Без права на возврат

Глава 5

Прибыв в кафе, они торжественно уселись за столик.

– Да, все действительно изменилось. Теперь на столах даже скатертей нет.

– Не ворчи ты, словно девяностолетний старик. И можно, я попрошу тебя кое о чем?

– Проси, конечно.

– Давай не будем больше вспоминать сегодняшний эпизод с походом на кладбище и всю подобную тематику. Я не верю в твою теорию с параллельными реальностями. Но думать, что сижу с покойником, я как-то тоже не хочу. Давай мы просто представим, что я немного рехнулась на почве своей наполненной нервными перегрузками работе, и подменила реальность розовыми иллюзиями, выдавая желаемое за действительное. Я немного поживу в своей сказке, а потом все вернется на круги своя.

– Я не покойник! – вдруг он резко схватил ее за руку, пристально заглянув в глаза, – ты же видишь, я не холодный. Не знаю, как еще тебе доказать свою теорию, и пусть будет по-твоему. Но я докажу тебе, что я не мертвец, и сделаю это очень скоро!

К ним подошла официантка, чтобы принять заказ. Увидев, что эти двое, кажется, ссорились, она остановилась рядом, нерешительно замявшись.

– Я рекомендую тебе заказать облепиховый чай, здесь он очень вкусный, с приятной кислинкой.

– Я, наверное, еще не привык к этой своей новой жизни. Раньше облепихи можно было нарвать на даче целую бочку и сделать из нее, что хочешь. Помню, как ненавидел, когда меня заставляли ее собирать ведрами. Такая мелкая и противная. Не могу уложить в своей голове, что за чай нужно заплатить целых 300 рублей.

– Я тоже ненавидела, – она горько вздохнула, – когда было что.

Оставив эту реплику без внимания, он взглядом подозвал официантку.

Они были заняты своей незатейливой трапезой, и казалось, что лед, наглухо запечатавший озеро их отношений, начал потихоньку таять.

– Помнишь, как мы ужинали в «Шоколаднице» в последний раз? – он радостно вонзил десертную вилку в торт.

– Еще бы. Такое забудешь. Полгорода проехать, чтобы обнаружить, что нас подсадили в тот же самый зал, где проходили поминки. Теперь я думаю, что это был нам знак. Есть вещи, которые приносят большие несчастья в жизни. И это – одна из них.

– Не помню, чтобы ты раньше была такой суеверной.

– Это так. Но жизнь, она подлая штука, заставит. И теперь я точно знаю, что в ней нельзя делать всего три вещи: ужинать в зале с поминками, фотографироваться вместе на Красной площади и не обращать внимания на геодезиста.

Он вдруг засмеялся.

– Выходит прикольно. Допустим, про зал ты права. Нужно было просто уйти, но после часа за рулем так хотелось есть. Но чем не угодила Красная Площадь и о, боже мой, несчастные геодезисты?

– Я никогда не верила в приметы. Хотя мама мне говорила, что нельзя фотографироваться с женихом, пока вы еще официально не вместе. Удачу сглазишь, и вы расстанетесь. Так и вышло. И наше с тобой первое и последнее совместное фото мы сделали на Красной Площади, к сожалению для всех. Никакой мистики. Что же касается геодезистов, то это шутка такая. Если ты идешь по лесу и вдруг видишь в нем геодезистов, которые что-то там меряют, высунув язык, может быть уверен, что вскоре там пройдет дорога, построят новый торгово-развлекательный комплекс, метро, а то и целый комплекс комплексов.

– Я всегда хотел жить без комплексов.

– Смешно.

Он вновь неожиданно сменил тему.

– Расскажи, чего в твоей жизни не было все эти годы?

– Ты всегда умел удивить. Зачем говорить о том, чего не было?

– Большинство людей живут по инерции. Просыпаются утром, бегут на работу, ненавидят понедельники, ждут пятницы, словно старая дева замужества, развлекают себя, как могут, в выходные, и вдруг просыпаются на следующее утро, а тебе уже семьдесят. И ты узнаешь, что болен и стар. Что жизнь свою ты разменял на долг перед обществом, как будто этому самому обществу есть до тебя хоть какое-то дело. На страхи перед мнением о тебе других людей, которые, на самом деле, думают только о себе. На фильмы ужасов, которые живут лишь в твоей голове и никогда не воплотятся в жизнь. Если ты дашь себе труд подумать о том, чего не было, ты, возможно, не будешь разбазаривать жизнь, словно поддельный жемчуг на порванной нитке.

– Всегда считала, что философские мысли приходят в голову лишь тогда, когда в жизни есть слишком много свободного времени. Когда тебе целый день приходится крутиться как белка в колесе, бодаться с поставщиками, налоговой, усмирять разбушевавшихся клиентов, отлаживать процессы, тебе не до мыслей о том, чего не было.

– Наверное, ты права. У меня было слишком много свободного времени, чтобы подумать, в том числе, и об этом.

– Лучше ты расскажи мне о том, что было. Где ты жил с того момента, как я увидела тебя в аэропорту?

– Думаю, интереснее будет рассказать, на что. В кармане из документов я обнаружил лишь паспорт советских времен, с таким я самый настоящий нелегал. А где же может работать нелегал? Правильно, на фабрике по производству чего-нибудь такого же нелегального.

Услышав это, она вздрогнула.

– Не бойся. Нелегальное не всегда бывает криминальным. Я всего-то навсего шью постельное белье и одежду в компании с еще сотней таких же заводных ребят из бывших союзных республик. Хозяин экономит кучу денег на дешевой рабочей силе, но в итоге выигрывают все. К тому же, на этой фабрике мне предоставили койко-место в общежитии, так что и без жилья не остался.

– Да уж, кто бы мог подумать, что все обернется…обернется именно так.

– Я уверен, что это временно. Бедность – состояние ума. Когда-то давно я это понял благодаря тебе. У меня есть высшее образование, а значит, прорвемся.

– Думаю, у твоего высшего образования вышел срок годности. Кому сейчас нужен бывший сотрудник московского главка с образованием, полученном при царе Горохе, пусть даже и юридическим? Сейчас от тех законов и следа, небось, не осталось. Хотя ты и тогда-то был в юриспруденции не очень. А с нелегалами сейчас активно борются.

– И что мне сделают? Депортируют? Интересно, куда. Ладно, не забивай свою хорошенькую головку такими пустяками.

Пристально посмотрев на него, она вдруг сказала:

– Ген, что будет дальше?

– Вот об этом поговорить будет куда интереснее. Я хочу найти того, кто меня убил в…ээээ…старой реальности, и мне понадобится твоя помощь.

– Опять ты за свое. Ну, сколько уже раз можно говорить об одном и том же. Никто тебя не убивал, уголовного дела не заводили.

– Почему ты так уверена? Ты свидетельство о смерти видела?

– Нет. Но что это меняет?

– Очень многое. Но даже если все обстряпали по типу шито-крыто, я должен найти того, кто воткнул мне в машину тот резиновый шланг!

– Все, я больше не могу говорить на эту тему. Поехали домой. Сегодняшний день вышел просто расхитительным.

***

До ближайшей станции метро они ехали в абсолютном молчании. Она чувствовала себя уставшей, а день, можно сказать, еще только начинался. Ей, как тому экспрессу в ночи, предстоит нагнать все несделанное за сегодня, потому что она больше не допустит, чтобы поезд ее бизнеса свалился с обрыва. Нельзя упускать счастливый шанс второй раз.

Избавившись от своего спутника, она вновь вырулила на дорогу, минут через двадцать попав в пробку. Черт! Все как всегда. Она ненавидела пробки, и поэтому больше всего и ценила в своей работе возможность в них не бывать.

Менеджеры принимали заказы, она проверяла их и пересылала поставщикам, те делали отгрузку и, получив деньги, платили разницу ей. У них был совсем маленький склад, если вообще так можно было назвать тот сарай, в котором она держала небольшой запас бытовой техники, пришедшей из Китая.

Техника была так себе, из строя выходила быстро, но закупка была почти копеечной, и даже при том, что плейеры и наушники клиентам продавались по совершенно смешным ценам, ее «навар» был ощутимо большим. С этим можно было бесконечно спорить, но теперь она как никто другой знала, что когда у тебя нет денег, бесполезно говорить себе и кому бы то ни было вообще, что один качественный плейер прослужит дольше, чем три его самые лучшие копии.

Когда у тебя нет денег, тебе не до рассуждений о сроках жизни, пусть даже эта жизнь принадлежит всего лишь бездушной пластиковой коробке. Это все равно, что покупать большие экономичные упаковки стирального порошка. Да, они обойдутся дешевле, чем маленькие, но денег-то стоят ого-го каких!

Взглянув на металлический шилдик на руле автомобиля, она как нельзя кстати вспомнила, что едет не в пропахшем потными телами автобусе, и мысленно улыбнулась свалившейся на нее удаче.

Включив радио, она поймала «Ретро-FM». Она любила эту радиостанцию, напоминавшую ей юные годы. Тогда они ходили на дискотеку, гуляли с подружками, а жизнь казалась резиновой. Но сейчас по радио крутили рекламу, и она продолжила поиски подходящей волны.

Вдруг, еще даже не успев понять, домотала ли уже до края земли или нет, она услышала экстренное сообщение:

– Сегодня Центральный Банк отозвал лицензии у трех ведущих российских банков: Транслитбанка, Мострестбанка и Тройбанка, направив в суд иски о банкротстве указанных кредитных организаций.

Она даже присвистнула. В новостях объяснялось, что лицензии банков отозваны за различные нарушения. Больше всех отличился Тройбанк, который, как выяснилось, систематически вкладывал средства в высокорисковые операции с ценными бумагами.

На ее лбу выступила испарина. Тройбанк, который она за глаза прозвала Троян-банком, в свое время подставил ее на три тысячи долларов, вложив их в какие-то сомнительные операции. Было время, когда она сильно ненавидела и этот банк, и все его руководство, но с тех пор много воды утекло. По счастью, ей быстро удалось снять мантию обвинителя и продолжать строить свое финансовое будущее дальше. Никто не заставлял ее вкладывать деньги в этот банк. Она могла бы вложить деньги в депозит, но повелась, как жадная деревенская дурочка, на обещания мамой клявшегося брокера, липким голосом наобещавшего ей увеличение капитала на 30%.