Бриджит Джонс: на грани безумия

Суббота, 1 февраля

58,5 кг, алкоголь: 6 порц. (но в сочетании с томатным соком, оч. питательно), сигареты: 400 (ничего удивительного), кол-во обнаруженных в кровати кроликов, оленей, фазанов и других представителей фауны: 0 шт. (мощный прогресс по сравнению со вчерашним), романы: 0, романы, имеющиеся у того, с кем у меня раньше был роман: 1 шт.; кол-во нормальных мужчин, оставшихся в этом мире и пригодных для взаимоотношений: 0 шт.

00.15. Почему со мной все время это случается? Ну почему? ПОЧЕМУ? Только я, казалось бы, нахожу нормального, разумного человека, который нравится моей матери, не женат, не псих, не алкоголик и не паразит, как он оказывается извращенцем, геем и зоофилом. Неудивительно, что он не приглашал меня к себе. Дело не в неспособности к серьезным отношениям, не в Ребекке, и вовсе я не «девушка на время». Просто у него в спальне валяются мальчики-азиаты в компании представителей живой природы.

Я пережила сильнейшее потрясение. Сильнейшее. Около двух секунд я глядела на мальчика, потом метнулась назад в гардеробную, влезла в платье и кинулась вниз по лестнице, слыша доносящиеся из спальни крики: будто вьетконговцы режут американских солдат. Трясясь выскочила на улицу и, будто безумная, стала махать руками, ловя такси, – точно проститутка, напоровшаяся на клиента, захотевшего испражниться ей на лицо.

Может, правы «остепенившиеся», когда говорят, что мужчины без серьезного изъяна одинокими не остаются. Вот почему все так чертовски, чертовски, чертовски… Я не хочу сказать, что быть голубым – это изъян. Но для девушки голубого, который делал вид, что он не голубой, это безусловно изъян. Я снова буду одна в Валентинов день, четвертый год подряд! Снова проведу Рождество в односпальной кровати в доме родителей. Снова. Ужас. У-у-у-ужас!

Если бы можно было позвонить Тому… Естественно, он уехал в Сан-Франциско именно тогда, когда мне нужен совет и утешение со стороны голубого. Естественно. Он вечно просит у меня совета по поводу отношений с гомосексуалистами, и я говорю с ним часами. И вот теперь совет по поводу отношений с гомосексуалистом нужен мне, и как он поступает? Уезжает в ДОЛБАНЫЙ САН-ФРАНЦИСКО.

Спокойно, только спокойно. Конечно, нельзя в произошедших событиях винить Тома, особенно учитывая тот факт, что Том вообще никак с ними не связан. Обвинениями делу не поможешь. Я уверенная в себе, состоявшаяся женщина, умеющая справляться с трудностями… А-а-а! Телефон.

– Бриджит. Это Марк. Я прошу прощения. Мне очень, очень жаль. Это просто ужасно.

Голос у него был совершенно несчастный.

– Бриджит?

– Что? – сказала я, пытаясь унять дрожь в руках, чтобы зажечь сигарету.

– Я понимаю, что ты могла подумать. Я перепугался не меньше твоего. Я его раньше никогда в жизни не видел.

– И кто же он, в таком случае? – взорвалась я.

– Это сын моей домработницы. Я даже не знал, что у нее есть сын. Она говорит, у него шизофрения.

До меня донеслись крики.

– Иду, иду! Господи! Похоже, он ее душит. Я тебе перезвоню, ладно? – Снова крики. – Секунду, сейчас… Бриджит, я позвоню тебе утром.

Не знаю, что и думать. Хорошо было бы поговорить с Джуд или с Шерон, посоветоваться, стоит ли принимать такое объяснение, но ведь ночь на дворе. Попробую уснуть.

9.00. А-а-а! А-а-а! Телефон. Ура! Нет! Ужас! Вспомнила, что вчера случилось.

9.30. Звонил не Марк, а мама.

– Доченька, я вне себя от злобы.

– Мама, – решительно прервала ее я, – я позвоню тебе позже с мобильного, ладно?

Нельзя было занимать телефон, ведь мог позвонить Марк.

– С мобильного, доченька? Не говори ерунды – у тебя такой телефон был, только когда тебе было два годика. Помнишь, на нем рыбки были нарисованы? Ой, папа хочет тебе что-то сказать, только… Ладно, он уже идет.

Я ждала папу, лихорадочно переводя глаза с часов на мобильный и обратно.

– Привет, моя хорошая, – устало проговорил папа. – Она не едет в Кению.

– Отлично, можем порадоваться. – Хорошо, что хоть у одного из нас душевного кризиса не будет. – Как тебе это удалось?

– Никак. У нее истек срок действия паспорта.

– Ха! Великолепно. Не говори ей, что можно сделать новый.

– Она об этом знает, – вздохнул папа. – Проблема в том, что для нового паспорта нужна новая фотография. Так что уважение к моим чувствам тут ни при чем, просто с таможенниками лучше кокетничать при прежней фотографии.

Мама выхватила у него трубку.

– Это просто бред, доченька. Я сфотографировалась: выгляжу страшнее атомной войны. Юна посоветовала сняться в кабинке-автомате, но там еще хуже получилось. В общем, я еду со старым паспортом, и дело с концом. Как Марк поживает?

– Нормально, – ответила я сдавленным визгливым голосом, едва не добавив: «Он спит с восточными юношами и любит повозиться с крольчишками – здорово, правда?»

– Прекрасно! Мы с папой хотели пригласить вас завтра к нам на обед. Мы вас вдвоем еще не видели. Я приготовлю лазанью.

– Мам, можно я тебе перезвоню? Я опаздываю на… йогу! – Неожиданный прилив вдохновения.

На завершение разговора у меня ушло до нелепого мало времени, каких-то пятнадцать минут, в течение которых мне становилось яснее и яснее, что вся мощь британской паспортной службы – ничто по сравнению с желанием моей мамы сохранить старый паспорт со старой фотографией. Потом я не глядя потянулась к очередной сигарете, смущенная и озадаченная. Домработница? Я знаю, что у него есть домработница, но… И еще вся эта история с Ребеккой. И голосует он за консерваторов. Пойду-ка поем сырку. А-а-а! Телефон.

Это оказалась Шерон.

– Ах, Шерон, – несчастным голосом произнесла я и пустилась живописать произошедшее.

– Стоп, стоп, стоп, – произнесла она, когда я еще даже не дошла до мальчика-азиата. – Погоди. Я скажу один раз и дважды повторять не стану.

– Что такое? – спросила я, про себя думая, что если есть на свете человек, совершенно не способный сказать что-то только один раз (помимо моей мамы, конечно), то это, без сомнения, Шерон.

– Заканчивай с ним.

– Но…

– Заканчивай. Ты получила сигнал. Он голосует за тори. Спасайся, пока тебя не слишком затянуло.

– Погоди, это еще не…

– Да бога ради, – взревела она. – Он же ни по одному пункту не проходит. Свидания на твоей территории. Ты для него готовишь, за ним убираешь. Ты наряжаешься в пух и прах, приходишь на банкет сидеть с его мерзкими друзьями-консерваторами, а он чем отвечает? Флиртует с Ребеккой. К тебе относится свысока. И голосует за тори. Он не уважает женщину, он хочет ею помыкать и…

Я бросила нервный взгляд на часы.

– Слушай, Шерон, можно я тебе перезвоню с мобильного?

– Что? Ждешь от него звоночка? Фигушки! – завопила она.

В эту самую секунду затрезвонил мобильный.

– Шерон, мне придется закончить разговор, я тебе перезвоню.

Я с надеждой нажала кнопку ответа на мобильном.

Это оказалась Джуд.

– Ой, у меня такое жуткое похмелье. Меня сейчас вырвет… – И она затянула долгую историю про какую-то вечеринку в неизвестном мне баре. Пришлось ее прервать, потому что рассказ про мальчика-азиата явно перевешивал. Тут сомнений быть не могло. Так что никакого эгоизма с моей стороны.

– О господи, Бридж, – переменила тон Джуд, когда я закончила. – Бедняжка моя. Ты повела себя идеально. Правда. Просто на высоте.

Меня охватило пьянящее чувство гордости, вскоре сменившееся недоумением.

– А чем таким я отличилась? – осторожно поинтересовалась я, не зная, как быть: то ли радостно улыбаться, то ли оторопело моргать.

– Ты поступила ровно так, как рекомендуется в «Женщинах, которые слишком сильно любят». То есть никак. Ты просто отстранилась. Мы не решаем за них их проблемы. Мы отстраняемся.

– Точно, точно, – твердила я, энергично кивая.

– Мы не желаем им зла. Не желаем им добра. Не звоним им. Не встречаемся с ними. Мы просто отстраняемся. Сын домработницы, подумать только! Если у него есть домработница, почему он все время приезжает к тебе и ты должна мыть посуду?

– Но что, если это и правда был сын домработницы?

– Бриджит, – строго сказала мне Джуд. – А вот это уже называется самовнушение и отказ принять реальность, о чем тебе прекрасно известно.

11.15. Договорилась с Джуд и Шерон встретиться в «192» пообедать. Самовнушением заниматься не буду.

11.16. Да. Я полностью отстранилась. Вот так-то!

11.18. Просто поверить не могу: он так и не позвонил, чтоб его! Как я ненавижу телефон, какую отвратительную роль играет он в отношениях мужчины и женщины в современную эпоху: отсутствие коммуникации становится средством коммуникации! Это ужасно, ужасно: простое «позвонил» или «не позвонил» определяет, пребываешь ли ты в любви, счастье и гармонии или же вновь оказываешься на поле жестоких сражений за любовь, счастье и гармонию, – все та же ты, только еще более несчастная, чем после предыдущей битвы.

Полдень. Поверить не могу. Телефон зазвонил, как раз когда я сидела и пристально на него смотрела: будто силой мысли заставила его ожить. И на сей раз это был Марк.

– Как ты? – устало спросил он.

– Нормально, – ответила я, стараясь быть отстраненной.

– Давай я к тебе заеду, мы где-нибудь пообедаем и поговорим?

– Э-э, я обедаю с подругами. – Эта фраза у меня получилась, как и надо, очень отстраненной.

– Да боже мой!

– Что? Что?

– Бриджит, ты хоть представляешь, что за ночка у меня была? Этот парень пытался удушить свою мать у меня на кухне, здесь была полиция, скорая помощь, в него стреляли транквилизатором, я ездил в больницу, дом был полон рыдающих филиппинцев! Мне очень, правда, очень жаль, что тебе пришлось испытать такое потрясение, но мне-то пришлось не легче, хотя вряд ли я в чем-то виноват!

– Почему ты раньше не звонил?

– Потому что, как только у меня выдавалась свободная минута, чтобы позвонить, твой номер всегда был занят – что по обычному телефону, что по мобильному!

Хм. Отстраниться мне не вполне удалось. Он ведь и правда настрадался. Договорилась с ним поужинать, а днем он решил поспать. Всей душой надеюсь, что в одиночестве.

Воскресенье, 2 февраля

58 кг (отлично: превращаюсь в мальчика-азиата), сигареты: 3 (оч. хор.), калории: 2100 (оч. скромно), романы: снова 1 шт. (ура!), кол-во книг, открыто раскритикованных вновь обретенным мужчиной сердца: 37 (вполнеразумный набор – в наши-то дни!).

22.00. Дома. Все снова наладилось. В начале ужина мы чувствовали себя не очень уверенно, но потом стало получше, потому что я решила во всем ему поверить – особенно учитывая, что он предложил мне сегодня прийти к нему и своими глазами увидеть домработницу.

Однако позже, когда мы ели шоколадный мусс, он произнес:

– Бридж, вчера, еще до всех событий, у меня возникло чувство, будто между нами что-то не так.

В желудке у меня похолодело. Как интересно, я ведь и сама думала, что между нами что-то не так. Но ведь одно дело, когда ты одна, про себя думаешь, будто с отношениями не все ладно, и совсем другое, если и твоя вторая половина начинает так считать, – то же ощущение, как когда твою маму критикует другой человек. К тому же начинаешь думать, что тебя сейчас бросят, а это помимо боли, чувства утраты и разбитого сердца означает еще и немалое унижение.

– Бридж? Ты что, впала в кому?

– Нет-нет. Почему ты решил, будто что-то не так? – прошептала я.

– Каждый раз, когда я пытался к тебе прикоснуться, ты сжималась, точно я старый развратник противного вида.

Неимоверное облегчение. Все рассказала ему про жуткий футляр, и он очень смеялся. Заказали десертного вина, оба слегка захмелели, поехали ко мне и потрясающе провели время в постели.

Утром, когда мы лежали у камина и читали газеты, я задумалась, стоит ли поднять тему Ребекки и задать вопрос, почему он всегда предпочитает проводить время у меня. Но ведь Джуд говорит, что таких вопросов задавать не стоит, потому как ревность всегда оч. отталкивает представителей противоположного пола.

– Бриджит, – донесся до меня голос Марка, – вид у тебя такой, точно ты в транс впала. Я тебя уже второй раз спрашиваю, что у тебя за новомодный подход к подвешиванию полок. Ты медитируешь? Или же система крепления полок имеет какое-то отношение к буддизму?

– Это все из-за электрического кабеля, – рассеянно ответила я.

– И о чем все эти книги? – Он встал и подошел к полкам. – «Как заводить романы с девушками помоложе. Руководство для мужчин старше тридцати пяти»? «Как строил бы отношения Будда»? «Добейся своего», автор Виктор Кайем?

– Это книги для работы над собой! – воинственно сказала я.

– «Чего хотят мужчины»? «Мужчина, неспособный к серьезным отношениям: как избежать созависимости»? «Отношения с разведенным мужчиной: люби, но не теряй головы»? Да у тебя тут самое полное во всей Вселенной собрание трактатов о поведении противоположного пола! Я начинаю себя чувствовать лабораторной крысой!

– Э-э…

Он с ухмылкой глядел на меня.

– Ты их читаешь комплектами по две? – спросил он, вытаскивая с полки книгу. – Работаешь сразу в двух направлениях? «Счастлива в одиночестве» вместе с «Как найти идеального спутника жизни за тридцать дней»? «Буддизм для чайников» вместе с «Добейся своего»?

– Нет, – с негодованием ответила я. – Их читают по отдельности.

– Да зачем, скажи на милость, ты все это покупаешь?

– Ну, у меня на этот счет есть теория, – с воодушевлением начала я (потому что у меня действительно на этот счет есть теория). – Если посмотреть на остальные мировые религии в свете…

– Остальные мировые религии? Остальные?

Р-р-р. Иногда мне совсем не нравится, что Марк юрист.

– Ну да, остальные. То есть не эти книги.

– Так и думал, что ты скажешь нечто подобное. Бриджит, книги с советами психологов не являются религией.

– Являются! Это новая форма, форма религии! Человека можно сравнить с потоком воды: когда на его пути появляется препятствие, он бурлит, вспенивается и устремляется в другом направлении, ищет себе другой путь.

– Бурлит и устремляется, Бридж?

– Я хочу сказать, что, если устоявшиеся религии теряют свою силу, люди ищут себе новое руководство к действию. И вообще, как я пыталась уже объяснить, эти книги содержат много идей, общих с принципами других религий.

– Например… – Он повращал в воздухе ладонью, призывая меня продолжать.

– Например, с буддизмом и…

– Да нет же. Например, каких идей?

– Ну, – начала я, слегка заволновавшись, потому что теория моя, к сожалению, еще не вполне разработана, – позитивный настрой. В книге «Умное сердце» рассказывается, что самое главное – оптимизм, нацеленность на то, что все будет хорошо. Потом, конечно, вера в себя, о ней говорится в «Силе духа». Если взять христианство…

– Та-а-ак?

– Ну, текст, который священник читает во время бракосочетания, это же абсолютно то же самое. «Да пребудут с вами вера, надежда (надежда!) и любовь». Еще идея о том, чтобы жить сегодняшним днем, – об этом написано в «Неизведанном пути», и то же самое есть в буддизме.

Марк смотрел на меня как на сумасшедшую.

– …И еще прощение: в книге «Твоя жизнь в твоих руках» говорится, что неприязнь к другим вредит человеку и обязательно надо прощать.

– А это с какой религией общее? Уж не с исламом, наверное. Мне кажется, религия, которая велит отрубать человеку руки за то, что он сдобную булочку украл, мало общего имеет со всепрощением.

Марк глядел на меня и лишь головой качал. Похоже, он не вполне понял мою теорию. Но, быть может, он просто недостаточно развит в духовном отношении, что, кстати, грозит стать еще одной сложностью для нашей пары.

– «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим»!!! – с возмущением воскликнула я.

Тут послышался телефонный звонок.

– Это жаждущие утешения, звонят на командный пункт, – сказал Марк. – Или сам архиепископ Кентерберийский.

Звонила мама.

– Почему ты еще дома? Давай-ка бегом! Вы же с Марком к нам на обед едете.

– Мам. – Я совершенно уверена, что обещания приехать не давала, совершенно уверена.

Марк закатил глаза и включил футбол.

– Право слово, Бриджит. Я испекла три торта со сливками – хотя три не сложнее сделать, чем один, – и за лазанью принимаюсь.

До меня донеслось, как папа говорит: «Не приставай к ней, Пэм», – и она обиженно затараторила о том, что не годится снова замораживать уже размороженное мясо. Потом он взял трубку.

– Не волнуйся, моя хорошая. Ты ведь не обещала ей, что вы приедете. Это она себе в голову вбила. Постараюсь ее утихомирить. А теперь плохие новости: она уезжает в Кению.

Мама выхватила трубку.

– С паспортом все в порядке. Мне сделали чудесную фотографию в свадебном салоне в Кеттеринге, помнишь, куда Урсулу Коллингвуд отправила фотографироваться Карен.

– А фотошоп был?

– Нет! – с негодованием воскликнула она. – Возможно, они просто что-то сделали на компьютере. В общем, в следующую субботу мы с Юной выезжаем. На десять дней. В Африку! Только представь!

– А как же папа?

– Право слово, Бриджит! Надо брать от жизни по максимуму! Если твоему папе нравится жить между гольфом и садовым сараем, это его дело!

Кое-как мне удалось закончить разговор, чему немало поспособствовал Марк, вставший передо мной во весь рост и постучавший рукой по часам. Мы поехали к нему, и теперь я точно ему верю: домохозяйка занималась уборкой на кухне и там же присутствовали пятнадцать членов ее семьи, каждый из которых, похоже, готов был молиться на Марка. Мы остались у него, провели время в спальне при зажженных свечах. Ура! Думаю, все в порядке. Да. Определенно в порядке. Обожаю Марка Дарси. Иногда он меня немного пугает, но в сущности он очень милый и добрый. Это хорошо. Я так думаю.

Особенно учитывая, что до Дня святого Валентина осталось двенадцать дней.

Понедельник, 3 февраля

57,5 кг (оч. хор.), алкоголь: 3 порц., сигареты: 12, время, оставшееся до Дня святого Валентина: 11 дн., время, отданное навязчивым мыслям о том, как неправильно и не по-феминистски предаваться навязчивым мыслям о Дне святого Валентина: приблиз. 2 ч 42 мин (плохо).

8.30. Надеюсь, с папой все будет нормально. Раз мама уезжает в субботу, он проведет Валентинов день в одиночестве, а это не очень здорово. Может, послать ему открытку – как будто от таинственной поклонницы?

Интересно, как меня поздравит Марк? Наверняка пришлет мне открытку, это уж по крайней мере.

Точно пришлет.

А может, пригласит на ужин или еще куда. М-м-м-м. Как здорово иметь роман в День святого Валентина. Наконец-то. Ой, телефон.

8.45. Звонил Марк. Завтра он на две недели уезжает в Нью-Йорк. Говорил со мной немного сухо, если честно, и сказал, что сегодня не сможет со мной встретиться, потому что надо заниматься сборами и подготовкой документов для работы.

Я сумела отнестись к этому легко и произнесла только: «Что ж, рада за тебя», – а крик «в пятницу же День святого Валентина! А-а-а-а!» оставила на потом и заорала, лишь когда положила трубку.

Ладно. Пора уже повзрослеть. Главное – наши отношения, а не всякие дурацкие праздники, придуманные из чисто коммерческих соображений.

Вторник, 4 февраля

8.00. В кафе, за чашкой капучино в комплекте с шоколадным круассаном. Получилось! Не позволила себе погрузиться в трясину мрачных мыслей и теперь понимаю: может, оно и неплохо, что Марк должен уехать. Я отпускаю его от себя, даю отпрыгнуть, как марсианскому мячику на резинке, все по «Марсу и Венере». Пусть почувствует притяжение и вернется. К тому же у меня появляется время поработать над собой и заняться своими делами.

Планы на время отсутствия Марка

1. Каждый день ходить в спортзал.

2. Провести побольше вечеров с Джуд и Шерон.

3. Продолжить заниматься благоустройством квартиры.

4. Почаще видеться с папой, пока мама в отъезде.

5. Отдавать много сил работе, чтобы повысить свой статус в компании.

Ой, ну еще, конечно, сбросить три кило.

Полдень. На работе. Утро прошло спокойно. Дали задание подобрать материалы по «зеленым» машинам. «„Зеленым" – значит экологичным, Бриджит! – сказал мне Ричард Финч. – Экологичным, а не зеленого цвета!»

Сразу стало понятно, что никаких материалов я не подберу, поэтому смогла спокойно сидеть и думать о Марке Дарси, а также о новой почтовой бумаге с моими инициалами (представляла разные цвета и шрифты), параллельно размышляя, какие бы придумать интересные темы для репортажей, чтобы наконец выбиться в… А-а-а-а!

12.15. Послышался вопль Ричарда Финча, чтоб ему пусто было.

– Бриджит! У нас тут не приют для умалишенных, мать твою. Ты на планерке в телекомпании, так что, будь добра, хотя бы ручку перестать сосать. Ты можешь это сделать?

– Да, – пробурчала я, вынимая ручку изо рта и кладя ее на стол.

– Я не про ручку. Я про то, чтобы найти среднестатистического избирателя, представителя среднего класса, возрастом за пятьдесят, владеющего недвижимостью, который выступает за!

– Конечно, не вопрос, – беспечно ответила я, надеясь, что смогу потом спросить у Пачули, за что именно должен выступать избиратель.

– За что он выступает? – В словах Ричарда Финча чувствовался подвох.

Я с загадочным видом ему улыбнулась.

– По-моему, вы уже сами ответили на свой вопрос. Кто нам нужен, мужчина или женщина?

– И мужчина и женщина, – садистским тоном произнес Ричард. – По одному представителю каждого пола.

– Гетеросексуалы или гомосексуалисты? – Я держала удар.

– Я же сказал, среднестатистические. – Его атака явно захлебнулась. – Давай, живо к телефону и, на будущее, не забывай юбку надевать, ты отвлекаешь сотрудников.

Можно подумать, кто-то обращает на меня внимание, они все только о работе и думают, да и вообще, она не короткая, просто задралась чуть-чуть.

Пачули сказала, что избиратель должен выступать то ли за европейскую, то ли за единую валюту. Она считает, это одно и то же. Черт, черт, черт. Ладно. Ой, телефон. Наверно, пресс-служба Министерства финансов.

12.25. – Привет, доченька!

Р-р-р. Мама.

– У тебя нет такой маечки… знаешь, которая закрывает грудь, но живот и плечи открыты?

– Мам, я же просила тебя не звонить мне на работу, если нет ничего экстренного, – прошипела я.

– Конечно-конечно, просто, видишь ли, нам в субботу выезжать, а в магазинах сейчас ничего летнего не продают.

И тут меня осенило. Объяснить ей, чего я хочу, было не так-то просто.

– Бриджит, – сказала она, когда наконец поняла, о чем я. – Мне вовсе не хочется, чтобы к нам приехали немцы на грузовиках и забрали все золото.

– Мама, но ты же сама говоришь, что от жизни надо брать по максимуму. Разве тебе не интересно попробовать?

Повисло молчание.

– И африканской финансовой системе ты сможешь помочь. – Не уверена, что это утверждение имело под собой какую-то почву; впрочем, не все ли равно.

– Может, оно и так, но у меня нет времени на телевизионные интервью, когда чемоданы собирать надо.

– Слушай, – угрожающе прошептала я. – Тебе маечка нужна или нет?

12.40. Ура! Я нашла не одного и даже не двух, а целых трех среднестатистических избирателей. Юна хочет вместе с мамой порыться в моем гардеробе, потом заскочить в «Диккинс энд Джонс», а Джеффри мечтает оказаться на телевидении. Я суперпрофессионал.

– Ну что, работа кипит? – После обеда к Финчу вернулись наглость и потливость. – Трудимся над собственным проектом создания единой валюты?

– Да нет. – Весь мой вид выражал саму скромность и спокойствие. – Но могу вам предоставить среднестатистических избирателей. Даже трех, – небрежно добавила я, просматривая свои «заметки».

– А тебя что, еще не предупредили? – спросил он, злобно ухмыльнувшись. – Этот репортаж мы не делаем. Берем предупреждения о терактах. Можешь найти нам парочку представителей среднего класса, консервативного толка, которые ездят из пригородов на работу в Лондон и сочувствуют ИРА?

20.00. Уф. Три часа провела на продуваемом всеми ветрами вокзале Виктория, пытаясь склонить проходящих мимо пассажиров к поддержке Ирландской республиканской армии. Под конец уже боялась, что ктонибудь вызовет полицию, меня арестуют и отправят в тюрьму для военных преступников. Вернулась на работу, с беспокойством думая о том, что там нарыли мама с Юной в моем шкафу. Закончилось все мерзкой перебранкой с Финчем, во время которой он то гоготал, то произносил фразочки вроде: «Ты ведь и не собиралась никого искать? Тупица!»

Мне жизненно необходимо найти другую работу. Жизненно необходимо. Ой, ура, телефон.

Звонил Том. Ура! Он вернулся!

– Бриджит! Как ты похудела!

– Да что ты? – обрадовалась я, только потом осознав, что это наблюдение Том высказывает по телефону.

Он пустился в долгие восторженные рассказы про свою поездку в Сан-Франциско.

– Мальчик на таможне попался просто очаровательный. Спрашивает меня: «Вам есть что декларировать?» – а я ему говорю: «Только мой бесстыдный загар!» Он дал мне свой номер, и я занялся с ним сексом в бане!

Очередная вспышка зависти к голубым: как у них все просто с сексом, они занимаются им не откладывая дела в долгий ящик, просто потому что обоим захотелось, никто не думает, что сначала нужно устроить хотя бы три свидания, и не трясется над вопросом, сколько дней после первого раза стоит подождать, прежде чем позвонить.

Том сорок пять минут взахлеб рассказывал о своих похождениях, одно другого краше. А потом произнес:

– Ой, ты знаешь, как я не люблю говорить о себе! Как у тебя-то дела? Как Марк твой поживает, как его крепенькая задница?

Рассказала ему, что Марк в Нью-Йорке, а про Мальчика-Зайчика решила пока не говорить, побоявшись, что Том может перевозбудиться. Решила сконцентрироваться на жалобах по поводу работы.

– Мне нужно найти другое место, здесь от моего самоуважения и чувства собственного достоинства скоро ничего не останется. Мне требуется дело, которое позволит мне по полной использовать свои таланты и способности.

– Хм-м-м. Понимаю тебя. Телом торговать не думала?

– Как смешно.

– Почему бы тебе не попробовать писать статьи помимо твоей основной работы?

Идея просто гениальная. Том сказал, что поговорит со своим приятелем Адамом, который работает в «Индепендент», и предложит ему поручить мне какое-нибудь интервью или рецензию!

Я стану журналистом экстра-класса, постепенно спрос на меня будет все повышаться и повышаться, я буду получать все больше денег и когда-нибудь смогу вообще бросить свою нынешнюю работу и просто сидеть на диване с ноутбуком на коленях! Ура!

Среда, 5 февраля

Позвонила папе узнать, как он поживает, и спросить, не хочет ли он провести со мной День святого Валентина.

– Какая ты у меня заботливая, Бриджит. Но мама настаивает, что я должен расширять свой кругозор.

– И что это означает?

– Я еду в Скарборо играть в гольф с Джеффри.

Слава богу. Хорошо, что настроение у него нормальное.

Четверг, 13 февраля

58,5 кг, алкоголь: 4 порц., сигареты: 19, посещения спортзала: 0, валентинки: 0, кол-во упоминаний о Дне святого Валентина, сделанных Марком Дарси: 0, смысла в Дне святого Валентина, если твой мужчина о нем даже не упоминает: 0.

Сил моих больше нет. Завтра Валентинов день, а Марк о нем словом не обмолвился. Не понимаю, зачем ему все выходные сидеть в Нью-Йорке. Все юридические ведомства закрыты.

Что реализовано за время отсутствия Марка

Кол-во посещений спортзала: 0. Кол-во вечеров, проведенных с Джуд и Шерон: 6 (и завтра будет еще один, все к тому идет).

Время, проведенное с папой: 0 мин. Время, затраченное на разговоры с папой о его душевном состоянии: 0 мин. Время, затраченное на разговоры с папой об игре в гольф (под крики Джеффри на заднем плане): 4 ч 47 мин. Кол-во написанных статей: 0. Сброшенный вес: 0 г. Набранный вес: 1 кг.

Я-то Марку подарок на День святого Валентина уже отправила. Шоколадное сердечко. Послала в отель, еще до его отъезда, с пометкой «Открыть 14 февраля, и не раньше». Думаю, он догадается, что это от меня.

Пятница, 14 февраля

59 кг, посещения спортзала: 0, валентинки: 0, цветы, безделушки, прочие подарки на День святого Валентина: 0, смысла в Дне святого Валентина: 0, разницы между Днем святого Валентина и любым другим днем: 0, смысл жизни: не ясен, опасность душевного срыва в связи с катастрофическим провалом Дня святого Валентина: незначительная.

8.00. И не собираюсь переживать о такой ерунде, как День святого Валентина. В жизни так много вещей куда более серьезных, чем этот «праздник».

8.20. Пойду вниз, гляну, пришла ли почта.

8.22. Почта не пришла.

8.27. Так и не пришла.

8.30. Почту принесли! Ура!

8.35. Письмо из банка. От Марка ничего. Ничего, ничего, ничего, ничего, ничего. Ничего.

8.40. Поверить не могу, что я снова провожу Валентинов день в одиночестве. Хуже всего было два года назад, когда мы с Джуд и Шерон поехали в Гамбию и нам пришлось вылететь в День святого Валентина, потому что на следующий день рейсов не было. Спустившись к ужину, мы обнаружили, что все вокруг украшено сердечками, за столами сидят парочки и держатся за руки. Пришлось провести весь вечер за чтением «Как научиться любить себя».

Мне оч. грустно. Не мог же он забыть. Значит, ему наплевать. Значит, я «девушка на время». Ведь, как говорится в «Марсе и Венере», если ты что-то значишь для мужчины, он дарит тебе подарки: белье, там, или украшения, но только не книги и не пылесосы. Может, он таким способом хочет мне сообщить, что все между нами кончено, а по возвращении скажет это напрямую?

8.43. Может, Джуд и Шерон были правы и я должна была с ним покончить, как только получила предупредительные сигналы? Вот, например, с Дэниелом в прошлом году: если бы, когда он отменил наше первое свидание, придумав совершенно никудышное оправдание, я сразу все прекратила и отстранилась, а не стала заниматься самовнушением, дело не дошло бы до обнаружения голой женщины в шезлонге у него на крыше.

Планида у меня такая. Обязательно нахожу кого-нибудь голого в доме у своих мужчин. Планида, одно слово.

8.45. О господи. У меня превышение кредитного лимита на двести фунтов. Как это получилось? Как? Как? Как?

8.50. Ха-ха. Нет худа без добра. Нашла выписанный мною чек на сто сорок девять фунтов, совершенно его не помню. Почти не сомневаюсь: это я оплачивала услуги химчистки и имела в виду четырнадцать фунтов девяносто пенсов.

9.00. Позвонила в банк узнать, кому предназначался чек, и оказалось, что какому-то «месье С. Ф. С.». Химчистки – притоны мошенников. Позвоню Джуд, Шерон, Ребекке, Тому и Саймону и скажу никогда больше не пользоваться услугами химчисток «Дурклин».

9.30. Ха. Сходила в «Дурклин» узнать, что это за «месье С. Ф. С.», под видом, что хочу сдать в чистку черную шелковую ночную сорочку. Не могла не заметить про себя, что сотрудники химчистки куда больше походят на индийцев, чем на французов. Может, правда, они индо-французы.

– Скажите, пожалуйста, как вас зовут? – обратилась я к мужчине, принимавшему у меня сорочку.

– Салвани, – улыбаясь до подозрительного приветливо, ответил он.

Ага, первая буква «С»!

– А вас как? – спросил он.

– Бриджит.

– Бриджит. Напишите, пожалуйста, вот здесь ваш адрес, Бриджит.

Все это было очень подозрительно. Решила на всякий случай дать адрес Марка Дарси, ведь у него там домработницы и сигнализация.

– Вы знакомы с месье С. Ф. С.? – поинтересовалась я, и мужчина поглядел на меня прямо-таки игриво.

– Нет, но, мне кажется, ваше лицо мне знакомо, – ответил он.

– Вы думаете, я не понимаю, что происходит? – воскликнула я и опрометью вылетела из химчистки. Вот так. Беру все под свой контроль.

22.00. Поверить не могу. В половине одиннадцатого в офис пришел молодой человек с огромным букетом красных роз и поставил их на мой стол. На мой стол! Видели бы вы лица Пачули и Гарольда-ехидны. Даже Ричард Финч обалдел и не сумел сказать ничего, кроме жалкого: «Сама себе отправила, да?»

В прикрепленной к букету открытке говорилось вот что:

«С Днем святого Валентина, о свет моей безотрадной старости! Завтра в восемь тридцать утра приезжай в Хитроу, терминал 1, и на стойке «Бритиш эруэйз» получи билет (код P23/R55). Тебя ждет путешествие-сюрприз. Вернешься домой в понедельник до работы. Буду ждать тебя в пункте назначения.

(Одолжи у кого-нибудь лыжный костюм и возьми подходящую обувь.)»

Поверить не могу. Просто не могу поверить. В честь Дня святого Валентина Марк приглашает меня на лыжный курорт! Это чудо. Ура! Как романтично: деревенька в горах, точно сошедшая с рождественской открытки, мерцающие огоньки и т. п., мы скользим по склонам рука об руку – красотища!

Как я корю себя за то, что погрузилась в трясину мрачных мыслей. Но такое со всяким может случиться. Определенно.

Я позвонила Джуд, и она даст мне лыжную экипировку: черный комбинезон, похожий на костюм Женщины-кошки в исполнении Мишель Пфайффер. Единственная незадача: я каталась на лыжах только один раз, в школе, и в первый же день получила растяжение. А, не страшно. Не сомневаюсь, научиться будет просто.

Суббота, 15 февраля

80 кг – ощущение такое (я огромный шар, заполненный фондю, сосисками, горячим шоколадом и т. д.), граппа: 5 рюм., сигареты: 32, горячий шоколад: 6 чаш., калории: 8257, ноги: 3 шт., кол-во рискованных ситуаций, чреватых летальным исходом: 8.

13.00. На краю пропасти. Поверить не могу, что со мной творится. Оказавшись на вершине горы, я ощутила просто парализовавший меня страх. Поэтому сказала Марку, чтобы он ехал, а сама стала надевать лыжи, глядя, как он несется вниз по склону: шух, шух, шух, – будто крылатая ракета. Я, конечно, оч. ему благодарна за то, что он устроил мне катание на лыжах, но знать бы, какой это кошмар: тащишься на полусогнутых вверх в гору, на лязгающей штуковине, мимо огромных бетонных сооружений с решетками и цепями, как в концлагере каком-то, на ногах будто гипсовые повязки, а громоздкие лыжи все время норовят разъехаться в стороны. Потом тебя проталкивает автоматический турникет, словно ты овца, которую гонят на водопой. А ведь можно было преспокойно нежиться в уютной постели. Что хуже всего, волосы на такой высоте у меня совершенно очумели: на голове точно рога и шипы, – а костюм Женщины-кошки сшит на худую высокую девушку вроде Джуд, так что выгляжу я как пугало или участница комического представления. К тому же вокруг со свистом проносятся трехлетние дети. Катаются без палок, на одной ноге, исполняют кувырки и т. д.

Горнолыжный спорт – оч. опасная штука, тут двух мнений быть не может. Тебя может парализовать страх, может накрыть снежная лавина и т. д. и т. п. Шерон рассказывала, что один ее приятель как-то поехал кататься на лыжах по экстремальной трассе и на старте настолько перепугался, что обслуживающему персоналу пришлось уносить его вниз на носилках, а по дороге его еще и уронили!

14.30. Кафе в горах. Марк подъехал ко мне («шух, шух, шух!») и спросил, готова ли я к спуску.

Шепотом объяснила ему, что совершила ошибку, приняв решение кататься, потому что горнолыжный спорт оч. опасен – даже медицинская страховка не спасет. Одно дело – стать жертвой несчастного случая, который ты не мог предвидеть, и совсем другое – сознательно ставить себя под угрозу, играть в игры со смертью, рисковать себя покалечить (например, прыгать с тарзанки, покорять Эверест, участвовать в жутких забавах, когда тебе на голову ставят яблоко и стреляют в него).

Марк спокойно и внимательно меня выслушал.

– Я тебя понимаю, Бриджит, – произнес он. – Но это же склон для детей. Он почти горизонтальный.

Сказала Марку, что хочу спуститься на подъемнике, но Марк ответил, что он бугельный и вниз не возит. Сорок пять минут спустя Марк помог мне все-таки съехать, подтолкнув в спину, а потом кинулся вперед, чтобы поймать меня. Доехав донизу, я почувствовала в себе силы поднять вопрос о том, чтобы сесть на фуникулер и отправиться назад в деревню: передохнуть и выпить капучино.

– Бриджит, – сказал Марк. – Лыжи – это как и все в жизни. Главное – уверенность в себе. Пойдем, мне кажется, тебе не помешает рюмка граппы.

14.45. М-м-м. Граппа восхитительна.

15.00. Граппа – просто отличный напиток. Марк прав. У меня вполне может получиться профессионально ездить на лыжах. Только надо почувствовать эту чертову уверенность.

15.15. На вершине склона для детей. Бже. Этсвсем прсто. Пшла. У-у-ух!

16.00. У меня все чудесно, я прекрасная лыжница! Только что съехала вместе с Марком: шух, шух, шух! Виляю телом с полным знанием дела, словно инстинкт подсказывает, как именно надо двигаться. Дикий восторг! В меня будто вдохнули новую жизнь. Я просто спортсменка, как принцесса Анна! Сколько во мне энергии, какой позитивный настрой! Ура! Вперед с уверенностью! Граппа! Ура!

17.00. Пошли передохнуть в кафе, и там вдруг Марк натолкнулся на целую толпу народа юридическо-банковского вида, в которой оказалась высокая худая блондинка, стоявшая вполоборота ко мне. На ней был белый лыжный костюм, пушистые наушники и темные очки от «Версаче». Она заливалась смехом. Потом, точно в замедленной съемке, она откинула с лица волосы и, когда они мягкой волной вернулись назад, я поняла, что узнала этот смех. Она повернулась к нам. Это была Ребекка.

– Бриджит! – звонко воскликнула она, целуя меня. – Красавица! Как я рада тебя видеть! Какое совпадение!

Я глянула на Марка. Он стоял с недоуменным видом, проводя рукой по волосам.

– Кхм, это, по-моему, не совсем совпадение, – смущенно пробормотал он. – Это же ты предложила мне поехать сюда с Бриджит. Разумеется, я бесконечно рад всех вас тут встретить, но я понятия не имел, что вы тоже здесь будете.

Хорошо в Марке то, что я всегда ему верю. Но почему она предложила ему сюда поехать? И когда?

Ребекка на мгновение показалась взволнованной, но потом улыбнулась обворожительной улыбкой.

– Я тоже понятия не имела. Но наш разговор заставил меня вспомнить, как в Куршевеле чудесно, к тому же все ребята собрались ехать, поэтому я… Ой!

Она потеряла равновесие (в самый подходящий момент), и один из поклонников тут же ее подхватил.

– Хм-м-м, – сказал Марк. Вид у него был совсем не радостный.

Я стояла опустив голову и пыталась понять, что же такое происходит.

Когда сил изображать, будто все нормально, у меня не осталось, я шепнула Марку, что хочу еще раз скатиться с детского склона. Добралась до очереди к подъемнику куда ловчее обычного, очень довольная, что скрылась от всей этой истории. Первые пару шестов пропустила, т. к. не сумела нормально ухватиться, но на следующем поехала.

И тут все пошло вопреки ожиданию: совершенно не получалось скользить, – как будто еду по ухабам или вообще бегу спотыкаясь. Вдруг заметила, что мне машет какой-то мальчик и что-то кричит на французском. Глянула в сторону кафе и с ужасом обнаружила, что на террасе стоит вся толпа Марковых знакомых и они тоже мне машут и что-то кричат. Да в чем дело? Потом увидела, что со стороны кафе ко мне с ошалелым видом бежит Марк.

– Бриджит! – завопил он, как только подбежал достаточно близко, чтобы я могла расслышать. – Ты забыла лыжи надеть!

– Вот идиотка, – хохотнул Найджел, когда мы вернулись в кафе. – Такой глупости в жизни не видал.

– Хочешь, я с ней побуду? – спросила Марка Ребекка, всем своим видом выражая обеспокоенность – точно я дитя малое, от которого одни беды. – А ты до ужина покатаешься, где тебе нравится.

– Нет-нет, не стоит, все в порядке, – ответил он, хотя по лицу его было видно, что он хотел бы покататься.

И мне тоже хотелось, чтобы он покатался, ведь он так любит лыжи. Но допустить, чтобы чертова Ребекка со мной осталась и учила меня лыжным премудростям, я не могла.

– Думаю, мне лучше немного отдохнуть, – проговорила я. – Выпью чашечку горячего шоколада и приду в себя.

Ужасно приятно было сидеть в кафе и пить горячий шоколад из огромной чашки, к тому же это отвлекало меня от наблюдений за Марком и Ребеккой, вместе поднимающимися вверх на подъемнике. Я видела, какая она довольная и как со смехом касается его руки.

Потом я увидела их снова: они со свистом пронеслись по склону, он в черном, она в белом, точно парочка с рекламной фотографии элитного горнолыжного курорта – фотографии, которая сообщает не только о наличии восьми спусков высокой сложности, четырехсот подъемников и полупансиона, но также о том, что ты сможешь заняться таким же потрясающим сексом, какому сейчас предадутся эти двое.

– У-ух, здорово, правда? – сказала Ребекка, поднимая очки на лоб и со смехом заглядывая Марку в лицо. – Слушайте, вы не хотели бы сегодня с нами поужинать? У нас будет фондю в горах, а потом мы поедем назад на лыжах при свете факелов. Ой, Бридж, извини. Ты можешь съехать на фуникулере.

– Нет, – отрывисто проговорил Марк. – Мы не отметили вчера День святого Валентина, поэтому я веду Бриджит ужинать сегодня.

Что удобно в Ребекке – она всегда на долю секунды выдает свои чувства и имеет совершенно пришибленный вид.

– Хорошо-хорошо, как хотите, приятно вам провести время, – отступила она, сверкнув ослепительной улыбкой, точно из рекламы зубной пасты, потом снова надела очки и эффектно заскользила на лыжах вниз к городку.

– Где ты с ней встречался? – не удержалась я от вопроса. – Когда она предложила тебе поехать сюда?

Он нахмурился.

– Она тоже была в Нью-Йорке.

Я покачнулась и выронила лыжную палку. Марк рассмеялся, поднял ее и крепко меня обнял.

– Не пугайся так, – сказал он, касаясь губами моей щеки. – Она была там с толпой друзей, я с ней поговорил всего раз, да и то минут десять. Упомянул, что хочу чем-нибудь тебя порадовать, потому что пропустил Валентинов день, и она посоветовала поехать сюда.

Из груди моей вырвался неясный тихий звук.

– Бриджит, – произнес он. – Я люблю тебя.

Воскресенье, 16 февраля

Вес: неважно (да и взвеситься негде), кол-во мысленных прокручиваний услышанной вчера фразы со словом на букву «Л»: запредельное, не поддающееся передаче число.

Я так счастлива. У меня нет злобы к Ребекке, я великодушна и все прощаю. Она вполне приятное гадкое насекомое (= мымра). Мы с Марком очень мило поужинали, много смеялись и шутили, говорили о том, как сильно друг без друга скучали. Я вручила ему подарок: брелок с эмблемой клуба «Ньюкасл юнайтед» и трусы с такой же эмблемой. Подарок ему явно очень понравился. Он же вручил мне красную шелковую ночную рубашку, которая оказалась чуть-чуть коротковата, но его это, похоже, не смутило, даже напротив, если честно. Еще он рассказал мне про работу, которой занимался в Нью-Йорке, и я обо всем высказала свои суждения, которые он охарактеризовал как весьма полезные и нестандартные!

P. S. Этого никто не должен прочитать. Постыдный факт. Я была в таком восторге, что он сказал мне слово на букву «Л», да еще на такой ранней стадии взаимоотношений, что не удержалась и позвонила Джуд и Шерон, оставила им сообщения. Теперь понимаю, как это глупо и по-детски.

Понедельник, 17 февраля

60 кг (а-а-а! а-а-а-а! чертов шоколад), алкоголь: 4 порц. (включая те, что выпиты в самолете, так что оч. хор.), сигареты: 12, кол-во отвратительных неоколониалистских актов, совершенных родной матерью: 1, но зато какой.

Выходные прошли великолепно, если не считать неприятностей с Ребеккой, но сегодня утром в Хитроу я испытала тяжелейшее потрясение. Мы стояли в зале прибытий и искали глазами стойку, где можно заказать такси, как вдруг я услышала голос:

– Доченька! Не стоило приезжать меня встречать! Джеффри с папой ждут нас снаружи. Мы заглянули сюда купить папе подарок. Иди познакомься с Веллингтоном!

Передо мной стояла мама, от загара принявшая ярко-оранжевый оттенок. На голове у нее были косички с бусинами, а одета она была во что-то броско-африканское, наподобие нарядов жены Нельсона Манделы.

– Ты, конечно, думаешь, он из племени масаи, но он кикуйю. Кикуйю! Подумать только!

Я проследила за ее взглядом и увидела Юну Олконбери, тоже выделяющуюся оранжевым загаром и наряженную в африканское одеяние. Правда, на носу у нее были ее всегдашние очки, а в руках зеленая кожаная сумка с большим позолоченным замком. Юна с кошельком в руках стояла у прилавка небольшого магазинчика и с восторгом взирала на габаритного чернокожего парня с отвислыми мочками, в одну из которых была вставлена кассета для фотопленки. Одет он был в ярко-голубую клетчатую хламиду.

– Акуна матата! Ни о чем не волнуйся! Суахили. Правда, здорово? Мы с Юной чудесно провели время, и Веллингтон приехал к нам погостить! Приветствую, Марк, – между делом произнесла она, обратив наконец внимание на его присутствие. – Давай, доченька, скажи Веллингтону «джамбо»!

– Прекрати, мама. Прекрати, – сквозь зубы прошипела я, нервно оглядываясь по сторонам. – Нельзя приглашать к себе погостить представителя африканского племени. Это отдает неоколониализмом. И папа только-только пришел в себя после истории с Жулиу.

– Веллингтон не представитель племени, – строго заметила мама, вытянувшись во весь рост, – или, по крайней мере, он достойный представитель племени! Он живет в хижине из навоза! И он сам захотел приехать! Он хочет поездить по миру, так же как мы с Юной!

В такси по дороге домой Марк был неразговорчив. Вот мама, черт ее дери. Как бы мне хотелось иметь обычную среднестатистическую маму, у которой седые волосы и которая готовит вкусное печенье.

Так, позвоню-ка папе.

21.00. Папа оказался в самом угнетенном расположении духа. Голос у него звучал очень подавленно.

– Как ты? – отважилась спросить его я, когда возбужденно тараторящая мама наконец отошла от телефона и он взял трубку.

– О, все нормально, все нормально. В саду африканские партизаны, ростки примулы скоро появятся. У тебя как дела, все в порядке?

О господи. Хватит ли у него сил пережить еще одну волну маминого безумия? Попросила его звонить мне в любое время, но, когда он в таком раздрызге, дело плохо.

Вторник, 18 февраля

60 кг (это уже настоящее ЧП), сигареты: 13, мазохистские фантазии о том, что Марк влюблен в Ребекку: 42.

19.00. В смятении. Провела кошмарный день на работе, как ошпаренная принеслась домой (Шерон ни с того ни с сего решила, что она любит футбол, поэтому мы с Джуд идем сегодня к ней – смотреть, как немцы разносят то ли турок, то ли бельгийцев, то ли кого-то там еще). Дома меня ждали два сообщения, оба не от папы.

Первое было от Тома, который сказал, что его приятель Адам из «Индепендент» готов дать мне попробовать свои силы и взять у кого-нибудь интервью, при условии, что я сама найду для этой цели очень известного человека и не буду требовать за это платы.

Надеюсь, в газетах это не постоянная практика. Как они там все выплачивают ипотеку и лечатся от алкоголизма?

Второе было от Марка. Он сказал, что сегодня проводит вечер с индонезийцами и Международной амнистией и поэтому хотел бы позвонить мне, когда я буду у Шерон, чтобы узнать результаты матча. Помолчав немного, он добавил:

– И еще… э-э… Ребекка приглашает нас и всю свою компашку провести следующие выходные в доме ее родителей в Глостершире. Ты хотела бы поехать? Я тебе перезвоню.

Хотела бы я поехать? Уж скорее я бы захотела просидеть все выходные в норе в саду своих мамы и папы с «компашкой» червяков, чем ехать к Ребекке и смотреть, как она заигрывает с Марком. Раз она решила нас позвать, то почему позвонила ему, а не мне?

Это упомяноз. Упомяноз в чистом виде. Двух мнений быть не может. Телефон. Наверняка Марк. Что мне ему сказать?

– Бриджит, возьми трубку, положи, положи на место. НА МЕСТО!

– Магда? – с недоумением произнесла я, подойдя к телефону.

– Бриджит! Привет! Как лыжи?

– Прекрасно, но вот только… – рассказала ей все про Ребекку, Нью-Йорк и выходные. – Не знаю, стоит мне ехать или нет.

– Конечно, надо ехать, Бридж, – ответила мне Магда. – Если бы Марк хотел отношений с Ребеккой, его девушкой была бы Ребекка, так что… слезай, сейчас же слезай, слезай, я тебе говорю. Гарри, если ты не слезешь со спинки стула, я тебя отшлепаю. Вы с ней совершенно разные.

– Хм-м-м. Мне кажется, Джуд и Шерон сказали бы, что…

Тут трубку у Магды выхватил Джереми.

– Слушай, Бридж, советоваться с Джуд и Шерон по поводу отношений с мужчинами – все равно что идти к диетологу, который весит сто пятьдесят кило.

– Джереми! – закричала Магда. – Не обращай на него внимания, Бридж. Он тебя просто дразнит. У каждой женщины свой неповторимый дух. Марк выбрал тебя. Поэтому поезжай смело, держись уверенно, покажи себя во всей красе, а за ней просто приглядывай. Не-е-ет! Только не на полу!

Она права. Буду уверенной в себе, самодостаточной женщиной, от которой исходит неповторимый дух. Ура! Сейчас позвоню папе и пойду к Шерон на футбол.

Полночь. Дома. Выйдя на пробирающий до костей мороз, уверенная в себе женщина преисполнилась вдруг совершеннейшей неуверенности. Пришлось идти мимо рабочих, которые при свете ярких ламп ремонтировали газовую трубу. На мне были сапожки и оч. короткое пальто, так что я приготовилась услышать непристойный посвист и пошловатые фразочки в свой адрес. А потом почувствовала себя полной дурой, потому что ни свиста, ни фразочек не последовало.

Это напомнило мне об одном случае. Как-то, когда мне было пятнадцать лет, я шла по пустынной улице и за мной следом устремился какой-то мужчина, а потом схватил меня за руку. Я обернулась и в страхе глянула в лицо нападавшему. В то время я была оч. худой и на мне были узкие джинсы. Правда, еще имелись очки в толстой оправе и скобки на зубах. Мужчина посмотрел на меня и бросился прочь.

Придя к Шерон, сразу рассказала подругам про рабочих.

– А я о чем всегда твержу? – возмущенно прорычала Шерон. – Мужчины относятся к женщинам как к бездушным предметам! Их ничто не волнует, кроме физической привлекательности!

– Ну тут-то не тот случай, – вставила Джуд.

– Тем возмутительнее. Ну пошли, матч надо смотреть.

– М-м-м. Ноги у них красивые – сильные – правда? – произнесла Джуд, глядя в телевизор.

– Ага, – согласилась я, с тревогой думая, озвереет ли Шерон, если я сейчас заговорю о Ребекке с ее приглашением.

– У меня была знакомая, которая как-то раз переспала с турком, – сообщила Джуд. – У него оказался такой огромный член, что, как выяснилось, он ни с кем сексом заниматься не мог.

– Как так? Ты же только что сказала, она с ним переспала, – отреагировала Шерон, одним глазом глядя на экран.

– Ну, она с ним спала, но они ничего не сделали, – объяснила Джуд.

– Не смогли, потому что член у него был слишком большой. – Я решила поддержать Джуд с ее историей. – Какой ужас. Вы думаете, это дело зависит от национальности? Ну, то есть, может, все турки…

– Слушайте, хватит уже, замолчите, – скривилась Шерон.

На какое-то время мы затихли, и каждая думала о том, что за всеми футбольными трусами на поле скрывается по пенису, и о том, сколько игр между самыми разными странами и нациями происходило в прошлом. Только я собралась раскрыть рот, как Джуд, которую явно зациклило на этой теме, заговорила снова.

– Странно, наверно, иметь член.

– Да, – согласилась я, – очень странно иметь на теле отросток, живущий своей жизнью. Если бы у меня он был, я бы все время про него думала.

– Да, ты бы все время переживала, как он себя решит повести, – закивала Джуд.

– Точно, – подтвердила я. – Представляешь, прямо в разгар футбольного матча у тебя вдруг жуткая эрекция.

– Да сколько можно?! – возопила Шерон.

– Все-все, не волнуйся, – успокоила ее Джуд. – Бридж, с тобой все в порядке? У тебя как будто настроение не очень.

Я с беспокойством глянула на Шерон и приняла решение, что дело серьезное и врать не к чему. Я прочистила горло и объявила:

– Ребекка позвонила Марку и пригласила нас к себе на эти выходные.

– Что-о-о-о? – одновременно взорвались Джуд и Шерон.

Была очень рада, что подруги со всей серьезностью отнеслись к моему положению. Джуд встала и пошла за коробкой конфет, а Шерон притащила еще бутылку из холодильника.

– Что самое главное, – подвела Шерон итог моей истории, – за четыре года знакомства с Ребеккой ни ты, ни я, ни Джуд не получали от нее приглашений на шикарные вечеринки в загородных домах.

– Верно, – торжественным и печальным голосом констатировала я.

– Но вот ведь в чем штука, – сказала Джуд. – Если ты не поедешь, то он может поехать один. А нельзя отдавать его Ребекке в когти. К тому же ему необходима на празднике достойная спутница.

– Ха, – Шерон аж всхрюкнула, – что за старперство! Если Бриджит скажет, что не хочет ехать, а он поедет один и заведет шашни с Ребеккой, то, значит, он жалкий обманщик и держаться за него нечего. Достойная спутница – пф! На дворе давно не пятидесятые. Она не сидит дома и не занимается весь день уборкой, чтобы потом в приятной обстановке развлекать беседой его коллег. Скажи ему прямо, что Ребекка хочет его заарканить и поэтому ты к ней ехать не хочешь.

– Но это ему польстит, – продолжала Джуд. – Ничто так не притягивает мужчину, как влюбленная в него женщина.

– Это где написано?

– Это говорит баронесса в «Звуках музыки», – пролепетала Джуд.

К несчастью, когда мы снова обратили внимание на телевизор, оказалось, что матч уже закончился.

И сразу позвонил Марк.

– Ну, кто выиграл? – в нетерпении спросил он.

– Э-э… – Я стала отчаянно сигналить Джуд и Шерон, но они сидели с ничего не выражающими лицами.

– Так, ты игру смотрела?

– Конечно да.

Я пропела первую строчку какого-то футбольного гимна, кажется имеющего какое-то отношение к Германии.

– Так почему ты не знаешь результата? Я тебе не верю.

– Мы смотрели. Но мы…

– Что?

– Болтали, – промямлила я.

– О господи. – Он замолчал. – Так что, ты хочешь ехать к Ребекке?

Я посмотрела на Джуд, потом на Шерон. Одно «за». Одно «против». И еще одно «за» от Магды.

– Да, – решилась я.

– Ну и отлично. Думаю, будет интересно. Она сказала взять с собой купальник.

Купальник. Ужас. У-у-у-у-у-ужас.

По дороге домой наткнулась на тех же рабочих, они шатаясь выходили из паба. Я гордо вскинула голову и решила наплевать на то, станут они свистеть или нет. Но, когда я прошла мимо них, сзади донеслись сразу несколько одобрительных посвистываний. Я обернулась, чтобы кинуть им заигрывающий взгляд, но обнаружила, что смотрят они совершенно в другую сторону и один швыряет кирпич в окно припаркованного на улице «фольксвагена».

Суббота, 22 февраля

59,5 кг (ужасающе), алкоголь: 3 порц. (просто паинька), сигареты: 2 (ничего себе), калории: 10 000 (предположительно; не происки ли Ребекки?), собаки под юбкой: 1 шт. (на постоянной основе).

Глостершир. «Загородный домик» Ребеккиных родителей оказался имением с конюшнями, хозяйственными постройками, бассейном, штатом прислуги и собственной церковью, расположенной в «саду». Мы с хрустом двинулись по гравию к дому и обнаружили Ребекку возящейся с собакой. Ребекка была одета в плотно обтягивающие ее круглый маленький зад джинсы, прямо как из рекламы «Ральфа Лорена». Солнце играло на ее волосах. Кругом стояли «саабы» и «БМВ» с открытым верхом.

– Эмма! Сидеть! Приве-е-е-ет! – прокричала она, и собака тут же отбежала от нее и сунула нос мне под пальто.

– Прошу в дом что-нибудь выпить, – приветливо обратилась она к Марку, а я тем временем сражалась с собакой.

Марк спас меня, крикнув: «Эмма! Ко мне!» – и бросив ей палку. Она принесла ее назад, виляя хвостом.

– О, как ты ей понравился. Правда, он нам понравился, понравился, моя сладкая, да, понравился? – засюсюкала Ребекка, любовно гладя зверюгу по голове, точно это их с Марком первенец.

У меня зазвонил мобильный. Решила не обращать внимания.

– По-моему, это твой, – сказал Марк.

Я достала телефон и нажала на кнопку ответа.

– Привет, доченька. У меня новости!

– Мама, зачем ты звонишь мне на мобильный? – злобно зашептала я, глядя, как Ребекка уводит Марка прочь.

– В пятницу мы идем на мюзикл «Мисс Сайгон»! Юна с Джеффри, я, папа и Веллингтон. Он никогда не бывал на мюзикле. Кикуйю приходит на «Мисс Сайгон»! Здорово, правда? Для вас с Марком у нас тоже билеты!

А-а-а! Мюзикл. Встанет куча народу на сцене, расставив ноги, и давай песни орать.

Когда я вошла наконец в дом, Марка и Ребекки там не было. Собственно, там никого не было, кроме собаки, которая снова засунула нос мне под юбку.

16.00. Вернулась с прогулки по «саду». Ребекка все время устраивала мне разговоры с какими-нибудь мужчинами и уводила Марка подальше ото всех. В итоге пару мне составил Ребеккин племянник: мини-Леонардо ди Каприо, слегка затравленного вида, все называли его сынком Джонни.

– Ну у меня, вообще-то, есть имя, – пробормотал он.

– Да не смеши меня, ха-ха-ха! – воскликнула я, стараясь походить на Ребекку. – И какое же?

На мгновение он замолк со смущенным видом.

– Иоанн.

– Ой, – сочувственно произнесла я.

Он засмеялся и предложил мне сигарету.

– Не стоит, – сказала я, кивая в направлении Марка.

– Он тебе друг или папаша?

«Сынок Джонни» повел меня в сторону от дорожки к небольшому озерку и чиркнул зажигалкой.

Классно было тайком покурить и хулиганисто похихикать.

– Ну все, пора идти, – произнесла я, затушив сигарету ботинком.

Все остальные уже ушли далеко вперед, так что мы побежали: юные, вольные и безрассудные, – как в рекламе «Кельвин Кляйн». Когда мы всех догнали, Марк меня обнял.

– Чем ты занималась? – спросил он, зарываясь мне в волосы. – Курила, как шкодливая школьница?

– А я уже пять лет сигареты в рот не брала! – звонко прощебетала Ребекка.

19.00. М-м-м. М-м-м. Как Марк возбудился. М-мм-м-м.

Полночь. Ребекка постаралась как могла и за ужином усадила меня рядом с сынком Джонни – «как вы чудесно ла-а-адите!», – а Марка рядом с собой.

Они великолепно смотрелись вместе. Оба в вечерних нарядах. В вечерних нарядах! Как потом объяснила мне Джуд, Ребекка хотела продемонстрировать свою фигуру во всех типах одежды, будто участница конкурса «Мисс мира». Сразу после ужина она сказала: «Ну что, переоденемся в купальники?» – и отчалила переодеваться, через несколько минут явившись в безупречно сидящем черном купальнике. Ноги от коренных зубов.

– Марк, – защебетала она, – ты мне не поможешь? Нужно снять покрывало с бассейна.

Марк с беспокойством перевел взгляд с нее на меня.

– Конечно. Да, – неловко проговорил он и ушел за ней.

– Ты будешь плавать? – спросил меня молокосос.

– Видишь ли, – начала я, – не хочу показаться тебе неспортивной, меня обычно хлебом не корми – дай поплавать, но в одиннадцать вечера и после ужина из пяти блюд у меня обычно не самое плавательное настроение.

Мы немного поболтали, и я заметила, что из столовой потихоньку ушли уже все гости.

– Пойдем пить кофе, – предложила я, вставая.

– Бриджит. – Он пьяно наклонился ко мне и неожиданно стал меня целовать.

Дверь распахнулась. За ней оказались Ребекка и Марк.

– О-ой! Прошу прощения! – воскликнула Ребекка и захлопнула дверь.

– Ты соображаешь, что делаешь? – в ужасе зашипела я на молокососа.

– А… но… Ребекка мне сказала, что я тебе очень нравлюсь и, и…

– И?

– Она сказала, что вы с Марком планируете расстаться.

Я схватилась за стол, чтобы не упасть.

– С чего она это взяла?

– Она говорит, – вид у него был такой подавленный, что мне стало его очень жалко, – Марк сказал.

Воскресенье, 23 февраля

90 кг (быть может), алкоголь: 3 порц. (это с полуночи, а сейчас только семь утра), сигареты: 100 000 (ощущение такое), калории: 3275, светлые мысли: 0, романы: совершенно неизвестное кол-во.

Когда я пришла в нашу комнату, Марк принимал ванну, поэтому я, надев ночную рубашку, стала продумывать свою защиту.

– Это не то, что ты думаешь, – необычайно оригинально начала я, когда он появился на пороге.

– Да? – В руке он держал стакан с виски.

Марк стал ходить по комнате, точно на судебном процессе. Из одежды на нем было только полотенце. Какое устрашающее и какое невероятно сексуальное зрелище.

– У тебя что, в горле бусина застряла? А наш Иоанн вовсе не бездельник из богатенькой семьи, каким кажется, а высокопрофессиональный хирург? Языком ее вытаскивал?

– Нет, – осторожно возразила я. – Это не так.

– Тогда, может, тебе потребовалось сделать искусственное дыхание? И у сынка Джонни в укуренном мозгу вдруг всплыли обрывки знаний об оказании первой помощи? Может, он видел картинки на стенах многочисленных реабилитационных центров, куда его забрасывала небогатая на прочие события жизнь? Или же он попросту принял тебя за лежащий на стуле косячок и решил присосаться?

Я рассмеялась. Он тоже засмеялся, мы стали целоваться, дальше больше, и в итоге мы уснули в объятиях друг друга.

Утром я проснулась в самом радужном настроении, думая, что все утряслось, но потом увидела, что Марк уже оделся и все совсем не утряслось, и резко выпрямилась в постели.

– Я могу объяснить.

Секунду мы глядели друг на друга и потом опять начали смеяться. Но затем вид у него снова стал серьезный.

– Ну давай.

– Это все Ребекка. Иоанн сказал, что Ребекка сказала, что я сказала, будто он мне нравится и…

– И ты поверила в этот испорченный телефон?

– И еще, что мы с тобой…

– Да?

– Хотим расстаться.

Марк сел и стал медленно водить рукой по лбу.

– Ты говорил? – прошептала я. – Говорил такое Ребекке?

– Нет, – произнес он. – Я такого ей не говорил, но…

У меня не было сил на него взглянуть.

– Но, может быть, нам… – произнес он.

Комната поплыла у меня перед глазами. Вот что я больше всего ненавижу в отношениях с мужчинами. Только что у тебя на свете никого ближе нет, а в следующую секунду он произносит «какое-то время порознь», «серьезно поговорить» или «может быть…» – и ты больше никогда его не увидишь и в следующие полгода будешь рыдать при виде его зубной щетки и вести с ним воображаемые беседы, в которых он умоляет тебя вернуться.

– Ты хочешь, чтобы мы расстались?

В дверь постучали.

На пороге стояла Ребекка в темно-розовом кашемировом джемпере.

– Завтрак! Последнее приглашение, ребята! – пропела она и осталась стоять, где стояла.

Пришлось идти завтракать с чумной прической на немытой голове. Ребекка подавала индийские блюда, щеголяя ухоженными блестящими волосами.

Домой мы ехали в молчании. Я изо всех сил старалась не выдать своих чувств и не ляпнуть что-нибудь не то. По опыту знаю, как бессмысленно уговаривать человека с тобой не расставаться, если он уже все решил, и как ужасно потом вспоминать свои попытки его переубедить. Чувствуешь себя полной идиоткой.

«Не надо! – хотелось крикнуть мне, когда мы остановились у моего дома. – Она хочет тебя заарканить и все подстроила. Я не целовалась с Иоанном. Я тебя люблю».

– Ну что ж, пока, – горделиво попрощалась я и, собрав волю в кулак, вылезла из машины.

– Пока, – буркнул он, не взглянув на меня.

Машина с визгом развернулась и уехала. Я успела увидеть, как Марк сердито потер щеку, точно что-то хотел с нее стряхнуть.