Безумные

7

Мила не разговаривает со мной третий день. На сообщения не отвечает, трубку не берет, а если прошу бабушку позвать её к телефону, то у мелкой находятся десятки причин, чтобы отказаться от разговора и при этом не дать понять бабушке, что мы в очередной раз разругались. Ну, хотя бы о ней позаботилась!

Бросаю сотовый на стол и поднимаю глаза на Даню, что в привычной для себя манере разложил перед собой кучу бумаг с таблицами, блокноты с исписанными золотыми страницами и айпад с ноутбуком. Зачем ему столько всего – не понимаю.

– Надо решить, что нам делать с баром, – уже в четвертый раз за последний час повторяет он. И так же в четвертый раз поворачивает к нам с Кириллом ноутбук, где около двух десятков вариантов оформления барной стойки. И в четвертый раз я чешу затылок. – Слушайте, вы как девки определиться не можете! Красную помаду или розовую, синее платье или черное? Стразы или бриллианты? Туфли или кроссовки? Решайте уже скорее, да и дело с концом! У меня своих забот хватает.

– Оно и видно, – хмыкает Кирилл, смяв в руке жестяную банку с колой.

– Мы должны были определиться с этим еще на прошлой неделе, но вы вдвоем постоянно меняете тему разговора, и в итоге мы обсуждаем не имеющую к делу чушь!

Мы с Кириллом переглядываемся, старательно пряча улыбки. Даня в нашей компании самый серьезный. Даже чересчур. Иной раз от его педантизма хочется повеситься. И слава богу, что это качество проявляется только в бизнесе, иначе мы бы точно не были друзьями.

– Не смей называть чушью прошлую субботу, мой друг! – с деланным недовольством замечает Кирилл и целится в темную мусорную корзину, что стоит в углу. Раз, два и кривая жестяная банка попадает точно в цель. – Мы же не виноваты, что весь вечер ты закипал от злости, как чайник.

– Да ладно тебе, – подхватываю я, – вовсе не весь вечер. Разве что часа три просто стоял у бара и спокойно наблюдал, как его птичка веселится с другими мужиками. Кстати, как там её зовут?

Даня кривит губы и закатывает глаза, стараясь показать нам, что ему все равно. Этим же он занимался в прошлую субботу, когда некая Аврора (на имена у меня отличная память!), с которой они уже как несколько месяцев поддерживают не то дружеские, не то далеко не дружеские отношения (мы до сих пор толком понять не можем), знакомилась с другими парнями, уходила в комнаты, где играли в «Бутылочку» и «Слабо» и соблазнительно танцевала. И видя все это, Даня нервно постукивал пальцами по барной стойке, пил виски и через силу общался со знакомыми, что подходили к нам поздороваться.

– Вы что, поругались? – почесав голову, спрашивает его Кирилл.

– С кем? – недовольно буркает Даня.

– Кажется, с той привлекательной брюнеточкой, от которой ты не отходишь последние месяцев пять. Как же её зовут… А… А… Аврора! – распевает Кирилл, плавно взмахнув в воздухе рукой. – О, прекрасная Аврора! Что же ты сделала с нашим мальчишкой!

– Заткнись.

– Ну, серьезно! Что между вами случилось? Или, лучше было бы спросить, что между вами происходит?

А вот я, кажется, догадываюсь. Сногсшибательная Аврора предложила Дане встречаться не только на закрытых вечеринках, чего мой уважаемый друг стопроцентно не собирается делать. Прелесть этих вечеров в том, что какими бы ни были отношения между парнем и девушкой и какие бы секреты их не связывали – ничего не может быть вынесено в реальную жизнь. От этой мешанины никому лучше не будет, все только испортится. Там, в клубе, они рассказывают друг другу сказки, наделяют себя качествами, которых на самом деле нет, прячут лицо под маской, чтобы казаться красивее и загадочнее. Все это – способ развлечься, почувствовать себя другим человеком. В конце концов, будет что вспомнить на старость лет.

– Она была не в настроении общаться со мной, а я с ней. Всем все понятно? – отвечает Даня, стрельнув в нас зелеными глазами. – Закрыли тему. Возвращаемся к работе. Маша сделала для вас пятнадцать вариантов оформления барной зоны, и неужели вы не можете определиться?

– А что тебе приглянулось?

– Мне уже все равно, выбирайте сами, – буркает Даня, вертя в руках свой сотовый.

– Гляди, наш педант превращается в нормального человека! – веселится Кирилл. – Как это, тебе все равно? Это же барная стойка! Мать её, барная стойка! Когда клубом занимались, ты всю плешь проел нам, а теперь тебе все равно? ВСЕ РАВНО? Друг, с тобой что-то не так.

– Задрал. Ты можешь хоть что-то нормальное сказать?

– Ладно. Ладно. По-моему, все варианты одинаковые. Там есть черный, тут есть черный, – перечисляет Кирилл, пролистывая изображения на ноутбуке. – Здесь лампы квадратные и тут лампы квадратные. Здесь какой-то папоротник и тут тоже самое. Да я бы и сам такие проекты делал! Макс, а ты что скажешь?

Полная хрень, вот что.

– Однотипно, – отвечаю я, с улыбкой кивнув Дане. – Нет динамики, понимаешь? Вообще все на какой-то древний клубешник похоже. Гляди, здесь у входа за этой жуткой черной шторкой будут толпиться девочки, которым еще восемнадцати нет. Это ведь мужской кабак!

– А что же вы раньше то молчали? – на выдохе спрашивает Даня, устало оглядев нас. – Если вам изначально не по душе работа Маши была, какого хрена мы тогда месяц от нее все требуем и требуем новые варианты?

– Лично я ничего не требовал, – говорит Кирилл и поднимает ладони.

– Слушайте, мы планировали открыть кабак через четыре месяца, а теперь из-за ваших капризов, мы получим большой и жирный х…

– Да брось! – отмахивается Кирилл, повернув к нему ноутбук. – Нам то нужен всего-навсего новый дизайнер, а их в городе полно.

– Правда? Креативного, с хорошими рекомендациями и не обремененного другой работой? – уточняет Даня, складывая все свои записи в ящик стола. – Что ж, удачи, друг!

– Да ладно тебе, Дань, найдем мы другого профессионала, – подключаюсь я, – сделаем крутой ремонт и вовремя откроемся.

– Динамики им не хватает, – бубнит он, захлопнув крышку ноутбука. – Скоро техника вся придет, а у нас до сих пор голые стены.

Мы с Даней учились в одной школе, только в параллельных классах. Наши мамы руководили родительским комитетом, постоянно собирали деньги на подарки, организовывали всякие утренники, в общем, так и подружились. С Кириллом же нас объединил клуб по рукопашному бою, куда я ходил с семнадцати лет. За эти годы многое изменилось в моей жизни, но эти два человека по-прежнему остаются теми добрыми и готовыми на все парнями, с которыми меня свела когда-то судьба. Не знаю, в курсе ли они, как много наша дружба значит для меня. Не хочу показаться сентиментальным, но я чертовски дорожу этими ребятами.

Спустя двадцать минут наше обсуждение за круглым столом наконец, подходит к концу. Кирилл уверенно заявляет, что сможет найти самого креативного дизайнера в городе, а если вдруг что-то пойдет не так, он купит Дане целый ящик элитного виски. Завожу машину с пульта и набрасываю кожаную куртку, пока парни обсуждают размер кладовой для расходных материалов. Спасибо, Господи, что меня это не касается, иначе после вечных споров с Даней у меня бы постоянно раскалывалась голова, и я бы точно пристрастился к обезболивающим таблеткам. Мое дело – закупка материалов для ремонта и оборудования; я мотаюсь по городу в поисках нужных деталей, предметов и болтиков, слежу за рабочими, выполняю все, что скажет дизайнер, а когда ремонт заканчивается и двери наших заведений открываются перед гостями, я устраняю возникшие при эксплуатации неполадки. В клубе что-то случается раз десять за месяц.

Хватаю свой телефон, что оставался лежать на столе и снова, раз в пятидесятый за эти дни, открываю иконку «Сообщения». Под всеми моими безответными смс-ками стоит отчет о прочтении.

– Тебя что, тоже девчонка бросила? – хмыкает Кирилл, наблюдая за мной. – Глаз с телефона не спускаешь.

– Мила надулась, как обычно. – То есть, не как обычно. В тот вечер, когда я подвез её к дому одноклассницы, с ней произошло что-то странное. Прежде, я никогда не видел сестру такой обозленной. До сих пор из головы не выходит. – Отказывается разговаривать со мной.

– И что же ты натворил на сей раз? – интересуется Даня.

– Как можно обижать младшенькую? – с деланным осуждением присоединяется Кирилл. – Не будь ты её братом, я бы тебе навалял!

– Она бы только обрадовалась, поверь, – усмехаюсь я, заблокировав экран. – Недавно сказала нечто подобное.

– У тебя поэтому-то девушки нет, да? – улыбается Даня. – Мила со своими истериками высасывает всю энергию?

О, мой бог, очнулись, наконец, вредность и издевка.

– Представь, у него таких две будет: сестра и девушка. А если еще они объединятся, – Кирилл переводит на меня веселый взгляд, – у-у-у, я не завидую тебе, брат.

Оставив их бессмысленную беседу без комментариев, сухо прощаюсь и спускаюсь по лестнице на первый этаж. Днем наш клуб выглядит иначе. Безжизненный и пустой, как заброшенное здание на окраине города, куда мы в детстве с друзьями приходили играть. Ни разговоров, ни танцев – угнетающая тишина, да и только.

У выхода меня нагоняет Кирилл и пихает в плечо. Мила говорит, что мы с ним очень похожи, хотя я вообще не понимаю, что у нас может быть общего, помимо темного цвета волос. У меня лицо колючее, а у Кирилла гладкое как попка младенца. Мои глаза почти черные, а у него серые, как сухой летний асфальт.

– Куда едешь? – спрашивает он, застегивая коричневую кожанку. – За подарком?

– За каким подарком?

– Ну, мелкой, – уточняет он, достав сигареты. – Составишь компанию?

Мы заходим в курилку у самого входа. Кирилл протягивает мне темную пачку, и я достаю сигарету, нащупывая в кармане куртки зажигалку.

– В чем провинился то?

Затягиваюсь и не спеша выдыхаю густой дым.

– Она меня с ума сведет своими «хочу кучерявые волосы, хочу короткие волосы, хочу татуировку, хочу в клуб».

Кирилл улыбается и слабо пожимает плечами, словно ничего сверхъестественного я не сказал.

– Она ведь девушка, чего ты хочешь от нее. Да и вполне себе нормальные вещи просит. И с возрастом, кстати, они не меняются. Это я по своей маме сужу.

– Вряд ли Алла Степановна выклянчивает у тебя золотой билет.

Снова затягиваюсь и разминаю ладонью шею. Кирилл упирается рукой о широкий подоконник и удивленно таращится на меня.

– Мила про золотые билеты знает? – хлопает он глазами. – Ты же говорил, что она нашла у тебя маску в комоде и ты наврал ей в три короба, разве нет?

– Это я вам солгал, а ей пришлось сказать правду. Не всю, конечно. – Выдерживаю на себе укоризненный взгляд друга и спокойно объясняю: – Она решила, что я любитель каких-то страшных ролевых игр. Привожу несчастных девчонок домой и делаю с ними что-то не очень хорошее.

– И все из-за какой-то маски?!

Продолжительно киваю:

– У Милы воображение богатое. Короче, чтобы моя родная сестра не считала меня каким-нибудь озабоченным маньяком, а поверь, судя по её кривившемуся выражению лица в тот момент, она действительно так думала, я сказал, что эта маска для закрытых субботних вечеринок. Мол, дресс-код такой.

– Ладно, а при чем здесь билеты?

– Она сама их нашла, – отвечаю я, затянувшись сигаретой.

– Какого черта, Макс? Она у тебя что, рыщет по ящикам? Или ты все на обеденном столе хранишь?

– Они лежали под маской. Те несколько штук, которые Даня дал мне полгода назад. Я ведь не раздаю билеты, этим вы занимаетесь.

Точнее, я не раздавал их до прошлой субботы.

– Значит, это мы с Даней виноваты, что твоя сестра нашла их? – Ну, в какой-то степени да! Я же им твердил, что эти карточки мне даром не нужны, пусть кто хочет, тот и приходит. Я не собирался никого конкретно звать туда. А этим двоим вздумалось разработать особые пригласительные и вручать их только тем, кто произвел на них приятное впечатление. – И что ты сказал ей?

– Гляди, твой брат – миллионер, у него куча золотых карточек! – иронизирую я. С заметным раздражением Кирилл тушит сигарету и оставляет её в стеклянной пепельнице. Если в Дане включается педант, стоит нам только заговорить с ним о работе, то Кирилл превращается в щепетильного ворчуна, когда дело доходит до соблюдения правил на закрытой вечеринке. Как будто это настолько глобальный проект, что одна маленькая ошибка может стоить жизни половине человечества всей Земли. – Поскольку мне не хотелось выглядеть в глазах родной сестры все тем же озабоченным типом, я сказал ей правду. Что это – золотые билеты, которые мы раздаем друзьям и понравившимся девушкам.

– Дай угадаю, Мила тут же спросила, а что же вы там с ними делаете? Макс! Это же Мила! Ты разве врать не умеешь?

– Я сказал правду. Люди там знакомятся друг с другом. – На самом деле в тот момент Мила смотрела на меня как на сумасшедшего. Пришлось в общих чертах объяснить смысл этих вечеринок, и к моему удивлению, а потом и ужасу, сестра пришла в неописуемый восторг. – И теперь ей очень хочется попасть туда.

– Должно быть, ужасно хочется, раз вы ругаетесь по этому поводу, – рявкает Кирилл, оперевшись спиной на стену. – Ну, а ты что хотел? Она взрослеет, интересы меняются, любопытство зашкаливает. Моя двоюродная сестра Рита, помнишь её? Черные волосы, худая, как спичка. Ей только-только восемнадцать исполнилось, а она уже парня себе нашла. Да еще и какого! У них разница в возрасте семь или восемь лет. Представь, Мила встретит такого мужика и звонким голоском скажет тебе, знакомься, братик, этой мой парень и я его люблю!

– Заткнись.

Я этому кретину зубы все выбью, кто бы он ни был.

Но! Такого не случится, ведь Мила – умная девочка. А еще, она слишком мала для отношений. Пусть лучше блоги свои пишет, школьной газетой занимается и бабушке с дедушкой помогает.

– А говоришь, что никому свои билеты не раздаешь. Тогда, что было в субботу, друг мой, когда ты подлетел ко мне не в самый удобный момент. Я между прочим с девочкой милой знакомился, а ты ворвался к нам как ураган.

В ту субботу я впервые вручил билет девушке. И поскольку прежде, этого никогда не делал, пришлось в спешке искать друзей, чтобы одолжили мне один из своих. У них-то они всегда при себе.

– И еще раз, спасибо.

– Ладно уж. Достань свои из комода и носи с собой, как презервативы. Ну, а девочка то хорошенькая? – спрашивает Кирилл, улыбаясь.

– Необычная, – киваю я.

– Забавная?

– Ну, есть немного. Надеюсь, вернется.

Мы выходим на улицу, и осенняя прохлада тут же проникает за шиворот куртки. Кирилл поворачивается ко мне:

– Ладно, – пожимаем руки, – передавай привет своим. И купи сестре какую-нибудь безделушку, чтобы позабыла о вечеринках для взрослых.

– Беспроводные наушники? – удивляется Мила, несколько раз покрутив коробку в руках. – Они же кошмар какие дорогущие!

Ну, да, безделушка не из дешевых.

– Ты же давно такие хотела, – улыбаюсь я, опустившись на пол. Сестра недоверчиво поглядывает на меня, потом тихонько вздыхает и как будто не хотя, хмурит свои бровки. – Ты так подлизываешься ко мне, да?

– Что-то типа того, – пожимаю плечами, изобразив виноватый вид. – Мне жить сложно, когда ты не разговариваешь со мной.

– Печаль.

– На уровне земного ядра.

– Настолько глубокая? – с деланным удивлением спрашивает Мила. – А я и понятия не имела, что так важна для тебя. – Заметив мое недовольство, она громко вздыхает и поднимается с кровати. Подходит ко мне и крепко обнимает, поцеловав в макушку. – Спасибо, Макс. Не стоило так тратиться. Мог бы просто разрешить мне сесть за руль своего «Мерса». Хотя бы на пять минуточек.

– Целая вечность! Уж лучше наушники.

Следующие несколько минут Мила рассказывает мне о делах в школе. Учителя пугают предстоящими выпускными экзаменами в конце года, одноклассница заразилась ветрянкой от младшего брата и теперь отправляет в общий чат смешные фотки, на которых она точно Феона из «Шрека», а парни задолбали бросать в сторону девчонок пошлые шуточки. О проблеме последнего Мила собирается рассуждать в своем блоге, который я, к собственному стыду, никогда не читал.

Слушая её голос, я успокаиваюсь, словно вокруг играет тихая и убаюкивающая музыка. И все же, некоторые фразы пролетают мимо меня, поскольку пребывание в столь чудесном состоянии безмятежности, невольно расслабляет разум.

Каролина была нежной. Возможно, хотела большего, но боялась саму себя, оттого и не спешила, предоставив мне всю полноту действий. Что ж, можно сказать, ей повезло, ведь я не любитель знакомств на высокой скорости. Хотя, признаюсь, стоило только вдохнуть сладковатый запах на её шее, стрелка на моем личном спидометре стремительно поднималась. Обычно, все совершенно не так. Как раз наоборот. Девушки, что оказываются со мной наедине и чьи маски так мастерски скрывают лица, давая возможность позабавится с собственным воображением, зачастую не могут выстроить увлекательную стратегию нашей совместной игры, сразу переходя к финишной прямой. Моя педаль тормоза, в этих случаях, с грохотом проваливается в пол, а игра заканчивается, так и не успев толком начаться. Но в ту субботу затормозить мне помог вовремя включившийся торшер. Его приглушенный свет бросил тусклую тень на лицо взволнованной происходящим девушки и словно отвесил мне оплеуху. Я выдохнул, когда она молча ушла, оставив меня одного в комнате. Иначе при следующем отключении света, я бы точно все испортил.

Вдруг подскочившая с кровати Мила, отвлекает меня от мыслей. Как угорелая, сестра бросается к ноутбуку, что лежит на письменном столе и поднимает крышку.

– Что случилось?

Она быстро стучит по клавишам, и в экране появляется упитанное женское лицо с розовыми щеками, точно от мороза. Пытаюсь разглядеть её повнимательнее, но Мила как будто специально загораживает обзор.

– Ты что там делаешь?

– Мм… Да тут девочка новый видос добавила на свой канал, – замешкавшись, отвечает сестра. Заправляет за ухо длинные темные волосы и вновь несколько раз нажимает на какие-то клавиши. Через пару секунд экран гаснет, а Мила, разворачивается ко мне:

– Пошли есть! – заявляет она, с грохотом опустив крышку ноутбука. Подскакивает на месте и хватает меня за локоть. – Вставай давай! Бабуля там пирожки с капустой нажарила. Чувствуешь, как пахнет?

– Какая муха тебя укусила?

– Просто радуюсь, что между нами все хорошо, – пожимает она плечами. Я поднимаюсь на ноги и поправляю джинсы. Не успеваю толком подобрать варианты причин столь странного поведения, потому что Мила тут же заполняет тишину звонким голосом: – Через три недели у нас пробный экзамен по математике, ужас просто! Так боюсь провалить его. А еще эта математичка – сущий кошмар! Наша учительница заболела, а эта старая и озлобленная мумия её замещает. Ей бы хлыст в руку, да костюмчик кожаный для полного образа.

– У тебя же твердая четверка.

– Лучше бы слабая пятерка была, тогда бы я не беспокоилась. Нужно хорошенько подготовиться. Прям хорошенько-хорошенечко!

– Нанять репетитора? – Мы выходим из спальни, и в нос тут же проникает ароматный запах бабушкиных пирожков. – Вкуснотища. А хочешь, я Кирилла попрошу позаниматься с тобой.

– …Что? Зачем? – в ступоре спрашивает сестра.

Я хмыкаю, обогнав её, и вприпрыжку спускаюсь по круглой лестнице.

– Он же у нас с цифрами дружит, а в школе даже первое место взял на Олимпиаде по математике. Вроде бы… Ты чего стоишь то? – улыбаюсь я, задрав голову. – Спускайся, а то пирожков не достанется.

Мила нагоняет меня и с глупой улыбкой говорит:

– Нет, не надо ни репетиторов, ни Кирилла… В общем, никого не надо. Я сама справлюсь.

– А вот и внучата! – говорит нам бабушка, помахав деревянной лопаткой. – Еще пару минуточек и все будет готово.

– Макс, послушай, я хотела сказать, что до пробного экзамена осталось три недели.

– Это я понял.

– Хорошо, – снова улыбается она, садясь за стол. – Просто я хотела сказать, что мы с Дашей будем вместе готовиться по выходным.

– Ладно, – пожимаю плечами, – буду отвозить тебя, а вечером забирать к себе.

– Договорились, – кивает сестра, сложив руки на столе, точно первоклассница. – Бабуль, а Максим мне подарил наушники. Беспроводные.

Наша бабушка оборачивается и задерживает на мне взгляд, говорящий только одно: о чем твоя сестра сейчас говорит? Я улыбаюсь ей, продолжительно моргаю и замечаю за окном деда, вернувшегося из местного магазина, где не так давно установили ларек с государственными лотереями.

– Вернулся! – на выдохе комментирует бабушка. – Сейчас зайдет и скажет, что в следующее воскресенье он точно выиграет миллион! Смотрите.

Входная дверь в прихожей хлопает, а спустя пару минут на кухню заходит дед с несколькими билетами в руках.

– Даже не думай ворнякать! В следующее воскресенье я точно выиграю миллион! Помяните мое слово.

Мы с Милой улыбаемся друг другу, а бабушка лишь протяжно вздыхает, закатив глаза.

– Максим, я тут что подумал, – говорит мне дед, сев на стул, – я ведь в городе не часто бываю, а там в торговых центрах есть ларьки с лотереями. У них всех разные пачки с билетами.

– Ты на что это намекаешь, проказник? – встревает бабушка, деланно серьезным тоном.

– Не лезь, а! – вякает ей дед. Потом снова смотрит на меня, поправив очки на переносице. – Ты если вдруг мимо проходить будешь, купи мне хотя бы один билетик на свой выбор.

– Дедуль, от перестановки мест слагаемых сумма не меняется, – говорит ему Мила, весело смеясь. – Неважно, где покупать билеты, ведь вся эта игра – лохотрон! На таких как ты зарабатывают миллионы, а то и миллиарды!

– Внучка дело говорит.

– Жарь свои пирожки молча, ладно? – дед недовольно озирается на бабушку.

– Хорошо, – шепотом говорю я ему, чтобы бабуля не услышала. – Будет возможность – возьму.

– Вот спасибо, – кивает он довольный, как слон. А потом громче добавляет: – Мужик мужика всегда поймет. В нас, Галина Ивановна, – обращается он к бабушке, – азарт живет с рождения! Мы ведь добытчики, суровые охотники, что наслаждаются игрой в «Кошки-мышки». Не будь мы так азартны и полны решимости добиться своего, женщины в каменном веке умерли бы с голоду.

– От того, что ты выбрасываешь деньги на ветер, скупая эти бессмысленные бумажки, мы в скором времени точно помрем с голоду! – тут же отвечает ему бабушка, вытирая полотенцем руки. Она ставит на стол большую чашку с горячими пирожками, и несмотря на то, что пахнут они страшно аппетитно, меня настегает легкое и необъяснимое беспокойство, заставив невольно задуматься о всем и ни о чем. – Они горячие, кушайте осторожно!

– Бабуль, мы с голоду не умрем, – говорит ей Мила, с улыбкой накладывая в свою тарелку три пирожка. – Максим нас накормит, правда?

Она игриво подмигивает мне и поднимается, чтобы помочь бабушке с приготовлением чая. Должно быть, новые наушники и впрямь оказали на нее волшебное действие, ведь сестра выглядит такой счастливой. Подозрительно счастливой.

И почему это она не съязвила в мой адрес после столь продолжительной речи деда об охотниках, играх, билетах… Ей бы ведь только повод дать, за что зацепиться, а тут вдруг молчит, хотя подколоть меня уже можно было раз десять. Мила ставит перед нами чашки, кладет чайные ложки рядом. На секунду наши глаза встречаются, и я без сомнений замечаю в них фальшивую радость. Последующие сорок минут я рассказываю всем о нашем новом проекте, отвечаю на многочисленные вопросы деда и восхищаюсь бабушкиными пирожками, не упуская возможности поглядеть на сестру. Она улыбается, хохочет, вставляет свои пять копеек в разговор, а на меня даже не смотрит. Как будто боится, что я все-таки смогу прочесть её мысли.