Джон шел за мной до самой спальни.
– Знаешь, – сказал он, придержав дверь, когда я попыталась захлопнуть ее перед его носом, – это я уговорил «воинов» прекратить преследование ваших вампиров.
– Супер. Твоя медаль за гражданскую доблесть отправлена по почте. Почему бы тебе не пойти домой и не подождать ее там?
– Просто после того как я познакомился с вами, я понял, что мы были не правы.
– Молодец. Спокойной ночи.
– А... мм... послушайте, ведь вам незачем кусать всех подряд, да? – спросил он с надеждой. Я с неохотой сказала ему, что это так. Что это за поведение для убийцы вампиров? – Кто-нибудь говорил вам, что у вас самые красивые зеленые глаза?
– Они не зеленые, а цвета перегноя. Джон, я должна подготовиться ко сну, – прервала я его излияния, стараясь скрыть раздражение. – Если я не буду в постели, когда взойдет солнце, то упаду там, где стою.
– В самом деле? Значит, вы просто уснете и упадете? Как обычные беззащитные существа?
– Это не совсем так. – Я положила руку на его лицо и мягко подтолкнула. – Спокойной ночи.
– До завтра, – начал он, а затем внезапно исчез из поля зрения. На его месте возник Синклер и захлопнул за собой дверь.
– Когда это, черт возьми, моя спальня сделалась проходным двором? – возмутилась я.
Синклер прислонился к двери и скрестил руки на груди.
– Я настаиваю на том, чтобы ты немедленно прекратила поощрять этого сосунка.
– Я не виновата, что он интересуется вампирами.
Синклер фыркнул:
– Он интересуется не вампирами, а тобой.
– Ну и что я могу с этим поделать? У меня и так полно проблем.
– Проблем, связанных с самыми красивыми зелеными глазами, – сказал он сухо.
– Ты подслушивал! Уходи, я должна подготовиться ко сну.
– Ты ведь не собираешься надевать эту нелепую ситцевую пижаму?
– Почему бы и нет? Она удобная. Уходи.
– Напомни мне, чтобы я купил тебе приличную ночную рубашку.
– Мне нужно натренировать собак обнюхивать все, что ты мне покупаешь. – Я дернула за дверную ручку, но он не пошевелился. Я хлопнула его по плечу. – Уберешься ты наконец? Разве тебе не нужно вернуться в «Маркетт» до восхода солнца?
– Не знаю, – ответил он небрежно. – Здесь полно места. Я подумал, что могу остаться.
Я так и знала. Знала, что жить в особняке плохая идея. У меня не было уважительной причины отделаться от ночного гостя.
– Как хочешь, но в любом случае ты не будешь спать в моей комнате.
– Нет?
– Нет!
– Тогда я вернусь в «Маркетт», но только за поцелуй.
– Хорошо. Господи, как же ты мне надоел! – Я схватила его за волосы и, притянув его лицо к своему, поцеловала в переносицу и отпустила. Он попытался обнять меня, но я выскользнула из его рук. – Теперь уходи. Договор есть договор.
– Хм. – Но он ушел. Слава Богу, подумала я.
В следующую ночь я проснулась и несколько мгновений лежала, испытывая непонятную тревогу. Затем вспомнила: убийства и моя роль детектива, Джон и Синклер. И это далеко не все.
Мари сидела в кресле возле моей кровати, глядя на меня с укоризной.
– В чем дело? – спросила я.
– Раньше вы бывали дома гораздо чаще, – сказала она грустно.
– Извини, солнышко. У меня всякие дела... но не важно. – Я не собиралась обсуждать с ребенком обезглавленные трупы. Вместо этого я села, спустив ноги с постели. – Ты не находишь, что в этой пижаме что-то не так?
– Нет. Мне она нравится.
– Мне тоже. – Глупый Синклер. – Мне нужно кое-что сделать сегодня вечером, но, возможно, завтра мы могли бы... о! – Я споткнулась, вылезая из кровати (она была размером с вагон поезда) и упала на Мари.
Фактически я упала сквозь Мари. Это было все равно как нырнуть в озеро в феврале. Я с грохотом рухнула на ковер и могла видеть ее маленькие ножки, торчащие из-под моей подмышки.
Хорошо еще, что мне не надо было дышать. Потому что в этот момент у меня перехватило дыхание.
– Не сердитесь, – пробормотала Мари. – Я не хотела вам говорить.
– О Боже! Ты... ты... – Я провела рукой по ее голове. Тысяча чертей! В моей спальне живет привидение!
Я с трудом поднялась и бросилась вон из спальни, не обращая внимания на мольбы Мари вернуться. К счастью, дверь была открыта, не то я бы прошла сквозь нее. Я чуть не сбила с ног Джессику, спускаясь по лестнице, и выскочила прямо на парадное крыльцо, где врезалась в Синклера с такой силой, что отлетела от него и повалилась на тротуар, как оглушенная пчела.
– Я думал, что ты собираешься избавиться от этой нелепой пижамы.
Я вскочила и буквально вскарабкалась по нему, как по дереву.
– Эрик, Эрик, случилось самое худшее... там... в моей комнате... – Я указала на дом.
Он схватил мои руки.
– В чем дело? Тебе больно? Кто-нибудь обидел тебя? Джон здесь? Я оторву ему яйца, если он...
– Моя комната... в моей комнате... там Мари... в моей комнате...
– Ваше величество, успокойтесь. В чем дело? – Тина бежала ко мне навстречу. Они, должно быть, только что подъехали. Прекрасно! И не подумали позвонить. Даже в состоянии паники я почувствовала раздражение. – Кто-нибудь снова попытался вас убить?
– Если бы! В моей комнате мертвая девочка!
– Мертвая девочка стоит передо мной, – заметил Синклер озадаченно.
– Не я, дурак!
– Пошли. Покажи мне. – Он схватил меня за руку, но я тут же выдернула ее с такой силой, что снова едва не упала.
– Нет! Я не могу вернуться туда. Эрик, не могу! Я поеду с тобой в «Маркетт», ладно? Только давай поедем прямо сейчас. Я поведу машину. Поехали. О'кей?
Темные брови Эрика поднялись так высоко, что, казалось, еще немного – и они съедут со лба.
– Ну что ж, – медленно произнес он, – если ты так сильно боишься...
– Не слушай ее, – прикрикнула Тина. – Дурак! Она не знает, что говорит.
– Разве так разговаривают с королем? – спросил он обиженно.
Она хмыкнула.
– Когда король ведет себя как осел, то да. Пойдемте, ваше величество. Посмотрим на мертвую девочку.
– Вы, ребята, с ума сошли. Я не вернусь туда!
– А как же твои туфли?
Верно. Теперь мне придется их выбросить. Я не знала, могла ли Мари покрыть мои туфли каким-нибудь призрачным веществом, но не собиралась рисковать.
– Вы пойдете со мной? – спросила я, стараясь не показывать, какую испытывала панику.
– Да, конечно. – Синклер погладил меня по голове. Но я не прореагировала на его ласку – у меня были проблемы поважнее. – Не бойся. Я не верю, что это та женщина, которая уничтожила Ностро.
– Это совершенно другая женщина.
– Откровенно говоря, я всегда думал, что ты слишком ветреная и капризная, чтобы испытывать настоящий страх.
Я выдернула руку.
– Иди к черту.
– А, так-то лучше. Теперь я вижу перед собой подлинную королеву.
Джессика открыла дверь. Она была растрепанной и раздраженной.
– Вы чуть не убили меня, – жалобно проговорила она. – Что тут происходит?
Я дрожала как мокрая псина.
– Ты не поверишь.
Она поднималась за нами по лестнице, не переставая причитать. Я не вошла в свою комнату, распахнув перед ними дверь, и вновь почувствовала, что теряю самообладание. Мари все еще сидела в кресле, оттопырив нижнюю губу и обиженно глядя на меня.
– Вот! Мертвая девочка! Синклер покачал головой:
– Я никого не вижу, Элизабет.
Я показала на Мари.
– Но она прямо здесь. В кресле возле моей кровати. Видите?
Они все смотрели на меня. В том числе и Мари, отчего становилось не по себе. Я попробовала снова.
– Она вот здесь. В комбинезоне, с бантом на голове. В туфлях с цветными застежками. Как вы можете не видеть этих чудесных туфель? – Я обернулась к Тине и Синклеру. – Вы ведь видите ее, правда? Особое вампирское зрение или что-то вроде этого?
– Не вижу, – извиняющимся тоном сказала Тина.
– Вы не можете не видеть. Она прямо здесь!
– Извините, ваше величество. Не вижу. – Затем Синклер, который все еще всматривался в пространство, ударил ее по локтю, и ее глаза расширились. – Ага, теперь вижу.
– Вы, ребята, врете, – вмешалась Джессика. – Я так напрягаю зрение, что у меня заболела голова, но никого не вижу.
– Вот же она, – показал Синклер. – Девочка, ребенок. Светленькая. С большими глазами. И спутанными волосами.
– Ха! Значит, вы ее в самом деле видите!
– Видим, – осторожно сказал Синклер, – потому что ты этого захотела.
О, что это еще за чушь?
– О чем ты говоришь?
– Ты заставила нас увидеть, – объяснила Тина.
– О чем это вы, ребята, толкуете?! – практически закричала Джессика.
В этот момент Мари расплакалась.
– Прекратите! – рыдала она. – Я ненавижу, когда обо мне говорят так, словно меня нет.
– Господи, солнышко, не плачь, – быстро сказала я.
– В чем дело? – спросила Джессика.
– Она говорит, что ей не нравится, когда мы говорим о ней так, будто ее здесь нет.
– Скажи ей, что мы извиняемся, – попросила Джессика, вращая глазами.
Мари заплакала сильнее.
– Я все слышу.
– Джессика, уйди, – прикрикнула я. – От тебя никакой помощи!
– Охотно! Я не нуждаюсь в галлюцинирующих кровососах. Плюс к тому же сегодня днем я не спала и до смерти сыта этими полуночными собраниями. – Она выскочила, громко хлопнув дверью.
– Мари. – Я наконец начала успокаиваться. Ребенок был мертв и все такое, но она напугала меня не нарочно. И она была такой маленькой. – Мари, почему ты не сказала мне, что ты... хм...
– Потому что я знала, что вы будете так себя вести, – прорыдала она.
Я не могла этого выдержать. Бедняжка! Мертвая и брошенная, одна со мной в этом огромном доме. Навечно!
Я быстро пересекла комнату, встала на колени и обняла ее. И почти сразу же отпустила. Это было все равно что обнимать ледяную скульптуру. Но по крайней мере теперь я могла до нее дотронуться.
– Не плачь! – прошептала я в ее детское, маленькое, призрачное ушко. – Мы все устроим.
Она всхлипнула и тоже обняла меня. Слишком крепко для ребенка.
– Нет, вы не сможете. Никто не сможет.
– Мы не похожи на других людей, которые раньше тут жили, – прокомментировал Синклер.
Я повернулась и посмотрела на него, сажая Мари себе на колени.
– Что, теперь ты нас слышишь?
– Да. Она сначала говорила очень тихо, но теперь я ее прекрасно вижу и слышу. – На его лице появилось странное выражение. – Благодаря тебе.
– О, прекрати. Послушай, Мари, есть ли причина, по которой ты находишься здесь? Может быть, нам надо найти твои... хм... кости или что-то еще?
– Нет.
– Смотри, а то мы можем поискать.
– Превосходное занятие для воскресного вечера, – пробормотал Синклер.
Я проигнорировала его слова, возвращаясь к своей теме.
– Да, мы поищем. Затем, когда мы найдем твои... когда мы найдем тебя, мы сможем как следует похоронить тебя, и ты отправишься на небо.
– Я похоронена в переднем дворе, – ответила она. – Под оградой на левой стороне, возле большого вяза.
Я с трудом подавила тошноту. Тела маленьких девочек в моем переднем дворе! Господи Иисусе!
– Ну... а-а... это... – Я не могла подобрать слов.
– Мари, – сказала Тина, присаживаясь на корточки, пока ее глаза не оказалась на одном уровне с глазами ребенка, – почему ты здесь, дорогая?
– Я жду мою маму.
– А когда ты... когда люди утратили способность видеть тебя?
Мари выглядела смущенной.
– Мне пять лет, – наконец вздохнула она. – Мне уже давно пять.
Тина попробовала еще раз:
– В каком году ты родилась?
– Мой день рождения в апреле, – гордо ответила она. – Это бриллиантовый месяц. Десятого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года.
Наступила пауза, затем Тина тактично заметила:
– Но... дорогая... есть вероятность того, что твоя мама уже умерла. Почему ты не пытаешься найти ее? Я уверена, что она тебя ждет.
– Она не умерла, – торжественно произнесла Мари, уставясь своими большими, полными слез глазами в темные глаза Тины.
– Откуда ты знаешь? – спросила я с любопытством.
– Потому что я все еще здесь.
– И ты была здесь все это время? Она кивнула.
– Тысяча чертей! – воскликнула я. Я могла видеть мертвецов! В точности как это странное существо в «Шестом чувстве».
Теперь я начинала понимать, почему в этом доме все время менялись слуги. Отчаянное желание владельца продать его. Постоянно снижающиеся цены. Почему Мари никогда ничего не ела и не пила вместе со мной. Почему она всегда была здесь в любое время. Возможно, обычные люди не могли видеть Мари, но некоторые из них, наверное, чувствовали, что что-то не так, раз этот дом много лет оставался на рынке продаж.
– Можем ли мы... – Я сглотнула. – Можем ли мы откопать тебя и перехоронить где-нибудь в другом месте?
Мари пожала плечами.
– Это очень интересно, – прокомментировал Синклер, – и нуждается в дальнейшем исследовании, но у нас есть другая работа.
– Эрик Синклер, ты бессердечный ублюдок! – Я тут же прикрыла рот рукой. – О, черт, я не должна была этого говорить. Не должна была!
Мари хихикала сквозь пальцы.
– Все в порядке, – успокоила она меня. – Я знаю эти слова. Однажды, когда рабочие ремонтировали подвал и один из них уронил цементный блок себе на ноги...
– Не важно, я могу догадаться об остальном.
– Не обижайся, – ласково сказал Мари Синклер, – но у нас есть более срочные дела.
– Заткнись, – прокашляла я в кулак.
– Она оставалась здесь свыше полувека, – заметил он. Затем посмотрел прямо на Мари: – Мы о тебе не забудем.
– Все в порядке, – сразу же отозвалась она. – Бетси может меня видеть. Она всегда видела. И она может дотрагиваться до меня. Вы ведь вернетесь, правда?
– Обязательно, – заверила ее я. – Кроме того, у меня нет выбора. Я живу в этом... мавзолее. Но больше не подкрадывайся и не пугай меня, договорились?
– Мм, ладно.
– Посмотри, как она подпрыгивает от страха, – обратился Синклер к Мари, которая снова засмеялась.
– А какие у нас дела? – спросила я. – Что, кто-нибудь еще... гм... что-нибудь еще случилось?
– В городе появилось несколько вампиров, которые желают засвидетельствовать свое почтение, – объяснила Тина.
– Уф.
– А пули, которые я извлекла вчера ночью, были такими же, какие использовали эти подростки.
– Охо-хо.
– Так что нам нужно кое-что обсудить.
– Хорошо. – Я обернулась к Мари: – Скучные взрослые дела. Извини. Но я вернусь.
– Я буду здесь, – сказала она без намека на иронию.