Безумное влечение

Глава 22



Я ломаю голову, пытаясь понять, что же я такого сказала, что заставило Доминика замолчать. Никто из нас не произнес ни слова в течение нескольких часов, и, честно говоря, это начинает действовать мне на нервы. Я ни за что на свете не смогу разгадать этого парня. Он говорит, что влюблен в меня, и, судя по тому, как он смотрит на меня, я ему верю. Но за последние два дня он даже не попытался прикоснуться ко мне.

Знаю, это я сказала, что не буду спать с ним, пока нахожусь в том доме. Однако, я надеялась, что он хотя бы попытается, и, по правде говоря, это не потребовало бы от него больших усилий. Я так сильно жажду его прикосновений, что, если бы он прямо сейчас остановил машину, я бы набросилась на него. Бьюсь об заклад, гнев, который сейчас исходит от него, привел бы к жаркому сексу.

Мои мысли путаются, а в голове всплывают образы. Мы в сарае, том самом, который я видела на его ферме. Мои руки связаны над головой, а на шее есть что-то, что удерживает меня на балке. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, когда он входит в меня. Я сжимаю бедра и сажусь прямее в машине. Не могу понять, это воспоминание о чем-то, что произошло на самом деле, или просто моя дикая фантазия.

Я подношу руку к горлу. Хочу ли я, чтобы он трахнул меня вот так?

Да, черт возьми, хочу. Если это лишь моя фантазия, то мне нужно найти способ сделать так, чтобы это случилось. Секс с Домиником – это не просто секс. Могу с уверенностью сказать об этом, учитывая те несколько раз, когда мы были вместе. И, черт возьми, я хочу большего. Я не собираюсь сидеть здесь и притворяться, что не хочу его, как бы это ни было ужасно – хотеть того, кто буквально держит тебя в плену.

Я могу понять, почему Ева поддалась искушению, хотя и осознавала, что это неправильно. Больше всего на свете она хотела испытать это чувство. Ну, разве можно перед этим устоять?

Мы едем уже три часа, и я думаю, что пора сделать остановку. Я не могу ждать еще четыре часа, чтобы сдаться и позволить ему овладеть моим телом.

Я улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Он так легко признается в своей любви, и каждый раз, когда я это слышу, со мной что-то происходит. Мне хочется ответить ему тем же, но я не хочу лгать. И, честно говоря, мне немного больно от того, что я этого не чувствую.

— Ладно, все равно… Остановись, как только сможешь, — говорю я ему.

Мы едем еще полчаса, прежде чем появляется остановка. Доминик сворачивает на пустынную стоянку. Других машин здесь нет. Я смотрю на туалетную кабинку и съеживаюсь. Не-а, ею я точно не воспользуюсь.

— Скоро вернусь, — говорю я ему, выпрыгивая из машины и направляясь к кустам.

Думаю, я успеваю сделать около десяти шагов, прежде чем слышу позади себя хруст палок и листьев. Я оборачиваюсь и вижу Доминика.

— Куда ты идешь? — Спрашивает он.

— Мне нужно пописать. Ты хочешь посмотреть?

— В кустах?

— Да, здесь чище, чем в том туалете.

— Ладно, постарайся, чтобы змея не укусила тебя в задницу. Хотя я с удовольствием высосу яд. Это будет весело.

— Ты действительно сумасшедший, Доминик, — говорю я, обходя ветки. Я не могу удержаться и осматриваюсь в поисках змей, пауков и любых других существ, которые могут подползти и укусить меня. Справив нужду, я обхожу куст и вижу, что Доминик ждет меня. — Ты привязывал меня к балке в своем свинарнике? — Выпаливаю я.

Его глаза расширяются, а на лице появляется выражение надежды.

— А что?

— Хочу понять, было ли то, о чем я думала, воспоминанием или плодом моего воображения.

— Это воспоминание. Что еще ты помнишь? — Спрашивает он.

— Не так много, только то, что у меня что-то было на шее, руки были над головой, а ноги обвивали твою талию.

— Чего ты не помнишь о том времени, так это того, как сильно я хотел убить тебя. Я предупреждал тебя, чтобы ты ушла. Говорил тебе, как сильно мне хотелось выбить воздух из твоих легких, потому что мысль о том, что кто-то другой прикасается к тебе, сводила меня с ума.

— Это… Я даже не знаю, что на это ответить. — Я начинаю идти к машине, когда он дергает меня за руку и разворачивает лицом к себе.

— Спроси меня, почему я этого не сделал?

— Почему ты не сделал что?

— Почему я не убил тебя в тот день.

— Почему ты не убил меня, Доминик? — Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Потому что, как бы сильно я ни хотел причинить тебе боль, я всегда хотел защитить тебя еще больше.

— Ну, спасибо, что ли.

— Мы должны идти, — говорит он мне, как будто это я его сдерживаю.

— Или… ты можешь подхватить меня и прижать к этому дереву. — Я провожу рукой по стволу. — Ты можешь погрузиться в меня, взять меня, овладеть мной, — говорю я ему, начиная снимать платье через голову.

На мне нет нижнего белья. Видимо, я знала, что не смогу вернуться в город, не почувствовав его внутри себя. В чертах лица Доминика читается страстное желание, когда его темные глаза скользят по моему телу. От его взгляда по моей коже пробегает дрожь. Он не двигается. Он неподвижен, как статуя. Бросив платье на землю, я жду его хода. Я не буду ерзать под его пристальным взглядом. Я знаю, что он хочет меня. И также знаю, что он сомневается, борется с какими-то внутренними демонами.

— Ты действительно собираешься оставить меня здесь в подвешенном состоянии, Дом?

Он поднимает руку и потирает подбородок.

— Я просто пытаюсь понять, это я тебя так возбуждаю, что ты раздеваешься за считанные секунды, или это из-за того, что я сказал, что хочу тебя убить. Потому что это... — Он указывает на мое тело. — Это именно то, что ты делала в том сарае.

— Это ты, — говорю я.

— Мне это выгодно в любом случае, но если тебе нужно, чтобы я рассказал тебе все способы, которыми я думал покончить с твоей жизнью, чтобы ты могла сбежать, я могу это сделать, — говорит он, делая хищный шаг ближе ко мне.

— Нет, не хочу. Мне нужно, чтобы ты меня трахнул.

Доминик протягивает руку и хватает меня за волосы, притягивая к себе так, что мое лицо оказывается напротив его. Затем его губы приближаются к моим, и я чувствую его дыхание.

— Ты сказала, никакого секса, пока мы не вернемся в город, Пчелка, — напоминает он мне.

— Я передумала. — Я закрываю глаза. Я собираюсь сделать то, чего поклялась никогда не делать. — Пожалуйста, Доминик, пожалуйста, трахни меня, — умоляю я его.

Его губы прижимаются к моим, язык проникает в мой рот, а его руки перемещаются к моей попке. Он поднимает меня, и я обвиваю ногами его талию. Мои руки цепляются за его шею. Я ударяюсь спиной о дерево, и кора впивается в кожу, когда Доминик прижимается ко мне. Его губы перемещаются к моей шее, прокладывая дорожку к соску, после чего он берет его в рот и сосет.

— Вот дерьмо. — Я выгибаю спину, прижимаясь к нему сильнее. Мне кажется, что моя кожа горит. Все, к чему он прикасается, горит.

— Черт возьми, — ругается Доминик. Он делает небольшой шаг назад от меня, расстегивает штаны и высвобождает свой член. Затем без предупреждения входит в меня.

Я вскрикиваю, смесь боли и удовольствия пронзает каждое мое нервное окончание. Мои ноги напрягаются, когда я прижимаюсь к нему. Он не дает мне времени привыкнуть к его размерам. Вместо этого он начинает трахать меня. Как я его и просила. Жестко, быстро, грубо.

— Ты моя, Пчелка. Мой собственный кусочек рая, — говорит он, тяжело дыша.

— Твоя, — говорю я ему, потому что, честно говоря, никогда раньше я не чувствовала себя настолько связанной с кем-то, как сейчас с ним.

— Так чертовски хорошо, — говорит он. Его губы возвращаются к моей шее, и он прикусывает ее. Я чувствую, как киска сжимается вокруг него, когда оргазм накатывает на меня. — Вот так. Дои мой член, Пчелка. Он весь, блять, твой.

— Мой, — стону я, чувствуя, как очередной оргазм овладевает мной.

— Блять! — Кричит Доминик. Он выходит из меня и опускает мои ноги на землю.

— Что случилось? — Спрашиваю я его.

Его глаза расширяются.

— Меня только что ужалили.

— Что?

Он наклоняется и поднимает мою одежду.

— Надень это. Мне нужно вернуться к машине. — Его голос напряжен, а губы припухли.

— А, Доминик, что тебя ужалило? Черт. — Я надеваю платье через голову и бегу к машине, открываю дверь и роюсь в бардачке, пока не нахожу эпинефрин. Мое сердце бешено колотится по нескольким причинам, когда я бегу обратно. Я нахожу Доминика на первой же поляне. Его лицо синее. Я тут же вонзаю иглу ему в бедро. — Черт. Это сработает, да? Блять. Что мне делать? Не умирай у меня на глазах, Доминик, — кричу я ему.

Его дыхание хриплое, цвет кожи неестественный.

— Ты в порядке. Все хорошо. Люси, посмотри на меня. Я рядом. Все будет хорошо, — говорит он, протягивая руку и обхватывая мое лицо.

Мои мысли уносятся в другое место. В другое время. Мы в самолете. Доминик сидит рядом со мной, и я никогда не чувствовала себя более полноценной.

— Я люблю тебя. Я не хотела влюбляться в тебя, но так получилось. Я безумно люблю тебя, Доминик Маккинли, и это чувство мне неподвластно. А теперь мы умрем. Но это не страшно, потому что я умру, зная, каково это – быть любимой. По-настоящему любимой. И это чувство подарил мне ты, — говорю я ему.

— Я чертовски люблю тебя, Пчелка. Мы не умрем. Они совершат экстренную посадку, и с нами все будет в порядке.

Что-то не так. Самолет падает. Быстро.

— Я люблю тебя, Люси. Никогда не забывай об этом, — шепчет он, и я чувствую, как его рука обхватывает меня.

— Мы приземлились? — Спрашиваю я его.

— Пока нет, — говорит он.

— Люси! — Кричит Дом, выводя меня из оцепенения.

Святое дерьмо. Я только что поняла, что влюблена в Доминика Маккинли, мы у черта на куличках, и у него анафилактическая реакция на укус пчелы.