Больно, как в сказке

Когда мне было шестнадцать, я поехал на каникулы в деревню, к родственникам. Там у меня произошел необычный инцидент, а по-научному — первое в моей жизни совокупление с женщиной. Ну, сейчас начнется, скажете вы. Полная деревня голых девочек, мастурбирующих под моим окном. Ничего подобного. Был совершенный реал, то есть было это и некрасиво, в какой-то степени, а может быть, ужасно, если посмотреть со стороны… Но это случилось, и мне хочется это рассказать еще и потому, что прошло не так уж много времени после этого (мне сейчас девятнадцать), и я хочу встретиться с этой девочкой, просто поговорить, и может быть, извиниться. Я не могу тут писать ее настоящее имя, но надеюсь она поймет, о ком речь, когда прочитает.

Это произошло в действительности, поэтому прошу простить за то, что рассказ не театральный, что-ли. Я его не приукрашивал, потому что иначе связь с действительностью порвется, а я бы этого не хотел.

Было лето. Я устроился в доме у двоюродного брата моей матери. Там меня кормили до отвала, поили парным молоком, а все остальное время я был свободен, как птица. Неподалеку была речка, можно было купаться. Гораздо дальше был лес, и что там делать, я не знал — туда дачники перлись собирать грибы, ягоды, чтобы потом их тащить в город и закрывать на зиму. Мне, само собой, это не совсем подходило. Я валялся целыми днями на траве, и читал старые засиженные мухами журналы времен третьей пятилетки. Один разок попробовал сходить на рыбалку, но никакая рыба на крючок не лезла, потому что я был не спец в этом вопросе. В конце концов рыбалку я бросил — не мог вынести сидеть и тупо смотреть на поплавок. Ну, купался пару раз. В общем, прошла неделя моего отдыха, и я почувствовал тошноту. Тоскливо страшно. Деревенские со мной не знались — да и мне они не были нужны. Но тут вдруг все перевернулось.

Копаясь в малиннике на краю огорода (а огород у моего дяди был размером с добрый стадион), я вдруг услышал негромкое пение. В соседнем огороде кто-то напевал популярный в то время хит, кажется, Алены Апиной. Очень скверно напевал, но мне захотелось узнать, кто это там такая музыкальная. Потому что голосок был женский, даже девичий. Я полез через заросли малины поближе к ограде (а она у деревенских жителей чисто условная — пара жердочек), расцарапал себе морду жутко, но страдания окупились. В соседнем огороде я увидел девушку в майке Т-шортке и красных джинсах. Она сидела на корточках, и похоже, лущила горох. И тут же его поедала. Я необычайно возрадовался. «Привет!» — крикнул я, и она прекратила петь. И подняла голову. Увидев меня, она тоже обрадовалась — или мне это показалось. «Привет», — сказала она, — «Ты наш сосед?» «Само собой,» — говорю я. Она поднялась с колен. Мне она показалась очень симпатичной. Высокая такая, худенькая, русые длинные волосы, вздернутый носик. Она подняла руку и вытерла пот со лба, и я заметил, что под мышкой у нее мокро. Мой павиан в штанах сразу насторожился. «Чем вы тут занимаетесь?» — спрашивает она. Я с упоением разглядывал ее острые, сильно выпирающие груди под майкой. Кажется, лифчика на ней не было. «Тем же, что и вы,» — отвечаю я. «Помираем со скуки.» «А я думала, у вас тут развлечений полно,» — говорит она, и ухмыляется так задорно. Тут я догадался, что она меня принимает за деревенского, из-за моей расцарапанной морды, наверное, да и загореть я успел чуток. Сама она была, понятное дело, городская, потому что деревенские в джинсах по огороду не ползают.

Я ей объяснил, кто я и откуда, и мы поняли, что нам нужно держаться вместе, чтобы не подохнуть со скуки. Нам действительно повезло. Особенно мне, и вся деревенская тоска мигом с меня слетела. Слово за слово, и мы договорились пойти вместе на речку. Девочка она была, кроме того что симпатичная, еще и умненькая. Она училась в десятом классе, и готовилась после школы поступать в институт. На этой почве у нас сразу возникли общие темы. Короче, она сбегала переодеться, я захватил подстилку и полотенце, и мы пошли на речку, и еще не успели дойти, как я в нее втрескался по самые яйца.

На берегу, когда она стянула джинсики и блузку, и оказалась в купальнике, я сразу чуть не сбрендил. Черное бикини, ткань на лифчике практически прозрачная, так что видно было сосочки. Груди у нее были стоячие, остренькие, и смотрели в разные стороны, а лифчик их сильно стягивал, и делал из них соразмерные полушария. От ее груди, и от этих сосков у меня сильно поднялся, и я даже застеснялся раздеваться.

Интересная это все-таки вещь, девушка в купальнике. Все так естественно. Как будто ничего не происходит особенного. Ведь на самом деле она почти полностью раздета… даже, скажем, у тебя в квартире незнакомой девушке не придет в голову раздеться и рисоваться в тонкой полоске ткани на попке, и двух лоскутках, прикрывающих молочные железы. А на пляже — без проблем…

Она разделась и побежала в воду, по девчоночьи смешно переставляя ноги. Я быстро сбросил джинсы и рубашку, и последовал за ней. Оказавшись по пояс в прохладной воде, мой инструмент успокоился, но глубокий интерес к Ларисе — так звали мою новую знакомую — остался. В этот час дня на пляже никого, кроме нас, не было. Мы от души плескались в мутной воде — течение было слабое, и хоть Лариса старалась не окунаться с головой, но длинные пряди волос намокли и облепили ее шею и грудь, что делало ее похожей на какой-то фантастический персонаж — русалку или наяду. Я был слегка в прострации, поэтому, иногда мое лицо меня выдавало, и она вопросительно на меня взглядывала.

Наплескавшись, мы принялись гоняться друг за другом. В основном гонялся за ней я, а она улепетывала. Загнал я ее прямо в камыши, она принялась кричать: «Ой, хватит, меня тут щука укусит!» — я поймал ее, мокрую, за плечи, и стал притягивать к себе. Ее руки меня отталкивали, а лицо улыбалось… В какой-то момент мне стало казаться, что все происходит во сне. Она продолжала меня отталкивать, а я упрямо пытался ее облапить, коснуться ее грудей, обнять ее в воде. Надо сказать, я был тогда совершенно неопытен в этих вопросах. Я мог вести «умные» разговоры с девчонками о том и о сем, но что касалось «этого», то я никогда ни с кем даже не целовался. Попытки были, один раз поцеловал девочку из параллельного класса в щеку на танцах — но ничего сколько-нибудь серьезного.

Наша борьба продолжалась до тех пор, пока я не заметил, что она перестала улыбаться. Наконец, Лара сказала другим тоном: «Ну, хватит же.» Я почувствовал ее настроение, и предложил позагорать. Что-то в наших отношениях изменилось, только я не мог понять, что именно. Лариса как-то потускнела, почти не отвечала на мои шутки. Я тоже слегка поостыл. На берегу появились купальщики, пара дачников, мама с сыном. После того, как мы вытерлись, она сказала: «Я пойду в лес.» «Я с тобой,» — сразу сказал я. Она пожала плечами: «Пойдем, если хочешь.» Честно говоря, в лес мне идти не хотелось, к тому же во мне после купания проснулся голод. Но с ней я готов был куда угодно.

Мы шли раздельно, но где-то на полдороге, когда деревенская улица закончилась и началась тропинка среди полей, Лариса вдруг взяла меня за руку. Ее теплые пальцы в моей руке придали мне уверенности, и я пытался непринужденно разговаривать о преимуществах одного института перед другими. Лара говорила мало. Потом я заметил, что ее рука дрожит в моей. «Тебе холодно?» — спросил я. «Да,», — сказала она, и посмотрела мне в глаза. Мне стало не по себе от ее взгляда. Я обнял ее за плечи, и ощутил ее дрожь. «Наверное, перекупалась,» — улыбнулась она. У нее действительно зуб на зуб не попадал, хотя вроде было тепло. Ее лицо чуть приблизилось к моему, и от ее запаха, от ощущения ее дрожащего тела под моими руками у меня снова стал подниматься.

Она первой поцеловала меня. Губы у нее были мягкие и нежные, она прикоснулась к моим губами, и провела по ним кончиком языка, очень легко, но я чуть не взбесился от этого. Стоя на тропинке, мы, как говорится, слились в поцелуе. Она показывала мне, как это нужно делать, пока я не научился дышать через нос — а то я задыхался. С дыханием у меня, впрочем, были проблемы и без этого… она прижималась ко мне всей грудью, а руками ласкала шею, так что я был возбужден до крайности. «Милый, милый» — говорила она. Мой павиан был напряжен до крайности, но тесная джинсовая ткань его вполне сдерживала, так что со стороны не должно быть сильно заметно — но она распознала мое состояние сразу. Она приподняла коленку, и тут я почувствовал, как ее колено легко нажимает мне на промежность, и принялся тискать все ее тело — груди, бедра, крепкий зад. Она задыхалась и тихонько качалась вместе со мной, просунув свое колено между моих ног и ритмично надавливая им на мой член.

По сути, она сама разбудила во мне зверя… До леса мы так и не дошли. На нас нашло какое-то затмение. Мы оба молча, без единого слова, рванули прямо в поле. Дрожащими руками я расстелил одеяло в густых зарослях чего-то там, и опустил ее на спину. Она вошла в какой-то ступор, все повторяла: «Туда мне нельзя, туда нельзя, пожалуйста…» — не уверен, что я хорошо слушал, что она говорила. Дрожащими руками я расстегнул и стянул с нее ее красные джинсы, и начал целовать ее ноги, от мягких пяточек до самой промежности. Я снял с нее легкие тапочки и целовал ее пальцы на ногах, с накрашенными черным лаком ноготками. Что-то из прочтенных пособий по сексу отложилось у меня в голове, и я действовал, как заведенный. Она тяжело дышала, и иногда говорила: «Я боюсь… я не могу…» Она извивалась на одеяле, раскинув руки в стороны, и отдав ножки мне на растерзание. «Что ты делаешь,» — всхлипнула она, когда я потянул вниз ее трусики. Я что-то отвечал ей, успокаивая, и продолжал стягивать кусочек ткани, обнажив крутой лобок с маленьким квадратиком подстриженых волос над ее щелкой — мама! От вида ее щелочки под напряженным животиком, такой беззащитной, и еще подгоняемый ее вздохами, я взбесился. Я стянул до конца ее трусики, и полез в нее пальцами. Там было влажно, как обычно пишут в рассказах — действительно мокро, и я принялся елозить там пальцем, залезая не очень глубоко внутрь, Лара тяжело дышала и тонко стонала, разметавшись на подстилке. Я терзал пальцем стеночки ее пипки, и вдруг она громко вскрикнула, содрогнувшись — я понял, что я случайно надавил какое-то чувствительное место типа клитора. Может быть, я бы продолжал ласкать ее дальше, таким же образом, но этот ее крик… в общем, я отпустил ее, расстегнулся, и стащил свои джинсы вместе с плавками. Член мой был напряжен до пределов, дозволенных природой, и с него уже что-то капало… Лариса закричала в ужасе, и сомкнула ноги, пытаясь от меня увернуться, но я навалился на нее и силой развел худенькие ножки. Я видел в порнофильме, как это делается. Лара ухватила меня руками за плечи и затряслась, пытаясь меня сбросить. Ее глаза были широко раскрыты — в них была мольба, чтобы я прекратил. Но остановится я уже не мог. Я удерживал ее крепко на месте, а мой павиан отчаянно тыкался в поисках входа.

Все произошло в течение нескольких секунд. В очередной раз надавив, я почувствовал, что головка погрузилась во что-то влажное и нежное, и остановилась перед чем-то упругим. Лариса с отчаянием крикнула: «Мне больно!.. Очень больно!..», и попыталась оторваться, сжимая мои бедра коленками и отталкиваясь от меня. Я ухватил ее за плечи и придавил ее к себе, Лариса завизжала, и я с удивлением почувствовал, что проваливаюсь внутрь девушки, это было самое поразительное ощущение. Преграждающая путь пленка прорвалась, и мой член по яйца погрузился в истошно кричащую девушку. Яйца мои вскипели. Перепугавшись от ее нечеловеческого крика, я выдернул ствол наружу полностью, острый спазм охватил меня, и я стал спускать густые струи спермы на скорчившуюся подо мной девушку. Белесая жидкость оросила ее майку, которую я так и не снял, пара струек плюхнулась на ее ноги и живот. Она быстро перекатилась на бок, прижав колени к животу, истошно, по-бабьи, заревела.

Я пробовал ее успокаивать, гладить ее, но она долгое время не отзывалась. Я сам был в таком шоке, что меня самого нужно было успокаивать. Потому какое-то время я ее вообще не трогал. В конце концов она затихла. Потом сказала: «Помоги мне», и я вытер пятна спермы с ее майки, помог ей одеться, и свернул одеяло. Назад мы шли в полном молчании. Уже на околице я глупо спросил: «Больно было, да?» Она глубоко вздохнула, и посмотрела на меня странным взглядом. Потом сказала: «Так больно, что ты и представить не сможешь… Как в сказке». И еле улыбнулась. Я пытался говорить с ней, развлечь ее как-то, но больше ничего от нее не услышал. Мы расстались у калитки дома ее родственников. Она кивнула головой, и все. Больше я никогда ее не видел.

На следующий день я узнал, что она уехала к себе домой, в Москву. Адреса я ее не знал, не знаю и сейчас. У ее родичей мне было неудобно справляться. Какой-то комплекс вины, что-ли, сдерживал меня против того, чтобы предпринимать попытки ее разыскать. Но прошло около трех лет, и сейчас мне все видится в другом свете. То, что произошло между нами, сейчас кажется не совсем тем, чем оно было тогда.

Я прошу Ларису (имя изменено) откликнуться, и дать о себе знать. Теперь я знаю, что мог вести себя по-другому. Я хочу, чтобы мы были вместе.