ГЛАВА ПЯТАЯ

— Повтори, что ты хочешь сделать? — спросил Бойд. Недоверчивость явно отражалась на его лице и в голосе.

— Я сказала, что хочу принять участие в перегоне скота, — повторила Абигейль. — Я не могу научиться управлять ранчо, если не буду знать все подробности работ.

— Извини, но я должен сказать тебе, что перегон скота — не женское дело. — Ему показалось даже, что она потеряла рассудок. — Научиться управлять ранчо — это одно, а участвовать в перегоне скота — совсем другое.

— По-твоему, владельцы и управляющие не знают, что такое перегон скота? — спросила она язвительно.

— Я этого не говорил, но…

— Но тогда я тоже должна знать это. — Абигейль напряглась, продолжая барабанить длинными тонкими пальцами по крышке стола. — Мне уже пора научиться всем тонкостям управления ранчо. Я больше не хочу оставаться в нынешнем положении и чувствовать себя уязвимой. — Она побледнела и, избегая его взгляда, отвернулась. Бойд подивился произошедшей в ней перемене. — Я не хочу больше зависеть от кого бы то ни было, обеспечивая будущее Майкла. Я должна знать все, что касается работы на ранчо.

Вот так. Когда он уйдет, ей не придется зависеть ни от кого другого. Мысль не была выражена столь ясно, но Бойд чувствовал, что не ошибается в ее сути.

— Когда… — Она запнулась. — Когда вы собираетесь отправиться?

— Послезавтра.

— Тогда я так и буду планировать.

Бойд повернулся, чтобы уйти, но его остановили мягкие неуверенные нотки в ее голосе.

— Что мне взять с собой?

— Смену белья. — Он нарочно перешел на грубый тон. — Хотя я не знаю, где ты сможешь переодеться в компании дюжины мужиков. — Бойд не сводил с нее глаз. Абигейль в замешательстве покраснела. — А также пончо, плащ-пыльник и спальный мешок.

— А еду?

— С нами пойдет походная кухня. Жратвой будут заниматься повар и его помощник. Деликатесов не жди. Ты будешь есть бобы, тушеное мясо, галеты и пить кофе, который прожжет тебя насквозь.

— Понятно. Мне нужно все это знать.

Бойд услышал просительные нотки в ее голосе, но предпочел не обратить на них внимания. Ведь она только что сказала, что не собирается долго пользоваться его услугами. Может быть, это поцелуй склонил ее к решению уволить его, как только она сможет взять в свои руки контроль за всеми работами на ранчо.

— Если ты настаиваешь на участии в перегоне, имей в виду, что так или иначе пострадает твоя репутация, — безжалостно продолжал он.

Она отшатнулась. Но затем ее самообладание, обычно скрытое под внешней мягкостью и покладистостью, вырвалось и проявило себя:

— А как же Джем Мак-Интайр?

— К ней относились как к мужчине, пока она не вышла замуж за Риза. Ты этого добиваешься?

— Прежде всего я добиваюсь того, чтобы ко мне относились с уважением. Может быть, я не очень подхожу для намеченной мною роли, но это мое ранчо.

Напряжение нарастало. Оно легло между ними, тяжелое и невыносимое. Вызов был брошен. Слишком поздно идти на попятную. Слишком велика обида, чтобы ее не заметить.

— Я не забыл это, мэ-эм! — Не дожидаясь ответа, Бойд схватил шляпу и пошел к двери. Если она захочет ответить, то он откажется слушать. Но в комнате не прозвучало ни слова. Он вышел.

Два дня. И затем целый месяц сущего ада!


Абигейль прихлопнула комаров, кружившихся вокруг ее шеи. Солнце уже поднялось высоко, принеся ослепляющий свет, беспощадную жару и тучи насекомых. Каких только жучков и мошек здесь не было!

Они выехали из Трипл-Кросс ранним утром, до восхода солнца, и еще ни разу не останавливались. Шесть часов в седле без отдыха! Абигейль даже подумала, что Бойд нарочно продолжает ехать без остановки просто для того, чтобы заставить ее попросить остановиться. Распрямив уставшие члены, она решила оставить жалобы при себе, как бы плохо ей ни пришлось.

Бойд с самого утра умышленно избегал ее. Он был подчеркнуто вежлив с нею при других мужчинах, но, как только представилась возможность, оставил ее. И с самого утра они не перекинулись ни словом. Почему же он так рассердился? Единственной причиной, по ее мнению, было то, что она настояла на участии в перегоне скота. Очевидно, он совсем не понимал ее желания поскорее избавиться от своей беспомощности. Воспоминание о своем положении вдруг навело ее на мысль, а не является ли причиной, вызвавшей его раздражение, визит Джошуа Ходжеса. Абигейль почувствовала себя неловко от необходимости подыскать место, где могла бы удовлетворить свои естественные потребности. Она понимала, что, не продумав все с самого начала, вынуждена будет испытывать неловкость при неизбежных ситуациях во время всего перегона.

Было очень жарко, капли пота скатывались между грудей, и она подивилась, как остальные ухитряются выглядеть так, как будто жара их не мучает. Силы были уже на исходе, а к концу дня она будет совершенно иссушена. Упрямство может стать причиной ее гибели, но она не намерена сидеть дома и забавлять визитеров, которым хочется заполучить ее ранчо. Абигейль не была столь тщеславной, чтобы подумать, что назойливые посетители льнут к ней из-за ее красоты, Она отлично понимала, что ни ее внешность, ни личные качества их не интересовали.

Нет, основой ее привлекательности в данной ситуации было то, что она владела ранчо, занимавшим огромную часть территории, ранчо, оказавшимся приманкой для большинства мужчин. Желание избежать общения с Ходжесом, Паттерсоном и остальными ухажерами натолкнуло ее на мысль отправиться с перегонщиками скота. Но она чувствовала, что своей настойчивостью вбила клин в отношения с Бойдом.

Абигейль не было свойственно такое упрямство. Однако она не могла поступиться необходимостью самостоятельно определять свое будущее. Было совершенно ясно, что она не оказалась бы в столь трудном положении, если бы не передала свою судьбу в руки покойного мужа, позволив ему единолично принимать все решения. А сейчас расплачивается за свое упущение тем, что стала главной мишенью для мужчин, видевших в ней только способ завладеть Трипл-Кросс.

Прошло еще два часа, и Абигейль поняла, что готова кричать о необходимости сделать остановку, но вскоре, перевалив через небольшую возвышенность, неожиданно обнаружила в поле своего зрения лагерь. Стояла полевая кухня, лошади были распряжены, рядом полыхал костер, и пахло готовящейся пищей. Абигейль не интересовалась, что будет есть — сейчас все что угодно покажется вкусным.

Подъезжая к лагерю, она с нетерпением ожидала момента, когда сможет слезть с лошади. Бойд подъехал к ней до того, как она попыталась спешиться.

— Я так рада, что мы, наконец, остановились, — сказала Абигейль, готовая сознаться как в том, что она голодна, так и в том, что очень устала.

— Нельзя сгонять весь жир с наших лошадей, — ответил Бойд. — Они должны отдохнуть и попастись. — Он показал рукой на запад. — Там, недалеко, вода.

— О! — Значит, их остановка вызвана не заботой о людях, а только о животных. — Как вам удалось так быстро разбить лагерь?

Он посмотрел на нее так, что она сразу же почувствовала себя идиоткой.

— Работники кухни и группа разведчиков отправились раньше нас и разбили лагерь, чтобы мы не тратили на это время.

Абигейль смутилась и покраснела. Для того чтобы разбить лагерь, разжечь огонь и приготовить еду для всех, действительно требуется немало времени. Она ответила, пытаясь произносить слова с полным безразличием:

— Это совершенно правильно.

Его ответ прозвучал бесстрастно:

— Такой опыт полностью оправдал себя в прошлом.

— Опыт всегда хорош, — согласилась она, жалея, что мало знает о перегоне скота. Ей очень хотелось найти учебник, в котором рассматривались бы все трудности, возникающие при этом. К сожалению, как ей было известно, таких книг не существовало.

— Иногда кухонные работники, глотая пыль, следуют вместе с табуном запасных лошадей позади стада. Сейчас маршрут нам известен, и мы знаем, где есть вода. Позже, на незнакомой местности, мы просто будем двигаться до тех пор, пока не встретим воду. Иначе нет смысла останавливаться.

— А зачем запасные лошади?

— Ты заметила табун из восьмидесяти лошадей, которых ведут отдельно позади стада? — Она утвердительно кивнула, и Бойд продолжил: — Погонщики меняют лошадей два-три раза в день. Тяжелую работу по перегону стада с постоянными скачками за норовистыми животными лошади выдерживают не дольше четырех-пяти часов подряд.

— А как же Долли? — спросила Абигейль, немного встревожившись. Она совсем не хотела менять свою лошадку.

Он снисходительно и в то же время насмешливо улыбнулся.

— Вряд ли ты будешь так много ездить, что тебе понадобится менять лошадь.

Замечание Бойда уязвило ее. Ей хотелось, чтобы он поскорее отъехал, и тогда можно было бы поискать укромное местечко и сделать свои дела, а затем добраться до костра и наконец-то поесть. Но он вновь удивил ее.

— Нам необходимо проверить состояние стада.

— Прости, что ты сказал?

— Нам нужно осмотреть стадо.

— А разве погонщики этого не делали? — Окинув взглядом огромную, беспорядочно толкущуюся массу животных, она не могла понять, что Бойд имеет в виду. В густом облаке пыли, поднятой стадом, трудно было различить что-либо, кроме моря голов и отдельных крайних животных, продолжающих беспорядочно двигаться.

Его голос звучал раздражающе спокойно.

— Нельзя гнать их целый день и считать, что это все. Мы должны выяснить, как на них отражается перегон, и определить, верный ли режим мы избрали.

Абигейль с сожалением посмотрела на костер около кухни и решительно подавила голод.

— Если мне необходимо об этом знать, поехали.

Бойд представил ее погонщикам, ехавшим во главе стада. Эти люди направляли животных туда, куда нужно. Затем ей встретились погонщики, поддерживающие заданный темп движения, погонщики, ехавшие по бокам стада, и, наконец, покрытые пылью погонщики, которые ехали позади и следили за тем, чтобы охромевшие и отбившиеся от стада животные не потерялись. Подавленная масштабами этой необходимой и, очевидно, безупречно точной работы погонщиков, Абигейль молча ехала рядом с Бойдом, пытаясь запомнить хоть часть из его объяснений.

Вместе они проехали сквозь растянувшийся ряд коров. Бойд осмотрел животных, идущих первыми. Они держались отдельно от остальных.

— Это вожаки. Они ведут за собой все стадо. — Абигейль внимательно посмотрела на него, и он продолжил: — Эти быки обладают инстинктивным даром идти впереди и увлекать за собой остальных.

— Они понимают, куда их гонят? — спросила она испуганным шепотом, подумав о бойнях, куда перегоняли этих животных.

— Сомневаюсь, — сухо ответил Бойд. — Они же всего-навсего животные.

— Но это ужасно, — запротестовала она, не в силах примириться с мыслью, что таких благородных животных ожидает столь бесславный конец — после того как они самоотверженно проведут стадо через все трудности.

— А разве не более ужасно довести коров до рынка, а затем попросить мясника не забивать их?

Она почувствовала, что краска заливает лицо.

— А ты не можешь обойтись без колкостей?

— А ты не можешь понять, что это бизнес, Абигейль? Мы продаем мясо — говядину, передвигающуюся на копытах. И здесь нет ни романтики, ни благородства. Это бизнес, простой и понятный.

Она закрыла рот, обозлившись на его логику, на то, что он опять оказался прав, и весь следующий час, пока он не закончил осмотр скота, ехала молча.

— Мы можем с такой же скоростью двигаться еще денек-другой, а потом опять надо будет проверить состояние стада.

— Как скажешь. — Окутанная облаком пыли, поднятой огромным стадом, закашлявшись, она поднесла сжатые кулаки ко рту.

— Подними шейный платок, — распорядился Бойд.

— Что? — Она закашлялась еще сильнее.

— Закрой рот и нос шейным платком.

— У меня его нет.

Абигейль не могла разобрать отдельные слова, а слышала только приглушенный поток ворчливого брюзжании. Бойд снял с себя платок и подал ей.

— Повяжи на шею, а затем подними вверх и прикрой рот и нос.

Держа в руках поводья, Абигейль безуспешно пыталась завязать платок. Издав еще одно глухое ворчание, он отъехал вместе с ней в ближайшую лощину, склонился к ней и завязал на ее шее свой платок. Его пальцы действовали быстро и умело, и это прикосновение вызвало знакомую волну трепета, прокатившегося по всему телу.

Бойд отодвинулся и критически осмотрел ее.

— Подними платок повыше.

Она послушалась, надеясь, что платок скроет эмоции, отразившиеся против воли на ее лице, вызванные желанием, вспыхнувшим вдруг, как сухая трава в степи.

— Пусть платок закрывает лицо. Это спасет от пыли, и тебе будет легче дышать.

— А как же ты? — Платок на лице приглушил ее голос.

— Выпрошу у кого-нибудь другой.

Она потрогала материю платка.

— Спасибо.

Его ответ прозвучал натянуто, даже неприветливо:

— Не за что.

— А теперь можно немножечко поесть? — Ей необходимо было время, чтобы прийти в себя.

— Конечно. Но разве ты не хочешь сделать небольшую остановку перед возвращением в лагерь?

— Остановку? — Она вопросительно посмотрела вокруг, но увидела лишь чахлый кустарник и огромную шевелящуюся массу стада. Его глаза встретились с ее глазами.

— Может быть, тебе нужно уединиться? — уточнил он.

— Да, спасибо, нужно.

Он указал рукой на склон холма, поросшего кустарником и несколькими деревьями.

— Давай, пока по эту сторону стада никого нет.

Исполненная благодарности, Абигейль подстегнула лошадь и поехала в указанном направлении. Она понимала, что Бойд надеялся заставить ее отказаться от поездки, намеренно усложняя ее. Поэтому такая предусмотрительность особенно удивляла и радовала.

Увидев, что она возвращается, Бойд, избавив ее от чувства неловкости, медленно направил свою лошадь к лагерю. От лагеря исходили запахи еды, еще больше возбуждающие аппетит. Абигейль надеялась, что Бойд сядет есть вместе с ней. Она чувствовала себя более чем неловко, будучи единственной женщиной среди команды погонщиков, о чем ранее ее и предупреждал Бойд. Ей казалось, что она окружена стеной мужской плоти. Куда бы она ни посмотрела, везде были одни мужчины. Абигейль подумала, что в дальнейшем это станет очень затруднительным. Она понимала, что ей необходимо будет спать, переодеваться, подмываться. Дома, перед поездкой, все это не приходило ей в голову. Зато теперь все ее мысли заполнились тревожным беспокойством.

Посмотрев вверх, она наткнулась на взгляд уставившегося на нее Джона Симса и едва смогла подавить в себе неприятное чувство, которое он вызывал. Его взгляды были, в сущности, безвредны, но ей не нравилось, что он все время на нее смотрит.

К счастью, появился Бойд и поехал рядом с ней к кухне. Тушеное мясо, приготовленное в почерневшем от копоти котле, пахло невообразимо вкусно, и даже совсем черный кофе выглядел привлекательно. Получив миску мяса и кружку кофе, она сразу попробовала черный напиток, чуть не разодравший ей горло. Кофе был, как и обещал Бойд, чрезвычайно крепким. Она осторожно поставила кружку рядом с собой на землю, подумав, что он, кажется, действительно насквозь прожигает все ее внутренности. Но тушеное мясо — совсем другое дело! Съев несколько ложек, она с улыбкой обернулась к Бойду.

— Я думаю, мне никогда не надоест такое блюдо.

— Скажи мне это через месяц.

Ее рот от удивления раскрылся, и она едва сумела его закрыть, с трудом произнеся:

— Месяц?

Наклонив голову, он внимательно изучал выражение ее лица.

— Конечно. А сколько времени, по-твоему, займет этот перегон?

— Неделю… Или даже меньше. — Почему она не спросила раньше? А как же маленький Майкл? Повернув голову, она пристально уставилась на тушеное мясо, ставшее совсем не аппетитным. — Ну, я не знала точно.

— Но не месяц, — подчеркнул он.

Абигейль опять захотелось хотя бы на шаг-другой опередить его. Ей надоело все время выглядеть глупой, как будто сначала она что-то делает и только потом задумывается над тем, что сделала.

— Поскольку я никогда ранее не участвовала в перегоне скота, я не мшу сказать.

— Нам предстоит пройти огромное расстояние. И это совсем не увеселительная прогулка.

— Я уже поняла. — Как ни мучительно было признавать его правоту, но это так. Ведь ей не приходилось работать так, как работают эти люди. А они не только перегоняют скот. Абигейль видела, как повар с погонщиком собирают сучья для костра, рубят их, в то время как другие ухаживают за лошадьми и делают многое другое. Сидеть в седле на лошади по сравнению с этим — истинное удовольствие. Но, слава Богу, сейчас остановка.

Бойд встал, собрал с тарелки остатки недоеденного мяса и выбросил их в помойное ведро, а миску присоединил к куче грязной посуды.

— Мы должны быть, готовы примерно через час, чтобы ехать дальше.

— Ехать?

— Мы движемся от восхода солнца до его заката. Впереди у нас еще полдня, — пояснил он и ушел.

На сей раз Абигейль даже не позаботилась закрыть рот. Шок, который она испытала, не позволил ей этого сделать.

Загрузка...