Буду твоей женой

Глава 3

Моя семья решила захватить не только все мои новогодние праздники, но и мою кухню. Холодильник был полным, я об этом позаботилась ещё вчера, да и доставка готовых блюд тоже должна была вскоре явиться, но старшие женщины Ларины сочли нужным привести с собой еды ничуть не меньше. По их мнению, все блюда к столу стоило готовить собственноручно, а не пользоваться «сомнительными услугами», поэтому первым делом по возвращению из ванной комнаты, я получила суровое наставление «быстренько настрогать» салатики, в частности и в первую очередь – «селёдку под шубой» из заранее сваренных ими овощей.

Что сказать…

В предусмотрительности им не откажешь.

Традиционные салаты папа очень любил, поэтому спорить не стала. И даже подавила все свои возможные ворчливые замечания о том, что уж саму сельдь можно было не цельную, а уже обработанную взять.

Но то я.

Остальным всё равно нашлось, о чём ещё поворчать.

– А нормальный обеденный стол так и не купила, – угрюмо заметил папа, стоя посреди гостиной.

Уже начала догадываться, почему не проходил дальше и не усаживался. Очень уж красноречиво смотрел на моё рабочее место у окна, где покоился ноутбук.

– Вот взяли бы с Маришей, да и купили бы сами, – возразила на папины слова бабуля. – У девочки и так ипотека, она пока с ней расплатится, ещё сто лет пройдёт, – добавила, не скрывая сарказма, покосившись на меня.

Не настолько уж и верил в моё долголетие и будущее здоровье банк, когда мы документы о покупке этой квартиры подписывали, но влезать не стала. Как и указывать им всем на то, что никакой обеденный стол мне не нужен, ведь неспроста зону кухни от зоны гостиной отделяла барная стойка, за которой сейчас удобно устроилась мама, которая успела к этому моменту засунуть курицу в духовку, и теперь собиралась пить чай вместе со своим сыном и свекровью. Про то, что сама бабуля правнуков от меня за весь этот длиннющий срок так и не дождётся, не припомнили в довершение, и на том спасибо. Зная бабулю, вот точно еле стерпела. Тем более, мне и без того было чем заняться. Например, тоскливо разглядывать свою будущую пытку, из которой надо все косточки повытаскивать.

– Вот и купим, – не стал спорить с ней и папа.

Убрал мой ноутбук, решив использовать письменный стол вместо обеденного, а затем собрался переставить его поближе к дивану.

– Я помогу, – услышала я тут же от Романа Владимировича.

Не про стол. Про то, из-за чего в своих мыслях я снова почти рыдала горючими слезами, пусть и стойко делала вид, будто это не так. Хотя от встречного в его адрес удивлённого взгляда не удержалась.

– Я живу один и не люблю фастфуд, уж и с рыбой как-нибудь управлюсь, – усмехнулся он на такое моё видимое недоверие.

В отличие от моих родственников, мужчина обошёлся чашкой эспрессо без сахара, которую допил в несколько глотков. И действительно принялся помогать. Не я одна оценила. Бабуля и мамуля уставились на него такими восторженными взглядами, что мне опять неловко стало. Перед ним. И опять за всё.

– И я помогу! – приметил всё это дело Никита, соскочив со стула.

Помогать на этот раз предложили не мне. Папе. На самом деле письменный стол я и сама с лёгкостью самостоятельно двигала, если то требовалось, не такой уж он и тяжёлый, но от помощи отказываться старший Ларин не стал. И даже очень успешно сделал вид, будто без сына бы не справился. Последующая гордость за собственный поступок, светящаяся в глазах самого мелкого из нас, того определённо стоила. Про всю свою неловкость я, глядя на радостного ребёнка, моментально подзабыла. Вспомнила о том, за что я так люблю их всех, и сколько ещё могу вытерпеть, лишь бы всегда быть частью этой семьи.

– Стулья нужны, – призадумался папа, как и остальные, глядя на Никиту. – Эти не подходят, – указал на те, где располагались женщины.

Барная мебель действительно немного не соответствовала. По крайней мере, в том положении, в каком пребывала сейчас. И не одна я это учла.

– Почему это не подходят? – возмутился младший брат.

– Так они ж высокие, – хмыкнул папа.

– Так их же можно сделать ниже, – не согласился с ним Никита.

– Да? – изумился папа. – Не знал.

Гордости за себя в младшем Ларине прибавилось. Я же переключилась на будущее оливье, в частности – контейнер с варёным картофелем. Правда, как открыла крышку и взяла в руки нож, так и отложила.

– Ну, раз со столом и стульями решили, давайте ещё с вашим ЗАГСом разберёмся, – типа совсем в тему объявила бабуля, сконцентрировавшись на мне.

Неспроста я нож отложила. Точно бы себе по пальцам заехала. Но руки срочно занять чем-то всё равно очень надо было, вот и схватила из вазы мандаринку, которую принялась упорно чистить, делая вид, что занята.

– Это был не ЗАГС, я же тебе уже говорила, – буркнула в своё жалкое оправдание.

Чистить мандаринку принялась упорнее прежнего.

– Да? Ну, допустим, – ни разу не поверила мне бабуля. – А домой ты в платье этом своём пришла тогда почему?

– Красивое, кстати, – вставила мама. – Мне понравилось.

– И мне, – поддакнул папа.

Разумеется, это совсем не означало, что они встали на мою сторону. Как и бабуля, уставились на меня с большим ожиданием.

И вот что сказать?

Особенно, если от собственного вранья и без того тошно. Правильно, правду. От которой не менее тошно.

Но что уж тут…

Вдохнула поглубже.

Выдохнула.

– Пока я примеряла платье, в ателье произошла драка. Серьёзная. С последствиями. Сотрудникам ателье пришлось вызывать полицию и скорую. А потом всем не до каких-то там переодеваний стало, – выдала, как есть.

Не соврала. Умолчала о многом, в том числе о непосредственном отношении к случившейся драке. Но ведь и не соврала. Почти возгордилась собой. Как только получила одобрение в серых глазах находящегося поблизости за прозвучавшую искренность, и вовсе полегчало. На секундочку.

– Драка? – округлила глаза мама.

– Как это драка? – охнула бабуля.

Вся побледнела. Выронила из рук чашку. И охнула снова, потому что обожглась. Чай разлился ей на руки и юбку. А я заработала строгий взгляд от папы, прежде чем ринулась ей на помощь.

– Я сама, – остановила меня мама.

Чашка не разбилась, нужно было всего лишь поднять, а на мокрые пятна она накинула салфетку. Мне же ничего не осталось, как вспомнить о своей мандаринке. Раз уж дочистила, принялась возвращаться в кухонную зону и занимать свои руки дальше, отделяя дольки.

– Драка! Подумать только! Да что ж это такое делается, посреди белого дня и драка, да ещё и в общественном месте? – так и не отошла от шока старшая из Лариных, качая головой. – Вот так и отпускай внучку в большой город! К зверям ко всяким на растерзание! – принялась причитать, выражая праведное негодование.

– Люди бывают разные. На то место и общественное. Какой город – большой или маленький, тут совершенно не причём. Что поделать? Всякое случается, – вздохнул подошедший к ней папа. – Нас ведь это никак не касается, чего ты распереживалась на пустом месте, – укорил. – Да, Лера? – обернулся ко мне.

Вроде бы вопрос. Но скорее непосредственное требование в целях подтверждения.

Мысленно выругалась.

Матом!

– Как видите, я цела и невредима, – развела я руками. – Никакого участия в чужой драке не принимала.

Снова выругалась про себя. И выругалась ещё не единожды, едва бабуля схватилась за грудь, шумно втягивая в себя воздух, запрокидывая голову.

– Что-то душно здесь. Может, откроем окно, а Мариш? – попросила она свою сноху.

Та торопливо закивала и махнула рукой Никите, чтоб тот так и сделал.

– Только ненадолго. Не хватало ещё простудиться всем, – предупредила мама.

А сама за бабулиными лекарствами отправилась.

– Ты точно не пострадала? – прищурилась тем временем бабуля, разглядывая меня. – Не задели, ироды окаянные? – опять распереживалась. – Руки бы им всем повыдёргивать, чтоб не размахивали ими… – проворчала.

– Не задели, бабуль. Всё нормально со мной, – улыбнулась я виновато.

Я ведь и правда виновата. Перед всеми ними. За то, что расстроила. И за очередное враньё.

Хорошо, мама быстро вернулась.

– На вот, пей, – протянула ей пару таблеток.

Налила в стакан воды и проследила за тем, чтоб та всё выпила вместе с лекарствами. Я со своей мандаринкой к этому моменту тоже наполовину справилась. Проглотила, даже не жевала, переживая за бабулю ничуть не меньше, чем она за известие о драке, ворчливо припоминать которую она и тогда не перестала.

– И с чего они драться вообще вздумали? – поинтересовалась у меня. – Кто такие?

Выражаться про себя матом я так и не перестала. Но на этот раз оправдываться и придумывать что-либо ещё не пришлось.

– Ой, ей-то откуда знать? Сказано же, наша Лера тут не причём, – влезла мама. – И вообще, давайте лучше о чём-нибудь другом поговорим? – не выдержала в довершение.

Я была всецело очень даже «За» последнее предложение, но отсвечивать не стала. Понадеялась на то, что они сами найдут себе какую-нибудь тему для дальнейших дискуссий, которая на этот раз меня уж точно касаться не будет. Отвернулась от них. На хранящем всё это время молчание Романе Владимировиче сосредоточилась. И, раз уж сказать мне ему тоже было особо нечего, пошла знакомым путём. Мандаринку я мужчине предложила.

– Вкусная, – похвалила.

Тот отказываться напрямую не стал. Но перевернул испачканные ладони и показательно уставился на них.

– Правда вкусная, – нисколько не прониклась я.

А мандаринку сама ему скормила. Сперва одну дольку, затем, как только прожевал, ещё одну. Понравилось неожиданно такое нехитрое действие, вот и скормила. Всю мандаринку до конца. Встречное от него: «Спасибо», в купе с лёгкой такой же благодарной улыбкой и вовсе стёрли все остатки осевшего в душе негатива.

За нож и картофель я всё же взялась…

А женщины семьи Лариных тему себе для беседы тоже нашли. Посвящалась она действительно не мне. Зато тому же Роману Владимировичу.

– Лера говорила, ты, кажется, работаешь в офисе, да? – деловито поинтересовалась у него бабуля.

Папа под шумок закрыл окно. Мама, которая решила заново налить бабуле чай, тоже заинтересовалась данным вопросом.

– В основном, – не стал отрицать мужчина.

Я же мысленно усмехнулась, вспомнив один из таких «офисов» с гербом Российской Федерации.

– Наверное, это очень престижный офис, – подхватила мама, оценив внешний вид Романа Владимировича.

Не только наличие строгого галстука, который на нём по-прежнему был должным образом затянут. Именно она приучила меня знать ценность наручным мужским часам, ведь папа был к ним всегда неравнодушен.

– Можно и так сказать, – согласился на свой лад и в этом Роман Владимирович.

– А что за офис? Где? – вставила бабуля. – Как называется? Чем занимаетесь?

Где-то здесь я пожалела о том, что прежде не взялась за вторую мандаринку. Я когда сильно нервничаю, у меня вообще рот не закрывается. Или много болтаю. Или ем. Или и то и другое вместе. Вот и сейчас, раз уж собственную болтливость приходилось сдерживать, машинально засунула в рот дольку картофелины, которую разрезала.

И совершенно зря я это сделала!

Чуть не подавилась.

Вместе с…

– Не так уж и далеко отсюда. На Новокузнецкой, – назвал совсем не тот адрес отделения полиции, в котором мы встретились, зарождая во мне некоторые сомнения. – Прокуратура, – добавил, ответив сразу на оба последних вопроса… оказывается, господин прокурор.

Мало того, что я чуть не подавилась, так ещё и закашлялась. Просто потому, что эта картофельная долька поперёк горла встала. Но то я. Обе Ларины засияли чистейшим восхищением, да с таким азартом и радостью, словно только что выиграли джек-пот. Именно на этой ноте я и поняла, что мне хана. Полная. Безоговорочная. Как и самому господину прокурору. Теперь хоть сто раз им рассказывай, что всё происходящее – банальное недоразумение с ноткой моего вранья в целях всеобщего благополучия. Всё равно не отвертимся.

Стало совсем грустно.

Вот не мог быть заурядным участковым?

А может нам всё-таки повезёт, и он в районной прокуратуре посыльным, уборщиком или курьером каким-нибудь работает?

Как говорится, мечтать не вредно.

И да, в этом мне не повезло.

– Так вы у нас господин прокурор? – подумала вслух примерно о том же, о чём и я, мама деловитым тоном.

Ага, мне вот тоже, моментально, как ей, обратно на «Вы» к нему перейти захотелось. И пожевать что-нибудь более существенное, чем очередная картофельная долька, которую я в себя снова запихала. Чтоб молчалось лучше.

А то знаю я её это «У нас»! Был сперва мой фальшивый жених, а теперь уже всё – общий. Хочет не хочет, а настоящим всё равно станет.

– Ну прокурор и прокурор, с кем не бывает? – всё-таки не смолчала я.

Роман Владимирович на мои слова снисходительно улыбнулся. Никак комментировать и без того понятное не стал. Бабуля же вместе с мамой одарили возмущёнными взглядами. А я как представила себе всё то, что они могут ему рассказать про своих шумных соседей, вероломную управляющую компанию, невежливых медсестёр в поликлинике… жевать я принялась интенсивнее, в общем.

Как и орудовать ножом.

И совершенно напрасно!

Мои ожидания будущих жалоб представителю закона в целях поиска мировой справедливости ни разу не оправдались. А бабуля с мамулей превзошли сами себя.

– А как вы с нашей Лерочкой познакомились? – коварно поинтересовалась мама.

Как есть со своей свекровью в сговор вступила!

Тайный. Против меня. Неспроста же это своё коварство проявила. Я ведь им уже рассказывала историю знакомства со своим женихом. Вряд ли они её забыли. Бывшим женихом, ага. И он – совсем не тот, кто находился с нами в этот вечер. А значит…

– Ай! – сорвалось с моих губ, наравне с пронзившей пальцы острой болью.

Я ж так распереживалась, что нас сейчас спалят, что ножом себе по пальцам всё-таки заехала. Но надо отдать должное, случайный манёвр превосходно сработал. Про конспиративный допрос все тут же позабыли.

– Что такое, Лерочка? – забеспокоилась бабуля.

Мама мигом подскочила с места. Я же зажала кровоточащий порез и на пару секунд крепко зажмурилась, закусив нижнюю губу, чтобы было легче перетерпеть, не страдая вслух и дальше.

– Ничего страшного, – тут же успокоила самую старшую из нас мама, осторожно касаясь меня.

Повезло и в том, что Роман Владимирович к этому моменту закончил с рыбой и освободился. Быстро вымыл свои руки и отодвинул в сторону пришедшую мне на помощь родительницу, попросив ту найти аптечку. Нужную коробочку она искала не так уж и долго.

– В крайнем верхнем шкафчике справа, – подсказала я ей.

Дальше – дело нехитрое. Промыть и обработать порезы, заклеить указательный и средний пальцы пластырем. Я бы и сама с лёгкостью справилась, но вместо этого стойко изображала смирение, пока мужчина решительно проделывал всё обозначенное сам.

Что сказать…

Спасать меня – почти состоявшаяся традиция!

– Спасибо, – поблагодарила, как только он закончил.

Мужчина тепло улыбнулся и кивнул. А вот бабуля томно вздохнула. Пока мама обеспокоенно кружила вокруг нас, подглядывая за всеми происходящими манипуляциями, самая старшая из Лариных, удобно подставив ладошку под подбородок, наблюдала за происходящим, явно призадумавшись о чём-то своём. Слишком уж вид у неё был мечтательный и довольный. Как оказалось немного позже, тоже насчёт господина прокурора. То и выдала, стоило нам в её сторону взглянуть:

– И как только такого мужчину намного раньше к рукам не прибрали? – озвучила риторическим вопросом.

Где-то здесь я опять нервничать начала. И ещё больше, как только ответ она всё же получила.

– На самом деле я был женат. Дважды.

О том, что у господина прокурора была жена, я и так знала. Но к тому, что их было две – я оказалась почему-то не готова. Как и мамуля, приоткрывшая от изумления рот. Хорошо, папа и Никита к этому моменту опять ушли к машине, вспомнив о чём-то своём, и дополнительный вопрос последовал лишь в одном направлении.

– Да? – удивилась бабуля, демонстративно замолчала, с прищуром внимательнее разглядывая Романа Владимировича. – А что с этими женщинами было не так?

Лично у меня задёргался глаз!

Сразу после того, как я очередной картофельной долькой подавилась. Опять закашлялась. Такая вариация допроса не понравилась не только мне. Вид у того, к кому обращалась бабуля, моментально стал мрачнее грозовой тучи. Хотя надо отдать должное, выражать вслух посетившую господина прокурора мрачность он не стал. Да и вообще очень быстро, как говорится, взял себя в руки. Может быть даже ответил бы ей что-нибудь вежливое или отстранённое в своём стиле. Если бы не я.

– Ба! – возмутилась я вместо Романа Владимировича. – Скажешь тоже, – укорила.

Женщина округлила глаза и приняла самый святой вид, на который только была способна её частично артистическая душа. Но всё равно тут же заявила:

– И скажу, – отозвалась, вопреки напускному покаянию.

Я же одарила её таким осуждением во взгляде, словно она только что родину предала и мой фальшивый жених – впрямь настоящий, но теперь мы его начинаем безвозвратно терять. Тем более, что реакцию господина прокурора было вполне можно понять. Если знать то, о чём он мне говорил ранее.

– Ну а что? – нисколько не прониклась моим немым посылом бабуля. – Должна же я знать, кто и при каких обстоятельствах к моей внуч…

Что именно она там вдруг кому-то стала должна, я так и не узнала. У Романа Владимировича зазвенел телефон. От короткого и хмурого: «Слушаю!» лично я чуть не подпрыгнула. Очень уж захотелось стойку смирно моментально принять. Хорошо, он моей реакции не заметил. Ушёл по телефону разговаривать. По работе. На балкон.

– Вот обязательно было, да? – так и не позволила я бабуле высказаться. – Ушла от него жена. Трудоголик он, что непонятного? Пока был на работе, она себе другого нашла. Не обязательно же ему это при каждом удобном случае припоминать?

О резкости собственного высказывания я задумалась лишь после того, как излила всё своё негодование. В отличие от бабули, о собственных словах и выбранном тоне в чужой адрес, сразу же пожалела. Почти собралась с последующими извинениями. И хорошо, что не успела.

– Хм… Одна – гулящая, – вовсе и не заметила моего осуждения самая старшая из Лариных, лишь утвердившись в своих предположениях. – А с другой что?

Я шумно выдохнула. Сжала кулаки. Порадовалась тому, что господин прокурор на балконе и нас не слышит.

Что там с другой его женой, я и сама не знала. Не удивлюсь, если то же самое. Но ей признаваться ни в том, ни в другом я ни за что не стала. Внешний мир вновь напомнил о себе звонком. На этот раз в домофон.

– А это не наше дело! – пошла открывать.

Подумала, что это папа с Никитой вернулись и им помощь в открытии нужна. Но это оказались совсем не они, а курьер с заказанной мной ранее доставкой. Готовые блюда я у него приняла и отнесла на кухню. Хотя распаковывать не стала.

– Мы тут сами закончим, доченька, – мягко возразила мама. – Вы и так хорошо помогли. Идите, отдохните немного. Ночь впереди ещё долгая, – посоветовала в довершение, надевая на себя фартук.

Если уж на то пошло, не так уж и много мы с готовкой помогли. Но спорить не стала. Она же меня на самом деле выпроваживала для того, чтобы бабуля снова злоупотреблять моей нервной системой не начала. Вот я и согласилась. К тому же, и правда устала. В первую очередь морально. Передышка очень была нужна. Да и Роман Владимирович до сих пор оставался на балконе. Он у меня застеклённый и с изоляцией, но не до такой степени тёплый, чтоб там комфортно и долго находиться в зимнее время года. Переключив внимание на последнее, я вернулась в прихожую, забрала из шкафа мужскую дублёнку, себе на плечи накинула прошлогодний пуховик, который этой зимой носить уже не планировала, но выбросить было жаль. И хорошо, что никуда не дела. Вот – пригодился. Как и тёплые тапочки.

К тому моменту, как я дошла до запланированного местоназначения, свой телефонный разговор Роман Владимирович как раз успел завершить. Но я всё равно, закрыв за собой дверь, осталась сперва топтаться рядом с ней. Очень уж вид у мужчины был задумчивым и хмурым, пока он смотрел куда-то прямо перед собой сквозь стекло.

Это неизвестный собеседник на него так повлиял?

Или бестактность моих родственников?

В любом случае…

– Здесь холодно, – собралась с духом и заговорила первой, тогда же шагнула к нему ближе, протянув ему его верхнюю одежду.

Отказываться он не стал. И даже поблагодарил коротко. Больше ничего не сказал. Вернулся к созерцанию вида городской панорамы, горящей ночными огнями, запустив руки в карманы, убрав в один из них телефон. Кажется, вновь о чём-то своём призадумался. До такой степени глубоко и надолго, что вытащенная следом пачка сигарет – скорее привитый привычкой рефлекс, нежели осознанное решение. Как достал, посмотрел на меня, вспомнил, где и с кем находится, так и засунул обратно. Ощутила себя лишней. Но и тогда не ушла.

– Есть и другие способы задобрить состояние своего равновесия, – хмыкнула, думая о том, что вряд ли бы я осудила или запретила, закури он на самом деле.

Кажется, ещё немного, и я сама курить начну.

Хорошо, если только это…

– Да? – усмехнулся собеседник. – И какие, например?

Да с такой заинтересованностью уставился, что разочаровывать его стало грех. А из всех возможных вариантов выбрала… пусть будет самый нетривиальный.

– Например, я могу вас обнять, – пожала я плечами.

Нет, я не спятила. Просто глядя на того, в чьих глазах цвета стали может быть столько пустоты, в самом деле захотелось хоть как-то её заполнить. Тем более, что встречная реакция мужчины на такое моё неожиданное заявление действительно того стоила.

Господин прокурор в растерянности – это нечто!

– После того, как вы помогали мне снять с меня моё свадебное платье и утирали мне слёзы на полу ванной, думаю, будет не так уж и странно, – добавила с улыбкой.

Приведенный мной аргумент он тоже оценил.

– Хм…

Дожидаться продолжения от него я не стала. Просто сделала, как собиралась. Действительно обняла крепкий торс. Обеими руками. Так сильно, как только сумела, прикрыв глаза, плотно прижавшись щекой к белой рубашке. Последнее – уже не для него. Для себя. Ведь во всём этом в самом деле было что-то такое… помогающее. Дарующее частичку чего-то по-настоящему хорошего. Когда вот так просто. От всей души. С теплом. Которое стало лишь отчётливее ощущаться, когда мужчина обнял в ответ. Не так крепко и порывисто. Скорее осторожно, словно опасался навредить мне или разрушить данное мгновение.

– Кажется, и правда, помогает, – прокомментировал совсем тихо.

Так и не отпустил.

– Вот видите, я же обещала, – запрокинула голову выше, чтобы посмотреть на него и убедиться в том, что действительно помогает, глядя глаза в глаза снизу-вверх.

Оно и помогало. Как минимум потому, что Роман Владимирович кое о чём ещё вспомнил:

– Разве мы не договорились перейти на «Ты»?

– Договорились, – кивнула.

Не рассказывать же ему о том, что у меня язык не поворачивается? И это тоже скорее рефлекс, нежели нечто осознанное. Я и не рассказала. Шумно выдохнула. Вдохнула заново. И в прежнее положение вернулась. Нет, не отпустила. Глаза закрыла, малодушно наслаждаясь и дальше. Минуту – точно, так и простояла.

– Они не со зла, – призналась позже.

Ещё один шумный выдох – уже не мой. Его.

– Я знаю, – отозвался он также тихо.

Кивнула. Ничего больше говорить не стала.

И так – очень хорошо…