Часть 1

– Анна Руслановна, то, что вы сделали – было чистым безумием! Да вас за это нужно не только с работы выпереть, но и лицензии лишить. Провести сложную операцию самой – немыслимо!


– А как, по-вашему, я должна была поступить? Дать ему умереть? – стягиваю болтающуюся под подбородком маску и устало швыряю в урну. – Мужчину привезли с огнестрельным ранением в грудь, он умирал, а вас не было на рабочем месте!


– Открытый двусторонний пневмоторакс, разрыв межреберных артерий, большая потеря крови… – заведущая хирургическим отделением, Татьяна Валентиновна, в шоке перечитывает в который раз заключение. – Вы хоть понимаете, что если бы пациент умер на хирургическом столе, вы бы всех нас подвели под статью. Всех! И себя, и меня, и анестезиолога. И Борису Ильичу бы досталось.


– Но ведь он не умер! Он жив и относительно хорошо себя чувствует. Температуры нет, давление в норме… Татьяна Валентиновна, поймите, у меня не было другого выбора, кроме как взяться за это.


– Вы просто интерн, Аня, и то, что вы с отличием закончили медицинский институт, не дает вам право самолично принимать такие серьезные решения! Вы нас всех под монастырь подведете, ей Богу. Я со всех вас спрошу, будете писать письменную объяснительную.


– Не мутите воду, прошу вас, никому не выгодно, чтобы это дошло до департамента здравоохранения.


– И эти, господа боги… Ну ладно ты, несмышленыш с синдромом спасателя, но Виталик! Какого черта он взялся ставить анестезию!


– А по-вашему, мужчину нужно было оперировать наживую? Ну Татьяна Валентиновна… – улыбаюсь. – Ну хватит ругать. Похвалили бы уже ради разнообразия.


Заведующая цокает, хмурится, снова перечитывает заключение, но я вижу, что она давно сменила гнев на милость и даже где-то испытывает гордость.


– Теперь еще и с полицией возиться… Кто его подстрелил-то?


– Да какие-то разборки на промзоне, что-то не поделили. Не уточняла.


– Просто девяностые какие-то, – снова цокает, а потом косится на лежащий на столе мобильный. – Ладно, ты иди, я Борису Ильичу сейчас звонить буду. Попробую как-то все сгладить… Но если "оттуда", – указывает пальцем наверх, – узнают…


– Никто ничего не узнает, не волнуйтесь, – поднимаюсь с кресла. – А домой мне уже можно? Я и так с ночной смены задержалась тут до вечера.


– Иди, конечно, но утром сюда, будем следы заметать. И да, я помню, что у тебя выходной. Но скажи спасибо, что я тебя отсюда не выперла.


– Есть прийти с утра, – прикладываю ребро ладони к виску и иду на выход.


– Анна Русланова, – доносится за спиной. Оборачиваюсь. – Ты молодец. Спасла-таки мужика.


Киваю и выхожу из кабинета. Тут же меня встречает зареванная женщина, рассыпаясь в благодарностях пытается даже упасть на колени. Кое-как удается привести ее в чувства.


– Возьмите, это вам. За то, что Васю моего спасли. Возьмите, – трясущимися руками пихает мне в руки пакет.


– Ну что! Заберите немедленно! – вручаю ей сверток обратно.


– Да там только конфеты. Прошу вас, пожалуйста!


– Спасибо, – сдаюсь, забирая пакет. – Но больше так не делайте. Это просто моя работа.


Когда захожу в ординаторскую, коллеги встречают меня аплодисментами.


– Поздравляю, с почином, – хлопает пробка шампанского, и густая пена хлопьями падает на пол. – Ты молодец.


– Вы с ума сошли? А если кто-то увидит? – закрываю за собой дверь.


– Да брось, мы по чуть же, смена наша все равно закончилась, – протестует Виталик, наполняя чайные чашки. – Ругалась?


– Ругалась, – забираю из его рук чашку и ощущаю, как дрожат руки.


– Ну и дура, что полезла. Спасибо скажи, что с работы не выперли!


– Ал, ну че ты в самом деле, – хмурится Виталик. – Порадовалась бы за коллегу. Или, может, ты завидуешь, что ты просто медсестра, хоть и старшая, а у Аньки уже вон какая строчка в резюме.


– Если бы он помер, была бы ей строчка. И небо в клеточку, – залпом выпивает Алла шампанское из чашки и шумно ставит ее на стол. – Пойду работать.


– Не обращай внимания, – шепчет Лида, которая тоже работает у нас медсестрой. – Аллку муж бросил, вот она и бесится. И к тому же Виталя прав – ты крутая.


– Спасибо, ребят, – обнимаю коллег за плечи. – Вы очень мне помогли. Без вас я бы ничего не сделала.


– Домой подбросить тебя? – спрашивает анестезиолог, стягивая рабочую форму.


– Так ты ж выпил!


– Да что там? Глоток один шипучки, не смеши.


– Ну вообще, если честно, я сильно тороплюсь. Так что давай.


Пока едем в мой район, эмоционально обсуждаем, что сегодня произошло.


Конечно, я не могла не понимать, как сильно рискую, делая операцию без разрешения главврача, но ее не было на месте – сидела на конференции в соседнем городе, а счет шел буквально на секунды…


– Думаю, тебе премию в итоге выпишут, – фантазирует Виталик.


– Угу, хорошо если не люлей. Вот здесь останови.


Выхожу возле длинного двухэтажного здания и подхватываю с сиденья свою сумку с рабочей одеждой, что забрала с собой, чтобы постирать.


– Ну что, до завтра, да? Тебя ж вызвали на ковер?


– Конечно, так что увидимся. Мишане привет.


– Передам, – улыбаюсь коллеге и забегаю в здание. Поднимаюсь на второй этаж и, открыв дверь, приветливо машу рукой.


– Мама! – радостно бросает детали конструктора мой малыш и бежит со всех ног обниматься.


– Привет, милый, – и целую темноволосую макушку своего сына.


Часть 2

– А мы сейчас куда?


– Домой.


– А может быть зайдем поесть бургеров? Ну пожа-алуйста!


– Это вредно.


– Зато вкусно. Ты обещала!⠀


Обещала отвести в кафе, да – как-то попробовал фастфуд на дне рождения друга в игровой, теперь за уши не оттащить. Но сейчас у меня элементарно нет на это денег.


Все рассчитано ровно по дням и действительно на важные вещи, увы, поход в кафе в графе "важное" примерно на последнем месте.


– В другой раз, хорошо? После зарплаты обязательно свожу тебя.


– И на батуты?


– И на батуты.


Я стараюсь не обманывать сына и пытаюсь всегда быть с ним предельно честной. К счастью, он очень разумный мальчик, который мыслит как ребенок гораздо старше своих лет, поэтому обычно с ним нет никаких проблем.


– Полина сказала, что я милый.


– Потому что ты действительно милый, – улыбаясь, открываю подъездную дверь. – Она не соврала.


– Лучше бы она сказала, что я крутой.


– Поверь, быть крутым совсем не равно быть хорошим человеком.


Когда поднимаемся на наш третий этаж, вижу возле двери ожидающего Марата.


Только этого мне не хватало.


– Долго вы, – отлипает от стены. – Полчаса жду.


– Мог бы не ждать, – отодвинув его плечом, вставляю в замочную скважину ключ. – Мы не договаривались о встрече.


– То есть я не могу прийти и увидеть сына? – сразу же вскидывается он.


Стискиваю зубы и изо всех сил умоляю себя не затевать с ним полемику.


– Привет, ковбой, – Марат садится на корточки и протягивает руку Мише. – Какие дела?


– Нормально, – отвечает сын и, игнорируя протянутую ладонь, проскальзывает в прихожую. – Я пойду в планшет поиграю, ладно?


– Да, иди, поиграй, – рассеянно разрешаю ему. – Только руки с улицы помой.


Когда он скрывается в примыкающей к кухне крошечной ванной, прикрываю за собой дверь, оставаясь на лестничной клетке, чтобы ребенок не слышал не нужных ему неприятных разговоров.


– Опять пацана против меня настроила? – сразу же ощетинивается Марат. – Даже здороваться не захотел.


– Я никогда, ни разу не говорила ему ничего плохого о тебе.


– И почему он тогда так себя ведет?


– Может быть потому что он уже сам умеет составлять о людях мнение? Ты появляешься три раза в год.


И как обычно с пустыми руками, – хочется добавить мне, но укорять его в жадности бессмысленно.


– Зачем ты пришел, Марат? – сложив руки на груди, прислоняюсь к холодной подъездной стене. – Только давай быстрее, у меня был чертовски сложный день.


– Если мои позвонят, скажи им, что я у тебя несколько дней жил. Не знаю, придумай какую-нибудь командировку, мол, я с ребенком сидел.


– Чего-о? Ты совсем с ума сошел? Мы развелись несколько лет назад, никто не поверит, что я вот так разрешила тебе вдруг остаться. И уж что тем более доверила тебе Мишу!


Ловлю его бегающий взгляд.


– Ты что? Уже говорил им подобное?⠀


– Может быть пару раз…


– Ты идиот, Марат, просто идиот! И не стыдно тебе прикрываться ребенком? А потом спрашиваешь, почему он тебя за отца он считает. Да потому что ты ведешь себя вот так!


– За отца, ну конечно… – зло усмехается он. – Может быть он знает, что никакой я ему не отец?


– Все, не вижу больше смысла говорить об этом, – пытаюсь уйти, но Марат не дает. Останавливает, вцепившись в предплечье.


– Скажи еще, что это не так. По-твоему я круглый идиот и поверил в твой залет после того единственного раза? Ты же мне не давала в браке, все плакала о своем несостоявшемся муженьке Юнусове. А если бы вела себя как нормальная покладистая жена, глядишь, не развелись бы. И я бы даже делал вид, что Мишка мой.


– Нормальная жена? Ты в своем уме? Ты изнасиловал меня, а потом выставил все так, словно я сама этого хотела. Я ненавижу тебя, Марат. Презираю. Ты для меня пустое место, был и будешь. Те несколько месяцев жизни с тобой в одном доме были для меня сущим адом. Я была совсем юной! Юной, сильно запуганной отцом наивной девчонкой, только поэтому пошла против своей воли и вышла за тебя. Я боялась осуждения!


– Зато заявить о разводе у тебя смелости хватило. Пойти всем наперекор. И злые языки тебя больше не смущали.


– Лучше быть матерью-одиночкой и разведенкой, чем женой насильника, – брезгливо выдергиваю руку. – Уходи. Я не стану тебя прикрывать.


– Осмелела, я смотрю? Оперилась? Жизнь, я погляжу, ничему тебя не научила. Разозлишь – пикнуть не успеешь... Ты совсем спятила? – орет он, когда возле его шеи, в опасной близости от сонной артерии, оказывается скальпель. – Мозгами поехала?


– Не забывай, я хирург. И хирург хороший, – глядя в его глаза, тихо, но доходчиво шиплю ему в лицо. – И я больше никогда не дам себя в обиду. Себя и своего сына. Запомни это и лучше уходи.


– А можно я хоть с Мишкой…


– Нет, нельзя, – перебиваю его и захлопываю перед его носом дверь.


А там прислоняюсь спиной к полотну и, закрыв лицо руками, не могу сдержать слез.


Просто потому что был невероятно тяжелый день и я смертельно устала. Потому что он всколыхнул в памяти то, что я так сильно хотела забыть. Напомнил мне о моих ошибках. И о людях, которые предали меня. Отвернулись в самый тяжелый момент, заставив резко повзрослеть.


Я горжусь, что смогла отстоять свое право быть свободной, что научилась говорить "нет" и больше не бояться. Но какой ценой это все вышло. Какой ценой…


– Ма-ам, ты чего это? – в дверном проеме своей комнаты стоит Миша. – Ты плачешь? Тебя папа обидел?


Не обидел – жизнь сломал.


– Нет, все в порядке, – шмыгнув носом, вытираю тыльной стороной ладони предательские слезы. – В глаз что-то попало.


– Это он, я знаю. Ты всегда грустная, когда он приходит. Именно поэтому я его не люблю, он обижает тебя!


– Иди сюда, – притягиваю к себе ребенка и запускаю пальцы в темные вихры. – Не надо так. Он же… твой папа.


– Мне иногда кажется, что он мой ненастоящий папа, – доверительно шепчет Миша. – Потому что настоящие папы такие не бывают.

– Бывают, Миш, к сожалению. Папы разные бывают, – глажу его по голове и поражаюсь насколько развита у моего ребенка интуиция. – Ладно, пойдем съедим чего-нибудь, а потом спать. Мне утром опять на работу.


– Это мне снова у бабы Люды ночевать? – морщит носик. – Она храпит громко, и заставляет пить противное теплое молоко.


– Скажи спасибо, что у нас есть такая замечательная соседка, для которой ты как внук. Не знаю, что бы мы без нее делали. И я не буду ночевать на работе, не волнуйся, утром съезжу и сразу домой.


– И потом на батуты? – глаза сияют надеждой.


– И потом на батуты, – с улыбкой вздыхаю я, добавляя в мысленный список "важное" любыми способами сделать своего ребенка счастливым.


Часть 3

Утренняя беседа прошла напряженно. Борис Ильич, главврач нашей больницы, узнав об инциденте с операцией пришел в настоящую ярость. Досталось всем: и Татьяне Валентиновне, и Виталику, который ставил анестезию не получив разрешения высшего руководства, и даже медсестрам, которые просто делали то, что им сказали.


Но больше всех влетело, конечно, мне.


– Анна Руслановна, чем вы только думали? Вот чем? – боговал тучный мужчина, покрываясь красными пятнами гнева. – Вы не имели права проводить эту сложнейшую операцию одна. Да вам бы даже ассистировать ее не доверили!


– Но мужчина умирал… Мы же давали клятву! Татьяны Валентиновны не было на месте, кто-то должен был извлечь пулю.


– Полоумная мамаша потерпевшего решила написать министру здравоохранения! Чтобы вам выдали премию за спасение его сына. Подумайте только! Если там, – ткнул пальцем в небо, – просто узнают, что операцию проводил интерн, с работы вылетим все мы! Все, понимаете?


Конечно, он трясся не за мою шкуру – за свою. Приступая к операции я понимала, что сильно рискую, но не могла бросить мужчину с разрывом межреберных артерий умирать в ожидании квалифицированного доктора с опытом. Счет шел на секунды, и я даже не раздумывала. Просто делала то, чему учили. Внутренне тряслась как кролик перед удавом, сошло семь потов, но рука не дрогнула и он выжил! И скоро его переведут из реанимации в хирургическое отделение.


– Скажите спасибо, что я пообещал выписать премию вам сам, уговорил ее никому ничего не писать. Но каким трудом! Она буквально молиться на вас собиралась и даже хотела обратиться к самому президенту! Вы нас всех едва не угробили! А ваши коллеги? О них вы подумали?


– Лично я ни о чем не жалею, – отзвался Виталик. – Спасена жизнь, разве не это самое главное в нашей работе? Анна Руслановна большая молодец. Если бы все так относились к своим обязанностям, то смертность в больницах сократилась бы в разы.


– Поговори мне тут, заступник! – ударил кулаком по столу. – То, что у вас там шуры-муры не даёт вам права принимать такие катастрофические для всего отделения решения!


– О чем вы вообще? Какие еще шуры-муры? – возмущаюсь. – Виталий Алексеевич просто делал то, что должен был сделать.


– Все, вы точно меня в гроб загоните. Точно, – расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, повел мясистой шеей, а потом вцепился в графин с водой. – Я не могу оставить все как есть. Идите по домам, позже сообщу свое решение.


– Борис Ильич, может быть не стоит так строго… – попыталась вмешаться Татьяна Валентиновна. – Такого больше не повторится, я возьму молодежь под свой контроль.


– Вы уже взяли. Так, что я за четыре года до пенсии чуть с должности не улетел, – крякнул главврач, а потом махнул рукой на выход. – Всё, уходите все. Вечером сообщу, я сказал.


– Теперь уволит, – вздыхаю я, выходя за порог. – И хорошо если только это…


– Увы, такая вероятность есть, – шагает рядом заведующая отделением. – Я предупреждала. Говорила! Но кто ж меня слушал.


– И все равно я остаюсь при своем мнении. Я все сделала правильно!


– Полностью поддерживаю, – встает на мою сторону Виталик, и я одариваю его улыбкой благодарности.


Виталию Алексеевичу – тридцать один год, в этой больнице он трудится со дня выпуска из медицинского института и, не смотря на молодой возраст, на хорошем счету у руководства. Конечно, никаких "шур и мур" между нами нет, но я вижу, что он проявляет ко мне не совсем рабочий интерес. Каждая женщина видит, когда нравится мужчине. И он мне нравится тоже, правда, просто как интересный, умный и справедливый человек.


Ну что я могу с собой поделать, если сердце прочно забетонировано для новых отношений…


– Не расстраивайся, – подумав, выдает Татьяна Валентиновна, – если вдруг уволит, я знаю куда тебя пристроить. В первой городской Исаевска сейчас острая нехватка кадров – после смены главврача многие ушли из-за протеста, работать в прямом смысле некому. Да, обстановочка там так себе, но если выбора нет…


– Исаевск?


– Ну да. Близко же, всего тридцать километров от нас городок.


Я прекрасно знаю эту больницу, потому что находится она практически возле дома, где я прожила с родителями до восемнадцати лет. Где мучилась первые месяцы своего кошмарного замужества, и откуда сбежала в соседний город, чтобы с корнем выдернуть из себя прошлое. Я даже перевелась в другой медицинский институт, лишь бы подальше оттуда. В прямом смысле начала новую самостоятельную жизнь.


– Ты же вроде бы как раз из Исаевска?


– Да, – мгновенно закрываюсь, как ракушка. Виталик, который в общих чертах знает мою историю, берет меня за руку в знак поддержки. Что не укрывается от глаз заведующей. И Аллы, которая идет прямо на нас.


То, что ей нравится Виталик известно всем, только он с ней подчеркнуто равнодушен. И то, что он проявляет симпатию ко мне ее дико раздражает.


– В Исаевск не поеду, – уверенно отвергаю предложение, едва не столкнувшись плечом с Аллой, которая намеренно прошла максимально близко.


– Ладно, может быть еще обойдется, посмотрим, – машет рукой Татьяна Валентиновна и, распрощавшись, уходит в свой кабинет.


– Боюсь ты, Ань, если что – соглашайся, – говорит Виталик. – Это было сто лет назад и быльем поросло. Да и небось этот… бывший твой из города уехал в поисках лучшей жизни, в столицу куда-нибудь. Что-нибудь знаешь о нем?


– Нет, – цежу едва ли не сквозь зубы. – И знать не хочу.


– Прости, я не хотел ворошить.


– Все нормально, – но поднимать глаза на него почему-то не хочу. Не хочу, чтобы он видел, как сильно меня задело просто упоминание о Юнусове.


Виталик мало знает, только то, что парень, за которого я должна была выйти замуж, отвернулся от меня, поверив ложным обвинениям в мой адрес. Он предал меня. Бросил в сложнейшую минуту. И за это я его не прощу. Даже не смотря на то, что воспитываю его сына.


Пусть лучше все думают, что отец ребенка Марат, и пусть он сам тоже так думает, хоть и сомневается. Уж лучше так.

Юнусов никогда не узнает о том, что Миша от него. Он не заслужил этого права.


– Ладно, мне домой пора. Обещала отвести Мишку на батуты. Да и мама собиралась в гости приехать. Жизнь продолжается.


– Давай я тебя отвезу.⠀


– Виталик, не обязательно…


– Давай, давай. Мне совершенно не на что убить выходной. Помчали.


– Ну хорошо, – и с улыбкой выхожу на улицу, пока он галантно придерживает для меня дверь.


Виталик отличный парень и хороший друг. Как жаль, что сердце нельзя заставить полюбить кого-то.


И разлюбить.


Часть 4

***


– Мам, смотри как я умею! Мам! – кричит раскрасневшийся от прыжков Миша, пытаясь сделать сальто, которое увидел в одном из роликов популярного у детей и молодежи приложения. – Виталик! Смотри!


Конечно, у него ничего не получается, падает, но все равно он дико горд собой.


– Ты герой, молодец! – показывает большой палец Виталик, откусывая мороженое.


Мы сидим за столиком в кафе напротив детского батутного центра и болтаем, поедая десерт.


– Он действительно гибкий, не думала отдать его куда-нибудь на гимнастику?


– Возможно. Пока что он сам не определился, чем хочет заниматься. Сегодня это борьба, завтра робототехника, послезавтра что-то еще.


– Как это знакомо, мальчишки. Сам долго не мог определиться чем заниматься.


– И что в итоге выбрал?⠀


– Баян.


– Серьезно? – давлюсь смешком.


– Ничего смешного! – притворно обижается Виталик. – Я тогда жил у бабушки в деревне, она говорила, что в будущем можно подрабатывать на свадьбах. Если выгонят с работы, мое умение пригодится. Можем выступать в паре, ты на ложках. Я тебя научу, это несложно.


– Прекрати! – хохочу, едва не роняя мороженое. – Столько лет убить на медицинский институт и в итоге ложки?


– Ну а что? Станем основателями нового тренда.


– Как думаешь, все-таки уволит? – становлюсь серьезной.


– Я не знаю. Но исключать нельзя. Ильич боится потерять свое теплое место. Ему проще избавиться от нас.


– От меня. Уверена, тебя никто не тронет.


– Если ты уйдешь, что тогда там делать мне?


А вот на это я даже не знаю, что ответить. Мне очень неловко, как и каждый раз, когда он начинает намекать на симпатию ко мне.


До моего прихода в эту больницу он встречался с девушкой, несколько лет, и вот пару месяцев назад они расстались. Он сказал, что просто потому что отношения изжили себя, но медсестры шушукаются, что это из-за меня.


Последнее, чего я бы хотела, это чтобы он рушил свою жизнь. Я не могу ответить ему взаимностью, по крайней мере пока…


Замечаю спешащую к нам маму с большой сумкой в руках, и не понимаю, что именно чувствую. Это и радость, и грусть, и небольшая обида… Ведь как бы я не старалась забыть прошлое, отпустить и понять мотивы родительницы, сделать это очень сложно. Сейчас я сама мать и на все смотрю совершенно другими глазами.


– Здравствуй, доченька. Как я рада тебя видеть.


– Привет, мам.


Я встаю, мы обнимаемся, целуем друг друга в щеки.


– Извини, на первую электричку не успела, пришлось брать билет на два часа позже.


– Не страшно, я сама только недавно освободилась.


– И я ненадолго, скоро отец с работы вернется, к шести я уже должна быть дома.


– Я все понимаю, не волнуйся.


Я честно стараюсь быть искренней, но червячок обиды все равно гложет.


Когда я пошла всем наперекор и заявила о разводе с Маратом, отец был в настоящей ярости. Живот уже был большим, соседи и так шушукались, что я вышла замуж "по залету" и тут развод! Марат не был сильно против, ведь его тоже буквально заставили выйти за меня. Плюс я не подпускала его к себе, он злился… В общем, у этого брака не было будущего.


Я сообщила о своем намерении уехать и в тайне надеялась, что мама поддержит меня, поедет со мной. Я не собиралась бросать учебу и брать академ, решила попробовать совмещать материнство и институт. Я не могла потерять целый год! Но мама не поехала со мной, хотя я просила. Мне очень нужна была ее помощь.


Я все понимаю, она сильно боялась гнева отца, но разве дочь не важнее?


Миша для меня самое дорогое, я ради него и в огонь и в воду и даже готова отдать жизнь. И уж точно ради его счастья не стала бы прогибаться под мужа-тирана.


Но она сделала другой выбор. И я не стала ее осуждать, справилась сама. Правда, осадок остался.


Осложнилось все еще тем, что отец отрекся от меня после моего бунта и запретил приезжать домой, и матери запретил со мной общаться. Теперь ей приходится делать это тайно, пока он на работе.


И это тоже сильно задевает. Но что поделать…


– Мам, это Виталик, анестезиолог с моей работы, – представляю коллегу, когда вижу ее интерес в его сторону.


– А, тот самый? Приятно познакомиться.


– Ты рассказывала обо мне маме? – определенно обрадовался Виталик, и я готова сквозь землю провалиться.


– Не то чтобы много, но упоминала.


– Ладно, не буду вам мешать, поеду. Пока, – под удивленным взглядом мамы целует меня в щеку и уходит.


– Что такое? Это просто дружеский поцелуй, мам.


– А я ничего такого и не говорю. Хороший парень, по нему видно.


– Мы просто друзья.⠀


– А где Миша?


– Там, прыгает на батутах, скоро придет, – повисает немного напряженная пауза. Мы сильно отдалились друг от друга за годы моей жизни отдельно, и как бы я не старалась поддерживать прежний контакт – сделать это сложно.


– Вот, я тебе тут гостинцы привезла, – ставит сумку на стол. – Тут пирожки с картошкой, голубцы. Наготовила побольше, пока не отец не видел.


– Да если бы и увидел? Что такого? Я твоя дочь и это нормально, что ты приезжаешь увидеть внука. Может быть хватит уже прятаться?


– Ты же знаешь папу… – мрачнеет она.


– Бабуль! Привет! – продолжая прыгать, машет рукой Миша. – Я сейчас, скоро приду.


– Привет, дорогой. Иди скорее обниму.


– Ща, пять минут.


Лицо мамы светится, когда она смотрит на Мишу. Она любит его, я знаю, но то, что она "тайная" бабушка меня тоже задевает. Не должно быть так, это неправильно!


– Как же он на отца своего похож… – не отрывая глаз от внука говорит мама, и я мрачнею.


Мы никогда не говорили с ней о прошлом, и уж тем более я не признавалась, что отец Миши Ратмир, но она догадалась обо всем сама.


Миша действительно копия своего отца и это тоже одна из причин, по которой я не вернусь в Исаевск.


Вздрагиваю, когда в кармане жужжит телефон. И едва лишь взглянув на номер, сразу понимаю, что звонок этот не с доброй вестью.

– Здравствуйте, Татьяна Валентиновна.


– Извини, если отвлекаю тебя, но решила позвонить тебе первой. Чтобы ты подготовилась морально…


– Уволил? – внутри все буквально опускается.


– Никакие уговоры не помогли. Прости. Приказ уже лежит на его столе.


Ну вот и все, теперь я осталась без работы. На съемной квартире, в чужом городе совершенно одна…


Часть 5

***


– Ну чего ты в самом деле? Не расстраивайся так сильно, – утешает меня Татьяна Валентиновна.


Я забираю свои вещи из шкафчика: сменную одежду, обувь, какие-то мелочи. А завотделением стоит рядом.


– Ты хоть и молодая, но уже отличный специалист. Вон какую операцию провела в одиночку! Это все бюрократия, сама понимаешь. А Ильич просто трясется за свою драгоценную шкуру.


– Понимаю, конечно. И зла на него не держу. Я сама пошла против правил.


– Не жалеешь?


– Нет!


– Именно поэтому у тебя все получится. Уверена, что ты быстро найдешь место.


– Где, Татьяна Валентиновна? – не хотела жаловаться, но как молчать, когда отчаяние плещет через край. – Эта больница – единственная в городке. Куда мне пойти?


– А Исаевск? Все в силе, я могу позвонить своей знакомой прямо сейчас. Уже завтра сможешь выйти на работу.


– Нет, в Исаевск не поеду.


– Да почему? Ну что ты цепляешься за прошлое, в самом деле!


– А с чего вы взяли, что я цепляюсь?


– Брось, – машет рукой. – Ты знаешь, сколько мне лет? Я в два раза старше тебя и жизнь повидала. Видно же, что что-то у тебя в прошлом там стряслось, от чего ты не хочешь возвращаться в родной город.


– Ой, да мужик ее там бросил, тоже мне интрига, – жуя яблоко, выплывает из дверного проема Алла. – Сын у нее откуда? Не от святого духа же.


– Алла Максимовна, сплетни собирать – низко, – встает на мою зашину старшая. – Вы не можете знать наверняка.


– Тут и знать нечего, – садится в кресло, вытянув ноги и скрестив их в щиколотках. – Все очевидно.


Конечно, она рада, что я ухожу. Даже счастлива. Главный раздражитель в виде соперницы уходит с дороги, все пути открыты. Только вот ей не хватает ума понять, что если бы она была нужна Виталику, он бы давно был с ней.


– Не обращай на нее внимания, – тихо произносит Татьяна Валентиновна, которая более-менее в курсе закулисных игр своих подчиненных. – Ты же знаешь нашу Аллу.


– Ань, ну иди сюда, – входит в ординаторскую Виталик и, распахнув руки, заключает меня в свои медвежьи объятия. – Приехал как только узнал.


– У тебя же выходной. Не надо было…


Алла, выпрямив спину, с недовольством наблюдает за нашим чрезмерно теплым прощанием.


– Я в корне не согласен в Ильичом. Татьян Иван, может быть петицию какую написать? Коллективный протест?


– Да кто его подпишет-то? – влезает в разговор Алла. – Кому нужны проблемы на свою задницу?


– Все в порядке, Виталь, в конце концов я должна понести ответственность за самоуправство.


– За то, что человека от смерти спасла? Ну да, обязана!


Он зол. Он подавлен. Расстроен. Я вижу, как ему не хочется меня отпускать. Да и мне, если честно, жаль прощаться с ним, у нас была отличная команда.


– Виталий Алексеевич, может быть ты переубедишь подругу? Я предлагаю ей хорошее место в Исаевске, там ее сразу на место врача возьмут – совсем некому работать после массового увольнения. Конечно, пока не на полную ставку, но как только закончится интернатура – заработная плата будет очень даже неплохой.


– А ты все еще не хочешь? – спрашивает у меня Виталик. – Хорошее же предложение.


– Не хочу возвращаться туда…


– Так тебе не нужно же там жить. Будешь просто работать! Да, путь не самый близкий, но ничего, электрички исправно ходят, автобусы. К тому же график сутки-трое, время отдохнуть будет. Накопишь – машину купишь, совсем просто станет, права у тебя есть.


– Нет, не хочу…


Я прекрасно понимаю, что ситуация моя патовая, ну негде здесь больше работать. Городок размером с наперсток. И я обязана закончить как минимум интернатуру! Потратить столько лет на учебу, не спать сутками, заучивать лекции с грудным ребенком на руках, получить красный диплом и вот так все бросить? Я не могу отнестись так беспечно к своему будущему, у меня сын, которого я воспитываю одна. С полноценной зарплатой врача материальные возможности станут на порядок выше. Скоро школа, репетиторы…


Но Исаевск… Даже перспектива просто работать там уже пугает. Не хочу возвращаться туда. Ездить по тем дорогам, ходить по тем улицам. А если я случайно встречу…


– Соглашайся, Ань, – как змей-искуситель нашептывает Виталик. – Наплюй на все. Ты сильная. Ты большая молодец и ты в два счета скрутишь в бараний рог демонов прошлого. У тебя все получится!


Его поддержка так заряжает, и я начинаю колебаться. Так много объективного "за", что личное "против" начинает теряться.


Вероятность, что я встречу его – минимальна. Да и Виталик прав, скорее всего он вообще уехал из города, он хотел перебраться в столицу, где больше возможностей для карьерного роста.


А я должна в первую очередь думать о своем сыне. Только о нем.


– Я не знаю… Не уверена. Я буду там совершенно одна, без поддержки. Тут были вы Татьяна Валентиновна, Виталик, Лида. А там на новом месте, в том самом городе…


– У тебя есть ручка? – неожиданно спрашивает Виталик, попутно вынимая из принтера чистый лист. – Дайте мне кто-нибудь ручку!


– Зачем она тебе? – вынимаю из сумочки резерв.


– Подожди, – и, наклонившись над столом, начинает что-то быстро писать. – Татьян Валентиновна, а "заявление" пишется же с маленькой буквы?


– Какое еще заявление? – спохватывается заведующая. – Ты чего удумал?


Виталик, ничего не отвечая, дописывает текст и вручает лист в руки старшей.


– Вот.


– "Прошу уволить меня по собственному желанию, в связи с переходом на новое место ра…боты" – поднимает полный недоумения взгляд на анестезиолога. – Ты совсем обалдел, Шкатов?


– Виталик! – я тоже в шоке. – Как это понимать?


– С тобой поеду, – с улыбкой отвечает друг и кладет руку на мое плечо. – В Исаевск. Я знаю, что анестезиолог там тоже требуется.


– Но…


– Даже не отговаривайте. Я все решил.


– Как это так? Виталь, ты не можешь! – подскакивает с места побледневшая Алла. – Зачем? Ты столько лет тут проработал.

– Ну вот так вот. Возьмешь меня с собой? – все еще улыбаясь, спрашивает у меня. – Мы же не можем просто взять и разбить наш нерушимый тандем.


– Ты серьезно? – к глазам подкатывают слезы. – Ради меня?


– Тебе нужна поддержка, я мне зарплата побольше, – подмигивает. – Так что решено – завтра утром едем в Исаевск. Вместе.


Часть 6

***


– А где буду я, когда ты будешь ездить на новую работу? – перебирая ногами, Миша торопится в детский сад.


За спиной болтается рюкзак с популярным сейчас мультгероем, на голове кепка с ним же.


– Это же так далеко!


– Не так уж и далеко. И для тебя совершенно ничего не изменится, все останется по-прежнему. Когда я буду на работе, будешь ночевать у бабы Люды. Она же тебе нравится?


– Ну да, с ней иногда весело. И пирожки она печет вкусные.


– Ну вот!


– Только она заставляет меня учиться читать, – в знак протеста высовывает язык. – Я не хочу.


– Молодец баба Люда, что бы мы без нее делали. И она права – пора бы тебе уже как минимум выучить алфавит.


– Привет, Мишань, – поднимает руку Виталик, который ожидает меня у ворот детского сада. Там же припаркована его машина. – Чего хмурый? Не выспался?


– Привет, Виталик, – и совсем по-взрослому протягивает ему руку. – А вы с мамой вместе поедете?


– Да, мы будем там вместе работать.


– Мам, – поднимает на меня голову, – а Виталик что, станет моим папой?


Я буквально теряю дар речи. Его вопросы частенько ставят в тупик и сейчас не исключение.


– Не станет, – бросаю мягкий взгляд на парня. – Мы с ним просто лучшие друзья и коллеги.


– Там видно будет, Мишань, – не слушая меня, подмигивает ему Виталик. – А ты бы хотел чтобы я стал твоим папой?


– Я даже не знаю, – бесхитростно, как и все дети, отвечает сын. – У тебя машина есть и фокусы с монеткой ты делать умеешь… Наверное, хотел бы.


– Все, пошли, нам пора, а то завтрак пропустишь, – беру Мишу за плечи и направляю в сторону ворот, а сама бросаю Виталику "страшный" взгляд.


Ну и разговорчики у них!⠀


– Как легко подкупить ребенка, – улыбается друг, когда я, проводив сына в группу, сажусь на пассажирское кресло. – Простенький седан и пара фокусов – и расположение у тебя в кармане.


– Он очень нуждается в отце. Вообще в мужском воспитании. Когда других детей забирают папы и дедушки, я вижу, как он на них смотрит. Вижу как тянется к тебе…


– То есть он тянется ко мне потому что я просто мужчина, а не потому я классный чувак и кандидат в отцы?


– Виталь! – бросаю на него чуть смущенный взгляд. – Прекрати. Ну и шутки у тебя.


– Не такие уж и шутки.


– Чего?⠀


– Да так, погода, говорю, хорошая, – и как всегда с улыбкой на лице заводит мотор.


Еще чуть-чуть и он заговорит об этом прямо, предложит отношения, все его поступки об этом говорят. И, признаться, я с опасением жду этот день.


Умом я понимаю, что Виталик будет прекрасным отцом Мише, таким, которого он заслужил. И мужем он будет наверняка хорошим. Но сердце предательски молчит. Оно навсегда закрыто для новых чувств. И осколки, из которых я его когда-то склеила, до сих пор больно ранят…


– Я очень хочу стать отцом, – глядя на дорогу, заводит разговор Виталик. – Женюсь – нарожаем как минимум тройню.


– О, Господи! Ты только будущей кандидатке это не говори, – смеюсь. – Не каждая готова на такие подвиги.


– А сколько детей ты еще хочешь? – поворачивает на меня голову.


– У меня есть Миша. Да и рожать мне не от кого.


– Ну это пока…


– Виталик, я сейчас выйду и на автобусе поеду, – шутливо пихаю его в плечо. – Что ты за человек такой!


Я жутко нервничаю и смешками пытаюсь вуалировать взвинченное состояние. Мы едем в Исаевск. Город, из которого я уехала несколько лет назад и ни разу туда не возвращалась.


Там прошло мое детство и юность. Там я узнала, что такое любовь, и что такое предательство тоже.


Сложный для меня город, как и воспоминания. И если бы не безвыходное положение, я бы ни за что не поехала устраиваться в ту больницу. Я заочно жду от нее одних неприятностей.


Была мысль уехать в какой-то другой город, где есть больницы, можно в соседний, можно кардинально сменить местоположение. Но уехать сейчас – это лишить Мишу привычного окружения. У него столько друзей в саду! Это же сильный стресс. И баба Люда любит его как родного внука, которого у нее нет. Она в прямом смысле заменила Мише бабушку. Без ее помощи я в принципе не смогу работать где-либо, потому что Мишу будет не с кем оставить, когда я на смене.


Безвыходная ситуация. Нет иного выбора.


– Не волнуйся, все будет хорошо, – подбадривает меня Виталик, как обычно сразу же считав состояние. – Не забывай – твой "лучший друг и коллега" рядом.


– И я это ценю. Правда, – дарю ему мягкую улыбку, которая сходит на нет, когда я вижу стеллу, на которой крупно написано "Добро пожаловать в Исаевск".


Ну здравствуй, прошлое…


– Не нервничай ты так, все нормально.


– А кто сказал, что я нервничаю?


– Ты сейчас ремень безопасности разорвешь пополам.


Опускаю взгляд: действительно, я так сильно вцепилась в ремень, что он буквально трещит под пальцами.


– Просто как-то тут все…


– Сильно изменилось?


Дергаю плечом и жадно всматриваюсь в проплывающие за окном здания, спешащих на работу людей, и людей отдыхающих на скамейках.


Когда мы приезжаем мимо аллеи, которая находится недалеко от медицинского института, сердце так сильно сжимается… Сколько я гуляла здесь, кормила уток в пруду, читала книгу… Ратмир встречал меня здесь после пар.


События прошлого слово кадры из фильма, пролетают перед глазами, и с такой детальной точностью, словно это было вчера.


– Поверни вот тут! – тороплюсь указать дорогу пока не проехали. – Да, сюда.


– А что там?


– Прямо езжай, и чуть медленнее, ладно?


Виталик сбрасывает скорость до минимума, и мы буквально едва ползем.


– Остановись!


Я вижу его. Место, где я родилась и выросла. Выросла запуганной, затравленной, неуверенной в себе девочкой, которая из-за полного незнания жизни совершила массу фатальных ошибок.


– Это твой дом, да? – сразу догадывается он.


Я киваю, и не могу отвести взгляд.


Кажется, что ничего здесь не изменилось, время для полувековой постройки слово застыло. Даже клумбы с хризантемами на прежнем месте.

– Не хочешь зайти?


– Нет! – поспешно отвечаю ему и отвожу взгляд. – Меня там никто не ждет.


– Брось, Ань, ну откуда ты знаешь? Столько лет прошло. Сама говорила, что твой отец гордый человек. Уверен, что он давно обо все пожалел и именно гордость мешает ему сделать первый шаг. Так сделай его ты!


Он говорит это с таким воодушевлением, он действительно хочет помочь мне вновь обрести семью.


Милый, добрый, справедливый Виталик. Знал бы ты, что творится за стенами этого добротного дома…


Сам он вырос в полной многодетной семье, где каждый друг за друга горой. Они любят друг друга, ценят и уважают. Он не знает даже половины тоно ужаса, что я пережила. Как меня третировал отец, унижал, гнобил. Оборачивая это в красивое слово "воспитание".


Как он не встал на защиту единственной дочери, когда ее изнасиловали. Вместо этого он выдал ее замуж за насильника. Разве это можно когда-то забыть и простить?


– Поехали отсюда, – прогоняю воспоминания. Им нет места в моей жизни. – А то опоздаем.


Виталик снова трогается, и я забываю ему сказать, чтобы сразу развернулся. Он поехал прямо… Нет. Нет! Только не туда!


Но поздно, мы едем прямиком к дому Юнусовых.


Я не хочу смотреть в сторону, запрещаю себе это делать, но все равно смотрю.


Их дом тоже совсем не изменился. Все такой же красивый, большой, теплый снаружи. И наверняка такой же холодный внутри.


Окно спальни Ратмира я вижу еще издалека, и боль из фантомной становится самой что ни на есть реальной. И когда мы уже практически проехали мимо, я вижу во дворе маленькую темноволосую девочку. Чуть младше моего Миши, и сердце пропускает удар.


Перевожу стеклянный взгляд на лобовое и не могу прийти в себя.


Ребенок… В их дворе была маленькая девочка…


– Что с тобой? Ты так побледнела!


– Ничего… Ничего, Виталь, все хорошо.


Не глядя нашариваю в сумке бутылку с водой, делаю глоток, едва не обливаясь.


Я думала, что мне уже все равно. Я так долго убеждала себя в этом, что поверила в собственный самообман.


Кто эта девочка? Дочь Ратмира?


Эта мысль почему-то причиняет такую нестерпимую боль. Обидную.


Она не малышка, значит, зачали ее довольно скоро после моего кошмарного замужества. Быстро же он пришел в себя… Хотя чего я еще ждала. Все с самого начала было очевидно.


Он никогда не любил меня. Ведь будь оно иначе, он бы меня не оставил.


– Ань, ты меня пугаешь.


– Нет, Виталик, все правда нормально. Просто воспоминания всякие… ну, понимаешь.


– А тот, другой дом, на который ты смотрела, это его, да? Твоего бывшего?


Виталик мало знает о том, что произошло. Так, в общих чертах. И даже не зная всего, категорически осудил поступок Ратмира.


– То есть как это бросил? Даже не выслушал твою версию? Это не мужской поступок!


Он не знает об изнасиловании, причину расставания я не рассказала. Если бы он был в курсе, то гнев его был бы гораздо сильнее. И более оправдан.


– Все давно в прошлом, больше я сюда не приеду. Минутка сентиментальности истекла, – и я полностью уверена в своих словах. Даже пытаюсь изобразить улыбку. – Все правда хорошо.


Дальше до больницы мы едем в полной тишине, и думаю, думаю, думаю… бесконечно прокручиваю в голове все, что было. Вспоминаю свое горькое прошлое, лишь изредка подслащенное мимолетными приятными моментами.


Я увидела свой дом. Его дом.


И кто же все-таки эта девочка?


Неужели действительно его дочь?⠀


Часть 7

***


Больница, куда мы пришли устраиваться, знакома мне с детства. Я там родилась, ходила туда ставить прививки и лечить бронхит. Детская поликлиника, взрослая, да даже роддом – все в одном месте.


Собеседование прошло более чем успешно, и хоть Татьяна Валентиновна позвонила и предупредила главврача – к слову, того самого нового, из-за которого все убежали – но нас бы и без ее протекции взяли. Слишком острая нехватка кадров, даже интерны на вес золота. А уж Виталика вообще сходу возвели в ранг святых.


– И когда мы можем выходить? – спрашивает он, критическим взглядом осматривая кабинет главврача. Обновленный, свежий. Видно, что только-только завершили ремонт, даже краска не успела высохнуть.


– Да хоть завтра! Будем рады.


"Дементьев Андрей Игоревич" – сверкает позолотой на именном бейджике, приколотом в гордо выпяченной груди.


Кое-что нам удалось выяснить: Дементьев – пасынок мэра, который, по счастливой случайности, в тридцать три года уже заслужил честь возглавлять больницу. На старого гла́ва быстро нашли управу, отыскали какие-то "страшные" нарушения, вспомнили все косяки за тридцать пять лет управления и со свистом выперли с должности. Коллектив взбунтовался, и некоторые, кому было куда пойти – уволились, остальные, кто остался, смотрят косо на новое руководство.


– Так себе он, да? – спрашивает Виталик, когда мы уже вышли из кабинета босса и идем по коридору. – Ремонт у него там видела? И что тут, – кивнул на старые окна и ржавые подтеки. – Кругом кумовство и коррупция.


– Да тише ты, – пихаю его локтем в бок, и указываю взглядом на камеру.


Этого современного добра тут навалом, новый глав помешан на контроле и в первую очередь распорядился развесить по всему корпуса "большого брата". Вернее, в первую ремонт в оккупированном кабинете, и потом камеры.


– Ладно, прорвемся. По сути глав – птица высокого полета, видеть будем не часто.


– Ага, если косячить не будем.


– Точно. Может, кофе выпьем? Есть тут автомат?


– Ага. За углом разбитый телефонный. Зато у Дементьева личная кофемашина.


– Мда… – тянет Виталик.⠀


– Еще не поздно отмотать, – останавливаюсь и заглядываю Виталику в глаза. – Я серьезно. Татарова тебя обратно с распростертыми примет. Считай и не было никакого заявления.


– А как же ты?


– Да я как-нибудь сама. Не маленькая.


– Ну уж нет, на дело идем вместе, Бонни, – и бьет по моей выставленной ладони. – Кафе тут какое-нибудь есть? Не позавтракал с утра.


– А я говорила, что не надо за мной ехать. Сама бы на автобусе или электричке добралась.


– Так, отставить, – пресекает мои рассуждения друг. – Пошли лучше по пирожному съездим.


– Да какие пирожные? Я сама скоро как ватрушка буду.


– Ты? Да в тебе сорок пять килограмм от силы!


Перешучиваясь, спускаемся вниз, проходим мимо детского корпуса и навстречу нам идет…


Мгновенно забываю все, что говорила и резко затормозив, наклоняюсь над раскрытой сумкой. Так, чтобы волосы упали на лицо.


– Алена, ну давай же скорее, ты чего! На прививку же опоздаем!


– Не хочу прививку! Это больно!


– Пошли-пошли, торопись.


Когда они скрываются за дверью, я все равно не могу сразу прийти в себя. Несколько секунд стою как вкопанная, а потом резко скрываюсь и мчусь к выходу, на воздух.


– Ань, что случилось? – догоняет меня Виталик. – Кто это был?


– Моя бывшая недосвекровь, – произношу сквозь зубы и, достав из сумки бутылку, делаю несколько жадных глотков воды.


– Недосвекровь – это которая? Мать бывшего мужа?


– Просто мать бывшего…


И Виталик все сразу понимает и деликатно не уточняет.


Какое-то время мы идем молча до парковки, и в какой-то момент он все-таки не выдерживает:


– А эта девочка с ней… это кто?


– Я не знаю. Полагаю, внучка. Кто же еще.


– Внучка? М… – продолжаем молча идти. – Может, ну его, это кафе, да? До дома?


– Еще чего! – произношу чуть более нервно, чем того хотела. – Все в прошлом, Виталь, жизнь продолжается. И да, я буду огромный кусок "Наполеона". И латтэ. Двойной! – открываю дверь его машины и забираюсь в салон.


Руки чуть подрагивают, в висках стучит. Но никто не обещал, что будет легко.


– Ну двойной так двойной, – соглашается Виталик и садится за руль. – Показывай, чем вы тут еще богаты.


– Прямо и направо. Потом покажу дальше, – произношу на автомате и отворачиваюсь к окну.


Просто потому что не хочу чтобы он видел, как бездарно я лгу.


Просто потому что не хочу, чтобы он понял, как мне стало больно.


***


Новое место работы оказалось вполне сносным. Если бы не город, с которым связано множество воспоминаний и главный врач, который решил, что просто обязан сунуть свой нос в личное буквально каждый санитарки – то можно сказать, что особенного отличия с прошлым местом работы в общем-то и нет. Если бы не Виталик, который уже тоже освоился, мне было бы сложнее. Но он здесь, со мной, даже график подстроил, чтобы ездить вместе, но постоянные "экстренные" заставляют его практически жить в реанимации.


– Я тебе блинчики привезла, с яблоками, как ты любишь, – ставлю перед ним контейнер. – Может, там и с творогом затесались, Мишка что-то в тарелке шуршал, пока я в ванной была, мог перепутать.


– С творогом тоже прекрасно, – достает один и с большим удовольствием откусывает. Даже глаза прикрыл от наслаждения. – Это божественно, серьезно. Ты бог кулинарии. Женюсь!


– Сначала догони, – улыбаюсь, открыв дверь шкафчика, где храню сменную одежду.


На прошлой работе не было большого разделения – женщины, мужчины, все прибегали, переодевались в попыхах и бежали на свои рабочие места. Увы, с огромным прорывом в медицине болеть люди все равно меньше не стали.


Здесь в общем-то было то же самое. Переодеваемся за открытой дверцей шкафа, показывая то голые руки, то ноги, то пятую точку.

Я чувствую, что Виталик смотрит на меня. Или вернее – подсматривает. Но странное дело, мне даже не неловко. Неужели я настолько не вижу в нем мужчину, что даже не стесняюсь?


Впрочем, я за несколько лет ни в одном мужчину не увидела. Так что…


– Слышала, новую медсестру наконец-то нашли? Аллилуйя. Очень не хватает свободных рук, вчера на операции было тяжко.


– Это хорошо. В конце концов штат укомплектуют и станет попроще, – закрываю дверь, продолжая застегивать пуговицы форменной рубашки. Виталик даже на мгновение жевать перестает, утрированно демонстративно, и я закатываю глаза. – И кто она?


– Понятия не имею. Да и не важно, собственно.


– Когда тебя домой уже отпустят? Вторые сутки тут, – тоже достаю блинчик, который, судя по форме, был развернут дома Мишей в поисках нужной ему начинки. И не могу не улыбнуться. – Сели на тебя и ездят.


– Надеюсь, вечером уеду. А ты до следующего утра?


– Как обычно. Надеюсь, не задержат. Обещала отвести Мишку в новый контактный зоопарк, слышал?


Разговор наш прерывает звук открытой двери. Оборачиваемся.


– Ну, привет, бывшие будущие коллеги, – Алла вальяжно заходит в ординаторскую, и я бросаю на Виталика вопросительный взгляд. Он лишь пожимает плечами.


– Ал, а ты что здесь делаешь? – я действительно удивлена.


– На работу устроилась, разве не ясно? Какой тут ящик свободен.


– Так это ты что ли новая медсестра? – доходит до Виталика.


– Ну да.


– А почему ушла? Там ты старшей была, а тут просто. Принеси, подай…


– Захотела и ушла, – немного резко отвечает она и без спроса берет блинчик. Откусывает, кривится, и кладет остаток обратно в контейнер. – Я лучше готовлю.


Алла мне абсолютно не импонирует как человек, но по-женски мне ее немного жаль. Я знаю, что такое безответная любовь, прошла через это. Видимо, ее чувства к Виталику сильнее, чем нам всем казалось.


– Добро пожаловать тогда, – кажется, он так и не понял подтекста. – Будешь мне сегодня помогать.


– Если хорошо попросишь… – включает кокетку она и даже не пытается спрятаться за дверью. Просто отворачивается и стягивает платье тонкой вязки, оставаясь в одном белье.


Виталик тактично откашливается, закрывает контейнер крышкой и встает с места.


– Ладно, пойду.


– Я с тобой, – и выметаюсь следом за ним в коридор. Там, подцепив парня под руку, довожу до сведения то, что он намеренно или нет не догнал.


– Она же из-за тебя пришла.


– Да брось.


– Ты меня порой просто поражаешь. Это же так очевидно!


– Мы с Аллой Валерьевной просто коллеги. Даже не друзья.


– Она так не считает.


– Ну что я могу сказать – печально. Я на другой женюсь.


– Правда? Познакомишь?


– Ну если ты забыла свое имя…⠀


– Виталь, – толкаю его бедром. – Хватит уже. Дождешься – соглашусь. Потом на стенку от меня полезешь. Характер так себе.


– Настоящие мужчины не боятся трудностей.


Как верно же он это подметил…


Неожиданно началась какая-то суета – раскрылись створки двери, и в проем ввозят каталку с лежащим на ней человеком. Во рту у него маска для искусственной вентиляции легких.


– Что случилось? – сразу же включаюсь в процесс.


– Мужчина, пятьдесят-пятьдесят пять ориентировочно, упал на улице. Возможно сердечный приступ. Павел Григорьевич тут?


– Не знаю, я только заступила на смену, даже не расписалась, – и опускаю взгляд на мужчину, чтобы оценить цвет кожного покрова и вижу, что это…


– Ань, ты чего? – пихает меня, застывшую, Виталик.


– Я знаю его.⠀


– И кто это?


– Дядя Нодар. Нодар Юнусов. Отец… Ратмира.


Часть 8

***


– Не пришел еще в себя Юнусов?


Наверное, я до конца дней буду вздрагивать, услышав эту фамилию. Правда. И сейчас сразу же напрягаюсь, хотя понимаю, что речь не о "тот самом" Юнусове.


По сути дядя Нодар был единственным в их семье, кто искренне хорошо ко мне относился. Но то, что произошло в моем доме в ту ночь, как он на меня смотрел... это забыть сложно.


– Вроде бы да, очнулся, – стараюсь вложить в голос больше профессионального и полностью убрать личное. Сейчас он просто пациент. Один из многих в этой больнице. – Сафронов его вчера осмотрел, взяли все анализы, сняли кардиограмму. Пока не придут результаты невозможно точно сказать, что с ним конкретно. Похоже на инсульт. Я не уточняла.


– И почему? – выглянула из-за открытой дверцы шкафчика Алла. Как назло нас поставили в одну смену. – Он же твой свекр.


Глаза медсестры Оли округляются до размера чайного блюдца.


– Юнусов твой свекр?⠀


– Да кого ты слушаешь? Алла Валерьевна чушь несет. Да, я была замужем, но точно не за сыном Нодара Алиевича, – шрывяю одноразовые перчатки в корзину для мусора и посылаю сплетнице злобный взгляд через отражение в зеркале.


Ну надо же было ей про это прознать! И как? Тоже собрала по больнице сплетни.


Когда дядю Нодара привезли, при нем не оказалось документов, потом кто-то из сотрудников узнал в нем Юнусова, директора рынка, и связались с его семьей.


Я видела тетю Тамару и Лейлу – они прибежали через пару часов после происшествия. И если тетю Тамару я узнала сразу же, когда увидела некоторое время назад по пути в детское отделение, то Лейлу нет. Она сильно располнела за эти годы, кардинально изменилась. Из тоненькой куколки с яркими глазами превратилась в уставшую женщину, а мы с ней ровесницы!


Я не светилась, поэтому меня они не заметили. И мечтаю, что не заметят и дальше. Не хочу, чтобы кто-то из них знал, что я теперь работаю здесь. Да, когда-нибудь правда откроется, но пусть это произойдет как можно позже.


К сожалению, та сплетница, что узнала дядю Нодара, узнала и меня. Видела я, как она на меня смотрела. Наверняка она всем и разболтала, кто я такая.


– Тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? – оборачиваюсь на Аллу, когда Оля вышла из ординаторской. – Зачем разносишь слухи?


– А разве я где-то соврала?


– Какой он мне свекр? Я была замужем за другим человеком.


– Но собиралась же за сына Юнусова, – с превосходством в голосе отвечает Алла. – Вот только не надо сейчас о том, что и это я придумала, ладно? Не завирайся окончательно.


Я понятия не имею, что еще она могла прознать от этой Иры, кажется, терапевта.


Про то, что Марат меня изнасиловал точно осталось в тайне, никто не мог об этом рассказать. Никто, кроме желчной семейки Юнусова… Тетя Тамара, Лейла – они же меня люто ненавидели. Несостоявшаяся свекровь из-за сына, Лейла – из-за Марата. Ведь она считала, что я соблазнила ее парня. Конечно никто из них не поверил в насилие. Все решили, что я сама этого захотела.


Ратмир… Нет, он не мог. Он бы никогда не вынес это на всеобщее. Если бы он это сделал, то окончательно утратил бы для меня какой-либо человеческий облик.


– Не суйся туда, куда тебя не просят, – строго пресекаю все ее дальнейшие попытки вывысти меня на эмоции. – Живи своей жизнью.


– Вот и ты живи, и Виталику голову не морочь! Он, наивный, бегает за тобой как собачонка – куда ты, туда и он, не понимая, что нет у вас общего будущего.


– А как кто бегаешь за ним ты?


Алла покрывается красными пятнами гнева и молчит, явно собирая мысленно в кучу весь свой яд, чтобы высказать что-то побольнее, но перед тем, как уже решается вылить на меня зловонные помои, в кабинет забегает Оля.


– Ань! Там Юнусову что-то нехорошо, – пытаясь отдышаться, хватается за косяк двери. – В груди давит. Сходи глянь, что там с ним.


– Я не его врач! И вообще еще не врач, Оль, я интерн! Найди кого-нибудь еще.


– Так никого на месте не найти, сейчас же пересменок! И ты ближе всех. Идем! А то еще помрет мужик, проблем не оберемся. Тьфу-тьфу.


Только не это! Весь день вчера избегала, обходила дугой крыло, лишь бы не увидел случайно и вот!


Хочется отказать, сказать, что моя смена тоже закончена, мне пора домой, к сыну, но бросить человека, даже если это человек, который тоже причинил мне боль, я не могу. А вдруг что-то серьезное, а мы медлим?


Вдруг из-за моего страха встречи он действительно умрет?


– Хорошо, побежали, – достаю из коробки новую медицинскую маску и надеваю, прикрыв по-максимуму лицо. Быстро спрошу, что с ним, и передам лечащему врачу.


Надеюсь, он меня не узнает.


Многие из тех, кто видел меня юную и сейчас, с уверенностью говорят о том, что внешне я практически не изменилась. И я всегда считала, что это хорошо, но не сейчас.


Очень не хочу, чтобы дядя Нодар меня узнал.


Вообще, может ли человек забыть внешность другого спустя несколько лет? Человека, который рос на его глазах и даже какое-то время жил в его доме. На котором должен был жениться его сын.


Сильно в этом сомневаюсь, поэтому натягиваю маску еще выше, чтобы торчали только глаза, и вхожу в палату к больному.


К счастью, пациентов практически нет – из четырех коек заняты только две. Дядя Нодар лежит у окна, напротив него какой-то старичок, который, судя по громкому храпу, крепко спит. На двух других кроватях зеленые больничные матрасы с клеенчатым покрытием и плоские подушки без наволочек.


Заговаривать с отцом Ратмира очень волнительно и единственное, о чем я искренне мечтаю – поскорее отсюда убежать. Но нельзя, долг – в первую очередь.


– Доброе утро, мне передали, что у вас жалобы на самочувствие. Опишите, что с вами, – придав голову как можно больше официоза, сажусь на пустующую кровать и открываю больничную карту Юнусова.


Я не смотрю на него, но чувствую, как он на меня смотрит.


– Боль в области сердца.

– Сильная?


– Уже нет, отпустило немного.


– Давление вам давно измеряли?


– Часов в шесть утра ходил на пост, сто шестьдесят на сто.


– Температура?


– Температуры нет.


– Сейчас придет медсестра и сделает вам укол. А позже еще раз снимут кардиограмму и назначат УЗИ сердца. Также на обходе к вам зайдет ваш лечащий врач.


– А вы кто? – и смотрит на меня так пристально, в упор, что я внезапно теряюсь как маленькая девочка.


У тебя получается. Не подавай вида.


– Я пока что интерн, но скоро стану врачом.


– И каким?


– Хирургом.


– Окончила значит всё-таки ВУЗ, молодец. А Лейла наша через год бросила.


Кровь приливает к щекам. Он узнал меня.


Как бы я не старалась скрыться – узнал…


Стягиваю совершенно необязательную в данном отделении маску. Делать вид дальше, что я его не знаю, что он ошибся, по-детски и ни к чему.


– Как вы поняли, что это я?


– Сразу понял. Как только вошла, – и осмотрел меня снова. Уже совершенно новым взглядом.


Он был единственным, кто поддерживал меня в их доме, и я всегда ощущала к нему чувство благодарности. Только он был на моей стороне, защищал от нападок женщин клана Юнусовых. Но в тот роковой день он так же как и все отвернулся от меня. Увел сына. И я обижена на него до сих пор. Не зла, нет, именно обида.


– Как ты? – спросил он участливо. Словно его действительно интересует моя жизнь.


– Хорошо…


– Слышал, у тебя родился сын.


– Да, Михаил, – голос дрогнул.


Если он когда-нибудь увидит Мишу, то сразу же поймет, чей он сын. Юмористка судьба подшутила надо мной и подарила ребенка – точную копию отца.


Нельзя, чтобы кто-то из этой семьи его увидел.


– Замужем?


– Нодар Алиевич, думаю, эти разговоры сейчас лишние. Скоро к вам придет ваш доктор, – пытаюсь подняться, но дядя Нодар хватает меня за руку, чем сильно удивляет. Даже чуть-чуть пугает. – Что вы делаете?!


– Ань, ты это… прости меня, за то, что я тогда так поступил. Мне казалось, что все делаю правильно. Что не выйдет у вас ничего с Ратмиром. Клянусь, душа моя болела из-за того, что так вышло. Но я должен был это сделать! Ратмир мой сын!


– Душа болела? – не могу сдержать горькую усмешку. – Да что вы. Никто не стал слушать меня тогда. Никто! Этот ублюдок затащил меня в лес и изнасиловал. Позже ваша жена тыкала в меня в пальцем и обзывала шалавой, а вы стояли и молчали слушая это! Что бы вы знали о больной душе, – резко выдергиваю руку и встаю.


– Знаю, что поздно, былого не вернуть, но если я могу что-то сделать для тебя, как-то помочь – ты только скажи.


– Мне ничего от вас не нужно, – произношу холодно. – Но если вы никому не скажете, что видели меня здесь – я буду благодарна.


– Думаю, Ратмир…


– Всего хорошего. Поправляйтесь, – быстро, едва ли не бегом, ухожу из кабинета, а там, подойдя к окну и опершись ладонями о подоконник, из всех сил стараюсь спрятать слезы.


Я не ожидала, что встреча с частью прошлого отзовется такой болью.


Зачем он упоминал имя Ратмира. Зачем!


Я не хочу думать о нем, не хочу вспоминать и видать кого-то из его семьи я тоже не хочу!


Приезжать сюда было большой ошибкой. Не нужно было этого делать.


– Анна Руслановна, что с вами?


Из-за спины подошел главврач Дементьев и, обдав душной волной терпкого одеколона, заглянул мне в лицо.


– Вам нехорошо?


– Да, мне не хорошо! – одним взмахом смахиваю слезы и оборачиваюсь. – Моя смена закончена, мне пора домой. Пошлите кого-нибудь к Юнусову.


– Может быть чашку чая? Вы очень расстроены.


– Спасибо, обязательно выпью. Но дома со своим сыном, – разворачиваюсь и мчусь по коридору, дальше вниз по лестнице и едва ли не сталкиваюсь с кем-то, кто поднимается навстречу мне.


– Простите, – бросаю дежурное извиняясь, а потом поднимаю глаза.


Передо мной стоит Ратмир.


Часть 9

Первая реакция – самая чистая и правдивая.


Не важно, сколько прошло лет, не важно, что именно вас разлучило, но первую реакцию при виде бывшего любимого человека невозможно подстроить, отыграть или продумать заранее.


Вернее, конечно, я думала о том, что когда-нибудь обязательно его встречу. Когда-то я этого бурно хотела, когда-то боялась встречи или люто не желала, но в голове сидела навязчивая мысль, что это произойдет.


Я думала, что буду сильной и уверенной в себе, обязательно красивой в этот день. Одетая в самое свое лучшее платье. И уж точно даже не помышляла о том, что буду уставшей, заплаканной и потерянной от встречи, что уже подкосила меня несколько минут назад. С его отцом.


И вот передо мной он сам.


Насколько неожиданно, настолько ошеломляюще, что в прямом смысле подкосились колени.


Это он. Я вижу его не сильно изменившееся лицо, может быть только более возмужавшее и эта модная щетина, которой раньше не было… Вижу его глаза, взгляд, который я к своему сожалению не смогу забыть до конца своей жизни, даже если очень сильно этого захочу. Ощущаю его аромат. Тот же самый…


Это он.⠀


Он тоже сразу же узнал меня: его выдал тот же самый эффект неожиданности, что спалил и меня.


Узнал. Удивился. Растерялся. Целая гамма эмоций за какие-то короткие секунды.


– Извините еще раз, – произношу шепотом я и мчусь дальше вниз по лестнице.


Ни "здравствуй", ни "как дела". Словно совершенно чужие друг другу люди. Словно и не было ничего такого между нами. Словно я вообще его не узнала…


Убегая, краем глаза я поймала на лестнице его силуэт – он даже не сдвинулся с места. И смотрел мне вслед.


Нужно уйти отсюда. На свежий воздух. Как можно дальше.


Выходя, снова сбиваю кого-то и даже не извиняюсь, просто хочется уже наконец глотнуть воздуха…


– Ань, ты прям как бронепоезд! Ты чего это?


Это Виталик. Он сразу же выходит следом за мной и садится рядом на скамью.


– Что-то случилось? – трогает меня за руку.


– Нет-нет, все… нормально.


– Нормально? Да у тебя пульс зашкаливает!


– Выключай доктора. Все правда хорошо, – давлю слабую улыбку, а сама чувствую, как пылает лицо.


– Ну если ты мне не доверяешь… заставить сказать не могу.


– Там Ратмир. В больнице. Я встретила его на лестничной клетке. Столкнулись буквально нос к носу, как и с тобой только что!


– Твой бывший здесь? И что он?


– Ничего. Я просто ушла, – смотрю под ноги, на пыльный асфальт, и изо всех сил пытаюсь прийти в норму.


– Вижу, что тебя эта встреча взволновала.


– Что за глупости! – взрываюсь. Потому что он сразу же все понял, а значит понял и Ратмир. Потому что злюсь на себя за реакцию. – Я просто не ожидала, вот и все!


– Ань, то, что ты сейчас чувствуешь – это нормально. Правда, – в его голосе столько искреннего участия, что мне становится стыдно. – Было бы странно, если бы тебя совсем не тронуло.


– Извини, Виталь. Прости. Ты прав, – сжимаю его руку. – Я просто… слегка не в себе.


– Не хочешь поговорить с ним?


– Нет! – отвечаю резко и без раздумий. – Нам не о чем говорить!


– Тоже верно, – кажется, он только рад уйти от этой темы. И я его понимаю, говорить о бывшем девушки, которая тебе нравится – приятного мало. – Пойдем тогда? Чаю выпьем. Я хоть чуть опоздал, но надеюсь, в лоб не получу. И так снова с выходного выдернули.


– Нет, извини, не хочу туда возвращаться. Ты не принесешь мне мою сумку? Она в ординаторской.


– Ну хорошо, сейчас, – Виталик поднимется и заходит в здание, а я снова испытываю чувство острого стыда за то, что так по-свински с ним себя веду.


Может быть Алла права и нужно твердо дать ему понять, что ничего не будет?


Так я вроде бы и не намекала, что шанс есть. Мы друзья. Друзья же помогают друг другу, когда плохо.


А мне плохо. Я чувствую острый душевный раздрай.


Ну почему он пришел именно сейчас, Боже? Почему! Почему мы столкнулись! Теперь он знает, что я здесь.


Впрочем… и что? Знает – и?


Мы давно расстались, я ему не нужна. И никогда нужна не была. Ему наверняка наплевать на эту встречу, а ты полная дура, раз сидишь и рвешь свою душу из-за этого человека!


– Вот, держи, – Виталик выходит и протягивает мне мою сумку. – Точно все в порядке?


– Все хорошо, да. Спасибо тебе, – обнимаю его за шею. – Ты единственный рядом, когда мне так нужна поддержка.


– Я всегда рядом! Только будь чуть более открытой со мной, хорошо?


– Хорошо…


– Так, все-таки тебе нужен горячий зеленый чай. Не отпущу, пока не удостоверюсь, что все в порядке. Пошли, – берет меня за руку. – Там же киоск с бургерами напротив, и напитки есть. Думаю, из-за пятиминутного опоздания не уволят.


– Ну ладно, пошли, – шагаю с ним рядом не отпуская руки. А потом зачем-то оборачиваюсь и поднимаю взгляд на верх. И вздрагиваю.


Потому что Ратмир стоит на втором этаже в открытого окна и внимательно смотрит нам вслед…


Часть 10

***


– Все, баб Люд, укол я вам поставила, скоро станет лучше. Но советую все-таки вызвать "скорую", мало ли. Я через полчаса уйду на работу. На целые сутки, заглянуть к вам не смогу.


– Хорошо, хорошо, Анечка, я вызову, если станет хуже. Ты прости, что с Мишенькой не смогу посидеть, сама видишь… Боюсь заразить. То ли грипп, то ли ковид…


– Не волнуйтесь, баб Люб, я что-нибудь придумаю. Главное, выздоравливайте скорее.


Придумаю, только вот что… Выхожу из квартиры соседки и абсолютно не понимаю, что делать. Мишку совершенно не с кем оставить и на работу нужно выйти обязательно. Пропускать нельзя никак!


Выхода нет, приходится звонить той, кому я звоню в крайне редких случаях.


– Мам, ты не сможешь ко мне приехать?


– Приехать, сегодня?


– Да. Баб Люба заболела, Мишку не с кем оставить, а мне нужно на работу.


Мама молчит, и я прекрасно знаю причину этой паузы.


Уехать из дома на целые сутки мама не может, придется сказать отцу, куда и зачем. А ко мне он ее ни за что не отпустит! Он до сих пор держит на меня обиду, что я опозорила нашу семью, подав на развод будучи беременной.


Зря я позвонила…


– Ань, ты же знаешь, как это сложно. Но я попробую поговорить с отцом…


– Не надо. Не говори ничего, а то сама проблем потом не оберешься, – вздохнув, судорожно размышляю, что же делать. – А днем сможешь с ним побыть? Я привезу его в Исаевск. Придешь ко мне на работу, заберешь его. Погуляете где-нибудь, денег на развлечения я дам.


– Ну о чем ты! Какие еще деньги! Привози, конечно. Только вот отец до шести на работе…


– Я что-нибудь решу. В крайнем случае отпрошусь. Главное, посиди с Мишей днем. Если бы не выходной день, я бы его в садик отправила…


– Позвони как приедете. Я подойду.


Кладу трубку и снова вздыхаю. И мама есть, и отец, а ребенка оставить не с кем.


Разве это нормально?⠀


Что же он за человек такой, что даже не хочет знать собственного внука? Единственного внука! Неужели ему не хочется поиграть с ним, поговорить? Он уже взрослый и смышленый, такой интересный.


– Мы к тебе на работу едем? – держа меня за руку, семенит рядом Миша. Электричка вот-вот отходит, мы опаздываем.


– Да, едем.


– Ух ты! Класс! А мне можно будет погулять по больнице? Посмотреть что-нибудь?


– Нечего там смотреть. Когда мы приедем, тебя бабушка заберет.


– А потом? Я и ночью с ней буду?


– А ночью мы что-нибудь придумаем. Поднимайся скорее, – помогаю ему забраться по ступенькам в вагон.


Надеюсь, мама не подведет и придет.


⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀


– Посиди тут тихонько, хорошо? В коридор не выходи! Я пойду выйду, позвоню твоей бабушке.


– Хорошо. Я пока в игру на планшете поиграю.


– Ладно, поиграй. Я скоро, – выхожу из ординаторской в коридор и набираю номер мамы. Она не берет трубку, и я начинаю волноваться.


Где она? Неужели не смогла вырваться из дома?


Почему не позвонила и не предупредила?


А может, просто не слышит и кабинет не может найти?


Спускаюсь вниз, в надежде встретить ее где-нибудь в холле, и на мое счастье она действительно там – только-только вошла.


– Вот, я тут варенье тебе принесла малиновое, пирожки, – пихает мне в руки сумку. – Еще там банка с борщем…


– Мам, ну какой борщ! – закатываю глаза. – Как я все это домой повезу?Я без машины.


– Ничего. Тут поешь, коллег угости. Виталика. А где Мишка?


– Сейчас приведу его тебе, жди тут.


Таща тяжелую сумку, поднимаюсь наверх. Захожу я ординаторскую и…


– Алл, тут мой сын сидел, в планшет играл. Ты не видела?


– Видела, – как обычно – то есть недовольно – отвечает она.


И не уточняет больше ничего. Специально.


Все из нее клещами вытягивать нужно!


– И где он? – теряю терпение.


– Да не знаю, ушел куда-то, – дергает плечом. – Я же не обязана за твоим ребенком смотреть. И вообще, детям тут быть запрещено, если главный узнает…


– Он не узнает, если ты не постараешься, – не заботясь о банках ставлю сумку на пол и снова выхожу из кабинета.


Ведь просила же ждать меня тут! Если Дементьев увидит его в отделении, точно по голове не погладит.


И куда же Миша мог пойти?


– Мальчика не видели тут? – спрашиваю у медленно шаркающей навстречу пациентки. – Темненький такой, с рюкзаком.


– Видела. Вон туда побежал, – указала рукой за свою спину.


Отлично, как раз в сторону кабинета главврача. Точно взбучки не миновать.


Придумывая на ходу, как буду оправдываться перед главом, едва ли не бегом мчусь по коридору, попутно заглядывая в палаты. Он и к больным заглянуть мог, запросто.


Я все понимаю – он маленький, все в новинку, все интересно, но я же просила его не выходить! У меня действительно могут быть из-за этого большие проблемы.


Мимо палаты дяди Нодара хочется пройти мимо чтобы не встречаться лишний раз, но именно оттуда я слышу звонкий голосок своего сына.


Только не это!


– У меня еще машинок завались. Мама говорит, что девать уже некуда. Квартира у нас маленькая.


– Миша! – вхожу в палату и вижу своего ребенка, который как ни в чем не бывало беседует с дядей Нодаром. С собственным дедушкой. Правда, об этом он никогда не узнает.


Но больше всего меня сейчас волнует, чтобы дедушка не узнал в чертах мальчика внука…


– Я же сказала тебе ждать меня в кабинете! – не церемонясь беру его за руку. – Пошли.


– Так это и есть твой сын? – прищурившись, спрашивает дядя Нодар.


Он все понял. Точно понял. Я пропала.


– Да, это мой сын, – отпираться нет смысла. – Извините, что побеспокоил, – и уже Мише, сопроводив это маминым взглядом "ну ты у меня сейчас получишь": – Идем.


– Мам, я рассказывал дедушке о своей коллекции.


Вдоль позвоночника проходит волна холода.


– Какому еще дедушке?


– Ну он же старый, значит, дедушка. Его зовут Нодар. Он сам так сказал. У него высокое давление, поэтому он здесь.

О, Господи, так и у самой скоро давление зашкаливать будет.


Привести сюда Мишу было крайне плохой идеей.


– Я планшет не нашел, поэтому пошел тебя поискать…


Миша еще что-то говорит: быстро, сбиваясь, как делают дети когда придумывают оправдание шалостям, но я не слышу ни одного слова, потому что вижу шагающего навстречу Ратмира…


Часть 11

Только не это! Ну почему снова сейчас! Именно когда я с Мишей!


Юнусов смотрит на нас, особенно на мою руку, сжимающую ладошку сына.


Не смотри на него. Прошу тебя! Не смей смотреть!


Я хочу снова уйти, как и в прошлый раз. Сделать вид, что не знаю его, что он для меня просто никто. Не хочу не то, что говорить с ним – даже видеть.


Это слишком тяжело. Это слишком… больно.


Может быть он не поймет, что Миша мой сын?


Больше всего на свете я не хочу, чтобы Юнусов о нем знал!


– Анна Руслановна, а это еще что такое? – как черт из табакерки появляется Дементьев. Удивительно, что я не почувствовала его заранее, судя по удушливому аромату одеколона. – Вы что, сына на работу привели?


– Андрей Игоревич, я…


– Вы же знаете, что это строго запрещено правилами больницы! – он не просто зол – разъярен. – Вы работаете здесь без году неделю и уже нарушаете порядок? Хотите вылететь с работы?


– Вот ты где! – неожиданно произносит Ратмир, и сердце сжимается при звуках его голоса. – А я всюду тебя ищу, – и берет Мишу за руку. – Мы пришли навестить моего отца.


Что он делает? Что творит?!


Я вижу растерянное личико Миши, но он мальчик сообразительный и сразу понял, что лучше сейчас промолчать и не топить маму еще больше.


– Так это ваш сын? Понятно, – причмокивает Дементьев, явно недовольный, что выговор не удался. – Маску наденьте ему. И бахилы.


Когда он уходит, я не сразу прихожу в себя. Эта ситуация настолько сильно выбила меня из колеи.


Зачем он сделал это?


Зачем прикрыл меня перед главом?


И не кто-то – Ратмир Юнусов! Человек, который несколько лет назад отвернулся от меня. Тогда, когда его поддержка и вера в меня были жизненно необходимы.


Но чтобы он не сделал сейчас – это ничего не изменит. И не важно, что двигало им в этот момент.


– Пошли, тебя бабушка ждет, – забираю ладошку сына из руки Юнусова, и когда случайно касаюсь пальцами его запястья, тело словно прошибает ток. – Идем.


– Даже "привет" не скажешь? – спрашивает у меня Ратмир. Он смотрит на меня и ждет ответа, но мой язык словно прилип к нёбу.


– Привет, – подчеркнуто сухо роняю в ответ и после молча увожу сына.


Вот и все. Так бездарно раскрыть свою главную тайну… ну не дура ли?


Впрочем, он может думать все, что угодно – это лишь домыслы, я никогда не признаюсь, чей Миша сын.


– Когда он взял меня за руку, я даже не испугался! – с гордостью произносит Миша, в жизнь которого данный инцидент только лишь внес драйва. – Вообще ни капли!


– И зря. Это чужой человек. Я же говорила тебе никогда не заговаривать и уж тем более никак не контактировать с чужими! Говорила?


– Говорила… Но тогда бы тот дядя наругал тебя за то, что ты меня с собой привела. Я все понял, не маленький!


– Был бы не маленький, сидел бы там, где я тебе сказала! Зачем ты вообще вышел из кабинета?


Я ругаю себя за то, что срываюсь на ребенке, но нервы настолько расшатались, что невозможно держать все в себе.


Ничего ужасного не произошло. Ратмир ничего не понял. Не мог понять! Наверняка все думают, что Миша сын Марата. И пусть думают так дальше. Я ничего не хочу менять.


Но все-таки зачем он так поступил? Этот его поступок... так на него не похоже.


Был бы это какой-то другой человек, в глубине души я была бы ему благодарна за то, что прикрыл меня перед главврачом, но Юнусов… Боль и обида на него настолько сильны, что, наверное, потребуется не одна жизнь, чтобы я смогла простить его.


Отпроситься у меня все-таки получилось. Хоть и с горем пополам, но разрешили уйти вечером. Пришлось придумать несуществующую мигрень. Кое-как дождавшись конца смены, спускаюсь по лестнице, попутно набирая номер мамы, чтобы узнать, где они и подъехать туда.


– В парке? Хорошо, я через десять минут буду.


Бросаю телефон в сумку, выхожу из здания больницы, и вижу в вечерних сумерках знакомый силуэт.


Ратмир стоит возле лавочки и, заложив ладони в карманы брюк, смотрит прямо на меня.


Он не мог оказаться здесь случайно. Определенно ждет меня. И первая мысль, которая набатом бьет в голову: он точно обо всем догадался. Миша. Он хочет его забрать...


Часть 12

Не знаю, почему у меня возникла именно эта мысль. Самая первая, спонтанная. Наверное, человек каких-то угрожающих моментах всегда думает о самых дорогих им людях. Для меня это, безусловно, сын.

Даже если Ратмир с подсказкой отца или без все-таки как-то догадался о том чей Миша ребенок, с чего вдруг ему его отбирать?

Дети редко нужны сбежавшим предателям-папашам. Даже если они не знали о них все эти годы…

Привожу дыхание в норму и, специально не глядя на Юнусова, гордо прохожу мимо.

– Так и будешь делать вид, что мы не знакомы?

Не реагирую на реплику, иду дальше.

Не хочу говорить с ним. Потому что если начну, боюсь, не смогу остановиться и выскажу все, что думала о нем все эти годы.

– Ань!

Не оборачивайся! Иди!

– Бежишь от меня?

– Я тороплюсь.

– А похоже на побег.

– Не вижу смысла тратить время.

– Брось. Лично я был рад снова встретиться.

И вот тут я просто не могу остановиться. Потому что то, что он сказал, больше похоже на издёвку.

– Рад? – оборачиваюсь. Стараюсь не сильно показывать волнение, но адреналит так сильно качает кровь, что совладать с эмоциями крайне сложно. – Ты это серьезно сейчас?

– А почему нет? Столько лет прошло. К слову, внешне ты почти не изменилась.

Он точно издевается надо мной. Причина, по которой мы расстались гораздо хуже измены и даже рукоприкладства. Он передал меня. Отвернулся в самый ужасный момент в жизни. Я была сломлена. Унижена. Разбита. И вместо поддержки со всех сторон получила одни лишь оскорбления.

Разве можно такое когда-нибудь забыть?

Нет. Невозможно.

– Ты правда думаешь, что я буду стоять здесь с тобой и говорить как с другом? О погоде, переменах в жизни и кто как изменился? – голос срывается. От вернувшейся боли и обиды, что годами сидела в душе. – Если так, то ты глупее, чем я думала.

– Этот мальчик… Это был твой сын?

– Да, это был мой сын, – смотрю ему прямо в глаза. – Может быть тебе сложно это представить, но моя жизнь не стояла на месте.

– Он не похож на Марата.

– Тогда пусть будет от первого встречного. Я же шлюха. Так же, по-моему, тогда назвала меня твоя мать.

Хочу уйти, но он в два шага нагоняет меня и бесцеремонно берет за запястье. Так же без спроса заводит под акацию, подальше от посторонних глаз.

– То, что произошло тогда, для меня тоже стало ударом. Я долго не мог оправиться от случившегося.

– Да о чем ты вообще? Что ты несешь? – голос становится выше. И плевать даже если кто-то услышит. – Ударом? Этот ублюдок изнасиловал меня тогда! Ты даже представить себе не можешь, что я тогда испытала. Я просила тебя поверить мне, умоляла, заглядывая в глаза. Я так нуждалась в твоей поддержке… Пусти! – выдергиваю руку. – Прошу тебя – если когда-нибудь мы снова увидимся, сделай вид, что посто меня не узнал.

И после этого ухожу прочь, не оборачиваясь.

Я не позволю ему снова влезть в свою жизнь и сломать ее. Ни за что.


Часть 13

***

– И что еще он сказал?

– Больше ничего. И я не слушала, просто ушла.

– Да что ему нужно от тебя вообще! – Виталик явно раздражен. И появлением в моей жизни бывшего, и разговорам о нем. Хотя сам же попросил поделиться. – Вы расстались очень давно, вас ничего не связывает. Зачем он вообще начал этот разговор?

– Я не знаю… – утыкаюсь в свою чашку давно остывшего чая.

С появлением Юнусова все пошло наперекосяк. Теперь я постоянно в состоянии тревоги. Не могу нормально спать, есть, стала раздраженной.

Ужасно боюсь сорваться на Мише или на ком-то ещё, кто точно ни в чем не виноват.

– Надеюсь, он больше меня не потревожит.

– Просто надеяться мало, – хмуро произносит Виталик. Его чай так же как и мой не допит. – Может быть у него все еще остались к тебе чувства?

– Как могут остаться чувства в того, у кого их никогда не было? – не могу сдержать горькую усмешку. – Понятия не имею, что им двигало, он всегда был непредсказуем. Но больше всего я боюсь сейчас за Мишу. Ведь если Ратмир все поймет…

В ужасе осекаюсь и мечтаю проглотить язык! Ну как так-то, а?! Может быть Виталик ничего не расслышал?

Но он расслышал. Прищурив глаза, впивается в меня тем самым взглядом, поймав который невозможно солгать.

– А при чем тут Ратмир и Миша?

– Нет, совсем не при чем…

– Ань. То я меня за дурака не держи, ладно? Миша его сын?

Тяжело вздохнув, киваю. Какой смысл теперь врать…

– Только умоляю тебя – никому! Никто об этом не знает. Даже моя мама.

– А бывший муж?

– Он… догадывается.

Рассказать о том, что с бывшим мужем у нас все было лишь раз, да и то, потому что он взял меня силой, я не могу. Это слишком унизительная тайна.

– Ратмир не знал, что я была беременна когда мы расстались, – цепляю пальцами салфетку и начинаю мять, как делаю всегда, когда волнуюсь. – Да я и сама не знала, срок был совсем небольшим.

– Почему ты не сказала ему? Не смотря на мое к нему отношение, он имел право знать, что у него будет ребенок.

И как объяснить ему, почему я ничего не рассказала Юнусову? Придется тогда рассказать и о как именно он меня предал, с значит, рассказать о насилии.

– Он сильно меня обидел, Виталь. Очень сильно. После этого я не хотела его больше видеть.

– Есть вероятность, что он как-то действительно узнает о Мише сейчас?

– Я без понятия. Но Ратмир его видел.

– Видел Мишу?

– Да. Мне пришлось взять его с собой на работу, баба Люба заболела и не могла с ним посидеть. Все вышло случайно, я сама была в шоке.

– Позвонила бы мне! Разве я бы тебе отказал? Мы с Мишкой отлично ладим. И я давно обещал отвезти его на рыбалку.

– Брось, у тебя и так выходных практически нет. Да и к тому же… – запинаюсь, не зная, как бы наиболее правильно сформулировать ответ. – Одно дело мы просто дружим, и совсем другое ввязывать Мишу. Боюсь, он привыкнет к тебе, потом будет тяжело отпускать, – опускаю глаза.

Неожиданно Виталик находит мою руку и накрывает своей ладонью.

– А я никуда не собираюсь.

Все-таки поднимаю на него взгляд.

– Ань, я уже говорил, что мои намерения серьезнее, чем тебе кажется. Мы можем хотя бы попробовать… И если я буду рядом, он не посмеет приблизиться к тебе.

– Я не хочу терять тебя как друга, – кто бы знал, как сложно это произносить. – Если ничего не выйдет…

– …Мы продолжим общаться так, как общались, обещаю, – договаривает он за меня.

Конечно, он понимает, что это невозможно. Понимаю это и я. Но Виталик прав: под лежачий камень вода не течет. Он хороший мужчина, самый надежный из всех, кого я знаю. Он будет отличным отцом Мишке. А мой сын так отчаянно нуждается в папе… Он любит Виталика, тянется к нему.

Я должна думать не только о себе, но и о сыне. Как будет лучше ему. А ему будет лучше в полной семье…

Виталик очень хороший, я смогу полюбить его. Нужно просто дать ему этот шанс. Дать шанс себе.

– И… с чего начнем сближение? – пытаюсь улыбаться, хотя смотреть на него почему-то неловко.

– Как с чего? Со свидания, конечно! – решительно включается он. – Начнем с традиций: ресторан. Есть у меня на примете один очень хороший, там работает директором мой друг.

– Ты приглашаешь меня в ресторан?

– А ты не хочешь?

– Очень хочу! – и совсем по-детски краснею. – Если честно, я ни разу не была в настоящем ресторане.

– Тогда решено! Давай сегодня вечером? С твоей соседкой я договорюсь. Зря я ей, что ли, шкаф передвигал.

– А где? Какой? Наш "Пикник", что на бульваре Открытий?

– Лучше. "Гранд".

– "Гранд"? Не знала, что такой есть в нашем городе.

– А в нашем и нет, – лукаво улыбается Виталик, который будто помолодел, получив шанс. – Он находится в центре Исаевска. Новый, год как открылся.

Мрачнею. Снова Исаевск… Преследует он меня, что ли.

Мое состояние не скрывается от внимательных глаз пока еще друга.

– Ань, если перечеркивать прошлое, то полностью. Хватит от него бегать. Я тобой, тебе нечего бояться. Просто живи! Ты не обязана лишать себя чего-то, только потому что где-то в том городе обитает твой бывший.

И он прав. Прав, черт возьми! Я много лет жила словно в вакууме, боясь выбраться наружу. Хватит! Пора уже двигаться дальше. Прошлого не изменить, а вот будущее в моих руках.

– Хорошо, – кладу сверху на его руку свою. – Значит, вечером едем в ресторан.


Часть 14

Найти подходящее для ресторана платье оказалось той еще задачей. Оказалось, в моем гардеробе совершенно нет ничего "на выход". Потому я никуда не ходила.

Учеба сутками напролет, детский сад, поликлиника, продуктовый магазин у дома – мой ареал обитания. На развлечения исключительно для себя просто не было времени. Поэтому, отыскав в недрах шкафа скромный сарафан с выпуска, остановилась на нем.

Собираясь, я абсолютно не ощущала того самого волнения, которое чувствует каждая девушка отправляясь на первое свидание. Не было этого трепета, предвкушения, как все пройдет. И от этого становилось немного грустно. Мужчина как Виталик не заслуживает такой довольно равнодушной реакции. Но для меня он пока просто друг, и поделать с этим я совершенно ничего не могу.

Может быть после свидания что-то изменится? Мы побудем наедине, в романтической обстановке, поговорим о чем-то личном, помимо Мишки и работы.

Может быть тогда что-то изменится?

А поцелуй? Он будет? Ведь свидания всегда заканчиваются поцелуями, и вот об этом думать было совершено неловко.

Я сомневаюсь до последнего, может, не стоило соглашаться переступать дружескую грань? Ведь дороги назад уже точно не будет. Потерять такого друга как Виталик будет ужасно обидно. Ведь именно он сейчас моя опора.

Даже думаю сбегать к соседке и забрать Мишку, сочинить что-нибудь, чтобы остаться дома, но Виталик пришел чуть раньше назначенного времени.

– Привет, ты… я тебя просто не узнал, – оценивает мой довольно скромный наряд, но глаза его действительно светятся и совру, если скажу, что это не приятно. – Прекрасно выглядишь.

– Прекрати! – чувствую, как розовеют щеки. – Ты сам принарядился.

И действительно, даже пиджак надел поверх тонкого однотонного лонгслива.

Мне привычнее видеть его в костюме медицинского работника, как и ему меня, или в чем-то будничном, вроде футболки и джинс. Именно сейчас я осознаю, что это настоящее свидание и начинаю волноваться.

– Ну что, поехали тогда? – протягивает согнутую в локте руку.

Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Ресторан по меркам Исаевска оказался действительно роскошным. Когда я жила там, на месте этого заведения стоял полуразрушенный ДК, а сейчас два этажа современной постройки.

– Виталик, ты с ума сошел. Здесь же наверняка очень дорого! – шепчу, чтобы слышал только он, направляясь к забронированному заранее столику.

– Ну вот зачем ты меня обижаешь?

– Прости, я совсем не подумала. Больше не буду, обещаю.

Так сложно перестроится с режима "друг" в режим "кавалер". С другом Виталиком мы можем обсуждать все прямо, а с ухажером все иначе.

– Заказывай все, что пожелаешь. Не волнуйся, я достаточно сэкономил на это.

– Прекрати, я уже поняла, что собираюсь крутить роман с подпольным олигархом, – улыбаясь, открываю предложенное официантом меню.

Чувствую я себя здесь крайне неловко: выходной день, в зале много людей. И наверняка все они, в отличие от меня, здесь не впервые.

Мне бы больше подошло недорогое кафе у дома, где подают наггетсы и картошку-фри, а не брускетты и креветки под соусом терияки.

– Закажем вина? Я знаю, что ты не пьешь, но белого по бокалу. Чуть-чуть.

– Ну… хорошо, давай. И еда… я буду то же, что и ты.

Пока он делает заказ, я пытаюсь смотреть на него другими глазами. Глазами посторонней незнакомой девушки. Мой спутник приятный внешне, он обаятельный, и я даже испытываю что-то вроде гордости, что нахожусь сейчас рядом с ним.

Как только отходит официант, в Виталика звонит телефон и взглянув на экран он явно смущен.

– Прости, это мама. Младшего брата вчера проложили с аппендицитом, я должен ответить.

– Конечно, ты что! Разумеется ответь и говори сколько хочешь.

– Я быстро, – он поднимается и уходит, чтобы поговорить подальше от шума, а я снова осматриваю зал.

Действительно красиво, и очевидно очень дорого. Я просто обязана расслабиться и отпустить нервозность. Все пойдет отлично, мы найдем новые, ближе к романтическим темы.

Виталик действительно тот мужчина, за которого стоит не только держаться, но даже побороться.

Нужно только раскрыть свое сердце и перестать думать о том, о чем думать совершенно не нужно!

– Ваше вино, – официант поставил на стол два бокала и красиво наполнил из бутылки.

Я действительно не пью, не люблю. Но сейчас из-за проснувшегося вдруг волнения сразу же делаю глоток.

Все пройдет очень хорошо, я уверена!

В какой-то момент бокал едва не падает из рук, когда я вижу, как в ресторан заходит Ратмир… И сразу же, словно для этого и пришел, находит взглядом меня.

Как так получается, что он всегда появляется там, где и я. Исаевск маленький, но не настолько же!

Отодвигаю фужер и намеренно отвожу глаза, надеюсь, что он просто пройдет мимо, сядет за свой стол, желательно, подальше от нас и я больше его не увижу. Но я буду знать, что он где-то здесь и уже точно не смогу расслабиться.

Он снова взял и все испортил!

– Привет, – раздается совсем рядом.

Изо всех сил сжав салфетку, стараюсь взять себя в руки.

– Ты забыл о чем я тебя просила? – цежу сквозь зубы. – Просто пройди мимо.

– Нам нужно поговорить, – голос его тверд и полон решимости. – Хочешь ты этого или нет, но ты выслушаешь меня.

– Не хочу. И не буду. Пожалуйста, просто оставь меня в покое, – ищу глазами Виталика. Просто приди и спаси меня. Находиться рядом со своим кошмарным прошлым ваше моих сил.

– Ты здесь не одна? – наконец-то догадывается Юнусов.

– Да, я здесь не одна.

– Но тем не менее, нам все равно следует поговорить, – и бесцеремонно садится на место Виталика.

Он всегда был наглым, но такое его поведение просто за гранью.

– Да что ты себе позволяешь? – шиплю, изо всех сил стараясь придать через взгляд все свое к нему отношение. Все презрение, запрятав подальше боль. – Я сейчас пожалуюсь на тебя администратору!

– Прошу, – "разрешает" он, нагло сложив на груди руки. И такое его поведение лишь подстегивает выполнить угрозу.

Резко отодвигаю стул от стола и решительно шагаю к стойке, но администратор уже сам спешит мне навстречу.

– Здравствуйте. У вас все хорошо?

– Нет, у меня не все хорошо. Мы с моим… другом пришли поужинать в вашем ресторане, а этот мужчина, – указываю на Юнусова рукой, – нам мешает. Он сел за наш стол и не хочет уходить.

В глазах сотрудника читается такое смятение и даже страх, что мне даже становится его немного жаль.

– Я понимаю, что вашей вины в этом нет, – продолжаю уже мягче, – но попрошу вас выпроводить его отсюда.

– Ирина Дмитриевна, все в порядке, – произносит Ратмир, явно обращаясь к админу. – Можете идти.

– Хорошо… Ратмир Нодарович. Я поняла, – и, бросив на меня извиняющийся взгляд, быстро ретируются подальше.

– Да что ты себе позволяешь вообще? – вскипаю. На нас уже начинают оглядываться, сцена привлекла внимание посетителей. – Кто дал тебе право вести себя здесь словно хозяин?

– Потому что я и есть хозяин. Это мой ресторан.

Дальнейшие слова, которые я собиралась на него вылить, застревают в горле.

Это ресторан Ратмира?

Это уже не ирония судьбы, нет, это ее жестокий троллинг.

– Надеюсь больница, в которой я работаю, не твоя?

– Нет, больница не моя.

– Прекрасно, надеюсь, я тебя хотя бы там больше не увижу, – забираю со свободного стула свою сумочку, и в этот момент к нам наконец-то подходит Виталик.

– Все нормально? – хмурится он, не сводя глаз с нежданного гостя.

Ратмир встает с места и протягивает руку.

– Ратмир Юнусов.

– Ратмир? – если Виталик и собирался ему пожать руку, но услышав имя, забыл о жесте вежливости. – Ань? – переводит на меня взгляд с хорошо читающимся вопросом: это он, что ли?

Вздохнув, опускаю глаза, тем самым подтверждая догадку.

– Я просто шел мимо, увидел Аню, решил узнать как у нее дела, – как ни в чем не бывало произносит Ратмир. – Мы с ней были знакомы в прошлом.

– Узнать как у нее дела? – ошарашенно переспрашивает Виталик, и я вижу, что он начинает злиться. – По-моему, она сказала, что не хочет больше тебя видеть.

– Виталь, все, мы уходим. Все, пошли, – пресекаю пока не начавшиеся проблемы.

Если не дай бог произойдет драка, то лучше от этого не станет никому. Я не знаю, способен ли на подобную агрессию Виталик, но если не изменился Ратмир – то вполне. Раньше он быстро вскипал и размахивал кулаками. Сколько раз от него доставалось Марату. Но тогда был повод, сейчас его нет.

– Да зачем уходить? Я сам скоро ухожу, – вмешивается Юнусов. – Зашел совсем ненадолго, по делам. Оставайтесь, все заказанное вами будет за счет заведения.

– Это уже фарс какой-то, – бурчу под нос. – Пошли.

Беру Виталика под руку и едва ли не насильно увожу из ресторана.

– Почему мы должны менять из-за него свои планы? – злится Виталик. – Он же сказал, что уходит. Пусть проваливает!

– Это его ресторан, Виталь. Он владелец, – объясняю, выходя за порог.

– Его? Вот черт. Я этого не знал.

– Я тоже не знала, – от злости и неловкости ситуации не знаю куда себя деть. – Да и пусть, я не жалею, что мы ушли. Мне там не очень, если честно, понравилось.

– Это я все испортил, – искренне сетует Виталик. – Надо же было привезти тебя именно сюда.

– Никто не мог предположить такого.

– Я чувствую себя виноватым.

– Все, прекращай, – останавливаюсь и беру его руки в свои. – Все хорошо, на наше свидание это не повлияет.

– Ань, брось, оно испорчено.

Снова вздыхаю. Это так. Полный провал. Я уже не хочу ни есть, ни пить, ни даже беседовать. Ничего не хочу. Единственное – поскорее вернуться домой, забрать от бабы Любы своего сына и вместе посмотреть мультфильм. И забыть обо всем, словно и не было.

А особенно забыть то чувство, втрое испытала снова увидев Ратмира.

Не смотря на боль, которую он мне причинил, сердце начало стучать чаще и громче. Я ненавижу себя за подобные эмоции, но обмануть себя не выходит, как ни старайся.

– Чего он хотел? – спрашивает Виталик, после непродолжительной тишины. Видимо, он тоже собирался с мыслями.

– Ничего особенного. Поговорить.

– О чем?

– Я не знаю. И мне все равно. Мне с ним говорить не о чем.

– Это правильно. Неприятный тип. И откуда у него такой ресторан?

– Его отец был владельцем местного рынка, деньги у них всегда имелись.

– Понятно, – сухо подводит черту Виталик, явно задетый тем, что в этом плане фортуна не на его стороне. Он обыкновенный врач, с обыкновенной запралой, для мужчин это важно. – Чем тогда займемся?

– Если ты не против, то поехали домой. Можем посидеть там в кофейне в центре…

– Хорошо, давай.

Ужасный вечер, абсолютно испорчен. И виноват в этом только Юнусов.

Я так и не узнала, о чем именно он хотел поговорить, но надеюсь, что больше попыток он не предпримет.


Часть 15

***

– Анна Руслановна, зайдите в кабинет к Андрею Игоревичу, он вас ждет, – сообщает медсестра и уходит.

В недоумении оборачиваюсь на Виталика. Тот, держа в руках кружку с чаем, пожимает плечом.

– Понятия не имею, Ань. Может, спросить что-то хочет.

– Поди опять чего-то натворила, – подтачивая пилочкой ноготь, ухмыляется Алла. – Как обычно.

В перерывах мы с Виталиком обычно быстро перекусываем вместе, но незримо с нами постоянно Алла. Сильно не вмешивается, но постоянно греет уши.

Кажется, она догадалась, что мы ходили на пусть не удавшееся, но все-таки свидание, и сейчас явно точит на меня зуб.

– То сына своего притащит в отделение, то занимается самоуправством.

– Ал, ну хорош, – оборачивается на нее Виталик. – Ну серьезно.

– Ну а что я не так сказала, Виталь? Я не права? – сразу же меняет тон на елейный. – Это же нарушение, сам знаешь.

– Это ты что ли в прошлый раз донесла главному, что Миша здесь? – прищуриваюсь.

– Еще чего! – фыркает она. – Оно мне надо? Ты на меня-то все не вали. Нашла крайнюю.

– Ань, все, остывай, не обращай на нее внимание, – тихо успокаивает меня Виталик. – Ну ты нашу Аллку что ли не знаешь.

– Она меня достала! И все это из-за тебя! – говорю как бы в шутку, от мы оба знаем, что я говорю правду.

– Мы с ней даже не друзья, просто коллеги, не ревнуй, – улыбается Виталик, коснувшись моей руки. И все это на глазах Аллы.

– Ладно, пойду, узнаю, что нужно от меня главному, – быстро допиваю чай и стряхиваю крошки.

– Оставь, я помою, – кивает на мою кружку Виталик.

Алла недовольно цокает языком, и как только я выхожу, тут же пристраивается следом.

– И тебе не стыдно? – шипит она, пристраиваясь рядом. – Совсем мужика в тряпку превратила.

– А у тебя совсем гордости нет, так очевидно бегать за ним? – рублю все как есть. – Неужели ты не видишь, что совсем ему не интересна?

– Хочешь сказать, что ему интересна ты? Только вот чем! Ты себя в зеркало вообще видела? Еще и с прицепом.

Резко торможу и оборачиваюсь.

– Даже не заикайся о моем сыне, поняла?

– Да что такого-то я сказала? Ведь так в народе говорят, не я придумала! Кстати, видела я этого твоего бывшего здесь, к отцу приходил. Он что, не знает, что твой сын от него?

В ужасе осматриваюсь по сторонам и подталкиваю ее в "зелёный" уголок, заставленный растениями-мутантами.

– Что ты несешь такое вообще? Ты в своем уме?

– Ой, брось, я же не слепая. Он же как две капли воды на него похож. Ты можешь говорить все, что угодно, но я знаю, что права. И если у других глаза на заднице, то у меня с этим все в порядке.

А она оказалась умнее, чем я думала.

– Тебя это не касается, поняла? Миша только мой сын.

– Значит, все-таки не знает… – с нотками победы в голосе подводит черту Алла. – Проблем, наверное, не оберешься, если все откроется… А если забрать захочет? Ужас. Это же начнутся суды, разборки. Денежки у их семьи имеются, наверное, связи тоже…

– Только попробуй открыть рот! – знаю, что от меня, невысокой и худой подобные угрозы звучат несколько комично, но если она считает меня слабачкой, то тоже сильно недооценивает. – Я терпела твои выходки, пока дело касалось только меня, но сейчас ты подключила моего сына. Это низко! Так ты точно не добьешься Виталика.

– Я из-за него от мужа ушла, – признается она, давая понять, насколько серьезны ее чувства. – Поэтому извини заранее.

– Что ты имеешь в виду?

– Отвали от Виталика. Совсем. Даже никакой дружбы! И тогда я не расскажу Юнусову то, что ты столько лет от него скрывала.

– Какая же ты подлая.

– Борюсь за свое счастье как умею, – пожимает плечом она. – Ничего личного.

Она уходит, и я чувствую себя такой уязвимой. Мой главный секрет попал в самые нанадежные руки. Хуже и представить нельзя.

Ее условие невыполнимо! Разве я могу прекратить общаться с Виталиком? Он важен для меня! Как друг – определенно. Я… я не смогу без его поддержки. Без наших разговоров.

Да что она за человек-то такой!

– Анна Руслановна, вы ко мне? – показывается на лестнице Дементьев, тут же сбивая с ног убойным ароматом одеколона. – Тогда пройдемте в мой кабинет.

Я и так в полном раздрае, еще он… Вздохнув, захожу следом в его кабинет.

Да что ему нужно от меня вообще?

Зачем ему личная беседа с каким-то интерном, который пока даже работает официально не на полную ставку.

А если… – ощущаю, как вдоль спины проходит холодок, – … если к этому приложил руку Ратмир?

Понятия не имею, зачем, почему, но вдруг?

Связался, что-то сказал. Он мог разозлиться из-за той сцены в ресторане, все-таки я его унизила при всех – и персонала, и гостей. Накричала на него, отказала.

Что если он решил таким образом отыграться на мне? Подкинуть проблем?

Алла хоть и неприятна мне, но она права – в этом городе у Юнусовых везде связи…

– До вы садитесь, – кивает Дементьев на стул, а сам садится на свое кресло во главе стола. – Мне нужно с вами серьезно поговорить.

Только этого мне не хватало!

– Я сделала что-то не так? На меня кто-то пожаловался?

– Нет-нет, что вы. Не нервничайте так. Может, чаю? – предлагает Дементьев, но я отрицательно качаю головой.

Какой чай, если голова идет кру́гом?

Когда Алла доберется до Ратмира – а это дело времени – мне конец.

– Анна Руслановна, совсем скоро истекает срок вашей интернатуры, поздравляю. Не за горами полноценное звание врача-хирурга. Пациенты отзываются о вас очень хорошо, хвалят за доброжелательное отношение и профессионализм.

– Спасибо, мне очень приятно, – и это действительно так. – Надеюсь и на ваши положительные отзывы.

– Разумеется, на что мне жаловаться. Конечно, – кивает Дементьев. – Только вот…

– Только вот что?

– До меня дошли слухи, что у вас, как бы это сказать, роман с Токаревым.

– Виталик? Да что вы, мы с ним просто друзья!

Откуда до него дошли эти слухи даже не уточняю, все более чем очевидно. И ничем не гнушается ведь, готова по головам идти.

– Я как бы не сильно против, но… – пожевав нижнюю губу, Дементьев делает вид, что озадаченно размышляет. – Все-таки это не слишком этично, согласитесь. Вы коллеги.

– Именно так, мы просто коллеги! На работе наши отношения никак не отразятся, не волнуйтесь.

– Хорошо, если так. Ладно… Вы можете идти, Анна Руслановна.

Вот же эта… Алла! А ведь она она не шутила, когда намекала, что на войне все средства хороши.

Домой возвращаюсь в полном раздрае. К счастью, сегодня я не на сутки, а просто в день – отдавала часы за ранний уход несколькими днями ранее, но обессилена так, словно отпахала три смены. Сложные пациенты, сложные мысли…

Мишу после детского сада забрала баба Люба, и я спокойна. Очень повезло, что у нас есть такая замечательная соседка, которая действительно любит моего сына как своего родного внука.

– Это вам, – протягиваю ей пакет с продуктами. – Покупала себе и прихватила и вам заодно.

– Ну что ты, Анечка! Не нужно было!

Всегда отказывается, но совсем не платить за ее колоссальную помощь я не могу. Поэтому иногда просто подкладываю немного денег или под салфетку на стол, или прямо в карман, пока она не видит. Или приношу продукты: хлеб, макароны, молоко…

– К нам в группу перевели новую девочку, – поднимаясь на наш этаж, делится Миша. – Ее зовут Валя. Я сказал, что она мне нравится.

– Даже так, – не могу сдержать улыбку. – А ты ей?

– Я ей тоже. Она предложила мне на ней пожениться.

– Миш, может давай хотя бы чуть-чуть попозже? Мужчина до свадьбы должен хотя бы научиться читать.

– А я уже учусь! – с жаром хвастается он. – Валя уже умеет читать. И не по слогам, а быстро.

– Ну вот, бери пример с невесты.

Хохоча, поднимаюсь на нашу лестничную клетку, и с лица сходит улыбка. Возле нашей двери стоит Ратмир.

– Мам, это же он был в больнице, – шепчет мне Миша. – Я его узнал.

– Да, это он, – цежу сквозь зубы и открыв дверь, легонько подталкиваю сына. – Иди, переодеться пока, руки помой, включи телевизор. Иди.

Когда Миша скрывается за дверью, оборачиваюсь на нежданного гостя.

– Как ты меня нашел?

– Пришел к тебе на работу и выяснил адрес. Девушка, блондинка... не помню ее имени, она сказала где ты живешь.

Ну конечно, еще бы она не рассказала!

И тут же охватывает паника: а если она рассказала ему не только адрес, а что-то еще?

– Как я понял, иначе нам не удастся поговорить, поэтому приехал, – продолжает Ратмир.

– Здесь тоже не удастся. Потому что говорить нам не о чем, – скрывая истинные эмоции, складываю на груди руки. – Тебе лучше уйти.

– Сначала ты выслушаешь меня.

– Да с чего ты вообще взял, что спустя столько лет мне захочется тебя слушать? – поражаюсь его наглости.

Впрочем, он всегда был таким, а сейчас, возмужав, получив финансовую независимость и опыт, стал абсолютным самоуверен.

– Ты все сказал мне еще тогда. В ту ночь, помнишь? Когда я плакала, умоляя поверить мне.

– Я был в шоке! Я не понимал, что происходит. Не знал кого слушать и кому верить. Эта ситуация… она выбила меня из колеи. Я тогда сильно ревновал тебя к Марату. Тот случай в парке, когда вы обнимались…

– Я не обнимала его! – резко перебиваю. – Я рассказывала как все было и не имею никакого желания повторять. Да и зачем? Это было давно. И не имеет никакого значения, что там осталось в прошлом.

– В ту ночь, когда отец сказал мне "идем", я сделал это на автомате. Мне просто было нужно прийти в себя. Проветрить мысли. Подумать. Я был вне себя от ревности, она просто ослепила меня тогда.

– Ревности? – переспрашиваю, не в силах спрятать горькую улыбку обиды. – Я плакала тогда, умоляла поверить мне, что все было совсем не так, как говорил Марат. И ты поверил ему. Ему, а не мне.

– На меня сильно давили: отец, мать, Лейла. Каждый подливал масла в огонь… Я был в полном раздрае и не понимал, кому верить. Позже, немного остыв, решил встретиться с тобой. Я хотел поговорить, расспросить обо всем лично наедине. И тогда я пришел к тебе домой...

С недоверием смотрю в его глаза.

Впервые слышу, что он приходил ко мне, мне об этом никто не говорил.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги