Будь хорошей девочкой

Глава 37

Только что мне хотелось провалиться сквозь землю. Ревность. Ненавижу это чувство, оно заставляет меня ощущать себя слабой. А с Никитой я не должна давать слабину. Достаточно того, что он сделал со мной, когда понял, как на меня влияет.

– Тебе не интересно послушать мои извинения, детка? – он издевался. Каждый в этой комнате знал, что извиняться он не собирается. Он подошел ближе, но отступать я не собиралась. Стояла, ощущая, как шумит в ушах от бешеного сердцебиения. Грудная клетка часто вздымалась, сдавая с потрохами мое чертово самообладание, точнее, его отсутствие. Замер в паре сантиметров от меня и обжег холодом карих глаз. Остатки воздуха из легких выбило его пренебрежительное: – А может, ты ревнуешь?

Толкнула его в грудь, с удовлетворением отметив, что на долю секунды Никита растерялся.

– Вон! Убирайтесь отсюда оба! – так громко, что горло зажгло. Ника вздрогнула и тут же шмыгнула к выходу, явно не ожидая такой реакции. Она никогда не видела, чтобы я так кричала. Всегда сдержанная, спокойная уравновешенная Марина превратилась в злобную истеричку. А все благодаря этому ублюдку. – Уходи и забери свою подстилку! И чтобы духу вашего здесь не было, ясно?

Отступила, указывая Никите на дверь, у которой, уже обувшись и одевшись, стояла Вероника.

– И больше не смей попадаться мне на глаза, – вложила в голос всю свою ненависть и, смерив брюнета презрительным взглядом, добавила. – Иначе я заявлю на тебя за изнасилование.

Никита так долго молчал, не двигаясь, что мне стало не по себе. Карие глаза изучающе вглядывались в мое лицо, и я боялась отвести взгляд, потому что это было бы полным и безапелляционным признанием поражения. Стояла, дрожа как лист на ветру, но не поддавалась этому безумному желанию зареветь и уйти. Сейчас его очередь ретироваться. Иначе я никогда себе не прощу, что позволила так с собой обращаться.

Легкий наклон головы – и уголок губ дернулся, но улыбки на лице не было. Скорее, нервный тик. Глаза не отрывались от моих, и я даже не поняла, в какой момент он оказался в опасной близости от меня. Отступила, упираясь лопатками в открытую дверь кухни, но продолжала стоять с гордо поднятой головой. Только теперь атмосфера неуловимо изменилась.

Никита навис надо мной, и, хотя до этого я ощущала себя равной ему, сейчас снова стала маленькой капризной девочкой рядом с большим и сильным ублюдком.

– Как скажешь, малышка. Только тебе надо уяснить кое-что прежде, чем ты снова решишь побыть сверху, – он не касался меня, а ощущение такое, будто стискивал мое горло. – В следующий раз, когда ты придешь ко мне, а ты, – опустил он взгляд на губы, и ниже на грудь, скрытую футболкой, соски тут же откликнулись на наглый взгляд и затвердели, и издевательская ухмылка все-таки исказила красивые черты лица этого харизматичного гада, – обязательно придешь… Будь готова отрабатывать каждую брошенную в мой адрес угрозу своим сладким ротиком.

Рваный выдох, и мне показалось, что в глубине дьявольских глаз загорелся азарт.

– До встречи…

И Никита вышел из квартиры, даже не взглянув на Веронику.

А я, дождавшись, когда сестра последует его примеру, рывком захлопнула дверь и, защелкнув все замки, рванула в ванную

Сгребла розы и, открыв дверь на балкон, под которым парканулся Никита, швырнула розы в окно, заметив, что они упали прямо под ноги этой сволочи. Брюнет поднял взгляд вверх и хищно ухмыльнулся, а я, едва сдержавшись, чтобы не бросить ему на голову что-нибудь потяжелее, отступила и скрылась в квартире.

Пусть и он уяснит кое-что, прежде чем снова решит тронуть меня пальцем.

Я не стану за ним бегать.

И не стану прогибаться.

Он хочет покорную кошечку?

Но я скорее перегрызу ему глотку, чем дам над собой издеваться.

И если он решил, что я сдамся, его ждет сюрприз…

Больше я не буду хорошей девочкой.