Цена любви

ГЛАВА 11

Мы с Мерседес прибыли на пир после полуночи, проведя какое-то время среди ликующей сан-ферменской толпы. Маноло сидел на возвышении во главе длинного стола, украшенного цветами. На другом конце безупречная фарфоровая донна Фернанда Роса Алькасар с обожанием смотрела на сына. По обеим сторонам расположились «гвардейцы» и прихлебатели. Маноло внимательно рассматривал свой бокал, а остальные выжидающе изучали донну Фернанду.

— Она начинает сегодняшний ритуал, — загадочно прошептала Мерседес.

— Какой ритуал? — спросила я подругу, желавшую, как всегда, меня заинтриговать.

— Видишь, как они смотрят на донну Фернанду?

— Как?

— Сейчас она решает, с кем сегодня будет заниматься любовью Маноло. Они ждут указаний, чтобы доставить драгоценный приз для ее драгоценного сына.

— Просто смешно. Маноло — национальный герой и взрослый человек. Он должен сам принимать такие решения.

— Маноло и донна Фернандо не видят в этом ничего смешного. Она отдала сыну всю свою жизнь. Направляет каждый его шаг за пределами арены. Кое-кто говорит, что и на арене тоже. Она сделала из него того, кем он сегодня является. Он исполняет каждое ее желание. Если ее воображение окажется бесплодным, сегодня он останется без женщины.

— Вот уж ни на йоту не верю. Откуда это тебе известно?

— Я это знаю. Если не веришь, следи внимательно за тем, что происходит между ними, и ты поймешь.

В этот миг человек, сидевший справа от донны Фернанды, встал и направился к нам. Донна Фернанда внимательно смотрела на него своими безупречно подведенными глазами; мужчины, окружавшие Маноло, улыбались и одобрительно поднимали бокалы.

— Она сделала выбор, — объявила Мерседес. — Это ты.

— Какая нелепость! Она не могла выбрать меня.

— Почему нет? Кто подходит смуглому красивому матадору лучше эффектной американской блондинки?

— Я вижу, что за эти годы в Испании ничего не изменилось.

— Si, ты по-прежнему королева на балу матадоров.

— Я думаю, что смуглая неотразимая танцовщица фламенко — более подходящая награда для Маноло. Они выбрали тебя, а не меня.

— Но я уже была избранницей, — лукаво ответила Мерседес.

— И каковы же впечатления?

— Неплохо, — засмеялась Мерседес.

— Сеньоры…

Приближенный донны Фернанды остановился подле, обнажив в приветливой улыбке пожелтевшие от табака зубы.

— Извините меня, я — Маркос Рамирес, слуга великого матадора Маноло Арриегаса. От имени его достопочтенной матери, донны Фернанды Росы Алькасар, устроившей торжества в честь выдающейся победы ее сына на Коррида дел Торос, приглашаю вас обеих вместе с нами почтить Маноло.

— Говорит так, словно Маноло — божество, — шепнула я Мерседес.

— Второе по значимости после донны Фернандес, — отозвалась та.

— Сеньоры! — требовательно произнес Маркос. — Пожалуйста, следуйте за мной, дабы вместе с нами почтить Маноло Арриегаса.

— Надо сделать то, что он просит. — Мерседес почти насильно повела меня. — Донна Фернанда — щедрая покровительница искусства, я благодарна ей.

Мужчины встали из-за стола, радуясь, что мы приняли изысканное приглашение. Правда, обошлось без реверанса перед донной Фернандой, хотя атмосфера располагала. Я смущенно остановилась, а Мерседес подошла к донне Фернанде засвидетельствовать наше почтение. Донна Фернанда, похоже, весьма обрадовалась встрече с Мерседес; она пристально рассматривала меня теперь уже вблизи. Мерседес вернулась, и мы сели. Мужчины также опустились на стулья. Маноло все еще всматривался в рубиновое вино; в нашу сторону он так и не взглянул.

— Мерседес, — еле слышно произнесла я, — похоже, для нас обеих нет места в фантазиях Маноло.

— Выбор сделан не им, — тихо пробормотала она. — Решение принято донной Фернандой.

Маноло мрачно разглядывал свой бокал; донна Фернанда сделала знак Маркосу. Он и двое других мужчин сели вокруг нас.

— Сеньора, — заговорил наконец Маноло. — Quiere bailar? Хотите танцевать?

Я встала, подала руку и двинулась к танцплощадке. Мерседес сверкнула вслед своими темными глазами. Маркос пригласил Мерседес, мы вчетвером исполняли танго. Другие приближенные присоединились к нам со своими партнершами. Мы с Маноло танцевали внутри образовавшегося кордона. Стоило нам приблизиться к гостям, они тотчас начинали приветствовать и поздравлять Маноло. Он крепко держал меня в объятиях, ища их одобрения, я отвечала тем же, наслаждаясь волнением Мерседес. После танца она увела меня в дамскую комнату и насмешливо сказала:

— Chica, не радуйся слишком сильно. Тебя избрали королевой только на один вечер. Завтра о тебе забудут.

— Это же только забава, Мерседес, причем организовала ее ты, а не я. Это входит в твои планы. Мы приехали в Памплону развлекаться.

Поправив свою прическу, я покинула Мерседес, чтобы продолжать флирт. Меня прямо-таки забавляло, что Мерседес ревностно следит за мной.

У стола, возле донны Фернанды уже стояла другая женщина. С ненавистью претендентки помоложе, полной решимости заполучить интересовавшего ее мужчину, она уставилась на нас своими зелеными глазами из-под длинных черных ресниц. Долой всякое почтение к знаменитой танцовщице фламенко и знаменитому кинопродюсеру — ее снедала страсть двадцатилетней девчонки к знаменитому матадору.

— Похоже, донну Фернанду посетило новое видение, — шепнула я Мерседес, беззаботно наполнявшей бокал вином.

— Quiere bailar? — не теряя времени даром, обратился Маноло к новой гостье с длинными иссиня-черными волосами и темно-красными губами. В облегающем платье с серебристыми блестками и глубоким вырезом она выглядела многообещающе. Маноло, похоже, ужасно обрадовался, когда она согласилась потанцевать с ним; приближенные с партнершами последовали за этой парой.

— Кто это? — я охотно утешилась бокалом рубинового вина из рук своей сестры по танцам; Маноло и серебристые блестки удалились.

— Это Сандра Гарсиа, новая актриса и известная нимфетка.

— О, мечта каждого мужчины. Понятно, почему донна Фернанда изменила свое решение.

— Только ради Маноло, ему сегодня нужен секс, чтобы расслабиться после дневного боя. Любовники проведут вместе ровно три дня — потом Маноло будет отдыхать и готовиться к новой корриде. Донна Фернанда не в силах нарушить традицию, а мы способны сорвать их планы. Поэтому она изменила свой выбор.

— И мы никогда не узнаем, кто бы стал счастливицей, да?

Я повернулась к Маркосу, который, кажется, получил задание отвлечь нас от Маноло, и взяла бокал с вином.

Маркос жестом приказал мужчинам окружить нас, чтобы мы не помешали сближению — Маноло с Сандрой.

— Chica, — Мерседес позвала меня и провела сквозь «оцепление», радуясь, что Сандра помешала мне. — Уже третий час, наш поезд отправляется в Барселону в семь тридцать. Если мы хотим хоть немного поспать, нам пора уходить.

— О, — мужчины одновременно вздохнули; их миссия окончена, теперь они могут развлекаться с дамами по собственному выбору.

— Muchas gracias, muchas gracias, — мы поблагодарили мужчин, засвидетельствовали свое почтение донне Фернанде. Она, величественно помахивая веером, явно радовалась избавлению от нас.

Мы одновременно прыснули и направились к красному автомобилю с откидывающейся крышей. Вскоре нас доставили в гостиницу. Заливаясь безудержным смехом, нам пришлось зажимать друг другу рты, чтобы не разбудить других гостей. Хотя, вероятно, никто еще не вернулся с гуляний.

Мы проскользнули в темный отель, как сбежавшие с урока школьницы. Оказавшись в своем номере, я уже просто умирала от смеха и бессильно рухнула на кровать; Мерседес последовала за мной. Она скатилась с кровати на пол, потянула за собой меня, покрывало, простыню и подушки. Наши лица оказались в опасной близости, как вдруг у Мерседес появились два носа, четыре глаза, рот исчез…

Внезапно она закричала:

— Поднимайся, Элизабет, поднимайся!

Мерседес склонилась надо мной и начала трясти, пытаясь прекратить смех.

Но я никак не могла остановиться, со мной происходило что-то другое, ужасное…

— Остановись, Элизабет! Встань! — Мерседес шлепнула меня по лицу. — Перестань! Поднимись!

Голова уже раскалывалась от смеха… но я не могла остановиться… Комната опустела, Мерседес растирала мне лицо и руки льдом. Холодная вода стекала мне прямо в рот; я видела капли, блестевшие на руке, и продолжала смеяться. Через открытую дверь в нашу комнату заходили какие-то люди, мелькали их лица, мне приказывали лечь, толкали… «Тс-с»… в ведерке блестел лед… смех не прекращался… «Тс-с».

Двенадцатилетняя девочка смеется… она лежит в ванне под ярким светом… вокруг сверкает лед… на нее смотрят… медсестры, доктора в белых халатах… она пытается выбраться, но ее заталкивают назад… «Тс-с, Куколка Бетти»… ее толкают в лед… Сейчас она утонет… Она смеется, смеется…

Девочка становится мною.

… Я, нагая, лежу на больничной кровати… Пытаюсь выбраться, но сбоку находятся прутья… мои руки и ноги привязаны… кожаные ремни врезаются в тело… надо мной склонились люди в белых одеждах… «Тс-с, тс-с, Элизабет»… они не позволяют мне встать… лица исчезают, в комнате становится темно… я одна в железной колыбели… больше не пытаюсь выбраться оттуда… я скоро умру… я смеюсь без остановки…

Смех утих, в темноту гостиничного номера проникал свет сквозь узкую щель из-под двери… Мерседес лежала возле меня в кровати.

— Теперь тебе хорошо? — спросила Мерседес. — Теперь тебе хорошо?

В голосе звучал страх.

— Не знаю, что произошло, — ответила я. — Показалось, что я в больнице. Ужасно. Мне никогда прежде не приходилось там бывать. На кровати и окнах прутья… Я…

— Пожалуйста, Элизабет, это только сон. Не волнуйся, per favor. Ты слишком много выпила, вот и все.

Она пыталась успокоить меня, но, видимо, и сама разволновалась.

— Сейчас, должно быть, уже шесть. Если мы опоздаем, Родольфо меня убьет. Надо собраться и оплатить счет. Я выступаю сегодня вечером в «Лас Куэвас». Ven chica, пожалуйста, возьми себя в руки. Просто тебе приснился плохой сон.

— Ужасный сон. Не поддается никакому объяснению.

— Может, расскажешь?

Доброта вперемежку с тревогой пробивалась в ее голосе.

— Нет, я и так причинила тебе слишком много хлопот. Хочется забыть его. Кошмар какой-то.

Мерседес вздохнула с явным облегчением. Встала с кровати и раздвинула шторы, в комнату проник мягкий утренний свет. Пытаясь подняться, я вдруг ощутила свой вес; Мерседес рекомендовала мне еще полежать. Но я отказалась и, стараясь не отставать от нее, принялась укладывать чемодан.

— С тобой все в порядке? — постоянно спрашивала она.

— Да, все нормально, — отвечала я; казалось, что голос звучит приглушенно, слишком тихо. Но говорить громче страшно. Вдруг смех начнется снова?

Пока она собиралась, я наскребла достаточно, чтобы расплатиться за номер. Мы с Мерседес на красном автомобиле доехали до вокзала, где ей в закрытом кафе удалось раздобыть чашку кофе. Я наслаждалась кофе; за два часа ожидания опоздавшего поезда на свежем воздухе моя голова прояснилась. Наконец состав прибыл.

— Скорей, скорей, mas rapido! — торопила меня Мерседес, словно надеясь таким образом наверстать время и прибыть в Барселону в соответствии с расписанием.

Я взяла свой чемодан. Мне уже лучше, она права, этот сон — не вещий. Я выпила слишком много вина, ела непривычно острую пищу. Теперь все уже позади. Сегодня в Барселоне меня ждут важные дела. Я никогда не была в больнице.