Номер распахнул ей двери в настоящий рай с видом на Центральный парк. Нежно-синие бархатные кушетки приглашали присесть к огромному очагу, а чтобы полюбоваться на люстру, нужно было сильно задрать голову – настолько высокие здесь были потолки. Обилие декора, наполненный ликером графин – казалось, здесь кто-то живет, а не просто остановился на пару ночей. Тетя Кармель рассказывала о таких номерах – правда, причина другая.
Даже туалетная комната была великолепно украшена. Обри помыла руки просто ради удовольствия открыть позолоченные краны и воспользоваться пушистым белым полотенцем.
И Халид разрешил ей здесь остаться? Невозможно поверить в реальность происходящего.
Осмотревшись, Обри заглянула в спальню с огромных размеров кроватью. Видимо, на ней Халид и предлагал ей отдохнуть. Девушке и в голову не пришло, что за одной из многочисленных дверей может быть гостевая комната.
Спальня оказалась еще роскошнее, чем гостиная, в комнате даже была собственная терраса. Обри шагнула на нее и моментально окунулась из тишины в шум и бурлящую активность Пятой авеню. Мама рассказывала, что на этой улице жил Джоб. Жил. Теперь Обри точно знала, что приехать попрощаться с ним было правильным решением. Да, он ей не отец, но самый близкий человек. И, расставшись с мамой, с Обри он отношения не порвал.
«Воспользуйся шансом, – сказал он ей тогда. – У тебя талант. Не позволяй истории повториться…»
Пришлось позволить. Счета копились, а Обри могла заработать деньги только на трапеции. Она была хороша, но не великолепна, а ничего другого делать не умела. Может быть, музыкальная школа позволила бы ей сделать карьеру, но как бы она оставила маму? И эта мечта стала несбыточной.
Обри вернулась в спальню, прикрыв французскую дверь террасы, и с глубоким вздохом скинула каблуки. У кровати лежали золотые часы, и она взяла их, пытаясь понять, сколько они весят и стоят. Да уж, чтобы купить такие, наверняка ей придется зарабатывать чаевые несколько лет.
Обри тут же стало стыдно – это же чужая вещь. Она положила часы на место и увидела рядом с ними толстую стопку денег, скрепленную бриллиантовым зажимом. Сердце сжалось – что она делает здесь, в чужом мире, в чужой одежде? Снова дал знать о себе голод. Заказать что-то в номер? Халид бы и не заметил, но злоупотреблять его гостеприимством не хотелось. Обри решила обойтись парой фруктов из тех, что были в номере.
Интересно, он не будет против, если она примет душ? Ванная поразила ее своими размерами, мозаичными полами и стенами. Там даже была карточка с номером, позвонив по которому можно было попросить обслугу подготовить ванну. Обри улыбнулась – эта задача ей по силам. Пока вода набиралась, она съела еще одно яблоко и смыла макияж с помощью мягких ватных дисков и специальной жидкости. Она старалась не трогать вещей Халида, и только один раз не избежала искушения. Ее внимание привлекла маленькая серебряная бутылочка с арабской вязью на этикетке. Из-под стеклянного стоппера пробивался резкий аромат, но как бы ни хотелось Обри вытащить его и глубоко вдохнуть, она надела крышку обратно и поставила духи на место.
А затем приняла свою первую в жизни ванну – с пузырьками, маслами и другими банными атрибутами, против которых невозможно было устоять. Вылезать не хотелось, но в конце концов она это сделала и завернулась в толстый белый халат.
Как же она устала! Если поспать несколько часов, будет гораздо проще выдержать долгую ночь в аэропорту. Обри поставила будильник и зашторила окна так плотно, что кровать ей пришлось искать на ощупь. Чтобы не трогать вещи Халида, она легла поверх одеяла на другой стороне. Заснуть, несмотря на усталость, удалось не сразу, так ее переполняли впечатления. Неожиданная возможность попасть на службу и то, что о ней явно знали. А о Джобе и маме? Вряд ли. Или? Джоб был уверен, что его интрижка останется тайной навсегда. Это и стало причиной разрыва – Джоб стыдился отношений и предпочел, чтобы его видели в свете с высокомерной Шанталь. Нет, они не могли знать о нем и матери Обри.
Но могли знать о деньгах. А что, если они хотят выяснить, как она их потратила? Неужели она подставила Джоба? Подсознательно она понимала, что так и есть, и это съедало ее изнутри. Стоит ли ей бояться? На этом потоке мыслей Обри все-таки заснула.
Халид был уверен, что Обри уже ушла, но на всякий случай постучал и приоткрыл дверь в гостевую комнату – никого. Вот и хорошо. Теперь понятно, как Джоб попал под ее чары – даже спустя несколько часов после встречи она не покидала его мыслей. Когда Этан благодарил его за вмешательство, Халид едва удержался от ответа, что на самом деле защищал Обри. А ведь обычно свою потребность оберегать других он прятал глубоко внутри. Почему же с ней этого не получилось? Он сбросил пиджак и ботинки, избавился от галстука и носков. Ему хотелось избавиться от всех оков – долой ремень, запонки, даже рубашку. Он расстегнул пуговицы и стащил ее с себя. Так-то лучше.
Это его последняя ночь в Нью-Йорке в статусе одинокого мужчины. Стоило бы воспользоваться возможностью и покутить на всю катушку, но у него не было желания. Зато было другое. Воспоминания о румянце на щеках Обри, отчаянное желание прикоснуться к ней и ощущение, словно он это уже сделал. Как она целуется? Стонет ли во время оргазма? Обычно его такие детали не волновали.
Ладно, нужно принять душ, ответить на переполнившие телефон сообщения и лечь спать. С нежностями покончено.