Без любви не считается

POV Диана

Голубая радужка глаз Марка скрывается за черными расширенными зрачками, его горячие ладони скользят по моему лицу и обхватывают шею. Сжимаю его запястья, не отводя взгляд, ноги становятся ватными. Кажется, еще секунда – и я упаду.

Измена, кольцо, ложь, провокации, ревность. Все это не имеет значения, не сейчас, когда он так на меня смотрит, когда глотает мое дыхание у приоткрытых губ. Тонкий аромат цитрусовых и теплого сандала бархатными нотками оседает в носу, и я готова по-настоящему сдаться, просить, умолять. Это потребность, навязчивое желание, родившееся из небольшой шалости. Из ловушки, которую я построила для него, но попалась сама. Бесконтрольные чувства и желания оживают в полумраке студии, умоляют забыть и забыться. Тело требует, душа жаждет. И я не хочу им отказывать, себе не хочу.

– Что ты сделала? – хрипло шепчет Марк, напрягая пальцы на моей шее.

– Ничего, – шепчу я.

– Врешь. Ты… ты… – Он закрывает глаза, замирая. – Я хочу тебя придушить. Хочу, чтобы ты исчезла.

– Нет. Не хочешь, – говорю я и провожу губами по его губам.

– Ты такая сука.

– А ты бессовестная сволочь. Мы отлично подходим друг другу.

Марк коротко содрогается, будто я ущипнула его, и отстраняется, заставляя меня практически заскулить от бессилия. Он все еще сопротивляется. Держится куда лучше, чем я. Обида солью пощипывает глаза, непривычное для меня чувство. А осознание бьет наотмашь и осыпает колючими холодными мыслями. Я хочу ему нравиться. Не просто как объект вожделения, а куда больше. Хочу чего-то особенного, но сама не могу понять незримую суть собственных желаний. Откуда они? Почему сейчас? Почему рядом с ним?

– Мы совсем не подходим друг другу, – заявляет Марк.

– Ты правда так думаешь?

– Уверен на все сто.

– Тогда дай мне уйти.

– Не могу.

Дыхание перехватывает. Взгляд напротив подавляет и заставляет подчиняться.

– Не можешь или не хочешь? Это разные вещи.

– Не могу и не хочу.

Он притягивает меня ближе, впиваясь яростным поцелуем в губы, и вдыхает в меня свои чувства: злость, непринятие, сопротивление. Крепче сжимаю его запястья, вдавливая ногти в кожу, и отвечаю с не меньшим напором, терзая губы и касаясь языка. Это борьба, но не друг против друга. Каждый борется с собой, раздвигая границы принципов и убеждений, чтобы дотянуться до наслаждения и освобождения. Шумное дыхание, тело прижимается к телу. Горячо и страстно, порывом необузданного желания, которое мы оба сдерживали слишком долго.

Марк припечатывает меня к стене и подхватывает на руки. Опираясь на сильные плечи, скрещиваю ноги на его пояснице. Хочется стать еще ближе, но накал медленно стихает, а движения приобретают плавность и чувственность. Танец губ замедляется, чтобы распробовать вкус и ощутить мягкость кожи.

– Охренеть, – пораженно шепчет Марк.

– Не прекращай, – прошу я, потираясь носом о его нос.

Его губы снова на моих, температура в комнате растет. Вздохи и тихие стоны тонут в шумоизоляционном покрытии стен, бедра напряжены, низ живота тянет сладкая боль.

– Марк… пожалуйста…

– Что «пожалуйста»?

– Скажи, что у тебя с собой есть презервативы.

– Нет.

– Тогда я схожу…

– Нет, – решительно перебивает он.

– Но…

– Они нам не понадобятся.

Он несет меня к длинному столу и усаживает на него, тянет за волосы, собранные в хвост, заставляя запрокинуть голову, и хищно улыбается.

– Марк, – взволнованно произношу я, потому что страх смешивается со страстью, образовывая черную воронку, из которой нет спасения.

– Да, Диана? Что такое? Больше не хочется меня дразнить?

– Что ты собираешься…

– Собираюсь сделать так, чтобы ты забыла, как тебя зовут.

– Я…

Он целует меня в шею, ускоряя пульс. Цепляет пальцем лямку топа и тянет ее вниз по плечу, обнажая грудь. Зажмуриваюсь, сжимая ногами бедра Марка. Вскрикиваю от тонкой вспышки боли, возбуждение туманит разум.

– Ты уже не раз спрашивала, что я могу тебе сделать, – горячее дыхание Марка обдает влажную кожу. – Сейчас покажу.

Дрожь сковывает мышцы, чувствую мягкий смешок, ударяющий в ключицу:

– Тише. Не бойся. Ты обещала слушаться меня, помнишь?

– М-м-м… – бессвязно тяну я.

– Будем считать, что это да. Посиди спокойно, ладно?

Марк оставляет еще пару поцелуев на моей шее, касается губ и отходит в противоположный угол студии, где стоят черные пластмассовые ящики. Открывает один из них и достает моток проводов.

Распахиваю глаза шире, встречая его горящий взгляд:

– Собираешься связать меня?

– Не сегодня.

Он опускает провода на стол и наклоняется к компьютеру, запускает какую-то программу и выставляет настройки. Рассматриваю небольшие микрофоны. Сердечный ритм снова разгоняется.

– Запишем тебе новое аудио для плейлиста? – Возбужденный взгляд Рождественского скользит по моему телу, когда он снова встает напротив. – Как тебе идея?

Открываю рот, слов нет, только восторженный писк в голове. Марк одним движением снимает через голову футболку, надевает первый микрофон петлей себе на шею и нажимает кнопку на крошечном блоке питания. Второй микрофон он крепит на мою шею и прижимается губами рядом с поглотителем звука. Стягивает меня со стола и аккуратно опускает на ноги. Влажный откровенный поцелуй рассыпается шорохом сбивчивого дыхания.

– А ты вкусная. – Марк все больше кружит мне голову бесстыдством и смелостью. – Я собираюсь попробовать все. Ты ведь не против?

– Что бы ты ни спросил, ответ – да, – выдыхаю я, зарываясь пальцами в его густые волосы.

Он хватается за резинку «велосипедок» и снимает их, медленно опускаясь:

– Ты знала, что они меня бесят?

– Правда? – Я цепляюсь пальцами за край стола, с трудом удерживая равновесие. – А я думала, они тебе нравятся.

– Я бы запретил их на законодательном уровне.

– Девушки тогда сожгли бы тебя на костре.

– А при чем тут они? Я говорю только о тебе.

Замолкаю в удивлении. Марк отшвыривает «велосипедки» за спину, берет в руки еще один провод, оборачивает его вокруг моего бедра, стягивая кожу. Фиксирует застежкой микрофон и проводит пальцем по линии белья, совсем близко к чувствительной и нежной коже.

– Не белые, – с улыбкой произносит он.

– А у тебя?

– Черные.

– Значит, это еще не конец.

– Как знать.

Марк поднимается и вновь усаживает меня на стол. Град из страстных поцелуев обрушивается на тело, каждая клетка пылает. Шея, плечи, грудь, ребра… живот, бедра, колени… Язык и зубы оставляют следы, мои беспокойные руки тянутся к Марку, но он почти не разрешает себя касаться, не дает перехватить контроль.

– Сиди спокойно! – Он кусает мочку моего уха.

– Не могу. Я тоже хочу…

– Сиди! – Грубый голос бьет точно плеткой, вызывая саднящее наслаждение.

И я сдаюсь. Не хочу ничего делать, предпринимать, отдавать. Только получать, чувствовать и задыхаться. Марк подтягивает для себя стул и садится передо мной.

– Как ощущения, Ди? – он лениво растягивает слова.

Его светлые волосы взъерошены, губы блестят, мышцы на плечах и груди напряжены. Я с трудом понимаю, о чем он, но кое-как еще держусь за тонкую нить сознания.

– Прекрасно. Но кое-чего все же не хватает.

– Да? – Марк обхватывает мои лодыжки и ставит ноги на стул, подъезжая ближе. – И чего же? Расскажи.

– Тебя, – без раздумий отвечаю я.

Он опускает взгляд, порочно улыбаясь, и гладит пальцами влажное тонкое белье, облизывая губы. Напряжение собирается в пылающий шар внизу живота и растекается искрящейся лавой. Татуированная кисть движется между моими разведенными ногами, тело не слушается, содрогаясь в импульсах удовольствия. Подаюсь вперед, намереваясь спрыгнуть со стола, но Марк удерживает меня за бедра.

– Не дергайся.

– Но я… – Слова исчезают в громком стоне.

Запрокидываю голову и хватаю Марка за руку, потому что это так хорошо, что почти невыносимо.

– Не сопротивляйся. Убери руку. Убери, иначе мне правда понадобятся наручники.

– Марк, я… я скоро…

– Не скоро. – Он замедляет темп. – Я еще не разрешал.

Опускаю ладони на его плечи и склоняю голову, упираясь лбом в макушку. Сжимаю губы, глотая стоны, и царапаю его спину.

– Ох, черт… Марк, пожалуйста… – бормочу я. – Этого мало.

Ощущения становятся ярче, давление сильнее. Кожа покрывается вуалью испарины, горло сушит, а ступни сводит. Шорох движений, хриплое мычание Марка, его влажные пальцы, мои вздохи. Все сливается в одно огромное удовольствие на тонкой грани острого лезвия.

– Мне нравится, как ты стонешь, – говорит Марк. – Расслабься, Ди. Не пытайся что-то контролировать.

– Марк…

– Я никому не скажу, что ты сдалась первой.

Слова пронзают насквозь, а касания, связывающие нервы в узлы, отправляют в нокаут. Теряюсь в пространстве, оглушенная собственным голосом. Руки и ноги немеют, от меня остается всего лишь крошечная часть на кончиках бесстыжих пальцев. И он нежен с ней, нежен со мной. Марк встает и проводит языком по моим губам. Слабо отвечаю на поцелуй, все еще паря в теплом воздухе, нагретом страстью. Руки прижимают меня к крепкому телу, голова легкая, глаза закрыты.

– М-м-м… – мычит Марк, углубляя поцелуй.

Царапаю его затылок и притягиваю голову ближе. Его бедра напротив моих, и я хочу все, но едва ли могу сообразить, что должна сделать.

– Кончаешь ты потрясающе, – шепчет он, заглядывая в мои глаза.

Бескрайний горизонт над морем не такой пустой, как его взгляд. Понимаю все без слов и скрываю за улыбкой осколочную печаль:

– Ты мне не сдашься, да?

– Тебе это не нужно.

– Когда я получу запись?

– Скоро.

Марк помогает мне спуститься на пол и отходит, чтобы принести «велосипедки». Привожу себя в относительный порядок и снимаю микрофоны под внимательным взглядом очаровательного засранца, которому только что проиграла. Его спортивные штаны недвусмысленно топорщатся, но он и не думает смущаться или скрывать.

– Мы…

– Не стоит. Я же говорил, что мне важно совсем не это.

– И как у меня с качеством?

– Высший сорт. Будет что вспомнить.

Смеюсь, игнорируя жжение в груди. Подхожу к Марку и целую его в щеку, поднимаясь на носок здоровой ноги.

– Спасибо, – шепчу я и, прихрамывая, направляюсь к выходу. – Мне полегчало.

– Пожалуйста, – монотонно отвечает он.

– Как насчет дружбы, пока я здесь?

– Посмотрим. Может быть, что-то и получится.

– Хорошо.

Открываю защелку и распахиваю дверь. Жжение становится все ощутимее, ноги не хотят идти. Украдкой оглядываюсь, Марк смотрит мне вслед с непроницаемым равнодушием. Даже победе не порадуется? Странно.