Без снов

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Элен открыла глаза. Ощущение было такое, как будто она не выспалась, и на самом деле она подозревала, что так оно и есть. Было, похоже, как будто ее ударили по голове, и она потеряла сознание на несколько часов, и теперь приходит в себя. Как будто вырезали прыжок, как в кино, один момент Элен смотрит на последнее смс от Ориона, а в следующий она уже смотрит на коврик в ванной на полу. Взошло солнце, ее волосы были сухими, и она могла слышать как ее папа вылезает из постели.

Элен не могла отделаться от нервного, липкого чувства по всему телу, хотя ее мозг и отключался на несколько часов, она не получила, того что ей нужно. Она не спускалась, это было хорошо, но она также и не спала по настоящему. Это было очень плохо. Персефона сказала ей, что у нее не так уж много времени, и Элен не знала, как долго она может продержаться без полноценного сна.

Услышав как Джерри, открывает дверь в туалет, Элен вскочила и начала действовать. Она подпрыгнула и разобрала гнездо, которое она сделала себе этой ночью, потом торопливо начала чистить зубы, чтобы создать для отца иллюзию, как будто она только что зашла в его ванную.

Это был понедельник, новая неделя и очередь Элен готовить еду. Она срочно отправилась в свою замороженную комнату, боясь, что увидит там, но была приятно удивлена, что та почти оттаяла. Что­то щелкнуло в ее голове. Сильнейший холод, должно быть, образовывался тогда, когда она превращала свою кровать в дверь Подземного мира. А так как она не спускалась этой ночью, холод немного рассеялся. Её шкаф был еще в льдинках, но уже влажный от талой воды, и, по крайней мере, ей не нужно брать фен, чтобы разморозить и открыть ящики шкафа, как она делала накануне.

До сих пор она была в состоянии скрывать от своего отца, как холодно в ее комнате, но она понимала, что это не надолго. Элен решила, чему бывать, того не миновать. Она просто надеялась, что он и дальше не будет заходить в ее комнату. У нее были и другие вещи, о которых стоило поволноваться, и не последней из них был Мирмидон, который, вероятно, наблюдал за ней прямо сейчас. Элен отбросила эту тревожную мысль, но все же вошла в свой туалет прежде, чем сняла одежду.

Она как можно быстрее оделась, подрожав несколько секунд, которые она была вынуждена провести здесь, и потом побежала вниз, чтобы погреться у плиты, во время приготовления завтрака. Некоторое время она смотрела на газ у плиты, как на походный костер. Когда воздух, вокруг нее дрогнул от высокой температуры, она счастливо вздохнула и закрыла глаза, но что­то было не так. Она не чувствовала, что была одна. Ее глаза открылись, и она осмотрелась. Воздух продолжал танцевать перед ней в течение нескольких секунд, а потом нормализовался.

У нее стали закрадываться сомнения. Она не слышала голоса, но все еще чувствовала, что в кухне было чье­то присутствие, хотя очевидно это было невозможно. Элен понимала, что теряет чувство реальности. У нее не было много времени в запасе, но она ничего, не могла сделать с этим до ночи. Она вернулась к плите и стала готовить завтрак.

Когда Элен закончила делать блины из тыквы, она взглянула на часы. Ее отец опаздывал, поэтому она приложила немного лишних усилий и посыпала их сахарной пудрой через старую формочку в виде летучей мыши, как они привыкли делать, когда Элен была ребенком. Когда она закончила, она снова посмотрела на часы. Уже собираясь идти к лестнице, чтобы позвать Джерри, она услышала, как он спускается вниз.

"Почему ты так. . ." Элен застыла, когда увидела своего отца.

Он был одет в разорванное черное платье и чулки с красными и белыми полосами, у него был черный парик, и лицо окрашено в зеленый цвет. В его руке была традиционно заостренная шляпа ведьмы с толстым шелковым поясом и серебряной застежкой на краю. На мгновение она просто уставилась на него с открытым ртом.

"Я проиграл пари Кейт", сказал он застенчиво.

"О, Боже. Я должна заснять эту картину." Ее плечи тряслись от смеха, когда она схватила свой телефон. Она быстро сфотографировала, пока ее папа не успел убежать, и немедленно отправила всем, кого знала. "Сегодня Хэллоуин? Я и забыла".

"Завтра", сказал он, садясь есть свои блины. "Я буду ходить целых два дня в этой одежде, а потом никогда не буду праздновать Хэллоуин снова."

Хэллоуин всегда был напряженным временем в "Ньюс Сторе", и несмотря на то, что Джерри ворчал о необходимости носить платье, Элен знала, что он любил отмечать этот праздник. Элен спросила папу, нуждается ли он в помощи в магазине, но он сказал ей, что нет, и позволил не приходить.

"Ты выглядишь зеленее, чем я," обеспокоенно сказал он. "Тебе нужно идти сегодня в школу?"

"Я в порядке," пожала плечами Элен и посмотрела на свой завтрак, чувствуя вину. Она, честно говоря, не знала, в порядке она или нет, и поэтому не могла смотреть на своего отца и лгать.

Клэр почти бесшумно подъехала к дому на своей машине, скатилась к пассажирскому окну, открыла его и вместо сигнала врубила песню по радио.

"Я лучше пойду к соседям и вызову полицию", сказала Элен отцу, собрала свои вещи и выбежала из дома.

"Приезжай после школы прямо домой; тебе нужно отдохнуть!" крикнул ей вслед Джерри. Элен помахала ему от двери, зная, что не сможет. Она должна тренироваться с Ариадной до возвращения в Подземный мир.Часы тикали для Элен, а у нее было много невыполненных обещаний, прежде чем они остановятся.

Лукас наблюдал, как Элен выбежала через парадную дверь и заскочила в автомобиль Клэр. Она выглядела опустошенной и тощей, но даже в таком виде ее улыбка для Клэр была яркая, красивая и полная любви. Это была Элен. Независимо от того, через что она проходила, она волшебным образом открывала свое сердце для других. Просто находясь рядом с ней он чувствовал себя любимым, даже если знал, что ее любовь не принадлежала ему больше.

Она почти поймала его снова, сегодня утром, и он начинал подозревать, что, возможно, пугает ее. Так или иначе, она все еще могла чувствовать его. Лукас должен был выяснить, как, потому что он, естественно, не собирался прекращать охранять ее. Только когда он будет уверен, что Автомедон ушел навсегда.

Клэр и Элен начали петь, как только отъехали, коверкая одну из песен Боба Марли фаворита Лукаса. У Элен был ужасный голос. Это была одна из тех вещей, которая ему нравилась в ней больше всего. Каждый раз, когда она пела как кошка, которой наступили на хвост, он хотел подобрать ее и... да.

Напомнив себе, что Элен была его кузиной, он сбросил свой плащ­невидимку и взмыл в воздух, чтобы включить свой телефон и начать день. Его ждало сообщение.

Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ БЫЛ ТАМ. И Я ДУМАЮ, ЧТО ЗНАЮ, КАК ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ, гласило сообщение. МЫ ДОЛЖНЫ ПОГОВОРИТЬ.

КТО ЭТО? ответил Лукас, уже зная, кто это был. Кто еще это может быть, в конце концов? Но он не хотел дать парню шанс. Он не смог. Он был слишком зол.

ОРИОН.

Видеть его смс было еще хуже. Видеть, имя парня и представлять себе, что о нем рассказывала Элен, это просто пожирало его изнутри. Ярость становилась все хуже с каждым днем, и он был вынужден воспользоваться моментом, чтобы помешать себе выбросить свой телефон в Атлантический океан.

ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ. ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ? ответил Лукас, когда его руки разжались достаточно, чтобы он смог напечатать. Это было плохо, он должен позволить Элен уйти, но зачем ему получать смс от парня, который проводить каждую ночь с ней?

ТЫ ДОЛЖНО БЫТЬ ХРЕН—Я ПОНЯЛ. НО НЕТ ВРЕМЕНИ. ЭЛЕН УМИРАЕТ.

"Ты в хорошем настроении!" щебетала Элен.

"Я!" практически закричала Клэр.

"О, не говорите мне! Румянец и увлажненные глаза. . . Это наверно любовь? О, да!"

Элен спела заключительную часть песни Боба Марли, а Клэр ей подвыла. Это отлично подвело итог восторженному настроению Клэр, когда Клэр присоединилась к ней в части, “о, да”, отвечая на молчаливый вопрос Элен.

“Что я могу сказать? Он действительно, своего рода, бог.” вздохнула и захихикала Клэр, когда заворачивала вниз по улице.

“Что произошло?” легкомысленно завизжала Элен. Было так хорошо, снова смеяться, что Элен позабыла обо всем остальном в своей жизни кроме сияющего лица Клэр.

“Он НАКОНЕЦ меня поцеловал! Вчера вечером,” она фактически пела. “Он взобрался по стене моего дома! Ты можешь в это поверить?”

"Хм, да?" улыбнулась Элен и пожала плечами.

"Ах, да, я думаю, ты можешь," сказала Клэр, отмахиваясь добродушно. "Итак, я открыла окно, чтобы накричать на него и сказать ему, что он таким образом разбудит мою бабушку—ты ведь знаешь, что она может услышать как пукнет собака, аж за два дома от нас. Но он сказал, что должен меня увидеть. Что он больше не может оставаться в стороне от меня, а потом он поцеловал меня! Разве это не лучший первый поцелуй когда­либо?"

“Наконец­то! Почему он тянул так долго?” рассмеялась Элен. Смех превратился в визг, когда Клэр ударила по тормозам, на знаке Стоп. Им сигналили со всех сторон улицы.

"Ох, я не знаю." Клэр поехал дальше, игнорируя тот факт, что она едва не вызвала ужасное ДТП.

"Он думает, что я слишком хрупка, что я не знаю, опасности, я в­бла, бла. Как будто я не провела всю свою жизнь рядом с Сционом. Смешно, не так ли?"

“Да. Смешно,” сказала Элен, скривившись от страха о беспечном отношении Клэр к Сционам и ее шумахерской езде. “Ты знаешь что, Смешинка? Любовь не делает тебя неуязвимой от автокатастроф.”

"Я знаю, это! Боже, ты говоришь также, как Ясон," ответила Клэр, все ее существо немного расплавилось, когда она произнесла его имя. Она заехала на свое место парковки у школы, отключила машину и повернулась к Элен со вздохом. "Я вся в любви".

“Заметно! ” усмехнулась Элен. Она знала, что Ясон больше не жаловал ее, но независимо от того, как он относился к Элен, она видела, что Клэр нуждалась в её поддержке. “Ясон действительно ­ классный парень, Смешинка. Я так счастлива за Вас обоих.”

"Но он не японец," сказала она, и опустила лицо. "Как я могу привести его домой к родителям?"

"Может быть, они не будут сильно возражать", пожала плечами Элен. "Эй, ко мне же они привыкли, не так ли?"

Клэр посмотрела на нее сомнительным взглядом, протянула руку ладонью вниз, и отбила ее вправо и влево, как бы говоря "пятьдесят на пятьдесят".

"Серьезно?" воскликнула Элен. Она не могла в это поверить. "Мы были друзьями всю нашу долбанную жизнь и твоим родителям я до сих пор не нравлюсь?"

"Моя мама любит тебя! Но, Ленни, ты должна понять, что ты действительно высокая, и ты много улыбаешься. Это вроде того, не круто для бабушки".

"Я не могу в это поверить" пробормотала Элен, когда вылезала из машины и направилась через парковку. "Я провела так много времени с этой старой летучей мышью. . ."

"Она за традиции!" защищаясь сказала Клэр.

“Она расистка! ” возразила Элен, и Клэр отступила, понимая, что Элен права. “Ясон идеально подходит тебе, Смешинка. Не позволяй тому факту, что он не японец разрушить это! Этот парень был готов умереть за тебя.”

"Я знаю," сказала Клэр, ее голос был хриплым от эмоций. Она остановилась как вкопанная, хотя все остальные бежали в школу, чтобы не опоздать. Элен остановилась вместе с ней, движимая редким шоу—уязвимая Клэр. "Я была так напугана там, Лен. Так потеряна, ты знаешь? А потом. . . там появился он. Я все еще не могу поверить, что он на самом деле пришел, чтобы забрать меня из того ужасного места."

Элен ждала пока Клэр успокоиться. Кровоточившие эмоции окружающие предсмертный опыт Клэр напомнили Элен, насколько ужасный Подземный мир на самом деле. Орион так резко изменил Подземный мир для нее, что она больше не считала наказанием быть там.

Пока она была с ним, ей почти нравилось там.

"Но я люблю его не только потому, что он спас меня", продолжала Клэр, прерывая мысли Элен о Орионе. "Ясон один из лучших людей, которых я когда­либо встречала. Я восхищаюсь им."

"Тогда забудь, что думает твоя бабушка," сказала Элен и подтвердила кивком.

"Тьфу ты, я бы с удовольствием! Но старый ботинок никогда не замолкает," застонала Клер, открыла дверь и они обе рассмеявшись, вошли в школу. Елена забыла, как это здорово просто валять дурака с Клэр. Она начала свой день в приподнятом настроении.

Остальная часть утра, однако, походила на медленное погружение в состояние полного изнеможения. Элен должна была постоянно встряхивать себя, чтобы не уснуть, и несколько раз учителя делали ей выговор за то, что она почти спит на ходу. Так или иначе ей все же удалось не уснуть в течение дня, и встретиться с Клэр за обедом.

Сидя за их обычным столом, Элен увидела Мэтта с другой стороны столовой и просигнализировала ему, чтобы присоединялся к ним. Пока он шел, Клэр толкнула Элен локтем и указала на всех девчонок, которые смотрели и шептались, глядя на Мэтта.

У него был порез на губе и царапины на суставах пальцев, которые, очевидно, были от борьбы.

Его рубашка, которая была свободна месяц назад, теперь выглядела немного обтягивающей.

Через натянутый материал было легко увидеть, как у него раздались мышцы груди и плечи.

Он потерял детскую округлость в лице, и теперь выглядел более точеным и взрослым, у него даже изменилась походка, словно он был готов на все.

“О, мой Бог,” сказала Клэр с выражением недоверия на лице. “Ленни, это действительно Мэтт?”

Элен откусила свой бутерброд и стала поспешно проглатывать его, чтобы ответить. "Ты уверена?

А вдруг это не малыш Мэтт!"

Клэр и Элен сделали паузу, посмотрели друг на друга и сказали: "ЭЭЭХХХ" в одно и то же время, прежде чем расхохотаться.

“Что это вы?” спросил Мэтт, когда добрался до стола, удивляясь их странным взглядам. Он указал на бутерброд Элен и предположил. “Огурец и веджимайт [густая паста тёмно­коричневого цвета на основе дрожжевого экстракта, национальное блюдо Австралии]?”

"Нет, динь­дон, не о бутерброде речь," сказала Клэр, вытирая глаза и до сих пор давясь от смеха.

"Это о тебе! Ты официально Красавчик сейчас!"

"Ох, замолчите", сказал он, и румянец мгновенно окрасил его лицо и шею. Его взгляд метнулся туда, где остановилась Ариадна, чтобы пообщаться с одноклассником, а затем быстро отвел взгляд.

"Ты должен сделать первый шаг", шепотом сказала Элен Мэтту, пока Клэр была занята, махая Ариадне.

"И получить пинок?" Он грустно покачал головой. "Черт, нет."

"Ты не узнаешь—" продолжала Элен, но Мэтт твердо прервал ее.

“Нет.”

Когда Ариадна присоединилась к ним, у Элен не стало выбора, и она замолчала, хотя, честно говоря, не смогла понять, почему для Мэтта эта была такая проблема. Она знала, что Ариадне он небезразличен, и, может быть, Мэтту просто нужно рискнуть и поцеловать ее, как Ясон поступил с Клер. Это все напомнило Элен Ориона и его губы.

"Элен"? сказала Ариадна.

Элен подняла голову и увидела, что все смотрят на нее. "Да?", Сказала она, недоумевая и немного испуганно.

“Ты не слышала ни слова из того, что мы только что говорили тебе, не так ли?” спросила Кассандра.

"Сожалею," защищаясь ответила Элен. Как Кассандра сюда попала? удивилась она.

"Ты спала прошлой ночью?" спросила Кассандра, словно повторяла вопрос. Элен покачала головой. Кассандра откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, ее естественно ярко­ красные губы поджались и она задумалась.

“Почему ты ничего не сказала?” заинтересованно спросила Клэр у выглядевшей виноватой Элен.

"Я не знаю", пробормотала Элен. "Я не спала так долго и просто забыла упомянуть об этом."

“Ну, это сделал Орион,” сказала Кассандра своим устрашающе спокойным способом. Потом ее лицо резко изменилось, и она склонилась к Элен, на секунду перестав быть похожей на нормальную девочку. “Орион всегда такой... ” Она запнулась, не зная, как задать свой вопрос должным образом.

"Забавный? Упрямый? Огромный?” выпалила Элен последовательно, пытаясь ответить на вопрос Кассандры, характеризуя Ориона этими словами, которые пришли в ее загроможденную голову.

"Он действительно большой?" с любопытством спросила Ариадна. "Какой в оригинале Орион"?

"Он огромный," быстро ответила Элен, стараясь не покраснеть. Еще несколько описательных слов возникли в ее голове, когда она подумала об Орионе, но она продолжила их про себя.

"Помоги мне, Касс. Он всегда и что?"

"Непредсказуемый", наконец, решила Кассандра.

"Да. На самом деле это именно то слово, чтобы описать его. Подожди, откуда ты можешь знать это?"

"Я не видела, что он придет", сказала она, скорее себе, чем кому­то.

"Что ты говоришь? Он написал тебе, что ли?" спросила Элен, все более и более запутываясь. "Я никогда не давала ему твой номер."

"Лукас дал." выступила Кассандра, как будто все знали, что это значит.

"Когда?"

"Орион впервые написал моему брату сегодня утром."

"Как получилось, что Орион. . . " Элен ужаснулась и перестала дышать. Она не могла назвать имена Ориона и Лукаса вместе в одном предложении.

Раздался звонок, и все стали собирать свои вещи, в то время как Элен продолжала смотреть в пространство, не переставая думать о Лукасе. Элен понимала, что она настолько лишена сна, что уже стала умственно ослабленной, но несмотря на это, она знала, что именно имя Лукаса, а не Ориона, нанесло нокаутирующий удар ее нервной системе.

"Почему ты молчишь, Лен?" обиженно спросила Клэр. Она автоматически схватила повисшую руку Элен и потащила ее на следующий урок, потому что сама Элен на звонок не реагировала.

"Что ты сказала?" по­прежнему находясь в тумане пробормотала Элен.

“Этим утром! Ты не рассказала мне о том, что ты, ну ты знаешь... ты позволила мне говорить и говорить о Ясоне, как будто ничего не произошло.”

“Смешинка, не надо,” мягко сказала Элен. “Я как услышала о том, насколько ты счастлива, что мне совсем не захотелось говорить о себе. Честно. Это помогает мне понять, что хорошие вещи все еще происходят в мире, особенно когда они происходят с тобой. Я хочу, чтобы ты была оскорбительно счастлива в остальной части твоей жизни, независимо от того, что происходит со мной. Ты ведь знаешь это, не так ли?”

"Боже, ты действительно умираешь?" тихо ахнула Клэр. "Ясон говорил, но я ему не поверила."

"Я еще не умерла", сказала Элен улыбнувшись, и пошла в аудиторию. "Пойдем на урок, Смешинка.

Я уверена, что переживу социологию, по крайней мере."

Клэр печально махнула на нее, и побежала по коридору, в то время как Элен вошла и села на свое обычное место. Она обернулась в шоке, когда Зак подошел и сел рядом с ней. Он попытался что­то сказать, но она оборвала его.

"Я не могу поверить, что у тебя хватило наглости," сказала Элен. Она встала и взяла свои вещи, но Зак схватил ее за руку, когда она проходила мимо.

"Пожалуйста, Элен, ты в опасности. Завтра. . . ", Сказал он шепотом.

"Не трогай меня", прошипела Элен, потянув свое запястье из его захвата.

Лицо Зака вытянулось, а его глаза смотрели на нее в отчаянье. На мгновение Элен почувствовала жалость к нему. А потом она вспомнила о том, как из­за него чуть не убили Гектора на соревнованиях по легкой атлетике и ее смягчившееся сердце, опять превратилось в камень. Она, возможно, и знала Зака с начальной школы, но те дни давно в прошлом. Элен подошла к другому столу, села и больше не смотрела на него.

После уроков Элен и Клэр пошли на трек бегать, а затем вместе отправились к Делосам. Когда они добрались туда, там никого не было. Даже Ноэль, оставив сообщение, приклеенное к холодильнику, сообщала, что любой голодный человек, который войдет в кухню, ничего там не найдет из еды, она вернется через несколько часов и принесет продукты. Клэр и Элен покривлявшись друг с другом, и прочитав сообщение, совершили набег на шкафы, чтобы чего­ нибудь найти, и успокоить их грохочущие животики. Покончив с ворованной закуской, они разобрались почему дом был так чертовски пуст.

Паллас и Кастор все еще были в Нью­Йорке, в эпицентре бесконечной грызни Тайного совета. В их последнем письме, не было еще никакого решения об окончательном избавлении от Мирмидона, хотя они постановили, что ему не было позволено селиться на острове. Правда это было бесполезно, потому что оказалось, что все это время он жил на яхте. Ясон и Лукас были на футбольной тренировке, а так как виолончель Кассандры отсутствовала в библиотеке, Элен и Клэр предположили, что она и Ариадна были в школе на репетиции пьесы.

Так или иначе, две девочки Делос, участвовали в музыкальной постановке пьесы "Сон в летнюю ночь". Ни у одной из них не было времени, а Кассандра особенно была раздражена из­за этого.

Она больше не видела смысла пытаться казаться нормальной, когда ее слаборазвитое тело и ее странная неподвижность так, очевидно, сигнализировали, что она не была нормальной. Элен понимала, что нужно поддерживать видимость, но должна была согласиться, что никакое количество постановок не могло заставить Кассандру походить на нормальную четырнадцати­ пятнадцатилетнюю, и, зачем тогда мучить бедную девочку с театром?

"Эй, Смешинка?" размышляла Элен, в то время как она и Клэр покончили с последним, из скрытого тайника Ясона, шоколадным печеньем. "Сколько ты весишь?"

"Прямо сейчас? Наверное, около тысячи фунтов", сказала Клэр, счищая крошки печенья с колен.

"Почему спросила?"

"Я хочу попробовать кое­что, что может быть даже опасно. Ты в игре?"

"Я в игре, только сменю свое имя на Yahtzee­­[игра в кости]," вкрадчиво ответила Клэр с игривой усмешкой.

Элен повела ее на арену, по дороге они с Клэр валяли дурака, та постоянно неудачно пыталась то ударить, то опрокинуть, то бросить через плечо свою сверхъестественно сильную подругу.

Когда они наконец пришли, после долгих кривляний и хихиканий, и встали на середину арены, Элен стала серьезной, и сказала Клэр не двигаться. Она близко подошла к Клэр, и сосредоточилась на маленьком весе подруги.

"Лен, щекотно!" хихикнула Клэр. "Что ты делаешь?"

"Я пытаюсь сделать тебя невесомой и, наконец, показать тебе, каково это­летать", пробормотала Элен с закрытыми глазами. "Может быть, положишь свои руки на мои плечи?"

Клэр охотно сделала, как попросила Элен. Ей всегда хотелось знать, что испытывали Элен и Лукас, когда легко взлетали в воздух, но до сих пор, Элен не была слишком уверена в своей способности, чтобы согласиться попробовать это с Клэр. Лукас предупредил ее, что с пассажиром будет трудно, но это больше не пугало Элен. Она решила, если не попробует сейчас, то уже никогда такого шанса не будет.

Как только Клэр наклонилась к Элен, они вдвоем взлетели на десять футов в воздух. Клэр задохнулась от страха.

“Я чувствую себя... удивительно! ” Голос Клэр дрогнул от восторга, и хотя Элен все еще была сконцентрирована, чтобы удержать их двоих наверху, она улыбнулась.

Полет действительно был удивительным, и, несмотря на то, что говорил Лукас, Элен с удивлением обнаружила, что подъем с Клэр был сложным, но не выматывающим. Она знала, что Лукас не стал бы вводить ее в заблуждение, и поэтому сделала вывод, что возможно она была сильнее, чем он. Осмелев, Элен поднялась еще выше.

"Какого черта ты делаешь?" закричал Ясон с земли под ними, испугав их обеих.

Клэр завизжала, и концентрация Элен дрогнула. Прежде чем она успела восстановиться, они начали быстро падать. Глядя вниз, Элен увидела, что они взлетели выше, чем она думала. Даже при том, что они с Клэр быстро падали, они все еще были почти в тридцати футах над Ясоном, Кассандрой, Ариадной, и Мэттом, которые смотрели на них с паникой лицах.

"Спусти ее сейчас же!" яростно скомандовал Ясон.

"Ясон, я в порядке", успокаивала его Клэр, но он не слушал.

"Сейчас же, Элен," прорычал он. Даже с такой высоты, Элен видела, что Ясон был ярко­красным от гнева. Она решила, что лучше сделать, как он сказал, пока у него не полопались вены или еще что­нибудь, и начала осторожно опускать Клэр к нему.

Они все еще были в десяти футах над землей, когда Ясон подпрыгнул и схватил Клэр в воздухе, заставляя Элен освободить ее полностью. Он был так разгневан, что не мог даже смотреть на Клэр, когда поставил ее на ноги. Он повернулся к Элен, как только она приземлилась перед ним.

"Как ты можешь быть такой эгоисткой?" спросил он хриплым голосом.

"Эгоисткой?" пискнул недоверчиво Элен. "Я эгоистка?"

"Ты когда­нибудь задумывалась, насколько сильную боль ты могла причинить Клэр, если бы не удержала ее?" Он говорил все громче и заводился с каждым словом. "У тебя есть понятие, как долго болит сломанная нога у смертным даже после того, как ее вылечат? Она может болеть всю жизнь!"

"Ясон", попыталась прервать его Клэр, но Элен уже кричала на него.

"Она моя лучшая подруга!" орала Элен. "Я никогда не позволю ничему плохому случиться с ней!"

“Ты не можешь гарантировать это. Из­за того, кто мы есть, ни один из нас не может гарантировать ей!” орал он в ответ.

"Яс. . . " Ариадна успокаивая положила руку на руку своего близнеца. Он стряхнул ее грубо, а затем повернулся к ней.

"Ты не лучше, Ари. Не ты ли встречаешься с Мэттом, и думаешь, что, обучив его, поможешь ему?"

осуждение выплескивалось из него. "Сколько раз мы должны смотреть на это, прежде чем, наконец, примем правду? Смертные не живут долго рядом с Сционами. Или ты не заметила, что у нас нет матери?"

"Ясон! Хватит!" воскликнула Ариадна. От шока у нее навернулись слезы на глаза.

Но Ясон уже высказался. Одним быстрым движением он развернулся, уклоняясь от руки Клэр, и направился прямо на пляж. Клэр пошла за ним, умоляюще посмотрев на Элен. Элен одними губами сказала "извини" а Клер в ответ, вздохнула и пожала плечами, как будто ни кто из них, ничего не мог сделать. Потом она побежала, чтобы догнать Ясона, который быстро уходил в тень пляжа.

"Это моя мама, Эйлин, и тетя Ноэль, когда они были вместе в колледже в Нью­Йорке," сказала Ариадна. Она достала фотографию, которая была зажата между страницами книги на полке над кроватью, и прыгнула вниз, чтобы вручить ее Элен.

С фотографии смотрели две ошеломляюще молодые женщины за стойкой переполненного бара, разливая напитки. У них был нахальный вид, который сразу же восхитил Элен, и они вместе шумно смеялись, когда подавали разноцветные коктейли людям перед ними.

"Посмотри на Ноэль!" удивилась Элен. "Она носила кожаные штаны?"

“Носила,” сказала Ариадна с болезненной гримасой. “Я предполагаю, что она и моя мама были немного дикими, когда были молодыми. Они работали в ночных клубах и модных ресторанах по всему городу, чтобы заплатить за обучение. Фактически там, они и встретили моего папу и дядю Кастора. В ночном клубе.”

“Ваша мама была очень красива,” сказала Элен. Эйлин была стройной, очень соблазнительной и ультраженственной. У нее были темные волосы и темно­золотисто­коричневая кожа латиноамериканки. “Но она не ...”

"Похожа на нас? Нет. Сционы похожи на других Сционов из истории. Мы не наследуем ничего от наших смертных родителей," грустно сказала Ариадна. "Я думаю, моему папе было бы намного легче, если бы он мог смотреть на нас и видеть ее. Он очень любил ее, и до сих пор любит."

"Да, я знаю," пробормотала Елена, и с удивлением поняла, что действительно знает. Каким­то образом она прочувствовала, насколько глубоко эта незнакомка с фото была любима. Глядя на то, как Эйлин и Ноэль прикалываются друг над другом, Элен не могла не подумать о себе и Клэр.

"Они были очень близки, да?"

"Лучшие подруги, с детства," многозначительно сказала Ариадна. "Все в наших жизнях повторяется, Элен. Некоторые циклы всплывают снова и снова у Сционов. Два брата или кузены, которые были воспитаны как братья, влюбляются в двух сестер, или почти сестер, это один из тех циклов."

"И только одна из этих женщин все еще жива," тихо сказала Элен, наконец, осознав беспокойство Ясона. "Ну, Ясону не о чем волноваться. Я умру прежде, чем позволю чему­нибудь случится с Клэр."

“К сожалению, иногда у Сционов нет выбора,” сказала Ариадна прищурив глаза. “Мой отец умер бы за мою мать, но это не всегда героическое сражение, чтобы спасти человека, которого ты любишь, знаешь ли. Иногда, людей просто убивают. Особенно тех, которые находятся рядом с нашим видом.”

"Что случилось с твоей мамой?" за все время, Элен ни разу не задавала этот вопрос ни кому из Делосов. Может быть, подумала Элен, Ясон прав. Может быть, она действительно эгоистка.

"Неправильное место, неправильное время," ответила Ариадна, забрала фотографию своей смеющейся матери и нежно засунула ее назад между страницами книги. "Большинство Сционов будет делать что угодно, чтобы избежать убийства смертного. Но чаще всего, смертного убивают совершенно случайно, только потому, что он или она рядом с Сционом. Вот почему мой отец и мой брат думают, что мы должны держаться подальше от тех, кто может пострадать."

"И ты тренируешь Мэтта".

“Я никогда не знала свою маму. Все говорят мне, что у нее были острый язык и огненный латиноамериканский характер.” покачала головой Ариадна. “Но быть жестким не достаточно.

Мой отец никогда ничего не показывал моей матери, я имею ввиду, как Сционы борются, и я думаю, что это, имело некоторое отношение к тому, почему она умерла. Я не спятила. Я знаю, что Мэтт никогда не сможет побить Сциона, но я не об этом говорю. Если я не научу его, по крайней мере, некоторому набору навыков, то я никогда не смогу простить себя, если ему причинят боль.

Это имеет какой­либо смысл?”

Елена кивнула и взяла руку Ариадны в свою. "Да, имеет. Я понятия не имела, насколько все серьезно между тобой и Мэттом."

"Это не так," быстро сказала Ариадна, но потом она раздраженно откинула голову назад и вздохнула в потолок. Это был жест, который Элен много раз видела у Ясона, когда он боролся с чувствами к Клэр. "Честно говоря? Я не знаю, что между нами. Я не могу решить, оскорблена ли я, что он не пытается что­либо предпринять или я счастлива, что он не искушает меня ".

Было очевидно, как подавлена, была Ариадна. Элен не знала, что сказать, и в конце концов решила, что, может быть, Ариадне и не нужно, чтобы ей кто­то говорил, что делать. Вместо того, чтобы давать советы, Элен просто сидела и держала ее за руку.

"Ари, ты знаешь, где. . ." сказал Лукас, когда открыл дверь спальни. Он замер, увидев Элен.

"Извини. Я должен был постучать".

"Кого ты ищешь?", Сказал Ариадна, как будто проверяла его.

Лукас опустил глаза и закрыл дверь, не отвечая на ее вопрос. Элен приказала себе дышать и заставила себя двигаться как­нибудь, чтобы не показать насколько она ошарашена, но Ариадна все равно заметила.

“Ты что же? Все еще?” с недовольством спросила она. “Элен. Он ­ твой кузен.”

“Я знаю это,” напряженно сказала Элен, протягивая свои руки в просительном жесте. “Ты думаешь, что я хочу чувствовать это? Ты знаешь, что я фактически предпочитаю находиться в Подземном мире теперь, потому что, по крайней мере, там я знаю, что вдали от этой болезни?

Насколько же неправильно все это!”

“Все это очень, очень неправильно,” сказала Ариадна с состраданием, но почти умоляя Элен. “Я так сочувствую вам двоим, но ты должна остановить это. Кровосмешение, даже если это ­ неумышленное кровосмешение, где двое Сционов не знают, что связаны, является другим циклом, который повторяется снова и снова. Это всегда заканчивается худшим способом. Ты знаешь это, не так ли?”

“Да. Я читала Царя Эдипа — я знаю, как эта история заканчивается — но каковы мои варианты?

У тебя есть какое­нибудь древнее домашнее средство, которое заставит меня разлюбить его?”

спросила Элен, будучи только частично саркастичной.

"Держитесь подальше друг от друга!" Отрезала Ариадна.

“Ты была там, когда он сошел с ума и сказал мне, что не разрешает мне даже смотреть на него,” крикнула в ответ Элен. “И это продлилось сколько? Девять дней? Мы не можем избегать друг друга. Обстоятельства всегда сводят нас вместе, независимо от того что мы делаем друг другу.”

Большой пузырь отчаяния поднимался и раздувался в груди Элен, и жалостливого взгляда Ариадны было достаточно, чтобы он взорвался. Она встала и начала шагать. “Я буквально пошла в Ад, ища место, чтобы свалить свои чувства, которые у меня к нему, но я не нашла отверстие достаточно широкое или достаточно глубокое. Так, пожалуйста, скажи мне, какие у тебя есть идеи, потому что у меня их нет, и если то, что говорит Кассандра, верно, у меня и времени то нет тоже.”

Элен услышала отрывистый звук под глазами и подняла руку, чтобы прикрыть поток теплой крови, капающий на ее губы. Ариадна тихо сидела ошеломленная на краю своей кровати, в то время как Элен подбежала к окну, распахнула его, и выскочила.

Элен все быстрее и быстрее летела прямо вверх. Она хотела, увидеть тонкую голубую линию воздуха вокруг земли, как она растворяется в черном небе. Она хотела, освежить в своей голове, как она опустила голову в ту ночь, перестала бороться. Она была почти уверена, что, если не случится никакого чудесного прозрения, она никогда не сможет поднять свою голову вверх снова.

Очищая замерзающую кровь со своего лица, лучше всего это получалось краем ее рубашки, Элен уставилась на медленно вращающуюся землю. Это были сумерки на ее стороне планеты, но она все еще могла разобрать легкий слой атмосферы. Это была просто хрупкая щепка, почти ничего, что держало жизнь на одной стороне и замораживало до забвения на другой. Элен восхитилась этим чем­то, что выглядело настолько тонким, а могло быть настолько сильным. Еще один подарок от Лукаса, подумала она, улыбаясь непритязательному виду.

Элен закрыла глаза и поплыла. Она была высоко, выше, чем когда­либо прежде, и притяжение земли было настолько мало, что на мгновение она задумалась, а смогла бы она оборвать нить силы тяжести, которая привязывала ее к миру и дрейфовать на луну.

Стальная рука, схватила заднюю часть ее куртки, дергая ее вниз и почти разрывая одежду. Элен обернулась, когда стала лететь назад к земле и увидела измученное лицо Лукаса, который притянул ее к себе.

"Что ты делаешь?" Выдохнул он ей в ухо, прижимая ее крепко к своей груди тяжело дыша, пока он быстро тянул их обоих вниз. Его горло свело от волнения, а голос сломался, когда он попытался заговорить. "Ты пыталась улететь прочь в космос? Ты знаешь, что это убьет тебя, не так ли?"

“Я знаю, Лукас. Я... чувствую себя хорошо, и просто плыву.” Она поняла, что вслух произнесла его имя впервые за столько времени. Это было такое облегчение, наконец произнести его имя своими губами снова, что она рассмеялась. “Мне нравится делать это иногда. Разве ты не делаешь так?”

“Да. Я делаю,” признал он, все еще сжимая ее и прижимая лицо все ближе и ближе к ее шее, пока они плыли по холодному ночному небу. Он прошептал ей на ухо. “Но твои глаза были закрыты. Я подумал, что ты потеряла сознание.”

"Прости. Я думала, что была одна," прошептала она.

Она знала, что должна бы спросить, как Лукас добрался сюда, но если честно ее это не заботило.

Она держалась за него, прижимаясь все сильнее и сильнее, как будто пыталась раствориться на его груди и обернуться кожей вокруг него.

Это был Лукас, и она хотела держаться за него, держаться за человека, каким он был в этот момент, прежде, чем он снова превратиться в сердитого незнакомца. Он вздохнул глубоко и произнес ее имя перед тем, как отстранился из ее объятия и опустил Элен на крышу.

“Где Джерри? ” спросил он, когда они нависли над ее домом. Поросенок, древний Jeep Wrangler Джерри, отсутствовал на дорожке, и не было света ни в одном окне.

"Наверное, по­прежнему работает," сказала Элен, не спуская с него глаз. "Ты войдешь? Или начнешь снова угрожать?"

“Я обещаю тебе, больше не угрожать. Так или иначе, это все равно не сработало,” сказал Лукас и потащил Элен вниз, чтобы приземлиться с ней на "вдовьей дорожке"­­[огражденная платформа на крыше].

"Ты ведь нарочно так сделал, не так ли?" На мгновение они замерли, уставившись, друг на друга в густой тишине. "Разве твой отец не имеет к этому отношение?"

"Это был мой выбор," тяжело сказал он.

Она ждала, что он объясниться, но он этого не сделал. Он не пытался оправдаться или свалить вину на кого­то другого. Вместо этого, Лукас предоставил решить Элен, что должно произойти между ними. Она ударила его в грудь от разочарования, не так сильно, как могла, но достаточно сильно, чтобы заставить его почувствовать что­то. Он не пытался остановить ее.

"Как ты мог так поступить со мной!" Закричала она, чуть не завыв.

"Элен". Он поймал ее маленькие кулаки и прижал их к месту на своей груди, по которому она била. “Что еще я мог сделать? Мы снова были вместе все время. Сидели вместе, рассказывая, друг другу наши самые глубокие тайны, и это смущало тебя. У тебя есть более важные вещи, о чем нужно думать, чем я.”

“Ты хоть представляешь, насколько это больно?” ­ спросила она хриплым голосом, желая, ударить его еще раз, но, обнаружила, что ее руки расслабились сами собой, и гладят его.

“Да.” сказал он так ласково, что Элен поняла, что он разделял ее боль. “И последствия, останутся со мной до конца моей жизни.”

Она наморщила лоб от беспокойства, понимая, что он не преувеличивал — Лукас изменился. Его лицо было таким бледным, что отражало лунный свет, а его глаза были темно­синими, почти черными. Казалось, что она смотрит на полуночного близнеца ее солнечного Лукаса. Он был все еще красив, но так грустен, что было очень больно на него смотреть.

После всего через что она прошла по его вене, Элен понимала, что должна хотеть наказать его, но ей не хотелось. Вместо этого она сомкнула руки вокруг его шеи, а он вздрогнув, начал водить руками вверх и вниз по ее спине, и она знала, что больше нисколько не сердится.

Смотря в его глаза, она увидела, что странный мрак клубясь проникает туда, пытаясь потушить свечение, которое она всегда находила в них. Но прежде, чем она смогла придумать, как спросить его, что он подразумевал под "последствиями", Лукас сменил тему разговора и отстранился от нее.

“У меня была долгая переписка с Орионом сегодня,” сказал он, открывая дверь с "вдовьей дорожки", которая вела вниз в дом и придерживая ее открытой для Элен. “У него возникло чувство, что ты не все рассказываешь нам о том, что происходит в Подземном мире. Он попросил, чтобы я помог. Он очень заботится о тебе.”

“Я знаю это.” Элен повела его вниз в дом к ее холодной спальне. “Но он неправ. Я ничего не скрываю ни от кого. Просто, я думаю, что помочь мне невозможно, так, зачем вникать в детали?

Я не сплю, Лукас. А что Орион думает, что ты, или кто­либо еще может исправить это?”

Лукас в задумчивости, резко сел на край кровати Элен, сбросил куртку и скинул ботинки. Он настолько правильно смотрелся в ее комнате, как будто принадлежал ей. Все инстинкты Элен кричали, что Лукас действительно принадлежал ее спальне, несмотря на то, что они оба знали, что он не должен быть здесь.

"Я спустился в Подземный мир в ту ночь. Сначала чтобы увидеть, чем я могу помочь тебе—не вмешиваясь, конечно. А потом, несколько часов просто наблюдал за вами. По целому ряду причин," Лукас наконец, признался, и выложил все свои карты на стол. "Так или иначе я был неаккуратен. Орион увидел меня там и догадался, как я сделал это. Он связался со мной сегодня, чтобы сказать мне, почему ты умираешь, и вместе мы поняли, что у меня возможно есть одна вещь, которая поможет тебе выздороветь. Так что я думаю, я нашел способ, помочь тебе в конце концов." Он положил ноги на ее кровать и откинулся на подушки.

Элен замерла. Ей захотелось смотреть на него всю ночь, столь красивого, лежащего в ее кровати, но тут до нее стало доходить, что он только что сказал ей.

"Ты спускался в Подземный мир? Когда? Как?" спросила она, стараясь не пищать.

“В субботу вечером. Арес увидел меня, скрывающегося в могильнике и разговаривал со мной. Я был ‘маленьким божком.’ Помнишь? Потом я отвлек Цербера, когда она погнался за тобой”.

"Йодлер?" не веря, спросила Элен. "Подожди, она ­ она?"

"Да", сказал он усмехнувшись. “Я был йодлер, и Цербер ­ волчица. Теперь иди в душ. Я побуду здесь.”

"Но. . ."

"Поспеши," призвал он. "Мне и так пришлось ждать до тех пор, пока ты общалась с нашей семьей, чтобы рассказать тебе это, и я больше не могу видеть тебя такой больной."

Элен убежала в ванную и почти вымыла рот с мылом и почистила лицо зубной пастой, она ужасно дрожала. Она разделась, вычистилась, расчесалась, быстро забралась в чистую пижаму и прибежала обратно в спальню.

Он все еще был там, как и обещал, и последние мучительные сомнения Элен испарились.

Неестественное разделение закончилось, и они не собираются больше начинать кричать друг на друга или отталкивать друг друга.

"Ох, прекрасно. У меня нет галлюцинаций", сказала она, только наполовину шутя. "И я не сплю."

“Но ты должна спать," мягко сказал он через комнату, и посмотрел на нее. Элен покачала головой.

“Наверное должна,” сказала она,. “Но даже если это убьет меня, бодрствовать и видеть тебя в моей постели лучше, чем какой­либо сон.”

“Ты не должна говорить подобные вещи," напомнил он ей.

Он на секунду прикрыл глаза. А когда он открыл их, то решительно улыбнулся и поднял край одеяла. Элен подбежала и счастливая нырнула под него. Она больше не заботилась правильно это или неправильно. Она умирает, рассуждала она; по крайней мере, может ведь она умереть счастливой?

Элен перевернулась на спину и призывно подняла к нему руки, но он взял ее лицо в свои ладони и заставил ее лечь обратно в кровать. Он завис над ней, поверх одеяла, закрепив его для безопасности между ними.

"Это обол", сказал он, держа в руках небольшую золотую монету. "Мы Сционы кладем их под язык наших погибших близких, прежде чем сжигаем их тела на костре. Обол это деньги мертвых, используются для платы Хирону, перевозчику, для того чтобы оставить теневые земли, пересечь реку Стикс, и войти в Подземный мир. Но этот обол особенный, и очень редкий. Он не был сделан для Перевозчика. Это для другого жителя теневых земель".

Лукас поднял монету для того, чтобы Элен смогла хорошо ее рассмотреть. С одной стороны, были звезды, а с другой стороны был цветок.

"Это мак?" Спросил Элен, пытаясь вспомнить, где она видела эту маленькую золотую монету раньше. В ее мыслях мелькнул газетный заголовок. "Ты украл ее из Гетти! Лукас, ты ворвался в музей!"

“Это одна из причин, почему я не могу сообщить своей семье, что я здесь, пробую это. Но ты знаешь мою настоящую причину... кузина,” сказал Лукас.

Он вдруг наклонился и коснулся губами ее щеки, но не поцеловал ее. Это было больше похоже, как будто он вдыхал ее аромат. Чувствовать его теплые губы так близко к своей коже, заставило ее задрожать.

Элен точно знала, почему он должен был скрывать это от своей семьи. Воровство было ничем по сравнению с безнравственностью того, что они делали. Элен понимала, что должна чувствовать отвращение, от того, что лежит в постели с кем­то, кто был так тесно связан с нею, но казалось, для тела это ничего не значило, и оно по­прежнему хотело Лукаса. С Мэттом она чувствовала себя как с братом, с Орионом чувствовала себя по новому и странно и настолько напряженно, что было немного опасно, но с Лукасом она чувствовала себя хорошо. Если другие мужчины были зданиями, то Лукас был ее домом.

Как она могла все так запутать? Она мягко оттолкнула его, чтобы заставить откинуться назад и посмотреть на нее. Она все еще нуждалась в ответах, но совершенно не могла думать пока его лицо было так близко к ней.

"Лукас, зачем ты украл их?"

"Этот обол не для Хирона. Этот был выкован для Морфея, бога сновидений. Это перенесет твое тело вниз в земли снов, когда ты заснешь".

"Земля сновидений и земля мертвых находятся в непосредственной близости друг от друга," сказала Элен, наконец поняв, почему он это сделал. "Ты украл их, что последовать за мной вниз, не так ли?"

Он кивнул и провел пальцами по ее лицу. "Есть старая легенда, которая говорит, что если дать Морфею мак обола, он может позволить посетить земли сновидений в своем теле. Я подумал, если я предложу ему сделку, он смог бы позволить мне пересечь его земли и пройти в Подземный мир. Я не знал, сработает ли это, но разве у меня был выбор? Когда я увидел тебя в субботу утром в коридоре. . ."

"Ты выпрыгнул из окна," напомнил ему Элен. Улыбка появилась на ее лице, когда она поняла, что сама то же самое проделала с Ариадной.

"И пошел воровать монетки", сказал он, улыбаясь ей сверху. "Я понял, что ты больна, я понял, что отталкивание тебя не помогло, и я не смог больше сидеть сложа руки и смотреть. Мне было нужно спуститься в Подземный мир и выяснить, почему. Орион заметил меня там, когда я следил за вами и понял, кто я такой. А потом он каким­то образом выяснил, как я смог попасть в Подземный мир."

"Каким­то образом?" спросила Элен.

"Он решил, что раз я сын Аполлона, то у меня должно быть все хорошо с музыкой. В не котором роде, это не плохое предположение", неохотно признался Лукас.

“У тебя действительно очень красивый голос,” сказала Элен. Она хотела, чтобы Лукас продолжал говорить, для того чтобы слышать его голос и чувствовать его лежащего рядом с нею в ее постели. “Но почему музыка?”

“В первую очередь Орион подумал, что я сделал тоже, что Орфей, когда он последовал за своей мертвой женой в Подземный мир, чтобы попытаться песней вернуть ее назад к жизни. Но когда он соединил украденные оболы со мной, то изменил Орфея на Морфея и догадался, что я сделал. Потом он сказал мне, что ты сильно больна и попросил, чтобы я попробовал, с помощью оболов, помочь тебе,” сказал Лукас так, что Элен заподозрила, что там было намного больше, в тех смс­ках, чем Лукас делал вид. “Он ­ умный парень.”

“Что? Вы теперь два лучших друга? ” подняв брови спросила Элен. Лукас сглотнул мучительно, как будто она причинила ему боль. Заинтригованная, Элен протянула руку и провела ей по его лицу, пытаясь вытереть печаль, которая там появились.

“Я уважаю его. Даже если он не будет делать то, что я прошу.” Его голос прозвучал грубо и хрипло. “А сейчас ты должна спать.”

"Я не устала," сказала она быстро, рассмешив этим Лукаса.

"Ты измучена! Не спорь," увещевал он сурово, хотя его игривый взгляд опровергал его же слова.

"Попроси Морфея, чтобы вернул тебе твои сны. Он был очень добр ко мне. Я не сомневаюсь, что он и тебе поможет, если сможет".

"Ты останешься?" спросила Элен. И посмотрела на него с таким обожанием. "Пожалуйста, останься со мной?"

"Пока смогу это терпеть," пообещал он, дрожа. "Я никогда не простужаюсь, но, черт! Здесь ужасно холодно."

“Рассказывай,” сказала Элен и закатила глаза. “Приблизся и сохраняй меня в тепле.” Лукас усмехнулся и покачал головой, как будто не знал, что с ней делать.

Оставаясь сверху одеяла, и поудобней устроившись, он позволил Элен под одеялом лечь в удобное положение. Он сложил ее руки буквой Х на ее груди и пригладил ей волосы назад, как будто клал ее в могилу. И пристально посмотрел на нее.

"Открой рот", прошептал Лукас.

Элен почувствовала, что он дрожит, и увидела, как мириады эмоций играют на его лице, когда он засунул тяжелую золотую монету ей под язык. Она была еще теплой от тепла его тела, слегка солоноватой, и когда она оказалась у нее во рту ей стало удивительно спокойно. Лукас протянул руку и осторожно закрыл ей веки. Когда он положил свои руки лодочкой на ее глаза, Элен почувствовала, как он коснулся губами ее щеки, и близко наклонился к ее уху.

“Не позволяй Морфею соблазнять тебя....”

Звездное небо и чернильные полосы шелка окружили Элен. Она была в палатке, у которой не было верха, просто волнистые стены из темных, скользких широких полос, которые, казалось, медленно дышали, когда ловили и выпускали нежный, постоянно меняющийся ветер. Кое­где между отрезов материала были строгие дорические колонны, вырезанные из черного жемчужного мрамора. Приглушенные огни танцевали внизу проходов, колеблясь в ночном воздухе. Когда Элен, приблизилась к ним, то заметила что их закрывает, они были похожи на крошечные огоньки свечей, пылающих в переливающихся пузырях.

Луг под ее ногами был весь покрыт маками, пьяно кивающими головами от колебаний ветра.

Несмотря на темноту, Элен могла чувствовать прохладную росу цветов и видеть золотую пыльцу, что сверкала внутри кроваво­красных соцветий.

Приблизительно в десяти шагах от того места, где она появилась в этом ночном мире, шелковые простыни и объемные подушки темно­синего, темно­серого, и насыщенного темно­фиолетового цвета, заполняли до краев самую большую и самую роскошную кровать, которую когда­либо видела Элен. Звезды мерцали сверху, и груды шелка, казалось, подмигивали им в ответ, как блестящие нефтяные пятна в призрачно­синем лунном свете. Пара рук цвета слоновой кости, сопровождаемые голой грудью человека, поднялись из этой темной массы, поддерживая самый длинный кусок материала.

“Я звал тебя, Красавица. Я так рад, что ты наконец здесь.” Его голос был знаком. “Красота и Сон.

Спящая красавица. Мы были созданы друг для друга, ты знаешь. Все изречения говорят об этом.

Теперь подойди и ляг со мной.”

Его заразительно игривый тон привлек Элен к краю кровати. Было что­то в его голосе, который так сладко заверял ее, что Элен поняла, что у него возможно самая нежная душа в этой или любой другой вселенной.

Она посмотрела вниз, на гигантскую кровать, и увидела Морфея, бога сновидений. У него была самая белая кожа,которую Элен когда­либо видела, блестящая масса волнистых, черных волос, длинные стройные ноги и изящно вырезанные мышцы. Раздетый до пояса, он носил шелковые пижамные штаны такого глубокого красного цвета, что, как и все другие цвета в его сновидческом дворце, граничило с черным, но так и не достигало его.

Морфей посмотрел на Элен поразительно бело­голубыми глазами, которые выглядели почти как жидкая ртуть. Он, уютно лежал на не совсем черных шелковых простынях. Ты будешь лежать на крыльях ночи, Белее снега на спине ворона, Элен подумала, с чего вдруг она обратила внимание на его кожу на простынях, интересно, где вообще она слышала эти поэтические строки. Тот, кто писал их, вероятно, провел много ночей с Морфеем.

“Значит это твой голос, я слышала в своей голове. Маленький подхалим,” сказала Элен, улыбаясь изящному, полуголому человеку. “Я думала, что схожу с ума.”

“Ты нужна здесь, Красавица. Именно поэтому ты смогла услышать меня так ясно. Я звал и звал тебя, но ты игнорировала меня, пока, я наконец не ушел. Теперь подойди и ляг,” красиво жаловался он, протягивая одну из своих молочно­белых рук. “Это было слишком долго, я заждался тебя.”

Элен не должна была даже думать об этом. Она никогда не видела этого бога прежде, но она его знала. В конце концов, она провела почти каждую ночь своей жизни, засыпая в его объятиях. Не было ничего, что Морфей не знал о ней, никакой небольшой злой тайны, которую она была не в состоянии скрыть от него, и он, казалось,все равно любил ее. Фактически, от того, как пристально его звездные глаза смотрели на нее, Элен могла поклясться, что он обожал ее.

Она улыбнулась с облегчением, сунула свою руку в его и вздохнула, когда позволила своей голове прилечь на его гладкую и яркую от света луны грудь. Каждая мышца в ее теле, расслабилась, когда волна за волной успокоительной релаксации, покатилась по ее опустошенным конечностям. Впервые за месяцы, Элен испытала истинный отдых. Несколько мгновений в руках бога, и восполнены все те недели лишенные сновидений.

Морфей издал звук в груди, похожий на глубокий урчащий гул удовольствия, и погладил ее лицо.

Нежно уговаривая ее губы раздвинуться, он скользнул двумя пальцами в рот и взял монету.

“И ты не должна платить, чтобы посетить меня. В течении многих часов, которые ты проводишь с закрытыми глазами, до или после того, как спустишься в Подземный мир, ты можешь свободно спать. Ты, можешь, уснуть и отдохнуть всегда, когда захочешь”, сказал он, показывая на игривые ветра, которые постоянно ударяли в палатку, иногда колеблющие его длинные, мягкие волосы.

“Ты можешь это контролировать, хоть и не знаешь об этом Элен. Ты можешь даже приходить ко мне в теле без обола, если захочешь”.

"Нет, я не могу приходить к тебе," запротестовала Элен, слегка запутавшись. "Даже когда я не спускаюсь в Подземный мир, я не в состоянии спать."

“Это потому что ты боишься того, что увидишь в своих снах, а не потому что какая­то внешняя сила останавливает тебя. Ты чувствуешь такую вину из­за своих желаний, что очень боишься столкнуться с ними в своем сне”. Морфей взял Элен и положил ее сверху себя так, чтоб она смотрела ему прямо в глаза. Он запустил свои пальцы в ее волосы и разворошил их так, что образовался золотой занавес, который окружил их.

"Я могу спать, когда захочу?" спросила Элен, уже зная ответ. В тот момент, когда Элен узнала, что Лукас ее двоюродный брат, она перестала спать и сделала это сознательно. Просто она не признавалась в этом даже самой себе.

"Моя беспокойная Красавица. Больше всего я не хочу видеть, как ты страдаешь. Оставайся здесь со мной и будь моей королевой, и я буду воплощать все твои сны."

Лицо и тело под ней переменились, и изменились они в более привычную форму. Элен ахнула и отпрянула. Это был Лукас, который сел и нежно взял ее руки в свои.

"Я могу быть им так часто, как тебе захочется, и тебе не нужно чувствовать себя виноватой, потому что я на самом деле не он," сказал Лукас. Элен почувствовала, как он потянул ее к себе и она не сопротивлялась. Это ведь сон, правда? Она провела руками по его груди и позволила ему поцеловать ее легко, а он продолжал. "Или, я могу быть другим. Может быть, большим. . ."

Элен почувствовала, что губы напротив ее стали более полными и более мягкими, и почувствовала, как голые плечи под ее руками увеличились. Она открыла глаза и увидела Ориона, целующего ее. Отодвинувшись, Элен тревожно задумалась, что Морфей подразумевал под этим. Ведь если он знает ее самые сокровенные сны, почему тогда он превратил Лукаса в Ориона?

Орион толкнул ее на спину, и она не смогла удержаться от смеха, когда он прыгнул на нее с озорной улыбкой. Он был таким забавным, и быть с ним было так несложно. С Лукасом, она могла быть полностью сама собой, но с Орионом она могла быть той, кем была в данный момент. Эта мысль опьяняла.

Орион поднял ее руки над ее головой, прижав собой. Легкомысленное настроение, рассеялось так быстро, как и возникло, и лицо Ориона, стало серьезным.

Элен внезапно поняла последнее предупреждение Лукаса. Она не могла позволить себе быть соблазненной, потому что тогда она никогда не поднимется с постели. Хотя ей и не хотелось, Элен покачала головой, препятствуя тому, чтобы Орион склонился и поцеловал ее. Морфей снова принял свою собственную форму и приподнялся на локтях над ней с мальчишеским вздохом.

“Ты прямо­таки вызываешь привыкание”, печально сказала Элен.

Она позволила себе представить, на что это будет похоже, останься она жить навсегда в этом дворце снов с этим богом. Она запустила свои пальцы в его волосы, делая полуночную завесу из его длинных завитков вокруг их лиц, также, как он сделал с ее солнечными светлыми волосами несколько минут назад.

"Но я не могу остаться здесь," сказала она, толкая его обратно и садясь. "Есть слишком много вещей, которых мне нужно добиться в реальном мире."

"Опасных вещей", возразил он с искренней заботой. "Арес ищет тебя в теневых землях".

"А ты знаешь, зачем он ищет меня?"

"Ты сама знаешь, зачем." Тихо рассмеялся Морфей. "Он видит твой прогресс. То что ты делаешь в Подземном мире, изменяя много жизней, в том числе довольно много из них бессмертных. Но хорошо это или плохо, никто не может сказать".

“Как Арес очутился здесь, Морфей? Аид помогает ему сломать Перемирие?” Элен откуда­то знала, что Морфей будет честен с ней.

"Подземный мир, сухие земли и теневые земли не являются частью Перемирия. Двенадцать олимпийцев не могут отправиться на Землю, и это единственное правило, которому они поклялись следовать. Многие малые боги бродят по Земле по своему желанию, и все боги приходят и уходят отсюда на Олимп и. . . в другие места".

Морфей нахмурился своим мыслям, а затем занялся Элен, снова опрокинул ее на спину и обнял.

“Останься со мной. Я могу охранять тебя здесь в моем царстве, но не за пределами его. Я вижу все сны, ты знаешь, даже сны других богов, и я знаю, что Арес чуть больше, чем животное. Его единственная цель состоит в том, чтобы вызвать столько страдания и разрушения, сколько он сможет, и он очень хочет причинить тебе боль”.

"Он гадкий, я согласна. Но я все равно не могу оставаться здесь и прятаться в твоей постели."

Элен застонала, зная, что, вероятно, позже надерет себе задницу за это. "Независимо от того, насколько это опасно, я должна вернуться."

"Отважная Красавица". Бог сновидений посмотрел на нее с восхищением. "Теперь я еще больше хочу, чтобы ты осталась."

"Будешь ли ты помогать мне, Морфей?" Спросила Элен, поглаживая его блестящие волосы. "Мне нужно вернуться в Подземный мир. Слишком много страданий, слишком долго".

“Я знаю”. Морфей отвел взгляд, рассматривая просьбу Элен. “Это не для меня, говорить, хороши ли твои поиски или плохи, я могу только сказать, что восхищаюсь твоей храбростью, что согласилась взяться за это. Я очень не хочу потерять тебя, но я уважаю твое решение уйти отсюда”.

Зная, что она, возможно, испытывает свою удачу, Элен решила рискнуть и попросить еще об одной услуге.

"Ты знаешь, о какой реке говорила Персефона? О той, из которой я должна взять воду и освободить Фурий?" спросила она. Морфей отклонил голову в сторону, как будто пытался что­то вспомнить.

“Что­то мне подсказывает, что раньше я знал”, с озадаченным хмурым взглядом сказал он. “Но больше нет. Я сожалею, Красавица, но я забыл. Ты должна будешь обнаружить это сама”.

Морфей поцеловал ее в кончик носа и скатился с кровати. Он повернулся, легко поднял ее из скрученных простыней и поставил на прохладную траву с выражением сожаления. Взявшись за руки, они неспешно пошли через его дворец.

Они проходили мимо поразительных комнат, заполненных фантастическими образами сновидений. Элен мельком увидела водопады, которые лились, искрясь всеми существующими цветами; бронированных драконов на куче сокровищ, из их ноздрей, вылетали струи огня и крылатых волшебных людей, танцующими с этими огнями. Но самой захватывающей комнатой была большая, мерцающая пещера, заполненная грудами золотых монет.

Над каждой грудой висел большой цилиндр, невесомо паривший в ночном небе. Цилиндры были сделаны из кирпича, камня или бетона. Некоторым, казалось, было тысяча лет, они были покрыты мхом и разрушались; другие были недавно построенными и выглядели современными. Над одной или двумя были даже ведра висящие на веревках прикрепленных к из днищам, Элен сочла это вульгарным.

“Что это за место?" спросила она в страхе. Пространство казалось, уходило все дальше и дальше —так далеко в темную даль, что она не видела конца.

“Ты когда­нибудь бросала монету в колодец, чтобы загадать желание?” спросил Морфей. “Все колодцы желаний, прошлые и настоящие, заканчиваются здесь в стране снов. На самом деле это

­ недоразумение. Я не могу заставить мечты осуществиться в реальной жизни, независимо от того каким количеством денег люди забросают меня. Единственное, что я могу сделать, это дать им яркие видения их самых потаенных желаний в их снах. И пытаюсь сделать их максимально реалистичными.”

"Очень мило с твоей стороны."

“Ну, я бы чувствовал себя не хорошо, если бы брал деньги с людей, не давая им что­то взамен,” сказал он с хитрой улыбкой. “И все это могло бы быть твоим.”

“Честно?” подняв брови сказала Элен. “Твоя теплая кровать была более заманчивой, чем все холодные монеты в мире.”

Словно по команде, Элен услышала свистящий звук и увидела вдали огонек, и одна из огромных груд пошевелилась, чтобы поприветствовать еще одно блестящее желание.

"Я глубоко польщен."

Морфей увел ее из комнаты колодцев желаний и из дворца. Стоя под навесом, Элен посмотрела на территорию у дворца и увидела большое дерево, которое стояло одно в середине огромной равнины.

“За этим деревом начинается земля мертвых. Встань под ветвями и скажи Аиду, что ты не будешь пытаться освободить его королеву. Если ты искренне пообещаешь это, то он не будет препятствовать твоим спускам в Подземный мир.”

“Как же он будет знать, искренна ли я?” удивилась Элен. “Аид, что Детектор лжи?”

"Да, в каком­то смысле. Он может видеть в сердцах людей—необходимый талант для того, кто правит в Подземном мире. Тот, кто правит должен быть в состоянии понимать души умерших и решать, куда эти души должны быть отправлены." ответ Морфея сопровождался донкихотской улыбкой.

“Что?” спросила Элен, смущенная ушлым взглядом на его лице. Но Морфей только покачал головой и улыбнулся в ответ на ее вопрос. Он проводил ее через территорию, прямо до края выгнутых ветвей большого дерева, и повернулся к ней.

“Когда ты встанешь прямо под деревом, неважно, что ты будешь делать, не смотри на ветви”, торжественно предупредил он.

"Почему нет?" сказала Элен, боясь услышать ответ. "Что в них?"

"Кошмары. Не обращай на них внимания, они не могут причинить тебе боль". Он осторожно отпустил ее руку. "Я должен оставить тебя сейчас".

"В самом деле?" спросила Элен робко взглянув через плечо на кошмарное дерево. Морфей кивнул головой и начал пятиться. "Но как я вернусь домой?" спросила она, прежде чем он ушел слишком далеко.

"Все, что тебе нужно, это проснуться. И Элен," крикнул он, предупреждая ее, "в ближайшие дни, постарайся запомнить, что сны сбываются, но это происходит не легко."

Морфей исчез в скоплении звезд и мерцающих огней на темном газоне, и без него Элен почувствовала себя очень одинокой. Она встала перед кошмарным деревом и сжала кулаки, убеждая себя, что чем быстрее она это сделает, тем лучше. Опустив глаза вниз, она шагнула под ветви.

Сразу же, Элен почувствовала массу движущихся существ над собой. Слышались странные визги и скрип когтей по коре, когда теневые существа бегали. Ветви то шумели и тряслись, то скрипели зловеще, когда кошмары прыгали вверх и вниз по ним, во все возрастающем безумии, пытаясь привлечь ее внимание.

Потребовалась вся сила воли Элен, чтобы не смотреть вверх. На мгновение она почувствовала как один наклонился очень близко к ее лицу. Она почувствовала его присутствие­тень, очень близко, как он смотрел на нее. Элен приказала себе не смотреть и стиснула зубы, чтобы они не стучали от страха. Сделав глубокий вдох, она встала у грани Подземного мира.

"Аид! Я обещаю, что не буду пытаться освободить Персефону," крикнула Элен в бесплодные земли.

Она ненавидела себя за то что ей пришлось отказаться от спасения, но Элен понимала, что так нужно. Персефона была той принцессой, которой придется самой придумать, как выбраться из башни замка без рыцарь в сияющих доспехах, который бы спас ее. Это не значило, что Элен это нравится.

"Но я настоятельно рекомендую тебе принять правильное решение и отпустить ее самому", добавила она.

Кошмары замолчали. Элен услышала шаги возле нее, когда кто­то подошел, но не отрывала глаз от пыльной земли на стороне Подземного мира возле дерева, в случае если это был трюк.

"Что ты знаешь о добре и зле?" спросил удивительно нежный голос.

Элен осмелилась поднять глаза, чувствуя, что кошмары сбежали. Она увидела очень высокую, крепкую фигуру, стоящую перед ней. Цепляющиеся тени, кружили вокруг него, как будто обхватывали его большими руками. Элен уже видела эту тьму раньше. Это был тот же самый зловещий покров, создаваемый Мастером Теней. Они рассеялись и Элен увидела Аида, повелителя мертвых.

Он был облачен в простую черную тогу. Капюшон закрывал его глаза, а под ним, пластины блестящего черного шлема, закрыли его щеки и почти все его лицо, кроме носа и рта. Элен вспомнила из учебы, что шлем называется Шлемом Тьмы, и он делал Аида невидимым по желанию.

Ее глаза быстро опустились вниз из­за того, что она не могла разглядеть его полностью. Аид был повелительно большой и он подошел и встал рядом с легким изяществом. Его тога была драпирована элегантно на его голой, мускулистой руке, а губы были полными, ярко­красными, и довольно красивыми. Хотя его лицо было в основном скрыто, остальная часть его выглядела здоровой и молодой и невероятно чувственной. Элен не могла оторвать от него глаз.

“Что может, такая, настолько молодая, знать о правосудии?” сказал он, в то время как Элен таращила глаза.

"Не так много, я думаю," она, наконец, ответила дрожащим голосом, все еще пытаясь осмотреть загадочного бога перед ней. "Но даже я знаю, что это неправильно держать женщину запертой от мира. Особенно столько веков".

Удивительно полные губы раздвинулись в чем­то, что было похоже на смех, и Элен расслабилась.

Этот жест заставил его казаться доступным и человечным.

"Я не монстр, как ты обо мне думаешь, племянница," искренне сказал он. "Я согласился соблюдать клятву и быть владыкой мертвых, но это место полностью против природы моей жены.

Она может выжить здесь только несколько месяцев в год."

Элен знала, что это правда. Его позиция, владыки мертвых, свалилась на него случайно. Аид вытащил короткую соломинку, в то время как его братья сделали своими царствами море и небо, он был обречен на Подземный мир. Единственное, что было плохо, это любовь всей его жизни не могла жить там долго. Это была трагическая, ужасная ирония, но все же это был его выбор посадить в тюрьму Персефону—независимо от того, как неправильно поступила с ним Судьба.

“Тогда, почему ты вынуждаешь ее оставаться здесь вообще, если знаешь, что это вызывает у нее страдания?”

"Нам всем нужна радость в нашей жизни, повод, чтобы продолжать жить. Персефона моя единственная радость, и когда мы вместе я счастлив. Ты молода, но я думаю, ты знаешь, что чувствует, тот, кого разделили с любимым".

"Я сочувствую вам двоим," печально сказала Элен. "Но я все же думаю, что ты должен позволить ей уйти. Разрешить ей самой сделать выбор, остаться ей здесь с тобой или нет".

Самое смешное было то, что Элен чувствовала, как Аид исследовал каждый изгиб и поворот ее эмоций, пока она говорила. Она знала, что он может читать в ее сердце, и не знала, должна она бояться или радоваться, что когда придет время, он снова будет судить ее сердце в день ее смерти.

“Ты можешь спускаться сюда, когда захочешь, племянница”, доброжелательно сказал он. “Но я настоятельно рекомендую тебе спросить своего Оракула, что она думает об этих поисках”.

Элен почувствовала, как ее подхватила рука длинною с милю, а затем осторожно положила назад в ее кровати. Позже, она проснулась в своей комнате, замерзшая и посыпанная кристаллами льда, но наконец, отдохнувшая впервые за долгое время. Место в кровать рядом с ней было пустым.

Лукас ушел, но в данный момент, Элен вздохнула с облегчением. Проснуться рядом с ним было бы слишком тяжело для них обоих, особенно после того, что она испытала с Морфеем.

Когда Элен вспомнила, чувство вины одолело ее, хотя она и пыталась убедить себя, что чувство вины не имеет никакого смысла. Она не могла обманывать Лукаса с Орионом, поскольку, в первую очередь, она даже не должна быть с Лукасом. Она и Лукас никогда не смогут быть вместе. Никогда.

Она поняла, что должна жестче себя контролировать. Некоторым людям не предназначено, жить долго и счастливо, независимо от того, что они чувствуют друг к другу. Аид и Персефона были прекрасным примером этого. Рассказал же Аид Элен, что он и Персефона были радостью друг для друга, но при этом оба были несчастны.

Их “любовь” держала их запертыми в тюрьме, это делало одного из них наполовину мертвым, когда они были вместе, а другая половина была мертва, когда они были врозь. Это не было радостью. Радость это противоположность тюрьмы. Она открывала сердца, вместо блокировки.

Радость это свобода—свобода от грусти, горечи и ненависти. . . .

У Элен что­то щелкнуло в мозгу.

Сбросив с себя жесткое одеяло, она неуклюже побежала на опасно заледеневших ногах к комоду и схватила телефон.

Я КАЖЕТСЯ ЗНАЮ, ЧТО НУЖНО ФУРИЯМ, написала она Ориону. РАДОСТЬ. МЫ ДОЛЖНЫ ДОБРАТЬСЯ ДО РЕКИ РАДОСТИ. ВСТРЕТИМСЯ СЕГОДНЯ НОЧЬЮ.

Дафна налила вина и напомнила себе стоять на обеих ногах, как крупная, раскормленная женщина, на которую она в настоящее время была похожа, а не как раньше на одной ноге с загнутым кверху бедром, как она обычно делает. Она чувствовала, как тяжелое тело давило на нее, заставляя немного болеть поясницу. Она была более чем шесть футов высотой и приблизительно двести фунтов веса, и пыталась заставить себя принять всю эту дополнительную мышцу и кость, хотя это было сложно.

Она попыталась не зевать. Тайный совет никогда не был веселым, но находиться здесь, нося форму телохранителя обезьяны Милдред Делос было совершенно утомительно — не только из­ за дополнительного веса, но и потому что Милдред Делос была настоящей сукой. Она слишком остро реагировала на все, как взволнованная небольшая собака, которая лает и постоянно рычит, потому что знает, что окружена намного более сильными животными, которые с удовольствием съели бы ее как закуску.

“Сцилла! Ты открыла Пино Гри?” раздражительно отрезала Милдред. “Я сказал гриджио, а не гри. Пино Гриджио. Это абсолютно другой виноград”.

"Моя ошибка," ответила Дафна—Сцилла спокойно. Она знала разницу между двумя винами, и сделала это нарочно. Она не могла удержаться от травли Милдред. "Должна ли я открыть Гриджио?"

“Нет, не надо", сказала Милдред пренебрежительно. “Иди, встань где­нибудь там. Я не могу терпеть, когда ты нависаешь надо мной все время.”

Дафна пошла и встала возле стены. Милдред могла ворчать сколько угодно, но она не одурачит никого. Она стала бесполезна теперь, когда Креон был мертв. У нее не было ребенка Сциона, чтобы иметь право голоса среди Сотни, и если у нее не будет другого ребенка Танталуса, то она останется бессильной — не более, чем легко забывающаяся сноска в долгой истории Дома Фив.

Милдред была амбициозной женщиной, и Дафна предположила, что та скоро попытается забеременеть снова. Это потребует присутствие ее мужа.

Если бы был какой­нибудь другой способ найти Танталуса снова, Дафна с удовольствием ухватилась бы за него, но проникнув на Тайный совет, как телохранитель Милдред, убила тем самым двух зайцев за раз. Дафна должна была здесь присутствовать в случае, если понадобиться что­то сделать, чтобы помочь Кастору и Палласу в их попытке убрать Автомедона подальше от своей дочери.

Кастор и Паллас конечно не знали, что она была там, или что Гектор бывал несколько ночей в неделю на одной из тайных квартир Дафны в Нижнем Манхэттене, но это не имело значения.

Свободная от Фурий больше десяти лет и способная носить лицо разных женщин, Дафна всегда была в состоянии поколебать другие Дома изнутри, чтобы достигнуть своих целей. Как только Кастор и Паллас уберут Автомедона от горла ее дочери, Дафна, наконец, убьет Танталуса.

Зазвонил телефон Милдред. Она посмотрела на экран, а затем спешно ответила на звонок.

“Танталус. Ты получил мои записи?” сказала Милдред немного более высоким голосом, чем обычно.

Она посылала Танталусу записи ежедневных встреч, и даже при том, что телефонные звонки были запрещены, он звонил с подробными инструкциями для нее каждую ночь. Дафна слышала их обоих в их ночных разговорах, потому что Танталус вынужден, был говорить достаточно громко для своей человеческой жены, достаточно громко для любого Сциона, чтобы она смогла подслушать, даже с другой стороны комнаты. Пока еще Танталус не указал свое местоположение жене, а она и не спрашивала. Очевидно, они оба не доверяли никому эту информацию, даже телохранителю Милдред.

“Получил”, ответил он холодно. Дафна вообразила себя оцифрованной, таким образом, она смогла бы нырнуть в телефон Милдред и выпрыгнуть на Танталуса — с руками, преобразовывающимися из нолей, чтобы задушить его. “Они все еще называют меня Отверженным. Ты должна была это исправить”.

"Как? Сотня не слушает меня больше. Каждый сейчас слушает Кастора, и так как он узнал, что ты Отверженный, он сказал об этом открыто. Ты потерял поддержку", ответила она, обвиняющим голосом. "И нет ничего, что я могу с этим сделать, вот так обстоят дела."

"Не в этот раз," вздохнул он. "Наш сын мертв меньше месяца, а ты уже хочешь заменить его."

Повисло долгое неловкое молчание "Автомедон не торопится отвечать на мои звонки", кратко сказал Танталус, нарушая холодное молчание. "И когда он так делает, у него нет удовлетворительного оправдания."

"Нет," сказала Милдред, привстав со своего места. "Что это значит?"

Дафне пришлось напрячься, чтобы сохранить лицо бесстрастным. Мирмидоны были непревзойденными солдатами. Они никогда не игнорировали своих хозяев.

"Я не уверен", вздохнул Танталус. "Это может не значить ничего, а может значить, что он работает на кого­то другого. Может быть, он уже имел другого хозяина, прежде чем я нанял его.

В любом случае, я не думаю, что смогу его контролировать и дальше, и если это так, я не смогу удержать его от убийства Элен, если это то, что хочет другой его хозяин. Этого не должно произойти, или я покойник. Дафна пообещала мне. . ."

"Ты всегда находишь повод, чтобы вспомнить ее?" сказала Милдред, горькая усмешка искривила ее губы. "Ты делаешь это только чтобы произнести ее имя?"

"Держи глаза и уши открытыми, жена", предупредил Танталус, его тон был мрачным. "Или я не буду в живых достаточно долго, чтобы дать тебе ребенка Сциона, который нужен, чтобы вернуть твой трон обратно."