Без ума от тебя

Глава 9

Ник появился в банке в десять утра. В зале было почти пусто, и голос Барбары легким эхом отражался от стен.

— Ник! — Она улыбнулась, как президент банка. — Еще слишком рано, чтобы вносить вклады.

— Макс подбросит деньги позже, — отозвался Ник и увидел, как засияли глаза Барбары. Господи Иисусе! Макс влип по самые уши. Неудивительно, что он так капризничал все утро. — Мне нужна твоя помощь.

— Все что угодно. — Барбара выключила лампочки в глазах и вновь превратилась в пластмассовую куклу. — Чем могу служить?

Ник быстро огляделся, но, похоже, никто не подслушивал. Он наклонился, и Барбара подалась ему навстречу, завороженная атмосферой таинственности.

— Ваш банк отказал Куинн в кредите, — сообщил Ник.

Барбара выпрямилась.

— Не может быть!

— Ш-ш-ш! — Ник приложил палец к губам, и Барбара вновь подалась вперед.

— Этого не может быть, — прошептала она. — Счета Куинн в полном порядке. Кто тебе сказал?

— Куинн. Не могла бы ты взглянуть?..

— Жди здесь. — И Барбара ушла.

Теперь она уже не внушала Нику прежней неприязни. Понимая всю неэтичность своей нынешней затеи, он все же решился на этот поступок ради доброго дела. Ради Куинн. Но это еще не означало, что их отношения вышли за рамки дружбы. Ник облокотился о стойку и ждал возвращения Барбары, убеждая себя, что не причастен к личной жизни Куинн. Она способна сама постоять за себя, но эта история с кредитом весьма подозрительна, а в такой ситуации просто необходимо позаботиться о своем друге, стало быть, ни о каком интиме нет и речи. Куинн не было рядом, Ник не прикасался к ней, не думал о ее нижнем белье — он вспоминал о том, какой мягкой была вчера фланель ее рубашки, каким еще более мягким было тело под ней, как она воспламенилась, лежа под ним, как раздвинула ноги, как он сам едва не потерял рассудок. Нет, он постарается держаться подальше от Куинн, пока не пройдет охватившее его безумие.

Вернулась Барбара. На ее щеках яркими пятнами горел румянец возмущения.

— Руководство банка изменило условия выдачи кредита, — сообщила она. — Они не отказали Куинн, лишь увеличили первоначальный взнос до двадцати процентов. У Куинн нет таких денег.

— Отчего так получилось?

Барбара наклонилась ближе.

— Мне запрещено говорить об этом, но и они не имели права так поступать. Начальник Куинн прислал письмо, где утверждал, будто она ведет себя «непредсказуемо».

— Билл.

— Нет, ее начальник, Роберт Глоум. Я сама читала письмо.

— Билл уговорил его сделать это. — Ник чувствовал, как улетучиваются остатки его симпатии к Биллу. — Каков же первоначальный взнос?

— Четырнадцать тысяч. Но Куинн уже уплатила семь.

— Мне нужно перевести кое-какие средства.

— В счет кредита Куинн? — Барбара с сожалением покачала головой. — Это невозможно. Кредит выписан на ее имя, и…

— Хочешь, чтобы они победили?

Барбара прикусила губу.

— Куинн не заслуживает подобного отношения, — сказал Ник.

Барбара, подумав, кивнула:

— Ты прав. Откуда перевести деньги?

— В моем сейфе лежит несколько сертификатов. Посторонним незачем об этом знать, верно?

— Это очень любезно с твоей стороны. — Барбара одобрительно улыбнулась Нику типичной улыбкой банковского работника, холодной и отстраненной.

— Нельзя бросать друзей в беде, — пояснил Ник.

— Правильно. — Она впервые посмотрела на Ника с искренней теплотой. — Ты настоящий друг.

— Ага, — безрадостно отозвался Ник.

Лицо Барбары расплылось в улыбке.

Дарла разделила увлажненные волосы Куинн на пряди, продолжая думать о ней, о Нике, о Максе и о переменах. В случае Куинн одна перемена произойдет уже в самом ближайшем будущем: люди наконец-то увидят ее восхитительные скулы. И возможно, Ник наконец заметит ее, что тоже неплохо. Возможно.

Дарла перевела взгляд с волос Куинн на свой французский боб, куда более плотный и аккуратный, чем узел волос Барбары, который казался пышнее и сексуальнее.

Черт побери!

«Со старших классов», — сказала Куинн. Именно тогда Дарла начала отращивать волосы — с той поры, когда училась в выпускном классе и заметила, как Макс таращит глаза на одну из младших предводительниц команды болельщиц. «Мне нравятся длинные волосы», — сказал он тогда, и Дарла, вместо того чтобы ответить: «А мне нет, и если ты еще раз посмотришь на эту девку, тебе несдобровать», — перестала стричь свои волосы.

— Дарла! — сказала Куинн.

— Да. Это хорошая мысль.

Она сделала Куинн короткую стрижку с косым пробором, скрадывавшим округлость ее лица. Дарлу изумляло, как меняется Куинн с каждым взмахом ножниц. После того как она в последний раз провела по волосам расческой, Куинн стала выглядеть старше, но и привлекательнее. Броской, стремительной. Соблазнительной. Подумать только, ведь многие считают, будто длинные волосы придают женщине сексуальности.

— Ну, что скажешь?

Куинн кивнула. Ее лицо помрачнело, но сохраняло непреклонное выражение.

— Очень непривычно, но мне нравится. Привыкнув, я, пожалуй, полюблю свою новую прическу. — Она помотала головой из стороны в сторону. — Обычно при этом движении мои волосы рассыпались по плечам.

— Те времена закончились. Хочешь, я высушу тебя феном?

В эту секунду в салоне появилась Нелл, опоздавшая на полчаса.

— Я не опоздала, а? — спросила она, и Куинн поднялась из кресла, смахивая с плеч медные пряди.

— Ничуть, Нелл, — солгала Дарла. — Садись. Я сейчас вернусь. — Она вместе с Куинн подошла к кассе и сказала: — Эта работа за мой счет. Позвоню тебе позже, — и, когда Куинн ушла, отправилась в комнату отдыха искать Дебби.

— Мой двенадцатичасовой клиент уже пришел? — холодно осведомилась Дебби.

— Нет. Можешь подстричь мне волосы?

Дебби застыла в недоумении:

— Тебе?

— Да. Я хочу короткую стрижку. Прическу «каре».

При этом известии холодок Дебби бесследно улетучился.

— Макс убьет тебя, как только ты попадешься ему на глаза.

— Это мои волосы, а не Макса, — отозвалась Дарла и отправилась к Нелл, прежде чем Дебби успела сказать ей, что именно Максу предстоит на них смотреть.

Это его личные трудности.

Куинн сидела в машине у авторемонтной мастерской, привыкая к своей новой прическе. Она так и эдак поворачивала голову перед зеркальцем, укрепленным на противосолнечном козырьке, но все, что могла сказать о своих волосах, выражалось одним словом — «короткие».

Бог с ними. У нее отличная стрижка, Дарла не делает плохих, а значит, все будет хорошо. Куинн подняла козырек, глубоко вздохнула и отправилась в мастерскую искать Ника.

Ник был поглощен беседой с Максом. Оба хмурились, и Куинн показалось, что они говорят не о машинах. Она захлопнула за собой дверь, и братья повернулись к ней. От удивления их лица разгладились, но Ник тут же вновь нахмурился.

— Что ты сделала со своими волосами? — спросил он. — С ума сошла?

— Нет. И не смей говорить со мной таким тоном. Я уже выросла. Мне тридцать пять лет.

— Твое вчерашнее поведение — признак зрелости, — съязвил Ник.

— Вчерашнее поведение? — удивился Макс.

— Вчера твой брат начал меня тискать, а потом заявил, что я не в его вкусе.

— Ничего об этом не знаю и знать не хочу. — Макс ушел в контору и закрыл за собой дверь.

— Замечательно, — проворчал Ник.

— Послушай, после того как ты в прошлый раз поступил со мной так, я держалась любезно. Но ты исчерпал запасы моего терпения. Что ты со мной делаешь, черт тебя подери?

Ник напрягся еще сильнее, сердито глядя на нее.

— Понятия не имею. Знаю лишь, что больше это не повторится.

— Почему бы и нет? — Куинн подошла к Нику, готовая и закатить ему оплеуху, и броситься на шею — в зависимости от того, какой оборот примет беседа. — Я целиком «за» или буду «за», после того как избавлюсь от желания увидеть тебя мертвым.

— Ты очень нужна мне, — сказал Ник, и гнев Куинн испарился.

— Ох… — Она сглотнула.

— Я не хочу, чтобы ты стала моей очередной… — Ник замялся.

— Подружкой? — В душе Куинн вновь начала подниматься ярость.

— Я не люблю привязываться к людям. Не люблю взваливать на себя ответственность. Мне хочется жить так, как я живу. Я хочу, чтобы ты была рядом, оставаясь моим другом, ведь только так мы можем надолго сохранить добрые отношения. — Было видно, что этот план не доставлял Нику особой радости, но он продолжал упрямиться. — Нам с тобой нельзя заниматься любовью, нас связывает нечто другое. И я не собираюсь ничего менять.

— Зачем же ты поцеловал меня?

— Я свалял дурака, — ответил Ник, и Куинн почувствовала себя побежденной.

В сущности, что ей остается делать? Силой затащить его в постель? Она вовсе не была уверена, что готова совершить нечто подобное. Куинн сделала все, что могла. По крайней мере поставила Ника перед выбором. Ее решимость разбилась о стену благих, разумных намерений.

— Ладно. Так и быть. — Куинн отступила на шаг.

На лице Ника появилась несчастная мина.

— Я не хочу причинять тебе боль. И никогда не хотел. Мне очень жаль, Куинн.

— Все в порядке. Я не из ранимых натур. У меня стойкий, твердый характер. На меня можно положиться.

— Куинн…

— Тебе незачем связываться со мной, — беззаботно продолжала она. — Я способна позаботиться о себе.

— Не говори так.

— Я готова и дальше встречаться с тобой. — Куинн наткнулась спиной на дверь и пошарила по ней рукой в поисках ручки. — У нас все будет в порядке.

— Куинн…

Она встретилась с ним взглядом, и желание помочь ему тут же исчезло.

— Ты меня не забудешь. — Куинн вздернула подбородок. — Уж не знаю, что ты замыслил, но и сейчас меня хочешь. Только не думай, что я буду сидеть сложа руки и ждать, когда иссякнет твоя тяга к одиночеству. Я сделала первый шаг к новой жизни, обрезав волосы, а вторым шагом будут перемены в моем отношении к сексу. Очень жаль, что ты не хочешь присоединиться ко мне.

Она распахнула дверь, выскочила наружу, села в машину и сразу завела мотор на тот случай, если Ник вздумает выйти следом, чего, конечно же, вряд ли можно было ожидать.

— Отлично сработано, — похвалила себя Куинн. Придется изменить отношение к сексу, уж коли она пригрозила этим Нику. Вдобавок она лишилась своих волос. А еще к ней переехал отец и чистит зубы щеткой Ника. — Ну и ладно, — сказала она и отправилась в школу.

Макс высунул голову из конторы.

— Куинн ушла?

— Да. — Ник смотрел на «хонду» Эли Штрауса. — Ушла навсегда.

Макс кивнул, по-прежнему не выходя из конторы.

— Это хорошо или плохо?

— Замечательно, — отрезал Ник.

— Вот и славно. — Макс покачал головой. — Зачем она обрезала волосы?

— Понятия не имею, — солгал Ник.

— Терпеть не могу, когда у женщин короткие волосы. Это лишает их женственности.

— Ага. — Ник был готов убить Макса, если тот сейчас же не заткнется и не оставит его в покое.

— Значит, ты положил глаз на Куинн?

Ник рывком повернулся и бросил на брата свирепый взгляд.

— Я посижу в конторе. — Макс скрылся за дверью.

В течение следующего часа Ник трудился над «хондой», едва замечая, что делает. Его занимала только Куинн. Ник кипел от негодования. Что она вообразила? Подумаешь, большое дело — пара поцелуев. Он вспомнил о соблазнительной тяжести ее груди в своей ладони, но тут же вновь рассердился. Что она себе позволяет? Потом Ник вспомнил, что они вчера себе позволили, а также о том, чего не успели. Он представил себе, как раздвигается под его пальцами мягкая фланель ее рубашки, как Куинн мечется под ним… Ник ухватился руками за борт «хонды» и подумал: «Какой же я лицемер! А реакция Куинн вполне оправданна».

А что, если бы они не остановились и он сорвал бы с нее эту рубашку, джинсы и они занялись любовью…

Тогда ему не хватило бы духу расстаться с ней. Ник не мыслил себя без Куинн. Без нее его жизнь была бы пуста. Она принадлежала к числу людей, которых он любил, к таким, как Макс, Дарла и их ребятишки. Куинн осталась с ним.

С другой стороны, невозможно и помыслить о том, что она навсегда займет место в его постели. Ник любил жить один. А если бы он переспал с Куинн, она захотела бы переехать к нему или потребовала бы, чтобы он перебрался к ней. Тогда Ник уже не мог бы оставаться один, а Куинн наверняка захотелось бы установить более тесные отношения. Какой кошмар! У него прекрасная жизнь, отличная квартира, он все сделал правильно. Ник не из тех, кто взваливает на себя чужие заботы. Он всегда хотел делать то, что хотел и когда хотел, — спать с кем захочется и просыпаться один…

При этой мысли Ник выпрямился. Он не спал с женщинами с тех пор, как расстался с Лиз. Это случилось на Рождество. Он остался один, Куинн тоже осталась одна, и оба потеряли голову. Как только они начнут встречаться с кем-нибудь, спать с кем-нибудь, но не друг с другом, это затруднение будет разрешено.

Беда лишь в том, что Ник не хотел никого, кроме Куинн, но если она приведет в исполнение свою глупую угрозу завести себе парня…

Вновь хлопнула задняя дверь мастерской, и Ник повернулся с такой поспешностью, что ушиб плечо о капот «хонды». Однако это была не Куинн, а Дарла с короткой прической. Как у Куинн, только еще короче.

— Господи Иисусе! — воскликнул Ник. — Вы что, подруги, вступили в секту? С Максом случится удар.

— Черт с ним, с Максом, — сказала Дарла, и Ник вновь сунул голову под капот. Часть жизни, выходившая за рамки ремонта машин, казалась ему чересчур эмоциональной.

— Что ты сделала со своими волосами? — ужаснулся Макс.

— Обрезала их. — Дарла закрыла за собой дверь конторы. — Мне захотелось что-нибудь изменить, и вот…

— Ну а мне этого не хочется. — Макс, скрестив руки на груди, свирепо смотрел на жену. — Глазам своим не верю. Что с тобой происходит?

— Ничего особенного. — Дарла едва сдерживала гнев. — Мне показалось, что мы закоснели, что мы давно не меняемся…

— А я и не хочу меняться. — Макс кипел от возмущения. — Я немало потратился, чтобы добиться нынешнего положения…

— Я тоже не сидела сложа руки, — напомнила Дарла.

— …и теперь мы ведем жизнь, к которой всегда стремились…

— К которой ты стремился.

— …и ты хочешь все испортить? — Макс сердито отвернулся. — Ты готова разрушить налаженную жизнь только ради разнообразия?

— Мне не нравится такая жизнь, — сказала Дарла, и Максу пришлось посмотреть на нее. — Долгие годы одно и то же. Мы должны продолжать расти, иначе…

— Хочешь сказать, я недостаточно хорош для тебя?

— Нет. — Дарла покачала головой. Ее сердце забилось чаще. — Нет, для меня ты — лучший мужчина на свете и всегда им был. Я люблю тебя.

— Так почему же… К чему все эти эротические штучки?

Дарла похолодела.

— Я захотела развлечься. А ты, очевидно, нет.

— Мы и так достаточно развлекаемся.

— Нет, — процедила Дарла, — ничего подобного.

Макс смотрел на нее с тем упрямым выражением, на которое только он и был способен.

— По-твоему, я скучный человек?

— Да.

Макс кивнул, слишком разгневанный, чтобы говорить.

— Мне хотелось привнести в нашу жизнь немного разнообразия, — добавила Дарла.

— А я не хочу. — Макс опустил руки и отвернулся. — Похоже, тебе придется искать разнообразия в одиночку.

— Видимо, да. — Дарла вышла из конторы. По пути она миновала Ника, склонившегося над «хондой», и сказала ему: — Между прочим, ты ничем не лучше своего братца.

С этими словами Дарла покинула мастерскую и захлопнула за собой дверь.

— Что случилось с вашей прической? — спросила Тея в тот же вечер.

— Порой приходится предпринимать решительные шаги, чтобы заставить людей заметить тебя, понять, что ты совсем не такая, как им всегда казалось. — На лице Теи появилось задумчивое выражение, и Куинн добавила: — Но это еще не значит, что ты должна обрезать свои волосы.

— Конечно. Мне нравятся мои длинные волосы. Но вы правы насчет того, что люди вас не замечают. То есть вся школа, по-моему, видит в вас преподавателя прикладных искусств и подругу тренера, которая постоянно улаживает чьи-то неприятности. Люди не замечают ваше истинное лицо.

— Спасибо, — отозвалась Куинн. — Ты очень меня приободрила.

— Ну а теперь заметят, — продолжала Тея. — Вы бросили тренера и сделали короткую стрижку. Теперь на вас будут смотреть другими глазами.

— Надеюсь.

— Это очень ловкий шаг с вашей стороны, — заметила Тея. — Во всяком случае, если речь идет о том, чтобы заставить людей посмотреть на себя по-другому. Честно говоря, мне очень нравились ваши длинные волосы.

Тея явно задумала что-то, и Куинн отнюдь не почувствовала себя спокойнее, когда через четверть часа к стойке подошел Джессон за новой кистью и девушка приветливо сказала ему:

— Я должна перед тобой извиниться.

Джессон метнул на Тею все тот же нервный взгляд, каким смотрел на нее с того дня, когда потерпел фиаско из-за приглашения в кино.

— По поводу того, что я пригласила тебя в кинотеатр. — Тея буквально излучала искренность. — Признаться, я пыталась использовать тебя, чтобы изменить свою жизнь.

— Э-ээ… — пробормотал Джессон, явно не понимая, в чем дело.

— Мне стало скучно все время заниматься учебой и захотелось развлечься. И я подумала, что, если ты будешь со мной гулять, меня ждут вечеринки, секс на заднем сиденье машины и все такое прочее.

— Чего? — удивился Джессон.

— Это было нечестно. — Тея покаянно улыбнулась. — Представим, к примеру, что ты предложил мне пойти потрахаться. Тогда ты выглядел бы подлецом, а ведь именно к этому я и пыталась тебя склонить. Мне очень жаль.

— Минутку… — растерялся Джессон.

— Это больше не повторится, — заверила его Тея и вышла в кладовую.

— Кажется, она забрасывает крючок? — спросил Джессон у Куинн.

— По-моему, Тея искренне раскаивается.

— Зря она завела этот разговор насчет секса. С такой фигурой она могла бы подцепить любого парня в школе, — заметил Джессон.

Куинн приняла самый невинный вид.

— Тебе-то что?

— Тея — классная девчонка, — раздраженно продолжал Джессон. — Она хороший человек, хотя и не в моем вкусе. Посоветуйте Tee прикусить язык насчет секса, иначе ей несдобровать.

— Я передам Tee твои слова, — пообещала Куинн и, когда Джессон наконец вернулся к своему столу, отправилась в кладовую.

— Ты поступила очень жестоко, — сказала она Tee.

— Вряд ли Джессон потеряет сон, жалея об упущенной возможности. Я его не интересую.

— Ты небезразлична ему, — сказала Куинн. — И между прочим, он прав. Вряд ли тебе стоило распространяться о сексе.

— Больше не буду. — Тея усмехнулась. — Но он хотя бы на минуту посмотрел на меня другими глазами, вы не находите?

— Да, он был шокирован.

— Скорее раздосадован, — возразила Тея. — Зато мне не пришлось стричь волосы.

Через пятнадцать минут прозвучал последний звонок, и Куинн поспешно схватила пальто, не желая встречаться с Биллом и Бобби, но вместо них столкнулась с Эди. Они не успели поговорить за обедом, пока Марджори громогласно распространялась по поводу того, что, дескать, теперь ясно, кому школа обязана тремя поражениями бейсбольной команды, а Петра хмуро бормотала что-то о черствости, поселившейся в сердцах школьников, особенно развращенных мальчишек-старшеклассников… и кстати, где Куинн раздобыла эту миленькую блузку?

— Порой мне кажется, что в этой школе одни психи, — сказала Эди, когда они с Куинн вышли.

Куинн кивнула.

— Роберт и меня хочет свести с ума. Каждый день придумывает что-нибудь новенькое. Кажется, будто тебя душат в объятиях.

— Бобби заполняет вакуум своей жизни, — заметила Эди. — А тебе это ни к чему. Кстати, тебе очень идет новая прическа.

— А у меня и вовсе нет никакой жизни, — ответила Куинн. — Все остается по-прежнему, если не считать вас с моей матушкой.

— Куинн… — начала Эди.

— Все в порядке. Если вы счастливы, я рада. Надеюсь, мне понравится жить под одной крышей с отцом. У него весьма скромные запросы.

— Мне очень жаль.

— И напрасно, — заверила ее Куинн. — Все будет хорошо.

В половине шестого, когда Куинн, приготовив отцу бутерброды, уже собиралась на репетицию, раздался звонок. Она открыла дверь и увидела на пороге Дарлу с чемоданом в руках и с короткой прической, молодившей ее лет на десять. Однако напряженное выражение лица выдавало ее настоящий возраст.

— Отличная стрижка, — похвалила Куинн и посторонилась, впуская подругу в дом.

— Я поживу у тебя немного, — произнесла Дарла, — если не возражаешь.

— Ничуть. — Куинн попыталась подобрать приличествующие случаю слова, но в конце концов решила не кривить душой: — Что случилось?

— Ему не понравились мои волосы. — Дарла поставила чемодан, и Кэти тут же начала обнюхивать его. — Он сказал: «Что с тобой происходит, черт побери?» И я ответила: «Мне захотелось разнообразия». Он сказал: «А мне — нет», — и тогда я решила на время поселиться отдельно. Хоть какое-то разнообразие.

Прежняя Дарла произнесла бы эти слова с блеском в глазах, но теперь перед Куинн стояла женщина, такая же напряженная, как Луиза. Наверное, подобным образом выглядят все женщины, расстающиеся с мужьями. Куинн ничего не знала об этом.

— Да, разнообразие, — отозвалась Куинн и добавила: — Давай поднимемся на второй этаж и перетащим кровать в кабинет.

— Зачем? — Дарла подняла чемодан, и Кэти отскочила на шаг.

— Вчера ко мне переехал отец. Вряд ли ты согласишься делить с ним спальню.

— Твои родители поссорились?

— Нет. Моя матушка влюблена в Эди. Но отец еще не знает об этом.

Дарла моргнула.

— Ясно. А как у вас с Ником?

— Я в бешенстве, а он продолжает прятаться от меня.

— Что ж, мы по крайней мере оторвались от своих корней. — Дарла двинулась к лестнице.

Позже, оглядываясь на события тех двух недель, Куинн изумлялась тому, что всем им удалось уцелеть.

Дарла упорно отказывалась вернуться домой, а Макс с не меньшим упорством отказывался признать, что у них что-то неладно. «Она ведет себя неразумно, — объяснял он Куинн. — Она знает, что я никогда не изменю ей». «Барбара здесь ни при чем, Макс», — втолковывала ему Куинн, но на лице Макса появлялось ослиное выражение, и он замыкался в молчании.

— Безнадежно, — обреченно промолвила как-то раз Дарла. — Но по крайней мере я живу не так, как прежде. Меня уже не преследует желание устраивать скандалы. Не возражаешь, если я еще побуду у тебя?

— Нет, но вот мне так и не удалось изменить свою жизнь. Все идет к тому, что я превращусь в свою мать. У нее есть Эди, а у меня — ты. Но разумеется, в другом смысле.

— Как знать, — заметила Дарла. — Вот проведем вместе лет десять — двенадцать, и, глядишь…

Но и жизнь Эди и Мегги складывалась отнюдь не радужно.

— Эди такая тихая, — пожаловалась дочери Мегги, привезя подругу на репетицию. Убедившись в том, что Эди стоит у дальнего края сцены и не слышит их, Мегги продолжала: — Она постоянно уединяется в спальне и закрывает за собой дверь. Когда я вхожу туда, она сидит и читает!

— Эди преподает английский, — заметила Куинн. — Учителям приходится много читать.

— Нет, все дело в том, что она привыкла к одиночеству, — возразила Мегги. — Бедная Эди!

Куинн подумала о своем доме, превратившемся в стадион (Джо наконец-то провел кабельное телевидение), о сыновьях Дарлы, которые каждый вечер приходили ужинать, о матери Дарлы, также являвшейся каждый вечер посмотреть, не одумалась ли дочь и не вернулась ли домой к Максу, прекрасному добытчику и кормильцу.

— Да, бедная Эди, — согласилась она.

Чуть позже Эди затащила Куинн в уголок и сказала:

— Твоя мать сведет меня с ума. Она приносит мне подарки, спрашивает, что я хочу на обед, требует, чтобы я бросила книги и смотрела вместе с ней телепередачи.

— Дело привычки, — ответила Куинн. — Вы живете вместе лишь пару недель. Она провела с отцом без малого сорок лет, а ты всегда была одна. Вам придется приспосабливаться друг к другу. — Куинн подумала о Джо, который смирился с переездом на Эппл-стрит только потому, что не сомневался в том, что это явление временное и он успеет вернуться к своему телевизору с большим экраном до начала матчей мировой серии.

— Мне нравилось жить одной, — призналась Эди.

— Так почему же ты перебралась к моей матери? — Куинн уже начинала сердиться, но устыдилась своего раздражения.

— Потому что она очень этого хотела. — Эди поникла. — Мегги постоянно твердила, что, мол, наконец-то мы будем жить вместе, и разве могла я сказать ей, что предпочитаю одиночество? Это было бы жестоко.

Куинн вспомнила, как сияли глаза матери тем вечером в кухне.

— Ты права. Я и сама не смогла бы ей отказать.

— Привыкну. — Эди пожала плечами. — Все равно я очень занята на репетициях, поэтому не буду проводить много времени с ней.

Зато уж Билл не давал Куинн проходу. Он являлся к ней в класс и обсуждал участие Джессона в постановке, хотя Куинн вновь и вновь повторяла, что не желает с ним разговаривать.

— Я опасаюсь, что он слишком перегружен. — Билл предлагал Куинн разделить его опасения.

— Это личное дело Джессона, — отвечала Куинн и, поворачиваясь к нему спиной, возобновляла занятия.

Роберт в отличие от Билла не проявлял никакой деликатности.

— Ты губишь команду, — заявил он, вызвав к себе Куинн в последнюю субботу марта. Это был уже пятый вызов за минувший месяц. — Джессон Бэрнс совершенно забыл о дисциплине, и Кори Моссерт идет по его стопам. Отстрани их от репетиций, или я сделаю это сам.

— Будь так любезен, — отозвалась Куинн. — Им по восемнадцать лет, Роберт. Они вполне способны сами выбрать себе внешкольные занятия.

— Бейсбол — не внешкольное занятие. — Глаза Роберта горели почти религиозным экстазом.

— Верно, — согласилась Куинн и улизнула в приемную. — Он совсем чокнулся или все дело во мне? — обратилась она к Грете.

— Видимо, в тебе, — ответила Грета, не отрывая глаз от клавиатуры. — Он всегда была занудой.

И словно всего этого было недостаточно, кто-то продолжал натравливать на Куинн контору по проверке жилых помещений, и ее дом подвергался все новым инспекциям — проверяли водопровод, фундамент, наличие насекомых, состояние ограждения, утечку газа и так далее, и тому подобное. Придирки так измучили Куинн, что она уже почти жалела о своем приобретении.

— Кто-то за тобой охотится, — заметила Дарла.

— Это уже приходило мне в голову, — ответила Куинн. — Я попросила Билла прекратить стучать на меня в городскую администрацию, но он утверждает, что не имеет к этому отношения. Ну что ты станешь делать, когда тебя обложили со всех сторон?

— Я бы переехала, — сказала Дарла. — Но ты уже сделала это, так что терпи. Кстати, пришло еще одно письмо. Очередное уведомление из мэрии.

Не только Билл доставлял неприятности Куинн; Ник словно испарился с лица земли. Долгие годы они встречались ежедневно, и вдруг он пропал. Куинн сначала сердилась, потом почувствовала себя уязвленной и, наконец, попросту одинокой. Из ее жизни выдрали огромный кусок. Именно это имел в виду Ник, когда отказался рисковать дружбой. Куинн убеждала себя в том, что сожалеет о памятном вечере на тахте, но потом бросила это бесплодное занятие. Она хотела разнообразия — и получила его от Ника. Зачем же сожалеть об этом, если ждешь большего? Куинн подавила желание вызвать Ника на откровенность и решила потерпеть. Тиббет не так велик, Нику не удастся всю жизнь прятаться от нее. Рано или поздно он объявится или по крайней мере ему так или иначе придется признать ее существование.

Куинн не теряла надежды.

Для Ника эти две недели были ничуть не лучше.

Он отделался от тюрьмы, заплатив штраф за нарушение прав частной собственности и выкупив Кэти. Питомник не был заинтересован в выдвижении обвинений, поскольку загадочный заявитель так и не появился, чтобы подтвердить факт укуса, поэтому Кэти отпустили на поруки, заручившись обещанием Куинн не выпускать собаку из дома без присмотра и оформить лицензию на свое имя.

Но если трудности Кэти были разрешены, то Куинн продолжала доставлять Нику неприятности. Как ни старался он оправдать свое бегство с тахты, его преследовала мысль об упущенной возможности. Вожделение врывалось в его сознание, как цветной фильм со стереозвуком под названием «Если бы да кабы», а то, что Куинн была готова сделать все что угодно, и вовсе доканывало его. «Хотя бы разок, — нашептывало ему подсознание. — Сделай это хоть раз, чтобы перестать об этом думать. Тогда Куинн станет для тебя лишь одной из многих. Хотя бы раз!»

Эта мысль измучила Ника до такой степени, что когда Макс через две недели после переезда Дарлы пришел на работу и сказал: «Сегодня вечером я иду к Бо. Пойдешь со мной?» — то Ник, вместо того чтобы ответить: «Я не намерен якшаться с женатыми мужиками, которые снимают в баре баб», — лишь кивнул головой. Все что угодно — только бы не очередная бессонная ночь с мыслями о Куинн.

К несчастью, при этом разговоре присутствовал Джо.

— Отличная идея, — заявил он. — Я тоже поеду. На своей машине. А вдруг повезет?

— Что значит «повезет»? — спросил Ник, и его замутило.

— Может, пройдет еще две недели, прежде чем Мегги начнет по мне скучать, — объяснил Джо. — Какой смысл сидеть и ждать? Как по-твоему, Макс?

— Ты прав, — без всякого воодушевления отозвался Макс.

С этого момента вечер пошел наперекосяк.

Заведение Бо вовсе не было злачным местом. Ник и сам провел здесь немало приятных часов. Холодное пиво, горячая пицца, музыкальный автомат заряжен приличными пластинками. Караоке включалось только по средам, так что песнопений вполне можно было избежать. Бар не отличался особым уютом — столики, покрытые исцарапанной пластмассой, и стулья из нержавейки, выглядевшие при дневном освещении попросту кошмарно, — но к Бо шли не ради красивых интерьеров. Сюда приходили выпить, посмотреть телевизор, посидеть в хорошей компании. Однако нынче вечером Ник предпочел бы обойтись без таковой.

— Значит, это и есть то место, где ищут женщин. — Макс, усевшись на табурет, заговорил тоном заправского ловеласа. Но выглядел он старшеклассником, мечтающим походить на мужика.

Джо облокотился о стойку и окинул заведение взглядом.

— Классные цыпочки, — заметил он. — Пора приниматься за дело, Ник.

— Я здесь не задержусь, — ответил Ник и заказал пиво.

Он рассчитывал, что Джо заскучает и станет смотреть матч по телевизору в баре. А за симпатягой Максом начнут ухлестывать женщины, и он, испугавшись, захочет домой. Тогда они втроем отправятся к Максу — Джо готов ехать куда угодно, лишь бы там было кабельное телевидение, — и этот кошмар закончится.

— Эй, Ник, — послышался за его спиной голос Лиз, и он замер.

— Привет, Лиз. Как поживаешь?

— Одиноко. — Она улыбнулась — юная, красивая и совершенно нежеланная.

— Садитесь с нами, девушка, — пригласил Джо, освобождая для Лиз место между собой и Ником. Ник бросил на него хмурый взгляд, а Лиз поспешно взобралась на табурет. — Меня зовут Джо. — Он наклонился к Лиз, и та заулыбалась ему еще шире, чем Нику. — Можно угостить вас пивком?

— Конечно, — ответила Лиз и посмотрела на Ника, но тот, почувствовав, как к нему прижался Макс, повернулся посмотреть, от чего брат старается уклониться.

— Ты здесь новенький, да? — расспрашивала Макса миниатюрная изящная блондинка.

— Я… э-э-э… Макс. — Макс протянул девушке руку.

— А я — Тина. — Блондинка пожала ему руку. — Очень рада познакомиться.

— Э-ээ… гм… как насчет пива? — пробормотал Макс, взмахнув бутылкой, которую держал в правой руке, а Тина тем временем окончательно завладела левой. — Что скажете?

Внезапно Тина отпустила его ладонь, словно та была грязная.

— Подонок, — бросила она и удалилась.

— Что я такого сделал? — испугался Макс. От испуга его голос прозвучал тоньше обычного. — Мне казалось, их полагается угостить выпивкой.

У дальней стены зала Тина что-то прошептала своим подругам, и теперь все они уставились на Макса.

Ник бросил взгляд на бутылку, зажатую теперь в левой руке брата.

— По-моему, все дело в твоем обручальном кольце.

— Черт возьми! — Макс отставил бутылку и попытался стянуть кольцо с пальца, но оно не снималось.

— Что случилось? — спросил Джо, выглядывая из-за Лиз, и увидел, как Макс дергает кольцо. — Да, ты прав. — Он снял свое кольцо и опустил его в карман куртки под бдительным взором Лиз. — Жена бросила меня, — с горечью объяснил Джо девушке. — После тридцати девяти лет верности выставила меня вон.

— Это ужасно, — согласилась Лиз. — Подумать только, тридцать девять лет! — Она бросила на Ника взгляд из-под ресниц. — Вот она, настоящая преданность.

Ник вновь повернулся к Максу, все еще продолжавшему воевать с кольцом.

— Небеса посылают тебе знак уйти и больше здесь не появляться.

— Ты говоришь как Куинн, — проворчал Макс. — Всякие знамения, знаки. Эй! — позвал он бармена. — У вас есть масло?

— Брось, Макс. И постарайся вернуть Дарлу. Тебе никто не нужен, кроме нее, — посоветовал Ник.

— Она ушла от меня, — возразил Макс, и на его лице появилась упрямая мина. — Уже две недели прошло, а Дарла все твердит, что хочет разнообразия. — Он оглядел бар, словно это был Содом и Гоморра. — Вот оно, разнообразие. Будь все проклято!

— По-моему, она имела в виду разнообразие для себя. — Ник смотрел на брата с отвращением. — Трудно поверить, что ты готов таким вот образом разрушить свою семейную жизнь.

Макс бросил на него свирепый взгляд:

— Тебе-то что?

— Ничего. — Ник вновь принялся за пиво. — Отлично. Действуй. Покажи себя.

Они просидели молча пару минут, и наконец Макс сказал:

— Что-то я не заметил, чтобы ты на кого-нибудь положил глаз.

— Я отдыхаю.

— Ты собираешься позвонить Куинн?

— Нет.

— И после этого ты называешь меня болваном? Куинн любит тебя, тупица.

— Ну а я не люблю ее. — Ник подумал, не прицепиться ли к Лиз, чтобы отделаться от Макса, но тут же отбросил эту мысль.

— Черта с два. — Теперь, когда Макс ввязался в спор, его голос вновь зазвучал как обычно. — Ты любил ее всю жизнь.

— Слушай, кажется, ты пришел сюда знакомиться с девками?.. — Не успел Ник закончить фразу, как рядом с Максом уселась женщина.

— Привет, Макс Зейглер, — сказала она. — Что ты делаешь в таком месте?

Макс сунул левую руку в карман и обернулся.

— О, черт… Привет, Марти.

Ник, прищурившись, выглянул из-за плеча Макса. Марти Якобсен, одна из постоянных клиенток Дарлы. Замечательно! Поделом ему.

— Дарла знает, что ты здесь? — Марти чуть подалась к Максу.

— Нет. — Макс слегка отпрянул, но Ник отпихнул его, и он добавил: — Мы приехали втроем — я, Ник и Джо. — Макс вынул левую руку из кармана и посмотрел на часы, сверкнув кольцом у самого носа Марти.

— Говорят, Дарла ушла от тебя. — Марти вновь придвинулась к нему. — Чистая глупость — бросить такого замечательного парня, как ты.

— Она ненадолго перебралась к Куинн, — нервно отозвался Макс.

— Я и об этом слышала. — Марти сочувственно кивнула. — Наверное, тебе было очень неприятно узнать.

— О чем?

— Сначала мать Куинн и миссис Бэчман, потом Куинн и Дарла.

Сообразив, к чему она клонит, Ник рассмеялся, и Марти выпрямилась, взглянув на него.

— Нет, я их не осуждаю, и вообще… я по-прежнему буду стричься у Дарлы.

— О чем вы? — озадаченно спросил Макс.

— Я подумала, что если тебе захочется… ну, скажем, утешиться, то я готова помочь. — Марта многозначительно посмотрела на Макса. — Я люблю помогать людям.

— Марти, они не любовницы, — сказал Ник. — Они работают над постановкой.

— Любовницы? — пробормотал Макс.

— Мужчины так слепы! — воскликнула Марти. — Куинн бросила тренера — лучшего парня в городе! — Она покачала головой. — Вдобавок они обе обрезали волосы. Это же очевидно!

— Любовницы? — Обратившись к брату, Макс нахмурился. Он начинал сердиться по мере того, как мысль завладевала его сознанием.

— Нет, — ответил Ник. — Ради Бога, Макс, держи себя в руках.

— Но если людям кажется…

— Так как насчет пива, Макс? — подала голос Марти. — Я изнываю от жажды.

— Да, конечно. — Макс подал знак бармену и положил на стойку купюру. — Девушка хочет пива. — Он кивнул Марти. — Что ж, нам пора. Рад был увидеться с тобой. — К облегчению Ника и досаде Марти, он соскользнул с табурета и позвал: — Джо!

Ник повернулся и увидел, что Джо прислонился к стойке и болтает с Лиз и двумя ее подругами, рыжеволосой и брюнеткой.

— …если у вас старая раковина, то все дело в прокладке, — говорил он.

— У меня очень, очень старая раковина, — отвечала Лиз, с обожанием взирая на него снизу вверх.

— Я заскочу к вам завтра и все исправлю.

— Договорились. — Лиз бросила взгляд на Ника, желая убедиться в том, что тот слышит. — Итак, встретимся завтра.

— Не верю своим ушам, — процедил Макс.

— Мы уходим, Джо, — сказал Ник. — Желаю приятно провести вечер.

— Надеюсь, — отозвался Джо, салютуя ему пивной бутылкой.

Лиз сделала вид, будто Ник ей совершенно безразличен.

— В самое ближайшее время мы опять завалимся сюда, — сказал Ник, следуя за Максом к его машине.

— Заткнись, ради Бога, — ответил Макс.