил ее девственности.

От этого болезненного вторжения у Бриджит захватило дух. Не желая прекращения чуда, она подавила крик и закусила губу, но на глаза все-таки навернулись слезы.

— Не надо. — Застыв на месте, Эрик тыльной стороной ладони гладил ее щеку. — Не таись от меня. Не надо. — Он прижался губами к ее губам. — Ах, Бриджит, прости меня, — выдохнул он. — Мне ужасно, ужасно жаль...

Боль, звучавшая в его голосе, была сильнее боли, терзавшей тело Бриджит.

— Не стоит! — пылко возразила она. — Это прекрасно. О чем тут жалеть?

Одновременно с этими словами Бриджит инстинктивно двинулась навстречу Эрику... и замерла от пронзившего ее вожделения.

Она снова откинулась на подушку, ошеломленно посмотрела Эрику в глаза, повторила движение и обнаружила, что боль утихла, уступив место неистовому желанию завершить начатое. А при ощущении чего-то упругого, двигающегося взад и вперед внутри нее, это стремление стало втрое сильнее.

Она сдавленно вскрикнула, и тут Эрику вконец изменила выдержка.

— Да! — простонал он, прижавшись лбом к ее лбу. — Сделай так еще раз. — Он медленно двинулся вперед, а затем снова остановился. — Давай! — Эрик обхватил ее ягодицы, рванулся вперед, и она выгнулась ему навстречу.

Раздался еще более громкий вскрик, и Эрик сделал новый рывок.

— Еще! — велел он. — Еще, еще, еще... Наконец ему изменил голос. Вцепившись в спинку кровати, он входил в Бриджит снова и снова. Она отвечала ему с не меньшим пылом. От яростных движений скрипели пружины. Этот звук прерывался только их хриплыми криками и тяжелым дыханием.

Что-то приближалось. Бриджит ощущала это всем своим существом. Как будто она поднималась по гигантской радуге и должна была вот-вот достичь ее вершины.

— Эрик... — простонала Бриджит, отчаянно желая, чтобы он помог ей поскорее добраться до этого пика.

И Эрик помог. Он сжал ее ягодицы, поднял вверх и вонзился в самую сердцевину ее влажной, изнывающей от желания, трепещущей плоти.

Тело Бриджит словно разлетелось на тысячи кусочков, взрыв следовал за взрывом, заставляя женщину изнемогать от наслаждения. А потом откуда-то издалека донесся стон Эрика, стиснувшего ее в объятиях, чтобы продлить наслаждение.

Но он не мог сдерживаться до бесконечности.

Господи, пожалуйста, взмолилась Бриджит в то краткое последнее мгновение, когда Эрик полностью принадлежал ей. Пусть это чудо продлится.

Пожалуйста!

Однако Бриджит была не единственным обитателем Фаррингтона, который в это мгновение обращался с молитвой к Господу.

Отделенная от спальни любовников двумя коридорами, Ноэль гладила свернувшегося на подушке Пушка.

— Знаешь, она все еще в его комнате, — сказал мудрый ребенок своему товарищу по играм и задумчиво кивнул. — И дядя не сердится, иначе его крик был бы слышен даже здесь. Нужно помолиться, Пушок. — Девочка крепко зажмурилась и для верности прикрыла ладошкой прищуренные глаза кота. — Господи, я знаю, что делала много плохого, — начала она. — Но я обещаю исправиться. Я стану слушаться, не буду ничего разбивать, и мне больше никогда не придется устраивать взбычку. Только, пожалуйста, — тут у нее задрожали губы и по щекам скатились две слезинки, — пожалуйста, не забирай у меня Бриджит!

— Ноэль, не подходи близко к пруду, — велела Бриджит, протягивая руку за очередной веточкой остролиста.

— Пушок хочет научиться плавать под парусом. — Лежа на животе, девочка подобралась к самому краю воды и попыталась водрузить кота на плавучую деревяшку, которая должна была изображать лодку. — Но это надо сделать, пока не стало слишком холодно, и пруд не замерз.

— Честолюбивое желание. — Женщина оторвалась от своего занятия и подошла к Ноэль, красноречиво подняв бровь. — Скажи-ка, а просто так плавать Пушок умеет? И, что важнее всего, умеешь ли плавать ты сама?

Ноэль насупилась.

— Нет. Мы не умеем.

— Ага... Хорошая у нас подобралась компания. Я тоже не умею. А поскольку пруд глубокий и достать до дна нам не удастся, советую не искушать судьбу. Согласна?

— Согласна. — Ноэль неохотно поднялась и вытерла грязные руки о пальто, прибавив новые пятна к старым. — Что ты делаешь?

— Собираю остролист.

— Зачем? Ты же сказала, что дядя не разрешит нам праздновать Рождество.

— Сказала. — Бриджит улыбнулась. — Но я надеюсь, что он передумает. — Она с прищуром посмотрела на быстро выросший пучок веточек и представила гостиную Фаррингтона в праздничном убранстве: голые стены, украшенные остролистом и омелой, оживший пылающий камин и кучка подарков, лежащих на полу. А в середине комнаты она, Эрик и Ноэль, стоящие у вечнозеленого символа Рождества.

Мысленному взору Бриджит представилась великолепная елка, которую она выбрала бы для этой сверх важной роли. Замечательная картина!

— Бриджит... — прервал ее грезы голос Ноэль. — Уже больше трех недель я вижу дядю только в окошко. С того дня, как ты говорила с ним. А ты?

Фантазия столкнулась с суровой действительностью и разбилась вдребезги.

— Нет, милая, — покачала головой Бриджит. — Не видела. Наверное, твой дядя хочет побыть один.

— Зачем? Он всегда один. Он не выходит даже тогда, когда приезжает твой дедушка. Хотя знает, что викарий здесь. Я видела, как он следил за подъезжающей каретой.

Женщина слабо улыбнулась:

— Ноэль, ты слишком часто смотришь в окно дяди.

— Это он сам проводит там много времени. Иначе было бы все равно, сколько раз я смотрю в окно. Он бы не знал про это. — Хитроумно оправдавшаяся Ноэль надула губы. — Почему ты больше не наносишь ему визиты?

Бриджит вздохнула:

— Мы уже говорили об этом. Я вообще не наносила ему визит. Просто пришла в его покои, чтобы спросить, можно ли отметить твой день рождения, и он разрешил.

— Я не слышала, чтобы он кричал. И Пушок тоже не слышал.

— Потому что он не кричал. Я объяснила, в чем дело, и он согласился.

— Но если вы не спорили и ты не наносила ему визит, почему ты так долго пробыла там?

При мысли об этом Бриджит бросило в жар. Объятия Эрика были неожиданными и похожими на чудо. Невыносимое наслаждение и столь же невыносимая боль. О да, он был честен с ней с самого начала. Сказал не только о том, почему ложится с ней в постель, но и предупредил о Последствиях... Эрик был прав: потом они оделись и расстались как чужие люди. Бриджит осталась эмоционально неудовлетворенной и тосковала по тому, что он не мог или не хотел ей дать.

Но хозяин Фаррингтона ошибся в другом. Даже разрываясь от боли, Бриджит ни за что на свете не отказалась бы от своих воспоминаний Она все же стала женой Эрика. И даже если он захочет развестись, воспоминания о связывавших их сладостных узах останутся с ней до конца ее дней. Одиноких дней, если Эрик все же настоит на своем.

— Бриджит! — Ноэль теребила ее юбку. — Ты не помнишь, о чем вы говорили?

Жар стал еще сильнее.

— Мы мало о чем говорили, Ноэль. Только о праздновании твоего дня рождения, на что он согласился, и Рождества, на которое он согласия не дал.

— Почему ты надеешься, что он передумает?

— Потому что я глупая, — ответила Бриджит, печально глядя на зеленые веточки.

— Нет, ты не глупая! — с жаром вступилась за нее девочка. — Просто ты апчхи... миска, вот! Все время забываю прибавлять эту миску...

Бриджит улыбнулась:

— Я разделяю твою точку зрения. Да, я оптимистка. И все же я играю с огнем. Не сомневаюсь, твой дядя страшно разозлился бы, узнай он про мои планы.

— Ты ведь его не боишься, правда, Бриджит?

— Нет, Ноэль, не боюсь.

— Тогда чего ты боишься?

— Что? — Столь быстрая смена темы заставила Бриджит растерянно заморгать.

— Ты должна чего-то бояться. Вот мы с Пушком боимся страшных зверей под кроватью и каждую ночь проверяем, что их там нет. А чего боишься ты?

— Высоты, — созналась Бриджит.

— Высоты? — У Ноэль расширились глаза от удивления. — То есть высоких мест?

— Угу.

— Ой! А разве ты не лазила на деревья, когда была маленькая?

— Только на низкие. — Бриджит погладила девочку по чумазой щеке. — Пойдем. Ты поможешь мне собрать еще несколько веточек. К несчастью, остролист растет только здесь, под окнами покоев твоего дяди. Давай поскорее закончим и уйдем, пока он нас не заметил.

Покосившись на дом, Ноэль была готова сказать, что уже поздно. Судя по отодвинутой шторе, их давно заметили. Но тут ей в голову пришла блестящая мысль.

— Только на низкие... — повторила она, закусив губу. — Какие низкие?

— Что? — снова не поняла Бриджит.

— Ты сказала, что забиралась только на низкие деревья. Какие низкие?

— Самые-самые низкие.

Ноэль зарылась лицом в мех Пушка.

— Пришел наш час, — шепнула она коту. Затем она начала пятиться, пока не оказалась под толстой веткой дуба, нависшей над прудом. Задрав голову, она прикинула расстояние и изо всех сил подбросила Пушка в воздух. Кот успешно приземлился на самой низкой ветке.

В мгновение ока Ноэль забралась на дерево, схватила Пушка и залезла немного повыше — очевидно, для большей безопасности. Затем сосчитала до десяти и крикнула:

— Бриджит!

Молодая женщина стремительно обернулась и окинула взглядом окрестности.

— Ноэль, ты где?

— Здесь, наверху.

Бриджит закидывала голову все дальше и дальше, пока, наконец не заметила свою подопечную.

— Что ты там делаешь?

— Пушок застрял. Я полезла его доставать.

— Спускайся немедленно!

— Не могу... Платье зацепилось за ветку, и я не могу освободиться.

— Ноэль...

— Я знаю, ты боишься, — успокоила ее девочка. — Тогда позови дядю. — Она беспомощно оглянулась на дом. — Просто кинь камушек в его окно. Дядя услышит. Он наверняка стоит рядом. Бриджит ахнула.

— Ах ты, чертенок! Ты сделала это нарочно!

— Иди за дядей, Бриджит, — усмехнулась девочка. — Он поможет тебе.

— Ничего подобного! Слезай сейчас же!

— Нет. — Ноэль покачала головой и шагнула на сук, нависший над водой. — Ветка не очень толстая, — заявила она. — Не будем рисковать. Лучше сходи за дядей, пока не...

Фразу прервал громкий треск. Ветка не выдержала, и девочка, и кот рухнули в воду.

— Бриджит! — в непритворном ужасе завопила Ноэль, и через секунду темная головка девочки исчезла под водой.

— О Боже! — Женщина сбросила туфли, швырнула наземь ветки остролиста и не раздумывая прыгнула в воду и устремилась туда, где вновь показалась голова Ноэль.

Девочка неистово колотила по воде руками и ногами, пытаясь не утонуть. Бриджит овладела паника. Только с третьей попытки ей удалось схватить малышку за талию. За это время их обеих вынесло на самую середину пруда.

Ледяная вода заливала глаза и нос. Бриджит старалась удержаться на плаву, однако тяжесть Ноэль и пропитавшаяся водой одежда не позволяли этого. Женщина вслепую боролась за спасение, но руки и ноги с каждой секундой, казавшейся вечностью, становились все слабее. Она из последних сил пыталась держать голову Ноэль над водой, чтобы ребенок смог дышать. Собственные легкие разрывались от недостатка воздуха, в ушах звенело…

Внезапно Ноэль вырвали из ее объятий, а мгновение спустя сильные руки подхватили Бриджит. Воздух, морозный воздух — величайший из даров! Она сделала один глубокий вдох, за ним второй... и отчаянно закашлялась.

— Медленнее, — приказал Эрик. — Дыши медленнее. И не пытайся говорить.

— Ноэ... Ноэль, — прохрипела Бриджит.

— Я велел тебе молчать. — Он опустил женщину на скамью, где уже лежала Ноэль. — Она жива. И ты тоже. Глупые, непоседливые, но живые.

С этими словами Фаррингтон повернулся и снова шагнул в воду. Едва он появился снова, как Ноэль сдавленно вскрикнула:

— Пушок!

Приподнявшись на локтях, Бриджит увидела, что Эрик сует племяннице вымокшего насквозь любимца.

— Держи. Он вышел из этого положения лучше вас.

Глядя на дядю восторженными глазами, девочка схватила своего приятеля и зашлась кашлем.

Эрик опустился на колени, наклонил Ноэль вперед и растер ей спину, помогая воде вытечь из легких.

— Похоже, ты выпила почти половину пруда. Теперь будь добра вернуть.

Бриджит обхватила себя руками, чтобы немного согреться, и подумала, что она уже умерла и находится на небесах. Эрик не только спас жизнь им и Пушку, но и разговаривал с Ноэль. Убедившись, что дыхание у девочки восстановилось, он — чудо из чудес! — начал шутить с ней. Если это небеса, то они еще прекраснее, чем рассказывает дедушка...

Придя к такому выводу, Бриджит с облегчением вздохнула... и вновь закашлялась.

Эрик рывком повернул голову.

— Все в порядке? — спросил он и нахмурился, увидев, что кашель сменился отчаянной дрожью.

Она только кивнула в ответ.

— Черт побери, Бриджит! — Он отпустил Ноэль, снял с себя промокшее пальто и закутал в него жену. В глазах Фаррингтона горел гнев.

Внезапно Ноэль ударилась в слезы.

— Не надо давать Бриджит взбычку! Она не виновата! Это я!

— Я прекрасно знаю, кто виноват. — Эрик взял на руки сначала Ноэль, а потом Бриджит. — Пошли домой, пока вы не замерзли насмерть. — Тут его взгляд упал на зеленые ветки у ног. — Поскольку за один раз больше двух непутевых особ и драного кота мне не унести, боюсь, остролисту придется подождать. — С этими словами он шагнул к дому.

Довольно улыбаясь, Бриджит поверх плеча Эрика следила за быстро уменьшавшимися веточками, пока те не исчезли из виду.

Чудеса — это дар небес, думала она. Но случаются они здесь, на земле.

— Ноэль, выпей чашку теплого молока и ложись в постель.

Прислонившись к стене, Бриджит массировала ноющие виски. Девочка бросила на нее тревожный взгляд.

— У тебя ужасно красные щеки. Ты заболела сильнее, чем я.

— Все будет хорошо, — заверила ее Бриджит. — Сейчас я уложу тебя и тоже пойду спать. А к утру приду в себя.

Ноэль посмотрела на нее с сомнением, но послушно допила молоко, залезла под одеяло и положила рядом Пушка.

— Мой дядя — герой, правда, Бриджит?

— Да, моя радость, — бледно улыбнулась женщина, с трудом оторвалась от стены, подошла к кровати и поцеловала девочку. — Страшно подумать, что было бы, если бы лорд Фаррингтон не выбрал именно этот момент, чтобы посмотреть в окно.

— Он не выбирал этот момент, чтобы посмотреть в окно, — деловито сообщила Ноэль. — Он следил за нами целый час. Поэтому я и полезла на дерево. Я знала, что он поможет. Но про это ты уже знаешь. — Она закусила губу и помолчала. — А потом... я сама удивилась. Я не хотела падать в пруд. Это было очень страшно. Наверное, дядя мчался как сумасшедший. Как он успел так быстро выйти из спальни, открыть дверь и пробежать через сад?

— Быстро? Это время показалось мне вечностью. — Комната плыла и раскачивалась перед глазами Бриджит.

— Он не дал мне взбычку за то, что я сделала. И даже не дал взбычку тебе за то, что ты собирала остролист к Рождеству. — Ноэль задумчиво потерла щеку. — Где он сейчас?

— Не знаю, Ноэль. Наверное, у себя. Но на твоем месте я не стала бы признаваться, что нарочно подстроила его героическое появление. Это едва ли придется ему по вкусу.

— Едва ли, — подтвердил низкий голос. — Будь спокойна, Ноэль, взбучка от тебя не уйдет. Но это будет завтра.

Бриджит вздрогнула и недоверчиво покосилась на дверь. Невозможное свершилось: Эрик разговаривал с племянницей тоном, который нельзя было назвать иначе как нежным.

— До утра все беседы отменяются, — приказал он. — Спать немедленно!

— Нет! Бриджит заболела! — отчаянно запротестовала девочка.

Эрик перевел взгляд на жену, которая смотрела на него так, словно не верила собственным глазам.

— Моя племянница права. Ты действительно больна, — заявил он.

— Должно быть. — Бриджит часто заморгала. — Не только больна, но и брежу. Я готова поклясться, что ты находишься в комнате Ноэль.

Эрик не улыбнулся.

— У тебя температура. И, как я догадываюсь, очень высокая. Тебе нужно лечь.

— Наверное, да, — пробормотала Бриджит и пошатываясь направилась к двери. — Очень хорошо. Я в своем уме, милорд. Утром я проснусь и пойму, что все это было апчхи... мистическим сном...

Тут пол закачался, вздыбился и с головокружительной скоростью рванулся ей навстречу.

— Не надо! — Бриджит мотнула головой, сбрасывая холодный компресс, который норовил лечь на ее лоб.

— Лежи тихо и перестань сражаться со мной, черт побери! — Сильная рука взяла ее за подбородок, и проклятая тряпка вновь вернулась на свое место.

— Слишком холодный, — пробормотала она.

— Знаю, что холодный. — Прикосновение стало более нежным. — Но ты горишь. Это единственный способ сбить жар.

С неимоверным усилием Бриджит разлепила глаза.

— Эрик?

— Угу. — Он прикладывал тряпку к ее затылку.

— Я в постели? — Да.

— У себя в спальне?

— Конечно.

— И ты ухаживаешь за мной?

— Других взрослых в Фаррингтоне нет. Ее глаза снова закрылись.

— Значит, я на небесах. Как чудесно... Я давно мечтала увидеть такой сон...

— Перестань! — велел он. — Ты не на небесах, а в Фаррингтоне. И смерть тебе не грозит.

Однако Бриджит, находившаяся в полузабытьи, не ощутила резкости его тона. Она прижалась губами к предплечью Эрика, наслаждаясь теплом его кожи.

— Знаешь, как давно я люблю тебя? — пробормотала Бриджит. — Целую вечность. Догадываешься ли, сколько раз мне снилось, что ты пришел? — Она вздохнула. — Десятки. Сотни раз. Но сны никогда не были такими реальными. Ни до, ни после. Ни один сон не может сравниться с тем, что я ощутила в твоих объятиях. — В голове туманилось. — Ты помнишь тот день, Эрик? День, когда мы были вместе? А я помню. В мельчайших подробностях. Мне... никогда... не было... так хорошо.

Женщина, метавшаяся в лихорадке, жалобно смотрела на мужа, который гладил ее горячую щеку.

— Да, Бриджит, — хрипло ответил он. — Помню. И мне тоже никогда не было так хорошо.

Затем Эрик умолк и начал следить за тем, как мерно вздымается и опадает грудь забывшейся сном женщины. Признание Бриджит всколыхнуло в его душе чувства, на которые он не считал себя способным.

Затем Фаррингтон встал и принялся бессмысленно расхаживать по комнате. Надо было взглянуть в лицо жестокой правде. Он мог навеки скрыться от мира, запереться в спальне и никого туда не пускать. Но разве можно было затворить свою душу от этого самоотверженного прекрасного ангела, которым была его жена?

Бриджит... Вот уже месяц с лишним он избегал ее, пристально следил за ней, желал ее. Вначале битва была жестокой. Но в тот день, когда они легли в постель, она потеряла смысл.

Ирония судьбы... Он волновался, что именно Бриджит не сможет справиться с последствиями их страсти. Но, что произошло? Бриджит приняла его условия и продолжала жить так, словно не было того незабываемого дня, проведенного в его объятиях. В то время, как он тосковал по ней днями и ночами. И не только по ее телу. Он тосковал по ее душе, ее смеху и тому пылу, с которым она заступалась за Ноэль.

Ноэль... Эрик в первый раз думал о племяннице без боли, забыв об обстоятельствах ее рождения. Это само по себе было чудом.

Ноэль сильно изменилась. Не веря своим глазам, он наблюдал за тем, как с помощью Бриджит непослушный, неуправляемый ребенок превращается в милую, веселую маленькую девочку, у которой есть дом, семья и будущее.

Семья, мать... Эрик негромко выругался, поднял голову и сжал зубы, осуждая себя. Если кого-то и следовало винить за прошлое, то только его. Но он поступил так, а не иначе, потому что тогда у него не было выбора. Нужно было избавить Ноэль от того ада, в который превратилась его жизнь.

После того, что случилось с Лайзой, он как бы внутренне умер, стал не способен на чувства — особенно по отношению к новорожденному младенцу, которого его сестра не хотела знать.

Не хотела знать? Черт побери, она стремилась забыть Ноэль, словно та была нежеланным подарком, который можно отослать обратно и больше не вспоминать о нем.

Эрик крепко зажмурился и в тысячный раз спросил себя, в чем он ошибся. Что случилось с его драгоценной Лайзой, которую он растил с детства, любил, баловал, холил и лелеял? О Боже, кого он воспитал? Эгоистку без стыда и совести, не испытывающую привязанности ни к брату, ни к собственному ребенку?

Но какими бы ни были его ошибки, Ноэль не должна была страдать из-за них. Точнее, из-за него самого. Она заслуживала большего, чем жизнь с отчаявшимся дядей, в душе которого не было ничего, кроме пустоты и ненависти к себе.

Теперь у нее было это «большее». Благодаря Бриджит.

Тихий стон, донесшийся с кровати, заставил Фаррингтона обернуться. Жена металась в жару, сбросив с себя одеяло. Он подошел и снова укрыл ее до самого подбородка.

— Ноэль, — бредила она. — Нужно дотянуться... Она утонет...

— Бриджит, Ноэль спасена, — пробормотал Эрик, гадая, кого он успокаивает — жену или себя самого. — И ты тоже.

— Эрик? — еле слышно прошептала она, как будто была далеко-далеко.

— Я здесь. Ничто не грозит ни тебе, ни Ноэль. А теперь спи.

Бриджит тут же затихла и забылась глубоким, спокойным сном.

О Господи, как она может доверять ему? И даже любить? Эрик вспомнил о ее признании, и у него сжалось сердце.

«Знаешь, как давно я люблю тебя? Целую вечность. Догадываешься ли, сколько раз мне снилось, что ты пришел?.. Сотни раз... Но ни один сон не может сравниться с тем, что я ощутила в твоих объятиях». Должно быть, это бред. Какая там вечность? Они знают друг друга меньше двух месяцев. Так что все эти слова не стоят выеденного яйца.

Кроме слов о страсти. Их правоту могу подтвердить я сам, подумал Эрик, ощутив жар воспоминаний. Никогда в жизни — ни наяву, ни в запретных снах — он не ощущал такого мучительного наслаждения, такой неистовой бури чувств. Мысли об этом сводили его с ума.

Видимо, с Бриджит творилось то же самое. Но похоть, как однажды сказал он сам, не означает любовь. То, что Бриджит чувствовала — или думала, что чувствует, — не могло быть любовью. Или могло?

Эрик устало вздохнул, придвинул мягкое кресло к изножью кровати, сел, завернулся в одеяло и закрыл глаза. Перед тем как задремать, он вспомнил, что должен придумать наказание для своей неугомонной племянницы. Не слишком суровое. По правде говоря, маленькая шкодница хорошо сделала свое дело.

— Бриджит!

Эрик вскочил и потряс головой, пытаясь понять, где находится и кто кричит.

— Бриджит... не бросай меня!

Ноэль! Память тут же вернулась. Он обернулся, посмотрел на кровать и убедился, что Бриджит крепко спит. Затем быстро вышел из комнаты, распахнул дверь соседней спальни и увидел, что ребенок сидит на кровати и плачет так, словно у него разрывается сердце от горя.

— Ноэль, что случилось?

Вместо ответа девочка встала на колени и потянулась к нему. Маленькое тельце содрогалось от рыданий.

— Дядя... мне приснился страшный сон... — Она судорожно вздохнула. — Про Бриджит. Ей было очень плохо, когда ты уложил ее в постель... Мама тоже умерла от лихорадки. Так сказала миссис Лоули. Мне приснилось, что я бужу Бриджит и не могу разбудить... Что она никогда не проснется... и...

Эрик в четыре шага оказался у кровати и обнял Ноэль.

— Бриджит здорова! — с жаром заверил он.

— Честное слово?

— Честное слово. — Он почувствовал, что тело Ноэль тут же расслабилось.

— Значит, она проснется?

— Угу. Знаешь, ей тоже приснился страшный сон.

— Правда? — Ноэль подняла заплаканное личико и на время забыла про кошмар. — Она же взрослая!

— Ноэль, взрослые тоже видят страшные сны. — Эрик погладил ее по голове; его отцовский инстинкт пробуждался от долгой спячки. — Кошмары — это страхи, которые просыпаются, когда все остальные мысли отдыхают. Увидев, что путь свободен, они вырываются наружу и устраивают путаницу в голове. А так как каждый чего-нибудь боится, кошмары бывают у всех.

Ноэль переварила эту информацию и шмыгнула носом.

— Если Бриджит говорит правду, что взрослые тоже должны слушаться, и ты говоришь правду, что у взрослых бывают страхи и кошмары, то какая разница между взрослыми и детьми? Дети просто меньше ростом.

Эрик иронически улыбнулся.

— Разница невелика, — признал он. — Просто дети не пытаются прятать свои чувства за дурацкими стенами, построенными из самообмана и иллюзий.

— Бриджит не прячет свои чувства. Чтобы увидеть их, не нужно долго смотреть. Но ты и своих чувств не видишь. — Ноэль вынула у него из кармана платок. — Можно?

— Конечно. — Эрик нахмурился. — Что ты хочешь сказать? Чего я не вижу?

— Что тебе очень нравится Бриджит. — Ноэль пожала плечами и неприлично громко высморкалась. — И что ты нравишься ей еще больше.

Эрик изумленно покачал головой.

— Слушай, ты уверена, что тебе только четыре года?

— Ты сам так сказал. Ты говорил, что я родилась на Рождество в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году.

— Все верно. — Эрик приподнял ее подбородок. — Ты была очень маленькая и красивая. И очень громогласная. Ты начала пищать и брыкаться, как только появилась на свет.

— Правда? — улыбнулась девочка.

— Правда.

— Дядя, как умерла мама?

Эрик встретил взгляд Ноэль и ответил:

— От лихорадки, как и сказала миссис Лоули. Но это была другая лихорадка, чем у Бриджит. Намного хуже. Она сильно простудилась. Зима тогда была очень холодная, меня рядом не оказалось, и я не мог ухаживать за ней.

— Разве она была не в Фаррингтоне?

— Нет, Ноэль.

Девочка надолго задумалась.

— Мама убежала, да? Эрик напрягся.

— Кто тебе сказал?

— Уиллетты. Вообще-то мне они ничего не говорили. Просто однажды я подслушала их ссору. Я закрыла уши одеялом, потому что не хотела слышать остального. — Последовал тяжелый вздох. — Но, наверное, я уже знала правду. Даже мама не хотела меня.

В сердце Эрика вонзился нож.

— Дело не в этом... — Он осекся и принялся отчаянно подыскивать нужные слова. — Ноэль, все не так просто. Твоя мама была красивой и умной. Как ты. Но когда ты родилась, она была очень молодой. Очень молодой и сбитой с толку. Она не могла бороться, у нее оказалось слишком мало сил... — Сказать девочке правду было нельзя, и Эрик решил придерживаться мифа, благодаря которому имя Лайзы осталось незапятнанным в глазах бывших слуг, жителей деревни и всех, кто привык считать лорда Фаррингтона чудовищем. — Это была моя вина, Ноэль. Я был жесток с ней. Мой гнев напугал ее и в конце концов заставил убежать.

— Бриджит не боится тебя.

У Эрика приподнялся уголок рта.

— Кажется, нет.

— И я тоже. — Ноэль забралась к нему на руки. — Знаешь, что я думаю? Что Бриджит права. Ты очень любил маму и притворился, что она убежала из-за тебя. Потому что хотел, чтобы люди тебя возненавидели и оставили одного. Тогда ты ничего не вспоминал бы и у тебя бы не болел животик. Ты делаешь то же, что взрослые, о которых ты говорил: обманываешь самого себя. Но знаешь что, дядя? Я не верю тебе. Ты не жестокий. — И тут, к изумлению Эрика, Ноэль обвила руками его шею. — Ты герой, — прошептала она. — Ты спас мне жизнь. — Девочка протянула руку, схватила кота за шкирку и бесцеремонно ткнула его в лицо Эрика. — И Пушку тоже. Мы любим тебя.

Что это так жжет веки? Неужели слезы?

— Спасибо, Ноэль. — Этот дрожащий голос ничем не напоминал его собственный. — Я не знал, что мне нужно услышать подобные слова. Но оказалось, что нужно. Очень-очень.

— Вот и хорошо. — Ноэль вытерла щеки и подняла глаза, полные недетской мудрости. — А если ты прибавишь к нашей любви любовь Бриджит, то больше не будешь сердиться. Наверное, этот страшный самообман уйдет. И, наверное, тогда ты сможешь быть счастливым. — Тут Ноэль широко зевнула. — Кажется, теперь я усну. — Она слезла с его рук, юркнула под одеяло и довольно вздохнула. Однако стоило Эрику подняться, как в глазах девочки снова мелькнул страх. — Ты вернешься в свои покои?