Брак по расчету

ГЛАВА 1

– Эвард! Прекрати сейчас же! – пыталась урезонить Евлаисия Раленетта своего жениха, который коварно пытался залезть ей под юбку. – Тебе есть, чем заняться. У тебя неуверенно получается сорок шестой вектор заклинания!

– Любимая, когда ты рядом, уверенно у меня получается только одно, – нежно покусывая ушко, шептал соблазнитель. – Давай отвлечёмся хотя бы на пол часика, а потом я честно оттарабаню всё задание.

– М-м, честно? – спросила девушка, запуская пальчики в короткий блондинистый ёжик волос и притягивая ближе к себе их обладателя.

– Угум!

Вернуться к заданию удалось только через два часа.

Эвард Дастен смог собраться и правильно, без единой ошибки, произнести сложнейшее заклинание, которое являлось результатом его упорных трудов и нескольких лет напряжённой учёбы. Стоило признать, что в составлении этого заклинания, особенно аналитической и графической части принимала самое активное участия его невеста Ева. Она не навязывала своего мнения, нет, просто советовала, подсказывала, немного помогала в расчётах. Завтра это заклинание должно обрести свою жизнь. Завтра на свет появится новый фамильяр. Вернее, не так – фамильяры.

Тридцать шесть выпускников седьмого курса техно-магической академии Миссаты – столицы Накейской империи – на протяжении долгого времени работали над своими детищами. Если расчёты были верны, то после произнесения этого заклинания в кругу силы, находящемся в центре зала возрождения в академии, на свет появлялся новый фамильяр. С этого момента его создатель мог считаться полноценным магом.

Ева тоже входила в число этих тридцати шести счастливцев, дошедших до конца обучения и получивших право на создание собственного фамильяра. Её проектом была мантикора – опасный магический зверь. Опасный для всех, кроме хозяина. С первых моментов своего существования фамильяр подчинялся воле своего создателя и до конца служил ему. Почему именно мантикора? Её магия считалась одной из сильнейших среди магических созданий, следовательно, именно она могла наилучшим образом усилить слабенькую магию своей хозяйки. Да, такова справедливость, наградив Еву недюжинным аналитическим умом и страстью к вычислениям и построениям сложных магических конструкций и заклинаний, боги даровали ей малую магическую силу, недостаток которой и должен компенсировать фамильяр.

Жених Евы, Эвард Дастен, наоборот, обладал сильным магическим потенциалом и, как следствие, более слабыми возможностями в технической и аналитической сфере. По большому счёту, ему не нужен был такой сильный фамильяр, как виверна, которую он собирался воспроизвести, но… престиж. А посему, Эвард согласился с доводами будущей жены, и они совместными усилиями создали заклинание, благодаря которому завтра он станет обладателем этого могучего зверя.

По завершении обучения молодую чету ждало прекрасное будущее. Отец Эварда, Стаф Дастен, будучи первым министром накейской империи, без труда смог организовать в академии запрос на двух специалистов – одного в свой аналитический отдел, а другого в министерство магии. Мать жениха, блистательная Изольда Дастен, с головой ушла в предсвадебные хлопоты. Как же, бракосочетание единственного сына и одной из самых талантливых магов-аналитиков империи должно пройти на высоте.

***

– Дорогой, поднимайся! Тебе ещё раз нужно повторить заклинание, – уговаривала Ева рано утром своего жениха, легонько похлопывая его по плечу. – Иначе, пока ты спишь, кто-нибудь другой прочтёт его и заполучит твою красавицу!

– Кто же, кроме тебя, сможет прочесть эту абракадабру?! – простонал Эвард, ловко ухватил невесту за талию и повалил на себя. – А тебе не нравятся ящеры! – победно заявил он.

– Это не значит, что мы можем позволить себе опоздать на мероприятие, – строго произнесла девушка, тонким пальчиком прикрывая шаловливые губы, упорно стремящиеся под её сорочку.

– Что? Совсем-совсем нет? – обиженно произнёс мужчина, нависая над ней и обещающе двигая бёдрами.

– Да! Совсем нет! – последовал категоричный ответ.

– Как сложно понять тебя, любимая. Такое нежное, тёплое, жела-анное "Да!", и тут же холодное "Нет!"

– А ну прекратите паясничать, адепт Дастен! – терпение Евы, как и время до начала акции призыва фамильяров, подходило к концу.

– Ох, и отыграюсь же я на вас в медовый месяц, будущая леди Дастен, – Эвард поднялся с кровати с девушкой на руках и прямо в рубашке утащил её в тесную душевую кабинку своей комнаты в общежитии академии.

***

Взволнованные адепты в последний раз занимали места на знакомых ученических скамьях. Именно здесь каждый год производился призыв фамильяров. Зал возрождения находился в отдельной башне академии прямо над магическим источником. Один полукруг сбегающих вниз мест занимали члены магической комиссии и адепты, ожидающие своей очереди. Вторая половина отводилась магам – уже магам! – сумевшим призвать и удержать свои творения. Места в той стороне были поделены силовыми линиями на некоторое подобие клеток, в которых счастливцы налаживали первый контакт со своим магическим партнёром.

В центре зала находился сам источник, ограждённый от внешних воздействий сияющим магическим куполом и прикрытый отполированной базальтовой плитой, на которой адептам предстояло наносить свои магические линии призыва. Только в этом месте заклинания адептов могли обрести силу и вызвать к жизни будущих магических спутников.

Первыми шли адепты, заявившие себе в партнёры несложных фамильяров. Быстро материализовались белка, кот, хорёк, сова, змея. Потом пошли решения посложнее – сокол, волк, о, кицунэ! Джос Хорент, слабый маг и посредственный аналитик, заявил своим фамильяром обезьяну счастья – он собирался открыть развлекательный центр. Или расчёты оказались недостаточно верны, или линии призыва, но, в ответ на его отчаянный зов, сфера материализации лишь слегка помутнела, а потом равнодушно восстановила свой голубовато-электрический свет.

Каждый год появлялись двое-трое таких неудачников. Поэтому соискатели осторожно подбирали своих будущих фамильяров. Захочешь выбрать помощника посильнее и вообще останешься без такового. Тогда: либо начинать сначала, либо навсегда остаться адептом-недоучкой с нераскрывшимися полностью способностями. Таким недомагам тоже находилась работа, но… учиться семь лет в престижнейшей академии империи для того, чтобы осесть в дальнем гарнизоне или в полях какого-нибудь лордика? Стыдно. Стыдно и обидно.

Джос не вышел из зала, а присел на краешек скамьи со стороны соискателей, чем вызвал недовольный взгляд ректора Амвридиуса – пухленького, добродушного на первый взгляд мужчины, тем не менее, имеющего своим фамильяром злобную горгулью, подозрительно голодным взглядом оглядывающую окружение своего хозяина.

После Джоса справились с заданием ещё несколько человек, а после ещё один неудачник уселся рядом с ним. Наконец, к центру зала пошла Аурания, лучшая подруга Евы. Она собиралась стать целительницей и поэтому своим фамильяром отважилась заявить харадра – птицу-лекаря. По преданию эта птица, похожая на гуся, усаживалась на грудь больного и смотрела ему в лицо. После чего она либо забирала его болезнь и уносила её далеко в небеса, либо в бессилии улетала, а больной умирал.

Ева помогала подруге с расчётами и сейчас с волнением наблюдала, как Аури сосредоточенно чертит линии призыва на камне, затем громко и чётко читает заклинание, на мгновение замирает, и вот на раскрытой цветком лотоса сфере во всей красе появляется нежная харадра. От радости за подругу Ева захлопала в ладоши, её порыв подхватил весь зал, а счастливая магиня Аурания прошла на сторону прошедших отбор выпускников.

Следующим, предпоследним, шёл Эвард. Он нежно чмокнул невесту в макушку и твёрдым шагом проследовал к магическому куполу, подождал, пока камень и сфера материализации очистятся от следов прежних манипуляций, и зашёл за силовую завесу.

Неосознанно Ева вместе с ним чертила на своём столе магические линии, шептала заученные наизусть слова призыва и с замиранием сердца ждала, когда же появится фамильяр жениха. Сфера мигнула раз, другой, после чего её края с резким хлопком распахнулись, и над торжествующим Эвардом простёрла свои крылья молодая виверна. Отточенным движением мужчина протянул ей ладонь запястьем вверх, и бестия, прокусив вену, припала к руке хозяина. Именно этот момент больше всего заботил девушку в её собственном призыве, она просто побаивалась боли и крови. После завершения процесса привязки счастливый новоявленный маг и его фамильяр заняли своё место на трибуне счастливцев-выпускников.

Самой последней сегодня шла Ева. Каждый год сильнейший адепт выпуска завершал это захватывающее зрелище. Уставшие зрители заметно оживились. Вот одобрительно кивнул ей председатель комиссии лорд Дастен, по совместительству будущий свёкор, вот в едином порыве подняли большие пальцы Аурания и Эвард на скамье магов-выпускников, неспешно налил себе воды из графина ректор Амвридиус.

Будущая маг-аналитик уверенно начала чертить сложнейшие линии призыва. Допускалось и даже поощрялось сверять чертёж с заготовленным заранее, но Ева помнила каждую его чёрточку и могла воспроизвести его в зеркале и с закрытыми глазами. Последняя линия завершена. Зазвучало заклинание призыва, девушка руками помогла магическим потокам сформировать нужную структуру, направила их в наливающуюся ярким светом сферу материализации, звонко выкрикнула последнее слово и замерла в ожидании.

…Ещё до конца не осознавая, что случилось, краем сознания она отметила, как с шумом выпустил изо рта воду решивший именно в этот момент сделать глоток воды ректор. На несколько мгновений повисла тишина, а потом громко, на весь зал заржал Хорент. Какое-то время остальные пытались сдерживать себя, но Джос хохотал так заразительно, что к нему присоединялись новые и новые лица. Вскоре хохотал весь зал. В том числе и Эвард.

На раскрывшейся сфере материализации жалобно попискивало пушистое розовое чудо с крохотными перепончатыми крылышками. На всякий случай, Ева заглянула за невысокий постамент, на котором крепилась сфера. Но столь тщательно рассчитанной и любовно выпестованной мантикоры нигде не наблюдалось.

– Э-э-это кто? – кое-как смог выдавить изумлённый ректор.

– Я не знаю, это не моё, – ещё пыталась найти объяснение случившемуся Ева.

– Как это не ваше, адептка, простите, маг Раленетта? – лорд Амвридиус обвёл тяжёлым взглядом зал, и последние смешки мгновенно смолкли. – Оно же появилось после вашего заклинания?

– Я… я обязательно найду этому объяснение! – с трудом сдерживая рвущиеся слёзы, проговорила то ли адептка, то ли всё-таки уже маг Евлаисия Раленетта.

– Ищите, маг Раленетта, ищите, – устало проговорил ректор, – а пока завершайте привязку и идите отдыхать. Как бы то ни было, но вы по-прежнему являетесь первой ученицей нынешнего выпуска и сохраняете все вытекающие из этого права и привилегии.

– Господа маги! – продолжил он, обращаясь уже ко всем выпускникам, живо обсуждавшим случившееся. – Повремените пока слишком бурно отмечать расставание со стенами нашего достойного учебного заведения, ибо завтра приглашаю всех, обретших сегодня своего фамильяра, на измерение вашего нового уровня магии! До встречи! – и ректор, а за ним и члены комиссии прошли на выход.

***

Ева осторожно протянула руки к нахохлившемуся розовому чуду, опасаясь, что оно вцепится ей в запястье, жадно разорвёт его и выпьет как минимум половину крови из её не такого уж и крупного тела. Но нет, при её робком прикосновении пушистик лишь тяжело вздохнул и остался сидеть на лепестках сферы материализации.

– Идём, гордый мантикор Фостер, – со вздохом произнесла новоявленная маг-аналитик и подхватила это недоразумение на руки.

Фостер, ибо именно это звучное имя Ева заранее придумала для своего уникального фамильяра, немного потрепыхался в её руках, а потом покорно затих. Недавние однокашники не торопились расходиться. Кто-то делал вид, что обхаживает своего фамильяра, кто-то нарочито громко договаривался насчёт вечеринки, пренебрегая советом ректора не напиваться, а кто-то, вроде Джоса Хорента, откровенно пялились в её сторону, даже не пытаясь прикрыть своё любопытство каким-либо действием.

К Еве подошли Аурания и Эвард. Девушка держала своего чудо-гуся на руках и иногда нежно, как какому-нибудь обыкновенному коту, почёсывала ему шейку. Виверна Эварда недоверчиво выглядывала из-за его спины.

– Не надо ничего говорить! – прервала неудачливая владелица розового фамильяра готовые сорваться слова сочувствия. – Слова ни к чему, если изменить ничего уже нельзя.

– Ева, ты не привязала его, – шепнула всё же подруга.

– Я это сделаю потом, – ответила девушка, из последних сил стараясь казаться спокойной. А потом добавила, обращаясь больше к жениху: – Я хочу побыть одна, – и быстро направилась в сторону общежития.

Собственная комната встретила Еву неуловимым запахом запустения. Как же давно хозяйка здесь не ночевала. Месяц, больше? Неужели уже прошло полгода с того памятного празднования дня нового солнца?

Падал тихий снег, лёгкий морозец пощипывал щёки, а они с Эвардом, разгорячённые танцами на балу в честь этого зимнего праздника, до одури целовались на ступенях ярко украшенного по случаю празднества зала торжеств академии. Окружавшие их хмельные адепты кто покровительственно, а кто и завистливо посмеивались над ними. Жених и невеста, что с них возьмёшь!

Эта помолвка единственного сына первого министра императора и сироты из приюта мало кому казалась мезальянсом. Острый аналитический ум Евлаисии (как же она ненавидела это имя!) Раленетты оказался очень даже востребованным приданым. И родители Эварда почли за честь принять в семью такую перспективную невестку. Лорд Стаф Дастен предусмотрительно подготовил будущей невестке место мага-аналитика при кабинете министров, а леди Изольда Дастен с удовольствием окунулась в предсвадебную суету, изредка счастливо стеная, что год – очень маленький срок для организации столь помпезного торжества, причём тут же отчаянно отказывалась позволить молодым перенести дату свадьбы на более поздний срок.

Именно с того волшебного вечера Ева перебралась в комнату к Эварду. Немного тесновато, но это не являлось преградой для их счастья. Уже летом они поженятся и смогут перебраться в свой собственный дом.

Тишина, поселившаяся в комнате, в которой девушка провела самые счастливые шесть лет жизни, не считая последних безумных месяцев с Эвардом, странным образом гармонировала с состоянием опустошённости в голове и в душе Евы. Пожалуй, впервые она жалела о том, что не может не думать. В расчётах не могло быть ошибки, только не у неё. Ну откуда могло взяться ЭТО! С какой натяжкой это можно назвать мантикорой?! Да ни с какой. И, тем не менее, вот сидит это чудо. Нахохлилось. Занятая своими печальными думами, девушка не сразу заметила растерянно-подавленного состояния этого недоразумения, язык не поворачивался назвать его фамильяром. А Фоська, ну не Фостер же, печально сидел в изножии кровати, тоскливо уставившись в одну точку.

Ева вздохнула. Необходимо было завершить привязку, иначе это розовое недоразумение постепенно прекратит своё существование. А может… начать сначала? Таблицы, чертежи, расчёты. Она сможет, она рассчитает себе ещё одного фамильяра. Пусть не тёплую меховую мантикору, а чешуйчатую виверну? Благо, положительный опыт уже есть. Эвард займёт денег на ещё один год нахождения в стенах академии.

Ева решилась и… протянула запястье к зубастой, как она заметила, пасти розовой тварюшки. Но та даже не прореагировала на столь щедро подставленный лакомый кусочек. А ведь фамильяры, даже природные вегетарианцы, появившись на свет, инстинктивно прокусывали запястье своего хозяина и делали несколько глотков его крови, тем самым навсегда привязываясь к нему. Иначе они не могли начать принимать свою обычную пищу и очень быстро чахли от голода. Такое очень редко, но случалось.

В дверь постучали.

– Ева, открой, я принесла тебе поесть! – раздался голос заботливой подруги.

Аури вошла в комнату, деловито поставила на стол блюдо с пирожками, сняла с полки чайник и две чашки с нарисованными на боках клубничками, споро вскипятила воду и заварила принесённые с собой душистые травки.

– Ну, как ты? – спросила подруга, когда блюдо заметно опустело.

– Надеюсь, что проснусь, а сегодняшнее утро начнётся заново, – тоскливо ответила Ева.

– А… он? – Аури кивнула в сторону неподвижного розового.

– А он не хочет принимать мою кровь, – механически проговорила хозяйка комнаты.

– И что ты собираешься делать?

– Не знаю, наверное, займу у Эварда денег на дополнительный год обучения и призову себе виверну, она у нас удалась на славу.

– А он? – гостья вновь кивнула на безучастного розового.

– Он не принял мою кровь, – тоскливо глядя в окно, повторила Ева.

– Да-а, дела. Ева, а ты смотрела, кто это – мальчик или девочка?

– Нет, не интересовалась, оно такое мохнатое, что и не определишь. Впрочем, имя Фоська подходит и мальчику и девочке.

– Фоська – Фостер? – поинтересовалась подруга.

– Да какое оно Фостер! Фоська и есть, – раздосадовано бросила Ева.

– А давай посмотрим! – предложила неугомонная будущая целительница, желая хоть как-то отвлечь подругу от невесёлых дум и осторожно протянула руки к пушистому комочку.

Тот не шевельнулся, но когда понял, что бесцеремонная девица желает заглянуть к нему в святая святых, предостерегающе ощерил зубы.

– Я целитель, мне можно! – пыталась возмутиться Аури.

Но розовый решительно отказывался продемонстрировать свой пол.

– Мальчик! – сделала вывод подруга. – Иначе, чего бы он так стеснялся показать свои причиндалы. Да, Фоська?

Но именованный Фоськой опять печально нахохлился в дпльнем уголке кровати.

Девушки ещё немного посидели, доели оставшиеся пироги, покормили ими же харадра, розовый на угощение даже не глянул, а затем Аурения, подхватив птичку, ушла к себе. Назавтра предстояло измерение магического потенциала. Наличие фамильяра всегда увеличивало его. Иногда очень существенно.

Ева отыскала в шкафу старенькое полотенце, положила его в уголке, поставила рядом блюдце с молоком и отнесла туда розового. Решено, просто розовый – с безымянным недоразумением будет проще расстаться. А сейчас спать. Конечно, обидно, что так получилось, но не критически. Это неудачник Хорент пусть убивается, ему с его ленью и способностями ниже среднего куда сложнее, а он ничего, находит в себе силы гоготать над чужими оплошностями. Впрочем, смеялись все. Даже Эвард. Наверное, действительно было очень смешно смотреть на самую талантливую адептку академии и эту… детскую игрушку.

***

Проснулась Ева от стука. Узнав характерную дробь, она сползла с кровати и пошла открывать дверь. Эвард зашёл, нежно обнял и подхватил на руки тёплое со сна тело.

– Родная, как ты? – участливо спросил он.

– Привыкаю, – скривилась девушка.

Эвард подхватил одеяло, укутал в него свою невесту, уселся на кровать и стал укачивать её, как малого ребёнка. Сердце приятно сжалось. Ранний подъём для Эварда был равносилен подвигу.

– Ты чего в такую рань? – поинтересовалась она.

– Обижаешь, любимая, я не спал почти всю ночь, переживал.

– Прости, милый, – Ева чмокнула жениха в плечо, – мне хотелось побыть одной. Но я уже в порядке. Ничего катастрофического не случилось. Всё можно начать сначала.

– Что значит, сначала? – не понял он.

– Это не фамильяр, – пояснила девушка, – он не стал пить мою кровь.

И они вдвоём стали рассматривать розового подкидыша, тихо лежащего с закрытыми глазами там, где вечером устроила его Ева.

– Но ведь это значит, что ты сможешь рассчитать и вызвать себе настоящего фамильяра?

– Я думаю, что да, смогу. Ты не будешь против, если я потрачу на это ещё год? Я призову виверну. Одна у нас уже получилась.

– Родная, я буду только за! И с удовольствием помогу тебе в этом.

– Разве только займёшь денег на обучение, – уже веселее заговорила девушка, соскочила с его колен и подошла к шкафу выбрать себе одежду из тех жалких остатков, которые она не перетащила в комнату к жениху. После завтрака предстояло отправиться в академию для измерения магического потенциала, который должен был непременно измениться. Те, кто обрёл фамильяра, стали полноценными магами.

Измерения прошли так, как и ожидалось. У всех, обрётших магического помощника, магическая сила возросла. Чем сильнее был фамильяр, тем, соответственно, сильнее был прирост силы. Эвард стал одним из сильнейших магов империи. А Ева. Она и не ожидала роста силы. Поэтому и не расстроилась. Или сделала вид.

На обед молодые люди были приглашены в городской особняк Дастенов.

***

– Ева, дорогая, я почти всё уладил, – успокаивал её после обеда лорд Стаф. – До обеда ты будешь работать в министерстве, а после заниматься своими расчётами. Всё остаётся в силе.

– И свадьба в том числе! – добавила леди Изольда. – Вам не нужно будет тесниться в общежитии, и ты сможешь без помех рассчитать свой новый проект. У тебя всё получится. Твоя семья верит в тебя, милая, – будущая свекровь ласково погладила её по плечу.

Глаза защипало, и Ева некрасиво шмыгнула носом.

– Спасибо, – растрогано сказала она, – вы всегда так добры ко мне.

– Ты почти наша дочь, девочка, – услышала она в ответ.

После обеда у родителей Эвард утащил невесту гулять. Они бесцельно бродили по дорожкам огромного городского парка, любовались свежей весенней листвой, ели мороженое в маленьких кафешках, мужчине даже удалось затащить Еву на безумную карусель, где им пришлось вдвоём удерживать пышные юбки девушки, что невероятно рассмешило обоих.

– Сегодня ночуем дома или в общежитии? – спросил Эвард ближе к вечеру.

– Я должна вернуться в свою комнату, – грустно ответила Ева, – там он, наверное, уже… – и замолчала, не в силах произнести последние слова, а потом встрепенулась и спросила, – как ты думаешь, дорогой, он просто исчезнет, или тело останется?

– Никогда не интересовался этим вопросом. Пойдём проверим, если тело не исчезло, я помогу тебе убрать его.

– Наверное, нужно поставить в известность ректора Амвридиуса?

– Я всё сделаю, не бери в голову, дорогая.

– Эвард, как же мне повезло с тобой. Наши сплетницы до сих пор не могут успокоиться из-за того, что безвестная выскочка отхватила самого завидного жениха в академии.

– Это я в жестокой борьбе отхватил самую завидную невесту империи, любимая.

– Прямо так уж и в жестокой?

– Да, родная, я не забыл те толпы ухажёров, жужжащих около тебя стаей надоедливой мошкары. "Евлаисия, вы прелестны!", "Евлаисия, а не сделать ли нам совместный научный проект!" – передразнил Эвард бывших конкурентов. – Какие только уловки не употребляли они, чтобы оказаться к тебе поближе!

– И только ты один без слов понял, что я ненавижу имя Евлаисия.

– Ты полюбила меня только за это? – игриво спросил жених.

– Ну-у, ещё и за то, что ты сын первого министра императора, – рассмеялась Ева и отбежала от шуточно зарычавшего мужчины.

– Вот оно женское коварство, а я, наивный, думал, что тебя покорили моя мужественная красота и божественное обаяние, – Эвард изобразил полное отчаяние.

– Меня покорил ты, мой глупыш, – девушка подставила губы для поцелуя.

Поужинали они в одном из уютных кафе, во множестве раскиданных около парковой зоны столицы, а после поймали модный наёмный механический экипаж и отправились в общежитие.

Розовый доживал свои последние часы. Он так же лежал в углу на стареньком полотенце, его шёрстка потускнела и уже не пушилась так, как вчера. Рядом стояло блюдце со скисшим молоком.

– Я бы мог предложить тебе разом прервать его мучения, родная, но понимаю, что этого ты не простишь прежде всего себе. Будем ждать?

– Ты иди, любимый, я справлюсь, правда. Иди, отдохни, сам говоришь, что не спал почти всю ночь.

Ева почти силой вытолкала жениха за дверь, несколько раз измерила шагами комнату. Ничего не изменилось, шесть от двери до окна и шесть обратно. Мимо двери в душевую, мимо старенького шкафа, кровати, стола и полки с учебниками и свитками. Всё осталось прежним. Только в уголке умирала несуразная зверушка. Девушка нервно присела перед розовым.

– Ну откуда ты такой взялся? – Ева тихонько прикоснулась к потускневшей шёрстке. Горячая слезинка капнула ему прямо на нос.

Розовый устало приоткрыл затянутые мутной плёнкой глаза, тяжело вздохнул, потянулся было к лицу девушки, а потом бессильно упал на полотенце.

– Ты хотел меня укусить? Фосенька! Ну миленький, ты хотел меня укусить?! Фоська, ответь немедленно своей хозяйке! – всхлипывала Ева и тормошила безвольное тельце. – Ты не имеешь права вот так исчезнуть без моего разрешения! – несла девушка какую-то чушь, горько сожалея, что позволила Эварду уйти.

– Ах, ты так! – уже в голос рыдала она. – А вот не отпущу тебя, ты ещё узнаешь, какая гадкая хозяйка тебе досталась!

Ева лихорадочно заметалась по комнате, нашла маленькие маникюрные ножнички, победно вскрикнула, подбежала к розовому, подхватила его и уселась с ним на кровать, устроив слабое тельце на коленях. Затем зажмурилась и полоснула ножницами по правой ладошке, в которой немедленно стала скапливаться кровь.

– Врёшь, не уйдёшь, мелкое недоразумение! – сквозь слёзы и начинавшуюся истерику бормотала его хозяйка. Она сдавила челюсти Фоськи с боков, отчего тому пришлось разинуть пасть с многочисленными мелкими зубами.

Капли крови попадали не только в рот к слабо сопротивляющейся зверушке, но и на его шёрстку и платье Евы, но она не замечала этого и продолжала удерживать розового и силой заливать в его пасть драгоценную влагу. Фамильяр, а теперь его смело можно было назвать полноценным фамильяром, стал всё активнее сопротивляться принудительному кормлению. Кровь хозяйки вернула его к жизни, силы потихоньку возвращались, и он уже сам слизнул последние капли с ладони.

– Так-то! – продолжала всхлипывать девушка, определяя своё розовое чудо на прежнее место. – Я тебя создала, мне и распоряжаться твоим существованием!

***

Перед самым рассветом, когда сон наиболее сладок, у Аурании сработал артефон связи.

– Я слушаю, – хриплым со сна голосом ответила девушка.

– Аури, это я, – услышала она растерянный голос. Первая мысль была о том, что розовый закончил свой короткий земной путь, но нет, Ева продолжила: – У тебя не найдётся чего-нибудь поесть?

– Что?! – Аурания серьёзно испугалась за рассудок подруги, остатки сна мгновенно покинули её.

– Понимаешь, он очень голодный, а у меня в комнате нет ничего съестного.

– Ева, дорогая, ты у себя? – спросила целительница, лихорадочно одеваясь и скидывая в сумку флакончики с успокоительным и остатки вчерашнего чаепития.

Собравшись, она подхватила сумку и недовольно гогочащего харарда и побежала к комнате подруги.

– Ева, милая, что случилось? – спросила она, врываясь к ней в комнату.

– Фоська, он очень голодный. А у меня в комнате нет ничего съестного, – извиняющимся голосом проговорила Ева.

– Ф-фух, – выдохнула Аурания, – я, признаться, подумала, что ты… немного не в себе.

Подруга порылась в своей безразмерной сумке, вытащила оттуда несколько печенек и положила их перед розовым. Тот окинул подношение недовольным взглядом, но всё же принялся аккуратно хрумкать ими. Всё это время девушки молча наблюдали за Фоськой. А он, после того, как съел всё до последней крошки, опять уставился на них.

– Просит ещё, обжора, – недовольно проворчала целительница. – Вот что, идём в столовую, это нежное эфемерное создание явно просит мяса. Но потом ты расскажешь мне всё!

Девушки, хихикая, подхватили своих фамильяров и отправились в столовую, где долго и спутанно объясняли помощнику повара Пайту, уже разжегшему огонь под своими котлами, что им ну вот просто немедленно нужно что-нибудь мясное. Пайт выдал им тарелку вчерашних котлет, а, получив пару серебрушек, совсем раздобрился и добавил две чашки какао, две плюшки и яишенку для них и большое красное яблоко для харадра.

– Пайт, ты просто душка! – Аурания послала ему воздушный поцелуй, и подруги, взяв угощение, отправились за дальний столик завтракать.

– Хм, такой розовый, воздушный, а трескает побольше иной мантикоры, – изумлялась через некоторое время целительница, наблюдая, как Фоська доедает яичницу Евы. – А может, это и есть мантикора, только новый, неизученный вид? – предположила она.

– Да, конечно, – благодушно поддакнула Ева, – этакий облагороженный вариант для леди.

– А что? Ты у нас леди? Леди. Вот тебе и диванная мантикорочка.

– Аури, ты представляешь меня, сидящей на диване с кучей подушечек, собачек и вышиванием?

– И в окружении великосветских сплетниц? Нет, подруга, не представляю. А теперь, когда все наелись, – два последних слова она особо выделила голосом, глядя на осоловевшего розового, – пойдём к тебе, и ты расскажешь мне, что же произошло, а заодно я посмотрю твою руку.

***

Солнце уже давно весело заглядывало в окно, подружки успели наговориться, поругаться, наплакаться и насмеяться, обсуждая поступок Евы.

– Ты должна была отпустить его! – был категоричный вердикт гостьи.

– Аури, ты целительница, ты можешь спокойно смотреть, когда рядом умирает живое существо?

– Я – нет, сама же сказала, что я целительница, исцелять – моё призвание, – не сдавалась подруга, быстро залечивая нехорошую рваную рану на руке Евы.

– И моё призвание не убийство, – последовал ожидаемый ответ.

Потом они спорили, считать ли убийством такое вот бездействие, потом плакали, обнявшись, потом смеялись, когда Ева рассказала, как она боролась со слабеньким розовым, чтобы напоить его своей кровью и искала для него еду в плательном шкафу. А потом Аурания сказала, что нужно измерить потенциал Евы. Какой бы ни был Фоська смешной, но прежде всего он теперь фамильяр, а значит, сила Евы должна возрасти. Это так необходимо было ей для работы. Признаться, Ева и сама возлагала на это большие надежды.

Крадучись, подруги пробирались по гулким коридорам академии. Они тайно проникли в зал с артефактом определения магической силы, и Ева с замиранием сердца положила на него ладонь. Обе, затаив дыхание, ждали результат. Потенциал вырос. На два-три процента. А это крохи.

– Я буду позором для Эварда. Уже сейчас я слышу смешки за спиной. А что будет дальше, Аури? Обманула, окрутила лучшего жениха академии! И это будет продолжаться до тех пор, пока сам Эвард и его родители не поверят в это.

– Ева, ты не маг, ты аналитик, сильнейший аналитик, признаюсь тебе по секрету, – усмехнулась Аурания. – Скажи, ну зачем тебе магическая сила?

– Чтобы быть достойной Эварда. Он введёт меня в высший свет, а там слабого просто загрызут.

– Это ты-то слабая?! Не смеши меня, подружка. Да вы со своим зубастиком сами кого хочешь, загрызёте!

– Нам даже грызть никого не нужно будет, – примирительно улыбнулась Ева. – Я просто покажу на ближайшем императорском приёме своего грозного фамильяра, и половина злопыхателей тут же умрёт со смеху.

–А хоть бы и так, лишь бы ты была счастлива, подружка! Ну что? Одеваться-наряжаться и на распределение?

И девушки разбежались по комнатам, чтобы вскоре встретиться у кабинета ректора в ожидании распределения.

– Родная, как ты? – к Еве тут же подошёл жених. – Как… розовый?

– Живой. И будет жить, – ответила девушка и, по праву лучшей адептки, первой зашла в кабинет для получения направления на работу.