Бонус в наследство

ГЛАВА 5

А не удрать ли?

Ключ в кармане. Нагрелся от тёплой ладони.

Дверь закусочной всего в нескольких шагах. Рена смотрела на неё, как в детстве смотрела на обложку страшной книги, первая же картинка которой пугала до икоты. Тогда девочка не догадывалась, что книгу можно открыть не с начала. А можно и вовсе не открывать. Мама учила Рену читать по этой книге. И там под обложкой жили не только ведьмы с кривыми острыми зубами, оборотни и чудовища в колодце… но стоило открыть обложку, как на Рену смотрели именно ведьма, оборотень и чудовище.

Немного научившись читать самостоятельно, Рена поняла, что стоит преодолеть страх – и мир внутри книги откроется не такой уж страшный. Там жили сказки, где весёлый Чинильщик расхаживает по дорогам, распевая песни во всё горло. Где Медное Горлышко побеждает врага хитростью и громким голосом. Где забавная Свинка-на-спине-щетинка и добрый Котик-мягкий-животик обманывают волка и остаются с целым горшком вкусной каши. А феи водят хороводы и приманивают малышей на лужок. Плохие дети получают крапивой и колючками по голым ножкам, а хорошие – сладкую землянику и добрые сны.

Конечно, Рена понимала, что дверь закусочной – не обложка книги сказок. И за дверью вряд ли будут феи с земляникой. А вот ведьмы и оборотни в определённом смысле – запросто. Но что делать? Надо!

Она подошла к двери вместе с двумя девчонками, по виду – фабричными работницами. Хотя для них час неурочный, они не прерываются на обед вместе со студентами и офисными служащими, да и за территорию фабрик не выходят, чтобы поесть. Говорят – Рена слышала, когда от отчаяния собиралась поступить на швейное производство! – они едят прямо за станками или машинками, выключая их ровно на четверть часа. Часовой обед – роскошь, недоступная таким работницам. Конечно, есть профсоюзы, но у хозяев заводов и фабрик меры простые: хочешь час на обед – получаешь урезанное жалованье, а оно и так невелико… Интересно, кто на самом деле эти девушки? Если их рассчитали, отчего они такие весёлые? А если только притворяются фабричными, то для чего?

Пока Рена размышляла о работницах, девушки уже вошли, а она всё нерешительно мялась в паре шагов от двери, пока её не спросили:

– В засаде?

Рена вскинула удивлённый взгляд на незнакомую женщину лет, наверное, тридцати, в форменной тужурке почти такого же цвета, как её собственное пальто. Только на ней были знаки отличия – нашивки на рукаве и пуговка-значок на лацкане. Перед Реной стояла представительница той самой службы, на привязи у которой приходилось существовать Котту.

И что ответить? Рена нерешительно кивнула.

– Первое задание? – уточнила женщина.

Тут дыхание перехватило так, что Рена даже на кивок не отважилась.

— Не тушуйся. Веди себя побойчее. Иначе должник просто удерёт. А он должен чувствовать твою силу. За тобой государство, девочка.

Рена молчала. Государство… то самое, между прочим, которое одобряет рабство!

– Если хочешь, я подожду тебя здесь, – сказала вдруг женщина. – И кстати, когда ты на службе – лучше не надевать полуштатское. Или униформа, или гражданка – но вот так больше не одевайся.

На счастье Рены, слова застряли у неё в горле, иначе она выдала бы себя. Пылая от неловкости, девушка кивнула в третий раз и шмыгнула в закусочную.

***

Глазам не сразу удалось привыкнуть к помещению, более тёмному, чем солнечная улица. Рена была вынуждена больше полагаться на слух, чем на зрение. Голос сан Котта показался ей одновременно развязным и напуганным. Таким, словно парня уже загнали в угол, но он пока еще хорохорился. Она устремилась на голос, по пути начиная оценивать обстановку. Несколько посетителей, широкий прилавок-стойка, рядом – столики «для двоих». У окон столы побольше, за одним из них, нервно озираясь по сторонам, обнаружился Котт. Он пытался встать, но дюжий хозяин всё время присаживал его обратно, нажимая на плечо. Рена видела мужчину сзади – широкие синие брюки, красная в клеточку рубашка, перекрестье лямок серого фартука. А также красная шея и стриженый затылок. Говорили они тихо, хозяин не торопился устраивать скандал, а стало быть, всё точно так, как говорил Деми. И её, Рены, выход должен был начаться прямо сейчас.

А у неё, как назло, дрожали колени и отчаянно пересохло во рту. Но тут хозяин, видно, решил сменить тактику. Он взял Деми за воротник куртки возле самого горла, и парень вполне натурально захрипел. Пора было выручать напарника.

– В чём дело, сан? – спросила девушка, кладя руку на плечо хозяина закусочной.

Тот обернулся – красномордый, злобный – и скосил налитые кровью глаза на крошечную худенькую лапку на своём плече. Но Рена, призвав всё своё самообладание, руку не убрала, а напротив, сделала движение, словно хотела полностью развернуть эту тушу на себя. Хозяин вдавил Деми в сиденье стула и, сбросив Ренину руку, надвинулся на девушку. Он был на голову выше и шире раза в три, и Рена мысленно попрощалась с Деми, агентством «Бонус», о котором она по–прежнему мало знала, и даже с господином на картине.

– В чём дело, я вас спрашиваю? - сказала она как можно громче и наглее.

Сценарий, задуманный Коттом, выходил из-под контроля – и всё оттого, что Рена замешкалась!

– А с кем имею дело? - услышала она в ответ.

– Инспектор КДС! Унтер-офицер сан Лина! – скороговоркой прозвучала заранее заготовленная реплика. – Так что происходит?

– Так-оно… вот! Платить не хочет, - ответил хозяин. - Вы из кредитно-долговой? Отлично! Оформите-ка мне парня на пару неделек в должники.

Он и сам не понял, что поставил вышедший из-под контроля сценарий на место. Рена тут же радостно встрепенулась и попросила у хозяина счёт, выставленный за еду. Хозяин слегка занервничал: разумеется, всё, что успел съесть парень, можно было покрыть одним-единственным днём принудительных работ, которые назначила бы долговая служба! Он начал хлопать по карманам якобы в поисках счёта, и на стол как по команде спланировала листовка с изображением некоего Доро Варнера. Словно сам хозяин её выронил, хотя у девушки даже не возникло сомнения, что явление листовки дело рук лже-Варнера. Она тут же вцепилась в бумажку.

– Постойте-ка, знакомая личность, – протянула Рена и приподняла шляпу, на секунду приоткрывая лицо Котта. - Да ведь он в розыске! Не так ли, гражданин Варнер?

Деми не сплоховал: схватился за шляпу и напялил её снова. И отчаянно замотал головой.

– Это ошибка! – сказал он потешным фальцетом. - Я не беглый раб, я могу показать профсоюзный билет!

– Не можете, гражданин Варнер, – тут же подхватила Рена.

Внутри разгорался жар ликования. Надо же, до чего, оказывается, увлекательно разыгрывать такие сцены! От охватившего её куража девушка едва не плясала на месте.

– Восемьсот квадратов! – повернулась она к хозяину. – Вы, конечно же, хотели присвоить себе мою награду?!

– А если и так, офицер? - надвинулся на неё здоровяк. – Я ведь первым его нашёл!

Такое поведение тоже было предусмотрено сценарием Котта. Рена сунула руку в карман пальто, и хозяин присмирел.

– Давайте поделим деньги? Триста вам, пятьсот мне, – сказал он быстро.

– Вот как это делается? – презрительно сощурилась Рена. - Увы! Я слишком спешу! Мой обеденный перерыв заканчивается, а я ещё не успела и крошки проглотить. Поэтому я забираю гражданина Варнера с собой, а вы…

– Я немедленно прикажу дать вам с собой готовый обед, если вы согласитесь задержаться ещё на минуточку, – тут же взвился хозяин закусочной. – Всего на минуточку, чтобы выслушать моё предложение! Присядьте, ни гражданин, ни обед не убегут!

Рена осталась стоять, скрестив руки.

– Ровно минуту.

Пришлось говорить сквозь зубы, потому что из груди рвался ликующий смех. Нельзя было позволить себе даже улыбку, и это, оказывается, было сложно! «Все девушки – прирождённые актрисы, – напомнила себе Рена. – Так ведь сказал Деми? А он, оказывается, и правда знает в таких делах толк. Надо продержаться, а посмеёмся потом!»

Хозяин подозвал официантку, что-то ей втолковал, указывая глазами то на Рену, то на кухню. Официантка кивнула и скрылась в кухне.

– Сейчас всё уладим, – сладкая улыбка на красной физиономии хозяина закусочной напоминала о сказочных людоедах.

Вот точно: все они, эти гнусные рабовладельцы, людоеды! Тут Рена вспомнила, что и сама унаследовала раба, которым отцу заплатили выигрыш, и прикусила губу.

– Выпустили бы вы меня, – жалобно и безнадёжно проскулил лже-Варнер из-под шляпы.

– На твоём месте я бы помалкивал, - рявкнул хозяин. – Жуй свои пирожки, не обляпайся. Небось в долговой тюрьме так вкусно не накормят!

Рена повела носом. Она не знала, как кормят в тюрьмах, но если в них положено делать невкусную и неаппетитную еду, то здешняя кухарка запросто могла бы там кашеварить. Кстати, не она ли высунулась сейчас из кухни и оглядела зал? И не она ли заторопилась к столику с большой картонной коробкой для обедов на вынос? Вполне симпатичная, кстати, только очень уж кислый у неё вид.

– А вот и ваша трапеза, - сладко пропела кухарка, вручая коробку Рене. — Надеюсь, вам понравится!

Она скосила глаза на хозяина. Оба проводили коробку взглядами, в которых читалось: «Надеемся, что вы подавитесь, унтер-офицер сан Лина!» Рена приоткрыла крышку ровно настолько, чтобы различить внутри какую-то еду и небольшой пакетик квадратной формы. Размером точь-в-точь как купюры достоинством в десятку.

Рена села. Руки у неё подрагивали, но она надеялась, что со стороны это незаметно. Не вынимая пакет из коробки, она развернула бумагу и увидела настоящие ассигнации. Неправда, что деньги не пахнут! Эти пахли тефтелями с мучным соусом, лежащими тут же в закрытой стеклянной баночке, и пирожками с печёнкой, которые хозяйка обернула в промасленную бумагу.

– Неплохо, - сказала Рена.

– Триста, как и договаривались, – с кривой улыбкой пробормотал хозяин закусочной.

– Не помню, чтобы мы так договаривались, – высокомерно произнесла Рена, - но я действительно тороплюсь!

И с этими словами Рена на негнущихся от волнения ногах поспешила к выходу. Вместе с крепко прижатой к груди коробкой. Кураж всё еще кружил голову, хотелось кричать и хохотать, и в то же время дрожь пробегала по всему Рениному телу.

Теперь оставалось только дождаться, когда Деми сможет удрать от здоровяка с красной шеей. Он, конечно же, сказал, что сумеет, но теперь, когда к хозяину присоединилась его супруга, дело могло принять иной оборот.

– Не получилось? – услышала Рена на крыльце.

И с удивлением уставилась на худощавую даму из долговой службы, про которую от волнения успела позабыть. Дама курила тонкую коричневую сигарку и смотрела на Рену без насмешки, даже с сочувствием.

– В первый раз всегда сложно, – сказала она.

Рену озарило.

– Вы не поверите, – заговорила она торопливо, – но хозяин заведения решил, что перед ним другой человек, некий Доро Варнер!

– А это не он?

– Нет, это поднадзорный Деми сан Котт, – сообщила Рена, – представьте, самовольно покинул офис и не хочет идти к новой хозяйке. Та в ярости. Так вот, вы не поверите, сан, хозяин думает, что за него ему дадут вознаграждение и не согласился отпустить раба! Тот и рад бы уйти, но…

– То есть, у этого вашего сан Котта, у него теперь есть владелица? - уточнила, пуская облачко дыма в сторону от Рены, дама. – Тогда хозяева закусочной не могут удерживать его. Тебе следовало объяснить ему.

Рена сделала вид, что вытирает слёзы, и шмыгнула носом.

– Это моё первое задание, такое простое, и я с ним не справилась, - всхлипнула она.

– Погоди-ка, – дама кинула окурок на ступени, придавила его ботинком и скрылась в закусочной.

Рена обежала крыльцо и заглянула в мутноватое окошко. Внутри разгоралась нешуточная сцена: дама что-то втолковывала хозяину, тот что-то кричал и размахивал руками, а Котт тем временем торопливо допивал молоко из стакана. Бутылку он тоже не забыл, сунул за пазуху, словно заправский пьяница – вино. И вовремя, так как дама из КДС решительно схватила Деми за локоть и толкнула к выходу. Хозяйка закрыла собой проход между столиками, но тут кто-то из посетителей встал и оттолкнул свой стол в сторону, открывая Деми дорогу к двери. Дама из кредитно-долговой службы бросилась за ним, но не для того, чтобы удержать – о нет, она подталкивала Котта в спину, чтобы тот побыстрее покинул закусочную. Рена поспешила обратно к крыльцу, и вовремя: дверь распахнулась, едва девушка успела принять безутешную позу и придать лицу соответствующее выражение. Коробка, конечно, немного выбивалась из общей картины, но не бросать же её, в самом деле?

Дама вытолкала Деми взашей, и поспешно захлопнула дверь, подперев её собой.

– Всеблагой отец! – сказала она Рене с мученическим выражением на лице. Тонкие выщипанные брови изогнулись плавными дугами. - Ну и болван этот хозяин! Ну что же, держи своего Котта, девочка. И научись уже стоять за себя.

Она спустилась по ступенькам крыльца – их было всего лишь три! – и повернулась к девушке.

– Бежим, – приказала резко и отрывисто.

И вовремя: из закусочной уже вываливались толстяк и его жена.

В комедиях, какие в синематографе показывают по три на один входной билет, они бы непременно застряли в дверях. Но увы, видимо, везение Рены и Деми подходило к концу: никто застревать не стал! Пришлось удирать со всех ног. Когда они, все втроём, вскочили на подножку трамвая, дама из КДС суховато усмехнулась.

– Я вас запомнила, сан Котт, – сказала она, обращаясь к Деми. – Не подводите вашего инспектора, иначе вами займусь лично я. Вы поняли?

Деми покаянно кивнул.

– И никогда больше, никогда не ходи в полуштатском, девочка, – сказала дама уже более ласково, потому что смотрела на Рену. – Удачи тебе.

Трамвай притормозил на повороте, и инспекторша, сунув кондуктору монетку, выпрыгнула на ходу.

До самого дома они с Деми шли пешком. Рена безостановочно смеялась, вспоминая детали приключения, но Котт её веселья отчего-то не разделял. Уже отпирая дверь, он вдруг повернулся к девушке и спросил:

– Ты, значит, назвала ей моё имя, если мне не почудилось? Она же настоящий инспектор!

– Зато она помогла тебя вытащить, – сказала Рена. – А это была самая слабая часть твоего плана!

– Вовсе нет, – ответил Деми.

Он слегка подтолкнул девушку внутрь офиса, а потом тщательно запер дверь. Двумя пальцами вытащил из объятий напарницы коробку и поставил её на стол. Там, внутри, лежала приятная пачка денег. И они её только что заработали. Весьма нечестным образом, надо сказать! Рену снова начал одолевать смех.

– Выпей воды и отдохни, – сказал Деми. – У тебя истерический типаж, я таких знаю. Если не успокоишься, значит, заболит сердце.

– Истерический типаж? – возмутилась Рена. – Да я спокойна, как…

Она не подобрала слова и прыснула со смеху. И правда, почему она никак не может остановиться?

– Давай-ка я погрею молока, - парень вытащил из-за пазухи бутылку, а из карманов пару пирожков, завёрнутых в бумажные салфетки. – Мама всегда говорила, что это отличное успокаивающее. Значит, хороший повод проверим на тебе.

— Ненавижу кипячёное молоко! – заявила Рена, но Деми уже удалился в соседнюю комнату, где принялся грохотать посудой.

Девушка скинула с ног ботинки, а с плеч – надоевшее тёмно-баклажановое пальто. Где-то в недрах одного из чемоданов лежали тапочки, но рыться в вещах сейчас не хотелось. Она заглянула в коробку с готовым обедом, вдохнула запах еды – и выдала новый приступ смеха.

Это уже не было смешно, но остановиться Рена не могла! Когда Деми принёс ей кружку с подогретым молоком, из глаз уже текли слёзы, а под ложечкой болело.

– Значит, накопилось, - сказал напарник. – Что тебе обычно больше помогает: пощёчина или тёплые сочувственные объятия?

– Обычно? – Рена попыталась удержать рвущийся смех, но безуспешно. - Не знаю! Раньше, ха-ха, такого не было!

Деми поставил молоко на стол и прижал к себе Ренину голову. Не слишком удобно, но крепко. Его свитер колол Ренину щёку. И пахло от него не слишком приятно – шерстью и сигаретным дымом.

– Нет, так неудобно! Давай-ка вставай!

Ей пришлось подняться на ноги.

Деми обнял Рену, погладил по голове, трясущимся плечам – всё без толку. Остановиться она не могла. Тогда парень отстранил девушку от себя, серьёзно посмотрел ей в глаза и сказал:

– Чисто в лечебных целях.

И ударил по щекам – по одной, потом по другой.

Вместе со слезами из глаз Рены так и брызнули искры! Она придавила рот ладонью, словно боясь, что смех опять вырвется наружу, но смеха в ней, кажется, больше уже не осталось.

Тряслись колени, болело под рёбрами, горели щёки. Внезапно ослабев, Рена рухнула на стул. Деми заботливо подставил ей кружку и сказал:

– А теперь пей.