Бумеранг

Глава 1

В дверь Клавдии тихонько постучала Светлана. После очередной прогулки под руководством неутомимой Эммы Борисовны подруги решили втихаря от предводительницы вместе почитать крамольную электронную книгу из рубрики Любовные романы с пометкой 18+.

Там было такоооооое, что бабулек кидало то в жар, то в холод. Но чаще все-таки в жар! Эротические сцены будоражили воображение и волновали кровь. Бабочки в низу живота уже не порхали, но кружили в голове воспоминаниями о своей молодости…

У Светланы не было компьютера, поэтому ей приходилось напрашиваться к Клавдие. И девчонки по очереди вслух читали запрещенную Эммой литературу, потихоньку растлевая свое бушевавшее воображение.

- Знаешь, о чем я мечтаю? – шепотом, будто их могла подслушать грозная Эмма, спросила подругу Светлана.

- Нууууу, какие пошленькие мыслишки в твоей пустой гловенке копошатся?

- Хотя бы один раз в стрип-бар сходить.

Повисла пауза. Клавдия округлившимися глазами смотрела на Светку:

- Очумела, подруга?!

- А что! Девчонки-малолетки так и прут туда, - скороговоркой и с явным смущением затараторила та.

- Куда прут? Там строгий контроль – несовершеннолетних не пускают.

- Ну так мы ведь уже трижды и даже более того совершеннолетние! Хи-хи-хи, - пискнула Светка.

- Не дури, подруга! У нас и денег-то таких нет, чтоб в стрип-бар попасть.

Клавдия помолчала, но неожиданно спросила:

- А что там и правда мужики голые вокруг шеста крутятся?

- Ахах-ха, - уже смелее хохотнула Светлана. И уж совсем расхрабрившись, добавила: - Нет, у них свой шест есть! Ах-ха-ха, - и залилась, и зарделась ярким румянцем, словно молоденькая девчонка.

- Ох, дознается Эмма, будет тебе и стрип, и шест. Разнесет по кочкам, мало не покажется, - потом шепотом добавила: - Давай с гробовых немного денег возьмем.

- На что? - опешила Светка.

- Да на бар этот, - уверенно огорошила ее Клавдия.

Так и порешили. А что? Интересно же.

Хоть в старости на красивое мужское тело посмотреть. Ведь в молодости не до этого было. Да и какое там тело разглядеть! Все под одеялом, при выключенном свете, да так, чтоб свекровь не услышала… А теперь – ой, что творят!

- И-эх-эх! - потянувшись, мечтательно воскликнула Клава. Но тут же решительно добавила: - Ну все, отправляйся к себе, а то Эмма ненароком решит проверку устроить. И что она к нам привязалась. Жили себе тихо, никого не трогали. Не жизнь – малина. А что теперь: на зарядку по порядку ста-но-вись! Задолбала уже.

- Да ну ее, надоела со своими палками, - поддержала Света и, печально вздохнув, поддержала подругу: - А Виктор-то Петрович видала, как рядом с ней шпарит. Заигрывает, слюни распускает. Сколько уж лет рядышком живем, и не замечает ни тебя, ни меня. А тут на тебе – ухаживает. Тьфу! Только она на него – ноль, сморчком старым считает. Так ему и надо, - закончила Светлана свою гневную тираду.

- Ты, Светка, сама что ли на него запала? Ревнуешь?

- Вот еще! Больно надо, - а сама нервно сглотнула, боясь как бы подруга и в самом деле не заметила ее интереса к соседу.

- Ну все, хватит. Раскудахталась тут о своем, о девичьем! Ха-ха-ха! Знаю я твои мыслишки пошлые. Только забудь. Если сразу женщина мужчине не приглянулась, считай – глухая стена, не прошибешь. Да и сдался он тебе? Живешь себе тихо, мирно, никто нервы не треплет.

Но у самой голос как-то изменился, задумалась. Дальше продолжать не хотелось, поэтому она без особых заморочек выпроводила подругу:

- Ступай! Поздно уже, спать хочется, - и Клавдия откровенно зевнула.

***

Виктор Петрович вплотную подошел к входной двери, заглянул в глазок:

– Тихо! Спит змея! И чего она к нам привязалась? Шаг вправо, шаг влево – расстрел! У-у-у! Лучше бы организовала турнир. Шахматный, например. Или хотя бы в домино не мешала играть.

- Скучно. И чего это в такую рань отбой? 22:00! Еще чего! – он накинул ветровку и тихонько, словно воришка, шмыгнул в подъезд. На цыпочках прошел мимо опасной двери, за которой жила Эмма Борисовна.

А дальше – почти бегом.

Куда? К игровым автоматам. Он бы и в рулеточку не прочь, да пенсия не позволяет.

А тут еще Борисовна завела кассу взаимопомощи: «Будем собирать на летний отпуск». - Кобра!

- И принес же ее нечистый из Германии! Чего не сиделось у своего сыночка? Как тихо было без нее. Занимались, чем хотели, никакого тебе террора. Так ведь ее, наверное, сынок и попер – надоела, небось.

Такие мысли одолевали Петровича, сбежавшего из-под надзора грозной соседки по площадке.

- И когда это она сумела взять власть над нами? – с грустью рассуждал бывалый вояка. - Мы тоже хороши, поддакиваем и молчим. Надоело. Я вот ей на днях все выскажу!

Эту фразу не раз мысленно повторял отставной военный. Но что-то этот день никак не наступал.

***

- Клуши! В кафе им скучновато, бар им подавай! - Возмущалась Эмма, оставшись одна в своей квартире. – И этот пентюх туда же! Павлин общипанный! Будет вам бар – караоке! Спое-е-емся.

Она включила ноутбук, отыскала заветную страничку и буквально впилась глазами в электронный роман 18+ под кликабельным заголовком «Будь моим» из серии эротических новинок.

Глава 2

По парковой аллее бодро шагала группа скандинавских ходоков. Среди них были три дамы и один подтянутый, хоть и немолодой седовласый мужчина. Паспортные данные трех дам свидетельствовали о том, что всем им хорошо за шестьдесят, а может, и чуть больше. Но, глядя на них, никому нельзя было дать более пятидесяти.

По всему было видно, что заводилой была самая высокая из женщин – Эмма Борисовна. Именно так называли ее остальные.

Единственного представителя мужского пола звали Виктор Петрович. Это был отставной военный.

Две другие женщины – Клавдия и Светлана, по всей видимости, участвовали в прогулке по настоянию Эммы Борисовны. Ее командному тону было трудно противиться, поэтому вся группа строго следовала указаниям предводительницы:

- Отдых только после третьего круга, - строго ответила она на предложение Клавдии присесть на ближайшую скамейку. И бодро продолжила шествие вокруг гряды озер, являющихся достопримечательностью парковой зоны. За ней покорно шагали остальные.

На скамеечках чинно сидели отдыхающие пенсионеры. Светлана и Клавдия с завистью посматривали на них. Но отставать от Эммы Борисовны не решались. Виктор Петрович, еще сохранивший военную выправку, шагал рядом с Эммой, чем вызывал ее недовольство. Она считала, что ему не место рядом с ней – самой бодрой, самой активной и вообще самой-самой.

Истощив все свои внутренние ресурсы, ходоки все же присели отдохнуть, слегка не дотянув до окончания заветного третьего круга. Только отдых этот носил не совсем обычный характер.

Эмма Борисовна, позволив единомышленникам присесть, предложила полюбоваться красотами окружающей природы. Однако целью отдыха было не простое созерцание окружающего ландшафта. Перед соратниками была поставлена задача, направленная на тренировку зрительной памяти.

Каждый участник должен был рассмотреть одного из мирно прогуливающихся посетителей парка, предварительно доложив Эмме, кто из них стал предметом описания. На разглядывание объекта отводилась одна минута, после чего следовало описать особенности его внешнего вида, включая одежду и обувь.

Эмма Борисовна считала, что кроме физической формы надо поддерживать в норме активность извилин. Это было задание не из легких, но оно давало отдых ногам и рукам.

Несмотря на усталость и напряжение, всем было весело. Они подбадривали друг друга, шутили и радовались общению.

Объектом изучения женщин, естественно, становились мужчины.

Виктор Петрович наоборот останавливал свой взор на прелестницах, на что очень болезненно реагировали его спутницы. Серьезное задание сводилось к хохоту, и с этим Эмма ничего не могла поделать.

- Вы гляньте на этого щеголя, - не в силах удержаться от смеха, говорила Клавдия, - портки висят, коленки треугольником, спина горбом, а туда же за молоденькими увязался.

Рядом с объектом действительно шли довольно молодые женщины, снисходительно поглядывавшие на старичка.

Поравнявшись с забавляющимися ходоками, старичок чихнул и… о ужас! Издал такой оглушительный залп, что его спутницы, поморщившись, поспешили оставить его далеко позади. Бедолага, смущенно оглядываясь (как много свидетелей стали свидетелями его позора?), засеменил совершенно в другую сторону, провожаемый сдавливаемым смехом подружек.

- Ну право же, девочки, что здесь такого, - Эмма сама еле сдерживала улыбку, - вполне естественное физиологическое проявление.

Женщины рассмеялись еще громче, исключая, конечно же, Виктора Петровича, который из солидарности посочувствовал старичку, чем вызвал очередной взрыв смеха.

Надо заметить, что женщины были при макияже. Красивые спортивные костюмы выгодно выделяли их из общей массы пенсионеров, с интересом поглядывающих на активный отдых этой странной группы.

Через четверть часа Эмма скомандовала подъем, и ходоки продолжили свое скандинавское шествие на зависть всем окружающим.

- Во дают! А ведь мы бы тоже так могли, - шушукались ленивые завистники.

Программа активного отдыха, созданная самой Эммой Борисовной, состояла не только из занятий скандинавской ходьбой. Арсенал мероприятий был расширен плаванием в бассейне, посещением сауны и отдыхом в кафе.

Последнее больше всего нравилось всем, кроме самой Эммы. Она считала праздное просиживание за чашкой капучино и десертом пустым делом. Но это было единственное послабление, на которое ее уговорили подруги.

Сегодня как раз было воскресенье – любимый день без утомительных нагрузок, выполняемых под руководством Эммы. Каждый мечтал провести этот вечер по своему усмотрению.

Мечты Виктора Петровича ограничивались вполне невинными запросами. Пока дамы вкушали мороженое-пирожное, он потихоньку отправился к барной стойке и, заслонив своей, все еще широкой спиной происходящее, подмигнул знакомому бармену.

Тот знал свое дело туго: в коктейль с невинным названием «медовый» он ловким движением добавил 50 заветных грамм спиртного. Счастливый Виктор Петрович приближался к спутницам и как ни в чем не бывало потягивал свой любимый и, как он утверждал, безалкогольный напиток.

Эмма, при всем ее строгом отношении к крепким напиткам, разрешала ему эту блажь, не догадываясь, почему это всегда скромный Виктор Петрович становился несколько развязным.

Это выражалось в разглядывании молоденьких девушек, сопровождающемся комментариями по поводу их ножек и всего прочего.

Эмма грозилась изгнать похотливого, как выражалась, старичка из их порядочного общества. Ведь созданная ею группа была образцом скромности, трезвости, благочестия и активности.

Глава 3

Прошла неделя.

Вся группа опять чинно и благородно шествовала по парковой зоне со скандинавскими палками.

Вокруг от зимней спячки стремительно просыпалась природа. На березах уже свисали сережки и раскрывались первые клейкие листочки, радуя глаз удивительно нежной зеленью.

В яркой молодой траве бесчисленной россыпью звезд желтели одуванчики. В пруду проснулись лягушки, оповещая о наступлении теплых денечков и не только. Своим оглушительным кваканьем они напоминали людям, что началась брачная пора.

Гормоны, гормоны и еще раз гормоны…

Скандинавские палки смотрелись нелепо теплым весенним днем. Воздух наполнился истомой. Хотелось просто посидеть тихонечко, созерцая прелесть пробуждающейся природы и вдыхая ароматы поздней весны.

Даже пенсионеры, несколько дней назад восхищавшиеся активной группой, теперь с сочувствием смотрели на их разгоряченные лица. Но Эмма Борисовна была неумолима. А три ее спутника молча подчинялись своей нелегкой участи.

Светлану и Клавдию дома, якобы, ждало тесто, поставленное на пирожки, а Виктор Петрович мечтал о кружке пива в соседнем баре. Одна неутомимая Эмма не чувствовала никакой озабоченности и целиком отдавалась неоценимой пользе физических нагрузок.

Бунт на корабле был предопределен долго сдерживаемым возмущением безропотных, но внутренне сопротивляющихся психологическому и практически физическому насилию над личностями.

Первой взорвалась Светлана:

- Что мы как ненормальные шляемся с этими палками! Люди вон спокойно отдыхают на скамеечках! А еще - у меня тесто перестоит!

Эмма одарила бунтарку строгим взглядом:

- Тесто тестом, но это не повод игнорировать заботу о своем здоровье, - спокойно, но с категорической интонацией процедила она.

- Ой, что-то мы и без контроля Минздрава не болели, - продолжала возмущаться Светлана. На нее с восхищением смотрели Клавдия и Виктор Петрович.

- Так ей, так! – говорили их подбадривающие взгляды.

Эмма поняла, что авторитет ее неумолимо падает. И что эти тюхи-матюхи не на шутку взбеленились.

- Ладно, сворачиваемся, - решила она уступить. Идите к своим чудо-печкам, пеките пирожки. А какие планы на вечер?

- Так, пирожки ведь… Ну и телевизор, - натянуто ответила Клава.

Клавдия со Светланой заговорщически переглянулись. Они уже давно составили план на этот вечер. Поэтому так торопились домой. И никакое тесто у них не было поставлено. Просто им надо было навести вечерний марафет.

Соседки собирались оторваться по полной в стрип-баре, хотя понятия не имели, что это такое.

Любопытство распирало.

Гормоны? А кто из разберет!

Весна, одним словом, и желание заполнить острыми впечатлениями пустоту своего одинокого существования. С каждым годом оно становилось все ощутимее.

Наверное, это и было причиной, по которой они собирались посетить не совсем приличное, по их понятиям, место.

Но самое главное – это все-таки любопытство.

У них была накоплена небольшая сумма, отложенная с пенсий…на похороны. И подружки решили использовать их с большей пользой, нежели возможность покрасоваться в шикарном гробу и удивить скорбящих шикарными поминками. Ведь они сами уже себя не увидят со стороны и не оценят, насколько достойно их проводят в последний путь…

Итак, наши бесшабашные бабушки находились в предвкушении сногсшибательного шоу. Тогда как Эмма Борисовна была очень недовольна сорвавшейся прогулкой. Однако согласилась со Светланой. Тем более, что у нее тоже были свои тайные планы на сегодняшний вечер.

***

Клавдия заканчивала наносить макияж, когда к ней позвонила Светлана. С досадой оторвавшись от зеркала, Клавдия строго зыркнула на подругу разными глазами. На одном уже была тщательно прорисована стрелка, а до второго очередь еще не дошла. Светка прыснула.

- Ты чего?

- Да так. Просто сногсшибательно! Вот так и иди, красавица ты моя.

- Знаешь что, на себя посмотри, красотка.

- Да ладно тебе. Иди рисуй второй глаз. Не буду тебе мешать.

- То-то же.

Оценив свое отражение, Клавдия осталась довольна. На нее смотрела вполне себе симпатичная женщина довольно яркой внешности.

- Эх, стереть бы морщины, - мечтательно произнесла Клава, - мы бы с тобой еще позажигали.

- Да ладно тебе жаловаться, ты вон на Эмму посмотри. Ей бы с ее правильным образом жизни набрать пару-тройку килограммов. А то прямо как выжатый лимон – вся сморщенная. А мы с тобой еще очень даже ничего. Светлана кокетливо поправила прическу, стрельнув глазами в зеркало.

Молодой человек у входа в КЛС «Распутин» остановил подруг и, окинув их ироничным взглядом, сказал:

- Вы не ошиблись адресом, дамы? Вывеску внимательно прочитали?

- Успокойся, милок, мы прекрасно знаем, что пришли в клуб любителей стриптиза, - высокомерно ответила Клавдия. Светлана засмущалась, но поддержала подругу кивком.

- Ну-ну, проходите, - он едва сдержался, чтоб не рассмеяться им вслед.

Подружки чинно уселись за столик и стали шушукаться, стараясь незаметно оглядеться по сторонам. Их замешательство заметил бармен, скучающий у барной стойки. Он не поленился подойти к двум странным посетительницам и тихонечко спросил:

- Что-нибудь желаете? Могу предложить потрясающий малиновый ликер. А, может быть, шоколадный коктейль?

- Давай-ка лучше по ликерчику.

Бармен вернулся за стойку и подозвал молоденького официанта:

- Обслужи бабушек по высшему! От меня лично – два шоколадных чизкейка. - Его веселили эти странные посетительницы, и он с интересом наблюдал за ними.

Пошептавшись и взвесив свои финансовые возможности, подруги подумали, что можно бы заказать еще что-нибудь. А к ним уже спешил вышколенный паренек с ликером и десертом. Они удивленно переглянулись, но он опередил их вопрос:

- Это комплимент от заведения.

В зале постепенно становилось шумно. И, как ни странно, никто не обращал особого внимания на двух пожилых дам. Между прочим, здесь было немало женщин, как достаточно молодых, так и средних лет.

Глава 4

Эмме не спалось.

- И чего вздумалось переться в этот дурацкий стрип-клуб! А все эти тетёхи! Мужика голого им подавай! Дурехи! Я тоже хороша! Дай думаю, гляну, что там интересного – слышала ведь, как они тайком шептались. Вот и поперлась. Деньги только из общей кассы потратила… Хоть бы они меня не заметили. А то ведь издеваться начнут. Пусть только попробуют.

Устала я. Да ну их. И чего я к ним привязалась? Пусть живут, как хотят. Песок из задницы сыпется, а все туда же. Развлечений хотят. Сидите, чай пейте с пирожками!

Что-то перекусить бы. А то ведь не усну.

Эмма встала и побрела на кухню. Настроение было дрянь. Она выдохлась. Чем еще занять досуг соседей – уже не знала.

- Да и зачем все это. Живи себе и радуйся. Присядь на скамеечку в парке да семечки поплевывай. Или носки вязать научись. Все пользы больше будет.

Ну вот, и молоко закончилось. Даже завалящего кусочка сыра нет.

До пенсии еще ой-ёй-ёй!

А ведь раньше бывало…

Эмма ударилась в воспоминания. Вот она, стройная, шустрая, бодро шагает по улице. А парни – штабелями, штабелями. Сколько же их было у нее? Сейчас и не упомнишь всех. Красивая ведь была, желанная и… глупая.

И надо же было по уши влюбиться в Кольку-шалопая. Ни рожи, ни кожи. Одна гитара! И бренькал-то он на ней не ахти как, а девчонки млели. И я туда же. Всех решила переплюнуть. И переплюнула. Даже замуж выскочила за этого тренькало-бренькало.

Ну и натерпелась же я с этим гитаристом. Что ни вечер – он в гульбу. А я, горемычная, дома с сыном. Хоть криком кричи, а его не удержишь.

Зачем только удерживала? Надо было сразу гнать или самой бежать куда глаза глядят. Но мальчику нужна была полная семья. Пусть неблагополучная, но полная. Какая глупость!

Уж лучше бы он вырос только со мной. Не было бы в нем отцовского равнодушия и жесткости. Не впитал бы пристрастие к гульбе и веселой жизни. Может, и ко мне бы относился лучше. И ответственным семьянином вырос.

Да что уж теперь ворошить. Вышло, как вышло. Не было радости в жизни все годы, прожитые с мужем. А уж когда Алеша позвал в Германию – нянчить дочку, и вспоминать не хочется. Жалко было невестку и маленькую Грету.

Сыну до них не было дела. Что до матери, то только резкость, грубость и недовольство. Все-то она не так делает. Доходило до того, что кусок в горло не лез.

А когда терпению пришел конец, то сын даже удерживать не стал. Зачем? Грета ведь уже большая, в няньке не нуждается.

Вот и оказалась я в своей старой квартире. Все здесь за десять лет обветшало, просило ремонта и обновления. А пенсия маленькая. От сына помощи ждать не приходится.

Одиноко.

Скучно.

Хочется праздника. Хоть на склоне лет участия, внимания, заботы.

Своего схоронила двадцать лет назад. Признавалась себе, что вздохнула с облегчением.

Десять лет прожила спокойно. Сын служил, потом женился, уехал в Германию и как-то позабыл о существовании матери. Вспомнил только, когда родилась дочка.

Сейчас одна в пустой квартире. Я и соседей-то взбудоражила, чтобы хоть как-то скрасить свою одинокую безрадостную жизнь. А они вон как – недовольны. Ну и правильно. Чего я к ним лезу. Думала, вместе легче коротать время. Ошибалась.

Надо привыкать, что никто никому не нужен. Особенно, когда тебе за… даже вспоминать не хочется. А сердце еще беспокойное. К людям тянется. Общения жаждет.

Виктор Петрович? Да ну его! Рядом соседки ничего себе еще. А он на молоденьких зыркает, да рюмочку норовит пригубить.

Клавдия со Светланой? У них свои интересы. Они давно друг дружку выручают, поддерживают. Дружат.

Не буду больше к ним приставать. Обойдусь.

С этими, далеко не оптимистичными мыслями, Эмма погрузилась в сон.

Однако утром Эмма Борисовна, полная сил и энергии, уже не комплексовала из-за неудачной вылазки в непристойное заведение. В ее голове опять роились мысли о том, чтобы еще такое придумать, чем заполнить не только свой день, но и организовать соседей.

Задумка тлела давно. Тот самый караоке-клуб манил ее представлением о спокойном культурном отдыхе в окружении ставших уже близкими людьми, каковыми являлись ее милые соседи.

Благо вход в клуб был не настолько дорогим, а в черной кассе, предназначенной для летних путешествий в заморские страны, еще шуршали остатки пенсионных вложений ее единомышленников.

Глава 5

Клавдия пыталась проанализировать послевкусие от посещения стрип-клуба. Ее первый сексуальный опыт оставил стойкое мнение обо всех особях мужского пола – все сволочи и козлы. В сущности, так считает большинство женщин, столкнувшихся с предательством, грубостью и неразделенной любовью.

Шаловливый майский ветерок дерзко играл с подолом школьной формы Клавы. Она нервно оглядывалась по сторонам, вздрагивая от каждого шороха. Ожидание становилось невыносимым.

- Все с меня хватит, это уже не входит ни в какие рамки. И чего я здесь торчу? Ясно ведь, что он не придет. – Но что-то необъяснимое удерживало ее от решительного шага, и она, теребя крепко сжимаемый в руках носовой платочек, продолжала всматриваться в начинающую темнеть даль.

Артем неспешной походкой шел по аллее. Где-то здесь его ожидает эта глупая и смешная Клавка. Сплошной наив. Стоило ему только поманить ее пальчиком, как она буквально впилась в него взглядом и, словно загипнотизированная, подошла к нему на глазах у его друзей.

Он только что поспорил с ними, что любая девчонка готова отдаться ему в первую же встречу. Парни с интересом наблюдали за тем, как бесшабашный Тёмыч клеит новую жертву.

Он давно прослыл сердцеедом, и в его выигрыше никто бы не сомневался, если бы выбор не пал на Клавку. Она была не из разряда красавиц. Обычная малолетка, которой едва исполнилось пятнадцать.

Единственная причина, почему друзья были уверены в проигрыше Артема, заключалась в том, что мать Клавки держала ее в ежовых рукавицах. Поэтому девушка никогда не посещала школьные вечера, не ходила с подружками в кино. И вообще – зубрилка и домоседка, дочка директрисы школы. Этим было все сказано.

Но Клаве, как и всем девчонкам в ее возрасте, безумно хотелось нравиться мальчишкам, встречаться с парнем. Только у нее не то чтобы парня, даже подружек не было. Одноклассницы сторонились ее, называя синим чулком, монашкой. Оскорбительнее всего было обидное прозвище – зубрилка.

У нее была прекрасная память, поэтому ей даже не надо было ничего учить после уроков, достаточно – внимательно слушать объяснение учителя. Но никто этому не верил. А все потому, что мать не разрешала тратить время на болтовню с девчонками.

Оставалось одно – зачитываться до одури любовными романами, тайком от матери взятыми в библиотеке. Клава мысленно составила образ того единственного и неповторимого. Ее героем был романтичный, хорошо воспитанный молодой человек, увлекающийся поэзией и обожающий прогулки при луне.

Артем никак не дотягивал до такого эталона. Это был хамовитый, уверенный в себе парень, мечта всех девчонок. И, как ни странно, Клавки – тоже. Поэтому она и стояла здесь уже полчаса, нервно теребя платочек и оглядываясь по сторонам.

Наконец, этот малолетний мачо появился на горизонте. Клавка замерла – пришел все-таки!

- Давно ждешь? – бросил он небрежно и, не дождавшись ответа, продолжал: - Пойдем, что ли, чего застыла?

- А куда это мы?

- Здраааасьте, больная, что ли? Совсем заучилась! Ко мне, куда же еще. И поторапливайся. Надо успеть пройти в мою комнату, пока папашка за пивом ушел.

Клава опешила:

- Так я думала… мы погуляем в парке. Зачем же к тебе?

- Думать на уроке будешь. Давай, давай, шевели ластами!

В комнате темно, пыльно, накурено. Постель не прибрана.

Клава присела на краешек дивана, обводя глазами обстановку, оставляющую неприятное впечатление. Артем вошел развязной походкой, бросил на спинку стула рубашку. У девчонки перехватило дыхание. Она до боли в пальцах сжимала кулачки, вдавливая их в мякоть дивана. Он подошел к ней и, нагло улыбаясь, прошептал:

- Ну что, струсила? Не боись. – Артем обнял худенькие плечики, нащупал бугорки еще не вполне сформировавшейся груди: - Только тихо. Папашка в соседней комнате.

Клава, словно парализованная, застыла в его наглых объятиях. Боялась пошевелиться от стыда и страха. Ее била нервная дрожь, а он уже повалил ее на диван и, закрывая рот поцелуем, торопливо стягивал с нее бельишко.

Клава попробовала сопротивляться.

- Тихо, дуреха. Все нормалек. Не боись, - его прерывистое дыхание не вызвало ничего, кроме отвращения. По щекам катились слезы…

Было очень больно, обидно, стыдно. Хотелось кричать, но за стенкой, как предупреждал Артем, был его отец.

Не было ласковых слов, горячих поцелуев, нежных объятий. Только страх, боль и стыд. Еще – отвращение.

В довершение ко всему вдруг распахнулась дверь и щелкнул выключатель. Комнату залил яркий свет, ослепивший глаза. В ужасе Клавка попыталась натянуть на себя одеяло, но оно запуталось в ногах и никак не поддавалось. Боясь шевельнуться, она приоткрыла глаза, ожидая увидеть разъяренного Тёмкиного отца.

Но в двери стоял прыщавый Колька, друг Артема.

- Ну теперь верю, чувак. Ты выиграл спор, - нагло глядя на несчастную девчонку, громко сказал он.

Клаве наконец удалось натянуть одеяло до подбородка.

Артем, уже застегивал ремень на джинсах.

А ей хотелось одного – провалиться сквозь землю. До ее сознания постепенно доходил весь ужас происходящего. Никакого отца дома не было.

Она зарыдала. Успокаивать ее никто не стал.

Оба парня вышли из комнаты, весело смеясь. На ходу Артем бросил:

- Одевайся, коза! Провожать не буду.

И все.

Клавка непослушными пальцами застегивала пуговицы на школьном платьице, искала под сбившимся одеялом трусишки.

В висках стучало, лицо горело.

Как бежала через парк, – не помнила.

Мать, не поднимая головы от тетрадок, бросила:

- Что-то ты сегодня засиделась у Таньки.

Клава прошмыгнула в свою комнату, радуясь, что мать не оглянулась на нее. Худенькие плечики сотрясались от беззвучных рыданий, заглушаемых подушкой, в которую она вцепилась зубами, чтобы не закричать в голос…

И без того не особенно общительная, Клавка совсем замкнулась в себе. По-прежнему получала хорошие отметки, чтобы не огорчать мать, по-прежнему читала втихушку любовные романы.

Глава 6

Светка - миловидная девушка небольшого росточка, пользовалась у парней успехом. Подружки завидовали ей, что при полном отсутствии вкуса и умения подчеркнуть особенности своего образа, она меняла ухажеров, как перчатки.

Вот только замуж ее никто не звал. А годы шли. Девушка уже отчаялась. Мать гнобила ее, укоряя в неразборчивости и излишней доверчивости.

А Светка была безумно влюблена в Андрея. Он же любил ее подругу Риту. Классический любовный треугольник.

Рита была та еще красавица, да и Андрей не уступал. Уже состоялся сговор, назначили день свадьбы. Хлопоты шли полным ходом.

Родители Андрея жили в деревне. У них было большое хозяйство – куры, гуси, корова, свиньи и прочие прелести сельской жизни.

Андрей ехал к своей красавице-невесте в приподнятом настроении. Родители только-только зарезали свинью и решили порадовать будущих родственников, презентовав им половину тушки. Парень с удовольствием вызвался выполнить миссию по доставке презента, заранее предчувствуя радость свидания с Ритой.

Дорога, ведущая в деревню любимой, была отвратительная – ухабы, колдобины, пылища. Но в предвкушении свидания Андрей не замечал этого.

Подъезжал к дому Риты уже поздно вечером. В окнах света не было. Видать, уже спать легли, набегались за день в предсвадебных хлопотах.

Андрей подумал, не вернуться ли домой, чтобы не тревожить сон будущих родственников. Особенно жалко было будить Риту. И вернулся бы, да ведь родители со свету сживут – мясо испортится. Свой холодильник был забит до отказа, поэтому и отправили сына с подарком.

- Сынок, ты уж там объясни своей будущей теще, чтобы прямо сразу и определяли свежатину, - говорила мать вдогонку.

- Да ладно, сами разберутся, - останавливал ее отец Андрея.

Парень притормозил у ворот и уже стал вытаскивать половинку свиньи из багажника. Его внимание привлек скрип открываемого окна. Андрей решил, что это Ритка услышала звук знакомого мотора и встречает его.

Но вместо невесты жених увидел, как из окна ее комнаты выбирается мужская фигура. Андрей так и замер с тушей в руках. А парень уже сиганул в кусты и был таков.

Незадачливого жениха обдало кипятком. Он закинул мясо обратно в багажник, включил зажигание. Мотор взревел. И, огласив деревню мощным ревом, машина рванула резко назад и понеслась в обратном направлении.

Отъехав от дома невесты с километр, Андрей вдруг развернулся. Пожалел, что мясо задохнется или решил не расстраивать своих родителей? Как оказалось, ни то, ни другое.

Он остановился через три дома от невесты. Там уже включили свет, засуетились, забегали. Отец Риты даже вышел на крыльцо. Но Андрей уже сигналил около соседнего забора.

Здесь жила подружка Риты. Накинув халатик, из коридорчика выскочила удивленная Светка:

- Напился, что ли, дома перепутал? Ритка ниже живет!

- Не перепутал. К тебе я. Выходи за меня.

- Ты что очумел?!

- Так выйдешь? Любишь ведь меня, знаю!

- Люблю, - ошарашенно проговорила Светка.

- Тогда зови мать! Мясо надо в холодильник определить!

Свадьбу сыграли в назначенный день. Только с другой невестой. Светка была на десятом небе от счастья. Правда, счастья она за всю жизнь с Андреем так и не изведала. Не любил он ее. Сох по Ритке, будь она неладна.

Вместе прожили недолго. Андрей подружился с зеленым змием. И все таскался к своей зазнобе, пока она не родила ему сына. Тогда-то и бросил он Светку, обозвав ее пустоцветом.

А любила она этого негодяя до беспамятства.

Жизнь пролетела как один миг, оставив только радость случайных романов и горечь расставаний. Карма у нее что ли такая: по-прежнему в ухажерах отбоя не было, да никто долго не задерживался.

Хотя мечтала она о простом женском счастье, чтобы был рядом родной человек и детки.

Глава 7

Ох уж эти военные! Какая девчонка не мечтает выйти за генерала! Мужчина в военной форме – это символ мужественности, это защитник не только Отечества, но и семьи, это… ну просто то, что надо!

Виктору Гришину форма была к лицу. В ожидании распределения Гришин присматривал себе невесту. Известное дело, женатым офицерам сразу по прибытии в часть полагалась квартира.

И Виктор пустился во все тяжкие. Срочно надо было жениться. Дело это нехитрое. Редкая девушка могла устоять пред его чарами. Высокий. Плечистый. Голубоглазый. Ресницы – девчонки обзавидуются. Губы – глаз не оторвать, поцеловать хочется.

Не испытывая долго судьбу, Виктор бравой походкой направился к девушке, одиноко сидящей на парковой скамейке.

- Позвольте представиться? Гришин Виктор Петрович.

Девушка подняла на него печальные глаза. Они были полны слез.

- Что с Вами? Вас кто-то обидел?

- А не пошел бы ты…

- Зачем же так грубо. Я ведь Вам ничего плохого не сделал.

- Да и хорошего от вас не жди, - обобщение не относилось напрямую к Виктору, поэтому он продолжил:

- Если все так плохо, то могу предложить шикарный выход из ситуации.

Девушка удивленно посмотрела на него. Их взгляды встретились, и на лице ее появилась улыбка:

- И что же это за выход? – все еще не очень радостно спросила она.

- Выход за меня замуж, - выпалил неожиданно для самого себя, но нисколько не жалел об этом. Девушка удивленно распахнула свои прекрасные глаза и весело рассмеялась. Ей определенно понравился этот чудаковатый незнакомец.

- Но ведь мы даже не знакомы!

- За чем же дело встало? Я, как уже представился, - Виктор.

- Варя, - уже более заинтересованно проговорила она.

- Так что, Вы согласны? – в ответ она только улыбнулась.

И это уже была почти полная капитуляция.

Как оказалось, ей изменил парень. И с кем? С подругой. Классика жанра!

Эти двое нуждались друг в друге. Одному надо было срочно жениться, второй – отомстить изменщику.

О, молодость, молодость! Как быстро сменяются чувства! Не успели высохнуть слезы, как их сменил радостный смех и… новая любовь.

Расписали Виктора и Варвару через три дня. И он умчал молодую жену в Воронеж.

Молодой красивый офицер быстро привык одерживать легкие победы над женскими сердцами. До выхода на пенсию он успел три раза жениться и удачно развестись. А после 45 лет, оставаясь все еще в прекрасной форме, успел вступить в официальные отношения еще не раз.

Бравый военный, что и говорить! Три девочки и два мальчика – это только законнорожденные наследники. А сколько их на самом деле, Виктор Петрович и не догадывался.

Эдак залихватски и весело прошагал он по жизни многих женщин, оставляя многим слезы и заботы о детях.

Но все хорошее имеет тенденцию заканчиваться. Так случилось и у Виктора Петровича. Жены не выдерживали его измен, некоторые сами уходили, некоторых бросал Виктор.

А теперь вот один. И никому не нужен. Хорошо хоть однушку за собой оставил. Прошли славные времена, когда, как говорится в известной басне, «был готов и стол, и дом…».

Скучно. Одиноко…

Глава 8

Виктор Петрович, вальяжно развалившись в кресле, смотрел телевизор. Происходящее там не особенно волновало отставного военного. Он бы с большим удовольствием наблюдал за боями без правил. А это – так, ерунда! Любовь-морковь и всякая чушь про сложные романтические отношения.

А еще Виктор Петрович думал о том, что как-то неправильно прожил он эту жизнь. Женитьба – развод, очередной брак – и опять развод. Да и что он видел в этой жизни?

Казармы, учения, вечные переезды с места на место. Вот только здесь он как-то осел, задержался. Да и то только потому, что оказался ненужным. Отбраковали по состоянию здоровья после перенесенного инсульта.

Да. А что сейчас? Скукотища.

Перед ним на тарелке лежала колбаса, нарезанная толстыми кусками. Остатки высохшего хлеба – не от бедности, нет. Просто лень было спускаться в магазин. И недопитая бутылка пива. Две пустые стояли на полу около дивана. Завершением этого ужасного натюрморта была пепельница, полная окурков.

Виктор Петрович печально посмотрел на эту тоску зеленую:

- Эх! Надоело быть одному. Хоть бы Эмма заглянула. Да куда там, она себя гордо несет. Только командовать и любит. Нет бы поухаживать за мной, пирожки состряпать. Так нет же! В здоровом теле, здоровый дух – и почесала со своими палками. Хорошо, что лето пришло. Может, уймется.

Сегодня вон, раскраснелась вся. И сама не рада, что вытащила нас в парк. Хорошо ей Светка накостыляла – молодец. А что? Чего она раскомандовалась? – Возмущение Виктора Петровича все возрастало. И неизвестно, как далеко он зашел бы в своем вольнодумстве, если бы в дверь не позвонили.

- Кого это нелегкая принесла так поздно, - возмутился Виктор Петрович. Он лениво поднялся с кресла и поплелся открывать дверь. Каково же было его удивление, когда он, заглянув в глазок, увидел… Эмму Борисовну.

Первое мгновение он даже подумал, что это ему снится. Протирая глаза, он все-таки открыл дверь. О Боже, перед ним и впрямь стояла ОНА. Вот так: только подумал о ведьме, а она тут как тут!

Петрович суетливо пропустил даму в комнату. Она важно прошествовала мимо разволновавшегося соседа. И прямиком в комнату.

В голове бедного вояки пронеслось:

- Господи, сейчас начнется!

- Ну и бардак Вы у себя развели. Неужели солдатской выправки не хватает на то, что порядок навести.

- Так… я ведь… и не солдат уж, - лепетал растерявшийся мужчина.

- Оно и видно. Совсем опустились Вы, Виктор Петрович. Ну что это за ужин?! И пиво Ваше бесконечное. А уж накурено – хоть топор вешай! Немедленно откройте окно!

Виктор Петрович, как молоденький призывник, бросился выполнять команды главнокомандующего. А Эмма, целью визита которой был не разнос соседу, а простая душевная беседа, никак не могла остановиться:

- Вот как так можно жить! И не стыдно Вам?

Он стоял, словно вкопанный, разве что только руки были не по швам, а безвольно опущены вниз. Весь его далеко не бравый вид дополняла чуть склоненная на бок голова.

Не встречая сопротивления, Эмма потихоньку успокаивалась.

- Я собственно посоветоваться с Вами зашла. – В глазах Виктора застыло удивление. С каких это пор предводительница с ним советуется?

А она уже хозяйничала у него на столе. Сгребла весь его скромный ужин и… отправила в мусорное ведро. Туда же полетели все бутылки.

Виктор Петрович только охнуть успел, наблюдая, как из недопитой бутылки вытекало в раковину пиво. Он разочарованно сглотнул выделившуюся слюну. В голове промелькнуло:

«Ведьма! Как пить дать, ведьма! Только помела не хватает. И чего приперлась? Я ведь сижу, никого не трогаю. Выгнать что ли?»

Но вместо этого он вежливо предложил ей присесть на диван:

- Может, чайку, Эмма Борисовна?

- Это можно.

Пока хозяин хлопотал на кухне, подрагивающими от волнения руками разыскивая в холодильнике и шкафчиках хоть что-нибудь к чаю и с ужасом констатируя, что ничего подобного там нет и быть не могло, Эмма разглядывала берлогу холостяка.

А что там было разглядывать! Диван, приобретенный, по всей видимости, по дешевке у переселяющихся соседей или оставленный за ненужностью прежними хозяевами. Обшарпанный столик – того же «производства».

Взгляд предводительницы остановился на стеллажах с книгами. Они занимали почти всю стену. Книги были в прекрасном состоянии. Здесь были подписные издания классиков, что удивило Эмму, ожидающую обнаружить только фантастику и детективы. А 200 томов Всемирной литературы вообще никак не вписывались в представление Эммы о читательских интересах соседа.

Продолжая рассматривать книги, она обратила внимание на единственную фотографию в простой рамочке. На снимке была молоденькая девушка лет двадцати, не более.

Милое простое лицо говорило об открытости и доверчивости. «Красивая, - отметила про себя Эмма, - но такая молоденькая. Старый пошляк! Молоденьких ему подавай.»

Она уже хотела поставить фотографию на место, когда в комнату вошел Виктор Петрович.

- Все влюбляетесь? – то ли с иронией, то ли с упреком спросила Эмма.

- Это моя первая жена, - печально ответил он, ставя на стол чашки и чайник.

- Первая? А сколько же их было? – он только махнул рукой. Жест обозначал множественность. Эмма поджала губы. Поставила рамочку с милой девушкой на место. И уже сурово посмотрела на стол:

- У вас хоть сахар к чаю найдется? Хотя, не надо. Я пью без сахара. – На какое-то мгновение ей стало жалко одинокого холостяка. А он стоял такой виноватый и прямо-таки несчастный, чувствуя свою несостоятельность перед этой властной женщиной.

- Ну да ладно! Присаживайтесь, - чуть ли не на правах хозяйки продолжила она. – У меня к Вам серьезный разговор. – Петрович напрягся.

- Надо подумать, как разнообразить наш досуг. А то наши соседки совсем того. Ку-ку. Крыша у них от скуки едет. Знаете, что они учудили? – Петрович только плечами пожал и глазами выразил полное отсутствие понятия о том, чем занимаются его соседки в свободное от Эммы время.