Блэкмурскии дьявол

Глава 2

— Кристиан? — Капюшон накидки цвета слоновой кости упал от легкого взмаха головы леди Мун, открывая сверкающую массу белокурых волос и безупречную, словно фарфоровую, кожу. — Неужели это ты?

Кристиан был несказанно благодарен густой тени под решеткой. Он никогда не краснел, никогда, но будь он проклят, если не почувствовал, как его щеки вдруг запылали. И было от чего. В конце концов, с леди Мун был связан самый утонченный в своей унизительности момент его прошлого. «Отдаленного прошлого», — напомнил он себе, удерживаясь от желания съежиться под ее взглядом. И то, что его память заставила его вздрогнуть, еще не повод, чтобы позволить себе показать свое смущение. Насколько он знал, она вообще забыла, что это когда-то случилось.

«Хотя это чертовски невероятно», — вмешался голос рассудка.

Как бы то ни было, в такие моменты у разумного мужчины есть только один возможный способ действий: притворяться и парировать удар.

— Прошу прощения, мадам, — сказал он, будто бы пытаясь яснее разглядеть ее в полутьме. — Мы, случайно, не знакомы?

Он наблюдал, как она приняла его ответный маневр, перегруппировала силы и вновь выстроила линию фронта, и все за долю секунды.

— Похоже, это я должна просить у вас прощения, сэр, — ответила она, безупречно подражая его вежливо-бесстрастному тону. — Я сказала, не подумав, поддавшись первому впечатлению, но при ближайшем рассмотрении вижу, что приняла вас за гораздо более молодого человека, который, простите, не носит повязку на правом глазу.

«Гораздо более молодого человека?» Кристиан рассвирепел и принялся разглядывать леди Мун в поисках аналогичных доказательств того, что с момента их последней встречи прошло семь лет, но не нашел их.

— О, Кристиан Лоуэлл, это все-таки ты, — воскликнула она с притворным изумлением. — Я бы узнала твой зловещий, хмурый взгляд где угодно.

— Леди Мун? — ответил Кристиан, словно только что узнал ее. — И я бы узнал где угодно ваши очаровательные манеры и женскую сдержанность.

Она улыбнулась, обнажая сверкающие белизной зубы, не имеющие ни малейшего изъяна, за исключением небольшой щербинки на одном из них, которая не видна. Ее можно обнаружить только языком. Эта щербинка была одной из миллиона очаровательных мелочей, которые Кристиану так и не удалось до конца забыть.

— Я была так рада, когда узнала, что ты вернулся домой, — сказала Далила, но, прикусив нижнюю губу, поспешно добавила: — Я хотела сказать, была счастлива узнать, что ты вернулся домой невредимым. Так много мужчин не вернулось. Ты очень везучий.

Везучий? Он? Кристиан чуть не фыркнул.

— Внешность иногда обманчива.

Она сразу спохватилась.

— Пожалуйста, прости меня. Не знаю, о чем я думала. Ужасно расстроена, узнав о трагической кончине Чарлза.

— Да, трагедия, — согласился Кристиан. — Для всех. Незначительный кашель перешел в пневмонию, и Чарлз, законный и достойный преемник трехвековой блэкмурской традиции, вдруг умирает, а я становлюсь чертовым графом.

— Понимаю, что ты, должно быть, чувствуешь, — сказала Далила. — Титул не может возместить потерю брата.

«Среди всех прочих», — подумал Кристиан. Чарлз был ему не только братом, но и ближайшим другом, спасительной гаванью во время шторма. Кроме того, надо сказать, смерть Чарлза означала потерю свободы, возможности жить без ответственности, жить моментом — единственный способ существования, который признавал Кристиан. Он потерял все. А в довершение ко всему его прокляли.

— Ты права, — сказал он Далиле. — Титул не возместит ничего. Но я не единственный человек, переживший горькую утрату с тех пор, как мы последний раз виделись. Я был весьма опечален, узнав о смерти твоих отца и мужа. Пожалуйста, прими мои глубочайшие соболезнования.

— Спасибо, — ответила она, опуская глаза.

— Твой муж погиб вблизи Ла-Коруньи, так ведь? — спросил Кристиан, называя сражение, которое случилось почти три года назад.

— Да. Он упал с лошади в самой гуще и был затоптан.

— Какой горький жребий.

— Какая бессмысленная потеря, будет точнее, — возразила Далила со всей порывистостью, которую он так хорошо помнил. — Ему не следовало скакать впереди. Он был слишком молод и неопытен.

Кристиан что-то сказал об ужасах войны, и битве на Пиренейском полуострове в частности, и закончил с печальной улыбкой:

— Прости мою неучтивость, мне не следовало бы удерживать тебя здесь сырой ночью разговорами на унылые темы. Если ты шла к Лилит, боюсь, ты такая же невезучая, как и я. Ее нет.

Далила нахмурилась и бросила взгляд на черневший домик.

— Нет? Но это невозможно. Она мне нужна.

Кристиан чуть не рассмеялся. Ее вера, что весь земной шар вертится по ее прихоти, была еще одной деталью, которую он помнил. Он ожидал, что она сейчас надует губки и топнет ногой из-за того, что Лилит не оказалось дома, и был сильно удивлен, когда она лишь вздохнула и пожала плечами.

— Значит, — сказала она, — мне придется попытаться застать ее завтра.

— И я думаю о том же, — ответил он, с новым любопытством разглядывая ее. Хотя по возвращении домой Кристиан был слишком занят собственными проблемами и мало обращал внимания на сплетни, он все же смутно припоминал что-то интригующее о леди Мун. Жаль, не мог вспомнить, что именно.

— Что ж, — произнесла Далила, пока он искал, как бы повежливее расспросить ее о подробностях. Она смущенно играла завязками накидки, и это было так не похоже на нее. — Мне пора идти.

— Конечно.

— Только… Интересно… — Она выпустила завязки и чуть приподняла подбородок. — Хватит ходить вокруг да около. Я спрошу прямо. И ты простишь меня за ужасно неделикатный вопрос?

Кристиан пожал плечами и обхватил себя руками.

— Я не могу раздавать прощения, пока не услышу вопроса. Хотя все равно, спрашивай.

— Хорошо. — Робость на ее лице уступила место любопытству. Оно ярко светилось в ее глазах, зеленых, как солнечная лужайка, озаряя все лицо, и это Кристиан тоже слишком хорошо помнил. Далила всегда была чрезмерно любопытна, кого бы это ни касалось. — Как ты повредил глаз?

— А, это, — протянул Кристиан, трогая пальцем повязку. Он не знал наверняка, какой вопрос ожидал услышать от нее, но почувствовал огромное облегчение. — Я получил резаную рану, и доктор сказал, что шесть месяцев отдыха для глаза и окружающих мышц могут восстановить зрение.

— Как ужасно. Значит, ты получил рану в сражении. До меня дошли… слухи.

— Можно сказать, в сражении, — ответил он, пожимая плечами, но это только разожгло чертовский огонь любопытства в глазах Далилы. — Да ладно, ты, наверное, знаешь, что это случилось во время дуэли.

— Боже, зачем ты дрался на дуэли? — спросила она.

— Потому что я идиот.

Далила хихикнула. Ни сочувствия, ни глупого женского притворного ужаса или неодобрения тому, что ему пришлось вынести. Она всегда была именно такой.

— Понятно, — сказала она. — А если полгода отдыха не помогут глазу? Что тогда?

— Тогда, полагаю, высший свет утомится видеть меня на маскарадных балах одетым в пирата.

Она громко рассмеялась — звучный, заразительный смех, который пленил его сейчас так же, как и в первый раз, когда он его услышал.

— Сомневаюсь, что ты им скоро надоешь, — сухо успокоила она его. О твоем героизме ходят легенды, а повязка на глазу придает тебе налет безрассудства. Осмелюсь сказать, что найдется сколько угодно девушек, которые предпочтут тебя в таком виде, а не в костюме дьявола, который ты когда-то использовал, чтобы добиться благосклонности.

— Это был не костюм, — возразил он.

— Да, действительно. Ты был великолепный и самый настоящий дьявол.

— Спасибо.

Их взгляды встретились, как два клинка фехтовальщиков на поединке, пока она не моргнула, и они оба заговорили одновременно.

— Я должна…

— Могу я…

— Ты первый, — сказала она и чуть взмахнула рукой.

— Я собирался спросить, могу ли я проводить тебя до кареты?

— Спасибо. Буду очень тронута.

Далила повернулась, что-то выпало из ее накидки и с легким стуком упало на поросшую мхом дорожку.

Кристиан нагнулся, чтобы поднять выпавший предмет. С удивлением он обнаружил, что это бутылочка, в точности такая же, как и та, что лежала у него в кармане, — вплоть до серебряной чеканной пробки.

Далила поблагодарила его за помощь.

— Я бы не хотела потерять ее прежде, чем возвращу Лилит.

— Теперь мой черед задать неделикатный вопрос… если позволишь?

Она кивнула.

— Почему ты ее возвращаешь?

— Потому что, я думаю, Лилит дала мне ее по ошибке. — Далила заколебалась, пожала плечами и продолжила: — Видишь ли, я приходила к ней за особым средством, а получила бутылочку, содержащую только бесполезный лоскуток старой кожи с какими-то словами. Когда я пришла в прошлым раз, в домике был еще один мужчина, и произошла ужасная путаница, потому что хозяйский кот прыгнул на стол, сбил бутылки и…

— Кот был черный? — перебил ее Кристиан.

— Что? Да, черный. А ты откуда знаешь?

— Случайно догадался, — пробормотал он. — Кожаный лоскуток… точнее, слова, на нем написанные, — это что-то вроде заклинания? Магические слова?

— Наверное. Там что-то говорится о желаниях и мотыльках. — Далила нетерпеливо тряхнула головой. — Но это совсем не то, за что я заплатила деньги, и не то, что мне нужно.

— Когда Лилит дала тебе эту бутылочку?

— Вчера вечером. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что мой слуга как раз прошлым вечером приходил к Лилит и по ошибке получил вот эту бутылочку с премерзкой жидкостью внутри. — Он достал из кармана зеленую бутылочку и протянул ей на ладони.

— Боже, они совершенно одинаковые, — воскликнула Далила, сравнивая их.

— Да. Возможно, наша встреча здесь сегодня ночью не будет безвозвратной тратой времени.

— Ты полагаешь, каждый из нас получил не свою бутылочку?

— Да. И поскольку мы не знаем, когда вернется Лилит, я предлагаю поменяться ими.

Она колебалась меньше секунды, затем кивнула и протянула ему свою бутылочку.

— По-моему, это разумно.

Кристиан взял у нее вещицу и лишь с небольшим угрызением совести протянул ей свою. Справедливость требовала, чтобы он сказал ей, что его бутылочка пуста. Но его судьба могла зависеть от того, скажет он ей это или нет и не заберет ли она назад заклинания, которые Лилит предназначала ему.

Инстинкт выживания победил, а внезапный шорох в кустах избавил Кристиана от дальнейших раздумий. Мгновение спустя из тени появилась фигура в длинном черном плаще и направилась к ним. Она остановилась в нескольких футах, и Кристиан разглядел свернутый в руке хлыст.

— Вот вы где, — воскликнула фигура. — С вашей милостью все в порядке?

— Да, Эсмеральда. Я встретила старого друга, и мы немного заболтались. — Она повернулась к Кристиану. — Мой… моя… возница, — пояснила она, несколько запутавшись.

«Эсмеральда вроде женское имя, да и женский голос позвал Далилу». А когда Кристиан прищурился в темноте, чтобы лучше разглядеть, он явно увидел округлости женской фигуры, преградившей им путь. «Господи, кто нанимает возницей женщину?»

Далила. Теперь он вспомнил слухи, которые слышал о ней, про то, что она наняла исключительно женщин и подростков в прислуги, чтобы вести дом, И даже организовала какое-то женское предприятие по изготовлению… чего же? Игрушек? Нет. Он не мог вспомнить ничего, кроме того, что необычное предприятие заставило весь Лондон говорить о ней и опозорило всю ее семью.

— Я действительно должна идти, — сказала Далила, прежде чем он улучил возможность спросить ее об этом, — Эсмеральда проводит меня к карете. Спасибо, что вернул мою бутылочку. До свидания, Кристиан.

— До свидания, леди Мун, — ответил Кристиан с поклоном, наблюдая, как она вместе с Эсмеральдой исчезла в темноте, оставив его с дюжиной незаданных вопросов и с ощущением очарования, которое, как он думал, забыл много лет назад.