Блондинка и два брата-аристократа

ГЛАВА 23. Первая ночь

«Это было тяжело. Оставить ребенка с его бабушкой. Но я знала, что он будет расти в любви и ласке, как родной. Собственно, он и есть родной, и Анастасия это подтвердила».

Все нормальные люди после свадьбы считают деньги и подарки или устраивают брачную ночь, а я лежу в своей келье и читаю дневник.

Отказала Дмитрию со свиданием. Да, боже. Это ж не по-настоящему, эта свадьба. Так что, немного поплакав, я решила разбавить брачную ночь и прочесть про чужую жизнь.

«— Это мой внук? — спросила Анастасия, улыбаясь мне.

Я кивнула, подтверждая ее догадки.

— Он не должен узнать. Ни за что, — я уставилась на нее, взяла за руку даже.

— Зря. Александр — очень хороший молодой человек, и он с радостью примет ребенка, — ответила она.

— Нет! — я вскочила с кровати, чуть не разбудив малышей, мирно спавших в кроватках.

Она не понимает, не видит, ослепленная материнской любовью, какой ее сын на самом деле. И как бы я ни любила его, но не позволила бы ему править вместе со мной. Где-то в душе чувствовала, что не стоит ему доверять.

И мой мальчик, такой маленький и беззащитный. Нет, я точно не хочу, чтоб он знал, кто его отец. Точно не при моей жизни!

Я даже не знаю, на кого он похож, каким будет. Светленьким, как его отец, или темненьким, как я?

Мальчики, пусть и похожи, но я точно знаю, какой мой. И даже имя придумала.

— Я хочу назвать его…»

Дневник вылетел из моих рук. А там как раз на следующей странице имя ее сына! Я-то догадываюсь, кто он. Но надо знать точно!

— Почему ты здесь сидишь? — начала принцесса.

— А где мне еще сидеть? — спросила ее, глянув уставшими глазами на призрак. Я так и не смогла уснуть. Надо мной горела лампа, заряженная магическими кристаллами.

— Иди к мужу, — дневник парил в прозрачных руках мертвой принцессы.

— Нет. Наш брак — фикция.

— А что, лучше читать дневник неудачницы, у которой вообще личная жизнь не сложилась? — она покачала в руках вещицу.

Я закатила глаза. Сама не могу понять, что мне надо. Я о замужестве никогда не думала, а когда Ника со своим хахалем начала встречаться, только тогда начала задумываться. Но сестра попала в реанимацию, и я вовсе передумала личную жизнь заводить.

Не дает почитать — я спать лягу. Даже под одеяло залезла.

— Снимай кулон и дневник спрячь под половицу, — скомандовала принцесса. Сдернула одеяло на пол. Чтоб я еще раз привидение себе завела!

Я притворилась трупиком, но в келье прохладно. Я сжалась в комочек, но легкий сквознячок из окна мешал уснуть. И Чарниза.

— Зачем? — устало глянула на нее, когда она промчалась сквозь меня, замораживая все внутри.

— К мужу пойдешь.

Так, она ж никогда просто так не говорит. Что она удумала?

— Я не хочу. И чего ты меня выгоняешь? Что на этот раз учудишь?

— Дмитрий Коргар — не хахаль твоей сестры, — она нависла надо мной, обдувая холодным воздухом. — Тем более посерьёзней Александра. У меня тоже были сестры, которых я любила очень сильно. И тебе желаю счастья. Его не было у меня с любимым, но у тебя оно будет. Только не отталкивай.

— Ага, вот так махом Дима забыл бывшую! Я вообще ее заменитель, — буркнула я.

Надеюсь, никто не подслушивает за дверью. А то подумают, что сумасшедшая. Хоть монахини и знают про Чарнизу, но все равно непривычно.

— Заменителями становятся те, кто сами по себе не личности. Они подстраиваются под чей-то идеал, думая, что так устроят свою жизнь. Но это не так. Ты — личность, не откладывай, иначе упустишь все. Так складывается жизнь, что любовь бывает не одна на всю жизнь. Но у двоих людей есть шанс сохранить ее до конца жизни. Любовь — она разная бывает.

Я посмотрела на дверь, будто гипнотизируя ее.

Он мне нравится? Да. Хочу я его любить?

Я сняла кулон дрожащими руками, вложила в дневник. Отодвинула дощечку в полу и положила туда вещи.

Поправила робу и вышла в коридор. Освещения уже не было. Заметила, как какая-то тень дернулась в мою сторону.

— Светлячок, — Дима прижал меня к стене, что я даже пискнуть не успела.

— А ты здесь кого-то другого ждал? — спросила его.

— Нет. Я к тебе шел, — мою щеку ласково погладили костяшками пальцев.

Я хмыкнула и расслабилась, когда он прижал меня к себе.

— Пошли к тебе.

Это точно я сказала? Что я творю?

— Мы можем и здесь. Не трону тебя, если ты не захочешь, — сказал он, зарываясь пальцами в мои волосы и прижимая ближе к себе. Я обняла его за талию. А мне это нравится. — Не могу спать без тебя.

— Нет, тут монахини. А там, где ты — никого, — посмотрела ему в глаза. Не видно лица — темно.

Он взял меня за руку, и мы, как школьники на линейке, пошли в корпус зачатия детей. М-да.

Если б он не пришел, вряд ли я дошла бы до его комнаты. Да. А Чарнизе бы потом сказала, что я стучалась, а он не открыл. Или меня по дороге встретили монахини.

Я чувствовала крепкую мужскую руку, сжимающую мою. Вот бы так до конца жизни. Ведь Дмитрий то самое сильное плечо, которого так не хватало в моей жизни.

Мы прошли пустынный двор, направляясь к серому неприметному зданию. В свете луны я видела, как напряжен Дмитрий. Он резко остановился и взял меня на руки.

— Эй! — возмутилась я.

— Так положено, — спокойно ответил он и понес.

Молодость — дурость конкретная. А собственно, кто мне что сейчас скажет? Потом буду думать об ошибках или о том, что подумают люди. Хотя какое мне дело?

Дима отпустил меня и открыл дверь в выделенную ему каморку.

На стенах горели магические светильники оранжево-красным светом. Они парили в воздухе, переливаясь и создавая интимную обстановку. На столике стояла бутылка и две тарелки с бутербродами и пирогами.

Студенческая романтика. Я обернулась к Дмитрию.

— Это ты готовил?

— Бутерброды и пироги — монахини. А комнату — я, — он улыбнулся.

— А ко мне пришел спать? — сощурила глаза.

— Я бы тебя все равно принес сюда. Кстати… — он замолчал. Нахмурился и немного улыбнулся.

— Что?

— Ничего, — он наклонился ко мне. Горячее дыхание защекотало губы. — Так хочу тебя поцеловать.

— Давай поговорим, узнаем друг друга получше. А то у нас как-то все не с той стороны зашло. Мы-то уже поженились, не по-настоящему, но как-то надо друг друга узнать получше, — облизнула губы. Подалась вперед и прикоснулась в легком поцелуе к его губам. Не больно совсем.

— Узнаем, конечно. Выпьем? — Дима нехотя отпустил меня и подошел к столу. Разлил содержимое бутылки по бокалам.

— Да, — согласилась, принимая стакан. Компотик.

Не так я себе свадьбу представляла. Ни платья, ни родственников. Зато с мужчиной, который мне нравится.

— Мне не было больно. Сейчас, при поцелуе, — хрипло прошептала, не узнавая собственный голос.

***

Я перевернулась во сне, закинув ногу на что-то. И руку тоже. Послышался стон, а мою руку убрали, сжав в теплом коконе. Я открыла глаза.

Ой, нечаянно коснулась во сне больного плеча Димы. Мужчина лежал у стены. Да, не наша кровать, как в особняке Коргаров. Так что приходилось тесниться.

На столе так и стояла нетронутая еда. Немного не до нее было. А за окном солнце только-только начало всходить. Нет, слишком рано. Надо еще поспать. Но не получается.

Как вспомню.

«Мне не больно от поцелуев». А потом, как в замедленной съемке, Дима поставил бокалы на стол. Аккуратно. Подошел ко мне. И… Какими дрожащими руками он сдирал с меня робу. А про себя вообще молчу. Сама дрожала не меньше, лихорадочно, а потом наступило какое-то безумие. Поцелуй, заставивший кровь течь по венам, будто вместо нее лава, зарывался пальцами в мои волосы, не переставая целовать.

— Никуда ты от меня уже не денешься, — сказал он, положив меня на кровать.

А произошедшее после было самым волшебным моментом в моей жизни. А вот каким будет утро? Вдруг он поймет, что это была ошибка? А я что чувствую, коме того, что мне нравится, что он не храпит?

Сейчас проснется и выгонит. Или станет холодным. И не будет никаких обнимашек. Но, если честно, я уже привыкла к Диме. Пусть и прошло всего ничего времени.

Да, я порой пессимист.

— Светлячок, — Дима проснулся, заправил выбившийся локон моих волос за ухо. В его синих глазах я увидела нежность. — Тебя можно целовать.

Не вопрос, а утверждение! Еще и улыбается, как кот облакавшийся сметаной.

Он завис надо мной, глядя заспанными глазами в мои глаза. В этот момент мне казалось, что так будет всегда. Это тепло и нежность, которую я видела.

— Свадьба — не ошибка, — сказал он, поглаживая пальцами мое лицо.

***

А вот во второй раз я проснулась уже поздно. Димы рядом не было.

Брачный пир стоял на столе почти нетронутым. Я откусила кусок холодного пирога, отпила компотик.

Дверь скрипнула, я резко обернулась и дернулась к кровати. Все-таки без одежды стою.

На пороге застыл Дима с букетом ромашек.

— Доброе утро, — сказал он и улыбнулся.

— Доброе, — прикрылась робой, которую кто-то аккуратно сложил на стуле. И это точно была не я.

Приятный запах цветов заполнил комнату. Дима подошел ко мне. Цветы положил мне на колени.

— Светлячок, можешь не прикрываться, — обнял меня и поцеловал в щечку.

— Ага, мы тогда из комнаты до вечера не выйдем, — я вдохнула приятный аромат букета.

— Да, ты права, — ответил он, не отводя взгляд, чем смущал еще больше.

Так и привыкнуть можно. А затем мужчина резко наклонился и поцеловал в губы. Его руки заскользили по моей обнаженной спине, а я так и продолжала прижимать к груди робу, будто защищаю флаг.

— Молодожены, — за дверью раздался голос Виктора. А затем стук. — Там с нами поговорить хотят. Я буду ждать в главной зале.

Я быстро натянула робу. Да, надо зайти за Чарнизой.

В мою комнату мы пошли вместе.

— Рано вы, — раздалось с порога.

Я тяжело вздохнула. Хорошо, что Дима не слышит ее.

— Кстати, в комнату приходили. Дневник смотрели, — продолжила принцесса.

Моя рука зависла над тайником.

— В комнате кто-то был, — сказала я. Отодвинула дощечку — дневник и кулон лежали на месте. Еще бы помнить, как я их положила, и точно б сказала, брал кто-то или нет.

— Откуда знаешь? — Дима подошел и присел на корточки рядом.

Взял кулон и покрутил в пальцах.

— Ты с ним как-то связана, но вещь не твоя, — мужчина не сводил взгляд с переливающейся черноты.

— Я помню, что это — вещица вашего брата, но с помощью этой штуки я могу попасть домой, — я протянула руку и забрала кулон из теплых пальцев Димы. Он пристально смотрел мне в глаза, а я отвела взгляд.

Надела кулон и взяла дневник.

Из руки Димы заструился яркий свет. Собрался в комочек, из которой показалась ниточка. Она просквозила сквозь комнату. Задержалась у двери. Затем хаотично начала двигаться по комнате: от входа к столу, залезла в ящик, в тумбочку у кровати, под кровать. Потом начала прыгать, как мячик, и задержалась на тайнике.

— В комнате действительно кто-то был, — подтвердил Дима. Махнул рукой, и ниточка исчезла. — Вопрос в другом, почему они не забрали кулон.

— Им нужен был дневник. Он не пустой, — ответила я. — В общем, это дневник. Но только никто не видит, что в нем написано. Кроме меня.

— Именной дневник? Но почему ты? — Дима нахмурился еще сильней.

— Я везучая.

— Нет, милая моя. Именные дневники могут читать лишь те, на кого они были зачарованы. А это значит, что владелец знает тебя или знал при жизни.

— Я не из этого мира. В этом дневнике хранится знание о наследнике рода Бребулье. Зашифрованное, — добавила я. Знаю я Чарнизу: начнет летать, орать и морозить меня. Вот вообще не буду отходить от Димы. — Вот я и должна понять, кто наследник.

Дима поднялся, расправил плечи и уставился в окно.

— Значит, у меня есть племенник, — прошептал он.

Я удивленно взглянула на него.

— В семье Коргаров идиоты никогда не рождались, — вставила Чарниза, а мне захотелось ее прибить. Для профилактики.

— Мне это все нафиг не надо.

Ой, кажись, ляпнула лишнее. На меня посмотрели, как на врага народа. На мне женились, а потом всю ночь спасали. А я говорю, что не надо мне такого.

— В смысле — скрывать что-либо. Просто так надо, — я обхватила себя руками за плечи.

— Я знаю, Светлячок, — Дима поцеловал меня в щеку, а я дернулась, будто меня обожгло. Вернулась боль. — А то, что к тебе прицепилось, отцепится только при переходе в другой мир.

***

Через полчаса мы уже сидели в знакомом мне зале. Только сейчас здесь было еще больше народу. Помимо монашек присутствовали трое мужчин. Один был одет в коричневый костюм с металлическими пуговицами и белую рубашку. Выглядел он небрежно, а под его глазами — мешки. На вид ему лет пятьдесят.

Второй — суровой мужчина лет сорока с огромным шрамом, пересекающим лицо от лба до щеки. Одет он в рубашку и темно-синие штаны.

Третий — жилистый мужчина маленького роста. Он не сводил с нас взгляд своих мелких глаз, и мне стало не по себе.

— У нас плохая новость. На остров Авгуи собираются напасть, — начал тот мелкий.

— Кто в своем уме тронет монастырь? — возмутилась Клеренс.

— Андрайон Вильяжи — правитель, — продолжил мужичок.