Бывший любовник

ПРОЛОГ

Широкие листья банана почти не пропускали бледный свет луны во двор старинного особняка, скрытого за высокими стенами от глаз любопытных прохожих. Из джаз-бара на углу доносились приглушенные звуки саксофона.

Высокий мужчина решительно прошел по стертым булыжникам двора, миновал вделанную в стену львиную голову с бьющей из пасти струей воды – неизбежный фонтан, поднялся по лестнице на второй этаж и отпер ключом старый замок.

– Привет, Клай! Наконец-то.

Еще совсем недавно звуки этого низкого грудного голоса заставляли его забыть обо всем на свете, но не сегодня. Сегодня он думал о другой женщине, о женщине, от которой его отделял океан.

– Выпьешь шампанского? – игриво спросила Мари.

Она прекрасно знала, что Клай предпочитает «Джонни Уокер» с синей этикеткой, дорогое французское шампанское было ее страстью. Мари просто хотела наказать его за то, что Клай пришел так поздно, даже не предупредив, что задерживается.

– Шампанского? Ты знаешь, чего я хочу.

– Хочешь меня, дорогой? Провинциальный выговор Мари говорил о детстве, проведенном в маленьком прибрежном городишке неподалеку от Нового Орлеана – другая планета для Клая. Но не в этом дело. Хотя Клай принадлежал к высшим кругам местного общества, в поисках удовольствий он не был снобом.

Мари грациозно поднялась с обитого бархатом кресла и пошла к нему навстречу. Шелест шелкового пеньюара наполнил освещенную свечами комнату.

– Хочешь меня? – повторила Мари.

– Мм, – пробормотал Клай.

Он не смог солгать и не решился сказать правду. Та женщина, которую он хотел, – его сладкая мучительная мечта, – находилась на другом конце земли. Вне досягаемости.

Пока.

Клай молчал.

– Ты ведь хочешь меня, дорогой?

Нежные руки Мари обхватили шею Клая, а полные мягкие груди прижались к его широкой груди.

– Мари, – выдохнул Клай, уже не понимая, чего он хочет: чтобы она остановилась или чтобы продолжала.

Мари была чертовски хороша собой. Теперь она стала даже соблазнительнее, чем в тот вечер, когда Клай впервые встретил ее на официальном приеме в отеле «Виндзор Корт». Мари стояла в сторонке в черном льняном платье, скрадывавшем ее роскошные формы. Она робко улыбалась, опустив глаза. Густые ресницы отбрасывали на щеки легкие тени.

Мари напомнила Клаю единственную женщину, которую он когда-то любил.

Позже, когда они стали любовниками, Клай понял, что Мари интересуют только деньги и положение в обществе. В этом она была похожа не на его первую любовь, а на его жену – Феб Лекруа Дюваль.

Мари увлекла его в спальню, освещенную множеством свечей. Отблески мягкого света играли на черных шелковых простынях расстеленной к его приходу постели.

Звонок мобильного телефона вернул Клая к действительности. Он вспомнил, что пришел сюда в последний раз, чтобы объясниться с Мари и подарить ей прощальный подарок.

Клай достал из кармана спортивной куртки крошечный телефон и поднес к свету, чтобы рассмотреть цифры на экране. Да, именно этого звонка он ждал. Мягко освободившись из объятий Мари, Клай сказал:

– Я должен поговорить. Это по делу.

Клай вышел в гостиную. Этот дом он снял для Мари больше года назад. Даже воздух здесь пропитался густым ароматом ее духов. Ах, нет, это горели сандаловые свечи. Клай с легким сожалением вздохнул. У него хватит решимости довести дело до конца. Сегодня последняя встреча с Мари.

Звонил Берт Андерс.

– Все подготовлено, – доложил он. – Последнее слово за тобой.

– Действуй, – ответил Клай. – Не забудь о том, что я тебе говорил. Держи язык за зубами. Алиса не должна знать, что за этим предложением стою я.

Не ожидая ответа, он захлопнул крышку телефона и сунул его в карман. Алиса Росси. Даже ее имя волновало, его. Скоро Клай увидит ее снова. Сколько же лет прошло? Целая жизнь.

– Дорогой! – Мари неслышно подошла и коснулась его плеча.

Клай нащупал в кармане коробочку. Мари обожала антикварные украшения, и этот старинный браслет с бриллиантами и сапфирами должен ее утешить. Конечно, ему было жаль Мари, но она легко найдет себе другого богатого покровителя. А если повезет, то, может быть, и мужа. Она этого заслуживает.

– Сегодня я встречалась с Данте, – сказала Мари. Ее психоаналитик – огромный негр – переехал в Новый Орлеан с Багамских островов, чтобы заниматься вуду, но вскоре бросил древнее колдовство, предпочитая более прибыльную работу экстрасенса. Мари увлекалась гаданиями и была одной из самых преданных почитательниц Данте.

– И что же он сказал? – спросил Клай.

Вдруг предсказания Данте касались их расставания?

– Должно произойти что-то необыкновенное.

– Данте прав. У меня есть для тебя подарок.

– Правда?

– Надеюсь, тебе он понравится.

– Подожди минутку.

Мари взяла у него из рук коробочку, потом вдруг зачем-то пошла в спальню и вернулась с конвертом:

– Данте передал тебе письмо.

– Мари, зачем ты это затеяла?

Клай повертел в руках конверт, запечатанный темно-красным сургучом.

– Ты же знаешь, что я не верю в эту ерунду.

– Я не просила Данте предсказывать твое будущее. Он сам.

Клай незаметно отодвинулся от нее. На душе было неспокойно. Пожалуй, расставание с Мари пройдет не так легко, как он планировал.

Он вспомнил другой вечер, много лет назад, и другую женщину. Бросить женщину не так легко. Это было трудно тогда, трудно и сейчас.

– Знаешь, все было очень приятно, но теперь… Клай отступил к двери, забыв продолжение речи, которую собирался произнести.

– Ну, в общем, ты сама понимаешь.

Мари уронила подарок, и коробка бесшумно упала на восточный ковер. Женщина удивленно смотрела на Клая.

– Аренда дома оплачена до конца месяца. – Он взялся за бронзовую ручку двери. – Удачи тебе. Прощай.

Мари ахнула, но Клай быстро вышел и закрыл за собой дверь. Он сбежал вниз по ступенькам, пересек двор и оказался на улице. На углу у закрытого на ночь бара стояла урна, и Клай уже совсем решил было бросить письмо на кучу смятых пластмассовых стаканчиков, но в последний момент любопытство победило. Он разорвал конверт, вытащил листок бумаги и повернулся к фонарю, в свете которого, обжигая крылья, кружились ночные мотыльки. Почерк показался Клаю слишком изящным, не верилось, что эти буквы написаны решительной рукой Данте:

Из праха вышел,

В прах пойдет.

Господь не примет –

Дьявол возьмет.