Безжалостный

Глава 9

Джексон

Я позаботился о том, чтобы оказаться на борту самолета задолго до прибытия Ли.

— Мистер Уэст, — приветствует меня стюардесса с явным выражением удивления на лице. Это не мешает ей осматривать меня. — Мы вас не ждали. Я Тиа, и я буду вашей стюардессой на этом рейсе. — В ее словах звучит флирт, который я предпочитаю игнорировать.

— Это было решение, принятое в последнюю минуту. — Я обвожу взглядом роскошную каюту. — Это сюрприз для доктора Бакстер, поэтому я буду признателен, если вы не будете сообщать ей о моем присутствии на борту. Я также принес еду, которую хотел бы, чтобы подали после нашего взлета.

Я сохраняю профессиональный тон и передаю ей коричневые бумажные пакеты, наполненные вкусными угощениями, которыми мы можем перекусить, и легкое белое вино. Мой план состоит в том, чтобы лучше узнать Ли и дать ей возможность лучше узнать меня. Мы должны стереть ту пропасть между нами, которая образовалась за последние несколько лет.

Я занимаю место в комнате для персонала и пристегиваюсь. Мое сердце начинает биться одновременно от волнения и тревоги при мысли о том, что через несколько минут я буду сидеть напротив Ли. Ей придется уделить мне все свое внимание, ведь до нашей посадки ей некуда бежать.

У меня есть около шести часов, чтобы убедить ее попробовать.

Как только мы набрали высоту, я отстегиваю ремень безопасности и направляюсь на кухню.

Найдя там Тию, она помогает мне распаковать и разложить по тарелкам всю еду. Она пытается тереться об меня при каждом удобном случае, что раздражает меня до чертиков.

— Не могла бы ты приготовить стол, Тиа? — бодро спрашиваю я, протягивая ей белую скатерть и свечи.

— Конечно, мистер Уэст. — Голос у нее горловой, словно она готова сделать все, что я попрошу, в том числе встать на колени, чтобы отсосать мне.

Я заглядываю через занавеску и наблюдаю, как Ли смотрит в окно. По крайней мере, фактор неожиданности все еще на моей стороне.

Она одета в черные брюки и белую блузку, которая идеально облегает ее фигуру, особенно ее упругую грудь. Холодный воздух заставляет ее соски напрягаться, и я подавляю тихий стон, приспосабливая себя, чтобы мой стояк не был так заметен.

Ли выглядит комфортно, и я рад этому. Чем менее напряженной она будет во время разговора, тем больше шансов у меня будет, когда я буду отстаивать свою точку зрения.

Как только Тиа закончила расставлять все по местам, я медленно отодвигаю занавеску. Ли не замечает, как я вхожу, и я могу еще немного полюбоваться ее красотой. Когда я сажусь рядом с ней, она поворачивает ко мне голову, и на ее лице появляется удивленное выражение.

— Я не знала, что ты полетишь этим рейсом, — говорит она, ее прекрасные карие глаза по-прежнему широко раскрыты.

— Я хотел сделать тебе сюрприз, — признаюсь я. У меня нет времени играть с ней в игры.

— Мне? Почему? — Она поворачивается лицом ко мне, и я воспринимаю это как хороший знак, что она не отмахнулась от меня.

Я должен тщательно подбирать слова. Я не хочу отпугнуть ее внезапным признанием в любви.

— Ты - человек, которого я хотел бы узнать получше.

Она хмурится, как будто не может понять, почему я хочу узнать ее получше. На самом деле это освежает. Большинство женщин, с которыми я встречался, всегда предполагали, что это означает нечто большее, чем случайная интрижка. А есть и те, кто считает, что имеет право на меня и на богатство, которое дает работа в Indie Ink. Ни одна из них никогда не смотрела на меня, не видя знаков доллара.

Глаза Ли на мгновение задерживаются на мне. Когда она так смотрит на меня, я понимаю, что она пытается изучить меня, найти правду за моими действиями.

Она снова смотрит в окно и шепчет, — Я все тот же человек, Джексон. Все, что я делаю, - это работаю. У меня нет времени на друзей.

Всегда прямолинейна. Не думаю, что ей свойственно лгать.

— Пообедай со мной, док. Когда самолет приземлится, а ты все еще будете чувствовать себя так же, я обещаю, что все пройдет.

Ее глаза метнулись ко мне. — Просто обед?

— Просто обед.

— Хорошо, — шепчет она.

Я встаю и, взяв ее за руку, веду к столу. Я жду, пока она сядет, прежде чем занять место рядом с ней. Она смотрит на пустые места напротив нас, а затем снова обращает свой взгляд на меня. Я игнорирую немой вопрос и, кивнув в сторону Тии, даю ей знак вынести блюдо.

Тиа ставит блюдо на середину стола и открывает вино. Она наливает вино в хрустальные бокалы и исчезает на кухне, оставляя нас наедине.

Ли смотрит на еду и дразняще улыбается. — Что бы ты сделал с едой, если бы я отказалась?

— Скорее всего, съел бы все. Я – любитель комфортного питания.

Она тихонько хихикает. Ее изящные пальцы обхватывают ножку бокала с вином, и она делает маленький глоток. Высунув язык, она облизывает губы. Поставив бокал обратно на стол, она возвращает руку на колени.

Я решаю, что извинения не нужны. Мы должны забыть о том, что произошло этой ночью, чтобы начать что-то новое.

Я кладу свою руку на ее руку и, прежде чем она успевает отстраниться, крепко сжимаю ее пальцы. Ее глаза переходят на мои, и, хотя ей неловко, она не отводит взгляд.

— Мне очень жаль, Док. Я не должен был оставлять тебя в ту ночь.

Ее губы раздвигаются, а взгляд заостряется, как будто она собирается отшить меня.

— Пожалуйста, позволь мне сказать это, — настоятельно шепчу я.

Я ожидаю, что она отвернется или скажет, чтобы я шел к черту, но вместо этого она кивает.

Я вздохнул с облегчением. Это одна победа для меня.

— Я не собираюсь извиняться за то, что занимался с тобой любовью.

Ее глаза смягчаются, и мне неприятно, что ей все еще больно.

— Как раз перед тем, как ты приехала ко мне, моя мама позвонила Логану. Я отказываюсь отвечать на ее звонки. Она... скажем так, была не самой лучшей матерью. Каждый раз, когда она звонит... — Я качаю головой и делаю глубокий вдох, чтобы сдержать гнев, который всегда грозит вырваться на поверхность, когда я думаю об этой женщине. — Я не могу думать о ней и не злиться.

Тело Ли расслабляется в кресле, и она кладет свою вторую руку на спинку моего.

Слава Богу. Она меня слушает.

— Я захлебывался от злости, когда ты пришла. Потом я увидел, как ты расстроена, и, черт... Клянусь, я почувствовал твою боль. Если бы мы просто трахались на почве ненависти, я бы сейчас стоял на коленях и просила у тебя прощения за то, что усугубил дерьмовую ситуацию. Но то, что произошло между нами той ночью, - ты была для меня первой во многих отношениях.

Она наклоняет голову и бросает на меня взгляд, который явно говорит о том, что я несу чушь.

— Уиллоу рассказала мне о вашем списке, Джексон. Я определенно не была у тебя первой.

Я поворачиваюсь к ней всем телом и, положив левую руку на стол, наклоняюсь ближе к ней. Сладкий аромат ее духов заставляет меня вдыхать его глубже.

Черт, как же я соскучился по ее запаху.

— Ты единственная женщина, которую я целовал, док.

Я даю ей осмыслить сказанное и наблюдаю, как ее губы раздвигаются в беззвучном вздохе.

— Почему? — шепчет она.

— Ты не похожа ни на одну другую женщину, которую я когда-либо встречал. С тобой я почувствовал, что это правильно.

— Ты также единственная женщина, с которой я занимался любовью. Каждый раз, когда я пытаюсь с кем-то еще, я вижу тебя. Я пробовал и... не смог.

В ее глазах мелькает обида, когда она говорит, — Ты пытался?

Эта часть разговора - отстой. Черт, как бы я хотел просто пропустить ее.

— Я пытался и потерпел неудачу довольно много раз.

Она издала дрожащий вздох. — А какое это имеет отношение ко мне?

Я пробегаю глазами по ее лицу, вбирая в себя ее нежную кожу и эти глаза... черт, эти глаза. Я вижу в них свое будущее.

— Все. Это имеет отношение к тебе, и именно поэтому я хочу узнать тебя получше.

Она качает головой и смотрит вниз на наши соединенные руки.

— Это был просто секс, Джексон.

Я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе.

— Ты никогда не обманываешь, Док. Мы оба знаем, что это был не просто секс.

Когда она не признает этого, я отпускаю ее подбородок и перемещаю руку на шею. Я провожу пальцами по ее чувствительной коже и наблюдаю, как появляются мурашки.

Я жду, пока она отреагирует на мои прикосновения. Мне нужно услышать это от нее.

— Это всего лишь физическая реакция. Это ничего не значит, — возражает она.

Я наклоняюсь к ней и прижимаюсь ртом к ее уху. — А как же трепетание в животе?

Она быстро кладет руку на середину живота, как будто таким образом она может скрыть это от меня.

— А как же тот проблеск надежды, который ты чувствуешь, когда смотришь на меня? Неужели ты собираешься сидеть здесь и притворяться, что ничего ко мне не чувствуешь?

— Все, что я чувствую, - это страх, — выплевывает она. Я отступаю назад, так как шок от того, что она только что сказала, прокатывается по мне.

— Почему? Я знаю, что не должен была уходить, но в тот момент мне казалось, что я поступаю правильно. Я бы никогда не причинил тебе боль намеренно, док.

Она смотрит на бокал с вином и говорит, — Когда я потеряла маму, это было больно. Я никогда раньше не чувствовала такой боли. Я не могла объяснить это рационально. Когда я была с тобой, ты сделал так, что боль ушла.

Она поднимает глаза на меня, и от ее умоляющего взгляда мне хочется заключить ее в объятия и никогда не отпускать.

— Впервые в жизни ты дал мне почувствовать, что значит быть любимой мужчиной. А потом ты ушел. Мне показалось, что в ту ночь я потеряла и тебя, и маму. Было больно..., — она делает дрожащий вдох. — Боль была невыносимой.

— Док, я ушёл только потому, что ты этого хотела. Самое трудное, что я когда-либо делал, - это уходил от тебя. Тебе нужно было кого-то ненавидеть, и я взял вину на себя. Но прошло шесть лет. Это случилось в другой жизни.

Ее дыхание участилось.

— Другая жизнь, — шепчет она, и я вижу, что это написано на ее лице. Она знает, что я имею в виду то, что она сказала.

— Я знаю, что между нами многое произошло, и понимаю, что нам не нужно спешить. Я не буду торопить тебя. Мне просто нужно знать, есть ли вообще хоть какая-то возможность, что я смогу любить тебя так, чтобы ты меня не ненавидела.

Я задерживаю дыхание, когда ее глаза начинают блестеть от непролитых слез.

Черт, вот где она разбивает мне сердце.

— Я не ненавижу тебя, Джексон. Было время, когда ты мне совсем не нравился, но я никогда тебя не ненавидела.

— Ты использовала прошедшее время. Значит ли это, что я нравлюсь тебе сейчас? — Я не могу удержаться, чтобы не поддразнить.

— Ты мне нравишься, Джексон, но это не значит, что мы можем быть вместе. Мы почти не знаем друг друга. Мы практически незнакомцы, и у меня нет времени на отношения.

— У тебя нет времени или ты не хочешь находить это время? Есть разница, док.

— Я не подхожу для отношений, Джексон. Тебе нужно найти кого-то, кто впишется в твой мир.

— Ты - единственная женщина, которая вписывается в мой мир.

Она разочарованно вздохнула и посмотрела на меня.

Я не сдаюсь. Она может смотреть на меня сколько угодно, но я ни за что не отпущу ее, особенно теперь, когда я знаю, что нравлюсь ей.

***

Ли

Держать его на расстоянии становится все труднее и труднее. Та близость, которую мы разделили в ту ночь, когда занимались любовью, окутывает нас и сейчас.

Даже его взгляд остался таким же, как в ту ночь.

— Скажи мне, чего ты на самом деле боишься, док?

Его голос низкий и наполнен такими эмоциями, что мне хочется плакать. Я не могу ему солгать, даже если бы захотела. Такое ощущение, что меня вернули в ту ночь.

— Я не могу больше никого потерять, — шепчу я. — Если я впущу тебя, я буду любить тебя, а когда я потеряю тебя... Я не могу, Джексон.

Он обхватывает мое лицо руками и прижимается лбом к моему. Мое сердце сжимается так болезненно, что я почти хватаюсь за грудь, чтобы попытаться облегчить его. Он заставляет меня чувствовать так сильно, что это душит меня.

— Когда ты потеряешь меня? Ты уже решила, что я тебя брошу. Это на тебя не похоже, Док. Ты не из тех людей, которые все предполагают.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами. Все, что он сейчас говорит, напоминает мне о том, почему я влюбилась в него.

Он видит меня. Он понимает меня.

Но он также способен причинить мне такую боль, от которой я никогда не смогу оправиться.

Я отворачиваюсь от него, потому что если я буду смотреть на него еще дольше, я поддамся этому притяжению между нами.

— Ты видел меня, когда я узнала, что потеряла мать. Ты единственный человек, который видел, что со мной произошло. Будет намного хуже, когда я потеряю тебя. Если я позволю себе любить тебя, я буду любить тебя всем, что у меня есть.

Пожалуйста, пойми! Это уже слишком больно.

— Джексон, боль уничтожит меня.

— Дай мне шанс показать тебе, что я тебя не брошу, — умоляет он. — Я никогда не уйду от тебя по доброй воле.

Я грустно улыбаюсь, потому что так оно и есть. — Возможно, однажды у тебя не будет выбора. Мы все умрем. Если ты умрешь из-за того, что я не смогу тебя спасти... Я даже не знаю, как это переварить.

Я вижу, что он наконец-то меня понял, потому что он отводит свой взгляд от меня, его лицо разрывается от эмоций.

Несколько минут мы сидим в тишине, каждый занят своими мыслями.

Когда он снова смотрит на меня, он кладет свою правую руку позади меня, упираясь ею в кресло. То, что он оказался в клетке, совсем не помогает. Мне хочется прижаться к нему, потому что я буду знать, что смогу потерять себя в нем. Тогда мне не придется думать обо всем этом.

— Док, когда ты потеряла свою маму, ты жалела, что знала ее? Если бы ты могла вернуться в прошлое, хотела бы ты знать ее все эти девятнадцать лет и потерять ее, или не знать ее вообще и избавить себя от боли?

Я задыхаюсь от его вопроса, одновременно злясь, что он вообще мог спросить меня о чем-то подобном.

Когда я начинаю отворачиваться от него, он кладет свою левую руку мне на щеку, чтобы удержать меня на месте.

— Просто ответь. Я позволю тебе выйти из самолета и больше не буду тебя беспокоить, если ты ответишь, — говорит он настоятельно.

— Конечно, я не жалею о своей матери. Она была удивительной женщиной. Лучшей матери я и желать не могла. Мне повезло, что она прожила со мной девятнадцать лет. И да, если бы я могла вернуться назад, я бы ничего не изменила.

— Почему? — спрашивает он.

Я качаю головой и смотрю на него. — Ты сказал, что если я отвечу, ты перестанешь.

— Почему бы тебе не изменить это, док? Ты могла бы избавить себя от боли.

— Потому что я люблю ее!

Мы оба тяжело дышим, когда резкость моего голоса стихает.

Я вырываю свое лицо из его рук и встаю с сиденья. Я начинаю прохаживаться по проходу, желая найти хоть какую-то разрядку для этого напряжения, скопившегося внутри меня.

Джексон встает и делает шаг навстречу, останавливая меня.

— Я до смерти напуган, Ли.

Он уже второй раз произносит мое имя. Я никогда не признаюсь, что мне нравится, когда он называет меня Доком, но когда он называет меня Ли, мое сердце расширяется до тех пор, пока не разорвется.

— Я боюсь потерять тебя. Никто из нас не имеет ни малейшего представления о том, что нас может ждать в будущем. Я могу умереть первым, или ты можешь умереть первой. Мы оба будем одинаково рисковать.

Он закрывает глаза, и при этом так душераздирающе красив, что это похоже на физический удар.

— Мистер Хейз был единственным отцом, которого я когда-либо знал. Мой отец бросил нас с Логаном, когда мы были слишком малы, чтобы понять, что происходит. Моя мама... она непонятно где, потому что воспитывать нас было слишком хлопотно. Мистер Хейз скончался вскоре после того, как ты уехала. Я потерял всех родителей, которые когда-либо были в моей жизни. Я знаю, что такое потеря, и как бы больно мне ни было, я предпочту день с тобой, чем всю жизнь без тебя.

Я смаргиваю слезы.

Он делает шаг в мое личное пространство и кладет руки по обе стороны от моей шеи. Приподняв мое лицо вверх, наши глаза встречаются, и в этот момент в них столько эмоций, что мне трудно дышать.

— Ты готова сделать все это снова, потому что любишь свою маму. Дай мне шанс полюбить тебя так, чтобы ты полюбила меня и в этой, и в другой жизни. Если наша любовь стоит смертельной боли, разве мы не должны хотя бы бороться за нее?

Мои плечи опускаются, и я вжимаюсь лицом в его грудь. Я не могу заставить себя снова сказать "нет". Я не могу снова оттолкнуть его.

— Я не знаю, как ходить на свидания. Я даже ни разу не была на нем. Я не знаю, что говорить и как себя вести. Мы живем в разных штатах. Мы не можем летать друг к другу. Мы...

Он отстраняет меня от своей груди и прижимает палец к моим губам.

— Я буду летать туда-сюда. Я сделаю все возможное, чтобы встречаться с тобой, Док. Просто скажи "да". Скажи, что будешь встречаться со мной, а остальное предоставь мне.

Я тяжело сглатываю, сердце начинает колотиться в груди, как будто я собираюсь произвести рассечение аорты.

— Да, — шепчу я, уже опасаясь, что сделала неправильный выбор.

На лице Джексона промелькнул шок, а затем он наклонился так, что мы оказались почти лицом к лицу.

— Правда? Да? Ты сказал "да"?

Я разражаюсь смехом, а он обнимает меня так крепко, что я отталкиваюсь ногами от пола. Я обхватываю его за шею, обнимая его в ответ. Это потрясающее ощущение - снова обнимать его.

— Черт, Док, — говорит он с восторгом. — Спасибо.

Наконец, он опускает меня вниз по своему телу, пока мои ноги не касаются пола. Кажется, что он собирается меня поцеловать, и это мгновенно заставляет меня покраснеть. Я делаю шаг назад и поправляю рубашку.

Я могла бы уже поцеловать его, но прошло так много времени. Я сейчас слишком нервничаю. Я все испорчу. Мне просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть к мысли о свиданиях.

Я робко взглянула на него, ненавидя вопрос, который прозвучал из моих уст. — Так мы теперь встречаемся? Все кончено?

Улыбка на его лице становится такой широкой, что если бы у него не было ушей, то она бы обхватила его голову.

— Ты самый необычный человек, которого я знаю.

— Ты уже говорил это раньше, — бормочу я, недовольная тем, что он не ответил мне.

— У тебя такой блестящий ум, док. Ты можешь делать вещи, которые мне никогда не понять, но когда дело доходит до повседневной жизни, мне есть что тебе показать.

Он сокращает расстояние между нами и снова обнимает меня. Он оставляет поцелуй на моей голове и шепчет, — Мы встречаемся, что означает, что ты не встречаешься ни с какими другими мужчинами, а я не встречаюсь с другими женщинами. Я буду мудаком и заявлю, что ты моя девушка.

Я смеюсь, когда он говорит "мудак", вспоминая, что именно так я называла его, когда мы только познакомились.

— Хорошо, — шепчу я, слишком ошеломленная, чтобы сказать что-то еще.

— Значит ли это, что ты разблокируешь мой номер на своем телефоне? — спрашивает он дразняще.

Я смеюсь, вспоминая разговор, в результате которого его номер вообще был заблокирован.

— Я подумаю об этом, — говорю я в ответ, зная, что разблокирую его, как только выйду из самолета.

Глава 10

Джексон

Я: Как прошел день?

Док: Захватывающе. Я ассистировала при пересадке.

Я: Ты единственная женщина из тех, что я знаю, которая возбуждается, разрезая чью-то грудь.

Ли: У тебя еще есть время отказаться от свидания со мной. Никогда не знаешь, что я могу сделать во сне.

Я: Теперь ты даешь мне повод привязать тебя к кровати.

Док: У тебя односторонний ум.

Я: Когда речь идет о тебе.

Док: Как твой день?

Я смеюсь, когда сообщение доходит до нее. Она все еще смущается, когда я начинаю делать сексуальные предложения.

Я: Длинный и тяжёлый. Такой же, как мой член, когда я думаю о тебе.

Док: Ты говоришь так с каждой женщиной, на которую пытаешься произвести впечатление? (Я говорю "пытаешься", потому что не могу представить, что это работает в твою пользу).

Я: Нет, я делаю это только с тобой. (Признайся, это вызывает у тебя улыбку).

Док: Нет.

Док: Может быть.

Док: Ладно, хорошо. Это заставляет меня улыбаться.

Я снова разразился хохотом. Черт, как же я по ней скучал.

Я: Пришли мне фотографию.

Я жду, пока фото загрузится, и как только оно становится четким, я хмурюсь.

Я: Кто, блядь, этот парень, который висит на тебе?

Док: Себастьян. Я ужинаю с ним сегодня, а значит, мне нужно идти сейчас, иначе я не успею подготовиться.

Она ужинает с другим парнем? Какого черта? Гнев вспыхивает во мне, как лесной пожар, стремящийся уничтожить все на своем пути.

Я: Ты не будешь с ним ужинать.

Док: Почему?

Я: У него есть член.

Док: И что?

Сделай глубокий вдох, Джекс. Я нажимаю кнопку набора и жду, пока она ответит.

— Мне нужно собираться, Джексон.

Я слышу, как она передвигается по комнате, а затем звук воды, наполняющей ванну, заполняет мои уши.

— Ты собираешься принимать ванну сейчас?

— Да. Я не могу выйти на улицу, пахнущая так, будто половина больницы застряла в моих волосах.

Я выключаю телевизор и иду в свою комнату. Раздеваясь до рубашки, я говорю, — Включи громкую связь, когда будешь в ванной.

— Я не могу разговаривать с тобой и мыть волосы.

— Док, просто включи громкую связь.

Я слышу, как она вздыхает, но слушает меня. Я захожу в ванную и открываю краны, чтобы ванна наполнилась. Я снимаю брюки и боксеры.

— Ты в ванной? — спрашиваю я, ставя телефон на громкую связь и оставляя его на стойке.

— Я в ванне. Просто чтобы ты знал, это такой странный разговор с тобой.

— Ты дома? — переспрашиваю я, перекрывая краны и заходя в ванну. Я погружаюсь в воду и слышу, как она делает то же самое.

— Дома. Мне нужно твое разрешение, чтобы принять ванну? — Я слышу саркастическую нотку, которая вызывает у меня только улыбку.

— Потрогай свою грудь. — Я намеренно понижаю голос.

— Что? — Она немного шокирована.

— Мы занимаемся сексом по телефону, док. Потрогай свою грудь и скажи мне, что ты чувствуешь.

— Я не буду себя трогать! Ты что, с ума сошел?

На этот раз я не могу сдержать смех. Я решаю быть первым, так ей будет удобнее.

— Моя рука лежит на моем прессе, но я представляю, что она твоя, когда двигаю ее вниз по телу. Я хочу почувствовать, как твоя рука обхватывает мой член.

— Джексон, — шепчет она. Я представляю, как розовеют ее щеки, и это только сильнее заводит меня.

— Потрогай себя, док. Положи свою руку на живот и двигай ее вниз вместе с моей.

— Это никогда не сработает. — Я слышу, как она бормочет что-то невнятное. — Ну что, теперь доволен? Моя рука у меня на животе.

— Закрой глаза и слушай мой голос, — инструктирую я, закрывая глаза. — Перемести руку вниз, к своей киске. Представь, что я там с тобой, док. Я прикасаюсь к тебе.

Она молчит, и я слышу только журчание воды.

— Где моя рука, док?

— На животе, — шепчет она.

— Просунь мою руку между ног, — шепчу я, сжимая себя в кулак. — Твоя рука обхватывает мой член. Это так приятно.

Ее дыхание сбивается, и это заставляет меня застонать.

— Введи в себя палец и надави ладонью на клитор. — Я начинаю двигать рукой вдоль своего члена, представляя ее раскрасневшиеся щеки и приоткрытые губы. Я все еще отчетливо вижу ее сиськи, которые подпрыгивают при каждом моем толчке в нее.

— Двигай пальцем быстрее и сильнее нажимай на клитор.

— Джексон, — выдыхает она мое имя, и мне хочется, чтобы я был рядом, чтобы это действительно была моя рука, заставляющая ее кончить.

— Правильно, принцесса. Позволь мне трахать тебя пальцами. Я не могу дождаться, когда ты снова кончишь. Я хочу почувствовать, как твои мышцы сжимают мой член. Я хочу почувствовать, как дрожит твое тело, когда я толкаю тебя за грань.

Мои бедра вздымаются вверх, когда я сбрасываю свой груз, и несколько секунд спустя я слышу ее дыхание, когда она задыхается. Я ясно представляю себе, как она кончает.

— Ты звучишь чертовски сексуально, док. Я действительно не могу дождаться, когда снова окажусь внутри тебя.

Она прочищает горло, и я улыбаюсь, когда она делает несколько глубоких вдохов.

— Это было по-другому, — шепчет она.

— Не смущайся. Никогда не смущайся со мной.

— Хорошо.

Раздается звонок, и мое блаженство после секса мгновенно испаряется.

— Черт! Я не готова. — Я слышу шум воды, когда она пытается выбраться из ванны.

— Ты не пойдешь на свидание, док. Не заставляй меня лететь туда, чтобы я мог выбить из него все дерьмо.

— Мне нужно идти, Джексон. Я позвоню тебе, когда вернусь с ужина.

— Ли, не смей, блядь, бросать трубку.

Я выхожу из ванны и обматываю полотенце вокруг талии.

— Вот и все. Я прилечу туда. Ты явно не понимаешь, что значит моногамные отношения.

— Шшш... ты слишком остро реагируешь.

Что. Блядь?

Я слышу, как она открывает дверь, и тут мои брови взлетают выше линии роста волос.

— Девочка, ты вся мокрая. Иди, вытри свою роскошную задницу, пока я вытираю этот беспорядок. — Я провожу рукой по лицу, цепляясь за последние остатки самообладания.

— Не смей наступать в эти лужи. Я отшлепаю тебя по заднице до пятидесяти оттенков красного.

Мое зрение затуманивается от гнева, когда я слышу, как Ли говорит, — Джексон, переключись на фейстайм.

Я переключился на фейстайм так быстро, как только смог. На экране появляется ее улыбающееся лицо. На ее лице мелькает беспокойство, когда она, наконец, замечает, как я взбешен.

Она отворачивает телефон от себя и направляет его на двух парней, и во второй раз мои брови сталкиваются с линией роста волос.

— Джексон, это мои друзья, Себастьян и Райан. Ребята, это мой... Джексон.

Она не представила меня как своего парня.

— Привет, — неубедительно говорю я, не в силах придумать что-то еще, пока смотрю на одного парня, одетого в блузку и туфли на каблуках.

— О боже, — говорит он, и я не могу сказать, что мне очень приятно, когда он смотрит на меня. — И ты вот это от нас скрывала, малышка. Вот уж действительно, какой лакомый кусочек ты себе отхватила.

И тут меня осеняет. Они геи.

Слава Богу!

У меня перехватывает дыхание, а по телу разливается облегчение.

— Он немного тихий, но это может сработать в твою пользу. Знаешь, его рот будет занят в твоей долине удовольствия.

Я начинаю смеяться, и я не уверен, что это от переполняющего меня облегчения или от того, что этот парень просто уморительный.

— Так приятно познакомиться с тобой. Ты даже не представляешь, как я рад, что ты с Ли. Не могу дождаться, когда мы познакомимся лично.

Я серьезно, блядь, говорю. С ними моя девочка будет в безопасности.

— Оу, — прошелестел парень слева. Он действительно в обмороке. Что ж, это впервые.

— Я его уже люблю. Когда ты приедешь в гости? — Он вскрикивает и хватает другого парня за руки, а затем взволнованно оглядывается на нас. — Двойное свидание!

Я снова начинаю смеяться, и я просто знаю, что мы станем хорошими друзьями.

Ли возвращает телефон к своему улыбающемуся лицу.

— Как тебе такая расплата?

Я хихикаю, думая, что она действительно меня раскусила.

— Подожди, пока я не приеду, — говорю я, прикусывая нижнюю губу.

Ее губы раздвигаются, а взгляд устремляется на мой рот.

Приятно слышать. Моя девушка возбуждается, когда я прикусываю губу. Я определенно запомню это на будущее.

— Я не могу дождаться, — шепчет она.

— Приятного ужина, док. Я поговорю с тобой завтра.

— Сладких снов, — говорит она.

— Это будут влажные сны.

Она качает головой и начинает смеяться, прежде чем закончить разговор.

Я сажусь на кровать и делаю глубокий вдох. Я должен отомстить ей за ту шутку, которую она только что сыграла со мной. Но как, черт возьми, я смогу перехитрить гения?

***

Ли

Все готово к сегодняшнему приезду Маркуса. Доктор Маглиато согласился помочь мне с операцией. Это просто в качестве меры предосторожности.

Меня немного беспокоит, что состояние Маркуса ухудшилось. И Уиллоу, и Джексон сказали мне, что за последнюю неделю он стал слабее. Я смогу оценить, выдержит ли его организм операцию, только когда увижу его.

Я стучу в дверь кабинета доктора Маглиато.

— У вас есть минутка? Я хотела бы обсудить операцию мистера Рида.

— У меня есть несколько минут до того, как мне нужно будет ассистировать.

Я сажусь и, как всегда, перехожу сразу к сути вопроса.

— Если его состояние ухудшилось, я хотела бы как можно скорее положить его на стол.

Она смотрит на свое расписание, и я наклоняюсь вперед, пытаясь заглянуть в него.

— Операционные заняты до часу ночи. Если это срочно, то придется делать операцию в час дня.

Это значит, что мне придется работать в двадцатидвухчасовую смену. Она видит беспокойство на моем лице. Я должна быть отдохнувшей для операции Маркуса.

— До его приезда еще есть время. Поспать несколько часов.

Я облегченно вздохнула. — Спасибо, доктор.

Выходя из ее кабинета, я благодарю свои счастливые звезды за то, что больница поддержала меня в этом деле. По дороге в дежурную палату я заглядываю в медпункт.

— Если я тебе понадоблюсь, я буду в дежурной комнате, — говорю я Себастьяну.

— Это хорошая идея. Иди отдохни со своей красивой головкой. Я тебя прикрою.

Я улыбаюсь ему и иду спать.

Когда я просыпаюсь и смотрю на часы на стене, я понимаю, что проспала три часа. Я вскакиваю от неожиданности. Черт возьми! Я хотела вздремнуть всего час. Я ищу свой телефон, чтобы понять, почему не сработал будильник. Не найдя его, я слезаю с кровати, чтобы заглянуть под нее.

— Твой телефон у Себастьяна.

Я оборачиваюсь на голос Джексона.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спрашиваю я.

Затем меня захлестывает волна счастья, и, не успев успокоиться, я бегу к нему. Мое тело прижимается к его телу, и я бросаюсь ему на шею. В тот момент, когда он обхватывает меня, я чувствую, как меня охватывает чувство спокойствия.

— Что я сделал, чтобы заслужить такой прием? — спрашивает он, прижимаясь лицом к моей шее и делая глубокий вдох.

Я немного отстраняюсь, чувствуя неловкость от того, что только что бросилась на него.

— Я была удивлена, — бормочу я, не готовая признать вслух, что скучала по нему.

Он улыбается мне и прижимается поцелуем к моему лбу.

— Да, я тоже по тебе скучал, док.

Я качаю головой и улыбаюсь, гадая, когда же я пойму, что от него ничего нельзя скрыть. Он видит меня насквозь.

— Я принес тебе сэндвич и кофе. Я подумал, что тебе это не помешает, прежде чем ты вернёшься к работе.

Он накрыл наш поздний обед за маленьким столиком в углу. Когда я сажусь, то не могу не взглянуть на него. Он одет в темно-серый костюм. Каждый раз, когда я вижу его, он выглядит все более великолепно.

Я застонала, глубоко вдыхая аромат.

Джексон прочищает горло, выводя меня из комы, вызванной кофеином.

Когда наши глаза встречаются, я замираю. В его взгляде столько тепла, что я чувствую сильный трепет желания. Я пытаюсь скрыть это, откусывая от своего сэндвича.

— Спасибо тебе за это. Когда живешь на еде из кафетерия, это выглядит как пятизвездочная еда.

— Не за что, док. — Мы едим в уютном молчании, украдкой улыбаясь и бросая тайные взгляды.

Я постоянно предупреждаю себя о том, что не стоит слишком торопить события, но когда я рядом с Джексоном, время, кажется, не имеет значения.

Когда мы заканчиваем есть, я быстро убираю со стола. Прежде чем мы покидаем зал, Джексон обнимает меня за талию. Когда он прижимается ко мне, мое сердце учащенно бьется. Он останавливается менее чем в дюйме от моего рта, и я чувствую, как меня охватывает разочарование.

— У тебя есть планы на новогоднюю ночь?

— Только работа. Моя смена начинается в семь вечера.

— А ты проведешь этот день со мной?

Я киваю, и на мгновение наши губы соприкасаются. Джексон усмехается, отстраняясь. Я впервые за долгое время вижу его ухмыляющимся, и я не готова к такому эффекту. Затем он прикусывает нижнюю губу, и я теряюсь в тумане вожделения.

Черт, как же это сексуально.

Когда я замечаю дразнящий взгляд в его глазах, я хлопаю его по плечу.

— Ты сделал это специально.

— Просто небольшая месть за тот сердечный приступ, который ты устроила мне прошлой ночью.

— О, так мы играем в эту игру? — Я озорно улыбаюсь.

Он пожимает плечами. — Постарайтесь, док.

Я наклоняюсь к нему и приподнимаюсь на носочках, пока не добираюсь до его уха. Обдав его кожу горячим воздухом, я опускаю руку на его бедро. Проводя губами по его челюсти, я провожу рукой по передней поверхности бедра, в опасной близости от его члена.

Я никогда не делала ничего подобного, но с Джексоном это кажется естественным. Я не могу объяснить, в чем именно дело, хотя провела много часов, размышляя об этом.

Когда я чувствую, как его челюсть сжимается под моим ртом, я отстраняюсь с огромной ухмылкой на лице.

— Спасибо за обед. Увидимся позже. — Я выскользнула из комнаты и рассмеялась, услышав, как он прорычал что-то о том, что я дразнюсь.

Глава 11

Джексон

Я выхожу вслед за Ли из дежурной комнаты. Когда она наклоняется над стойкой в медпункте, я не могу удержаться и шлепаю ее по заднице.

Она задыхается и смотрит на меня расширенными глазами, по ее лицу пробегает румянец. Я подмигиваю ей, от чего румянец только усиливается.

Я иду проведать Маркуса. Когда я приехал, его уже уложили. Я отправился на поиски Ли, и если бы не Себастьян, я бы никогда ее не нашел. Я никогда не знал, как приятно наблюдать за тем, как кто-то спит.

Я нажимаю кнопку вызова лифта и оглядываюсь через плечо. Я улыбаюсь, глядя на то, как Ли натягивает свой белый халат, разговаривая с другим врачом.

Лифт пикает, и двери начинают открываться. Я отхожу в сторону, чтобы медицинский персонал мог выйти.

Суматоха позади меня заставляет меня оглянуться на пост медсестер. Лицо Себастьяна покраснело, и он схватился за горло.

Я бегу обратно к ним, когда Ли движется за Себастьяном, обхватив его руками. Она намного меньше и недостаточно сильна, чтобы сделать ему прием Геймлиха. Вдруг из его рта вылетает разгрызенный колпачок от ручки и падает рядом с моими ногами.

Ли поглаживает его по спине, проверяя, все ли с ним в порядке, а я стою с открытым ртом.

Похоже, я ошибся. Моя девочка знает, как держать себя в руках.

Из глаз Себастьяна текут слезы, и видно, что он расстроен из-за удушья.

— Не надо так драматизировать, — огрызается мужчина. — Возвращайтесь к работе.

— Доктор Лэнгли, — задыхается Ли, — это непрофессиональное поведение.

Доктор смотрит на Ли и делает шаг к ней. Он бросает на нее снисходительный взгляд, от которого у меня сердце заходится от злости.

Я делаю шаг вперед, становясь позади Ли и рядом с Себастьяном. Я смотрю на него, не решаясь предпринять что-либо.

— Если мистер Уорд не может выполнять свою работу, его здесь быть не должно, — усмехается мужчина, явно не замечая опасности, когда она находится прямо перед ним.

Я беру Ли за плечи и отвожу ее в сторону, чтобы подойти к доктору.

Ясно, что у этого парня личные неприязненные отношения с Себастьяном, потому что он гей.

— Мой друг только что чуть не задохнулся, а вы ведете себя грубо. Вы должны извиниться перед ним. — Доктор мрачно смотрит на меня, и мне нравится, что ему приходится поднимать на меня глаза. — Ваши методы запугивания не имеют того же эффекта, когда человек, с которым вы столкнулись, в два раза больше вас. Как насчет извинений? — Я рычу, бросая на него последний взгляд, предупреждающий о том, что он собирается встретиться с моим кулаком.

Он направляет взгляд на Себастьяна. — Я прошу прощения, — отрывисто произносит он.

— Мистер Уорд, — мрачно шепчу я. — Я прошу прощения, мистер Уорд.

Доктор пробормотал извинения и поспешил прочь от нас. Я ненавижу хулиганов. Если бы такое случилось на моей территории, его бы унесли на носилках.

— Мой герой, — кричит Себастьян мне вслед и обнимает меня.

На мгновение я ошеломлен, но когда он начинает плакать, я обнимаю его в ответ. Он на голову ниже меня, и я отчетливо вижу странные взгляды других людей, стоящих вокруг медпункта.

— С тобой все в порядке, это просто шок, — говорю я, чтобы успокоить его.

От моих слов он плачет еще сильнее, и мне совершенно наплевать, что подумают другие люди. Мой друг расстроен, и я ни за что на свете не брошу его в такой момент.

Обняв его, я веду его по коридору в ближайшую комнату ожидания. Я вижу салфетки и беру несколько штук.

— Держи, — шепчу я, удивляясь тому, что чувствую себя его защитником.

Он убирает одну руку и берет их дрожащей рукой. Он вытирает слезы со своего лица.

Я смотрю на Ли, и от выражения ее лица у меня перехватывает дыхание. Это судьбоносный момент, когда ты видишь, что любимая женщина смотрит на тебя с восхищением.

Когда Себастьян успокаивается, он снова обнимает меня.

— Наша малышка молодец, — хрипло шепчет он. — Она спасла мою задницу. Бедняга Райан был бы в ужасе, если бы я умер. Я имею в виду, у меня действительно отличная задница.

Себастьян поворачивается и показывает мне свою задницу, что вызывает у меня смех.

— Да, Райану повезло, — говорю я между приступами смеха.

— Спасибо, что позаботился о докторе, лишенном киски, — говорит Себастьян, возвращаясь к своему обычному дерзкому характеру.

Я все еще оправляюсь от смеха, когда наступает следующий приступ. — Лишенный киски? — спрашиваю я, пытаясь отдышаться.

— Да, это на самом деле грустно. Я думаю, он такой ворчливый, потому что его не трахают. А еще он такой кислый, что его член наверняка весь сморщился.

Когда я наконец перестаю смеяться, я беру его за плечо и спрашиваю:

— Ты в порядке?

Он обнимает меня и кивает мне в грудь.

— Да. Мой макияж испорчен, но это можно исправить.

Он отстраняется, и глаза его блестят от возбуждения.

— Ты знаешь, к чему это привело?

Я качаю головой.

— Двойному свиданию, — кричит он, хлопая в ладоши. — Я позвоню Райану и скажу, чтобы он готовился.

— Мне нужно проверить Маркуса, прежде чем ты ему позвонишь. Если состояние Маркуса стабильно, мы можем пойти поужинать.

Себастьян выталкивает Ли за дверь. — Чего ты ждешь? Иди, делай обход.

Когда за Ли закрывается дверь, Себастьян оборачивается ко мне. По его щеке катится слеза, что заставляет меня подойти ближе.

Положив руку ему на плечо, я спрашиваю, — Ты в порядке?

Он кивает и смотрит на меня с таким искренним выражением лица, что это поражает меня до глубины души.

— Спасибо тебе, Джексон.

— За что? Я ничего особенного не сделал.

— Доктор Лэнгли при каждом удобном случае дает понять, что он гомофоб. Ты относился ко мне как к человеку. Для меня это имеет огромное значение. Люди не всегда понимают, каково это - быть женщиной, запертой в мужском теле. Они склонны осуждать меня, потому что я другая.

Я прямо здесь даю себе обещание никогда не относиться к Себастьяну и Райану иначе, чем к другим женщинам в моей жизни.

Я притягиваю его к своей груди и целую в макушку. — Это потому, что они не удосужились увидеть, какой ты замечательный человек. — Я смотрю на него, чтобы он видел, что я говорю серьезно. — Неважно, какого ты пола, Себастьян. У тебя прекрасная душа. Не позволяй никому говорить тебе обратное. Иди поправь макияж, пока я проверю Маркуса.

***

Ли

Маркус выглядит лучше, чем я ожидала.

— Я назначила твою операцию на двадцать девятое число в пять часов вечера. Доктор Маглиато будет ассистировать мне. Ты будешь в надежных руках, Маркус, — говорю я, заполняя карту.

— Спасибо, док.

Я улыбаюсь ему. — Не за что. Отдыхай до тех пор.

Я выхожу как раз в тот момент, когда входит Джексон. Мы встречаемся в дверях, и он прижимает поцелуй к моему лбу.

— С ним все в порядке? — шепчет он.

— Да, ему просто нужно отдохнуть. С Себастьяном все в порядке?

Джексон ободряюще улыбается мне. — Да. Я побуду здесь, пока ты закончишь.

— Я приду за тобой. — Я сжимаю его руку, прежде чем вернуться к своему обходу.

Когда я закончила и заглянула в комнату Маркуса, я широко улыбнулась. Джексон играет с ним в карты.

— Чувак, то, что ты болен, не значит, что я позволю тебе жульничать. Возьми назад эту карту.

— Она соскочила, — ворчит Маркус.

— Привет, ребята. — Я вхожу и только тогда понимаю, что Уиллоу здесь нет. — Где Уиллоу? Я думала, она приедет?

— Я не хочу, чтобы она была здесь, — холодно отвечает Маркус.

— Я приглашаю свою девочку на ужин. Постарайся поспать, — говорит Джексон, вставая.

Он берет меня за руку и начинает вытаскивать из комнаты.

— Спокойной ночи, Маркус, — говорю я через плечо, прежде чем за нами захлопывается дверь.

— Извини за это, — извиняюсь я. — Я думала, они снова вместе.

Джексон соединяет наши руки и подносит тыльную сторону моей ладони к своему рту. Он прижимается поцелуем к моей коже.

— Все в порядке, док. Клянусь, от этих двоих у меня уже голова кругом идет. Я действительно думал, что они продержатся это время, но Маркус разорвал отношения сегодня утром.

— Мне нужно позвонить ей позже, чтобы узнать, как она справляется с этим.

Джексон нажимает кнопку лифта, и я прислоняюсь к его боку, пока мы ждем. Приятно, что он здесь. Я не думала, что он впишется в мой мир, но после того, как я увидела его с Себастьяном, стало ясно, что я волновалась без причины.

— Себастьян поехал за Райаном. Они встретят нас в ресторане.

Мы заходим в лифт, и я прижимаюсь к нему всем телом. Я кладу руку на его челюсть, желая почувствовать шершавость своей кожи.

— Спасибо, что ты такой замечательный человек и что утешил Себастьяна. Я знаю, что он может быть очень эмоциональным, но я люблю его.

— Он и мой друг тоже. У нас с Себастьяном есть кое-что весьма примечательное общее.

— Что? Это точно не твое чувство стиля. Я не могу представить тебя с розовой помадой.

Он разражается смехом, прежде чем прошептать, — Ты. У нас есть ты. — Он поворачивает свое лицо к моей руке и целует мою ладонь.

— Ты никогда от меня не избавишься.

— О да? — Я дразнюсь. — Даже когда я начну излагать факты?

Он качает головой. — Даже когда ты бросаешь в меня уравнения.

Его руки скользят к моей попе, и он крепко хватает меня, прижимая к себе. Его губы пробегают по моей челюсти, пока не достигают уха.

— Мне нужно покончить со знакомствами, чтобы мы могли перейти к сексу.

Я чувствую, как его твердый член вдавливается в меня, и это заставляет меня стонать.

— Я тоже не могу этого дождаться, — признаюсь я.

Глава 12

Джексон

Когда мы приезжаем в ресторан, Себастьян и Райан уже ждут нас. Когда мы садимся за столик, Райан встает со своего места и обнимает меня.

Ему не нужно ничего говорить, так как его благодарный взгляд говорит сам за себя.

После того как мы сделали заказ, я спрашиваю, — Так как давно вы женаты?

— В октябре этого года мы отметили пятую годовщину. Мой восхитительный кусочек не может насытиться мной, — говорит Себастьян, положив свою руку на руку Райана.

— О, вау, поздравляю.

Официантка приносит напитки, и я поднимаю бокал за сидящих напротив меня мужчин.

— Выпьем за еще пятьдесят лет.

— Я выпью за это, — говорит Райан. Он нежно целует Себастьяна в губы, и когда я смотрю на Ли, то вижу, что она улыбается мне.

— Как вы с Ли познакомились, — спрашивает Себастьян.

— Она пролила на себя газировку, а потом назвала меня мудаком.

— Ты смеялся надо мной, — говорит Ли, притворяясь обиженной.

— Да, наверное, я это заслужил.

Все смеются, и разговор течет спокойно, прерываясь лишь на то, что официантка приносит наши заказы.

Я узнаю, что Себастьян и Райан были лучшими друзьями в школе. Они оба были влюблены друг в друга, но ни у одного из них не хватало смелости сделать первый шаг, пока они не съехались. Райан любил спать голышом, а когда Себастьян принес ему кофе, это превратилось в просмотр фильма "Х".

— Я не пошел на выпускной, потому что был зациклен на этой заднице рядом со мной, — рассказывает Себастьян. — Он нашел себе пару. Я был чертовски ревнив, и скажу тебе, что зеленый цвет - это не мой цвет.

— А ты ходил на свой выпускной? — спрашивает меня Ли, и это напоминает мне о том, что она никогда не ходила в школу и пропустила эти события.

— Нет, не ходил. Кажется, Логан был единственным... о, подожди, это было на выпускном Мии. Никто из нас не ходил на выпускной.

— Уиллоу как-то сказала мне, что у тебя были репетиторы. В каком возрасте ты закончила школу?

— В тринадцать. Шесть лет я прожила в Бостоне, а потом встретила тебя. Остальное ты знаешь.

— Что тебе больше всего запомнилось в детстве? — Мне нужно услышать от нее что-то нормальное.

— Дай мне подумать. — Она делает глоток вина и улыбается. — Мне было четыре года. Мама подарила мне мою собственную сумку для оказания первой помощи. В ней был настоящий стетоскоп. В ту ночь я заснула, слушая, как бьется ее сердце. Тогда я поняла, что хочу узнать о сердце все, что смогу.

Я вижу, как загораются ее глаза при этом воспоминании, и даю себе обещание сделать все возможное, чтобы этот свет сиял всегда.

— Какое воспоминание тебе больше всего нравится? — спрашивает она, положив подбородок на ладонь.

— Это легко, — отвечаю я, улыбаясь, когда воспоминания проносятся в моей голове. — В выпускном классе у меня были проблемы с гневом. Однажды один ребенок разозлил меня, и я ударил его. И вот я уже ждал, когда директор даст мне по заднице, когда вошел мистер Хейз. Он отвез меня в наш местный спортзал и заключил для меня контракт. Он провел со мной весь день, тренируя меня на мешке. У него всегда было время для меня. Я не помню, чтобы он хоть раз в чем-то мне отказал.

— Мне жаль, что вы его потеряли, — шепчет она.

— Я не потерял его, док. Он везде, куда бы я ни посмотрел. Он в каждом уроке, который он мне преподал. Когда случается что-то плохое, я слышу его терпеливый голос, который говорит мне, что делать.

— Оу... Ты собираешься заставить меня плакать, а у меня ушло десять минут на то, чтобы накрасить ресницы, — говорит Себастьян.

Наши тарелки уже убраны, и мы допиваем напитки. В моей груди нарастает предвкушение, ведь уже почти пора ехать домой. Я забронировал номер в отеле, но я тихо молюсь, чтобы Ли пригласила меня остаться у нее. Я хочу провести с ней каждое мгновение.

— Пора идти, мой аппетитный кусочек, — говорит Себастьян Райану.

— Вы, ребята, идите. Ужин за мой счет, — говорю я, когда Райан достает бумажник.

— Спасибо, детки, — говорит Себастьян и, соскочив со стула, подходит, чтобы поцеловать меня в щеку. — Позаботься о нашей девочке, — шепчет он, прежде чем отстраниться.

— Ты мой кусочек? — дразняще спрашивает Ли, когда они уходят.

Я просовываю руку под стол и кладу ее на бедро. Жаль, что она в брюках. Не отрывая от нее взгляда, я продвигаю руку на дюйм вверх, пока мои пальцы не касаются впадинки между ее ног.

Я наклоняюсь и соблазнительно шепчу, — Пока ты знаешь, что это мое. — Я крепче прижимаюсь к ее киске, отчего на ее щеках появляется румянец. — Я планирую зарыть свой член глубоко в твою киску, как только мы приедем к тебе домой.

— Тогда вам лучше оплатить счет, мистер Уэст.

Черт.

Моя рука взлетает в воздух, и я зову нашу официантку. Ли смеется, пока я спешу оплатить счет. Когда я расплатился, я схватил Ли за руку и практически вытащил ее из ресторана.

Поездка к ней домой - это чистая пытка. Я сижу на заднем сиденье такси со стояком. Я даже не напрягаюсь. Как только он подъезжает к дому Ли, я бросаю деньги на пассажирское сиденье и вытаскиваю Ли за собой.

Ее смех наполняет воздух, и она вырывает свою руку из моей. Она медленно идет к входной двери, стараясь подавить улыбку.

— Прекрати дразниться и открой дверь, док, — прорычал я ей вслед.

— Может быть, нам стоит прогуляться? — спрашивает она. Ее глаза сверкают в лунном свете, когда она оглядывается через плечо.

Я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь грудью к ее спине. Я обхватываю ее за талию, чтобы удержать на месте, и хватаю левой рукой ее грудь. Я сжимаю ее, пока ее спина не выгибается.

— Открой эту чертову дверь, или, клянусь, я возьму тебя прямо здесь.

Я скольжу правой рукой вниз по ее животу и по ее киске. Пальцы левой руки находят сосок и сжимают его, а я опускаю лицо к ее шее. Я начинаю посасывать ее чувствительную кожу, поглаживая ее киску через брюки.

Удовлетворенный, я смотрю, как она дрожащей рукой отпирает входную дверь. Как только она открывает дверь, я заталкиваю ее внутрь и закрываю ее за нами. Я хватаю ее рубашку и дергаю ее, позволяя пуговицам выскочить наружу, когда материал поддается. Я бросаю разорванную рубашку на пол и расстегиваю ее лифчик. Сняв его с нее, я разворачиваю ее и, схватив за задницу, прижимаю к себе. Она обхватывает меня ногами и руками, и мы тяжело дышим, пока я иду в том направлении, где, по моему мнению, может находиться ее комната.

— Где твоя комната? — рычу я, все глубже погружая пальцы в ее попку. Я чувствую жар ее киски на кончиках пальцев, и это заставляет мой член болезненно напрягаться в штанах.

— В конце коридора, — вздохнула она.

Когда я дохожу до комнаты, я выдавливаю из себя слова, — Включи свет. Я хочу тебя видеть.

Она вслепую бьет по стене и со второй попытки попадает в выключатель.

Я замечаю кровать и подхожу к ней, не заботясь о том, как выглядит ее жилище. Я посмотрю, как она выглядит.

Бросив ее на кровать, я добираюсь до ее брюк и быстро расстегиваю их. Я дергаю молнию вниз, и когда она застревает, я хватаюсь за пояс и стягиваю их с ее ног. Я испытываю облегчение, когда ее трусики сдвигаются вместе с брюками. Это экономит мне время.

Я отбрасываю одежду в сторону и опускаюсь перед ней на колени. Ухватившись за ее бедра, я рывком прижимаю ее тело к краю кровати. Она пытается сомкнуть ноги, но я берусь за ее бедра и раздвигаю их. Не предупреждая ее, я приникаю к ее киске и сильно сосу.

— Джексон! — вскрикивает она, когда ее бедра отрываются от кровати. Обхватив ее за живот, я заставляю ее снова опуститься на матрас.

Она хватает меня за волосы, когда я снова начинаю сосать, но вместо того, чтобы отстраниться, она сжимает мои волосы в кулак и сильнее прижимает меня к себе.

Я буду полегче с ней потом. Сейчас мне нужно выплеснуть из себя шестилетнюю сексуальную неудовлетворенность.

Я лижу и сосу ее клитор, пока она не начинает метаться по кровати.

Я ввожу в нее палец и загибаю его, и это все, что мне нужно. Ее тело начинает напрягаться, и я отступаю, давая оргазму угаснуть.

Она издает разочарованный стон и смотрит на меня, а я расстегиваю молнию на брюках и вытаскиваю член на свободу. Я быстро надеваю презерватив.

Я переползаю через нее и, просунув под нее руку, поднимаю ее на себя и ползу дальше по кровати. Я опускаю ее и, схватив свой член, располагаю его у ее входа. Не сдерживаясь, я одним мощным толчком вхожу в нее.

Ее руки вцепились в покрывало, тело выгнулось, и я, воспользовавшись моментом, втянул ее грудь в рот. Я обхватываю ее руками, мне очень нравится это положение. Схватив подушку, я подкладываю ее под нее.

Вытаскиваю и, прикусив сосок, снова вгоняю член в ее тугую киску.

Черт, вот чего я хотел все эти годы.

Мои толчки становятся все сильнее и глубже, и я наслаждаюсь тем, как ее тугие мышцы сжимают меня. Ее стоны и учащенное дыхание - музыка для моих ушей.

Когда она начинает дрожать подо мной, я двигаюсь быстрее и, подняв голову, наблюдаю, как она разрывается на части.

***

Ли

Я не могу пошевелиться.

Чувствуя себя желе, я жду, когда Джексон вернется из ванной. Он все еще одет. Как только он обнял меня у входной двери, нас уже было не остановить.

Он выходит из ванной и, как и в первый раз, когда мы занимались любовью, приносит с собой полотенце. Я чувствую себя неловко, когда он садится и начинает вытирать мне между ног.

Он отбрасывает полотенце в сторону и начинает расстегивать рубашку.

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю, как он раздевается, и впервые вижу его красивое обнаженное тело.

Каждая мышца идеально прорисована под его загорелой кожей. Мои глаза расширяются, когда они опускаются на его бедра.

— Как это во мне поместилось?

Он ухмыляется, переползая на кровать.

— Позволь мне освежить твою память, док.

На этот раз нет необходимости во взрыве, и он опускает свое тело на мое. Его член упирается в мою киску, но он не проталкивает себя внутрь. Вместо этого он кладет руку по обе стороны от моей головы и пристально смотрит мне в глаза.

Я помню, он сказал, что я единственная женщина, которую он целовал. От моего внимания не ускользнуло, что он не поцеловал меня снова.

Его глаза изучают каждый сантиметр моего лица, и это тот же взгляд, который он подарил мне той ночью.

— Какой твой любимый цвет? — спрашивает он.

Я улыбаюсь, удивленная его вопросом.

— Если бы мне пришлось выбирать, то я бы выбрала красный.

— Почему красный?

— Это цвет крови. — Я смеюсь над выражением его лица, когда он качает головой. — А какой твой любимый цвет?

— Розовый.

Ему даже не нужно было думать об этом.

— Почему?

Он игриво ухмыляется, — Это цвет твоей киски.

— Фу, —смеюсь я, краснея.

— Это также цвет твоих щек, когда ты смущаешься или возбуждаешься. Если бы ты застряла на острове, какие три вещи ты бы взяла с собой?

— Кофе. — Черт, этот вопрос даже не обсуждается. — Мой ноутбук, но к нему должен прилагаться бесплатный Wi-Fi на всю жизнь.

— Почему именно ноутбук?

— Я смогу учиться, пока застряну там.

Он разражается смехом, и я чувствую, как его тело вздрагивает от прикосновения к моему. Это удивительно - быть с этим человеком.

Я подношу руки к его челюсти и провожу кончиками пальцев по щетине.

— И я возьму тебя, — шепчу я.

— Зачем?

— Ты даришь отличные оргазмы.

Он хихикает, но я вижу, что он удовлетворен моим ответом.

— Что ты возьмешь?

— Тебя, Маркуса и еду.

— О еде я не подумала, — размышляю я.

— Ничего, ты можешь делать мне минет.

Я сморщила нос от этой идеи. Я никогда не делала парню минет, поэтому не знаю, как это будет.

— Это эксперимент на потом, — шепчет он, убирая волосы с моего лба.

— Как же хорошо.

Я не могу возразить. Это невероятное ощущение, когда он сверху.

— Спасибо, что дала нам шанс. — Его голос низкий и хриплый, и эмоции видны на его лице.

Он медленно опускает голову, пока его губы не касаются моих. Я закрываю глаза, предвкушая поцелуй. Я чувствую его дыхание на своем лице, и вот он наконец целует меня. Я открываю рот, и когда он просовывает язык внутрь, то издает глубокий стон.

Мы сливаем в поцелуе все. Наше прошлое, наше настоящее и наше будущее. Мы целуем боль и даем обещания, которые никогда не нарушим.

Когда он отстраняется, я закрываю глаза, боясь того, что увижу. Я не хочу видеть прощание в его глазах. Второй раз я этого не переживу.

— Открой глаза, док.

Я качаю головой, страх когтями пробирается по позвоночнику.

Я чувствую, как его тело отступает назад, и задерживаю дыхание, пытаясь подготовиться к удару, когда он уйдет. Но он не уходит. Он вводит в меня свой член так медленно, что мое тело начинает дрожать.

— Посмотри на меня, — шепчет он, когда его таз оказывается вровень с моим.

Я медленно открываю глаза, и слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу не прощание.

Я вижу любовь.

Я вижу подтверждение обещаний, которые он дал, когда целовал меня.

Он начинает двигаться во мне, ни разу не прервав зрительного контакта. Я обхватываю его ногами и руками, желая, чтобы так было всегда.

Он просовывает одну руку под меня и, ухватившись за мою попку, начинает двигаться быстрее. Наше дыхание смешивается, и звук шлепков кожи о кожу заполняет комнату.

Когда в животе начинает нарастать напряжение, я впиваюсь ногтями в его спину. Когда оргазм пронзает мое тело, он прижимается ртом к моему, целуя меня с такой страстью, что мое удовольствие возрастает в десятки раз. Его тело прижимается к моему, и он стонет мне в рот.

Когда последний оргазм угасает, он глубоко целует меня. Он отрывает свое тело от моего только после того, как мы остыли от занятий любовью.

Когда он выходит из меня, я вижу вспышку беспокойства.

— Все в порядке. Я принимаю таблетки.

— Прости. Я не должен был забывать.

Я не могу удержаться и шлепаю его по попе, когда он встает с кровати.

— О, так вот как ты хочешь играть в эту игру, — рычит он. Он подхватывает меня на руки и, прежде чем я успеваю перевести дыхание, опускает меня в душ. Он включает душ, и я вскрикиваю, когда на меня льется холодная вода. Он заходит под струю, и вскоре тепло его тела прогоняет холод в моем.

Глава 13

Джексон

Я весь день пытаюсь отвлечь Маркуса, но ничего не помогает.

Я пробовал играть в карты, шахматы и даже в скрэббл. Я включил по телевизору комедию, но он просто смотрел в пространство.

Так что теперь мы оба просто сидим здесь и смотрим, как идут минуты, и это чертовски хреново. Я все время смотрю на него, вспоминая все те прекрасные времена, которые мы провели вместе. Мне бы хотелось читать его мысли, чтобы знать, что сказать, чтобы ему стало легче.

За час до операции на его лице промелькнула паника.

— Джекс, обещай, что будешь поддерживать связь с Уиллоу. Присматривай за ней. Следи, чтобы она не вышла замуж за какого-нибудь урода, который не будет ее ценить. Обещай мне, что ты всегда будешь заботиться о ней.

В его голосе столько страха, что я пересаживаюсь рядом с ним на кровать. Я кладу руки ему на голову и наклоняюсь над ним так, что ему ничего не остается, как смотреть на меня.

— Не начинай нести эту чушь. У тебя все будет хорошо. У тебя самый лучший врач, и она не даст тебе умереть. Не сдавайся. Не сейчас.

— Я так чертовски боюсь. Что если я не проснусь? Что если я умру, Джекс? Что будет после смерти?

У него начинается гипервентиляция, и мониторы сходят с ума, наполняя комнату шумом. Прежде чем я успеваю позвать на помощь, в комнату вбегает Себастьян. Он нажимает кнопку, и шум прекращается. Я встаю и ухожу с дороги, когда он надевает на лицо Маркуса кислородную маску.

Я могу стоять, прикрыв рот рукой, и смотреть, как мой друг ломается в тот момент, когда он должен быть на пределе своих сил.

— Ну же, дорогой. Сделай глубокий вдох. Посмотри на меня. — Себастьян дышит вместе с Маркусом. Его глаза расширены от страха, когда он смотрит на Себастьяна.

Себастьян продолжает успокаивать его и кладет руку Маркусу на грудь. — Дыши со мной, малыш. Глубоко вдыхай, вот так, выдыхай. Глубоко вдыхай и выпускай.

Он терпеливо сидит с Маркусом, пока тот не успокаивается. Все, что я могу сделать, это бороться со слезами, которые грозят упасть.

— Продолжай дышать, — шепчет Себастьян. Он берет Маркуса за руку и держит ее, пока не убедится, что с ним все в порядке.

— Вот так.— Себастьян убирает кислородную маску и улыбается Маркусу. — Не надо себя так накручивать. Ты в хороших руках.

Себастьян начинает освобождать руку, и, к моему удивлению, Маркус хватает его за плечо.

— Не уходи. Останься и поговори со мной. Расскажи мне все, что угодно. Только отвлеки меня, а то я сойду с ума.

Себастьян садится на край кровати и дразняще улыбается.

— Ты уверен, что хочешь дать мне свободу действий в этом вопросе?

Маркус кивает, продолжая делать глубокие вдохи.

— Ладно, не говори, что я тебя не предупреждал. Давай посмотрим... — Лицо Себастьяна озаряется. — О да, тебе это понравится. Итак, я прятался в шкафу, потому что быть геем было неприемлемо для общества. То есть я буквально сидел в шкафу и примерял мамины туфли на каблуках. У нее была пара с леопардовым принтом, которая мне очень нравилась. Она открыла дверь, и я стоял с поднятой вверх ногой, пытаясь надеть ее каблуки на свою ногу?

Себастьян начинает смеяться, и это вызывает улыбку у Маркуса.

— Дорогой, позволь сказать, что моя мама была в бешенстве. Я думал, что она отлупит меня по заднице. Она вытащила мою задницу из шкафа и подняла свои каблуки, прижав их к груди.

Сентиментальный взгляд смягчает его улыбку.

— Она разозлилась, потому что я пытался втиснуть свои большие ноги в ее туфли за четыреста долларов. Она злилась не потому, что я был геем. Несмотря на то, что мне пришлось неделю выносить мусор, это одно из моих любимых воспоминаний.

— Ты всегда знал, что ты гей? — спрашивает Маркус.

— Гей - это просто ярлык. Я всегда знал, что отличаюсь от других мальчиков. Я хотел сидеть дома и играть с куклами, пока они играли со своими машинами. Я хотел сидеть дома и печь с мамой, пока мои братья ходили с папой на рыбалку. Мне повезло. Моя семья никогда не относилась ко мне по-другому. Мой старший брат избивал любого, кто пытался издеваться надо мной. Когда я запутался в своих чувствах к Райану, мама успокоила меня и сказала, что мы - родственные души, потому что у нас одна душа.

— Ты веришь в это?

— Верю, всем сердцем. Я не могу представить свою жизнь без Райана.

— Когда твоя мама говорила с тобой о родственных душах, ты сразу понял, что Райан - тот самый?

— Нет, она просто поговорила со мной, чтобы я вытащил голову из задницы и пошёл искать своего мужчину. Когда я впервые увидел Райана, я понял. Я знал, что он тот, кто мне нужен, потому что я постоянно возвращался к нему. Я не мог отпустить его, как бы я ни пытался себя обмануть. Пытаться держаться в стороне - все равно что разрывать душу пополам.

Дверь в палату открывается, и входит Ли, а за ней еще один врач.

— Ты готов к тому, чтобы вытащить из тебя эти фрагменты? — спрашивает она Маркуса, тепло улыбаясь.

Себастьян встает, но не отпускает руку Маркуса.

— Может ли он пойти с нами? Он медбрат. Можно?

В глазах Маркуса снова появляются паника и страх, и мне хочется взять его за руку.

— Тебе не нужно спрашивать. Я буду рядом с тобой на протяжении всей процедуры, — заверяет его Себастьян.

— Пора идти, Маркус. Не хочешь ли побыть наедине с Джексоном?

— Пожалуйста, — шепчет он, его голос густ от слез.

Себастьян целует тыльную сторону руки Маркуса. — Я прямо за дверью. Позови, когда будешь готов.

Когда все покинули комнату, я снова обратился к Маркусу.

— С тобой все будет хорошо. — Это все, что я могу сказать. Мне нужно, чтобы он тоже в это поверил.

— Не говори об этом ребятам. Я не хочу, чтобы они помнили, как я испугался.

— Черт, Маркус, — шиплю я. Я наклоняюсь к нему и обнимаю его лицо ладонями. — Ты не умрешь. Я последую за тобой прямо через эти гребаные жемчужные ворота и притащу твою задницу обратно, чтобы самому тебя убить. Ты мой соулмейт. Даже не смей думать о том, чтобы бросить меня.

— Я боюсь, Джекс. — Он задыхается, а слезы катятся по моим рукам. — Я так чертовски боюсь.

— Я люблю тебя. — Я прижимаюсь лбом к его лбу и не могу больше сдерживать слезы. — Я люблю тебя. Я чертовски люблю тебя, Маркус Рид. Ты слышишь меня? — Я смотрю ему в глаза, и он кивает. — Я люблю тебя, и ты справишься с этим. Сделай это ради меня. Я слишком чертовски эгоистичен, чтобы потерять тебя. Я не могу жить жизнью, в которой нет тебя. Ты в моих гребаных костях. Обещай мне, что ты будешь бороться. Бороться за меня.

Он хватает меня за запястье и с дрожащим дыханием шепчет слова, которые я должен услышать.

— Я обещаю, Джекс. Я буду бороться. Я буду бороться, потому что хочу быть рядом с тобой каждую минуту твоей жизни. Я буду бороться всем, что у меня есть.

Он тяжело сглатывает, и его лицо разрушается под воздействием эмоций, что только заставляет меня плакать сильнее.

— Но если у меня не получится, не думай, что это потому, что я сдался. Не вини себя, потому что я знаю, что ты будешь винить себя. Не вини меня за то, что я не боролся изо всех сил.

— Что мне делать, если у тебя ничего не получится? — простонал я, чувствуя, как меня пронзает боль.

— Ты будешь жить, — кричит он. — Ты, блядь, будешь жить ради нас обоих. Ты будешь жить, зная, что я любил тебя... так сильно, блядь.

Мы оба плачем, потому что, каким бы хорошим врачом Ли не была, есть шанс, что он не выживет.

***

Ли

Пока доктор Янг вводит анестетики, Себастьян держит Маркуса за руку. Он целует Маркуса в лоб и тепло улыбается ему.

— Я буду рядом, когда ты снова откроешь эти прекрасные глаза, — шепчет он, когда Маркус начинает погружаться под воду.

Взяв скальпель, я смотрю вниз на его грудь.

Это не Маркус.

Это пациент.

Он пациент.

Глубоко вздохнув, я делаю надрез на коже и рассекаю слои мягких тканей. Я вскрываю грудину пилой и прижигаю места артериального кровотечения на нижней стороне грудины, чтобы минимизировать кровопотерю. Мы используем стернальные ретракторы для максимального обнажения, и как только я вижу бьющееся сердце, я делаю глубокий вдох и позволяю своему разуму взять верх.

***

Джексон

Я сижу в приемной и уже собираюсь начать грызть ногти, когда входит Райан.

— Себастьян позвонил и сказал, что тебе может понадобиться компания. — Он протягивает мне чашку кофе и садится рядом.

— Спасибо. Я просто хотел бы знать, как все происходит.

— Я мало что знаю, но уверен, что с ним все будет в порядке.

— Я надеюсь на это, — шепчу я.

У меня звонит телефон, и когда я вижу имя Картера, мелькающее на экране, я отвечаю.

— Привет.

— Как ты, держишься?

— Не знаю. Я все время перехожу от надежды к страху.

— Мы вот-вот приземлимся. Скоро будем на месте.

— Поторопитесь, — выдавливаю я из себя.

Заканчивая разговор, я опускаю плечи. Мне нужны мои друзья.

Два человека, которые значат для меня больше всего на свете, находятся в этой операционной, и я боюсь, что оттуда выйдет только один.

Райан кладет руку мне на спину, и это все, что мне нужно, чтобы начать плакать. Беспокойство слишком сильное. Я не могу дышать.

Глава 14

Джексон

То, что Райан сидит со мной, очень помогает. Райан женат на Себастьяне, и, зная, что Себастьян в эту секунду держит Маркуса за руку, я чувствую, что нахожусь рядом с ними.

— Почему мы не могли увидеть его до операции?

Услышав голос Мии, я вскидываю голову. Через несколько секунд вся команда вваливается в приемную.

— Так хотел Маркус. Вы увидите его, когда он выйдет из операционной, — терпеливо объясняет Логан.

— Привет, ребята, — говорю я всем в целом.

— Как он? — спрашивает Ретт.

— Есть какие-нибудь новости? — Картер спрашивает секундой позже.

Райан поднимает руку, чтобы пресечь дальнейшие вопросы.

— Мы все еще ждем. Еще слишком рано для каких-либо новостей. — Он протягивает руку Картеру. — Райан Уорд. Я муж Себастьяна.

— Картер Хейз. Простите, но кто такой Себастьян? — спрашивает он, пожимая руку Райана.

— Он здесь работает медбратом. Сейчас он с Маркусом. Он сообщит нам, как только у них появятся новости.

— Спасибо, — говорит Картер, присаживаясь рядом с Райаном.

Мия садится рядом со мной и обнимает меня.

— Как ты? — шепчет она.

Я качаю головой и делаю вдох.

Обхватив меня за талию, она прижимается щекой к моей руке.

Я удивляюсь, когда Делла и Дэнни входят в приемную. Я не знал, что они придут.

Дэнни улыбается, когда она идет прямо ко мне. Она перебирается ко мне на колени и крепко целует меня.

— Почему ты такой грустный, дядя Джекс?

Я опускаю глаза и шепчу, — Мое сердце просто немного разбито.

Она кладет руку на мое сердце, а ее нижняя губа начинает дрожать.

— Не плачь, дядя Джекс, — шепчет она.

Я пытаюсь смахнуть слезы и глубоко вдыхаю воздух, но тут Дэнни опускается на колени и обхватывает меня за шею своими маленькими ручками.

— Все хорошо, — шепчет она, поглаживая меня по спине. Ее маленькая рука начинает гладить мои волосы, и я теряю дар речи.

— Все хорошо, — продолжает шептать она, утешая меня. — Только не надо соплей, ладно? Я попрошу у мамы салфетку, если тебе понадобится.

Я смеюсь и плачу одновременно от ее слов, и, признаться, мне становится немного легче.

Когда мне удается контролировать свои эмоции, Дэнни отстраняется. Она берет в руки свою рубашку и пытается понять, не попали ли на нее сопли. Делла протягивает ей салфетку, и она принимается вытирать слезы с моего лица.

— Тебе повезло, дядя Джекс. У тебя нет соплей. Когда я плачу, мои сопли текут по всему дому. Они все время текут, текут и текут. — Когда она закончила, она лучезарно улыбнулась. — Ну вот, теперь тебе лучше.

— Да, принцесса, — говорю я, прижимаясь поцелуем к ее макушке. — Ты починила мое сердце.

Через несколько минут Дэнни сползает с моих коленей и перебирается на колени Картера. Она не сразу засыпает в его объятиях.

В комнате тихо, мы все сидим и ждем. Каждый раз, когда я смотрю на часы, проходит всего десять секунд.

Дверь открывается, и входит Себастьян. Он замирает и обводит глазами комнату.

— О боже, в этой комнате столько тестостерона, что мои бедные яичники сейчас сгорят.

— У тебя нет яичников, — говорит Райан, вставая.

— Мои воображаемые. Думаю, нам стоит поменяться местами. Я буду утешать парней, а ты иди и держи Маркуса за руку.

— Себастьян, — говорю я, готовый к нервному срыву. — Как он?

— О, да! — Он наконец-то вспомнил, зачем он сюда пришёл. — У Маркуса все хорошо. Я должен вернуться. Ту-де-лу. — Он взмахивает пальцами и исчезает за дверью.

— Что, черт возьми, только что произошло? — спрашивает Ретт, не отрывая глаз от двери.

— У моего мужа мозги набекрень. Важно только, чтобы у Маркуса все было хорошо, — говорит Райан, снова садясь рядом со мной.

Он кладет руку мне на спину и смотрит мне в глаза.

— У Маркуса все хорошо, Джексон.

— Да, — шепчу я, когда до меня доходит смысл сказанного. — Слава Богу.

— Ему можно носить помаду на работу? — спрашивает Ретт.

Я качаю головой. Я знаю, что это из лучших побуждений, но Райан может не так понять.

— Конечно. Это то же самое, что и любой другой женщине носить помаду на работу.

Ретт кивает. — Правда, я не думал об этом в таком ключе.

Я вижу, что сейчас последует еще один вопрос, и издаю стон.

— Как вы целуетесь?

— Черт, Ретт, — простонал я, опуская лицо на руки.

— Нет, я не это имел в виду. Просто всякий раз, когда мне приходится целовать женщину, а она пользуется губной помадой, у меня в итоге большая часть помады размазывается по лицу. Никто из ваших женщин не пользуется помадой, поэтому я решил спросить у Райана.

Райан хихикает, и я просто благодарен ему за то, что он забавляется с Реттом.

— Вот почему ты берешь их с собой на ужин. Если они сначала поедят, у тебя не будет проблем с помадой.

Ретт открывает рот, но Райан поднимает палец, чтобы остановить его. Он наклоняется ко мне и шепчет Ретту.

— Если хочешь пропустить ужин, просто дай им отсосать. Это избавит тебя от помады, и ты выиграешь.

Райан быстро оглядывается на Дэнни, чтобы убедиться, что она все еще спит.

Ретт выглядит впечатленным ответом, сидя и обдумывая его.

— Да, мне больше нравится вариант номер два.

— Фу... Я прямо здесь, — шипит Мия. — Ужас, у меня травма на всю жизнь.

Логан начинает смеяться, но тут же пытается сглотнуть, когда Мия бросает на него взгляд.

Делла смотрит на комнату, а ее лицо краснеет от сдерживаемого смеха.

Картер опускает голову, и все его тело начинает сотрясать Дэнни, когда он беззвучно смеется.

В следующую секунду мы все разражаемся хохотом. Это снимает напряжение.

Я благодарно улыбаюсь Райану, когда он прислоняется ко мне.

— Не за что.

***

Ли

Каждый раз, когда я прохожу по этому коридору, у меня сводит живот.

Я делаю глубокий вдох, борясь со слезами. В обычной ситуации меня бы не тронуло подобное, но поскольку это Маркус, я не могу не чувствовать.

Он был в группе риска, как и мама.

Когда я дохожу до двери, я закрываю глаза, стараясь контролировать свои эмоции.

Я должна быть профессионалом. Я врач. Я не могу плакать.

Я чувствую руку на своем плече и, оглянувшись, вижу, что это доктор Маглиато.

— Хотите, я поговорю с семьей?

Когда первая слеза скатывается по моей щеке, я киваю. Я ни за что не смогу перестать плакать, когда увижу Джексона.

— Пожалуйста, — шепчу я, отходя в сторону, чтобы она могла войти первой.

Когда она открывает дверь, я следую за ней в приемную.

Все уже здесь. Джексон встает первым, и его глаза находят мои. Слезы наворачиваются быстрее, и я закрываю рот рукой.

Кровь оттекает от его лица, и я хочу сказать ему, что все в порядке, но не могу вымолвить ни слова.

— Операция мистера Рида прошла успешно. Было небольшое осложнение, с которым доктор Бакстер справился очень аккуратно. Сейчас пациент находится в реанимации. Я предлагаю вам всем отправиться домой и немного отдохнуть. Вы сможете увидеть его завтра.

— Спасибо, доктор, — с большим облегчением говорит Картер, пожимая ей руку.

Зная, что им нужен этот момент, чтобы отпраздновать то, что Маркус выжил после операции, я выхожу из палаты и спешу к лифту. Когда двери открываются, я быстро вхожу внутрь и несколько раз нажимаю на кнопку, чтобы двери закрылись. Я смотрю, как Джексон выходит в коридор, и наши глаза встречаются на долю секунды, прежде чем двери захлопываются передо мной.

Таксист продолжает смотреть на меня с жалостью, пока едет по адресу, который я ему назвала. Когда он останавливается у дома, я плачу ему.

Я взбегаю по лестнице к входной двери и стучу по дереву, пока она не открывается.

— Я могла спасти ее, — плачу я. — Почему ты не спас ее?

— Заходи в дом, милая, — шепчет папа. Он затаскивает меня внутрь и закрывает дверь.

Мы проходим в его кабинет, где он достает из сейфа папку. Нетвердой рукой он протягивает ее мне.

Когда я открываю ее и вижу, что это мамино дело, я падаю на пол и разбрасываю страницы по ковру, чтобы видеть их все.

Я вытираю слезы с лица тыльной стороной ладони, впитывая всю информацию.

Когда я дохожу до последнего листа бумаги, я складываюсь вдвое и плачу в него.

— У нее был DNR¹. Это был ее выбор, Ли. Когда ее сердце остановилось, я не мог пойти против ее желания.

Я прижимаю DNR к груди и, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги.

Я киваю папе и шепчу, — Я понимаю.

Когда я иду к входной двери, папа окликает меня, — Куда ты идешь?

— Мама, — шепчу я, выходя из дома.

Мои ноги автоматически двигаются. На улицах тихо. Обычно я люблю это время суток. Но не сегодня.

Когда я дохожу до кладбища, я иду по узкой тропинке, ведущей к маминой могиле. Я останавливаюсь перед ее надгробием и протягиваю ей DNR.

— Почему? — Я задыхаюсь. — Зачем ты подписала что-то подобное? Ты не имела права. Ты была матерью. Ты была моей матерью.

Я опускаюсь на колени на ее могилу и безутешно жду ответа.

— Ты решила оставить меня, — шепчу я.

Я ложусь и поджимаю ноги к груди. Я плачу, потому что мама не стала бороться за меня так же, как Маркус боролся за Джексона.

Я не знаю, сколько времени я пролежала на ее могиле.

Я сбилась со счета, сколько раз я спрашивала, почему.

Я не могу понять, почему мама решила бросить меня.

Я не слышу шагов, приближающихся по тропинке. Я не сопротивляюсь, когда руки проскальзывают подо мной, и меня поднимают.

Я просто держусь за DNR - доказательство того, что мама не боролась за меня.

— С ней все в порядке? — слышу я шепот Себастьяна.

— Да. Давай отвезем ее домой, - говорит Джексон, и его голос звучит у меня над ухом.

— Я за то, чтобы покинуть это место. Нахождение на кладбище в полночь подрывает мое настроение. Клянусь тебе, Джексон, если я увижу призрака, я уйду от тебя прямо здесь. Я слишком хорош собой, чтобы стать зомби.

— Ты не можешь стать зомби, — шепчу я.

— Видишь, я же говорил, что это сработает. — Она не может устоять перед тем, чтобы не изложить мне все начистоту.

— Если только ты не заражен кошачьим паразитом, Toxoplasma Gondii, — говорю я, когда мой разум возвращается в свое убежище, наполненное фактами.

— Что? — взвизгнул Себастьян. — Женщина, не говори таких вещей, пока я не выйду из этого места. Боже, мне нужно принять ванну.

Я отгораживаюсь от бессвязного бреда Себастьяна и утыкаюсь лицом в грудь Джексона.

Я начинаю обрабатывать факты, один за другим.

В медицинской школе у большинства студентов был DNR. Опрос, проведенный в нашем классе, показал, что восемьдесят процентов хотят менее агрессивного ухода в конце жизни.

Тогда меня не беспокоило, чего они все хотят.

Теперь, когда я потерял маму из-за DNR, я задаюсь вопросом, что они знали, чего не знала я.

Глава 15

Джексон

Я осторожно кладу Ли на кровать и снимаю с нее обувь, после чего ложусь рядом с ней.

Мое сердце разрывается, когда я смотрю в ее глаза. Я не знаю точно, что произошло. Ее отец позвонил Себастьяну и сказал, что Ли ушла из его дома в таком состоянии. Если бы он не сказал нам, где ее искать, она бы до сих пор лежала на могиле своей матери.

Я тянусь к скомканному листку бумаги в ее руках и медленно вынимаю его из ее пальцев.

Я открываю его и вижу, что это распоряжение не реанимировать, и все становится понятно.

— Когда я зашивала Маркуса, меня осенило, что я могла спасти ее. Зная это...

Она сворачивается в маленький комочек у меня на груди. Я обхватываю ее руками и крепко прижимаю к себе, ожидая, пока она все выложит.

— Зачем ей подписывать DNR?

Я закрываю глаза, гадая, сможет ли она когда-нибудь оправиться от потери матери.

Папа показал мне файл. Он мог бы спасти ее. У нее также был поврежден позвоночник. Ее могло парализовать, но она была бы жива.

— Док, — я отодвигаю ее назад, чтобы она посмотрела на меня. — Я не знал твою маму, но как ты думаешь, справилась бы она с параличом? Она подписала DNR не потому, что не любила тебя. Она подписала его, потому что хотела иметь право решать, как ей умирать.

— Мне было бы все равно, если бы она была парализована.

— Поставь себя на ее место. Мы поженились, и у нас родилась девочка, похожая на тебя. Она чертовски гениальна, и у нее впереди потрясающее будущее. Чего бы ты хотела для нее?

Я вижу, что она начинает обдумывать то, что я только что сказал, поэтому продолжаю.

— Твоя мама прожила полноценную жизнь, док. Даже если ее позвоночник не был поврежден, это все равно был ее выбор. Ты решила не подписывать DNR по своим собственным причинам. Это был ее выбор. У нее были свои причины, и они имели для нее смысл.

— Я просто хотела бы знать ее причины, — шепчет она.

— А они действительно имеют значение? Я знаю, что у тебя есть потребность понимать все в жизни, но, Док, это не всегда возможно. Важно то время, которое ты провела с ней. Важно то, что она любила тебя. Ты так поглощена тем, как она умерла, что забываешь вспомнить, как она жила.

Ее глаза расширились, а губы разошлись в улыбке.

— Ты прав, — вздохнула она.

Она садится и смотрит на меня с тем же изумлением, что и в тот день, когда я утешал Себастьяна.

— Джексон, ты прав. Я была такой эгоисткой. Может, я и не понимаю, почему она сделала такой выбор, но она поняла. Я так старалась понять, что произошло той ночью, что забыла, как она выглядит.

Она вскакивает с кровати и распахивает дверцы шкафа. Она встает на носочки и берет с верхней полки коробку.

Я сажусь, когда она ставит ее на кровать. Она снимает крышку и забирается на матрас, сидя на коленях.

Дрожащей рукой она заглядывает в коробку и достает оттуда фотографию.

Улыбка дрожит на ее губах, когда она смотрит на нее. Я смотрю, как она рассматривает каждую фотографию, а потом достает со дна коробки конверт.

Ли, я бы хотела, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю. Ты поймешь это только тогда, когда подержишь на руках своего собственного ребенка. Для всего мира ты великолепна, но для меня ты всегда будешь моей девочкой. Я горжусь всем, чего ты добилась, и горжусь тем, какой женщиной ты станешь. Я знаю, что ты добьешься успеха во всем, за что возьмешься. Я очень верю в тебя, моя малышка. Если что-то случится и мне придется уйти, пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, постарайся понять, что мир не всегда бывает черным или белым. Есть серые зоны, которые ты не видишь. Есть вещи, с которыми не поспоришь, и есть вещи, которые не обоснуешь фактами. Если бы у меня было одно желание для тебя, то оно заключалось бы в том, чтобы ты приняла это. То, что меня больше нет, не означает, что я перестану тебя любить.

Всегда, мама.

— Ты знаешь, что серый - это не цвет? Это оттенок, — говорит она, сворачивая письмо и кладя его обратно в коробку.

— Я не знал.

— Если ты смешиваешь цвет с белым, это называется тонированием, а если смешиваешь более светлый цвет с черным, это называется затенением.

— Док, — говорю я, чтобы привлечь ее внимание.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, и я закрываю его рукой. Я притягиваю ее к себе на колени и обнимаю.

— Она любила тебя. Это единственное, что имеет значение.

Она кивает головой и смотрит на меня.

— Ты намного умнее меня, — шепчет она, и улыбка расплывается по ее лицу.

— Да? Подожди, пока я возьму свой телефон. Я хочу записать это. Через пятьдесят лет я смогу использовать это, когда ты будешь со мной спорить.

Она начинает смеяться, притягивая меня к себе.

— Через пятьдесят лет? — шепчет она мне в губы.

— Да, если ты не против?

Она извивается подо мной и достает из кармана свой телефон. Я смотрю, как она что-то набирает, и тут раздается сигнал моего телефона. Я приподнимаюсь и достаю телефон из кармана.

Док: 1=0.999999999999999999999 ∞

— Хорошо, я клюну. Просвети меня, док.

Она смотрит на меня с таким умилением, что я боюсь моргнуть. Я не хочу рисковать, закрывая глаза, боюсь, что когда я их открою, этот взгляд исчезнет.

— Строгац однажды сказал: "Мне нравится, как это просто. Все понимают, что там написано, и в то же время, как это провокационно. Многие не верят, что это может быть правдой. А еще это прекрасно сбалансировано".

Она наклоняется ко мне и показывает на экран.

— Левая сторона представляет собой начало математики, то есть нас сейчас. Правая сторона представляет тайны бесконечности, то есть нас через пятьдесят лет.

Я не совсем понимаю, что она хочет сказать, кроме того, что она видит нас вместе через пятьдесят лет.

— Это значит, что я люблю тебя сейчас, Джексон, и буду любить тебя бесконечно все последующие годы.

Телефон выскользнул у меня из рук, пока я смотрел на нее.

— Скажи это еще раз, — шепчу я.

— Я люблю тебя, Джексон. Я люблю тебя так сильно, что это невозможно измерить. Моя любовь к тебе безгранична.

— Как мне так повезло? — спрашиваю я, притягивая ее к себе.

— Ты меня намочил.

Я смеюсь, прижимаясь к ее рту.

— Мне нравится, когда ты мокрая, — прорычал я ей в губы, начиная расстегивать пуговицы на ее рубашке.

***

Ли

Я занята обходом и проверяю Маркуса, пока Себастьян протирает его губкой.

Я слышу шлепок и отрываюсь от мониторов, чтобы посмотреть, чем они занимаются.

Маркус накрыт по пояс, и Себастьян все время пытается сдвинуть материал ниже, чтобы он мог помыть Маркуса.

— Прекрати, — рычит Маркус, снова отталкивая руку Себастьяна.

Себастьян упирает руки в бока и смотрит на Маркуса, приподняв бровь.

— Дорогой, если тебе не нравится, что я мою твой член, я всегда могу позволить Ли сделать это.

Маркус открывает и закрывает рот несколько раз, явно не находя слов.

— Я не против, — говорю я, просто чтобы подразнить Маркуса.

— Нет, черт возьми, женщина! Ты хочешь, чтобы Джексон убил меня? Я только что пережил одно опасное для жизни событие.

— И что же это будет, детка? Ты будешь думать или рискнешь, что Джексон не узнает, что ты заставил его женщину трогать твой член?

— Я могу сделать это сам, — бубнит Маркус.

Себастьян начинает смеяться и протягивает ему губку.

— Отлично. Посмотрим, как ты это сделаешь.

Маркус замирает и через несколько минут смотрит на Себастьяна.

— Ты хочешь, чтобы он сгнил и отвалился? — добавляет Себастьян.

— Черт, ты хуже женщины, — огрызается он.

— Спасибо, детка, — восклицает Себастьян. — Я приму это как комплимент от тебя, потому что ты ведешь себя как настоящий мудак.

— Просто, блядь, покончи с этим, — шипит он, закрывая глаза.

Я наблюдаю за тем, как Себастьян, сохраняя профессиональный и быстрый стиль, переходит к мытью ног Маркуса.

Дверь открывается, и входит Ретт.

— Привет, брат, — говорит он, потом поднимает глаза и замирает. Его брови вскидываются к линии роста волос. — Ляяя.

Я втягиваю обе губы в рот, чтобы не рассмеяться вслух.

— Это не то, чем кажется, — защищается Маркус, пытаясь убрать ногу из зоны досягаемости Себастьяна.

— Я это уже слышал, — бормочет Себастьян.

Ретт наклоняет голову и, когда становится ясно, что он не может понять, что видит, указывает на дверь.

— Я... я зайду попозже.

— Ретт, — кричу я, начиная смеяться. Я наклоняюсь и кладу руки на колени, чтобы удержаться на ногах. — Это всего лишь ванна с губкой.

Глаза Ретта становятся огромными. — Вы делаете это здесь?

Себастьян закатывает глаза. — Только не те извращения, с которыми ты, очевидно, хорошо знаком. Клянусь, почтовый адрес твоего грязного ума находится прямо посреди сточной канавы. Вместо того чтобы стоять там, как потерянный пердун, подойди и подержи его, чтобы я мог закончить. У меня еще есть другие пациенты. Некоторые из них, как оказалось, очень любят мои губки.

— Черт возьми, женщина, — шепчет Ретт, осторожно приближаясь к кровати. — Неужели сейчас такое время месяца?

— Только не вздумай вывести во мне суку, — предупреждает Себастьян, покачивая пальцем перед лицом Ретта.

Я зарываю лицо в ладони и смеюсь до тех пор, пока слезы не капают с моих пальцев.

Жаль, что я не могу это записать.

Когда Себастьян заканчивает, он бросает на Маркуса пристальный взгляд.

— Расплата, дорогой. Как только твоя задница снова станет подвижной, ты должен будешь петь со мной в караоке. Я не приму отказа. Имей это в виду, когда в следующий раз будешь мне хамить.

Когда Маркус открывает рот, я быстро закрываю его рукой.

— Будет весело, — говорю я.

Как только Себастьян выходит из комнаты, я смотрю вниз на Маркуса.

— Не связывайся с его караоке. Он держал тебя за руку больше пяти часов. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это спеть с ним одну песню.

— Я начинаю сомневаться, не умер ли я. Я уверен, что именно так выглядит ад, — пробормотал Маркус.

Ретт садится и упирается ногами в край кровати.

— Если это и есть ад, то я только за. Не могу дождаться, когда ты споешь с мисс Себастьян. Я готов заплатить за это хорошие деньги.

Маркус посмотрел на Ретта. — Как только я выйду отсюда, я надеру тебе задницу.

Ретт вздергивает брови. — Ты любишь мою задницу.

Ретт - это мужская версия Себастьяна. Я должна помнить, что их никогда не стоит оставлять наедине.

Когда я перехожу к следующему пациенту, я не могу не чувствовать грусть. Как только Маркусу станет лучше, они все уедут.

Я не знаю, что тогда будет со мной и Джексоном.

Глава 16

Джексон

Теперь, когда Маркус вне опасности, Картер возвращается в Нью-Йорк. Я попросил всех ребят встретиться со мной в комнате Маркуса.

Ретт вошел и сделал вид, что кого-то ищет. — Что? Сегодня мыться с губкой не будем?

— Заткнись, — шипит Маркус, бросая на него предупреждающий взгляд.

Ретт начинает хихикать, что заставляет меня спросить. — Что я пропустил?

— Ничего, — говорит Маркус слишком быстро, что означает, что я определенно что-то пропустил.

Ретт вздергивает брови. — Мисс Себастьян купала Маркуса с губкой.

— Да пошел ты, Ретт, — ворчит Маркус, но я вижу, как улыбка дергается в уголках его рта.

Картер и Логан заходят в комнату, останавливая меня от комментариев.

— Спасибо, что встретили меня здесь, ребята, — говорю я, как только все расселись. — Я хочу обсудить вопрос об открытии здесь филиала или, если вы готовы, о выкупе моей доли в бизнесе.

Они все уставились на меня, как будто я ничего не понимаю.

— Я останусь здесь с Ли, — объясняю я.

Картер смотрит на меня так, как будто я сошел с ума. — Джекс, за все то время, что мы знакомы, разве я не прикрывал тебя?

Теперь я в замешательстве. — Какое отношение это имеет к тому, что я останусь здесь?

— Это уже сделано. Мы с Логаном сделали предложение о покупке здания, которое, как мы надеемся, тебе понравится. Логан останется здесь с вами, чтобы помочь наладить работу и нанять топ-менеджеров. Я возвращаюсь сегодня, но Ретт останется еще на неделю. Верно, Ретт?

Ретт на секунду отвлекся от телевизора. — Да, конечно.

— Вы все, блядь, знали? Придурки, — смеюсь я над ними, испытывая облегчение от того, что они не против того, чтобы я открыл филиал издательства Indie Ink в Калифорнии.

— Если это все, что вы хотели обсудить, то я пойду. Я скучаю по своим девочкам.

Логан уходит с Картером, а Ретт приклеивается глазами к телевизору.

— Значит, все по-настоящему? Ты и Док, — спрашивает Маркус.

— Да. Ты не против остаться здесь?

— Конечно, согласен. Он слишком любит мисс Себастьян, чтобы оставить ее, — отвечает Ретт.

— Клянусь Богом, Ретт, — говорит Маркус, начиная смеяться, но тут же останавливается и морщится от боли.

— Завтра важный день, — говорю я. — Ты готов?

— Да, я не могу дождаться, когда выберусь отсюда. Черт, я умираю от желания съесть пиццу, или бургер, или крылышки... черт, я собираюсь наесться.

— Увидимся завтра утром. — Я смотрю на Ретта. — Не смеши его.

Я оставляю ребят и подхожу к медсестрам.

— Привет, мисс Себастьян. Ты не видел док?

Когда мы услышали, что Ретт назвал его мисс Себастьян, мы все ахнули. Ретт произвел на меня впечатление. Он из кожи вон лезет, чтобы обращаться с Себастьяном как с женщиной. Я даже застал их за флиртом. Клянусь, на этой планете нет ничего, что могло бы застать Ретта врасплох.

— Вон там, любовничек. Себастьян наклоняет голову в ту сторону, где из кабинета выходит Ли.

— Спасибо. Мы все еще идём в пятницу вечером?

— О, черт возьми, да. Если понадобится, я вытащу Маркуса на сцену в инвалидном кресле. Он должен мне песню.

Черт, не могу дождаться, когда увижу это. Я хихикаю, когда иду к Ли.

— Ты готова? — спрашиваю я.

— Да.

Я обхватываю ее за талию и крепко целую в губы.

— Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.

Пока такси едет по указанному мной адресу, я отвлекаю Док, расспрашивая ее о том, как прошел день. Когда такси подъезжает к жилому дому, я расплачиваюсь. Беру руку Дока в свою и вхожу в фойе, где нас встречает агент.

— Мистер Уэст, спасибо, что согласились встретиться со мной.

— Джилл, это моя девушка, доктор Бакстер.

Они пожимают друг другу руки, и Док бросает на меня вопросительный взгляд.

— Может, поднимемся? — спрашивает Джилл.

Мы заходим в лифт, и Джилл проводит карточкой по ключу, прежде чем нажать номер этажа. Когда двери открываются и мы выходим, глаза Док расширяются.

— Ух ты, — вздохнула она, когда я проводил ее в гостиную.

Я договорился с Джилл, чтобы она подождала, пока я поговорю с Док.

— Тебе нравится?

— Это потрясающе. Мне нравятся широкие окна. Ты ищешь место для себя и Маркуса?

Я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе.

— Я надеялся, что ты переедешь ко мне.

Я внимательно слежу за ее лицом, пока мои слова доходят до нее. Ее глаза расширяются, и по лицу расплывается прекрасная улыбка.

Ее глаза начинают блестеть, а подбородок дрожит, когда она спрашивает, — Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?

— Моя любовь к тебе безгранична, док. Когда я смотрю в твои глаза, я вижу свое будущее. Ты - мой дом, и если тебе не понравится это место, мы можем продолжить поиски. Пока я буду с тобой, мне все равно, где мы будем жить.

Она приподнимается на носочки и нежно целует меня.

— Мне нравится это место. Когда мы сможем переехать?

Я поворачиваюсь к Джилл. — Спасибо, Джилл. Она сказала "да".

— Поздравляю. — Джилл подходит к нам и вручает две карточки-ключи. — Надеюсь, вы оба будете здесь счастливы.

Когда Джилл уходит, Док хмурится. — Это было быстро.

— Я уже купил его. Я подумал, что если ты откажешься, то Маркус сможет забрать его.

— Значит, он наш? — удивляется она.

— Да.— Я улыбаюсь, обхватывая ее за талию и прижимая к себе. — Как насчет того, чтобы окрестить его?

Я несу ее к стойке, отделяющей гостиную от кухни, и сажаю на нее. Я кладу руки на стойку и прижимаю ее к себе.

— Что-то знакомое, — шепчет она, откинувшись назад.

Я расстегиваю две верхние пуговицы ее блузки и снимаю ее через голову. Расстегнув лифчик, я спускаю бретельки вниз по ее рукам. Я кладу ладонь на ее грудную клетку и медленно провожу рукой вниз по ее телу. Она падает спиной на стойку, и это дает мне полный доступ, чтобы снять с нее брюки и трусики. Когда она оказывается передо мной обнаженной, я кладу ее ноги себе на плечи и закрываю руками ее груди. Я начинаю целовать ее от пупка до киски, затем не спеша облизываю и посасываю ее клитор, пока она не начинает дрожать от удовольствия.

***

Ли

Когда мы входим в бар, я замечаю группу, сидящую возле небольшой сцены.

Я бывала здесь несколько раз с Себастьяном и Райаном, но это потрясающее ощущение, когда Джексон здесь со мной.

Маркус пришел с Реттом, и я рада, что Маркус не струсил. Себастьян очень хочет увидеть его на сцене.

— Привет, ребята, — говорю я, когда мы подходим к столу. Джексон пододвигает мне стул, и когда я сажусь, он целует меня в волосы.

Когда я впервые встретила его, я никогда бы не подумала, что он окажется таким замечательным человеком. Может быть, вначале у меня и были сомнения, но теперь они давно прошли.

Мы заказываем напитки, пока на сцене выступают другие люди. Некоторые выступают неплохо, а другие явно пришли повеселиться.

Я наклоняюсь к Себастьяну. — Ты сегодня очень красиво выглядишь. Мне нравятся розовые полоски.

— Спасибо, малышка. — Он целует меня. — Ты и сама выглядишь очень сексуально.

Я сморщила носик от его комплимента.

Когда мы выпили по второй рюмке, Ретт помог Маркусу встать. Мы все смотрим, как они выходят на сцену. Ретт ставит стул для Маркуса, и когда он садится, они оба берут микрофон.

Я смотрю на Джексона, который сидит с широкой ухмылкой на лице.

Себастьян возбужденно хлопает в ладоши, когда Маркус подносит микрофон ко рту.

— Мы переписали эту песню для мисс Себастьян. Я не верил в ангелов, пока не встретил ее.

Он посылает Себастьяну поцелуй, и тот делает вид, что ловит его. Как только начинается вступление, лицо Себастьяна становится эмоциональным. Я кладу руку ему на спину, когда его глаза начинают блестеть. Он подносит руку ко рту, когда Маркус начинает петь.

— Когда мы впервые встретили тебя, мы не могли смотреть тебе в глаза. Ты просто как королева, твоя красота заставляет нас стесняться.

Ретт делает шаг вперед и протягивает руку Себастьяну. Помогая ему подняться на сцену, Ретт ставит его между собой и Маркусом.

Он подмигивает Себастьяну и поет: "Ты - все, что есть в этом прекрасном мире, но все же тебе хочется быть особенным. Ну, мы думаем, что ты особенный".

Маркус и Ретт смотрят на Себастьяна, и оба поют: "Когда ты чувствуешь себя отморозком, просто вспомни, что мы - настоящие отморозки. Когда ты задаешься вопросом, какого черта ты здесь делаешь. Просто помни, что твое место здесь".

Себастьян начинает плакать, и я не могу остановить свои собственные слезы. Джексон обхватывает меня за плечи и притягивает к себе.

Глаза Райана не отрываются от сцены, пока ребята продолжают петь Себастьяну.

"Если кто-то посмеет обидеть тебя, не волнуйся, у нас все под контролем. У тебя идеальное тело. У тебя идеальная душа. Поверь, мы замечаем, когда тебя нет рядом, потому что считаем тебя особенным. Для нас ты чертовски особенный".

Ретт обнимает Себастьяна, когда тот плачет, и прижимает его к своей груди.

"Что бы ни делало тебя счастливым, мы позаботимся о том, чтобы у тебя это было".

Маркус встает и, взяв руку Себастьяна, целует ее.

Ретт и Маркус завершают песню последними словами, и я думаю, что в баре не осталось ни одного сухого глаза.

"Ты чертовски особенный. Для нас ты особенный. Ты не урод. Ты не чудак. Мы любим вас, мисс Себастьян. Вы принадлежите нам. Вы - часть нас".

— Боже мой, вы полностью испортили мой макияж, — всхлипывает Себастьян, прижимаясь к груди Ретта.

Все громко аплодируют, когда трио покидает сцену.

Я вытираю щеки, и когда Себастьян садится рядом со мной, я обнимаю его сбоку.

— Мои глаза не перестают течь, — простонал он, размахивая рукой перед лицом.

Райан наклоняется к Себастьяну и салфеткой вытирает разводы туши.

— Я чувствую... — Себастьян смотрит на Маркуса и Ретта. — Несмотря на то, что вы заставили меня безобразно плакать на публике, вы оба - мои кусочки, и я безумно люблю вас.

Мы заказываем еще одну порцию напитков, и когда их приносят, Райан поднимает свой бокал, чтобы произнести тост.

— За удивительную группу мужчин, в которую, конечно же, вхожу и я. За наших прекрасных женщин. — Он с любовью смотрит на Себастьяна и меня. — За чудеса и здоровье, пусть у нас никогда не кончается ни то, ни другое.

Мы все выпиваем за его слова, и как только Себастьян начинает танцевать, я прислоняюсь к Джексону и наблюдаю за тем, как веселятся наши друзья.

Эпилог

Джексон

Восемь месяцев спустя...

Я смотрю, как Логан настраивает камеру. Для него это стало хобби. Он записывает каждую встречу.

— Кто первый в этом году? — спрашивает Ретт, сидя на полу рядом с Дэнни.

Мы празднуем День благодарения у нас с Ли.

— Я пойду первым. — Маркус встает и обводит взглядом комнату. — Год назад я думал, что моя жизнь закончилась. Я не знаю, как сказать это, чтобы не показаться сумасшедшим.

Он нервно смеется и тяжело сглатывает.

— Просто скажи это, детка. Мы все немного чокнутые, — подбадривает его мисс Себастьян.

— Да, мы такие. — Маркус хихикает, затем его лицо становится серьезным. — Мне потребовалось почти умереть, чтобы понять, каким я был придурком. Это до сих пор меняет меня каждый день. За что я больше всего благодарен в этом году, так это за те осколки, которые были в моем сердце. Если бы не они, Джекс и Док не сошлись бы. Я бы никогда не встретил мисс Себастьян и Райана. Я так много приобрел, что благодарность даже не может описать, что я чувствую.

— Слава Богу, что есть водостойкий макияж, — говорит мисс Себастьян, вытирая глаза.

Она встает и раскидывает руки в стороны. — Вы все - мои люди. Боже, я так благословлена. — Она смотрит на Ретта и Маркуса. — Мальчики мои, я вас безумно люблю. Спасибо вам за то, что вдохновили меня на операцию. Спасибо за все, что вы делали потом. Спасибо за мою Г и В.

— Что такое Г и В? —спросила Дэнни, глядя на Ретта.

Я прячу лицо у Дока на шее, чтобы они не видели, как я смеюсь.

— Твой папа расскажет тебе позже, — быстро отвечает Ретт.

— Спасибо, — говорит Картер, не выглядя счастливым.

Ретт и Маркус оплатили операцию по изменению пола мисс Себастьян. Мисс Себастьян называет это "Г и В", что означает "грудь и вагина".

Мия встает и подходит ко мне. Она протягивает мне конверт, затем улыбается Маркусу.

— Это то, о чем я думаю? — спрашивает Маркус.

— Да.

Я смотрю на конверт, и дыхание вырывается из моих легких.

Джексу, когда он ждет своего первого ребенка.

Это почерк Маркуса.

Мои руки начинают дрожать, когда я открываю конверт и вынимаю из него страницу.

Джекс,

Как бы я хотел быть здесь. Даже если меня здесь нет, просто закрой глаза, потому что я стою рядом с тобой. Я всегда буду рядом с тобой.

Ты будешь замечательным отцом. Я знаю это, потому что ты - замечательный друг. В тебе столько любви и страсти. Ты яростно защищаешь тех, кого любишь.

В тебе это есть.

Маркус.

Я встаю и обнимаю Маркуса, делая глубокий вдох.

— Спасибо, — шепчу я, прежде чем отстраниться. — Думаю, теперь моя очередь.

Я закрываю глаза и пытаюсь сдержать свои эмоции, прежде чем повернуться к Док.

— Я так благодарна тебе. — Я опускаюсь перед ней на колени и беру ее руки в свои. — Я благодарен за эти руки. Ты так много дала мне в этом году. Ты подарила мне Маркуса. Ты подарила мне ребенка. Ты подарила мне свою любовь. Ты - моя бесконечность, док. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

Я достаю кольцо из кармана и, держа его на ладони, предлагаю ей все, что я есть.

— Джексон, оно идеально, — вздыхает она, беря кольцо с моей ладони. Я сделал его для нее. Это простое кольцо с узором в виде бесконечности. — Да. — Это едва слышный шепот, но я слышу его отчетливо.

Я надеваю кольцо на ее палец и прижимаюсь к нему губами.

Я встаю и поворачиваюсь к Маркусу.

— Раз уж ты решил остаться, будешь ли ты крестным отцом нашего ребенка?

— Ты уверен, что хочешь этого? — спрашивает Ретт. — Мы говорим о Маркусе.

— Ретт! — отругала его мисс Себастьян. — Я перегну тебя через колено, и это не будет извращением.

Маркус протягивает мне руку, и я, не раздумывая, беру ее.

— Сочту за честь, — шепчет он.

Я сажусь обратно и обхватываю Док рукой, притягивая ее к себе. Другую руку я кладу на ее очень беременный живот; тогда она накрывает мою левой рукой. Я смотрю на свое кольцо на ее пальце.

Черт, я счастливый мудак.

— Моя очередь, - говорит Мия, и мы все смотрим, как она разрывает конверт.

Забавно, что Мия и Ли забеременели в одно и то же время. Я смотрю на Логана и улыбаюсь. Наши дети будут практически близнецами, как и мы.

Мия и Логан читают свое письмо от Маркуса, после чего Мия встает и обнимает Маркуса.

— Я благодарна тебе, Маркус.

Когда наступает очередь Картера, он обнимает Деллу. — Я благодарен тебе за то, что ты вышла за меня замуж. — Он смотрит вниз на своего сына на ее руках. — Спасибо тебе за наших детей.

Они назвали его Кристофер Майлз Хейз в честь отцов Картера и Деллы.

Ретт встает и подбрасывает Дэнни в воздух. Она взвизгивает от смеха.

— Я благодарен тебе, Дэнни.

Когда он опускает ее обратно, она обхватывает его за шею и прижимается поцелуем к его щеке.

— Я благодарна тебе, дядя Ледж. — Она смотрит на него серьезными глазами. — Ты будешь моим крестным? Я тоже хочу.

Ретт смотрит на Картера. — Я думаю, это отличная идея. Мы собирались подождать до крестин, но сейчас тоже подходящее время. Дэнни задала тебе вопрос, Ретт.

Ретт смотрит на Дэнни с такой любовью, что говорит, — Принцесса, я буду тем, кем ты захочешь меня видеть. Я буду твоим крестным. Я буду твоим шутником, когда тебе нужно будет посмеяться. Я буду твоим рыцарем, когда тебе понадобится моя защита. Мое сердце принадлежит тебе.

— Я просто очень хочу, чтобы ты был моим крестным, — говорит Дэнни.

***

Ли

Почти пять недель спустя...

— Как ты мог так поступить со мной! — простонала я, когда началась очередная схватка.

Джексон смотрит на меня широко раскрытыми глазами с бледным лицом. Он уже собирается что-то сказать, но тут вмешивается Себастьян, сидящий между моих ног.

— Он сожалеет. Ему следовало держать свой член в штанах.

Я начинаю смеяться, но очередная схватка стирает улыбку с моего лица.

— Пора, доктор Бакстер, — говорит Себастьян. — Тебе нужно начинать тужиться.

— Мне нужны обезболивающие, — кричу я. — Дайте мне больше обезболивающих. Оно не действует достаточно быстро.

— Скоро начнет действовать. Перестань просить и начинай тужиться. Чем скорее этот маленький райский комочек увидит день света, тем скорее ты почувствуешь себя лучше.

— Ты права. — Я дышу через боль и, крепче сжав руку Джексона, начинаю тужиться.

Я продолжаю тужиться до тех пор, пока мне не начинает казаться, что мои внутренности вот-вот выйдут наружу.

— Почти, малышка. Еще одна потуга, — кричит Себастьян.

Я закрываю глаза и тужусь изо всех сил.

— Боже мой! Она прекрасна. Смотрите, у нас новая девочка.

Джексон не отпускает меня, пока Себастьян прочищает носовые ходы нашей малышки, и первый пронзительный крик эхом разносится по комнате.

Себастьян заворачивает ее в мягкое одеяло и подносит к нам. Она кладет нашу дочь мне на руки, и я теряю всякую способность соображать.

Нет фактов.

Нет уравнений.

Есть только чудо в моих руках.

Мама была права. Теперь я понимаю. Некоторые вещи просто невозможно объяснить.

Любовь, которую я испытываю к Джексону, не поддается объяснению.

Любовь, которую я испытываю к своей дочери, настолько сильна, что переходит все границы. Она охватывает все время, все пространство, каждую частицу моего существа. Мой разум никогда не сможет постичь того, что чувствует мое сердце к моей дочери.

— У нас дочь, — шепчу я Джексону.

Он сует свой палец в ее маленький кулачок, и она мгновенно крепче прижимается к нему.

— Как ее зовут? — спрашивает Себастьян.

— Дэш, — шепчет Джексон. — Дэш Марсель Уэст.

— Привет, Дэш, — шепчу я, глядя ей в глаза. — Твое имя означает бесконечность, как и наша любовь к тебе. Марсель означает храбрая, как твой дядя Маркус.

Я возношу безмолвную молитву своей маме, молясь о том, чтобы Дэш всю жизнь знала только бесконечную любовь. Я молюсь, чтобы у нее была сила ее дяди и непоколебимая преданность отца.

Конец

Следующая книга: Разрушительный | Маркус и Уиллоу

МАРКУС

Я хорошо умею обманывать людей. Слишком хорошо.

Я позволяю людям думать, что я ублюдок.

Потом в мою жизнь входит Уиллоу, и как бы я ни старался ее отпугнуть, она все равно возвращается.

Но у каждого есть свой предел, и я боюсь, что Уиллоу его достигла.

Почему, когда ты думаешь, что не хочешь кого-то, он становится самым важным человеком в твоей жизни... Но не слишком ли я опоздал, чтобы показать ей, как сильно я ее люблю?

УИЛЛОУ

Я так старалась бороться за нас. Но некоторые вещи нельзя спасти.

Говорят, если ты действительно любишь кого-то, ты должен освободить его. Если человек возвращается, значит, он должен быть твоим.

Единственная проблема с этой теорией заключается в том, что даже если он возвращался, он всегда уходил снова.

Сколько душевной боли может выдержать одно сердце?

Сколько отказов может вынести один человек?

Человек, которого я люблю больше жизни, сломал меня.

Вот почему я должна уйти.

Эта книга № 4 в серии "От ненависти до любви". Каждая книга серии посвящена отдельной паре. Чтобы в полной мере ощутить их дружбу, я рекомендую начать с "Бессердечного".