Быстро и просто

Глава восьмая

— Ты выглядишь усталой, — констатировал Александрос.

— Благодарю за тонкий комплимент, — обиженно произнесла девушка.

Александроса это нисколько не смутило.

Они сидели за обеденным столом, накрытом в гостиной. Створки французских окон, выходивших на террасу, были распахнуты. В комнату влетал прохладный ночной воздух, шелковые занавеси красиво развевались на ветру. Освещение в гостиной было приглушенным, можно было видеть темные очертания дальних холмов и огни ночного города.

Он был одет по-домашнему — в свободные брюки и тунику с распахнутой грудью, она — в тонкое ниспадающее платье, рельефно драпированное на груди. Локоны девушки рассыпались по ее плечам. Нет, не только для мести женился я на тебе, подумал Александрос.

Тонкий фарфор отливал золотистым светом, вино красиво горело рубиновым пламенем в высоких хрустальных бокалах. Келли любила это время суток в Греции, когда дневной жар и ночная прохлада переплетались в уютные сумерки. Когда щеки еще горели от солнечных ласк, а щиколотки зябли от каждой новой волны прохладцы.

— Я успела позабыть, как здесь хорошо, — тихо прошептала Келли, замученная напряженным молчанием за столом.

— Да неужели!.. — пренебрежительно сказал Александрос.

У Келли тотчас отпала всякая охота продолжать разговор. Вместо радости от приятного досуга она почувствовала, как стремительно нарастает головная боль. Лишь через пять минут девушка предприняла очередную попытку завязать беседу:

— Ты прав, я очень устала. День выдался на редкость насыщенным, — сказала она и попробовала улыбнуться Александросу.

Супруг отделался кивком головы. Ничто не должно было отвлекать его от разжевывания пищи, заботливо приготовленной к долгожданному ужину дома его искусным поваром.

Келли тяжело вздохнула и вновь обратила свой взор в окно.

Александрос незаметно для нее ехидно ухмыльнулся.

Расходясь после ужина по своим комнатам, Александрос указал Келли на свою дверь и произнес:

— Не забывай, эта дверь для тебя всегда открыта.

На что Келли ответила испуганным взглядом и скрылась в своей комнате.

Александрос вошел к себе. Он не стал включать электрическое освещение — огромная луна щедро заливала его спальню молочным сиянием. Точно такое же лицо ночи заглядывало в спальню Келли… Он дал ей срок самой решать, когда стать ему настоящей женой. Но это время не могло длиться вечно. В его намерения не входило позволять ей править его желанием, ограничивать потребности его плоти, пренебрегать его мужским магнетизмом. Он отпустил ее этой ночью лишь для того, чтобы овладеть ею потом с утроенной страстью.

Проснувшись утром, Келли приняла душ и быстро оделась в простые шорты и майку. Затем спустилась на кухню.

Tea была крайне нелюбезна к ней с момента приезда. Увидев Келли, она лишь процедила что-то невнятное и вернулась к своим делам, которые были, по всей видимости, неотложнее завтрака супруги хозяина.

Келли тяжело вздохнула и перешла в столовую, где уже было накрыто к завтраку.

Поев, Келли на свой страх вновь заглянула в кухню и спросила у Tea, где Александрос. В ответ экономка пробормотала что-то нечленораздельное. Келли расшифровала это как «отъезд хозяина на весь день в афинский офис».

Келли рукоплескала и радовалась в душе, вслух же протянула: «А-а…», после чего вышла прогуляться.

Радость и одновременно разочарование — вот что она почувствовала, сев на любимую скамью в любимой беседке, увитой виноградом. Он оставил ее на весь день, и, если не принимать в расчет холодного отношения Tea, это повод почувствовать себя свободной. С другой стороны, она уже больше суток его жена, но при этом как бы и не жена… Его россказни про влечение оказались какой-то ложью, многообещающие поцелуи не возымели продолжения, он игнорирует свою жену — а это обидно…

Келли гуляла по дому и саду, вспоминала беззаботное детство, шумные вечеринки юности. С каждым местом было связано особое воспоминание, она посетила их все, кроме одного, которое сознательно избегала, — то место у балконной двери патио, на фоне которой их запечатлел чей-то фотоаппарат.

Вернувшись вечером из Афин, Александрос почувствовал, что неимоверно устал. Крупные капли болезненной испарины покрывали его лоб. Он весь день не обращал внимания на свое состояние. Дела отвлекали его. По дороге из офиса он заехал навестить свою мать. С возрастом она стала что-то уж слишком холодна со своим сыном, даже отказалась приехать на его свадьбу, сославшись на плохое здоровье. Разговор у них и сейчас не заладился. Удостоверившись, что у нее есть все необходимое, Александрос ушел.

Он был, что называется, нежданным ребенком у своих родителей — те были уверены, что всех своих детей уже произвели на свет. И все они были девочками. Отец и мать уже смирились со своей судьбой, как вдруг через десять лет после самой младшей рождается он — нечаянный мальчик, сын, наследник. Последнее обстоятельство ортодоксальных греков радовало особенно. И все-таки любимым ребенком ему не суждено было стать, как им не стала ни одна из его сестер: отец и мать были целиком поглощены друг другом и собой. Для воспитания детей нанимались нянечки и воспитатели, для ухода за детьми были слуги, для устроения их судеб — деньги. Поэтому сестры быстро разлетелись по другим семьям, найдя себе женихов в угоду родителям, а Александрос остался один. И тогда он глубоко ощутил на себе безразличие родителей, которое дотоле сглаживали сердобольные сестры. И все же он очень сильно переживал смерть отца, хоть они никогда не были особенно близки.

Многие годы он был предоставлен самому себе. По утрам его поднимали слуги, кормили завтраком, сажали в лимузин с шофером, который сдавал его на попечение школьных учителей, вечером все повторялось в обратной последовательности. А летние каникулы были для мальчика настоящей пыткой безделья, пока на соседнюю виллу не стали привозить к бабушке и дедушке маленькую белобрысую англичаночку с яблочками румянца на пухлых щечках.

Конечно, девчонка ему была неровня, маленькая, бестолковая, ужасно доверчивая. Над ней даже подшучивать было неинтересно, она все принимала за чистую монету. Но она была такая живая хохотушка, что порой ему просто нравилось за ней наблюдать. У Александроса были все основания утверждать, что Келли выросла на его глазах. Тем невероятнее ему казалось ее преображение в интриганку и беспутницу, какой он стал считать ее после памятного газетного откровения…

Войдя в особняк, он очутился в пустынном и холодном фойе. Ни шороха, свет горел лишь в некоторых помещениях, это он заметил, еще только подъезжая к дому. В комнате для гостей Келли не оказалось, в гостиной и в столовой тоже. Не слишком веря в успех, Александрос решил посмотреть у бассейна.

Келли была там — расположилась на физкультурном коврике и сосредоточенно, с закрытыми глазами делала умопомрачительные растяжки из комплекса йоги. Она не услышала, как он подошел, и у Александроса появилась возможность понаблюдать эти пикантные экзерсисы. Чувственное тело в облегающем трико красиво извивалось — девушка практиковала особенную дыхательную технику, благодаря которой пышная грудь плавно приподнималась и медленно опадала.

Келли начала заниматься по системе индийских йогов, надеясь таким образом взнуздать свою эмоциональную натуру. Но кроме превосходной гибкости и пластики ничего не достигла.

Александрос наслаждался движениями ее грациозного тела. Неторопливые кошачьи растяжки, фиксирование самых на первый взгляд неимоверных поз будоражило непомерно развитое воображение мужчины.

Сделав несколько загадочных дыхательных упражнений и сложив ладошки перед собой, Келли ненадолго замерла, а затем медленно приподняла веки, что означало окончание занятий.

— Ой! — воскликнула она от неожиданности, увидев перед собой Александроса Короса.

Все ее спокойствие, вырабатываемое изощренной индийской методой, вдруг куда-то улетучилось.

Он присел на корточки напротив Келли и уставился на нее черным змеиным взглядом.

— Александрос? Это ты? — бессмысленно спросила она, хотя ответ был очевиден.

Ни одна мышца на его лице не дрогнула. Уж он-то мог преподать ей эффективный урок самообладания! Она не могла сносить этого цепкого статичного взгляда. Ей всегда казалось, что такой пристальный взгляд способен разоблачить даже саму невинность, а тем более ее. Возникло нестерпимое желание сбежать и спрятаться.

— Йога? — спросил он наконец, когда вязкое молчание стало совершенно невыносимым. — Никогда бы не подумал, что ты можешь выбрать себе такое хобби.

— Почему? Что плохого в йоге? Лучший способ познать свою природу и научиться управлять ею.

— Если ты хиппи или поп-звезда. Ну, или затюканный клерк на худой конец, — скептически заметил Александрос.

— Позволь с тобой не согласиться, — робко возразила Келли.

— Позволю, если скажешь, как твои успехи. Познала свою природу? Научилась управлять ею? Достигла нирваны? — осведомился он, продолжая прожигать ее лазером взгляда.

— Не совсем, — вынуждена была признать Келли.

— Впрочем, к интимным упражнениям ты готова на все сто. Это радует. Поскольку я не знаю способа лучше, чем секс, чтобы познать свою, да и еще чью-нибудь природу… — проговорил Александрос, внимательно наблюдая, как бусинка пота сбежала из-за уха на тонкую шею, прокатилась по полушарию груди и скрылась в тугой ложбинке. — Вот что я называю совмещением полезного с приятным, — подытожил довольный грек.

Келли потянулась за бутылочкой с водой. Александрос услужливо подал ее.

— Вот что меня удивило, Александрос, — произнесла Келли. — Ты, оказывается, ко всем своим достоинствам еще и трудоголик.

— Что заставило тебя прийти к такому необычному выводу? — поинтересовался муж.

— Только трудоголик может отправиться рано утром в офис и вернуться из него затемно в первый день своего медового месяца, — исчерпывающе объяснила свою мысль Келли.

— Я сейчас очень голоден, пышечка моя, — доверительно сообщил Александрос. — Поэтому будь благоразумна, не зли меня.

— О'кей! — кивнула «пышечка».

— Прими душ. Мы ужинаем в ресторане, — коротко распорядился он и пошел к себе.

Александрос изнывал от скуки, сидя в холле и дожидаясь, когда Келли сойдет вниз. За время ожидания он успел отдохнуть.

Незначительные перемены, яркие впечатления, маленькие неожиданности, коими он был обязан своей жене, благоприятно отразились на его состоянии. Александрос вдруг ощутил благодушие и довольство.

Когда Келли появилась на верхней ступеньке и начала медленно сходить вниз, Александрос невольно затаил дыхание. Он тотчас вскочил на ноги и оказался у первой ступени, протянув руку в сторону жены.

Келли не торопилась, спускаясь. Поверх гладких, не ведающих загара и мерцающих перламутром плеч была небрежно накинута белоснежная рубашка из тонкого батиста, которая, застегнутая на три средние пуговицы, спускалась к середине бедра. Ворот рубашки был стильно приподнят, подчеркивая длину шеи и глубину декольте. Свободный покрой нисколько не скрадывал изящную талию и округлые бедра, затянутые в узкие джинсовые брюки, приоткрывающие точеные щиколотки. Этот подлинно парижский шик был Келли необыкновенно к лицу. Кошачья пластика проступала в каждом шаге. Туфельки на высоких каблучках придавали оттенок изысканной женственности всему ее лаконичному образу. Распущенные локоны пружинили, вторя походке. Прозрачный, мерцающий макияж, свежий и утонченный, струил магическое свечение, сообщая облику девушки фантастические черты.

— Уж отчаялся и дождаться, — скрыл за ехидством свое волнение Александрос.

Келли легко улыбнулась и сошла к нему.

Они не сговариваясь выбрали один стиль в одежде — легкий и непринужденный. На Александросе также была светлая тонкая рубашка с расстегнутым воротом, и простые джинсовые брюки. И, как и на Келли, смотрелась эта простая одежда бесподобно. Сильный рельефный торс, царственная осанка, знойный загар под тонкой тканью не требовали каких-то дополнений.

Они стояли друг напротив друга, смотрели один другому в глаза, улыбались. Муж и жена, они выглядели в эту минуту как идеальная пара.

— Итак, Александрос, — решительно начала Келли. — Куда ты меня поведешь? Не забывай, что я давно не была в этих местах. Что-то могла подзабыть, а что-то и изменилось за прошедшие годы.

— Ты права, открылось одно приятное местечко неподалеку, — подтвердил ее предположение Александрос. — Туда я и намерен тебя повести.

— Приятное и, наверняка, безумно дорогое, как и все в округе.

— Но разве для нас это может составить какую-нибудь проблему? — хвастливо произнес Александрос.

— Много огней, суеты и богемы посреди опустошенных земель? Не надоело выкорчевывать леса ради минутных увеселений? Словно в других частях света мало бетона! — высказала свои экологические суждения Келли.

— Некоторые местные богатеи занялись укреплением почв, — уведомил ее Александрос.

— А ты?

— В том числе, — скромно кивнул он в ответ. — Могу с удовлетворением заметить, что этому району оползни больше не грозят. И если твое гражданское чувство не восстает против посещения нового ресторана, может быть, нам стоит незамедлительно туда отправиться, — галантно предложил Александрос и подставил ей локоть.

— С удовольствием. Хочу проверить лично, насколько надежно укреплены почвы, — рассмеялась Келли.