Брэкстен

Глава 8

Брэкстен

Когда мы входим в закусочную, обеденный ажиотаж в самом разгаре. Повсюду слышится болтовня, официантки суетятся вокруг, чтобы принести ожидающим посетителям еду, из музыкального автомата в углу доносится музыка. Несмотря на оживленный хаос, все взгляды устремляются в нашу сторону, разглядывая новоприбывших. Шум постепенно стихает, переходя на приглушенный шепот, когда все с любопытством смотрят на Алису.

Ах, радости маленького городка.

Взгляды и перешептывания — к ним мы с братьями привыкли, где бы ни появились, куда бы ни пошли, иногда с оттенком неудовольствия, а иногда нет, в зависимости от толпы. Для Алисы, напротив, такое в новинку, и она нервно ерзает под испытующими взглядами.

Взяв ее нежную руку в ладонь, веду к пустой кабинке, скрывающейся в дальнем углу. Не уверен, что до сегодняшнего дня я когда-либо держал цыпочку за руку, но с Алисой я, кажется, ничего не могу с собой поделать. Это демонстрация обладания подпитывает первобытный инстинкт, который взывал ко мне с того момента, как я нашел ее на поле, избитую и беспомощную. Я хочу, чтобы все знали, что потерявшаяся девушка принадлежит мне.

Несколько человек приветствуют меня кивком, когда мы проходим через закусочную, в основном, коллеги-фермеры, знакомые отца. Алиса держит голову низко опущенной, волосы закрывают половину лица, пряча его от любопытных глаз. Мне это не нравится, но ранее я говорил серьезно; если она хочет прятаться от мира, прекрасно, пока не начнет прятаться от меня.

Она проскальзывает в кабинку первой, усаживаясь спиной ко всем, а я занимаю место напротив нее. Взяв меню, она открывает его и прячется так, что видно лишь верхнюю половину лица, затем наклоняется через стол и пригвождает меня взглядом кристально-голубых глаз.

— Почему все на нас пялятся? — ее голос приглушен пластиковым меню, за которым она прячется.

— Я неотразим, Страна Чудес. Они ничего не могут с собой поделать.

Она опускает меню, демонстрируя улыбку. Это именно та реакция, которую я добивался.

— Властный и высокомерный, — рассуждает она. — Само очарование.

Я усмехаюсь, наслаждаясь ее сегодняшней дерзостью, не то, чего я ожидал от застенчивой, робкой девушки, но мне нравится. От этого у меня такой же стояк, как и когда я заметил те кружевные трусики, что принесла Джоанна… Я ерзаю на сиденье, пытаясь ослабить внезапное давление на ширинку джинсов.

— Хочешь правду? — спрашиваю я, возвращаясь к ее первоначальному вопросу.

Черные ресницы взлетают вверх, когда она смотрит на меня поверх меню.

— Всегда.

— Они, по всей видимости, задаются вопросом, кто эта красивая девушка и какого черта она делает здесь со мной.

Она усмехается, будто эта мысль нелепа. Я хмурюсь и собираюсь убедить ее в обратном, но тут появляется Ширли, чтобы принять наш заказ.

— Так-так-так, неужели нас посетила проблема, — хрипит пожилая женщина, ее голос, как наждачная бумага, из-за количества сигарет, которые она выкуривает за день.

Ширли Кландестайн долгое время жила в Винчестере. Она резкая и чертовски норовистая, но также одна из немногих в городе, кому действительно нравятся Криды.

— Как дела, Ширли?

— Я все еще дышу, не так ли?

Мне смешно от ее обычного сухого ответа.

— Что ж, это хорошо, иначе ты бы не обслуживала меня сегодня.

— Это истинное благословение. — Ее южный акцент сочится сарказмом, а затем она достает блокнот и ручку. — Что будешь, красавчик?

— Как обычно.

— Кока-колу и пирог с курицей. — Она записывает заказ, прежде чем переключить свое внимание на Алису, ее брови приподнимаются, будто она только что заметила мою компанию. — А ты кто такая, черт возьми?

Застигнутая врасплох, Алиса моргает, глядя на нее.

— Это Алиса, моя подруга, — говорю я ей. — Будь милой.

Она бросает взгляд в мою сторону.

— Я всегда милая.

Я хмыкаю, потому что мы оба знаем, что она врет.

Она поворачивается обратно к Алисе.

— Ну, чего ты хочешь, сладенькая? У меня нет времени ждать весь день.

— Оу. Эм, я, эм… — нервно запинается Алиса. — Я буду то же, что и он, — выпаливает она, быстро закрывая меню.

Ширли одаривает ее понимающей улыбкой.

— Милая, я тебя не виню. Я бы тоже съела то, что и он. — Подмигнув Алисе, она собирает меню и уходит.

Алиса приподнимает тонкую бровь.

— Твой друг?

Я усмехаюсь.

— Она безобидна. Дерзкая, но безвредная.

— Кажется, она высокого мнения о тебе, красавчик, — игриво добавляет она.

Я расплываюсь в ухмылке и откидываюсь на спинку диванчика, скрещивая руки на груди.

— Ревнуешь?

— Конечно, нет, — возражает она, но цвет ее щечек говорит об обратном. Его она никогда не сможет скрыть. Это адски жарко, и я умираю от желания узнать, как далеко простирается этот невинный цвет.…

Ширли возвращается через несколько мгновений с напитками, ставя их перед нами.

— Ваша еда скоро будет.

— Ты лучшая, Ширли. Я когда-нибудь говорил тебе это?

— Ты — чертов лжец, — выпаливает она, — но милый.

Она хлопает меня по щеке, прежде чем снова уйти.

Алиса качает головой, но на ее лице играет улыбка.

— Что? — спрашиваю я с притворной невинностью.

— Парни Крид все такие очаровательные или только ты?

— Только я. Остальные двое — засранцы.

С ее губ срывается смешок, но быстро стихает, выражение лица становится серьезным от того, что она говорит дальше.

— Я заметила, что Нокс не спал в своей комнате с тех пор, как я живу у вас.

После того, чем закончился наш разговор тем вечером, я не удивлен. От этого мне дерьмово, но пока я не смогу заставить его увидеть, что красавица передо мной — не враг, это к лучшему.

— Он решил на некоторое время остаться в главном доме с отцом.

— Из-за меня. — Она произносит это как утверждение, а не как вопрос, в ее тоне сквозит обида.

— Нет. Не только из-за тебя.

Очевидно, что она мне не верит.

— Не принимай близко к сердцу, Алиса. Есть причина, по которой брату непросто доверять людям, но, в конце концов, он придет в себя и увидит то, что вижу я.

— И что же ты видишь, Брэкстен? — Вопрос повисает в воздухе, она снова смотрит на меня.

— Девушку, которая не так уж сильно отличается от нас. — Я вижу, как надежда наполняет ее нежные черты. — Девушку, которая нуждается в нас так же сильно, как мы нуждаемся в ней.

Каждое слово — правда. Я понятия не имею, что нас ждет в будущем, но точно знаю, что она будет его частью.

— Ты ведь это серьезно?

— Да, серьезно.

Легкая улыбка изгибает ее губы, и мне хочется ее зацеловать.

Как только появляется эта мысль, дверь в закусочную открывается, и входит одно из моих самых больших сожалений.

Кортни Фабр ищет кого-то в закусочной, и у меня такое чувство, что я точно знаю, кого. Мои подозрения подтверждаются, когда ее взгляд останавливается на мне, и на ее лице появляется многозначительная улыбка.

Дерьмо!

Каждый мускул в теле напрягается, когда она направляется к нашему столику. С чрезмерно ярким макияжем, длинными темными волосами и силиконовыми сиськами, выглядывающими из выреза майки, она была ходячей влажной мечтой, пока не превратилась в кошмар.

— Брэкс, — приветствует она меня своим страстным тоном. — Давно не виделись.

— Кортни, — отвечаю я, не утруждая себя тем, чтобы скрыть раздражение.

— За последние несколько недель я оставила тебе несколько сообщений и ничего от тебя не слышала.

— Был занят.

Она бросает раздраженный взгляд на Алису, оглядывая ее с пренебрежением.

— С ней?

Насмешка выводит меня из себя.

— Не твое дело, — в моем голосе безошибочно угадывается предупреждение.

Алиса откашливается, снимая напряжение.

— Думаю, я воспользуюсь туалетом. Извините меня.

Она делает попытку встать, но я хватаю ее за запястье, заставляя остаться на месте.

— Нет. Ты останешься. Кортни уходит.

Сердитые карие глаза возвращаются ко мне, когда Кортни отказывается от побега, который я любезно ей предоставляю. Она скрещивает руки на груди, выставляя вперед бедро.

— Она кажется немного невинной для вас с Ноксом, теперь парни Крид любят понежничать?

Алиса напрягается под моим прикосновением, и это заставляет меня подняться на ноги, а Кортни отступить на шаг.

— Ты не хочешь этого делать. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Ты знала правила. Смирись с этим и двигайся дальше, иначе последствия тебе не понравятся.

Никаких привязанностей, никаких обещаний. Правила очень ясны, они всегда были такими, и без обоюдного согласия ничего не происходит. Она согласилась, но потом пошла на попятную. Сначала я был с ней милым, потом суровым, в итоге, стал просто игнорировать. Очевидно, это не сработало, и то, что она пытается сделать сейчас, тоже не сработает.

— Как скажешь, позвони мне, когда она тебе наскучит. — Развернувшись, она, наконец, поступает умно и уходит.

Во мне закипает гнев, когда я смотрю, как она покидает закусочную. Снова сев на место, перевожу взгляд на Алису и вижу, что она смотрит в окно, на ее лице написано смущение.

— Я сожалею об этом.

— Все в порядке, — легкомысленно отвечает она, но боль в ее голосе очевидна. — Мне следовало спросить, есть ли у тебя девушка, прежде чем поселяться в твоем доме.

— Она не моя девушка, — твердо говорю я. — Она даже не друг.

— Не думаю, что она знает об этом, — шепчет она.

— Она знает. Просто не хочет принимать.

Она больше ничего не говорит, ее взгляд по-прежнему устремлен в окно.

— Алиса, посмотри на меня, — приказ звучит жестче, чем предполагалось.

Она поворачивает голову, и боль, отразившаяся в ее глазах, поражает меня, как удар под дых.

— Она ничего не значит для меня. Понимаешь?

Она кивает, но более чем очевидно, что она мне не верит.

В конце концов, Ширли приносит нам еду, но напряжение темной тучей продолжает висеть над нами. Вся прежняя легкость сегодняшнего утра полностью исчезла.

По дороге домой тишина в грузовике оглушительная, и это выводит меня из себя.

Если честно, я больше злюсь на себя, чем на Кортни. Злюсь, что, вообще, провел ночь с этой сукой. Злюсь, что не могу объяснить всю ситуацию Алисе, даже если бы хотел. Некоторые секреты я обещал унести с собой в могилу, я их никогда никому не раскрою, даже ей.

Как только мы возвращаемся на ферму, замечаю полицейскую машину Крейга, припаркованную у главного дома. Останавливаюсь рядом с ней и даже не успеваю заглушить мотор, как Алиса открывает дверцу, чтобы спрыгнуть.

— Подожди меня, — одергиваю я ее.

Она напрягается от приказа, но делает, как я говорю.

Выбравшись из грузовика, обхожу его с другой стороны и беру Алису за бедра, как делаю всегда, чтобы опустить ее на землю.

Не получаю ничего, кроме пробормотанного «спасибо». Затем она пытается убежать.

— Не так быстро, милая. — Потянув ее за запястье, прижимаю ее спиной к грузовику, упираясь руками по обе стороны от ее головы.

Она смотрит на меня широко раскрытыми, неуверенными глазами.

— Если тебе есть что мне сказать, то, черт возьми, скажи, чтобы мы могли двигаться дальше.

— Мне нечего сказать, — шепчет она, отводя взгляд.

— Чушь собачья!

Пылкий ответ заставляет ее посмотреть мне в глаза, в ее взгляде вспыхивает тот намек на огонь, который я видел ранее.

— Очевидно, это связано с тем, что Кортни сказала о моих братьях и обо мне. Мы оба знаем, что это единственный слух, о котором тебе до смерти хотелось спросить с тех пор, как я забрал тебя из той чертовой больницы.

Она вздергивает подбородок, понимая, что отрицать больше нет смысла.

— Хорошо, Линда, возможно, упоминала кое-что об этом, но это не имеет значения, потому что твои свидания — не мое дело.

Ее ответ только еще больше выводит меня из себя.

— Давай кое-что проясним. Я не хожу на свидания. Я трахаюсь. Это все, чем была Кортни, и плохое воспоминание — это все, чем она останется.

— А как насчет меня, Брэкстен? Кем я останусь для тебя? Плохим воспоминанием? Девушкой, которую тебе было жаль?

— Я испытываю к тебе много чувств, Алиса, но жалость не входит в их число.

Несмотря на мои слова, я вижу в ее глазах сомнение и не могу ее винить.

— Послушай, у нас с братьями особые отношения. Они сложные, и я никогда не смогу объяснить тебе всех причин, но могу сказать, что все изменилось. Сейчас все по-другому, и все снова изменилось в тот день, когда я нашел тебя.

— Может, они и не должны меняться. — Ее голос срывается, а на лице отражается печаль. — Потому что независимо от того, как сильно мы притворяемся, что это не так, я просто потерянная девушка, которую ты нашел, и это все, чем я когда-либо буду.

По ее щеке скатывается одинокая слеза, она снова отводит взгляд, и вид этого бьет меня под дых.

Взяв ее за подбородок, заставляю ее наполненные болью глаза вернуться к моим.

— Да, Алиса, я нашел тебя, и знаешь, что это значит? — Я не даю ей шанса ответить. Наклонившись, провожу носом по шелковистой коже ее щеки, слыша резкий вдох, когда мои губы направляются к ее уху и шепчут: — Было ничье — стало мое…

Оставляю предложение незаконченным, не зная, как далеко можно зайти. Отстранившись, обнаруживаю, что она смотрит на меня с такой тоской, что я вот-вот упаду на гребаные колени.

Прежде чем кто-либо из нас успевает сказать больше, позади меня хлопает дверь, нарушая тишину. Обернувшись, вижу на переднем крыльце Джастиса, жесткое выражение его лица вызывает настороженность.

— У нас неприятности.

Настойчивость в его тоне приводит меня в движение. Схватив Алису за руку, тяну ее за собой в дом.

Братья, отец и Крейг на кухне. Они держатся официально, отчего у меня в животе оседает свинец, тяжелый и затвердевший.

— Что происходит? — спрашиваю я.

Отец берет лист бумаги и протягивает его мне.

— Взгляни.

Алиса придвигается ближе, и мы оба рассматриваем распечатанное на компьютере письмо с заголовком: «Кто же такая эта Алиса?».

От прочитанных слов моя кровь вскипает…

Раненая пташка, неспособная летать, потерявшая память, лишенная способности собрать воедино кусочки головоломки, приведшие ее к роковым событиям.

Оставленная на растерзание стае волков, обнаруживших ее, она шла вслепую, гадая, кто такая Алиса и что скрывает ее разум.

Может ли быть так, что она была брошена на произвол судьбы своим прошлым, которое объединяет ее с волками?

Простой связью или чем-то большим, возможно, чем-то вызывающим отвращение. Подойдя к порогу смерти, вы узнаете, что я вам уготовил.

Кончики пальцев Алисы с силой впиваются мне в руку, меня охватывает легкая дрожь. Мои глаза поднимаются от бумаги к присутствующим.

— Ублюдок — поэт, скажи? — насмехается Джастис с той же яростью в голосе, которую чувствую я.

— Откуда это? — спрашиваю я.

— Доставили с почтой сегодня утром, — отвечает отец. — Очевидно, обратного адреса нет, но полагаю, становится ясно, что ты нашел Алису не случайно.

Это я уже знал, чувствовал в глубине души, но теперь, прочитав подтверждение, я подвергаю сомнению все и вся. Кто настолько глуп, чтобы связываться с нами и, что еще хуже, использовать Алису как пешку в своей игре?

— Как только Тэтчер мне позвонил, я отправился на почту и проверил их камеры наблюдения, — говорит Крейг, открывая папку, которая лежит перед ним. — Служащий смог точно определить человека по времени доставки.

Он подталкивает снимок к нам с Алисой через стол, показывая искаженное изображение парня в капюшоне, который явно прилагает все усилия, чтобы скрыть свое лицо.

— Я знаю, что это немного, но вам что-нибудь бросается в глаза? Хоть что-то знакомое?

Я качаю головой, и Алиса тоже. На этом снимке мог быть буквально кто угодно.

— Забудьте на мгновение о фото, — говорит Джастис. — Нам нужно сосредоточиться на загадке. Он говорит о том, что наше прошлое связано. Мы должны откуда-то ее знать.

— Почему бы не спросить ее? — вмешивается Нокс, его обвинение ясно. — Загадка намекает, что ее разум скрывает ответы.

— Отвали, Нокс, — предупреждаю я.

Алиса качает головой.

— Я ничего не помню, клянусь.

Я прижимаю ее к своей груди, не отрывая прищуренных глаз от брата.

— Мы знаем. Брат просто ведет себя как козел.

Нокс свирепо смотрит в ответ, но отступает.

Алиса поднимает лицо ко мне, на нем царят страх и замешательство.

— Я не понимаю. Мы как-то связаны и не знаем этого?

— Не знаю, Страна Чудес, но мы выясним. Обещаю.

— Может, связь — это кто-то, кого вы все знаете, — говорит Крейг. — Вы, парни, с кем-нибудь ссорились? Кто мог бы пойти на вас с вендеттой?

У нас определенно имеется своя доля врагов, при нашей работе по-другому невозможно, но в нашем прошлом есть лишь один человек, который выделяется из общей массы. Тот, кто достаточно нас ненавидел, чтобы решится на такое, но он похоронен на глубине десяти футов, горит в аду, где ему и место.

Мы с братьями переглядываемся, наши мысли отражают мысли друг друга.

Джастис качает головой.

— Нет. Это невозможно.

Он прав. Хоббс мертв, мы в этом убедились. Через несколько месяцев после того, как мы поселились у отца, мы отправились в приют и обнаружили, что он сгорел дотла в ту ночь, когда мы сбежали. Останки Хоббса — это все, что было найдено в рухнувших завалах.

В статье говорилось, что помещение загорелось из-за неисправной проводки, в результате чего погиб главный смотритель, проверенный и уважаемый человек, который сделал своей жизненной целью помощь менее удачливым.

Проверенный и уважаемый человек — моя задница. Фредрик Харлен Хоббс был больным сукиным сыном, который питался болью других. Он применял к невинным детям одни из самых страшных видов пыток.

Не сомневаюсь, что именно поэтому это место сгорело. Не может быть, чтобы пожар был случайностью. С его помощью скрыли все насилие и коррупцию, которые происходили в этой адской дыре.

Взгляд Крейга перемещается между нами тремя.

— Что невозможно?

— Ничего, — отвечаем мы все в унисон.

— Слушайте, если есть что-то, что мне нужно знать, вам, засранцы, лучше сказать об этом сейчас.

Тишина наполняет комнату, она такая же удушающая, как и напряженная.

Ни один из нас не ответит, потому что это еще один секрет из прошлого, который мы все согласились унести с собой в могилу.

— Если мои мальчики говорят, что это ничего, значит, это ничего, — нарушает молчание отец, как всегда, вставая на нашу защиту.

Из-за этого я чувствую себя дерьмово, ведь мы никогда не рассказывали ему правды, главным образом потому, что не хотели ставить его в положение пособника преступников. Более того, мы боялись потерять любовь и семью, которые наконец-то обрели. Мы не хотели рисковать этим и до сих пор не хотим.

Крейг с раздражением смягчается.

— Ладно, давайте вернемся к тому времени, когда вы все впервые встретились. Если предположить, что эта загадка — правда, все сводится к вам троим. Итак, насколько далеко мы возвращаемся назад?

Джастис решает взять дело в свои руки.

— Мы познакомились в приюте, когда нам было по четырнадцать.

— Название? — спрашивает Крейг, делая пометки в блокноте.

— Он больше не существует.

Крейг поднимает голову, глядя на Джастиса, ручка замирает над блокнотом.

— Не важно, все равно скажи название.

Он колеблется достаточно долго, прежде чем неохотно ответить:

— «Южный приют».

— Есть ли там враги, на которых я должен обратить внимание?

— Выбирай сам, — говорит Нокс. — Сволочи, управляющие им, были врагами нам всем.

Крейг приподнимает бровь.

— Не хочешь рассказать поподробнее об этом?

— Нет.

Крейг стискивает челюсть от раздражения.

Я решаю вмешаться и покончить с этим раз и навсегда.

— Слушай, мы пробыли там всего несколько недель. После этого некоторое время оставались на улицах, прежде чем осесть своими бездомными задницами здесь. И до того как ты спросишь, единственными людьми, которых мы разозлили за то время, были владельцы магазинов, у которых мы воровали еду. Этой информации достаточно, шериф?

Это удар ниже пояса, и я это знаю. Он всегда был для нас кем-то большим, но правда в том, что об этом дерьме нелегко говорить. Я потратил всю свою жизнь, пытаясь его забыть.

К счастью, Крейг не обижается.

— Пока достаточно. — Он с хлопком закрывает блокнот. — Я начну с приюта, а потом двинусь дальше. Я также разошлю фотографию Алисы по другим участкам и посмотрю, поступят ли какие-нибудь зацепки.

Я открываю рот, чтобы отвергнуть эту идею, но он вскидывает руку, прерывая меня прежде, чем я успеваю произнести хоть слово.

— Он уже знает, что она здесь. У него есть план, и до его следующего шага, мы должны выяснить, в чем он заключается. Единственный способ сделать это — понять, кто она такая.

Я стискиваю зубы, зная, что он прав.

— Хорошо, но только по участкам. Никакой прессы.

Он кивает.

— Даю слово.

— Спасибо за твою помощь, Крейг, — говорит отец. — Мы ценим это.

— Я дам вам знать, парни, как только у меня что-нибудь появится.

А пока у меня на уме кое-какие свои планы. Планы покопаться в прошлом, к которому я никогда больше не хотел возвращаться.

В прошлом, о котором у меня нет иного выбора, кроме как помнить.