Будь счастлива, Алина

Глава 1

Отзвенел последний звонок — и ЕГЭ остался позади.

Алина Эдуардовна Солнцева хоть и родилась, как говорят, с золотой ложкой во рту (папа крупный бизнесмен, мама прима городского оперного театра), окончила школу с золотой медалью только благодаря своим способностям и стараниям. После чего поступление в любой вуз было у нее в кармане. Учиться на отлично девочку никто не заставлял. Она сама хотела во всем быть первой. Поначалу делала это неосознанно, а потом без чьей-либо подсказки решила, что должна поддерживать престиж своей семьи на высоком уровне.

При этом за достижения в школе родители хвалили её не особо часто. Вовсе не потому, что не любили своего ребенка и не гордились успехами. Нет, просто отец денно и нощно пропадал на работе, да и мама тоже, утром у неё репетиции, вечером спектакли. Почти на целое лето она уезжала на гастроли.

Поначалу мама брала маленькую Алину с собой. Девочке всё было интересно, но. когда становилось скучно, она норовила ускользнуть из-за кулис и побродить по театру. Однажды территории очередного театра ей стало мало и она. никем не замеченная, вышла на улицу. Неизвестный город, незнакомые люди, поток впечатлений сразу же увлёк девочку. Она успела побывать на большой площади, в уютном парке, на футбольном поле, пока не оказалась в узком переулке, с обеих сторон стиснутом домами частной постройки. По переулку суетливо бегали куры, важно прохаживались индюки со своим семейством, щипали траву козы, привязанные к колышкам, была даже пара коров. Одна из них степенно жевала сношенную и сваленную в кучу траву возле забора, а другая по-царски возлежала на газоне, которого не коснулась коса домовладельца. Уцелевшая трава падали казалась зеленым шелковым ковром. Погружение в пасторальную красоту сельской жизни Алине нравилось. До той самой поры, пока где-то неподалёку не распахнулась калитка и из нее не вышло к переулок стадо гусей. Если поначалу птицы вели тебя прилично, то, завидев незнакомую девочку, растопырили крылья и буквально шквалом налетели на неё. Алина, завизжав от испуга, забылась на первый попавшийся забор, сама не ожидала от себя такой прыти. Залезая на забор, она не заметила, как ободрали руки и ноги. Теперь взирала на неистовствовавших гусей с безопасной высоты и раздумывала: заплакать ей или позвать на помощь. Она не успела сделать ни того, ни другого, гусиный гвалт привлек внимание живших по соседству людей. Открылись сразу две калитки, из одной высунулся взлохмаченный дед с граблями в руках, из другой появилась опрятная старушка с вилами.

— Ой! — сказала Алина, и глаза её округлились от удивления и страха.

— Девочка! — сердито крикнул старик. — Зачем ты дразнишь гусей?

— Я не дразнила, — выдавила из себя Алина.

— В наше время девочки по заборам не лазили, проговорила старушка и укоризненно покачала головой.

— Я не нарочно! — закричала Алина и наконец-то заплакала. — Снимите меня отсюда, пожалуйста, — попросила она жалобно, размазывая слёзы по щекам.

Старуха прислонила вилы к забору, взяла хворостину и замахнулась на гусей. Те сразу перестали гоготать, как по команде собрались в стадо и чинно зашагали по дороге к месту своего назначения, то есть к пруду.

Дед в свою очередь, расставшись с граблями, снял Алину с забора, поглядел на ее кровоточащие ссадины и прикрикнул на старуху:

— Дуня! Ты чего растопырилась?

— Сам ты растопырился, — сердито ответила старуха.

— Не спорь, со мной! — топнул ногой дед. — Неси зеленку! Не видишь, девочка кровью истекает?

— Господи, — всполошилась старуха и мгновенно скрылась за калиткой, вернулась она так быстро, что можно было подумать, будто внутри неё запрятана батарейка. В руках держала какой-то пузырек, коробок спичек и кусок ваты. Вот, Никитич, — сказала она, — давай мазать девочку.

Старик достал из спичечного коробка спичку, намотал на нее кусочек ваты, обмакнул в пузырёк и, что-то бормоча себе под нос, принялся обрабатывать царапины и ссадины. Алина была настолько растеряна и напугана, что позволила чуть ли не с ног до головы измазать себя щиплющей зеленой жидкостью.

Когда терпеть уже не было мочи, она захныкала:

— Я к маме хочу.

— А где твоя мама? — деловито спросил старик.

Разве ты не подкидыш, встряла старуха.

— Цыц! — отмахнулся от неё дед.

— Сам цыц! — не осталась в долгу старуха.

Алина посмотрела иа деда и сказала:

— Моя мама в театре.

— Что она там делает? — озадачился старик.

Вот старый пень, захихикала старуха. не знает, чего люди в театре делают! Кино смотрят!

В театре не кино, а спектакли, — деловито поправил дед. — Чего же мама за тобой не усмотрела? — уточнил он.

— Мама на сцене была, — шмыгнула носом Алина и призналась: — Мне стало скучно, и я ушла.

— Чего же твоей маме на сцене понадобилось? — удивился он.

— Она арию пела.

— Арию? — переспросил дед и вместе со старухой уставился на Алину. — Какую ещё арию?

— Моя мама певица! Она в опере пост!

— Не вря.

— Я не вру! Где мой телефон?

— Какой телефон? — старик посмотрел на девочку озабоченно. — Может, надо скорую вызвать? — обернулся он к старухе.

— Подожди, старый! — отмахнулась она и спросила Алину: — А где был твой телефон?

— В кармашке, — девочка показала на оторванный кармашек. — Но теперь его нет.

— Знамо дело, нет, — сказала старуха и велела старику: — Пошарь-ка в траве у забора. Там он должон быть.

Старик присел на корточки и стал разгребать траву.

— Что-то нет, — пробормотал он.

— Ищи лучше!

— Может, гуси унесли? — предположил дед.

— Мели, Емеля! Зачем гусям телефон? — всплеснула руками старуха.

— Может, ради озорства взяли, — пробормотал он, сам не веря своим словам.

Наконец телефон всё-таки нашелся. Он закатился в ямку, заросшую травой.

— Дедушка, нажмите, пожалуйста, на контакт «Мама», — попросила Алина.

Дед повертел телефон в руках и протянул девочке:

— Сама нажимай. А то ещё сломаю чего-нибудь, — произнёс он в оправдание.

— Дай сюда! — воскликнула старуха, не успели дед с Алиной и слова сказать, выхватила телефон из рук старика и через минуту уже кричала в трубку: — Вы кто?

— Хозяйка телефона, — ответил ей встревоженный голос Вероники Павловны, матери Алины.

— Это та самая растеряха, которая за дитём своим не углядела? — напустилась старуха на перепуганную женщину.

— Я, — быстро сообразила Вероника Солнцева. И взмолилась: — Если вы знаете, где моя дочь, скажите, пожалуйста. Мы с мужем заплатим любые деньги.

— Какие ещё деньги, — рассердилась старуха, — мы детьми не торгуем, ни своими, ни чужими. Едь сюда!

— Куда? — закричала потерявшая терпение Вероника Павловна.

— Дай сюда трубку, — старик отнял телефон у старухи и продиктовал адрес.

— Кажется, там целая банда, — прошептала близкая к обмороку Вероника Павловна.

— Так, может, спецназ вызвать? — неуверенно спросил поддерживающий приму под руку помощник режиссёра.

— Не надо спецназ, — ответила, взяв себя в руки, Солнцева. — Возьму машину и поеду.

— Вместе поедем, — вставил тенор Ключевский, исполнявший главную мужскую роль.

Так втроём они и приехали на названную стариком улицу, вернее, переулок частного сектора, умудрившийся сохраниться почти в центре.

Городок был небольшой, и маме Алины со спутниками долго ехать не пришлось.

Увидев свою дочь, оперная прима пришла в ужас, вернее, она даже с первого взгляда не узнала в зелёном человечке, наряженном в лохмотья, свою девочку.

— Где мой ребёнок? — закричала она в ужасе.

И лишь когда тенор толкнул её под руку, Вероника Павловна уставилась на Алину и, всплеснув руками, воскликнула:

— Что сделали с тобой эти ужасные люди?

— Мы сделали? — искренне удивился старик.

— Мамочка, они ничего не делали, — заступилась за стариков Алина.

— Почему ты зелёная?

— Так от зелёнки, — заметил старик.

— Зачем вы её измазали? — изумилась прима.

— Мы её лечили, — выступила вперёд старуха, — она же у вас ободранная вся была!

— Ободранная, — бессильно прошептала Солнцева.

— Конечно, — оживился старик, — она же гусей гоняла! А потом дёру от них дала.

— Это не я их гоняла, а они меня, — поправила Алина.

— Ты упала? — спросила мать.

— Нет, я на забор залезла.

— Зачем?

— Мамочка! Так от гусей же!

— Где эти гадкие гуси? — Вероника Павловна приняла воинственную позу. — Я им сейчас всем немедленно шеи сверну!

— Эй, гражданочка, — погрозил ей мозолистым пальцем дед, — вы не очень-то расходитесь. Гуси — частная собственность.

Слова «частная собственность», не так давно пополнившие его словарный запас, дед произнёс с особой важностью.

— Если они напали на мою дочь, то, будь они хоть тысячу раз чьей-то частной собственностью, им несдобровать! — грозно парировала прима.

— А не надо было ей сюда приходить! — закричала старуха.

— Вы хотите сказать, что Алина пришла сюда сама? — не поверила Вероника Павловна.

— Не гуси же её сюда на крыльях принесли, — усмехнулся старик.

— Кто вас знает, — приняла воинственную позу Солнцева, — может, вы её похитили.

— Очень нам нужно чужого ребёнка похищать — у самих таких чумазых навалом, — отмахнулась старуха.

— Моя Алина чумазая? — задохнулась от негодования женщина.

— Вероника Павловна, — помощник режиссёра подхватил её под руку, а тенор взял на руки ребёнка, — нам нужно поскорее уехать отсюда.

— Мамочка, не волнуйся, — сказала девочка, — я сама сюда пришла.

— Зачем?

— Просто я заблудилась, — вздохнула Алина.

Вероника Павловна схватилась сначала за голову, потом за сердце и наконец позволила усадить себя в машину.

— Девочку нужно показать доктору, — сказал тенор, — у меня у самого трое детей, знаю, что говорю.

— Может, её сначала отмыть и переодеть? — неуверенно спросил помощник режиссёра.

— К доктору! — решительно заявил тенор.

— Вероника Павловна, — воззвал к Солнцевой помощник режиссёра, — вы мать, что делать будем?

Солнцева покосилась на тенора — у того и впрямь было трое детей, в коллективе он слыл чадолюбивым и заботливым отцом.

— Сделаем так, как он говорит, — вздохнула она.

У молоденькой сестрички, когда увидела Алину, глаза сделались как блюдца.

— Что с ребёнком? — воскликнула она.

— Гусей гоняла, — ответил помощник режиссёра.

— А они её, — добавил тенор.

Алина настолько устала, что не стала поправлять взрослых дяденек, которые несли, по мнению ребёнка, околесицу. Мать тоже промолчала.

Медсестра сразу же вычислила, кто тут родитель, и набросилась на Веронику Павловну.

— Это вы так своего ребёнка изуродовали?

— Что вы! — замахала прима на неё обеими руками.

— Это дед с бабой, — поспешил прийти на выручку помощник режиссёра. Но, кажется, только усугубил положение, потому что медсестра, сердито глядя на Веронику Павловну, процедила:

— Народят детей, а потом старикам подбрасывают, как кукушки.

Солнцева от обиды губу чуть ли не до крови закусила, но возражать медработнику не стала.

Зато тенор набросился на медсестру:

— Мы приехали, чтобы вы осмотрели и подлечили ребёнка, а не лекции ваши неумные слушать.

Отношения, кажется, были испорчены бесповоротно, но тут пришёл фельдшер, оформил ребёнка и увёл в отделение.

— Когда я получу свою дочь обратно? — закричала ему вслед Вероника Павловна. Но дверь уже бесшумно закрылась.

— Вы знаете размер одежды своего ребёнка? — не без ехидства уточнила медсестра.

— Знаю, — машинально ответила прима.

— Так идите и купите, чтобы переодеть ребёнка по возвращении, — и, не удержавшись, добавила: — Хотя, будь моя воля, я бы таким нерадивым мамашам вообще детей не возвращала.

Вероника Павловна крутанулась на сто восемьдесят градусов, гордо подняв голову, зашагала к двери.

— Вот ведь свиристелка, — тихо обозвал медсестру помощник режиссёра, когда они с тенором вслед за примой шли к выходу.

Отмытую Алину, с обработанными по всем правилам ранками, переодетую в чистую одежду, вернули матери ближе к вечеру.

Вероника Павловна, присев рядом с дочерью на корточки, тихо спросила:

— Тебе очень больно, доченька?

Алине было не очень больно, но, чтобы не расстраивать мать, она сказала:

— Мамочка, нисколечко мне не больно.

— Ты меня не обманываешь? — не поверила женщина, догадавшись, что ребёнок щадит её чувства.

Девочка помотала головой.

— Пообещай, что ты больше не будешь убегать, — жалобно попросила мать.

— Обещаю, — заверила Алина.

— Девочка моя, — растроганно произнесла Вероника Павловна и прижала голову к груди дочери, а та ласково погладила её, прошептав:

— Мамочка, всё будет хорошо.

В общем-то, история непреднамеренного, скорее случайного, побега из театра во время спектакля закончилась вполне благополучно.

Однако главе семейства оперная прима всё-таки рассказала о произошедшем на гастролях. Вероника Павловна благоразумно решила, что если муж узнает о путешествии дочери по провинциальному городу от чужих людей, то дело может закончиться грандиозным конфликтом. А так Эдуард Константинович устроил жене всего лишь небольшой скандальчик.

— Больше никаких гастролей, — гремел он, — никаких!

— Что ты имеешь в виду? — спросила прима и приготовилась дать мужу отпор. Уж на её личную свободу он покушаться не имеет никакого права. Она сумеет за себя постоять.

Муж не хуже примы знал, что за свою оперную карьеру, выстраиваемую годами, жена порвёт его как Тузик грелку. При этом она закроет глаза и на его статус, и на то материальное обеспечение, которое предоставляет ей и дочери, поэтому, переведя дух, он пошёл на попятную:

— Ника! Я говорил не о твоих гастролях.

— А о чьих же? — холодно поинтересовалась жена.

— Я имел в виду, что ты не будешь больше брать на гастроли Алину.

Выражение на лице жены с воинственного сменилось на задумчивое. Эдуард Константинович решил воспользоваться этим и всё же показать, кто в доме хозяин.

— Я ясно выражаюсь? — сведя брови на переносице, спросил он.

— Вполне, — безмятежно отозвалась жена и добавила со скрытой иронией: — Тогда тебе, любимый, на время моих гастролей придётся брать больничный или отгулы для ухода за ребёнком.

— У кого брать? — растерялся супруг.

— У самого себя, — довольно хмыкнула Вероника Павловна, решив, что последнее слово всё-таки осталось за ней.

— Ну, знаешь ли, — произнёс глава семейства и больше не нашёл что сказать.

В коридоре, проходя мимо дочери, Солнцев её не заметил.

Алина улыбнулась и вошла в комнату к матери.

— Мама, — сказала она, — папа погрузился в думу.

— С чего ты взяла? — усмехнулась Вероника Павловна.

— Помнишь мультик, в котором ворон, сложив на спине крылья, ходил туда-сюда?

— Помню.

— Папа сейчас точь-в-точь как тот ворон. Он чуть не сбил меня с ног, но даже не заметил. Как ты думаешь, о чём его мысли?

— О нас с тобой, конечно, — беззаботно отозвалась мать.

Глава семейства на самом деле думал, что предпринять в сложившейся ситуации. Жену сидеть дома не заставить и под дулом пистолета, и сам оставаться с дочерью не мог. Но выход должен быть. Безвыходных ситуаций не бывает. Если бы Эдуард Константинович придерживался другой точки зрения, не видать бы ему тогда капиталов как своих ушей. Так что думал он недолго.

Глава 2

Прошло более двух недель. Казалось бы, не только страсти, но и воспоминания о них улеглись.

Наступил очередной воскресный день. Стрелки настенных часов подгоняли время к обеду.

Алина, глядя на беспрерывно движущиеся стрелки, порой задумывалась, как им удаётся никогда не уставать. Ведь даже медленное движение может утомить. По себе девочка знала, что неспешная монотонная работа надоедает быстрее всего. Так почему бы стрелкам не остановиться и хотя бы немного не передохнуть. И вот её желание исполнилось. Часы стали. Алина заметила это первой и с радостным криком бросилась к матери.

— Мама! Мамочка, — кричала она на бегу, — наши часы ушли в отпуск!

— Куда они ушли? — не поняла Вероника Павловна.

— В отпуск, — ответила дочь. — Они же трудились без отдыха целый год!

— Вот именно, целый год, — проговорила мать. И пояснила: — Просто у батареек вышел срок.

— Вот как, — озадачилась Алина, — а я подумала, что они решили чуть-чуть передохнуть.

— Нет, доченька, — улыбнулась мать, — часам не нужен отдых. Они же не живые существа.

— Как не живые? — искренне возмутилась девочка. — Они же ходят и тикают, как кузнечики в траве летом у нас за городом. Кузнечики тоже не живые?

— Кузнечики живые, — ответила мать и пояснила: — Они насекомые.

— Насекомые, — повторила Алина заворожённо.

Мать тем временем поменяла батарейку в часах, и они снова как ни в чём не бывало затикали.

— Здорово, — сказала Алина и вздохнула.

— Ты чего, доченька? — спросила Вероника Павловна.

— Мамочка, мне немножко жалко, что часы не живые. Самую малость, — сделав между большим и указательным пальцами крохотное расстояние, она показала матери, насколько именно распространяется её сожаление.

Оперная прима улыбнулась и ласково погладила дочь по голове.

Обед должен был вот-вот начаться, когда вдруг в столовую вошёл глава семейства под руку с молодой и весьма симпатичной незнакомкой.

Глаза Вероники Павловны широко распахнулись. Алина приоткрыла ротик и тут же прикрыла его ладошкой. Горничная Елизавета замерла на месте, как по мановению волшебной палочки. Хорошо, что удержала поднос.

— Лиза, будь добра, поставь на стол четвёртый прибор.

Горничная, не проронив ни слова, уплыла на кухню. Надо сказать, что Лиза вообще двигалась по дому Солнцевых на манер девушек из всемирно известного ансамбля «Берёзка». Где она этому научилась, семейству было неизвестно. Хорошо, если об этом знала сама Лиза.

— Дорогой, — дрогнувшим голосом обратилась к супругу остолбеневшая поначалу прима, — что это за девушку ты привёл в наш дом?

Глава семейства хмыкнул, довольный произведённым эффектом. И обратился исключительно к дочери:

— Алиночка, это твоя Мэри Поппинс.

— Кто? — заморгала Алина.

— Разве ты забыла, детка, про книгу, которую мы с тобой читаем по вечерам?

— Нет, не забыла, — ответила девочка.

Отец на самом деле подарил ей большую толстую книгу с потрясающими картинками про чудесную няню, поступившую на работу в английскую семью Бенксов. Её действительно звали Мэри Поппинс. Но ведь на самом деле её не существовало. Алина хоть и была ребёнком, но понимала, что няню придумала писательница Памела Трэверс. Алина хорошо запомнила это имя, так как попросила маму прочитать его несколько раз, а потом некоторое время повторяла про себя. И теперь папа хочет убедить её в том, что милая девушка рядом с ним — та самая необыкновенная няня из толстой книжки. Этого быть не может, он просто разыгрывает их.

— Если она Мэри Поппинс, — насмешливо произнесла мама, — то я Карлсон, живущий на крыше.

— Не наговаривай на себя, дорогая, — ответил ей муж ласково.

— Так, значит, ты нашёл для нашей дочери няню? — проигнорировав его слова, уточнила Вероника Павловна.

— Можно сказать и так, — кивнул супруг.

— Не посоветовавшись со мной и с Алиной, — не удержалась прима от укора.

— Я подумал, что этот вопрос должен решить сам. Так что прошу вас любить и жаловать нашу прекрасную Мэри Поппинс! — произнёс он торжественно.

Позже выяснилось, что няню звали, конечно же, не Мэри, а Маша и была она никакая не Поппинс, а Попова. Мария Семёновна.

В тот день она впервые переступила порог дома Солнцевых и сразу, как говорится, попала с корабля на бал. Хозяин пригласил её отобедать вместе с ними. И у Маши не было никакой возможности отказаться, хотя она очень волновалась и смущалась. Поначалу чувствовала себя в этом доме не в своей тарелке. И её можно было понять: глава семейства — известный в городе предприниматель, его жена — популярная оперная певица. И маленькая девочка, очень симпатичная особа, которая с первой минуты её появления в гостиной не сводила с неё глаз. Какая она? Не капризная ли? Не зловредная? От страха у будущей няни замирало сердце в груди. Она же не знала тогда, что задержится в доме Солнцевых на двенадцать лет.

Маша Попова — молоденькая девушка, всего два года назад окончившая педагогический институт и успевшая поработать в школе. Когда Маша узнала, что уважаемый бизнесмен Эдуард Константинович ищет для своей четырёхлетней дочери воспитателя типа гувернантки, не раздумывая, решила сменить место работы.

Тем более, в семье Солнцевых её встретили дружелюбно. Глава семейства не пытался нагнать на неё страха, вежливо расспросил о семье, образовании и прежнем месте работы. С ним-то она побеседовала за несколько дней до своего появления в их доме.

Для примы вхождение Маши под ручку с хозяином в гостиную было полной неожиданностью. Другая бы на её месте закатила мужу скандал, а дерзкую, с её точки зрения, девчонку выгнала бы вон. Но только не Вероника Павловна. Эдуард Константинович, хорошо зная свою жену, всё рассчитал верно. Их выход был почти театральным. И прима, несмотря на растерянность и возмущение, в глубине души оценила постановку, устроенную мужем.

Она на правах хозяйки усадила девушку за стол. Маша сидела как мышка, ела мало и старалась не уронить себя в глазах семьи Солнцевых. Первой не выдержала Алина, она тихо проговорила, глядя на Машу своими ярко-голубыми глазами:

— Вы ешьте, не стесняйтесь. У нас тут всё по-простому.

Маша улыбнулась и ответила ей благодарным взглядом ореховых глаз. Про себя она решила, что со стороны будущей подопечной никакие неприятности ей не грозят. Позднее успокоилась и насчёт хозяйки дома.

Мать девочки после обеда показала Маше дом и комнату, в которой ей предстояло жить.

Вероника Павловна спросила, почему Мария Семёновна решила уйти из школы, Маша честно призналась, что один ребёнок лучше, чем тридцать три, по крайней мере для неё.

Веронику Павловну этот ответ удовлетворил. Она посмотрела все документы Маши, которые та на всякий случай принесла, и данную ей с места работы характеристику. Директриса школы, хоть и не горела желанием отпускать молодую учительницу, препятствия чинить не стала, дала характеристику хорошую.

— Спасибо, Зинаида Львовна, — прошептала растроганная до глубины души Маша.

— Не за что, — ответила та. И добавила: — Если что, возвращайся. Мы будем рады принять тебя обратно в наш коллектив.

На этот раз Маша в ответ только неопределённо кивнула. Интуиция, вероятно, подсказывала девушке, что в эти стены она больше никогда не вернётся. Так и вышло.

На следующий день Маша и Алина остались наедине. У Маши был план, чем и сколько она будет заниматься с девочкой. Но для начала, чтобы установить контакт с воспитанницей, она решила спросить, чем бы хотела заняться сама девочка.

Алина посмотрела на неё широко распахнутыми глазами, в которых Маша успела заметить и доверчивость, и детское лукавство, и предложила:

— Раз уж лапа представил мне вас как Мэри Поппинс, то, может быть, нам для начала почитать книгу про неё.

Маша увидела на столе девочки толстую красочную книгу и догадалась, что они читали её вместе с отцом, хотя, скорее всего, папа читал, а дочка слушала.

— Можно? — спросила она, указывая рукой на книгу.

— Да, конечно, — ответила Алина.

И Маша открыла её на странице, которая была заложена закладкой. Она поняла, что отец с дочерью добрались уже до второй книги.

— Алиночка, — проговорила Маша, — а ты знаешь, что писательницу на самом деле звали Хелен Линдон Гофф? Родилась она в Австралии, в городе Мэриборо. У неё были две сестрёнки. Девочки рано потеряли отца, их мама с трудом справлялась с потерей кормильца и главы семьи. Тогда-то Хелен и стала придумывать сказки для своих сестрёнок, чтобы хоть как-то их успокоить.

— И она сразу придумала Мэри Поппинс? — заинтересовавшись рассказом воспитателя, спросила Алина.

— Пет, до придумывания образа чудесной няни девочке предстояло пройти долгий путь.

— Расскажите, Мария Семёновна! — попросила Алина.

— У мамы Хелен не было средств к существованию, — проговорила Маша.

— Совсем? — перебила её Алина недоверчиво.

— Совсем, — вздохнув, ответила Маша и подумала, что ребёнку, родившемуся в обеспеченной семье, трудно представить, что кто-то может недоедать и даже голодать.

— Мария Семёновна, рассказывайте дальше! — тем временем нетерпеливо попросила Алина.

«Или, может, потребовала?» — подумала Маша. И послушно продолжила:

— Поэтому она взяла дочерей и переехала к своей матери в Новый Южный Уэльс, где у бабушки Хелен была своя сахарная плантация. Там они прожили десять лет. Заботу о внучатых племянницах взяла на себя практичная и решительная тётя Элли. Когда Хелен пришло время учиться, она устроила девочку в пансион Норманхерст — Эшвилдскую школу для девочек. Было это в далёком 1912 году.

Алина, судя по всему, в силу возраста не обратила внимания ни на название пансиона, ни на дату. Только уточнила:

— Хелен понравилось учиться?

— Я бы так не сказала, — задумчиво проговорила Маша.

— А я бы очень хотела поскорее пойти в школу, — вздохнула Алина и пожаловалась: — Но мне ждать ещё целых два года.

— Ты и не заметишь, как быстро пролетят эти два года, — попыталась утешить девочку Маша.

— Дни такие длинные, — не согласилась с ней Алина.

— Они только в детстве кажутся длинными, — улыбнулась Маша, — а чем старше становятся люди, тем короче кажутся дни.

— Вы так думаете? — недоверчиво произнесла девочка.

Маша кивнула.

— А Хелен так и не понравилось учиться? — спросила Алина, и в глазах её промелькнуло разочарование.

— Нет, почему же, — поспешила развеять её огорчение Маша, — будущей писательнице повезло с директором школы. Эта добрая женщина сумела подобрать ключик к характеру девочки, она разрешала читать то, что ей хочется. Хелен перестала грубить учителям и принялась за учёбу.

— Я никогда не буду грубить своим учителям, — заверила Алина.

— И правильно сделаешь, — одобрила её решение Маша.

— А когда же Памела придумала свою Мэри Поппинс? — проявила нетерпение девочка.

— Случилось это зимой 1933 года, когда Памела заболела плевритом и уехала долечиваться в свой дом в Сассексе.

— У неё был свой дом? — удивилась Алина.

— К тому времени уже был. Сама Памела Трэверс писала об этом доме: «Это был маленький запущенный особнячок в поместье, настолько старом, что оно упоминается в «Книге Судного дня». Так называлась земельная опись Англии 1085–1086 годов», — Маша настолько увлеклась, что совершенно упустила из виду, что рассказывает всё это ребёнку. Но Алина так вдумчиво слушала, что у неё не возникло сомнений, что девочке может быть не всё понятно.

— Писательница говорила, что вот в этом-то доме произошло чудо. — Маша процитировала слова Памелы: — «Посреди полной легенд сассекской равнины». Хотя, как утверждала Трэверс, она не нуждалась в этом, чтобы погрузиться в сказочную атмосферу, потому что была погружена в неё с раннего детства. Памела считала, что Мэри Поппинс явилась к ней, выздоравливающей после болезни, чтобы позабавить.

— Как здорово! — воскликнула Алина и захлопала в ладоши.

— Что именно? — спросила Маша.

— Ну как же! — горячо проговорила девочка. — Памела думала, что Мэри Поппинс хотела позабавить её, а на самом деле сама всех позабавила.

— Ты права, — согласилась Маша, удивляясь, что в голову девочки приходят взрослые мысли. Решившись ещё на одно откровение, Маша сказала: — Сама Памела Трэверс не считала свою «Мэри Поппинс» книгой для детей.

— Как так? — удивилась Алина.

— А вот так! — воскликнула раззадоренная собственным рассказом Маша. — Она писала подруге, что была очень рада тому, что рецензии на её книгу публиковали взрослые газеты. Памела говорила, что сама никогда не считала «Мэри Поппинс» детской книжкой. Даже не думала о юных читателях, когда писала книгу, надеялась, что ею будут зачитываться взрослые. Желание писательницы сбылось. Она ликовала, когда многие дамы писали ей, что, «когда они читали мою книгу детям, отцы тихонько подкрадывались к дверям детской, чтобы тоже послушать».

— Вот и мой папа не устоял перед Мэри Поппинс! — рассмеялась Алина.

— А ты заметила, какие красивые иллюстрации в этой книге? — Маша приподняла над столом толстую книгу и потрясла ею в воздухе.

— Конечно, заметила, — ответила Алина важно.

— Эти чудесные иллюстрации принадлежат известной художнице Мэри Шепард. Несомненно, они способствовали популярности книги.

— Да, наверное, — ответила Алина. — Сама я об этом как-то не подумала.

— Алина, знаешь что, — проговорила Маша.

— Что?

— Давай отложим чтение на послеобеденное время, а сейчас, пока стоит такая замечательная погода, пойдём и немного погуляем.

— Пойдёмте! — искренне обрадовалась Алина. Она хоть и была усидчивым ребёнком, однако в её возрасте всё-таки сложно надолго сосредотачиваться на чём-то одном.

Оказавшись в саду, они так увлеклись рассматриванием цветов и деревьев, что совершенно забыли о времени. А потом забрались на участок с песком, который трудно назвать обычной песочницей из-за его размеров, и принялись возводить из песка замок. Маша и в этом преуспела. Она во время учёбы в вузе посещала курсы по лепке из песка и за прошедшие годы полученных навыков не растеряла. Их оказалось вполне достаточно, чтобы привести Алину в восторг.

— А вы меня так научите?

— Конечно! Я ведь не столько твоя няня, сколько учительница. Значит, в мои обязанности входит научить тебя всему, что умею сама.

— Мария Семёновна! Это так здорово! — с этими словами девочка крепко обняла Машу и прижалась к ней.

У девушки сладко замерло сердце, на миг ей показалось, что Алина её собственная дочь.

— Алиночка, — тихо и ласково произнесла она.

— Мария Семёновна, — девочка подняла голову и посмотрела ей в глаза.

— Что, милая?

— Можно я буду звать вас Машей?

— Зови, — разрешила воспитательница.

Они снова обнялись и сидели на прогретом солнцем песке, пока из окна второго этажа не высунулась горничная Лиза и не позвала обедать.

Девушка и девочка разжали объятия, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Идём, — шепнула Маша, поднялась, отряхнула от песка себя и девочку.

Глава 3

— И как тебе твоя няня? — спросила у дочери на следующий день Вероника Павловна.

— Она необыкновенная! — пылко ответила Алина.

— Как и положено Мэри Поппинс, — усмехнулась прима.

— Лучше! — заверила дочь.

«Интересно, чем она её так покорила, — подумала про себя Солнцева, — надо бы лучше присмотреться к этой Маше». Чутью мужа она доверяла, никто не мог бы сказать, что Эдуард Константинович не разбирается в людях. Но всё же, всё же. Мужской взгляд, устремлённый на красивую девушку, думала прима, не может считаться беспристрастным. А Солнцев, хоть и был верным мужем, всё-таки оставался мужчиной, этого у него не отнять. Кроме интуиции мужа, в распоряжении примы имелись ещё камеры наблюдения. Правда, в доме Солнцевых они установлены далеко не везде. Супруги не были склонны к паранойе. Поэтому Вероника Павловна решила положиться на внимание и остроту своего слуха и зрения. Да и Лиза всегда доложит о странностях и непорядке в доме, если они, конечно, произойдут. Дочь Солнцева решила пока ни о чём не расспрашивать. Пусть спокойно наслаждается обществом своей новоприобретённой волшебной няни.

Однако всё, что удалось заметить вооружившейся бдительностью Веронике Павловне, это то, что дочь и няня больше похожи на разновозрастных подружек, чем на воспитанницу и воспитателя. К удивлению примы, Алина называла Попову просто Машей, а та и не думала возражать. Вероника Павловна поделилась наблюдением с мужем. На что супруг отмахнулся:

— Пусть называют друг друга как хотят, лишь бы ладили. А у меня своих дел по горло.

— Эдик! — воскликнула прима взволнованно. — Ты же знаешь, что через неделю у меня начинаются гастроли.

— Как я мог об этом забыть, — ответил Солнцев, хотя на самом деле приближающиеся гастроли жены напрочь вылетели из головы. Но не признаваться же в этом своей дражайшей половине.

— Милая, — ласково проговорил Эдуард Константинович, — поезжай и ни о чём не беспокойся. У меня всё под контролем.

— Знаю я твой контроль, — отмахнулась жена.

— Ты несправедлива ко мне, Никуся, — мягко укорил Солнцев. — Не забывай, что у нас есть Лиза.

— Именно присутствие Лизы в доме и успокаивает меня в какой-то мере, — призналась Вероника Павловна, слегка лукавя. Самую малость. Она и впрямь доверяла Лизе и очень ценила её.

Елизавета Даниловна Коренева отвечала хозяйке полной взаимностью и даже больше. Иначе, наверное, и быть не могло. Лизу Солнцева привезла с гастролей, переманив её у администрации гостиницы, где тогда работала ещё совсем молоденькая Елизавета. О своём поступке Лиза ни разу не пожалела. В доме Солнцевых бывшая воспитанница детского дома обрела семейный уют, доброжелательное отношение и достойную зарплату, что тоже немаловажно.

…Алина подрастала. Как и обещала ей когда-то Маша, пришло время идти в первый класс.

Волновалась не только Алина, но и вся семья, включая Лизу и Машу. На удивление всё прошло хорошо и гладко.

К этому времени у Марии Семёновны появилась своя машина. Конечно, её ей презентовало семейство Солнцевых. Как пафосно выразился Эдуард Константинович — за доблестный труд. Прима была более прозаична, она сказала, что Маша её заслужила. К тому же ей предстояло отвозить Алину в школу и забирать обратно. Можно делать это и на хозяйской машине, но женщина полагала, что свою машину Маша будет водить аккуратнее. И это было вполне логично.

Первую половину дня Алина теперь занималась в школе, вторую — с Машей.

За ужином вся семья собиралась за одним столом, оставшуюся часть вечера Алина обычно проводила с родителями или с кем-то одним из них. Таким образом, у няни появлялось свободное время, пусть и небольшое, кроме того, её отпускали на все четыре стороны в выходные дни. Правда, когда Вероника Павловна уезжала на гастроли, а Эдуард Константинович увязал в своём бизнесе, Алина, как вагончик за паровозом, и в выходные следовала за Машей или оставалась домовничать с Лизой.

Зато, когда папа был свободен, он возил Алину сначала на представления в кукольный театр, а потом и в театр юного зрителя, который в городе называли ТЮЗом. Иногда к ним присоединялась и мама.

Вероника Павловна в кукольном театре обычно сидела со скучным выражением лица. Зато Маша радовалась, хлопала в ладоши и заливисто смеялась.

Алина знала, что мама любит взрослые спектакли, особенно те, в которых поёт сама. И нисколько за это на неё не обижалась. Только однажды не выдержала и спросила из любопытства:

— Мамочка, если тебе скучно смотреть на кукол, зачем ты с нами ходишь?

— За компанию, — ответила мама и почему-то вздохнула.

Вечером Алина сказала отцу:

— Папа, мне очень жалко маму.

— А что с ней такое приключилось? — удивился он.

— Разве ты не заметил, что мама не любит кукольные спектакли. Но ей приходится ходить с нами.

— Алина, доченька, — ответил отец. — Твою маму никто не неволит. Просто она хочет побыть с нами.

— Папочка, пока мы наслаждаемся представлением, мама страдает от скуки!

— Ни от чего твоя мама не страдает, — почему-то рассмеялся отец. — Она тоже наслаждается.

— Чем же?

— Нашим обществом.

— Да? — недоверчиво переспросила Алина, потом немного подумала и сказала: — Возможно, ты прав. Мама сказала, что она ходит в кукольный театр за компанию с нами.

— Вот видишь! — обрадовался отец объяснению.

После этого разговора постное выражение лица матери во время кукольного спектакля больше не вводило Алину в заблуждение.

Однажды, охваченная благородным порывом, дочь даже шепнула Веронике Павловне:

— Мама, когда я вырасту, тоже буду за компанию ходить с тобой на оперу.

— Спасибо, милая, — искренне умилилась мать.

Педагогическое образование позволяло Маше помогать Алине быстрее и лучше выполнять домашнее задание. Но не прошло и шести месяцев, как Алина всё чаще стала говорить помощнице:

— Я сама.

И Маше оставалось только проверять правильность выполненных уроков.

Алина переходила из одного класса в другой неизменно с самыми высокими оценками.

А однажды случилось непредвиденное. Хотя, если рассуждать здраво, вполне ожидаемое. Маша влюбилась! И в кого бы вы думали? В учителя физкультуры!

«Как банально», — было первой мыслью тринадцатилетней Алины, когда она узнала об этом.

Вспомнила, что у Памелы Трэверс, создавшей Мэри Поппинс, тоже был неудачный опыт в любви. Правда, с ирландским поэтом Фрэнсисом Макнамаре. Этот золотоволосый, по мнению современников, похожий на Аполлона денди и плейбой влюбил в себя неопытную в амурных делах Памелу.

У физрука Виталия Геннадьевича волосы каштановые, но не в этом суть.

Роман Трэверс и поэта длился недолго, серьёзная Памела быстро устала от измен ветреного красавца.

Маша сама упоминала об этом, когда рассказывала воспитаннице о судьбе писательницы. Она тогда очень сочувствовала Памеле. «И сама попала в эту медовую ловушку», — подумала Алина.

Девочка задалась вопросом: где это Виталий Геннадьевич сумел подкараулить Машу? И когда только успел очаровать её?

Ответ на этот вопрос получила от одной из своих одноклассниц. Охранник по секрету рассказал секретарше, что физрук клеился к гувернантке Алины Солнцевой, когда девушка пила кофе в кафе рядом со школой, дожидаясь свою воспитанницу.

— Губа не дура у Виталика, — хмыкнула секретарша, — видела я эту Машу.

— Думаю, что она ему не по зубам, — с надеждой проговорил охранник, который втайне завидовал успеху физрука у женщин.

Догадывающаяся об этом секретарша посоветовала охраннику: — Не завидуй! Виталик плохо кончит.

— Спасибо, утешила. Твоими устами мёд бы пить, — отозвался парень.

— Помяни моё слово, — стояла на своём секретарша, — так оно и будет. Дай только время.

— …Как тебе удалось подслушать? — спросила Алина свою осведомительницу.

— Я под лестницей мороженое ела, а они наверху разговаривали.

— Тебе же нельзя мороженое! — ахнула Алина.

— Поэтому я и ела его под лестницей, — хмыкнула одноклассница.

Вопрос, как физрук очаровал Машу, у Алины не возник. Почти все в школе знали, что он тот ещё ловелас. Говорили, меняет дам чуть ли не каждый месяц. И вереница простушек, попадающих на его крючок, не уменьшается. Однако от Маши Алина этого не ожидала.

— А чего ты ожидала? — не скрывая расстройства, уточнила Вероника Павловна, когда дочь поделилась своим открытием. И добавила растерянно: — Ума не приложу, что нам теперь делать?

— Надеяться, — пожала плечами Алина.

— На что надеяться? — недоумённо спросила прима, удивлённая беззаботностью дочери.

— Мама! Виталий Геннадьевич — бабник!

— Алина! — вырвалось с укором у матери.

— Прости, мамочка, — тотчас исправилась Алина, — донжуан.

— Это другое дело, — кивнула мать. — Вдруг у них всё серьёзно?

— Не думаю, — вздохнула девочка.

— Тебя это огорчает?

— Конечно.

— Почему?

— Машу жалко.

— Мне тоже её жалко, — согласилась Вероника Павловна, — но если ты говоришь, что этот ваш Виталий Геннадьевич — бабник… — вырвалось у неё, но Солнцева тут же прикусила язык. — Я хотела сказать донжуан.

— Я поняла, мамочка, что ты хотела сказать, — с самым невинным видом заявила дочь.

Мать одарила её подозрительным взглядом, уж не смеётся ли над ней собственный ребёнок. Кажется, нет.

— Так вот, — решила она завершить свою мысль, — пусть этот нехороший мужчина как можно скорее исчезнет из жизни Маши. Я уверена, что она ещё встретит свою судьбу в лице порядочного человека, который полюбит её по-настоящему. Она заслуживает этого.

— Конечно, заслуживает, — согласилась Алина, — только ей некогда и негде знакомиться с этим порядочным мужчиной.

Вероника Павловна подумала, что её дочь взрослая не по годам.

И сказала:

— Он сам её найдёт.

— Может, ты и права, — согласилась Алина, — даже Лиза говорит, что судьба и за печкой найдёт.

— Лиза-то у нас тоже в старых девах засиделась, — вспомнила Солнцева о горничной.

— Знаешь, мама, мне кажется, что Лиза не стремится к замужеству.

— Почему ты так решила? — удивилась оперная прима.

— Разве не заметила, что она и в свой выходной редко покидает дом. Если и отдыхает, то только вместе с нами.

— Я как-то не придавала этому значения, — обронила Вероника Павловна.

Всё случилось так, как и предполагала Алина: физкультурник довольно быстро охладел к Маше и, кажется, разбил ей сердце. Маша похудела, подурнела, к завтраку нередко выходила с заплаканными глазами.

— Опять всю ночь ревела в подушку, — недовольно бормотал себе под нос глава семейства. По-своему Эдуард Константинович жалел девушку, даже предложил ей побеседовать с хорошим психологом. Но Маша категорически отказалась:

— Спасибо, Эдуард Константинович, я сама справлюсь.

— Ну-ну, — тянул Солнцев.

И Маша старалась как можно реже попадаться ему на глаза.

В роли психолога пришлось выступить Алине. И девочка успешно справилась со своей задачей. Сама того не зная, она воспользовалась методом Тристана, остроумного неунывающего героя из фильма «Собака на сене» в исполнении Армена Джигарханяна, который лечил от мук любви своего хозяина Теодоро, призывая того смотреть на девиц с нужной точки зрения. Алина никогда не слышала его песни «Как исцелиться от мук любви», но, упоминая в разговоре физрука, говорила:

— Он, конечно, мама права, смазливый, но, с папиных слов, — тупой как пробка, — и всё в том, же духе. Маша сначала слушала воспитанницу рассеянно, потом стала кивать и наконец разразилась смехом. Прошла пара месяцев — и Машиной любви как не бывало. Правда, осталось небольшое осложнение в виде полного отсутствия желания заводить новые романтические отношения. Но Солнцевы надеялись, что это со временем пройдёт. И Маша начнёт бегать на свидания. Правда, в глубине души все они — особенно Вероника Павловна, хоть и корила себя за эгоизм — хотели, чтобы это случилось позже. «Пусть бы Алиночке исполнилось хотя бы лет четырнадцать, — думала она, — тогда наша девочка смогла бы обходиться без гувернантки». Вероятно, небеса благоволили оперной диве, поэтому вняли её мольбам. А может быть, это произошло само собой. Так или иначе, но, когда Маше встретился достойный мужчина, Алине уже исполнилось пятнадцать.

Маша не сразу рассказала своей воспитаннице о переменах на личном фронте. Алина сама заметила, что поведение «Мэри Поппинс» неуловимо изменилось. Но самое главное, она все свои выходные стала проводить вне дома Солнцевых, чего раньше с ней почти никогда, кроме времени злосчастной любви к физруку, не случалось.

Поэтому, когда они однажды остались наедине, Алина прямо спросила:

— Маша, у тебя кто-то появился?

Мария Семёновна, к тому времени уже перешагнувшая тридцатилетний рубеж, зарумянилась, точно подросток.

— Всё понятно, — прокомментировала её румянец Алина, — колись уже!

— Что ты от меня хочешь? — потупившись, спросила гувернантка.

— Хочу, чтобы ты рассказала мне, кто он. И где ты с ним познакомилась.

— Зовут его Игорь Валерьевич Чижов, — сказала Маша.

— Чижик-пыжик, где ты был… — невольно вырвалось у Алины.

— Если ты будешь смеяться, я ничего рассказывать не стану, — сурово отозвалась на её реплику Мария Семёновна.

— Машенька! Родная, прости, — извинилась Алина и ласково дотронулась рукой до плеча гувернантки.

— Ладно, на первый раз прощаю, — великодушно ответила та.

— А второго раза не будет, — искренне заверила Алина. — Кто он по профессии?

— Кризисный менеджер.

— Ух, ты! Это тот, который доводит компании до ручки?

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Маша.

— Специалист, который разоряет компании. Я в кино видела.

— Нет, — покачала головой Маша, — мой Игорь не такой. Он специализируется на спасении компаний, терпящих бедствие. Некоторые компании, имеющие умных руководителей, обращаются к нему с целью профилактики.

— В смысле? — не сразу поняла девочка.

— В целях недопущения кризиса в будущем.

— А разве такое возможно предусмотреть? — заинтересованно спросила Алина.

— Конечно, — горячо заверила её Маша, — если специалист знает своё дело.

— А твой Игорь Валерьевич именно такой специалист, — улыбнулась воспитанница.

— Представь себе! — ответила Мария Семёновна и гордо надёрнула округлый подбородок с премиленькой ямочкой.

— А квартира у этого Чижова есть? — уточнила Алина с долей подозрительности.

— Есть. Трёхкомнатная в новостройке, недалеко от парка Победы.

— Здорово. А ты её видела? — продолжила допытываться воспитанница.

— Видела, — кивнула Маша. Снова покраснев до кончиков ушей, призналась: — Мы один раз по делу к Игорю домой заезжали.

— На чём — на троллейбусе, — с невинным видом поинтересовалась Алина, — или на твоей машине?

— Зачем же на троллейбусе, — обиделась Маша за своего любимого. — И не на моей машине. У Игоря свой автомобиль есть. — И, не дожидаясь от Алины очередного вопроса, быстро проговорила: — «Лада Гранта».

— Ладно, пусть будет «Лада Гранта», — покладисто согласилась воспитанница. Переменив тему, всё-таки задала каверзный вопрос: — Надеюсь, он не ловелас?

— Нет! — быстро и уверенно ответила Маша.

— Слава Богу, — совсем по-взрослому вырвалось у Алины. Маша в ответ только тихо вздохнула.

— Чувствую, что тебе на этот раз повезло, — проговорила неуёмная Алина. И спросила: — Где же ты отыскала такое сокровище?

— Помнишь, твоя мама посылала меня зимой в драмтеатр за отложенными для нас билетами на «Хануму»?

— Что-то такое припоминаю, — неуверенно проговорила девочка.

— Так вот, у кассы мы и увидели с Игорем друг друга, а когда я шла к выходу, он догнал меня. В общем, так и познакомились. Чтобы не разговаривать на улице, тогда, если ты помнишь, стояли морозные дни…

— У тебя была машина, — напомнила Алина.

— Не могла же я приглашать в свою машину незнакомого мужчину? — искренне возмутилась Маша.

— И он пригласил тебя в свою.

— Алинка! — прикрикнула гувернантка иа воспитанницу.

— Не бери в голову. Шутка юмора! Я уже поняла, что он пригласил тебя в кафе. Потом вы обменялись телефонами?

— Обменялись, — подтвердила её догадку Маша.

— И всё пошло-поехало, — развила свою мысль Алина. И уточнила: — Скоро свадьба?

— Этого я пока не знаю, — снова смутилась Маша.

— Почему спрашиваю-то, — пустилась в объяснения Алина, — мне же надо подготовиться к тому моменту, когда меня бросит няня.

— Алина! Ты уже не ребенок, — мягко укорила её Маша. — И никакая няня тебе не нужна.

— Что верно, то верно, — без особого энтузиазма согласилась она, — но не забывай, что я ещё малолетка! То есть несовершеннолетняя.

— Не волнуйся, — успокоила Мария Семёновна воспитанницу, — я не выйду замуж, пока тебе не исполнится шестнадцать.

— Вынуждена напомнить тебе, — официальным голосом проговорила Алина, — что совершеннолетие наступает в восемнадцать лет.

— Ну, извини, — Маша развела руками.

И обе девушки рассмеялись.

Маша сдержала слово и покинула дом Солнцевых только после того, когда Алине исполнилось шестнадцать.

Солнцевы дали за своей гувернанткой щедрое приданое. А на свадьбе Вероника Павловна даже прослезилась. Глава семейства, в свою очередь, сказал, что в случае необходимости она может обратиться к нему за помощью или поддержкой в любое время дня и ночи.

Новоиспечённый супруг горячо поблагодарил семью Солнцевых и вместо жены ответил:

— Спасибо вам большое! Мы надеемся, что в нашей с Машенькой жизни, — он ласково посмотрел на жену, — не возникнет экстраординарных событий, когда бы потребовалась чья-то помощь.

— Мы тоже на это надеемся, — с важным видом заявил Эдуард Константинович.

А растроганная Маша прижимала руки к груди, демонстрируя безграничную благодарность.

С уходом Маши в доме Солнцевых стало заметно тише, особенно первое время, пока Алина скучала и пребывала в меланхолическом настроении.

Маша же, выйдя замуж, наконец-то обрела долгожданное женское счастье.

Время пролетело незаметно, через год у неё родилась двойня. Мальчик и девочка. Солнцевы стали их крёстными. Никого другого в этой роли Маша видеть не хотела. Муж с ней спорить не стал, посчитав, что хорошее самочувствие жены и детей дороже личных амбиций. В общем, на этот раз сердце Маши не ошиблось с выбором спутника.

Глава 4

Прошло некоторое время после свадьбы Маши, и жизнь в семье Солнцевых вошла в привычную колею. Алина смирилась с отсутствием рядом с ней Маши, к которой за прошедшие годы успела прикипеть всем сердцем. Но, будучи уже вполне взрослой девушкой, она понимала, что у Маши теперь своя жизнь, отдельная от неё.

Собственно, теперь Алина не нуждалась больше в гувернантке. Правда, Маша успела стать ей не только воспитателем, но и другом. Однако ничто не мешает им оставаться подругами на всю жизнь, только на расстоянии, с нечастыми телефонными звонками и редкими личными встречами.

Для Алины год пролетел почти так же быстро, как и для Маши. Только ознаменовался он не рождением детей, а окончанием школы и зачислением в вуз.

Подарком отца на семнадцатилетие стало разрешение отпраздновать день рождения так, как она захочет.

Машину и квартиру Эдуард Константинович пообещал подарить дочери на совершеннолетие, если за год она не наделает глупостей.

— Папа! Какие глупости, по-твоему, я могу совершить за год? — недоумённо спросила дочь.

— Мало ли, — неопределённо ответил отец.

Алина пожала плечами и решила отметить семнадцатилетие с подругами в клубе «Привет». Он был вполне приличным, не ночным, а вечерним. В двенадцать ночи закрывался. Из настенных часов над баром, в котором продавались безалкогольные коктейли, высовывалась кукушка. Вместо того чтобы, как положено, прокуковать двенадцать раз, она сердито говорила:

— Кыш!

Получалось это у неё так уморительно, что народ хватался за животы, покатываясь со смеху. Естественно, никто не трогался с места до тех пор, пока кукушка не произносила «кыш» двенадцать раз. И лишь после этого присутствующие неспешно покидали заведение.

В клубе «Привет» собиралась молодёжь от семнадцати и до тридцати с небольшим хвостиком, которая была не готова уйти в полный отрыв. А просто хотела весело провести время. В клубе играла хорошая живая музыка и, как говорили раньше, были танцы до упада.

Танцевать Алина любила. Двигаться то грациозно и плавно, то зажигательно и даже озорно её научила мама.

В этот день девушки пёстрой стайкой разместились за столом. Они пили коктейли, ели вкусный десерт и фрукты, щебетали и смеялись.

Потом стали подходить кавалеры, чтобы пригласить ту или иную девушку на танец.

Алину тоже пригласил симпатичный молодой человек. Он был настолько галантен, что слегка смахивал на рыцаря. На такого, каким рыцаря изображают в старинных любовных романах.

— Меня зовут Олег, — представился он, когда они кружились в медленном танце.

— А меня Алина, — ответила она.

— Очень красивое имя. И редкое.

— Имя как имя, — отозвалась она на его комплимент с лёгкой небрежностью в голосе. Хотя слышать, что ему понравилось её имя, было приятно. Но, как говорила школьная подруга, та самая, что подслушала разговор охранника с секретаршей о физруке:

— Не стоит баловать мужчин одобрением.

Губы Олега дрогнули в улыбке, и Алина догадалась, что он в курсе девичьих хитростей, применяемых ими при общении с парнями.

«И немудрено, — подумала девушка, — в его-то годы и не знать азбучных истин…» Алина сразу догадалась, что Олег старше её. Хотя это не смутило и не оттолкнуло девушку. Наоборот, в нём было что-то притягательное.

— Вы учитесь или работаете? — спросил он неожиданно для неё.

— Вообще-то, пока учусь, — ответила она.

— А я работаю.

— Кризисным менеджером, — ляпнула Алина.

— Почему вы так решили? — удивился он.

Алина пожала плечами.

— Понятно. Я офтальмолог. Работаю в клинике. Если что, можете обращаться.

— Спасибо, — фыркнула девушка, — со зрением у меня всё в порядке.

— Я так и подумал, — улыбнулся он.

— Напускали тумана? — прыснула она со смеху.

— А как же иначе, — поддержал он её предположение. — Ведь моя фамилия Туманов.

— Вы серьёзно? — не поверила Алина.

— Конечно.

— По-моему, вы шутите.

— С чего бы, — повёл он плечами.

— Дайте честное слово! — потребовала она со свойственной её возрасту категоричностью.

— Даю, — рассмеялся он. И спросил: — А как ваша фамилия?

— Солнцева! — гордо ответила она.

— Вы-то надо мной точно шутите, — проговорил Олег.

— Нисколечко не шучу, — по-детски капризно надула губы Алина, — я даже паспорт могу показать. Хотите?

— Нет, не хочу, — пошёл он на попятную, — я верю вам на слово.

— Ну и зря! — парировала она.

— Это ещё почему?

— Мой папа говорит, что женщинам верить на слово нельзя!

— Так уж и нельзя? И на каком основании?

— Женщины — коварные и непостоянные существа! — Алина изо всех сил старалась сдержать смех.

— Это тоже ваш папа сказал? — удивился Олег. — Ну и шутник.

— Нет, это сказал не папа, — вздохнув, ответила Алина.

— Слава тебе Господи! — вырвалось у него.

— Разве вам не всё равно, кто это сказал.

— Нет, конечно.

— Это ещё почему? — Алина приподняла брови, изображая недоумение.

— Потому что я не хочу, чтобы отец моей девушки был женоненавистником.

— Какое отношение мой отец имеет к вашей девушке? — Алина сделала вид, что не догадывается.

— Самое прямое.

— То есть? — насупилась она. — Мой папа никогда не изменял маме, у него нет детей на стороне.

— Я очень рад за ваших родителей.

— Тогда не несите околесицу!

— Я и не несу. Просто хочу, чтобы моей девушкой стали вы, Алина.

Она посмотрела на него озадаченно. В это время танец закончился и у неё появилась возможность остановиться и расхохотаться.

Он ничуть не обиделся. Просто сказал:

— Я провожу вас на место.

— Не стоит утруждаться. Сама дорогу знаю. Не заблужусь. Спасибо за танец.

— Пожалуйста. Я хочу, чтобы следующий танец тоже был моим.

— Перетолчетесь, — засмеялась она и убежала.

— Какая необыкновенная девушка, — прошептал, глядя ей вслед, — дерзкая и утончённая одновременно.

Он решил проводить её домой, но как-то так получилось, что упустил момент, когда она ускользнула из клуба. Знал только, что случилось это намного раньше двенадцати. Вся пёстрая стая её подружек тоже уже разлетелась.

Олег стал приходить в клуб каждые выходные, но Алина там больше не появлялась. Ни бармен, ни официанты ничего о ней не знали, даже не запомнили. Он удивился, как можно было не запомнить такую девушку.

Сделал вывод: раз не запомнили, значит, Алина в этом клубе бывает нечасто. Да и бывает ли вообще? Сам он не был завсегдатаем клуба, но всё-таки время от времени заходил. В основном чтобы потанцевать. До того как решил стать врачом, увлекался танцами, семь лет посещал школу танцев. А потом взял и бросил, но любви к танцам не утратил.

Алину он увидел совершенно случайно. Ома вышла из супермаркета и направилась в сторону дороги. Олег выбрался из машины и закричал:

— Алина! Алина!

Она замедлила шаг, потом замерла на месте и посмотрела на него, не узнавая.

— Алина, — быстро проговорил он, — это я, Олег Туманов. Мы с вами познакомились в клубе и так славно потанцевали. Но потом вы скрылись от меня!

— А! — вырвалось у неё.

— Так вы узнали меня? — искренне обрадовался он.

— Конечно. Скрылась я не от вас. Просто мне нужно было возвращаться домой.

— Я рад, — широко улыбнулся он.

— Чему именно?

— Что убежали вы не от меня.

— Если эго вас успокоит, — она повернулась, чтобы уйти.

— Алина, подождите!

— Я тороплюсь.

— В таком случае давайте я подвезу вас! Вот моя машина!

— Я тоже не на лошади приехала, — ответила она.

— Не понял, — слегка растерялся он.

— На этой стоянке, — она сделала взмах рукой, — стоит моя машина.

— Откуда она у вас в столь раннем возрасте? — ляпнул он необдуманно.

— Любовник подарил! — ответила она и показала ему язык.

— Не верю! — невольно рассмеялся Олег.

— Если серьезно, — вздохнула она, устав от его вопросов, — мне подарил её отец. Вместе с шофёром.

— С шофёром? — недоумённо повторил он.

— Шофёр на время, — решила признаться она. Не рассказывать же ему, что это пока не её машина, а одна из отцовских. И при ней водитель.

«Выходит, она и вправду шла не к дороге, а к стоянке. Интересно, кто у нас пала?»

Точно прочитав его мысли, девушка ответила:

— Мой отец предприниматель, Эдуард Константинович Солнцев. Может, вы слышали о нём, — проговорила она снисходительно.

— Увы, — развёл он руками, — если бы слышал, то непременно запомнил бы. Фамилия привлекательная.

— Ладно, пока! Приятно было встретиться и поговорить, — небрежно бросила она и шагнула к белоснежной «ауди».

— Алина! Пожалуйста, нс уходите! — он прижал руки к груди.

— Что такое? — спросила она.

— Давайте ещё немного поговорим.

— О чём?

— Вы любите мороженое?

— Смотря какое, — ответила она.

— А я люблю практически любое, — признался он и обезоруживающе улыбнулся.

— Какой вы смешной, — проговорила она и неожиданно улыбнулась в ответ.

— Вон там, на углу, кафе-мороженое, давайте зайдём?

— Что ж, если вы настаиваете, — проговорила она серьёзно.

— Я не настаиваю, — ответил он, — я вас прошу.

— Тем более, — всё так же важно ответила она.

Вскоре они уже сидели в кафе. Выбор мороженого он предоставил ей. Она заказала кофейное с миндальной крошкой и крем-брюле.

— А вы здесь как? Случайно оказались? — спросил он.

— Можно сказать и так, — пожала она плечами.

— Я вас ни до нашей встречи, ни после не видел в клубе.

— Я там была всего пару раз, — ответила Алина.

— Очень жаль, — обронил он грустно.

— Кому? — спросила она весело.

— Конечно же, мне, — не стал скрывать он.

— Первый раз мы там были с Машей, — сказала Алина.

— А Маша — это кто? — спросил он.

— Неважно, — отмахнулась она. — А во второй раз отмечали с подружками моё семнадцатилетие.

— Вам всего семнадцать лет? — спросил он удивлённо.

— Да, — кивнула она, — недавно исполнилось.

— Не может быть, — он выглядел разочарованным.

— Почему не может быть? — Алина залилась беззаботным смехом.

— Я думал, что вам больше, — признался он растерянно.

— Я же предлагала заглянуть в мой паспорт, — напомнила она, лукаво стрельнув в него своими голубыми глазами, — а вы отказались.

— Дурак наивный! — он хлопнул себя ладонью по лбу.

— Не надо так расстраиваться, — проговорила Алина, искренне наслаждаясь выражением его лица. — Мне же не вечно будет семнадцать.

— Действительно, — оживился он, — я как-то сразу об этом не подумал.

— Вы очень забавный, — заметила Алина, доедая мороженое.

— Хотите ещё? — спросил он.

— Нет, спасибо, — она подозвала официантку и хотела заплатить.

— Нет, нет! — громко запротестовал Олег и протянул девушке свою карточку. — Алина, я понимаю, что вы торопитесь, не смею вас задерживать. Давайте всё-таки обменяемся номерами телефонов.

— А давайте! — неожиданно легко согласилась она. — Диктуйте свой номер.

Он диктовал, а она набирала на своём цифры, и вскоре его мобильник зазвенел.

— Алло, — проговорил он, всё ещё не веря своей удаче.

— Алло, — ответила она. И спросила, засмеявшись: — Вы где?

— Здесь, — ответил он неожиданно охрипшим голосом.

— Надо же, — сделала она удивлённые глаза, — а я и не заметила сразу.

— Алина, — проговорил он, — знаете, вы очень славная девушка.

— Догадываюсь, — призналась она с самым невинным видом.

Он глубоко вздохнул.

— Я, пожалуй, пойду, — она поднялась со стула.

— Я провожу вас, — быстро встал он.

— Так я на машине! — напомнила она.

— До машины и провожу, — проговорил он покорно.

— Если только до машины, — её голос прозвучал лукаво и снисходительно.

И он бросился вперёд открывать перед ней дверь.

— Спасибо, мой рыцарь, — поблагодарила она, и улыбка юркой змейкой скользнула по её губам.

Машина, в которую села Алина, тронулась с места и вскоре исчезла из виду, а он всё стоял и смотрел в ту сторону, где уже и незримого облачка пыли не было в виде следа, оставленного «ауди» Алины Солнцевой.

Глава 5

В эту ночь доктор Туманов спал очень плохо, можно сказать, совсем не спал. Он думал об Алине. При робком свете ночника смотрел на номер девушки в своём телефоне, который держал в руках.

Позвонить ей вечером он не решился, боясь, что сочтёт его навязчивым. Чего уж говорить о том, чтобы позвонить ночью, когда девушка, скорее всего, спит. Рассудок подсказывал, что не стоит даже мысли допускать о том, что Алина не спит, смотрит на яркую луну, зависшую над окном, и думает о нём. И в этом доктор Туманов был прав.

Рассудок также подсказывал ему, чтобы выбросил девушку из головы, не говоря уже о сердце, пока не стало слишком поздно. Прислушаться, а тем более последовать совету разума мешало сердце.

Он влюбился в Алину с первого взгляда. Как это произошло с ним, человеком, который гордился своим хладнокровием, понять, а тем паче объяснить не мог даже самому себе.

Он говорил себе:

— Девушке всего семнадцать лет, а тебе — двадцать семь. В её годы такая разница в возрасте кажется фатальной. К тому же она дочь обеспеченных родителей, а ты всего лишь рядовой врач, хоть и в хорошей клинике. Но пока ты не завоевал никаких значимых высот. Да, у тебя неплохая зарплата, но её папочка со своими доходами раз десять, если не сто, заткнёт тебя за пояс. Как там говорила бабушка: «Богатство льнёт к богатству. Искать себе надо ровню».

Только проку от этого мало, потому что разум со всеми его премудрыми рассуждениями и научными доводами вчистую проиграл влюблённому, ни к чему не желающему прислушиваться сердцу. Образ Алины постоянно всплывал перед глазами доктора Туманова, и нередко в самый неподходящий момент. Олег спасовал перед своим чувством и решил — будь что будет.

Алине он позвонил через неделю. К его удивлению, она сразу узнала его голос и весело спросила:

— Куда же вы пропали, доктор Туманов?

«Она не забыла меня», — молнией промелькнуло в его голове, и он не сразу нашёлся, что же ответить.

— Я… — протянул он.

— Всё понятно, — не церемонясь, перебила она, — были заняты неотложной работой.

— Что-то типа того, — поспешил согласиться он. Не рассказывать же ей о своих душевных терзаниях и о том, что хотел позвонить ей сразу, но долго не решался пойти на поводу у своего желания.

Алика тем временем что-то быстро защебетала в трубку. Когда он сумел собраться и сосредоточиться на её словах, понял: она рассказывает ему о том, что недавно ездила на шашлыки на дачу к приятелям своего отца, жаловалась, что ей там было скучно.

— Представляете, — говорила Алина, — там самым молодым был сын хозяина. Ему уже двадцать пять лет! Короче, тот ещё старичок, — рассмеялась она.

«Ну что, съел?» — спросил сам себя Туманов и нечаянно вздохнул в трубку.

Алина услышала его вздох и тут же отреагировала:

— Эй, доктор, вам скучно слушать меня? Так прямо и скажите!

— Что вы! — сразу же принялся оправдываться он. — Я вздохнул исключительно из-за сочувствия, что вам пришлось сносить муки скуки.

— Вы оригинал! — похвалила девушка. И призналась: — До этого слышала только о муках совести. Но мне понравилось ваше изречение, возьму его на вооружение. Представляю, как сижу среди напыщенных гостей и зеваю, прикрывая рот ради приличия ладонью. И тут меня кто-нибудь спрашивает: «Вам неинтересно с нами?» А я отвечаю: «Да, я терплю муки скуки!» — девушка рассмеялась.

Олег тоже улыбнулся (жаль, что Алина не могла видеть его) и проговорил:

— Я рад, что развеселил вас.

— А уж как рада я! — шутливо прочирикала Алина и неожиданно спросила: — Доктор Туманов, вы любите оперу?

— Я? — растерялся он.

— А кто же! — воскликнула она нетерпеливо. — Я же с вами разговариваю.

— Да, простите. Просто не ожидал такого вопроса, — признался он.

— Так вот, — проговорила она важно, — хочу предупредить на будущее…

«У нас есть общее будущее!» — захлестнула его волна эйфории. Однако он услышал вторую часть фразы Алины:

— Я девушка непредсказуемая! И от меня можно ожидать чего угодно.

— Спасибо за предупреждение, — вежливо поблагодарил Олег. — Я учту.

— Да, да, — тоном классной дамы произнесла она, — зарубите это себе на носу.

— Уже, — ответил он.

— Что уже? — спросила она.

— Сделал зарубку на носу, — пошутил он.

— Вы до сих пор не ответили на мой вопрос! — её голос на этот раз прозвучал требовательно.

— Простите…

— Ах, — вздохнула она притворно, — вы еще и девичьей памяти подвержены.

— Никак нет!

— Неужели у вас склероз? — спросила она с деланным ужасом в голосе. — А ещё доктор.

— Алиночка, пощадите! — взмолился он.

— Я спросила, любите ли вы оперу?

— Люблю, — ответил Олег, раздумывая, к чему она клонит.

— А оперетту?

— Обожаю! — выпалил он, не задумываясь о последствиях.

— В таком случае, — проговорила она, — приглашаю вас на «Летучую мышь»!

— На что? — не понял он сразу.

— На «Летучую мышь».

— Гм, я как-то не очень люблю представителей отряда рукокрылых, — неуверенно проговорил он.

— Ха-ха! Я приглашаю вас не на выставку летучих мышей!

— Прекрасно.

Она фыркнула. И спросила насмешливо:

— Вы никогда не слышали о том, что «Летучая мышь» — оперетта австрийского композитора Иоганна Штрауса?

— Ах, оперетта, — выдохнул он облегчённо. — Конечно же, Штраус!

— Рада, что хоть это вам известно.

— Оперетту создал Штраус-сын. А был ещё и отец, — пробормотал Олег. — Не такой уж я тёмный, как вы себе вообразили.

— Начинаю замечать в вас просветы гуманитарного образования, вернее, проблески, — рассмеялась она.

— А вы, Алина, оказывается, можете быть недоброй, — укорил он её мягко.

— О чём я вас, доктор Туманов, предупредила загодя, — безапелляционно напомнила она.

— Да, помню.

— Так вот, премьера этой оперетты состоялась 5 апреля 1874 года в театре «Ан дер Вин».

— Спасибо, что просветили, — поблагодарил Олег.

— Туманов! Это ещё не всё! — рассмеялась она, наслаждаясь едва заметными нотками уныния в его голосе.

— Есть ещё что-то, о чём мне необходимо знать?

— Естественно! — горячо заверила она.

«Девчонка хочет меня уязвить», — подумал он, не выдавая своего огорчения.

— Так и быть, расширьте мой кругозор.

— Да, собственно, — поскучнела она, — у меня для вас осталась всего-навсего коротенькая информация.

— Валяйте!

Алину это снова рассмешило, но она всё-таки довела до конца свою просветительскую миссию, сообщив, что немецкое либретто было создано Карлом Хаффнером и Рихардом Жене на основе фарса немецкого драматурга Юлиуса Родериха Бенедикса «Тюремное заключение» и водевиля французских авторов Анри Мельяка и Людовика Галеви «Новогодний вечер».

«А оно мне надо?» — подумал про себя Олег, выслушав Алину, но вслух вежливо поблагодарил.

— Значит, договорились? — уточнила она.

— О чём? — удивился он.

— Как о чём?! — возмутилась Алина. — Мы с вами в воскресенье идём на «Летучую мышь». Встречаемся в полседьмого вечера, не перепутайте, вечера!

— Постараюсь, — пробормотал он.

— На стоянке возле театра оперы и балета.

— Хорошо, — сказал он и попросил: — Продиктуйте номер вашей карты.

— Это ещё зачем? — сердито спросила Алина.

— Чтобы я перевёл деньги за билеты. Кстати, сколько я вам должен?

— Только этого мне ещё не хватало! — её голос стал почти злым.

— Простите, — пробормотал Туманов.

— Я вас пригласила, — стала втолковывать Алина, — это мой подарок! Значит, плачу я!

— Но я мужчина, — начал было он.

— Если сейчас скажете, что сами будете всё решать по той причине, что вы мужчина, то можете навсегда забыть номер моего телефона.

— Ничего подобного говорить я не собирался, — Олег подавил вздох и добавил: — С удовольствием приму ваш подарок. Но с небольшим условием.

— С каким ещё условием? — подозрительно спросила она.

— После театра вы позволите мне пригласить вас в кафе.

— Хоть в ресторан! — ответила Алина.

— Ловлю на слове, Алина, — радостно воскликнул доктор, спеша закрепить своё маленькое завоевание.

Она хмыкнула.

— До воскресенья? — спросил он, понимая, что о свидании просить её сейчас неразумно.

— До вечера воскресенья, — ответила она и отключилась.

Туманов, не отдавая себе в том отчёта, считал не дни, оставшиеся до их встречи, а часы.

На стоянку он приехал первым. Алина же прибыла по-королевски тютелька в тютельку на папиной машине с водителем за рулём.

Олег бросился к её автомобилю и помог выбраться из салона. Ему было достаточно беглого взгляда, чтобы убедиться, что выглядит она великолепно. Рассматривать её более пристально не решался, подозревая, что водитель наблюдает за их встречей.

— Здравствуйте, доктор Туманов, — проговорила Алина, приветствуя его. Лёгкая улыбка при этом тронула её губы.

— Здравствуйте, Алина, — произнёс он и в знак вежливости склонил голову.

Девушка бросила небрежный взгляд в сторону и, приподнявшись на цыпочки, прошептала ему почти в самое ухо:

— У меня сегодня самый галантный кавалер.

В этот момент ему показалось, что горячее дыхание желанной девушки обожгло не мочку его уха, а сердце. Но он всё-таки нашёл в себе силы ответить:

— Почему же только сегодня — всегда.

Она беззаботно рассмеялась и предложила:

— Давайте вашу руку, ведите меня в фойе.

И тут она проявила тактичность, которой он от неё не ожидал, — отдала ему билеты.

— Что это? — растерялся он слегка.

— Билеты, — её губы дрогнули в ироничной улыбке, — вы же у нас мужчина.

— Спасибо.

— За что? — её густые слегка подкрашенные ресницы взлетели вверх.

— Что пощадили мою мужскую гордость, — честно ответил он.

— Вы такой милый! — прыснула она со смеху.

— Почему?

— Потому что старомодный!

— Так я же совсем старик, — не слишком весело пошутил он.

— Кстати, а сколько вам лет?

Он не стал лгать, всё-таки не барышня, чтобы занижать свой возраст, и ответил честно:

— Мне двадцать семь.

Алина присвистнула, потом оглядела его с ног до головы, после чего резюмировала:

— Вы неплохо сохранились.

— Спасибо.

Когда вошли в зал, выяснилось, что у них ВИП-места. Это открытие посеяло в душе доктора Туманова небольшую панику. Он стал ломать голову, как будет расплачиваться с девушкой. Но тут поднялся занавес и все сомнения развеялись. Происходящее на сцене настолько захватило его внимание, что на какое-то время он даже забыл о присутствии радом Алины. Потом Олег долго укорял себя в этом. Но это было потом. Пока же наслаждался ярким действом, разворачивающимся на сцене. Прекрасным было всё! Игра актёров, их голоса, наряды и декорации. Он так увлёкся, что не сразу почувствовал, как Алина взяла его руку, и теперь её ловкие пальчики игриво бегали по его ладони.

— Тебе не нравится оперетта? — спросил он.

— Нравится, — ответила она, — но я видела её уже три раза.

— Зачем пригласила меня именно на неё?

— Затем!

— Развёрнутый ответ, — усмехнулся он, не отрывая глаз от сцены.

— В антракте объясню, — буркнула она и отпустила его руку, — не буду мешать получать удовольствие.

— Ты очень добра, — ответил он тихо.

Во время антракта Алина не захотела покидать зрительный зал. Олегу пришлось покориться её капризу.

— Я вижу, что вы в полном восторге от «Летучей мыши», — скорее констатировала, чем спросила она.

— Точно, я ни разу не видел эту оперетту в театре, — признался он. — В детстве смотрел по телевизору советский двухсерийный музыкальный художественный телефильм «Летучая мышь» киностудии «Ленфильм». Братья Соломины играли бесподобно! Но мне больше всех понравилась Лариса Удовиченко. Она исполняла роль Адель, служанки в доме Айзенштайнов.

— Я помню, — отозвалась Алина.

— Что значит — помню? — удивился Олег. — Ты тоже смотрела этот фильм?

— Конечно, — фыркнула Алина, — его сто раз по телевизору показывали. Но мы с Машей смотрели в интернете.

«Опять с Машей», — подумал Олег. И спросил осторожно:

— А кто эта таинственная Маша?

— Она не таинственная, — рассмеялась Алина, — впрочем, кто её знает, ведь она была моей Мэри Поппинс.

Он непонимающе уставился на неё.

— Ладно, не буду тебя дурачить.

«Мы, кажется, перешли на ты», — отметил про себя Олег.

— Когда мне было четыре года, — продолжила между тем Алина, — я осталась как бы беспризорной.

— Ты? — не поверил Туманов.

— Я сказала «как бы», — уточнила она. — Мой папа постоянно занят, у мамы гастроли. Вот отец и решил, что мне нужна няня. После чего он привёл в наш дом Машу и представил как Мэри Поппинс. Я была в восторге! — Алина мечтательно улыбнулась.

— А где теперь твоя няня?

— Вышла замуж и теперь нянчит своих детей.

— Нормально, — прокомментировал он. — Ты-то в няне теперь не нуждаешься.

— Если только в усатой, — пошутила она.

— В таком случае я готов немедленно отрастить усы, — вызвался он.

Она проигнорировала его слова и спросила:

— Угадай, кто мне больше всех понравился в том старом фильме.

— Наверное, Олег Видов, — предположил он, — в смысле студент Альфред, поклонник баронессы Розалинды Айзенштайн, жены барона Генриха Айзенштайиа, который не пропускал ни одной юбки.

— А вот и нет! — захлопала в ладоши Алина. — Больше всех мне понравился Франк, директор тюрьмы.

— Его играл Игорь Дмитриев.

— Да! И ещё очень понравилось, как жена прокурора Амалия учила свою дочь Лоту стрелять глазками. Помнишь, нужно приставить большой палец к своему носу, мизинцем водить из стороны в сторону и следовать за ним взглядом!

— Помню!

Мужчина и девушка рассмеялись вместе.

— Кстати, — сказала Алина, — у актрисы, игравшей Амалию, очень интересное имя — Гликерия.

— Я, честно говоря, забыл, — повинился Олег.

— Она Гликерия Богданова-Чеснокова.

— Зато я помню, что её дочь Лотту играла Ольга Волкова. — Точно!

— Сергей Филиппов в роли лесничего тоже бесподобен.

— Да, — согласилась Алина. — А ты помнишь, кто играл несравненную баронессу Розалинду, жену ревнивого волокиты и по совместительству барона Генриха Айзенштайна?

— Людмила Максакова, — при этом голос Туманова дрогнул, он некстати вспомнил другую Максакову, внучку, которая бросила тень на светлое имя своей гениальной бабушки.

Алина тихонько дотронулась до его плеча:

— Эй, ты где?

— Я здесь, — отозвался Олег.

— А как тебе актриса, которая играет Розалинду на этой сцене? — Она великолепна, — искренне ответил доктор.

— Это моя мама, — сказала девушка.

— Твоя мама! — вырвалось у него изумлённо.

— Да! Между прочим, мы купили программку, а ты в неё так и не заглянул! — она посмотрела на него с укором.

— Извини! — он тут же развернул программку и прочитал, что в роли баронессы Розалинды Айзенштайн Вероника Павловна Солнцева. — Значит, твоя мама — певица?

— Оперная певица.

— Ты, наверное, тоже хочешь быть актрисой?

— Нет, я собираюсь работать в папиной фирме, учусь на юриста.

— Понятно, — обронил он.

Тут снова поднялся занавес. И теперь Олег почти всё своё внимание уделял игре и пению Вероники Солнцевой. Она показалась ему настоящей красавицей, обладающей уникальным голосом.

Скорее всего, его любовь к Алине удваивала красоту и талант её матери. При этом Олег думал, что со временем Алина будет выглядеть примерно так, как сейчас выглядит её мать. О наложенном на лицо театральном гриме он совсем забыл. В его мыслях пронеслось: «Не зря говорят; если хочешь знать, как будет выглядеть со временем твоя девушка, посмотри на свою будущую тёщу».

К счастью для доктора Туманова, Алина даже не догадывалась о мыслях своего спутника.

После театра они, как и договаривались, отправились на машине Олега в ресторан «Серж». Хозяин заведения не смог справиться со своим тщеславием, поэтому назвал ресторан в свою честь. Нужно признать, что ресторан от этого ничего не потерял. Он был дорогим и, несмотря на это, популярным. Места в нём заказывали заранее. Именно так поступил и доктор Туманов. Естественно, Олегу пришлось раскошелиться. Но для Алины ему ничего не было жалко. Тем более чувствовал себя должником из-за билетов на «Летучую мышь». Он не догадывался, что билеты эти презентовала дочери мать, сказав при этом:

— Вот сходишь на оперетту с подружкой. Мне будет приятно знать, что ты присутствуешь в зрительном зале.

Так что Олег занял вакантное место Алининой подружки. Сам доктор Туманов даже не подозревал об этом.

Глава 6

После ресторана Туманов отвёз Алину домой на такси, так как они всё-таки немного выпили.

Алина сначала отнекивалась, он не настаивал, но в конце концов, она махнула рукой и потянулась к бокалу шампанского.

— За что будем пить? — спросил он, глядя на неё.

— Давай выпьем за сегодняшний вечер, — предложила она.

— Давай, — согласился он. Когда девушка пригубила, он проговорил: — Знаешь, Алина, мне кажется, что в моей жизни никогда не было вечера лучше, чем этот.

— Неужели? — кокетливо улыбнулась она, но, встретив его серьёзный прямой взгляд, перестала смеяться и потупила глаза.

Она поняла, что он говорит правду, но у неё сохранилось в памяти множество прекрасных вечеров, проведённых с родителями, Машей и Лизой. И этот вечер был для неё одним из многих и не представлялся исключительным.

Она почувствовала, как его рука накрыла её руку, подняла глаза. Но сказать ей ему было нечего, и она снова невольно улыбнулась.

— Ты удивительная девушка, — проговорил, наконец, доктор Туманов, не отрывая от неё восхищённого взгляда.

Чтобы прекратить его излияния, Алина предложила:

— Давай ещё немного выпьем.

— Давай. За тебя! — он поднял бокал.

— За тебя, — эхом отозвалась она и снова сделала глоток из своего бокала.

Выйдя из такси в двенадцатом часу ночи, Алина торопливо попрощалась с Олегом и почти побежала к двери отчего дома. Олег вернулся в такси.

На следующий день он проснулся рано утром и, выпив чашку кофе с хрустящим хлебцем, вызвал такси и поехал на стоянку к ресторану чтобы забрать машину и отогнать к дому. Аккуратно припарковавшись, доктор поднялся к себе, вытащил мобильник, но не стал тревожить Алину, посчитав, что ещё слишком рано и девушка спит.

Алине Туманов позвонил только вечером:

— Привет, Малыш!

— Привет! — отозвалась она.

— Как спала?

— Спасибо. Отлично. Но я уже давно проснулась, — пошутила девушка.

— Я рад. Хочу признаться тебе, — проговорил он.

— В чём? — спросила она. И он явно расслышал в её голосе испуг.

Решив не пугать её ещё больше, он только и сказал:

— Я думал о тебе целый день.

— А, — облегчённо выдохнула она.

И он понял, что поступил правильно, ничего не сказав о чувствах, которые испытывает к ней. «Ещё рано, — решил он. — Алина не готова услышать слова любви».

К тому же Олег понятия не имел, как ухаживать за столь юной девушкой. Ему очень хотелось, чтобы Алине поскорее исполнилось восемнадцать. Пока же он чувствовал себя рискованным субъектом, который, вопреки всем правилам безопасности, ходит весной во время таяния снега по тонкому льду глубокой реки, при этом зная, что лёд может треснуть в любую минуту. Поэтому всякий раз, перед тем как сделать очередной шаг, он тщательно обдумывал, куда поставить ногу. Нередко шаги получались неуклюжими. Однажды, увидев на витрине магазина огромного плюшевого медведя, он был настолько впечатлен, что, не раздумывая, купил его и подарил Алине вместе с огромной корзиной белоснежных роз.

Розы Алина проигнорировала, а на медведя долго смотрела широко распахнутыми от удивления глазами, а потом спросила недоверчиво:

— Это мне?

— Тебе! — кивнул Олег. — Нравится?

— Как тебе сказать, — ответила она.

В глазах её запрыгали озорные огоньки. Не в силах больше сдерживаться, Алина расхохоталась. Смеялась она долго, пока на глазах не выступили слёзы.

Олег не мог понять, что её так рассмешило. Ему показалось, что на него вылили ушат холодной воды.

— Что-то не так? — спросил наконец.

Она снова прыснула со смеху. Потом вытерла выступившие от смеха слёзы тыльной стороной ладони и проговорила:

— Мне, вообще-то, через несколько месяцев исполнится восемнадцать лет.

— Извини, — сказал Олег механически. — Прости, что не угодил с подарком. Я могу забрать его обратно, — и протянул руки к медведю.

— Нет уж! — пресекла она его попытку.

— Он же не понравился тебе, — голос его дрогнул.

— Ну и что! — упрямо заявила она. — Зато я уверена, что он придётся по вкусу моим племянникам.

— У тебя разве есть племянники? Ты говорила мне, что единственный ребёнок у родителей.

— Племянниками я называю двойняшек Маши.

— Понятно, — процедил он уныло. Ему вовсе не хотелось, чтобы роскошного плюшевого медведя трепали неизвестные ему сорванцы. Но не забирать же в самом деле подарок. Алина права, он подарил его ей, и теперь она вправе делать с ним всё, что захочет. — Надеюсь, хотя бы розы ты никому не отдашь, — только и нашёл он что сказать.

— Розы я оставлю себе, — заверила она. — Поставлю букет у себя в спальне.

Такой ответ немного смягчил полученный удар. Олег решил в следующий раз быть умнее.

Поразмыслив, он пришел к выводу, что все девушки любят побрякушки. Бижутерию дарить Алине не хотел, считая такой подарок несолидным. И тогда доктор Туманов отправился в ювелирный магазин. Что же выбрать? Кольцо? Неудобно. Она может расценить это как намёк на большие притязания с его стороны. А ей всего семнадцать. Брошь? Он понятия не имел, какую именно. Вот если того паучка с бриллиантом на спинке. Как бы опять не попасть впросак. Кто знает, как Алина относится к насекомым, пусть и драгоценным.

Видя его затруднения, продавец, милая девушка с румянцем во всю щёку, решила помочь, подойдя к витрине, возле которой он впал в столбняк, спросила:

— Выбираете подарок девушке?

— Да, — ответил он и добавил: — Племяннице.

— Сколько ей лет?

— Семнадцать.

«И зачем я солгал насчёт племянницы», — подумал Олег, но было уже поздно, к тому же признаваться посторонним, что ухаживает за несовершеннолетней, не хотелось. Мало ли что могут подумать люди. Они же не знают, что их отношения с Алиной чисто платонические.

Консультант тем временем сказала:

— Сейчас в моде цепи.

— Цепи? — ошеломленно переспросил доктор Туманов. Его воображение тотчас нарисовало, как преподносит Алине огромную цепь и — будку в придачу.

Он потряс головой, отгоняя видение.

— Я имела в виду золотые цепи, — уточнила продавец, заметив его сомнение. — Они бывают из разных видов золота: белого, красного… — принялась перечислять она.

— И как они выглядят? — перебил её Олег.

— Посмотрите сами, — она обеими руками с бесцеремонным кокетством повернула его в сторону противоположной витрины. Там и впрямь на чёрном бархате красовались всевозможные цепочки, от самых лёгких и тонких до толстенных и громоздких на вид. Олег долго рассматривал их, потом уточнил:

— Они действительно нравятся девушкам?

— Конечно! — пылко заверила продавец. — Разве вы не видели рекламу?

— Если и видел, то не обратил внимания.

«Ох уж эти мужчины», — было написано на лице продавца-консультанта.

Олег ещё долго топтался возле витрины, не зная, на чём остановить выбор. Наконец при помощи всё той же услужливой девушки решился на покупку.

— Наличными или картой? — спросила она, пряча улыбку.

— Картой, — обречённо выдохнул он.

Принимая подарок, Алина снова рассмеялась.

— Неужели опять не угодил?

— Почему же, — ответила она, внимательно рассматривая презент. — Только знаешь что…

— Что? — встрепенулся он.

— К ней не хватает кота!

— Какого ещё кота? — его брови взлетели вверх.

— Ты Пушкина в школе не учил?

— Учил…

— Тогда должен помнить, — и она процитировала с выражением:

…Златая цепь на дубе том;

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идёт направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит…

— Кстати! — оборвала она саму себя. — Лиза говорит, что сказки рассказывают все мужчины, когда идут налево.

— Кто такая Лиза? — спросил он.

— Наша горничная.

— Ты издеваешься надо мной? — не выдержал Туманов.

— Нисколько, — отозвалась она безмятежно. — Не понимаю, чего ты раскипятился. Спасибо за подарок. Очень миленькая цепочка.

— Тебе нравится? — спросил он с нескрываемой надеждой в голосе.

— Угу, — буркнула Алина.

Доктор так и не понял, понравился Алине подарок или она просто насмехается над ним. Вздохнув, предложил сходить в кино. Она, не капризничая и даже не спрашивая, на какой именно фильм он её приглашает, согласилась.

После кино зашли в маленькое кафе, где подавали только кофе и десерт. Вот они и выпили кофе с ореховыми трубочками и взбитыми сливками.

Олег невольно улыбнулся, глядя на белые усы, образовавшиеся над верхней губой Алины от слишком усердного поедания лакомства. Он протянул ей свой белоснежный платок. Она приняла его, сразу же догадавшись, в чём дело, и проворчала притворно обиженно с самым невинным выражением лица:

— Грех взрослому мужчине смеяться над молоденькой девушкой, которую сам же и соблазнил.

— Я тебя соблазнил? — во все глаза уставился он на неё. — Думай, что говоришь.

— Я имела в виду, что ты купил мне эти пирожные, — проговорила она невинно. — А что подумал ты? — теперь её голос источал утончённое ехидство.

— Ничего, — буркнул он.

— А вот Лиза говорит, — произнесла Алина назидательным тоном, — что каждый думает в меру своей испорченности.

— Я посмотрю, ваша Лиза — просто кладезь мудрости.

— А ты как думал, — захихикала Алина.

— Если честно, то о твоей Лизе я вообще не думал! — отрезал Туманов.

— Ну и зря, — ответила она, тщательно вытирая его платком губы. Потом спросила: — Тебе его вернуть или отдать сначала Лизе постирать?

— Верни, — ответил он и протянул руку.

— Я знаю! — закатила она картинно глаза.

— Что ты знаешь? — спросил он, не ожидая ничего хорошего.

— Ты будешь хранить на нём следы моих губ. Так делают все рыцари.

— Алина, — напомнил он слегка устало, — я доктор, а не рыцарь.

— А разве доктора не могут быть рыцарями? — удивилась она, не скрывая любопытства.

Доктор Туманов вздохнул и ответил:

— Представления не имею.

— Какой ты скучный! — выдохнула Алина.

— Извини.

Время пролетело быстро. И Туманов спохватился, что день рождения Алины на носу. Он так ждал его! А тут замотался с работой и чуть было не пропустил такую важную дату. Хорош бы он был после этого в глазах любимой девушки.

И тут перед ним снова встал трудный вопрос. Он даже представить не мог, что подарить Алине на восемнадцатилетие. И тогда, не мудрствуя лукаво, решил спросить об этом у неё.

Девушка ничуть не удивилась.

— Помнишь, ты подарил мне цепочку?

— Конечно, помню, — ответил он.

— А что я тебе тогда сказала?

— Ты ничего не сказала.

— А вот и неправда! Я сказала, что к ней не хватает кота!

— Ты серьёзно? — спросил он, следя за выражением её лица.

— Подари мне, пожалуйста, серого пушистого котёнка.

— А где я его возьму?

— А это уже ваши проблемы, доктор Туманов, — фыркнула Алина.

И он подарил, как она пожелала, породистого серого котёнка, которому было всего три месяца. Малыш уже умел самостоятельно кушать, знал лоток.

К котёнку прилагалась большая коробка с конфетами ручной работы и корзина роз. Цветы на этот раз были алыми, цвета крови его любящего сердца.

От котёнка Алина пришла в восторг, а на розы и конфеты практически не обратила внимания.

Ему очень хотелось подарить ей кольцо, но не посмел преподнести такой значимый подарок.

Несмотря на это, решил, что восемнадцать лет — это рубеж, после которого начинается взрослая жизнь. И больше нет преград для его ухаживаний.

Однако для Алины ничего не изменилось. Она относилась к нему как к старшему другу. И от этого у него ныло сердце. Он не знал, как в корне изменить их отношения и направить в русло любви.

Однажды сделал попытку, спросив напрямик:

— Алина, как ты ко мне относишься?

— Хорошо, — ответила она.

— Я нравлюсь тебе?

— Нравишься. Давай поговорим о чём-нибудь другом, — попросила она.

Прошёл ещё год, в течение которого Туманов усердно ухаживал за девушкой, дарил ей конфеты, цветы, всевозможные безделушки. Водил на выставки, в театры, кафе и рестораны. Несколько раз они ездили на водные экскурсии по реке.

И вот во время последней из них Олег решился. Уже вечерело, с реки дул тёплый ветер. Он взял её руку в свою, тихонько сжал её и проговорил:

— Алина, я люблю тебя! Будь моей женой, — после этого доктор перевернул её руку ладонью вверх и поцеловал.

Она испуганно вздрогнула, вырвала свою руку и проговорила:

— Не делай так больше никогда.

— Но почему?

— У нас было такое тёплое дружеское общение, — проговорила она вместо ответа. И спросила жалобно: — Зачем ты всё хочешь испортить?

— Испортить? — переспросил он.

— Конечно, — порывисто выдохнула она.

— Но разве ты не слышала, что я люблю тебя?

— Я не хочу это слышать!

В это время трамвайчик причалил к пристани и пассажиры заторопились к выходу.

Едва они оказались на берегу, Алина ускользнула от него. Он потерял её в пёстрой толпе. Туманов долго озирался по сторонам, проталкивался через снующих перед ним людей, а когда опомнился и поспешил на стоянку, где они оставили свои машины, автомобиля Алины там уже не было.

«Она не любит меня!» — отчаянно пронеслась мысль. Пытался ей позвонить, но она не отвечала. А потом её телефон и вовсе отключился.

Вскоре он догадался, что Алина избегает его. Олег не знал, что делать. Что можно предпринять в этом случае? Как поступить? Алина лишала его даже простой возможности поговорить, объясниться.

В конце концов, решил, что так дальше продолжаться не может. Он знал, где она учится. Взял на работе отгул и отправился к зданию вуза. Девушка говорила ему, когда у них заканчиваются занятия. Олег пришёл и приготовился ждать, но Алина появилась раньше. И не одна…

Её спутником был молодой парень, скорее всего, сокурсник. Высокий, плечистый, одним словом, хорошо сложенный, судя по всему, спортсмен. К тому же голубоглазый блондин.

Они шли, весело переговариваясь. Слова доктор расслышать не мог, но видел, что им хорошо друг с другом. Получается, что он страдает, места себе не находит, а она полна безмятежности. Может быть, и думать о нём забыла, выбросив всё, что было между ними, из головы.

«А что, собственно, было?» — задался вопросом.

Алина упрекнула его в том, что испортил их дружбу. В её голосе, когда говорила, было столько горечи.

Выходит, всё это время он обманывал сам себя, надеясь со временем завоевать её любовь.

Парочка прошла квартал по одной стороне улицы, а он наблюдал за ними с противоположной стороны. Но вот они нырнули под арку. Олег перешёл дорогу и направился за ними. Молодые люди стояли, обнявшись, и самозабвенно целовались.

— Алина! — вырвался у мужчины крик, полный боли и ужаса.

Молодые люди отшатнулись друг от друга. Первой пришла в себя девушка.

— Олег? — спросила она удивлённо. — Ты следил за мной?

— Я хотел видеть тебя, звонил! А ты не отвечала.

— Не хотела.

— Ты его знаешь? — встрял в разговор парень.

Алина махнула рукой, призывая его к молчанию. И обратилась к Туманову;

— Олег, оставь меня, пожалуйста, в покое. Нам больше не нужно видеться.

— Но почему?

— Ты сам всё испортил.

— Испортил? Чем? — недоумённо спросил он.

— Понимаешь, — принялась объяснять она, — мне нравилось, что у меня есть взрослый друг. Я не хотела от тебя ничего, кроме дружбы.

— Вот как, — потерянно обронил он.

Спутник Алины, догадавшись, что он при их объяснении лишний, проявил такт и отошёл к противоположному выходу из арки.

— У тебя с ним серьёзно? — спросил доктор, указав в сторону парня.

Алина вяло пожала плечами.

— Значит, ты сама не знаешь, — сделал заключение Туманов.

Она неожиданно рассердилась и спросила:

— Кто ты такой, чтобы задавать вопросы, касающиеся моей личной жизни?

— Ты права, — ответил он ей устало, — я тебе никто. И раз ты не хочешь меня видеть, не стану навязываться.

— Буду тебе за это премного благодарна! — отрезала она, круто развернулась и побежала к поджидающему её парню.

— Вот и всё, — сказал Олег и медленно побрёл куда глаза глядят.

Как оказался на одинокой скамейке, приютившейся почти в непроходимых зарослях старого парка, не помнил. На ней он и просидел до глубокой ночи, можно сказать, ни о чём не думая, просто выпал из времени.

Повезло, что не потерялся окончательно в захватившем его безвременье. Ему хватило сил прийти в себя. Доктор вырвался из дебрей в прямом и переносном смысле, почувствовал, что замёрз. Добравшись до своей машины, включил печку, хотя на улице было тепло.

Вернувшись домой, принял горячую ванну, а потом долго, почти до утра, пил кофе на кухне. Утром позвонил на работу и попросил ещё один отгул.

— Хорошо, Олег Игоревич, отдыхайте.

Он поблагодарил, отключился и лёг спать. Сон его был глубоким, без единого сновидения. Проспал доктор Туманов почти сутки, проснувшись только ранним утром следующего дня.

Он начал жизнь с чистого листа, запретив себе думать о том, что происходило последние два года. Олег был сильным человеком, и ему удалось справиться со своей любовью, по крайней мере, загнать чувство в такую глубину души, откуда в повседневной жизни ему не было слышно её жалоб и воздыханий. На помощь пришли любимая работа, общение с коллегами и друзьями. И по его лицу никто не смог бы догадаться, что совсем недавно он пережил сильнейшее потрясение от потери любви, которую позволял себе считать любовью всей своей жизни.

Глава 7

Алина, как ни странно, не сразу заметила отсутствие Туманова в своей жизни. Сначала она была сердита на него, что посмел разрушить идиллию, которую создала в своём воображении. Девушка никогда не интересовалась мнением Олега по поводу их отношений. Она совершенно забыла, что он взрослый мужчина, не брала во внимание чувства, которые может испытывать к ней. Они же на поверку оказались совсем не дружескими, даже не братскими. Это не только огорчило её, но и оскорбило до глубины души. Некоторое время не хотела его видеть. Совсем!

Обрадовалась, что он перестал звонить ей, напоминая о себе. И лишь спустя два месяца заметила пустоту, образовавшуюся из-за его отсутствия. Ей стало не хватать его. Алина ждала, но он так и не позвонил.

Перед самым Новым годом Солнцева сказала котy, подаренному Олегом, которого назвала в его честь Туманом:

— Кажется, Туманчик, доктор навсегда выпал из нашей жизни. Теперь придётся справляться без него.

Кот молча, согласился со своей хозяйкой.

Алине почему-то даже в голову не пришло, что сама может позвонить Олегу. Вероятно, подспудно понимала, что прежние отношения между ними невозможны, а к новым она не была готова.

Время бежало быстро. Алина окончила институт. Пришла работать на фирму отца. Почти каждый год отмечала карьерный рост и понимала, что продвигают её по службе вовсе не потому, что она дочка шефа. Ей приятно было сознавать свою профессиональную ценность. Алина много времени проводила на работе, потому что сама этого хотела, ей нравилось.

Однажды ей пришли на ум слова Конфуция: «Если ты найдёшь себе занятие по душе, то тебе никогда больше нс придётся работать». Она поняла, что полностью совпадает с этим мудрым изречением, и засмеялась от удовольствия.

С белокурым однокурсником она рассталась ещё на третьем курсе, заподозрив, что он любит в ней не столько девушку Алину, сколько дочь крупного бизнесмена. Парень пытался «зацементировать» их отношения, но у него ничего не вышло и он с достоинством принял проигрыш.

Позже в жизни Алины было несколько романов, но они оказались скоротечными. Со всеми своими кавалерами Солнцева расставалась без сожаления, а после их исчезновения не испытывала грусти.

Время примерило сапоги-скороходы и решило, что они пришлись ему впору Алина вспомнила, как в детстве жаловалась Маше, что дни тянутся слишком долго. Она уже давно прочувствовала правоту своей Мэри Поппинс, что стоит только вступить во взрослую жизнь, как дни начинают казаться короче воробьиного клюва. Часов в сутках постоянно не хватает. А ведь Алина ещё молода. На днях ей исполнилось двадцать восемь, но её уже называют Алиной Эдуардовной.

Благодаря успешной карьере и тому к чему лукавить, что она дочь владельца фирмы, у неё есть всё… Но нет любви.

Как-то раз, глядя на кота, она вспомнила о докторе Туманове. «Как он там», — промелькнула мысль. Алина жила без него уже почти девять лет. И так продолжалось бы дальше, если бы не довелось навестить их прежнего главного бухгалтера, угодившего в клинику глазной хирургии, после того как пенсионер на даче нечаянно наткнулся на ветку. В компании Солнцева узнали об этом совершенно случайно, одна из сотрудниц встретила жену бухгалтера в магазине, и та поведала, что муж в клинике.

Сотрудники решили навестить мужчину, который был их коллегой более пятнадцати лет.

Эдуард Константинович выделил денежную сумму и отправил курьера к жене пострадавшего. Алина же вызвалась повидать бывшего коллегу. Естественно, возражать никто не стал. Собрав пакет вкусностей, девушка позвонила в регистратуру, узнала, в какие часы можно посещать пациентов, и незамедлительно отправилась в клинику.

Вдоволь наговорившись с бывшим коллегой, находящимся на излечении, и пожелав ему скорейшего выздоровления, она решила пообщаться с лечащим врачом, чтобы представить полный отчёт сотрудникам, особенно отцу.

Постучав в ординаторскую, Алина приоткрыла дверь и вежливо спросила:

— Можно?

— Да, войдите, — ответили ей.

Она вошла и буквально застыла на месте. Приподнявшись из-за стола, на неё смотрел доктор Туманов.

— Вы? — изумлённо спросила Алина. Чуть ли не заикаясь, добавила: — Что вы здесь делаете?

— Я здесь работаю, — ответил он, дружелюбно улыбнувшись. — Точно, — обронила она, вспомнив, что он офтальмолог.

— А что здесь делаете вы? — поинтересовался доктор Туманов вежливо.

— Пришла навестить вашего пациента, — она назвала фамилию бывшего коллеги. — Он работал у нас долгое время. И вот узнали, что он попал к вам с травмой.

— Значит, вы посланница коллектива, — прокомментировал он.

— Что-то типа того, — улыбнулась пришедшая в себя Алина. — Я хотела поговорить о состоянии его здоровья с лечащим врачом. Это вы?

— Да, я, — подтвердил он. — И спешу успокоить вас, травма у вашего бывшего сослуживца пустяковая, он быстро идёт на поправку, скоро его выпишем.

— Спасибо, доктор, — искренне поблагодарила Солнцева.

— Не за что. Эго моя работа, — ответил он без лишней скромности.

— Да, я понимаю, — Алина переступила с ноги на ногу, осознавая, что нужно уходить, но почему-то не хотелось.

Он заметил её неловкость и поспешил на помощь, как это всегда делал раньше:

— Может быть, присядете на минутку?

— Если только на минутку, — ответила она и направилась к предложенному стулу.

— Как живёшь, Алина? — спросил Олег.

— Хороню, — ответила она. — А вы?

— Я тоже хорошо, — его голос ни разу не дрогнул.

— Вы почти не изменились, — обронила девушка.

— Ты тоже, — отозвался он.

Говорить было больше не о чем. Она поднялась со стула.

— Я, пожалуй, пойду.

— До свиданья, Алина. Было приятно увидеться с тобой.

— Мне тоже, доктор. До свиданья.

Она вышла в коридор н почувствовала, что ноги подгибаются.

— Что это со мной? — удивилась вслух. И не нашла ответа в тот момент. Покинула клинику и поехала домой.

На работу она вышла только на следующий день. Все сразу стали расспрашивать про здоровье бывшего коллеги. И она повторила слова доктора Туманова о его скором выздоровлении. Лица сотрудников посветлели. Все были искренне рады.

У Алины же возникло смутное беспокойство. Переживала она явно не о бывшем бухгалтере, а о чём-то совершенно ином…

И лишь когда это беспокойство выпало в осадок и она сумела прочувствовать его горечь, Алина поняла, что это осознание невозвратимой утраты. Она потеряла доктора Туманова. Не просто потеряла, а выбросила его из своей жизни собственными руками. Но была ли эта утрата невозвратной? Солнцева потрясла головой. Она может вернуть его в любую минуту! Надо только переступить через свою мнимую гордость, имя которой на самом деле гордыня. И позвонить ему первой. Как ни странно, до сих пор наизусть помнила номер его телефона. «Прошло столько лет, — пронеслась мысль, — он мог сто раз сменить его. Тогда придётся позвонить в ординаторскую». А пальцы тем временем уже скользили по цифрам, набирая тот самый номер, который хорошо помнила. К её удивлению и явному облегчению, номер оказался рабочим.

— Алло, — ответил ей показавшийся самым желанным и родным Олег Туманов. Так как голос его прозвучал через короткую паузу, Солнцева догадалась, что он рассматривает незнакомый номер. И это немудрено, Алина-то меняла свой номер за прошедшие годы несколько раз.

— Олег, здравствуй, — произнесла она, — это я, Алина.

— Здравствуй, Алина, — ответил он ровно. Хотя сердце всё-таки дрогнуло. И он признался себе, что узнал бы её среди тысячи других самых прекрасных женских голосов. Её голос был для него неповторимым и по-прежнему звучал как музыка любви. Однако дверь в прошлое была закрыта.

Так как она молчала, собираясь с духом, он спросил как можно спокойнее:

— Ты снова по поводу своего коллеги?

— Бывшего, — машинально поправила она.

— Да, я помню об этом. Хочу тебя порадовать, мы выписали его вчера утром.

— Здорово, — обронила она. — Спасибо.

— Пожалуйста.

— Я звоню тебе не из-за него.

— А из-за кого же? — проявил он интерес.

— Олег! Нам нужно поговорить.

— О чём?

— Не о чем, а о ком, — исправила она.

— О ком же? — повторил он.

— Могу сказать тебе об этом только при личной встрече.

— Ты назначаешь мне свидание? — удивился он.

Ей показалось, что он усмехнулся.

— Да! Назначаю, — ответила она решительно.

— Хорошо, — как-то уж слишком покорно вздохнул он. — Давай встретимся. Где?

— Помнишь клуб «Привет»?

— Помню, но только не там.

— Почему?

— Я не готов сегодня танцевать.

— А завтра?

— И завтра тоже. Выбери какое-нибудь тихое кафе.

— Тогда предлагай сам.

— Тебя устроит кафе на набережной под Полевым спуском?

— Вполне, — ответила Алина. — Когда мне подъехать?

— Я свободен после пяти.

— Хорошо. Давай встретимся в полшестого.

— Договорились, — он отключился первым.

Алина долго смотрела на пищащий в её руке смартфон, потом вздохнула и отложила его в сторону.

Целый день она ждала вечера, но планировать сам разговор не стала. У неё было много чего сказать ему. Но выплеснуть свои внезапно проснувшиеся чувства не решалась. Да и разумно ли это? Какой мужчина поверит, что после стольких лет разлуки девушка, отвергнувшая его, теперь влюбилась без памяти. Может, и поверит какой-нибудь самовлюблённый тип. Только не Туманов. С ним придётся начинать всё заново. Алина решила продвигаться осторожно.

Когда она приехала на место встречи, Олег уже был там. Для Солнцевой это стало приятной неожиданностью. Ведь сама прибыла раньше на двадцать минут. А он уже здесь. Выходит, ждал встречи с ней с таким нетерпением, что заявился заранее.

Она подошла к нему такая счастливая, её глаза сияли, как два солнца.

— Здравствуй, Олег!

— Здравствуй, Алина. Присядем?

Она молча кивнула, так как какое-то время не могла говорить от переполнявших чувств. А потом, вопреки договорённости с собой, выпалила:

— Олег! Я люблю тебя!

Он, казалось, нисколько не удивился. Только посмотрел на неё с грустью.

Она расценила этот взгляд по-своему, проговорила поспешно:

— Я знаю, что виновата перед тобой.

— Нет, ну что ты… — вырвалось у него неловко.

— Не перебивай меня! — попросила она жарко. — Понимаю, что сильно обидела тебя, была не права. Но я тогда не понимала своих чувств. Они, наверное, спали во мне.

— Или вообще отсутствовали, — подсказал Туманов.

— Может быть, ты и прав! Но теперь всё изменилось! — горячо заверила его Алина.

— Всё изменилось, — повторил он, но в его голосе она не расслышала ни энтузиазма, ни радости.

— Олег, — решила она сигануть в омут с головой, — женись на мне!

— Я не могу.

— Почему? — искренне удивилась Солнцева. И только тут, забеспокоившись, уточнила: — Ты больше не любишь меня?

— Люблю, — тихо ответил доктор. И добавил: — Но я люблю ещё и другого человечка.

— Какого другого человека? — не поняла она.

— Свою принцессу, — на этот раз он улыбнулся.

Алина не хотела верить своим ушам.

— И как же её зовут?

— Алина, — прозвучало в ответ.

— Ты шутишь? — её брови взмыли вверх.

— Нет. Это моя дочь. Через месяц я поведу её в первый класс.

— У тебя есть дочь?

— Да.

— Так ты женился? — спросила она с негодованием.

Он кивнул.

«Не дождался…» — промелькнула мысль.

— Покажи мне её фотографию, — попросила она слегка дрогнувшим голосом.

Олег достал смартфон и выполнил просьбу Солнцевой.

Увидев её, Алина замерла от изумления.

— Почему она так похожа на меня? — вырвалось у неё.

— Она похожа на свою маму, — ответил Туманов спокойно. Это спокойствие далось ему нелегко. Хладнокровие могло покинуть его в любую минуту. Но он сделал всё, чтобы не показать своего волнения. — Я встретил девушку, похожую на тебя, — объяснил он. — И женился на ней.

— Как имя твоей жены?

— Ольга.

— Её зовут Ольга? — переспросила Алина.

— Да, и она подарила мне дочь. Моя Алина, — подчеркнул он, — стала смыслом моей жизни.

Она приготовилась сказать, что его дочь может жить с ними. Но он не дал ей этого сделать, твёрдо заявив:

— Я никогда и ни при каких обстоятельствах не стану лишать свою принцессу матери. Ты должна понять меня. Принять это и простить.

— Мне не за что прощать тебя, — ответила Алина, поникнув. И зачем-то сказала: — Тебе привет от Тумана.

— От какого Тумана? — не понял он.

— От котёнка, которого ты мне подарил. Разве не помнишь? — в её голосе зазвенели нотки обиды.

— Помню. Значит, он ещё жив?

— Жив и здоров. Я хорошо о нём забочусь.

Доктор Туманов ничего не ответил.

Алина поднялась из-за столика, посмотрела на него, проговорив: — Прощай, доктор Туманов, — и ушла, ни разу не обернувшись. А он сидел и смотрел ей вслед, прежде чем произнести едва слышно:

— Прощай навсегда, Алина.

«Я должна каким-то образом жить без него, — уговаривала себя Алина, оставшись одна. — Ведь жила без него все эта годы». И сама себе возразила печально: «Тогда я не была в него влюблена». Немного погодя она снова принялась убеждать себя, что справится. И она честно старалась жить без него, как ни в чём не бывало.

Август пролетел незаметно, только хвостом напоследок вильнул, как зелёная ящерица под золотым дождём приблизившегося вплотную сентября.

Первого сентября, наплевав на всякое благоразумие, она отправилась на первый звонок Алины Тумановой. В какой именно школе будет учиться дочь доктора, она узнала всеми правдами и неправдами.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Солнцева высмотрела Туманова. Он держал за руку девочку с двумя огромными бантами в светлых шелковистых волосах. Рядом стояла молодая стройная женщина и улыбалась.

Алина вытащила из сумки бинокль и навела на девочку. Фотографии, которые показывал Туманов в кафе, не обманывали. Вот теперь, словно в зеркале прошлого, она увидела свою копию. Именно такой была в возрасте дочери Олега. Солнцева не понимала, как такое могло случиться. Медленно перевела бинокль на Ольгу. И облегчённо вздохнула: нет, эта женщина не была её копией. Если между ними и просматривалось какое-то сходство, то совсем небольшое. Пожалуй, только влюблённый мужчина, который ищет в каждой встречной черты возлюбленной, мог уловил, его. Не ошибся он в одном: эта женщина родила ему дочь, похожую на Алину.

Возможно, судьба смиловалась над ним и сделала такой щедрый подарок. А может, свершилось чудо — хранимый в памяти образ Алины и большая к ней любовь воплотились в жизнь. Так или иначе, но эта девочка навсегда разлучила их.

Тем не менее, в душе Солнцевой не было даже малейшей обиды на свою невольную соперницу, вытеснившую её из жизни Олега Туманова.

Алина спрятала бинокль, а то некоторые люди, стоявшие неподалёку, стали с подозрением коситься на неё, и медленно побрела прочь.

Пройдя несколько метров, остановилась и тихо прошептала:

— Будь счастлива, Алина! — мгновение спустя произнесла немного громче: — Я тоже буду счастлива! Обещаю тебе, Алина!

Прошёл месяц, в течение которого она каждый вечер сидела, обнявшись с котом. Туман не понимал, с чего так много нежности и внимания к его персоне. Но против объятий хозяйки возражений не имел. Ему это даже доставляло удовольствие.

Наступил октябрь. Как ни странно, тёплый и солнечный, мало отличающийся от сентября.

Алина решила, что это персональная подсказка со стороны природы, что всё может сложиться в её жизни хорошо. Она отыскала своего бывшего однокурсника. И была приятно удивлена, что он зря времени не терял, стал заместителем начальника успешно развивающейся фирмы.

Она назначила ему свиданье, и он пришёл. Алина отметила, что сокурсник изменился в лучшую сторону. Его былая красота перестала бросаться в глаза, стала зрелой, основательной, как и весь его внешний облик, стиль поведения. Он источал уверенность и доброжелательность.

— Я рад тебя видеть, — сказал он.

Интуиция подсказала ей, что он говорит правду.

— Я тоже, — проговорила она в ответ.

— А знаешь, — его взгляд стал задумчивым и немного печальным, — я ведь ухаживал тогда за тобой вовсе не потому, что твой папочка был владельцем фирмы.

— А почему? — уточнила она. Не сочтя нужным сообщать, что её отец по-прежнему возглавляет собственную фирму.

— Потому что ты мне очень нравилась. Я сильно переживал, когда ты дала мне от ворот поворот.

— Правда?

Он кивнул.

— Ты женат?

— Нет. А ты замужем?

— Тоже нет.

— Так, может быть, нам стоит всё начать сначала? — спросил он.

— Или продолжить, — улыбнулась она ему ласково. И тут Алина вспомнила о своём обещании быть счастливой. Теперь-то она выполнит его наверняка.