Цена Любви

Глава 19.

Саид

— Ванная там.

Стоит, к стенке жмётся и глазищами своими перепуганными на меня смотрит. Боится. И не зря боится — я сдурел по ходу. Как себя не сдерживал, как не старался отвлечься — всё равно, как конченый наркоман, тащился от одного звука её голоса. От одного её взгляда! Кто вообще научил её так смотреть? Будто душу наизнанку выворачивает!

Ледышка, чёрт бы её побрал, холодная и неприступная на вид, а на поверку — горячая, словно раскалённый добела металл. Одел на неё свою куртку и тут же дёрнул на себя, собираясь смять её презрительно изогнутые губы, стереть этот её грёбаный образ снежной королевы. Но только ещё хуже сделал. В башке отчётливо забрезжило понимание, что стоило лишь раз к ней прикоснуться и на другую уже не встанет.

А ведь мог её трахнуть прямо в машине. Один раз слить напряжение, как сливал до неё, и забыть. Но уже понял, что забыть не получится, а один раз мне не поможет, только раззадорит. Да и цель была изначально другой.

Хотел, чтобы переступила через себя, чтобы добровольно под меня легла, чтоб орала и извивалась подо мной, под «уродом».

Скрылась в ванной, а я отойти не могу. Кулаками в дверь упёрся и лбом прислонился. Осталось постучать башкой о дверь и можно в дурку забирать. Как последний идиот, прислушиваюсь к звукам льющейся воды, а воображение уже вовсю рисовало её, голую. Чётко, до мелочей картину в мыслях прорисовывало.

К чёрту! Она уже и так моя! Она сама согласилась!

Нужно трахнуть её прямо сейчас и успокоиться, иначе башка взорвётся к хуям. А потом можно растянуть удовольствие и насладиться ею сполна. Медленно, смакуя каждый грёбаный момент.

Ворвался к ней, и, скинув одежду, распахнул дверцу душевой. Она вздрогнула и обернулась, прикрываясь руками.

Именно такой я её и запомнил, такой себе и представлял каждую ночь: идеальная. Причём везде. От макушки до тонких щиколоток и изящных стоп с маленькими розовыми пальчиками.

И снова глазами своими перепуганными мозг мне плавит.

Даже сейчас стоит передо мной голая, беззащитная и ничтожная, а выглядит, словно королева. Холодная и неприступная. Взгляд душу травит, а её капризно изогнутые губы хочется трахать, пока мольбами о пощаде не захлебнётся. Членом весь гонор из неё выбить. Сука! Ведьма!

Приблизился и встал под струи воды. Ледышка сцепила зубы и снова глаза закрыла, типа на, делай, что хочешь. Так она и Литвинову отдавалась?

Об этом лучше сейчас не думать. Литвинов, считай, и так покойник. А если она соврала, если только узнаю, что он у неё был не единственным, то придушу и её.

Она застыла в напряжении: ноздри трепещут, глаза закрыты, а губы крепко сжаты.

— Глаза открой! Я сказал, на меня посмотри!

Распахнула глаза цвета штормового неба, и в тот же миг её тонкая прохладная ладошка опустилась на мою перекошенную злостью и похотью морду.

И всё. Я пропал.

Как она это сделала? Я потратил годы на то, чтобы совладать со своим внутренним зверем, чтобы не дать волю ярости, которая меня изнутри раздирает, выпуская её лишь изредка: в лесу или на боях без правил. С её появлением утихомирить рвущихся наружу демонов стало и вовсе нереально — стоит её увидеть, и все барьеры напрочь сносит.

А всего одно её прикосновение, и зверь успокоился, пелена с глаз спала. Застыл, как дурак, с каменным стояком и пялюсь на неё.

Она что-то ещё говорила, её губы шевелились, но я не разобрал ни слова из-за шума в ушах. Синева её глаз сковывает льдом, а в их глубине протест огнём пылает. Огонь и лёд — то ещё сочетание.

Больше никаких протестов! Она не смеет! Она моя, значит, должна покориться!

Прикоснулся, чуть сжал пальцами её шею, и по телу прошёл ток. Кожа бледная, прозрачная, будто мраморная, и на ощупь такая же прохладная. Да, это именно то, чего я так жаждал. Трогать её, сминать её холёную кожу, оставляя следы, как метку собственника. Чтобы всем и каждому было понятно: эта женщина занята.

Приблизился вплотную и сжал тугие бёдра. Вскрикивает, отталкивает и извивается. Неудержимая, будто порыв ледяного ветра.

Поднимаю и одним рывком на стоящий колом член насаживаю, грубо проталкиваясь внутрь.

Я знал, что это будет сильно, но не знал, что настолько. Одной рукой её держу, другой сам за стенку хватаюсь. Башка, как колокол, из глаз искры, а член пульсирует, зажатый в тугих тисках.

— Не зажимайся, — только и смог прохрипеть.

Потому что воздух выбило нахрен, не вздохнуть, лишь обнажённые инстинкты искрят, как оголённые провода. Не сразу замечаю, что зубами мне в плечо вцепилась и рычит, вгрызаясь под кожу. Неугомонная, как можно быть такой холодной и одновременно так охуительно горячей?

— Влада, — проталкиваю её имя сквозь сцепленные зубы и не знаю, чем дышать.

Прислонил к стенке и с трудом из неё вышел, чтобы войти пальцами до упора. Узкая, слишком узкая и зажатая.

Вода хлещет на башку, а я, как одержимый, потерявший контроль психопат, трахаю её рукой, растягивая, погружая пальцы в горячую глубину.

И она расслабляется, принимает меня — это ни с чем несравнимый кайф. Бёдрами обвивает, руками за плечи мои цепляется, обжигая своим холодом снаружи и жаром внутри, стоило лишь снова в неё погрузиться.

Я брал её стоя, быстро, жёстко и размашисто. Без ласк и церемоний вколачивался, ощущая, как пьянящий экстаз по телу разливается. За несколько секунд до разрядки добрался и щедро её спермой наполнил. Уткнувшись ей в шею, прямо в родинку с правой стороны, я не мог справиться с дрожью во всём теле.

Слишком быстро всё произошло. Давно у меня секса не было, а сейчас понял, что до неё у меня его вообще не было. Будто до этого и вовсе не трахался, натягивал без разбора и выкидывал без сожалений.

Она ёрзает, пытаясь отстраниться, но лишь ещё больше на член насаживается.

И этот её запах!

Даже сквозь пену для душа пробивается её одуряющий и травящий душу запах. Обволакивает, заполняя, затягивая в пропасть. Сука, откуда ты взялась?!

В попытке приглушить это безумие, я щедро размазал вытекающее из неё семя между её ног. Провёл рукой по животу и груди. Пусть и она почувствует мой запах, пропитается им. Напрасный труд! Струи воды смыли его без следа.

Уже через минуту член снова был в полной боевой готовности. А может, он и после первого раунда продолжал колом стоять. Я знаю лишь то, что снова хочу её так, что позвоночник от напряга плавится. Потянулся к её точёной груди, перехватывая руки, когда Ледышка снова попыталась прикрыться.

— Не смей, — прохрипел, отводя её руки в стороны и сминая грудь. — Никогда не смей прятать от меня то, что принадлежит мне по праву.

— Мне холодно, — прошептала она.

Блять, вода хлещет еле тёплая! Для меня самое то, а она вся трясётся и с ноги на ногу переминается.

Выключил нахрен воду и завернув её в своё(!) полотенце, отнёс в спальню.

— Я сама могу…

— Молчи, женщина!

И она замолкает. Умница. Быстро учится.

Ещё ни одну бабу я не укладывал в свою постель. Моя постель, моё полотенце и другие вещи, принадлежащие мне, — это святое. Ни с кем делить их я не привык, так же как и свою женщину. А она сейчас моя. Полностью, без остатка. Оказавшись в моей постели, она тут же попыталась прикрыться одеялом, которое я вырвал у неё из рук.

— Не смей! Ты моя, — напомнил я, в который раз отводя её руки в сторону.

Разум напрочь отключается, когда я чувствую под пальцами шелковистость её кожи. Какая же она красивая! Охрененно красивая! Даже там, между ног, как шёлковая, отлизать тянет. Точно накрыло, до неё я и в губы-то уже забыл, когда бабу в последний раз целовал. Никогда даже в голову не приходило лизать баб между ног.

Поднёс руку к её лицу, убирая прядь мокрых волос, а она снова зажмурилась.

— Ты боишься меня? Почему?

А рука сама вниз опускается.

Молчит. Её губы дрожат, а глаза всё также смотрят с вызовом. А это, чёрт возьми, заводит! Как обезумевший самец, я хотел только одного — взять её поскорее, подавить этот немой протест. Неважно как, главное, сейчас. И на этот раз я не буду торопиться!

— Я тебя не боюсь, — ответила с вызовом, борясь с моей рукой и пытаясь свести вместе колени.

А врать она не умеет от слова вообще.

Заняв своё законное место между стройных бёдер, я толкнулся в неё так сильно, чтобы почувствовала каждую грань этого контакта. Чтобы поняла, что она принадлежит мне и не смела больше противиться.

А потом это хрень снова случилась: она выгнулась мне навстречу, оплетая бёдрами. Её руки, лёгкие и невесомые, порывисто легли мне на плечи, губы приоткрылись, отзываясь протяжным стоном.

— Легче, — прошептала она.

… и скользнула языком по моей влажной коже.

Получив разряд, я застонал и позорно кончил.