Безжалостные парни (ЛП)

— Довольно эффектно, да? — спрашивает Тобиас, устраиваясь у меня на плече. Мика делает то же самое с другой стороны, и, хотя я немного прогибаюсь под их весом, мне нравится, когда они прикасаются ко мне, поэтому я не жалуюсь. Спенсер наблюдает за нами троими, но ничего не говорит, поворачиваясь обратно, чтобы посмотреть на домик Оиси Онсен и чайную.

— Раз уж вы, ребята, здесь, — начинает мистер Мерфи, облизывая палец и вытаскивая листок бумаги из верхней части своей стопки. — С таким же успехом я могу распределить вас по комнатам. Он передаёт первую страницу Тобиасу, который берет её с унылым, незаинтересованным выражением лица.

— О, мы делим комнату вместе. Как удивительно, — говорят близнецы в унисон.

— Для вас, мистер Карсон. — Я беру лист и смотрю на ксерокопированную карту этого места со стрелкой, нарисованной красным фломастером, которая ведёт меня в мою комнату. — Комната 2В, — читаю я, а затем мой взгляд скользит по моему соседу по комнате.

Черч Монтегю.

Я приподнимаю бровь, когда Рейнджер берёт следующую страницу, а затем обменивается взглядом со Спенсером.

— Почему я не с Чаком? — рявкает Спенсер, и мистер Мерфи вздрагивает. Действительно, роль учителя-славного парня начинает надоедать. Он смотрит на нас большими голубыми невинными глазами и чуть повыше закидывает свой кожаный рюкзак на плечо. У меня всё ещё есть мой список, и он по-прежнему на самом верху. Все, блядь, подозреваемые.

— Мистер Харгроув, с моей стороны было бы неуместно заселять вас двоих вместе, учитывая, что ваши отношения довольно хорошо известны в школе. Уверяю вас, ваши комнаты расположены близко друг к другу, и у вас будет достаточно…

— Неважно. — Спенсер хватает меня за руку и тянет прочь, оставляя мистера Мерфи, даже не оглянувшись. — Этот парень чертовски виновен, я чувствую это по запаху, — бормочет он, хмурясь, когда мы приближаемся к главному зданию. Все ученики живут в главном домике, прямо по курсу, в то время как у учителей есть свои комнаты по обе стороны сада. Держать отца как можно дальше от меня не кажется плохой идеей для нас обоих. То же самое и с другими сопровождающими — такими, как мистер Дэйв, например. Я серьёзно даже не понимаю, почему он здесь. С каких это пор школьный библиотекарь отправляется в путешествие для учеников и учителей?

Что-то здесь кажется немного подозрительным, и это не гигантский сверкающий карп кои, которого я вижу под красным мостом.

Мы заходим внутрь и находим наши комнаты, все из них находятся на втором этаже, с наружными дверями, выходящими в красивый центральный сад. Его окружает огромная стена из плотно сплетённых брёвен, но, когда я прижимаю к ней ладони и пытаюсь заглянуть между ними, я вижу проблеск самих горячих источников.

— Там голые люди, — комментирую я, когда Черч подходит и встаёт рядом со мной. Он наклоняется вперёд и тоже смотрит, хотя, кажется, его и близко не так беспокоит все эти болтающиеся члены по другую сторону забора.

— В одном из источников одежда необязательна, — говорит он, и я приподнимаю бровь, глядя на него со скептическим выражением на лице.

— Угу.

— Ну, когда я говорю «необязательна», я имею в виду, что вам не разрешается заходить в источник в какой бы то ни было одежде. Это тот, который мы будем использовать.

— Черта с два мы это сделаем, — фыркаю я, следуя за ним, когда он направляется обратно в нашу комнату. На полу лежат традиционные циновки татами, а также сложенные футоны с постельными принадлежностями, уложенными аккуратными стопками поверх них, а также пара, как мне кажется, юката, висящих на крючках рядом с дверью.

Черч снимает один и передаёт его мне, прежде чем взять другой себе. У него интригующий серебристо-голубой цвет с тканым узором и бирюзовым галстуком, который обхватывает талию, в то время как мне достался угольно-серый с белым поясом. Я понятия не имею, что мне с ним делать.

— Надень это, — подбадривает Черч, улыбаясь мне и протягивая руку, чтобы развязать галстук. Я наблюдаю, как он расстёгивает каждую пуговицу на своей рубашке с медленной, осторожной точностью, прежде чем я, наконец, отворачиваюсь, слушая звук падающей на пол ткани.

— Ты не смотришь, верно? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что он повёрнут спиной. Так и есть, но мне стыдно признаться, что я любуюсь гладкой мускулистой линией его спины, прежде чем отвести свой взгляд.

— Я бы не осмелился подглядывать. Что в этом забавного? Мы прибережём это для свадьбы, да?

Я закатываю глаза.

— Ух ты, какой ты весёлый, ты знаешь это? Серьёзно забавная штука. — Я раздеваюсь, оставляя повязки на груди и… да, поддельный пенис в моих белых трусиках. Пока мы не узнаем больше о том, что происходит в кампусе Адамсона, я буду хранить свой секрет так долго, как смогу. Если это означает, что фальшивый гибкий член будет тереться о мою промежность весь день, то это цена, которую я должна заплатить, не так ли?

— Готова? — спрашивает Черч.

— Готова. — Мы оба оборачиваемся, и я ловлю себя на том, что испытываю грёбаный благоговейный трепет при виде него в юкате, которая, если вы не знали, является традиционным японским халатом из хлопка, надеваемый в летние месяцы. Технически, у нас здесь как раз начинается осень, но я не жалуюсь.

Одежда ему немного велика, поэтому сползает с одного плеча, демонстрируя плавные, мускулистые линии его тела, и у меня перехватывает дыхание. Черч отбрасывает свои медовые волосы со лба тыльной стороной ладони и улыбается мне.

— Ты очень красивый молодой человек, Чак, — поддразнивает он, когда я одним пальцем поправляю очки на носу. В данный момент они довольно сильно запотели, что чертовски смущает.

— И ты знаешь, что и в этом ты выглядишь неплохо? — я спрашиваю, но Черч мне не отвечает. Вместо этого он открывает раздвижную дверь-ширму и ведёт меня вниз, в чайную, где уже расположились остальные члены Студенческого совета, стоя на коленях на подушках вокруг низкого столика, уставленного дымящимися чайниками и крошечными чашечками без ручек белого цвета с нарисованными по бокам цветами вишни.

— Это выглядит безумно аутентично, — говорю я, наливая себе чашку дымящегося зелёного чая и поднося её к носу, чтобы понюхать. Отец здесь, сидит за столом с мистером Мерфи, мистером Дэйвом и несколькими другими учителями, чьих имён я не могу вспомнить. Он пристально смотрит на меня, но только на мгновение, переключая своё внимание, как будто я не стою его времени.

Мои руки сжимают чашку.

— Это не так, — произносит Черч, разваливаясь таким образом, что обнажается одна длинная бледная нога. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он сделал это нарочно, пытаясь подразнить меня всей этой голой кожей. Его плечо всё ещё открыто, локоть покоится на колене, пальцы зарываются в великолепный золотистый цвет его волос. — Всё очень американизировано, но это нормально. Мы американцы, и наслаждаемся жизнью, не так ли?

— Это самое близкое к международным путешествиям, что у меня когда-либо было, — шучу я, замечая невысокую темноволосую женщину, отчитывающую шумных студентов прямо за дверями чайной. Я предполагаю, что она, должно быть, хозяйка, а тощий белый парень, кивающий в её сторону и поглаживающий её плечо, вполне может быть её мужем.

— Однажды мы это исправим, — говорит Черч, и близнецы кивают, потягивая чай в идеальном унисоне, одетые как пара в чёрно-белые юкаты с красными поясами. — Может быть, в ноябре, если твой отец отпустит тебя?

— Сомнительно, и, кроме того, ты предполагаешь, что мы вообще доживём до ноября. Возможно, и нет, если мы не раскроем нашу маленькую загадку с убийством.

— Мистер Мерфи носит рюкзак с тех пор, как мы сюда приехали, — говорит Рейнджер, и мне приходится подавить невольную дрожь при звуке его голоса. Он так мало говорил со мной, что я словно впервые слышу его голос заново. — Вы видите здесь ещё кого-нибудь со своим багажом? Он что-то замышляет.

— Тогда давайте украдём эту хреновину сегодня вечером, — говорит Спенсер, бросая взгляд на учительский стол. — Это не может быть так уж сложно. Вы заметили, что ни на одной из дверей нет замков? И даже если бы они были, я мог бы вышибить одну из этих сетчатых дверей даже во сне.

— Не сегодня, — предлагает Рейнджер в своей собственной юкате и поясе сплошного чёрного цвета. — У нас есть неделя. Давайте дадим ему ночь или две, чтобы он остыл, может быть, забудет свой рюкзак во время купания или что-то в этом роде. А пока мы всегда можем проследить за ним, посмотреть, не замышляет ли он чего-нибудь подозрительного.

— И мистер Дэйв, — добавляю я, съёживаясь, когда с противоположной стороны комнаты раздаётся хриплый смех Марка. Я бы также хотела разобраться и с ним, но по одному подозреваемому за раз. Или… в данном случае, по два. Но у двух подозреваемых есть веские улики против них. Кроме того, Марк, по сути, просто придурок, у которого была дыра в потолке. Возможно, как только мы выясним, что происходит с этими двумя учителями, у нас будет лучшее представление о том, к каким ученикам, если таковые имеются, нам следует присмотреться.

— Итак, мистер Дэйв и мистер Мерфи, да? — говорит Спенсер, и мы все украдкой поглядываем в их сторону. Всё выглядит прекрасно, нормально, даже хорошо. Но именно так плохим людям сходит с рук то, что они делают, верно? Они притворяются.

Я просто не ожидаю обнаружить среди нас ещё одного претендента, кого-то, кого я никак не ожидала, кого я не хотела ожидать.

Глава 23

В тот же вечер мы с ребятами оделись в чёрное и разделились на две группы: Черч, Рейнджер и Спенсер в одной, а я с близнецами в другой. Они следят за мистером Мерфи, в то время как мы охотимся за мистером Дэйвом.

Достаточно сказать, что оба мужчины чертовски скучны.

Ну, кроме того факта, что мистер Мерфи заснул с рюкзаком в качестве подушки. Это немного странно, не так ли?

— Какая пустая трата совершенно чудесной ночи, — говорит Спенсер, подперев голову рукой, и зевает на следующее утро за завтраком. Белая юката, которая на нём надета, идеально сочетается с его серебристыми волосами и бирюзовыми глазами; он выглядит как грёбаный персонаж аниме. Если бы я не была такой уставшей прошлой ночью, я бы попросила Черча поменяться комнатами, чтобы мы могли… ну, вы знаете, потрахаться.

— Сегодня вечером мы воспользуемся горячими источниками, — говорит Черч, держа свою чашку за край и задумчиво взбалтывая зелёную жидкость. — Вполне разумно, раз уж мы здесь.

— Эм, ты имеешь в виду, что вы, ребята, можете воспользоваться горячими источниками. Даже если бы я надела мешковатую футболку и шорты, мои бинты не так уж хороши. Намочи я эти штучки, и все узнают, что у меня есть сиськи.

— Только потому, что они такие большие и сочные, — произносит Спенсер, и я, прищурившись, смотрю на него. Ему повезло, что мы единственные идиоты в зале на завтраке ни свет, ни заря. Я виню Черча; он заставил нас всех встать и притащиться сюда, чтобы он мог насладиться традиционным японским завтраком.

Должна сказать, я ни черта не знаю на этом столе. Черчу, Рейнджеру и Спенсеру, похоже, это нравится, но я просто копирую близнецов и беру желтый рулет, который немного похож на омлет. По вкусу… как яичница-болтунья. Мы прикончили этот поднос в мгновение ока.

— Мы воспользуемся источником для купания голышом, — предлагает Черч, и я бросаю на него взгляд, который ясно говорит: Ты слишком глуп, чтобы жить, братан?

— О, да, если мои бинты под мешковатой футболкой слишком очевидны, я уверена, что, если я появлюсь полностью обнажённой с торчащей вагиной, это произведёт совершенно другое впечатление.

Спенсер и близнецы смеются, Рейнджер стискивает зубы, а Черч оглядывается на меня с понимающей улыбкой.

— Послушай, будущая жена, — говорит он, и я закатываю глаза, — мы зарезервируем ту сторону бассейна только для себя, и никто ничего не увидит.

— С этим есть две проблемы, — молвлю я, используя пару палочек для еды, чтобы перечислить свои замечания. — Во-первых, как, чёрт возьми, ты собираешься предоставить нам весь бассейн в полное распоряжение? А во-вторых, кто-нибудь что-нибудь увидит. Ты. Все вы увидите.

— Ничего такого, чего бы мы раньше не видели, — говорят близнецы в унисон, каждый из них берёт в руки миску с чем-то похожим на кашу и нюхает её. Пожав парой одинаковых плеч, они приступают к еде.

— Помимо этого замечания, — бормочу я, когда Черч ухмыляется и приподнимает подбородок.

— Как мы обезопасим бассейн? — он повторяет, как будто я явно забыла самый важный факт из всех. — Мы — Студенческий совет, вот как. Если я говорю, что этот бассейн наш, значит, так оно и есть. — Он делает глоток своего чая. — Что касается другой проблемы, что ж, я полагаю, мы просто закроем глаза, пока ты полностью не погрузишься?

— Это глупо, — говорю я, разглядывая миску с рисом, на поверхности которого красуется яичный желток. — Я не пойду.

Близнецы обмениваются взглядами, но на этот раз они меня не обманут. Ни за что на свете я не пойду туда сегодня вечером.

Ни за что.

Слишком рискованно.

Ни единого чёртова шанса.

Несколько часов спустя, после дня, проведённого за отдыхом у пруда с кои и игрой в дзен-саду, братья МакКарти вытаскивают меня через боковую дверь. В руке я сжимаю футболку и шорты; это было лучшее, что я могла сделать до того, как они похитили меня.

— Это глупо; меня поймают, и вы, ребята, пожалеете. — Они заталкивают меня в раздевалку и закрывают дверь, стоя на страже, пока я не выхожу одетая в шорты и футболку.

Я свирепо смотрю на них, направляясь к дымящимся водам, где уже находятся Черч, Рейнджер и Спенсер, пар скрывает от глаз все важные детали. Мои щёки всё равно краснеют, и я готовлюсь окунуть пальцы ноги в воду…

— Никакой одежды! — я поворачиваюсь и вижу, что у близнецов одинаковые гримасы, а хозяйка домика выходит в своей юкате и машет мне метлой. — На этой стороне бассейна без одежды. Тебе нужна одежда? Используй другую сторону. — Она свирепо смотрит на меня, а затем бросает взгляд на одинаковые вишнёвые татуировки близнецов. Она бормочет что-то о якудзе — японской мафии, я думаю, — прежде чем снова исчезнуть внутри.

— Отлично, — ворчу я, стоя там и касаясь носком ноги восхитительно тёплой воды. Теперь, когда я прикоснулась к ней, теперь, когда я стою здесь, мне так сильно хочется попасть внутрь. Это всё равно что облизнуть торт с глазурью перед тем, как его уберут. — Спасибо, что притащили меня сюда без всякой причины…

Близнецы толкают меня в бассейн, надавив парой ладоней мне на спину. Я плюхаюсь в воду онсена и выныриваю, отплёвываясь, только для того, чтобы увидеть, как хозяйка снова высовывает голову из двери. Со стоном и проклятием я опускаюсь пониже и сначала снимаю свои шорты, отбрасывая их в сторону. Она ждёт, пока я сниму рубашку и погружусь по подбородок в горячие источники, от которых идёт пар, прежде чем она снова уйдёт.

Дверь сторожки закрывается, а затем быстро открывается снова, и там появляется Марк, чёртов Грэндэм.

Близнецы хлопают предплечьями по обе стороны двери, а затем тычут ему в грудь парой обвиняющих пальцев.

— Только для Студенческого совета, придурок, — говорят они, и Марк хмуро смотрит на них. Я едва могу разглядеть его сквозь пар, но его уродливое выражение лица настолько сурово, что оно переносится через пространство и время.

— Что за хрень? Вы, педики, отсасываете друг у друга здесь или что-то в этом роде?

— Разве, чёрт возьми, имеет значение, что мы делаем? — огрызается Мика, нарушая рутину близнецов, чтобы отпихнуть Марка назад. — Мы сказали, убирайся к чёрту. Придешь сюда ещё раз, и мы вышвырнем твою жалкую задницу на обочину.

— Вы, ребята, чертовски никчёмны. Серьёзно, в чём ваша проблема? — Марк усмехается и отворачивается, стремительно удаляясь, когда близнецы закрывают за ним дверь. Тобиас поворачивается и прислоняется к ней спиной, кивая брату.

— Я буду дежурить первым, — говорит он, и Мика кивает, снимая с себя одежду. Я не могу смотреть на его обнаженное тело, не думая о нашей маленькой групповухе на пиратском корабле, поэтому отворачиваюсь, пока он благополучно не оказывается в воде.

— Не могу поверить, что вы, ребята, затащили меня сюда, — бормочу я, даже когда горячая вода успокаивает мои ноющие мышцы. Согласно брошюре, эти два бассейна были высечены в скале, и вся горячая вода подаётся из какого-то подземного источника. Был даже намёк на то, что источники обладают какими-то целебными свойствами или что-то в этом роде.

— Но сейчас ты рада быть здесь, верно? — спрашивает Спенсер, подплывая ко мне. Моё сердце бешено колотится, а тело ноет от его близости, я прекрасно осознаю тот факт, что нам потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы поставить себя в компрометирующее положение…

Он хватает меня за руку и сажает к себе на колени, удерживая меня на своих бёдрах, чтобы ситуация не стала слишком непристойной, слишком быстро.

— Я имею в виду, здесь действительно мило, — неохотно признаю я, поднимая взгляд на верхний бассейн с его причудливой зоной отдыха и частично погружёнными в воду шезлонгами. На мой взгляд, это слишком откровенно, большое вам спасибо. Но и здесь, внизу, тоже хорошо, с деревянной стеной, отделяющей нас от другого бассейна, высокими деревьями и садом, который огибает противоположную сторону.

Равномерно расположенные фонари мерцают на бревенчатых стенах, а луна и звёзды мерцают над нами, скрытые паром, но всё ещё достаточно яркие, чтобы их можно было видеть.

— Я могу придумать так много непристойных вещей, которыми мы могли бы заняться здесь, — мурлычет Спенсер мне на ухо, проводя одним пальцем по моей спине. Я дрожу, но отталкиваюсь от его груди, создавая пространство между нами. Одно дело было делать это с обоими близнецами, но со всеми пятью парнями в бассейне? Нет, спасибо, пока нет. И я даже не уверена, какие именно у меня отношения с Черчем или Рейнджером. У меня были моменты с обоими; технически я помолвлена с одним из них.

У меня вырывается вздох, и я ныряю под воду, чтобы освежить голову.

Когда я поднимаюсь обратно, первое, что вижу, проносясь мимо — это истекающий влагой член Мики, когда он меняется местами со своим братом. Очевидно, ему не приходит в голову надеть одежду, и в итоге он просто прислоняется к двери, так что всё это, так сказать, болтается снаружи.

— Пытка, чистая пытка, — бормочу я, когда нахожу приятный гладкий камень, на который можно сесть, обхватив руками грудь. — Итак. Я предполагаю, что это наше занятие на оставшуюся часть ночи. А что насчёт завтра? Мы снова следим за людьми? — я не утруждаю себя тем, чтобы говорить потише; по другую сторону стены остальные студенты Академии Адамсон ведут себя громко и шумно. Я вдвойне рада, что нахожусь здесь, в мирной тишине.

— Нам нужно забрать этот рюкзак, — говорит Рейнджер, кивая в знак согласия. — У меня такое чувство, что там мы найдём то, что ищем. И если я прав, если мистер Мерфи — это Адам, и он действительно пытается спугнуть Шарлотту, он, по крайней мере, сможет сказать нам, от чего он её отпугивает.

— Может быть, мы постучим в его дверь и попросим о чём-нибудь пораньше утром? — размышляет Спенсер, опуская волосы в воду, а затем отбрасывая блестящие серебристые пряди назад. — Например, помочь с эссе для колледжа или что-то в этом роде. Если он возьмёт рюкзак с собой, я бы сказал, что мы просто попросим близнецов задержать его, пока мы будем проверять вещицу. Я имею в виду это худший сценарий, но если вы так уверены, что мы найдём что-то компрометирующее в его сумке, то почему бы и нет? Что он мог бы сделать, если бы мы действительно что-то нашли? У него будут связаны руки.

— Мы за, — говорят близнецы, их голоса идеально синхронизированы, несмотря на расстояние между ними.

— Может быть, завтра вечером мы могли бы найти уединённое место для разговора? — размышляет Рейнджер, глядя прямо на меня, и у меня отвисает челюсть.

— А мы не могли бы просто поговорить сейчас? — выдыхаю я, но он качает головой. — Я не люблю сюрпризов, Рейнджер.

— Мне нужно время, чтобы подумать о том, что я хочу сказать.

Спенсер бросает взгляд на друга.

— Ты мог бы сначала подумать об этом, а потом попросить её о разговоре? К чему эти пытки, чувак? Мы все знаем, чего ты хочешь: ты хочешь встречаться с моей девушкой.

Над нашей группой воцаряется тишина, единственные звуки доносятся с другой стороны бассейна.

— Я не уверен, что ясно выражался, когда мы были в Хэмптонсе, — продолжает Черч, выдыхая и проводя кончиками пальцев по поверхности воды. — Да, помолвка фальшивая, и она предназначена для того, чтобы удержать тебя в Адамсоне, но это не значит, что я не заинтересован.

— Что именно всё это значит? — спрашиваю я, жалея, что мы не могли завести этот разговор, когда я не была голой в суперсексуальном горячем источнике со всеми ними одновременно.

— Они оба хотят встречаться с тобой, — растягивают слова близнецы, а затем оба вздыхают.

— Чёрт возьми, ты не могла бы дать мне просто подумать об этом ночью? — огрызается Рейнджер, откидывая мокрыми пальцами назад свои тёмные волосы. Черч просто улыбается мне.

— Что вы думаете, мисс Карсон, примете ли вы нас?

Я смотрю сначала на Спенсера, затем на Тобиаса и, наконец, на Мику. Они все лишь смотрят на меня, ожидая, когда я сделаю выбор.

— Это… в высшей степени неортодоксально, — начинаю я, и Черч смеётся.

— Мисс Карсон, ортодоксальность сильно переоценивают. Кого волнует, что думают другие? Важно только то, чего ты хочешь.

— То, чего я хочу, — бормочу я, а затем снова погружаюсь под воду, прежде чем поднять большие пальцы над головой. Это своего рода отговорка, но что я могу сказать? Мои сиськи буквально плавают в воде, а щёки, наверное, примерно такого же цвета, как маринованные сливы, которые мальчики ели сегодня утром на завтрак.

В этой ситуации нет ничего ортодоксального.

И всё же мне это нравится. Действительно, по-настоящему нравится.

На следующее утро Черч встаёт рано, надевает свою юкату и открывает наши двери, чтобы солнечный свет струился в комнату. Я стону и переворачиваюсь на бок, вчера вечером близнецам удалось пронести в свою комнату тонну сакэ, и мы все немного напились.

Последнее, что я помню, это как Черч укладывает меня в постель.

— Который сейчас час? — я ворчу, и он улыбается мне через плечо.

— Пора вставать, — говорит он, что совершенно бесполезно. Я уже упоминала, что телефонная связь здесь дерьмовая? Вай-фай 1995 года выпуска подключается медленно, и единственные часы находятся внизу, в главном домике. Я даже не знаю, где мой телефон, он спрятан где-то в спортивной сумке.

Вздохнув, я встаю и вытягиваю руки над головой.

На мне всё ещё юката, поэтому я заставляю себя подняться на ноги и направляюсь по коридору в ванную. Она буквально за углом, так что Черч может видеть, как я спокойно захожу внутрь и запираю дверь, прежде чем он возвращается к уборке наших футонов.

Я умываюсь, чищу зубы и писаю, прежде чем отправиться обратно. Но когда я открываю дверь, я вижу то, чего не должна была видеть, и замираю: тонкая щель в двери — моё единственное окно в действительно поразительное зрелище.

Там мистер Мерфи с запиской в руке, к его большому пальцу приклеен кусочек скотча. Он облизывает нижнюю губу, закрывает глаза и что-то шепчет себе под нос, прежде чем приклеить записку к моей двери.

Записку, написанную чёртовым фиолетовым фломастером.

Он удаляется по коридору со своим рюкзаком на буксире, а я, разинув рот, наблюдаю за происходящим, а затем приоткрываю дверь до конца. Сейчас так чертовски рано, что он, наверное, думал, что все спят.

Но я видела.

И хотя мы вроде как подозревали его, я всё ещё в шоке.

Я с трудом могу в это поверить, милый, симпатичный мистер Мерфи пишет записки фиолетовым фломастером и приклеивает её к двери моей спальни. Он действительно грёбаный «Адам», присылающий мне все эти ужасные записки. На краткий миг у меня промелькнула мысль, что он один из убийц, но нет. Рассказ Рейнджера о том, как он пытался защитить меня, отослав подальше, имеет больше смысла.

Но действительно ли он тот парень с ножом? И вообще, от чего, чёрт возьми, он пытается меня защитить?

Убедившись, что он ушёл, я выхожу из ванной и направляюсь прямиком в нашу комнату, где меня ждёт Черч. Хотя это немного странно, что он вот так закрыл двери, когда знал, что я была чуть дальше по коридору, в ванной. Это не имеет смысла.

Я даже не смотрю на записку, когда срываю её с двери, намереваясь сначала показать её Черчу.

Но затем я приоткрываю дверь, и горячий, сладкий запах меди ударяет мне в лицо.

Мои глаза расширяются, и моя рука крепче сжимает край ширмы седзи, ногти впиваются в деревянную раму.

Черч бросает на меня взгляд, светлые волосы падают ему на лицо, на его красивом рту пятно крови. Выражение его лица отрешённое, почти мечтательное, а его длинные изящные пальцы обхватывают рукоять пропитанного кровью ножа.

Ножа, торчащего из живота мистера Дэйва.

Нет, нет, не просто какого-нибудь ножа, а моего ножа, охотничьего ножа, который дал мне Рейнджер и который я оставила в этой самой комнате.

— Шарлотта, — шепчет Черч, его юката сползает с идеального плеча. Я отступаю на шаг. Звук движения справа от меня привлекает моё внимание, и там, в простых, но красивых коридорах ложи, стоит один из убийц, одетый в свою обычную униформу — чёрную толстовку с капюшоном и нож.

Чёрт.

Недолго думая, я поворачиваюсь и бегу по коридору, не обращая внимания на крики позади меня.

«Черч — один из убийц?!» — думаю я, но в этом нет никакого смысла. Этого не может быть. Этого просто, чёрт возьми, не может быть. Может быть… мистер Дэйв — один из убийц, а Черч просто защищался?

Чувство вины захлёстывает меня при мысли о том, что я, возможно, оставила его сражаться в одиночку, но я не могу перестать бежать, иначе я следующей буду истекать кровью от ножевой раны.

Позади меня раздаются шаги, уводящие меня от толпы к боковому входу, который ведёт к источнику для купания обнажёнными. Я выбираюсь наружу, надеясь найти снаружи других студентов, но единственный человек, которого я вижу — это ещё один из тех уродов в толстовках, ожидающих меня у ворот.

Вместо того чтобы идти в том направлении, я сворачиваю налево и использую узкий участок сада, окружающий горячий источник, чтобы направиться к лесу. Может быть, это и не самая лучшая идея в мире, но куда ещё я могу пойти? Я окружена стеной из толстых брёвен, и я слишком тяжело дышу, чтобы кричать.

Когда я добираюсь до верхнего бассейна, я поскальзываюсь и падаю в него, тёплая вода засасывает меня, прежде чем я выныриваю обратно на поверхность, хватая ртом воздух, моя юката тяжёлая и мокрая, тянет меня вниз, когда я выбираюсь с другой стороны и направляюсь к деревьям. Если я продолжу бежать, то смогу обойти вокруг и найти кого-нибудь на другой стороне.

Вместо этого я заканчиваю тем, что, спотыкаясь, спускаюсь по гравийной дорожке и оказываюсь под массивными красными воротами, от которых у меня мурашки бегут по коже. Здесь темно и тихо, и я понятия не имею, где находятся нападавшие на меня. Остановившись, я на мгновение перевожу дыхание и оглядываюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться.

Именно тогда я снова слышу шаги, преследующие меня, и я знаю, что должна продолжать бежать. Я оставляю за собой мокрый след, который приведёт этих психов прямо ко мне.

Поэтому я продолжаю бежать по тропинке к тому, что выглядит как какое-то здание. Это ничтожный шанс, но там ведь может кто-то быть, верно?

Я направляюсь в ту сторону только для того, чтобы резко остановиться, мои ноги уходят из-под меня, когда гравий разлетается дугой.

Мои глаза отказываются верить в то, что находится прямо передо мной.

На вершине какого-то святилища лежит мальчик, одетый в юкату, из его груди торчит нож. Одна его рука откинута в сторону, пальцы слегка скрючены, кровь капает во влажную лужу рядом с ним.

Его глаза открыты, он смотрит на крышу старого здания, и он совершенно определённо, на сто процентов, без сомнения… мёртв.

Убит.

Позади меня раздаются шаги по гравию, и чья-то рука крепко сжимает моё плечо.

Я так чертовски облажалась.

Продолжение следует…