(без) Право на ошибку

Глава 1

-  …И вручать главную награду «Бизнесмену года» приглашаю известного в России предпринимателя и не побоюсь этого слова, великолепного Михаила Андреевича Веринского...

- Оставь, - сказала я резко.

Резче, чем хотелось бы. 

Катя, уже потянувшаяся переключить на телевизоре «скучные» бизнес-новости, дернулась и замерла. При всей репутации жесткой начальницы, я, как правило, была неизменно вежлива и безэмоциональна, и уж точно никогда не прикрикивала на подчиненных. Тем более на тех, кого считала приятельницами.

Но сейчас мне было не до чужих эмоций.

Я почувствовала, что лицо застывает и покрывается тонкой незаметной корочкой льда, будто в попытке удержать мечущиеся в голове мысли и чувства, не дать им просочиться наружу и затопить все вокруг пузырящейся кислотой.

Дыхание прервалось, а тело окатила паническая волна, будто я увидела привидение.

Впрочем, так оно и было.

Как же еще называть призраков из прошлого?

Оторвать взгляд от человека, вышедшего на сцену, не могла. Высокий. Хмурый. С резкими чертами лица, смуглой кожей и с темными кучерявыми волосами - его даже прозвали «испанцем» за совершенно не русскую внешность. Плечи Веринского как-будто стали шире, по сравнению с тем, что я помнила, и дорогой костюм их не скрывал, а подчеркивал. Ворот белоснежной рубашки расстегнут не по протоколу. Он терпеть не мог галстуков. Называл их удавкой

Он вообще не терпел ничего, что могло бы его ограничивать. Правил, норм морали, женщин.

Меня передернуло, а потом я вытащила себя из глубокого кресла - в комнате отдыха только такие и были - и сама щелкнула кнопкой выключения

И молча вышла, сопровождаемая удивленными взглядами помощниц.

Плевать на их удивление.

Вообще вдруг стало на все плевать - почти на все, что я выстраивала эти годы даже не с ноля, а с минус бесконечности.

Меня только что разбили: сначала заморозили до состояния ледяной статуи, а потом скинули с огромной высоты. Раскололи на множество кусочков. Уничтожили одним легким движением руки, упакованной в дорогущий пиджак. Как всегда, даже не заметив.

Разнесли пылью по той дороге, на которой я уже оставила немало кровавых следов.

Дерьмо.

Я была уверена, что судьба наконец перестала поворачиваться ко мне задом. И что я сполна уже выпила той отравы, что она мне подсунула когда-то. 

Я была уверена, что все закончилось. Что я переболела. Перенесла. Забыла. Запечатала свои самые поганые - и самые сладкие - воспоминания. Научилась жить с той дырой в груди, которую он оставил. Сгорела дотла и ожила, как птица феникс.

Оказывается, нет.

Я не просто сгорела заживо в прошлом, а продолжала гореть все эти годы, плавиться и корчиться где-то глубоко внутри. Брести до лопающихся пузырей по углям своей души.

Я ведь заперла все это за толстенной дверью. Повесила огромный замок и выкинула ключ. И сделала вид, что нет этой комнаты. Нет души. А он одним своим минутным появлением на экране телевизора взломал дверь и открыл её нараспашку. 

И меня снова готов был охватить огонь, несущий адскую боль. Тот самый, на котором инквизиция сжигала ведьм.

Я выскочила из здания, где работала, будто за мной кто-то гнался, и сиплым, незнакомым голосом попросила у стоявших на крыльце людей сигарету - даже не видела, у кого. И затянулась так, будто пыталась вдохнуть в себя лекарство от астмы, дающее возможность дышать. Жить. Не думать о боли в легких и о том, что это последний воздух, который мне будет доступен.

Смешно.

Лекарства от самой себя и собственных чувств не существовало. А если бы сделал кто - его бы выбрали президентом всея планеты.

Думала, что время лечит. Ну хотя бы время должно лечить?! Но нет, время лишь отдаляло, секунда за секундой, от болезненных воспоминаний. И стоило этим воспоминаниям снова обрести жизнь, ударить неожиданной пощечиной, как сразу стало понятно - ни о какой иголке в яйце и сундуке за семью печатями на необитаемом острове и речи не шло. Все как на ладони - приходи и корми своих демонов. Потому что душа снова вывернута наружу, будто все произошло только вчера

Нет, время не лечило. Сигареты тоже.

Я горько усмехнулась и выкинула бычок в урну. А потом отошла на край огромного крыльца бизнес-центра, в котором наша компания занимала целых два этажа, и замерла, обхватив внезапно озябшие плечи

Надо успокоиться. Черт возьми, ну что произошло такого? Ну приехал. Вряд ли ради того, чтобы вручить премию - просто были дела в этом городе, какие-то знакомства. Ради простой церемонии этот не приехал бы даже за деньги.

Закончит свои дела и уедет.

А я снова восстановлю из осколков свое изображение и продолжу жить.

В конце-концов, у меня есть план. Есть цель.

Работа. Снотворное. И даже друзья. Хотя последнее вовсе не моя заслуга.

Глава 2

Пять лет назад.

- Ого, и откуда ты взялась такая?

Прищурив глаза, на меня смотрел очень симпатичный и модно лохматый блондин. Еще и улыбался во все зубы.

Я вспыхнула, подавила в себе желание одернуть неудобную юбку и потупилась.

И чего уставился? Я, между прочим, девушка серьезная, пришла на собеседование, а он ехидничает.

Программист какой-то, наверное, только им, как правило, разрешалось ходить в джинсах и футболках в крупных компаниях. Ну, мне так казалось.

Блондин все нависал надо мной, а я мельком глянула на часы.

Назначенное время собеседования давно прошло, а меня все не вызывали. И помощница из приемной куда-то делась. Хоть она мне и показалась довольно неприятной и недоумевающей - вроде, неужели я назначала время вот этому - но она была,  по крайней мере, единственным человеком, которого я знала в компании - и который знал обо мне.

Именно помощница позвонила мне вчера. И строгим голосом задала миллион разных вопросов, а потом уточнила, смогу ли я подтвердить все квалификации, которые указала в резюме, размещенном на самом крупном сайте по поиску работы.

И когда я, заикаясь, проблеяла, что все по-честному, пригласила сегодня прийти на собеседование, потому что её боссу требуется новый секретарь.

Секретарь. Даже не помощник.

Перепечатывать документы, варить кофе, носить вещи в химчистку.

Я отучилась в вузе на экономическом, постоянно практикуясь и подрабатывая в разных компаниях. Заработала репутацию, красный диплом и довольно таки обширные знакомства. И была уверена, что устроюсь на прекрасную работу в своем родном городе.

Но из-за одного случая все пошло наперекосяк.

Тогда я почему-то решила, что в Москве, где никто про меня не знает, мне будет проще. Тут уж я точно найду работу по специальности и без всяких… дополнительных обязанностей.

В Москве меня действительно никто не знал.

И не хотел узнавать.

За полгода, что искала здесь работу, я истратила все свои сбережения, но так и не смогла пробиться на хоть какую-нибудь приличную должность. Экономистов, бухгалтеров, финансовых аналитиков  с гораздо более впечатляющими резюме здесь хватало. Сначала я еще выбирала, куда пойти на собеседования.

Затем стала пробоваться на личных помощников и менеджеров.

Дальше пришлось снизить планку еще ниже. И вот я уже хваталась за любые предложения - лишь бы в офисе. Не за прилавком. 

Нет, я ничего не видела зазорного в том, чтобы работать продавцом или уборщицей, на худой конец, но зачем тогда я уезжала из своего города? Именно такую работу мне там и грозились «обеспечить».

В общем, я разослала резюме по всем возможным конторам и фирмам, звонила, писала, приходила и снова звонила, но результата так и не было. И если бы не Дима, я и вовсе отчаялась и оказалась на вокзале.

Улыбнулась про себя, вспомнив парня, и снова посмотрела на часы, не обращая внимания на нависшего надо мной непонятного сотрудника.

Того, похоже, подобное поведение задело.

Но мне было не до столичных мажоров - более того, я избегала их. В том числе потому, что чувствовала себя неловкой, немодной. Я не знала, о чем с ними говорить, как вести себя. Не то чтобы на меня сильно обращали внимание - но эти полгода в столице я не сидела на месте и встречи были разные, даже пару раз - романтичные. Но все обрывалось после первого свидания. Возникало такое ощущение, что мужчины задавались целью охмурить провинциалку и уложить в постель после первого же букета и ресторана - это было для них в порядке вещей. Ну вроде все не ханжи, взрослые люди - чего ломаться?

Я не ломалась. Я просто так не могла. Противно было настолько потребительское отношение.

И я не заинтересовывала никого настолько, чтобы пригласить меня еще раз.

С собеседованиями было то же самое. Второй раз меня не приглашали.

И вот сейчас эту работу я хотела получить во что бы то ни стало. К тому же, в настолько крупную компанию меня пригласили первый раз. И потому я ужасно нервничала. И сидела уже час в этой приемной, не понимая - может это какая-то модная проверка на стрессоустойчивость? Да еще и навязчивый блондин, который продолжал лыбиться, теперь немного зло, и нависать надо мной, из-за чего мне пришлось отодвинуться на самый край дивана для посетителей.

Он что-то собрался сказать, но в этот момент со стороны коридора открылась дверь, раздался стук каблуков и холодный голос Нины Александровны - личной помощницы генерального директора - возвестил, что тот скоро прибудет.

Из-за лохматого блондина видно женщину не было, а она осведомилась, чем она может помочь Артему Вениаминовичу и тот, наконец, отошел от меня.

Я вздохнула с облегчением.

Полуприкрыла глаза и принялась про себя повторять все, что прочитала в интернете про компанию.

Холдинг «Волна» имел отдаленное отношение к морю. Хотя, как я поняла, все именно с него и начиналось - судостроительство, рыболовство. Потом владелец и, по совместительству генеральный директор, перебрался в Москву и тут уже развернулся во всю мощь. Заводы, пароходы, строительство, инновационные технологии. Цифровое направление вышло в свое время на рынок с несколькими мощными программными стартапами, и быстро завоевало рынок в своих нишах, более того, эти ниши создавало.

Глава 3

Пять лет назад.

Зачем я согласилась?

Этот вопрос стучал в голове весь день.

И когда я в совершенной прострации подписывала кучу документов в отделе кадров, и когда примеряла дорогущую одежду, тащилась с новыми шикарными пакетами на метро на окраину Москвы, где мы с Димой снимали крохотную однушку без ремонта.

Как… как я с ним буду работать?!

Я же за одно только собеседование испытала всю гамму эмоций, а что будет со мной, когда мы начнем проводить вместе целые дни?

Нормальные люди ведь так себя не ведут! 

Или ведут? Что я вообще знаю о богатых владельцах компаний?

Устроил мне театр одного актера, заставил поверить в самое худшее, потом перевернул всю ситуацию с ног на голову. А как он рычал в процессе разговора, и этот  его взгляд…

Разве можно одним взглядом заставить почувствовать всю свою ничтожность и слабость?

Черт возьми, да я растеряю остатки уверенности в себе рядом с этим монстром!

А когда это произойдет - он меня просто съест и даже косточек не останется. И закончится никчемная жизнь Анастасии Дмитриевны, да прямо в центре Москвы.

С другой стороны, какой у меня выбор? Даже секретарь у такого начальника получал невероятный опыт, и это бы на самом деле мой шанс. И если я его использую, если справлюсь - и не сбегу, не развалюсь - то я смогу пойти дальше. Выше. Получу нормальную работу, смогу откладывать на квартиру…

Конечно, будет сложно. 

Но я справлюсь. Должна.

В общем, к дому я подходила уже в почти спокойном состоянии. 

Зашла в магазин и купила бутылку вина, продуктов - Димку ждал вкусный ужин, раз уж у меня появилось немного денег и повод отметить. 

Он пришел, как и всегда, около восьми. Подумала, что я теперь буду попадать домой еще позже - хорошо бы метро хоть ходило, когда меня отпускать будут. Нина, немного оттаявшая после того, как убедилась, что я понравилась великому и ужасному, объяснила, что рабочий день, как правило, ненормированный. И уходить в пять я не буду.

- Ого.

Дима стянул куртку и принюхался.

- Серьезно? Спагетти с морепродуктами? Я чего-то не знаю?

- Не знаешь, - кивнула я счастливо, - Что я ходила на собеседование и меня взяли.

- На-атька! Молодец! 

Он  с самого начала именовал меня Натькой. Я морщилась, но позволяла это. В конце концов, он был единственным близким мне человеком. И влюбленным в меня по самое не хочу.

Из-за этого у меня постоянно возникало ощущение, что я им пользуюсь. А Дима посмеивался и говорил, что он только и рад, что им пользуются такие, как я.

И что он не против, если я им воспользуюсь во всех смыслах.

Я, как правило, не отвечала на такое. Ну не могла его воспринимать, как мужчину. Друг, брат, сосед по «общежитию»  - это да. И меня безумно радовало, что парень не давил. Смотрел только иногда с тоскливым щенячьим выражением, из-за чего я чувствовала себя просто свиньей - ведь не будь меня в его жизни, нашлась бы девушка, которая ответила ему взаимностью.

Но я пока не могла себе позволить отказаться от него.

Мы познакомились на одном из собеседований. Он оказался на год меня старше: тоже из небольшого города, и тоже после института, армии и пары лет работы в должности местечкогово менеджера приехал покорять Москву. Благодаря помощи родителей его финансовая ситуация была немного лучше, чем у меня - во всяком случае он точно знал, что пусть плохонькая, но крыша над головой будет. Я же к моменту нашей встречи начала паниковать. Понимала, что аренду комнаты возле метро, питание, проезд не смогу себе позволить если не найду работу в ближайшее время.

Она и не находилась.

А Дима, пообщавшись со мной, сначала пригласил в кафе, а потом предложил снимать с ним квартиру вместе, пополам. А в следующий месяц и вовсе «забыл» взять с меня половину оплаты. И начал покупать продукты на свои деньги, тем более, что устроился на вполне приличную должность менеджера по продаже дорогих автомобилей.

Мне было стыдно, но я отводила глаза и принимала его помощь. И ужасно боялась, что он потребует взамен что-то другое - спали мы целомудренно каждый на своем месте, я на полутораспальной кровати, а парень - на диване. Но он продолжал платить почти за все, ни разу не намекнув на что-то большее, только однажды, хорошенько выпив - нам не чужды были пятничные посиделки и субботняя уборка, как любой давно сжившейся супружеской паре - признался, что влюбился с первого взгляда и будет ждать столько, сколько понадобится.

Потом мы, правда, об этом больше не разговаривали.

А я еще сильнее тогда захотела найти работу. По меньшей мере для того, чтобы его безответная забота перестала давить меня чувством вины. Он напоминал мне теплый шарф, связанный бабушкой, который мог в любой момент застрять в створках едущего лифта и придушить меня прямо на пятачке полтора на полтора.

Глава 4

- Анна Дмитриевна, можно к вам?

Вздрогнула. До сих пор не могу привыкнуть к этому имени. Хотя пользуюсь им уже почти пять лет. И кого там принесло? Суббота ведь. Думала, спокойно поработаю, пока все гуляют на выходных.

Женю из юридического отдела. Вменяемая девочка, но если она не перестанет уточнять у всех и каждого что, куда и можно ли, далеко не пройдет. 

Впрочем, мне до ее страдашек на ровном месте нет дела.

А вот на то, что меня отвлекают от отчета - есть. Я уже несколько суток корплю над данными филиалов и что-то у меня там не сходится. Точнее, я уже начинаю понимать - что. Эти поганцы решили нагреться на паре сделок и, судя по всему, скоро окончательно отработают весьма удачную схему.

О которой центральный офис не будет знать.

Вот только я не зря мониторю самые разные цифры, которые стекаются ко мне со всех сторон. И не из любви к отечеству. Мне платят внушительную зарплату, а за вскрытие подобных схем - не менее внушительный процент, скромно обозначенный как «премия за переработку».

И знают - найду и отгрызу руку каждому, кто лезет туда, где обосновались большие дяди, то есть боссы.

- Говори.

- Те документы, которые от вас передали. Понимаете, прежде чем их заверить… там есть пара несостыковок… я не могу так сразу…

Твою мать, она до конца дня будет так мямлить? Я подавила раздражение и вслушалась в Женины слова, потом просмотрела документы, подчеркнула, согласилась и отправила её как можно быстрее все переделывать, лишь бы она свалила из моего кабинета.

Завести бы секретаршу, - подумала мечтательно. Чтобы кофе носила и принимала таких вот Жень и все её бумажки, а передавала мне их, когда у меня будет на то время.

Мысли о секретарше  перескочили туда, куда не следовало.

И сердце сразу застучало, как бешеное, чувствуя тварь.

Тварь, что разъела все у меня внутри и теперь снова поднимает голову.

Зло смяла  финансовые выкладки - будто они были в чем-то виноваты - откинулась на стуле и подавила в себе желание потереть от усталости глаза. Тереть нельзя - веки накрашены. И вообще от этого морщины. Выть, даже если очень хочется, нельзя - падальщиков достаточно в любой организации, а у них нюх на недобитых жертв. Хоть и суббота. Нельзя  даже свалить домой, где я, наконец, сниму новые и уже натершие мне туфли на каблуках. Свалить, напиться, на хрен разбить зеркальную стенку бара с какого-то перепуга поставленного Димой - хотя в нашей странной семье пила только я, и то не долго.

Все нельзя. 

Потому что это будет означать проигрыш.

Может с виду маленький, но я знала, как легко, совершив одну крохотную ошибку, один маленький шажок не в ту сторону,  полететь по наклонной плоскости и разбиться вдребезги.

Одно крохотное допущение, потакание своей слабости - и я захлебнусь в реках слез и крови, которые с готовностью хлынут из зарубцевавшихся ран.

Поэтому домой не пойду. Не буду ныть. Никому не пожалуюсь.

Да и кому пожаловалась бы? Кроме психотерапевта, которому я платила большие деньги, выслушать меня мог только Дима, но он, слава богу, улетел со своей новой женой то ли на Мальдивы, то ли на Сейшелы.

Пусть мальчик развлечется. Со мной у него такого не было - со мной после свадьбы у него был плацкарт и двое суток в пути со скелетом, который был в состоянии только бухать, закуривая чуть ли не каждую стопку в грязном тамбуре.

А потом - съемная квартира, где я несколько недель лежала, глядя в стенку. Слава богу, к своим родителям он меня тогда не потащил. А то они нашли бы способ признать невменяемой и избавить своего сыночка от этой ноши. И я закончила бы свои дни в психушке, под наркотой, потому что вряд ли бы выдержала тогда одиночество и начала бы резать свои вены, рвать из зубами, чтобы свалить из этого бездарного мирка, в который меня засунули, в котором меня выпотрошили, раздавили, да еще и уничтожили единственное, что на тот момент составляло мое самое огромное счастье  и надежду.

О да, тогда я взлетела очень высоко.

И потому, когда упала, разбилась насмерть.

Я порывисто встала, прошлась по кабинету, глянула зачем-то в зеркало - на лице не отразилось ни капли эмоций и мыслей, что меня обуревали. И вовсе не благодаря ботоксу, я пока могла позволить себе не закалывать ничего. О нет, я просто научилась мастерски носить маску.

Выдохнула.

И снова меня отвлекли. Раздраженно глянула на телефон, но раздражение растворилось так же быстро, как и появилось.

- Слушаю.

- Анна… пока вас нечем порадовать… конкретным. Но, кажется, у нас появился шанс… Совсем не большой - вы ведь понимаете, придется еще побороться не только с системой, но и с такими же, как вы…

- Сколько?

- Пока бессмысленно, - в голосе звонящего человека было столько сожаления, что называть суммы бессмысленно, что я зло усмехнулась. - Дело не в деньгах… Тут дело решит случай и ваша настойчивость… Но будьте готовы, не уезжайте никуда из города в ближайшее время, хорошо?

Глава 5

Пять лет назад. 

Михаил.

- Отдашь мне её?

Я поморщился.

Внимание Артема к моей секретарше начало раздражать.

Чего он так в нее вцепился? Настя и рядом не стояла с теми красотками, что крутились вокруг любвеобильного Горильского.

Миленькая и умненькая девочка, невинная на первый взгляд и очень хорошая - именно хорошая, а не притворяется хорошей. Конечно, как и у каждого мужчины, у меня мелькнули пару раз мысли о том, что было бы неплохо вытряхнуть Настю из этих одежек, распустить её волосы и посмотреть, как невинное выражение в ее глазах сменяется на страстное желание.

Но я не собирался спать со своей секретаршей. И не собирался делиться и «отдавать» её кому-то. Пока она мне нужна самому.

Артем это знал.

А я знал, что он постоянно пытался отбить у меня всяких пташек. И я даже иногда позволял ему это - пусть потешит свое эго, никто из них не привлекал меня настолько, чтобы устраивать вокруг показательные танцы. Но что попадало мне в руки оставалось моим. И друг, как правило, не зарывался.  А вот тут завелся. И я даже понимал, почему - напуганная девочка старательно игнорировала его внимание, что делало её еще более желанной. 

Вот только он ее трахнет и забудет, а мне будут подавать соленый от слез кофе. Нет уж. И секретаршей к нему не пущу - обойдется.

Друг продолжил уговоры, но я лишь отрицательно качнул головой и посмотрел так, что Горильский заткнулся. Глаза его странно сверкнули, и он вдруг заявил:

- Ты в нее вцепился, потому что она тебя не замечает - вот тебе и интересно.

- Она меня не замечает, потому что я и не пытался вызвать её интерес, - возразил спокойно, но что-то кольнуло. Настя и правда не смотрела на меня, как на мужчину. Где-то боялась, где-то переживала, но не сделала за эти недели ни одной попытки привлечь мое внимание. Чем и была ценна.

И мне это нравилось. Разве не так?

Только один раз, тогда, на собеседовании, я увидел на мгновение вспыхнувший интерес, но больше - ничего.

Но интересно ли мне это? Я и не думал, пока Артем не заговорил об этом. У меня было слишком много работы и дел, о которых стоило подумать. И собственные секретарши должны были от части этих дел избавлять - а не добавлять новый груз.

- Ты так уверен в себе? - в голосе Горильского слышалась провокация.

Хочет поиграть?

Хм, почему и нет. День был тяжелый, можно и развлечься. Если я не ошибаюсь, спустя полминуты Настя принесет нам кофе, так что у меня была возможность поставить заместителя на место и не возвращаться к этой теме больше.

- Смотри, - я кивнул, предвкушающе улыбаясь, и  глянул на дверь.

Я знал, на что велись девушки. Не важно какие. О да, им всем нравились мои деньги и атмосфера богатства и власти, которая меня окружала. Но прежде всего они велись на мое желание. Если я его проявлял. На искренний интерес к тому, чтобы разложить ее немедленно и трахнуть. На обещание, что это будет лучшим сексом в ее жизни. Обещание, которое не обязательно было выражать словами. Достаточно было и взгляда.

После двойного тихого стука Настя зашла, пятясь так, чтобы тяжелая дверь не пришибла ненароком поднос со стоящими там чашками и сахарницей. Видимо от усердного труда она сняла пиджак и осталась в одной блузке кремового цвета. И вот без пиджака смотрелась очень даже ничего. Во всяком случае бедра и чуть оттопыренная попка вполне напрашивались на прикосновения. А скользнувшая по спине коса в моем воображении вдруг оказалась накручена на кулак, в то время как ее хозяйка оказывалась на коленях и…

Она обернулась.

Сделала несколько шагов.

И широко распахнула глаза, встретившись со мной взглядом.

И честным будет сказать, что то желание, которое вспыхнуло во мне, было непритворным. И не потому, что я будто впервые разглядел эту девочку и с досадой подумал, что не так уж и не прав был Артем. А потому что в ее глазах вместе с испугом мелькнуло обещание чего-то настолько фееричного, что в паху тут же заныло.

Так бывает. Простушка оборачивается тигрицей, готовой на все - и способной на все - в постели. Страстной, выматывающей, крышесносящей. 

И иногда это можно почувствовать.

Настя, будто не видя ничего перед собой, кроме меня, споткнулась и полетела вниз, раскидывая все свои конечности.

Это было настолько нелепо, восхитительно и убедительно, что я расхохотался. Победа была за мной - и даже Горильский ничего не сможет сказать по этому поводу.

- Успокойся, - сказал я, чувствуя себя полностью удовлетворенным, - Ничего страшного не произошло. Это всего лишь ковер.

Все еще посмеиваясь, я отправил ее за новым кофе - пора было влить в себя хоть что-то, пока я окончательно не свихнулся от усталости - и посмотрел на друга. Тот ощутимо злился.

- Это ничего не доказывает, - буркнул он.

Глава 6

Мазохистка.

Ведь догадывалась, что все не просто так.  В этой жизни у меня не будет просто. Что если уж мне налили этой отравы, то я должна выпить её до дна. Пока меня не вывернет несколько раз и я, наконец, не успокоюсь.

А может дело не в этом?

Может у меня долбанный стокгольмский синдром и я просто жажду снова пройти все уровни боли? Или все еще надеюсь, что найду в нем хоть что-то человечное? Просто для того, чтобы снова обрести уверенность, что я не совсем ненормальная - и тогда была не полной идиоткой?

Не знаю.

У меня не было точного ответа.

Зато возникла четкая уверенность, что зря  я не послала Григория Яковлевича и не осталась дома, как и планировала. Потому что на этом дебильном празднике жизни я опять оказалась в поле воздействия Веринского. По-другому и не назовешь.

Он появился спустя два часа, как мы сюда приехали, и тут же привлек внимание всех собравшихся - и мое тоже.

Может, я втайне на это и надеялась, когда, после долгих уговоров, согласилась сопровождать своего босса? Тот недавно развелся - седина туда же, куда и все остальное - и справедливо предположил, что в загородный клуб, который с большим пафосом в нашем городе величали «местом встречи миллионеров», на переговоры и попойку бизнес-элиты соваться со случайным эскортом не стоит.

Поэтому что?

Поэтому меня выдернули из постели, где я валялась с сериалами в свой законный выходной, и чуть ли не в приказном порядке потребовали надеть все лучшее разом - пусть формат таких вечеринок предполагал не более чем коктейльное платье - и сопровождать его в качестве говорящей накрашенной головы.

«Ты умная. Красивая. Интересная. Я хочу чтобы все мне завидовали. Пожалуйста, Анечка…»

Анечкой на работе меня не называли. Видимо совсем приперло.

Я еще поморщилась, открыла рот, чтобы выдать в телефонную трубку решительное «нет»…

И ответила согласием.

Потому сейчас стояла и смотрела на красиво и модно одетых людей на идеально подстриженной лужайке с разбросанными открытыми шатрами и чуть ежилась. Начало сентября в этом городе было временем ясной, солнечной погоды, но температура даже днем поднималась не слишком высоко. И в коротком платье с открытой спиной было неуютно.

Впрочем, мурашки по моей спине побежали не поэтому.

Я разглядывала Веринского, пока он меня не видел.

Холеная сволочь. Еще более харизматичный и какой-то… возмужавший, что-ли. Еще более опасный, упертый и неулыбчивый. Как ни странно, один. Ну, не считая сухопарого и немного нескладного парня - похоже, помощника. А ведь раньше ни на одно мероприятие он не являлся без сопровождения. Видимо, не озаботился этим в чужом городе.

Хотя какой там чужой город. Местные богатеи толпились вокруг него с такой готовностью, будто планировали этот самый город отдать со всеми потрохами. Я чуть пролистала страницы в Гугл, посвященные  современной «Волне» и поняла, что холдинг вплотную занялся внешними инвестициями.

Еще бы, Веринский всегда любил играть. И в деньги тоже.

И играл хорошо. Во всех случаях. Так, что даже взрослые, умудренные опытом люди не могли разгадать, по каким правилам и чей сейчас ход. Что уж говорить о молоденькой девчонке, в свое время принявшей все за чистую монету.

Я продолжала разговаривать с партнерами Григория Яковлевича, сдержанно улыбалась, прохаживалась по дорожкам - втыкаться каблуками в землю совсем не хотелось -  высказывала свое мнение, если меня спрашивали; в общем, была довольно занята. 

Но взгляд все время возвращался к Веринскому, а мысли к тому, зачем я сюда сунулась.

Мужчина вдруг переместился, отошел к одной из площадок, на которой стояли закуски и разливали напитки, и стал таким образом ко мне немного ближе.

А я почувствовала настойчивое желание развернуться и сбежать.

Опять.

Я действительно развернулась и…И вот на этой мысли я себя остановила.

Опять бежать? После того как я несколько лет осознанно лепила из себя другого человека? После того как мне понравилось,  что получилось? Нет, на самом деле я не хотела бежать. И приехала сюда не потому, что решила помучить себя напоследок.

Еще вчера, когда мы столкнулись в ресторане, и я смогла дать отпор, я почувствовала неимоверное облегчение и даже ощущение торжества от того, что могу это сделать. Что чувствую себя в праве, достаточно уверенно, чтобы перестать бояться последствий и санкций и прятать голову в песок.

Опять делать несколько шагов назад и бежать в панике?

Я трижды делала это, спасая свою психику, а, в последнем случае, может быть и жизнь. Но это было тогда. В прошлом. Когда затюканную девочку Настеньку лапал отчим. Когда неуверенную девушку Настю настойчиво склоняли к «особым» обязанностям на позиции менеджера по продажам, отчего и пришлось перебираться в Москву, потому как отказ - в виде удара по носу - потенциального босса не устроил, и он внес меня в черные списки сотрудников в том городе. 

Глава 7

Михаил.

Не помню, когда я так сходил с ума…

Точнее, помню. Пять лет назад. Когда эта маленькая дрянь действительно была маленькой.

А девочка созрела... По другому и не объяснишь её совершенные, сумасшедшие, голодные движения. Не имеющие ничего общего с робкой нежностью, которую она демонстрировала раньше. Мелькнула мысль, что ей просто в кайф трахаться - и не важно с кем -  но тут же пропала, потому как я уже не мог думать, не мог анализировать.

Она резким движением распахнула мою рубашку, от чего пуговицы хваленой марки разлетелись в разные  стороны, и провела ногтями по моей груди - от шеи до пояса брюк.

Даже не заморачиваясь с пиджаком.

Просто процарапала дорожку к моему паху, будто единственное, что ее интересовало - это мой стояк. А потом выгнулась, потерлась о меня всем телом, одновременно запуская руки под одежду, прижимаясь ко мне, ощупывая мышцы спины и кусая меня за подбородок, а дальше и вовсе - привстала на цыпочки, что ли? - впиваясь острыми зубками в мои губы.

Я осатанел от этих действий.

От  её уверенности.

От того, что инициатива снова принадлежала ей - она словно пыталась подмять меня под себя, столкнуть в пропасть, превратить в долбанную тряпку, поставить свою изящную ножку мне на горло и насладиться своей доминантной ролью, которая настолько ей подходила. 

Ну уж нет. В это пекло мы полетим вместе.

Я подхватил её под задницу, впиваясь пальцами так, что наверняка оставил синяки, и быстро прошел в спальню. Где просто бросил на кровать слишком самостоятельную гостью, а потом одним движением, не заботясь о том, что я могу порвать тончайший капрон, стянул с нее чулки.

И привязал этими чулками к изголовью её руки.

Она не сопротивлялась. Смотрела на меня своими ведьминскими глазами.

В них мелькала насмешка.

- Что, девки не дают тебе просто так - приходится связывать?

Не удержалась ведь.

Сучка. Но восхитительная сучка. Я поймал себя на мысли, что  хочу её чуть ли не больше, чем в прошлом. Раньше я все время боялся сделать ей больно, навредить своими словами или действиями, обидеть. Будто шагал по хрупкому мостику, опасаясь, что напугает то чудовище, что взяло её под свое крыло.

Не стоило беспокоиться. Даже тогда.

И уж сейчас - тем более.

Мне захотелось затолкать трусы, которые я быстро стянул, ей в рот, чтобы она заткнулась и не смела больше поливать меня грязью, но я не смог. Увидел ее бедра с узкой полоской волос между ними, почувствовал еще явственней запах и влажность и забыл обо всем.

Кроме того, что на сегодняшнюю ночь это все мое.

И что я уже сполна расплатился за то, чтобы обладать ею.

Я втянул носом воздух, а потом резко раздвинул её колени, опустил голову и впился языком и губами в возбужденную плоть. И сам же застонал от удовольствия и от того, что это потрясающее ощущение мне так знакомо. 

Я скучал. Оказывается вот по этому я скучал.

Настя чуть ли не заорала и выгнулась, так, будто у нее совсем не было хребта. Подставляя себя под мои губы еще ближе, вжимаясь своими бедрами в мое лицо. Я не мог отказать себе в удовольствии. Себе и ей. Я с ума сходил от её стонов, метаний, того, как влажнела её кожа; изнывал от её сладости и нежности. От того, как наливаются ее складочки, как пульсирует розовая сердцевина. Я мял, облизывал, покусывал и впитывал каждый ее вздох, каждый удар пятками по моим плечам, каждую, даже мелкую, дрожь, а когда она гортанно выкрикнула мое имя и затряслась в накрывающих её волнах оргазма, проник в нее двумя пальцами, сходя с ума от ее узости, а потом не выдержал, не дал ей возможность одной пройти этот путь до конца, резко привстал на руках, расстегнул ширинку и вошел в нее сразу на всю длину, ловя губами всхлипы.

Мне достаточно было нескольких движений, чтобы я тоже кончил.

И это был один из лучших оргазмов в моей жизни.

Я повалился рядом, хрипло дыша, вслушиваясь в ее глубокое и тяжелое дыхание, всматриваясь, как дрожат ресницы на щеках. 

И потом сам же выругался на себя. На свое желание рассмотреть.

Будто почувствовав изменения в моем настроении, она открыла глаза и повернула ко мне голову.

Во взгляде все еще полыхали угли наслаждения, из которых так легко было раздуть пламя. А она уже готовилась сказать что-то гадкое. Я это почувствовал за секунду до того, как чувственные губы произнесли:

- Все, на что ты способен, ведмедик? Туда-сюда и…

Я заткнул ее рот поцелуем. 

А потом разорвал мешающий мне бюстгальтер и искусал не маленькую, но торчащую грудь с каменными сосками. И снял, наконец, всю одежду, чтобы осязать ее каждым миллиметром тела, чтобы наш пот смешался и впитался в кожу друг друга. Я даже не заметил, как она выпуталась из своих оков, но тут же почувствовал это, потому что в мою спину впились острые ногти, царапая меня до крови и доводя до исступления. Я покрывал поцелуями ее лицо, шею, снова возвращался то к ее губам, то к соскам, которые всасывал и грыз, и целовал в сопровождении восхитительных, порочных звуков, что слетали с её губ. А потом, когда понял, что снова не выдерживаю,  перевернул ее, распластал по кровати, прихватил зубами шею, как ненасытное животное, и вошел между ее сомкнутых ног, врываясь в потрясающую узость так, как мы с ней любили…

Глава 8

5 лет назад

Это уже никуда не годилось!

Нет, ну правда, сколько можно? 

У меня нервы не выдерживали постоянно переживать, глядя из окна своего замка на осаждающее его войско. Еще и катапульты притащил бы, чтобы пробить брешь…

Нет, Горильский, конечно, не действовал напролом. Но что-то в нем изменилось с того дня, как я разлила кофе. Он будто обрел полную уверенность, ветер в паруса или мотор в задницу и открыл на меня охоту.

Я была невинна - но не неопытна. Наивна, но не дура. И понимала, что значат все эти долгие взгляды. Невзначай задетый рукав. Слишком частые посещения соседнего кабинета с неизменным то «здравствуй», то «давай ты сделаешь мне кофе - у моей секретарши не получается такой вкусный» и самыми разными комплиментами касательно моей внешности или работы.

Он не был пошлым, грубым или пугающим - потому не давал повода дать ему серьезный отпор. И я вынуждена была мило улыбаться, местами краснеть, а в голове постоянно крутилось непонимание - ну зачем ему это?

Да, он вел себя как мужчина, слегка влюбленный в юную девочку, которую боялся напугать излишним напором. И не сфальшивил ни разу.

Но я ему не верила.

Не знаю почему. Интуиция? Я же не провидица…

А может это мой страх? Страх что и так постоянно гнал меня прочь от излишне настойчивых мужчин и намеков на постель? Ведь я понимала - Горильскому именно постель и нужна была. Мне почему-то казалось, что он вполне себе отдает отчет в том, что я совершенно неопытна, и это его заводит.

Это заводило не его одного…

Я почувствовала внезапную тошноту и быстро выбралась из своего кресла, где сидела и вот уже несколько минут в замешательстве смотрела на стол, на котором лежал совершенно очаровательный букет. И под предлогом того, что цветам нужна вода, схватила из шкафа вазу и бросилась наружу, в туалет, не обращая внимание на разговаривающих о чем-то Веринского и его личную помощницу.

А потом заперлась в кабинке, уселась на опушенную крышку унитаза и попыталась справиться с нахлынувшими ощущениями.

Вдох-выдох.

Но перед глазами не закрытая дверь кабинки.

Перед галзами темно, и мерзкий шепот заливает уши, и тянется, тянется в сторону одеяло, а моих ног, все выше, касаются чужие, потные ладони, а я лежу, замерев, с перехваченным от ужаса горлом. И кожа холодеет, а он останавливается, и начинает что-то делать своими руками - не со мной, слава богу не со мной…

«Невинная грязная девочка, ты же хочешь этого, ты же знаешь, как ты меня заводишь…»

Я трясу, мотаю головой, пытаясь вытряхнуть из черепной коробки отвратительные воспоминания, которых там слишком много, которые заполняют ее от края до края, даже не давая шанса мне вдохнуть глубоко.

Не давая шанса нормально воспринимать все эти поползновения в мою сторону.

Возможно, мне стоило пойти в полицию. Или рассказать матери. Или уже потом, после бегства из родного городка, пойти к психологу. Возможно. Но я знала что было бы - мать не поверила бы. Она цеплялась за этого ублюдка, как за последний шанс продлить свою молодость. Она была полностью зависима от него - от мужчин вообще, наличия этих мужчин в своей жизни. И я ненавидела эту зависимость в ней, я еще будучи подростком поклялась, что так не буду зависима никогда.

А стала. Стала зависима от того ужаса, что приносили мне ночные приходы моего названного отчима. И эта зависимость мешала мне жить до сих пор.

Я стеснялась пойти в полицию. И даже к психологу. И подругам не могла рассказать о таком - он вбил мне в голову, что я сама виновата, сама хочу этого, сама соблазняю. Я выбрала бегство и только несколько лет спустя, наконец, подняла голову, чтобы посмотреть на мир вокруг. И только став старше я поняла, что ничуть я не виновата, а если виновата - лишь фактом своего существования и своей молодостью. 

Я ужасно боялась, что история снова повториться. Что меня снова будут заставлять, только потому, что я намекнула на что-то такое - одним своим видом или жестами…

Не знаю. Зачем-то же Горильский лезет ко мне?

Нет, я не планировала оставаться девственницей до скончания веков, но мне тяжело было представить Артема на месте моего… первого. Я бы вообще предпочла, чтобы меня не замечали и дали мне спокойно работать.

Вышла из туалета и внимательно посмотрела в зеркало.

Немного бледная и глаза какие-то больные, но в целом неплохо. Надо набрать воды и вернуться на свое место. И сделать вид, что все отлично.

Мне не хотелось, чтобы Михаил Андреевич или Нина что-то заметили. Для меня было важно их мнение. Их уверенность в моей компетентности.

Да и вообще…

Я вздохнула.

Почему-то ужасно хотелось понравиться Веринскому. Как сотрудница, конечно. О большем  и не помышляла. Я отдавала себе отчет, что мы из слишком разных миров. Что я ему не ровня - ни по каким параметрам. Даже Артем Вениаминович и то был как-то… ближе, проще что ли. Пусть и обладал не меньшей властью и, уверена, большими деньгами. Но что-то было в нашем генеральном директоре, что ставило его на постамент, выше остальных.

Глава 9

Пять лет назад

Михаил

А ведь она ведется.

Я чувствую себя полным идиотом, когда нет-нет, да подглядываю за тем, как Горильский окучивает мою секретаршу. И та краснеет, потупляет взгляды, смущенно улыбается, принимая шоколадки, комплименты и знаки внимания.

Мой друг мудак, но опытный мудак.

Перед ним не устояла ни одна породистая кобылка, что уж говорить об этом пони.

Я даже хотел плюнуть на спор, хотя не люблю даже мысли о том, что я могу проиграть - пусть и проигрывал сотни раз. И не в таких пустяковых делах.

Но что-то противилось во мне этому решению. И я не понимал, что меня останавливает.

Может тот почти щенячий восторг с которым она смотрит на меня во время совещаний или когда я даю ей поручения. У нее очень выразительное лицо, на котором можно прочесть почти все. И когда она распахивает в удивлении и энтузиазме свои серо-зеленые глаза - надо же, запомнил их цвет - я чувствую себя почти богом.

Может в уверенности, которая появилась в ее жестах, движениях, словах. Малышка схватывает все на лету, а меня, пусть кому-то и кажется противоположное, возбуждает женский ум.

Может в том, что она не пытается меня соблазнить. Не пытается, даже нечаянно, вытребовать каких-то преференций собственным телом.

Или дело в ее внешности, весьма привлекательной, когда она расслабляется и перестает говорить и двигаться как зашуганный робот. В том, как она закусывает нижнюю полную губку, когда озадачена чем-то. Как одергивает постоянно юбку, невольно натягивая ту на изгибах бедер. Как учится ходить на высоких каблуках - я предпочитаю, чтобы все в офисе были на шпильках. Пусть блажь, но красивая блажь.

А может в том, что она оказалась идеальной секретаршей. Мне и Нине не надо ничего повторять дважды, она никогда не ноет и не перечит, не задает бестолковых вопросов и аккуратно выполняет свои обязанности. Я сразу подписал приказ о назначении на постоянное место, как только у Насти истек испытательный срок, и даже усмехнулся, когда услышал довольный взвизг «Уи-и» из-за неплотно закрытой двери.

Увидела.

Обрадовалась.

И это почему-то отозвалось теплом там, где у людей обычно сердце.

А вот набеги Артема отзывались гораздо неприятнее. Я будто вдыхал перец с открытым ртом - дыхание на мгновение перехватывало, а потом становилось остро и горько. 

И это ее бестолково-ошеломленное выражение лица, когда она увидела букет цветов у себя на столе. А потом еще рванула с вазой, явно за водой, боясь, видимо, что они засохнут за одну минуту. Как-будто ей цветы никогда не дарили.

Я тут же пожалел, что не подарил их первый.

И обругал себя.

Но мысленно пометку сделал.

А когда Горильский, поигрывая бровями, в обнимку ушел с ней, чтобы «довезти до дома», окончательно осознал, что не собираюсь так просто делать шаг в сторону, пропуская его вперед. И чуть не вмазал ему прямо в самодовольное лицо, когда он зашел ко мне на следующий день. Его спасло только то, что ничего у них такого уж и не было-  иначе Артем первым делом бы потребовал свой выигрыш.

А что там было, и отчего тот лыбился, как последний придурок, я выяснять не стал.

Когда Нина сообщила, что у нее муж попал в больницу и она не сможет поехать со мной в Екатеринбург, фактически, обрадовался. Теперь была моя очередь.  И даже если мы заиграемся…

Черт. Это всего лишь секретарша. Найду новую. 

Я был почти доволен, когда объявлял о поездке Насте.

Веселился, когда увидел её ошеломленное лицо.

И был в бешенстве, когда не встретил её в аэропорту, откуда мы вылетали ранним рейсом.

Вот собирался же заехать за ней в эту её тьмутаракань, так нет - согласился чтобы она добиралась до аэропорта одна. Ну и что произошло в пути? Съели волки? 

Я с недоумением озирался возле стойки бизнес-класса, пытаясь распознать знакомую фигурку в сером костюме.

- Михаил Андреевич…

Резко обернулся, собираясь высказать все, что думаю об опозданиях и запнулся.

Похоже, она крутилась здесь с самого начала. Просто я не заметил.

Я всегда путешествовал в костюмах. Удобная, привычная форма - как и для Нины. И для всех, кто меня сопровождал. Настя же стояла в джинсах, кедах, обтягивающей водолазке и прижимала к себе примитивную с виду косуху.

Привычная коса превратилась в хвост, а глаза сияли ожиданием.

Блять.

Я что, взял с собой ребенка?

Судорожно порылся в памяти и не нашел, что по этому поводу говориться в правилах - кажется, никто не догадался прописать, что в деловых поездках надо выглядеть по-деловому. Это как бы и так было понятно.

Не всем.

Отчитать? 

Жалко. Тем более что в этих джинсах и кофте она выглядела гораздо лучше. Я только сейчас подумал, что дорогущие костюмы от устраивающей меня фирмы ей совсем не шли. А вот в этой одежде грудь, тонкая талия и попка смотрелись куда аппетитней.

Усмехнулся.

Кажется, все будет еще веселее, чем я думал. Во всяком случае, мне захотелось совершить что-нибудь непотребное со своей секретаршей, и пари здесь было ни при чем.

Настя вряд ли подозревала, какую бурю мыслей она вызвала одним своим видом. Потому что я отвернулся и буркнул.

- Паспорт.

Мы быстро прошли регистрацию и таможню, сели в ВИП-зале, и я, нахмурившись, посмотрел на подпрыгивающую от возбуждения помощницу. Вообще-то я планировал выпить кофе и поработать, но, похоже, кое-кто совсем не настроен на работу.

А настроен на сок, пирожные и все рассмотреть.

- Первый раз в таком зале?

Покраснела немного.

- Я… первый раз лечу.

О.