Бессмертные и разделенные

Глава 10

Уткнувшись лицом в подушку, Лили наощупь протянула руку над тумбочкой. Она не понимала, что за ужасный звон раздавался, но он должен был прекратиться. Наконец, она нащупала рукой трезвонящий телефон и нажала кнопку «Домой», игнорируя звонок.

Она посмотрела на будильник рядом с собой, отметив, что было ранее утро. Кто бы ни звонил в шесть утра, он мог отправляться прямиком в ад, где ему самое место. Было недопустимым будить ее в такое время. Тем более, взяв во внимание тот факт, в каком напряжении она находилась последние несколько дней. Во снах Лили страдала от воспоминаний о крови и разбитых окнах ресторана. А дни были наполнены душевной болью подруги и тем бардаком, который творился с людьми вокруг нее в Синдикате.

Никто никому не доверял. По крайне мере, это она понимала.

Простонав, Лили перевернулась на спину и вновь задремала. Не прошло и тридцати секунд, как телефон вновь зазвонил.

Черт!

Она должна была просто выключить звук у этой дурацкой штуковины.

Подумав, что это могла звонить Эвелина, Лили заставила себя вновь проснуться. Еще более раздосадованная и уставшая, чем прежде, Лили протянула руку и схватила телефон, поднесла его к уху и ответила на звонок:

— Алло? — сказала Лили хриплым ото сна голосом.

— У тебя просто голос победителя по утрам, — густой, как патока, голос Дэмиана окутал все чувства Лили. Его голос все еще оказывал странное воздействие на ее тело, и она не знала, почему так. Лили решила не задаваться вопросами по этому поводу.

— Боже, Дэмиан, ты представляешь который час?

— Знаешь, это хорошо звучит только тогда, когда ты говоришь это мне в постели, Лили.

Щеки Лили покраснели, и она попыталась глубже зарыться лицом в подушку.

— Заткнись. Я в постели, так что все в порядке.

— Не в моей.

— Перестань. Слишком рано для такого.

— Для такого никогда не рано, — глубоким голосом сказал Дэмиан. — Я пытаюсь поднять тебя, Лили.

Она улыбнулась, натягивая одеяло на голову. Этот мужчина был сложной загадкой для нее. Он не должен был быть милым и забавным, но он был таким. Особенно с ней. Возможно, они и спали вместе, но это ничего не значит. Для Лили остается неизменным фактом то, что ее заставляют выйти замуж за Дэмиана, хочет она того или нет.

Трудно ненавидеть кого-то, когда этот кто-то нравится тебе.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Я же сказал тебе, пытаюсь…

— Нет, Дэмиан. Что делаешь со мной?

— Звоню тебе, милая.

— Зачем? — тихо спросила она.

— Потому что у меня есть сюрприз. Вставай и спускайся вниз к парадному входу.

Лили села в кровати.

— Сюрприз?

— Да. Вставай уже.

Звонок завершился. Ворча себе под нос, Лили нашла в себе силы встать с кровати. Она натянула на себя нечто подходящее для ношения вне стен спальни, надела пару балеток и направилась вниз.

Как ни странно, Тео сидел за обеденным столом с Дино, когда Лили проходила мимо кухни. Учитывая их взаимное недружелюбие, кажется, теперь ее братья проводили чертовски много времени вместе.

— Доброе утро, принцесса, — прокричал Дино.

Лили неодобрительно глянула на брата и показала ему средний палец.

— Не слишком ли рано для тебя? — спросил Тео.

— Кое-кто разбудил меня.

Ее братья рассмеялись. Лили проигнорировала их и продолжила свой путь к входной двери. Не посмотрев за штору, она открыла дверь и чуть не свалилась на пороге от картины, представшей перед ней.

Скрестив на груди руки, Дэмиан стоял, прислонившись к одному из самых великолепных автомобилей когда-либо виденных Лили. Машина демонстрировала мощь, а смелые линии придавали ее спортивному виду элегантность и сексуальность. Желтый цвет с элементами черного, определенно, привлекал внимание.

Темно-синий «Порше», припаркованный рядом с желтым спортивным автомобилем, Лили узнала. Это была машина Дэмиана. Но желтую она не узнала.

У Лили отвисла челюсть.

— Черт возьми.

— Доброе утро, — пробормотал Дэмиан, оставаясь на месте.

— Чья это машина?

Дэмиан сексуально улыбнулся.

— Твоя.

Не может быть.

Лили вытаращилась на него.

— Ты лжешь.

— Нет. Прекрати таращиться, Лили, тебе это не идет.

Она с громким звуком захлопнула рот.

— Это… — Лили в полном неверии посмотрела на серебристую эмблему, расположенную на решетке радиатора машины. Конечно, у Дэмиана был автомобиль высокого класса, и даже братья Лили водили дорогие машины. У нее же никогда не было собственной, несмотря на наличие водительских прав. — Это «Мазерати»?

Дэмиан бросил взгляд на машину и кивнул.

— Да. Модель «Гран Туризмо», если быть точнее.

Черт возьми.

— Ты купил мне «Мазерати»? — спросила Лили слабым и неуверенным голосом.

— Да, — просто ответил Дэмиан.

— Зачем?

— Разве мне нужна причина? — спросил он.

— Это как… Дэмиан, это авто стоимостью в шестизначное число.

— Si (итал. да).

— Ты купил мне машину, — повторила все еще шокированная Лили.

Улыбка Дэмиана стала шире.

— С Днем рождения, Лили.

На мгновение ее сердце перестало биться. Каким-то образом, из-за всего этого бардака, который длился последние несколько дней после стрельбы в ресторане и всего остального, Лили совсем забыла о своем дне рождения.

Очевидно, кто-то все-таки не забыл.

Дэмиан.

— Как ты узнал? — спросила Лили.

— Предполагается, что ты станешь моей женой. Естественно, я бы хотел знать, когда у тебя день рождения, — ответил Дэмиан. — Я знаю, что последние пару дней были тяжелыми, пока ты находилась рядом с Ив. И мне захотелось увидеть твою улыбку, ну и этот момент показался мне подходящим, чтобы преподнести тебе подарок в честь дня рождения.

Ее сердце быстро забилось от смущения и неожиданного счастья. Почему Дэмиан сделал это? Почему он заботится о ней и вообще ведет себя так?

«Я не прошу тебя влюбиться в меня».

Когда он делал подобные поступки, ей было трудно поверить в это.

За спиной Лили послышались тихие смешки ее братьев. Очевидно, они незаметно подкрались к ней, пока ее внимание было отвлечено опасно привлекательным мужчиной и не менее красивой машиной на подъездной дорожке.

Лили через плечо посмотрела на Дино.

— Вы знали?

— Да, — ответил Дино. — Я выбрал цвет. Тео с Дэмианом неделю спорили насчет модели, пока в итоге Ди не победил.

— Она очень желтая, — сказала Лили, не зная, что еще сказать.

— Стекла достаточно затонированы. Даже если люди будут вглядываться, они не узнают, что это ты, — сказал Тео.

Боже мой.

Они слишком хорошо ее знали.

— Даже в свете фар… — сказал Дэмиан, вновь привлекая внимание Лили, — …тебя не будет видно, милая.

— Ты купил мне машину, — повторила Лили.

Боже. Она действительно превращалась в попугая.

Дэмиан подмигнул ей.

— Возьми меня покататься, Лили.

— Господи, — сказала Эвелина, и ее дыхание прервалось всхлипом. — Я не хочу идти туда.

Лили казалось, что хмурый взгляд стал уже постоянным для нее. Прошло девять дней со дня смерти Миа Конти. Чиновники удерживали ее тело, пока у них не осталось выбора, и они не отдали его. Причина смерти были очевидна, но мотивы оставались неясными.

Лили не хотела, чтобы у ее подруги случился очередной нервный срыв, но это, похоже, было неизбежно. Похороны ее матери станут еще одним болезненным подтверждением. Было сложно сказать «прощай». В течение прошлой недели Лили проводила с Эвелиной столько времени, сколько могла, и она знала, что это помогало ее подруге, но это было душераздирающе.

Смерть Миа Конти своей бессмысленностью и неясностью лишь напомнила Лили о смерти ее собственной матери. Она чувствовало то же самое. Все знали, почему убили отца Лили. Оказаться пойманным за предательство Синдиката — было смертельным приговором. Но мать Лили? Ее убийство было просто побочным результатом устранения ее мужа.

Не более.

Лили схватила Эвелину за руку и крепко сжала, молча напоминая ей, что она здесь и что ее сильно любят. Лили хотела бы, чтобы то же самое кто-то сделал для нее, когда она была просто маленькой девочкой, хоронящей свою мать.

— Спасибо, — сказала Эвелина. — Я знаю, что тебе тоже сложно.

— Прости?

— Твои родители.

Лили откашлялась, оглядывая тихую комнату. Они были одни, но Лили все еще чувствовала необходимость быть осторожной, обсуждая своих родителей в присутствии посторонних.

— Прошло много времени с тех пор, как мне прошлось хоронить кого-то.

— Это несправедливо.

— Это всегда несправедливо, — пробормотала Лили.

Именно по этой причине она презирала жизнь и уклад мафии и Синдиката. Убийство было просто еще одной работой. Человек был просто телом. Это был просто еще один день. Просто бизнес, за исключением причинения боли людям. Конечно, la famiglia устроит отличное шоу для семьи со всеми этими черными костюмами, словами раскаяния и поддерживающими объятиями, но это ничего не значило. Все это было ложью.

Такое случается.

Но нужно двигаться дальше.

Эвелина вытерла влагу под глазами.

— Папа такой… странный.

— Растерянный или сбитый с толку? — спросила Лили, приподняв бровь.

— Он странный, — тихо сказала Эвелина. — Он постоянно запирается в своем кабинете. Не отвечает на звонки. Даже Адриано не может заставить его обратить внимание на что-либо. И он в бешенстве… правда, действительно в бешенстве, Лили.

— Его жена была убита, — просто ответила Лили.

Лишь потому, что Эвелина не сердилась, или, вернее сказать, еще не дошла до этой точки в своем горе, не означало, что Райли Конти должен был достигнуть этого уровня с той же скоростью, что и его дочь.

Лили пожала плечами.

— Я думаю, что понимаю его гнев.

— На Терранса? — спросила Эвелина. — На Синдикат? Я не знаю, в этом просто нет смысла.

Для Лили это имело смысл. Она долгое время ненавидела Синдикат, после того как он забрал жизни ее родителей. Она не была уверена в том, насколько Синдикат был ответственен за смерть Миа, если вообще был, но, вероятно, это все, так или иначе, сводилось к чему-то, связанному с мафией.

Дэмиан прислонился к дверному проему, отделявшему частную комнату от главного зала церкви. Он слегка улыбнулся Лили.

— Уже скоро начнется, милая. Они лишь ждут пару людей, которые опаздывают.

Лили кивнула.

— Еще несколько минут, хорошо?

— Конечно.

Эвелина шмыгнула носом, когда Дэмиан вышел.

— В последние дни он много времени проводит рядом с тобой.

— Да, наверное, так и есть, — пробормотала Лили, в большей степени себе самой, чем своей подруге.

По правде говоря, Лили не возражала против постоянного присутствия Дэмиана. Это давало ей шанс узнать мужчину вне неловких обедов с людьми, которых ни один из них не мог выносить, и того, что он мог сотворить с ней в своей постели. Хотя они больше не трахались после того первого раза.

— На днях я слышала, как он говорил с кем-то по телефону насчет убийства Полетти или что-то такое, — сказала Лили. — Думаю, он использовал слово «месть». Это действительно так?

Эвелина поморщилась.

— Да.

— Что я пропустила?

— Я знаю столько же, сколько и ты, Лили.

Замечательно.

Неведение было блаженством.

Эвелина вновь разрыдалась, еще больше испортив свой макияж.

— Прости, я не должна была ничего говорить, — сказала Лили, стирая испорченный макияж с лица подруги.

— Ты не сказала ничего такого, чего бы я не знала. — Эвелина посмотрела в ту сторону, куда ушел Дэмиан. — Он много наблюдает за тобой, Лили.

— Неужели?

Лили не замечала. Всю прошлую неделю она была так сильно занята, пытаясь развлечь Эвелину и одновременно работать над деталями свадьбы, что ее внимание было сильно отвлечено. Она полагала, что может насладиться днем своей свадьбы, ведь такое будет лишь раз в ее жизни, и приняла решение самой сделать все, как ей хочется, и не позволять кому-то выбирать за нее.

Эвелина с Абриэллой во многом помогли. Даже со всей этой… неразберихой. Лили была благодарна им за это больше, чем могла выразить словами.

— Много, — тихо повторила Эвелина. — Я знаю, что ты не согласна выходить за него замуж и все такое.

— Я не против него, — призналась Лили. — Но мне не нравится все остальное и не знание причины этого.

Эвелина кивнула.

— В этом есть смысл.

— Мне повезло.

— Потому что ты нравишься ему?

— Потому что мой брат достаточно позаботился о том, чтобы выбрать того, кого я не смогу ненавидеть, — сказала Лили, наконец-то начиная осознавать это.

— Дино всегда был таким хитрющим.

Лили рассмеялась, но быстро успокоилась.

— Думаю, достаточно этого? Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Эвелина покачала головой.

— Нет, так хорошо. Я не хочу больше плакать.

Лили взяла подругу за руку и крепко сжала ее. Это было лучшее, что она могла предложить Ив.

— Я рядом.

— Я знаю…

— Ты! — раздался из зала сердитый и злобный крик.

Лили вздрогнула от желчи и жестокости, содержащихся в одном простом слове. Она отпустила руку Эвелины и выглянула из комнаты, чтобы увидеть мужчин и женщин, выходящих из главных дверей церкви.

Терранс Трентини стоял вместе с дядей Лили и другими мужчинами, которых она не узнала. Он высоко поднял руки вверх и низко склонил голову. Босс Синдиката был одет для похорон, как и его внуки. Абриэлла, Алэсса и Джоэл молчали, но было очевидно, что они чувствовали себя некомфортно, отступив назад из-за крика. Райли Конти стоял в нескольких мерах от них, его лицо покраснело, а руки были сжаты в кулаки. Все его тело сотрясала дрожь. Горе, которое он, должно быть, чувствовал, волнами исходило от него.

— Ты, — вновь прошипел Райли.

Эвелина встала позади Лили в дверном проеме, на ее лбу образовалась морщинка.

— Видишь, он так зол.

Лили промолчала. Адриано сделал шаг в сторону отца, протянув руку. Райли отмахнулся от своего сына, пальцем указывая на Босса, с ненавистью произнося слова:

— Ты ублюдок! Я не хочу, чтобы ты был здесь. Мы не хотим, чтобы ты был здесь. Я никогда…

— Райли, перестань, — сказал Томмас.

— Заткнись, — рявкнул Райли, повернувшись обратно к Террансу. — Я попросил тебя лишь об одной единственной вещи, Терранс. Одной!

— Я не знаю, была ли это семья парня Полетти или нет, — спокойно сказал Босс. — И сейчас не время и не место обсуждать это, Райли.

— Одна единственная просьба, Терранс, и ты не смог ее выполнить.

— Я не начну войну, пока ситуация не ясна!

Райли мрачно усмехнулся.

— Оно того стоило?

— Пап, — сказал Адриано, схватив отца за руку. — Перестань.

— Не нужно, Адриано, — пробормотал Райли, отстраняясь от него.

Лили не могла не заметить, как люди, казалось, разделились. ДеЛука стояли в стороне ближе к Боссу. Конти собрались за спиной страдающего Райли. Большинство из Семьи Росси были рассредоточены между ними.

У Лили перехватило дыхание от понимания того, что происходит. То немногое, что действительно связывало этих людей, было разорвано из-за одного единственного убийства. Сколько других убийств они пережили? Сколько других людей потеряли свои жизни, а они даже глазом не моргнули?

Что особенного было в том, что произошло сейчас?

— Оно того стоило? — вновь спросил Райли. — Просто чтобы преподать урок этому бесполезному куску дерьма, которого ты называешь своим внуком? Это стоило жизни моей жены, Терранс?

Отвратительная ухмылка изогнула губы Джоэла, когда он посмотрел на Райли.

— Ох, не беспокойся. Я хорошо усвоил свой урок.

Терранс нахмурился.

— Достаточно, Джоэл.

Лили застыла, почувствовав, как холод сковал ее тело.

— Месть, — смиренно сказала Эвелина.

Теперь в этом было гораздо больше смысла.

Райли махнул в сторону церковных дверей, ведущих к парадной лестнице.

— Убирайся. Уходи. Тебе здесь не рады. Не надо горевать вместе с моей семьей, давать свои ложные сострадания или сожаления. Они ничего не значат, ничего. Уходи!

— Райли, просто послушай меня и подумай об этом… — начал говорить Терранс, печаль омрачила черты его лица.

— Уходи!

Похороны продлились дольше, чем Лили себе представляла. На протяжении всей службы она была рядом с Эвелиной, чтобы утешать и поддерживать подругу. Дэмиан сидел на скамье по другую сторону от Лили, тихий, как обычно. Как только были сказаны последние слова прощания, и гроб был подготовлен, чтобы нести его на кладбище, Эвелина с Лили впервые за день разделились.

Лили старалась не терять из виду свою скорбящую подругу. Дэмиан неподвижно и мужественно стоял, прислонившись к кирпичной стене церкви. Не осознавая этого в течение всего дня, Лили только сейчас поняла, что в то время, пока она была опорой для Эвелины, Дэмиан был опорой и поддержкой для нее.

— Печальный день, — сказал Дэмиан.

— Всегда грустно, когда кто-то бессмысленно умирает, Дэмиан.

— Смерть не может быть бессмысленной. Это всегда что-то значит для кого-то.

В его словах был смысл. Тем не менее, Лили было трудно отнести несчастный конец Миа Конти к чему-то достойному или почетному.

— Это было похоже на шоу. То, что произошло ранее, — сказала Лили, кивком головы указывая на Райли Конти, проходящего вместе со своим сыном и дочерью.

— Они были лучшими друзьями много лет, — сказал Дэмиан.

Лили наблюдала, как толпа скорбящих расходится в разные стороны перед несущими гроб к катафалку.

— Кто?

— Босс и Райли. Черт, насколько я знаю, Райли был первым человеком, которого Терранс продвинул выше по иерархии в Синдикате, когда занял свое место.

— Да.

— Это странно, — сказал Дэмиан. — Я имею в виду, видеть, как они ссорятся.

— Он зол, — ответила Лили. — Возможно, он успокоится.

— А возможно, и нет.

— Люди выбирают сторону, — прошептала она, все еще глядя в толпу. — Я заметила это.

— Это неизбежно.

— Ты не выбрал.

— Нет, — пробормотал Дэмиан. — Нехорошо выбирать сторону, когда не знаешь, какая из них победит, Лили.

— Победит? — Она бросила на него взгляд, надеясь, что голос выразит ее озадаченность, без нужды задавать вопрос.

— Подобные мелочи могут стать намного большими проблемами.

— Что это значит? — спросила Лили.

Дэмиан обхватил ее за талию и притянул ближе к себе. Лили не возражала против такой близости. Это напоминало ей о том, что сейчас у нее есть тот, кто заботится о ней.

— Это значит, что я должен держать тебя поближе к себе, милая.

— Ближе?

— Очень близко.

Лили вздрогнула.

— Вероятно, мне должно нравиться, как это звучит, но по какой-то причине я не думаю, что ты хочешь, чтобы мне это нравилось.

Дэмиан пожал плечами.

— Плохое случается, когда озлобленные люди скорбят.

— Иногда.

— Но с тобой ничего не случится.

Эвелина передала Лили еще одну палитру цветов, чтобы та ее пролистала.

— Сколько различных оттенков персикового цвета может существовать? — раздраженно спросила Лили.

— Много, — ответила Эвелина, тихо посмеиваясь.

Лили улыбнулась. Это был первый раз за неделю, прошедшую с похорон матери Эвелины, когда подруга действительно рассмеялась.

— Я найду подходящий оттенок, — сказала Лили, бросая в кучу два ужасных образца. — Точно не эти.

— Чем ты занималась на этой неделе? — спросила Эвелина. — Я имею в виду, когда не была здесь.

Лили улыбнулась.

— Я хотела быть здесь, Ив.

— Спасибо.

Путешествуя несколько лет по Европе, она пропустила так много времени со своей подругой, что теперь пыталась наверстать упущенное. Их дружба никогда не ощущалась неуместной или той, что уже переросла себя. Есть такой вид дружбы — самый крепкий, где она, не теряя ни единой секунды, возобновляется с того момента, где приостановилась.

Эвелина была именно такой подругой.

— Где Дэмиан? — спросила она, облокотившись на спинку дивана и посматривая в свой журнал.

Лили нахмурилась.

— Я не знаю.

— Правда?

— Да. Всю эту последнюю неделю он где-то пропадает.

Что было очень странно. Особенно если принять во внимание то, что Дэмиан сказал Лили на похоронах Миа. Он планировал держать ее поближе к себе, но Лили всю неделю почти не видела его. Вчера он пришел на ужин в дом ее братьев, и на этом все.

— Я ведь тоже много чем была занята, — объяснила Лили. — Может быть, мы просто разминулись.

— Может быть, — повторила эхом за ней Эвелина.

Всю прошлую неделю, разрываясь между Эвелиной и Абриэллой, Лили больше времени провела вне дома. Казалось, Эвелина по какой-то причине не хотела находиться рядом с семьей Трентини, что совсем не облегчало Лили задачу. Эвелина с Абриэллой всегда были хорошими подругами, но то, что разделило мужчин в их семьях, также развело девушек в разные стороны.

— Она тоже будет на моей свадьбе, — тихо сказала Лили. — Ты ведь знаешь это, правда?

— Хм-м, кто? — спросила Эвелина, глядя на нее поверх журнала.

— Абриэлла.

Лицо Эвелины помрачнело.

— К чему ты клонишь?

Лили указала на сердитое выражение лица подруги.

— Вот об этом я и говорю. Что происходит?

— Я злюсь не из-за Эллы, Лили.

— Тогда почему?

— Ее семья. С таким же успехом ее дед мог бы сам держать пистолет. Направил его, нажал на курок, называй, как угодно. Он ответственен.

— Но она ведь не они, — сказала Лили.

Эвелина пожала плечами, как будто в этом не было никакой разницы.

— Знаю, но я не могу сейчас вмешиваться в это или принимать чью-либо сторону. Не тогда, когда мой отец в таком состоянии. Лучше я буду оставаться на своей стороне, а она на своей. Возможно, все само собой разрешится.

— Похоже, ты уже выбрала сторону.

— Нет, не выбрала.

Действия Эвелины говорили об обратном, но Лили решила не давить на подругу.

— Твой отец придет на свадьбу?

— Да, я же принимаю в этом участие. Он не упустит возможности представить меня в выгодном свете, когда я принаряжаюсь. В отличие от тебя, я все еще на рынке, Лили. — В голосе Эвелины не было и намека на грусть из-за того факта, что ее рука фактически все еще была выставлена на продажу на брачном рынке. — Так что да, думаю, он будет там.

— Терранс там тоже будет. Это же большое событие, помнишь? Объединение двух Семей Синдиката и все такое. Как бы меня ни раздражала вся эта свадьба, я бы хотела, чтобы этот день прошел хорошо. Чтобы не было людей, орущих друг на друга.

Эвелина даже не моргнула.

— Уверена, что к тому времени все будет улажено.

— Откуда…

Отец Эвелины вошел в гостиную, прижимая телефон к уху. Адриано следовал за ним по пятам.

— Но, пап…

— Достаточно, Адриано.

Эвелина напряглась и быстро отвела взгляд от брата с отцом.

— Да, все в порядке? — спросил Райли, вернув свое внимание к телефонному разговору. — Прекрасно, дай мне минут тридцать.

Райли закончил телефонный разговор и опустил телефон обратно в карман. И как будто Эвелины и Лили даже не было в комнате, повернулся к своему расстроенному сыну и широко развел руками.

— Ответ «нет», Адриано, — сказал Райли. — Держись подальше от этого и присматривай за своей сестрой, как ты и делал.

— Разве тебя не волнует, что собирается сделать Босс? — спросил Адриано своего отца.

— Мне без разницы. Он должен был поступить правильно сразу или уладить это для меня, как я и просил.

Лили нахмурилась, наблюдая за непонятным диалогом отца с сыном.

— Они отрицают это, пап, — сказал Адриано с отчаянием в голосе.

Райли тяжело вздохнул, крепко сжав зубы.

— Зачем ты это делаешь, сын?

— Что?

— Это, — рявкнул Райли, махнув рукой в сторону Адриано самым пренебрежительным образом, который Лили когда-либо видела. — Борешься со мной и отвергаешь мои желания. Я думал, что воспитал тебя куда лучше. Ты знаешь, что важно — кровь, семья, мы. Она была твоей матерью. Когда кто-то проливает твою кровь, ты отвечаешь на это, проливая их кровь.

— Семья Лазарри отрицает, что приняла ответные меры за убийство Джеймса Полетти, — уверенно сказал Адриано. — Так говорят и другие. Это могло произойти из…

— Никто в Синдикате не собирался убивать твою мать.

Адриано прищурился.

— Ты продолжаешь повторять это так, будто кто-то направил пистолет прямо на нее. Лоран тоже поймал пулю. Терранс сидел за столом вместе с семьями Росси и ДеЛука. С мамой произошел просто несч…

— Если ты назовешь ее смерть чем-то меньшим, чем бесчестие, требующим возмездия, я нахрен отрежу твой гребаный язык.

Лили тихо ахнула, неверие в происходящее переполняло ее.

Адриано усмехнулся.

— А это? Неповиновение и неуважение к Террансу? Куда это приведет, папа?

— Это единственное, что имеет смысл, — ответил Райли. — Откуда-то это пришло, а Семья Лазарри — единственная, с кем у Терранса были проблемы. Он может разгрести бардак, когда я закончу. Ответный удар состоится.

Больше крови. Еще больше крови прольется. Еще больше бессмысленных и ненужных смертей. Еще больше похорон, печали и скорби.

Лили уже чувствовала ее вкус.

— Что, черт побери, ты собираешься сделать? — потребовал Адриано.

— Прошу прощения? — спросил Райли.

— Что ты собираешься сделать? Окрасить Чикаго в красный цвет, пока тебе не станет лучше? Это не вернет ее назад и не исправит того, что уже случилось, пап. Она все равно будет мертва!

— Твои мотивы очевидны, — сказал Райли.

— Что?

— Это опять из-за нее, не так ли? Ты беспокоишься о ней. Я так устал от этой херни, Адриано. Этого не случится, особенно после произошедшего.

— Это никак не связано с ней.

— Я думаю, что связано. Борьба со мной никак не приблизит тебя к Алэссе Трентини.

О. И когда это произошло?

Лили решила последовать примеру Эвелины и игнорировать двух ссорящихся мужчин, переместившихся в коридор.

— Алэсса? — тихо спросила Лили.

Младшая сестра Абриэллы держалась особняком и была тихоней. После возвращения домой Лили еще не выпал шанс поговорить с Алэссой. Эвелина не отводила взгляд от журнала.

— Видимо.

— Это большая неожиданность.

— Несчастные, — сказала Эвелина себе под нос с оттенком горечи. — Чертовски романтично, да?

Лили перебирала пальцами образцы ткани, прежде чем спросить:

— Он пойдет за Семьей Лазарри?

— Похоже на то, — спокойно и невозмутимо ответила Эвелина.

Семья Лазарри была маленькой криминальной семьей с итальянскими корнями и с некоторыми связями с Синдикатом. Лили мало что знала о них, за исключением того, что услышала на прошлой неделе из разговора между Дино с Тео, когда ее братья обсуждали раскол, который поделит Синдикат между Семьями Конти и Трентини.

Тео не верил, что Семья Лазарри причастна к нападению. Дино вообще не высказывал своего мнения.

— Кто-то еще может похоронить свою мать, — сказала Лили, желая, чтобы ее подруга поняла, что означают действия ее отца.

Эвелина перевернула страницу журнала.

— Так тому и быть.

— Ив!

— Не удивляйся так, — холодно сказала Эвелина. — Скажи, за все эти годы ты ни разу не пожалела, что никто не заплатил за жизни твоих родителей? Я знаю, что сделал твой отец, мы все, черт побери, знаем, Лили. Но ты все равно любила его, правильно? Это все равно причиняет боль.

— Это так, — ответила Лили.

— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не против того, что никто и никогда не ответит за то, что сделал с тобой и твоими братьями.

Лили не могла этого сделать.

Лили повернула на своей новенькой «Мазерати» в сторону безлюдной улицы, переключила коробку передач в положение «паркинг» и выключила двигатель, чувствуя себя расстроенной и подавленной. Она закончила свой вечер с Эвелиной после шоу между Райли и Адриано. Лили не знала, что думать насчет ответа своей подруги и того, что Эвелина вела себя так, будто месть за убийство ее матери может быть оправдана.

Лили понимала боль. Она понимала, что Эвелина все еще скорбит и, возможно, гнев наконец-то пришел к ней. В то же время Лили совсем не понимала этого. Возможно, затянувшаяся боль от потери матери и отца давным-давно не позволяла ей принять правило мафии — жизнь за жизнь. Но как бы сильно она ни пыталась… она не могла сделать этого.

Однажды Синдикат уже отнял у Лили близких ей людей, поэтому ее мнение уже давно было подпорчено. Она знала это. Она также знала, что дорогие ей люди, ее братья, Эвелина и даже Дэмиан — все были вовлечены в жизнь, которая однажды причинила ей боль. Они полностью укоренились в своих собственных мирах и правилах, чтобы соответствовать мафии.

Лили не могла не задаваться вопросом, если бы она когда-нибудь смогла отомстить за смерть своих родителей, она бы стала такой же, как они? Выносливой. Невозмутимой. Она стала бы такой? Если бы в ответ на смерть ее родителей пролилось бы больше крови, прошла бы ноющая боль в ее сердце?

Она всегда верила, что пролитая кровь не приносит ничего, кроме пятен на земле и руках человека, отдавшего приказ.

Смерть ее отца всегда считалась обоснованной. Смерть матери — побочным эффектом.

Дурацкие запоздалые мысли.

Кто-то забрал жизнь матери Лили, даже не заботясь и не думая об этом. Они похоронили ее и сделали вид, как будто ничего не произошло. Как будто эта женщина не была важна для трех маленьких людей, которых она создала, которые нуждались в ней.

Никто не ответил за это. Никто и не ответит.

Чем Миа Конти так сильно отличалась от матери Лили?

И почему это так сильно беспокоило Лили?

Лили тяжело вздохнула, открыла дверь машины и вышла. Прохладный июльский ветерок обдувал ее голые колени — платье заканчивалось чуть выше колен, а юбка развевалась на ветру.

Ее даже не волновало, что на ней были туфли, а на улице было прохладнее, чем обычно. Закрыв машину, Лили пошла вниз по улице. Ей нужно было проветрить голову.

То, что она находилась в Чикаго и буквально с первого ряда наблюдала за тем, что казалось началом еще одной семейной вражды, лишь вернуло Лили обратно в детство. Она больше не ощущала себя маленькой девочкой, но ее эмоции были отражением того времени и могли затянуть ее вниз за собой.

Растерянная, как никогда, Лили достала свой телефон из сумочки и набрала знакомый номер. Дино ответил после второго гудка:

— Лили, — поприветствовал он.

— Чем мы отличаемся? — сразу же спросила она.

Дино откашлялся и рассмеялся.

— Я понятия не имею, о чем ты меня спрашиваешь, малышка.

В этот раз Лили улыбнулась, несмотря на то, что обычно это ласковое прозвище раздражало ее, особенно когда его использовал один из ее братьев.

— Наши родители и то, что случилось с ними. Чем мы отличаемся, Дино? Почему никто не воевал за то, что случилось с мамой или…

— Папа предал Синдикат, — тихо вставил Дино. — Ты знаешь это.

— Но мама не предавала!

Дино пробормотал в ответ:

— Да, я знаю. Это так неожиданно услышать от тебя, Лили. В любом случае, откуда взялись все эти вопросы?

— Я была у Ив, — ответила она, надеясь, что это все объяснит без необходимости погружаться в дальнейшие детали.

— Ты всегда была упряма и непримирима к нашим делам, — сказал Дино. — Мы не говорили обо всем этом, Лили, потому что ты не хотела.

— Теперь я хочу.

— Почему?

— Потому что хочу знать, что так отличало нашу мать! Я понимаю, что папа был предателем, хорошо. Но мама…

— Не то место, не то время, — мягко перебил Дино. — Она была в доме с ним, и это не должно было произойти. Это все, что сказал мне Бен, Лили.

— Разве это не злит тебя? Разве тебя просто… не бесит, что она была убита? Они оба, Дино. Почему это не выводит тебя из себя?

— Это выводит меня из себя, — ответил ее брат. — Так было всегда, просто иногда лучше немного подождать. Не все делится на белое и черное.

Лили остановилась на тротуаре, обдумывая слова брата и то, что они могут значить.

— Откуда взялись все эти вопросы? — спросил Дино.

— Я же сказала тебе, что была у Ив.

— И все твои шрамы вновь вскрылись.

— Возможно. Я не знаю, просто… Я не хочу видеть, как еще больше людей пострадают из-за того, что случилось с Миа, но в то же время мне кажется, я понимаю, почему Ив и ее отец хотят отомстить. Разве это не делает меня ужасной лицемеркой?

— Я так не думаю.

— Ты предвзятый.

— Нет, не совсем так. Я думаю, что ты смешала определенных людей и Синдикат. Это не одно и то же. Ты злишься на людей, которые забрали жизнь нашей матери, но Синдикат не делал этого, Лили.

— Это одно и то же!

— Это не так, в определенном смысле. Я — Синдикат. Тео — Синдикат. Семья Росси, твои друзья и даже Дэмиан. Мы Синдикат — la famiglia. Определенные люди в Синдикате приняли решения, которые причинили нам боль из-за la famiglia. Я знаю, что это тяжело понять, но те люди — это не весь Синдикат. Это гораздо больше, чем пара людей. Это все люди. Это культура и стиль жизни. Мы не выбираем эту жизнь, потому что она легкая, мы выбираем ее, потому что верим в это.

— Тогда почему кажется, что каждый человек сам за себя? — спросила Лили.

Для нее Синдикат всегда был таким.

— Потому что в этом и проблема. Некоторые люди забыли, чем это должно быть. Не вини Синдикат, вини людей.

— Не вини пистолет, а вини человека, — пробормотала Лили.

— Именно так.

— Все не может быть так просто, Дино.

Ее брат рассмеялся.

— Да, так бывает редко.