Без тебя

глава 1

Глава 1. Под стук колёс

На Тихорецкую состав отправится,

Вагончик тронется, перрон останется.

Стена кирпичная, часы вокзальные,

Платочки белые, платочки белые, платочки белые,

Платочки белые, глаза печальные. (стихи Михаила Львовского)

Ночь. Станция. Вокзал (Аптека). Мне вспомнились стихи поэта.

Поезд вздрогнул. Вагон тронулся. Перрон остался. Так и моя жизнь – там осталась. Села и, не замечая ничего вокруг, стала смотреть в окно. Неожиданно по спине побежали мурашки… Резко повернулась – меня с любопытством рассматривал симпатичный молодой человек. Он смотрел на меня, и я словила его взгляд. Как будто мы играли в детскую игру – гляделки. Даже стало смешно. Невольно улыбнулась, а парень усмехнулся: наверное, подумал о том же?

– Может, представимся друг другу? Меня зовут Александр. А вас?

– Аня. – Ангелина, но я прошу называть меня Аней.

– Очень приятно, красивое имя! Куда едете?

– К родителям.

Я покраснела, разговаривать с молодым человеком отчего-то не хотелось. Но и зачем ему обо мне знать? Моя жизнь – это моя жизнь.

Но не сейчас. И не сегодня. Сегодня день, когда мои мысли будут разложены по полочкам под стук колёс... Да, уезжаю… Нет, точнее убегаю. Предал… Как же больно вспоминать! А больше, наверное, обидно. Мы вместе десять лет, и разве его остановило?

А моя двоюродная сестра Ольга и по совместительству лучшая подруга пришла и сказала: «Я беременна от твоего мужа». Как мне жить после этого?! Как смотреть на них? На него… А я всегда хотела, чтоб у нас был маленький ребенок. Но мужу как-то всё равно было. Будет он у нас или не будет.

– А хочешь ли ты детей? – Спрашивала часто у Никиты.

– А зачем? Мы молоды. Давай для себя поживем.

– И сколько ты хочешь пожить для себя? – В ответ только слышала его сопение в подушку. Или он уводил разговор совсем в другое русло.

В тот день я, сильно уставшая, пришла домой после сдачи анализов и приема у доктора. Он обнадежил, сказал, что пытаться стоит обязательно. Только надо съездить куда-нибудь на юг. К тому же, климат сменить тоже не помешает. А самое главное, чтобы к нему явился мой муж. После того как Никите сделают операцию, у нас точно всё получится.

Мы с мужем жили на седьмом этаже и мне всегда нравилось смотреть в окно, сегодня я также сидела на подоконнике и засмотрелась на открывшийся мне вид, который завораживал воображение. На ярко синем небе из-за тучек выглянуло солнышко, окрашивая залив во все цвета радуги. От этой красоты перехватило дух. И я ненадолго выпала из реальности. Решила, что надо бы сейчас взглянуть на площадку, где обычно останавливался Никита. Хорошо, что его ещё не было, значит я могла начинать готовиться к его приходу. Мне хотелось его порадовать и настроение было в тот день таким же солнечным, как и погода на улице.

Решила, что я организую его любимое блюдо – мясо по-французски. Традиционно делала его из говядины, так как это мясо Никите нравилось больше всего. Нарезала одинаковые куски, мясо слегка отбила. После чего стала его мариновать. Маринад использовала самый простой: соль, черный перец и луковый сок. Жаль, что у меня не было времени на его приготовления. Делала в ускоренном режиме. Поставила ненадолго мясо в холодильник. И стала нарезать помидоры с болгарским перцем. Достала небольшую жаропрочную стеклянную посуду и смазала ее сливочным маслом.

По прошествии часа вынула из холода пропитавшееся мясо и выложила все ингредиенты слоями. Всю эту красоту отравила в заранее разогретую духовку. Выложила натертый на крупной тёрке сыр. И отправила обратно в духовку. Стала ждать, пока сыр растает и получится ароматная сырная корочка.

3вонок в дверь не стал неожиданностью. Должен был прийти муж.

Открыла дверь. Но на пороге стояла моя сестренка Олька, грустная и смотрела на меня с немым укором.

– Заходи, разувайся, скоро Никита придёт, – сказала ей я.

– Да, знаю, скоро придёт. А я поговорить хотела, Ань. – Не снимая каблуки, Оля очень важно прошествовала в кухню.

– Что случилось? – Посмотрела на это безобразие и прошла следом за сестрой.

Она, вальяжно закинув ногу на ногу, сидела за столом и осматривала всё со взглядом победительницы. Мне это вдвойне не понравилось. Но это же моя сестра, подумала тогда я. Присела напротив неё за барной стойкой.

– А я беременная! – сказала она мне с каким-то чувством превосходства.

У меня возник порыв спрыгнуть с высокого стула и обнять Ольку, поцеловать и порадоваться за неё. Но меня остановила её фраза:

– От Никиты, твоего мужа. И у нас будет двойня!

– Что? – Я смотрела на родного человека и не могла поверить этому. Мне казалось, что мир перевернулся. Плакать хотелось, нет, даже не так, выть. Как же так?! Ничего не поняла, а как же слова доктора, который мне говорил, что без операции ничего и никак не получится. Разве? А почему тогда у них получилось? Почему она беременная? Горит что-то, а, точно - мясо!.. Нет, это горела моя душа. От предательства, от боли. Я не слышала, как захлопнулась дверь.

Я ничего не слышала… На автомате выключила плиту и села в нашей великолепной кухне, в которой было всё, что должно быть у хозяйки. Вот барный стол со стульями, встроенная мебель под мрамор. Прислонилась к шкафчику и просидела так очень долго... Весь уют этой квартиры был создан мной. Рассматривала такие родные для меня за десять лет стены. Мой взгляд переместился к двери в лоджию. Там стояла синяя громоздкая стеклянная ваза, часто в последующем менявшая положение от моего настроения. Да, Никита подарил мне её на восьмое марта со словами: “Это, правда, не династия Мин. Но мы её будем называть наша китайская ваза”.

На автомате, наверное, я встала и взяла эту самую вазу, а после швырнула об сервант, что так громоздко возмещался в нашем большом зале. Я обратила внимание на статуэтку балерины, которую он привез из какого-то города. Всегда хотел меня чем-то порадовать. Взяв её в руки, метнула вслед за вазой приговаривая: «Полёт нормальный, удачно разбивший мои мечты». Я не слышала ничего и на эмоциях швыряла хрусталь, что был подарен мне моими родителями, на счастье. Посуда из трельяжа летала по комнате. Мои руки были порезаны, но я ничего не замечала, пыталась эту боль не просто выбить, но и выкинуть. Прислонившись к тому самому серванту, закрыла глаза и прокручивала в голове мою жизнь в целом.

Глава 2

Глава 2. Родительский дом

Родительский дом - начало начал,

Ты в жизни моей надежный причал.

Родительский дом, пускай добрый свет

Горит в твоих окнах много лет!

(Слова Михаила Рябинина)

На улице льёт дождь. Поймала такси, опустилась на заднее сиденье. В машине сильно воняло каким-то освежителем. К горлу подкатила тошнота. Прислонилась лбом к стеклу, оно прохладное. Стало немного полегче, тяжело переношу поездки в машинах, маршрутках, автобусах, укачивает сильно, особенно если присутствуют сильные запахи… Попросила водителя немного опустить стекло. Свежий влажный воздух приятно коснулся лица. Жадно вдыхала ароматы улицы и с любопытством разглядывала пейзаж вдоль дороги. Дождь смыл загазованность и в воздухе витал запах мокрого асфальта. Дождь усилился. Пришлось закрыть и без того узкую щель окна. За прошедшие годы город изменился. Сквозь капли воды на стекле заметила новый торговый комплекс на месте старого рынка на проспекте Кирова. А на углу улицы Ленина вместо Макдоналдса приветливо светилось огнями кафе с террасой, старые фонари заменены на неоновые. И только густые кроны лип и клёнов вдоль родных улиц уносят мои мысли в далёкое прошлое. Тогда, казалось, всё было легким и простым. Не то, что сейчас. Путь длинной в десять лет привел меня опять к родному дому. Мама всегда говорила, что независимо от всего она меня любит. Да, а я ведь в последний раз навещала родителей около четырёх лет назад. Но уверена, что они меня поддержат. Ведь в нашей семье так заведено. Мы стоим друг за друга стеной. Так нас учили делать родители на своем примере. Между ними очень теплые, даже трепетные отношения... Они нам с родной сестренкой Марьяной всегда были друзьями в первую очередь, а уж потом мамой и папой.

Очнулась от оклика водителя:

– Девушка? Девушка! Приехали!

Расплатившись с таксистом, подхожу к дому. Вот они родные пенаты - одноподъездная сталинка. Так же как несколько лет назад меня встречают обшарпанные стены синего цвета. Кирпичик, где нарисовано сердце, а в нём написаны первые буквы двух имён: К+А. Обвожу двумя руками шероховатости камня. И опять мыслями улетаю на десять лет назад. Слёзы подступают от воспоминаний о том, первом, предательстве. Разве можно это снова пережить? Всё, хватит издеваться над собой. Открываю резко дверь и поднимаюсь по лестнице.

Мама встречает, радуется. Замечаю сеть морщинок на лице, только глаза всё так же сверкают. И обдают тёплым взглядом. От мамы ничего не скроешь. Взгляд опечалился. Она уже всё поняла и погрустнела. Я крепко её обняла, уткнулась в шею. И почувствовала тёплый, родной, мамин аромат сирени и булочек с корицей… Мама! Родная моя! И тут, поняв наконец, где-то на подсознательном уровне, что я дома, разрыдалась… Горячие слёзы сами собой полились из глаз, несколько минут даже не могла вымолвить и слова. Просто выливала свою боль, уткнувшись в мамино плечо. Она ласково, как в детстве, гладила меня по голове, нежно целовала в макушку, ничего не спрашивая. Выплакавшись, рассказываю ей про Никиту. Она не выглядит удивленной, а после произносит то, что было шоком для меня услышать.

– Доча, вот я почему-то так и думала, что у вас всё разладится. Ну что ты на меня так смотришь?! 3наешь ли, со стороны оно виднее. Лучше иди переодевайся. И умойся с дороги. Скоро отец придет с работы.

И больше не стала доставать меня нравоучениями и лишними вопросами. Ушла на кухню. А я огляделась вокруг. Всё на тех же местах. Усмехнулась этому факту. Ничего не меняется у моей консервативной мамули. Засмотрелась на раскачивающийся стул. Значит, мама недавно только с него встала. Вязание на журнальном столике. Жалюзи приоткрыты. Странно, она не видела, как я приехала? Или так увлеченно занималась своим хобби. Гардин и портьер или любых других занавесок у мамочки никогда не было. Она их не любит от слова совсем. И наш север тоже невзлюбила за полярный день, так как приходилось закрывать солнце ночью. Родители живут в трёхкомнатной сталинке с высокими потолками и лепниной. Мебель почти во всей квартире делал мой покойный дед.

Прошла в свою комнату, переоделась в ситцевый халат, который лежал на полке в шкафу. Я не была дома четыре года, а все мои вещи и платья выстираны, как-будто мама меня ждала.

Вся эта будничная возня меня успокоила, немного привела в порядок мысли.

Через час пришёл папа и обрадовался своей нерадивой и блудной дочери.

– Вспомнила, значит, стариков?! - Крепко обнял и поцеловал.

– Пап, ну какие вы старики? - прижалась к родителю.

– Такие, доча, такие. - Папуля отпустил меня и подошел к маме. Поцеловал её в щёку.

– Андрюша, руки мыть и за стол. - Мама в ответ прикоснулась к нему губами. А потом обратилась уже ко мне: - Ангелинка, пойдем, поможешь накрыть.

– Па! Мы тебя ждем!

– Иду-иду!

Мы ужинаем вместе, как раньше. Соскучилась по родителям. Надо рассказать папе, что у нас произошло. Он постоянно смотрел на меня, хмурился. Но вопросов не задавал, так как не приняты у нас разговоры за столом. Мама приготовила мои любимые блюда: плов с курицей, винегрет и шарлотку. Всё то, что навеяло ностальгию о детстве. Я опять убедилась, меня ждали, неужели у мамули интуиция сработала? Смотрю на родителей: то на одного, то на другого. Лишь только слышно, как стучат приборы о тарелки. И у меня возникает ощущение, что тех десяти лет, как не бывало. Единственное, что портит этот момент – Марьяшки сейчас нет рядом. Надо бы поинтересоваться у родителей. Почему сестрёнка не ответила на мой последний звонок?

– Рассказывай, почему приехала без Никиты? Что произошло такого, что ты, дочка, вот так неожиданно всё бросила и приехала?!

– Па, а нас с Никитой уже нет.

– Это как это нет?! – папа ещё больше нахмурил брови.

– Дело-то житейское, так говорит Карлсон, па…

– Дочь, я не понял! Он тебя обидел?

Опять нахлынули воспоминания, боль ножом врезалась в сердце. Глаза наполнились слезами… Уткнуться бы, как в детстве, в сильное папино плечо. И рассказать, что натворил Никита. Мамочка увидела, что я сейчас опять расплачусь:

Глава 3

Глава 3. Моя жизнь на севере.

Снег… на моей голове

Снег… первый раз в этом городе

Снег… он метёт и метёт

Заметёт ли моё сердце?..

Заживёт ли… Оживёт ли… (стихи Елена Ваенга)

– Анечка приехала! – щебетала мне Олька. – Ура! Наконец-то будет с кем поговорить, а то эти взрослые разговоры, куда поступать, достали! Ангелочек, ты на педагога пойдёшь, да? Слушай, а мы с Катюхой познакомились с ребятами, учатся на судоводителя. Первый курс закончили. Такие красавцы. Мне в их компании очень нравится один парнишка, смотрю на него – и сердце замирает. Я вас познакомлю, – искрящийся оптимизм двоюродной сестры меня совсем не радовал. Душа болела после того, что случилось на выпускном.

– Нет, спасибо! Не надо мне никаких знакомств, я приехала учиться, а не с парнями встречаться.

До дома тёти Вали, дяди Юры и Оли мы шли пешком, так как он находился недалеко от вокзала, почти в центре города. На улице стояла жара – середина лета, невыносимо припекало солнышко. Когда мы проходили аллею, я заметила, что только недавно распустилась сирень. Красота и запах были умопомрачительные.

У них оказалась трёхкомнатная «хрущёвка» на втором этаже и по сравнению с нашей она мне тогда показалась халупой. Комнаты раздельные. Совместный туалет. Большая комната рядом с кухней принадлежала Оле, а комната тёти Вали была дальше по коридору. Они сделали перепланировку: кладовку убрали и получился коридор, вдоль которого разместился встроенный шкаф, а также две комнаты напротив друг друга, не очень большие.

– Аня, перестань! Одно другому не мешает. Ну, вот мы и дома, – сказала сестра, открывая дверь. – Ма, мы пришли, – прокричала она. – Разувайся и заходи на кухню. А я пока вещи твои занесу в нашу комнату. Да и слышу, ма там возится. Вроде как Юра сегодня придёт с моря.

– Почему ты его так называешь?

– А он сам разрешил, сказал, что дядя Юра вроде как не по статусу. Разница у нас тогда была одиннадцать лет.

Я задумчиво осматривала кухню пяти квадратных метров, в которой было не развернуться… Стол, стулья и шкафчики – всё было каким-то таким серым, что глазу не за что было зацепиться. Тётя Валя – женщина небольшого роста, очень худенькая, миниатюрная, как заморская статуэтка. На её миловидном лице выделялись живые каре-зелёные глаза, которые меняли цвет в зависимости от настроения и освещения. Её волосы были накручены на большие бигуди. Весь её вид портили только следы похмелья и серый застиранный халат, в котором она стояла около разделочного стола. Она кулинарила и что-то напевала. Рядом с ней я заметила начатую бутылку пива и стакан. Я даже как-то поморщилась. Было так не приятно. Видеть. Это.

– О, какая ты совсем взрослая стала. – Смотрит на меня тётя Валя. Не спешит меня обнять. – Ну садись за стол. Заключить в объятия вот толком не могу – тесто решила замесить. Юра скоро придет, да и, может, с друзьями его посидим. Ну, давай рассказывай, почему решила у нас учиться. Неужели у вас в Подмосковье учится негде.

– Почему? Есть, конечно. Но произошла неприятная ситуация, которая и подвигла меня к вам приехать. На выпускном парень, с которым дружили, оказался предателем.

– И что сделал-то? Что, с подругой застала, небось целовался? – спросила тётя слегка усмехаясь.

– Он ушёл рано, точнее, после того, как аттестат выдали, и моя подруга вслед за ним ускакала. На вечере в честь окончания школы его не было. А Карина наоборот недолго, но была. Она отозвала меня в сторонку и сказала, что, Костя уже давно с ней роман крутит. У них будет ребёнок. А я ей ответила, чтоб она катилась куда-нибудь и желательно подальше. – Мне было очень больно это вспоминать.

– И ты ей поверила, а почему не проверила? Пришла бы к Косте и спросила. Сама же взяла и отдала его в руки той мегеры, бери его тёпленьким, – усмехнулась тётя Валя.

– Вот ещё буду унижаться. А уехала? Не смогла бы смотреть, как они живут счастливые. И видеть их ребёнка. – Она с иронией и сочувствием на меня посмотрела:

– Да ладно, не переживай, сколько их ещё таких будет... Оля на повара поступила да говорит, с парнями познакомилась. Военные, красивые, здоровенные… У-у-ух, горячие северные парни!!!

– Тётя Валя, и вы туда же, не надо мне никого. Боль одна от них.

– Ой, скажешь тоже! Пройдёт всё, первая школьная любовь всегда боль. Только нужна она, эта боль, чтобы понять жизнь.

– Ну и философия у вас, тёть Валь!

– Потом, возможно, поймёшь, может быть. А вот с парнем всё-таки надо было поговорить. Вдруг всё не так, как кажется. Ладно, иди уж в комнату. Устала небось. А вечером сходите по городу погулять, когда жара спадёт.

Оля лежала на двуспальном угловом диване, но как оказалось впоследствии, он не угловой, а состоял из пуфиков, которые можно было двигать по своему усмотрению. В ушах сестры был плеер, глаза закрыты. Она не обращала на меня никакого внимания, поэтому я решила осмотреться. Присела на единственный стул, стоящий рядом с письменным столом. Вдоль стены встроенный зеркальный шкаф, и он получается, как бы, напротив окна. На карнизе висели очень плотные портьеры темно-синего цвета, не пропускающие света.

– Что, маман доставала нравоучениями? – Наконец-то Оля открыла глаза и заметила меня.

– Вроде нет.

– А меня достала. – Она показала на горло: – Во где она уже. Замучили оба. – Сестра присела на диване. – А Юра так постоянно по ушам ездит. Сбежать от них уже хочется. Как только отучусь, так больше не увидят. А чего мы здесь киснем? Может, по городу прогуляемся?

– Пошли, а куда? И как мне одеться?

– А я тебя с Никитой познакомлю. Хочешь?

– Нет, говорила же, – сказала я резко.

– Не хочешь, как хочешь. Ладно. Давай гардероб твой столичный осмотрю. Вытаскивай свои шмотки.

Я делаю так, как сказала мне сестра. Достаю из чемодана свои вещи. Она осмотрела джинсы, кофточки. Каждую вещь вертела в руках.

– Красивый прикид, – с придыханием каким-то говорит Оля. – А мне Юра тоже часто возит из-за границы шмотье различное, на твое похоже.

Глава 4

Глава 4. Алекс

Вот ведь как бывает в жизни подчас,

Наша встреча караулила нас.

Я заметил твой смеющийся взгляд

И влюбился, как пацан, в первый раз.

Трофим

Меня разбудили солнечные лучики, которые щекотали мои веки. И также аппетитные ароматы с кухни. Подошла к окну. О вчерашнем ливне уже ничего не напоминало. С грустью подумалось, что мои воспоминания стали, словно отправной точкой. Только в чём – пока не поняла.

Я, потягиваясь и протирая глаза, вышла из комнаты. Зашла на кухню. Мама готовила завтрак. Папа доедал блинчик и допивал чай, а ма собирала ему обед на суточное дежурство.

– Привет, родителям!

– Привет, солнышко! – Мама подмигнула мне.

– Какие планы на день? – полюбопытствовал папа.

Пока планы найти работу. Забыть предательство и боль. Вот ведь опять… Да что такое… где же моё счастливо и хорошо, как в сказке? Подошла к папе, поцеловала его в щеку, порадовалась тому, что я дома. И задумалась, ведь ещё в Заполярье я работала инструктором в фитнес-клубе, флористом в цветочном магазине. Эта работа мне очень нравилась – составлять необычные букеты, композиции из цветов всегда меня завораживала. Но не повезло с хозяевами точки, начали обманывать. И я ушла… Вот как-то не получалось: словно злой рок или что-то подобное не давало мне заниматься любимым делом.

– Доча, ты завтракать будешь? – остановил меня голос мамы.

– Да, мам! А позже, наверное, прогуляюсь по городу. Может, работу поищу.

После завтрака мама провожала папу на дежурство. Они стояли около двери и тихо переговаривались друг с другом. До меня долетали обрывки их фраз: «Не дави на неё. Пусть сама разберется!..» - это говорил папа. На это родная ответила: “Нет, что ты, милый. Разве я когда-нибудь нашим девочкам что-то запрещала. Иди. Всё жду. До завтра”. Закрыв входную дверь, мама прошла в комнату. Какая у них любовь! Всегда такую хотела. Но видно пока не судьба. Папа любит маму, а она его. Никогда не слышала, чтоб они ругались. Под такие мысли разместила резюме по сайтам. Решила прогуляться по городу. Переоделась в чёрные джинсы, лёгкий белый топ и накинула бежевый кардиган. Сказала маме, что я пошла на улицу. После майских праздников было непривычно безлюдно. Решила, что пройду в направлении школы, она находилась через несколько улиц от нашего дома. Именно в ней мы учились с Марьяной и Костей. Подходя к зданию, подумала, может, всё-таки мне пойти работать учителем, но, хоть я и закончила физкультурный факультет, ни дня не преподавала. Боюсь я как-то детей… Одна лишь мысль меня страшила больше всего. Как мне себя вести с этими маленькими спиногрызами наедине. Дети повыскакивали из здания и разбежались кто куда. Я зашла в школу и направилась вдоль коридора мимо опустевших кабинетов. Ноги сами понесли меня к учительнице русского языка, нашей классной. Приоткрыв дверь увидела, что за столом сидит женщина среднего возраста в синем платье. Она рассматривала что-то в окне. Задумалась о чём-то и опять вернулась к проверке тетрадей.

– Жанна Витальевна!

– Ангелина. – Она резко повернулась ко мне.

Для меня стало неожиданностью, что меня узнала и вспомнила по голосу моя учительница.

– Ты как поживаешь, Ань? – с её то легкой руки меня и стали называть именно так.

– Всё хорошо, Жанна Витальевна. Как вы?

– А что у меня? Всё одно и тоже. Ты где сейчас живешь? Как жизнь сложилась?

Я рассказала о себе своей классной. Она очень удивилась, когда я упомянула о Карине и Косте. Но ничего не сказала, а только спросила, точно ли уверена в том, что всё именно так, как я ей рассказала. Я задумалась. Переспросила у Жанны Витальевны, что она имела в виду, но она перевела разговор на совсем другую тему.

Что-то тараканы в голове крышу то туда, то сюда двигают, видимо капитальный ремонт затеяли... "Интересно, что конкретно она имела в виду", — запел тараканчик Ося.

Уже месяц, как я живу у родителей. Лето, жара невыносимая… открыты все окна. В интернете на разных сайтах разместила резюме, но толку не было. Подала документы в несколько организаций, но ответов не получила. Тишина или наоборот - предложения вообще ни о чём, сетевой маркетинг и тому подобная белиберда.

В один из дней засветился экран, пришло письмо!

Открываю, это от Алекса: «Извини, солнышко, что долго не выходил на связь, работал.»

«Я думала, что ты уже не напишешь.»

«Почему? Ангел, твои глаза, твои волосы… не могу тебя забыть…»

“Чем зацепила тебя одинокая девушка?»

«Как это чем? Красотой.»

«Тела, конечно же.» (веселый подмигивающий смайлик)

«Что ты! Исключительно души.» (смайлик сердца)

Ага-ага, душу им подавай. А тело? Хороша я, хороша, да плохо я одета. Чего это плохо? Кто сказал плохо? Заспорили прям в разнобой. Нет, ну активисты прям сегодня собрались. Весело им сегодня!

Алекс альпинист: занимается инструктажем по безопасности и использованию снаряжения на высокогорных экскурсиях. Мы стали общаться через страницу в мейле, обменялись телефонами. Александр заинтересовал меня, душевные разговоры за полночь, он стал уговаривать приехать к нему.

«Ангел, мне одиноко, всё время на работе! Я забыл, когда последний раз видел красивую женщину, точнее, конечно, не забыл… Тот миг, когда увидел тебя. Я не могу вырваться, моя работа даёт приличный доход, вряд ли в Подмосковье найду такой же, всё оплачу, любые расходы, приезжай! Я недавно похоронил друга, плохо мне совсем…» Эти слова всколыхнули во мне что-то. Ответила ему тогда: “ А подумать мне можно?”

Нет, я должна все бросить и спешить к нему с парусами на мачте. Флюгерами махая. Он щедро всё оплатит. Мечта, а не мужчина. И что мне с ним делать-то?! Соглашайся, Маша. Какая Маша? Ну, Аня, разница-то какая! Всё равно женщина-мечта…

«Думай, но не очень долго. Не делай так, чтоб я свихнулся.» (грустный смайлик)

«Не собиралась.» (Подмигивающий смайлик)

«Аня, я знаю, что тебе нравится работа флориста, неподалёку от моего дома открылся цветочный салон, и им нужен профессионал по составлению букетов! Уже договорился, приезжай!» – это и стало, наверное, ключевой точкой в моем решении.

Глава 5

Глава 5. Мавритания

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана;

Утром в путь она умчалась рано,

По лазури весело играя;

(Михаил Лермонтов)

Примерно через три часа садимся в аэропорту Шарль де Голль, пересадка в Париже, через полтора часа прямой рейс до Нуакшота. Пока Кернилс бегал за мороженым, оставив меня в зале ожидания, я решила почитать о Мавритании. Раньше я как-то полагалась на рассказы моего мавританца. А он разве будет говорить мне неправду о своей стране. Но и я подумала, что стоит, наверное, узнать о его родине что-то с других источников. Как оказалось, Мавритания – это в первую очередь ислам (исповедуют почти сто процентов населения), но имеется и небольшая христианская община. Официальный язык - арабский, но он перемешан с диалектом хасания и языками негритянских племен: тукулер, сонинке, волоф, фула, бамана. Но также французским, так как Мавритания долгое время была колонией Франции. В тысяча девятьсот сорок шестом году получила статус заморской территории Франции, а в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году – статус автономной республики Французского Сообщества. Она находится в Западной Африке и омывается с запада Атлантическим океаном. Граничит с Западной Сахарой на северо-западе, с Сенегалом на юго-западе, с Алжиром на северо-востоке, с Мали на юге и востоке. В стране до нашего времени сохраняется рабство. Это то, что описывает Википедия. А на сайтах с туристической рекламой говорится: несмотря на то, что страна мусульманская, к женщинам здесь внимательное и уважительное отношение. В отличие от исконно арабских стран Ближнего востока. Это объясняло отчасти отношение ко мне Кернилса. Он ни разу не позволил себе даже попытаться меня поцеловать или распустить руки. Как он сказал – по их обычаям до свадьбы не может быть близости между мужчиной и женщиной. Брак обязательно должны одобрить и благословить родители жениха и невесты, а так как я иностранка, то достаточно будет только решения его матери и отца. Эта информация настроила меня на позитивный лад, я отбросила все нехорошие мысли. Мы с Кернилсом сели в самолёт уже до Нуакшота, лететь ещё десять часов! От нечего делать опять сморил сон.

Столица Мавритании встретила нас сильным ветром, во рту сразу почувствовался противный привкус песка, правда, было не жарко. Я даже накинула ветровку. Мы спустились по трапу, не сразу поняли, куда идти за багажом, после любезный молодой человек обратился к моему спутнику, показывая куда-то в сторону выцветшего от солнца забора, старого, поросшего какими-то колючками.

Кернилс потянул меня за руку, мы завернули за эту ограду, там под огромным навесом были свалены в кучу сумки и чемоданы. В этой куче рылись наши попутчики, кое-как нам удалось найти наш багаж.

Мы двинулись в зал прилёта. От всей этой суматохи у меня разболелась голова, и мы зашли в аптеку. Тут мой измученный мозг ожидал очередной «сюрприз» – в аптеке работали арабы. А сама аптека была больше похожа на обычный магазин. Очень чистое помещение, специфические запахи отсутствовали. Это была первая странность для меня.

Что здесь происходит? Не поняли мы юмора.

И если спросить, как у нас: «Дайте что-то от головной боли или посоветуйте, что лучше», тебе толком не ответят. Мол, «вот, покупают это средство – может, и поможет, так как его часто берут». Продают лекарства не фармацевты, а продавцы лекарств, которые к фармацевтике ни сном, ни духом. Общаться пришлось через Кернилса и онлайн переводчик. Наверное, это был первый шок: купить обезболивающее оказалось сложнее, чем у нас на вьетнамском рынке – более-менее приличную куртку.

Нас ждёт картина маслом.

В зале прилёта никто и не встречал, Кернилс сказал, что нас ждут у машины. Пока перемещались к парковке, обратила внимание, что женщины здесь одеваются в яркие ткани, используют множество разных украшений, и все, как на подбор, пышнотелые.

Как только мы вышли из здания аэропорта, нас окружили три женщины, две очень полные, явно в возрасте, они держались, я бы сказала, величественно, словно каравеллы на волнах. Очень похожие между собой (а по мне, так все на одно лицо).

О, песенка что-то опять пришла на ум: она прошла, как каравелла по волнам. После жаркого дня. О, какая любовь. Они ко всем так? Или это мне такая честь.

Меня кинулась тискать одна из них: сбитая, невысокого роста, темнокожая, на голове непонятная какая-то чалма. В ярко-зелёной «обёртке» - так тогда про себя называла эту странную одежду. Я думала, что это мама Кернилса, а оказалось, его тётя Бинта - добрейшая, очень приветливая женщина. Вторая женщина тоже полноватая, в такой же одежде, но другого цвета. Стояла, молча рассматривала меня. Я заметила её неодобрительное покачивание головой, укорительный взгляд в сторону моего спутника. И всё же она тоже подошла, крепко обняла, взяв меня за руки, развела их в стороны. Что-то сочувственно сказав второй женщине, опять покачала головой. Посмотрела после на Кернилса и начала очень быстро что-то говорить на французском. Он смущённо поник.

А после ко мне подошла третья женщина. Нет, не так, ей оказалась девушка: худенькая статуэтка по сравнению с остальными, но всё же крупнее меня, заговорила на хорошем английском. Как оказалось, это родная сестра моего мавританца. Она поприветствовала меня, извинилась за не очень радушный приём.

– Меня зовут Нурия! – приветливо тронула мою руку. – Тебя полюбил мой брат! Теперь ты моя сестра!

– Я много не знаю о ваших обычаях, много не понимаю… Не знаю, что мне делать… – я потупила взгляд.

– Мама сказала, что ты очень худая, тебе нельзя замуж выходить, надо поправиться, у нас это почти закон! Я вот тоже не могу жениха найти. Никак не поправляюсь, а таких худых не берут у нас в жёны… Уже скоро старая стану… Мне почти двадцать пять лет! – на глазах Нурии показались слёзы. – Кому я нужна такая…

– А почему ты не хочешь работать и выйти замуж в Европе?! – меня смутило её отчаяние.