Бирюзовая зима

Глава 5 Наше первое свидание

Я проснулась от того, что кто-то настойчиво и довольно грубо тряс меня за плечо. Открывать глаза мне категорически не хотелось. Потянувшись, я попыталась не обращать внимания на тряску, но она только усилилась. Тогда я открыла глаза и увидела лицо Евы. Она удивительно напоминала рыбу: губы двигались, но до меня не доносилось ни звука.

Я решила, что мне снится забавный сон – ведь единственное, что я слышала, была волшебная фортепианная музыка.

Диск Элиаса.

Я улыбнулась. Плеер был зациклен на этой композиции, и, очевидно, под нее я и заснула. Я вновь закрыла глаза, испытывая одно-единственное желание – нырнуть обратно в мирное море сна, но Ева перечеркнула все мои планы, стащив с меня наушники.

– Эй! – возмутилась я.

– Ты опоздаешь на лекцию, – ответила она.

Лекция?

Ах да, жестокая реальность…

– Сколько времени? – спросила я, отбрасывая волосы с лица.

– Ровно семь тридцать два, моя дорогая.

Это означало, что осталось двадцать восемь минут до часа икс, когда я должна стоять под дверью аудитории. Ненавижу, когда день начинается со стресса. И еще больше ненавижу, когда день начинается со стресса, а на лице у Евы эта благостная улыбочка, словно говорящая: «Кто рано встает, тому бог подает». Именно с такой улыбочкой она повернулась к своему рюкзаку и вскинула его на плечо.

– Мне пора. Ты проснулась? Тебя можно оставить одну?

– Да, да, – пробормотала я и нехотя села. В положении лежа искушение снова закрыть глаза было слишком велико.

Уже взявшись за ручку двери, Ева притормозила и повернулась ко мне.

– Так что же было на диске?

– Элиас записал для меня несколько песен.

Ева поморщилась.

– Какая пошлость. Ну да что с мужиков взять.

Пожала плечами и ушла.

Пошлость? Иногда я задаюсь вопросом, как Ева понимает романтику. Быть может, так: она отсасывает Николасу, а в соседнем доме горит свеча?..

Поскорее отогнав эти мысли, я схватила с тумбочки телефон. Ни одного нового сообщения. Может, Элиас еще спит? А может, просто не спешит отвечать… Нет, определенно – спит. Все прочие догадки – глупость.

Я откинула одеяло, выбралась из постели и прошлепала в ванную, чтобы привести себя в порядок. Несомненно, труднее всего этим утром будет вылезти из толстовки Элиаса. Но отправиться в ней в университет и, чего доброго, наткнуться на кого-нибудь вроде Алекс? Нет, как ни трудно расстаться с толстовкой, но альтернатива слишком пугает.

Я перекинула ремешок сумки через плечо, отключила звук на телефоне, сунула его в карман джинсов и побежала на лекцию. В аудитории, как всегда, я поднялась примерно до середины и села неподалеку от стены. Разложив маленький столик, я подняла взгляд на доску и прочитала тему: «Лирика XVIII века».

Точно не знаю, что общего у Элиаса с лирикой XVIII века, но факт остается фактом: он был главным героем лекции. По крайней мере в моей голове. Как я ни старалась, я ни на секунду не могла сосредоточиться на словах преподавателя. Перед глазами было лицо Элиаса, а в ушах звучала фортепианная мелодия. Только через двадцать минут я вернулась к реальности: телефон завибрировал. Я незаметно достала его из сумки.

От: Не брать трубку

Мне хочется тебя убить. Да, ты не ослышалась, убить. Ты еще никогда мне не звонила. А теперь я читаю, что ты, дескать, хотела позвонить, но не решилась. Почему ты так поступаешь со мной? Клянусь, я бы умер на месте, если бы среди ночи зазвонил телефон и я бы услышал твой голос.

В придачу ко всему, ты пишешь о диске такие чудесные слова. Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что он тебе понравился. Говоришь, нет слов? Эмили, ты хочешь меня в гроб загнать? Не остановишься, пока не погубишь меня, верно? Да-да, твой замысел раскрыт, фройляйн!

От: Эмили

Ха-ха, какой же ты дурачок! Как можно с утра пораньше так бесстыдно манипулоровать? Но да, диск классный. И у меня не только нет слов – у меня теперь еще и в голове все время одна и та же музыка, а виноват в этом ты.

От: Не брать трубку

Все время одна и та же музыка?

Увы, вынужден тебя разочаровать, дорогая: я вовсе не манипулирую. Что, если я зайду сейчас за тобой и мы пойдем позавтракаем?

От: Эмили

Ты хочешь сказать, я должна отступиться от твердого решения никогда больше не попадаться тебе на глаза после этого ужасного вечера?

От: Не брать трубку

Что еще за решение? Оно совершенно неприемлемо!

От: Эмили

Вы сегодня блещете остроумием, герр Шварц, в этом вам не откажешь. Но даже если я принесу такую жертву и откажусь от своего решения – к сожалению, я не могу принять ваше предложение. У меня сегодня занятия в университете с утра до вечера, а поскольку конец семестра уже близок, прогуливать не стоит.

Если уж об этом зашла речь… Не пора ли тебе заглянуть в твой университет?

От: Не брать трубку

Ну да, поскольку вы только что хладнокровно мне отказали, фрау Винтер, мне ничего не остается, кроме как туда заявиться.

Что ты делаешь сегодня вечером?

От: Эмили

Пока ничего.

Если где-то вечеринка – я с большим удовольствием!

От: Не брать трубку

Ха-ха, нет, вечеринок не предвидится. Но мне хотелось бы с тобой увидеться. Единственное, что мне приходит в голову: сегодня вечером в парке, где мы с тобой несколько месяцев назад встретились во время пробежки, концерт какой-то кавер-группы. Хочешь, сходим туда?

От: Эмили

Большое спасибо, герр Шварц, самое время напомнить мне о том, как я шлепнулась перед вами на землю и вдобавок покраснела как рак. Я все это давно вытеснила из сознания.

Кавер-группа – что ж, звучит неплохо. Буду рада с тобой туда пойти.

От: Не брать трубку

Прости, Эмили, не хочу показаться тугодумом, но все-таки: ты согласилась или мне показалось?

От: Эмили

Мне самой странно, но, похоже, тебе не показалось…

От: Не брать трубку

Ну вот, теперь у меня нет слов. Это значит, что сегодня произойдет первая наша встреча, на которую ты придешь по доброй воле?

От: Эмили

Думаю, можно и так сказать.

От: Не брать трубку

Знаешь ли ты, как я счастлив это слышать? Я заеду за тобой в 9, если тебя устроит.

От: Эмили

9 – это отлично. Гораздо хуже, что я сижу и краснею из-за тебя.

От: Не брать трубку

Я строго-настрого запрещаю тебе краснеть в мое отсутствие. Когда ты краснеешь, я хочу быть рядом. Не могла бы ты повременить с этим до нашей встречи?

Дорогая Эмили, я надеюсь, ты поймешь: сейчас мне придется выключить телефон. Мне очень жаль, но я должен принять все меры, чтобы ты уже не могла отказаться.

От: Эмили

Ты дурак, Элиас.

От: Не брать трубку

Знаешь, что я думаю? Ты даже не представляешь себе, какая ты милая.

Итак, до вечера, солнышко.

Я скучаю.

Я с улыбкой глядела на экран и раз за разом перечитывала последнее предложение. «Я скучаю».

У меня потеплело на сердце, а в животе защекотало. Сколько же еще ждать до вечера! Я вздохнула, убрала телефон и вновь попыталась сосредоточиться на лекции.

Минуты тянулись мучительно долго и казались часами. Утро – словно чистилище, день – словно ад. Стрелки часов ну никак не хотели двигаться. Порой меня так и подмывало вскочить и подтолкнуть их рукой – ведь они, похоже, застыли навсегда.

У меня было ощущение, что с утра прошла не одна неделя. На последние лекции я забила и пошла домой. По счастью, там никого не оказалось. Большую часть времени я металась по комнате, налетала на все углы и постоянно что-то роняла. Из моего честного намерения немного позаниматься перед встречей с Элиасом не вышло ровным счетом ничего. Что же будет сегодня вечером?

От одной мысли, что сегодня вообще что-то будет, у меня потели ладони.

Интересно, как там Лука? В последнем письме, которое пришло почти неделю назад, он жаловался, что совсем закрутился. Но чем больше проходило времени, тем сильнее меня удивляло его молчание. Позавчера я отправила ему письмо:

Привет, Лука!

Я прекрасно понимаю, что у тебя много дел и на переписку не хватает времени. Но постепенно я начинаю тревожиться всерьез.

Если у тебя будет пять свободных минуток, напиши мне хотя бы, что у тебя все в порядке. Не нужно ничего объяснять, я просто хочу знать, что с тобой все хорошо.

Всего доброго,

Эмили.

Ответа до сих пор не было.

А обычно он всегда отвечал…

Я волновалась. День ото дня все больше. Не только потому, что на этой неделе мы почти не общались, но еще и потому, что мне не давали покоя угрызения совести. Казалось бы, мы не давали друг другу никаких обещаний и даже ни разу не встречались в реальной жизни – но я чувствовала, что виновата перед ним, скрывая правду. Я вела себя нечестно. Я должна была сказать ему, что влюбилась. Я должна была сказать ему, что влюбилась в Элиаса.

Но как это сделать, если Лука не подает признаков жизни? Послать еще одно письмо? Он и на предыдущее-то не ответил. Я не хотела действовать ему на нервы. Если он действительно совсем закрутился, как следовало из его писем, время явно неподходящее. Новость, что я отдала свое сердце другому, не следует сообщать между делом. Для этого требуется спокойная обстановка.

Испытывая противоречивые чувства, я снова захлопнула ноутбук и решила подождать еще пару дней. А там посмотрим. При необходимости я еще раз попытаюсь с ним связаться.

И тут передо мной возникла новая проблема: до прихода Элиаса осталось всего сорок пять минут.

Я бросилась к шкафу и распахнула дверцы. Честно говоря, я не любительница долго выбирать наряды, и, порывшись в шкафу минут десять, я решила, что сегодня не время менять привычки. Зачем? Элиас знает мою манеру одеваться. И никогда ее не критиковал. Чем дольше я об этом думала, тем очевиднее мне становилось, что он вообще никогда меня не критиковал. Ни за вспыльчивость, ни за механизмы самозащиты (со всеми вытекающими последствиями), ни за отказы, ни за тотальное недоверие к окружающим – ни разу в жизни он ни за что меня не упрекнул. Элиас принимал меня такой, какая я есть.

Я невольно заулыбалась. С улыбкой я достала из шкафа темно-синие джинсы и мышино-серый свитер с воротником-стойкой, мягкий, как кашемир. Мой любимый свитер. То что нужно для не слишком холодного ноябрьского вечера.

И джинсы, и свитер я взяла с собой в ванную, залезла под душ, а потом переоделась. Волосы оставила распущенными.

Вернувшись в комнату, я плюхнулась на кровать. Огляделась и снова вскочила. Рванулась налево, направо – и снова села. Бросила взгляд на часы. Еще пятнадцать минут. Я опять вскочила. Что еще может мне сегодня понадобиться? Да вроде ничего. Я опять села на кровать. Точно ничего?

Так продолжалось битых десять минут. Ладони у меня взмокли, и сколько я ни вытирала их о джинсы, высыхать они не хотели. Посмотрев на ноги (я как раз тревожно потерла одной ногой другую), я вдруг сообразила, что не обута. Я вскочила в тридцатый раз. И как раз в тот момент, когда я стояла под дверью и надевала кроссовки, в нее постучали.