Будущая вдова генерала?

Пролог

Великое мастерство репортёра. Пять фотографий, и каждая достойна занять свое место на обложке журнала. Все вместе сценами счастья они рассказывают историю, целый роман, рождают волну в душе, дают обещание.

Даже корсет подвенечного платья и тот не стесняет. Лицо теряет способность сохранять маску начинающей светской львицы. Плотнее подпираю шваброй дверную ручку туалетной кабинки. Мы здесь вдвоем. Роскошь особняка позволила сделать кабинку туалета просторной для маневров. Нога обретает опору на кондиционере. Так проще раскрыть небольшой портфель, достать нужное, спасибо моей всегдашней предусмотрительности, захватила с собой, сберегла, в нарушение всех протоколов.

- Вот тут поставьте свой росчерк и ещё вот здесь. Вместе с паспортными данными. Вы сами снимали?

- Я? Что? Да, конечно. Тайком. Он бы не согласился. Ну, кроме самого последнего кадра.

- Великолепные снимки. Вы знаете, Ира, я потом возьму вас на службу. Если захотите, конечно. А пока, все что могу предложить – сто пятьдесят тысяч. По тридцать за кадр. Поверьте, они вам понадобятся. И я бы на вашем месте бежала дальше, чем вижу. Прямо отсюда. Не говоря никому ни слова.

- Я, правда, не знала. И мне ужасно стыдно, что все так сложилось. Тем более, когда зашло так далеко и у меня, и у вас. Простите. Вы удивительная, даже не плачете, а ведь это ваш…

- Мой кто? Любовник? Суженый-ряженый? Отец толпы моих будущих малышей? Последний вагон уходящего поезда, в который нужно непременно запрыгнуть? Уймитесь, мне только тридцать пять.

- Ваш жених. Это платье, гости, отель. Столько денег потрачено.

- Минимизация потерь. Удачная сделка. Вы вовремя меня известили. Билеты я сдам. Или он пусть сдает. Расписались? Умница. Вас подсадить в окно?

- Что, простите?

- Лично я планирую слинять с несостоявшихся похорон своей свободы через эту оконную раму. Думаю, застрять не должна. А вы?

- А я через дверь, наверное.

- Ну, тогда подадите мне шлейф. Будет обидно, если я макну его в унитаз, согласны?

- Наверное.

- И мой вам совет. Сколько вам, кстати, лет? Девятнадцать?

- Двадцать один.

- Так вот, Ира, бегите из города. А ещё лучше, из страны. Веланд – та ещё мстительная сволочь, пусть поостынет с полгодика. Вы чудовищным образом сорвали ему крайне выгодную сделку в моем лице. Не советую продолжать отношения, можете пожалеть по-крупному.

- Вы угрожаете мне?

- Человеку, который удерживает от потопления шлейф моего платья? Я так похожа на дуру? Хотя, повод сомневаться в моей разумности у вас, безусловно, есть. Нет, я не угрожаю, просто даю совет. Бесплатный, заметьте. Думаю, мы с вами будем сотрудничать.

- Спасибо.

- Всего доброго, Ирочка. Берегите себя!

Вот же дура! И я и она. Две дуры. Надо успеть сбежать и никому особо важному не попасться пред грозны очи. Ещё повезло, что платье я себе выбрала винного цвета, не так заметна в толпе незнакомых мне напыщенных лиц. Ну как, выбрала? Новоиспеченный муж настоял. Видите ли, согласно устоям их допотопной семейки, берущей свое начало в глубинах веков, вдова имеет право выходить замуж в платье любого цвета, только не в белом. Невинности нет, и символа нет. Вот я и выбрала со зла винного цвета платье, чтоб наверняка оценили масштаб моего грехопадения. Всей своей благовоспитанной семейкой! Я – дважды вдова. Карма такая, наверное. Или какое-то проклятие затесалось в роду. Вдох-выдох. Тут уже можно так не бежать, лучше, наоборот, приобрести благопристойный вид, подобающий месту и действию. Задние дворы ресторанчика пройдены, впереди небольшое озаренное фонарями пятно подъездной дорожки, а там уже и парковка. Заправила выбившуюся из прически рыжую прядку за ушко, отряхнула, как смогла, подол платья. Дыхание бы перевести, да никак не выходит.

- Эльжбеточка! Куда ты так бежишь?

Ненавижу свое полное имя! Элли куда короче и проще, но мама считает иначе. Она же его выбирала, и муж – тоже ее идея, плохая, как оказалось. Но ей пока об этом лучше не знать – загрызет и костей не оставит.

- Мамочка, моя дорогая! Вы тут? А я как раз спешила к машине, убрать, согласно вашему настойчивому совету, портфель.

- Лучше уж поздно, чем никогда.

- Безусловно, вы правы, мама.

- Обращайся ко мне по имени, Жозефа, сколько раз можно напоминать. Не смей называть меня мамой! Твой отец ужасно тебя воспитал! Был бы он жив, я бы…!

- Мой отец погиб два года назад, поэтому наш спор неуместен. Позвольте, я все же пройду.

- И поскорей возвращайся. Гости заждались возможности запечатлеть сей счастливейший момент твоей жизни!

- Безусловно, сделаю все что смогу.

Знала бы она, какая завтра разорвется бомба! Спасибо девчонке, подкинула мне восхитительные кадры, и качество, надо заметить, на высоте. Морда лица Веланда, непременно покроется алыми пятнами, а подбородок будет ходить ходуном! Условия договора с матерью я выполнила до конца. Измена является достаточно веской причиной для расторжения брака. А браку-то всего пять часов. Только один раз публично поцеловались. Всех остальных поцелуев, запланированных устроителем празднества, - тамадой, - мне удалось благополучно избежать. Спасибо Ирочке, надеюсь, он ее не убьет! Никаких денег не жалко. Тридцать тысяч за снимок – это по-божески. Моя статья с этими снимками станет бомбой, и стоить будет немеряно! А главное, я заполучила свободу и коллекцию статуэток отца. Вывезенные из Африки слоники из слоновой кости всех возможных оттенков с инкрустацией золотом лежат в простеньком сундучке на заднем сидении моего джипа. Слонов продам сразу, мне они не нужны даже как память. Мать, правда, считает иначе. Но отец брал их в руки всего несколько раз от силы. А вот сундучок ценен. Точнее, то, что он скрывает в себе. И никто ничего не нашел, я проверяла.

Восторженный вопль представителя диких племен так и рвется наружу! Как легко я отделалась, а? Считай, лёгким испугом! И по дурацкому договору не придется платить никакой неустойки. Факт измены налицо и не только лицо. Как девчонке удалось все снять в мельчайших подробностях, да с такого ракурса с собой в главной почти роли – ума не приложу. Талант. Нет, талантище.

Глава 1

Мужчина на капоте появился из ниоткуда. Так просто не может быть. Его же не было, а теперь по капоту стекает алыми каплями кровь. В сумраке они видятся черными, глянцевыми, похожими на смолу. Оторопело смотрю через лобовое стекло на распятого передо мной мужика. Богато одет, сразу видно не бомж, не подстава. Волосы эти белые, длинные, почти седые. И главное, я же почти сразу успела нажать на тормоза. И ехала по проулочку всего двадцать километров в час, ну, может, тридцать. Боялась, что выскочит какой-нибудь ребенок или пьянчуга, а я не успею отреагировать. Ещё и машина эта дурацкая, дороги совсем не видно и коробка передач - механика, отвыкла за десять-то лет от такого подарка, взгляну на рычаг, отвлекусь от дороги. Что делать-то? Надо, наверное, выйти из машины, оказать первую помощь, - знала бы я ещё, как это делается,- вызвать ГИБДД и скорую. Вроде шевелится.

Вот почему!? Почему каждый раз, когда я начинаю искренне радоваться, случается какая-нибудь несусветная пакость?! От злости ударила ладонями по рулю, отчего легче естественно никому не стало, только мужчина немного дернулся, стали видны золотые кольца на его сильно сжатой в кулак руке. Больно так, что ли? А я тут ещё истерики устраиваю, дрянь. А вообще это он виноват, нечего было кидаться мне на машину. Может, он суицидник? Из окна выпал? Тогда есть шанс отделаться лёгким испугом. Хотя, кому я вру? Тут домов вблизи нет. Только если с тополя он свалился - в аккурат нависает тот кроной над проезжей частью. Спилили бы хоть, что ли, пока сам не упал. Ладно, надо взять себя в руки и начать действовать. А там, посмотрим, каким боком жизнь повернется, хорошо бы ещё, не спиной. Мне вообще удирать из города надо, пока Велан ничего не пронюхал и не забеспокоился, куда подевалась его новоявленная жена вместе с земельными наделами в африканском захолустье.

А мужик снаружи машины впечатляет. Серебристый пиджак, волосы, аж, до низа спины, ботфорты. Шоумен? Или просто городской сумасшедший?

Вылезла из машины, боязливо потыкала ноготком в плечо. Если не отреагирует, просто вызову скорую и усядусь на лавочке ждать. Что ещё сделаешь? Ан, нет, дернулся.

- Вы живы? - задала я глупый вопрос. Если дёргается и дышит, точно не помер.

- Да. Одну минуту и я освобожу вам дорогу.

- Не торопитесь. Может быть, воды? Хотя, у меня ее нет. Простите. Я не поняла, как вы здесь очутились. Мне казалось, дорога пуста.

- С дерева упал, неудачно устроился на ночлег.

- Я тогда вызову медиков? Или вас лучше отвезти в больницу? Но место аварии покидать нельзя с другой стороны.

- Самое лучшее, что вы можете для меня сделать – предоставить ночлег, я оплачу все расходы. В том числе и расход по ремонту этого экипажа. Во всем случившемся только моя вина и ничья больше.

В голове мысли пронеслись со скоростью поезда. ГИБДД отменяется, а значит, меня сложнее будет найти. Тем более, что доверенность у меня на руках рукописная и могут возникнуть ненужные вопросы или даже проблемы. Тащить незнакомца с собой не самая лучшая из моих идей. А с другой стороны, я, наверное, смогу отбиться, если он решит ограбить? Да и не похож он на вора. Все пальцы в драгоценных камнях и костюм дорогой, хоть и странный. В сумочке голодным зверем заурчал телефон, придав скорость мыслям.

- Садитесь в машину, тут недалеко.

Мужчина, наконец, попытался принять вертикальное положение. Похоже, я не вполне оценила весь масштаб проблемы. Он же огромный. Под два метра ростом, и плечи эти, выправка опять же, как у военного, да и пиджак скорее похож на парадный зеленый мундир из дорогой тонкой ткани, только без эполет.

Длинные пальцы упёрлись в капот, отчего тот чуть отыграл металлом, прогнувшись.

- Одну минуту, голова немного кружится.

- Может, в больницу?

- Не стоит.

- Зачем вы вообще полезли ночевать на дерево?

- Так сложилось. Куда мне лучше сесть?

- Давайте на переднее сиденье, там больше места.

Обежала машину, телефон так и не перестал вибрировать. Точно, Веланд. Быть беде, если он меня тут найдет. Да ещё и не одну. Вот же чудак! У самого рыльце в пуху по самую шею! А меня ревновал. Надеюсь, Ирочка вняла голосу разума в моем лице и уже достаточно далеко. Самой бы убраться отсюда и поскорее! Потянулась, выдвигая сиденье подальше от приборной доски и откидывая спинку назад. Так он наверняка влезет.

- Ваше платье чудесно.

- Благодарю, садитесь. Время уже позднее, а завтра я уезжаю.

- Да, конечно, как скажете.

Уместился, но настолько неловко, что я десять раз прикинула, что можно было сломать о машину. Вроде ноги и руки шевелятся. Сам только подозрительно бледный.

- Поехали, - выдавила я из себя улыбку. Мужчина лишь кивнул мне в ответ. Ни попытки пристегнуть ремень, ничего, просто сидит, выпрямив спину, почти упираясь головой в потолок. За окном мелькают фасады старинных невысоких домов. Самая окраина города, бывшие наделы купцов. Каменные фасады затейливой кладки, у некоторых даже сохранились резные балкончики. Со студенчества тут не была. Свернуть от проспекта налево, тут обогнуть крошечный сквер. Квартира на втором этаже старого здания школы.

Кирпичный первый этаж давно не жилой, а второй, деревянный, с чуть покосившимися старым фасадом смотрит подслеповатыми окнами на магазин. Запарковалась, уткнув машину почти носом в куст сирени.

- Подождите меня здесь, я куплю чего-нибудь на ужин. У вас есть предпочтения?

- Никаких, - кивнул мужчина, словно разрешая мне пройти в магазин. Хотя, по виду и не скажешь, что он всеядный. Наверняка одни выкрутасы в голове. Но деньгами не поделился, считай, омары уплыли. Будешь есть ровно то же, что и я. Картошка фри в заморозке, пакетик грибов оттуда же, пара кусочков копченого мяса, такое же ребрышко. Сегодня у нас будет суп! На всякий случай купила пару недорогих глубоких тарелок, кастрюльку и ложки. Кто знает, кто последний тут ночевал. И раньше-то посуда была на вес золота. Никто не спешил ничего покупать, а доставшаяся в наследство имела нахальное свойство биться по три раза в неделю от усердия молодых и неопытных хозяек-студенток. Подумала, кинула в корзину комплект простого белья и побрела к кассе.

Глава 2

Элли

Наспех ополоснула новую кастрюлю, набрала в нее побольше воды. Буду варить не суп, а настоящее зелье! Таким не грех отпраздновать освобождение от гименеевых уз. Алюминиевая старая сковорода с деревянной ручкой уютно примостилась с краю плиты. Газ зажёгся с первой спички, спустя столько лет научилась нехитрому мастерству. Краем уха прислушиваюсь к тому, что происходит за тонкой стеной. Вода, похоже, льется и на пол тоже. Надеюсь, она не зальёт первый этаж этого дома. Надо бы предупредить, а кого? Сейчас ломиться уже вроде как неудобно. Зальёт, и черт с ним! Оплачу ремонт. Не хочу сейчас думать. Торжество вредной пищи – скользящий по алюминию большущий кусок сливочного масла. Лук натерла на тёрке. Немного мучений все же стоит вложить в любой суп, чтобы потом гордиться получившимся блюдом. Вспорола пакет и вытряхнула шампиньоны в горячую воду, чтоб уже через минуту достать размороженные, отжать и отправить их к луку. Копчения нарезались мелкой соломкой. Даже красиво. То, что больше всего оттянет момент, когда блюдо будет готово – картофель. Замороженный, из разряда самых дешёвых. Для варки можно использовать только его. От щедрот души бросила в кастрюлю три увесистые горсти, следом отправила скворчащие вкусности со сковороды. По кухоньке поплыл дивный аромат почти готового супа. Осталось пять минут подождать, пока картофель дойдет, и можно считать меня домашней хозяйкой. Ужин-то я приготовила. Споро ополоснула посуду под краном. Из ванной почудился сдавленный писк. Черт! Должно быть, открыв тут холодную воду, я невольно оставила для ванной один кипяток! Надеюсь, мужчина там не сварился!

Вот уж кому, действительно, не повезло столкнуться сегодня со мной! Убавила газ и прокралась на цыпочках к двери ванной, приложилась к ней ухом. Слышна тихая не то брань, не то бормотанье.

- Барышня! Я оказался в крайне затруднительном положении. Позовите кого-нибудь из мужчин, будете так любезны.

- Что случилось?

- Мне стыдно в этом признаться, но я застрял в вашем корыте.

- Застряли?!

- Оно оказалось немного узким для моих плеч.

Идиот! Как его угораздило застрять в сидячей крохотной ванне? Не мог принять душ? Где я найду мужчин, чтобы извлечь эту тушу из чугуна? Прямо представляю звонок сестре.

- Извини, но я оставила после себя некоторые вещи. Так, ничего особенного, новая посуда и ещё голый мужик в ванной. Он там плохо поместился и застрял! Похудеет – вылезет.

- А где ты его взяла? - обязательно спросит сестра.

- Да так, на капоте валялся, после того, как я его сбила машиной!

Нет, такое отвечать, всяко, не вариант.

- Налейте мыла на плечи.

- Боюсь, мне до него не дотянуться. Позовите мажордома.

- Сейчас, только откопаю. Тут, наверняка, завалялась парочка во дворе под сиренью после гражданской войны. По крайней мере, в детстве нас этим пугали. Прикройтесь, я войду.

- Это совершенно исключено! И дверь заперта! - в голосе появились истеричные нотки. Сейчас ему ещё плохо там станет на фоне всего происходящего, и доставать его я точно буду с полицией и бригадой скорой. Даже не хочу думать, что и как я им стану объяснять! Это вышло совершенно случайно! Сюда он пришел своими ногами, я бы не дотащила. Издох после того, как застрял.

Одно радует, безусловно, - на двери чахлый неисправный замок. Всю свою долгую жизнь этот мерзавец захлопывается в самый неудачный момент. Упереться плечом, чуть приподнять дверь за ручку. Есть! Язычок соскочил с небольшого упора.

Дивен мир! Таких красавцев я ещё не встречала. Фотомодель, не иначе! Алебастрово-белая кожа, яркие пятна смущения на щеках, идеально четко очерченная мускулатура, длинные тонкие пальцы, лежащие на бортиках ванной. На каждом по яркому перстню. Самое сокровенное прикрыто крошечным полотенчиком. Нигде на теле, похоже, нет ни единого волоска.

- Вы поможете мне?

- Простите, сейчас.

Флакон позабытого кем-то шампуня чуть не выскользнул из моих пальцев. Перламутровая жидкость растекается по зажатым в чугуне красивым плечам. Впервые вижу такого красавца. Даже мокрые волосы и те его совершенно не портят, свисая на спину. Чтобы полить на второе плечо, мне пришлось почти уткнуться носом в стену крохотной ванной комнаты. «И зачем я только его сюда привела?» - в сотый раз задаю себе один и тот же вопрос.

- Давайте руку и попробуйте встать.

Кольца острыми ободками впились мне в ладонь, травмируя кожу.

- Снимите кольца, мне больно.

- Нет.

- Почему? Решили тут задержаться? Так я завтра уеду. Или боитесь, что украду?

- Ни в коей мере. Просто их некуда положить, упадут. Будет жаль.

- Вон там мыльница, вы дотягиваетесь.

Нервно и, словно жалея о своем поступке, ссыпал он кольца одно за одним в раскрытую пасть забавного лягушонка.

Огромная кисть, не спросясь, ухватила меня за предплечье. С третей попытки незнакомец вырвался из стального капкана, уронив злосчастное полотенце.

- Демон! - слишком резко нагнулся, чуть не упав лицом вниз. Если он застрянет в таком положении, то захлебнется раньше, чем вылезет.

- Вылезайте! Ополоснете мыло над раковиной, я не смотрю. Второй раз мне будет вас не достать.

- Сию минуту. Простите мою неловкость.

Я отвернулась к стене. По полу шлепнули босые ноги. Можно больше не беспокоиться, в ванной он не застрянет. Шум воды за спиной, неразборчивое бурчание, шуршание одежды.

- Ещё раз простите. Я оделся, вы можете обернуться.

Мокрые пряди рассыпались по элегантному зеленому полумундиру. Щеки полностью залились краской.

- Я буду признателен вам до конца своих дней.

Он чуть замялся, подхватил мою руку, приложился губами к кончикам пальцев. Невесомый поцелуй, от которого в груди разгорелось настоящее пламя и чуть потемнело в глазах.

- Выключите горелку, а то наш ужин сгорит, я сейчас подойду. Только соберу воду с пола.

- Все хорошо?

- Вполне. Не стоит переживать об этом неловком моменте.

Глава 3

Генерал

Не знаю, кто придумал, что чернота звёздного неба может быть скучной. Был бы просторен дом, летящий сквозь пространство и время, скучно точно не будет. Из крохотной кухни, почти такой же, ну, может, самую малость больше чем в доме, а видна розовая планета. Я был там когда-то очень давно. Яркая, потрясающая, дома созданы из горного хрусталя. Все целиком полупрозрачные, не считая нескольких комнат. Разумная жизнь присуща только антропоморфам, остальные похожи на густое желе разных размеров. На нее лучше смотреть, попивая горячий напиток из фарфоровой чаши. К следующему перелету закажу шкаф вместо пузатенького комода, в узком пространстве нагибаться не очень удобно. Но всё лучше такая мебель, чем то, что я лицезрел в ее откровенно несчастной квартирке.

За резной дверцей уже согрелся шоколадный напиток, судя по столбику пара.

Техническая революция сильно изменила наш мир, поубавив в нем красок и внеся серые поверхности из металла взамен всем привычных. Постепенно их сменил отвратительный пластик. И лишь годы спустя удалось собрать воедино три составляющие. Магию, технологию и радующий глаз каноничный вид привычных вещей. Дубовая мебель моего комитета ничем не отличается от привычного убранства эльфийского дома. Как и многие сотни лет назад все так же сияют ручки из бронзы, а с резных барельефов гордо взирают профили генералов. Всех одиннадцати, включая меня самого.

Горячий напиток приятно растекся по горлу, смывая с него сомнительный суп, творение человеческих рук. Я перешел в гостиную. Скоро отсюда можно будет увидеть Млечный путь во всем его туманном великолепии. Огромное окно от пола до потолка не даст упустить это зрелище. Диван цвета горького шоколада приглашает насладиться покоем. Как удивительно хорошо жить, не имея в себе избытка черной магии, мир и вправду стал куда ярче, насыщенней, приобрел вкус. Каждым глотком напитка наслаждаюсь со свойственным только ребенку восторгом. Горечь шоколада, тонущая в сладости сахара, то и дело воскресающие ноты ванили, аромат сливок. По щелчку пальцев передо мной возникла голограмма дворецкого.

- Пирог со свежей черникой и козий творожный сыр.

Чуть колыхнулась ливрея, искусное подобие настоящей, и голограмма исчезла. Зато с кухни потянуло ароматом готовящейся в печи сдобы. До дома ещё лететь и лететь. Если повезёт, я успею привести себя сегодня в порядок, окунуться в голубое озеро великого леса. А дальше? Когда снова придется лететь на Землю? Драконы редко подолгу таятся. Но ещё реже они нападают стаей, как в прошлый раз. Сколько минуло дней? Два, три восхода нашего солнца? Значит, ещё день можно ничего не опасаться. А потом только ждать. Может быть, год, а может, неделю. Боевой генерал отсутствующей армии тоже имеет право на отдых. Точнее, армия есть, просто обычно их услуги не требуются. Никогда не требуются, хватает наших собственных сил. Каждый справляется в одиночку с небесными тварями. Только в самый последний раз пришлось биться втроём.

На мраморной поверхности журнального столика появился долгожданный пирог. Ягоды свежие, крупные, черные, сладкие даже по виду. Хрупкая корочка основания из песочного теста так и просится в рот. Сладкий козий сыр тает, лежа на гладкой деревянной доске, с цветочным орнаментом по самому краю. Нож тоже сделан ровно таким, какими их делали раньше. Костяная рукоять, кованое темное лезвие. Смешно сказать, я даже не знаю, чем создан пирог. Может, магией, а может, технологией, но вкусен невероятно. Падающие на пол и диван крошки тут же исчезают в никуда. Это, конечно же, не повод есть на диване, нарушая тем самым весь мыслимый этикет. Но сейчас, когда меня никто не видит, в день триумфа, в день, когда я обрёл свою эйтэм?! безусловно, можно позволить себе подобную дерзость.

Элли

Ночь обещает быть долгой. Сотворю несколько порочащих честь и репутацию разгромных статей с моим мужем в роли демона-искусителя новой эпохи. Про девочку бы эту что-то отрыть, ну, или на худой конец, придумать, добавить несколько росчерков серой пастели к алой краске вселенского блуда. Блуд ВИП персоны – старо как мир. А вот девочка, Ирочка, беременная, несчастная. Да, это определенно повысит рейтинг изданий. Пусть бы она была одинокой студенткой из далёкой провинции. Фамилия, имя и фото у меня есть, что-нибудь наверняка откопаю. Медийной персоной, опрометчиво приземлившийся на капот моего авто, займусь чуть позднее, под утро. Ещё надо заглянуть на стоянку, вынуть из машинки наследство и вперёд, на Алтай. Отец был старый шутник и мерзавец, таких непонятно как носит земля. Одним только демонам известно, чего мне будет стоить содержимое главного тайника. То, что до цели удастся добраться легко, я и не надеюсь.

Подозрительно долго не выходит из дома мой полуночный гость. Мне бы собрать со стола посуду, да сесть наконец-то за ноутбук, а его все нету. Странное дело. И свет от фонаря ложится так хорошо, так ярко, что я всяко должна сделать пару фото ан фас, а если повезёт, то и в профиль. Минута, другая, нет никого. А если он затаился в подъезде? Что тогда? И зачем, самое главное? Дверь хлипкая, пусть из близкого круга новых знакомых о квартирке никто и не знает, а сестра далеко и уж точно не проболтается, но иметь личного маньяка в подъезде – идея как-то не очень. И что, спрашивается, делать? А если он притаился и ждет, то зачем вообще выходил? Я же не прогоняла. И эти странные слова, полунамеки. Еду он мне привезет, а колбаса это что, не еда? Между прочим, вышло довольно вкусно. Нет никого, если б он прошел, я бы точно увидела. Стоять и ждать дальше? Дверь выбивается просто плечом, примерно с третьего раза. Хлипкая старая дверь с тоненьким язычком незамысловатого замка. Может…? А, черт с ним. Посижу в кафе аэропорта. Пусть это паранойя, или расшатавшиеся от потрясений дня нервы, но в правильную девочку я играть сегодня точно не буду. Правильные гибнут первыми, а мне есть что терять. Гиблое дело связываться с авантюристкой, и тем более, с журналисткой, характером я удалась в отца. Наспех ополоснула посуду. Скинула в старый рюкзак свой портфель и кусок колбасы на дорогу. Жаль оставлять, пропадет. Из нормальной одежды в шкафу нашлись только старые черные джинсы, да объемный свитер. Блажь сумасшедший вязальщицы, даже моль им побрезговала. Сойдёт за немыслимо модный оверсайз. Надеюсь, никто не заметит подвоха. Как неприятно остаться без багажа. Кеды нашла в кладовке у входа. Первый курс, пролитая зелёнка, мои глупые полудетские ещё слезы над пропавшей по недоразумению вещью. Чуть заскорузлые подошвы, а пятно смотрится даже ничего. Модное по нынешним временам пятнышко, мне ли не знать. Волосы в хвост, рюкзак на плечо, вроде бы ничего не забыла? Проверила плиту, зажала потуже краны, выключила везде свет. Дед Мороз, помоги, что ли? Или Карлсон! Крыши – ваша вотчина, значит, и таких идиотов, как я, лазающих по крышам в ночи, вы должны оберегать. Окно! Окно я обязана закрыть за собой поплотнее. Где же чертова кочерга? Помнится, раньше нас с сестрёнкой она не раз выручала. Бедный-бедный друг нашей юности, оболтус, каких мало, умный невероятно, красивый до невозможности сын профессора. Благо профессор был не из нашего ВУЗа. Каждую сессию мы вместе целые ночи перед экзаменом писали шпаргалки на этой крошечной кухне, зубрили что-то смутно понятное, искали ответы на сотни билетов. Под утро он вылезал через форточку. А соседка напротив была хорошо знакома с его отцом. Встречались мы уже в сквере неподалеку и мирно топали в институт. Отец думал, что сын у благонадежного друга, а не мается дурью в компании сомнительных личностей совсем не своего круга. Порой он выбирался в окно позже, когда нас уже и след простыл. На этот случай была изобретена кочерга – подобранный кусок от ограды нашего сквера, прут толщиной с мой мизинец, удобно изогнутый в двух местах. Ну что, пора форсировать пожарную лестницу. Ловко вскочила на подоконник, почувствовав себя не вполне адекватной. Сама привела незнакомца в дом, и сама испугалась незнамо чего. Но из подъезда он точно не выходил, а пополнять собой хронику криминальных происшествий я не готова ни сейчас, ни потом, когда доберусь до машины. Настежь открыла окно. Тонкая подошва ботинка даёт в полной мере насладиться острой ступенью пожарной лестницы, как страшно перенести вес на нее, высунуть и вторую руку наружу. Высота всего-навсего, два этажа, семь метров до земли, а страшно. Покрепче уцепилась взмокшей ладонью, шагнула, в последний момент рюкзак противно качнулся на плече, сместив равновесие. Удержалась, даже не вскрикнула. Плотней прикрыла за собой стеклянную створку, оставив открытой лишь форточку. Рука противно скользит по металлу, как бы не сорваться к чертям. Еле-еле подцепила стальной шпингалет. Есть, щёлкнул. Толкнула окно, рискуя сорваться, держится, не пытается распахнуться. Кочерга с тихим звоном улетела на подоконник. Подняться на крышу и спустится через крайний лаз на чердак, а дальше совсем все легко, главное только, чтоб все двери были открыты, выскользну через крайний подъезд. Подняла голову кверху и не поверила своим же глазам. Что за чертовщина? На крыше установили подсветку? Или это прожектор? Синий столб света. Этого мне ещё не хватало. Ветром прямо в глаза сдуло кирпичную крошку стены. Пока зажмуривалась, пока терла глаза, яркий свет исчез. Надеюсь, на крыше я никого не встречу.

Глава 4

Генерал

Родная планета повернулась нужным мне боком чуть в сторону от светила, значит, приземлюсь на рассвете. Автопилот выбирает нужный маршрут, производит сложнейшие вычисления, ориентируясь на тысячи показателей разных приборов. Ярким свечением опаляет стены снаружи, в окна и не выглянуть толком, мы ворвались в атмосферу. Дальше уже будет проще, лёгкий толчок, крыша дома раскрылась, образуя вокруг стен непроглядную тень, планируем к основанию из круглых камней. Выложенное на манер старинного высокого фундамента, оно на время растекается подобно широкому блюду, готовое принять звездолет в каменные объятия особняка. Пружинисто сели в незатвердевший пока ещё камень, пар валит со всех сторон, остужая обшивку моего корабля. Пройдет минут двадцать до того, как камни снова вернут себе статичную округлую форму, а стальное внешнее покрытие корабля приобретет вид дерева, станет таким же шероховатым и теплым на ощупь. Резные фасады, разукрашенные башенками и шпилями, вернутся на место.

Обувь ещё хранит на себе пыль и грязь другой, далёкой планеты, многоцветие сада погружает в объятия густого, как растекшийся мед, аромата прогретого солнцем ясного летнего дня. Дворецкий наш, древний как сам этот сад человек, встречает низким поклоном. Порой мне чудится недовольство в глубинах его зрачков, слишком долгая жизнь даже по меркам эльфов, несколько тысячелетий томится за его сутулой спиной. Не прадед, ни дед, ни отец, ни, тем более, я, не готовы с ним расставаться. С каждым годом причудливой вязью плетется все новое и новое колдовство, соединяя нашего старика с источником магии. Примитивный в своих чаяниях, мудрый, добрый и верный. Такого нелегко отпустить. Мою прабабку с далёкой планеты он тоже застал и наверняка отчётливо помнит.

Размеренная жизнь вот уже два месяца как унеслась на драконьих крыльях в неведомые дали. Первая за много веков атака на родную столицу не принесла особых потерь. Вторая прошла менее благополучно. Хорошо, что есть те, чья жизнь и судьба - вечно хранить покой благословенного края. Эльфы светящихся рощ способны отбить свой дом от огня и от пепла. Вот только потом наступает самое страшное. Магия переполняет своего собственного хозяина. Та самая, непобедимая, бескрайняя, истощающая любого живущего в мире трёх лун. Обращает некогда прекрасные черты в подобие каменного изваяния, а глаза делаются серыми, помертвелыми и теряют искру внутреннего огня.

Благословенно старое великое дерево, в переплетении ветвей которого можно прочесть судьбу целого мира. Древо, которое породило спасение в каждом своем листе. Серебристые, тающие на ладони, они помогают генералу найти свою будущую эйтэм. Нет, не жену, и не истинную любовь. Ту, которая обязана будет вскоре погибнуть. Тогда ее место займет следующая. И так бесчисленное количество раз, до самой смерти проклятого генерала. Того, кто сразился и выиграл бой, открыл магию боя, и теперь сам вынужден захлебнуться ею или найти свою эйтэм. Ту, которая способна взять себе лишнюю безмерную силу. Взять и вскоре погибнуть.

Только дурак перенесет эйтем под высокие кроны нашего леса. Только дурак. Закон справедлив и суров. Обречённая, если она ухитрилась обманом или же честно стать женой, получает безграничную власть в свои руки. В свое полное распоряжение она заполучит все, чем обладает супруг. Пусть коротко, но насладится несметными богатствами и магией этого скрытого ото всех мира. Поделился с дворецким тем, что натворил по собственной глупости.

- Эванес, скажи, что мне теперь делать?

- Забыть про женитьбу как можно скорей. Никто ничего не узнает.

- А если?

- К утру изготовят точную копию обручального перстня. Я отдал распоряжение.

- И ты даже не хочешь узнать, как такое стало возможным?

- Чужестранка вас опоила?

- Все куда хуже. Дикарка. Моей супругой стала дикарка. Она настояла, чтобы я снял с себя все украшения.

- И вы подчинились?

- Дико звучит, верно? Первый вздох после того, как я влил в нее излишки черной силы, был упоительно сладок. Разум словно вынырнул из тумана, всюду яркие краски, звуки, запахи. Даже дерево имеет свой запах, это так странно. Словно бы с мира сняли пыльный чехол.

- Как она перенесла первое влитие? Долго оставалась без сознания?

- Этого я тебе не скажу. Все прошло удивительно гладко, ее жизни ничего не грозит.

- Оставьте мне координаты той планеты и символ кольца.

- Они в столе. Это та же планета, с которой сюда привезли Луизу, мою прабабушку.

- Ту самую?

- Да. Я надеялся найти только сосуд, чтобы избавиться от излишка магии, но получилось, как ты видишь, иначе. Если… если ситуация повторится, ты должен будешь доставить ее ко мне.

- Надеюсь, этого не случится. Жена, которая ничего не знает о своем статусе и своей власти, это одно, но как только она ступит в наш мир, худшие ваши сны станут явью. Землянки очень живучи, не мне вам об этом рассказывать, сир. А законы на них распространяются точно так же, как и на всех остальных. Вы останетесь под ее опекой на годы. Беспомощный, бесправный, лишенный всех титулов и богатств.

- Молись, чтобы этого не случилось. Да она не так уж и сильна. Хрупкое тело, слабые волосы, отвратительная еда, вода, лишённая минералов. Думаю, ей не сравниться с моей прабабкой Луизой. Надеюсь.

- Луиза, - протянул дворецкий, развернувшись к окну. Там, словно в насмешку над всеми мыслимыми невзгодами росла целая поляна крупных колокольчиков. Каждый размером мог соперничать с винным бокалом. Луиза особенно любила эти цветы, с тех пор они и растут, украшая собой родовой замок эфийцев. В назидание потомкам, чтобы не смели, не думали даже ступать на проклятую Землю и искать спасения там. Сложно найти эйтэм. Девушку, способную принять черную силу. Сложно, они почти не рождаются. Лишь на Земле их всегда много. У сира не было выбора, собственная магия почти убила его. Что ж, значит, на то воля древа. Дикарка не способна прожить долго, год и не больше, а то и месяц. Вторую Луизу найти невозможно. Крестьянская девица осьмнадцати лет. Так она представлялась. Бойкая, заводная, сующая свой досужий нос, куда только можно. Старый генерал долго не решался на брак, а потом выбора не осталось Самое сильное влитие магии случается во время близости двоих, жены и мужа. Вот только жена обычно недолго выносит такие отношения, захлебывается магией, сдержать которую в этот момент невозможно. А без брака девица считала зазорным допустить эльфа до себя. Магия выбирала его изнутри, разрушала. Брак был заключён. А Луиза прожила после этого пусть и не очень долго, всего-то тридцать лет, но помнить ее будут ещё пару тысячелетий.

Глава 5

Элли

Катерок мерно прыгает по волнам. Как добраться до содержимого ящика? На меня и так косятся все пассажиры. Плывём в какой-то известный всем, кроме меня, монастырь к утренней службе. Это все, что мне пока удалось разузнать из обрывков разговоров. Странно было бы спрашивать о конечном месте прибытия, торопясь изо всех сил занять место на борту. Я так тороплюсь, пропустите, подвиньтесь, подожмите ноги, мне очень надо! А куда мы плывём? Повезло, что экскурсовод выделил мне из своих запасов старый просоленный дождевик из брезента. Теперь я точно стала похожа на бездомного.

И все же ящик так и просит, чтобы его открыли, так и зудит в руках. Может, подковырнуть ноготком тонкую планку, заглянуть в узкую щёлочку тайника хоть единым глазком? Ведь никто же не догадается. А подсвечу электрошокером, надеюсь, не убью никого по случайности. Ноготь плотно засел в щели, планочка ни туда, ни сюда не поддается. Может быть, стоит попросить гвоздодер у капитана этой посудины? Вряд ли он мне его даст. Осторожно и почти незаметно расстегнула кожаный пояс джинсов, ковыряюсь в щели облупленной пряжкой. Планка потихоньку идёт.

- Умеют на почте посылки запаковать. Держите.

- А? Что? Спасибо. Сосед по скамейке протянул мне перочинный нож. Дело пошло. Планка оторвана, только ни черта не видно из того, что внутри. Запустила ладонь. Пусто. Щель есть, а в ней ничего. Поскребла коготками. Фанерка ничем не закреплена, она, похоже, и есть письмо! Дернула на себя изо всей силы, крепко прижимая ладонью. Подсветила фонариком драгоценное завещание. Шифр с виду простой, составлен в форме детского стишка. Старался он и опасался, что кто-то найдет. А так, просто кусочек фанерины с напечатанной на нем дешёвыми красками псевдо-детской загадкой.

"Сказки её я читал.

Озеро сверкало подобно серпу.

Пара-папра-парапа- де

Воск податлив и мягок, но вечен в своих очертаниях".

Сказки? Это просто. Единственная сказка, которую читал мне отец, и то по случаю, была «Хайди». Страна ясна. Швейцария.

Озеро? Тут немного сложнее. Озеро. Серп – скорее всего указание формы. Допустим, это – указание на город или даже на конкретное место. Поищу по спутниковой карте.

Воск? Намек на отлитые из него формы? Известная мне шутка отца. Там, где невозможно скрытно провезти металл из-за детекторов, можно провезти восковой слепок, а металл отлить уже на месте. Где-то в этом ящике есть еще один тайник? Допустим, найду. А дальше? И что он так решил передать? Украшение? Точно нет. Отмычку? В меня он никогда настолько не верил. Ключ? Вполне в его духе. Вот только к ключику должен прилагаться замочек. А где его найти – огромный вопрос! И припев вообще не понятен. Может, я чего-нибудь не учла? Под текстом затертая картинка дома с башенкой и стягами, свисающими из окон. Замок? Дворец? Но не мог же он в самом-то деле завещать мне целый дворец? Страна, город. По здравой логике дальше следует улица и номер дома. Такую загадку не то что чужой не отгадает, тут я не разберусь. С другой стороны фанерки гордо сияла цифра восемь или же знак бесконечности. Это точно моя часть наследства?

Зло перевернула ящичек щелью вниз, ни на что особо-то и не надеясь. Выпала крошечная дощечка. Так, уже интересно. Подобрала. Катерок в этот момент резво подпрыгнул и окатил нас брызгами холодной воды. Вовремя я нагнулась. Еще чуть-чуть, и смыло бы мое наследство за борт.

Все ровно так, как я и думала, деревянная плашка с восковым оттиском посередине. Форму только не различить в тусклой подсветке разряжающегося фонаря. Но похоже на ключ, очень похоже.

Холод от воды пробирает до самых глубин тела, чудится, что и до самой души. Впереди очень несмело разгорается восход грядущего дня, первые лучи солнца тонут в мягкой перине тумана, расстилающегося над водой. Вокруг так чисто, так просторно и дышится совершенно легко, будто бы все невзгоды остались где-то далеко позади, там, куда ещё не ворвались парящие над гладью воды лучи несмелого солнца. Медленно сквозь завесу выступают белокаменные стены монастыря. Он будто бы тоже соткан из тумана и яркого солнца, играющего на куполах поначалу робко и с каждой минутой все яснее. Земли совсем не видно. Мы плывём, должно быть, по облакам, а храм возник по велению высшей незримой силы, соткался сам собой из тающей материи небытия.

Катерок несмело, боясь нарушить покой святого места, прыгает по волнам, то вылетая из марева, то снова плюхаясь в его глубину. Запоздало вспоминаю, что у меня с собой нет даже косынки, чтобы прикрыть буйные кудри, а на душе каменными гроздьями лежат грехи. Есть и потяжелее, и лёгкие, будто незримые. Набожной я никогда не была, праздников, постов, ритуалов и вовсе не помню, а то и не знаю. Но есть же что-то, что выше религии в сердце каждого. Своя догма, свой свод принципов, правил, устоев. Их я тоже нарушала неоднократно. Нарушала и буду ещё нарушать, как ни хотелось бы сейчас стать безгрешной, лёгкой, парящей над туманами птицей, подобной солнечному лучу. Каяться нет смысла, все свои прегрешения я знаю сама и не ищу им оправдания, но перед собой я обязана быть искренней, честной. Если верить в то, что есть кто-то там в вышине светлейшего небосвода, то он и так обо всем знает. А каяться перед людьми кажется слишком наивным, слишком детским. И все же так хочется отмыть свою суть в первозданной новорожденной чистоте сегодняшнего утра, прикоснуться к чему-то светлому, изначальному, впустить его в себя, насладиться покоем и бескрайней невинностью первозданного мира. Разум считает, что так нельзя, а сердце, душа рвутся наружу, и только озноб от неминуемо затекающих за шиворот брызг отрезвляет, возвращает в реальность, вынуждает думать о том, что ждёт меня впереди.

Швейцария – крошечная страна, точка на лоскутном платке карты Европы, несметные сокровища скрыты в хранилищах банков. Несметные, страшные, баснословные. Волей-неволей пытаюсь обернуться назад, в глубины семейной родословной. Кто хранил деньги в швейцарских банках, почему страна из нищей внезапно стала богатой? Все просто. После Второй Мировой мало кто вернулся забрать то, что спрятал в банках этой сказочно прекрасной страны. А там было и золото, и украшения, и полотна кисти известных художников. Может статься, отец подобрал ключик к одному из таких полузабытых хранилищ – банковских ячеек? К чьему-то наследству? Сам он выходец из Смоленска, в роду кроме крестьян, не было никого. Только фамилия странная, да и имя мне дали Эльжбета. В честь кого? Почему? Отец на нем настоял. А и ладно, наверняка при монастыре есть укромный уголочек, где можно воткнуть ноутбук в сеть и есть интернет. Отыщу информацию, подумаю о том, что меня ждёт в той стране и, пожалуй, закажу билет. Только не отсюда, а скажем, из Москвы, где меня точно не успеет перехватить Веланд.

Глава 6

Генерал

Бой приняли на холме. Так велит древний закон - встречать врагов на вершине, где собственные шансы укрыться ничтожны. Крепче стоишь на ногах, когда уверен, что отступление невозможно и все, что ты можешь противопоставить врагу - только ты сам, сила дара, да меч, крепко лежащий в руке. Небо словно прорвало. Твари, сияющие до рези в глазах, тупоносые, изрыгающие шары огня, сыплются сквозь прореху, напоминая собой, скорее, стайку птичек в угодьях после распашки. Только те слетаются за червяками, а эти - за кровью нашего мира, за благодатью. Вокруг меня сияют прожженные дыры, словно прорехи в зеленом ковре. Круглые, они уже не дымятся, только парят. Драконий огонь выжигает дотла, не давая жизни и шанса уцепиться хоть на мгновение. К городу летят только трое, остальные, похоже, задержатся здесь, над нашим логом, над моим замком, над полоской хрустального розоватого пляжа. Нас, окрестных землевладельцев, генералов не вступающей в бои армии здесь всего трое. Остальные просто не успеют добраться. Хищные твари парят в лучах яркого солнца, словно плывут, бьют хвостами, грозно рычат, сталкиваясь между собой.

- Пора! - Энрих спускает с ладони ужасающую петлю черного дара, та раскрывается в воздухе, кажется, вот-вот захлестнет вожака, самого крупного из драконов, алого, с особенно острым шпилем шипов на широкой спине. Моя сила тоже рвется наружу, клокочет в руке, стекает в тело из самой сути мира, нарушая равновесие жизни. Захлестнуть не пытаюсь, тесню многохвостой, поглощающей все на своем пути плетью. Драконы шепчутся и ярятся. Верткий, узкошеий рискнул напасть на меня. Кажется, я его ранил, пройдясь вдоль чешуи острой кромкой меча. Земля за моей спиной сгорела, опалив волной жара. Дракон промазал, сбитый с толку серебряной, расходящейся раной. Второму пришельцу я отсек хвост. Третий эльф плетет сложную сетку из силы, я не мешаю, хотя затея обречена на провал. Слишком чуткие драконы сегодня, уворачиваются и все быстрее кружат, перекатываясь в воздухе толстыми боками.

Атака драконов, наше неминуемое поражение, теснимся, прикрывая друг друга, левая рука затекла от наносимых ударов, впервые я увидел ощеренную морду так близко от своей головы, острейшие огромные зубы норовят выхватить меч, откусить хоть кусочек от эльфийского тела, а лучше поглотить целиком. Хвостом чуть зацепило Энриха, с рукава мундира тонкой струей стекает благородная кровь.

Стая драконов разделилась, те, что помельче, выжигают равнину, более крупные закладывают виражи вокруг нас. Не сговариваясь заранее, объединяем поток хлещущей наружу тьмы, мне чудится, что весь мрак нашего мира сгустился сейчас в наших руках, в этом потоке. Тесним тварей обратно, сил сколько-нибудь серьезно им навредить не хватает. Разве что краем потока удалось зацепить резное крыло фиолетовой твари, и то не сказать, что сильно, если быть честным. Все ещё машет, хоть и плавней, не так быстро. Облака раскручиваются, образуя воронку, врата для драконов, те молча, но шипя, отступают. Один, другой, третий метнулся, силясь вернуться ко мне, плюнул огнем, искрами. Не имею никакого права отскочить вбок, разорвать связь с общим для нас троих черным щитом, которым мы оттеснили драконов. Отступаю самую малость, шар опаляет рукав, задевает слегка, летит все же мимо.

Тварей всосало само синее небо. Радоваться бы, да мир стремительно теряет свои прекрасные краски, а я чувства, захлебываясь в остатках выжигающей магии, что струится по телу. Острая боль пронзает бок и плечо. Так всегда в бою, сначала не чувствуешь всю серьезность нанесенной тебе раны, а потом накрывает болью так, что становится почти невозможно дышать. Генералы опустились на усыпанную пеплом землю, все как один. Надеюсь, скоро нас заберут отсюда слуги или ещё кто, а впрочем, какое мне дело. Была бы рядом моя эйтем, захвати я ее с собой, может, выжил бы. А так, все бесполезно. Стыдно только смотреть в глаза спешащему к нам старику дворецкому. Стыдно. Не справился, не сумел уцелеть, пропустил через себя слишком значительный поток, переполнился, а как было поступить иначе? Серые птицы вдалеке кружат по небу, серая трава окружает усадьбу, цветы тоже серые, запахов лета, прекрасного сада, ужасающего пепелища и вовсе нет. Мир стремительно теряет краски, будто растворяясь во тьме. Остальным так же дурно, избавление Энриха сидит у него дома, наслаждаясь роскошью эльфийского мира. Третий наш генерал обречён. Ему досталось отчего-то больше других, он обращается в камень прямо на наших глазах, черты и без того бледного лица стремительно теряют краски, синие глаза становятся серыми, лёгкие волосы каменеют целыми прядями. Ему всё равно, а мне становится жутко видеть рядом с собой свою же грядущую судьбу.

Глава 7

Элли

Прекрасные голоса кружат голову, возносятся мысли. Даже жаль, что пришлось так быстро выйти наружу и заняться земными делами. Туман рассеялся, обнажив водную гладь и неприглядность холодной природы. Катерок уже не чудится корабликом из сказки. Просто-напросто лодка с мотором, облезлая краска, свисающая с боков, добавляет разочарования. Ну и пусть, сказкой поистине дивного утра я сполна насладилась, теперь осталось найти укромное место, чтобы понять шифр отца.

Отошла чуть в сторону и уселась на бревно прямо под высокой кривоватой сосной. Красота! Волны набегают на берег, жёлтый песок чуть парит под новоявленным солнцем. Кофе бы ещё и булочку с маком, жизнь бы вообще приобрела новые краски. Ну да ладно, мечтать не вредно. Жива, цела - уже счастье по меркам первого дня после свадьбы.

Телефон уверенно поймал связь. Наугад вбила "серповидное озеро в Швейцарии". Цюрих! Это его брильянт. Страна есть, город есть. Адреса нет. Черт. Впрочем, восьмерка вполне может сойти за номер дома. Дело за малым, отыскать улицу. Парампампам! Последняя строчка никак ни во что, кроме припева складываться не готова. Подумала, достала оттиск будущего ключа. Ничего особенно сложного. На дверной он, конечно, мало похож, маленький, меньше ладони. И бороздок на нем слишком уж много, да и форма какая-то необычная. Интересно, где в Москве можно найти ключника, готового отлить по этой форме изделие? Не выточить из болванки, а именно изготовить точь-в-точь. В родной город я, конечно, вернуться не смогу, растерзают. Хорошо, допустим, я его изготовлю в какой-нибудь полуподвальном небольшой мастерской. А дальше? Обегать все дома под номером восемь в Цюрихе? Реально, конечно, но как-то не хочется, ещё неизвестно, что меня там ждёт. Задумчиво поцокала ногтями по тощей фанерке с рисунком, то ли я, действительно, «ку-ку», то ли внутри фанерка неоднородная. Ритм перестука ногтей ложится чуть невпопад, замирая на ноте, не доводя ее до конца. Отец вполне мог что-то такое придумать, ещё один тайничок. Фанера, по сути своей, - несколько слоев тонкого берёзового шпона, склеенных между собой. Неужели сам клеил, а в середину вложил ещё одну подсказку? Разодрать бы, вопрос только чем. Окинула песочек перед собой ищущим взглядом. Инструмент может быть у капитана катера, но так он мне его и даст без собственного присмотра. Вообще есть смысл прогуляться подальше от людских глаз.

Подходящий инструмент нашелся не сразу. Служители монастыря довели чистоту берега до немыслимого совершенства. Я почти отчаялась, пока не увидела торчащую из песка дверную петлю. Не нож конечно, но уж как есть. Поставила фанерку на первый попавшийся камень, сверху водрузила петлю, острым углом воткнув ее между полосок шпона и от души саданула булыжником себе по руке. Какого усилия воли стоило мне промолчать-то. Так хотелось высказаться о собственном интеллекте и ловкости! Со второго удара отлетела петля, видимо, испугавшись напора. Третьим ударом удалось воткнуть ее несколько глубже. Да, тяжело было жить в древности без молотка. С пятого раза появилась небольшая щёлка в которую я опрометчиво сунула палец. По ощущению фанера меня укусила. Взвизгнула, но продолжила раздвигать узкую щель с ещё большим напором. Чуть не поплатилась. Бумага! Потускневшая, тонкая, рядом ещё и фотография. Целый архив! Вот только чей? Нет, понятно, что теперь мой, а кому он принадлежал изначально? Фанера решила сопротивляться острыми щепками. Занозу в ладонь я получила, и ещё одну, небольшую, в мизинец. Главное, не испачкать кровью жёлтую от времени, крошащуюся бумагу.

Вытащила и приуныла. Латиница, но ни одного понятного слова. Чернила такого качества, что почти не видны. Если сделать кадр при хорошем освещении, да ещё обработать получившееся фото в программе, вполне можно будет привлечь автоматический переводчик, хоть язык смогу определить. Осторожно достала две фотографии и чуть не села в песок. С первого на меня смотрела семья в полном сборе. Женщина с осиной талией в старинном наряде, ее достойном украшении. Рядом мужчина в парадной форме, девчушка с кудряшками на голове, перед ними небольшая скульптура на постаменте. Девчушке, очевидно, дочери мужчина положил руку на плечико.

Перевернула старое фото. Надпись не разобрать, сделана перьевой ручкой, произведение искусства из паутинки сложных переплетений.

А со второй фотографии на меня смотрела моя прабабушка. Единственное ее уцелевшее детское фото, а может, и вовсе единственное. Смоленщина, моя родовая деревня, на ребенке тощее платье из ситца, еле прикрывает коленки, за спиной узнаваемые купола сельского храма. На шее девчонки висит довольно крупный крест с вензелёчком. На обороте короткая надпись - Анечка Москвина, 47 г.

И все бы было просто чудесно, даже логично, если бы оба ребенка не были на одно лицо. Но где Смоленщина и крестьянская девочка, и где та семья с красивой статуэткой? День и ночь. Невозможно ничего и придумать. Связи нет никакой. Как могло занести ребенка в чужую страну в те жуткие годы? Никак. Похоже на совпадение, бывает же и такое. Внизу фанерки конверт из грубой бумаги. Может быть, основная информация в нем?

- Девушка? - мужчина беззвучно подкрался со спины. Не пугайтесь вы так! Давно наблюдаю за вами.

Не будешь тут пугаться после событий вчерашней ночи.

- Вы что-то хотели? - тон культурной стервы и нахмуренные бровки видимо никак не вяжутся с обликом сидящей на попе по уши в песке девицы с ломаной фанериной в руках. Мужик отшатнулся как от пощёчины, сам-то то не лучше, спортивный костюм, корзинка в руках.

- Да так. А вы местная?

- Ну, как вам сказать? Не очень. Городская.

- А! Просто супруга отправилась в храм, а я вот как бескультурный агностик решил грибочков пособирать. Думал, может вы место подскажете какое. Я бы и заплатил.

- Не подскажу, извините. Я тут по случаю. Катера жду.

- А на автобусе не проще? Хотя, он прямиком на Москву, междугородний, туристический. Катера-то до вечера можно прождать.

Глава 8

Генерал

Мысли в голове подобны серым камням, таким же серым, как и весь окружающий мир. Неужели он может быть ярким? Неужели он и сейчас полон красок для других? Не для меня. Сосед по комнате уже почти застыл каменным изваянием. И он сам, и роскошный мундир изумрудно-зеленого набивного шелка, и удобные брюки. Ясными пока остаются лишь глаза. Впрочем, у меня почти так же. Я помню какими яркими бывают цвета, как должны сверкать золотые пуговицы на солнце, но, увы, ничего не вижу и не ощущаю. Мир застыл кругом, подернулся серой дымкой тумана. Или я застываю? Это совсем не печально, только пусто внутри. Нет ни силы, ни воли, ни цели, одна пустота и холод гранита. Дар и вовсе сбежал, клокочет лишь тьма, рвется наружу и не может прорваться, будучи заточенной в сосуде моего тела. Слишком много мы взяли ее, чтобы отбить наши законные земли, слишком много осталось нерастраченной, мечущейся внутри. Эйтэм, зачем я тебя нашел и оставил? Обречённая супруга моя, ты смогла бы впитать в себя тьму, пусть не всю. Но хотя бы часть ее. Освободить и спасти меня одним лишь прикосновением. Если я закаменею, кто сможет занять мое место, кто защитит этот мир от драконов? Прикрываю глаза, силясь вспомнить твой образ. Рыжеволосая, яркая, смуглая. Совсем не похожая на эльфийку.

Касания хватило бы, чтоб я смог прожить ещё сколько-нибудь. Сокровенного уединения мужа с женой хватит на то, чтоб я отдал тебе всю лишнюю черную силу. Долг важнее всего. Мой долг - сохранить этот мир таким, какой он должен быть. Светлым, безопасным, просторным, а не погибающим в пламени летающих тварей. Ради великой цели жизнь одной человечки не высокая жертва. Некоторые эйтэм гибли в самую первую ночь, другие жили значительно дольше. Зависит и от самой обречённой, и от того, как часто я буду пользоваться ею.

На окне колыхнулась черная штора. Мглистое солнце за пеленой облаков вот-вот начнет клониться к закату. Рассвета мне уже не увидеть, я обречён. Впрочем, нет в сердце грусти, есть сожаление, что мое место никто не займет. Сына у меня нет, да и дочери тоже. Предки погибли в боях. Жаль, сюда никого не пускают. Хотел бы я напоследок увидеть глаза своей прошлой невесты. Обручальное кольцо куда бы лучше смотрелось на белокожей ручке истинной эльфийки.

Элли

Очнулась. Это первая мысль, которая пришла в голову. Перед глазами панели мореного дуба. Куда меня притащил чертов Веланд? В том, что это его рук дело, я даже не сомневаюсь. Врагов у меня, конечно, достаточно много, но у остальных просто не хватило бы духу. Чтоб ему провалиться! Я жива, уже хорошо. Комната просто огромна, обставлена резной темной мебелью. Точно не больница. Его загородный дом? Надо же, положили меня на кровать, не на пол. И в кладовке не заперли. В голове запоздало мелькнула ясная, как молния, мысль. Этот гад решил наш брак из фиктивного сделать вполне натуральным. Ага, сейчас! Пусть мечтает дальше! Ноги спустила на пол. Надо же, теплый, только покрыт непонятно чем. С виду галька, но отчего-то она пружинит как резина и теплая под босыми ногами. А кеды мои куда дели? И джинсов на мне тоже нет. И свитера. Длинная майка-платье, под нею белье. Ещё и раздел! Вот же гад. Одно радует, нигде не болит, только тошнит, и голова кружится очень сильно. Похоже, головой всё-таки приложили.

Попытка сесть в кровати стала целым событием. Стены комнаты наклоняются то вправо, то в лево, пол тоже ходит ходуном. По ощущениям похоже на то, что мы попали в лёгкий шторм на корабле. А может, это и есть каюта? Исключено, слишком просторное помещение, да и зачем тащить меня в море? Утопить можно и в речке. Обернулась назад себя, точно не корабль, окно зашторено лёгкими шторами, за ними виднеется мгла, усеянная россыпью звёзд. Неужели я так долго была без сознания. Часы на руке показывают середину дня. Встали наверняка, хотя вроде бы тикают. Антиквариат, дань моде. Антиквариат! Черт! Дернулась, аж подлетела! Мой ящичек! Где он? А если выкинули? Черт! Заозиралась, отчего комната сделала небольшой кульбит и почти легла на правую сторону. За дверью слышны шумные голоса, топот ног, крик. Ни слова не могу разобрать.

Чем же я так надышалась с того платочка? Или у меня сотрясение? Ощупала голову дрожащими пальцами, вроде нигде ничего не болит. Тогда что со мной? Очень хочется пить. А самой страшно даже пошевелиться, вдруг опять стены начнут на меня падать? Пока лежу, вроде бы все довольно спокойно, разве что вода в вазе дрожит. Добраться бы до нее, выпить до донышка. А дурацкие хризантемы выбросить вон. Где их только добыл мой супруг? Не сезон ещё вроде, а выглядят совсем как только что срезанные. Осторожно спустила одну ногу на пол. Тепленький. Следом опустила вторую. Если действовать медленно, пол только вибрирует и то достаточно тихо. Руку положила на стену раскрытой ладонью. Шажочек, ещё один, третий. Вот она моя водичка. Выбросила цветы, надеюсь, не отравлюсь, кто знает ядовиты ли хризантемы? Я вот понятия не имею. Не ландыши, уже хорошо. Ваза оторвалась от резной тумбы не сразу, словно бы ее держали магниты. Облизнула сухие, чуть потрескавшиеся губы и попыталась сделать жадный глоток. Вода в горло потекла отчего-то не сразу. Точно, глюки. Повезло, что хоть вазу оставили. Сейчас попью и начну выбираться отсюда. Через окно пробовать бесполезно, Веланд далеко не дурак. Либо сигнализацию на окно нацепил, либо с той стороны меня поджидает охранник.

Перехватила поудобнее вазу, примериваясь, как замахнуться. В дверь с той стороны постучали.

- Эй там, вы очнулись? Мне можно войти?

Судя по голосу тот самый старик, который участвовал в похищении. Бить его по голове вазой - пустое расточительство, оружие надо беречь. С ног собью, этого хватит, наверное. Если он без охраны. Вазу спрятала за спину.

- Входите, - сделать голос достаточно слабым и стараться не нужно.

Отворил дверь, за спиной маячит охранник с подносом. Сервис, однако.

- Все хорошо? Как ваше самочувствие? - ещё и улыбается, гад.

- Отвратительно.

- Должно быть, вас укачало. В обшивку попали камни, трясло.

Глава 9

Элли

Стол застелен расшитой замысловатым узором скатертью. Приносят и ставят все новые и новые блюда: суп, жаркое, гору жареных окорочков, исходящих жарким паром, гречу, кажется, сбитень, по крайней мере именно таким я его себе представляла, коврижки, горку жёлтого, политого густой сметаной деревенского творога, восточные сладости. Старик сел напротив и ничего не берет, только смотрит на меня из-под густых посеребренных бровей. Взгляд не то осуждающий, не то полный горя, быть может, даже сочувствия. Плохо дело, когда на тебя смотрят такими глазами, в которых непролитая слеза дрожит в уголке, того и гляди, упадет.

К окнам меня так и не подпустили, все плотно зашторены. На одной из стен от пола до потолка огромная карта звёздного неба. И зачем только такая нужна, да и кому, скажите на милость?

- Кушай.

Несмело беру кусок теплого пирога, вкусный, сдобный, переливающийся во рту нотами разнообразных специй, что никак не могут прийти к соглашению и слиться в единую мелодию однотонного вкуса. Пышное тесто немного липнет к губам. Словно сама по себе передо мной появилась кружка теплого какао со сливками. Шоколад растекается по горлу, дополняет на языке вкус выпечки. Живот сыто урчит, исполняя бравый марш удовольствия.

- Просто подойдёшь к нему, подержишь за руку, прильнешь губами ко лбу.

- К кому подойдёшь?

- К мужу, - сказал, как отрезал.

- Зачем?

- Ему это нужно. Он так виноват перед тобой, но иначе было никак. От этого зависит многое. Судьба целого мира, можно сказать.

Голос старика дрогнул, надломился, провел черту, отсекая правду от лжи. Неужели Веланд действительно плох?

- А потом?

- А потом в твоём распоряжении будет все его имущество. Дома, земли, сокровищница. Словом, все несметное имущество. Ни в чем не будешь знать отказа.

- Допустим, так. А если он передумает ... Ммм....помереть?

- В любом случае. Закон оспорить никому не дано, такова судьба всех замужних эйтэм.

- Эйтэм?

- Статус. Не бери пока в голову, просто название. Возьми лучше перепелиных грудок в маринаде из молодого вина. Их запекали в сливках с имбирем на берёзовых углях с веточками хвои можжевельника.

- Звучит заманчиво. Чем вы меня ушатали?

- Эфир. Он действует обычно не так долго, просто ты слишком устал, а у нас совсем не было времени.

- Прибываем! - грохнуло в воздухе из динамика.

Почти поверила, что мы действительно находимся в море. Ветром шатнуло крышу над головой, а почудилось, что набежала волна. Дрожь по полу скорее всего прошла от генератора или стиральной машинки. Особняк совершенно картонный - каркасное здание сделано абы как, лишь бы стояло на месте.

Одно радует, после еды стало значительно легче, уже и не шатает, и не тошнит. Вот что значит, сытно поесть. Если старик не обманывает, то я во всем выигрываю. Супруг увидит меня в самый последний раз. Как много мне хочется ему сказать напоследок, но, обернувшись на старика, понимаю, что язык придется сдержать. Меня ждут сокровища, осевшие на счетах гада. Что может быть хуже для Веланда? Даже не знаю. От души улыбнулась, оправила складки на халате, похожем скорее на платье из тонкого хлопка. Третий раз быть мне вдовой и без малейших усилий. Судьба – штука весьма прихотливая, а может быть, это рок. Мать тоже вдовеет раз в пятилетку. В первое свое вдовство я ревела горючими слезами, чуть не умерла с горя. Его квартиру без звука отдала его же родне, так было нужно сделать, наверное. Во второй раз и не заметила толком, прожив полгода, разошлись по разным сторонам света. Уведомление пришло на электронную почту. Современно, безвкусно и просто. Никакой прибыли, не считая, нового джипа. Быть мне вдовой в третий раз, так ему и надо. Надеюсь, меня не обвинят в убийстве из-за знакомства мужа с китайским бракованным электрошокером. Если что, пусть пишут жалобу производителю агрегата на чистом китайском языке. И вообще, может, мы так играли? Могут молодожены резвиться? А потом я перепугалась, бывает. Третий, тот самый охранник, показался мне лишним. С рук точно должно сойти, не смогла я сдержать ухмылки.

Старик жмется у входа, по всему видно, что хочет меня поторопить, но не рискует. Жаль его, интересно, кем ему приходится Веланд? Может, племянник.

- Ящик мой точно цел?

- Цел и невредим. Все доставим в вашу комнату, ни одна щепка не пропадет, можете нисколько не волноваться. Идёмте?

- Мне бы обуться.

- Я донесу на руках, - охранник, не дожидаясь ответа, ловко подхватил меня. Дверь распахнули, а впереди красота! Райский сад с птичками, и пахнет невесомым летним вечером, жаль, темнеет так рано, толком ничего не могу рассмотреть, кроме того, что освещено фонарями. Идём в сторону красивого дома, почти замка. Точнее, охранник идёт, а я еду на его руках.

- Вы очень жёсткий, отъелись бы, мне было бы мягче, - кинула я пробный шар. Потерпят, или лучше поджать хвост во имя собственной безопасности и свободы.

- Непременно исполню, эйтэм.

Ни тени сарказма в голосе не проскочило. Дверь перед нами открыли сразу же, не успели даже и приблизиться. Охранник из улитки превратился в бегового верблюда. Меня теперь ещё и подбрасывает на каждом шагу. Лестница узкая, как бы не застрять лодыжкой между балясин, игриво прижала ступни к боку мужчины, ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. А хорошо их тут дрессируют. Зато понятно, почему он не работает фотомоделью, мраморная маска лица абсолютно недвижима, кто захочет фотографировать пусть идеальную, но всего-навсего куклу, манекен, лишенный эмоций?

Ещё один холл. Похоже, мы бежим по дворцу, где совсем нет прислуги. Не слышно никаких голосов, никто пока не встретился на пути. Белые стены, широкие доски сверкающего чистотой пола, свет, льющийся неизвестно откуда. Тут светло везде, а ламп я не вижу ни одной. Наконец охранник поставил меня перед дверью. Толстая, тоже дощатая, с робким узором по кругу и медной ручкой в форме переплетённых ветвей.